Моя служба и жизнь

                МОЯ СЛУЖБА И ЖИЗНЬ.
                /воспоминания, итоги, выводы/




                1.Вступление.

      Этот рассказ о прошедшей службе и жизни давно тревожил мне душу.
 На первых порах, когда у меня появилась только мысль об этом написать,
 я мучился сомнениями в том, что вряд ли это кому-нибудь понадобится,
 да и что особенного в моей прошедшей деятельности и, отбрасывая эту
 мысль, старался к ней не возвращаться. Этот процесс где-то в подсозна -
 нии всё-таки шёл, толкая что-то и чувства мои в  этом  направлении.
 Однако, взяться  за перо, грубо говоря, меня толкнул один разговор с
 очень уважаемым мной человеком - Рачинским  Юрием  Васильевичем, который
 как-то стал  расспрашивать меня о моей службе и деятельности и в конце
 моего довольно длительного откровения, сказал, что ему было очень инте-
 ресно всё  это  послушать, а  ещё больше хотелось бы прочитать, так как
 это весьма интересно и заслуживает большего внимания, чем  я  считаю. Я
 откровенно отказался от этого варианта, так как уже выше сказал, что не
 считал всё произошедшее, чем-то особенным, чтобы об этом  писать. Прошло
 несколько дней. Ничего  не  толкало  меня  к этим воспоминаниям, но тот
 разговор видно оказался той последней каплей, которая  заставила  про-
 литься тот сосуд, который оказался переполненным. Воспоминания захлест-
 нули меня невероятно и заставили  сесть к столу и взяться за изложение
 своих воспоминаний, подводя некоторые итоги и делая выводы.
      Сомнения всё равно терзают меня: как бы мне рассказать  так, чтобы
 не показать себя необыкновенным, каким-то супергероем, не перехвалиться,
 а рассказать всё правдиво и честно. Многие выводы, которые будут в этом
 рассказе, не всегда  будут лестными, так как будут отражать время, начи-
 ная почти с середины прошлого столетия. Время то очень интересное  и
 оно нашло, и должно было найти отражение и в моей службе и жизни.
      Почему я назвал это повествование именно так? Скорее всего,  пото-
 му что служба - это деятельность, отданная государству, которому я присягнул на верность, и она является  определяющей  и  главной, а  жизнь - это всё то, что оставалось от неё, но не менее важная.
      Прежде чем перейти к рассказу, я должен немного рассказать о  се-
 бе, о своих корнях, то есть откуда я взялся на этом свете.

                2.Моё происхождение.

      Я родился 31 марта 1942 года, ровно через сто дней после освобожде- ния моего родного города  Одоева  от  немецко - фашистских  захватчиков.
ков. Мой отец Успенский Евгений Владимирович в это время защищал город
Сталиногорск /теперь Новомосковск/ в частях ПВО. Я был третьим  и  пос-
ледним ребёнком в семье сельских учителей. Отец моего отца - Успенский  Владимир Георгиевич, был священником Преображенской церкви в городе Одо- еве и был родом из села Семёновского Белёвского уезда    Тульской гу- бернии, где в 1873 году он родился в семье священника этого села Успенского Георгия Ивановича, который родился  в 1833-м году в селе Мишенском того же уезда в семье тоже священника Иоанна Васильева, который родился там  же в 1801 году в семье тоже священника, но данных о моём прапрапрадедушке не имею, хотя совершенно уверен в том, что он был хорошо знаком с великим русским поэтом Жуковским Василием Андреевичем, родившемся там же в 1783 году. Фамилия моя «Успенский» - таким образом, является церковной фамилией и  передавалась из рода в род до сегодняшнего времени. Эта фамилия частично в некотором роде повлияла на судьбу отца, так  как  после революции детям священников жилось несладко. Им причис- лялось многое, чего они не делали и старались не продвигать ни по службе, ни  по  должности и поэтому им приходилось очень много работать, чтобы доказать обратное. Так во время войны, мой отец с высшим образованием так и  не  стал  офицером, хотя командование  не  раз пыталось это сделать, но получало отказ по идеологическим соображениям. Такая судьба коснулась и меня, но уже в меньшей мере. Я настоящий русский и не связан в прошлом, как думают иногда, с какой-либо другой национальностью, да это и понятно. Своих родственников по линии своего прадедушки я не знаю, как их, вроде, не знал и отец. Как видно из вышесказанного, никого в  нашей  семье  не  было, кто связал бы  свою жизнь с военной службой. Но мой двоюродный брат, родной племянник моего отца - Никифоров Борис, окончивший после войны Одоевскую школу первым с золотой медалью, окончил  Ленинградское инженерное училище, был участником событий 1956 года в Венгрии, где и был ранен в ногу и капитаном был  демобилизован  по состоянию здоровья. Другой мой двоюродный брат-Никольский Юрий Николаевич, участник войны, закончил танковое училище, а потом  преподавал в Тульском политехническом институте, подполковник в отставке. Это другие ветви родословного древа и поэтому я  на них останавливаться не буду, так как речь будет идти только обо мне.
      Моя мать Успенская Елена Александровна, в девичестве Соколова, бы-
 ла изумительной  доброты  человеком и отдала всю себя своим детям. Она
 происходила из мещанской семьи. Её отец Соколов Александр Иванович всю
 жизнь проработал  в  нашем Одоевском ЗАГСе. Её мать Соколова Анна Гри-
 горьевна работала когда-то в  Санкт-Петербурге  белошвейкой, но  после
 революции 1905  года, познакомившись  со  своим  мужем, когда он служил
 солдатом там, переехала на родину мужа, хотя была родом  из  Смоленской
 губернии. Более о  них я ничего не знаю. Они были очень хорошими людьми
 и пользовались большим авторитетом. Умерли они почти одновременно, когда
 мне было  всего два года, и я их не помню вообще. Так что и по матери я
 получаюсь с очень русской фамилией.
      Моя бабушка  по  линии  моего  отца  была Троицкая Мария Петров-
 на, дочь очень известного в Одоеве священника Троицкого Петра Петрови-
 ча, служившего старшим священником в городе Одоеве и, как и мой дедушка
 Успенский Владимир Георгиевич, был захоронен под ступенями  единствен-
 ного собора  в  знак  больших заслуг перед прихожанами и церквью, но в
 разное время. Теперь на этом месте высится стелла  в  честь  600-летия
 Одоева. Род Троицких  довольно  большой, но, как и все большие семьи, он
 тоже распылился не оставив почти никого.
      Таким образом, я  являюсь  внуком священнослужителей, но по их пути
 не пошёл, а выбрал совершенно другую дорогу и вот об этой дороге мне и
 хотелось немного рассказать.

                3.Путь к службе.

      В 1959 году я закончил десятый класс Одоевской средней  школы и
 поступил учиться в Тульский педагогический институт имени Л.Н.Толсто-
 го на физико-математический факультет, отделение-физика и основы  про-
 изводства. Почему я пошёл учиться в этот институт? Откровенно  говоря, я
 не знал, чего  хочу и поэтому, наверное, и выбрал путь отца-стать учите-
 лем. Эта стезя мне не очень нравилась, мне  больше  импонировала другая
 живая работа, связанная со спортом, большими нагрузками и нравилась во-
 енная служба. Однако первые мои попытки  поступить  в  Ейское  военное
 училище лётчиков, для  меня оказалась провальной. У меня обнаружили бо-
 лезнь сердца - функциональную недостаточность  митрального  клапана, что
 отрезало меня  от  всего, так как с таким диагнозом многие становились
 инвалидами и ни о каком спорте и речи не  было, тем  более  о  военной
 службе. Пришлось с  этим  смириться и пойти учиться в пединститут, сдав
 успешно вступительные экзамены с первого раза. В нашей группе на  пер-
 вом курсе  оказались почти одни девушки, кроме меня и одного парня-инва-
 лида на коляске и ещё одного парнишки, довольно  болезненного  вида.
 Признать себя больным я не мог и поэтому, забыв о своём диагнозе, стал
 принимать участие во всех спортивных мероприятиях и состязаниях. Мне
 пришлось плавать в бассейне за весь курс и довольно успешно, став чем-
 пионом института по плаванию, бегать на лыжах 10 и  15  километров, вы-
 полнив норму  второго  спортивного  разряда, бегать на коньках и стать
 тоже чемпионом института по бегу на 10 километров/тренировал меня Бо-
 рис Кусков, тренер  Евгения Гришина, чемпиона мира в беге на 500 метров
 и с которым я был хорошо знаком/,летом тренировался на Тульском  тре-
 ке, бегал на  стадионе, прыгал, метал, гонял  на  мотоциклах. Вскоре      меня  вызвали в военный комиссариат на Красноармейской улице и проверили на годность к военной службе, и - признали годным в пехотные части.
      13 ноября  1962  года  я получил повестку о призыве в армию. Отец
 мой расстроился, как и мать, но долг превыше всего  и  я  отправился  в
 составе команды  на  электричке  в Москву. О чём я думал в это время? К
 тому времени у меня накопилось много  противоречий, происходила  ломка
 всего устоявшегося, как  и  неудачи в личной жизни. Мне было отказано в
 отношениях с моей девушкой/она по её словам/любит другого, трудно  шла
 учёба в  связи  с этим. Началась какая-то аппатия в жизни. Хотелось ка-
 ких-то очень жёстких перемен и то, что меня направили в армию, меня да-
 же обрадовало. Вместе  со мной попало несколько человек из других инс-
 титутов, но в большинстве своём в призыве были ребята  с  семиклассным
 образованием и  даже с четырёхклассным. Что я собой представлял? Недоу-
 чившийся студент, который с успехом проводил  уроки  в  тульских  шко-
 лах, спортсмен, немного замкнут, неразговорчив, сам  себе на уме, до-    вольно начитанный, умевший играть в оркестре, как в духовом, так и в струнном, с правами мотоциклиста, имевший на всё своё мнение, неподдающийся плохому поведению, то есть не хулиган и не пьяница, а активный член институтского комитета комсомола  и  довольно  авторитетный среди своих студентов. С таким багажом я ехал в неизвестность будущей службы в Советской Армии.
      Мы приехали  в Москву на Курский вокзал и переехали на Белорусс-
 кий, где сели на поезд до Ленинграда. Все наши вопросы к сержантам, соп-
 равождавшим нас, куда  нас везут, оставались без ответа. Петлички на во-
 ротниках их формы красного цвета с общевойсковой символикой, говорили
 нам, что это  пехотная  часть. Что ж, всё начиналось, как у отца! Их тоже везли на север, но они тогда не знали, что их везут на войну с  Финляндией. Я ехал и думал о том, что мне совершенно безразлична эта наступившая перемена в жизни и начинал на всё смотреть абсолютно отрешённ ми глазами. Что будет, то будет! Начинал действовать закон полной неопр-
 еделённости, где я был в образе подопытного субьекта, то есть призывни-
 ка не знающего ничего о предстоящей службе.
      Мы приехали  в  Ленинград  к вечеру и на метро переехали на Фин-
 ляндский вокзал, где сели в электричку и  поехали  в  сторону  Выбор-
 га. Стало ясно, что везут нас к границе с Финляндией. Неужели всё повто-
 ряется, как с отцом? Наступала ночь, вернее она давно наступила. Шёл  уже двенадцатый час, когда на очередной остановке сержант сказал, что следующая остановка наша. "Станция Песочная» - объявили по электричке, и  мы вышли на перрон. Электричка умчалась в темноту, а мы, построившись в колонну по трое, пошли за сержантом по тёмной дороге сначала между дома-
 ми, а потом по лесной песчаной дороге с большими лужами и ямами. Дорога
 была прямая и впереди далеко - далеко светил одинокий электрический фо-
 нарь на  столбе. Сержант сказал, что это и есть то место, куда мы идём и
 где будем служить. До фонаря мы шли не менее трёх часов и, наконец, этот
 зловредный фонарь  оказался перед нами. За ним находилась колючая про-
 волока в несколько рядов и часовой, который  широко  открыл  небольшие
 ворота из той же колючей проволоки. Где - то за ними проглядывались не-
 большие огни. Мы прошли в ворота, и снова перед нами продолжалась доро-
 га с  теми же лужами и водой. Мы перешли небольшой ручей по мосту, под-
 нялись на небольшую возвышенность и увидели небольшое длинное  здание
 из кирпича  с большими окнами. Здесь нас ждали и ввели в него. Это ока-
 зался клуб части, где нам разрешили отдохнуть до  рассвета. Мы  тут  же
 рухнули на  пол, положив  свои  вещьмешки  под головы, и с наслаждением
 заснули. Мы очень устали от дороги и, конечно, от своих переживаний.
    Утром, когда рассвело, пришёл какой-то старший офицер, как оказалось
 командир полка, с группой офицеров. Посмотрел на нашу разношёрстную ком-
 анду и что-то сказал одному из офицеров. Тот подошёл к нам и скомандо-
 вал: "Встать! Построиться в две шеренги!" Один из сержантов быстро пост-
 роил нас и доложил этому офицеру о том, что команда призванных из Тулы
 прибыла в полном составе, больных и отставших нет. Офицер  доложил  ко-
 мандиру полка. Тот подошёл к строю, поздоровался. Мы кое-как ответили. Он усмехнулся и сказал, что мы прибыли в знаменитый пехотный полк с геро-
 ической биографией имени Яна Фабрициуса. Через час нас покормят, а пос-
 ле завтрака всем идти в баню и получить обмундирование, согласно свое-
 го роста и размера, и противогаз. Всё остальное объяснят сержанты и
 старшина роты. В нашей команде было около ста человек, поэтому мылись в
 бане после завтрака по 50-ть человек, а с другой стороны бани получали
 обмундирование пехотинца: бельё, гимнастёрку, шальвары, погоны, шапку -ушанку, сапоги, бушлат, портянки, звёздочку на  шапку и эмблемы на погоны, кусок белого материала. Своё гражданское бельё я оставил в  бане, так как не  собирался отправлять его домой. После бани мы с удивлением обнаружили, что мы стали солдатами. Нас  построили  по  ранжиру, разрешили взять свои рюкзаки и повели в казарму. Казарма оказалась трёхэтажной, с двумя широкими подъездами, широкими лестницами, классными  комнатами  и большой широкой  двухсторонней  спальней  с  двухярусными кроватями с жёсткими панцырными сетками, на которых лежали ватные матрацы и подушки, тёмносиние шерстяные  одеяла, две простыни и наволочка. Около кроватей стояли тумбочки, каждая на двух человек. Нас построили  в  спальном помещении и распределили по кроватям и тумбочкам. Показали: как заправлять койки, как сложить имущество в тумбочку. Всё лишнее мы  сложили  в вещьмешки и  сдали  старшине  роты в каптёрку, подписав своей фамилией. В тумбочку положили тетради, конверты, личные вещи, а в верхней  части  туалетные принадлежности. Ровно в 14.00 нас построили и повели в столовую полка, которая оказалась прекрасным красивым зданием, удобным и вместительным. Там стояли ряды столов, за которые садилось сразу по 10-ть человек. На столе стояли: алюминивые миски, ложки, кружки с компотом, бачки с первым  и  вторым, лежал нарезанный хлеб. Обед оказался необыкновенно вкусным, с мясом и горячий. Солдаты уже служившие в полку  со вниманием смотрели на нас, но подходить к нам им было пока запрещено.
      После обеда нас привели в казарму и командир роты, капитан с  ус-
 тавшими глазами, но  очень  подтянутый, стройный, с  планками  наград на
 груди, громко поздравил нас с началом воинской службы в славном  полку
 и сказал  о том, чтобы сегодня же мы все написали письма домой и сооб-
 щили родным свой адрес: Ленинградская  область, посёлок  Серталово-1  и
 номер войсковой  части со своим литером роты. Познакомил с командирами
 отделений и   замкомвзводов, представил   офицеров-командиров    взво-
 дов. Вскоре подошёл  стройный  майор, который сказал, что он заместитель
 командира батальона  по  политчасти. Он  коротко  рассказал об истории
 части, предстоящей службе и чем мы будем заниматься в ближайшие дни.
 Так начался "год молодого бойца" и моя военная служба.

                4.Служба в пехотном полку.

      15 ноября 1962 года я начал службу в пехотном полку. Началась она
 с изучения уставов, построений, подъёмов и отбоев, изучения оружия, учебных стрельб и, наконец,16 декабря, ровно через четыре недели после прибытия в часть, в торжественной обстановке я принял присягу. После этого нас распределили по должностям и вручили боевое оружие. Мне, как бывшему студенту, вручили вместе с автоматом и новенький гранатомёт. Так я стал стрелком-гранатомётчиком мотопехотного полка. Наука военная шла
 легко, но я был слишком упрямый и иногда не понимал военных глупостей,
 как мне казалось. За что меня не раз заставляли в ночное время мыть в
 полковой столовой полы и чистить картошку, получая наряды вне очереди.
 Я отлично отстрелял  все  упражнения из автомата и гранатомёта и по
 учёбе был одним из первых в роте, так как всё для меня казалось слишк-
 ом просто. Физическая подготовка у меня была превосходная и мне не пре-
 дставляло труда пробежать три километра с полной выкладкой. Время  шло
 своим чередом и вдруг в одно утро к нам в роту прибыл командир роты и
 сказал, что наш полк кадрируют, часть личного состава оставляют для не-
 сения караульной службы, а всех остальных отправят по другим войсковым
 частям. Мне это не очень понравилось, и не хотел оставаться нести службу
 карауле. Я об  этом сказал в строю, на что командир роты сказал, что ря-
 дового Успенского, оставляют в полку для консервации  оружия, вместе  с
 рядом таких же нарушителей дисциплины. Что это такое я знал хорошо и с
 горечью принял это решение. Дело в том, что нужно было вычистить каждый
 автомат, а затем  в разогретый состав типа пушечного сала опустить его
 и уложить в спецящики по десять штук в каждый, укомплектовав  их  пол-
 ностью принадлежностями, штык-ножами, ремнями, подсумками, маслёнками   и магазинами. Это был рабский труд, но у нас подобралась  прекрасная  ко-
 манда и  мы всё уложили за два дня. После этого нас построили и коман-
 дир спросил, кто хочет служить в учебном танковом полку, который был ря-
 дом с  нами. Я  первый поднял руку, так как мне не хотелось ещё куда-то
 ехать. Командир, довольный моим решением, тут же оформил документы и нас
 несколько человек  отвели в соседнюю казарму, где располагался учебный
 танковый полк. Нас приняли в третью учебно-танковую роту, в шестой пос-
 ледний взвод, так как все другие взвода были укомплектованы. Во взводе
 со мной оказались мои друзья из Тулы, тоже студенты. Служба теперь уже
 началась другая, а наш пехотный полк имени героя гражданской войны Яна
 Фабрициуса был кадрирован, то есть осталось только командование части,
 обслуживающий персонал складов НЗ и боевой техники.

                5.Служба в учебном танковом полку.

      Это всё произошло в конце декабря. Через 7-мь  месяцев  учёбы
 нас должны  были  разослать  по боевым танковым полкам Ленинградского
 военного округа на должности командиров танка Т-54 или Т-55. Командир
 роты был  капитан  Нагаев, боевой заслуженный офицер, прошедший войну и
 имевший много наград. Моим  командиром  взвода  стал  лейтенант  Богус
 Александр Васильевич, выпускник  Киевского  танкового  училища. Это был
 офицер невысокого роста, складный, крепкий, виртуоз в своём деле и прек-
 расный строевик. Он был старше меня всего на два года, и мы быстро наш-
 ли общий язык, тем более, что в роте из институтов было не более  10-ти
 человек. Из бывших студентов создали одно отделение командиров танков
 Т-55 новых, только  начавших  поступать  на вооружение. В полку их было
 всего четыре, то есть один взвод: танк командира взвода и три танка, как
 три отделения в пехотном взводе.
       Служба в  учебном танковом полку резко отличалась от учёбы в пе-
 хотном полку. Нас действительно учили воевать и учили крепко, как в фи-
 зическом отношении /заставляли  бегать стометровку со снарядным ящиком
 для пушки, который весил более ста килограммов, так как танковый снаряд
 весил почти  48 килограмм, а их в ящике два, да сам ящик/, таскали акку-
 муляторы танковые, а их было два, каждый более ста килограммов, так  как
 танковые моторы заводились от стартёра. Учили матчасти: изучали воору-
 жение танка/ пушку, пулемёт СГМТ, пулемёт ДШК, стоящий на башне, дизельную установку, подогреватель, ходовую часть, боекомплект, ЗИП   и  прочее. Нас учили тактике ведения боя, преодолению водных препятствий со специальным устройством, стрельбе из пулемётов и пушки днём и ночью на полигонах. Очень много тренировались в мастерстве вождения танка по  пересечённой местности. Сначала  нас  учили управлять на знаменитых Т-34. Это были прекрасные машины, очень лёгкие на ходу и мы их  называли «ласточками". Пушка там  стояла 76-ти  миллиметровая, стабилизированная только в одной плоскости, то есть одна ручка поворота башни, а подьём пушки осуществлялся вручную. Очень  много учились заряжанию пушки на ходу и при стрельбе, а это было не просто - снаряд-то весил почти 50 килограмм и  в темноте башни  попасть в зарядную часть пушки было нелегко. Нам больше нравилось стрелять из пушки с  вкладным  стволом  27-ми  миллиметровым снарядом, имеющим полётные  характеристики основной пушки. Правда, затем приходилось всё равно чистить всю  пушку  двумя  экипажами  огромными шомполами. Много времени  уделялось  изучению  танкового прицела, очень сложного устройства и навыкам стрельбы с инфракрасным  прожектором  в ночное время. Обучение  вели в основном офицеры, а вождение преподавали старшины. Мне очень нравилось учиться и особенно  тогда, когда  меня  и нескольких бывших  студентов, стали  учить  мастерству владения танком Т-55. Это была машина изумительная: с мощным  двигателем,100-милиметровой пушкой стабилизированной в трёх плоскостях, двумя пулемётами СГМТ, прекрасной радиостанцией, изумительным прицелом и мощными гидромоторами для  управления  пушкой, с  большим боекомплектом и большим запасом хода при полной  заправки "газолью"/так  называлось  дизельное  топливо/. Был, например, такой урок владения пушкой: нужно было не прерываясь нарисовать"конверт"дулом пушки на картонке  карандашом, привязанным  к нему, причём двойные   линии  не  допускались. "Конверт" исполнялся  при включённой гидравлике рукоякой управления пушкой, за  которую  брались всегда двумя руками, так как на ней была левая и правая кнопка/пулемёт и пушка соответственно/ электро - спуска  или  как  мы  называли "стрельбы". Танк при  этом  или стоял или находился на качающейся платформе, а это было уже сложнее. Такие тренировки проводились очень часто, а  танкострелковые тренировки /ТСТ/ проводились  не  менее  трёх  раз в неделю. План учёбы вывешивался каждый день для всех шести  взводов  и  утверждался командиром  роты. ТСТ  проводились  днём, но  большей  частью ночью, так как днём мы отрабатывали все  приёмы  очень  легко, особенно
 при стрельбе  с места, труднее было стрелять с короткой остановкой или
 с ходу. Постоянные тренировки давали свой результат и вот в начале ап-
 реля месяца  в  полк прибыла инспекционная проверка округа во главе с
 командующим. Нас проверяли по знаниям  уставов, строевой  подготовке, по
 знанию матчасти, вождению  и наконец, по стрельбе с ходу в ночных усло-
 виях с инфракрасными прицелами и фонарями. Это было самое трудное  за-
 дание, особенно для  нас, изучавших Т-55. Это был новый танк и командую-
 щий лично хотел убедиться, как им владеют курсанты. Экипажи танков были
 взаимозаменяемы, то есть каждый мог быть  механиком - водителем, наводчиком, заряжающим или командиром/экипаж 4-ре человека/.
      И вот настал мой черёд, я сел на место наводчика и наши три танка
 по команде «вперёд» пошли по полигону. Стрелять надо было по четырём це-
 лям: "гранатомётчик» - сбить цель очередью  из пулемёта, «пулемётчик»
  -сбить из пулемёта,"пушка"-сбить тоже из пулемёта,"танк"движущий-
 ся штатным снарядом тремя выстрелами. Упражнения очень сложные, тем бо-
 лее наводчик не знает, кто первый поднимется, и  сколько  будет  стоять
 мишень. Я отстрелялся девятью патронами из пулемёта, то есть тремя оче-
 редями из 20 имевшихся  патронов  в  магазине  и  одним  снарядом  из
 трёх, попав с первого выстрела под башню танка - мишени. Вся стрельба шла с ходу. После возвращения меня вызвали на вышку к командующему. Он поблагодарил меня  за  отличную  стрельбу и сказал командиру полка, чтобы
 меня направили на учёбу в танковое  училище, сказав: «Нам  нужны  такие
 командиры! Отправить без  экзаменов!» Командир полка сказал: "Да это, товарищ генерал-полковник, бывший студент!" "Вот и  хорошо, направьте, если он желает! Я подпишу сам документы! Доложите потом после проверки".
      Наш полк прошёл инспекционную  проверку  на "хорошо". Все  радова-
 лись, а мне объявили благодарность и присвоили звание «ефрейтор". Вскоре
 наш полк стали готовить к защите Республики Куба. Его подняли по  бое-
 вой тревоге, мы вскрыли склады консервации, которые находились в лесу в
 громадных крытых  хранилищах. Там  находились  совершенно  новые  тан-
 ки, полностью укомплектованные  и  готовые  к  бою. Мы совершили на них
 марш-бросок в 50 километров и стали ждать  дальнейшей  команды. Однако
 события, связанные  с  Карибским кризисом пошли на убыль и нас туда не
 направили. Я тогда не знал, что мне придётся посмотреть на те места, где
 нас готовили  к  высадке  на  острове  Свободы, но  об этом всё впере-
 ди. Вскоре подошло время оформления документов для поступления в воен-
 ные училища. Я  перед  этим  увидел  объявление в газете» Комсомольская
 правда» о приёме в Высшее военно-морское училище имени  М.В.Фрунзе. Там
 предлагались специальности политработников, артиллеристов, минёров, штурманов и  гидрографов. Я  много  читал  приключенческой  литературы   и знал, что гидрографы - это исследователи морей и океанов. Мне очень захотелось попасть туда. Я написал письмо в училище и вскоре получил оттуда ответ с полным описанием условий приёма и приглашением поступать и
 что надо для этого сделать. Я написал письмо в свой пединститут и мне
 прислали академическую  справку  об  обучении  там, которая давала мне
 право поступить в училище без сдачи экзаменов. Нужно было теперь полу-
 чить документ от командира учебного танкового полка, что они разрешают
 мне поступать в это училище. Я очень волновался  по  этому  поводу, так
 как командир  хотел  направить меня в Киевское танковое училище. Приш-
 лось писать рапорт и разговаривать с командиром взвода, который тогда
 меня поддержал  и обещал помочь. Был очень трудный разговор с команди-
 ром роты, замполитом батальона, тем более, что я был к тому времени ком-
 соргом роты, и он очень хотел, чтобы я стал танкистом. Дело дошло до ко-
 мандира полка. Он вызвал меня и спросил: моё решение окончательное  или
 я ещё  колеблюсь. Я ответил, что это мечта моей жизни. Он подумал и ска-
 зал: "Ну что ж, поможем твоей мечте осуществиться, хотя из тебя получил-
 ся бы прекрасный офицер - танкист. Мне очень жаль, но я желаю, чтоб ты никогда не забывал о том, что  ты  танкист, даже  будучи  морским  офице-
 ром. Это твой выбор и я подпишу документы. Можешь идти!" Я радостный вы-
 шел из кабинета, где меня ожидал с волнением  Александр  Васильевич - командир взвода. Мы  пошли  к  нему домой, где нас встретила радостно его
 жена, которая тоже переживала за меня. Вот тогда я понял, что такое нас-
 тоящая офицерская  семья и всю жизнь следовал и следую их примеру: за-
 щищать и помогать своему товарищу, продвигать его по жизни и радовать-
 ся его успехам, как своим.
      Документы вскоре ушли в училище, и я стал ждать вызова. Шёл апрель
 месяц, а в  мае нас послали в Ленинград в оцепление в связи с приездом
 в город Ленина Фиделя  Кастро-лидера  Кубинской  революции. Наш  взвод
 стоял в  районе Московских ворот, неподалёку от станции метро. Вскоре я
 увидел кортеж: на открытой машине стоял высокий  чёрнобородый  молодой
 мужчина в кепи и махал рукой приветствуя ленинградцев, которые в ответ
 махали руками, цветами и флажками. Он сразу бросился мне в глаза и  его
 взгляд тоже  прошёлся  по  всем нам. Я, конечно,  не знал тогда, что эта
 встреча не последняя. Нам особо хотелось посмотреть  на  него: ведь  мы
 совсем недавно  чуть  не  оказались на его Родине - Кубе, чтобы защитить
 его революцию и его народ. Тогда шёл только пятый год революции и мно-
 го ещё  было у неё врагов в лице мирового империализма. Мы очень сожа-
 лели о том, что наша помощь не понадобилась. Обстановка в  стране  и  в
 армии была очень патриотическая, и мы понимали всем сердцем нависшую уг-
 розу над Кубой. Мы должны были защитить слабого.
      Начались вскоре  экзамены в полку за период обучения. Я писал ха-
 рактеристики комсомольские на своих товарищей по роте. Ребята  были  у
 нас замечательные: помню  грузина  Сухашвили  из  нашего взвода, фаната
 футбола, запевалу Журавлёва, маленького курянина земляка Хлебодарова  с
 четырёхклассным образованием  и  многих  других  ребят. Мы  жили одной
 жизнью и никогда среди нас ничего не возникало отрицательного. Все  за
 всех и  все  за  одного. Мы не знали тогда и слова "дедовщина". Весь наш
 взвод отлично сдал экзамены. Ребята получили звания младших  сержантов
 и ждали  направления в войска. Меня к экзаменам не допустили в связи с
 убытием в Высшее военно-морское училище по вызову. Вся  рота  попраща-
 лась со мной, были объятия, пожелания, а командир взвода приглашал в гости в любое время в свою семью. Остались в полку на  дальнейшую  службу  в качестве инструкторов  мои  друзья: туляк Виктор Ермошин, крепыш и друг
 Колька Носырев, ЗКВ старший сержант Николай Смирнов - москвич, которого я готовил по  математике для поступления в МАИ уже в этом году. Как сло-
 жилась их судьба мне не известно, но память о них навсегда осталась  в
 моём сердце. Слова  командира  полка  запали мне в душу, и я до сих пор
 праздную день танкиста, считая его и своим праздником.
      8 июня  1963  года я прибыл для дальнейшего прохождения службы в
 Высшее военно-морское ордена Ленина  Краснознамённое  ордена  Ушакова
 училище имени Михаила Васильевича Фрунзе.

                6. ВВМКУ имени Фрунзе.

      Я прибыл летним солнечным днём в Ленинград. Доехал до Васильевск-
 ого острова, отыскал  12-ю  линию, на  которой  располагалось училище,
 доложил дежурному офицеру и был направлен в роту для абитуриентов. Нас
 было уже много, но это были в основном только ребята из армии  и  фло-
 та. Ребят из школ ещё не было - они сдавали выпускные экзамены. Нас накопилось уже достаточно. Многие готовились к экзаменам и ходили на  консультации. Я пока  ничем не занимался, так как уже практически считался поступившим. Вскоре нас всех вызвали в канцелярию и попросили написать заявления на  какой факультет он хочет поступать. Я сразу написал, что хочу поступить на первый факультет, на  отделение  гидрография. На  это отделение пока  был только я один. Первый факультет-штурманско - гидрографический, который готовил специалистов штурманов и  гидрографов. Меня направили к начальнику факультета капитану 1 ранга Осадчему Илье Ивановичу. Я прибыл к его кабинету, постучал и вошёл. Меня встретил  офицер невысокого роста с хрипловатым голосом с колодкой орденских планок на груди. Он подошёл ко мне и сказал, что он начальник  факультета. Коротко распросил меня  о  моей службе в армии и потом сказал: «Ну что ж, хорошо! Раз вам не надо сдавать экзамены, то назначаю на время быть баталером. Будете иметь свой маленький кабинет и будете отвечать за постельные принадлежности для вновь прибываюших абитуриентов, а также сдавать всё в  стирку  в швальню и получать его оттуда. Ясно? Подчинятся, будете только мне и командиру роты нового набора. Командир роты вас найдёт." Командиром роты   был   капитан-лейтенант  Тореев. Он  показал  мне мои "апартаменты": комнату и склад  белья, провёл  по   училищу, показал швальню, где работали  в основном женщины: стирали, гладили бельё, чинили его, шили погончики и т.д. Показал классы и немного рассказал об училище.
      Училище, куда я попал, действительно заслуживало уважения. Оно было
 создано ещё императором Петром 1-м в январе 1701 года. В его Указе было сказано: « Великий Государь Царь Указал «…быть математических и навигацких то есть мореходных хитростно наук учению. А тех наук ко учению усмотряя избирать добровольно хотящих, иных же паче и со принуждением.» Москва Генваря 14 дня 1701 года Пётр. Это было единственное военно-морское учебное заведение в царской  России  и  носило впоследствии название - Морской кадетский корпус. В нём часто бывали цари, так как там
 обучались и получали первую морскую практику многие сынки  вельмож  и
 простые бедные дворяне. Порядки там были очень строгие, морские и тща-
 тельно исполнялся морской устав, написанный лично Петром 1-м. Училище
 было построено в виде корабля. В центральной его части стояла мачта, на
 которой поднимались флаги расцвечивания, флаг военно-морского флота и
 ночью включался  фонарь-клотик. Этот  Морской  корпус дал России многих
 великих флотоводцев и знаменитых людей, его  выпускники: адмирал  Уша-
 ков, адмирал Нахимов, адмирал   Лазарев, адмирал  Сенявин, адмирал  Макаров, адмирал Руднев, адмирал Крузенштерн, офицеры  Велькицкий, Беринг, братья Лаптевы, композитор  Римский-Корсаков, художник Айвазовский, Даль и многие другие прекрасные люди, оставившие незабываемый след в  нашей истории. Советские адмиралы   Кузнецов, Горшков, Орёл, Головко, Исаков, Октябрьский и многие другие. В училище был  коридор, который  в  середине своей имел Компасный зал. Ему посвятил своё короткое стихотворение знаменитый поэт и выпускник этого училища Алексей Лебедев.
                КОМПАСНЫЙ  ЗАЛ.
                Я здесь нашёл себя
                И форменку здесь
                Заменил на китель.
                Вовек не позабуду я тебя
                Ведь ты мечтаний
                Многих вдохновитель.
                И здесь компас
                Изображён не зря,
                Отсюда путь для всех
                Лежит в моря.
  Зал имел круглую форму, в середине его из паркетных плит выложена картушка морского компаса с латинскими буквами направлений частей света.В нишах зала стояли бюсты знаменитых людей: Магелана, Коперника и других.               
От него шёл коридор с галереей русских адмиралов в одну сторону, а в другую советских. В коридоре, где  находился кабинет начальника училища, висели портреты знаменитых учёных, окончивших этот корпус, а далее по нему в  коридоре, ведущем  в  самый  лучший бесколонный зал  Ленинграда, висели подлинники картин Айвазовского. Уже только с первого знакомства с историей  училища  замирало  сердце  от гордости, что и  мне  предстоит  здесь  учиться и продолжать дело всех этих славных людей. Поэтому я старался служить, как положено, хотя и носил ещё форму танкиста.
      Вскоре начали поступать выпускники школ, и они стали сдавать при-
 ёмные экзамены, а я, как почти старожил, рассказывал им об училище, о порядках, выдавал постельные принадлежности, водил в столовую и у  многих
 принимал бельё  обратно. Их  отчисляли  за не сдачу экзаменов. 1 августа
 закончились экзамены. Приказом начальника училища я был зачислен  кур-
 сантом в 115 класс. Первая цифра-факультет, вторая-курс, третья-класс.
 Итак, я был принят на первый штурманско-гидрографический  факультет, на
 первый курс в пятый класс. В нашей роте было пять классов: три штур-
 манских и два гидрографических. Перед подписанием приказа меня  вызвал
 начальник факультета  Осадчий  И.И. и предложил пойти учиться сразу на
 третий курс, досдав почти пять предметов. Я отказался по причине, что  я
 не знал очень многого и не был, как они, на морской практике. Илья Ива-
 нович выслушал мои доводы, удовлетворённо хмыкнул  и  хриплым  голосом
 сказал: "Курсант Успенский, за  отличную службу в качестве баталера, на-
 чальник училища объявляет Вам благодарность и предоставляет  вам  ме-
 сячный отпуск с убытием домой, пока ваши товарищи по классу будут про-
 ходить год молодого бойца и принимать присягу в летнем  лагере." Моему
 счастью не  было границ. Он продолжал: "Вам выдадут форму курсанта пер-
 вого курса, я уже дал  команду, получите  документы  в  строевом  отде-
 ле. После прибытия  из  отпуска  доложите лично мне о прибытии. Убыть в
 отпуск завтра. Куда Вам ехать?" Я  рассказал. Он  посоветовал, как  лучше уехать, а потом, подумав, сказал: "Завтра Вас проводит на вокзал мичман, а то Вы ещё не очень хорошо знаете город. Добро?" "Добро, товарищ  капитан первого ранга!" Он  улыбнулся и пожал мне руку. «Я рад за Ваших родителей, воспитавших хорошего сына, передай им  моё  искреннее  уважение  и признательность!"
      Второго августа я уехал домой в форме курсанта первого  курса. На
 мне были настоящие флотские брюки, а не галифе, тёмно - синяя тонкого сукна форменка с пристёгнутым синим  форменным  матросским воротником, на
 голове у  меня была бескозырка с золотыми буквами: "ВВМУ им. Фрунзе", на
 форменке были маленькие погоны с золотыми якорями, а на  левом  рукаве
 уголком золотой  галун  и звёздочка, указывающие, что я курсант первого
 курса. Свою форму танкиста я сдал без сожаления - меня ждала новая жизнь
 и новая интересная служба, которая только начиналась.
      За два месяца проведённые в училище, я  многое  узнал, со  многими
 познакомился, приобрёл друзей  со  старших  курсов, знал  многих офице-
 ров. Складывалась хорошая атмосфера будущего. Много было у меня  знако-
 мых и среди гражданских, которых много работало в училище, и с которыми
 у меня сложились  замечательные  отношения, особенно  с  женщинами  из
 швальни. Это они подогнали мне форму по фигуре, дали погончики, галки на
 рукав, как мы их называли, а со склада  продовольствия  меня  нагрузили
 консервами, печеньем, колбасой и другими продуктами. Выдали мне на доро-
 гу деньги и проездные документы, отпускной  билет. Но  самое  интересное
 меня ждало дома.

                7.Отпуск.

      Я ехал  домой  на  поезде Ленинград - Ессентуки, который шёл до Тулы без пересадки. Это был скорый поезд и в 10 часов утра я на другой день был уже  на  Московском  вокзале города Тулы. Прошло меньше года, как я уезжал отсюда на электричке на мою военную службу. Сколько же мне  уже пришлось пережить  и  испытать, и сколько уже было перемен в моей жизни? Я довольно часто писал домой, посылал фотографии в танкистской форме, но о том, что я решил поступать в училище, да ещё в морское, написать не смог, а говорил в письме, что нахожусь в  командировке. По  сути  это была правда, так  как  я  не знал: примут меня или нет. Нужно было ждать приказа о зачислении меня в училище, а когда приняли, то тут же  отправили меня в отпуск и потому я решил сделать сюрприз для родителей. Мой приезд в отпуск действительно был неожиданный, но всё обошлось. Отец  и мать были рады меня видеть живым и здоровым, а то, что я учусь в училище, обрадовало их. Это всё-таки учёба, а не служба в танковых войсках.
      Меня встретили  друзья  по  школе: Сергей Лидовский, Борис Иванов,
 кий, Борис Колосов, Борис Дунаев, девчонки, которые учились ещё в инсти-
 туте и другие знакомые. Время летело незаметно. Я отдыхал от службы и
 уехал на несколько дней к сестре в Северо - Агеевск. Ходил там на  ры-
 балку, по грибы, помогал  ей  по хозяйству. Через несколько дней я уехал
 снова в Одоев. Там познакомился с интересными девушками - украинками, которые приехали к соседям из Днепропетровска, а с одной даже стал пере-
 писываться. Её звали  Валентина. Моя  знакомая  девушка так и не писала
 мне, а я тоже не собирался этого делать, так что я был в это время сво-
 боден. У нас завязалась очень крепкая дружба, но мы были только в нача-
 ле самостоятельного пути и принимать радикальные меры никто из нас не
 собирался. Вскоре они уехали, а я 31 августа прибыл из отпуска в учили-
 ще и доложил о своём прибытии начальнику факультета, как было приказа-
 но.

                8.Начало учёбы в училище.

      "Молодец! Прибыл вовремя. Отдохнул? А теперь  курсант  Успенский  я
 назначаю Вас старшиной 115-го класса. Приказ я уже написал. Вам присво-
 ено очередное воинское звание старшина второй  статьи. Ясно?"- вот  так
 меня встретил мой начальник факультета. "Явитесь к командиру роты пер-
 вого курса капитан-лейтенанту Торееву и доложите о прибытии и  прини-
 майте класс. Если  нет  вопросов - свободны". У меня не было вопросов.     Командир знакомый, ребята тоже. Прибыл, доложил командиру роты. Он  обрадовался такому  решению  и на очередном построении роты представил меня классу, объяснив мои права и обязанности. Класс встретил меня молча.
      На другой день за десять минут до подъёма меня поднял дневальный
 и сказал: "Приказано поднять на физзарядку дежурным  по  факультету". Я
 поднялся, оделся и  ровно  в  6.00  вместе с другими старшинами поднял
 свой класс. Построил и мы пошли на физзарядку. После  физзарядки, убрали
 постели, произвели уборку  помещений, потом  умылись  и  отправились на
 завтрак. Завтрак был праздничный - начало нового учебного года. После него нас  построил  командир роты, и мы пошли в Зал Революции, где собра-
 лись все первые курсы училища. Перед нами выступил  начальник  училища
 вице-адмирал Ванифатьев, седой  боевой с очень добрыми отеческими гла-
 зами. "Сынки! Я собрал вас в этот Зал, чтобы поставить перед вами задачу
 и объяснить  основные  азы  учёбы. Это  училище должно быть святым для
 вас. Здесь витает дух Великого Петра, дух  великих  русских  флотовод-
 цев. Не посрамите  их своей учёбой и желанием служить Отечеству, своему
 Флоту, своему народу. Традиции флота вы должны неукоснительно выполнять, а я, как  начальник училища,  всегда  стану  на защиту вас в трудную минуту. Через неделю вас ждёт учебный крейсер "Киров", на котором вы совершите первое в вашей  жизни плавание по Балтийскому морю, колыбели всех русских моряков. Вы посетите все военно-морские базы Балтийского  флота, в  которых, как знать, может  быть  кому-нибудь  из вас придётся служить уже в звании лейтенанта военно-морского  флота  Советского  Союза. За  время морской практики  вы  изучите  крейсер, его распорядок дня, примите участие в корабельных учениях, изучите семафор и клотик, основные данные боевых эволюционных сигналов, изучите шлюпку, спасательные средства, будите участвовать в учениях по борьбе за живучесть корабля, примите  участие в корабельных  стрельбах  по  берегу  и по мишеням в море, в отражении воздушного противника. Основная  задача: получить  как   можно   больше представления о  военно-морской специальности и морском деле. Помогать вам будут офицеры училища и личный состав крейсера. Настоящим  моряком можно стать  только по призванию и по желанию служить во флоте. Как бы ни было тяжело, терпите, а если поймёте, что вы ошиблись, держать не  буду. Флоту нужны  настоящие  преданные  будущие  офицеры. Море ошибок не прощает, оно наказывает, но настоящих моряков море любит. В добрый путь!"
      Мне понравилось выступление адмирала. Просто, доходчиво, умно. Желание служить пока было огромно, но в некоторых глазах я увидел  некоторое сомнение. Оно,  в общем-то, и оправдалось: после первой морской практики некоторые курсанты ушли из училища по собственному  желанию. Их
 никто не держал. Училище освобождалось от ненужного балласта.
      Числа пятнадцатого сентября, в пасмурный дождливый день нас пост-
 роили с  морскими  чемоданами/киса/в коридоре роты и объявили, что мы
 убываем на морском буксире в Кронштадт, где у причала находится  крей-
 сер "Киров". Время  на убытие к буксиру, а затем к Кронштадту пролетело
 незаметно. Ребята хорохорились, старались показать себя морскими волка-
 ми, но в  их  глазах  всё  равно  прослеживалось беспокойство. Такое же
 чувство было и у меня, хотя я был несколько  опытнее, чем  мои  товари-
 щи, но в  море  я и они выходили впервые. Погода была спокойная и через
 полтора часа мы ступили  на  берег  славного  острова  русских  моря-
 ков - Кронштадт. По пути мы все толпились на верхней палубе, рассматривая выход из Невы, строящиеся суда на судостроительном заводе, разглядывали Маркизову лужу, мель  у  устья  Невы, всматривались в корпуса встречных судов, разглядывали ограждение фарватера, удивляясь  их  формам  и  видам. Вода быстро  пробегала  вдоль  борта и иногда казалось, что это не буксир идёт, а просто вода бежит вдоль борта, шипя и уносясь  в  сторону. Это ощущение  всегда  завораживало меня и тогда, когда уже пришлось много работать на кораблях и судах. Все мы с интересом вслушивались в команды, подаваемые по  судовой  трансляции  и  иногда  не  понимая их смысл, так как среди нас не было моряков. Всё удивляло и в то же  время мы старались всё запомнить. На подходе к пирсу мы видели громадные сооружения, из которых торчали мачты кораблей. Это были доки: сухие и плавучие. Сухой док-это  довольно сложное сооружение для докования кораблей и судов, сделанное прямо в береговой черте. Плавучий док - это  платформа с  высокими  бортами на плаву. Корабль мог зайти в них, когда док заполнялся водой. Только сухой док имел шлюз, и вода откачивалась насосами, а в  плавучем  доке платформа опускалась под воду за счёт набора воды в танки/специальные цистерны/. После откачки воды из них, платформа всплывала,  и корабль стоял на киле и можно было обрабатывать днище корабля, осматривать и менять  винты, ремонтировать  забортные отверстия, вибраторы эхолотов и гидролокаторов и многое другое, чего на судах и кораблях всегда много в зависимости от типа корабля и судна.
      Буксир пришвартовался к пирсу. Поступила команда: " Курсантам пост-
 роиться на пирсе". Мы построились и пошли в город, в который вела  дос-
 таточно широкая  дорога  из брусчатки. Мы шли и «глазели» по сторонам. Вскоре мы увидели Морской собор, сделанный из светлого  кирпича, необыкновенно красивый. Недалеко от  него  мы увидели памятник адмиралу Макарову С.О. погибшему на броненосце «Петропавловск» в 1904 году, будучи  командующим Тихоокеанской эскадрой, на  рейде Порт-Артура, подорвавшись на японской мине во время русско-японской войны. Мы подошли к воротам Военной  гавани, которые нам  открыл  матрос, и пошли дальше. Нас удивил прекрасный порядок, чистота, красивый парк и в нём памятник Петру 1-му. От него  мы прошли на  пирс, где  стоял крейсер "Киров". Крейсер - военное судно, предназначенное для ведения боя с кораблями противника, подавления  артиллерийских батарей  на берегу и поддержки приморского фланга армии или фронта, а также для охраны торговых коммуникаций и борьбы и  уничтожения подводных лодок, боевых кораблей и авиации противника своей артиллерией и торпедными аппаратами. Он может действовать как самостоятельно, так и в группе охраняющих его боевых кораблей: эскадренных миноносцев, кораблей ПЛО и минно - тральной группы. Длина крейсера около 230 метров, осадка около  8-ми метров, мощность движителя 220000 тысяч лошадиных сил, водоизмещение 14000тысяч тонн. Имел 4-ре главных паровых котла, 6-ть вспомогательных, а также  дизельные установки для корабельных нужд. Ход обеспечивали 4-ре винта. Имел 4-ре башни главного калибра,4-ре  трёхтрубных торпедных  аппарата,8-мь  орудий  калибром  100  миллиметров и 16-ть установок МЗА/малокалиберной зинитной артиллерии/. Крейсер  относился к лёгким крейсерам и развивал скорость 36 узлов/узел - одна миля в час или 1852 метра в час, то есть более 66  километров  в  час/.Орудия главного калибра/по  три  орудия в башне, всего 12/были 180 миллиметровые, при дальности стрельбы до 22 миль, то есть  до  40  километров. Вес залпа равнялся  2-м  тоннам. Это  был  серьёзный  артиллерийский  корабль, принимавший участие в Великой отечественной войне, был  построен до войны. В  отряде  учебных  крейсеров, в  который  входил крейсер "Киров" входил ещё один лёгкий крейсер "Комсомолец", на котором  мне  пришлось проходить практику, но через год.
      На Дважды Краснознамённом Балтийском флоте имелись ещё два крей-
 сера, но тяжёлых: крейсер "Октябрьская революция" и крейсер "Свердлов", на которых мне также пришлось ходить, но намного позже. Все  эти  крейсера составляли дивизию  крейсеров, но  базировались  они  в  разных  военно-морских базах. Крейсер "Октябрьская революция" матросы и офицеры  любовно называли "Октябрина". На  крейсере "Свердлов", когда  мне  пришлось там проходить практику, был один случай, который хотелось бы рассказать.
      Все курсанты-практиканты жили в освобождённом для этой цели мат-
 росском кубрике, в котором располагалось не менее 50-ти человек, крова-
 ти были  на  рундуках/матросские ящики, где хранились личные вещи/и на
 подвесных койках, которые раз в неделю выносили на верхнюю палубу  для
 проветривания. И вот  однажды, когда  мы  только прибыли на корабль, для
 утреннего чая мы все выстраивались перед окошком  корабельной  хлебо-
 резки, чтобы получить четвертинку буханки белого хлеба, три куска саха-
 ра и кусок сливочного масла/около 40 грамм/. После получения своей до-
 ли, все шли в кубрик и на установленных складных столах пили чай, кото-
 рый приносил один из дневальных с камбуза. И вот я стою  в  очереди  и
 вдруг меня кто-то сильно трогает за плечо. Я оборачиваюсь и, о ужас, ви-
 жу медвежью морду, которая смотрит на меня. Я оторопел, но один из кора-
 бельных матросов, сказал: "Не бойся! Он просит тебя, чтобы ты его пропустил вперёд получить свою долю". Я отошёл в сторону, а мишка  подошёл  к окошку и  получил свою долю в миске. Раздающий знал об этом. Мишка отошёл от хлеборезки, подошёл к одному из орудий, сел, привалившись к нему, и стал  завтракать, не  обращая  внимания на матросов и курсантов. Это был любимец крейсера, не боялся орудийных залпов, а по вечерам, когда на баке собирались  матросы, любил  побороться с кем-нибудь, но страшно не любил, если его побеждали. Начинал рычать  и  уходил  в  сторону, сделав обиженную морду. Очень  боялся  старшего  офицера и всегда прятался от него в своё излюбленное место: под одну из спасательных  шлюпок. Зверей на кораблях  всегда любили и даже в эру парусного флота. Об этом писал наш русский писатель Станюкович Константин Михайлович, который  закончил Морской кадетский корпус, в своей книге "Морские рассказы".
      До выхода в море, все курсанты нашей роты, познакомились с  Кронш-
 тадтом, посетили музей, осмотрели форты, побывали на самом крупном морс-
 ком сухом доке, где проходил докование флагман нашего китобойного фло-
 та плавбаза "Юрий Долгорукий". Это  был огромный многопалубный плавучий завод по переработке китов. Его длина была почти триста метров, а  водоизмещение около 60  тысяч  тонн. Мы были на разделочной палубе, которая равнялась двум футбольным полям, и на которой могло находиться  одновременно  до пятидесяти туш  китов. Видели  орудия  разделки китов, чаны для выварки китового жира, установки для получения китовой муки. Нам даже дали каждому по  кусочку  китового уса на память о пребывании на судне. Конечно, я тогда не знал, что в его судьбе мне придётся  принять  участие, но это будет в 1978 году, а пока шёл только 1964 год.
      Вскоре нас предупредили о скором выходе в  море. Крейсер  получил
 топливо/несколько сотен   тонн  мазута/, продовольствие, котельную  во-
 ду, пресную воду для камбуза и утром, наконец, к борту крейсера  подошли
 морские буксиры, которые  вывели его на Кронштадтский рейд. При проведе-
 нии этой операции всех курсантов закрыли в кубриках по боевой  трево-
 ге, чтобы мы  не  мешали  команде  крейсера при буксировке, так как это
 очень опасно. Иногда при этом лопались буксирные концы, которые могли и
 ноги перебить и сбросить моряков за борт, так как эти концы толщиной в
 руку, лопались как нитки, при буксировке. В нашем случае всё прошло  хо-
 рошо и мы услышали команду: "От мест отойти. Первой боевой смене - заступить на вахту. Курсантам под командованием офицеров, разрешается  выйти на бак". Мы уже чувствовали под ногами мерную качку крейсера под действием волн Финского залива. Мы выскочили из своих кубриков  с  большим желанием увидеть, что  же нас окружает. Мой кубрик находился на третьей палубе под первой носовой башней главного  калибра, поэтому  я  увидел море почти  последним, когда  вся  рота  собралась под стволами первой башни вокруг командира роты. Он объяснял открывшуюся панораму. По корме у нас остался остров Котлин с его крепостью Кронштадт, а немного к северу остался маяк Толбухин, а к югу виднелись береговые форты: Красная
 Горка и Серая Лошадь, на  которых  ещё находились наши знаменитые даль-
 нобойные батареи, охраняющие подходы к главной базе Балтийского флота-
 Кронштадту, сыгравшие большую роль в недопущении фашистского флота в
 Ленинград. Курсанты внимательно слушали, а в это  время  крейсер  начал
 ускорять своё движение, громко работали судовые вентиляторы, нагонявшие
 воздух в судовые котлы, которые грели воду до  600  градусов, превращая
 пар в  красный раскалённый газ, который поступал на лопатки турбин, ко-
 торые, вращаясь, передавали своё движение на  валолинии. Корма  крейсера
 немного просела, а  нос  приподнялся, разрезая воду надвое бегущие вол-
 ны. Чувствовалась мощь и неудержимое движение  вперёд; на  гафеле  гордо
 развевался военно-морской  флаг  СССР. Нас  обдувал  встречный ветер, но
 вскоре всех нас развели на занятия: началась учёба. Мы изучали  крейсер
 на практике, обходили  все  помещения, были  в  боевой рубке, на ходовом
 мостике, видели работу  штурмана, побывали  в  башнях  главного  калиб-
 ра, посмотрели на  боезапасы, осмотрели  склады, камбуз  и  так далее. На крейсере в это время кроме нас был и личный состав в количестве  1200
 человек, который обслуживал боевой корабль.
      Вскоре поступила команда: "Команде  руки  мыть!"- это  означало, что через 10 минут будет команда: "Команде обедать!" Вскоре это всё вошло в привычку, наступила ночь, но  крейсер, включив  ходовые  огни, продолжал движение. Нас очень удивляло, как это такая махина на такой скорости не боится идти в темноте. Перед вечерним чаем мы все вышли на  палубу  на корме и  под светом прожекторов, нам рассказали, как обеспечивается безопасность плавания. Вот тогда  нам  показали  работу  береговых  маяков, буёв, работу антенн  радиолокационных  станций  и станций артиллерийских систем наведения.
      Наступила первая  ночь  в  море. Сколько их будет впереди и какие
 они будут, никто из нас не задавал таких вопросов, так как  впечатлений
 было больше, чем нужно, и мы усталые, разобрав свои койки, буквально рухнули в них и тут же забылись тяжёлым  тревожным  сном. Сквозь  сон  мы
 слышали по  корабельной трансляции команды, звонки, постоянное хождение
 службы и иногда видели синий свет лампочки у поста  дневального и изред-
 ка тёмные тени пробегающих по подволоку, там, где проходили многочислен-
 ные кабели, корабельных крыс. Да, на крейсере они были, как  и
 на многих других кораблях и судах, на которых нам всем пришлось ходить
 в будущем. В 6 часов утра включился большой свет,  и  раздалась  коман-
 да: "Подьём! Курсантам построиться на физзарядку на баке!" Мы очень уди-
 вились, какая тут при движении крейсера может быть зарядка? Однако  все
 выскочили на палубу в робе и тельняшках. Нас построили и объяснили, как
 всё делается, и мы побежали по палубе крейсера по кругу. Один круг ров-
 нялся, примерно,  400-стам  метрам. Нужно было сделать пять кругов и притом при качающейся для нас палубе. Это была тренировка вестибулярного
 аппарата. Потом делались упражнения, заправка коек, умывание и завтрак.
      Наш крейсер проходил  мимо  острова  Кери, на  котором  находился
 очень интересной формы маяк, представляющий собой стоящий пузатый гра-
 фин, а вместо пробки находилось прозрачное помещение, в  котором  нахо-
 дился светооптический аппарат. Меня он очень поразил, и мне очень захо-
 телось побыть на нём когда-нибудь. Откуда мне было  знать, что  с  этим
 островом у меня будет связана долгая и интересная работа. Нам объясни-
 ли, что вскоре мы подойдём к Таллинну и будем там стоять на рейде несколько дней, чтобы  познакомиться  с этим городом и военно-морской базой, а пока всем собраться в кубрике и заниматься семафором  и  боевыми
 эволюционными флагами  и их значением. Это было интересно. Мы разбились
 на пары и начали тренировки. Время шло быстро. Вскоре раздалась команда:
 "Боевая тревога! Команде  занять  боевые  посты. На якорь становиться!»
 В нашем носовом кубрике вдруг раздался страшный грохот - это гремела
 цепь  из цепного ящика, отданного якоря, крейсера. Продолжался шум не
 долго. Видно глубина на якорной стоянке была  не  очень  большая. Потом
 отдали второй  якорь,  и  крейсер стал по линии ветра. Раздалась команда
 да: "Отбой боевой тревоги! От мест отойти! Дежурной смене  заступить по
 якорному! Команде руки мыть!" - подошло время обеда. Мы побежали на кам-
 буз, получили обед. Настроение было приподнятое. Нас  обещали  отпустить
 на берег. После обеда мы вышли на палубу и увидели знакомую по картинкам
 панораму города  Таллинна: многочисленные  кирхи, башни, островерхие
 дома с черепичными крышами, Вышгород, где находился старый город, порт с
 многочисленными кранами, дугу Певческого  поля, а  на  рейде  несколько
 торговых и боевых кораблей. Я тогда не знал, что часть своей жизни, почти 13 лет, я отдам этому городу, порту, военно-морской базе и вообще Эстонии, столицей которой  являлся Таллинн. Однако первые впечатления от-
 ложились очень хорошо и запомнились  на  всю  жизнь, что  впоследствии
 очень пригодилось.
      Нас построили на юте/кормовая  часть  крейсера/, подошёл большой морской буксир и  мы перешли на него. Он отошёл от борта крейсера и направился в торговый порт. Мы обернулись на крейсер и увидели его громаду с  дымящимися трубами, грозными  башнями главного калибра. Он был очень красив на фоне неба, покрашенный шаровой краской  под  цвет  морской  воды. Через полчаса  мы  пришвартовались к пирсу торгового порта и через главные ворота его вышли в город строем и направились к  Дому  офицеров. Там нас  уже ждали. Нас посадили в большом красивом зале с расписным потолком на морские темы. Руководитель практики  и  представитель политотдела военно-морской базы познакомили нас с правилами поведения в городе, основными принципами в этом городе и обратили внимание всех на отношения с жителями города. А рассказать было о чём!

                9. Т А Л Л И Н Н.

