Сколько людей на земле! Сколько мнений! И сосчитать трудно. Можно ли счесть песчинке в пустыне? И все мнения разные, и все умы уверены в себе. Почти каждый думает, что нет никого умнее его. Поброди в этом иссушающем мареве песка и зноя – и можно сойти с ума. Но даже пусть каждое мнение зацветёт своим особым цветком, то и тогда закружится голова.
И, кажется, единственный бесспорный вывод, который можно сделать после "жатвы мнений и сбора урожая" в том, что возможности человеческого ума безграничны, как вселенная, и в силу того лишены дара произнести последнее слово. Что, с одной стороны, хорошо, с другой же, приводит в отчаяние, ибо если бесплодны споры, не приводящие к истине, то зачем они? Разум и всесилен, и губителен, и в этом последнем качестве разрушителен, и беспредельно развратен, ибо страсть к познанию цинична, ни перед чем не останавливается. Лучше предпочесть остановиться на том, что полезно душе и что ей вредно, т. е., в известном смысле на нравственном эмпиризме. Здесь нужнее и естественнее чувство, а не холодный, острый, скользкий и в чём-то противный (ибо неестественный) скальпель анализа. Душа должна брать на себя то бремя, которое ей по силам, не теряя при этом чувство границ и меры, дабы не заблудиться в космосе противоречий и не погибнуть в разреженном пространстве. Не идти вперёд невозможно, но и свет маяков позади тоже полезен; он освещает путь.
Дело даже не в том, что старые ценности не отвечают на запросы нового времени, а в том, что проходит время и то, что казалось ярким откровением, морально стареет, изнашивается, как всё в мире. Требуется новое дыхание, новый глоток кислорода против окисления. Каждый человек хочет додуматься до своей мысли сам, даже если эта мысль уже была тысячу раз рождена до него. Так и весь род человеческий и всё живое бесконечно повторяет один и тот же путь плодоношения, чтобы жизнь не прекращалась. И на этом пути появляется что-то новое, чего не было в прошлом.