      Я здесь  немного  отвлекусь  и углублюсь в историю, так как очень
 интересно узнать о городе и стране, в которую прибыл, тем  более, чтобы
 мне не возвращаться к истории, когда мне придётся здесь служить и жить.
      Впервые мир узнал о Таллинне после того, как арабский географ Ид-
 риси нанёс в 1054 году на карту первое его имя - Калевани. Как город Ка-
 лева, героя песен и сказаний живущих здесь племён. Этот город  был  его
 оплотом. Он мог  бы  долго  оставаться с таким названием, но по прихоти
 истории и неумолимым законам человечества, буквально в 1219 году к го-
 роду по  спокойному  заливу явились воины короля датского и захватили
 его. Местные жители не приняли  немецко - скандинавское  образование  от
 названия древней  земли  Рявала - Реваль, которым  нарекли город, а стали называть город на свой привычный лад - "Taani  linn" /датский  город/  и отсюда уже  пошло  знакомое и близкое нам слово - Таллинн. Эти годы были очень страшны в жизни города и земли, хотя город рос  и  расширялся  и становился хорошей приманкой для многих завоевателей. От датчан он перешёл к Ордену меченосцев, но и их силы хватило ненадолго и они  снова были захвачены датчанами. В 1343 году в Юрьеву ночь произошло восстание, в результате которого датчане вынуждены были продать всю северную Эстонию Тевтонскому ордену, который за небольшую мзду перепродал город и весь здешний край Ливонскому ордену. Во время Ливонской войны городом овладели  шведы. Войны  и чума. Чума, голод, пожары, грабежи и снова войны. Временами казалось, что время, когда жизнь человеческая гроша ломанного не стоит, не прекратится никогда, когда верховным судьёй и верховным властителем будет только меч. Такова была жизнь города  до  Северной войны. В 1710 году повеяло хорошими переменами, когда русские с
малыми потерями заняли город и на целых два столетия на земле и в го- роде воцарились мир и спокойствие. Однако, за всё прошедшее время в горо-
де жили прекрасные мастера, которые оставили в наследство  прекрасные
образцы  зодчества: Ратуша, здание  Большой гильдии, церковь Оле-
 висте, здание Братства черноголовых, Домский собор, пакгауз, Кик – ин –де - Кёк, Длинный Герман, Большие Морские ворота, церковь Нигулисте, Вируские ворота, "Три сестры", доминиканский  монастырь  Пирита, конная   мельница, церковь Святого Духа, Толстая Маргарета, множество других зданий, обводная крепостная стена с массивными башнями и всё это из знаменитого и привычного  для эстонцев плитняка. Этот плитняк делали из доломита с острова Сааремаа, со склонов гор Ласнамяги и Марьямаа, потому что вся земля эстонская по сути стоит на таком плитняке, а многие поля изобилуют валунами и осколками того же плитняка по общему названию "глинт". Я был, кстати, весьма удивлён, когда узнал, что первым губер- натором Таллинна был прадед А.С.Пушкина Абрам Петрович Ганнибал. Пётр Великий часто бывал  в  Таллинне и  имел  даже свой простой домик в Кадриорге, который цел до сих пор рядом с прекрасным дворцом Екатерины, находящимся там же.
      Уже тогда царь Пётр превратил порт Таллинн в военную гавань, пост - роив там ряд сооружений, где и базировался частично военно-морской  флот
на Балтийском море. На берегу Таллиннского залива, ближе к парку Кадри- орг, стоит прекрасный памятник  русским  морякам, погибшего  броненосца
береговой охраны "Русалка" в  сильный  шторм при переходе из Таллинна в Гельсингфорс /Хельсинки/. В 19-20  веках  город  бурно развивался. Были построены: Балтийский судостроительный завод, судоремонтные заводы, мас - терские, судовые эллинги для ремонта кораблей  небольшого  водоизмещения
и база для гидросамолётов с большими ангарами для них.
      После Великой  Октябрьской  социалистической   революции, Эстония приобрела независимость  и стала строить своё государство, основываясь
на опыте западноевропейских государств. Строительство государства шло довольно трудно: не  хватало  своих средств и возможностей для подъёма
промышленности и сельского хозяйства. В основном в промышленности рабо -  тали мелкие  предприятия, судостроения  практически  не было, на море был в основном прибрежный лов салаки и кильки с  маленьких  рыбацких лодок,
а  в  сельском хозяйстве преимущественно существовала хуторская система хозяйствования на очень бедных  землях. Страна  была бедная, а крестьяне и батраки чаще ходили в деревянной обуви.
      После начала второй мировой войны Эстония, боясь захвата  её  фа-
 шистской Германией, с разрешения своего правительства, ввела войска Со-
 ветского государства, которые начали строить укрепрайоны, береговые ба-
 тареи на острове Осмуссаар, Нарген, Аэгна, чтобы прикрыть проход враже -
 ских кораблей по Финскому заливу в Таллинн  и  в  Ленинград, перекрывая
 его и  с  севера с полуострова Ханко. Были построены новые аэродромы в
 том числе и на острове Сааремаа, с которого впервые  дни  войны  были
 совершены налёты  на  Берлин  нашими бомбардировщиками. В июле 1940-го
 года в Таллинн была переведена главная база Краснознамённого Балтийск-
 кого флота. Все эти принятые меры дали возможность не допустить захва-
 та Ленинграда впервые дни войны. Балтийский флот отчаянно сражался, но
 обстановка на  сухопутных участках фронта была не в нашу пользу и
 флоту и правительству Советской Эстонии пришлось выводить его в Кроншт-
 адт. Правительство Эстонии шло на крейсере "Киров". Для того чтобы
 погрузить на корабли ценности республики, людей, семьи моряков, ударным
 силам флота пришлось сдерживать натиск фашистов огнём главного калибра крейсера и эсминцев. При этом  было  разрушено  несколько зданий, заня – тых фашистами. В эти дни они взяли в плен балтийского матроса Евгения
Никонова и изуродовав его, подожгли, привязав к  дереву. Подвиг этого
матроса, получившего  звание  Героя Советского Союза, чтят в Эстонии и, в Кадриорге был построен ему памятник, и там же было установлено, то самое
дерево, к которому он был привязан и где он скончался от пыток.
      Переход флота был очень тяжёл, многие транспортные суда были  по -
 топлены. Это было потому, что на них не было зенитной артиллерии, не были установлены параваны /устройство для отвода от судов мин / и они погибли от подрыва на минах и от ударов авиации противника. Не повезло и  крейсеру "Киров", которому миной оторвало полностью часть носа. Он  благополучно дошёл до  Кронштадта  за  счёт крепких водонепроницаемых  переборок, которые были предложены, академиком Крыловым А.Н. Носовая часть крейсера была, впоследствии восстановлена Кронштадтским морским  заводом  и он принял участие в обороне Ленинграда при его блокаде, участвуя в артиллерийских дуэлях и подавляя вражеские батареи.
       Эстонцы запомнили последние дни обороны Таллинна  и  участие  в
 нём крейсера "Киров" и всегда относились к нему крайне отрицательно. В
 связи с этим нас и инструктировали, чтобы мы были очень осторожны и не
 ввязывались в ссоры и конфликты. Они были всегда, особенно на танцах по
 вечерам на танцплощадке около Толстой Маргареты под открытым небом.
       Вот почему  мне  пришлось немного рассказать о Таллинне и о его
 истории. Отношения эстонцев к русским во все времена были  необъяснимо
 чуждыми и  они более лояльно относились к финнам, шведам, немцам, хотя и
 те и другие много сделали бед для эстонского народа. Во время  Совет -
 ской власти город необыкновенно расцвёл, было много построено новых за-
 водов: "Вольта", "Марат", "Калев", Таллиннский мясокомбинат, БСРЗ, "Эстрыбпром", ЭМП и многие другие. Он также являлся крупной военно-морской базой и в нём находился штаб 8-го флота СССР, который вскоре был объединён в единый штаб Дважды Краснознамённого Балтийского Флота, который разместился в городе Калининграде. При  прогулках по городу мы очень хорошо познакомились со старым городом, были на Ратушной площади, прошлись  по  улице Выру, по которой когда-то в древности разрешали гнать скот для продажи в крепость мимо двух небольших башен на входе. Побывали мы и в  Кадриорге, посмотрели парк, ухоженные дорожки, старые деревья, которые помнили царя Петра, полюбовались видом Таллиннского  залива  с  берега, который имел большое  количество  валунов, поклонились  памятнику героическому броненосцу "Русалка", посетили Певческое поле, где проходили и выступали громадные хоровые коллективы не только из Эстонии, но и из других республик. Побывали и на танцах, но они нам не понравились, так как отношение эстонцев  желало быть лучшим. Это оставило в памяти какой-то тяжёлый осадок, хотя мы все видели, что здесь в Эстонии простые люди  живут намного обеспеченнее, чем  в  глубине Союза и это тоже для нас было не понятно, как будто советская власть чувствовала за собой какую-то вину
 и им  давало  средств  намного  больше, чем  другим. Жаловаться им было
 грешно. Магазины были  завалены  товаром, прекрасными   продуктами, чего
 иногда мы  не видели в Ленинграде и в Кронштадте. Мы купили сувениры,
 открытки, конверты с видами Эстонии и каждый раз вечером возвращались
 в  тёплые, пахнущие  морем и канатами матросские кубрики, а вечером с удовольствием, на юте пели свои русские песни, мелодии которых неслись  по Таллиннскому заливу. Мы  хотели  показать  свою открытость и доброту, а вот от них мы этого так и не увидели и не услышали, а жаль.

                10.ПРАКТИКА.

      Знакомство с городом было недолгим. Мы посетили ещё Военную гавань
 с боевыми кораблями и вскоре наш учебный крейсер вышел с Таллиннского
 рейда и взял курс на порт Лиепаю или, как  мы его называли - Либаву. Погода  была свежая, а когда  вышли  из  Финского залива, крейсер попал в небольшой шторм, но для нас это было уже испытание на морское  мужество. Находясь в закрытых кубриках и не видя моря и что там делается, нам приходилось довольно тошно в буквальном смысле. Многие не могли кушать, тошнило, лежали на койках и не могли встать. Занятия проходили очень напряжённо. В основном это были вопросы морской практики. Мы изучали крейсер: его  набор, оружие, спасательные средства, шлюпки, плотики, спасательные жилеты, военно-морскую терминологию, сигнальное дело, боевые эволюционные сигналы и флаги, умение плести кранцы и маты, учились работать шваброй и вязать морские узлы, движители крейсера, устройство паровых котлов, вспомогательных дизелей, якорное устройство, как носовое, так и кормовое, рулевое устройство, штурманское оборудование, устройство спасательных шлюпок, выполнять команды старшины. Вскоре мы подошли к Лиепае и стали на  рейде  в  открытом море. Качка была бортовая и она всех буквально валила с ног, но всё - таки мы вскоре и к ней стали  привыкать, но не все. На якорь становились ночью, а утром мы зашли в аванпорт и когда развели мост вошли в военную гавань и пришвартовались к пирсу рядом с крейсером "Октябрьская революция". Этот тяжёлый крейсер был немного больше нашего, и оружие имел намного серьёзнее и  входил  в  боевой  состав  флота. Как только мы  стали  к  пирсу  кормой и поступила команда: "От мест отойти", нам разрешили выйти на бак/носовая часть крейсера/. Офицер рассказал о Военной  гавани, о боевых кораблях и на другой день под руководством командира роты вышли в город. Это был уже совершенно другой город  и  совершенно другие  люди, намного  терпимее  относящиеся к нам, да и в городе больше жило русских. Это были  в  основном  семьи  офицеров  и  мичманов, морские пограничники, рабочие  судоремонтного  завода, рыбозавода и рыбной гавани, предприятий и организаций обслуживающих  военно - морскую базу, одну из  самых  крупных и важных на Балтийском флоте. В Лиепае мы были более недели. За это время мы  полностью  познакомились  с  городом, были в матросском клубе, побывали на боевых кораблях с целью ознакомления. Заканчивалась третья  неделя  практики. Мы  уже  освоились  с крейсером, хорошо в нём ориентировались и начали сдавать зачёты по семафору и клотику, ходили на вёслах на шестивесельных ялах  ЯЛ-6. Вскоре наш крейсер  вышел в море и мы направились к главной базе Балтийского флота - Балтийску. Через сутки мы подошли к нему и стали на рейде. С борта крейсера виднелась песчаная полоска берега, низенькие дома, маяк, буи и башня поста СНИЗ. В Военные гавани мы не заходили и нас  в  Балтийск не высаживали. Через  сутки  стояния на рейде наш крейсер взял курс на Кронштадт. Практика первая морская заканчивалась. Через четыре  дня  мы пришли в  Кронштадт. Подошёл  большой буксир, и мы отправились на нём к училищу. К этому времени мы все сдали зачёты и чувствовали  себя,  чуть ли не  "морскими  волками", но на самом деле до них нужно было учиться ещё почти  пять лет. Эта морская практика дала нам очень много, и большее количество курсантов убедилось в правильности своего выбора. Однако были  и  такие, которые списались на берег и пошли учиться в другие училища или служить срочную службу. Этот естественный отбор коснулся и моего класса. Из  22-х  курсантов  в строю осталось ровно 20-ть. Мы все хорошо познакомились и буквально  сроднились, но  требования  воинской дисциплины иногда  были  выше даже дружбы, поэтому на первых порах моя требовательность к своим ребятам не многим нравилась. Мне было легче, я всё-таки прошёл  к  тому  времени большую школу службы в армии и знал хорошо все уставы. Помнится один случай, который произошёл со мной  уже после возвращения  с  морской практики. Я наказал нескольких курсантов за беспорядок в личных вещах, а когда пришла пора надевать шинель, то у меня оказались  срезанными  погоны на ней. Мне пришлось построить свой класс и сказать своё отношение к этому случаю. Многие всё поняли,  и больше у  меня  и моих товарищей недовольства друг другом не было всё время учёбы. Наш класс оказался наиболее дружным и сплочённым. Это  помогло нам всем во время учёбы, которая как раз только и начиналась.

                11.ПЕРВЫЙ  КУРС.

      После окончания  первой  морской  практики, находиться  в училище
 стало намного легче и мы не чувствовали себя "зелёными  салагами", хотя
 отношение ребят  со  старших курсов было несколько высокомерным. К нам
 назначили замкомвзводами курсантов старших курсов, которые опекали нас
 и учили уму разуму. Назначили нового командира роты первого курса, пер-
 вого факультета, капитан-лейтенанта Арсиенкова Е.А., который ранее  был
 во флотском экипаже в Ленинграде. Наш факультет штурманско - гидрографи-
 ческий готовил штурманов надводных кораблей и подводных лодок и инже-
 неров - гидрографов. Штурманских классов  было сначала три, а гидро -  графических два. Общее количество курсантов в роте было около 130 человек.
      Первый курс  был общеобразовательный и несколько походил на пер-
 вый курс института, хотя было ряд предметов, которых не было в институ-
 тах. К ним  надо  отнести: простое  и секретное делопроизводство, морскую практику, которую у нас вёл  дважды  Герой  Советского  Союза  Шабалин Александр Осипович, капитан 1 ранга, катерник Краснознамённого Северного Флота. Военно-морское искусство, которое вёл капитан 1 ранга Гельфонд Г.М. доктор исторических наук, необыкновенно интеллигентный офицер, строевая подготовка, теория  устойчивости  и  живучести  корабля и ряд других предметов. Много внимания  уделялось  общему  развитию  будущих офицеров: мы регулярно  были  в  Ленинградских  театрах, музеях: Эрмитаже, Русском, Октябрьской революции, Петропавловской крепости, Военно-морском музее, музее  училища, который по насыщенности и экспонатам не уступал крупным музеям. Нас учили танцевать, петь в хоре, причём хором руководил хормейстер, заслуженный  артист СССР, учили пользоваться столовыми предметами, изучали военно-морской этикет  и  правила  сервировки стола. Стоить отметит  вечера  отдыха  курсантов. Обычно  всегда был какой - либо концерт, у нас часто выступал Бен  Беницианов, пела  Эдита  Пьеха, а брат её мужа капитан 2 ранга Броневицкий, вёл у нас практические занятия по морской практике. Была у нас  и  Мая  Кристалинская, которая только появилась  на  сцене  и многие другие знаменитости. После таких концертов начинались, грубо говоря, танцы. Почему? Да потому, что  это  не были танцы  в  сегодняшнем  понимании. Они  состояли  из  трёх отделений. Первое отделение - бальные танцы: вальс, вальс - бостон, фигурный вальс, мазурка, венгерский бальный  танец, гавот, под - эспань и так далее. Второе отделение - быстрые бальные танцы: краковяк, полька, дамский танец  и  так далее. Третье отделение - современные танцы: фокстрот, танго. Все танцы были только под оркестр, который был в училище свой. Играл он замечательно и  состоял из 30-40 человек. Все мероприятия проходили в Зале Революции, в котором выступал Ленин со своими "Апрельскими тезисами" в 1917 году. Это был  единственный  в Ленинграде огромный зал, вмещающий не менее тысячи человек. В зале был  прекрасный  паркет, который  натирали курсанты первого курса специальной мастикой, да так, что иногда девушки скользи – ли и падали на нём. Попасть на  танцы  для  девушек  города  было очень трудно. Пропускали без очереди только девушек, которых ждали курсанты. Курсанты нашего училища пользовались величайшей репутацией и их в городе называли "женихами". Иметь знакомого в нашем училище среди девушек считалось очень престижно и чаще всего они находили здесь  свою судьбу. Военно-морскому этикету  или просто Протоколу уделялось всегда очень большое внимание, особенно обращалось внимание  на  поведение  в обществе и  особенно  с  женским полом. Это была традиция, заложенная в училище ещё с царских времён. Наше отношение к этому было самое благожелательное и не потому ли среди морских офицеров никогда не было хамов и невоспитанных людей. Иметь мужем морского офицера для многих ленинградок считалось  делом  чести, но  не  всегда их мечты осуществлялись, слишком нас было мало. Среди девушек была настоящая конкуренция и глупым, грубым, необразованным девушкам пробиться в училище было нелегко. Обычно это были девушки из университета, пединститута или мединститута. Они приглашали  нас и к себе на вечера отдыха, но ходить туда нам запрещалось из-за возможных инцидентов с ребятами - студентами, для которых мы  являлись  весомыми конкурентами, да ещё и в такой заманчивой морской форме.
      Уже после  нескольких недель учёбы нам разрешили первое увольнение.
Основанием для увольнения являлось отсутствие  задолженостей по  учёбе и нормальная воинская дисциплина. Нарушителей в увольнение не отпускали и не пускали в Зал Революции, так как выходить  из  роты без разрешения  дежурного по факультету и дежурного по роте не допускалось. Курсантам разрешалось находиться в классном помещении  и  заниматься самоподготовкой  до отбоя. Распорядок дня в училище был следующий: подъём в 6 утра, физзарядка на плацу внутри училища или  в  многочисленных дворах его, заправка коек, приборка и умывание, построение на завтрак, после завтрака в 8.30 начинались занятия. Обычно это были три
 пары уроков по 45 минут с небольшими перерывами на переходы в другие
 кабинеты. В 13.00 обед и отдых до 15.00. После этого продолжение занятий. В 17.00 начиналась большая приборка и после неё в 18.00 ужин. После ужина начиналась самоподготовка, которая шла до 21.00. После  самоподготовки мы шли на вечерний чай и потом на вечернюю прогулку. В 21.45 проводилась вечерняя  поверка,  и  22.00 игрался общий училищный отбой. После отбоя иногда по разрешению дежурного  офицера  разрешалась  в  классе подготовка к  занятиям, если  в  этом была необходимость, но обычно это было очень редко, да и то в период подготовки к экзаменам или зачётам.
      Распорядок дня  очень  строго  исполнялся. Такие  занятия  всегда
 контролировались дежурным офицером или  дежурным  по  училищу, который
 был в  ранге  не ниже капитана первого ранга. За это не ругали, но и не
 поощряли. Класс был у каждого взвода курсантов. Он представлял собой у
 всех обычное помещение, где стояли конторки /это типа парты, но имеющее
 под открывающейся створкой большой ящик, где лежали конспекты, книги  и
 личные вещи  курсантов, которым  не  было места в прикроватных тумбоч-
 ках/.Такая конторка была рассчитана на двух человек. В нашем классе  их
 было равно  десять. В моей обязанности было регулярный осмотр их, чтобы
 они содержались в чистоте и порядке. Во время самостоятельных  занятий
 за порядком  наблюдал  старшина  класса, то  есть  я. Тишина  была пол-
 ная, только иногда мы обсуждали те или иные вопросы по  предметам  или
 кто - нибудь объяснял трудный вопрос. Учёба шла очень легко. Наш класс по успеваемости был одним из лучших. Это показала  первая  сессия, когда  по начертательной геометрии  из  20-ти  человек оценку "отлично" получили
 15-ть, "хорошо" - четверо и лишь один - Лёша Лялин получил оценку "удовлетворительно". Между классами  было  негласное соревнование и в этом соревновании мы всегда были  первыми. Каждая оценка "отлично" встречалась на "ура". Следующий  экзамен  был по аналитической геометрии. Его сдали все, только отличных оценок было 12-ть, хороших-8. К экзаменам  допускались после  сдачи всех зачётов. Зачётов было очень много, около пятнадцати, но они все были вовремя получены.
      Училище имело прекрасную библиотеку. Я с благоговением заходил ту-
 да читать. Там всегда была какая-то необыкновенная  обстановка. Лился
 мягкий свет, вдоль  стен стояли высокие шкафы из красного дерева, в ко-
 торых стояли старинные книги с золотым тиснением на многих языках, был
 необыкновенно уютный  читальный зал. Примерно около пятидесяти столиков
 с настольными лампами было там, между  которых  ходила  заведующая читальным залом  и одна из сотрудниц и тихо спрашивали, что необходимо принести и по какой теме. Эти милые  женщины  знали  наши  потребности очень хорошо, да  и  сами знали очень много. Это были работницы, которые проработали здесь не один десяток лет и очень были преданы своему делу, по  матерински  заботясь о  всех  курсантах. Это тоже была одна из славных традиций училища. Самим искать книги не разрешалось, но по теме приносили обычно  целую стопку книг, и объясняли, где можно найти ответ на поставленный вопрос. Очень часто мы видели работающих вместе с нами и офицеров - преподавателей, готовящихся  к занятиям или ищущих ответ на вопрос курсанта. Они часто подсказывали нам, что нам нужно  и  всё  это делалось очень  вежливо  и  по - товарищески. Вот почему уже тогда мы не боялись офицеров с высоким воинским званием, и они всегда с пониманием относились к нам, как к детям. Скорее всего, это было потому, что они все прошли это училище и помнили о морском  товариществе  и  взаимовыручке, без которого в море трудно находиться.
      Говоря о преподавателях, я могу сказать только одно - нам очень по-
 везло в  этом  отношении, так  как  нас  учили боевые офицеры, прошед -
 шие войну и знавшие её не по книгам, и им  было,  что нам рассказать.
 Среди военных  преподавателей были и гражданские замечательные и
 внимательные специалисты высокого класса. Многие из них имели  научные
 степени и  большой опыт работы, но никогда не кичившиеся этим. Вот почему учиться было очень легко. Они старались так нам всё преподать, что  перед экзаменами  почти  никогда  не  требовалось  дополнительных заня-
 тий. Очень тщательно следили за конспектами, хотя учебников было доста-
 точно, но в конспектах они давали главное, необходимое и нужное.
      После сдачи первой сессии, мы все уехали домой на каникулы. Проезд
 для всех был бесплатный по воинским требованиям, которые мы получали в
 строевом отделе вместе с отпускным билетом и деньгами, продпутевыми и
 отпускными. Нам выдавали  денежное содержание 8 рублей 30 копеек в месяц, так что на руки мы  получали  около  тридцати  рублей, что по тем временам была достаточная сумма. Правда, некоторые ребята не ездили в отпуск, так как дорога домой и обратно у  них  отнимала всё время. Такие  ребята  отдыхали  в училище, ходя в увольнение каждый день. Они все ждали нас из отпусков, ожидая домашних гостинцев, которыми обычно все делились, приходя в столовую после отпуска.
      Несколько слов о столовой. Это было  помещение  на  первом  этаже
 длиной около  ста  метров. В нём стояли столики на четверых человек.
 За эти столики садилось всё  училище, то  есть  около  2000  человек.
 Питались всегда  в  одну очередь. Зал обслуживали официантки. Столы
 были покрыты белоснежными скатертями, прекрасно  сервированы  столовой
 посудой с  эмблемой  училища, вилки  и  ложки были из нержавеющей ста-
 ли, кружки для напитков, как и глубокие и мелкие тарелки, были из фарфо-
 ра. Первое время нам всё показывали, и командир роты ходил между стола-
 ми и требовал выполнения правил поведения  за  столом  и  пользование
 столовыми предметами. На столе обязательно был поднос для хлеба, накры-
 тый белоснежной салфеткой, а у каждого места стояла маленькая тарелоч-
 ка для  куска хлеба. Хлеб кусать запрещалось, можно было только отламы-
 вать по маленькому кусочку. Были всегда ложка, нож, вилка для рыбы или
 для мяса, смотря, что давали в этот день, был перец, соль, горчица, маленькая ложечка для сахара, который подавался в фарфоровой  сахарнице. Первое всегда  подавали в супнице с половником и закрытой крышкой, второе
 подавалось сразу же после первого, когда оно  съедено. Перед первым да-
 вались салаты. К чаю подавались булочки или пирожное. Стол был  зак-
 реплён за  постоянными курсантами. Все официантки были в специфической
 экипировке и белоснежных фартуках. Им запрещалось вступать в разговоры
 с курсантами, а  когда это случалось, то их за это увольняли. В столовой
 всегда было тихо и только стук ножей и вилок. Так воспитывалось  пове-
 дение за столом, и общая культура поведения будущего флотского офицера.
      Итак, мы уехали  в  отпуск. Я быстро доехал до дома. Обычно я ездил
 скорым поездом Ленинград - Ессентуки, который приходил в Тулу в 10  часов утра, и потому всю ночь можно было спать. В час дня я был дома. Это всегда приятно, когда тебя встречают родители. Конечно, дома не усидишь, и я шёл  в районный Дом  Культуры, где  встречался со своими друзьями и товарищами. В этот приезд меня пригласили встретиться с  выпускниками  средней школы. Встреча прошла  очень  хорошо. Я  рассказал об училище, пригласил поступать туда и что для этого нужно. Завязалась у меня и переписка с одной девушкой из школы. Она мне очень понравилась и наша дружба с каждым месяцем крепла. Её отношение ко мне  тоже  было  не  безразличным. Однако, как и всё на свете, прекрасный отпуск закончился, и я прибыл вовремя в училище. Шёл февраль месяц. У нас начался второй семестр  и вместе с  тем подготовка к участию в параде на Дворцовой площади 9-го мая. Все субботы и воскресенья теперь были заняты парадными  тренировками. Ходить в строю, мы умели, а вот ходить на параде в шеренге по десять человек нам не приходилось, и нас долго тренировали  на  площадке перед Домом  Культуры имени Кирова на Васильевском острове, прежде чем вывести на Дворцовую площадь.
      Тренировки у  нас  были с автоматами на груди. Готовился один ба-
 тальон из четырёх рот по сто человек в  каждой  роте. Для  этого  были
 назначены курсанты  первого курса. Это тоже была своего рода учёба. Нам
 стало это понятно уже после окончания училища, когда мы все были опыт-
 ными в строевом отношении и были участниками многих парадов, но об этом впереди. В это же время снимался художественный  фильм "Москва-Генуя", где  были кадры штурма  Зимнего  дворца. Так  вот все наши роты были переодеты в старую флотскую форму, на бескозырки  вместе  названия  нашего  училища, нам выдали  ленточки  русских дореволюционных боевых кораблей Балтийского флота. Мне досталась ленточка с именем корабля "Громъ". Это был славный эсминец, который в 1917 году погиб в бою с немецкой эскадрой в проливе Моонзунд, а спасшиеся моряки прибыли в  Кронштадт. Кроме  этого прямо со  складов флотского арсенала нам выдали трёхлинейные винтовки образца 1891 года с примкнутыми штыками и все покрытые толстым слоем масла. К каждой винтовке был выдан подсумок и две обоймы холостых патронов. Теперь по ночам нам приходилось тренироваться в  штурме  Зимнего дворца. Всего мы  штурмовали его не менее десяти раз, пока режиссёр не принял решение на съёмку. Я бежал со своими товарищами к дворцу, справа от Александрийского столпа  прямо на баррикады из поленьев дров, за которыми находились "юнкера" - курсанты Ленинградского  зенитно-артиллерийского училища. Помню  передо мной бежал к Зимнему от нас один "юнкер", и я холостым патроном выстрелил ему в спину, и на ней  образовалось  огромное  пятно  из жидкого масла. Он обернулся и сказал: "Ты что! У меня это шинель, в которой я хожу в увольнение". Конечно, я сделал это не нарочно и мы не знали, что курсантов не переодевали, как нас, и их погоны очень походили на погоны "юнкеров". Этот штурм был последним, мы добегали до высоких ворот дворца и залезали на них и на этом съёмка заканчивалась. Съёмка закончилась под утро и наши роты, качая лесом штыков, гордо прошли по  Дворцовому мосту  и мимо Ленинградского университета и Академии художеств и по набережной лейтенанта Шмидта  в родное училище.
      Мы были  очень горды тем, что мы участвовали в этом штурме и под-
 сознательно почувствовали то, что чувствовали  настоящие  моряки  того
 времени, которые штурмовали Зимний дворец по  настоящему. Не многие могут похвастаться в наше время таким событием в своей жизни.
      Начались ночные  тренировки  на Дворцовой площади майского пара-
 да. В нём участвовали все училища Ленинграда, а также и слушатели воен-
 ных академий, боевая  техника, суворовское и нахимовское училища. Вскоре
 прошла генеральная репетиция и через два дня нас вывели на парад, пер-
 вый парад  такого большого уровня. Наш батальон прошёл на "отлично" и мы
 очень довольные пришли в училище и после праздничного обеда  пошли  в
 город в  увольнение, а  многие  улеглись отсыпаться, так как в 10 часов
 вечера всех нас послали на оцепление набережных, где собиралось  много
 народа посмотреть праздничный салют. Мы смотрели за тем, чтобы никто не
 свалился в Неву. Всё прошло хорошо и в 24.00  мы  улеглись, наконец-то,
 спать по - настоящему. Перед майскими праздниками я получил поздравление
 от своей знакомой, которая решила восстановить нашу дружбу. Я ответил и
 получил ответ. Завязалась переписка, обмен мнениями.
      В начале июня началась весенняя сессия. Мы сдавали четыре экзаме-
 на и  очень много зачётов. Спрос был очень строгий, не смотря на ежедневные ночные парадные тренировки. К этому времени  я  был  включён  в сборную команду  училища  по  морскому многоборью, так как я занимался
 плаванием, хорошо бегал и стрелял. Грести  на  шлюпке  мне  приходилось
 только на морской практике, а хождению под парусом нас обещали научить.
 Начались регулярные тренировки. Меня освободили от физзарядки и  я  по
 утрам занимался по индивидуальному графику, часто бегая в Румянцевском
 садике, около Академии художеств. Все зачёты я легко сдал, как и экзаме-
 ны, сдав их на "отлично". После экзаменов нам предстояла летняя морская
 практика. Мы все ожидали, что нас пошлют на барке "Седов" в  плавание вокруг  Европы  под парусами, но нас отправили снова на крейсер, только
 уже "Комсомолец". Это был уже современный боевой корабль, с красивой бо-
 евой рубкой  и современными видами вооружения, построен он был уже после
 войны с фашистами. Нас снова отправили в Кронштадт, хорошо  нам  знако-
 мый, где нас  поместили  в  казармы флотского экипажа и вскоре вышли в
 море на крейсере. Предстояло освоить  обязанности  матросов - сигнальщи-
 ков, рулевых, штурманских электриков, изучить  крейсер  и  участвовать в
 боевых стрельбах в артиллерийских полигонах  флота. Практика  была  не -
 большая и  вскоре  1-го  августа нас отправили в летние отпуска и уже
 2-го августа я был дома. Предстоял  длительный  отпуск  уже  курсантом
 второго курса.
      Отпуск шёл очень интересно: ходил на рыбалку, встречался с  друзь-
 ями, со своей знакомой девушкой, много гулял, отдыхал и помогал дома, ходил и на танцы, тем более, что нас этому хорошо научили. Было очень много знакомств, как говорится "отдыхал на полную катушку". Встречался я и с девушкой, с которой познакомился зимой, и которая мне нравилась очень. Несколько раз встречался с ней, но она не любила танцы и готовилась к экзаменам, хотя школу закончила с "золотой" медалью. Один случай развёл нас. Просто после танцев я провожал другую девушку, с которой был  знаком ранее,  и нас увидела сестра той девушки, и, видимо, это явилось причиной разрыва без объяснений. Больше ту девушку я не видел, а мои письма возвращались  с пометкой "адресат выбыл". Я очень расстроился и первое время не находил себе места, а тут вскоре закончился  отпуск  и  я снова оказался  в  училище, но переживания так и не прекращались. У меня осталась только связь со своей прежней знакомой и с Валентиной, но обманывать её мне не хотелось, и я перестал ей писать. Чтобы в увольнении мне было чем заняться, я увлёкся фотографией. Очень много  фотографировал, тем более, что у меня была с детства большая практика в этом. Фотографии я делал у своих знакомых в квартире на улице  Мира. Это  была семья наших  хороших знакомых по Одоеву Соколова Владимира Алексеевича, бывшего участника войны и его жены тёти Вали. У них были  дети: дочь Римма и  сын  Саша. Римма  была старше меня и уже закончила институт, а Саша ещё учился в школе. Они ежегодно приезжали к своим в  Одоев,  и  я очень хорошо  их знал, как и они меня. Относились они ко мне, как к родному и эти отношения продолжаются и до сих пор.

                12.ВТОРОЙ  КУРС.

      Итак, я снова в училище. Отучившись несколько  дней  и  привыкнув
 после отпуска  к жёсткому распорядку дня, мы стали собираться на морс-
 кую практику, но вдруг в один из дней 2-ой и 4-й курсы училища в  Зале
 Революции собрал  начальник училища вице-адмирал Ванифатьев А.Г. Когда
 дежурный по училищу доложил о выполнении команды, он подошёл к первому
 ряду кресел, где  по  команде "Смирно" стояли  курсанты  и сказал: "Вольно, сынки! Садитесь! Приказом Главнокомандующего ВМФ наше училище в составе двух  батальонов  в количестве 400 человек плюс 20 запасных, отп-
 равляются в Москву, для участия в параде 7-го Ноября в честь 47-й  го-
 довщины Великой Октябрьской революции на Красной площади. Это почётная
 задача и не каждому училищу даётся такое право. Наша задача  оправдать
 высокое доверие  и пройти по Красной площади на "отлично". С вами едет
 мой заместитель контр-адмирал Смирнов по политической части и начальник строевого отдела капитан 2-го ранга Коноплёв, а  также все командиры рот и мичмана с кафедр. Для усиления ответственности с вами отправляется и ряд преподавателей училища и заместитель мой по тылу полковник  Зима. Начальникам  факультетов осуществлять общее руководство своими курсантами. Всем курсантам получить новое  оружие, с которым придётся идти на Параде - карабины СКС с примкнутыми нож - штыками.
      Приказываю изучить это оружие так, чтоб оно стало  неотделимо  от
 вашего тела. Карабины  на  параде  будете нести на согнутой левой руке
 под 90 градусов. Это сложно, трудно, но таково  приказание  командующего
 парадом. Парад будет  принимать  Маршал  Советского  Союза Малиновский
 Р.Я., министр обороны. Вопросы есть?" Зал замер. Мы тогда ещё не осознали всего того, что  нам предстоит пройти. Поднялся наш начальник факультета капитан 1 ранга Осадчий И.И. и сказал: "Товарищ адмирал! Приказ понятен и первый факультет его выполнит!" Тоже самое сказал и начальник минно - артиллерийского факультета, который ехал вместе с  нами. Начальник училища удовлетворённо  вздохнул и сказал: "Я был уверен в таком ответе. Спасибо!" Вице-адмирал, весь седой, немного сгорбленный был  нам  известен, как командир  крейсера  "Максим  Горький", артиллерия  которого громила немецкие батареи  под  Ленинградом  во  время  войны. Курсанты очень его  любили. Это был наш отец, наставник, который очень много сделал для училища, а также всеми силами защищал наших курсантов попавших в беду, а в жизни случалось всякое.
      С 15 сентября начались регулярные парадные тренировки наших  ба-
 тальонов. Я оказался  в  седьмой  шеренге  с правого фланга третьим от
 направляющего. В шеренге шло 22 человека и на тренировках  добивались
 того, чтобы она  была  идеально ровная и без волн. Это было трудно, хотя
 мы уже имели опыт парада на Дворцовой площади. 1-го октября  нас  отп-
 равили на  специальной  электричке в Москву. Туда мы прибыли через 8-м
 часов, так как нам дали "зелёный свет" до самой Москвы  без  остановок. В Москве на Белорусском вокзале нас ждали крытые грузовики и колонной в
 несколько десятков их в сопровождении ГАИ и ВАИ мы отправились в сто-
 рону 1-го  флотского  экипажа. Там  нас ждали, провели в казармы, где мы
 расположились, поставили свои карабины в ружейные пирамиды и  отправи-
 лись на  ужин. На  другой  день  мы поехали на площадь в Химки, где
 продолжили тренировки, но там тренировались мы не долго. Вскоре нас перевели  на тренировки во  Внуково, где по взлётной полосе мы и маршировали. Тренировки были два раза в день. В  субботы  и  воскресенья  нам  разрешали увольняться в  город. К  участникам парада было очень хорошее отношение всего народа города. Мы пользовались огромными льготами. Проезд на всех видах транспорта  был  бесплатный. Нам разрешалось посещать любые концерты и спектакли во всех театрах Москвы, бесплатно посещали все музеи и выставки, а  также ВДНХ. Если мест не было, то давали приставные места и стулья. Милиция была очень внимательна к нам и помогала во всём буквально и даже тогда, когда мы почти опаздывали из увольнения, подвозили нас к экипажу. Мы чувствовали настоящую любовь народа к нам и, особенно в Москве  любили  курсантов нашего военно-морского училища. Чувствовалась воспитанность и культура наших ребят, тем более мы  были  из  Ленинграда, а этот  город любили все. В одну из суббот нас посадили в машины, но без оружия и в форме 3 первого срока.
      Оказалось нас  везли  в  Кремль  на  экскурсию. Мы  облазали  его
 весь. Мне даже удалось посидеть на царской кровати, видели Царь-пушку и
 Царь-колокол, а потом  все собрались в Георгиевском зале, где на колон-
 нах были занесены гвардейские части царской армии и георгиевские  ка-
 валеры России. В  зале были большие скамьи и нам сказали, что нас будут
 фотографировать, когда придёт комендант Кремля. Комендантом Кремля  был
 генерал-лейтенант Веденин. Мы  заняли  места. Я оказался в третьем ряду
 сверху 12-м, если считать слева. Эта фотография до сих пор хранится  у
 меня дома. Через неделю нам всем вручили фотографию на толстом картоне
 с золотым тиснением слов: "В память о  московском  параде  на  Красной
 площади 7 ноября 1964 г. Москва-Кремль".
      В конце октября, числа 25 или 26- го, нас не выпустили из казарм и
 выдали боезапас  по 50 патрон на каждый карабин, то есть 10-ть обойм и
 по две гранаты Ф-1. Всех собрали в кубрике и объявили, что  Генеральный
 секретарь ЦК КПСС Н.С.Хрущёв отстранён от руководства решением Плену-
 ма ЦК и Генеральным секретарём ЦК КПСС был избран  Брежнев  Л.И. Возможны волнения и выступления сторонников низложенного Хрущёва Н.С. Нам необходимо быть готовым выполнить указания  министра  обороны  по  защите
 Москвы от них и если понадобиться, то и применить оружие. Мы были очень
 огорчены таким событием, так как были настроены ехать в  город  и  как
 следует отдохнуть и если бы нам приказали стрелять, мы бы стреляли бе-
 зоговорочно в тех, кто покушался на партию и правительство. Однако это-
 го не случилось. Всё прошло мирно и нас разоружили, то есть изъяли бое-
 запас и мы снова начали тренировки. Помню  один  случай. Я  с  друзьями
 отправился на ВДНХ посмотреть павильоны достижений. Мы зашли в павиль-
 он Грузии, отдел виноделия. Нас сразу окружили грузины и начали угощать
 своими винами  маленькими рюмочками по 15-ть грамм, называя это - дегус-
 тацией. Вин было масса и мы так надегустировались, что еле добрались до
 экипажа. Нас привезла милиция и всё объяснила дежурному. Дежурный хохо-
 тал до упаду. Нас быстро отвели в казарму  и  уложили  спать. Наказаний
 никаких не  было, но ребята батальона все нам завидовали. Оказалось, что
 в этот день на ВДНХ был день Грузинской ССР и, учитывая их гостеприим-
 ство, мы  по-другому оказывается, и не могли вести себя. То есть мы всё
 сделали правильно.
      Наконец 1 ноября наступил день первой ночной тренировки на Крас-
 ной площади. Нас привезли в 12 часов ночи  и  выстроили  по  парадному
 расчёту. Наш батальон  стоял  недалеко  от храма Василия Блаженного во
 второй линии. Вся площадь была залита огнями. Гремел оркестр, и мы  тре-
 нировались отвечать  министру  обороны: "Здравия желаем товарищ маршал
 Советского Союза", а  после   его   поздравления   троекратно   крича-
 Ли "Ура". Потом мы прошли около Мавзолея В.И.Ленина и вернулись на исх-
 одную позицию. Так было пройдено три раза. На нас  смотрели  с  трибуны
 Мавзолея руководство  Министерства  обороны и Командующий парадом. Наш
 батальон не ругали ни разу после  прохода. Следующая  тренировка  была
 назначена уже  с прохождением техники 3-го ноября. Всё повторилось. По-
 дошёл день генеральной репетиции, на которой объезд войск совершал ко-
 мандующий парадом  Маршал  Советского  Союза  Гречко А.А. Наш батальон
 прошёл хорошо, без замечаний.
      Наступил день парада. День был просто замечательный. Нас подняли в
 6-ть утра. Форма вся блестела, надраенная с вечера. Наши  форменные  во-
 ротнички были наглажены, ботинки блестели, на подошвы были прибиты спе-
 циальные металлические набойки, для чёткого шага, так как когда  грохо-
 чет оркестр, шагов  батальона  почти не слышно, а с ними был чёткий ме-
 таллический цокот шага. Брюки наглажены, бляхи начищены, выданы абсолют-
 но новые  белые  перчатки, которые  я  храню до сих пор. Карабин надра-
 ен, штык - нож блестит, начищенный специальной пастой. Нас  накормили. Дали какао, яйца, копчёную колбасу, белые  булочки. В  9-ть  утра мы стояли по диспозиции на Красной площади по команде: "Вольно". Карабины  стояли  у правой ноги, придерживаемые кистью правой руки. Разрешалось тихо говорить, но из строя выходить запрещалось. Чувствовалось нарастание напряжения. В нашем батальоне было спокойно, а вот у минёров несколько человек упали в обморок от переживания. Их быстро отнесли и  заменили  запасными. Часы на  Спасской  башне  пробили 10 часов и тут же раздалась
 команда: "Парад, смирно! Для  встречи слева на караул!"  и   загремел
 "Встречный марш". Потом  он  стих и раздался рапорт командующего пара-
 дом. После рапорта опять раздался марш, и Министр обороны  стал  объез-
 жать войска. Вскоре он остановился перед нашим батальоном. Поздоровал -
 ся и поздравил нас с праздником. Мы отвечали очень чётко и слаженно.
 Объезд закончился, и Министр обороны поднялся на трибуну Мавзолея Лени-
 на и выступил с речью и закончил словом "Ура!" Весь личный состав прот-
 яжным троекратным "Ура" поддержал его. После этого начался сам парад. Наш батальон вышел на исходную позицию около Исторического музея и пошёл в сторону Мавзолея, чеканя шаг. Я видел всё руководство страны на трибуне
 Мавзолея, но всё прошло очень быстро. Мы прошли около Спасской башни  и
 по Васильевскому  спуску подошли к своим машинам. Быстро сели и уехали
 в экипаж. Вечером мы смотрели на себя по телевизору. Прошли мы " Отлич-
 но". Такая оценка  была дана Министром обороны и всем нам объявили бла-
 годарность от его имени. 8 ноября нам подали опять спецэлектричку и  в
 20.00 мы были в Ленинграде. На Московском вокзале нас ждало командова-
 ние училища с оркестром. Мы построились и по Невскому проспекту с раз-
 вёрнутым знаменем  военно-морского  флота  и оркестром пошли в учили-
 ще. Всех нас обуревала гордость за наш успех. Ленинградцы  очень  тепло
 приветствовали нас на тротуарах, а мы шли, чеканя шаг, по середине Невского проспекта, покачивая штыками наших карабинов. Мы соскучились по Ленинграду.
      Нас встретило родное училище и ребята, не принимавшие участие в па-
 раде и в тех событиях, которые нам достались. Теперь, анализируя ту обс-
 тановку в Москве и стране, становится ясно, чего мы избежали. И уже тог-
 да руководству хватило мудрости  не ввязывать в  свои  разборки в  борьбе  за власть свой народ, который всегда почему-то становится третьей стороной, но самой обделённой и приносящий себя в жертву ради чего-то благополучия и власти. Потом, уже со временем и, имея определённый жизненный опыт, понимаешь, что при любом строе, государственная
 надстройка это  паразит, живущий  за счёт народа, обманываюшая свой на-
 род, который привёл её к власти и никогда не ставящий на первую планку
 заботу о  народе. Это подтверждает весь опыт войн и революций, обманув-
 шие народ, ставший под их лозунги, но которые никогда не выполнялись  в
 полной мере. Единственно  обидно, что  народ очень легко обманывается и
 идёт на помощь, веря в лозунги, не имея возможности проверить  жизнен-
 ность их из-за своей, большей частью, необразованности.
      Начались занятия. Будучи в Москве, я не раз писал той  девушке, ко-
 торая поступила в институт в Туле на первый курс, но мои письма верну-
 лись, не дойдя до адресата. Я понял, что  всё  отрезано  окончательно  и
 возврата к нормальным отношениям не будет. Писать её родителям было не
 в моём духе. Пришлось  принять  решение  и  постараться  не  вспоминать
 её. Это было  трудно  и чтобы забыться, я стал переписываться с той де-
 вушкой, которая писала мне. Она уже училась на четвёртом курсе институ-
 та и  на  следующий год его заканчивала. Я в ноябре предложил ей стать
 Успенской. Она долго молчала, но через некоторое время ответила  согла-
 сием. Предлагая ей  стать  моей  женой, мне  пришлось  много подумать и
 только то, что она нашла меня, и написала письмо после разрыва  отноше-
 ний подсказало  мне, что её желание и моё будет искренним. Мы договори-
 лись встретиться в зимние каникулы.
      Занятия в  училище  проходили очень интенсивно. Начался декабрь. Я
 много занимался, стараясь как можно лучше  сдать  зимнюю  сессию, но  в
 конце декабря  со  мной  случился несчастный случай. На занятиях по борьбе, при проведении приёма мой друг Саша Докин, сломал мне левую ключицу. Меня быстро отвели в санчасть, а потом на скорой помощи в 1-й морской госпиталь на проспекте Газа. Там меня поместили в хирургию  и  два хирурга, при помощи некоторого устройства раздвинули сломанную кость и поставили её на место. Боль была ужасной. Мне дали какой-то микстуры  и
 я забылся  тяжёлым сном. Утром проснулся на сломанном плече. Пришёл хи-
 рург и сказал, что лежать мне придётся три недели, пока  не  образуется
 костный мозоль. Пришлось  лежать. Ко  мне приходили мои друзья из клас-
 са, приносили письма, новости и пожелания  скорейшего  выздравления  от
 ребят нашей роты, которые тоже переживали за меня. О своей травме я ни-
 кому не сообщил в доме и, конечно, своей девушке. После Нового года меня
 выписали из  госпиталя. Рука  у  меня левая не разгибалась, так как три
 недели была на повязке, и мне не разрешали ею пользоваться пока не об-
 разуется эта мазоль. Ребята  помогали мне одеваться и раздеваться, но и сам я начинал ею работать. Однажды мой тренер привёл меня в училищный бассейн просто  посмотреть, как  тренируются ребята команды многоборцев и
 толкнул меня в него. Мне пришлось, превозмогая боль, выплыть. Ключица выдержила нагрузку, и я начал понемногу плавать, хотя думал, что не смогу
 больше участвовать в соревнованиях. Я начал ходить и на занятия и  ис-
 полнять обязанности  старшины класса. Вскоре начались зачёты и экзаме-
 ны, немного отстал, но все зачёты сдал по конспектам друзей. На  экза-
 мены я  всегда ходил отвечать первым. Так было и в этот раз. Экзаменов
 было шесть и они все были сданы на "пять".
      Я очень волновался, когда ехал на встречу со своей подругой. Мы не
 виделись почти два года. Мне выписали проездные  документы  до  Орла. Я
 ехал тем  же  поездом, что и всегда "Ленинград-Кисловодск" и примерно в
 час дня поезд прибыл на станцию. Я сошёл на перрон и сразу  же  увидел
 её. Она была  в шубке, которая очень ей шла, и радостное улыбающееся ли-
 цо. Погода была изумительная. Светило яркое  мартовское  солнце, на  ас-
 фальте появились  уже лужицы. Мы смущённо обнялись и пошли в город, ко-
 торый я очень хорошо знал по прежним встречам с ней. Она без остановки
 рассказывала свои  новости и её планы. Мы прошли весь город, разговари-
 ваяя, и вскоре пришли к квартире, в которой жила её подруга и где нас уже ждали накрытый  стол  и друзья. Я никого не видел кроме неё. Всё было в тумане. К вечеру все разошлись, и я остался ночевать у друзей и моя по-
 ка подруга тоже, а назавтра мы с мужем подруги, подругой и моей будущей
 женой поехали в ЗАГС и подали заявление. Нам сначала  отказали, но  уз-
 нав, что я  военный  моряк, сделали исключение и назначили день свадьбы
 на третий день после подачи заявления. Мы были очень  рады, что  у  нас
 есть время и я отправился с ней на поезде знакомиться с её родителями. Моя подруга всё подготовила и препятствий со  стороны  родителей  не  бы-
 ло. Отношения сложились  сразу  же очень хорошие и продолжались такими
 же всю их жизнь. Её отец служил в милиции, а мать работала  официанткой
 в районной  столовой. Кроме того у Ларисы/так звали мою будущую супру-
 гу / была и младшая сестра, которая готовила всё к  свадьбе  в  институ-
 те, пока мы  были  в  отъезде. Получив благословение родителей, мы на другой день уехали в Орёл, а на следующий день нас  расписали. Была  очень  хорошая студенческая свадьба в общежитии, где жила Лариса. Поздно вечером мы со свадьбы ушли и отправились на железнодорожный вокзал и уехали  в  Тулу, чтобы встретиться  ей  с моими родителями. Ранним утром мы приехали на автобусе в Одоев,  и  пошли  ко  мне  домой. И  вдруг  Лариса  говорит: "Смотри, вот идёт  твоя  мать." Она никогда её не видела, а мою мать почувствовала сердцем. Это действительно была моя мама. Она увидела нас, и слеза  радости потекла у неё по щеке. Они получили нашу телеграмму и не знали, что я приеду с женой, хотя ожидали, что я приеду не один. Лариса сразу  же  понравилась моей маме, а мама Ларисе. Они разговорились, и говорили до самого дома. Дома был ещё отец, и он был и удивлён и  в  то же время  обрадован, что я приехал не один. Он тоже остался очень доволен знакомством с моей женой, тем более, что они были коллеги: оба  учителя русского  языка  и  литературы. Им  было о чём поговорить, к тому же Лариса была очень общительна и сразу же очаровала их. До вечера мы  отдыхали, а  вечером  собрались  наши родные и мы отметили день свадьбы уже в нашей семье. Лариса не долго побыла и вскоре  уехала  на занятия в  институт, а я к ней приехал немного погодя, перед отъездом в училище. Расставание было очень тяжёлым, да и это понятно. Я вернулся  в училище с  обручальным кольцом. Доложил командиру роты, он поздравил, но кольцо приказал снять. По Уставу нам не разрешалось носить кольца.      Начался четвёртый  семестр. Все мои думы были о жене. Мы часто писали друг другу. Я ещё больше стал  заниматься  спортом  и  фотографией. Заканчивался обшеобразовательный  курс, и мы должны были вскоре начинать спецподготовку. Я уже говорил ранее, что выбрал  себе  специальность военного  гидрографа. Что  это за специальность? В общем принципе гидрография занимается обеспечением безопасности мореплавания и  вопросами, связанными с ней. Таких вопросов было очень много. Нам необходимо было пройти полный курс кораблевождения, состоящий из  целого  ряда предметов: навигации, мореходной астрономии, технических средств кораблевождения, основ маневрирования  одиночного  корабля  и  группы  кораблей, основ радионавигации  и другие предметы, которые проходили штурмана. После этого  мы переходили к изучению специальности. В неё входили специфические дисциплины - гидрография, геодезия, топография, картография, океанология, океанография, метеорология, гидрографическое черчение, навигационное оборудование  театра, боевые маневренные средства, радионавигационные системы и радиомаяки, тактика и военно-морское искусство, правила и ведение камеральной обработки материалов исследований, правила написаний лоций, технические средства гидрографии и геодезии. Предметов было очень  много и ещё больше необходимо было изучить всё это на практике, однако после второго курса, мы снова ушли на практику в  море  на крейсере "Свердлов". Нам предстояло  пройти штурманскую практику и попрактиковаться в решении астрономических задач по Солнцу  и  по  звёздам. По условиям  практики мы должны были решить не менее ста астрономических задач и сдать их преподавателю. Для этой цели на крейсере был выделен целый  кубрик, где мы сидели и решали задачи, работая с астрономическими ежегодниками, хронометрами, секстанами и специальными таблицами и бланками на которых эти задачи решались. Кроме того мы изучали поверки секстана и проводили их ,а  также  умение  работать  с трубой секстана  и  умением  посадить  Солнце  на линию горизонта или звезду из того или иного созвездия. Знание звёздного  неба  проверялось ежедневно по  вечерам  преподавателем. Практика  была  очень  интересна. Особенно приятно было сознавать, что после практики нас  ждёт  месячный отпуск. Я сдал все задачи на "отлично", как и пять экзаменов. Практика на крейсере вскоре закончилась, и мы отправились в отпуск уже  курсантами третьего курса. К тому времени я был старшиной первой статьи и получал денежное довольствие больше 16-ти рублей в месяц. Это были уже деньги, а вместе  с  опускными и продпутевыми я получил около ста рублей. По тем временам это было больше, чем получал зарплату мой отец, будучи инспектором РОНО.
      Итак, второй курс закончен. Он был очень насыщен  событиями, как  в
 служебном отношении, так  и  в  личном, к  тому  же моя жена собиралась
 стать матерью.

                13.ТРЕТИЙ  КУРС.

      Я приехал к себе в дом. Отдохнул немного и разобрался в сложившей-
 ся обстановке. Обстановка была довольно сложная. Жена закончила институт
 и получила свободный диплом, так как являлась женой военнослужащего
 срочной службы, да  и  к  тому же ждала ребёнка. Когда она обратилась в
 РОНО по месту жительства, то получила отказ, так как никто не хотел  её
 брать на работу в таком положении. Она должна была родить в начале де-
 кабря и в середине учебного года должна была уйти, а это не очень нра-
 вилось директорам школ. Она расстроилась очень, выходя от завроно, но её
 увидел один из директоров школ и поинтересовался  причинам  слёз. Жена
 всё рассказала, он  ругнулся и сказал, что всё уладит, тем более, что ему нужен учитель русского языка и литературы. И действительно, он взял  её в свою школу за десять километров от дома. Жена была очень рада, но эти переживания, конечно, не прошли даром. После нашего возвращения  из  отпуска в  моём  доме, она  серьёзно  заболела, и её положили в областную
 больницу. Она пролежала почти месяц, а я уже в это время продолжал учё-
 бу. Мы хорошо отдохнули, тем более, что жена приехала  ко  мне  в  дом
 немного пораньше и уже вошла в мою семью на полных правах. У неё сложи-
 лись хорошие отношения с моими родителями, а они очень  были  довольны
 невесткой. Большего мне не нужно было. Через две недели мы уехали с ней
 в её дом и там она стала готовиться к началу учебного  года. Состояние
 её здоровья  это  позволяло. Я помогал по дому, работал по хозяйству, но
 вскоре и мне пришлось уезжать. Я прибыл в училище вовремя.
      Учёба снова  начиналась  с практики. На этот раз мы снова были не
 крейсере «Киров". Практика была в течении месяца и нас  вернули  в  Ле-
 нинград после  учебных  стрельб на полигоне главным калибром. Это было
 очень интересно. От стрельбы содрогался весь корабль, как говориться, от
 киля до клотика.
      В училище нам сказали, что наша рота будет участвовать  в  параде
 войск Ленинградского  гарнизона на Дворцовой площади. К такому испыта-
 нию мы были готовы и легко прошли на  отличную  оценку, тем  более, что
 шли с автоматами, а не карабинами и в ряду было всего десять человек, а
 не двадцать. Я получил поздравления от жены с праздником и сообщение о
 том, что она ушла в декрет и что чувствует себя хорошо.
      Шла учёба, но я немного волновался за жену, но роды ещё были,  нес-
 коро. Однако, 18 ноября  я получил телеграмму от родителей жены, что я стал отцом и что жена родила сына. Все меня поздравляли, а командир роты выписал мне  отпускной билет на десять суток. Я в этот же день выехал и на другой день был уже в доме жены. Там узнал, что роды были  очень  сложные, но всё  обошлось. Жена и сын ещё в больнице. Через несколько дней я встречал их на пороге родильного отделения и получил  своего  первенца. Жена рассказала о своих мучениях, но была очень рада мне. Однако мне пришлось уезжать, и я отправился в училище с тяжёлым сердцем. Не  хотелось уезжать от жены и сына, тем более, что у неё были проблемы с кормлением ребёнка. Я приехал в училище и часто писал письма, но я знал, что жене приходиться  трудновато  и не ждал быстрых ответов. Это как-то не очень беспокоило меня, однако в это время и произошло страшное. У  жены начался очень  сильный мастит, и она могла умереть, но знакомые отца её выходили жену, но сын стал искусственником, то  есть  перешёл  на  смеси. После болезни  жена  оправилась и начала работать после Нового Го-
 да. Начался 1966 год и вскоре, после успешной сдачи экзаменов, я приехал
 на зимние каникулы. Радости было очень много. Я фотографировал и жену и
 сына, которому исполнилось три месяца, и это был уже не маленький комо-
 чек, а хороший  упитанный ребёнок. Отпуск быстро закончился, и я продол-
 жил обучение. Учёба шла хорошо. Вскоре подошла пора сдавать экзамены за
 третий курс. Я  всё сдал на "отлично" и наши классы гидрографов отпра-
 вились на практику по специальности на Карельский  перешеек, где  была
 база училища. У  нас  начиналась топографическая практика и занятия по
 нивелированию, работа с кипрегелем и нивелиром, топографическое  черче-
 ние, ведение топографических  журналов, планшетов и так далее. Было лето
 и практика шла очень быстро. Скоро, получив все зачёты, мы уехали по до-
 мам, а я ехал с большим желанием увидеть сына и жену. Мы в этот раз ни-
 куда не поехали вместе, а просто  приезжала  моя  мать, понянчить  вну-
 ка. Это был первый внук, продолжатель рода Успенских. Мой отец очень был
 рад этому. Мама вскоре уехала,  и  через  неделю  уехал  домой  и  я, но
 один. Дома я  был  совсем  немного, так как очень хотелось к жене и сы-
 ну. Он уже пытался говорить что-то и успешно начинал ходить. Жена  пол-
 ностью оправилась  от всех болезней и чувствовала себя хорошо. Мне ос-
 тавалось ещё учиться два долгих года.

                14.ЧЕТВЁРТЫЙ КУРС.

      По прибытию в училище мы снова поехали на практику. На этот раз
 мы снова  были на нашей базе за Зеленогорском. Практика была посвящена
 геодезическим работам. Мы на практике  изучали  работу  с  теодолитами
 различной модификации  ТТ-50, ТТ-30, ТБ-1, ГТ/гиротеодолит/, мерными лентами, радиодальномерами, учились и вели геодезические работы на  геодезических знаках различных классов, а также использовали в работе пирамиды и нивелирные центры. Работа была очень интересная во всех отношениях. В это  же  время  мы  учились  вести переговоры на радиостанциях УКВ. Геодезическая практика закончилась через месяц и нас направили  в Кронштадт на  морскую  практику, где  нас  учили  управлению  рейдовым тральщиком в роли командиров. Здесь мы учились подходить к пирсу, отходить от  него, швартоваться, изучая команды и подавая их матросам срочной службы и в машинное отделение. Кроме того учились сами владеть рулём и  выполнять  все  эти действия. Тренировались становиться на якорь и на буксир и многое другое. В середине октября месяца мы прибыли в училище и продолжили  теоретическую  подготовку, участвуя в парадных тренировках, но уже в качестве  линейных, разделяющих  праздничные  колонны. Это было уже легче. Люди очень приветливо относились к нам, а мужчины предлагали выпить. Единственно было плохо то, что стоять нужно всю  демонстрацию, а она в Ленинграде продолжалась не менее двух часов. Всё прошло нормально и мы очень уставшие от  шума, гама, криков "Ура" и  приветствий по громкоговорителю  пришли  в  училище, а многие прямо с демонстрации уходили в увольнение, тем более, что многие курсанты уже имели семьи  и хороших знакомых.
      В этом году летом я много  раз  участвовал  в  соревнованиях  по
 морскому многоборью и по плаванию и со своим другом Лёшей Крыжевским выполнили нормы мастеров спорта и неоднократно. Уровень соревнований был  различный: от первенства ВМУЗов, до первенства города Ленинграда, что приравнивалось к республиканским соревнованиям и  первенства РСФСР. Наша команда везде занимала одно из первых мест. И вот в декабре месяце в Зале Революции собрались все курсанты и  офицеры  на общий сбор, на котором мне и Лёше начальник училища вручил удостоверения мастеров спорта СССР и серебряные значки. Мне  был  вручен  значок под номером 53374 от 26 ноября 1966 года. Мы были первые мастера спорта СССР за всю историю училища, о чём сказал вице-адмирал и по - отечески расцеловал  нас и поставил нас в пример всему училищу. Я очень благодарил своего наставника, который, несмотря на  мою  сломанную  ключицу, поверил в  меня и оказался прав. Капитаном сборной училища я пробыл ещё один год до пятого курса, а на пятом курсе я уже реже выступал, хотя принимал участие. Нас  освободили от занятий по физподготовке и на госэкзамене сразу поставили отличную  оценку. Физподготовка  у  нас шла все   четыре  года. Мы  проходили  борьбу, бокс, гимнастику, фехтование, стрельбу, плавание, греблю, хождение под парусом и другие виды спорта, включая и  штангу. За  всё надо было получать зачёт, а потом сдавать экзамен по теории. Из нас готовили не только специалистов, но и  воспитателей будущих  матросов, которые попадали бы под наше командование. И это было
правильно.
      На Новый  год ко мне в Ленинград впервые приезжала жена. Мы с ней
 ходили на танцы в Зал Революции, а танцы она  очень  любила  и  хорошо
 умела танцевать, так  что  мы  прекрасно отдыхали. Я водил её в театр и
 рассказывал о городе, познакомил со своими  одноклассниками  и  друзь-
 ями. Её каникулы  пронеслись  буквально мгновенно, и я снова стал ждать
 уже свои экзамены и зимние каникулы. Вскоре  они  подошли  и  начались
 серьёзные экзамены уже по специальности. Экзаменов было много, где-то 6
 или 7, но мои мысли были дома, где мой сынишка уже во всю бегал и начи-
 нал разговаривать. Мы сдавали навигацию и контрольную прокладку с эле-
 ментами маневрирования в группе кораблей. Это был серьёзный экзамен, но
 наш преподаватель капитан 1 ранга Цибиногин был невозмутим и уверен в
 наших способностях и он не ошибся. Многие из  нашего  класса  получили
 отличные оценки, а мне предложили участвовать в соревнованиях по нави-
 гации на первенство училища. Я согласился и  занял  призовое  место, за
 что наш преподаватель светился от удовольствия. Он вообще очень хорошо
 ко мне относился, и мы часто разговаривали и делились своими мыслями и
 поддерживали связь  и после окончания училища. Наши преподаватели были
 замечательные люди и высококлассные специалисты. Они очень любили своё
 дело и  своих  воспитанников  и переживали за них не менее, чем родные
 отец или мать. Очень много нам дали такие преподаватели как капитаны 1
 ранга Коломийчук   и  Романенко - по гидрографии, геодезии  и  топогра-
 фии, полковник Грибанов по гидрометеорологии, океанографии и океаноло-
 гии, капитан  1ранга Калинский - по навигационному оборудованию театра,
 капитан 2-го ранга Чернышов по аэрофотосъёмке, капитан 2 ранга Сипляр-
 ский по маневренным средствам  навигационного  оборудования  и  многие
 другие. Между нами установились очень хорошие отношения, которые продолжались и после окончания училища.
      Экзамены, наконец,  сданы  и  я в поезде домой. Быстро летят десять
 суток и вот мы все снова собираемся в своём  классе, чтобы  продолжить
 учёбу. На первом  же занятии по специальности нам предложили темы дип-
 ломных работ, над которыми нам предстояло работать полтора года до  их
 защиты. Я выбрал диплом об использовании энергии ветра в навигационном
 оборудовании морских театров. Тема была очень трудная, так как по этому
 вопросу не  было никакой литературы, и материал приходилось искать са-
 мому в  библиотеках, институтах, в  сборниках  научных  работ  и  работ
 иностранных специалистов. Я  с увлечением начал работать над дипломным
 проектом. Много мне помогли  преподаватели  кафедры  иностранных  язы-
 ков, которые переводили  мне нужные статьи с английского языка, так как
 большинство материала было американского и английского происхождения,
 хотя наши  учёные  тоже  занимались  этими  вопросами, но материал был
 очень скуден, а мне нужны были теоретические выкладки, расчёты  мощнос-
 ти, КПД, розы ветров по районам страны и морей и так далее. Моим руково-
 дителем дипломного проекта был капитан 1  ранга  Калинский, прекрасный
 специалист и гидрограф, который к этому времени выпустил свою моногра-
 фию о навигационных средствах морского театра, но даже в этом труде не
 была расмотрена  возможность электропитания навигационных объектов от
 энергии ветра, поэтому он сам с  увлечением  занимался  со  мной  этой
 проблемой. Необходимо было найти примеры практического применения вет-
 роэлектроагрегатов на флоте и я  ждал  с  нетерпением  начала  летней
 практики. Начался март  месяц. Мне  должно  было  исполниться  25 лет и
 вдруг меня и всех старшин классов вызвал в кабинет командир роты  ка-
 питан - лейтенант Арсиенков  и объявил о том, что наша парадная московс-
 кая рота едет в Москву на похороны министра обороны Малиновского  Ра-
 диона Яковлевича - маршала  Советского  Союза. Это был приказ нового ми-
 нистра обороны Маршала Советского Союза Гречко А.А. Сборы были  момен-
 тальные и  мы  буквально  через несколько часов, получив автоматы, взяв
 необходимые вещи, убыли на спецэлектричку, которая без остановок доста-
 вила нас в Москву. Там нас ждали спецмашины, и мы опять попали в знако-
 мые казармы флотского экипажа города Москвы. Утром на  следеющий  день
 нас привезли  на Внуковский аэродром, где собрались представители всех
 родов войск и началась парадная тренировка. Тренировку  проводил  один
 из заместителей министра обороны, который очень чётко поставил нам за-
 дачу. Наша рота прошла с первого раза на "отлично" и нас  отпустили  до
 ночи отдыхать, так  как  должна  была быть в эту же ночь тренировка на
 Красной площади. Ночная тренировка прошла тоже на "отлично", нам выдали
 чёрные перчатки  взамен белых и через сутки на Красной площади прошло
 прощание с Малиновским Р.Я. На трибуне мавзолея было  всё  руководство
 страны во  главе  с  Брежневым  Л.И. Вечером  того же дня мы на той же
 электричке убыли в Ленинград и ночью,  пройдя по  Невскому  проспекту,
 прибыли в училище, получив благодарность от нового Министра обороны за
 отличное прохождение на прощальном параде войск Московского гарнизона.
 Так я  встретил  свой  день  рождения, и который запомнился мне на всю
 жизнь. Было прожито уже 25 лет, а сколько пришлось испытать и  пережить
 за это  время! Снова потянулись дни учёбы и подготовка к весенней сес-
 сии, которая по значению и обилию экзаменов  была  самая  трудная. Было
 восемь экзаменов  и  очень много зачётов. Часть экзаменов мне пришлось
 сдавать досрочно, так как я был включён в сборную  команду  ВМУЗов  по
 плаванию для  участия  в  соревнованиях "Весенние ласточки" в новом Ле-
 нинградском 50-ти метровом бассейне. Соревнования прощли  очень  хоро-
 шо, хотя плыть по 50-ть метров было довольно непривычно, так как все мы
 привыкли плавать в 25-ти  метровых  бассейнах. Это  испытали  все. Наша
 сборная заняла  призовое  место, а я проплыл 400 метров с неплохим ре-
 зультатом. В связи с загрузкой тренировками и частыми пропусками заня-
 тий, я подал рапорт об снятии меня с должности старшины класса. Мне по-
 обещали это, но только после летней практики, которая  началась  у  нас
 после сдачи  всех  экзаменов. Наш класс и на этот раз хорошо сдал их и
 мы в полном составе убыли на практику в Лиепаю в район гидрографичес-
 кой службы, которым командовал капитан 2 ранга Семёнов В.Ф. Руководите-
 лем практики был назначен новый для нас  офицер - гидрограф  капитан  2
 ранга Зюбровский. Сборы опять были недолги. Взяли свои вещи, литературу,
 одежду, учебный инструмент, тетради и прочее. Мы сели в поезд Ленинград - Рига и вскоре вступили на землю Латвийской ССР. Мы осмотрели центр Ри-
 ги, Домский собор, старый  город, набережную Даугавы. До отхода поезда на Лиепаю, а мы все ехали именно туда, было достаточно времени. Отношение к нам было  очень хорошее, и мы с хорошими чувствами сели на пригородный
 поезд и вскоре прибыли в Лиепаю, где не раз уже были и знали этот  го-
 род очень хорошо. Погода в это время была замечательная, начинался июль
 месяц. Разместились мы в Ленинской комнате, а питались на береговой ба-
 зе флотского экипажа. Началась практика. Мы часто выходили  в  море  на
 гидрографических судах и катерах в море, занимались промером со шлюпки
 Лиепайского морского канала, тралили гидрографическим тралом  внутрен-
 ний рейд  порта, много  раз выезжали на маяки и смотрели их работу, а я
 даже несколько дней жил в семье  маячника - латыша  на  маяке  Папе, где
 стоял ветроагрегат, так  нужный  мне  по дипломному проекту. У маячника
 было двое детей: девочка - пятикласница и мальчик первокласник. Мы очень  очень подружились и  они  не отходили от меня. Даже на рыбалку ходили вместе на рядом лежащие озёра. На память я их сфотографировал и потом уже  из училища отправил  эти  фотографии  им. Неделю мы жили на маяке Акмень-
 рагс, где стояла различная аппаратура  для  работы  гидрографов: радио-
 дальномерная система "Рым", радиомаяк «КРМ-100", щелочные аккумуляторы,
 напряжением 110 вольт, дизельные установки, радиостанции различной мощ-
 ности. Это был маяк 1-го класса. Рядом была погранзастава и мы вместе с
 пограничниками ловили рыбу неводом в море. Рыбы там  было  очень  мно-
 го. Там мы  впервые попробовали свежую селёдку в жареном виде, которая
 оказалась необыкновенно вкусной и абсолютно не пахла рыбой. Мы  ходили
 по берегу моря и собирали кусочки янтаря, который выбрасывали на берег
 вместе с водорослями морские волны. Их я привёз и домой, когда  приехал
 в отпуск. Офицерский  состав района относился к нам просто замечатель-
 но, а я подружился со старшим лейтенантом  Эдуардом  Днепровым, который
 много лет  позже  стал  заместителем министра образования СССР, правда
 встретиться с ним мне так и не удалось. Это был очень культурный, начи-
 танный офицер, а  когда  он узнал, что я готовился стать учителем, часто
 разговаривал на темы образования и проблемы современной школы, которые
 я неплохо знал. Он сказал мне, что собирается уходить со службы, так как
 и он, и его жена мечтают вернуться в школу. Он приглашал меня  в  Моск-
 ву, но я  к  несчастью  потерял его адрес и не смог восстановить. Очень
 нравился мне капитан 3 ранга  Столяров, умный, начитанный, любитель  иг-
 рать в  шахматы и мы много времени проводили за шахматной доской, раз-
 говаривая о привратностях гидрографической службы. Моё внимание  прив-
 лекал своей  работой  капитан 2 ранга Лукшич, югослав по национальнос-
 ти. Он мне рассказал свою историю жизни, как и  истории  своих  товари-
 щей - югославов, попавших в СССР детьми перед войной, как и дети из Испании. Они выросли у нас, получили военно-морское образование, стали  офицерами ВМФ  и  верой  и  правдой служили нашему государству. Они очень
 страдали по своей Родине, но испортившиеся отношения между  Югославией
 и СССР  не дали им возможности вернуться, так как их там обещали арес-
 товать и на большой срок направить в тюрьму за  принятие  присяги  на
 верность нашему государству. Впоследствии у меня был настоящий друг из
 их числа капитан 2 ранга Божич Владимир Милошевич. Я был  неоднократно
 у него дома, знаком с его женой и он мне много рассказывал о своём пре-
 бывании в Югославии, когда скончался Иосиф Броз Тито и отношения между
 нашими странами улучшились. Самое интересное это то, что он уже не смог
 находиться на Родине долго, так как настоящей Родиной уже считал  СССР
 и жить по их законам он уже не мог морально, так было тяжело. Очень пе-
 реживал он распад Югославии и считал это преступлением против его на-
 рода США и Западной Европы. Я был полностью на его стороне, глядя, какие
 мучения он испытывал, когда там началась снова  война. Такие  разговоры
 были у  меня  в  Эстонии, где  он проживал и он очень радовался за ме-
 ня, когда я сказал ему, что уезжаю на родину и даже  немного  завидовал
 по хорошему, говоря: "Вот, Борис, у  тебя  есть  куда  ехать, хотя  и  там страшно тяжело, но там у вас нет войны, а у меня..» - и  горестно  вздыхал. Когда он  провожал  меня, у него были слёзы на глазах, да и я очень переживал за него, так как знал, что больше вряд ли увижусь с таким замечательным человеком и другом. Так оно и случилось! Но я немного ото-
 шёл от своего повествования, однако не сказать несколько хороших слов
 о своих старших товарищах, я не мог, тем более, что к этой теме вряд ли
 возвращусь.
      Я написал почти половину своего диплома, и вскоре подошло время и
 конца нашей практики. Мы вернулись в Ленинград и через некоторое время
 отправились в отпуск. Прибыл я в отпуск уже мичманом и курсантом пято-
 го курса с пятью нашивками на левом рукаве и в офицерской фуражке. Ме-
 ня освободили  от  должности старшины класса, но я всё равно занимался
 делами класса и готовил материал к выпуску. Мне поручили ребята занят-
 ся подготовкой  выпускных альбомов для всей роты. После отпуска я этим
 в плотную и занялся. Отпуск я  провёл  замечательно. Сын  рос  на  гла-
 зах, уже хорошо  говорил и увлекался механикой и конструированием. Усид-
 чивость его была удивительная, но в то же время, он мог  уйти  исследо-
 вать рядом  лежащие интересные места. Тяга к исследованиям у него сох-
 ранилась на всю жизнь.

                15.ПЯТЫЙ  КУРС.

      Мы вернулись из отпуска к началу сентября. Перед нами вновь  отк-
 рылись аудитории  и  начались  занятия, но это уже была так называемая
 подчистка курсов дисциплин. Впереди были госэкзамены и диплом. Госэкза-
 мены мы сдавали в феврале месяце, а после отпуска зимнего мы все долж-
 ны были уехать в войсковые части на преддипломную практику. Перед этим
 всех нас предварительно распределили по флотам. Мне, как одному из луч-
 ших выпускников, предложили свободный выбор, то есть любой флот. Я посо-
 ветовался с  женой и мы выбрали самый знаменитый Дважды Краснознамён-
 ный Балтийский Флот, где мне после  окончания  училища  придётся  слу-
 жить. Вскоре начались  госэкзамены, но я очень сильно заболел и сдавал
 экзамены с температурой под 40 градусов, а один  экзамен  по  "Морской
 тактике" сдавал в  полусознательном состоянии, но об этом никому не го-
 ворил, так как не хотелось ложиться в госпиталь и сдавать экзамены уже
 будучи в  отпуске. Все  экзамены  я  сдал на "отлично" и теперь передо
 мной оставался только диплом, который надо было защищать в начале июня
 месяца 1968  года. В  роте царил выпускной ажиотаж: нам шили офицерскую
 форму, мы все ходили на примерки, заказывали  сверкающие  звёздочки  на
 лейтенантские погоны, фотографировались  на  альбом, собирали деньги на
 него, начинали понемногу рассчитываться со всеми службами, сдавали учеб-
 ники, книги, потрошили свои  секретные  чемоданы, которые были у каждого
 курсанта, где хранились тетради с секретными данными, дипломные  проек-
 ты, чертежи и  прочее. Весь коллектив училища готовился к расстованию с
 нами, потому что за пять лет мы так сжились с ним, что считали его сво-
 им домом и это было действительно так, а все мы были, по сути, родными и
 близкими, и это братство и дружба сохранились до сих пор. Мы уезжали на
 зимние каникулы. Последние зимние каникулы в училище. Мы были уже матё-
 рыми курсантами и с нами уже считались многие офицеры и относились  к
 нам как настоящие старшие товарищи, подсказывая и помогая во всём. Зим-
 ний отпуск прошёл в разговорах и ожидания дальнейшей  нашей  жизни, но
 уже самостоятельной и в неизвестности. Где, когда, в каких условиях - это особенно волновало жену и её возможность работать  по  специальности  учителя русского языка и литературы, но всё это были только прожекты. Конкретика ждала нас на преддипломной практике уже в войсковых  частях. Уезжал я из  отпуска, конечно, со  смешанными чувствами - что же ждёт нас впереди. По прибытии в училище нас ждали уже документы на убытие на практику на  выбранный флот. На Балтику ехало нас несколько человек. Ехали мы уже самостоятельно и прибыли в отдел кадров  Гидрографической  службы ДКБФ, где нас  встретил  начальник  службы  капитан  1 ранга Сикорский Александр Иванович и направил нас почти всех в маневренный отряд  гидрографической службы  в  город  Приморск. Практика должна было длиться два месяца, по окончании которой нам должны были написать соответствующие характеристике о пригодности и о результатах прохождения практики. Я попал при распределении дублёром командира манипуляторной группы старшего лейтенанта  Крошкина Евгения, которого хорошо знал по учёбе в училище. У нас сразу сложились очень хорошие отношения, тем более, что я быстро вошёл  в  роль  дублёра, так как имел большую практику работы с личным составом, которого в группе было больше всего из всех подразделений части. В подразделении было пять манпунктов, из них было три светооптических на машинах типа ЗИЛ-157 и два передвижных радиомаяка типа КРМ-100. Кроме того было несколько десантных групп с манипуляторной техникой. Всего в подразделении было два мичмана и около тридцати человек личного  состава, из которых несколько человек было старшинами 1 и 2 статьи, командиров манпунктов. Вся техника была в надлежащем состоянии, машины исправны, а  личный  состав  имел практику развёртывания в боевое состояние. Всего машин в подразделении было семь, были свои боксы, где техника  стояла, а  все водители были допущены к управлению автотранспортом. Мне приходилось участвовать  во  всех  теоретических  и практических занятиях, тем  более, что часть готовилась к сдаче 2-й задачи/боевое развёртывание и  выполнение  поставленной  задачи/. Каждое утро проходило  проворачивание технических средств. В это входило обязательные запуски машин, движков переменного тока на прицепах, установление радиосвязи с частью на радиостанциях постов, проверка ЗИПов, доукомплектование, ведение технических  журналов, учёт  бензина   и   прочее. Практика проходила  очень  напряженно,  и  учёба  была настоящей и серьёзной и командир части капитан 3 ранга  Бирин  Михаил  Кириллович
 очень требовательно относился ко всем, включая и нас дублёров, устривая
 нам настоящие экзамены на офицерских совещаниях, где приучал, не боятся
 авторитетов и  офицеров. Вообще в части был очень хороший дружный кол-
 лектив офицеров. Я очень хорошо подружился со  своим  непосредственным
 командиром и  начальником гидрографической партии капитан-лейтенантом
 Барановским Виктором Александровичем. В отряде был и  мой  однофамилец
 капитан-лейтенант Успенский  Александр  Яковлевич, замечательный  тех-
 нарь, как мы говорили, что он родился с "паяльником в голове". Он коман-
 довал подразделением  береговых и корабельных групп радиодальномерных
 станций "Рым". С этим подразделением мы постоянно и  соревновались  при
 подведении итогов  еженедельно. Он был ленинградец, и мы были абсолютно
 не в родстве, а его жена работала в школе, которая находилась в Примор-
 ске. Нас постоянно путали, но потом привыкли.
      Практика проходила интересно, но ещё мы должны были пройти  кора-
 бельную практику  на гидрографических судах. Вскоре командир части нас
 вызвал и направил в Балтийск в дивизион гидрографических судов на Ги-
 Су "Компас". Это  было судно 860 проекта, спецпостройки для производства
 гидрографических и  исследовательских  работ   с   большой   автоном-
 ностью. Был конец  февраля, и вскоре наше судно вышло в море. Мы прошли
 до мыса Таран,выполняя различные работы, но вскоре наш командир  судна
 получил приказ следовать в точку, где находилось разведовательное суд-
 но ФРГ "Отто", для слежения за ним, так как оно находилось в районе бое-
 вой подготовки Балтийского флота. Все работы были свёрнуты и мы, выпол-
 няя приказ, направились в заданный район. По прибытию в него, мы  увидели это судно, но  оно  находилось на границе наших территориальных вод, не заходя в них. Мы приступили к слежению, ведя по карте две прокладки пути: за себя  и за них. Наступила вскоре ночь. Командир получил штормовое предупреждение и вскоре начался сильнейший шторм. Волны обрушились на наше судно. Штурман ГиСу, стоявший на вахте уже больше 10 часов, ушёл на отдых, и прокладку пришлось вести нам практикантам. Я заступать  должен был в  12-ть  часов  вечера, но меня вызвали в штурманскую рубку около 9-ти часов вечера, так как мой напарник Лёня Гущин не смог стоять вахту из-за  морской  болезни  и  я отстаял три вахты подряд до 8-ми утра, пока не пришёл отдохнувший штурман. Я сдал ему  вахту  и  буквально свалился с  ног. Было очень тяжело вынести эту бесконечную качку, когда со штурманского стола всё буквально летело на пол, а с нас  всё  время требовали доклада о месте нахождения  разведчика. Так мы бродили за ним трое суток, пока на судне не случилось ЧП, на одной из  волн  дежурного механика кинуло  на выхлопной коллектор вспомогача/дизель-генератор/и сильно обожгло руку. Требовалась  госпитализация. Нас  подменил  боевой корабль - морской тральщик  и  мы  вернулись в Балтийск. Так прошло наше "крещение". При написании отчёта о нашей практике, мой командир, которого я  дублировал, написал  об этом и уже тогда я получил благодарность за умелое исполнение обязанностей штурмана судна. Практика закончилась, и мы  с  отчётами  отправились  в Калининград, где нам сказали, что нас ждут по окончанию училища. Вскоре мы были в стенах  своего  училища  и начали подготовку к защите дипломов и выпуску. Моя защита диплома проходила в середине июня месяца. В государственной  комиссии  по  защите диплома находился  главный  инспектор ВВМУЗов вице-адмирал Абашин, начальник училища контр-адмирал  Хренов, преподаватели  нашей  кафедры. В этот день защищалось четыре мичмана и мне по старой привычке пришлось защищаться первому. Учебный класс был полностью  подготовлен  к  защите: развешано более  20 схем и плакатов, написан доклад по проекту/краткое изложение сути проекта/ и ровно в  9.00  началась  защита. Комиссия ещё не  уставшая  от  работы  очень  внимательно слушала доклад и моё представление, и использование наглядного материала. Доклад по нормативу должен  быть  не более 30 минут и только потом обсуждение, и ответы на уточняющие вопросы. Я довольно бойко всё  доложил  и... вопросов  не последовало. В это время на улице начался сильный дождь, и председатель комиссии спросил: "Что это за дождь, из  каких  облаков?" Я  моментально ответил. Ответ мой  ему  понравился  и  он спросил: " У кого есть вопросы?" Их не было. Тогда он сказал: "Материал дипломного проекта необходимо заслушать  на военной коллегии Главного штаба для принятия решения в практической плоскости использования энергии ветра  в  военных  целях. Нет возражений? Оценка  защиты - "Отлично"! Желаю Вам товарищ Успенский удачной службы!" Я свернул материалы доклада и сдал их в секретную часть училища. Училище  дало мне теперь дорогу на флот уже в должности военного инженера -гидрографа, лейтенанта ВМФ. Вскоре  приехала  на  выпускной вечер моя жена. Я снял квартиру на 10 дней на улице или вернее переулке, выходящем на Дворцовую площадь, где арка Главного Штаба, откуда происходил штурм Зимнего дворца в 1917 году.

                16.ВЫПУСК  ИЗ  УЧИЛИЩА.

      28 июня 1968 года приказом Министра обороны СССР нам были  прис-
 воены первые офицерские звания. Выпускной вечер был назначен на 29 ию-
 ня, но перед этим у нас было очень много забот. Во - первых, расчитаться с училищем, сдать всё  лишнее. Получить, как  мы  называли, «приданое". Это было постельное бельё, полный аттестат вещевой лейтенанта, а  это  было очень много. Нужно  было купить большие чемоданы для « приданного», уложиться, получить предписания, денежное довольствие, подъмные и ещё много всего. Во - вторых, необходимо было  раздать альбомы, фотографии, примерить парадную форму и подготовиться к  выпускным  мероприятиям, а  это  был большой план, который  должен  был  быть  выполнен. У  училища был свой план, а у курсантов свой. И вот, наконец, подошёл день выпуска. Наши  жёны волновались не меньше нас, оккупировали парикмахерские, при - меряли новые бальные платья, и в глазах были постоянно слёзы радости.
      Мы из  квартир приехали с жёнами, кто был женат, к 10 утра, хотя по
 плану начало мероприятий было в 11.00. Командир роты  построил  нас  в
 коридоре роты, осмотрел наш взволнованный строй и по команде нас вывел
 на 11-ю линию Васильевского острова у  здания  училища. Там  на  обоих
 тротуарах собрались  знакомые и родственники, улица была перекрыта ми-
 лицией. Около клуба училища был выстроен оркестр и по приказу  началь-
 ника училища, мы прошли строевым шагом в мичманской форме перед зрите-
 лями и вошли опять в здание училища  через  главные  ворота. Нас  было
 4-ре роты: рота  1-го  факультета  штурмана и гидрографы, четыре взвода
 штурманов и два всего взвода гидрографов, рота артиллерийского факуль-
 тета, рота мино - торпедного факультета и рота политического факультета.
 Всего выпускалось около 500 человек. По внутренним  коридорам  училища
 мы вошли в Зал Революции, где были расставлены столы, на которых лежали
 наши дипломы, погоны лейтенантов и кортики, как отрибут Военно-морского
 флота. Каждый факультет  имел  свой  стол и своих вручающих. Мне вручал
 диплом, погоны и кортик командир Ленинградской  военной  базы  адмирал
 Байков И.И. Он  поздравил  нас всех с присвоением воинского звания и с
 окончанием училища. Момент был очень торжественный. После  вручения  мы
 вернулись в  роты  и  переоделись в парадную форму. Нас теперь было не
 узнать. Чувствовался необыкновенно высокий подъём и радость  от  всего
 происходящего. Из детей - курсантов  мы  превратились  в "птенцов гнезда
 Петрова" и уже товарищей своих учителей и преподавателей, которые все
 были приглашены  на  выпуск. Мы были построены также, как утром и уже в
 офицерской форме прошли мимо училища, родственниками  и  зрителями. Эта
 метоморфоза, происшедшая с нами всегда удивляла всех и все не скрывали
 слёз от радости и волнений. Пройдя  парадным  шагом, нас  распустили  и
 пригласили на  выпускной  бал, который начинался в 18 часов вечера. Нам
 необходимо было отдохнуть, привести себя в порядок, доделать ряд  необ-
 ходимых дел. Мы с другом, с его женой Ольгой, его матерью, моей женой решили сфотографироваться на память, и зашли сразу после выпуска  в  фо-
 тографию. Эта фотография  до  сих  пор  является  для меня самой доро-
 гой. Времени до бала было ещё много и мы с женой пришли на квартиру  и
 стали готовиться  к  нему. Нужно  было успокоиться, отдохнуть и прибыть
 вовремя на бал. Он начался в нашей курсантской столовой с  приветствия
 начальника училища. В  громадном  зале  за  счёт  училища были накрыты
 прекрасные столы на 10 человек, причём мы знали, где  наш  стол  и  все
 сразу же расселись на свои места. Выступали начальники факультетов, ко-
 мандиры рот, преподаватели, вспоминали своих  питомцев, случаи  из  учё-
 бы, отмечали хороших выпускников, куда попал и я. Многие тогда знали ме-
 ня, как спортсмена и уважали. Моя фотография  висела  на  доска  почёта
 училища. В Зале Революции шли танцы. Многие танцевали, наше училище было
 открыто для посещения присутствующих и я провёл жену и  в  роту, пока-
 зал, где я  спал, свой класс, где писал ей письма, учебные кабинеты, музей училища, картинную галлерею подлинных картин выпускника училища  Айвазовского. Меня звали  ко многим столикам, все хотели проститься, ведь мы разъезжались по флотам и не скоро могли увидеться, да и я  прощался  со своими преподавателями,  которые  стали за годы учёбы нам родными. Это
 прощание было  особенно  тяжёлым  и  радостным. Мы  обнимались, целова-
 лись, высказывали всё, о чём курсантами сказать не могли. Бал продолжал-
 ся до 12 часов вечера, а в 12 часов на памятник Крузенштерну  И.Ф. была
 надета тельняшка по старой курсантской традиции. В это время в Ленинг-
 раде были белые ночи, но всё равно этой ночью традиция  была  выполне-
 на. Я с женой пришли в квартиру уже перед разводом мостов.
      Период обучения закончился. Начиналась самостоятельная  служба, но
 перед этим нам предстоял отпуск, который начинался с первого июля 1968
 года.

                17.НАЧАЛО  СЛУЖБЫ.

      Прежде чем перейти к  продолжению  повествования, мне  необходимо
 подвести некоторые итоги и выводы за изложенный период.
      1.Я связал свою жизнь окончательно с военной  профессией, предва-
 рительно прослужив рядовым в стрелковом полку и почти закончив обуче-
 ние в учебном танковом полку, преобретя знания и умения командира тан-
 ка Т-55.
      2.Я выбрал сам военную специальность, о которой мечтал в  душе, но
 её не  осознал  окончательно, так  как не знал такой специальности, как
 гидрограф, да при том военный.
      3.Я успел  жениться, стал отцом и стал мастером спорта СССР впер-
 вые в истории училища, в котором учился.
      4.Я закончил  самое  старейшее  и  знаменитое  училище, готовящее
 морских офицеров для России и, которые прославили его на весь  мир  не
 только как боевых офицеров, но офицеров прославивших и науку и искусс-
 тво и языкознание, географов и исследователей. Я имею в виду  академика
 Крылова, адмирала Макарова, Айвазовского, химика  и  композитора Бороди-
 на, Владимира  Даля, Дежнёва, Пояркова, Хабарова, Беринга, Чирикова, Шелехова, Невельского - гидрографов и исследователей, имена которых нанесены на все карты  мира. Знаменитые  флотоводцы Ушаков, Лазарев,  Нахимов, Корнилов, Истомин, и многие многие другие, портреты которых находятся в Галлерее героев училища. Нас учили на их примерах и  воспитывали  не только как офицеров - болванчиков, а как думающих и интеллигентных граждан государства, ясно понимающих роль и значение офицера. Не потому  ли в стенах училища родились и офицеры-революционеры Бестужев, Торсон, Арбузов, лейтенант Шмидт, многие офицеры  перешли  на  сторону  Советской власти, основав костяк и традиции Советского Военно-морского флота.
      5.Заканчивая училище, я был дважды награждён медалями Советского
 государства, дважды участвовал  в парадах на Красной площади, шесть раз
 на парадах у Зимнего дворца, снимался  в  художественном  фильме "Моск-
 ва - Генуя" в группе моряков, штурмующих Зимний дворец.
      6.За время учёбы училища я успел побывать в театрах Ленинграда и
 Москвы, во многих их музеях и не один раз, полюбить эти города высокой
 культуры и искусства и самому прикоснуться к ним в  понимании  прек-
 расного, познакомиться с этими городами, объездить их, побывать во всех
 интересных и исторических местах, а также посетить пригороды городов и
 неоднократно быть в городе - крепости Кронштадт.
      7.Обучение в училище дало мне понятие воспитанности, культуры, об-
 щественного поведения, любви к своей Великой Родине и, которое я те-
 перь должен был нести своим подчинённым.
      8.За время  практики  я  посетил  с  учебными целями Таллинн, Ри-
 гу, Вентспилс, Лиепаю, Балтийск, Калининград - наиболее крупные города Балтийского моря, хорошо понимая их значение для государства и с желанием
 направлялся на их защиту от возможного супостата.
      9.Я приобрёл  очень  много друзей среди своих однокурсников и не
 только, и жизнь уже не казалась пустой и одинокой и  я  уже  ехал  на
 ДКБФ, зная, куда  и  зачем, а это уже имело не малое значение в начинаю-
 щейся офицерской службе.
      Вот с  таким  багажом  я  направлялся в отдел кадров Балтийского
 флота, имея на руках соответствующее предписание, в котором было сказа-
 но, что я должен явиться туда 6 августа. Вместе со мной ехала и жена, на
 которую были выписаны тоже проездные документы. Мы прибыли  вовремя  и
 остановились в гостинице. На другой день я прибыл в отдел кадров и до-
 ложил о прибытии. Меня  обступили  многие  офицеры, начальники  отделов
 кадров частей, приглашая в свои части. Меня перехватил один майор морс-
 кой пехоты, когда увидел у меня на груди значок мастера спорта СССР  и
 стал предлагать  должность  начальника  физподготовки бригады морской
 пехоты, которая находилась в Балтийске и рост в звании  до  капитана. Я
 почти согласился, так  как  дело  мне было знакомое, но вышел начальник
 отдела кадров и сказал, что на меня уже подписан  приказ  Командующего
 Флотом на  должность командира манипуляторной группы в войсковой час-
 ти, где я проходил преддипломную практику и мне надо прибыть  в  отдел
 кадров гидрографической службы БФ с предписанием о назначении. Когда я
 туда прибыл, покинув разочарованного майора, меня там давно уже ждали. Я
 знал, что командиром  мангруппы  был  мой  друг Крошкин Е.Н., но оказа-
 лось, что по его ходатайству произошло моё назначение, а его  назначили
 заместителем командира части. Бывшего заместителя командира части пере-
 вели в другую часть. Командиром части был капитан 3 ранга Бирин Михаил
 Кириллович. В это же время в отдел для дальнейшего прохождения службы
 по окончанию военно-морской академии прибыл и капитан 3 ранга Романов
 В.Г., с которым нас связала впоследствии долгая хорошая дружба. В отде-
 ле кадров меня встретил служащий Сыромятников Н.К.  и проводил к  на-
 чальнику службы, уже   знакомому   мне  капитану  1  ранга  Сикорскому
 А.И., который очень тепло меня встретил и  поставил  задачу. Я  получил
 предписание, заехал за  женой и на пригородном дизеле из четырёх ваго-
 нов прибыли в Приморск. Вместе с  ней  мы  прибыли  в  часть, где  меня
 встретил Крошкин и проводил к командиру. Это было 8 августа 1968 года.
 Михаил Кириллович, помня меня по преддипломной  практике, поздравил  с
 окончанием училища  и  прежде  чем приступить к инструктажу, спросил с
 кем я приехал. Я рассказал, что приехал с женой - учителем русского языка и литературы, а  ребёнка  оставил  у её родителей до выяснения обстоятельств устройства. Командир очень внимательно меня  выслушал  и  сказал, что квартир  свободных нет, но предлагает 11-ти метровую комнату в трёхкомнатной квартире, где живут уже две семьи. Я согласился  на  этот
 вариант и  он дал команду Крошкину Е.Н.обеспечить нас солдатской кро-
 ватью, постельными принадлежностями и показать место проживания и  по-
 том снова  прибыть  к нему со мной. Два матроса из моего подразделения
 принесли кровать, постельные принадлежности в комнатку, где нам предсто-
 яло разместиться. Комнатка  оказалась с одним окном, выходящим на запад,
 и дверь из неё выходила прямо на кухню, где стояли столики  от  каждой
 семьи, для приготовления пищи. Мы занесли свои чемоданы, а их у нас было
 три/два моих с "приданым" и маленький чемоданчик жены/. Жена тут же  на-
 чала устраиваться, а я убыл снова к командиру. Вернулся я к жене только
 через месяц, потому что в это время в части была сыграна "боевая трево-
 га" и наша  часть  была развёрнута на предназначеные места обеспечения
 деятельности флота. Моя манипуляторная группа тоже была развёрнута, а в
 её состав входило три маячных прожекторных поста с аппаратурой БМ-1 и
 двигателями для автономного питания и два радиомаяка АРМ на двух  ма-
 шинах каждый. На  ПСМ  было  по  пять  человек, командирами на них были
 старшины срочной службы, а на АРМ - х командирами были  мичмана. Всего  в подразделении было  на тот момент более 20 человек и 7 единиц техники
 и кроме того было пять радиостанций КВ. В составе  подразделения  были
 радисты, прожектористы, водители - мотористы. Я находился всё время на одном из постов и руководил работой подразделения через свою радиостан-
 цию. Документы по связи были на каждом посту. Работа была мне знакома и
 наша группа в установленное время заняла свои позиции  и  доложила  в
 часть о  готовности к работе в спецрежиме, то есть в режиме инфракрас-
 ном, который был известен кораблям по секретной  лоции. "Боевая  трево-
 га" была настоящей  и  только  через несколько дней мы узнали, что наша
 прибалтийская 8-я армия вошла на территорию Польши  и  через  неё  на
 территорию Чехословакии, где  начались волнения. Наша армия была там не
 одна. Туда вошли подразделения Польши, ГДР, Болгарии и Румынии. Это  была операция защиты  социалистического  строя  от посягательств Запада. На границе Чехословакии с Запада стояли войска ФРГ, США и Англии, то  есть экспидиционного корпуса, находящегося  на  территории  ФРГ. Все ожидали начала боевых действий не только на суше, но и на море. Обстановка была очень серьёзной  и  напряжённой. Бои  шли  только с группами недовольных, рвущихся на запад, но их отсекли  быстро  войска  ГДР  и  Северной группы войск  Советского  Союза, находящихся на территории ГДР и Польши. Быстро проведённые мероприятия и переговоры, а также разгром  слабоподготовленных групп  и нерешительность Запада, при - вели к быстрому перелому ситуации и прекращению конфликта. Наибольшую организованность и действенность показали  войска  ГДР, быстро перехва - тившие инициативу и подавившие очаги сопротивления с применением пушек и пулемётов.
      В начале  сентября  войска  союзнических армий стали выходить из
 Чехословакии с чувством выполненного долга и мы это видели, когда наша
 армия проходила  через  Калининград и как их встечали все жители. Была
 отменена "боевая тревога" и на Балтийском Флоте. Флот показал неплохую
 выучку и  вернулся  с  моря к месту постоянной дислокации. Вернулись и
 мы. Проведённые мероприятия и постоянная  работа  в  полевых  условиях
 позволили отработать  все нормативы и даже превысить их. Моё подразде-
 ление отработало без замечаний, хотя мне пришлось принимать дела в та-
 ких условиях. Когда я вернулся домой, то жена меня встретила в уже уют-
 ном гнёздышке и даже успела устроиться на работу в местную  школу - де-
 сятилетку, но не по специальности, а в качестве секретаря, но и это было
 очень хорошо, так как найти работу было очень  трудно, учитывая  то, что
 многие офицеры  имели  жён  учителей, а в Приморске и рядом находилось
 довольно много частей.
      Так началась  наша  служба  с женой в Приморске. Вместе со мной в
 эту часть прибыли и другие выпускники из моего  училища  и  из  моего
 класса, но на другие должности. Повседневная служба складывалась из по-
 стоянной работы с личным составом, обслуживания технических средств  и
 его ремонта, дежурств  по части и кроме того мне приходилось часто ез-
 дить в Балтийск, где я тренировал сборную Флота  по  плаванию. Это  мне
 доставляло много  неудобств, а  командиру  тем более. Поэтому он сказал
 мне, что или спорт или служба по специальности - выбирай. Я выбрал специальность и отказался от тренерской работы. Мне пошли на встречу в этом и с мая 1969 года я уже не занимался тренировками. К тому времени  моя семья уже  была  полностью со мной. Жена уже преподавала, а сын ходил в военный детский садик, очень уютный, компактный и небольшой.
      В июле  1969 года мне было присвоено звание "старший лейтенант". Я
 уже готовился к новому учебному году в части. Мои соседи  по  квартире
 оказались очень хорошими людьми, и до сих пор я вспоминаю свою соседку
 Марию Павловну, её дочь Тоню и внучку Лену, которая училась в школе. Во-
 обще в  нашем  доме жило много офицеров и мичманов из нашей части. Од-
 нажды меня вызвал командир и сказал, что мой сосед переводится в  дру-
 гую часть, а мне дают его двухкомнатную квартиру на этом же этаже. Жена
 была очень рада, но вечером к нам пришла жена другого  офицера, жившего
 на первом этаже. У неё был больной сын, которому делали операции на но-
 гах и они очень боялись, что он заболеет туберкулёзом, и стала уговари-
 вать мою  жену, чтобы мы поменялись с ними. Жена не могла отказать и мы
 с разрешения командира въехали в квартиру на  первом  этаже. Она  была
 очень холодной  и  сырой, но  делать было нечего и мы стали обживать и
 этот уголок. В это время у нас была уже мебель, и я даже смог исполнить
 свою мечту очень давнюю - купить мотороллер "Вятку". У меня были права ещё с института. Вместе с другом мы построили сарай, где держали свои мотороллеры, и я  его  обучал  езде. Вскоре  он уже самостоятельно ездил на нём, а я с  женой  и  сыном  объездили  все  приморские  города: Янтарный, Светлогорск, Светлый, Балтийск, Калининград. У нас был даже небольшой участок земли, где мы сажали картофель, морковь, свёклу, помидоры  и  где мы впервые увидели колорадского жука. Его тогда в наших Тульских и Орловских местах не было. Жизнь набирала  обороты. Снабжение  в  Примоске было замечательное. В  магазинах  практически  всё  было, и мы не знали проблем с питанием, мебелью, техникой. Вскоре купили и телевизор с  магнитолой. Я получал  по должности и воинскому званию около 170 рублей, а жена 70-80 рублей и  нам  казалось, после  студенчества, что  это  были большие деньги, тем более, что мы оба были из очень бедных семей. Служба начинала уже становиться однообразной и привычной. Мы уже  привыкли  к офицерским погонам и к своим должностям. Начинался, как я уже говорил выше новый учебный год, который начинался с 1-го декабря  каждого  года, а перед  этим шла упорная работа по планированию и подготовке жур-
 налов боевой подготовке и тетрадей командиров боевых  постов. Писанины
 было много, но и без неё нельзя было обойтись. Все виды обучения в сво-
 ём подразделении я вёл сам: политическую  подготовку, специальную, хими-
 ческую, сдачу нормативов  и  так  далее. А для всего этого мы вели свои
 планы и писали лекции. На этот раз в  раздел  боевой  подготовки  были
 включены и мероприятия по обеспечению высадки морских десантов в пер-
 вом броске на необорудованное побережье. Это было ново  и  в  местечке
 Хмелёвка был  оборудован  полигон для высадки десанта с десантных ко-
 раблей и кораблей на воздушной подушке, которые только  начали  посту-
 пать на  вооружение  нашего  Балтийского Флота. У меня в подразделении
 было создано несколько маневренных боевых постов с десантной техникой
 для высадки,  как с кораблей, так и с вертолётов, которые базировались в
 местечке Донской. Тренировки по высадке десантов начались уже летом  и
 мне приходилось  высаживаться со своими группами неоднократно и с ко-
 раблей и с боевых вертолётов МИ-8. Все учения проходили в  присутствии
 высокого командования и слушателей морской академии. Чувствовалось, что
 Флот готовится к каким-то крупным мероприятиям. Мы  сдали  уже  обяза-
 тельные две боевые задачи: отработка организации и боевое слаживание и
 перешли к отработке третьей основной задаче - боевое  обеспечение  дея-
 тельности флота, когда  часть получила приказ выделить три маневренных
 группы для обеспечения высадки  десанта  в  завершающей  стадии  уче-
 ния "Океан", которое проводилось  на всех флотах. Мы были готовы к этому
 и нас погрузили на десантный корабль и высадили на острове Саарема на
 побережье одной  из бухт, где намечалась высадка грандиозного по своим
 масштабам морского десанта. Это  мероприятие  проводилось  впервые, так
 как высаживаться  должна  была  не только бригада морской пехоты, но и
 моторизованная дивизия с  сильнейшим  авиационным  прикрытием. Полигон
 высадки мы начали готовить вместе с морской инженерной службой. Я быст-
 ро установил свои посты, проверили их в работе  и  начали  ждать  вре-
 мя "Ч". Я в это время жил в офицерской палатке вместе с офицерами морс-
 кой инженерной службы/МИС/. Рядом со  мной  спал  всё  время  Вячеслав
 Ким, который прибыл  в  часть  вместе с нами и мы были знакомы по При-
 морску. В последствии он станет генералом, заместителем Командующего по
 тылу Краснознамённого  Черноморского  Флота, но  сейчас он был старшим
 лейтенантом, готовящим взрывную  декарацию  высадки  десанта. Был  один
 случай с  ним. Мы сидели в палатке вместе с начальником МИС флота пол-
 ковником Филиповичем и обсуждали наши действия по обеспечению и в это
 время рядом  с  палаткой  произошёл мощный взрыв, да такой, что палатку
 почти завалило. Вбежал Ким и говорит: "Товарищ полковник, а детонаторный
 шнур - то оказался   нормальным!" На  что  полковник, оглогший  от  взрыва, спросил: "А сколько ты этого шнура  испытал?" "Да  немного, всего  20 метров и  толовую шашку в 200 грамм всего",- ответил Ким. "Да это почти пять килограмм! После учений сядешь под арест!" – заорал Филиппович.
      Рано утром, а  это  было  в апреле месяце, началась высадка десан-
 та. Корабли подошли в сплошном тумане к месту высадки десанта, а  перед
 этим авиация  флота нанесла бомбовый удар настоящими бомбами по линии
 обороны вероятного противника, которую построили солдаты МИС, представ-
 ляющая собой макеты танков, бронетранспортёров, береговых укреплений. Не
 менее двадцати самолётов несколькими волнами  нанесли  бомбовые  уда-
 ры. Вся коса, на которой были построены эти сооружения покрылась султа-
 нами взрывов, причём мы видели, как отрываются от самолётов чёрные точ-
 ки бомб и считали разрывы. Ким был рядом со мной и вдруг говорит: "Слу-
 шай, Борис, а одна фугаска не взорвалась, я видел, куда  она  упала". "Вот тебе и  работа!"- сказал  я, не  ожидая, что  окажусь прав. Я знал, что он прекрасный минёр и за один только год он разминировал несколько тысяч единиц боезапаса, оставшегося  после войны. Десант пошёл. Высадка прошла очень удачно. Мои посты очень пригодились и точно указали на места высадки и  подхода десантных кораблей. На другой день мы готовились отп-
 равляться в часть, а Ким остался разминировать  фугаску, которую  нашёл
 глубоко в  песке. Он  выполнил эту работу блестяще и указал причину её
 несрабатывания. Оказывается, её неправильно подготовили и не  поставили
 взрыватель, так как надо. Виновника нашли.
      Неожиданно меня вызвали к начальнику береговой базы, и сказали, что
 за мной прилетел вертолёт. Заберёт мои посты, а мне надо срочно выехать
 домой на родину. У меня не всё хорошо дома. Я знал по  письмам, что  моя
 мать очень  больна и  вот  мы  вместе с женой срочно выехали в Одоев.
 Приехали, а мама в это время лежала в областной больнице. Её лечили
 радиоактивным облучением. Положение  её  было  очень тяжёлым. Она очень
 обрадовалась моему приезду и сказала, показывая  на свои  руки: "Смот-
 ри, Борис, какие они  полные, я ещё долго проживу!" Я чуть не заплакал от её слов, но сдержавшись, сказал: "Будем надеяться, что всё обойдется, и  ты поправишься!» При разговоре  с  лечащим  врачом мне стало известно, что болезнь прогрессирует и что моя мать слишком поздно обратилась за по-
 мощью. Они делают  всё  возможное и попытаются максимально продлить её
 жизнь, но вылечить её уже очень трудно и нужно только надеяться на чу-
 до. С таким мнением мы и уехали обратно. Состояние наше было не из при-
 ятных и мы ждали в любой момент сообщения о непоправимом.
      Прибыв в  часть в конце апреля месяца, а это был год 100-летия со
 дня рождения В.И.Ленина, я узнал, что по оплошности замполита  меня  не
 включили в  список  на  награждение медалью "100-летия со дня рождения
 Ленина", так как я был в это время на острове и довольно долго  и  обо
 мне все забыли. Поправить дело было невозможно, так как список уже ушёл
 в Москву. Единственным не награждённым этой медалью  в  части  оказался
 я. Командир извинился за это, но я особенно не переживал по этому пово-
 ду и так у меня было о чём думать в это время.
      В июле  месяце меня вызвал командир части и в присутствии запмо-
 лита предложил мне начать подготовку к командировке за границу в сос-
 таве СОЭ/Специальной океанографической экспедиции/, которая формирова-
 лась к отправке в республику Куба. Я дал согласие, так как очень  любил
 гидрографические и исследовательские работы. К тому же я знал, что мой хороший товарищ и друг капитан-лейтенант Барановский В.А.уже готовился к отправке, пройдя все  проверки. Экспедиция к тому времени была сформирована, но один её член не смог поехать и его место предложили мне, так что я должен  был  прибыть  в экспедицию намного позже и после прохождния всех процедур. Замполит рекомендовал меня и предупредил, чтобы  я  ждал вызова на  беседу  с  ЧВС - ом/ЧВС - член Военного Совета флота/. Командир, прощаясь, предупредил о секретности разговора, но посоветовал предварительно поговорить  с женой и поосторожнее. Вечером после службы у меня состоялся разговор с женой, где я сказал о планируемой  моей  командировке и поедет ли она со мной. Срок командировки не менее двух лет. Ответ был однозначный: "Я еду с тобой и по-другому не будет. Мы и так три года не  виделись, когда  ты учился, да и сын требует твоего внимания, а ему нужен отец. Я не смогу быть без тебя так долго. Я с  ума  сойду  от переживаний. Пусть будет, что будет, но лишь бы вместе!" Другого ответа я не ждал и на другой день передал командиру её согласие. Машина  подготовки закрутилась. Я  был  у  ЧВСа, прошли медицинскую комиссию, сделали разные прививки. Уже официально я готовился к убытию. Все мои  товарищи, в какой - то степени завидовали мне. В это же время готовились к отправке и два мичмана Радкевич и Зинатуллин, которые  служили  в  одной  со мной части. Я  убыл  в  отпуск  в  августе, но  никому мы не говорили о предстоящей новой работе. Побывал я и дома. Моя мать продолжала серьёзно болеть  и  находилась  на постельном режиме. Соседка, Надежда Михайловна Петрова - медицинская сестра и акушерка одоевской районной  больницы, приходила к  нам каждый день, чтобы сделать матери обезболивающий укол. Я низко кланяюсь этой замечательной женщине, которая всегда  приходила на  помощь  нашей  семье, да по-другому и не могло быть, так как она сама испытала столько горя и несчастий, что хватило бы на нескольких человек. У  неё осталось самое доброе отношение к людям и особенно к моей матери, которая была очень внимательна к ней всю жизнь и никогда не  допускала  никаких  неприятных  отношений, а я очень хорошо был знаком с её детьми и родственниками с которыми  до  сегодняшнего  дня поддерживаю самые  дружеские  отношения. Уезжали мы из моего родительского дома с тяжёлым сердцем, надежд на выздоровление ни у кого не  было, но мы все поддерживали её, как могли.
      К первому сентября мы вернулись к себе, полные переживаний и раз-
 думий и  находились  в  ожидании отправки на Кубу. В середине сентября
 меня вызвали срочно в часть, так как я был в командировке. Когда я  во-
 шёл в кабинет командира, он поднялся из-за стола, подошёл ко мне и стал
 распрашивать о делах, но я чувствовал, что он что - то  хочет  мне  ска-
 зать, но не  торопится. Наконец, он  спросил меня, как долго я не получал вестей из дома и как там дела. Я сразу понял, что  дело  касается  моей матери. Я рассказал, что  она  в  тяжёлом  положении. Тогда он подошёл к столу и протянул мне телеграмму, в которой было сказано, что  моя  мать скончалась и что факт смерти заверен главным врачом. Всё сжалось у меня внутри от горя, и спросил  разрешения  убыть  на  похороны. Он  сказал, что для  этого  он  меня и вызвал и разрешает убыть, но перед этим сказал, что оповестил об этом кадровые  органы  и  они  разрешили  мне убыть только  на  трое  суток, так  как ждали вызова меня в Москву для отправки на Кубу, а не на десять,  положенных по приказу. Я пришёл  домой, сказал всё  жене  и  сыну, которому  в  это  время было почти пять лет. Их горе было не меньше моего, так как они очень любили свекровь  и бабушку, которая платила  им  тем  же. Жена в это время работала в школе, но собралась тоже ехать, но узнав, что я уезжаю только на  трое  суток, не решилась  ехать, да и я был потив этого. На том и порешили, плача, проважая меня, от переживаний. На другой день я был уже на месте. Стояла по-летнему  очень  жаркая  погода. На  похороны пришло очень много людей, так как мать знал весь город, как очень добрую и спокойную  женщину, учителя начальных   классов   и   нянечку  в  детском  саду  имени Н.К.Крупской, где она работала, находясь на  пенсии. Похороны  прошли  в тумане для  меня, горе было такое, что после похорон меня долго все успокаивали, так душили меня слёзы и рыдания. Уже вечером того же  дня  я сказал отцу, что  мне  надо уехать в часть, так как мне нужно вернуться срочно. Он удивился, так как знал, что положено десять суток, а  когда  я сказал ему о том, что улетаю на Кубу, он впервые для меня, заплакал, сказав: "Ну вот! Я остался совсем один! Ты не можешь отказаться, раз у  тебя такое семейное  положение?" Я  ответил, что  документы в Москве и отказаться уже нет возможности. Он глубоко вздохнул и сказал: "Ну что  ж! Ты человек служивый! Не  посрами  старика, будучи  там в Америке!" Я пообещал, что сделаю всё возможное, и ему не придётся  за  меня  краснеть. С этим словами я и отправился на автобус и на другой день к вечеру вернулся к семье. На другой день я  стоял  уже  перед  командиром, который высказал мне  свое соболезнование и сказал, чтобы я приступил к исполнению своих прямых обязанностей. Новостей  для  меня  не  было. В  нашу часть прибыли молодые офицеры, окончившие моё училище. Некоторых я знал по училищу и все они мне передавали привет от преподавателей и знакомых. Они знали, что  меня отправляют в командировку и ждали, когда я уеду, чтобы въехать в мою квартиру, но меня всё не вызывали и не вызывали.

                18.ОТПРАВКА НА КУБУ.

      Начался ноябрь  месяц  1970 года. Мы готовились к новому учебному
 году. Я уже не  верил, что  меня  когда-нибудь  отправят, но  после  ок-
 тябрьских праздников  пришло  распоряжение, а потом приказ КомФлота об
 отправки меня в командировку со сроком прибытия  в  Москву  15  нояб-
 ря. Времени оставалось  очень мало, и я стал готовить и передавать своё
 подразделение лейтенанту Бабкину. Жена рассчиталась  на  работе, оформила трудовую книжку и собирала уже в который раз вещи, которые нужно взять с собой в Москву. Всё лишнее мы отправляли контейнером в адрес родителей жены. Однако  контейнер  нам  давали  только  после  20 ноября. Как быть? И тогда я договорился с лейтенантом Сидоровым Юрой, что он отправит мои  вещи, а я отдам свою квартиру ему. Так и порешили и это оказалось правильным решением. Он оказался очень порядочным человеком, дружба с которым продолжалась долгие годы, но об этом разговор впереди. Мотороллер я свой продал, как продал и телевизор, и магнитолу, своим товарищам по  службе. Деньги  эти очень нам пригодились впоследствии, когда мы прибыли всей семьёй в Москву.
      Когда мы  приехали в Москву, я сразу же поехал в гостиницу, кото-
 рую нам рекомендовали при отправке из Калининграда. Меня  очень  тепло
 проводили товарищи  по  отделу  гидрографии, а капитан 3 ранга Романов
 посоветовал, что, где, к кому мне обратиться в Главном штабе ВМФ, так как там у него были знакомые. В гостинице нас уже ждали, и нам был забронирован номер. Я оставил жену и сына и отправился в Главный штаб ВМФ, который находился в  Козловском  переулке. Я быстро нашёл его и в бюро пропусков назвал свою фамилию. Мне тут же был выписан пропуск и подсказали, куда и  к кому подойти. Я поднялся на второй этаж, нашёл номер кабинета и, постучав, вошёл. Меня встретил капитан 1 ранга  Заболотнов, пододвинул стул,  и  у  нас  началась длительная беседа. Меня он назначил старшим группы, отправляющейся в экспедицию самыми последними. Вся экспедиция была уже с августа на месте и принимала технику, грузы, аппаратуру, а геодезический отряд уже начал  изыскательские  работы. Всё  это мне было  рассказано им, а потом начался инструктаж, как подготовиться к отлёту, что нужно с собой иметь обязательно из вещей, от чего надо  освободиться, передав знакомым  или  родственникам. Был  составлен  целый список, а мне был передан список группы, которая должна была  собраться в течении  нескольких  дней. В  основном это был гражданский состав из отряда камеральной обработки и других отрядов, которые  задержались по уважительной причине. Мы  начали готовиться к отлёту, бегали по магазинам, покупая рекомендованное нам имущество для семьи и лично для  каждого. Погода в  Москве  была уже холодная. Иногда шёл дождь со снегом и иногда подмораживало. Меня вскоре вызвали на  склад, где  экипировались военнослужащие. Нам полагалось  330 рублей на переодевание в гражданскую одежду. На Кубу мы должны были все прибыть по "гражданке". Я  набрал одежды: плащ, костюм, несколько рубашек  с коротким рукавом, лёгкие брюки, ботинки, головной убор и ещё что-то. Всё это стоило не как в магазине, а намного  всё  дешевле. Я перебрал  даже немного более суммы, но мне засчитали, как по норме, так как многие от вещей  отказывались  или  не находили нужного. С  этим  узлом я вскоре прибыл в гостиницу. До отлёта оставалось несколько дней. Наших женщин тоже проинструктировали по порядку прохождения  таможни на Кубе, по проживанию там, но основной инструктаж нам должны были дать на месте назначения. Вскоре приехали наши родные, которым мы  отдали  наши  зимние вещи и форму. Дата вылета была назначена на 28 ноября 1970 года в 23.00.Мы получили авиационные  билеты на  каждого члена семьи туда и обратно. Волнение наше всё возрастало. Всё-таки было немного страшновато: где Москва и где Куба! На  каждого пассажира  приходилось  не  более  20 килограммов груза. Это была норма, и более не разрешалось, но и этого было много.
      И вот подошёл день вылета. Мы рассчитались с гостиницей, нам разре-
 шили иметь с собой не  более  30  рублей  на  человека, причём  только
 10-ками, другие деньги  трояки и пятёрки в расчёт не шли, потому что за
 границей ходили только крупные наши деньги:10,25,50 и  100  рублей. Мы
 попрощались с родными, которые уехали домой, а мы отправились на аэрод-
 ром в  Шереметьево-2, откуда  мы  должны  были  вылететь  на  самолёте
 ИЛ-62. Мы быстро  прошли  контроль  и собрались в зале ожидания посад-
 ки. Вся моя группа собралась вовремя  и  без  опозданий. На  улице  шёл
 дождь со снегом, завывал холодный ветер, мы немного мёрзли, так как были
 одеты довольно легко. В зале ожидания собралось довольно много  народа
 и вот, наконец, регистрация закончилась. Объявили посадку.
      Самолёт ИЛ-62  по тому времени считался одним из лучших отечест-
 венных реактивных пассажирских самолётов с большой  дальностью  полё-
 та. Он мог  взять на борт более 100 человек, имел достаточную команду и
 стюардесс, которые были специально подобраны для заграничных рейсов.
      Мы прошли  в салон самолёта, который оказался достаточно простор-
 ным, нашли свои места. Мы положили ручную кладь в специальные места над
 местами посадки  и  уселись  в кресла, которые оказались очень удобны-
 ми. Сына мы посадили между нами. Мне пришлось сесть рядом с  окном, так
 как жена  боялась  высоты и думала, что её будет тошнить. Сын вёл себя
 очень оживлённо, просился к  окну, но  наши  действия  были  правильны-
 ми. Вскоре все места были заняты. В ряду посадки было шесть мест. Вместе
 с нами рядом места заняли наши товарищи, которые входили в группу. Зак-
 рылась бортовая  дверь  и  одна из стюардесс объявила, что наш самолёт
 следует по маршруту Москва – Алжир – Рабат - Гавана, совершит три посадки и три взлёта  с  дозаправкой  в  Алжире  и Рабате. Время в полёте 19 часов. Посадка в Гаване в 18 часов вечера по местному времени. Разница во времени между  Москвой и Гаваной 8 часов, то есть мы прилетим в Гавану
 в 2 часа ночи по московскому времени и время в  пути  составит  более
 суток. На борту  будет  организовано  питание через каждые шесть часов
 полёта. Пассажирам предлагаются напитки, минеральная вода, столовое  ви-
 но. Всем пассажирам  пристегнуться  до  отмены команды, ходить во время
 взлёта и посадки запрещается. Курить разрешается только в  специальном
 помещении и  только после взлёта. Пожелала всем приятного полёта и наш
 самолёт запустил двигатели, и мы отправились на место старта. Я смотрел
 в окно, которое  было в каплях дождя и хлопьях снега, видел пробегающие
 аэродромные огни и удаляющиеся освещённые окна  аэропорта. Вскоре  наш
 самолёт занял  своё  место на взлётной полосе и остановился. Двигатели
 начали набирать обороты до сплошного свиста и грохота, который  слышен
 был в  салоне  самолёта и вдруг самолёт медленно двинулся по взлётной
 полосе, набирая быстро скорость так, что  нас  вдавило  в  сиденья, весь
 корпус самолёта  начал  дрожать  от  бега  по полосе и неожиданно всё
 прекратилось и огни полосы стали уходить резко вниз. Вскоре и они про-
 пали. Мы оказались в плотном облаке, которое довольно долго пробивали и
 с набором высоты вскоре я увидел звёздное небо, которое было необыкно-
 венно красивое. Гул  двигателей остался позади, засветилось табло о воз-
 можности курить и передвигаться по необходимости. Наш сын немного  ещё
 повозился и  потом крепко заснул у нас на коленях. Мы накрыли его пле-
 дом и немного поговорили, так как были очень возбуждены  после  взлё-
 та, тем более, что  моя  жена  впервые летела на самолёте и ей действи-
 тельно было страшно. Я старался всеми силами её успокоить и мне  вроде
 это удалось  и  особенно  после  того, как сын заснул. Начали дремать и
 мы. Время полёта до Алжира, столицы Республики  Алжир, было  около  семи
 часов и по расчётам мы должны были прилететь туда в 6 часов утра. Вре -
 мя было ночное, и привычка взяла своё. Мы заснули, как и все  вокруг. Самолёт мерно гудел своими двигателями и только иногда в окно иллюмина -
 тора я видел вспышки красного света от сигнального фонаря  на  корпусе
 самолёта. Я сидел  и  думал о том, что нас ждёт, а ждала неизвестность и
 иногда просачивалась мысль, а справлюсь ли я с  тем, что  мне  предсто -
 ит, хотя в своих знаниях и умениях я не сомневался. Однако было тревож -
 но и за сына и жену, ведь их ждала тоже неизвестность и как у них  там
 сложатся условия. Всё это волновало меня, и в этих думах и переживаниях
 я незаметно для себя заснул и очнулся только тогда, когда стюардесса объявила о том, что мы подлетаем к Алжиру, и самолёт начинает снижение. Необходимо занять свои места и пристегнуться. Я приник к иллюминатору.

                19.АФРИКА.

      Самолёт наклонил  свой  нос, и началось снижение. Оно продолжалось
 довольно долго, а за окном иллюминатора была ещё ночь и лишь на восто -
 ке начинал  розоветь небосвод. Под самолётом ничего не было видно. Меня
 очень интересовал этот континент, и  хотелось  увидеть  его  с  высоты
 птичьего полёта, однако, пока ничего не видно только вдруг на горизонте
 появились вроде облака разной формы более похожие на горы, так как они
 соединялись с горизонтом. Присмотревшись, я понял, что это действительно
 горы, которые поднимались на значительную высоту. Я  вспомнил  по  кар-
 те, что побережье  Алжира  с юга окаймляют африканские горы, но невысо-
 кие. Под крылом самолёта побежали огни селений  и, наконец,  посадочные
 огни взлётной  полосы. Самолёт  поднял  нос, и его всего дёрнуло, это он
 выпустил шасси, которые вскоре коснулись полосы, и мы быстро  помчались
 по аэродрому  резко  тормозя выпущенными подкрылками и тормозами, гася
 скорость. Бег скоро прекратился, и самолёт развернулся и по боковой по-
 лосе направился  к  зданию  аэропорта. На  африканской земле начинался
 рассвет.
      Моя жена и сын уже проснулись и с тревогой переживали посадку, но
 всё обошлось благополучно и их  даже  не  тошнило, хотя, когда  самолёт
 спускался, закладывало уши,  и  сын  с удовольствием сосал предложенные
 леденцы "Аэрофлот". Стюардесса вышла и по громкоговорящей связи объяви-
 ла, что самолёт  произвёл посадку в столице Республики Алжир аэропорте
 Алжир. Температура воздуха  18  градусов  тепла, сухо. Всем пассажирам
 предлагается покинуть самолёт в предоставленный автобус, так как само-
 лёт будет дозаправляться. Время на дозаправку два часа, после чего  нас
 пригласят в  самолёт  для  дальнейшего полёта. Место ожидания в здании
 аэропорта. Открылась дверь и все пассажиры начали спокойно выходить из
 самолёта по  установленному  трапу  к автобусу, который был достаточно
 вместительным. Мы вышли тоже из самолёта и вздохнули воздух Африки, ко-
 торый был сухим, тёплым и пахнущим каким-то своим неповторимым запахом.
      Мы ступили на землю Африки. Это была бетонная  площадка  хорошего
 качества, но так как видимость была ещё очень плохая /было темновато/, мы ничего не смогли рассмотреть и вошли в автобус. Сидений не было  и  мы
 стояли, держась за специальные поручни. Когда все вошли, автобус медлен-
 но поехал к зданию аэропорта.
      Что мы  знали  на  тот  момент об Африке и Алжире? Что это бедный
 континент, находящийся постоянно в  руках  колонизаторов, с неразвитой
 промышленностью и  ущербным  сельским хозяйством, заселённый арабами и
 неграми, полуграмотные и большей частью, находящиеся в виде диких  пле-
 мён и бродящих по пустыням бедуинов на своих "кораблях пустыни" - верблюдах. Других данных мы не знали, поэтому с каким-то чувством внутреннего превосходства вошли  в  здание  аэропорта. Это  оказалось  очень удобное, современное здание, необыкновенно чистое. Мы не видели ни одной соринки по сравнению с нашим Шереметьевым. Было очень уютно, нас посадили в отдельный зал, но никаких ограничений не было и многие из нас разошлись по  зданию  аэропорта. Я  тоже решил пройтись и посмотреть, как же здесь всё устроено. Что меня удивило? Я увидел, что  вдоль  стен  здания расположились магазины  и  магазинчики  полные  всевозможными товарами, которых, конечно,не было в СССР. Было  много  ковров  изумительной расцветки и  размеров, теле  и  радиоаппаратуры, прекрасные фотоаппараты, одежда, даже шубы, обувь, на которую было приятно смотреть, продукты и многого такого, чего  у  нас невозможно было найти. Особенно меня привлекли магазины с  кинжалами  в  прекрасных ножнах, карабины, охотничьи ружья и  принадлежности  для охоты и всё это прекрасного качества. Запустения и бедности совместно с отсталостью  абсолютно  не  чувствовалось. Мы видели  современное здание, с огромными окнами от пола до крыши, уважительный немногочисленный персонал, европейские товары  и  свои собственные высокого  качества  и мнение у нас сразу же изменилось. Мы стали уважать эту страну, которая оказалась  настолько  контрастна  по
 сравнению с  нами и особенно в вопросах чистоты и порядка. Это шокиро-
 вало нас, привыкших считать себя цивилизованными по сравнению с ними, а
 оказалось, что и  нам  следовало  бы поучиться у них порядку, чистоте и
 культуре отношений к людям и к друг  другу. Время  ожидания  пролетело
 незаметно. Уже расцвело, и мы видели жизнь за окнами аэропорта. Там так-
 же было красиво  и  чисто, подъезжали  такси, сверкающие  своей  чисто-
 той, неспешащие пассажиры, носильщики  приятно одетые, полицейские, высокие, подтянутые, в строгой форме и не мешающие  текущей  жизни  аэропорта. Дороги правильные, с бордюрами, покрашенными разной краской, пальмы и красивые деревья, обилие  цветов, подстриженные   газоны, необыкновенной чистоты без репьёв и крапивы и кучами бумаги и мусора среди них, как у нас. На востоке встало солнце. Людей ещё было мало, когда мы отправились на посадку в самолёт, который нас ждал на том же месте. Автобуса не было, и мы прошли несколько десятков метров пешком. Это было очень приятно. Тихий тёплый ветерок дул нам в лицо, неся запахи неведомых цветов и трав и что-то неуловимое африканское, чем не пахло у нас в Москве.
      Мы поднялись  по  трапу в самолёт и заняли свои места. Стюардесса
 объявила о дальнейшем полёте, который продолжится не более трёх  часов
 и что  мы  будем дозаправляться уже основательно в Рабате. Полёт будет
 происходить вдоль побережья Средиземного моря. Высота полёта 8000 мет-
 ров. После достижения  этой высоты нас будут кормить. Двигатели зарабо-
 тали и наш самолёт направился на место старта. Всё  повторилось, как  в
 Москве, вот только  в иллюминаторы я мог уже рассмотреть и горы и саму
 столицу Алжир, с которой мы прощались, пролетая немного  в  стороне  от
 неё. Архитектура резко отличалась от нашей. Много было плоских крыш, ме-
 чети, широкие и узкие улицы, всё красиво и незнакомо. Вскоре они пропали
 из вида и мы увидели бескрайнее море, имевшее тёмно - синий цвет от большой глубины. На море были белые барашки волн, видно ветер  был  приличный. Наш самолёт, задрав вверх нос, резко поднимался. Слева нам открылся вид безжизненной пустыни светло - жёлтого цвета - Сахара. Да это была  знаменитая пустыня, о  которой  все  мы знали из книг по географии. Ничего особенного она не представляла и не вызывала интереса, а вот море было более оживлённо  и  мы иногда видели рыбацкие суда и грузовые пароходы, за которыми длинным пенным следом шла полоса  от  работающих  винтов. Было около  9-ти  часов  по московскому времени. Стюардессы начали развозить завтрак. Он был довольно плотный: бутерброды с чёрной икрой, с твёрдой колбасой  и сыром, апельсин, кофе и чай, кусок курицы с прекрасной лапшой, стаканчик столового вина, сливочное масло в специальном  пакетике и  так  далее. Мы  очень плотно покушали, и этот процесс ускорил наш полёт, потому что буквально через  час  нам  объявили, что самолёт производит посадку в Рабате, одном из самых крупных городов государства Марокко и его столица.
      Всё повторилось, и наш самолёт вскоре побежал по взлётной полосе
 совершенно другого государства. Погода была прекрасная. На небе ни  об-
 лачка, солнце было уже  высоко, но  по  времени местности было примерно
 около 10 часов утра. Сахара закончилась вскоре горами, которые выходили
 на самое  побережье, а вдалеке виднелись берега Испании. Вот - вот должен был открыться пролив Гиблартар, но этого не случилось. Мы резко  повернули вглубь страны, потянулись унылые голые скалы и пески, потом побежали апельсиновые сады и пальмовые рощи, показались дома, высотные здания, трубы промышленных  предприятий. К самолёту опять подъехал автобус и нас, посадив в него вместе с одной из стюардесс, отвезли в зал ожидания транзитных  пассажиров. Этот  зал находился на втором этаже здания аэропорта, и нам хорошо видно было посадочную  полосу  и  взлётную. Они находились в  постоянной работе. Через каждые полчаса взлетали и садились самолёты различных авиакомпаний. Очень понравился огромный  самолёт с  надписью "Коравелла", кажется,  французской  авиакомпании. В  зале ожидания уже не было магазинов, были только хорошие сиденья и  небольшой буфет, через  который  наша  стюардесса обеспечила всех пассажиров напитками. Нам предложили напиток "Пепси-Кола". Его мы видели впервые  и поэтому решили  попробывать. Он  сначала не очень нам понравился своим специфическим вкусом и тем, что зубы  после  него  начинали  неприятно скрипеть. Мой сын  с  удовольствием выпил, и мы даже отдали ему и часть своего напитка. На улице, если так можно сказать, было очень  жарко, однако полицейские  в тёмно - синей шерстяной форме с белыми поясами и высокими кожаными ботинками, чувствовали себя спокойно. Удивляло их спокойствие, неторопливость и  уважительное отношение к ним всех окружающих. Прямо перед аэропортом стояло несколько апельсиновых  деревьев, а под ними  спокойно лежали упавшие плоды и их никто не собирал. Для нас это было удивительно. Всё так же было необъяснимо чисто и культурно. Ни у кого  из нас даже мысли не появилось, чтобы эту чистоту нарушить. Это было правильно, потому что мы поняли, что в таких условиях  чистота - залог здоровья без всяких лозунгов при такой высокой температу- ре.
      Наш отдых вскоре закончился и  мы  под  руководством  стюардессы
 направились к  самолёту, который  полностью  заправился  и ждал нас на
 стоянке. Предстоял следующий  этап - перелёт  через  Атлантический  оке-
 ан, полёт длительностью более 8-ми часов. Становилось томительно страш-
 но и волнительно. Впереди был конец нашего воздушного  путешествия. Ка-
 кой он будет? Всё прошло по отработанной схеме. Мы заняли места и вско-
 ре наш ИЛ-62 побежал по взлётной дорожке и  оторвавшись  от  неё, стал
 резко набирать  высоту. Под  нами появились последние песчаные дюны и
 вдруг открылось побережье Африки со стороны Атлантического  океана. На
 его берега обрушивались громадные волны и вода от наката далеко бежа -
 ла по песчаным пустынным пляжам. Глубины у берега были небольшие и по-
 тому несколько  волн  сразу бежало к суше. Вода была чистая, только за-
 вихрение волн создавали белые барашки наката, но скоро и  эта  красота
 скрылась из  наших  глаз  и  перед нами открылась картина безбрежного
 царства воды. На сколько хватало видимости - вода, вода, вода. Удивительное это чувство, ощущать безграничность воды, тем более с высоты в 10 тысяч метров, когда ты находишься вроде как - бы в подвешенном состоянии и  окружающее абсолютно  не  меняется  многие часы, только иногда увидишь с высоты "маленькое" судно, за которым тянется длинный пенный след от винтов. Эта картина  нам  вскоре надоела с сыном, и мы начали немного дремать, но вскоре нас разбудила стюардесса, которая  предлагала  довольно аппетитный обед, который  затянулся почти на час. После него мы немного подремали и нас снова разбудили на ужин, хотя по времени было  не  так уж поздно. Подходил  к  концу  8-й час полёта. Двигатели самолёта мерно гудели, и в иллюминатор я увидел остров, необычайно красивый, окружённый пеной прибоя, как  в  кружевах, на  нём росли мохнатые деревья - это были пальмы. Мы перелетели океан. Я об этом сказал жене и сыну, и вскоре  загорелось посадочное  табло. Мы  пристегнулись, и самолёт резко пошёл на снижение. Заложило уши, но под крылом была по - прежнему  вода. "Неужели падаем!" - подумали мы  и  вдруг  под крылом показался абсолютно близко береговая черта, а потом низкий берег с кучками  и  одинокими  пальмами. Вскоре мы  почти  касались их, потом побежала взлётная полоса, и наш лайнер коснулся и побежал по ней,  дрожа и тормозя двигателями. Стюардесса объявила по трансляции, что мы прибыли в столицу Республики Куба Гавану на аэродром имени Хосе Марти. За бортом  самолёта  30  градусов тепла и поздравила
 с успешным перелётом и посадкой. Местное время 18 часов, а в Москве
 2 часа ночи.
               
                20. КУБА.

      Самолёт подрулил к месту высадки пассажиров, подъехал трап, откры-
 ли дверь  самолёта,  и мы стали медленно выходить, чувствуя некоторую
 внутреннюю дрожь в ногах от длительного сидения от встречи с новыми
 впечатлениями, которые  нас ждали впереди. Вскоре и мы вышли на трап
 и в нос нам ударил совершенно необычайный  запах  и  чувство  высокой
 температуры. Один из наших пассажиров даже сказал: "Ну вот и баня! Вени-
 чек бы сейчас!"
      Мы спустились на землю, и пошли к зданию аэропорта в сопровожде -
 нии службы. Вошли в зал и стали ждать свой багаж, который очень  быстро
 выгрузили. Мы его опознали и пошли на выход через таможню. Нас встрети-
 ли очень вежливые таможенники, которые весьма тщательно проверили наши
 вещи и  у  жены  даже нашли несколько головок чеснока, который отобра-
 ли, так как сказали, что на все овощи и фрукты на  Кубе  карантин. Когда
 проходили проверку, я глядел по сторонам и вдруг увидел своих знако-
 мых, которые прилетели раньше и приехали встречать нас, так как мы вез-
 ли и  почту  и посылки для них. Вскоре мы вышли и оказались в объятиях
 друзей, которые засыпали нас вопросами и повели  к  автобусу  экспеди-
 ции. Это был новенький ПАЗик, такой родной, что мы с удовольствием вошли
 в него и увидели, что за рулём сидит улыбающийся негр на  все  32  зу-
 ба. Вскоре все сели и зам начальника экспедиции по тылу Махонин сказал
 по испански: "Bamos,companyero!" и мы поехали. Все с исключительным  лю-
 бопытством смотрели  по сторонам. Дорога, по которой мы ехали представ-
 ляла прекрасную автостраду с четырёхполосным движением, обсаженную ря-
 дом королевских  пальм, как  мы  узнали  позднее. Трава была подстриже-
 на, кустов и зарослей не было. Дорога была очень чистая и машины по ней
 двигались на большой скорости почти сплошным потоком. Они были, как нам
 сразу бросилось в глаза, все американские и очень  редко  китайские  и
 японские, а наших почти не было. Вскоре мы въехали в Гавану, так как по-
 явились дома. Все каменные и все с жалюзями на окнах. Кое-где на совре -
 менных зданиях виделись какие-то ящики у окон, а в них стёкла. Это ока-
 зались кондиционеры, которых мы ещё в СССР не видели. В последствии  мы
 их очень  оценили  и  поняли, что  без них очень трудно работать, но об
 этом позже.
      Движение в столице было тоже оживлённым, но вскоре мы подъехали к
 высокому красивому зданию с башнями на самом верху. "Это наш отель "На-
 циональ" - сказал Махонин, - "Здесь  вы  будете жить и здесь будете отдыхать после работы, здесь будут жить жёны и дети. Каждой семье  выделены комнаты. Вы получите "тархетку" - карточку для заселения у администратора и ключи от комнаты. Карточку иметь постоянно с  собой. Там  написана ваша фамилия, имя  и  номер комнаты. Инструктаж по поведению и порядкам вам будет сделан завтра, а сейчас получить тархетки и  ключи, а  друзья вас проводят. Рекомендую  для  быстрейшей  акклиматизации и привычки к местному времени сразу же отправиться спать, хотя сейчас всего семь часов и светит солнце."
      Мы всё сделали, как нам сказали и  отправились  в  свой  номер. Он
 оказался на  третьем  этаже и состоял из двух комнат. Одна комната для
 ребёнка и другая для нас. В комнате были  встроенные  шкафы, прекрасный
 красивый большой комод, ванная с громадной по нашим меркам ванной, туа-
 лет. Везде необыкновенно чисто, висели полотенца, лежали  маленькие  ку-
 сочки мыла, рулоны  туалетной  бумаги, которые  первое  время нас очень
 смущали. В каждой комнате находилась громадная кровать только с  одной
 спинкой в  головах, аккуратно  застеленная  не по нашему, около кровати
 тумбочка с лампой и телефоном. Около окна со стёклами  стоял  красивый
 нестардатный стол  и плетёные кресла и стулья. На комоде стоял термос
 с прекрасной холодной водой. Около кровати находилась ручка для  регу-
 лирования потока холодного воздуха. В комнате была приятная прохлада. В
 ванной, когда мы включили воду, из крана полилась горячая вода. Мы реши-
 ли, что жить здесь можно. Сложили вещи и рухнули в постель. Мы и так еле
 ходили, а сын тут же крепко уснул. В Москве шёл пятый час утра.
      Мы тоже  очень  устали  и  проснулись только к вечеру следующего
 дня, проспав почти сутки. Встали отдохнувшие и стали ждать, когда  прос-
 нётся сын, но  он  уже  проснулся и с удивлением оглядывал свою комна-
 ту, забыв, где находится. В комнату к нам кто-то постучал и когда я отк-
 рыл, то увидел своего однокласника по училищу Виктора Захарова или как
 мы его звали - Витша. Он был уже давно здесь и начал рассказывать  новости. Он прилетел  с  женой, которую  звали  так  же как и мою жену и они впоследствии очень подружились. Жил он неподалёку от нас  на  этом  же этаже. Из нашего класса в экспедиции был ещё Валера Беличенко. Всех нас зачислили в гидрографический отряд и, что меня  ждёт  завтра  командир отряда капитан  2-го ранга Чертков Виктор Иванович, который служил ранее на Тихоокеанском флоте. Его заместитель капитан 3-го ранга Зима Г. Г.находится в командировке. Мой знакомый капитан-лейтенант Барановский Виктор Александрович тоже находится в спецкомандировке  и вскоре  прибудет в отряд. Экспедиция полностью сформирована и уже работает, только наш отряд пока получает плавсредства и комплектует личный  состав  по должностям и  специальностям. Начальник экспедиции капитан 1 ранга Сафарьян Сергей Ильич нас завтра соберёт на  совещание, так  как  теперь вся экспедиция в сборе, его заместитель капитан 2 -го ранга Буниатов и замполит капитан 1-го ранга Любимов на месте и занимаются  комплектацией отрядов, согласно  штата экспедиционных должностей. Замполит кроме того возглавляет работу с гражданским персоналом и жёнами мичманов  и офицеров, которые долгое время будут находится без мужей, когда те будут находиться "в поле". Потом он рассказал о системе и  распорядке  дня, то есть об завтраке, обеде и ужине, их времени и так далее.
      Мы вышли из номера вместе, подошли к лифту и нажали кнопку  вызо -
 ва. Вскоре по стрелке, указывающей, где находится лифт, поняли, что он подошёл. И действительно, дверь лифта открылась и мы  вошли в лифт. Меня
 сразу удивили  размеры лифта, в него могло войти не менее двадцати че -
 ловек, а управлял лифтом специальный лифтёр, который закрывал и  откры -
 вал двери  в  виде сжимающейся металлической конструкции в виде жалю-
 зи, но разворачивающейся горизонтально. Лифтёром работали только мужчи -
 ны. В этот  вечер  работал суховатый, в возрасте, невысокий негр, который спросил: "Abacho,riva?" Виктор уверенно   сказал: "Abacho!" Лифт    пошёл вниз, когда была  закрыта сетка лифта, и лифтёр повернул ручку управления, причём ход лифта был необыкновенно мягким. Через  мгновение  лифт мягко остановился, негр   открыл   сетку   и  дверь  и  улыбаясь  сказал: "Porfabor, kompanjero!" Нам сразу всё стало ясно, а сына  это  очень забавляло и он спросил: "А, что он по нашему не умеет говорить?" Мы засмеялись и всё объяснили. Из лифта мы вышли в большое фойе отеля, в  котором было  много магазинов и большой отдел адинистратора. Мы не стали
 выходить на улицу, а вышли в другую сторону и  оказались  в  небольшом
 парке, пересекаюшийся во  многих  направлениях гравийными и уложенными
 плитками известняка дорожками. Недалеко от выхода находился  небольшой
 фонтан очень  красивой  формы. По дорожкам прогуливались многие жители
 отеля и в основном наши специалисты с детьми и жёнами.
      Виктор сказал, что кушать мы будем в специальном помещении ресто-
 рана, имеющего форму дуги, по которой в два ряда  стояли  круглые  сто-
 лы, сервированные на  шесть  человек. В  помещение ресторана можно было
 заходить и с улицы через широко распахнутые двери - окна. Около  помеще-
 ния находился прекрасный глубокий бассейн с прозрачнейшей морской во-
 дой, создавая прохладу в этот довольно жаркий вечер. За наш стол  поса-
 дили такую  же пару, как и мы, то есть муж, жена и ребёнок. Они тоже прилетели с нами и мы их уже хорошо знали. Фамилия их была Мосеевы и были
 они из Архангельска, где Анатолий работал в Севморпути гидрографом. Его
 жена Рая, суховатая молодая женщина в очках была учительницей русского
 языка и литературы, как и моя жена. У них был сын Олег, немного старше
 нашего сына. Они давно уже познакомились, но после прилёта ещё не виде-
 лись, поэтому встреча  была  весьма оживлённой, как и у нас. Обслуживали
 нас официанты, специально подготовленные для нашего обеспечения, солда-
 ты кубинской  армии. Они были очень обходительны, вежливы и за два года
 мы их очень хорошо узнали, как и они нас. Знали наших детей по именам и
 иногда очень  заботливо приносили им вкусненькие кусочки, гладя по го-
 ловам.
      Среди большого  количества членов экспедиции я увидел и знакомые
 лица наших мичманов, их жён и детей, а также своих многочисленных  дру-
 зей по  учёбе в училище. Они все подходили ко мне и обрадованно здоро-
 вались. Они давно оказывается знали, что я прилечу в  экспедицию. После
 довольно лёгкого ужина мы долго гуляли по парку, который выходил одной
 стороной на Малекон, знаменитую набережную Гаваны, о которую с грохотом
 разбивались огромные  волны  Мексиканского  залива. Было очень тепло и
 влажно, хотя это было уже 30 ноября. Завтра у меня начнётся первый  ра-
 бочий день. Что-то  он принесёт мне? С этими мыслями я вернулся в отель
 вместе с женой и сыном.

                21.Остров КУБА - остров.

      А что я знал тогда об этом острове? Сведений почерпнутых из спра -
 вочников было  недостаточно и они были отрывисты, слишком далеко он от
 нас находился, хотя интерес к этому "Острову Свободы" был достаточно вы-
 сок и  он увеличивался в связи с прошедшим Карибским кризисом и успе -
 хами молодой революции выстоять против мощнейшего  оплота  всемирного
 капитализма в лице США. Много они делали вреда этой стране, организовав
 мощнейшую блокаду, устраивая терракты, настраивая все страны против Ку-
 бы и если бы не страны европейского социалистического содружества, Ки-
 тая и стран неприсоединения им выжить было бы очень трудно. Всё это мы
 очень хорошо  знали  и всеми нами двигало чувство поддержки слабого и
 нуждающегося в помощи, и это чувство было основным в нашей работе  по-
 том, а пока меня интересовал остров Куба, как географический объект.
      Это действительно самый большой остров Кубинского архипелага, на-
 ходящийся в центре Средиземноамериканского бассейна. Он разрезает этот
 бассейн на два сообщающихся через Юкатанский пролив  центральноамери-
 канских водоёма: Карибское море, омывающее берега страны с юга и Мекси-
 канский залив на северо-западе. Севернее Кубы находятся Багамские ост-
 рова, отделённые от Кубы Старым Багамским проливом и полуостров Флори-
 да со стороны континента Северная Америка. С запада, на расстоянии  210
 км от самой крайней точки острова Куба - мыса Сан-Антонио, находится по-
 луостров Юкатан. На востоке Куба соседствует с островом Гаити. Разделя-
 ющий их  Наветренный  пролив  имеет  минимальную ширину между ними - 77
 км. Южнее, по другую сторону пролива Колон, в Карибском море, в 140 км от Кубы, находится остров  Ямайка. Протяжённость  острова  между  крайними точками на западе мыс Сан-Антонио и на востоке мысы  Кемадо  и  Майси ровно 1250 км. Наибольшая ширина острова-191 км, а наименьшая 31 км.Общая площадь острова 105 007 квадратных километра. Общая площадь  государства110 922 квадратных километра. Территорию государства составляют кроме главного острова Куба ещё свыше 1600  больших  и  малых  островов. Длина береговой линии острова Куба составляет 5746 км, из них 3209 км приходится на северное более выпуклое побережье и 2537 км - на южное.
      Второй по  величине остров Пинос /Хувентуд/ лежит на южной окраине
 кубинского мелководья и занимает площадь 2200 квадратных  километра. В
 плане он  имеет  неправильные округлые очертания с диаметром 54 км от
 мыса Линдеро до мыса Гуаналь. Южная часть о. Пинос с востока  на  запад
 имеет ширину 58 км.
      Архипелаг образовался в  период  дочетвертичный  и  четвертичный
 этапа. Первый из  них  начался более 200 миллионов лет назад и продол-
 жался более 150 миллионов лет. Окончилось формирование острова, придав-
 шее рельефу облик близкий к современному, примерно 10-15 миллионов лет
 назад. В основном это гористый остров с невысокими горными массивами и
 отдельных хребтов  широтного  и  субширотного простирания, разделённых
 равнинными пространствами и межгорными депрессиями. В горах  Сьера - Ма-
 эстра находится высшая точка Кубы - пик Туркино высотой 1994 метра, име-
 ется ряд вершин высотой до 1400-1500 метров, но в  большинстве  харак-
 терны высоты  примерно до 50 метров в пределах прибрежных равнин и до
 100 метров на предгорных участках. Подобная ступенчатость рельефа при-
 водит к своеобразному зрительному эффекту. При подходе к берегу со сто-
 роны моря почти всегда вначале видны горы, а затем на близком расстоя-
 нии взору открывается береговая полоса с обилием кустарниковой расти-
 тельности, мангровыми зарослями, казуаринами, диким лимонником или паль-
 мами, а прибрежная  полоса изобилует прекрасными песчаными лагунами и
 дикими пляжами с большим количеством очень опасных коралловых рифов с
 постоянными бурунами над ними даже в тихую погоду.
      Своеобразным строением обладает подводный рельеф Кубы. Здесь  вы-
 деляют мелководную    платформу, или   островной   шельф, и   островной
 склон, круто нисходящий к ложу котловин морей Центрально - Американского
 бассейна. На севере к подножью островного склона прилегает дно депрес-
 сий, отделяющих Кубу от Флориды и Багамской банки. С юга к нему  примы-
 кают борта  глубоководных желобов. Грабенообразные впадины Барталетт и
 Ориенте с глубинами 7120 и 7169 метров вплотную подходят к островному
 склону в  районе Сьерра - Маэстра. Их подводное орографическое продолже-
 ние - Кайманов хребет отделяет эти две глубоководные  впадины  от  Юко-
 танской котловины /4755м/, подступающей  к островному склону юго - западной части Кубы.
      Берега острова  достаточно сильно изрезаны, что позволило создать
 природе прекрасные бухты для укрытия судов от  непогоды  и  где  были
 построены порты  и  причалы для рыболовецких судов, торговых и военных
 кораблей. В северной части с запада на восток располагались бухты Сан-
 та - Лусия, Онда, Кабаньяс, Мариэль, Гавана, Матанзас, Карденас, Ла-Исабела, Нуэвитас, Пуэрто - Манати, Пуэрте – Падре, Хибара, Банес, Нипе, Нипе, Никаро, Моа, Танама, Баракоа. Конечно, это основные  порты, а ры - бацкие  небольшие  причалы и бухточки с лагунами находились повсемест - но, но не имели  транспортного значения. С южной  стороны портов намного меньше и основные из них Сьенфуэгос, Мансанильо, Сантьяго – де -Куба, Гуантамано и также маленькие рыбацкие причалы в маленьких бухточках и заливах.
      Эти теоретические знания были мной приобретены в ходе подготовки
 к экспедиции  и  теперь  мне приходилось увидеть всё наяву и мало то-
 го, узнать чем же мне придётся заниматься  непосредственно  в  течении
 довольно длительного  времени, то есть до конца 1972 года. Мне, как спе-
 циалисту - гидрографу, могли предложить работу в любом из отрядов, но как уже сообщил  Виктор  Захаров меня включили в состав гидрографического
 отряда, а это значит, что мне придётся заниматься промерными работами в
 отведённой части острова. Какая это часть, я ещё не знал.
                22.ПЕРВЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ В СОЭ.
      Утром следующего  дня после довольно вкусного завтрака я с това-
 рищами отправился на " работу". Для меня это странно  было  слышать, так
 как всё  последнее  время я служил. Около отеля справа от выхода стоял
 знакомый ПАЗик. Около него столпился рабочий люд  экспедиции. Он  делал
 обычно несколько  рейсов, так как все сразу не входили. Я, как новенький
 и незнающий ничего, поехал в первом рейсе. Было ещё прохладно, в пальмах
 отеля пели  чёрые дрозды, а тень от здания прикрывала нашу стоянку. Ав-
 тобус наполнился и старший сказал: "Bamos!" Улыбающийся знакомый  шофёр
 завёл мотор  и  мы  поехали. Повернули направо и выехали на Малекон по
 которому долго ехали вдоль моря, иногда останавливаясь перед  светофо-
 рами. Вскоре я увидел знакомый по картинкам маяк Моро на другой сторо-
 не входа в порт Гавана и куда мы тоже поехали и передо мной открылась
 акватория порта на противоположной стороне которого находилась огром-
 ная белая фигура Иисуса Христа, смотрящая на порт, напоминающая  фигуру
 его в  Бразилии. Порт  был громаден, было видно много пирсов, причалов у
 которых разгружались сухогрузы, а на противоположной стороне порта на-
 ходились нефтепричалы у которых стояли громадные танкера и находились
 не менее громадные цистерны - хранилища для топлива и над  ними  стояла
 громадная мачта  над которой постоянно горел факел, как на многих неф-
 теприисках, для сжигания попутного газа. Здесь горел факел от испарений
 нефти, находящейся под полящим тропическим солнцем в хранилищах. Справа
 от входа  в  акваторию  порта  находилось  старинная  испанская  кре-
 пость, защищающая своими  пушками  вход в гавань. Такие же пушки стояли
 на высокой противоположной стороне входа и у маяка. Всё это было очень
 интересно, но это был почти конец нашего маршрута, так как после свето-
 фора автобус подьехал к очень красивому зданию и  остановился. Старший
 сказал: " Ну,вот мы  и  приехали!" Мы вышли и я вместе со всеми поднялся
 на третий этаж в помещение, где находился наш командир  отряда, который
 тоже приехал с нами.
      Здание, куда мы приехали, было зданием Института Кубинской Гидрог-
 Рафии /ICH/. Здесь находился и штаб экспедиции.
      Я доложился Виктору Ивановичу Черткову, командиру отряда. Это  был
 невысокий, крепкий, старше сорока   лет   капитан   второго  ранга, хотя
 был, как и я в гражданском. Он принял меня довольно дружелюбно  и  стал
 распрашивать о моей службе и моём опыте работы, кого я знаю и кто зна-
 ет меня. Я сказал, что здесь находится мой сослуживец по Приморску  ка-
 питан - лейтенант Виктор   Александрович   Барановский. Чертков  передал
 мне, что он находится на задании, но просил его, чтобы меня  включили  в
 его группу. Кроме  всего  прочего, командир  отряда рассказал, что отряд
 разделен на две части: первая группа работать будет по портам, а вторая
 по морской части. Я вошёл в первую группу и мне необходимо принять лич-
 ный состав и матчасть, а для этого необходимо после обеда  отправиться
 с товарищами на береговую базу института в местечко Регла, которое на-
 ходится на другой стороне порта. Сейчас в 10.00 будет постановка зада-
 чи начальником экспедиции для гидрографического отряда, который ещё не
 начал работу, хотя геодезический, гидрологический, топографический, радиодальномерный отряды, группа написания лоции кубинского архипелага, отдел камеральной обработки и материально - технический отдел давно нача-
 ли свою работу.
      Вскоре пришёл начальник экспедиции капитан первого ранга Сафарь-
 ян Сергей Ильич. Он был заместителем начальника гидрографической служ-
 бы Каспийской флотилии, очень опытный специалист в своём деле. В  связи
 с полной укомплектованностью отряда он поставил задачу: освоить промер-
 ное дело на акватории порта Гавана, отработать и научить работе лич-
 ный состав промерных катеров с тем, чтобы после Нового Года в январе
 месяце начать работу по другим портам. Подготовить планшеты для работы
 в масштабах  карт, запланированных в Институте. Геодезическая основа по
 гавани Гавана готова, а топографы ждут  наши  планшеты  для  нанесения
 прибрежной обстановки. В  гавани  давно  уже  работает гидрологический
 пост с мареографом и уже имеются данные по часовому уровню приливов и
 отливов, чтобы привести глубины к среднему многолетнему. Экспедиция за-
 работала и уже было сделано важное открытие, что остров Куба был нане-
 сён на  морские  карты с ошибкой в несколько метров. Это открытие было
 сделано нашими геодезистами, которые используя гиротеодолит и наблюдая
 в течении месяца звёздное небо, решили более 100 астрономических задач
 с большой точностью. Ошибки не было и об этом было доложено  руководс-
 тву республики  Куба, что  дало  в дальнейшем большую пользу, уверен-
 ность и доверие в результаты нашей работы.
      С чего  начать? Часть  офицеров принялось за работу по подготовке
 промерных планшетов на твёрдой основе, а я  с  рядом  своих  товарищей
 после обеда  отправился  на катере на базу "Регла", где находились про-
 мерные боты и личный состав, который готовил их к выходу в море. Я поз-
 накомился с  мичманом, командиром  моего  промерного катера и матроса-
 ми. Мне дали позывной на УКВ радиостанции и КВ, как и  всем  командирам
 промерных партий, "Баракуда-11". Мичман  и  матросы  уже  месяц были на
 месте и катер был почти готов к выходу. Оставалось  наладка  аппарату-
 ры, её изучение и тренировка промерных расчётов, тем более, что работать
 пришлось по старинке секстанами методом "обратной засечки" по  берего-
 вым ориентирам, имеющим прямоугольные координаты. Тренировки и изучение
 начали сразу, распаковав новенькие секстаны и эхолот "ПЭЛ-3".Для работы
 эхолота были  приспособлены  катерные  аккумуляторы, которые постоянно
 заряжались от бортовой сети катера, питаемой мощным  генератором, стоя-
 щим на  двигателе катера. Установили выносной вибратор за бортом, укре-
 пили его прочно, растянув оттяжки в нос и корму. Матрос - эхолотчик  проверил основной  прибор, установил  ленту самописца и включил прибор. а
 ленте появилось отражение от дна, и можно было  определить  глубину  у
 места стоянки  катера. Необходимо  теперь  было произвести тарирование
 эхолота при помощи специального диска, опускаемого специальной  ручной
 лебёдкой, под  вибратор эхолота. Всему этому нужно было научить личный
 состав. С этого я  и  начал. Ребята  были  очень  хорошие  и  выполняли
 всё, что я им говорил и рассказывал, показывая, как делать. Учёба шла хорошо. В четыре часа был перерыв и по обычаям местных специалистов, всех
 прегласили пить  кофе. Мне протянули маленький алюминиевый стаканчик и
 большой. Я налил в большой стакан кофе, а с  маленьким не знал, что  де-
 лать. Кофе был  необыкновенно  вкусен  и  ароматен, сладкий почти тягу-
 чий. Вокруг сидели ребята и друзья и медленно пили кофе  из  маленьких
 стаканчиков, запивая его  водой из больших стаканов. Немного погодя мне
 стало очень плохо: сердце вырывалось из груди и мне буквально пришлось
 лечь на  него, чтобы  как-то успокоить. Ко мне подошли друзья и спроси-
 ли: "Ну, как кофеёк?" Я молча лежал, как будто только что пробежал полтора километра. Тогда  они  сказали: "Это  было и с нами. Мы привыкли пить кофе у себя в Союзе стаканами, а здесь же пьют  настоящий  кофе, а  его пьют только  разводя  водой. Так  что  запомни  и  не  путай стаканчики". Вскоре аритмия прекратилась и я встал и пошёл к своему  катеру. По дороге мне показали кусты кофе и на них ягоды. Оказывается местные выращивают кофе прямо на базе, размалывают  его  и  пьют, вот  почему  он здесь такой  крепкий  и вкусный. В 17 часов пришёл катер и мы отправились в институт, где нас ожидал автобус. Катер/lancha/шёл по воде порта и мы  ощущали  непривычный для нас запах воды, несущий неизвестные для нас запахи преющих водорослей, ракушек, нефти и ещё  что-то  необъяснимое, южное и терпкое от перегретых на солнце корпусов судов и расположенных на противоположной высокой стороне бухты  деревьев, похожих  на наши чем-то  ели. Катер  причалил  к  стенке, мы вышли и пошли в институт. Жара была нестерпима. Хотелось найти холодное помещение, чтобы  остыть, но автобус  был уже наполовину заполнен, мы сели и поехали в гос-
 тинницу. В 19 часов нас уже  ждал  ужин. Жена  и сын, обрадованно  меня
 встретили в номере. Я быстро зашёл в ванную, смыл с себя пот и мы вышли
 в маленький парк при отеле, где уже  гуляли, ожидая  ужина, специалисты
 экспедиции.
      Жена рассказывала о своём  дне, о  приобретённых  знакомых, а  сын
 рассказывал о своих делах. Ужин был довольно вкусный и питательный, та-
 кой, что у жены и сына часть ужина осталось. Мы вышли после ужина  по-
 гулять и я рассказал о своих впечатлениях, а рассказать было что.
      На улице быстро темнело. Начиналась душная тропическая ночь. Волны
 с грохотом  разбивались  о скалы,  лежащие перед Малеконом, загорелись
 огни набережной, автомобили сплошным потоком с включёнными фарами дви-
 гались по  набережной. Везде слышалась непривычная очень ритмичная ку-
 бинская музыка и разговор на испанском языке. Слева  от  нашего  отеля
 находилось тёмное  здание посольства США, сзади высилось огромное зда-
 ние отеля "Фокс", а справа немного к югу - здание  отеля "Гавана-Либре". Мы вскоре ушли  в номер, так как первый день подходил к концу и он принёс
 много впечатлений и заслуженную усталость. В номере работал  кондицио-
 нер, было тихо  и прохладно. Через стеклянные плотные окна тихо доноси-
 лись кубинские мелодии из ресторана и из помещений, находящихся  около
 бассейна в  виде громадной фасоли. Бассейн ярко освещался и была видна
 голубая, необыкновенно чистая с подсветкой вода. Это была чужая жизнь и
 сердце наше защемило от тоски, поняв душой, как мы были далеко от дома.
 Мы ложились спать, а там собирались уже вставать  под  звук  холодного
 ветра, яркого белого снега и холода.

                23.РАБОТА НАЧАЛАСЬ.

      Как бы  не хотелось домой, а передо мной лежала неизведанная пока
 целая страна с её  морскими  просторами, островами, гаванями  и  бухта-
 ми, где необходимо было провести долгих два года. Обратного пути не бы-
 ло, да его я и не искал, как и все мои товарищи, их жёны и даже дети. Пока всё  было очень интересно, и мы с нетерпением ждали нового рабочего
 дня. Он наступал каждое утро и вскоре наш отряд совершил первый  выход
 в море на маленьком катере для работы.
      Это случилось уже вскоре после того как нам пришлось привести  в
 соответствие наши теоретические выкладки для расчётов гидрографических
 работ. Дело в том, что весь картографический материал на остров Куба
 был  сделан  в  системе  Ламберта, а мы работали в системе Меркатора.
 Разница была в том, что эта система была принята американскими гидрогра-
 фами и  отличалась она тем, что вся система координат была развёрнута
 на 90 градусов и не учитывала  поправку  на  схождение  меридианов, так
 как  эта  область исследований находилась в приэкваториальной области
 области и они этой поправкой пренебрегали из-за малости её. Однако, ис-
 ходя из  современных  требований, этим пренебрегать мы не имели права.
 Перерасчётом всех формул заниматься пришлось капитан-лейтенанту Барано-
 вскому Виктору  Александровичу и мне. Барановский был моим товарищем
 по старому месту службы и он  взял  меня  в  свою  группу, которая дол-
 жна была заниматься самой ответственной работой - производством про-
 мерных работ в гаванях, портах и  бухтах. Эта  работа  требовала  очень
 чёткой работы  экипажа, слаженности  в работе и скорости, так как рабо-
 тать приходилось в масштабе 1:5000, 1:10000. Большей частью в  масштабе
 1:5000, а это была работа уже в плане, так карты в таком масштабе назы-
 вались планами.
      После всех  перерасчётов  нам  пришлось  целый день потратить на
 обучение командиров промерных групп производить методически правильно
 все расчёты по построению промерных планшетов, нанесению промерных се-
 ток по  обратной  засечке, комбинированной  засечке, прямой  засечке  и
 построению соответствующих  линий на основе этих расчётов с использо-
 ванием Женевской  линейки  и  штангельциркулей. Самое   интересное   в
 том, что все расчёты мы делали на арифмометрах "Феликс", а грубо при по-
 мощи логарифмической линейки. Другой вычислительной техники не  было, а
 электрические арифмометры  оказались очень ненадёжными и быстро лома-
 лись. Все наши расчёты были показаны на планшетах на порт Гавану, кото-
 рые мы  сделали  и  с ними вышли  первый раз в море. Все командиры про-
 промерных партий были достаточно хорошо подготовлены и мы лишь  подс-
 казывали, как и в каком случае применять наши новые формулы.
      Теоретические расчёты были утверждены советом экспедиции при док -
 ладе и объяснениях произведённой работы. На совете присутствовал
 начальник экспедиции капитан 1 ранга Сафарьян С.И., его заместители Бу-
 ниатов и Любимов, командир отряда капитан 2 ранга Чертков В.И., его за-
 местители: капитан 3 ранга Зима Г.Г., капитан-лейтенант  Алфимов  Ю.  и
 капитан 3  ранга  Михайлов О.И. в присутствии начальника института ку-
 бинской гидрографии  Куэрва, его  заместителя  и  старшего  лейтенанта
 Г. Пласера Севейра бывшего начальника института. Защита прошла на "от-
 лично" и было дано  "добро" на  использование  наших  расчётов. Основной
 доклад делал  В.А.Барановский, практическую часть докладывал я. Мы были
 довольны, что гидрографы - балтийцы были в этих вопросах впереди.
      Практику в море тоже доверили нам. На мой катер сели все команди-
 ры промерных групп и мы вышли в порт Гавану. Мы нашли  самое  глубокое
 место по старой карте и показали, как делается тарирование эхолота, за-
 тем показали, как делаются поверки секстанов, приведение их к единому
 горизонту и начали показывать, как при помощи их измерять горизонталь-
 ные углы между двумя ориентирами, и как их прокладывать на планшет  при
 помощи сетки или протрактора. В  теории  всё было ясно, но при практике
 оказалось очень трудно, сказывалось недостаточная сплаванность экипажа
 и умение  работать  угломерщиков, а  также и наша работа при прокладке
 углов на планшет и подача команды на эхолот, для нанесения  оперативной
 отметки и выполнения надписей при промере на электротермической бума-
 ге, на которой вырисовывался рельеф дна при  помощи  перьев  самопис -
 ца. Особое значение  имело  в  данный  момент время оперативной отмет-
 ки, поэтому ещё перед выходом в море сверялись все корабельные часы  с
 хронометром, так как  все измеренные глубины необходимо было исправить
 поправками за уровень моря на данный момент, и  поправкой  эхолота  для
 данной глубины. Всё это в совокупности составляло, конечно, определённую
 трудность, и  необходимо  было  приобретать  навыки  работы  абсолютно
 всем. Офицеры прошли обязанности угломерщиков, эхолотчиков, руководителя
 промера и командира катера, чтобы ясно представлять себе объём работы
 и саму  работу  по  всем видам должностей не избегая и последующую ра-
 боту с промерными журналами, лентами эхолота, лентами мареографа и  не-
 посредственно с  отчётным  планшетом, на котором после промера появля-
 лись глубины, то есть прообраз будущей морской карты.
      Особенное значение имело умение командиров катеров держать судно
 на курсе и не допускать его виляния на галсе, а также понимание  между
 начальником промерной группы и командиром катера всех команд. Это тоже
 вырабатывалось только с опытом. Вот почему  многие  командиры  катеров
 любили тех  офицеров, руководителей промера, которые были точны, резки и
 понятны. Слюнтяйства в этом деле не допускалось, иначе вся  работа  шла
 насмарку. Командиры катеров живо очень интересовались результатами ра-
 боты и переживали, если по их вине приходилось идти на следующий  день
 переделывать работу.
      Барановский приехал из командировки через несколько  дней  после
 нашего приезда. Я его увидел гуляющим в парке отеля. Мы обнялись и дол-
 го разговаривали. Он по просьбе начальника института гидрографии ездил
 в район Сьенфуэгоса делать промер маленькой гавани, где стояла ях-
 та команданте Феделя Кастро. Эту работу он сделал за неделю и в насто-
 ящее время  обрабатывал материал. Промер пришлось делать шлюпочный, са-
 мый трудный из всех способов промера. Вскоре он сдал  материал, которым
 были очень  все довольны. Виктор Александрович быстро завоевал автори-
 тет в отряде, и с ним считались. Как я уже говорил выше, он взял меня  в
 свою группу. Мы  очень  быстро  сработались, и работать было с ним одно
 удовольствие, тем более что он был трудоголик и не чурался никакой ра-
 боты. Его преданность  делу  была  изумительна, и он чётко выполнял все
 требования правил. Отойти от правил его никто бы не смог  заставить  и
 это требовал от других он сам своим примером.
      Подошёл Новый год. Мы очень весело его встретили в гостинице, ко-
 мандование института  накрыло  нам  столы в ресторане и вместе с нами
 отметили этот праздник, хотя все они католики и праздники рождества  у
 них прошли, но  Новый  год  они  отмечали, как  и все. Ресторан называл-
 ся "Parisien" и находился прямо  в  гостинице. Это  был  громадный зал,
 построенный в  виде  амфитеатра с большой сценой. На этой сцене сидели
 наши и кубинские руководители, а мы с жёнами сидели за столами в ложах
 амфитеатра, вместе со  своими  кубинскими друзьями и офицерами, которые
 работали вместе с нами. Впервые на столах мы не увидели привычных  со-
 ветских напитков  типа водки, вина и лимонада. На столах стояли кубин-
 ские ромы, вина и прохладительные напитки, которые соответственно  назы-
 вались: ром "Canej", "Tres Toneles", вино"Baltasar"и напиток "Refreska".
 Нам выдали зарплату, но мы ещё не успели отовариться в  нашем  магазине
 военторга, который находился  в  районе "Касабланка", где находился штаб
 наших частей, дислоцируемых на острове, в основном учебных  подразделе-
 ний, где наши  специалисты учили кубинский военных владеть нашими: тан-
 ками, орудиями, ракетами ПВО, стрелковым оружием и так далее. Наш начальник экспедиции  подчинялся этому штабу относительно и в основном подчинялся военно-морскому командованию при посольстве СССР.
      После Нового  года  мы  без раскачки пришли на работу. Прошло уже
 полгода, как наша экспедиция находилась на острове, а основные работы, в
 результате которых должны были появиться морские карты, начались толь-
 ко в самой Гаване. Поэтому наиболее подготовленной группе Барановского
 было приказано  подготовиться  к переходу в бухту Мариель, где находи-
 лась основная база военно-морских сил севера острова и находилась во-
 енно - морская академия, готовящая кадры для ВМФ Кубы. Мы начали усиленно готовиться к переходу по морю на маленьких  катерах, имеющих  скорость хода 6  узлов. Это были ГПБ проекта 386 и водоизмещением 5 тонн с экипажем в 5 человек, старшина, старший моторист, моторист и два матроса.
      11 января наша группа на двух таких катерах вышла в море. Мариель
 находился в 40-50 километрах к западу от Гаваны. Через четыре с  поло-
 виной часа мы без происшествий пришли в Мариель, а по пути посмотрели
 на Гавану со стороны моря. Впечатление было незабываемое. Это был белый
 город в зелени пальм и очень здорово выделялся на фоне отеля «Фокс» наш
 отель, где оставались без меня жена и сын. Это была первая  разлука  на
 острове и она была,  конечно, самая болезненная. Я это понимал, понимала
 и жена, остающаяся с пятилетним сыном надолго  одна. Наша  группа  была
 первая, которая ушла в море и надолго. Мы разместились недалеко от бухты на мысе в нескольких домиках, в которых разместилась кухня с  поваром -
 кубинцем, склад продовольствия, спальные помещения для офицеров и    матросов, комнаты для работы. К югу, от места нашего расположения,  нахо-
 дился маленький  причал, где стояли наши катера. С нами на буксире при-
 шла и маленькая шлюпка типа ЯЛ-2. Наши катера должны были заправляться
 дизельным топливом  с торпедных катеров, которые стояли в глубине бух-
 ты, готовые к немедленному выходу. Все они были советского производства.
      На другой  день  мы  произвели рекогносцировку, обошли весь район
 работ и поделили на две части. Первая часть для катера Барановского, а
 вторая  моя. Планшеты были готовы, геодезическое обеспечение было выпол-
 нено, мареограф был установлен. В  нашу  группу  добавили для практики
 ещё двух гидрографов гражданских. Со мной работал Юра Ионов, старше меня
 ненамного, но довольно опытный инженер. Мы быстро сработались и понимали
 друг друга с полуслова. Старшиной катера был опытный мичман с Северного
 флота. Моряки были уже натренированы и опыт приобрели при промере в Гаване.
       13 января я вышел на промер. Работа шла слаженно. Вышел на  работу
 и Барановский  и  у  нас установилось почти соревнование, но как бы то
 ни было, мы делали нужное дело. Вскоре все планшеты в  масштабе  1:5000
 были покрыты  галсами в соответствии с инструкцией по промеру и оста-
 вались самые труднодоступные места, которые пришлось делать прямой за-
 сечкой с  обратной, то есть комбинированно. Прямая засечка делается пу-
 тём наблюдения в теодолит катера и передачи данных на него по  радио
 для прокладки  места катера на планшет. На радиотеодолитный пост выса-
 дили меня. Он находился на крыше  башни  морской  академии /Nawal/. Меня
 привезли туда на машине, которая входила в состав промерной партии. Ку-
 бинские офицеры очень приветливо встретили меня, а курсанты академии с
 интересом наблюдали  мою  работу. После целого дня работы мне пришлось
 по просьбе офицеров объяснить цель моей работы. Это была первая лекция
 для моряков, которые ничего не знали по вопросам гидрографии. Объяснять
 пришлось при помощи переводчика, входившего в состав нашей группы. Раз-
 говор затянулся на целых два часа. Их интересовало абсолютно всё: ради-
 останция Р-105, теодолит ТТ-50, наш катер, его возможности, назначение  и что будет  после нашей работы. Расстались мы друзьями, пожав друг другу
 руки. Мой переводчик очень устал, но ничего мне не сказал, так  как  был
 тоже доволен  проведённой работой. Кстати переводчиками были офицеры,
 окончившие училище военных переводчиков  в  Горьком. Работали  они
 все очень  хорошо  и  язык знали неплохо. С моей группой работал очень
 хороший парень, москвич, отец которого дружил  с  семьёй  К.Е.Ворошило-
 ва, а он  был  часто  у них. Мы подружились и, когда мне пришлось быть в
 первом отпуске в Москве, я заходил к его матери. Жаль, что в  круговерти
 дел и  фамилий я забыл его имя и фамилию. Он хорошо знал французский и
 изучал английский языки.
      В процессе  работы  на своём планшете мне пришлось делать и шлюпоч-
 ный промер, но так как шлюпочный промер делается по тросу, натянутому
 между  двумя  берегами, то этого у меня сделать было невозможно и я
 сделал промер совершенно по новому методу, определяя каждое место изме-
 рения глубины  лотом  по  обратной засечке. Это было трудно, но это был
 единственно возможный метод в этот момент. Галсы шли со  стороны  моря
 перпендикулярно береговой  черте, если  можно было так сказать, так как
 береговая черта представляла сплошные мангровые заросли. Этот метод
 впоследствии был принят всеми группами промера и очень пригодился.
      Трудность была в том, что необходимо было записывать время  опре-
 деления места и глубину, чтобы их можно было состыковать с глубинами, измеренными эхолотом ПЭЛ-3. При прокладке всё получилось очень хорошо и карта была закончена. В глубине бухты Мариель находился маленький остров и чтобы его описать, мне пришлось на него высадиться с катера. Здесь на нём я впервые увидел бамбук, который рос в диком состоянии и имел высоту не менее 10 метров. Там же рос дикий лимонник  и  много других растений, которые я не знал. В прибрежных водах я видел очень много рыбы, и  было большое желание  порыбачить, но вот задача: ни лесок, ни крючков, мы не взяли с собой, и поэтому наблюдали за богатством рыбного многообразия с борта катера. А посмотреть было что: здесь и рыба игла, морской карась, скаты, скумбрия и сардина, макрель кубинская, осьминоги, крабы и много другой живности. В море мы часто видели акул и дельфинов.
      В середине января началась холодная  погода, температура  воздуха
 понижалась до  плюс 14 градусов Цельсия, и мы очень страдали, так как в
 доме, где мы жили, были окна, но они имели только деревянные жалюзи  без
 стекол, и  в  них  страшно дуло. Мы их закрыли одеялами, но всё равно по
 ночам было очень холодно, а днём было  до  20-25  градусов. Температура
 воды была  26 градусов, и мы иногда перед сном лезли в воду, чтобы сог-
 реться, а когда залезали в неё, то она казалась нам  почти  горячей. Нам
 рассказывали кубинцы, что такого холода давно не было и обычно при та-
 ких температурах в селениях, особенно на  возвышенностях, находили  за-
 мёрзших людей. Мы  не  верили, но  испытав сами этот холод, начинали ве-
 рить. Объснялось это всё очень просто: здесь на Кубе никогда не знали отопления, не имели  нормальных  в  нашем понимании окон и дверей, не имели тёплых вещей и обуви, очень большая влажность и редкое очень понижение температур создавали  именно такое состояние людей. А что бы было, если здесь был мороз, как у нас в России? Это для кубинцев было  смерти  подобно, как и для их вечнозелёной природы.
      Однако мы работу закончили, привели весь отчётный материал в  по-
 рядок, заложили их  в  специальные  коробки с надписями и Виктор Алек-
 сандрович повёз всё в Гавану на сдачу в  отдел  камеральной  обработ-
 ки. Это была первая работа нашей экспедиции, в результате обработки ко-
 торой должна была появиться первая морская карта одного из районов Кубы. Весь  материал приняли с  хорошей оценкой и он ждал оказии отправится к нам, а заодно получить письма от наших жён и привезти их с собой. Мы же в это  время на своих  утлых  судёнушках  перешли  из бухты Мариэль в бухту Кабаньяс, которая находилась к западу от бухты МАриэль. Через несколько часов мы были в ней  и расположились пока  на  катерах, ожидая  переезда нашей так называемой береговой базы. Оказалось, что перебазироваться базе оказалось  намного труднее, чем нам, так как получилось несколько рейсов грузовой машины, а дорога по суше намного длиннее, чем по морю.
      Начался февраль месяц. Я долго думал о том, что если так продлится
 и дальше, то каждое перебазирование будет отнимать у нас много времени
 и много  неудобств, тем более что на малых катерах не было холодильни-
 ков и вообще хранить продукты при высокой температуре было опасно, по-
 ка не будет создана база. В то же время база не могла сразу уехать, по-
 ка мы были в ней, чтобы кормить нас или ей приходилось делиться на две
 части, но тогда  не  хватало бы людей и охраны. У меня родилась идея, но
 без Виктора Александровича я не мог принять окончательного  решения. Я
 начал работу в бухте Кабаньяс, сделав все расчёты и построив сетки для
 определения места по обратной засечке. Работы было много и приходилось
 сидеть целыми  днями  над планшетами и крутя ручку арифмометра, занося
 все вычисления в специальные бланки для отчётных материалов. В это  же
 время инженер-гидролог Саша Петров установил мареограф и начал про-
 изводить свои наблюдения, ставя каждый день суточную ленту. Каждая точ-
 ка мареографа  была привязано к геодезической сети и имела координаты
 и высотную основу. Когда я закончил все вычисления, то вышел в  море  и
 начал промер. Эта  бухта имела не меньшее значение, так как в ней стоял
 дивизион малых противолодочных кораблей /МПК/ ВМФ Кубы и они очень час-
 то выходили в море. Моряки встретили нас очень хорошо и часто приходи-
 ли в гости по вечерам смотреть наши фильмы, так как у нас имелся кино-
 аппарат и только один фильм "Белое солнце пустыни". Мы его так «засмотрели», что выучили наизусть, но смотрели почти каждый день. Это давало  нам повод посмеяться и просто отдохнуть после напряжённого дня. Мне, правда, доставалось немного больше, чем морякам с катера, так как мне  приходилось делать  перепрокладку всех галсов, разбивать галсы на глубины, обрабатывать эхограмму, исправляя измеренные глубины поправками за  уровень моря  и  потом наносить все глубины на планшет, выясняя необходимость дообследования обнаруженных банок и мелей и планируя работу  на следующий день. Иногда  эта  работа  затягивалась до часа ночи, так как работать приходилось пока одному.
      Я заканчивал  почти  планшет, когда  приехал Барановский и привёз
 письма и новости, а также разрешение начальника отряда мне прибыть  на
 празднование Дня  Советской  Армии  и ВМФ в Гавану и на недельный от-
 дых. Я был очень рад этому и письмам, и в оставшиеся дни до отъезда за-
 кончил свой  планшет и помог другу в расчётах и в подготовке к работе
 на втором планшете. Он оставался работать, так как отдохнул.
      Уехал я 21 февраля утром на нашем УАЗике и уже в обед был в отеле
 «Националь», где меня ждали жена и сын. После обеда я поехал в институт и доложил о наших планах и мою согласованную с  Виктором  Александровичем идею, которая заключалась в том, чтобы базу поместить на БГК проекта 1896 /стотонниках/, которые уже были разгружены в порту и проходили подготовку к плаванию. Это давало много выгод. Во - первых, на катерах можно было разместить до 20  человек промерной партии, во - вторых, на катере были запасы дизельного топлива и был сепаратор его, необходимого для дизелей малых катеров, в - третьих, на катере был  камбуз с электроплитой и возможность готовить пищу к каждому приёму, что не давало причин к отравлению и закисанию пищи, в - четвёртых, на катере  было  два дизельгенератора, которые освещали катер и можно было работать автономно и независимо  от  береговой  сети, в - пятых, личный состав  находился постоянно на борту и не было бы ему возможности далеко отходить от него, не предупредив вахту и так далее. Начальник отряда  очень  внимательно выслушал меня и повёл к начальнику экспедиции, где я доложил свои предло- жения. Они были приняты с  энтузиазмом, так как  пока  ещё  не было плана использования больших катеров для промера, и они находились без дела. Первый  катер, который  был  уже готов к  плаванию и сдал все задачи, был отдан нашей группе. Моему восторгу не было предела, тем более что на катере  была  связь  и  УКВ  и КВ, что давало  возможность  делать  заявки  в  экспедицию по вопросам снабжения и делать доклады состояния личного состава и хода работ. Выгоды были на лицо. Было доложено началь- нику института. Майор Куэрва был доволен таким решением, так как намного  упрощалось  снабжение  продовольствием и вопрос охраны наших специалистов Было поставлено только одно условие, что приготовление пищи возлагалось на кубинского  кока или повара. Нам  пришлось  согласиться, хотя пища кубинцев и наша очень резко отличалась по блюдам. Например, мы очень все  привыкли  к  первым блюдам, которых у  кубинцев  не было. У них было два или три блюда вторых, много сладкого и фрукты с соками. Нам это не очень нравилось, но  в конце концов,  мы  научили и приучили кубинцев есть наши щи, супы, уху и так далее и им это нравилось. В кубинской армии завтраки, обеды и ужины подавались на специальных подносах, в которых были выдавле- ны места для разных блюд и не требовались миски, как в  нашей  армии, а  также  пища раздавалась почти, как  в  столовых, а не на столах на 10 человек, как в нашей армии с бачками первого и второго, хлебом, компотом  или  чаем  в кружках.
      Руководству экспедиции пришлось согласиться и в  команду  катера
 включили военного повара. Также решили сделать это и  для  промерных
 групп, которые начали работать с южной стороны острова в заливе  Бата-
 бано и у острова Пинос. Часть отряда была развёрнута в городе Сьенфуэ-
 гос, являвшегося в то же время и крупной военно-морской базой ВМФ Ку-
 бы и  куда приходили на отдых наши подводные лодки, несущие боевое де-
 журство у берегов США. Там тоже начались промерные работы в заливе Ка-
 чинос, и в районе известного на весь мир Плайя-Хирон, где совсем недав-
 но были разгромлены американские десантники.

                24.23 ФЕВРАЛЯ 1971 года.

      У меня начался отдых. Сын был очень рад моему приезду и привезён-
 ным мной  бананам, апельсинам  и  манго. Мы  ходили  с  ним на набереж-
 ную, спускались на камни и смотрели, как от нас прячутся маленькие кра-
 бы, которых было великое множество, и смотрели, как местные рыбаки лови-
 ли рыбу тут же при помощи своих снастей. Некоторые рыбаки  выходили  в
 море на  своих маленьких лодочках и ловили рыбу с них. Рыбы было очень
 много и ни кто не уходил без улова, причём иногда попадались и довольно
 большие экземпляры. Жена  тоже  ходила  с нами, но наши увлечения её не
 волновали и даже пугали, особенно она боялась больших  волн, которые  с
 грохотом разбивались  о  камни  набережной. Пока сын любовался морем и
 забавлялся сбором маленьких ракушек, жена рассказывала о жизни без ме-
 ня, а рассказать было о чём.
      За то прошедшее время более месяца, многое изменилось в  их  жиз-
 ни. Был создан  женсовет, который  решал  многие вопросы жизни и отдыха
 остающихся одиноких матерей, когда мужья уходили в командировки в море
 или по  острову. Были  решены вопросы стирки белья, а при жаркой погоде
 детям приходилось часто менять бельё и  испачканную  одежду, да  и  не
 только детям. Жёны получили разрешение мелкие вещи стирать в отеле, хо-
 тя это было категорически запрещено, и сушить их в ванных комнатах. Был
 решён вопрос  обучения больших детей в посольской школе и доставка их
 туда и обратно. Решён вопрос и досуга. Наши женщины с детьми ездили  на
 экскурсии, в магазины военторга, ходили в посольскую библиотеку за кни-
 гами, проводили вместе дни рождения детей, пекли пироги, бизе, устраива-   ли утренники, готовили концерты  и отдыхали у бассейна на лежаках на тер- ритории отеля. Жизнь у них не была однообразна, они даже научили ресто - ранный персонал  готовить  русские  щи, борщи  и супы, готовить русскую картошку и вообще в отеле создалась какая-то очень хорошая  моральная обстановка между  кубинцами  и нашими женщинами. Разрешили жёнам пере - двигаться самостоятельно по городу, но только  группами  и  все  с удовольствием ездили  на городских автобусах отовариваться продуктами в магазины военторга, где продукты были очень дёшевы и можно было многое купить. Автобусы  кубинские  в  основном  английского производства "Лейланды" были очень хороши и всех наших мужиков удивляли гидравлической коробкой передач, где рукоятка представляла собой маленькую ручечку, которая передвигалась двумя пальцами, а не как  у  нас, чуть  ли  не двумя руками. Ходили они очень быстро, в них было прохладно, так как все окна были постоянно открыты. В них было две двери. В переднюю входили и опускали 5  сентаво  в специальную тумбу. В заднюю   дверь все выходили, и мы никогда не видели, чтобы в заднюю когда-нибудь  кто-нибудь  входил. Это было табу. Отношение  к русским было очень благожелательное и им часто помогали и подсказывали, понимая, что мы не  все  порядки  хорошо  знаем. Вскоре наши женщины всему  научились,  и ездили всюду и даже в госпиталь на другую сторону канала по подземному переезду.
      В преддверии нашего военного праздника, женсовет подготовил целую
 программу его проведения. Подготовили  зал  ресторана  для  проведения
 торжественного заседания и соответственно столы для участников экспеди-
 ции с нашими традиционными закусками и напитками.
      В 16 часов по местному времени мы все собрались в ресторане
 "Parisien", но без детей. Дети с одной из мам от женсовета  собрались
 в одном  из помещений, где им был накрыт стол с чаем, пирожными и моро-
 женым. За столом президиума были начальник экспедиции, его  заместите-
 ли, руководитель института  гидрографии Кубы Роман Куэрва, министр обо-
 роны Кубы Рауль Кастро. Начальник экспедиции сделал небольшой доклад о
 работе и успехах экспедиции, отметив уже сданный материал по Мариэлю и
 о начале работы на юге Кубы и поздравил нас и кубинских  товарищей  с
 23 февраля, Днём  Советской Армии и ВМФ. С ответным словом выступил на-
 чальник института, который поблагодарил за ту уже  совершённую  работу
 экспедицией и  поздравил  с  праздником. Затем выступил Рауль Кастро с
 поздравлениями и передал нам  всем  революционный  привет  от  Фиделя
 Кастро. Мы все восторженно хлопали его словам и поздравлениям. Он отме-
 тил об успехах республики и сказал, что 1971 год - год развития сахарной
 индустрии под  лозунгом "Аcukar  para  creser", что означало: "Сахар для
 развития" и о поставленной задаче правительством,  о  доведении  произ-
 водства сахара  до 9 миллионов тонн, то есть почти по тонне на жителя
 острова. Задача была непростая, так как сахар изготовлялся  из сахарного тростника, заводы были  старые, комбайнов  было мало и во многих местах
 тростник убирали вручную при помощи мачете - ножей похожих на пиратские
 абардажные сабли  с  тяжёлым широким остриём, которым перерубали очень
 крепкий стебель у земли. Он  пригласил  и  состав  экспедиции  принять
 участие в  начинающейся сафре, то есть уборке тростника. Начальник экс-
 педиции согласно кивнул головой, хотя работы у нас было  слишком  мно-
 го, тем более что по планам работы,  мы всё-таки здорово отстали. Сроки
 работы экспедиции были определены очень строго межправительственным соглашением и  наша  работа должна быть закончена 31 декабря 1972 года, но до этого времени было ещё очень долго и  руководство  экспедиции  тешило себя тем, что  как-нибудь всё устроится. Был зачитан приказ о поощрении членов экспедиции и объявлении  благодарностей, куда  вошёл  и  Виктор Александрович Барановский за отличную организацию промерных работ. Это мне было приятно, так как я работал вместе с ним, и это поощрение  касалось и меня.
      После торжественной части было дано приглашение всем участникам отметить праздник/чем Бог  послал/, и мы принялись  отмечать  праздник  со своими друзьями, хотя многих моих знакомых не было. В море был Витя Захаров/наш Витша/, Петя  Ашмарин, Валера Беличенко, Виктор  Барановский и многие другие. Вместе с нами принимали участие и моряки с  больших  катеров, которые  были  очень  рады, что вскоре их стоянию придёт конец и они, как и мы выйдут в море.
      На другой день мой отдых продолжался. Я с женой съездил в магази-
 ны, купили продукты, игрушки сыну, тем более что я получил причитающуюся мне зарплату за январь месяц. Мне платили  примерно  600  песо  в  месяц, что приравнивалось к рублям. Часть денег мы платили за проживание в отеле, часть шло на повседневные расходы и часть переводились в сертифи- каты с  так называемой "жёлтой полосой", которая говорила о том, что это сертификаты заработаны при нахождении в соцстране. На них мы могли купить товары  в  специализированных  магазинах "Берёзка", закрытых для постоян- ных покупателей в СССР. Один сертификат грубо  приравнивался  к 5 - ти рублям  или к 10 - ти долларам США в то время. Все мы тогда мечтали купить себе машину, которая стоила примерно  1000  сертификатов, а  это примерно почти  год  работы. Нас  это вполне устраивало. По окончанию работы экспедиции, почти каждый мог купить себе машину. Я имею в ввиду офицеров и  инженеров  младшего  звена, к которым я относился в звании "старший лейтенант». Перед обедом сходили в бассейн и позагорали, пообе- дали, а потом  в самое жаркое время находились в номере, и я отсыпался, так как усталость всё-таки накопилась.
      На другой день нам устроили прекрасную, запоминающуюся нам очень
 поездку в дом знаменитого писателя Кубы Эрнеста Хемингуэя. К тому вре-
 мени прошло только 10 лет,  как он скончался и именно  эта  экскурсия
 этому и  посвящалась. Нам выделили автобус, и мы поехали с переводчиком
 на его дачу. Она представляла собой достаточно большой дом, стоящий  на
 холме в  окружении  королевских пальм и, к которому вела очень хорошая
 грунтовая дорога из белого ракушечника. Вся трава в усадьбе очень тща-
 тельно подстрижена, на нескольких клумбах цвели неизвестные для нас цве-
 ты. Дом был белого цвета, очень стройный, с хорошим подъездом, отделан- ный тёмным деревом и состоящим из трёх этажей, если так  можно  было  сказать. Конечно, дом представлял собой музей теперь, но в нём ещё чувствовался запах хозяина и чувствовался его характер путешественника, исследователя, бесстрашного человека, необыкновенно  любящего  этот  дом и вид моря открывающийся с маленького  балкончика  на  втором  этаже  и
 где, как говорят, он написал свой рассказ "Старик и море". На первом этаже находилась  достаточно  просторная  гостиная, здесь  стояли  столи-
 ки, кресла, а на  стенах висели портреты, картины, чучела голов диких коз и антилоп. Из этой комнаты был ход на кухню и другие комнаты, и в  этой же гостиной  находилась  лестница, ведущая  на  второй этаж для гостей особенно уважаемых и остающихся у него в гостях. На третьем этаже  находился его  кабинет и спальня. Из окон верхних этажей видно было море
 и окружающий дом пейзаж, неровную  поверхность, на  которой  находились
 пальмы, поля с   краснозёмом, какие-то  плантации. Мы  видели  его  ору-
 жие, трубки, сигары, кресло - качалку, недопитые бутылки   рома, стаканы   и рюмки. В последний  год  жизни  он жил уединённо и много выпивал и ку-
 рил. Этот дом был построен по его проекту, и он часто  приезжал  в  не-
 го, когда жил  в Америке или в Европе. Дом по виду напоминал высокую ба-
 шню примерно 10 на 10 метров и в высоту 10-12  метров с красной черепич-
 ной  крышей. Мы  очень остались довольны посещением, а я ещё и сделал много фотоснимков дома, его внутреннего убранства и нашей делегации. Мы ехали  обратно  с великолепным чувством людей, прикоснувшихся к великому и недавнему прошлому.
      Как и  всё  на свете хорошее когда-нибудь да заканчивается. Так и
 мой короткий отпуск закончился, и я на  большом  катере  отправился  в
 бухту Кабаньяс, где продолжали в это время работу мои товарищи. Мы вёз-
 ли большую почту, продукты, материалы для дальнейшей работы, которая уже
 теперь должна  быть  более продолжительной. Менялись условия работы, мы
 приобретали необходимый опыт, и она уже шла намного быстрее и я это уви-
 дел, когда прибыл к месту работы.

                25.БУХТА БАЙА - ОНДА.

      Виктор Александрович ждал меня с нетерпением со дня на день и
 очень был радостно удивлён, когда вдруг увидел, лихо зашедший для швар-
 товки большой  гидрографический  катер  под  флагом  гидрографии  ВМФ
 СССР. Откровенно говоря, он не ожидал  такого  быстрого  решения  нашей
 идеи. Обрадованы были  все, потому  что  жить  в домах было очень труд-
 но. Масса чёрных мангровых комаров, мелких мушек типа нашего сибирского
 гнуса, которые соответственно  назывались москиты и хихены, заедали на-
 ших моряков, но особенно доставалось офицерам, которые занимались обра-
 боткой материала или работали с планшетами, где нужна была особая точ-
 ность и отгонять этих "кровопийцев" было просто  некогда. Теперь  у  нас
 был большой просторный кубрик с большим столом, система вентиляции "хо-
 лод - тепло", отсутствие ветра, который дул  в  постоянно  открытые  окна из-за отсутствия стекол, электрический свет - всё это давало возможность очень продуктивно работать. Кроме всего у офицеров появились двухместные каюты, где  можно было спокойно отдохнуть после напряжённого дня. В то же время мы получили и более длительные сроки  командировок, что  в общем-то и  спасло  от  неминуемого  краха нашей экспедиции из-за того, что мы не успели бы завершить работу в старых условиях.
      Обрадовано хлопнув  меня  по  спине, Барановский  сказал, что они
 подготовили нам сюрприз. Через два дня мы можем переходить в бухту Он-
 да. Он закончил здесь работу, и осталось только подбить материал и сис-
 тематизировать. Я посмотрел его планшет и остался очень довольным  вы-
 соким качеством его работы, а так как я свой планшет закончил ранее, то
 и работа здесь подошла к концу. На этой бухте мы сэкономили  почти  10
 дней полевых работ. Я начал ему помогать, и вскоре всё было готово к отправке. Мы совместно написали отчёт и несколько папок с документами /журналами, эхограммами, лентами мареографа, данными    морского грунта и калькой грунтов, планшетами  глубин  и  обследований, кальками галсов и  много другого/ отправили на экспедиционной машине в институт для приёмки в отдел камеральной обработки, где  наши  специалисты  уже очень ждали этот материал. Это уже была вторая бухта, которую мы успешно закончили.
      Рано утром  точно через два дня, мы попрощавшись с моряками диви-
 зиона МПК, отправились в бухту Байа - Онда. Эта бухта была немного больше, чем предыдущие Мариель и Кабаньяс. Она имела маленький, плохо оборудованный, почти разбитый причал и рядом не было ни зданий, ни  сооружений, не было и пресной воды. Вот теперь мы сразу поняли выгоду от большого катера, который имел большой запас пресной воды и топлива. Мы сделали рекогносцировку и осмотрели  бухту, которая представляла собой громадную колбу, если так можно  назвать. Но  на  карте  с  узким  горлышком - проходом в  бухту, и в которой, если в неё заходить с севера, справа было в скальных породах сделан  громадный  прямоугольной  формы  бассейн, в который могло зайти громадное современное судно до 10-15 тысяч
 тонн водоизмещения. Когда мы стали интересоваться этим  сооружением, то
 один из  кубинских офицеров рассказал нам, что здесь планировалась вы-
 садка советской танковой дивизии, и выгружались зенитные ракеты  и ра-
 кеты среднего радиуса действия, когда был Карибский кризис. Я сразу же вспомнил свой танковый полк, который чуть было не отправили на Кубу и подумал: вот надо  же, на  танке не вышло, так пришлось делать здесь карты и промерять глубины. Круг маленький замкнулся. Интересны всё-таки  превратности судьбы!
      Началась подготовка к работе на планшетах. Экипажи катеров делали
 техобслуживание и  планово-предупредительный ремонт дизелей, аппарату-
 ры, заряжали аккумуляторы, заливали в холодильники дизелей  проваренную
 воду, так как  у  нас охлаждение было двухконтурное, предназначенное для
 тропической работы, а дизеля работали иногда до 10-12 часов в день. От-
 качивали воду из трюмов и из под поёл. Работы хватало всем. Вскоре мы
 вышли на промер, и началась наша чисто  профессиональная  работа. После
 трёх бухт, наши  моряки  прекрасно знали и выполняли обязанности угло-
 мерщиков, эхолотчиков, а старшины катеров точно на глаз  выводили  катер
 и вели его, как мы говорили по струнке. Иногда в день мы делали до 100 километров промера. Это было и хорошо  и  плохо. Хорошо, что планшеты быстро  заполнялись галсами и кальками глубин, а плохо, что на обработку материала уходило очень  много  времени, а  на  это  уходила часть ночи, но  нашей. Как бы там не было, работа двигалась довольно быстро. Мы всё равно с удовольствием выходили в море, так как в бухте кроме нас никого  не  было, и нам никто не мешал делать работу. Вода в бухте была необык- новенно чистая и иногда старшина катера  боялся  сесть  на мель, хотя под  килём была глубина до 5-ти метров. Такой был обман зрения и вода, как увеличительное стекло,  приближала дно. Дно в  основном было песчаное, но  были  и  места покрытые водорослями. Со стороны моря было много коралловых рифов, на которых в любой день наблюдались буруны. В конце  марта мы завершили работу по промеру и у нас остались работы грунтовых галсов, дообследования банок и поднятий дна. Кок из кубинцев прекрасно кубинцев прекрасно готовил нам мясо нашпигованное чесноком и кубинскими травами, готовил  прекрасно  рыбу  с  лимоном, готовил прекрасное кофе. Наша  охрана  часто  оставалась без дела и занималась тем, что ездила на машине в близлежащие деревни  и  добывала  для  нас свежую рыбу, не забывая о себе. Отношения складывались очень хорошие, и мы жили очень дружно, единой семьёй. Работали мы  очень  напряжённо, нас все оберегали и старались всеми силами хоть чем-нибудь помочь, так как видели весь механизм нашей работы и как на чистых  листах  появлялись контуры новой  морской  карты  с глубинами и береговой чертой. Это для всех доставляло большое удовольствие, и постоянно около нас было много переживающих и самое главное, что наши моряки остро переживали случавшиеся сбои в работе по их вине. В конце марта мы  закончили  работу  и запросили разрешение  на  переход  в новый район работы дальше на запад. Машина с материалами и частью охраны убыла в Гавану, а мы вышли  в море, ведя на  буксире два маленьких катера. Наш путь лежал в небольшой рыбацкий порт Санта - Лусия.

                26.ПОРТ  САНТА - ЛУСИЯ.

      До порта Санта - Лусия пришлось идти более 60 миль и мы  зашли  на
 рейд только  в  середине  дня. Шли более 8-ми часов, так как на буксире
 вели два маленьких катера, которые сдерживали наш ход. Море было  более
 или менее спокойное, и мы могли вовремя перехода полюбоваться красотами
 острова. Прибрежная часть была равнинная и только далеко на  горизонте
 виднелись небольшие горы Кордильера – де - Гуанигуанино. Низменная часть у моря заросла манграми, была труднопроходима, а немного далее  прогляды-
 вались пальмовые  леса, банановые  и  апельсиновые  рощи, громадные де-
 ревья, напоминающие листвой фикус, деревья гуайавы имеющие плоды  похо-
 жие на  груши, но совершенно безвкусные, преображающиеся при смеси с
 соком лимона, и напоминающие по вкусу сливочное масло. Видны были план-
 тации манго и сахарного тростника. Этот порт уже находился в провинции
 Пинар – дель - Рио и являлся одним из главных на северном побережье  этой провинции.
      На рейде мы остановились, подтянули катера, туда пересели  матросы
 со старшинами, завели  дизеля  и  медленно стали входить в порт по до-
 вольно узкому каналу, который потом расширился и мы увидели причальный
 фронт, где стояли  большие  местные  рыбацкие суда. Место для швартовки
 уже было готово и на пирсе мы увидели наших друзей охранников  вместе
 с особистами /представителями кубинского разведуправления/. Мы пришвар-
 товались, а затем к катеру подошли наши маленькие  катера. Переход  за-
 кончился очень  удачно. На  пирсе  нас ожидала машина с продуктами: мя-
 сом, консервами, сыром, маслом, фруктами, картошкой и бататами, льдом, но всё не  в большом количестве, а нас всё-таки было около тридцати чело-
 век.
      Работа здесь предстояла очень большая и трудная. Был один большой
 планшет в масштабе  1:5000, один  очень  большой  планшет  в  масштабе
 1:10000 и  один планшет в масштабе 1:25000. Рельеф дна был очень слож-
 ный, порт располагался в мангровых зарослях, и с катеров не видно  было
 геодезических пунктов. Это  накладывало  особенную  сложность  в рабо-
 те. Нужно было принимать какие-то решения. Когда мы  шли  по  акватории
 порта, то уже  тогда у нас родилась мысль, что здесь придётся помучить-
 ся. Эта мысль беспокоила нас  всё  время, тем  более, что  геодезических
 знаков очень не хватало для решения вопросов промера. Виктор Александ-
 рович, работая с арифмометром, напевая "Бесаме мучо," писал таблицы сеток обратной засечки  для  нанесения её на планшет, а я работал над другим планшетом и вдруг вспомнил наши высадки десанта в районе Хмелёвки недалеко от  Балтийска и наши маневренные прожектора. А что если нам ис-
 пользовать единственный высокий классный триангуляционный  знак, кото-
 рый возвышался над всем портом недалеко от него, примерно в 5-ти кило-
 метрах? Эта мысль не давала мне покоя. Мы уже начали работы и проходя в
 мангровых зарослях  ничего  вокруг  не  видели. Как же быть? Работа шла
 плохо. Мы были уже несколько дней в Санта  -  Лусии, а  наработали  ми-
 зер. При такой работе мы могли просидеть здесь не один месяц.
      Порт Санта - Лусия был частью небольшого городка Санта - Лусия, распологавшегося южнее  порта. Это  был городок, напоминавший маленькие городки из американских ковбойских фильмов. На центральной улице находи-
 лось несколько  бедных  магазинов, прекрасный  для этого места киноте-
 атр, небольшой скверчик, где собиралась по вечерам молодёжь  и  на  не-
 большой площадке  ежедневно  проходили танцы. Каждый вечер мы ходили в
 город, смотрели фильмы, причём нас, как гостей  города, туда  пропускали
 без билетов, а  молодёжь  и мальчишки толпой ходили за нами, слушая, как
 мы разговариваем между собой, и удивляясь, что они  ничего  не  понима-
 ют, как и  мы их. Наш переводчик уехал в Гавану на отдых и поэтому мы были предоставлены сами себе, хотя уже кое-что знали по - испански. Как -то  мы пошли в город и с нами увязался один мальчишка, который постоянно сопровождал нас ежедневно. Мы сходили в кино, я ещё помню, что  это  был
 японский цветной  фильм  про слепого самурая Ичи, а когда вышли меня и
 Виктора Александровича этот мальчик потянул за собой. Нам делать  было
 нечего и мы пошли за ним. Оказалось он нас привёл к себе в дом, где нас
 очень хорошо встретила его мать и две сестры. Одну я помню  звали  Сю-
 занна, а вторую  звали Хуанита, необыкновенно красивая 16-ти летняя де-
 вушка. Красота её была удивительная, тем более, что она была креолка. Лицо было смуглое, необыкновенно  правильное, маленький  носик, красивые
 чувственные губы, курчавые волосы, ниспадающие на плечи, ну  настоящая
 Кармен, от которой  невозможно было отвести глаз. Мы начали с ними раз-
 говаривать, напрягая все свои знания испанского языка. Нас  усадили  в
 кресла - качалки, атрибут каждого кубинского дома. Барановский запел песню "Бэсамэ мучо" и все с удивлением на лицах  с  удовольствием  начали
 подпевать, так как все прекрасно знали эту песню. Контакт был налажен, а
 мать тут же сделала нам кофе и вежливо предложила. Мы не отказались и,
 сидя в  креслах - качалках  немного  смогли  рассказать кто мы и откуда
 и, что у нас на земле лежит снег, как в холодильнике. Для них  это  было
 непонятно, как это он не тает, но когда мы сказали, что на улице холод-
 но, как в холодильнике, они на нас смотрели, как на инопланетян.
      Мы несколько  раз  заходили  к  ним в гости, принося наши продук-
 ты, сделанные в СССР. Им очень нравилось наше печенье, рыбные консервы и
 мясные, значки с символикой нашей страны.
      Работа шла очень тяжело и я тогда предложил работать  комбиниро-
 ванной засечкой, для  которой  требовался  радиотеодолитный пост и два
 геодезических пункта, нанесённых на планшет. Решение была трудное, так
 как тогда  один  катер  должен был стоять, так как на радиотеодолитном
 посту должен был работать офицер - гидрограф, а нас было только двое. Положение осложнялось ещё тем, что в группе заканчивались продукты, а ма-
 шина с ними не приходила. Виктор Александрович предложил мне  идти  на
 этот пост  одному, так как мой катер к тому же становился в ремонт, по-
 летел холодильник, и его надо было где-то  подваривать  газосваркой. Мы
 просидели целый  вечер, считая сетки лучей и гониометрические сетки на
 планшеты, но один вопрос нас мучил всё равно: как я увижу катер, находя-
 щийся в манграх, высота которых достигала 3-4 метров. Мы вышли с ним на
 палубу большого катера и глядели на звёздное небо и мигающие  огоньки
 навигационных знаков и буёв. Было тихо. Тепло.
      "А что, если мы соорудим мачту высотой 5-6 метров, установим около
 эхолота, а ты попробуешь увидеть её в теодолит. На мачту мы повесим бе-
 лый флаг и ты его будешь засекать" - вдруг сказал Барановский.
      "Надо испытать, так  как с расстояния в 10 километров увидеть бе-
 лый флажок будет очень трудно, но  делать-то  нечего. Это  единственный
 выход!" - сказал я.
      Мы тут же стали искать материал для мачты. Вот когда я вспомнил о
 зарослях настоящего  тростника  в  бухте  Мариель, но он был далеко. Мы
 сказали об этом кубинцам и утром несколько длинных шестов были на ка-
 тере. Их связали, повесили  наволочку  и  установили  на  маленький ка-
 тер, как можно крепче, так как на качке он мог  упасть. Я  в  это  время
 проверял теодолит  ТБ-1, самый лучший на то время, взял чайник воды, ку-
 сок солёного сала, так как на катере ничего больше не было, и  меня  на
 ГАЗ-69 отвезли за десять километров на высокий геодезический знак. При
 мне была  чёрная  куртка   работника   института, радиостанция   Р-105
 УКВ, журнал прямой засечки, карандаши и кепи - "фиделька" , как мы её называли. Она была с длинным козырьком и хорошо закрывала от солнца. Прибыв на знак, я  с трудом поднялся на него, так как он был довольно старый и расположился на  площадке, где  находился  теодолитный  столик. Он  был очень старый,  и мне пришлось,  широко раздвинув ножки треноги, установить теодолит на  неё  и  отнивелировать  теодолит. Пока  всё  получалось. Когда я  выполнил все подготовительные работы, я вышел на связь с катером. Связь была отличная.
      "Ну, что? Начнём?"- спросил я.
      "Заканчиваю тарирование, жди на связи",- был ответ.
      Я стал разыскивать в теодолит катер, но его не было видно. Тогда я
 стал искать импровизированный флаг и - о, чудо, я увидел его  вполне  отчётливо на фоне зелёных мангр.
      "Выхожу на галс, то – о – всь! - Ноль!" - прозвучала  команда  Барановского. Я снял показание теодолита и передал на катер, предвари- тельно записав в журнал.
      "Т – о – о - всь, ноль!" - прозвучала новая  команда и всё опять повторилось. Работа пошла. Команда шла буквально через минуту. Мне  доставалось тяжело. Смотреть, вести катер, записывать показание в градусах и минутах, и передавать на  катер по радио.. Вскоре  спина  стала  мокрая, становилось  жарко. Вскоре галс закончился, и я успел снять куртку и повесить на стенку площадки. Тихий ветерок обдувал меня на верху,  и  работать  стало  более или менее сносно. Так  галс за галсом шла работа несколько часов. Глаза стали уставать, да и спине доставалась, начала мучить жажда, так как температура воздуха повышалась, да к тому же воздух прогрелся и начал дрожать в поле теодолита.Однако, работа шла, как  я  чувствовал  по  голосу Виктора Александровича, хорошо и он старался выжать из обстановки максимум. Между галсами я успевал отрезать кусочек  сала, засунуть  его  в рот и  пока  шёл  другой галс, жевал его и при переходе на другой галс запивал его тёплой водой из носика чайника. Мы работали уже семь часов без остановки и у меня стали садиться аккумулято- ры радиостанции, чувствуя это Барановский сказал:"Иду на торирование. Работе конец. Сварачивайся и спускайся вниз, скоро подойдёт машина за тобой. Жди."
      Я снял  теодолит, уложил  его  в  спецящик, снял  треногу и сложил
 её. Привязал радиостанцию к концу и осторожно опустил её на землю. Так -
 же поступил  с  ящиком  с теодолитом и треногой. Стал одевать куртку и
 вдруг что-то скользкое оказалось в  рукаве. Я  брезгливо  быстро  снял
 куртку и стал её трясти и из рукава выпала зеленоватая лягушка с лап-
 ками - присосками. Она упала и заорала от страха, но этот крик был не легушачий, не наш, а какой - то пронзительно противный. Я долго тряс свою
 куртку, так как не хотелось больше таких ощущений. В чайнике не остава-
 лось воды  и  не  было  больше  сала, и я легко и спокойно спустился
 вниз. Около знака, в его тени всё равно было намного жарче, чем на  вер-
 ху. Я сел на ящик с теодолитом и стал ждать машину. Передо мной рассти-
 лалась голубая гладь моря, редкие рыбацкие суда, освещаемые уходящим на
 запад солнцем. Руки дрожали от перенапряжения, и усталости, но я был до-
 волен. Работа пошла и как оказалось, мы в этот день сделали  около  100
 километров промера. Все были довольны. Слева от меня, когда я был на знаке, был виден городишко с его невысокими зданиями и хилыми хижинами бедняков, около которых возились кучки ребятишек и собак.
      Вскоре за мной приехали. Когда я ступил на борт катера, меня  поз-
 вал Виктор Александрович и сказал:
      "Смотри, как мы тут с тобой поработали. Наши  муки  оправдались, мы
 из графика  не  выйдем при такой работе, только вот тебе достанется. Ну
 как ты?"
      Я рассказал  обо  всём, он  хохотал при рассказе о лягушке и даже
 сказал, что он тоже бы заорал при виде меня. Мы вместе хохотали, а потом
 помывшись на  пирсе  в душе и немного отдохнув, принялись обрабатывать
 наработанный материал и делать кальку  глубин. Саша  Петров  уже  снял
 ленту мареографа  и  колдовал  над ней. Работу мы закончили в 12 часов
 вечера и оба рухнули в кровати спать. Механики поставили  аккумуляторы
 на подзарядку  от эхолота и радиостанции, а утром радист выдал мне два
 комплекта, чтобы не было сбоя в работе по вине радиостанции.
      Такая работа продолжалась более 10-ти дней и вскоре мы закончили
 покрытие планшетов галсами и осталась работа по обследованию  опасных
 глубин, банок и контрольные галсы с пробами грунта грунтовыми трубка-
 ми. Заканчивался апрель месяц, я уже не отдыхал более двух месяцев,а
 мой напарник  почти  три. Наш  отдых зависел от нашей работы и её кон-
 ца. Мы все устали. Наши кубинские товарищи  видели, как  мы  работаем  и
 удивлялись нашей  работоспособности. Однако  работа  только началась и
 впереди у нас были новые гавани, бухты, города, люди и работа, работа и
 работа.
      Погода не всегда нас баловала тишиной и особенно в открытом море
 и поэтому  в  непогоду  мы подбивали свои документы или шли в городок
 отдохнуть, посидеть в скверике, поесть мороженое в кафе  и  выпить  пи-
 ва, если оно было в продаже. Вообще в это время начиналась уборка са-
 харного тростника, манго, бананов. Так как вокруг были поля, то эта работа кипела  вокруг. Возили палки сахарного тростника на огромных открытых грузовых машинах и тракторах на  сахарные  заводы, которые  дымили своими трубами круглосуточно. В городе даже продавалась сахарная водка с этикеткой на бутылке, на которой была нарисована труба завода с чёрным дымом, а  внизу  высокие  заросли  сахарного тростника. Эту водку, с противным самогонным запахом, мы называли "змеиный сок", такая она  была ядовитая. Стоила она не много, но пили её обычно рабочие сахарных заводов, да и то со льдом, добавляя немного кофе. Вообще на сахарных заводах отходов не  было: отжим шёл на сахар, твёрдые частицы тростника уходили на изготовление бумаги или спирта. Из бумаги делались спички длиной  3 сантиметра с серой красного цвета. Причём эти спички не гасли на ветру и были пропитаны парафином. Это было для нас удивительно, так  как  мы привыкли к  обыкновенным  спичкам из осины, но древесины на острове не было много, а древесина пальм шла только на карандаши и некачественную бумагу.
      Один раз нас пригласили на праздник в деревню, которая находилась
 далеко в горах. Мы на нашем УАЗике в сопровождении кубинского особиста
 поехали в гости. Дорога была неровная, в ухабах, вокруг была непривычная
 обстановка, деревья низко  спускались  к самой дороге, опутанные лиана-
 ми, в лесу стоял гомон попугаев различных видов и  других  птиц, иногда
 дорога пересекала  маленькие  ручьи и речушки и дорога всё время вела
 вверх. Мы ехали вдвоём с Сашей Петровым, который уже неплохо говорил по
- испански, наш охранник и переводчик. Через два часа мы въехали на боль-
 шую площадку, на которой стояли хижины /по другому  не  скажешь/ кресть-
 ян. Эта деревня  состояла  из одних негров. Ни одного метиса или креола
 не было среди них. Мы подъехали к большой хижине, где жил староста  де-
 ревни. Он вышел  к  нам и пригласил в дом. Дом был большой и просторный
 внутри, имел большие окна с жалюзями, посредине комнаты  стоял  большой
 стол. Около задней стены стоял большой громадный шкаф с большими двер-
 цами, в который можно было войти. Это оказался на наше удивление насто-
 ящий холодильник, который  был  набит  блоками  льда. В деревне не было
 электричества, а холодильник работал. Мы поинтересовались принципом его
 работы и увидели, что он работает от маленькой керосиновой лампы, стоя-
 щей позади него и за счёт движения  хладогена  холодильник  прекрасно
 работал. Такие холодильники  были у каждого в деревне и это понятно, так
 как в такой жаре без него было трудно обойтись. Все холодильники  были
 американского производства. В   комнате  стояли  кресла-качалки  очень
 удобные и нас усадили в них, как дорогих гостей. Хозяйка тут же куда-то
 вышла во двор позади дома. Мы сидели и разговаривали, отвечая на много-
 численные вопросы. Примерно через час хозяйка внесла большую  миску  в
 которой были наложены мелкие зажаренные кусочки мяса. Когда мы спроси-
 ли, что это, то хозяин сказал: "GALINA", что по - испански переводилась как курица. Курица была сжарена изумительно. Я никогда не ел что-либо вкуснее из птицы. Вообще из негров выходят прекрасные  повара. За  кушаньем нам предложили  немного рома и пива. Переводчик спросил откуда оно. Ответ был: из Чехословакии. Мы опять были удивлены.Где мы и где  Чехословакия? Особист рассказал, что  привозят  сгущённое пиво и в специальных баках, по специальной технологии пиво готовят и оно  получается  очень хорошим. Мы попробовали и оно оказалось просто замечательным, напоминающее, если кто помнит, по вкусу пиво «Будвар». Вокруг дома  стояли  пальмы, а немного поодаль целая плантация банановых деревьев. Оказалось, что бананы это не дерево, а трава и причём очень многих видов и  предназначения. Большие зелёные  бананы, которые иногда к нам привозят сейчас, это в основном кормовые, которые идут на корм животным или  в  полуспелом состоянии, когда  они  ещё вяжут рот, кубинцы жарят их и уже в этом виде они напоминают наш подмороженный картофель, то есть  немного сладковатый. Есть у  них  необыкновенно вкусные бананы с длиной плодов до 10-15 сантиметров и по запаху  напоминающие землянику. Эти  бананы очень быстро  зреют и довести их до нас очень трудно, а когда поспевают, то становятся тёмно - коричневого цвета. Были у них бананы и  шоколадного запаха, но такие встречались очень редко. Культурные бананы обычно ярко - жёлтого цвета со своим неуловимым запахом и мучнистым  вкусом  на острове встречаются  очень  часто  и нам на катер привозили их целыми большими снизками до 10-15 килограмм на ветке. Мы их вешали в трюме  и они очень  быстро  дозревали, становясь  тёмнокоричневыми  и тогда они просто таяли во рту и  имели  необыкновенно  сильный дурманящий запах, который ни с чем невозможно спутать. Однако я отвлёкся. От дома, где мы находились, не видно было других домов деревни. Время быстро  летело за разговорами  и наконец начало понемногу, но, как всегда на юге, резко стало темнеть. Хозяйка   принесла   лампу, похожую на нашу «летучую    мышь", немного "поколдовала над ней и вдруг она зажглась необыкновенно  ярким белым светом, похожим на электрическую лампочку. Это была  амери- канская лампа, работающая  на керосине, но имеющая не фитиль, а колбочку
 из блестящего металла, которая разогревалась от сгорания  керосина  до
 белого цвета  и  ярко освещала комнату. Всё это нас очень привлекало и
 удивляло, вызывая интерес и сравнение.
      Кстати на  улице  в деревне было очень чисто, ухожено, кусты подс-
 трижены, а полы в доме были из отполированного цемента и в очень  жар-
 кие дни люди ложились на них и этим спасались от жары.
      Вскоре раздались звуки музыки, и хозяин пригласил нас  на  празд-
 ник, где собрались  все жители деревни от мала до велика. Тут же стояла
 большая цистерна с пивом и жители подходили к ней с жестяными вёдрами
 емкостью не менее 10 литров, наливали, расплачивались и отходили к сво-
 им семьям, где у каждого в руках были большие кружки из  алюминия. Пиво
 бралось кружкой  и  передавалось каждому. Когда мы подошли к месту, где
 играл негритянский ансамбль из местных музыкантов и певцов, к нам  по-
 дошло сразу несколько человек и протянули кружки с пивом. Отказываться
 было нельзя и мы с благодарностью приняли, говоря:"Mucho grasia!" -Большое спасибо! Мы  обратили внимание на необыкновенно коло-
 ритную и самобытную музыку, причём играли на  гитарах, кларнете, ударных
 инструментах и постоянно присутствующий во всех оркестрах и ансамблях
 инструмент состоящий из двух кусков твёрдого сухого  дерева, при  ударе
 друг о  друга  издающие специфический необычный для нас звук, присущий
 только кубинской музыке и латиноамериканской. Темп музыки тоже был не-
 обыкновенно зажигательный, заставляющий двигаться в такт всех присутс-
 твующих и даже двухлетних детей и убилённых сединами довольно  старых
 женщин и мужчин. Движения были не только ногами ,но и всем телом. Такие
 движения, очень простые для них, нам не удавались. Мы обратили  внимание
 ещё и  на  то, что  все присутствующие были очень чисто одеты, а одежда
 тщательно выглажена, ботинки ярко начищены, волосы у  мужчин  тщательно
 уложены, набриолинены, а у  женщин были прекрасные густые волнистые во-
 лосы, у девушек уложены в массу косичек очень туго сплетенных.Вся  мо-
 лодёжь танцевала, но  каждый  танцевал в одиночку друг перед другом. Мы
 сначала этого не понимали почему, а потом поняли, что в такой жаре  об-
 нимать друг  друга не очень приятно. Среди пожилых негритянок было до-
 вольно много полных и им в такой жаре было не очень  комфортно  и  мы
 обратили внимание  на  то, что  все  женщины и девушки очень тщательно
 брили у себя под мышками и присыпали душистым  тальком. Мужчины  этого
 никогда не делали.
      Танцы были уже в полном разгаре, танцплощадку освещало  несколько
 керосиновых ламп, музыка звучала всё громче и всё чаще выходили мужчины
 петь куплеты, типа наших, наверное, частушек, которые очень одобрительно
 встречали танцующие и зрители, иногда громко смеясь. Атмосфера была
 очень непринуждённая, дружеская, приятная для всех. Пьяных не было, хотя
 пить можно было очень много, но пили пиво понемногу, чтобы пиво просто
 охлаждало и утоляло жажду. В 10 часов вечера мы попрощались,  и  уехали
 на катер, причём нас провожали абсолютно все и каждый хотел пожать нам
 руку на прощанье. Это было очень приятно. Мы уезжали и долго  обсуждали
 всё, что  мы видели и слышали. Та картина негритянской глухой деревушки
 осталась у меня в памяти, как пример незнакомой, но впечатляющей  куль-
 туры и нам совершенно незнакомой. Кубинцы по религии католики и вероис-
 поведание разрешалось исполнять без препятствий. В каждом порту  или
 гавани с  населённым  пунктом обязательно находился костёл или вернее
 католический храм. Вокруг  храма  везде  необыкновенно  чисто, посажены
 кустики, ухоженные дорожки, а  в  храмах аскетическая простота и скром-
 ность, располагающая, действительно думать только о Боге, и обращаться к
 нему. В храм  ходят только семьями, хорошо одетыми сами родители и осо-
 бенно дети. Вообще, отношение к чистоте нас более всего удивляло и ког-
 да мы сравнивали с нашими деревнями в средней России, то сравнение бы-
 ло не в лучшую сторону. Нам нужно многому многому у них  учиться. Внут-
 ренняя культура, отношение в семье, отношения к детям и старикам - прос-
 то заставляло  нас  по  хорошему  завидовать. Как  бы  ни  бедно  жила
 семья, но даже у них и в доме и в семье старались поддерживать чистоту
 и порядок. Это было у них в крови не в пример нам.
      Мы побывали в этой деревне и обратили внимание на сельское хозяй-
 ство. В каждом доме были куры, поросята /обычно чёрного цвета или  пёст-
 рого чёрно - белого  или коричнево - белого/, коровы, отличающиеся от наших большим горбом, большими рогами и в основном  серого  цвета  или  чёрно - белого. Все пастбища у них были разделены на участки и стада ходили по ним без пастухов. Часто видели, как на спинах коров сидели небольшие цапли и  что-то  выискивали у них на спинах. Коровы к этому относились очень спокойно и я бы сказал даже, что им это нравилось. Оказалось, что они склёвывали  у них насекомых, которые доставляли много хлопот коровам. Молоко у них вкусное и в основном  идёт  в  детские  сада  и  детям. Сметаны и творога я там не видел, а вот сыра очень много и необыкновенно вкусного и когда мы куда-нибудь выезжали, нам делали бутерброды с сыром, которые при высокой температуре не очень быстро портились.
      Перед убытием из Санта - Лусии я с Сашей Петровым пешком ходили  в
 другую деревню  в гости попрощаться. Дорога было грунтовая, вернее гра-
 вийная, довольно широкая, а вокруг росли высокие деревья, в  которых  во
 всю орали  и пели зелёные кубинские попугаи, а в небольшой реке ревели
 по бычьи громадные лягушки, которых отлавливали для отправки во  Фран-
 цию за  золото. Rana - так  по - испански  звучит лягушка. Это деликатес и редко сами кубинцы едят их, но в этих глухих краях они были ещё в  ди-
 ком состоянии. В  этих  низменных небольших речках водились и крокоди-
 лы, но в этот раз мы их не видели, хотя в мангровых зарослях они  часто
 встречаются. Нас очень  хорошо  встретили, мы действительно прекрасно у
 них отдохнули, выпили немного рома, нас угощали папаей, похожей  на  не-
 большую тыкву  с  чёрными семенами внутри и напоминающую по вкусу ды-
 ню, но как бы с мукой. Кубинцы очень любят этот овощ  в  любом  виде, но
 больше любят  пить  сок из неё. Лимоны, кофе мастерски сваренное и нео-
 быкновенно вкусное, манго, гуаява /похожая на грушу, но  абсолютно  безвкусная, почти пресная, преображающаяся при добавлении соли и воды с уксусом в прекрасную и очень  полезную  еду/, апельсины, бананы, кокосовое молоко и  прочее было нам предложено. Наши друзья со слезами на глазах простились с нами, обняли, как бы зная, что мы уже никогда не встретимся с ними. Мы  им подарили наши советские вещи: рубашки, брюки, ботинки, чего у них тогда было очень мало. Они с благодарностью всё приняли. В вечерних сумерках мы ушли от них и вскоре были на борту катера.
      Работа была закончена. Мы получили разрешение на  выход  в  Гава-
 ну, дальше на  западе  для  нас  больше работы не было, да и портов то-
 же, там находился большой дикий залив без портопунктов, который  окан-
 чивался мысом  Сан-Антонио. Дальше был Мексиканский залив и полуостров
 Юкотан.
      В 6-ть утра мы вышли в море и только через 12-ть часов прибыли в
 Гавану и зашли в порт и пришвартовались  к  пирсу  института. Нас  уже
 ждали машины, и я через несколько часов обнял своих дорогих жену и сына.
      Первомайские праздники мы встречали в Санта-Лусии  и  теперь  нас
 ждал отдых и получение нового задания.

                27.НА ВОСТОК. МАТАНЗАС. ВАРАДЕРО.

      Отдых моментально  закончился, хотя  это  был  и не отдых, так как
 каждый день я ездил в институт и сдавал промерный материал  вместе  с
 Виктором Александровичем. Мы  довольно  быстро  всё  сдали и несколько
 дней всё-таки отдохнули в отеле, съездили в магазины, накупили  всякого
 барахла, конфет, чёрной и красной икры, которая стоила очень дёшево. Первое время сын не мог её есть и приходилось  упрашивать, он  же  рос. Мы уже знали планы на будущее. Наша группа усиливалась ещё на одного офи-
 цера - Сашу Бакерова, который закончил то же училище, что и  я, но  только на год  раньше. Я  его  хорошо знал, и мы быстро сработались. Перед нами стояла задача выполнить промер одного из крупнейших  портов  Кубы - Матанзаса, который находился в 150 километрах от Гаваны.
      Перед отправкой на промер, нас свезли на  экскурсию  в  карстовые
 пещеры, которые находились  недалеко  от Матанзаса. Мы туда ездили всей
 семьёй. Спускались в эти страшные пещеры, видели прозрачные  сталактиты
 и сталагмиты, подзёмные речушки и капли, падающие за шиворот. Вообще там
 было неуютно и даже страшновато. Здесь же находилось и подземное озеро, являющееся большим хранилищем пресной воды, которой на острове не так уж
 много. Я даже отломил небольшой кусочек сталактита, обрезав краем слома
 палец. Этот кусочек я долго хранил и привёз даже с собой, но постоянные
 переезды по службе затеряли его. А жаль! В пещерах было  прохладно, но
 вскоре экскурсия закончилась, и мы снова поехали по замечательной раз-
 делённой на две части  автостраде, которую  только  недавно  построили
 французы. Я таких  дорог  ещё  не видел с таким качеством. Это восхити-
 тельно! Как говорят водители, можно поставить пятак на ребро  и  он  не
 покатится и не упадёт, так ровно дорога сделана. Мы остановились на од-
 ном мосту через каньон, глубина  которого  равнялась  около  150  мет-
 ров. Красота необыкновенная и страшная, казалось, что ты паришь в возду-
 хе. Женщины не могли долго смотреть, закрыли глаза, кружилась голова  от
 высоты. Справа вдалеке виднелось ярко синее море, а слева горный мягкий
 пейзаж с одинокими пальмами и полями с красной землёй, засаженными са-
 харным тростником, гибискусами/хенекель и кенаф/, из которых делают ка-
 наты сизаль и мешки под сахар, а также плантации ананасов.
      Через несколько  дней  я выехал на нашей машине на береговую ба-
 зу, которую нам подготовили на  западной  стороне  залива  Матанзас. Мы
 разместились в  небольшом домике с видом на море. В нём было несколько
 комнат и даже находился шкаф с книгами, но к нашему  разочерованию, там
 не оказалось  ни  одной  книги на русском языке. Я с Сашей Бакеровым и
 Сашей Петровым занялись подготовкой к промеру. Вскоре подошли наши ка-
 тера и  началась рутинная работа с ежедневными выходами в море и пос-
 ледующими работами по  вечерам  над  планшетами, эхограммами, журналами
 наблюдений и так далее. Здесь впервые мы столкнулись с глубинами более
 километра и с трудностями проведения изобат/линии равных глубин/. Мно-
 го пришлось  поработать и в порту при обмерах причальных линий. Работа
 всё равно шла и мне запомнилась  только  одним  происшествием, которое
 оградило меня  от тяжёлой болезни. Мы по утрам вставали, обувались и шли
 умываться, а в этот раз я почему-то решил вытряхнуть свои американские
 ботнки на толстой подошве. Они спасали нас от жары на асфальте, который
 нагревался иногда до 60-70 градусов. Я вытряхивал ботинок и  вдруг  из
 него выпал  огромный  скорпион. Он  бросился бежать, а я позвал ребят и
 кубинца - охранника. Тот быстро окружил  его  струёй  одеколона  и  под-
 жёг. Скорпион скорчился, вонзив  себе  в голову своё страшное остреё на
 конце хвоста. Как бы сложилась  моя  судьба, если  бы..., но  всё  обош-
 лось, но теперь все ребята очень внимательно трясли свои ботинки, преж-
 де чем их одеть. Опыт был очень наглядный. Работали мы более  месяца  и
 вскоре Саша Бакеров повёз материалы в Гавану, а я с катерами перешёл в
 знаменитое на весь мир место отдыха Кубы - Варадеро.
      От Матанзаса  это было не очень далеко, но работа, которая нас там
 ждала была очень большой, так как нужно было сделать промер канала, где
 стояли прогулочные  яхты, морскую  часть  косы Варадеро, где находились
 знаменитые пляжи, а в конце косы находилась вилла Дюпона с вертолётной
 площадкой/Дюпоны-представители крупнейшего  американского  капитала с
 активами до 10-ти миллиардов долларов, контролирующие химическую  про-
 мышленность и  другие  виды производства/, а за ней находился проход в
 один из тоже больших портов Кубы - Карденас. Работа была в разных масштабах, и нужно было принимать решение на месте. Мы вошли в канал на нашем большом катере, буксируя маленький и подошли  к  причалу, который  имел довольно интересную конфигурацию и имел большие размеры. На берегу канала находился огромный ресторан, а за ним проходило шоссе в город Ва-
 радеро, который находился  на  косе. В него попадали по большому мосту через канал. За шоссе находилась взлётно - посадочная полоса аэродрома, на который то  и дело приземлялись самолёты со всех сторон и даже пассажирские самолёты из США. От Варадеро до Майами лёта было не больше получаса. На  этом же аэродроме  базировалась эскадрилья МИГ -19, кото - рые, когда мы там были, летали и днём и ночью, но не каждый день. Как нам потом сказали  это был единственный  аэродром  через  который улетали gusanos/черви/ , так называли кубинцы своих земляков, которые решили покинуть  страну  навсегда.
      Мы подключились к береговой электросети, что дало возможность на-
 шим мотористам  не сидеть ночные вахты у вспомогательных дизелей, да и
 работать стало намного спокойнее. Обычно, когда мы  работали  в  кубри-
 ке, где не было ветра и было прохладно, моряки уходили в носовой кубрик
 или занимались аппаратурой, готовясь к выходам в море. Я с нашим  пере-
 водчиком прошёлся по каналу, который был длиной около 2-х километров и
 шириной не менее 200 метров в некоторых местах. Все берега были  обса-
 жены деревьями  и  работать на канале по обратной засечке было невоз-
 можно, так как геодезические пункты находились рядом, да и масштаб про-
 мера был  2-х  тысячный. Нужно  было  найти решение, и тогда я вспомнил
 свою далёкую лиепайскую практику, где пришлось в морском канале делать
 шлюпочный промер. Это  очень  трудоёмкая работа не только в физическом
 смысле, но и в подготовительном. Необходимо было научить матросов поль-
 зоваться лотом, подготовить записатора, подготовить геодезическую осно-
 ву, то есть магистраль,  и закрепить её на местности, подготовить гори-
 зонтальный трос  с  разметкой через пять метров, которого у нас не бы-
 ло, и длиной почти в 300 метров, приспособить ручную лебёдку для  натя-
 гивания троса, подготовить  и  спустить  на воду катерный ЯЛ-2. Впервые
 мне пришлось делать такой промер, учитывая точное время  каждого  гал-
 са. Всё это было связано с тем, что уровень воды в канале менялся в те-
 чение дня и к тому же в канале было приливо-отливное  течение, которое
 сносило нашу шлюпку, и галс имел выраженную дугу, что было недопустимо.
      Другого решения не получалось, так как на маленьком катере невоз-
 можно было развернуться в канале, да и глубины у берегов были не очень
 большие и садиться каждый раз на мель было неприятно. О решении  доло-
 жили в Гавану и получили разрешение на данный метод. Пока там находили
 запрашиваемые материалы для промера, мне пришлось заняться геодезичес-
 кими работами по разбивке магистрали: определять поворотные точки, углы
 поворотов, измерять расстояния между точками магистрали и  причём  всю
 эту работу  проводить  в  условиях  40-ка градусной жары, когда воздух
 дрожал и трудно было делать наблюдения. На все эти работы  ушло  более
 10-ти дней. Боцман  в  это  время  готовил шлюпку, лоты, трос, лебёдку. Мы провели тарирование лота по мерной  ленте  с  измерением  температуры
 воздуха, так как  лот  был металлический и менял свою длину при разной
 температуре. Наконец все подготовительные работы были выполнены  и  мы
 вышли на  промер. В команде было 8 человек: 2 на одном берегу, 2 на дру-
 гом, 3 человека в шлюпке; я, лотовый и матрос  на  вёслах. На магистрали
 работал и Саша Бакеров, который командовал береговыми расчётами. Снача-
 ла работа шла очень тяжело и на галс уходило  не  менее  получаса, так
 как точек  глубин  на  галсе получалось не менее 40. Большая трудность
 получилась в канале, когда мы подошли к небольшому островку в канале и
 трос пришлось тянуть по земле островка и потом по воде и считать точ -
 но метры по суше. Промер мы сделали за  две  недели, сделав  более  200
 галсов, но за то промер получился изумительной красоты и моряки ходили
 гордые, хотя все руки у них были сбиты до крови. Целый месяц мы  потра-
 тили на  эту работу. В эти же дни к нам приехал Густаво Плассер, старший
 лейтенант и сказал, что прибыл для изучения методики работ  промера  и
 участия в работе. Он видел, как нам приходилось работать, и что нам было
 порой не до отдыха, хотя мы и находились в Варадеро, где было много от-
 дыхающих в это время и любопытных.
      По вечерам, когда выпадало свободное время, Густаво приглашал меня
 в ресторан посидеть и отдохнуть, прогуляться по окрестностям и так как
 хорошо говорил по - русски много мне рассказывал из своей жизни, о рево-
 люции, о его  работе  по становлению института, и как его, в прошлом до-
 вольно не бедного отстранили от руководства институтом, хотя  он  много
 вложил сил  в его становление. Он хорошо знал английский язык, францус-
 кий, португальский и итальянский языки. Обиды у него не было, так как был довольно умным  и  образованным и из старинной интеллигентной семьи, отлично понимал, что без знаний  гидрографии, геодезии, топографии, аэрофотосьёмки, гидрологии и океанографии, радиотехнических средств навигации и навигационного  оборудования  морских  театров, практических   навыков - руководить ему будет очень нелегко. Вот почему он с лёгким сердцем приехал ко мне и мы очень подружились и даже спали рядом долгое время в каюте, пока работали по гаваням и бухтам. Он быстро схватывал практические навыки, но ставить его на место секстанщика или эхолотчика я не имел права. Я  сказал  ему, чтобы он дублировал меня на каждом выходе в море и даже допускал к прокладке галсов на планшете, когда мы работали
 на планшетах, где  определение места проходило через 3-4 минуты. Он был
 очень рад и даже иногда командовал угломерщиками. По приходу в базу  в
 более спокойной обстановке он занимался обработкой эхограмм и снятием
 глубин, перепрокладкой галсов и так далее, чем был очень горд.
      В один  из  выходов  на  отдых он рассказал мне о Дюпоне, который,
 оказывается, прилетает на Кубу только один раз в году и живёт на своей
 вилле не  более 2-х недель, когда в районе Варадеро проходят дельфиньи
 свадьбы. Это зрелище изумительное. Как раз напротив этой виллы  собира-
 ется огромное стадо дельфинов и они резвятся, прыгают, радуясь образова-
 нию новых супружеских пар. Оказывается дельфины достигают половой зре-
 лости к 16-18 годам жизни и они находят себе спутника жизни, с которым
 потом никогда не расстаются. Я был очень удивлён этим  наблюдениям, так
 как об  этом никогда не слышал. Кубинские власти нормально относятся к
 приезду этого миллиардера, тем более, что он хорошо платит за  содержа-
 ние виллы  и её охрану. Сами кубинцы так же мирно относятся к этим чу-
 дачествам богатого американца, как и нормально относятся и бывшей вла-
 делице отеля "Националь",где мы жили.
      Начинался уже сентябрь и мы начали, наконец, работу в заливе  Кар-
 денас и  в порту. Эта работа пошла споро. Матросы стасковались по прос-
 тору и мы делали в день по 120-130 километров промера, установив  сво-
 еобразный рекорд даже по сравнению с группами промера, которые работа-
 ли в заливе Батабано, где галсы были на всю длину планшета. Это было  и
 хорошо и  плохо. Хорошо, что  работа  шла быстро, а плохо от того, что мы буквально падали с ног, так как нам приходилось очень  много  работать
 после прихода  в базу. Вставали в 6-ть утра, а ложились иногда в 2 часа
 ночи и на сон было всего 4-ре часа. Нам пришлось даже уйти с о стоянки
 в канале  и  стояли на якоре в море, чтобы не тратить время на перехо-
 ды, которые иногда были до 2-х часов до района работ. Однажды к нам ут-
 ром подошёл  пограничный  катер и Густаво долго разговаривал с погра-
 ничниками, а потом рассказал нам о том, что ночью к нашему катеру  под-
 ходил катер с Майами, но они его быстро отогнали и попросили стоять не
 в море, а уйти в бухту, так как на этих катерах иногда приходили терро-
 ристические группы, которые из крупнокалиберных пулемётов расстрелива-
 ли рыбацкие деревушки. В этой же бухте у нас произошёл неприятный слу-
 чай. Когда мы  шли  на  большом  катере, а командиром катера был мичман
 Волков с Северного флота, довольно опытный судоводитель, на нём не сра-
 ботал телеграф  на  задний ход и мы врезались в пирс носом. Деревянный
 брус пирса был носом разбит, а удар был такой силы, что мы  боялись, что
 главный двигатель  сорвало  с  фундамента, а это катастрофа. Но счастье
 оказалось на нашей стороне. Всё обошлось,а механику и электрику доста-
 лось по первое число.
      Заканчивался сентябрь. Я был без отпуска почти три месяца. Мы  за-
 кончили работу  и меня отпустили в Гавану с промерными материалами на
 отдых, а катер с маленьким катером с бортовым номером ГПБ-11, перебази-
 ровался в  новый порт Нуэвитас, где надо было делать 4-ре планшета. Это
 был порт, через который шла погрузка сахарной патоки для СССР в нефте-
 наливных танкерах, но  это было впереди. Со мной ехал Саша Петров, кото-
 рый без отдыха работал со мной и Густаво. По приезду нам  дали  отдох-
 нуть две недели, так как мы работали, опережая график работ.

                28.ОТДЫХ.

      Работа вымотала  меня,  и вспоминая теперь Варадеро я смог вспом-
 нить как только один раз искупался в тёплом море его и прошёлся по его
 золотым мелким  пескам, да и то потому, что катеру надо было далеко об-
 ходить, чтобы зайти в канал и я прыгнул с его борта и поплыл  к  бере-
 гу. Вода была  очень  тёплая  и  хорошо держала, а до берега было дале-
 ко, хотя с катера казалось рядом. Я переплыл буруны и оказался в тёплой
 лагуне с необыкновенно прозрачной голубой водой, а подо мной на глуби-
 не в несколько метров находился изумительной  чистоты  песок,  и  каза-
 лось, что ты  не  плывёшь, а паришь над дном и вместе со мной многочис-
 ленные очень красивые тропические рыбки. Был накат и меня  вынесло  на
 берег и снесло обратно, но было очень приятно побороться с этими абсо-
 лютной белизны пенными волнами. Я вышел на берег и лёг  на  золотистый
 песок, но долго  пролежать на нём было тяжело, так как он был очень го-
 рячий и тело вскоре покрылось слоем соли, которая скатывалась под  ру-
 ками. Я пошёл  по  берегу, вышел  к  каналу, переплыл  его и поднялся на
 пирс, где был гидрант с пресной водой и обкатил  себя  горячей, нагрев-
 шейся на солнце водой. Такое удовольствие так редко нам выпадало!
      Мы приехали в Гавану после обеда. Я сдал материалы зам  командира
 отряда Михайлову  и  увидел  Барановского. Он  теперь  не  работал  со
 мной. Его направили на помощь южной группе портовиков, которая работала
 в Сьенфуэгосе. Мы  обрадовались  встрече. Я рассказал о своих работах, а
 он с тоской о своих, так  как  в  той  группе  обстановка  была  слож-
 ная. Вскоре приехал  командир отряда Виктор Иванович и потребовал док-
 лада и данных о проведённой работе. Все документы Михайлов передал ин-
 женеру отряда  Смолину  для  контроля и проверки. Смолин был из города
 Ломоносова и долго работал гидрографом в экспедиции, которая там бази-
 ровалась. Он был  очень опытный и рвался в поле, но его заставили рабо-
 тать по приёмке материалов, как и моего инженера, который работал с на-
 ми в Мариеле, но оставили в отряде на приёмке материалов. Командир выс-
 лушал мой доклад и рассказал о предстоящих планах, которые  предстояло
 выполнить мне, а  планы  были большие и очень сложные. Я назначался ко-
 мандиром промерной группы и мне в помощь давался Смолин. В группе  ос-
 тавался Саша  Петров и Саша Бакеров, большой катер с номером 479 и мой
 маленький катер ГПБ-11 и эта группа должна  была  сделать  оставшиеся
 порты и  гавани северной стороны Кубы, а это Нуэвитас, Хибара, Банес, Нипэ, Пуэрто Манати, Пуэрто Падрэ, Никаро, Моа, Танама, Ла-Изабела, Бара- коа. Данную работу необходимо выполнить в кратчайший срок до июня 1972 года, потом я должен начать морской промер и отбить кромку для океанского
 промера наших гидрографических судов, которые должны прибыть для работ
 после 1-го мая 1972 года. В плане мне необходимо было сделать до конца
 всех работ  более  10000  километров  промера, обработать  материалы и
 сдать до 20 декабря 1972 года, а это более 100 планшетов. На севере ос-
 тавалась только  моя группа, весь отряд работал на юге, где объёмы были
 не менее, но там работали 5 промерных групп. Конечно, я спросил, а выдержу ли я такой объём. На что Виктор Иванович сказал: "Надо!"
      Озабоченный, я сел рядом со Смолиным  и  поздравил  его  с  такой
 "перспективой". Он помолчал  и сказал: "Управимся, только трудновато бу-
 дет, а опыт не даст пропасть. Ваш материал один из лучших и делаете вы
 всё тщательно, а вообще-то я очень рад работать в вашей группе".
      Вечером я приехал, наконец, в отель. Жена радостно встретила меня и
 сын тоже. В приятные часы отдыха она рассказывала о своей жизни без ме-
 ня и о всех новостях, полученных письмах, о сыне и его проделках. Послу-
 шать было о чём!
      Работа с семьями лежала на замполите экспедиции и он, откровенно
 говоря, много делал для того, чтобы наши дети и жёны не чувствовали себя
 брошенными. Каждый день что-нибудь приносил новое, активно работал жен-
 совет и  профсоюзная  организация. Так  как детей было много и разного
 возраста, то всем им находилось дело, чем заниматься. Старшие дети ходи-
 ли в  школу  при  посольстве/там была десятилетка/, младшие занимались
 рисованием, гуляли, учились плавать, ездили на экскурсии и на пляж  Сан-
 та - Мария недалеко  от Гаваны по дороге на Матанзас. Совсем недавно они
 ездили в индейскую деревню, где находился крокодилий питомник и  смот-
 рели, как кормят  крокодилов  и  побывали в хижинах кубинских абориге-
 нов. Больше всего сыну понравилось, как кормили крокодилов и какие  они
 громадные. В деревне были специальные вольеры, ограждённые крепкой сет-
 кой и над некоторыми был построен пешеходный мостик, откуда хорошо бы-
 ло видно лежащих крокодилов на берегу и в воде и как всё оживало, ког-
 да приносили им еду. Разведение крокодилов довало тоже доход государс-
 тву и  немалый. Из их кожи делали сумки, портфели, ремни, чучела и просто выделанную кожу, которая за золото продавалось за границу.
      В день  Военно-Морского флота СССР всех женщин и детей катали на
 торпедном катере по морю вдоль Гаваны. Для них это  было  незабываемое
 зрелище, а сын долго вспоминал об этом и может быть эти детские воспо-
 минания послужили ему толчком для избрания профессии моряка. После вы-
 хода в море их всех накормили вкусным флотским обедом прямо на прича-
 ле, откуда они выходили в море. Вечером все были на концерте нашей эст-
 радной певицы Эдиты Пьехи. Жена сидела в первом ряду и очень хорошо её
 рассмотрела и осталась очень ей довольна, хотя она была вся  конопатая
 и рыжеватая, но смотрелась очень мило.
      Через несколько дней их всех пригласили в театр оперы  и  балета
 на знаменитую  Алисию  Алонсо – приму - балерину, известную почти, как наши Галина Уланова и Майя Плисецкая. Концерт был великолепный  и  особенно ей понравился оркестр и музыка, на которую танцевала Алисия Алонсо.
      Жена познакомилась со многими жёнами моих однокашников по учили-
 щу, но они были все разные по отношению к жизни и некоторые из них ве-
 ли себя  неоднозначно и одну даже пришлось отправить в Союз за недос-
 тойное поведение /она ходила несколько раз в дом свиданий, где продава-
 ла себя  за деньги, такие дома ещё сохранились на Кубе, но пользовались
 они дурной репутацией/. Многие женщины осуждали её, но  она  никого  не
 слушала и  поплатилась. После  возвращения  её  мужа в СССР они разве-
 лись. Ходила туда не только она, но и другие, но будучи  предупреждённы-
 ми, прекратили эти посещения. Конечно, жёнам было трудно, однообразие буден, отсутствие работы, жара, бассейн, вечерние прогулки в обществе таких же одиноких, для слабовольных были большим испытанием на верность. Многие из них, чтобы заполнить время свободное от забот о детях, ходили  в посольскую библиотеку на 12-ю улицу и запоем читали книги, лёжа на ле-
 жаках у бассейна. Жена познакомилась и с женщинами из Болгарии, которые
 работали преподавателями  в институте имени братьев Паис и именно они
 договорились, чтобы пригласить жену поработать в институте имени Горь-
 кого на курсах подготовки по русскому языку кубинских студентов, соби-
 рающихся учиться в СССР. Жена заключила контракт через посольство, но с
 условием, что 50  процентов  от  заработка она будет отдавать в пользу
 посольства СССР, а это было примерно  около  180  песо. Сумма  довольно
 приличная по  тем деньгам, которые мы получали за свою работу. Мне пла-
 тили только 136 песо, так что жена смогла нанять сиделку из своих зна-
 комых за  50  песо в месяц. Это была жена офицера из радидальномерного
 отряда Бориса Бутова. У них детей не было и она жила одна в номере не-
 далеко от нас. Мы очень подружились с ними и долго поддерживали с ними
 контакт до определённых событий в СССР. Они служили в Баку в гидрогра-
 фии, а Борис  был  офицером  на радионавигационной системе. Жена только
 начинала работать. Перед этим сын наш чуть не утонул в бассейне, но его
 спас молодой  негр, который увидел, как он пошёл ко дну. Жена плохо пла-
 вала и не могла его научить, и только мои уроки дали положительный ре-
 зультат и  вскоре он залихватски орал: "Пап, смотри, как я ныряю!" и разбежавшись по пружинящей доске, летел в воду то головой, то  ногами, то
 спиной или животом. К концу отъезда из Гаваны он прекрасно держался на
 воде и хорошо плавал, что ему  очень  впоследствии  пригодилось. Вообще
 ему " везло" на  происшествия. Один раз, играя с ребятами в прятки, повис на гвозде, зацепившись подбородком. Мать чуть ли не сошла  с  ума, когда его сняли с гвоздя наши мужчины, на крики ребят о помощи.
      Всё это жена рассказывала мне и я её очень понимал, как ей трудно
 решать все  вопросы  одной не чувствуя моей поддержки, поэтому мой от-
 пуск был настоящим праздником для нас всех. Мы много гуляли по Малеко-
 ну, доходя до  отеля "Ривьера",ходили на площадь имени Хосе Марти, где
 она присутствовала на митинге, посвящённому празднику 26 июля - нацио-
 нальному празднику революционной Кубы, много фотографировались, были окенариуме и смотрели на океанских рыб, черепах, акул, дельфинов  и  растительность морского дна с ракушками и кораллами. Сын с восторгом на всё смотрел, а жена ужасалась и боялась, как бы эта вода не  пробила  прозрачные стены  и не утопила бы её. Мне, конечно, всё это было знакомо, и я многое видел, находясь в море: и акул, и черепах, и лангустов в  сетях  и вершах, и крабов, баракуд  и  прочих громадных рыб и даже приходилось в море ловить морского окуня, которого мы покупали у себя в Союзе  красноватого цвета, если кто помнит. Сейчас его почему-то нет.
      Ездили мы и на пляж отдыхать, хотя уже была осень. Я отоспался, от-
 дохнул, отьелся, а жена усиленно меня подкармливала красной и чёрной ик-
 рой, конфетами, советским шоколадом, чаем с вареньем из чёрной смороди -   ны, сделаное в  Одоеве, что мне доставляло необыкновенное удовольствие, как будто побывал дома. А из дома нам шли письма с пожеланиями  не  рисковать и  беречь  себя. Я старался по возможности держать своего теперь одинокого отца в курсе всех дел, насколько  это  было  возможно  и  не раскрывало определённых секретов. Мне стало известно, что я должен идти в отпуск в январе и меня отпускают в Союз. Об этом я узнал, когда  прибыл после отдыха в отряд. Виктор Иванович Чертков сказал мне об этом и
кроме того сообщил об обещании командования в  Москве  присвоить  нам всем очередные воинские звания досрочно, если мы выполним поставленную
задачу перед экспедицией.
      Густаво Пласер и Саша Петров тоже отдохнули и мы на своем УАЗ-69
 отправились в Нуэвитас. Туда только недавно перешли мои катера. Мы заг-
 рузились материалами и рано утром выехали, попрощавшись со своми доро-
 гими жёнами и детьми.

                29.НУЭВИТАС И ДРУГИЕ ПОРТЫ.

      Наш УАЗик быстро бежал по прекрасной дороге в  сторону  Матанза-
 са. Было ещё  прохладно, и мы просто наслаждались поездкой и ароматами
 утреннего свежего воздуха. В голове уж были планы работы и  выстраива-
 лись в  свою  очерёдность  необходимые мероприятия. Катера, как мы зна-
 ли, только несколько дней назад пришли в порт, потому что у нас  неожи-
 данно на отдыхе скончался от сердечного приступа мичман Волков, коман-
 дир моего катера. Я его очень уважал и работать с ним было очень прият -  но. Он был спокоен, никогда ни на кого не кричал, делая свою работу очень грамотно. На Кубе он был один. Его семья осталась в Мурманске и по  семейным обстоятельствам  не  смогла  прилететь  вместе с ним. Был назначен другой мичман и он уехал принимать катер. Вместе с ним уехал  и  новый старший механик  Иван  Забудько, с которым я отработал впоследствии до самого конца морских работ. Он был женат и у него было двое детей: Стелла и  Алик. Это был очень грамотный механик и очень ценился в экспедиции, так что мне очень повезло. В Нуэвитас мы приехали глубоким вечером и долго  искали стоянку катера и наконец нашли его у маленького затерявшегося пирса, воткнувшегося почти в большой двухэтажный  деревянный дом старинной постройки. Он был с большим широким открытым балконом на втором этаже, где спали офицеры и мичмана. Там же  я  устроил  и  свой"  кабинет". Густаво на  другой день принялся мне помогать, а Саша Бакеров пошёл на катере делать рекогносцировку и осмотр  акватории. Катер  находился в процессе передачи и приёмки. Механики осматривали главный двигатель после удара в пирс в порту Карденас. Осмотрели поёла, танки, трюма, форпик и  ахтерпик, но  всё  оказалось  в порядке. Течи нигде не было, вспомогачи работали прекрасно, и они занимались ЗиПом и  документа-
 цией. Новый командир перед обедом пришёл и доложил мне, что продукты на
 катере закончились. Остались только фрукты, головка  сыра  и  несколько
 банок свиной  тушёнки "великая  китайская  стена". Я  сказал, что завтра
 должна выйти из Гаваны машина Маз с продовольствием, а  вот  с  хлебом
 будет труднее, нужно  вскрыть  НЗ  с сухарями. Кое как мы пережили этот
 день, и ждали машину  с  продуктами, но  её  не  было. Прошёл  ещё  один
 день, матросы голодали, да и нам приходилось несладко. Я вышел на балкон
 и опершись на него стал смотреть в сторону бухты и думать  о  том, как
 накормить ребят. Взгляд  мой  упал  под  балкон, где плескались волны о
 фундамент дома. Было мелко и через прозрачную воду видно  было  хорошо
 дно и  рыба  плавающая там и которой было очень много. У меня родилась
 мысль: надо наловить рыбы, но чем и на что? На катере была леска и крюч-
 ки, осталось найти   удочку. Помог  Густаво - принёс  бамбуковую  палку. Я быстро соорудил удочку и испробовал. А на что  ловить. Решили  попробы-
 вать ловить  на  сыр. Только  забросил  и сразу же поклёвка и огромный
 морской карась оказался на крючке. Рыбалка пошла во всю. Вскоре на кам-
 бузе запахло  жареной рыбой. Масла было много кокосового. Густаво надел
 форму и ушёл в город. Вскоре подошла машина с Густаво, который вынес из
 неё мешок  с  хлебом. Оказалось он сходил к главе города и рассказал о
 нашем бедственном положении. Тот тут же дал команду  выдать  нам  хле-
 ба. Первый раз  за неделю ребята наелись от души, а машины с продуктами
 не было. Оказалось, что она заблудилась и сломалась, и её  долго  искали
 по всем дорогам и только через 10 дней она подошла к нам. Мы уже рабо-
 тали в море. Рыбалка выручила нас и ухой и жареной рыбой.
      Бухта Нуэвитас  была  очень большой и суда стояли на рейде прямо
 бухте. Она, как и многие кубинские бухты имела очень узкий вход с силь-
 ным приливо-отливным течением. В этой бухте были и мелкие северные бе-
 рега, где базировались огромные стаи розовых фламинго и  когда  мы  на
 галсе подходили  к ним, огромное розовое облако поднималось над водой и
 вытянув свои длинные ноги, и полетав несколько кругов, садились на своё
 место и важно занимались своим делом или опять стояли на одной ноге и
 дремали. Это была только одна такая бухта, где я видел фламинго в таком
 большом количестве.
      В этой же бухте находилась и большая бригада рыбаков, которая ве-
 ла промысел морских черепах и я видел, как они, придя с  моря, выгружали
 свой улов на пирс, связав лапы черепах, при помощи лебёдки. Черепахи бы-
 ли просто громадные и были весом до 300 килограмм. Мясо черепах шло  в
 пищу, а панцири  их  шли  на изготовление всяких поделок: пуговиц, греб-
 ней, шкатулок и многого другого и продавались за рубеж. Здесь же, как  и
 в Карденасе  ловили лангустов при помощи специальных ловушек на подо-
 бие наших верш. Их туда набивалось очень много  и  эти  существа, такие
 грациозные в воде, копошились со своими длинными ногами на дне рыбацких
 лодок. Нам часто их предлагали и экипаж катера  наслаждался  необыкно-
 венным вкусом  свежесваренных хвостов лангустов, которые иногда весили
 до полукилограмма.
      В порт  часто заходили наши танкера их Новороссийска и загружали
 патоку и потом везли её в Союз на переработку для изготовления  саха-
 ра. Мы часто  заходили к ним в гости, отдавая фрукты за чёрный хлеб, се-
 лёдку и кислую капусту. Таких продуктов у кубинцев не было и мы  стра-
 дая по  своей  еде, готовы  были отдать за это всё, что угодно. Когда мы
 всё это приносили на катер, то был настоящий праздник, варилась картош-
 ка в  мундире и под селёдочку и чёрный хлеб мы вспоминали о далёкой и
 милой Родине, по которой очень все скучали, ведь скоро, как целый год мы
 были оторваны от неё.
      Работа шла интенсивно по накатанной схеме. Ранний подьём, поготов-
 ка катера, завтрак очень плотный, так как уходили на целый день, выход в
 море и работа пока была хорошая погода, приход в базу к вечеру, плотный
 ужин и  работа  с  наработанным материалом, которого иногда было очень
 много. Бывали иногда штормовые дни и тогда мы обрабатывали свой  мате-
 риал, готовили к  сдаче  то, что можно было уже укладывать к отправке в
 Гавану. Мы сдавали только полностью готовый материал, а его было  очень
 много, особенно сложен был формуляр планшета, где давалось полное обос-
 нование промера с геодезией и частью топографии, так как за  нами  уже
 шли топографы и снимали береговую обстановку на наши планшеты. Пока мы
 их на много опережали, и это было правильно. Шла осень, время штормов  и
 мощных циклонов, но всё равно мы со своей работой укладывались в уста-
 новленное время и мы шли буквально по следам геодезистов и это тоже
 был плюс, так как местное население иногда разбирало установленные зна-
 ки, пирамиды, вехи. Это было неприятно, так как приходилось искать места
 установки и восстанавливать, а это уже дополнительная работа, но таких
 случаев у нас было мало.
      Был у нас и смешной и почти трагический случай, когда один из уг-
 ломерщиков, измеряя угол, потерял равновесие, но  успел  его измерить и,
 когда катер  воткнулся  в  берег, он  вылетел за борт и упал на острые
 камни, на которых правда было много морской травы после прилива, но всё
 равно он сильно ударился. Самое интересное то, что когда он поднялся на
 борт, то первое, что он сказал, это отсчёт по алидаде секстана и то, что
 секстан не пострадал. Мы хохотали от души и говорили, что он угломерщик
 высочайшей квалификации, раз может измерять углы на лету. Спина у  него
 побаливала, но к  концу дня всё прошло и мы долго вспоминали этот слу-
 чай, подсмеиваясь над ним. Вообще я хотел бы сказать о  матросах, кото-
 рые работали  с нами. Это были ребята не то что отобранные разными ко-
 миссиями, а абсолютно ответственные за свои обязанности военнослужащие
 срочной службы  и я часто замечал, что при нахождении их в экстремаль-
 ной обстановке они совершенно преображались и дело, пристиж страны для
 них становились  прежде  всего,  и иногда они также как и мы недосыпа-
 ли, работали так, что просить их не надо было ни о чём. Я считаю, что ребята, которые попали под моё командование были самыми замечательными и
 только благодаря им, наша группа так успешно работала и никогда  я  не
 слышал о  том, что  они  устали и что надо отдохнуть, а когда некоторым
 пришла пора демобилизации, никто из них не изъявил желания уехать  до-
 мой, хотя тяжелейшая служба из них выжала всё, но они понимали, что луч-
 ше их никто не сможет сделать их  работу  на  этом  этапе. Им  платили
 очень мало  за  работу  и откровенно говоря, этот вопрос был не проду-
 ман, но всё равно они смогли немного заработать и отвезти своим родным
 хорошие подарки  и  купить себе многое, чего тогда невозможно было ку-
 пить в обыкновенных магазинах, но это они заслужили  своей  самоотвер-
 женной работой.
      Заканчивался октябрь, и мы успешно закончили работы в порту  Нуэ-
 витас. Я подбивал  последние документы, Саша Бакеров свои, а Саша Петров
 свои. Густаво изо всех сил помогал нам, но вскоре его отозвали для  ра-
 боты с  группой  составителей  лоции  и то, что он у нас почерпнул ему
 очень пригодилось. Мы опять остались втроём на двух катерах. Я отпустил
 Сашу Бакерова  на  отдых  в Гавану и с отчётом о проделанной работе, а
 сам с катерами перешёл в бухту Манати. Это была небольшая бухта с при-
 чалом, к которому  подходил трубопровод с патокой и на танкера грузили
 патоку прямо с пирса. В это время там стоял танкер "Красный Кремль" при-
 мерно около 12 тысяч тонн водоизмещения. Танкер был уже старый, но исп-
 равно ходил на Кубу с нефтью, а обратно с  патокой. Мы  пришвартовались
 рядом с ним. Я познакомился с капитаном танкера и он попросил меня от-
 везти его командный состав на пустынный берег моря половить и собрать
 ракушек, которых там было очень много. Я дал маленький катер, на котором
 со старшим помощником капитана шли механики, боцман и помошники  капи-
 тана - штурмана. Старшим я  назначил  Сашу Петрова, а сам начал работу по подготовке к промеру. Они ушли утром, а пришли в конце дня  и  я  начал уже немного беспокоиться. Все вернулись, но всё равно чуть не случилось ЧП. Старпом с танкера решил поплавать с маской у рифов. Погода была отличная, накат был небольшой и около небольшой группы кораллов он нос к носу встретился с громадной песчаной акулой, как он говорил  не  менее 3-4 метров, которая стояла спокойно и не собиралась нападать, но он испугался до такой степени, что не знал, как поступить. В нём  всё  замерло. Так они  стояли  не  двигаясь  довольно долго, пока акула лениво не развернулась и уплыла на глубину. Старпом тоже не дремал и во всю силу
 заработал ластами  и помчался к берегу и только когда воткнулся в пе-
 сок поднялся и буквально рухнул на землю от нервного срыва. Больше он в
 море не  пошёл  искать  ракушки, а собирал их на берегу. Ракушек ребята
 набрали много. Я надеюсь, что хватило на весь экипаж и  даже  больше. За
 это капитан  нам  устроил ужин, дали нам чёрного хлеба, селёдки, капусты
 солёной, а мы им ещё несколько мешков лимонов, апельсинов, мандаринов  и
 бананов, которых у  нас скопилось в трюме более чем достаточно. На дру-
 гой день они уходили в порт Ильечёвск. Мы тепло попрощались с  ними  и
 пожелали счастливого  пути. Было  очень  приятно  поговорить  с нашими
 людьми, которые только недавно пришли из Союза, а мы уже год не  видели
 его.
      На другой день мы стали готовить планшеты, строить сетки, готовить
 технику к  работе, которой  нужен был профосмотр, и кое-где замена час-
 тей. Я не стал ждать Сашу Бакерова, и начал работу  один, тем  более, что масштаб был приемлем. Мне пришлось быть и секстанщиком, и записатором, и на прокладке, и командовать катером на галсе. Было трудно, но,как я  уже говорил выше, матросы были на высоте, а старшина катера работал на руле сам и управлялся прекрасно, понимая команды с  полуслова.Работа  двигалась хорошо, погода  была прекрасная и вскоре через две недели приехал Саша Бакеров и привёз отдохнувших  матросов, почту  и  новости. Новости были неутешительные. Только  наша  группа шла и опережала график, а вот на юге погода не давала работать и ребята большей  частью  простаивали. Работать на  большой волне было нельзя, так как запись глубины была неровная и не принималась к обработке. Использовать большие катера там из-за малых глубин было нельзя. Руководство экспедицией переживало это очень остро и поэтому просило нас  ускорить  работу, чтобы  показатели работы были  более  или менее  удовлетворительные. У меня уже было сделано более половины планшета, и с приездом Саши работа пошла  более  интенсивно, так как  он начал мне помогать обрабатывать эхограммы, разбивать их, снимать глубины, исправлять их за уровень моря  и  так  далее. Когда его не было, мне приходилось спать не более 4-х часов в сутки, но крепкий кофе и желание поскорее всё сделать, помогали мне. Ровно через  четыре недели  мы закончили промер и перешли в порт Хибара. Это было недалеко, и к вечеру на следующий день мы уже начали его обживать.                Была середина   ноября. На  Хибару  был  только  один  планшет  и
 мы, построив сетки лучей для определения места, начали там работу. Вскоре к нам  пришла  большая машина с продуктами и приказанием, мне убыть на отдых и сдачу материалов по Манати. Саша остался за  меня, а  я  срочно уехал. Отдыхать  мне  не дали много, потому что я должен был убывать перед Новым годом в отпуск. Мне поставили  задачу: сделать  Хибару  и Пуэрто – Падре, и тогда моя группа возвращается на отдых в Гавану в полном составе, так как катерам нужен промежуточный ремонт не менее месяца и моряки должны очистить днище катера от ракушек в доке. Работы было много и я буквально через неделю, сдав материал в отдел камеральной обработки, вместе со Смолиным убыли к месту работ.
      Саша Бакеров много сделал за это время, а когда  мы  появились, то
 работа буквально закипела и вскоре мы закончив здесь работу перешли в
 бухту Пуэрто - Падрэ. К концу декабря мы закончили и  здесь  работу. План поставленный нам начальством экспедиции был выполнен во время, чем вытянули неудачи на юге, но это только казалось. Там всё равно  ещё  было
 много работы. Я сдал материал и начал оформляться в отпуск. Билет был у
меня на руках, но надо было принять решение, как быть с женой и сыном.

                30.ОТПУСК.

      Мы решили так: еду я один, а жена и сын остаются, так как она рабо-
 тала в институте, сын был присмотрен, и ехать им в холод зимой было не-
 безопасно. Я скрепя сердце согласился на это. Тяжело оставлять  их  од-
 них, да так далеко. Когда  я несколько месяцев не был дома, но я то был
 недалеко, а здесь...Мне надавали всяких поручений, письма для  Главного
 штаба с докладами и просьбами, передачами и подарками для разных клер-
 ков, которые будут меня встречать в аэропорту Шереметьево-2.
      28 декабря я вылетел в Москву в 14.00 с аэропорта Хосе Марти. Та-
 можню я прошёл нормально, и через сутки почти в 10.00 29 декабря  при-
 летел в  Москву, которая  встретила  меня  лёгким  морозцом, и весёлыми
 встречающими, ждущими меня около таможни. Я всё прошёл, всё что надо пе-
 редал встречающим  и на предоставленном автобусе от Министерства Обо-
 роны меня привезли в гостиницу на Ленинских горах Министерства Оборо-
 ны. Там мне был забронирован номер и после обеда я уехал на Козловский
 переулок в Главный штаб ВМФ. Там мне был заказан уже  пропуск. Встретил
 меня тот же капитан 1 ранга Заболотнов, которому я передал документы, а
 он проводил меня в финансовую часть, где мне выдали моё  денежное  со-
 держание за 14 месяцев, что составило около 2-х с половиной тысяч руб-
 лей. Эти деньги мне были очень нужны, так как у меня было только 30 руб-
 лей, что разрешили  нам  провезти  с собой на Кубу. Мы потом обговорили
 мой отпуск, я получил проездные документы, и договорились о времени мо-
 его прибытия  в  Москву для отправки обратно. Договорились на 26 янва-
 ря. Итак, я все дела закончил  и  отправился  в  гостиницу. Нужно  было
 отоспаться, а завтра  побегать по Москве, чтобы купить подарки и то, что
 заказала мне жена и сын и вечером уехать домой. Однако всё не  удалось
 сделать и  я  уехал  только  31 января рано утром и после обеда, нако-
 нец-то, обнял своего отца, который давно уже ждал  меня. Он  только  что
 отметил свои 58 лет. Немного осунулся, постарел, но был бодр, много курил, правда, и очень интересовался моей работой. Вечером меня с ним  пригласили соседи  на  встречу Нового года и мы очень хорошо с ним отдохнули. Начался 1972-й год. Я пожил у него недельку и затем уехал к родителям жены. Они тоже ждали меня с нетерпеньем. Я раздал подарки, как и отцу, потом было много разговоров о том, о сём. Я оставил часть  денег  на книжке, так как  возить их было с собой ни к чему, а жене бы они пригодились бы, если она вернётся раньше. Я побыл у них 10 дней и снова  уехал к  отцу. Там  пришлось  выступать в школе и рассказывать о Кубе по
 просьбе учителей, тем более, что отец работал в это  время  инспектором
 районо. Отпуск пролетел  очень быстро и я уже 24 января был в Москве в
 той же гостинице, где меня уже знали и тут же поселили в мой  же  но-
 мер. Мне пришлось  сделать  несколько звонков по Москве, зайти к родной
 тёте, посетить семью друга переводчика и передать  им  посылку, обегать
 магазины "Берёзка" и купить  кое-что  жене  из нарядов, так как у неё за
 год частично поизносилось или сильно надоело. 28 января я позвонил За-
 болотному и  он  сказал, что  билет мне заказан и что я должен ехать в
 агенство Аэрофлота на Фрунзенской набережной и получить его. Там мне скажут, когда вылет  и  просил заехать к нему забрать передачу в Гавану
 для моего командования, а также для командира учебной  дивизии, которая
 стояла в  местечке  Касабланка  в Гаване. Всё я это сделал и 28 января
 вылетел из Шереметьева-2 в Гавану по тому же маршруту. 29 января я уже
 обнимал свою  жену  и  сына, которые очень рады были моему возвращению
 в целости и сохранности, да и они были здоровы. Меня на аэродроме встре-
 чали наши начальники и я быстро добрался до отеля. О работе не говори-
 ли, больше расспрашивали о Москве, знакомых и новостях в Главном штабе.
      Моей семье в отеле дали другие два номера: один для сына, а другой для нас, которые соединялись между собой без  выхода  в  коридор. Это  было очень хорошо, так  как отдохнуть мне днём редко удавалось, так как сын постоянно донимал меня вопросами, да и жене необходимо было готовиться к занятиям в институте. Отоспавшись, на другой день я приехал в институт и доложил о прибытии. Командир отряда сказал, что я  прибыл  вовремя и очень нужен, но не сказал для чего.

                31.ПРЕЗЕНТАЦИЯ КАРТЫ НА МАРИЕЛЬ.
 
      В отряде  почти  никого  не  было. Все находились в поле на рабо-
 тах, хотя погода не радовала, но эта зима была намного теплее и в  саду
 отеля вовсю  цвели  цветы и пели чёрные дрозды. Я узнал обстановку и
 план работ своей группы, которая находилась в Гаване. Большой катер был
 отдокован, главный двигатель и "вспомогачи"  отремонтированы, маленький
 катер тоже прошёл ремонт и группа готовилась к продолжению  работ  на
 востоке острова. До конца мая мы должны были в основном закончить пор-
 ты и бухты, но план был настолько грандиозен по объёму работ и  расчё-
 тов, что это  было маловероятно, а помочь группе было уже нечем. Все ос-
 тальные группы засели в заливе Батабано и острове Пинос, где почти  не
 было геодезии  и необходимо было использовать радиотехнические средс-
 тва, и вот здесь должен был включиться в работу  наш  радиотехнический
 отряд, которым командовал  капитан 2 ранга Подорожняк Николай Николае-
 вич с Северного Флота. Ему надо было развернуть  РНС "Координатор", сос-
 тоящую из  трёх  береговых  станций  и  установить фазометры на кате-
 рах, всё привязать и проверить на точность определения места, а на  это
 тоже нужно было время.
      Я получил материал, планшеты, список координат на порты  и  порто-
 пункты, расходный материал, термографическую  бумагу для эхолотов, полу-
 чили топливо, продукты, обеспечение и прочие вопросы, а также  документы
 по связи, так  как работать теперь приходилось слишком далеко от Гава-
 ны. День был напряжён до крайности и я  уже  чувствовал  себя  так, как
 будто я никуда и не уезжал. После послеобеденного кофе меня вызвал ко-
 мандир отряда и сказал, улыбаясь: "Завтра  будет  торжество, посвящённое
 первому результату работы нашей экспедиции. Пришла карта из Ленинграда
 с картфабрики на Мариель, а её делали вы и ваши товарищи  из  портовой
 группы. Показ карты  будет делать начальник экспедиции для руководства
 Республики Куба. Ты тоже приглашён. Будет Фидель Кастро, Рауль Кастро  и
 начальник института  Куэрво  Роман  с товарищами. Хочешь посмотреть на
 карту?" У меня руки задрожали и я только замотал головой. Ещё бы не хо-
 теть! Он достал из сейфа карту и я сразу увидел все мои галсы и все те
 глубины, которые делал мой катер и которые обрабатывал я. Карта получи-
 лась очень  хорошая, подробная  и смотрелась замечательно. Приятно было
 видеть результат своего труда, да ещё одним из первых. " Презентация бу-
 дет происходить в конференц - зале института в 10.00 завтра ", -продолжил Виктор Иванович Чертков.
      На другой  день весь состав экспедиции, находящийся в Гаване, при-
 был в институт. В 9.40 мы все ждали  распоряжения  собраться, но  такой
 команды не последовало, а просто командир отряда взял своих заместите-
 лей и меня и мы отправились к начальнику экспедиции. Он нас ждал и все
 мы, его замы  и он отправились к начальнику института. Нас там уже жда-
 ли, но руководства Республики ещё не было. Мы расселись вокруг длинного
 стола, на котором стояли вазы с фруктами, стояла вода, лёд, бутылки с ромом. Ровно в 10.00 открылась дверь и в комнату быстрым шагом вошёл Фи-
 дель Кастро  в  сопровождении первых лиц государства и сел на предло-
 женное ему начальником института место. Все были в военной форме и  со
 знаками различия. Мы были в форме сотрудников института. Начальник инс-
 титута начал совещание, и представил слово начальнику  экспедиции. Сер-
 гей Ильич, немного волнуясь начал доклад и положил перед Фиделем новую
 карту. Моё сердце сжалось. Переводчик чётко переводил слова доклада и в
 котором упоминались  фамилии  наших офицеров, в том числе и мою. Фидель
 Кастро попросил их показать. Мы встали. Он подошёл к каждому, пожал руки
 и сказал: "Mucho grasia, mucho grasia!!!"/ Большое спасибо/. Потом выступил начальник института и рассказал о работе  нашей  экспедиции  и  о том, что на  подходе  карты на порт Гавану, Кабаньяс, Онда, то есть в основном на нашу работу. После доклада Куэрво, выступил Рауль  Кастро, как министр обороны, и  рассказал  о  значении  этих  карт и о том, что они очень нужны боевому составу флота и судам, как торговым, так и  рыболовецким. Карта вышла  на  испанском  языке и они с удовольствием читали названия знакомых местностей и ориентиров. После всех докладов  выступил Фидель  Кастро  и  предложил тост за кубинско - советскую дружбу. Мы все встали и всем нам разнесли бокалы с ромом и он к каждому  подошёл и чокнулся. После этого он всех поблагодарил за работу и пожелал успеха. Потом тост предложил Рауль Кастро за военно-морское сотрудничество и пожелал  институту  перенимать опыт работы экспедиции, пока мы здесь работаем и обещал оказывать ещё больше помощи в нашей  работе. Презентация прошла  очень  хорошо, но  так  как  наша работа была закрыта, то пресса на встречу не допустилась, и не делались никакие фотографии. Вообще с   самого  начала  работы  экспедиции, кубинские  власти  делали всё, чтобы как можно меньше людей с нами общалось, а за общение  принимались к  кубинцам  очень жёсткие меры, особенно это касалось женщин и девушек. С нами всегда были представители их контрразведки и наши  работники госбезопасности. Опека  и помогала и иногда была просто навязчива, но мы понимали и не обращали на это внимание, да и  особенно  некогда было  на это реагировать. Однако с работниками, прикреплёнными к нам, у нас сложились очень тёплые и дружеские отношения. Они всеми  силами помогали  нам, а  мы старались научить их всему, что знали сами, но знаний им, конечно, не хватало. Мы знали, что в училище имени  Фрунзе, где я учился, проходят обучение кубинские курсанты и вскоре они должны были прибыть на практику.
      Начальник экспедиции остался очень довольным работой нашей груп-
 пы и на следующий день встретился со мной и командиром отряда. Я  дол-
 жен был  убыть  на  работу  и уже довольно далеко, что налагало особые
 трудности для нас и для руководства экспедиции, тем более, что по  объ-
 ёмам мы  уже  сильно отставали. При разговоре было высказано пожелание
 ускорить работу особенно нашей группой, как наиболее  производительной
 и представляющей наиболее достоверный материал. Нам оставалось сделать
 ещё очень много. Геодезическая опора была готова, базы для работы  уст-
 раивались, но основной  принцип  оставался  всё  тот же - базирование на
 большом катере.

                32.ПЕРЕХОД НА ВОСТОК КУБЫ.БУХТА БАНЕС.

      В начале февраля 1972 года в 10 утра мы вышли из Гаваны, ведя  на
 буксире мой  ГПБ-11. Весь состав группы был на большом катере. Мимо нас
 с левого борта проплыли  здание  института  и  его  причал, потянулась
 длинная набережная и ,наконец, мы вышли в открытое море. В дымке утрен-
 него ещё прохладного воздуха виднелись  башни  нашего  отеля  "Нацио-
 наль", где оставались  надолго одни жена и сын и где оставались жёны и
 дети нашей всей группы. На душе было тяжело. Справа остался маяк Моро и
 мы пройдя ещё немного легли на курс 90 градусов. Гавана постепенно та-
 яла из вида и наконец пропала совсем. Справа тянулся знакомый  уже  по
 прежним переходам возвышенный с группами пальм берег, а вдалеке видне-
 лись невысокие горы. Переход в бухту Банес должен был быть  более  су-
 ток. Именно туда  мы  шли  на работу. Бухта по картам была небольшая, но
 находившаяся уже в предгорьях  гор  Сьера - Маэстро  и  имела  довольно
 сложный рельеф, а  формой напоминала ровный круг. Наша база была приго-
 товлена для нас в северной части бухты  в  небольшом  рыбацком  селе-
 нии, которое имело неплохой причал с водой и электроэнергией.
      Поход шёл нормально. Погода  была  прекрасная. Форштевень  ГПБ-479
 резал воду на две части и из бурунов вылетали летающие рыбки и далеко
 уносились от катера по курсу и вновь взлетали и падали. Попадались не-
 большие скопления желтовато - зеленоватых водорослей, на которых скрыва-
 лись целые колонии небольших крабиков. Мы пообедали на верхней  палубе
 под тентом. Было прохладно от движения встречного воздуха при движении
 катера, а шли мы со скоростью около 11-ти узлов/20 км/час/. К вечеру мы
 подошли к  архипелагу  Сабана  и вдруг командир катера позвал меня на
 мостик. Я поднялся и он доложил мне, что впереди по курсу и на траверзе
 находятся два  американских  фрегата/боевые корабли класса эсминцев/ и
 они подают сигналы нам подойти к ним, иначе они  будут  принимать  ме-
 ры. Что будем  делать? Мы  стали смотреть на наши навигационные карты и
 думать, а думать было о чём. У нас на катере было много секретных мате-
 риалов и  не  было оружия. Сопротивляться им мы не могли. Наша охрана в
 этот момент ехала на машинах в базу с грузом  и  продовольствием  для
 кубинцев. Идти к  ним  мы  не имели права. Связь на УКВ с базой уже от-
 сутствовала, а сеанс связи с нами на КВ  не  подошёл. Оставался  только
 один выход: уходить  от них на скорости или уходить в архипелаг, но это
 было опасно, так как крупных карт на этот район у нас  не  было. Кольцо
 сжималось! Наш курс был уже в это время 120 градусов и тогда я скоман-
 довал ложиться на курс 180 градусов и понеслись к берегу. Мы увидели
 буруны коралловых  рифов, которые  в этих местах были почти сплошные и
 стали искать зрительно проход между ними. Мы уже имели некоторый  опыт
 в этом и найдя малый бурун подошли к нему, резко сбросив скорость, и на
 приливной волне перемахнули через риф  так, что  не  коснулись  винтом
 грунта. Катер оказались в не большой  уютной с глубиной до 5-ти метров лагуне с прекрасным песчаным дном, и зайдя за небольшой остров, стали на
 якорь. С высоты  мачты мы следили за фрегатами. Они не рискнули идти за
 нами, так как имели осадку не менее 6-ти  метров, а  высаживать  десант
 для них  было  опасно, так  как  не знали наших возможностей. Наш катер
 имел осадку полтора метра. Это нас и спасло. В этот вечер нам  пришлось
 здесь и  остаться  на  ночь, доложить  о случившемся. Наше решение было
 одобрено.
      На другой  день  рано  утром  мы вышли опять в море и продолжили
 путь уже без происшествий. Фрегатов нигде не было. Поздним вечером того
 же дня  мы вошли в бухту Банес, обогнув скалистый весь в белых бурунах
 от океанского наката мыс.
      На причале  нас  уже  ждали наши кубинские друзья, которые только
 недавно приехали на новую базу. Это был довольно приличный дом, ухожен-
 ный и  уютный  с  прекрасными насаждениями и дорожками из красноватых
 плит. В доме была вода, электричество  и  небольшой  бассейн, просторные
 спальные помещения и комнаты для работы. Всё располагало к хорошей ра-
 боте, чем мы и занялись немедленно. При заходе осмотрели  бухту, которая
 была почти  правильной круглой формы, имела к западу низкие берега, а к
 востоку высокие, особенно в месте прохода в бухту. Проход  был  узкий, с
 сильным приливоотливным  течением  и  имел длинное глубокое ответвле-
 ние, которое находилось между высоких обрывистых берегов, заросших неп-
 роходимым тропическим лесом. Работать на большом катере здесь было не-
 возможно, и было принято решение работать на  маленьком, но  для  этого
 нужно было подготовить планшет.
      На другой день я вышел в бухту и стал делать промер на  неподго-
 товленном планшете, используя протрактор. Это было трудно, но уже приоб-
 ретённый опыт позволил нормально работать. В базе Саша  Бакеров  делал
 расчёты и  по приходу вечером по расчётам мы нанесли гониометрические
 сетки и на другой день уже нормально и быстро работали. Всю бухту про-
 мерили быстро, почти  за  две  недели. Оставалось  сделать  вход в бух-
 ту, морскую часть и ответвление. По объёмам - это на два - три дня, но  оказалось намного  больше, почти  десять  дней. Сильное  течение в проходе заставило выжидать время стояния воды, а его было очень мало и во вторых мы  не смогли работать в ответвлении из-за невозможности работать
 секстанами и тогда я предложил  работать  по  аэрофотоснимкам, которые
 ещё ранее были заказаны мной. Это был первый опыт работы экспедиции по
 ним. В училище я занимался этим вопросом и поэтому  быстро  разработал
 методику и за два дня мы сделали прекрасный промер по снимкам и кото-
 рый был очень хорошо принят в отделе камеральной обработки.
      В один  из  дней мы вышли работать в открытую часть моря и стали
 делать тарирование эхолота  до  40  метров. Матрос  медленно  лебёдкой
 опускал белый  тарировочный диск, останавливаясь на нужном горизонте, а
 я смотрел, как он уменьшаясь в размерах опускался в  глубину  и  вдруг
 увидел тени, которые  проходили над диском. Это были акулы. Старшина ка-
 тера после окончания тарирования, когда диск был уже  на  борту, быстро
 нацепил на  большой  крючок  кусок  рыбы и бросил на толстой леске за
 борт и тут же почувствовал сильный рывок. На крючок  попалась  крупная
 акула около  метра  с лишним длинной. Общими усилиями мы её подняли на
 борт и опустили на палубу, где она начала сильно бить хвостом и разби-
 ла даже  маленький  деревянный трапик. Пришлось её выбросить за борт и
 мы увидели, как на неё набросились более крупные акулы и тут же разод-
 рали её на части. Нам всё-таки удалось поймать небольших акулят до 3-5
 килограмм и привезти их в базу, где кубинцы тут же их разделали и под-
 жарили. Мы все отказались, а они сьели и хвалили, но наши симпатии лежа-
 ли к другой рыбе, которую мы знали и любили. Молодых акул рыбаки ловили
 наравне с другими рыбами и они относились к промысловым. В нашей стра-
 не акулы шли всегда на муку.
      Через три  недели  мы  закончили работу и я срочно с материалами
 выехал в Гавану. Наши катера за это время должны были перебазироваться
 в самую большую бухту Нипе и стать у пирса Антилья.

             33.БУХТЫ НИПЕ, ТАНАМА, НИКАРО, МОА, ЛА - ИСАБЕЛЬ.

      Заканчивался февраль  и  начинался март. Я быстро сдал материал и
 через три дня на маршрутном автобусе выехал в Нипе. В Антилью  он  шёл
 без пересадок. Расстояние  было  почти  1000 километров и я приехал на
 базу только к вечеру следующего дня, хотя автобус шёл очень хорошо. Хо-
 чу рассказать  об  автобусном  движении на Кубе. Это очень поучительно
 для нас.
      Меня отвезли  на  автобусный вокзал в Гаване, который представлял
 собой огромное здание из стекла и бетона с большим  количеством  мест
 для посадки и громадным залом для пассажиров. Билет был мне уже взят и
 представлял совсем не наш билет, а большой длинный лист бумаги на  ко-
 тором были  указаны все названия остановок с указанием времени прибы-
 тия, времени стоянки и места приёма пищи. Питались все, кто ехал на  ав-
 тобусе, бесплатно. Еда входила  в  стоимость билета. Автобус при подходе
 на стоянку обязательно переезжал "лежачего полицейского". Это было сде-
 лано для  того, чтобы  автобус  не  смог поехать при посадке и высадки
 пассажиров. Все автобусы были снабжены кондиционером. Моё место было  у
 окна и  недалеко  от  входной двери. В автобусе находилось два водите-
 ля. Это были высокие моложавые, но не очень молодые кубинцы, а  один  из
 них был негр. Они были в чёрных костюмах и ослепительно белых рубашках
 с чёрными галстуками - бабочкой, как будто это были официанты. На голове
 у каждого  была чёрная фуражка с эмблемой Кубы. Один водитель сидел на
 водительском месте, а второй рассаживал пассажиров и отбирал у них би-
 леты, занося в  специальный бланк, где он выходит и сколько у него гру-
 за. Весь груз ставился в специальное багажное отделение. В  салон  бра-
 лись только маленькие сумочки. Мой ящик с документами и рулонами бума-
 ги тоже поставили в багажное отделение. У  водителей  находилось  нес-
 колько больших  термосов  с кофе. Мне рассказали, что водители не имеют
 право покидать автобус, а если нужно, то выходит только один. Ремонтом в
 дороге тоже  они не имеют права заниматься. Обязательно вызыается тех-
 ническая помощь. Водители вели автобус в белых перчатках. Внутри  авто-
 буса была изумительная чистота, на каждом месте, как в самолёте, был фо-
 нарик, чтобы в тёмное время можно было читать, не мешая соседям. На  ок-
 нах были мягкие зановески, чтобы можно было загородиться от солнца.
      Все водители были высокой квалификации и  очень  дорожили  своим
 местом работы. Их  указания все пассажиры выполняли обязательно.
      График движения автобуса выполнялся точно. Мои  провожающие сообщили водителям о том, что с ними едет " компаньеро совьетико» и что я еду до конца и они просят их помочь мне, если я о чём – нибудь попрошу. Нужно отдать  должное им! Они оберегали меня всю дорогу, кормили, поили кофе и даже все едущие в этом  автобусе  были  очень предупредительны и вежливы.
Я  немного знал уже язык и они очень рады были, когда я им что – нибудь говорил.
      Наш автобус вышел ровно в 10 утра. Это было начало марта. Жена заканчивала работу в институте. Была очень  довольна  работой  и  своими
 учениками. Преподавала она   в   громадном   гараже, оборудованном  под
 класс. Там были бетонные полы, отсутствовала вентиляция и только откры-
 тые окна кое - как проветривали помещение. Группа была большая, а желание изучить русский язык было такое, что иногда от напряжения даже  ребята теряли сознание и от жары, и от недостаточного питания. Звали они её "профессора" и жена всё время шутила: "Вот я и побывала хоть раз профессором в своей жизни!" Помогало ей в общении со студентами неплохое знание английского языка, который все ребята неплохо знали. Рядом с ней работала преподавателем  учительница болгарского языка, с которой жена подружилась. Она очень неплохо говорила по - русски, но  жила в совсем другом отеле, кажется в "Гаване Либре", громадный высокий отель, но условия жизни там были намного хуже, чем в нашем. Как я уже говорил, рядом с нашим  отелем был громадный отель "Фокс" и "Капри". Некоторые преподаватели жили и там. Жена должна была закончить работу в начале мая. Наши отпуска становились  всё короче и короче, а работы прибавлялось и прибавлялось. Мой сын уже прекрасно научился плавать в бассейне  отеля  и гордо кричал  мне: "Пап, смотри, как я ныряю!" и с разбегу прыгал с доски в воду. Ребят было много и они целыми днями  резвились  в  бассейне. Он подрос, вытянулся и как бы мы его не кормили, продолжал быть худым. Скорее всего от того, что очень много двигался и всё сгорало в бассейне и в беготне. Наш  автобус быстро бежал по автотрассе, а за окном мелькали знакомые пейзажи, поля с красной землёй и бесконечными одинокими пальмами и  зарослями агавы, бананов и выгонов для скота. Мы проехали Матанзас, Колон, Санта-Клару, где поужинали вермишелью на черепашьих яицах  и запили рефреской.У  меня было несколько бутербродов с сыром и я поделился с водителями. Они не отказались и напоили  меня  прекрасным  кофе, который делать они были великие мастера. В Камагуэй мы приехали утром. Позавтракали рисом с чечевицей и яичницей и напились  кофе. Дальше было ехать  уже  веселей. В Ольгин мы приехали уже после обеда. Немного постояли и в 17 часов вечера меня встречали мои ребята на машине в Антилье. За дорогу  я устал, но был рад, да и ребята тоже, которым я привёз почту, газеты, новости экспедиции и материал для  работы. На  другой день я  вышел  уже  работать в бухту. Бухта, как я уже писал, была очень большая и противоположные берега иногда скрывались в  дымке, но  работа шла интенсивно и здесь мы уже использовали и большой катер. Бухта была
очень важна, так как в южной её части находился большой пирс, куда при-
ходили наши сухогрузы за обогащённой никилевой рудой, потому что в ря-
дом находящейся тут же маленькой бухте в городе Фельтон распологался обогатительный комбинат, работающий дни и ночи.
      Работа шла в очень быстром режиме на двух катерах, но  прибрежные
участки мы  делали  только  на маленьком катере. Планшетов на этот раз
было много и мы не мешали друг другу. На большом катере сменился глав-
ный механик. Им стал, как я уже говорил выше, мичман Иван Иванович Забудько. Я уже с ним был хорошо знаком по Гаване и с  его  семьёй  тоже.
Жену звали Вера. Иван Иванович был очень хорошим специалистом и дизеля на катерах работали без сбоев.
      В середине  апреля  месяца в бухту Нипе зашёл на позицию корабль
космической связи "Владимир Комаров". Я знал, что на нём служил мой друг детства Володя Андреев, с которым мы виделись часто в Ленинграде, когда он учился в академии. Мы подошли к нему, но дежурная служба корабля на наши обращения  не  отреагировала  и наши попытки найти общий язык не имели результата, да и это было понятно, тем более, что в это  время  шли
сеансы связи  и им было не до нас. Его большие шары, где находились ра-
диоантенны были направлены на запад и восток, а корабль стоял ровно на север носом. Его  работа была долгая и мы ушли уже в бухту Танама, а он всё продолжал стоять.
      Шёл конец  апреля. Я опять с документами на бухту выехал в Гавану
 и на побывку. Мои ребята к тому времени вернулись. Всё повторилось  без
 изменений и вскоре я на автобусе прибыл в отель. Меня ждали. Я сдал ма-
 териал в отдел камеральной обработки  и  отчитался  перед  командиром
 гидрографического отряда. Моя  группа  пока  шла  по графику, но Виктор
 Иванович очень просил меня ускорить работу. Экспедиция не успевала  ко
 времени конца  контракта  выполнить  запланированные работы. Начальник
 экспедиции передал нам решение Главного Штаба ВМФ  о  присвоении  нам
 досрочно очередных  воинских  званий при условии успешного завершения
 работ. Кроме того было принято решение отправить ряд жён с детьми  до-
 мой, чтобы не  отрывать офицеров от полевых работ. В этот список попала
 и моя семья, которая должна была улететь домой 8 июня. У нас оставалось
 с ней  не более полутора месяцев, чтобы подготовить к отлёту её и сына
 и сообщить, чтобы её встретили в Москве. Буквально через три дня выехал
 снова к  месту работы, чтобы закончить работу в бухте Танама и Моа. Это
 были небольшие бухты с причалами для погрузки  сахара  сырца, так  как
 там находились и сахарные заводы. Работа была рутинная уже и привычная
 и я закончил работу где-то к 25 мая и снова выехал в Гавану, а  катера
 и база  по  приказанию передислоцировались в местечко Ла - Исабелла. Эту
 гавань мы пропустили осознанно, так как у нас не было возможности  там
 координировать промерные  работы. К этому времени в экспедиции уже за-
 работал радиодальномерный отряд, и он получил высокоточную радиосисте-
 му "Si-Fiks", которую  там  собирались  разместить. Катерам требовалось
 техобслуживание, смена масла и другие работы.
      Я прибыл  в  Гавану уже в конце 26 мая и поэтому материал сдавал
 только на следующий день. Командир отряда был доволен и поэтому  после
 доклада дал  мне  отдохнуть до 10 июня. Тем бол что моя жена одна из
 первых покидала Гавану. Она была готова к отъезду, так как её работа  в
 институте закончилась  вполне успешно. Её ребята сдали успешно экзаме-
 ны, как и у меня сдали зачёты по  практике  курсанты - кубинцы  из  ВВМУ
 имени Фрунзе, где когда-то учился я. Ребята были прекрасные, хорошо зна-
 ли русский язык и с удовольствием работали на выходах в море и  потом
 обрабатывали материал. Они отработали у меня более месяца все 10 чело-
 век. Для меня это было трудно и легко, так как работу надо было сначала
 объяснить, а потом проверить на практике. Они выполнили весь запланиро-
 ванный план практики. Были очень довольны, а один из них негр даже ска-
 зал мне, что  он  женился в Ленинграде и не собирается возвращаться на
 Кубу. Это было большое доверие, так как такое решение грозило ему суро-
 вым наказанием. Мы  вместе и ехали обратно в Гавану. Они мне помогали
 везти материал и присутствовали при сдаче. Руководство института кубин-
 ской  гидрографии  было  очень  довольно  проведённой практикой, да ещё
 именно в таком масштабе, как работа в бухтах. Ребята  обнимали  меня  и
 благодарили, а я  просил их передать поклон училищу и привет моим пре-
 подавателям, который они с честью выполнили, как мне  потом  стало  из-
 вестно.
      Я отдыхал, а жена уехала в посольство получать справки и докумен-
 ты о  том, что  она работала и преподавала по специальности/правда эти
 справки не дали никакой пользы для её стажа впоследствии/. Сын гулял с
 друзьями и  купался в бассейне последние дни. В номер вдруг мне посту-
 чали. Я открыл и в комнату вплыл огромный букет красных роз. Это учени-
 ки жены  решили  её  отблагодарить и очень расстроились, что её нет. На
 другой день они уходили на пароходе в Советский Союз. Я принял букет,
 поблагодарил их  и  оценил их знания по русскому языку. Они меня очень
 хорошо поняли и сказали, что свою любимую "профессору"они  будут  пом-
 нить всю жизнь. Мне было очень приятно это слышать.
      На другой день ко мне приехал Густаво Пласер  в  гости. Мы  очень
 хорошо посидели  и  поговорили. Он  рассказал последние новости и ска-
 зал, что после бухты Ла - Исабела он снова входит в мою  группу, так  как
 будет организована  спецгруппа  для  производства морского промера по
 радионавигационной системе, которую привезли из Союза и уже начали  её
 комплектовать. Она должна  заработать на северное побережье с июля ме-
 сяца или с августа для этой группы. Я был очень рад, так как  работа  в
 портах уже утомила и здесь будет немного полегче и уже не нужен боль-
 ше маленький катер. Время на определение места уже будет не через  ми-
 нуту, а через три-пять, так что можно даже кофе попить.
      Через несколько дней меня вызвали в институт и тех офицеров, жёны
 которых должны  были  уехать домой. Нас собрал новый замполит, а старый
 был отправлен в Союз за недостойное поведение и нарушение  режима  по
 просьбе кубинской  стороны. Замполит сказал несколько слов о состоянии
 экспедиции и сказал, что кубинская сторона для отъезжающих семей пригла-
 шает посетит  за их счёт знаменитое варьете – ресторан "Тропикана". Это
 произойдёт завтра вечером. Таких семей оказалось всего четыре. Мы  пер-
 вые из  отъезжающих посетили прекрасное представление в этом ресторане
 на темы из древнего Египта и Греции. Была прекрасная музыка, изумитель -
 ные костюмы  и артисты, а так же изысканные блюда, вина и ромы. Мы прек -
 расно отдохнули и под большим впечатлением вернулись очень усталые  и
 довольные в свой уже родной отель.
      Через два или три дня я проводил жену и  сына  на  аэродром "Хосе
 Марти" и видел как они сели в ИЛ-62 и как он, задрав резко нос, исчез в
 облаках. Я вернулся с тяжёлым сердцем в отель. Всё напоминало мне о же-
 не и  сыне, а на ужине сидел один за столом, а наши официанты всё время
 спрашивали:"Donde esposa,iha?"/где жена,сын/. Я объснял и они горестно
 качали головами, так как очень привыкли к нашим семьям и особенно к на-
 шим ребятам, которые, как и все ребята баловались и играли. Помню, как один
 раз они принесли нам на стол деликатес - жареные легушачьи лапки. Когда мы
 спросили, что это, они ответили: "Rana, rana!" Мы с женой тут  же  отказа-
 лись, а сын  съел  свою  и наши порции и попросил ещё. Они были страшно
 довольны и теперь всегда ему накладывали самые большие куски и глади-
 ли по  головке. Особенно  нравились ему куски кубинского мороженного с
 бисквитом в несколько слоёв и облитого  шоколадом. Вообще  с  питанием
 было налажено уже хорошо. Наши женщины научили поваров в ресторане жа-
 рить картошку, варить борщ и рыбную уху, делать котлеты, варить какао по-
 русски и  многие другие блюда, а так же булочки и пирожки. Это было за-
 мечательно и кубинцы тоже полюбили нашу кухню.
      Через два  дня  я уехал в Ла - Исабелу к своим ребятам, которые уже
 ждали меня и хотели работать. Ла – Изабела - небольшой портовый  городишко
 похожий на  маленький  скотоводческий посёлочек из американских филь-
 мов, вот только ковбоев там не было, но  такие  же  маленькие  рестора-
 ны, кинотеатры и громадные склады в порту для мешков с сахаром и длин-
 ная центральная улица. Сам порт был весьма крупный и в который вёл до-
 вольно извилистый и опасный фарватер, так как везде были мели и сплош-
 ные мангровые заросли. Гор не было видно и возвышенностей  тоже. Огром-
 ное количество  комаров и хихен облепляли нас, когда мы ужинали на па-
 лубе большого катера. Было очень скучно и поэтому все углубились  вра-
 боту. Капитан 2  ранга  Подорожняк Н.Н. уже развернул здесь три станции
 радиодальномерной системы и занимался её привязкой, а я  строил  планшеты  для производства промера. Вскоре  мы  вышли  в море. Система работала хоро-
 шо, приёмоиндикаторы работали устойчиво и было непривычно работать без
 секстанов. На порт  было два планшета, но один в масштабе 1:5000, а дру-
 гой 1:25000. Работы было много и мы только к началу августа  закончили
 работу и  перешли в Гавану. Здесь моя группа распалась. Появился на ка-
 тере радиометрист и специалист на приёмоиндикаторе, который работал по
 системе, но уже  гиперболической. Я  сдал  материал и готовился к новой
 большой работе. Нужно было подготовить более 30 планшетов на  северную
 часть острова, для  того, чтобы  по моим планшетам смогли работать гид-
 рографические суда, которые уже прибыли в Гавану и стояли около инсти-
 тута, ожидая начала  работы. Шёл август. Моя семья благополучно долетела
 до Москвы, хотя по дороге в самолёте произошла частичная разгерметиза-
 ция корпуса и они очень здорово замёрзли, но всё закончилось хорошо. Ро-
 дители жены, наконец-то, почти через два года, увидели свою дочь и  под-
 росшего внука. У них было чем заняться, и теперь уже им надо было ждать
 меня с Кубы.
                34.КУБИНСКИЕ  КАРНАВАЛЫ.

      Итак я снова в Гаване. В своём осиротевшем номере. Отдых не  полу-
 чался. Сидеть просто  так  не  хотелось и потому я каждый день ездил с
 ребятами в институт и готовил планшеты, а  заодно  узнавал  новости  и
 ждал писем  с  Родины. По  вечерам, когда  приезжали  из  института, я с
 друзьями гулял по Малекону и наблюдал подготовку кубинцев к  карнава-
 лу. Дело в  том, что  после сафры/уборки сахарного тростника/во всех де-
 ревнях, посёлках, мелких, средних и крупных городах проводились праздни-
 ки, которые можно  было  бы назвать по нашему, как праздники урожая. Это
 действительно были праздники и радоваться было чему, так как успехи на
 сельскохозяйственной ниве  у кубинцев были просто великолепные. В 1972
 году они произвели около 9 миллионов тонн сахара и заняли первое мес-
 то в  мире по экспорту в 36 стран. Кроме сахара Куба на основе сахар-
 ной промышленности производила ромы, ликёры, целлюлозную продукцию и да-
 же бумагу, которая на вкус была сладкой. Как я уже писал ранее, лесов на
 острове было мало и деревообработка была не  так  развита. Кроме  того
 продукция сахарного производства включала и производные для фармацев-
 тической промышленности, изготовления пивных и кормовых  дрожжей, лимон-
 ной и  уксусной  кислот, стройматериалов, пластмасс и так далее. Поэтому
 причин радоваться было много, да и сами кубинцы, как очень  эмоциональ-
 ный и  весёлый  народ, очень  любили  и  работать,  и как следует отды-
 хать. Подготовка к карнавалу начиналась сразу  же  после  проведённого
 ранее карнавала. На этой  ниве  выдумка  народа не имела границ. За несколько месяцев до начала карнавала начинались репетиции.
      Мне удалось  в  это  время, а  шёл  август, как раз время карнава-
 лов, видеть карнавал от начала до конца. Карнавал на  Кубе  можно  было
 разделить на  несколько этапов. Первый этап - это выбор местных красавиц
 в окружение первой красавицы. Их было пять. Проходили  конкурсы  красо-
 ты, соревнования по  пению  и танцам, юмору и знанию политики. Потом все
 выбранные красавицы приезжали в самый лучший отель, в самые лучшие но-
 мера, и там проходил конкурс первой красавицы - королевы карнавала. Когда
 её выбирали из шести, оставшиеся становились её "звёздочками". На карна-
 вале они находились на самой красивой "каросе"/телега по русски/, но это
 была передвижная платформа необыкновенно украшенная, на которой королева
 сидела выше всех и "управляла" карнавалом. Все её приказания в течение
 недели карнавала выполнялись неукоснительно. Королеве и её "звёздочкам"
 представлялись самые современные легковые машины с открытым верхом,
 чтобы народ мог видеть своих красавиц в прекрасных длинных платьях  и
 с коронами  принцесс  на  головах с изумительными причёсками. Машины с
 королевой карнавала и её свитой сопровождались настоящим эскортом по-
 лиции на мощнейших специальных чёрно-белых итальянских мотоциклах типа «Транзито». Каждый полицейский был одет в красный с погонами жилет и имел звание шерифа, вооружён  был двумя "кольтами" и подсумками для магазинов к ним, радиостанцией, установленной  на мотоцикле. Полицейские были все, как на подбор; высокие, стройные, очень красивые, в белых шлемах с эмблемой Кубы, блестящих до  колен  сапогах со шпорами, в зеленоватой, облегающей тело форме. На руках были белые краги, верх которых был полосатый, как палка
 ругулировщика. Это и был их "жезл", а не как у нас полосатая палка. Я ниг-
де не видел палок регулировщиков на Кубе. Даже девушки - регулировщики, которые были необыкновенной красоты и стройности, в своей зелёной форме, в
 коротеньких сапожках, в юбках, тщательно выглаженных, что не было ни од-
 ной складочки, с красивым зелёным поясом не котором был пистолет и два
 магазина к нему, не имели их. Выше была красивая рубашка с длинными ру-
 ковами, которая до локтя от кисти рук была с белыми полосками, как пало-
 чка регулировщика. На руках были ослепительно белые перчатки. На плечах
 рубашки находились погоны. Мне рассказывали, что  в  полицию  был очень
 строгий отбор из молодёжи на предприятиях. Это были неподкупные совер-
 шенно люди  и  каждый  из них был обязательно членом партии. Ещё более
 серьёзный отбор был в пограничные войска. Брали туда только доброволь-
 цев и  членов партии, которые ничем себя не замарали в мирной жизни, а
 также только таких, которые были крепкие физически, стройные. Среди  во-
 енных я  никогда  не видел пузатого офицера. Как мне объяснял мой друг
 Плассер - это позор, это балласт, это не военный. Такими же был и  Фидель, и Рауль, и представители  министерства обороны, которые работали вместе с
 нами. Такие же требования были и в войсках, а войска Кубы были прекрас-
 но укомплектованы,  и имели к тому периоду большой боевой опыт в Анго-
 ле, где защишали её суверинитет. Там в это время находилось две дивизии
 и это  было  оправдано, так как США постоянно бряцала оружием и делала
 различные провокации против острова Свободы. Мы откровенно  любовались
 ими и  сравнивали  с нашей милицией, обрюзгшей, пузатой, неглаженной и с
 грязными запыленными ботинками и иногда с грубыми  нарушениями  формы
 одежды. У кубинцев  в  этом  отношении нам нужно было поучиться, только
 вот жаль, что наших милиционеров туда не посылали  для  стажировки. Вот
 бы они  покраснели  от  стыда. Народ  очень гордился своими военными и
 полицией, и каждый желал попасть туда служить.
      Карнавал начинался  в  субботу. Уже с утра на Малеконе выстраива-
 лась колонна "карос" разной формы и разного содержания. Я  в  это  время
 очень много  фотографировал и иногда даже успевал передать фотографии
 позирующим кубинцам. Они были этому очень рады. Вообще отношение к  нам
 было самое  хорошее, каждый  считал  для себя честью поделиться с нами
 пивом, которое в период карнавала продавалось буквально на каждом  уг-
 лу. Весь Малекон наполнялся народом, с каждой "каросы" раздавалась музы-
 ка или играл свой оркестр, и иногда казалось, что каждый кубинец  музы-
 кант. Под музыку  на каждой площадке, которая медленно двигалась, танце-
 вали девушки, которые тоже прошли свой конкурс красоты и умения танце-
 вать, а вот  петь почему-то в большинстве случаев предоставлялось муж-
 чинам, что они и делали прекрасно. Шествие начиналось только тогда, ког-
 да королева  карнавала занимала место на своей "каросе". Вместе с ними
 шёл и народ танцуя и поддерживая своих артистов. В это время  в  домах
 никого не  было, даже  глубокие старики и женщины начинали танцевать и
 буквально молодели  на глазах. Движение колонн начиналось только с на-
 чалом темноты, и тогда каждая "кароса" расцвечивалась огнями и представ-
 ляла иногда  море  огня. Иногда  рядом  с "каросами" двигались кубинцы в
 маскарадных костюмах, танцую под музыку. Здесь были и колдуны, и индейцы
 в раскрашенных  перьях, и по пояс голые негры с полными стаканами пива
 на голове, которые не разливались при танце под одобрительные возгласы
 зрителей. Двигались целые костюмированные колонны, одетые под японцев, с
 мечами и женщинами - японками в кимоно и больших шляпах. Всё это двига-
 лось очень  медленно по определённому маршруту. Движение начиналось от
 нашего отеля "Националь" и направлялось по Малекону в сторону 23-й ули-
 цы /центральной/до канала  в  порт, потом  шло вдоль канала и дальше по
 определённому маршруту, где их встречало море зрителей. Обычно движение
 продолжалось до  2-3  часов ночи и так, чтобы "каросы" заняли опять ис-
 ходную позицию. Карнавал длился неделю в Гаване и  на  него  приезжало
 очень много  зрителей  и  мне  пришлось  даже сфотографировать группу
 "хиппи" из Европы, которые очень заинтересованно  участвовали  в  этих
 шествиях. При большой  бедности  населения, карнавалы  проходили  очень
 красочно и им выделялись деньги на украшение  и  оборудование "карос" и
 одежду участников. Карновал - это  счастье народа и именно в эти дни они
 наиболее чувствовали себя едиными. Карнавалы показывали по телевидению
 и там  мы впервые увидели цветные телевизоры, которых у нас ещё не бы-
 ло, а у них не было  чёрно-белых. Их  единству, веселью  и  не наигранно-
 му, непосредственности и влюблённости в свою страну и веру в свою пар-
 тию и в Фиделя, мы откровенно завидовали. Мы завидовали и тогда, когда
 Фидель произносил свои знаменитые речи по 5-6 часов непрерывно, объяс-
 няя народу политику своей партии и правительства, разжёвывая для самых
 непонятливых, и эти люди, как зачарованные, стояли или сидели на площади
 имени Хосе Марти/кубинский марксист - философ/, не уходя с неё и  иногда
 даже падая  в  обмороки. Мы  тоже были на этих выступлениях и попадали
 под действие эмоционального, живого и пламенного вождя революции Кубы.
      Тут же на площади стояли палатки скорой помощи и людям оказывали
 действенную лекарственную помощь. Кстати в этой главе я  немного  хочу
 сказать о медицине в республике. Когда мы ехали в эту командировку, на-
 ши жёны очень волновались по поводу возможных болезней  детей  и  се-
 бя. Их переживания можно было понять, так как знали, что едут в развива-
 ющуюся соцстрану и вряд ли там можно было получить  квалифицированную
 помощь, но их  опасения  оказались  напрасными: медицина на Кубе была в
 некоторых вопросах намного выше, чем наша. Здесь прекрасно  лечили  зу-
 бы, делали операции и даже гинекологические. Очень многие женщины испы-
 тали на себе их замечательное лечение и мало того они были  прекрасно
 снабжены и  иногда  наши  не видели такого оборудования в Союзе. Очень
 хорошо относились к детям не только к своим /это отдельный  вопрос/, но
 особенно к детям советских специалистов. На Кубе очень бережно относи-
 лись к детям. Их любовь к ним иногда  нас  очень  удивляла, а  особенно
 удивлял их закон, что при разводе все дети оставались при отце. Это для
 нас было как чудо, но дело в том, что разводов на Кубе  практически  не
 было. Дети были, как и у нас,  привязаны к матери и любая мать не могла
 их отдать, а отцы с детьми не могли  себя  чувствовать  свободным  для
 создания новой семьи и только героическая женщина могла взять на себя
 обязанность воспитывать чужих  детей, ожидая  своих, а  детей  в  семье
 всегда было много. Вот почему там не было разводов почти, и была только
 одна причина для развода - бездетность. Таких разводили сразу же.
      Карнавал закончился,  и  к  тому времени было всё готово к выходу
 моей группы в море. Со мной уходил в море и мой друг старший лейтенант
 Плассер Густаво.

                35.ПОСЛЕДНИЕ МЕСЯЦЫ И ДНИ НА КУБЕ.
 
      От нечего  делать  я делал по вечерам фотографии карнавала, писал
 письма и готовился к выходу в море. Выход намечался вскоре и  командир
 отряда специально  вызвал  меня  для  инструктажа, на котором мне было
 сказано, что выхожу я на долго, пока не сделаю промер всей морской час-
 ти северного  побережья  острова  для  океанского промера. Работа была
 очень большая, пройти мне надо было более 10 тысяч миль с  промером  и
 обработать не только планшеты, но и ленты фазометров.
      Начал я работу с мыса Сан - Антонио, то есть с самой западной час-
 ти острова. Работа  началась в конце августа месяца на моём 479 катере
 с той же командой и с тем же позывным "Баракуда-11". Вообще то меня  на
 Кубе знали  и  звали как "компаньеро Борис"с ударением на букве"О". Так
 обо мне предупредили все пограничные посты и дали  фотографии  нашего
 катера. Это было  нужно для того, что в эти годы на Кубу часто налетали
 катера "гусанос"/червей/, так называли кубинцев, убежавших в США.
      Для координирования моей работы была развёрнута радионавигацион-
 ная фазовая система "Координатор", которой командовал очень хорошо  мне
 знакомый по  недавней работе в бухте Ла - Исабела капитан 2 ранга Подо-
 рожняк Н.Н. Трое суток мы шли на запад от  Гаваны  мимо  знакомых  мне
 бухт, где только в прошлом году мы работали.
      Работа началась рано утром, и мы начали движение к концу всей ра-
 боты на Кубе. Работать пришлось на наших катерных эхолотах НЭЛ-5, кото-
 рые могли измерять глубину до 2000 метров, однако глубина в  некоторых
 местах была  больше, но  там  должны были мерить наши гидрографические
 суда при помощи аппаратуры ГЭЛ-1, которая меряла глубину до 10000  мет-
 ров. Я произвёл привязку системы к планшету и начали первый галс. Морс-
 кой промер отличался от прибрежного тем, что мы  работали  в  масштабе
 1:25000 или 1:50000 и своё место определяли в масштабе планшета через
 3-4 сантиметра, а это получалось через 5-6 минут и первое время мы ни-
 как не  могли  отвыкнуть  от въевшейся мгновенной работы на планшетах
 более крупного масштаба, где определялись через 1 или 2  минуты. Появи-
 лось много  свободного времени, и я его использовал сразу же для более
 тщательной прокладки, чтобы потом при стоянке не заниматься  перепрок-
 ладкой мест  определения. Теперь  уже и работать приходилось на совер-
 шенно другом эхолоте, который имел ряд диапазонов измерения глубины, но
 иногда приходилось работать на старом безотказном ПЭЛ-3, когда глубина
 была менее 200 метров, а уж потом переходить на него. Всё это сопровож-
 далось определёнными  трудностями, так  как  при переходе с эхолота на
 эхолот необходимо было определять снова место и поэтому отойти от ап-
 паратуры иногда было невозможно. Первый день был очень трудный, так как
 отрабатывалось взаимодействие всей промерной группы  и  командованием
 катера, которое безотказно должно было выполнять мои команды, а это но-
 вому командиру катера было трудно, так как  иногда  он  самостоятельно
 менял скорость  движения, боясь налететь на рифы, когда катер шёл к бе-
 регу. Иногда командир катера кричал: "Товарищ  командир, пора  отворачи-
 вать, уже обезьяны  прыгают  на  пальмах от страха!" Мы смеялись от ду-
 ши, зная какая глубина была в это время под килём, а она, учитывая очень
 прозрачную воду, была  обманчива и казалось, что вот он песок и кораллы
 и мы сейчас зацепим их винтом, который не имел  защиты, как  на  букси-
 рах. В первый  день  мы сделали очень мало. Однако этот день послужил в
 дальнейшем слаженной работе всего экипажа катера. Я уже рассказывал  о
 том, что остров  Куба находится как бы на огромном столбе, поднятом над
 дном океана и его скаты необыкновенно круты и имели ряд вдающихся в
 остров ложбин, которые также имели очень большие глубины. Глубины в ос-
 новном были от 15-20 метров до 2000 метров и дальше дно шло более по-
 лого, но иногда глубина так резко падала, что эхолот не успевал записы-
 вать её и поэтому мне пришлось  к  этому  приспособиться  и  работать
 только на  малом  ходу, на котором иногда катер плохо управлялся из-за
 волн или ветра. В это время на Кубе всегда проходили сильнейшие штормы
 и ураганы  и  часто  мы  не  могли  из-за  них  работать по нескольку
 дней, пережидая непогоду в первой попавшейся бухточке.
      Однако работать надо было более интенсивно, и от нас требовали ра-
 боту. Экспедиция начинала сварачиваться. Некоторые офицеры уже отправи-
 лись в  Союз вместе с семьями. Уже давно уехала группа, которая состав-
 ляла лоцию архипелага Куба. Стали приходить  уже  регулярно  карты  на
 порты и  бухты, где  работала  моя группа и моих друзей с южного побе-
 режья острова и мы к этому уже привыкли и презентаций по этому поводу
 уже не было. В мой район вышло Гису и ждало материал от меня, а я никак
 не мог им в этом помочь. Гису  должны  были  состыковать  мой  морской
 промер с со своим океанским. На этих судах были командирами мои друзья
 и они  терпеливо  ждали, когда  я  им  предоставлю  возможность  рабо-
 тать. Первый планшет я закончил за несколько дней, но и работы там ока-
 залось очень много, так как эти места были не очень глубокими и  галсы
 были по  несколько  километров. Однако  планшет я закончил и перешёл к
 другому, а вечером передал кальку глубин, снятую с планшета, на судно  и
 работа пошла.
      Часть сентября у нас пропала из-за ураганов и штормов и я  подо-
 шёл к  Гаване  только в октябре. Моё начальство не разрешило мне отды-
 хать, и я продолжал работать, уходя на восток, с некоторым сожалением, но
 в то  же  время  понимая, что  нужно работать. Катер дозаправили топли-
 вом, продуктами, забрали весь материал, а его накопилось несколько коро-
 бок и  мы продолжили промер. Погода мешала часто. Мне помогали мои офи-
 церы и Густаво, который очень хорошо уже освоился на катере и я допус-
 кал его иногда до управления промером, чему он был всегда рад, но пони-
 мал, что ответственность всё равно лежит на мне. Не  доходя  немного  до
 бухты Матанзас, я  вдруг  увидел по курсу катера, когда он шёл к берегу
 под углом примерно 45 градусов /курс  135  градусов/ всплески  воды  от
 упавших пуль  крупнокалиберного  пулемёта. Это стреляли пограничники с
 высокого берега. Я подумал, что мой курс ведёт к опасности  и  отвернул
 от берега и тогда очередь снова легла по курсу катера, а потом рядом с
 кормой. Я вызвал Густаво на мостик и показал на позицию пулемёта и тут
 снова легли пули перед катером и потом раздались звуки стрельбы. С пу-
 лемётного поста махали и требовали остановиться. Я прекратил промер и,
 развернув катер, направился в небольшую бухточку, рядом с постом погра-
 ничников. Войдя в неё, мы сразу же стали на якорь и к нам подошла лодка
 с пограничниками. Густаво, страшно  возмущённый, отчитал офицера, который
 высадился на наш катер и отправился с ним на берег для выяснения обс-
 тановки, почему это случилось. Вскоре он вернулся на борт с несколькими
 мешками лимонов, апельсинов, бананов, свежей рыбы и кубинскими  офицера-
 ми, которые очень хотели посмотреть на нас. Расстались мы дружески. Ока-
 залось, что они в бинокль перепутали наш флаг  с  американским, который
 очень походил  на  наш. Нас могли бы потопить, если бы они немного про-
 махнулись, хорошо, что я сразу же пошёл к ним, если бы я этого  не  сде-
 лал, то как знать...
      Заканчивался ноябрь месяц. Я уже работал в районе архипелага  Ка-
 магуэй и  подходил  к  своим знакомым местам, где совсем недавно рабо-
 тал. В один из дней, находясь на мостике, я потерял сознание и несколько
 минут лежал, упав  на  палубу. Сознание потерял от сильной боли в серд-
 це. Командир катера сразу же дал радио в экспедицию. Оттуда пришло  со-
 общение: "Работать, высылаем врача  с  ведром  лекарств." Я  и сам пони-
 мал, что в данный момент меня невозможно было  заменить. Необходим  был
 отдых, а я  уже  работал бессменно четвёртый месяц. Мы зашли через нес-
 колько дней в бухту Манати, где меня ждал наш  экспедиционный  врач. Он
 осмотрел меня, послушал, дал  рекомендации и передал просьбу начальника
 экспедиции продолжить работу иначе мы  не  успеваем  закончить  конт-
 ракт, а это  грозило большими неприятностями. Я передал наработанны ма-
 териал и снова вышел в море. Оставалось не так много работать, но необ-
 ходимо было  переставить  радионавигационную систему, чтобы обеспечить
 меня работой уже на до конца. Рабочего времени оставалось около  меся-
 ца, а у меня ещё была пачка непокрытых галсами планшетов. Чтобы не за-
 держиваться в промере, я высадил на берег радиотеодолитный пост и про-
 должал работать, пока  станции  переставляли. В  один  из дней, когда мы
 снимали этот пост с одного из береговых пунктов, шлюпка с матросом пе-
 ревернулась на  бурунах  и  всё  имущество поста попало в воду. Матрос
 выплыл /что самое главное/, а вот достать всё имущество не  смогли. Про-
 пала переносная УКВ радиостанция Р-105. Матросы долго её искали, но так
 и не нашли. Пришлось писать акт о случившемся  и  списывать  её, хорошо
 хоть это был последний день работы на посту.
      Мы закончили работу у архипелага, а  дальше  работа  пошла  быст-
 рее, так как  галсы  стали  очень короткими из-за глубин в этом районе
 Кубы. Глубина так резко менялась, что эхолоты не успевали её записывать
 даже на  малом  ходу. Пришлось  придумать  новый способ, который я наз-
 вал "точечный". Мы проходили, останаливались и измеряли  глубину, опреде-
 ляя своё  место. Это  было долго, но по другому не получалось, а планшет
 нужен был с глубинами, да и Гису не могло подходить так близко к бере-
 гу. Таким методом работы мы вскоре подошли к бухте Баракоа.
      Бухта и портовый город Баракоа  были  очень  знамениты. Это  была
 раньше столица  Кубы. Тут  же находились и развалины испанской крепос-
 ти. Городок был очень ухоженный, а бухта была  необыкновенно  уютной  и
 приветливой. Шёл декабрь  месяц. Оставалось  покрыть  галсами около 200
 километров побережья. В один из очень хороших дней мы вышли в  море  и
 начали работу. Работа  шла  очень  хорошо, но  галсы в этом районе были
 достаточно длинными и мы уходили довольно далеко от берега. Море  было
 тихим, всё также взлетали летучие рыбки, уносясь прямо по курсу и взле-
 тая вновь, когда мы подходили к ним. С севера показалась небольшая туч-
 ка. Я не обращал на неё внимание и толчками определял глубины, находясь
 на расстоянии почти 10 километров от берега. Туча медленно  увеличива-
 лась в  размерах,  и подул лёгкий с начала ветерок северного направле-
 ния, но который очень быстро усиливался, а мне нужно было  ещё  сделать
 не менее 10-15 точек. Внезапно на катер обрушился настоящий шквал, вол-
 ны буквально на глазах превратились в громадные горы и  мне  пришлось
 держать курс носом на ветер, уходя всё дальше и дальше от берега. Вско-
 ре и берег скрылся из глаз. Порывы ветра были ужасные и повернуть было
 никак не  возможно. Я приказал всё закрепить по штормовому, закрыть все
 люки и горловины, убрал матросов в кубрик, оставаясь  на  мостике. Катер
 уже заливало полностью до самого мостика, хотя от него до воды было не
 менее 5-6 метров. Волны перекатывались через него, а катер,  не успевая
 отыгрываться на  волне, всё  глубже  и  глубже нырял в волну. Нас могло
 смыть и тогда я приказал поворачивать на обратный  курс, зная, что  нас
 может перевернуть, если  мы  станем  бортом  к  волне. Через нас прошёл
 страшный девятый вал и мы начали поворот и в момент, когда катер  стал
 бортом, нас накрыла десятая волна и так накренила, что казалось вот-вот
 мы перевернёмся. Катер дрожал всем корпусом и никак не  мог  стать  на
 ровный киль. В катере всё гремело и падало, но дизеля работали исправно
 и вот, наконец, катер  начал  выправляться  и  почти  стал  на   ровный
 киль. Подошедшая волна  приподняла  катер  и погнала его вперёд, но это
 было уже не  страшно. Страха  не  было, была  только  какая-то  уверен-
 ность, что мы  спасёмся  и это чувство нас не оставляло до того време-
 ни, когда мы на всем ходу влетели в бухту и стали на якорь под пролив-
 ным дождём. На нас не было сухой нитки. Как мне рассказывали ребята, они
 все свалились на палубу кубрика, когда мы  поворачивали  и  уже  дума-
 ли, что мы  перевернулись. Страх пришёл потом, когда мы поняли, что могло быть с нами. У ребят был праздник! Такое чувство, как будто  все  только что родились. Вечером мы сошли на берег. Местные жители смотрели на нас как на героев. Такие шторма здесь были, но очень редко, кто  возвращался из него живым.
      В этом городке меня познакомили с одной старой  женщиной, которая
 после революции  покинула  Россию  и  оказалась  девушкой на Кубе. Все
 родственники её почти поумерли и она одна жила в  просторном  доме. Её
 внуки работали в разных городах Кубы. Она с огромным удовольствием го-
 ворила со мной на русском языке, рассказала о  своей  жизни, показывала
 фотографии, мы пили кофе и говорили, говорили. Когда мы прощались, я поп
 росил отнести  ей  с  катера  наших  продуктов  и  она  заплакала  от
 счастья, что мы  её  не  призираем, что мы так хорошо к ней отнеслись и
 долго стояла у двери своего дома, желая нам счастья и  здоровья. Конеч-
 но, она жила очень бедно и наши продукты ей очень пригодились, хотя нам
 очень строго приказали продукты местным не давать. Мои матросы принес-
 ли ей несколько кругов сыра, два мешка рыбных консервов в масле, десят-
 ка два банок китайской свиной тушёнки, вермишели, макарон, гречки и мно-
 гого другого. Очень  была  рада нашему сгущёному молоку. Местные жители
 принесли к нашему катеру несколько  мешков  питьевого  шоколада "Бара-
 коа", несколько мешков какао и кофе. Я взял себе плод какао и даже при-
 вёз его домой в Союз.
      На другой  день  мы снова вышли в море, которое успокоилось, а наш
 старший механик Иван Иванович, после  разговора  со  мной  вдруг  ска-
 зал: "Товарищ командир, а  ведь  вы  поседели!" Я не поверил, но уже дома понял, что он был прав. Последние месяцы работы, страшная нагрузка и от ветственность с  переживаниями сделали своё дело. Так в 30 лет я начал
 седеть.
      15 декабря  я доложил о конце работы. Север Кубы был закончен и я
 получил приказание 20 декабря прибыть в Гавану, а для  этого  за  мной
 пришлют машину. Машина  пришла, но  это была не легковая машина, а МАЗ. Я со всеми документами сел в неё, а катер пошёл своим ходом в Гавану. До-
 рога домой всегда короче, чем из дома, но эта дорога мне запомнилась на
 всю жизнь. Во-первых она шла через горы Сьера - Маэстро по серпантину. На самой высокой  её  точки стоит кафе и мы пили кофе и смотрели на юг и
 видели Карибское море, а на севере Атлантический океан, на востоке  На-
 ветренный пролив и где там дальше виднелись горы острова Гаити. Отсюда
 же я видел бухту Гуантанамо и порт, а на рейде несколько боевых амери-
 канских кораблей. Во-вторых, когда  мы  уже  спустились с гор и ехали в
 сторону Сантьяго – де - Куба в ветровое стекло от проходящей машины попал камень и  все  стёкла осыполи меня. Моё счастье, что ничего не попало в глаза, но мне было уже всё равно. Я так устал и мне ужасно хотелось побыстрее приехать  в  отель. Мы  приехали на другой день, переночевав на базе в городе Ольгин и заправившись топливом. В Гавану я приехал вечером и сразу же сдал свои материалы дежурному по институту. Та же машина отвезла меня в отель.Я вошёл в номер и рухнул, как подкошенный.
      22 декабря я доложил о прибытии. В экспедиции уже практически все
 уехали и оставалось  несколько  человек, которые  ждали  моего  прибы-
 тия, чтобы принять  документы  и отправить их на одном из Гису, который
 уже там отработал  и  шёл  домой. Материалы  я  сдал  в  течении  двух
 дней. Мой самолёт, на  котором  я  должен был улететь 19 декабря, улетел
 без меня, а там, в Москве в гостинице, меня ждала жена. Оставалось только два самолёта. Один улетал 30 декабря, а второй 31 декабря. О первом никто не знал, он был вне плана и не для нас, но нас посадили  на  него, но до него у меня оставалось пять дней и за эти дни я должен был со всеми рассчитаться, и получить свою оплату труда. У  меня  было  много  вещей, но я  всё  отдал  своей старой "камарере" /горничной/ у которой было много родственников и даже помог ей всё вынести, так как  им  запрещалось что-либо  выносить. Она  всё  сберегла, что у меня было в номере, а ведь меня не было почти полгода. Я упаковал вещи, сувениры, свою  тёплую одежду и  был готов отправляться на аэродром. Часть своих вещей и собранные ракушки я заранее отвёз на наше судно, которое  шло  в  Ломоносов, где находилась  Балтийская гидрографическая экспедиция. Мой друг и однокласник Витша Захаров обещал всё забрать с судна, когда оно придёт туда, тем более, что он жил неподалёку - в Кронштадте.
      Я сидел в опустевшем номере, в котором прожила моя семья и  потом
 я один. На  сердце  было  пусто  и  в  то же время радостно, что , нако-
 нец - то, эта работа закончилась. Из двух лет и почти двух месяцев пребы вания в  этой  экзотической и героической стране, я прожил в номере не
 более пяти месяцев, то есть один год и 9 месяцев я был  в  море. Обошёл
 весь север  острова  и  не  раз, сделал со своими товарищами почти сто
 карт. Испытал и жару, и холод, и голод, и  работу  до  изнеможения, иногда работая по  18  часов в сутки, чтобы не срывать работу, получил болезнь сердца и скорее всего это было от непомерного  количества  кубинского кофе, которым глушил желание спать и всё время себя подбадривал, а так- же от бесконечного курения очень  крепких  кубинских  сигарет  и  сигар. Это были  сигареты: "Аромас", "Дорадос", "Популярес" и  большое количество разного названия сигар, всё это давалось по норме: одна сигара и пачка сигарет в день. Приходилось курить, чтобы не спать. За время работы я сбросил более 20 килограмм веса, хотя не так уж и много весил. Одно меня  успокаивало, что  мы  работали не зря и показали своим друзьям, как надо работать и как надо знать свою специальность. На острове у меня осталось  много друзей и настоящих товарищей, которые прощаясь со мной не скрывали своих эмоций, обнимали и приглашали в гости  в  любое время. Что я мог им ответить? Я смотрел из окна своего номера на закрытое посольство США и думал, как долго оно будет закрыто  и  как  долго они будут  вредить  республике? Скорее  всего  до  того времени, пока у власти будет Фидель и его верные товарищи. Ну а нам  надо  возвращаться! В дверь  постучали  и  вошла "камарера" и  увидев мои чемоданы, вдруг заплакала и сквозь слёзы называла имена  моей  жены  и  сына. Я  понял её, обнял, поцеловал и  попросил  её  не плакать. За мной зашли ребята, я взял чемоданы и вышел. Автобус стоял у отеля. Мы  сели, Виктор  Иванович Чертков проверил  всех  по  списку  и мы поехали в аэропорт. По дороге прощались с привыкшими видами Гаваны и как-то горько  шутили. В  аэропорту нас  провожали  кубинцы, приехал  мой друг Густаво, наши охранники, что-то совали в руки, обнимали, хлопали по спине  и  у  многих  были слёзы. Расстование с  Кубой было тяжёлое во всех смыслах. Мы прошли томоженный досмотр, нас и не смотрели, и прошли на посадку  к  ИЛ-62. Разместились и стали смотреть на своих друзей, которые стояли на площадке аэропорта и махали нам  руками. Самолёт  потихоньку  побежал  к  месту взлёта, постоял, увеличил обороты до свиста, отпустил тормоза и мы быстро быстро побежали по взлётной полосе, оторвались и резко начали наби рать высоту. В окна была видна земля, потом такое знакомое море, а потом
 море стало уходить всё дальше и дальше вниз. Наш путь лежал в Рабат  и
 потом в Москву. Мы летели домой!

                Ч А С Т Ь  В Т О Р А Я.

                1.МОСКВА.

      Мы летели домой. Говорить о том, что мы соскучились, было бы непра-
 вильно. Мы истосковались  по дому, по своим людям, по нашим привычкам, по родным и близким. Всё это происходило накануне Нового Года. Более  двух лет мы затратили на работу и службу в республике Куба. Отвыкли, изменились, хотя этого не видели, так как привыкли к друг другу и стали практически родными. Улетая предпоследним рейсом, я понял, как много зависело от нашей группы. Фактически мы поставили последнюю точку в этой работе. Геодезисты начали, а мы закончили. Наш катер был подарен республи
 ке в полном порядке и с нами летел экипаж катера. Все были на взводе, в
 какой-то эйфории. Виктор  Иванович  шутил, называя  меня Сергеем Есени-
 ным, так как я был в шляпе и тёплом плаще. Потом  откуда-то  он  достал
 бутылку рома  и  предложил  выпить  за  меня  и  за наш отряд, который
 всё-таки справился с поставленной очень трудной задачей. Ребята  выпи-
 вали и  не  хмелели, а  потом  разошлись  по  своим  местам и отключи-
 лись. Проснулись только в Рабате. Из Рабата мы вылетели прямо  в  Моск-
 ву. Из окна самолёта я видел опять Средиземное море, потом берега Фран-
 ции, Альпы и вскоре наш самолёт оказался над родимой  землёй. Появилась
 команда "Пристегнуться" и наш самолёт пошёл на посадку.
      Сели мы во  Внуково. Там  нас  ждал  автобус  от  Главного  штаба
 ВМФ, который отвёз  нас в гостиницу Министерства Обороны на Ленинских
 Горах. У дежурного по гостиннице я узнал, где остановилась моя  жена  и
 поднялся к  ней  на  лифте. Постучался  в  номер. Она открыла и спроси-
 ла: "Вам кто нужен?" Я молча смотрел на неё и  наконец  она  поняла, что
 это я. Бросилась  на  шею и сказала, что только собиралась ехать на аэ-
 родром встречать меня. Какая-то путаница получилась с прилётами само-
 лётов из Кубы. Это было солнечное утро, морозное, свежее и необыкновенно
 удачное. Она рассказала о том, что уже почти две недели ждёт меня и за-
 мучала дежурного по Главному штабу вопросами, когда мы прилетим. Он ни-
 чего не мог сказать, так как там находилось много  самолётов  и  какой
 мой не  мог  сказать, так  как экспедиция свернулась и данные в группу
 войск уже не поступали. Жена не узнала меня потому, что от меня не  так
 много осталось, как говорится: "Кожа, да кости". Мы стали планировать на
 ше пребывание. Вечером поднялись в ресторан, где собрались все наши то-
 варищи из  экспедиции  и  его  руководство. Мы  весело встретили Новый
 Год, тем более это было приятно, что его мы встречали первый раз  через
 два года на родной земле. Начался 1973 год. На другой день поехали к ро-
 дственникам, дали телеграммы домой, что я прилетел и что всё в порядке.
      2 января  я  отправился  в Главный штаб за предписанием к новому
 месту службы и получением своих личных документов, которые там  храни-
 лись. Получил расчёт  и  мне  выдали  документы, в которых было написа-
 но, что старший лейтенант Успенский  направляется  в  войсковую  часть
 36191 в Калининград на Балтийский флот. Офицерских званий нам не прис-
 воили досрочно, хотя и обещали, но об этом в штабе и не  слышали. Оказа-
 лось, что это  была выдумка замполита экспедиции, которого потом отпра-
 вили с Кубы. Эта часть мне была знакома. С  неё  я  начинал  офицерскую
 службу. Делать было  нечего и мы с женой поехали в отпуск до 19 февра-
 ля. Я понимал, что мы начинаем службу с самого  начала, так  как  у  нас
 опять ничего не было кроме чемоданов. Не было и квартиры. Направить ме-
 ня из отдела гидрографической службы БФ могли только в  ту  же  часть
 откуда я  уезжал. Этого  не  хотелось, но  нам не дано было права выби-
 рать. На сердце стало тяжело. Жена меня понимала, но разве это было  так
 трудно, ведь мы  то теперь были вместе и всё казалось намного проще, да
 и к тому же нас ждал отпуск. Мы накупили подарков и на другой  день  с
 Курского вокзала  отправились  домой  к  жене. Вечером мы были на мес-
 те. Нас встретил сынишка, бабушка и дедушка, которые были очень рады на-
 шему приезду.
                2.ОТПУСК. ПРИБЫТИЕ НА БФ.

     Отпуск начался с посещения родных, которые так долго меня не виде-
 ли, да и нам хотелось со всеми увидеться. Пока я находился в доме  жены
 и её родственников. Мне хотелось отдохнуть и в основном отоспаться, од-
 нако где-то после 10 января я уехал в Москву, где собирался приобрести
 автомобиль, о котором мы мечтали с женой ещё находясь на Кубе. В тот же
 день я приобрёл себе "Москвич-412" голубого цвета и, наняв  водителя, уже ночью приехал  в  дом  жены. Машина всем понравилась, тем более, что она была экспортного исполнения. Я водительских прав не имел и потому  ма
 шину пришлось  поставить  на  стоянку во дворе дома под брезент. Через
 несколько дней я съездил к себе домой, увидался с  отцом, которому  уже
 пошёл 60-й  год. Он  жил  по - прежнему один, и ещё работал. В осиротевшем доме было холодно и пусто. Я встретился с друзьями детства и  школы  и через несколько  дней  уехал  к жене и сыну. Мы долго решали с ней, как нам быть: ехать вместе или раздельно. Всё-таки шла зима, а ехать в  мокрую уже  без  снега  Калининградскую область, да ещё не зная куда, было опасно и для сына и для жены. Решили, что я поеду один и пока не обустроюсь, жена побудет дома у родителей.
      18 февраля я выехал поездом Воронеж-Рига до Смоленска, где  пере-
 сел на поезд "Янтарь" Москва - Калининград и около 10-ти часов утра был в Калининграде. Замкнулось кольцо из времени и  дорог. Опять  Южный  вок-
 зал, опять знакомые  трамваи  и автобусы, номера которых я ещё не успел
 позабыть. В 11-ть часов я  переступил  порог  Отдела  гидрографической
 службы Балтийского  флота. Меня встретили знакомые офицеры и начальник
 отдела кадров Николай Калинович Сыромятников. Он провёл меня к началь-
 нику службы  капитану 1 ранга Александру Ивановичу Сикорскому, который
 очень приветливо меня встретил, поздравил  с  возвращением  на  родной
 флот, распросил о  работе  на Кубе, о семье и чем бы я хотел заняться. Я
 уже знал тогда, что моё место занято в отряде и сказал, что готов рабо-
 тать там, куда меня направят. Этот ответ ему понравился и он сказал, что
 приказ по мне уже подписан Командующим ДКБФ и меня направляют опять в
 отряд, но для  формирования  нового  совершенно  незнакомого для флота
 подразделения, командиром которого меня и назначают. Подразделение  бу-
 дет называться "Радионавигационная  система"Брас", которая будет состо-
 ять из трёх береговых станций, командирами которых будут мичмана и пе-
 редвижного корабельного приёмоиндикатора"Галс", командир которого офи-
 цер, мичман и матрос. Всего в составе системы 20 человек: два  офицера,
 четыре мичмана, три  аппаратных машины с прицепами, три передвижных ра-
 диостанции на легковых УАЗиках. Задача стоит: сформировать систему, изу-
 чить её  с  подчинёнными, отработать  три  задачи боевого слаживания, и
 быть готовым к боевому развёртыванию к июню 1973  года. Должность  ко-
 мандира системы – капитан - лейтенантская. Мне  ничего  не  оставалось делать, как согласиться с назначением. Он пожелал мне успеха и  я  напра-
 вился получать  документы  к  начальнику  отдела  кадров. Он выдал мне
 предписание и я отправился в свою часть. Прибыл после обеда и  тут  же
 явился к  командиру  отряда  капитану 3 ранга Емельянову Дмитрию Гри-
 горьевичу, старого командира отправили служить на Северный флот. Коман-
 дира я хорошо знал по прежней службе, он был заместителем тогда коман-
 дира части и я ещё учил его езде на мотоцикле. Я доложился по форме  и
 он приветливо пригласил рассказать о службе, а потом рассказал чем мне
 придётся заниматься. Вскоре к нему зашёл мой друг, который стал замом у
 него. Мы обнялись  и  он пригласил меня к себе зайти после разговора с
 командиром. Я пообещал. Меня  интересовала, конечно, главная  забота - куда вести семью. Я об этом спрасил командира. Он сказал, что свободных квартир нет, но комнатку мне подготовили и мне её  покажут. На  службу  мне прибыть уже  завтра. После этого я ушёл к другу - Крошкину Евгению Николаевичу. Мы с ним долго разговаривали, а потом он проводил меня в отведённую комнату. Какое же было моё удивление, что это была та же маленькая комнатка в которую я когда - то вселился, будучи лейтенантом. Вот те перь точно круг замкнулся, и мне снова нужно было начинать сначала.
      Опять стояла матросская койка, заправленная, как у матросов, только
 соседей я уже знал, и которые меня с восторгом приняли и то и дело за-
 ходили в гости. В моей квартире жил тот самый молодой  лейтенант, кото-
 рому я  передал ключи, и который честно выполнил мою просьбу с отправ-
 кой вещей при моём убытии в командировку. Юра очень был рад моему при-
 езду и его жена Валентина тоже. Всё-таки жить начинать в знакомом мес-
 те было намного приятнее. За прошедший день я  очень  устал, тем  более
 это был понедельник, а завтра к 8-ми идти уже на службу.
      Я лёг отдыхать, покушав кое чего из магазина и попив  чайку. Лежал
 и думал о том, как же служить дальше, что я получил. Поставленная задача
 меня мало волновала, меня больше волновало недосказанное начальником и
 завистливое отношение  окружающих офицеров, которые в душе все завидо-
 вали мне, но никто не знал, как мне всё это досталось и как  мне  приш-
 лось служить  все  эти  два с лишним года. Им всё казалось экзотикой и
 счастливой прогулкой с большой оплатой. Я не стрался их  разуверять  и
 придерживался той  точки  зрения, что  время  всё  расставить на места
 свои. Меня больше волновал вопрос о том, как бы скорее приехала жена  и
 чтобы она  вместе  со  мной начинала новую жизнь, к тому же сын должен
 был идти в школу в первый класс. С такими мыслями я и заснул.

                3.СИСТЕМА.

      Я прибыл на службу вовремя. Меня представили отряду  в  должности
 начальника РНС "Брас". Я  начал  принимать дела и личный состав, получил
 документацию и штатный перечень, познакомился с назначенными офицерами
 и мичманами и с приятным удивлением обнаружил знакомых мичманов, кото-
 рые служили вместе со мной в экспедиции. Это был мичман Радкевич Казе-
 мир Антонович и Зиннатулин С.М. Третим мичманом был мой по мангруппе
 подчинённый Кащик Николай Владимирович. Начальником КПИ "Галс" был наз-
 начен молодой  выпускник училища лейтенант Юхнин Борис Владимирович, а
 его помощником мичман Жуков Валентин Иванович. Все мичмана меня хорошо
 знали, да и  я  их  тоже. Начал с журнала боевой подготовки, начальники
 станций со своей документации и расконсервации полученной техники. Всё
 было ново, но  потихоньку всё начинало становиться на свои места. Скоро
 мы подошли уже к практике установки  антенной  системы  каждой  стан-
 ции. Отработали технологию, на  стадионе части развернули одну из стан-
 ций и подключились к антенне. В один из дней у  нас  завалило  антенну
 ветром, но матросы  и мичмана быстро исправили повреждения и поставили
 антенну снова. Теперь стояла задача отработать  работу  системы, а  для
 этого вызвали  специалистов  из  Москвы  с завода, на котором делалась
 система.
      В один  из дней мая мы развернулись на подобранные точки для ра-
 боты и начали заводские испытания системы. Приехали очень хорошие  ре-
 бята и  одна женщина, зам.главного конструктора. Испытания начались. За-
 водчане стали и сразу нашими учителями, а учиться  было  чему. Особенно
 трудно приходилось  нашим мичманам, которым недостовало образования, но
 и этот пробел был вскоре преодалён. Мы откалибровали систему и  начали
 работу, а корабельный приёмоиндикатор стал проверять работу в море. Всё
 получилось хорошо. Нам необходимо теперь было всё произвести самостоя-
 тельно без  участия заводчан. Это была сдача третьей задачи и шёл июнь
 месяц. Задачу мы сдали на"хорошо" и система была принята на  вооружение
 флота. Я всё ещё был в звании старшего лейтенанта. Мне задержали звание
 почти на целый год, как говорили - проверяли. В июне мне присвоили звание капитан - лейтенанта и я в июле уехал в отпуск.
      К тому времени моя семейная жизнь установилась. Жена сначала при-
 ехала одна, сходила в свою школу и её взяли на работу вести английский
 язык, а вскоре она получила и уроки русского языка и литературы и ста-
 ла классным руководителем. Сына привёз дедушка. К тому времени мне дали
 уже двухкомнатную квартиру в этом же доме и в этом же подьезде. Ту са-
 мую, которую мне пришлось отдать Лёше Ткачёву из-за болезни его сына, а
 самому переехать на первый этаж в сырую и холодную  квартиру, где  те-
 перь жил Юра Сидоров, начальник гидрографической партии, вместо Виктора
 Александровича Барановского, который  получил  назначение  в   Ломоно-
 сов, где базировалась  экспедиция Балтийского флота. Получение квартиры
 было связано с интересным случаем. Было два  варианта: эта  квартира  и
 большая комната в общежитии, недалеко от железнодорожного вокзала. Пре-
 тендентов на жильё было двое: я и Лёша Лялин, мой однокласник по учили-
 щу. Председатель комиссии  вызвал  меня и спросил, готов ли я въехать в
 общежитие, на что я сразу дал согласие, так как это было рядом со школой
 и комната была большая, которую можно было перегородить. Потом спросили
 Алексея, но он наотрез отказался. Решение комиссии было однозначно: от-
 дать квартиру  мне, как очень нуждающемуся и согласному на любые усло-
 вия. Радости жены не было предела. Наконец-то мы будем в своей  кварти-
 ре. В мае  мы  переехали, купили  мебель  и стали понемногу устраивать-
 ся, хотя мне было не до квартиры. Жена даже говорила, что на Кубе я  был
 чаще дома. Да  работы было очень много в это время и не многие мне за-
 видовали, так как я неделями был в командировках  и  мотался  по  точ-
 кам, где стояли мои ведомые станции.
      Мы уехали в отпуск. Я съездил сразу домой к отцу, сходил на рыбал-
 ку, поговорил с  ним, но быстро вернулся, так как надо было заняться ма-
 шиной и поучиться ездить на ней. В части мне часто приходилось  ездить
 на связных  машинах, уже  был некоторый опыт и поучиться на своей было
 тоже необходимо. Я даже ездил с отцом жены в  какой-то  колхоз  запра-
 виться бензином, так  как  в  это время в этом посёлке не было заправ-
 ки. Мы заправили целый бак и несколько канистр, которых мне хватило  на
 долго. Прошло уже  более  10 дней и вдруг я получаю телеграмму от на-
 чальника штаба флота, срочно явиться в часть /из отпуска только он  мог
 отозвать в  то время/. Я быстро собрался и на другой день, оставив жену
 и сына на попечение родителей, уехал в Калининград.

                4.ПОЛЬША.

      Прямо с вокзала я прибыл к  начальнику  службы  каптану  первого
 ранга Сикорскому  А.И. Он  принял  меня сразу же и пригласил выслушать
 меня, поблагодарив за оперативность  прибытия. Оказывается, командование
 польского ВМФ обратилось за помощью к Главкому ВМФ СССР адмиралу фло-
 та СССР Горшкову С.Г. в вопросе производства промерных работ на Слупс-
 кой банке, которая была к тому времени мало изучена и корабли довольно
 часто там имели посадки на мель. Слупская банка имела большие  размеры
 и находилась  намного  севернее побережья Польши и имела внушительные
 размеры в длину более 150 километров, а в ширину около 30 километров, а
 средств радиотехнических  у них не было. Промер нужен был очень точный
 и необходимо  было  сделать  этот  промер   в   масштабе   не   менее
 1:25000. Польская сторона  обещала содействие нашим специалистам. Глав-
 ком приказал эту задачу решить командованию  Дважды  Краснознамённым
 Балтийским флотом, то  есть  нашему отделу. Сикорский А.И. предложил мне
 изучить вопрос, исходя из опыта работы на Кубе, и выдать свои предложе-
 ния, не уходя из отдела.
      Поставленная задача отделу гидрографической службы была в насто-
 ящее время весьма сложна, так как у него не было практики производства
 экспедиционных работ и задействования сил и средств другого государс-
 тва. Я написал  примерный  план  действий  и своих предложений, которые
 легли в основу проведения гидрографической  операции, которая  предус-
 матривала довольно  большой  объём работ, как с нашей, так и с польской
 стороны. Это касалось геодезической опоры, подготовки польской  стороны
 к обеспечению электроэнергией моих станций, так как именно этой систе-
 ме придётся там работать, снабжение личного состава продовольствием, то-
 пливом /бензином/, так как наши станции имели автономное питание через
 бензоэлектоагрегаты АБ-4, мощностью 4 киловатта, а таких  агрегатов было  по  два  на каждой станции, охраны станций, денежного довольствия, пере - сечения границы и сопровождения нас и так далее. Кроме  того я раскрыл  и  задачу  морской  части, что эту работу должено выполнять гидрографическое судно и предложил использовать судно, имеющее практику таких работ в республике Куба и офицера из состава той экспедиции.
      Мои предложения были приняты. Был составлен сетевой график подго-
 товки и  назначен офицер отдела, ответственный за общую подготовку бе-
 реговой части. Это был только что закончивший морскую академию капитан
 3 ранга Агапов Владимир Максимович. Я отправился в часть готовить сис-
 тему к командировке. Выезд намечался по готовности на начало августа.
      Прибыв в часть, мы стали готовиться к отъезду, а сделать нужно бы-
 ло много. Проверили матчать, укомплектовали систему матросами, офицерами
 на каждую станцию, получили продовольствие, данные по связи, таблицы ко-
 дирования связи "Маяк", блокноты на каждый день закодирования и так да-
 лее. Наконец, в конце  месяца прибыла комиссия штаба флота и нашего от-
 дела, которая проверила готовность системы и нашей группировки. Проверка прошла на" отлично", я получил последние инструкции и каналы связи с выходом на Командующего флотом в экстренных ситуациях.
      3 августа 1973 года моя автоколонна из семи машин с тремя прице-
 пами двинулась к советско - польской границе. Выезд был  назначен  на  8
 часов утра. Нас  сопровождала  машина ВАИ с мигалкой, так как нам нужно
 было проехать через Калининград и потом двигаться  к  городу  Мамоно-
 ву. Именно там  нам назначен был проезд через границу. За Калининградом
 ко мне в командирскую машину сел Агапов В.М. и мы в 12 часов дня при-
 были к  границе. На границе нас уже ждали советские пограничники, кото-
 рые, получив от меня соответствующий пропуск, подняли шлагбаум и  наша
 колона медленно переехала по брусчатке нашу границу, пересекла ничей-
 ную полосу и подъехала к польской границе, шлагбаум  которой  уже  был
 поднят и мы пересекли границу Польши и оказались на её территории. Так
 произошло моё второе заграничное путешествие. Проехав около сотни мет-
 ров, мы остановились. На дороге стояла военная легковая машина из кото-
 рой вышло несколько польских офицеров в  морской  форме. Мы  вышли  им
 навстречу. Капитан 3  ранга /командор  подпоручик/подошёл  к  нам  и на
 прекрасном русском языке представился и сказал, что он назначен офице-
 ром связи  при нашей колонне и ему поручено сопровождать нас до Гдыни
 в распоряжение  начальника  района  гидрографической  службы. Проехать
 нужно около  120 километров, где мы остановимся на ночь, а завтра утром
 мы отправимся по диспозиции.
      Капитан 3  ранга  Шик, так  звали  этого  офицера, сел в машину ко
 мне, сказав своему водителю что-то по – польски, и мы отправились  в  путь. Ехали довольно быстро, так как дороги в Польше очень хорошие. Вскоре мы проехали Бранево, Эльблонг, проехали по  мосту  через  Вислу и  въехали  в Гданьск. Это очень большой город и мы долго ехали колонной по нему, за тем проехали Сопот, очень известный для нас город, там проходили фестивали польских  песен, и, наконец, прибыли в польскую воинскую часть, где нам предстояла ночёвка. Нас встретил командир  части  капитан  2  ран
 га/командор поручик/, пригласил  к  себе  в  кабинет, где  обстоятельно
 рассказал о планах и местах установки станций. Угостил  нас  настоящим
 крепким кофе и мы долго ещё разговаривали о службе и жизни. Он не пло-
 хо знал русский язык, так как закончил иностранный  отделение  морской
 академии, которое находилось на Васильевском острове, на 11-й линии, а я
 учился на 12-й линии и нам было о чём вспомнить. Расстались на ночь мы
 настоящими друзьями. Агапов  был впервые за границей и чувствовал себя
 немного стянутым ожиданием провокаций, но всё было очень  пристойно  и
 вскоре он  оттаял  и нам всем стало намного легче. Матросов, мичманов и
 офицеров отвели в столовую и хорошо  накормили, как  гостей. Все  вели
 себя достойно. Пересечение  границы, как я заметил, в корне меняет наст-
 рой нашего русского человека, он как-то собирается, начинает  контроли-
 ровать себя  и становится совершенно другим человеком. Настоящим русс-
 ким: добрым, отзывчивым, гостеприимным, вежливым и  откуда   всё   берёт
 ся - удивительно. Скорее всего  всё это на генном уровне и благодаря ис-
 конному русскому христианству.
      Утром, с подъёмом,  проверили  технику, позавтракали по - русски до
 вольно обильно и опять той же колонной и в том же составе  выехали  в
 направлении на  Слупск. Не  доезжая города, наша колонна остановилась и
 первая станция в составе аппаратной машины, машины связи и моей отпра-
 вились в  местечко Ровы, что на берегу Балтийского моря. Это было очень
 ровное место, рядом с небольшим озером и лесом в километре от  выбран-
 ной точки. Шик показал нам центр, на который были определены координаты,
 я ещё раз проинструктировал начальника станции и офицера  и  приказал
 развернуть станцию. Столбы  с  электричеством проходили в 200 метрах. У
 нас были электрокабели, монтёрские " кошки" и  специальные  зажимы  для
 подключения. Море было  в полукилометре от станции, что нас вполне уст-
 раивало. Я сказал о времени выхода на связь по внутренней связи систе-
 мы и что я буду ждать выхода их каждые 10 минут чётного часа, если они
 не выйдут на связь. Было уже 12 часов и мы срочно вернулись  к  колон-
 не. Там был  Агапов  В.М.  и  мы  быстро поехали дальше. Проехали через
 Слупск, маленький городишко с чисто немецкими домами с красными  чере-
 пичными крышами  и поехали к точке, где должна была разместиться веду-
 щая станция, на которой я размещался, как командир системы. Это местечко
 называлось Дарлувка  по - польски, хотя у нас на картах значилось Дарло-
 во. Всё повторилось, как и с первой станцией, только эта станция находи-
 лась на бугре и заехать на него было довольно трудно по песчаному бе-
 регу. Однако мы взобрались и мичман Радкевич К.А. начал свою работу  по
 установке станции. Столбы  с  электричеством  были почти рядом. Матросы
 стосковались по работе и работа закипела, а я  вернулся  к  оставшейся
 станции и  мы поехали к городу Колобжегу, где должна была распологатся
 вторая ведомая станция. Им досталось  больше  всего, так  как  светлого
 времени оставалось  не  так много, но они разместились лучше всех. Море
 было рядом, хорошее ровное поле и рядом электричество. Мы обо всём  до-
 говорились, и я вернулся с Агаповым на ведущую станцию. Капитан 3 ранга
 Шик с нашего разрешения убыл в часть с обязательством  прибыть  через
 пять дней. Я  дал  радио  на  узел связи флота, что нахожусь на месте и
 приступаю к работе. В ответ получил "добро" и утром выйти на связь в ус-
 тановленное время. Слышимость была отличная.
      На следующий день все станции в  установленное  время  вышли  на
 связь и  я  доложил в центр, что готов начать калибровку системы. Ответ
 был не очень радостный. "Корабль будет готов к выходу через 10 дней. Ра-
 ботайте по своему плану". Я начал калибровку.

                5.РАБОТА НА ПНР.

      Работа началась  ровно  в  10 утра. Ещё было лето в полном разга-
 ре. На диких пляжах морского побережья было полно отдыхающих и  многие
 интересовались вдруг поднявшейся высокой антенне со странным зонтиком
 наверху, военным машинам и странным военным не в польской  форме. Захо-
 дили на  территорию,  и спрашивали, а когда им объяснли, что тут "радец-
 кие" моряки, уважительно кивали головой и умиротворённые уходили. Вскоре
 к нам  привыкли и на нас не обращали внимания, тем более, что лето было
 жаркое, море тёплое и все загорали и купались. Калибровка шла своим че-
 редом и  к 18-ти часам я её закончил. Капитан 3 ранга Агапов В.М.  был
 доволен работой и грамотными  действиями  радиооператоров. Я  запустил
 систему на  суточную  работу  на  стабильность, чтобы проверить работу
 всех сетей и влияние помех на работу в этом районе развёртывания. Лич-
 ный состав  заступил на вахту посменно, чётко ведя записи через каждый
 час работы. На другой день в середине дня к  нашей  станции  подъехала
 военная пеленгаторная станция польских вооружённых сил. К нам поднялся
 офицер и стал выяснять кто мы и откуда и с чьего  разрешения  работа-
 ем. Агапов, как старший  нашей группы, поинтересовался, в чём дело. Оказывается работа наших станций стала влиять  на  перевод  автоматических стрелок польских железных дорог и несколько составов чуть не встретились. Министерство транспорта обратилось к военным за  разъяснением  и поэтому они  здесь, так как обнаружили наш сигнал в эфире на этой частоте, которого раньше не было. Мы посоветовали обратиться к  командованию ВМФ  Польши, так  вопрос работы был согласован с ними. Впоследствии мы узнали, что частота работы железных дорог была ошибочна, чем помогли найти неисправность  главного диспетчерского пункта польских железных дорог. Наша частота работы находилась в международнопризнанном  канале радиосвязи для  радионавигационных  систем. На следующий день я отправился в нашу военно-морскую базу, находящуюся в Свиноуйсьце, для доклада командиру базы  о  нашей работе. На пароме переправился через реку Одра, а по - немецки Одер, и прибыл в базу. Там мне надо было  решить  много задач. Меня проводили  к капитану 1 ранга Кудрявцеву - командиру ВМБ - и я доложил ему о своей работе и о тех вопросах, которые он должен был решить по  своей линии. Мы быстро обо всём договорились, он вызвал к себе офицеров, через которые я должен был решать вопросы денежного  обеспечения, продовольствия и так далее. Все было решено очень быстро и я уже вечером выехал на станцию.
      По дороге  заехал  на  вторую  ведомую, проверил, как  они устрои-
 лись. Они накормили меня ужином, я связался по телетайпу со своей стан-
 цией и  сказал, что скоро буду на месте. Уже поздно вечером я прибыл на
 станцию и доложил Агапову о поездке. Его роль закончилась и он  должен
 был убыть  в  Калининград через Варшаву. Через день приехал наш офицер
 связи Шик и они убыли в Варшаву, до которой от нас было не  менее  700
 километров. Он должен  был подогнать морскую часть, так как мы были го-
 товы работать. Я по радио доложил о его убытии.
      Через несколько  дней  я  получил  известие выйти на УКВ с нашим
 судном. Я вышел в эфир и вдруг услышал: "Баракуда-11", я"Баракуда-1" при
 ём!" Это оказался  мой  друг  по  Кубе  Виктор Александрович Барановс-
 кий, позывной которого знал только я. Моей радости не было предела. Если
 он в  море, работа будет идти до изнеможения и очень тщательно. Я успо-
 коился, так как волновался, кто будет работать в море, вот  почему  я  и
 просил человека из экспедиции. На другой день мы начали работу, которая
 шла не прекращаясь ни на час до середины октября. Банку Слупскую  Вик-
 тор Александрович "заштопал" изумительно, покрыв  глубинами  более 20-ти
 планшетов и пройдя несколько тысяч миль.
      Когда уже  шла  нормальная работа и вахты сменяли одна другую, у
 меня появилось время не только для отдыха, но и для того чтобы посмот-
 реть вокруг, посмотреть на саму польскую землю и её жителей.
      Переехав польскую границу, я стал очень внимательно рассматривать
 окружающую обстановку, населённые   пункты, дома, дороги, поля. Сразу же
 бросилось в глаза то, что у нас было намного хуже. Дороги  хорошие, ухо-
 женные, даже просёлочные  и те покрыты брусчаткой или гравием без вся-
 ких ям и канав. Вся пахотная земля, как лоскутное одеяло поделённая  на
 участки и на каждом участке посеяно что-то своё. Посевы дружные, чистые
 и богатые, как раз было время уборки хлеба, и я не  раз  видел, как  это
 делается. На маленький участок заезжал маленький комбайн, наверное, раза
 в три меньше наших "громил", и начинал спокойно, не  торопясь убирать. К
 концу работы подъезжала фура с двумя мощными лошадьми и зерно из бун-
 кера комбайна насыпалось в мешки и грузилось на эту подводу. Это дела-
 лось так  аккуратно, что  ни одного зёрнышка не просыпалось. Мешки были
 добротные, прочные. Когда зерно в бункере заканчивалось, фура  отъезжала
 в сторону, а  комбайн  начинал работать дальше. Обычно участок убирался
 за несколько часов. Уборка была необыкновенно чистая, а солома в  тюках
 лежала на  поле. Я  смотрел колоски, но зерна в них не было. Обмолот был
 изумительный. В этот же день приезжала эта же фура вечером и  забирала
 всю солому. Поле  было сразу готово к вспашке. Колхозов в Польше не бы-
 ло. Вся земля была в руках крестьян, и каждый из них платил налог госу-
 дарству зерном. Урожай зерна в этом году был очень хороший и люди, уби-
 рающие хлеб были веселы и довольны. На полях рос не только  хлеб, но  и
 капуста, кормовая свёкла, овёс, огурцы, помидоры и так далее. Деревни выглядели ухоженными, чистыми, зажиточными, имели большие сараи, конюшни, коровники и  свинарники. Было  много птицы. В деревне можно было жить и я
 часто видел в каждом доме легковую машину, небольшой трактор или  гру-
 зовую машину. По  утрам мои матросы часто видели зайцев, косуль, которые
 питались на полях. Их никто не трогал. Охотников мы ни  разу  не  виде-
 ли. Один раз из окна машины я видел даже зайца, который спокойно прыгал
 прямо по расположению станции. Они были здесь непуганные. В  окружающих
 лесах было полно грибов, которые поляки почему-то не собирали. Мы часто
 жарили их с картошкой и варили суп. Один раз ко мне  в  гости  приехал
 командир части  из  Гдыни. Мы гуляли по лесу, набрали грибов, мои ребята
 наловили рыбы, всё это поджарили и пригласили его  отобедать. Его  вос-
 торгу не  было  границ, и он сказал, что ничего вкуснее никогда не ел. В
 другой раз он привёз с собой начальника гидрографической службы Поль-
 ши капитан – командора /капитана  1  ранга/. Мы очень хорошо провели вре
 мя, я показал работу станции, рассказал о принципе её  работы, сводил  в
 лес, на рыбалку, затем угостили нашей кухней. Все остались очень доволь-
 ны, а начальник подарил мне бутылку польской водки с  листиком  зверо-
 боя. Расстались мы  друзьями и довольными друг другом. Замечаний они от
 нас не получали, а моряки наши вели себя очень хорошо.
      Нам платили в польских злотых денежное содержание. Цены в магази-
 нах были несравненно ниже, чем у нас, а некоторых товаров у нас  вообще
 не было. Магазины  были  забиты товарами и мои товарищи накупили поль-
 ского посудного фарфора, стекла, ковров, одежды для жён и так  далее, тем более, что деньги  всё равно надо было тратить, а питались мы все бесплатно. Рядом с нашей станцией находился вертолётный полк в котором  мы получали продовольствие. Питание  польских  солдат было более лучшим и
 поэтому я тревожился, что мы наберём лишнего, но хорунжий, который выда-
 вал продукты, говорил: "То пан для радецких хлопцев!" и клал лишние нес-
 колько килограмм свежего мяса, несколько палок кобасы, которой  нам  не
 давали на  паёк, несколько  упаковок  яиц, шоколад, кофе, сахар и всё это сверх нормы. Мы отказывались, а он смеясь, говорил: "Так хлопцы в поле, кто вас  ещё кроме нас накормит!" и удивлялся нашему пайку: "То ни можно!" Хлеб их был не такой, как наш, а с каким-то песком, который иногда попадал на зубы. Как нам сказали, что это зависит от традиций хлебопечения. Белый хлеб был очень вкусный и его не сравнить с  кубинским, который вкусным был только свежим, а чёрствым рассыпался на крошки.
      С Шиком мы много проводили времени вместе, он рассказывал о своей
 жизни, о семье, детях, приглашал в гости. Я знал, что он не просто так находится с нами, но рассказывал ему о своей специальности, о  станции  и
 как идёт  работа. Были  мы с ним и в ресторане в городе Слупске, но мне
 там не понравилось и к тому же чувствовался языковой барьер и  все  с
 настороженностью относились к моей форме, поэтому в следующий раз, ког-
 да он меня пригласил, я отказался, сославшись на  занятость. Когда  было
 тепло, мы часто  ходили  на  пляж  и купались. В том месте, где мы стоя-
 ли, был дикий пляж и туда никого не пускали, так как там специально се-
 яли траву для закрепления берега и делали щиты из ивняка, укладывая их
 на песок, иначе ветрами берег быстро выдувался, образуя барханы, а места
 эти назывались "видмицы". В  море уходили деревянные волноломы или ряжи
 до 100 метров длинны и они оберегали  берег  от  размывания. Такое  же
 можно увидеть  в  районе города Светлогорска в Калининградской облас-
 ти. Мои ребята загорели, отдохнули, но уже  мечтали о доме, говоря: "Как
 там наши в части?"

                6.КОНЕЦ РАБОТЫ.Я ДОМА.

      В середине октября я получил радио с корабля, что работа закончи-
 Лась, и  нас  благодарят  за хорошее обеспечение. Нужно было теперь нам
 сварачиваться, закрывать документы по материально-техническому обеспе-
 чению, заправляться топливом на обратную дорогу, проверять машины, скла-
 дывать антенну, всё сложить в прицепы, чтобы в дороге не гремело. Личный
 состав с громадным желанием работал и никого  подгонять  не  требова-
 лось. Я съездил в Свиноуйсьце, доложил об окончании работы и поговорил с
 дежурным по своему отделу о их планах и моих. Я получил указание, когда
 прибыть к  границе  и время её пересечения. Закончив все дела, потратил
 все оставшиеся деньги на какие-то безделушки и подарки  и  отправился
 на вторую  станцию. Она была готова к движению. По моему приказанию она
 отправилась на ведущую станцию, где и осталась  ночевать. На  другое
 утро две станции в колонне отправились в сторону дома. Дорога нам была
 уже знакома. Около городка Ламборк, мы встретились и отправились в сто-
 рону границы. Нас  опять  сопровождал  капитан 3 ранга Шик и мы быстро
 оказались около границы. У нас в запасе осталась  целая  ночь. Пересечь
 границу мы  должны были в 12.00 по московскому времени. Мы стали лаге-
 рем, поужинали, выставили посты охранения и заснули в ожидании завтраш-
 него дня. Утром  позавтракали. Я сделал смотр личному составу и остался
 довольным: все были  подстрижены, выглажены, начищены, машины  помыты, лица ребят светились  счастьем  встречи  со  своей землёй. Ровно в 11.30 мы подъехали к границе. С Шиком мы попрощались ещё вчера вечером, обнялись и пожелали друг другу успешной службы.
      Прибыли польские пограничники и  открыли  шлагбаум, а  на  другой
 стороне открыли  шлагбаум  наши  пограничники. Мы  двинулись  к грани-
 це, медленно её переехали, помахав полякам, которые нам приветливо  улы-
 бались и, наконец, оказались  на  своей земле. Я был в первой машине и в
 полукиломметре от границы увидел группу военных, в которых узнал  офи-
 церов нашего  отдела. Мы остановились. Я вышел и доложил зам начальника
 отдела, что задача выполнена, личный состав здоров, техника исправна. Нас обступили, поздравили с  успешным  выполнение  задания, а  потом начали всех нас обнимать. Радость была обоюдная. Не так часто из  нашей  части ездили за границу на выполнение такой работы.
      В 16-ть часов наша колонна пересекла территорию части и  остано-
 вилась на  площадке  перед зданием. Я построил личный состав и доложил
 командиру части о выполнении задания  и  состоянии  системы. Он  перед
 строем объявил  всем благодарность и дал сутки на отдых всему личному
 составу. Мы поставили машины в боксы и отправились по  домам  к  своим
 семьям, которые все глаза проглядели и ждали нас уже давно. Мы выгрузи-
 ли свои вещи из машин и буквально упали и от усталости и  от  длинной
 дороги, и от переживаний.
      За успешное выполнение задания  командования  флота, мне  объявил
 благодарность и  наградил  грамотой начальник штаба ДКБФ вице-адмирал
 Косов и в приказе поставил всем в пример. Так закончилась  моя  вторая
 загранкомандиовка. Через несколько  дней я прибыл с докладом к началь-
 нику отдела капитану 1 ранга Сикорскому А.И. Он выслушал мой  отчёт  и
 спросил, что бы  я  хотел и какие мои планы. Я тогда обратился к нему с
 просьбой направить меня в военно - морскую академию, для повышения  ква-
 лификации. На это  он  одобрительно  кивнул и сказал, чтобы я писал ра-
 порт. В академию брали только до 32-х лет и это был последний год, ког-
 да я  смог  бы  поступить, но это не случилось, а почему - этого я ещё не знал.
      Моя жена  работала  в  школе, сын пошёл учиться в первый класс. Мы
 стали готовиться к поступлению в академию. Я стал  читать  необходимые
 дисциплины, хотя знал, что  в  академии по моей специальности и с таким
 опытом нужно не так уж много, да и преподавателей я знал и о они  меня
 тоже. Так что я стал наводить мосты, съездил в Ленинград, зашёл в акаде-
 мию к знакомым ребятам, забрал у Витшы свой груз, который отправлял ещё
 с Кубы с ракушками на судне. Мне всё рассказали, а я рассказал о себе и
 в общем меня там уже ждали, но...
      Начался ноябрь  месяц. Шла усиленная работа в части к новому учеб-
 ному году в системе боевой и политической подготовки. Начальники стан-
 ций писали  свои планы, а я писал свой журнал БП, где расписывались ос-
 новные мероприятия по курсовым задачам. Пришёл план БП и ПП на год  из
 отдела, где были  запланированы все мероприятия флота и наши задачи по
 их обеспечению. 1 декабря начался новый учебный год. Прибыло новое  по-
 полнение из учебных подразделений флота. Дали молодёжь и ко мне в сис-
 тему.
      Жизнь становилась  обычной, от которой я уже отвык. Служба, дежурс-
 тва, учебные тревоги, смотры, занятия и так далее. Жена успешно  работала в школе, куда  ходила  вместе  с сыном. Иногда встречались с друзьями у нас в доме, иногда у Юры Сидорова или Анатолия Антошкевича, и у прибывшего из высшего мореходного училища имени Макарова Толи Шустикова, который был моим земляком. У нас сложились очень хорошие дружески  отношения со всеми и служба от этого была как-то полнее и легче. Часто были у Жени Крошкина, к которому иногда заезжал его друг  по  училищу  и наш старшина  роты  Лёша  Мигалов, который служил на Северном флоте. Он был почти двухметрового роста, прекрасно пел ещё в  училище  и  теперь выступал часто  по Мурманскому телевидению. Он постоянно приглашал нас служить на север, где срок службы шёл совсем другой. Моя жена  подружилась с  жёнами всех моих друзей и они постоянно бегали к друг другу в гости и обменивались своими новостями. Наши дети тоже дружили и ходили в школу. Жизнь  вошла  в колею и больше вроде ничего не хотелось, кроме семейного уюта и спокойствия. Заканчивался 1973 год. Мы весело отметили Новый 1974 год у нас с приглашением всех друзей. Веселились чуть ли не до самого утра, тем более, что были выходные и каникулы у детей, а накануне успешно сдали первую задачу.
      Мой сын, как и все мальчишки его возраста, подвижный и  нетерпели-
 вый постоянно  попадал во всякие переплёты, то ударился головой о край
 дивана, когда лазал и баловался по нам и залил всё лицо кровью, от чего
 у него  остался  шрам  на  лбу, то на Кубе бегал с ребятами и, прыгая с
 ящиков, повис на гвозде, зацепившись подбородком, то чуть  не  утонул  в
 бассейне и  его  спас негр, то когда я был в командировке, почти сломал
 руку, то пробил себе щёку большим гвоздём, то спеша на улицу  так  уда-
 рился носом  о  бетонный  порог, что сломал себе переносицу и от этого
 нос немного расплющился. В общем покой, как говориться, нам только снил-
 ся, а в школе познакомился с Игорем Успенским, сыном моего однофамильца
 Александра Яковлевича, занялся пусканием и  конструированием  ракет  и
 только чудом  не попал под взрыв, когда Игорю почти оторвало кисть ру-
 ки. Это была трагедия очень умного мальчишки, который мечтал стать  во-
 енным. Его мать  Лидия Михайловна работала с моей женой в той же школе
 историком. В это же время мой сын увлёкся собиранием  радиодеталей, тем
 более, что рядом с нашей частью находились цеха по ремонту военной ра-
 диоаппаратуры, и он натаскивал со свалки разных железяк и что-то  пос-
 тоянно конструировал. Я  поощрял его в этом, так как лучше собирать де-
 тали, а не пускать ракеты, хотя тяга к ним у него сохранилась на долгие
 годы, даже в старших классах. Была у него и подружка Вика Гаражанкина, с
 которой он постоянно дрался, а она на него  ябедничала  моей  жене. Они
 учились в одном классе и жили рядом. Её мать работала вместе с мужем в
 этих радиомастерских.

                7.НОВЫЙ ГОД И НОВЫЕ ИСПЫТАНИЯ.

      Началась вторая задача. Мы отрабатывали боевое  развёртывание  на
 скорость в соответствии с установленными нормативами. В Прибалтике зи-
 мы не такие морозные и иногда земля не успевала  промерзать. Матросы
 тренировались ставить  антенну станции и разбивать правильно площадки
 для противовесов, ставить палатки, работать на автономном энергоснабже-
 нии, делать калибровку, копать окопы для огневых точек, нести караульную
 службу и готовить пищу на развёрнутой станции. Служба была интересная и
 многому учила  ребят и они уходили знающими и умелыми мужчинами, умею-
 щими очень многое, что так иногда нужно в жизни.
      В феврале мы сдали вторую задачу и приступили к отработке треть-
 Ей - боевое обеспечение сил флота. Это уже наша профессиональная  работа
 и она  была  связана уже с командировками и обеспечением деятельности
 боевых кораблей и учебно-боевых задач по высадке десанта, боевого тра-
 ления, постановке минных заграждений и так далее.
      Я готовился к сдаче экзаменов в академию, которые должны были  на-
 чаться в  мае  и июне месяце, а для этого нужно было ехать в Ленинград
 на поготовительные курсы. В марте месяце меня вызвали в отдел  гидрог-
 рафической службы и я радостный поехал туда, чтобы получить долгождан-
 ное разрешение на поступление. Меня дежурный по отделу  препроводил  к
 начальнику службы. Александр  Иванович  ласково меня встретил, поднялся
 навстречу, пожал руку и попросил сесть поближе за стол. Я  почувствовал
 недоброе и не ошибся. Командование ВМФ Польши и ГДР обратились опять с
 просьбой к Главкому ВМФ СССР Горшкову С.Г. оказать помощь в производс-
 тве промерных работ в Поморской бухте, которая находилась как раз око-
 ло Свиноустья, но на этот раз, чтоб мы обеспечили работу не на той сис-
 теме, а чем-то другим, чтобы не навредить уже железным дорогам Германии.
 Выбор Главного Управления навигации и океанографии МО СССР пал на но-
 вейшую радионавигационную  систему "Поиск", которая поступила на воору-
 жение вместо РНС "Координатор", с которой я был знаком при работе на Ку-
 бе. Командовать и  осваивать  новую  систему  начальник ГУНиО МО адмирал
 Рассохо А.И. поручил мне, как имеющему опыт загранкомандировок и успеш-
 но освоившему  первую  БРНС "Брас". Эта система, как я знал, состояла уже из четырёх станций и соответственно увеличивалось количество  личного
 состава и  техники. Систему  необходимо  было развернуть на территории
 Польши и ГДР. Работу произвести в период август-ноябрь месяц. "Что ска-
 жите, Борис  Евгеньевич?" - спросил меня начальник. "А как же моя акаде-
 мия?" - спросил я.- "Вы же подписали рапорт!" "У меня нет  другого  выхо
 да, Борис!"- по - отечески сказал  начальник,  и - "Ты должен нас понять, это престиж нашего флота, но я обещаю, что - нибудь придумать и тебе помочь с повышением квалификации, хотя бы на высшие офицерские курсы. "Я сидел и молчал и понимал, что на этом моё движение вперёд закончилось. Без академии дорога к высотам закрыта и в то же время знал, что выхода у меня не было. "Что ж, задача ясна, а времени нет. Освоить систему за оставшиеся три  месяца  очень сложно и к тому же её нет ещё, но для выполнения задачи я прошу вашего содействия и помощи." "Я  рад, что  мы  договорились, по другому я и не думал, а система уже отправлена кораблём из Ленинграда и скоро прибудет. Весь отдел будет тебе помогать, давай  работай с  Агаповым, делай сетевой график. Указания командиру части уже даны." Я ушёл к Агапову, который уже стал капитаном 2 ранга  и  мы  долговырабатывали план  этой  сложной  операции. Флот взял на себя заботу о перемещении моей системы в Польшу и Германию, и геодезическое  обеспечение, материально - техническое обеспечение  было  возложено  на  ВМБ в Свиноустье и ВМБ в Заснице на острове Рюген. Всё остальное ложилось на нашу часть и на меня, как командира уже новой системы.
      Мне надо было самому обучиться и понять принцип работы системы и
 я в  скором времени отправился в Ленинград в ГУНиО МО для ознакомления с
 ней в теоретическом плане. Я приехал в Управление, меня встретили  зна-
 комые офицеры  по  работе  на  Кубе и отвели в отдел, где увидел моего
 старого знакомого капитана 2 ранга Подорожняка Н.Н., который  командо-
 вал "Координатором" на Кубе. Мы обнялись и он сказал, что принято решение откомандировать его в Приморск, для оказания помощи и обучения личного состава по РНС "Поиск" и он очень рад, когда узнал, что системой командую я и он с удовольствием едет на целый месяц, как только я получу систему, сформирую её, отработаю штат и так далее, а пока садись, я тебе расскажу про неё. Я долго изучал состав станций, их  взаимодействие, систему наладки и  привязки и другие вопросы. Через несколько дней я уехал обратно, уже ясно представляя, что мне нужно делать. Я приехал в часть, а меня снова  вызвал  начальник  и  приказал провести занятия с группой польских офицеров по системе "Брас", которые прибудут  через  несколько дней в  Балтийск. Я неделю готовил лекции, а когда они приехали, то увидел среди них своих старых знакомых по Гдыне и  ВМФ  Польши. Они  тоже были рады, что  именно  я буду им читать лекции. Лучших слушателей я не встречал. Они очень тщательно всё записали, а начальник  гидрографической службы по секрету сказал мне, что они закупили у нас две системы. В промежутках между занятиями я водил их по Балтийску, рассказывал и показывал достопримечательности  этой  ВМБ  Балтийского флота. Они очень удивлялись и спрашивали: "Пан,  Борис, почему у  вас  газировка  дороже бензина?" Что я  мог  сказать! Такие  вот  цены  у нас! Смешные! Бензин в Польше очень дорог и им этот вопрос был не безразличен. Занятия  скоро закончились, они выразили мне большую благодарность за те знания, которые получили. Они знали, что я скоро к ним приеду, и приглашали  в  гости. Я обещал при первой возможности.
      Опять начались  бессонные ночи, отработка документации, штата, фор-
 мирования, укопмлектованием до 100% недостающего личного состава, офицерами и мичманами, боевое слаживание, изучение  матчасти, тренировки по установке антенн  и  так далее. Работы было очень много, но вместе с Подорожняком Н.Н. мы отработали развёртывание и  практическую работу, наладку работы, привязку системы и другие вопросы. В июне месяце мы подверглись флотской  проверки  и  выдержали испытание. Система была  готова к выполнению поставленной задачи. В отпуск меня не отпустили. Со стороны моря должно было опять прибыть судно
из океанографической экспедиции.
      Наконец я получил все документы, инструктаж в  штабе  флота  и  в
 один из  дней конца июля месяца моя колонна уже из 9-ти машин и четы-
 рёх прицепов тронулась с территории части в сторону советско - польской
 границы. Теперь меня  уже никто не сопровождал, и мы спокойно подъехали
 к границе, нам открыли шлагбаумы знакомые  пограничники, как  советские
 так и  польские,  и наша колонна отправилась в сторону Свиноуйсьце. Две
 станции должны были стоять в Польше и две  станции  в  Германии. Места
 мне были знакомы и через два дня, после установки и развёртывания двух
 станций, я с оставшейся техникой переправился на пароме в Свиноуйсьце,
 и остановился на территории ВМБ. Прибыл к начальнику штаба и доложил о
 своём прибытии. "Опять ты тут появился, возмутитель  спокойствия?"- при-
 ветствовал меня  капитан  1  ранга. - "Теперь  жди прибытия офицеров из
 ГДР, они уже выехали." Вскоре прибыли два офицера, один из них погранич-
 ник, а другой  из ВМФ ГДР, представляющий гидрографическую службу. Мы в присутствии начальника штаба обговорили все вопросы, особенно моего регу-
 лярного пересечения границ Польши и Германии. У военных был свой конт-
 рольно - пропускной пункт Каминка, через которые проезжали только войска
 дружеских армий. Мне  выдали  бумагу - пропуск  и мы отправились по точ-
 кам. Было всё интересно. В Германии я ещё не был. Наша колонна подъехала
 к границе. Шлагбаум  с  польской стороны был поднят и мы проехали к не-
 мецкому шлагбауму. Вышли подтянутые пограничники, поговорили с офицера-
 ми и  нас  пропустили. Колонна покатилась по прекрасным немецким доро-
 гам. Удивляла разметка, столбики на поворотах со светоотражателями  бе-
 лыми и красными, ни одной ямки и выбоины. Это был остров Узедом, на  ко-
 тором должны  были расположиться наши станции. Весь остров был покрыт
 лесом и в некоторых местах имел довольно высокий берег и даже неболь-
 шую гору  с  названием  Шварцберг. Недалеко от неё и расположилась моя
 станция, на которой я должен был находиться, следующая станция  находи-
 лась на  северном окончании острова недалеко от городка Грайфсвальд. К
 концу дня система была расставлена, а на другой день все вовремя вышли
 на связь. К вечеру система была готова к работе.

                8.РАБОТА В ГДР И ПОЛЬШЕ.

      Я доложил  в штаб флота об обстановке и готовности к работе. Весь
 личный состав чувствовал себя нормально  и  готовился  к  длительному
 пребыванию на точках. Немецкий офицер остался один со мной и мы отпра-
 вились в рядом находящююся погранзаставу. Нас хорошо встретили  погра-
 ничники и провели в штаб к командиру. Погранзастава была в двухэтажном
 доме, где находились казарма, столовая, учебные классы и другие  помеще-
 ния. Удивляла необыкновенная чистота и уют, чёткость действий солдат, их
 уважительное отношение ко  мне. Все, проходя  мимо, отдавали  честь, при
 ветствуя, и переходя на чёткий шаг. Командир заставы жил непосредствен-
 но в этом же здании, как и многие офицеры. Его  кабинет, довольно  прос-
 торный, был прост и только наличие большого количества телефонов, гово-
 рило о том, что здесь находиться пункт управления. На стене висела кар-
 та погранзаставы  в крупном масштабе. Мы посидели и поговорили о наших
 делах, о моей задаче, о том, что вот хорошо сейчас летом, много  отдыхаю
 щих, и  не будут ли они нам машать. Он заверил, что его люди отвечают за
 нашу безопасность и пригласил даже весь мой личный состав двух  стан-
 ций как - нибудь  в  баню. Я принял приглашение, так как матросы мылись у меня в специальной палатке, нагревая воду на газовой плите, а это  было
 накладно, так как  баллонов с газом могло не хватить. Я немного говорил
 по – немецки, и этого вполне хватало для общения. Вестовой принёс кофе  и печенье, а командир  достал бутылку коньяка и предложил выпить за нашу
 дружбу и взаимопонимание. Я не отказался. Через два  часа  мы  убыли  с
 заставы.
      Началось ожидание прибытия корабля. Через несколько дней я  полу-
 чил радио, что  через  два  дня он прибудет в Свиноуйсьце на 13-й при-
 чал, причал кораблей ВМБ. Я выехал в  Свиноуйсьце  на  причал. Было  уже
 около 18  часов вечера. Охрана причала пропустила меня к судну. Я подъ-
 ехал к борту и около судна на скамейке увидел знакомую фигуру Виктора
 Александровича Барановского. Мы крепко обнялись. Ведь не виделись почти
 два года, как выехали с Кубы. Прошли к нему в каюту. Он рассказал о сво-
 ей жизни, а я о  своей. Мы были очень довольны, что судьба снова свела
 свела нас вместе. С ним находился и мой  офицер, командир  КПИ "Галс", но теперь он работал на приёмоиндикаторе "Поиск". Мы договорились о работе и о связи в каюте командира судна, которого я тоже знал  хорошо. Назначили начало  работы  на 10.00 завтрашнего утра. Объём работы был очень большой, примерно от мыса Аркона на острове Рюген и до  Слупской  банки, а уже  начался  август. Делая поправку на погоду, мы должны были закончить работу в начале октября месяца и  уложиться  в  установленные
 сроки, чтобы в начале ноября прибыть домой.
      На другой день мы начали работу. Работа теперь  велась  только  в
 светлое время  суток, так  как этот район был насыщен судами и боевыми
 кораблями, как нашими так и иностранными. С началом нормальной работы я
 убыл в  Засниц к командиру нашей базы, где стоял дивизион наших ракет-
 ных и торпедных катеров. Там я должен был получать денежное  довольст-
 вие на две станции. На станции, находящиеся в Польше, деньги я получал В
 Свиноуйсьце. Со мной следовал и немецкий офицер, который служил  там, но
 в своей части. Мы проехали Вольгаст, Грайфсвальд, подъехали к Штральзун-
 ду и по длинному мосту переехали на остров Рюген. С моста  видны  были
 громадные верфи  судостроительного завода и большое количество рыбац-
 ких судов. Быстро проехали городок Берген и подъехали к  Засницу, кото-
 рый находился  на  склоне горы, спускающейся к морю. Остров Рюген очень
 живописный остров, а мыс Аркона находится на высоком обрывистом берегу,
 состоящем из меловых отложений.
      На КПП меня долго проверяли и , наконец, пропустили к командиру ба-
 зы. Я доложил  о  цели моего прибытия. Он был в курсе, вызвал начальника
 штаба и начальника тыла и приказал обеспечить меня в  соответствии  с
 полученными указаниями. Они  быстро всё сделали и уже вечером я выехал
 уже один с водителем на свою станцию с деньгами. В тот же вечер я при-
 был на  станцию. Теперь  можно было спокойно работать. Контакты и связи
 были налажены. Начались рабочие будни.
      Прошёл август, сентябрь  и начался октябрь. Работа шла очень тяже-
 ло. Погода не давала работать и иногда корабль по штормовой погоде  за-
 гоняли в  порт,  и мы тогда встречались на борту и обсуждали планы ра-
 бот. Работы оставалось ещё много. Система работала прекрасно и не  было
 ни одного сбоя. Матросы от нечего делать слонялись в период безработи-
 цы. Мы ездили к пограничникам в баню, моих матросов  там  очень  хорошо
 встречали и  даже поили пивом, которое стояло в каждой тумбочке солда-
 та. У нас такого не было и потому мне  пришлось  отказаться  от  таких
 бань, так как  мои матросы не могли отказать пограничникам, и пили пиво
 до опьянения, а это уже было для нас недопустимо. Вывозил я своих  мат-
 росов и  в городок Вольгаст для отоваривания. Покупали товары и мы. Ма-
 газины были полны товаров и глаза у всех разбегались, что купить. Я ку-
 пил себе часы, одежду жене и сыну, запчасти для машины, которых у нас не
 было, а у них для "Москвича" все магазины были забиты и  стоили  не  так
 много.
      Произошёл и неприятный случай у меня  в  районе  Штральзунда  на
 мосту. Мой матрос  не  заметил на своей машине, а это был ГАЗ-66, быстро
 появившейся "Волги" и ребристой ступицей правого колеса поцарапал  одну
 из дверей  её. Машина  уехала дальше, но через несколько километров, нас
 остановила полиция и препроводила в  участок. Поняв, что  мы  не  очень
 знаем языка, вызвали  переводчика  и  нашу ВАИ из Ростока для разбира-
 тельства. Немцы, потерпевшие от нас, требовали заплатить  за  перекраску
 своей машины 2000 марок. Машина была с судостроительного завода города
 Росток. Переводчик, офицер КГБ, быстро договорился с ними и нас отпусти-
 ли. Мой матрос очень переживал и говорил, что это они виноваты, но дока-
 зать мы не могли и даже выезжали на место  происшествия. Полиция  была
 очень обходительная, без  крика, без  претензий, напоили  меня и матроса
 кофе и дали даже бутерброды. К концу дня мы выехали, а  переводчик, улы-
 баясь, сказал: "Уважаю моряков  и люблю, но вы не пехота и потому не та-
 кие спецы в автоделе, а то бы вам пришлось платить, но немцы с этой ма-
 шины должны  нашей  группе  войск и потому мы согласились на покрытие
 долга таким путём. Когда домой?" Я ответил, что через пару недель. Он по
 желал счастливого  пути. Эти  ребята были из Северной группы советских
 войск. Мы доехали до станции благополучно.
      31 октября  мы  закончили  работу. Я  получил приказание свернуть
 станции и следовать к границе в районе города Мамонова. Время  пересе-
 чения 3-4  октября. Мы  были  готовы к этому и в тот же день я свернул
 свои немецкие станции и двинулся к Каменке. Немцы меня уже хорошо зна-
 ли и  при  виде моей машины сразу подняли шлагбаум. Я попрощался с ни-
 ми, а польские пограничники даже не вышли. Их  шлагбаум  был  постоянно
 открыт. Я заехал  в штаб, доложил, что у меня нет связи и что я выехал в
 сторону границы. Мне пожелали счастливого пути и мы переправившись  на
 пароме двинулись  к  Колобжегу. Переночевали  там  и утром двинулись к
 границе уже всей колонной. Все хотели  очень  сильно  домой. Прекрасная
 жизнь уже надоедала. К вечеру 2-го октября мы были на старом месте, где
 ждали открытия границы в прошлом году. К нам подъехали пограничники  и
 сказали, что граница  для нас уже открыта, но мы переночевали и с рас -
 светом, то есть уже в девятом часу продрогшие, а уже ночью сильно подмо-
 раживало, переехали границу  и  двинулись  к Калининграду. Нас никто не
 встречал. Мы въехали в ворота части в первом часу дня, когда нас  никто
 не ждал. Это  было очень неожиданно, так как командир части уехал в от-
 дел встречать нас на границе, но мы разминулись. Я доложил в  отдел, что
 прибыл без  происшествий  и долго объяснял ошалевшему дежурному, что я
 уже в части. Это обозвали хулиганством, но начальник штаба флота не стал
 меня наказывать, но и благодарить за четырёхмесячную без нарушений ра-
 боту тоже не стал. То же самое сделал и наш начальник отдела, но по моему рапорту все участники этой операции были награждены грамотами, подарками и благодарностями. Для меня самая большая благодарность - это  то, что  я был снова  с  семьёй. И  тогда же жена сказала мне, что у нас будет ещё ребёнок. Что мне ещё надо было? И к тому же  она  была  очень  довольна тем, что я привёз ей и сыну.
      Так закончилась моя третья командировка за границу. Моё подразде-
 ление с честью справилось с поставленной задачей, и на всех подведени-
 ях итогов наша часть фигурировала только с положительной  стороны. Нам
 дали отдохнуть до утра и уже на следующий день, после развода постави-
 ли дежурить моих офицеров по части, а матросов на все виды вахт. Я  сел
 писать отчёт о проделанной работе и отчёт по материально - техническому
 обеспечению. Напряжённая работа в течение четырёх  лет  вымотала  меня
 здорово, но служба  продолжалась и опять, как и в прошлом году, пришлось
 заниматься подготовкой к новому году боевой и  политической  подго-
 товки, который начинался с 1-го декабря 1974 года.

                9.НОВЫЕ ПЕРЕПЕТИИ.

      Наш начальник отдела гидрографической службы капитан 1 ранга Си-
 корский Александр Иванович перед началом учебного года был  отправлен
 в запас  по  возрасту. Это  был  знающий офицер, спокойный, уравновешан-
 ный, не выходящий из  себя, пользующийся  уважением  всего  офицерского
 состава службы и штаба флота. На его место был назначен начальник Бал-
 тийского района гидрографической службы капитан 2 ранга Гницевич  Ев-
 гений Куприянович. Я  его  хорошо  знал и он меня тоже по первым годам
 службы, когда я занимался обеспечением высадки морского десанта на не-
 оборудованное побережье, но в последнее время мы не виделись, так как я
 постоянно находился в командировках. Начальником района, которым он ру-
 ководил, был назначен капитан 3 ранга Ершов Лев Андреевич, его замести-
 тель. На место заместителя был назначен мой хороший знакомый капитан 3
 ранга Стародубец Иван Игнатьевич, бывший командир подразделения "Рым" до
 моей командировки на Кубу. Он тогда исполнял должность начальника час-
 ти навигационного  оборудования  и на эту должность назначили бывшего
 моего соседа капитан-лейтенанта Ткачёва  Леонида, которому  я  уступил
 квартиру на  втором  этаже, где  сейчас я и жил. В это же время ушёл на
 пенсию и начальник гидрографической части этого же района  капитан  3
 ранга Троицкий  Владимир  Павлович, которого я очень хорошо знал и да-
 же, когда был курсантом, был у него в доме. Его жена Галина  Кузминична
 работала вместе  с  ним в этой же части. После моих "хулиганств" я ни на
 что не расчитывал, так как много тогда было  завистников  и  меня  всё
 время подкалывали моими ежегодными командировками за границу.
      Начался учебный год. Мы отработали, с вновь прибывшим личным  сос-
 тавом, организацию подразделения, основы действия системы, уставы, оружие массового поражения, оружие, стрельбы, учения по подготовке к  развёртыванию и  так  далее. Первую  задачу мы сдали очень успешно. Встретили и провели празднование Нового года. 1975 год продолжился учениями и за нятиями. Моя жена  ушла в декрет и мы готовились с ней к встрече пополнения. Я единственно боялся, чтобы не получилось так, что я  в  командировке и  ей пришлось бы оставлять сына одного. Он уже учился во втором классе и был вполне самостоятельным, но за ним  нужен  был  постоянный контроль. Наша часть в начале февраля сдавала вторую задачу и моё подразделение было развёрнуто на точки. Я мотался  от  точки  к  точке  и как-то в  феврале встретился со Стародубцевым И.И. Мы поговорили о том о сём и вдруг он говорит: "А не хочешь ли ты пойти на гидрочасть к нам в район?" Я  отказался, так как сказал, что жду пополнения в семье и, что мне нужно быть в данный момент рядом с женой. Он немного ещё поговорил и сказал, что  к этому вопросу мы ещё вернёмся. Вторую задачу мы так же успешно сдали, и  началось  навигационно-гидрографическое  обеспечение боевой подготовки  флота. В начале марта в ночь со второго на третье я отвёз свою жену на своей машине в город Светлый, где и  утром  родился мой второй  сын. Об  этом  мне сообщили из части, когда я отдыхал после тревожной ночи. Меня все поздравили. В суете я забыл совершенно о  прошедшем разговоре, но  меня вызвал Гницевич Е.К. и предложил идти на по
 вышение в Балтийский район. Я не имел права отказаться. Меня  назначили
 начальником гидрографической  части. Я привёз жену из роддома и отпра-
 вился в район. Доложил начальнику о прибытии. Мы долго говорили и потом
 он представил меня подчинёным. Их было не так много: три женщины и муж-
 чина. У меня был отдельный кабинет, и они тоже имели комнату для  рабо-
 ты. Встретили меня  очень  хорошо. Всех  я знал и потому у нас сразу же
 сложились очень хорошие отношения. Они были рады тому, что я  знал  эту
 работу, а перед ними стояла задача сделать промер ВМБ Балтийск со все-
 ми её гаванями, забитыми боевыми кораблями. Это была очень большая  ра-
 бота и  к  тому же матросов у меня не было, которых я мог бы заставить
 работать всё светлое время. Я с ходу включился в работу. Для меня смена
 деятельности нисколько  не помешала. Ещё очень свежи были в памяти все
 методы работы в гаванях и бухтах Кубы. Одно  мешало: далеко  находилась
 работа от  дома. Я иногда не высыпался, ездить приходилось на пригород-
 ном "дизеле" /поезд из пяти вагонов/ или на своей  машине. Жена  иногда
 не могла мне что-либо сообщить, и всё это было очень неудобно. Командо-
 вание знало об этом и видело мои мучения. Однако  помочь  в  Балтийске
 жильём было  трудно. За лето и осень сын подрос. Стало немного легче, да
 и старший сын хорошо помогал матери.
      Промер мы  сделали за лето и все занимались камеральной обработ-
 кой. На порт получилось 6-ть планшетов в масштабе 1:5000. Это была про-
 верка на  нашу  профпригодность. Впервые район гидрографической службы
 выполнял такую работу самостоятельно без помощи гидрографического от-
 ряда, где я  служил  ранее. В это же время осенью на отчётном партийном
 собрании меня избрали заместителем секретаря партбюро и меня направи-
 ли на  учёбу  в  вечерний  университет марксизма-ленинизма на три го-
 да. Нагрузка получилась колоссальная и мало того, на меня возложили обя-
 занность командования  всеми  катерами  района, которых было семь еди-
 ниц. Три больших катера, как на Кубе, стотонника, два "Ярославца", один маленький буксир  и  один  новейший катер типа "Кайра". Всего около 70-ти
 человек. Возложили потому, что я постоянно работал на них, выходя на ра-
 боту по  промеру. Я  освоился в новой должности и уже жил жизнью райо-
 на, хотя продолжал жить в Приморске. Мои подчинённые с большим внимани-
 ем относились к моему положению и всеми силами помогали мне справить-
 ся с перегрузкой и иногда не пуская никого ко мне в  кабинет, чтобы  я
 смог отдохнуть. Работать мне было легко и мои два инженера Горбач Раи-
 са Кузминична и Троицкая Галина Кузминична вместе с техником  Василь-
 евым Костей  вполне справлялись с поставленными задачами. Параллельно с
 промером порта Балтийск мы выполняли и текущие заявки на  обеспечение
 высадки морского  десанте в пункте Хмелёвка и Мечниково, участвовали в
 различных учениях. Например, поиск подводной лодки, потерявшей ход, и ко
 торая легла  на грунт. Впервые тогда я использовал при поиске специаль-
 ную аппаратуру ГЭТ-1 /гидрографический эхотрал/. С ним никто никогда не
 работал и  наш  катер с капитаном Чёрным смог его установить и запус-
 тить в работу, а я используя систему координирования и его работу, смог
 быстро определить  место  лежащей  подводной  лодки и даже определить
 точно её размеры, отметив специальными буйками с якорями - кошками. Когда ПЛ всплыла, то  наши буйки лежали на её корпусе. За эту работу нас всех поощрили благодарностями командующего флотом. В  октябре  месяце  меня вызвал начальник штаба ВМБ капитан 1 ранга Семенков Э.Н. и спросил меня знаю ли я китобойную базу "Юрий Долгорукий". Я сказал, что знаю и что даже был  на  ней. "Скажи  тогда, можем ли мы дать ей "добро" на заход в Калининградский порт?" Я знал, что осадка судна 16 метров в  грузу, а  в каком оно  состоянии сейчас я не знал. "Какова осадка судна?" - спросил я. "Нужно уточнить на судне. Берите дежурный катер  и  следуйте  к  нему. Когда всё уточните, мне доложите!" Я быстро дошёл до дежурного катера ОВРа /охраны водного района/ и мы тут же отправились на  базу. Капитан меня  принял  сразу  же. Я  поговорил с ним. Осадка базы носом была около 11-ти метров, а кормой 12,5 метра. По глубинам в  морском  канале судно не  проходило. Не проходило оно и в Калининградском канале. Судно было очень старое, ржавое и только пришло с  китобойного  промысла. Все китобойцы уже находились в Калининградском порту на отдыхе. Я сказал о том, что база не пройдёт. " Да мы как-нибудь проползём", - упрашивал  меня капитан. - "Мы целый год не отдыхали." Я понимал капитана, но я и понимал то, что при посадке на мель это судно никто не сможет снять. Таких буксиров нет  в  ВМБ, нет  и в Калининградском порту. Кроме того оно может помешать выходу и входу всех кораблей и судов, а это уже слишком серьёзно. " Я передам  вашу просьбу командованию", - сказал я и убыл с базы. Я доложил начальнику штаба просьбу  капитана. "Твоё  мнение?" "Нет, запускать нельзя, я не ручаюсь, так как глубины у нас на пределе, а без запаса в 1 метр для такого водоизмещения и осадки - это  преступление  и  я категорически против." "Ну что ж, так и доложим Комфлоту", - сказал начштаба. - Не уходи". Он снял трубку и  доложил  наше  предложение. Комфлота долго молчал  и, наконец, что-то сказал. "Он утвердил наше решение и доложит об этом в Москву. Пока свободен". Решение  осталось  без  изменения. Москва согласилась  с  нашим  мнением  и "Юрий Долгорукий" остался стоять на рейде. Команду с него  сняли, оставив  смену  у  механизмов, и доставили в  Калининград  на  отдых. Через несколько недель китобойную базу ликвидировали, а "Юрия Долгорукова" продали в Испанию  на  металлолом. Он ушёл  своим  ходом в испанский порт Ла - Карунья и там прекратил своё существование. Так мне пришлось поставить одну из последних точек в судьбе  этого  гиганта. Были  и  другие работы, но наша гидрочасть со всеми ими справилась вполне успешно.
      1975 год закончился. Наш район занял первое место среди районов и
 частей в  соцсоревновании и в этом был и мой вклад. В январе 1976 года
 мне дали квартиру из трёх комнат на 9-м этаже в  новом первом большом
 доме в  Балтийске. Дом  только был сдан, и в нём не было воды и газа. Не
 работал лифт. Командир части в Приморске обратился ко мне, чтобы я  ос-
 вободил квартиру  для  нового замполита, у которого тоже было двое де-
 тей. Ордер на квартиру мне вручали, как и  многим  другим, в  Балтийском
 доме офицеров. Вручал  ключи командир бригады ракетных и торпедных ка-
 теров капитан 1 ранга Рачеенков Виктор Яковлевич. Я обсудил всё с  же-
 ной и взвесив все за и против, решили переехать, не глядя на зиму и не-
 удобства. Переехали за один день. Мне помогали мои матросы, которые  хо-
 рошо знали  мою  семью  и очень хорошо ко мне относились. Им досталось
 здорово, так как пришлось таскать вещи на 9-й этаж. Мы переехали, но дом
 плохо отапливался  и  мы страшно замерзали. Дом стоял с севера на юг и
 ветра с моря дули прямо в окна кухни и двух комнат. Пришлось переехать
 в одну  комнату, загородить  окна  одеялами и брать колорифер в комна-
 ту. Нам повезло, что маленький сын не  заболел  сильно, а  мне  пришлось
 почти два  месяца  таскать  воду вёдрами на 9-й этаж. Пищу готовили на
 электроплите, но вскоре подключили газ и стало немного полегче. В  ван-
 ной иногда давали горячую воду, и мы могли уже сделать помывку детям и
 помыть себя. Жена до переезда работала в своей школе и теперь ей приш-
 лось ездить на работу, как когда-то мне. Это было страшно неудобно и ей
 пришлось уволиться и искать работу в школах Балтийска, но мест не  бы-
 ло. Первое время  нам  помогала  её  мама, но  и ей пришлось вскоре уе-
 хать, так как необходимо было работать у себя дома на  усадьбе. Начина-
 лась весна. Мы  её  отпустили и жена села дома, а я постоянно находился
 на службе.
      В конце  мая  меня  вызвали в штаб базы и там я встретился с на-
 чальником штаба из Свиноуйсьце. Мы знали уже друг друга и он, обращаясь
 к командиру ВМБ контр-адмиралу Касумбекову, просил его об откомандиро-
 вании меня для производства промера 13-го причала и Минной гавани, где
 стояли торпедные  катера. Контр-адмирал спросил меня, как это сделать и
 что нужно. Я  сказал. С  моими   предложениями   он   согласился   пол-
 ностью. Вскоре по  приказу  Командующего  Балтийским флотом, наше судно
 отправилось на две недели в Свиноуйсьце, где я  должен  был  выполнить
 эти работы. Я взял с собой Константина Васильева, а экипаж судна, должен
 был обеспечить меня шлюпками и катером. Командир  базы  в  Свиноуйсьце
 капитан 1  ранга  Кудрявцев  очень удивился, увидев меня снова в своём
 кабинете, но узнав, что я буду делать промер для его кораблей, был очень
 рад и  приказал выполнять все мои просьбы. Просьб у меня не было, кроме
 одной - обеспечить передвижение кораблей для очистки причалов при  про-
 изводстве промера. "Планируйте с начальником штаба", - сказал он и поже-
 лал мне успехов. Работа оказалась не такой лёгкой, как мне  казалось, но
 я уложился в установленное время, хотя работать пришлось по 15 часов в
 сутки. При работе в Минной гавани я увидел знакомую фигуру, но  не  мог
 поверить, что это  мой механик с Кубы. Я его окликнул, он обернулся и со
 всех ног бросился ко мне. Мы обнялись и чуть не расплакались от радос-
 ти встречи. Окружающие  с удивлением смотрели на нас и потом он сказал
 своим сослуживцам: "Ребята! Это мой командир, с которым  я  был  на  Ку-
 бе!" Мы потом  встретились  у  него  дома и долго вспоминали прошлое и
 рассказывали о своих семьях. Его дочка уже  стала  большая, училась  в
 пятом классе, а  сын  в  первом. Вся семья была с ним и жена работала в
 прачечной базы на автоматических стиральных машинах. Вечером мы с  ним
 и с  Костей  сходили  в офицерский клуб, где нас очень тепло встретили
 офицеры и мичмана, покупали нам пиво и угощали своей сушёной рыбой, ко-
 торую ловили  прямо  с  причалов. Как  бы  нам не было хорошо с нашими
 друзьями, но вскоре, закончив промер и попрощавшись  с  моим  механиком
 Забудько И.И., с благодарностью командира базы, мы отправились домой.
      Политическая обстановка в мире была очень сложная и это сказыва-
 лось и на нашей службе и работе. В августе месяце начальника района  и
 меня вызвал  командир ВМБ контр-адмирал Касумбеков. Разговор был свех-
 секретный и в присутствии начальника штаба. "Министр обороны  приказал
 скрытно перевооружить Северную группу войск новейшими танками в коли-
 честве почти 500 единиц. Перевести железной дорогой сложно и все  уви-
 дят. Поэтому принято  решение доставить танки скрытно прямо в место их
 сосредоточения на десантных судах  нашей  бригады. Необходимо  выбрать
 место десантирования, то есть произвести промер в этом месте, а матери-
 алы доставить в бригаду на каждый корабль с аннотацией и рекомендаци-
 ями. Для выполнения поставленной задачи выделено гидрографическое суд-
 но, на котором должен выйти гидрограф, знающий  эту  работу. Ваше  реше-
 ние, Лев Андреевич?" "Задача   ясна, пойдёт   капитан-лейтенант  Успенс-
 кий". "О готовности доложите. Работу и район  обследования  уточните  у
 начштаба." Мы прошли  в  кабинет  начштаба  и  начали разработку зада-
 ния. Было два варианта: высадить в порту Росток танки или десантировать
 в Любекской бухте в районе городка Клюц. Мы остановились на втором ва-
 рианте и дали свои предложения в Северную группу войск. Оттуда  пришло
 согласие, так как  неподалёку  там  находился полигон наших войск и мы
 можем там работать. Район охраняется нашими войсками  и  пограничников
 там нет. Через неделю я вышел на Гису в тот район. К концу вторых суток
 мы пришли на место и стали на якорь. С борта судна хорошо  были  видны
 посты наблюдения  в  районе  города  Ольденбург ФРГ. На другой день мы
 спустили промерный катер и стали делать свою работу. Мы  прошли  более
 10 километров, осматривая  грунт. В  этом  месте было сильное течение и
 много было водорослей на грунте. Дно было ровное, без камней  и  доста-
 точно удобное. Я  снял карту ориентиров, привязал всё к промеру, наметил
 места подходов и разработал инструкции  командирам  десантных  кораб-
 лей. Через три  дня  мы  закончили  работу  и  вскоре  прибыли  в Бал-
 тийск. Весь материал я доложил командованию бригады десантных кораблей
 и лично  командиру бригады капитану 1 ранга Олейнику. Танки уже начали
 прибывать на погрузку и вскоре операция началась. Она длилась две  не-
 дели непрерывно. Туда  везли  новые  танки, а оттуда устаревшие Т-54. За
 эту операцию командир бригады был награждён орденом, получили  награды
 и командиры  кораблей, а вот мне ничего не дали. Но я всё равно был до-
 волен, что мои знакомые ребята с СДК и БДК наплавались от души и дейс-
 твительно занимались делом.
      В начале октября нас снова вызвали в штаб  ВМБ. Там  нам  объяви-
 ли, что готовится  поход  десантных  кораблей в Сомали, где планируется
 высадка морского десанта в  районе  города  Магадишо. Гидрографическое
 обеспечение и  подготовку материалов места высадки возлагается на ме-
 ня, как наиболее опытного в этих вопросах  и  командир  бригады  лично
 просил об  этом  Командующего флотом. Вопрос был решён и я начал гото-
 виться к командировке в Африку, причём нас не  пускали  через  Суэцкий
 канал и мы должны были идти вокруг, повторяя путь эскадры адмирала Ро-
 жественского в 1904 году. На корабли стали  завозить  продукты, снаряды
 для корабельных    пушек, патроны, заправили   полностью   топливом, во-
 дой. Укомплектовали по штатному расписанию, дополнили опытными офицера-
 ми и  мичманами, получили дополнительные канаты, спасательные плотики и
 так далее. На кораблях постоянно работала комиссия флота. Однако, за не-
 делю до выхода, поход отменили. Я лично был этому очень доволен, так как
 оставлять на такой период жену и сыновей совершенно не хотелось. Одна-
 ко, на  этом  мои перипетии  не заканчивались. В середине октября в связи с обстановкой в мире, в базу пришла первая подводная лодка  Б-29А, вооружённая тремя  баллистическими ракетами. Это была огромная ПЛ и когда я на неё прибыл она удивила меня своими размерами. Подводники очень  хорошо меня встретили, а командир пригласил в каюту и мы долго обсуждали
 с ним план захода в Третий бассейн Военной гавани, где  всегда  стояли
 подводные лодки. Осадка  лодки  была, как у крейсера и поэтому мы очень
 осторожно, но без буксиров зашли в гавань. Заход прошёл без замечаний и
 я за это получил благодарность от командира ВМБ.
      Жена устроилась  работать  гидрометеостанцию, которая  входила  в
 подчинение нашему району, как и аэрологическая станция. Она стала  тех-
 ником - радистом и  работала  посменно. Летом ко мне приезжал отец и жил
 почти неделю. Он много гулял по городу, а я приносил ему с работы суда-
 ков, которых ловили наши катера при нахождении в Калининградском зали-
 ве. Он был большой любитель ловить  рыбу  и  очень  уважал  судаков, но
 здесь ему  удалось  попробовать его жареным и в неограниченных коли-
 чествах. Капитаны, когда узнали, что ко мне приехал отец, чуть ли не спе циально ходили за рыбой из - за уважения ко мне.
      Наш район хорошо поработал в этом году, и он снова занял почётное
 первое место  среди подразделений гидрографической службы Балтийского
 флота. На подведении итогов в часть приехал начальник  службы, а  новый
 начальник района - Стародубец  И.И.  вручил  мне погоны капитана 3 ран-
 га. Начальник службы в заключение зачитал приказ о назначении меня за-
 местителем начальника района и о том, что на моё место назначается мой
 друг и товарищ Шустиков  Анатолий, из  отряда  гидрографической  служ-
 бы. Старый начальник  капитан 2 ранга Ершов Л.А. был назначен начальни-
 ком отделения в отделе ГС БФ. Личный состав части был очень рад назна-
 чениями и только мои подчинённые сидели, как в трауре.

                10.ЗАМЕСТИТЕЛЬСТВО.

      1977 год, как и предыдущие годы, был очень напряжённым и мне, хотя
 я и  был заместителем начальника района, приходилось очень часто выхо-
 дить в море на выполнение различных заданий. В этом же  году  сменился
 командир ВМБ  и вместо вице-адмирала Касумбекова, который был назначен
 Командующим Каспийской флотилией, прибыл контр-адмирал  Кудрявцев, быв-
 ший командир базы в Свиноуйсьце. Он опять удивился, увидев меня на док-
 ладе, подошёл и крепко пожал мне руку. "Мне приятно  служить  вместе  с
 вами!"- сказал он. Я  доложил  о своей должности. "Очень хорошо!"- сказал он. Мне потом не раз приходилось обращаться к нему и он никогда нам не отказывал и  даже, когда мы отмечали 30 лет нашей части, прибыл к нам на торжества, наградил очень многих подарками, грамотами и благодарностями и сидел вместе с нами за праздничным столом в ресторане "Дружба".
      На отчётном партийном собрании в конце 1976 года, коммунисты еди-
 ногласно выбрали  меня  секретарём  партбюро. Мой друг, начальник штур-
 манской части капитан 3 ранга Корнис  Виктор  Францевич  передал  мне
 бразды правления  парторганизацией, в  которой  было  около  100 чело-
 век. Наша партийная организация считалась одной из лучших в ВМБ и  на-
 чальник политотдела  капитан 1 ранга Корчагин часто ставил нас в при-
 мер. Такая же работа велась и местным комтетом профсоюза, которым  дол-
 гое время  руководил  наш "тыловик" Н.Кутейников. Нагрузка опять возросла многократно, так как мне приходилось заниматься всем районам и  проверять состояние  всех  подразделений, которые  находились на территории Литвы и до советско-польской границы. В Клайпеде находился 110 участок гидрографической службы, в  введении  которого  находилась  территория клайпедского порта, паромная переправа и вся Куршская коса с маяками и знаками. Мне приходилось много раз быть на всех объектах и решать вопросы ремонта, снабжения и работы.
      Летом к  нам  в Балтийск на судне зашёл, возвращаясь из Дании, на-
 чальник Главного Управления  навигации  и  океанографии  Министерства
 обороны СССР  адмирал  Рассохо Анатолий Иванович. Всё наше руководство
 гидрографии флота прибыло к нему на борт, и он провёл совещание о под-
 готовке празднования  150-летия  гидрографической  службы и о том, что
 нужно сделать. Мы об этом хорошо знали и готовы были  доложить. Адмирал
 рассказал о своём визите в Данию и о своём впечатлении, о навигацион-
 ной обстановке в датских проливах. Потом он оставил у  себя  начальни-
 ков, а нас всех отправил продолжать свою деятельность.
      13 октября 1977 года мы торжественно отметили юбилей  службы. Наш
 район занял первое место на флоте. В юбилейном выпуске "Записки по гид-
 рографии" об этом было много сказано, и там же упоминается и моя  фами-
 лия.
      В этом году было проведено много учений, морской парад  посвящён-
 ный 60-летию Великой Октябрьской социалистической революции, испытанию
 новой техники и в этом же году я получил "красный "диплом об  оконча-
 нии вечернего университета марксизма - ленинизма. Всё складывалось впол-
 не благополучно и дома тоже. Жена  работала  на  гидрометеостанции, сын
 учился вполне  успешно в школе, а младший сынишка уверенно подрастал и
 уже меньше доставлял нам забот. Я купил деревянный  гараж  и  перегнал
 свой автомобиль  в Балтийск. На нём мы успешно каждый год ездили в от-
 пуск. Дом обжился. Рядом достроили ещё один дом на Садовой  улице  и  в
 нём получил квартиру мой товарищ Шустиков, у которого жена родила сра-
 зу двух дочек: Верочку и Олечку. Его сын Андрей бегал с  моим  на  ули-
 це. Год закончился, и мы все вместе встретили 1978 год.
      Заместительство моё было более чем успешное, и в конце 1978  года
 при подведении  итогов  был  признан лучшим на флоте. Успешно работали
 все наши подразделения: штурманская часть во главе  с  Корнисом  В.Ф. и
 помошником Корогодским  С.Н., гидрографическая часть во главе с Шусти-
 ковым А.Г., часть навигационного  оборудования  во  главе  с  Ткачёвым
 А.В., мобилизационный отдел  во  главе с Березиным Олегом, гидрометеос-
 танция во главе с Великасом Юрой, наши капитаны  катеров. Очень  хорошо
 начинал работу  новый замполит Бессалов, а предыдущий Фридланд ушёл на
 пенсию. Мне легко  было  работать  с  моим   начальником   Стародубцем
 И.И., так как  мы понимали друг друга с полуслова. Ему присвоили звание
 капитан 2 ранга и наши офицеры отметили это событие с  особой  тепло-
 той. В этом  году мы проводили испытания парома Сахалин-1, который дол-
 жен был идти на Дальний восток  и  килекторное  судно "Кил-32", которое
 также готовилось  к  переходу в Петропавловск - Камчатский. Это были от-
 ветственные испытания, и на этих судах в море выходил я сам. Все задачи
 мы успешно  прошли и суда, сдав задача своими экипажами, ушли успешно к
 месту назначения.
      Новый 1979  год начался с крупного ЧП в Таллине. Там в январе ме-
 сяце гидрографическое судно "Зенит" село на мель в районе острова  Нар-
 ген и  все  силы  флота были направлены на его спасение. Судно сняли с
 мели, которое пробило себе днище и было поставлено в док на 7-м  судо-
 ремонтном заводе. В это время районом гидрографической службы в Талли-
 не временно командовал мой хороший знакомый по училищу /он был  коман-
 диром отделения  в моём классе /капитан 3 ранга Бойчаров Николай Яков-
 левич. Начальник не был назначен, так как этот вопрос только решался  в
 связи с убытием бывшего начальника района капитана 2 ранга Бакуревича
 Новомира Николаевича в Сирию. Вечером ко мне прибежал посыльный и  пе-
 редал приказание  начальника службы Гницевича Е.К. прибыть в отдел ут-
 ром. Я сходил к начальнику района, он жил в соседнем подьезде, и передал
 ему это  приказание, чтобы он знал, что меня не будет. Он ничего не ска-
 зал, кроме того, чтобы я решил кое-какие вопросы в отделе. Рано утром  я
 убыл в Калининград на автобусе, который останавливался рядом с домом. В
 9-ть утра я был в кабинете начальника в штабе флота, так как  к  этому
 времени наш  старый  отдел  был  временно  закрыт на ремонт. Начальник
 встретил меня с вопросом: "Борис Евгеньевич, вы знаете, что произошло  в
 Таллине?" "Конечно!"- ответил я. "А   причины, ваше  мнение?"- спросил  он снова. "С чего бы это",- подумал я и ответил: "Отсутствие  командира  на мостике при  плавании  в  стиснённых обстоятельствах. Других причин не
 может быть. Я знаю командира этого судна и он неплохой судоводитель."
 "Ну что  ж, я  примерно такого же мнения. Будьте готовы ответить на эти
 вопросы Командующего  флотом". На  мой  недоумённый   вид, он   продол-
 жил: "Вопрос стоит  о начальнике района, который должен быть назначен в
 самом скором времени. Ваша кандидатура предложена мной, но решать Вам."
      В 10 утра, мы вошли в приёмную Командующего флотом адмирала Сидо-
 рова В.С. Адьютант тут же пригласил нас войти  в  кабинет. Из-за  стола
 нам на встречу поднялся высокий стройный адмирал, подошёл к нам и поз-
 даровался за руку, затем пригласил сесть. "Я познакомился с Вашим  лич-
 ным делом, товарищ Успенский. Вижу, что путь вы прошли достаточно боевой
 и уже два года служите заместителем начальника района  гидрографичес-
 кой службы. Я  предлагаю  Вам  должность начальника Таллинского района
 гидрографической службы. По отзывам Вашего начальника, вы  справитесь. Я
 не тороплю  Вас с решением, подумайте, взвесте, посоветуйтесь с женой и
 после завтра позвоните мне лично о  Вашем  решении. Со  своей  стороны
 обещаю Вам  на первых порах становления свою помощь, и можете мне зво-
 нить в любое время, если будет трудно. Договорились?" "Так точно, товарищ адмирал."- сказал я. "Можете  идти". Я  вышел в приёмную, а потом в коридор. Там стоял капитан 3 ранга и  ждал  кого-то. "Вы  к  кому?"- спросил я. "К Командующему",- ответил он.- "Хотят предложить должность командира дивизиона гидрографических судов в Таллине." "А мне должность  начальника района. Как  Вас  зовут?" "Кислюк Борис Маркович - командир морского тральщика "Рошаль." "Успеха Вам!"- сказал я и ушёл в отдел к своим товарищам. Там уже  слышали  о  предложении, а  может  и сами были авторами его, но все на перебор советовали идти. Предложение  было  заманчиво  в том, что это  столица Эстонии, что там хорошее снабжение, что район чуть побольше, чем Балтийский и что пора двигаться дальше. Это всё было вроде правильно, но  куда  я  дену  семью, там плохо с жильём и как на это посмотрит она.
      Я с  тяжёлым сердцем ехал домой. Дома сказал о предложении Коман-
 дующего флотом. Жена, как истинная жена  моряка, сказала, чтобы  я  решал сам, а она, как ниточка за иголочкой будет тянуться за мной. Будет тяжело, но нам не привыкать. Соглашайся.» На утро я прибыл в часть и зашёл  к командиру. Он уже знал всё и спросил: "Ну что,бросаешь нас!" "Скрее всего, да!" "Ну и правильно, чего здесь тебе высиживать, а там ты уж поработаешь на  полную катушку, я тебя знаю!" Зашёл и замполит, узнал, расстроился, закурил и сказал: "Мы о тебе будем помнить  и  будем  следить  за твоими успехами." В части быстро разнёсся слух о моём намечающемся переходе в Таллин, но никто не верил. Я сохранял тайну, да и к тому  же  я ещё ничего не сказал Командующему флотом.
      На другой день я позвонил ему и дал согласие. Он сказал: "Я  очень
 надеюсь на  Вас. Ждите приказ о назначении". Я продолжал исполнять свои
 обязанности как и прежде. Прошёл  февраль, а  приказа  не  было. Начался
 март и мы все готовились встретить Международный женский день. 8 марта
 я был дома и в обед ко мне постучались. Это был опять оповеститель, ко-
 торый передал просьбу дежурного по части прибыть срочно в часть. Я тут
 же направился в часть, никуда не заходя. Дежурный передал мне номер те-
 лефона, по которому я должен был позвонить. Я понял, что это телефон Ко-
 мандующего флотом. Я позвонил, представился. Он  сказал: "В  Вашей  части снова ЧП. Сегодня  же  вылетайте в часть и разберитесь". Я сказал, что я нахожусь в части и у нас всё в порядке. Он сказал, что уже семь дней  я числюсь командиром  части  в  Таллинне  и поэтому мне нужно лететь туда. Мне пришлось позвонить в Таллинн и предупредить, что я прилечу самолётом из  Калининграда  и  чтоб меня встретили. Потом передал дежурному, что я улетаю в Таллинн по приказанию Командующего флотом и ушёл домой. По дороге  зашёл к командиру и передал ему новость. "Что же теперь там случилось?"- удивлённо сказал он,- "Ни пуха ни пера тебе!" Я  быстро забежал домой, взял  свой  чемоданчик, документы и на автобусе выехал в Калининград. Оттуда на автобусе доехал до аэродрома Храброво, купил билет и вылетел в Таллинн.
      Так и закончилось неожиданно моё заместительство. Я летел  уже  в
 статусе командира части, но ничего о части конкретно не знал, кроме об-
 щих сведений, да и часть ещё не принял и принимать её не  было  у  ко-
 го, так как  там в это время был И.О. /исполняющий обязанности/, заместитель командира, как и я.

                Ч А С Т Ь  Т Р Е Т Ь Я.

                1.ВОЙСКОВАЯ ЧАСТЬ 87280.

      Самолёт ЯК-40  принял меня и других пассажиров, выбежал на взлёт-
 ную полосу, постоял немного, набирая обороты, и побежал по  бетонке  аэ-
 родрома. Короткий разбег - и вот мы уже летим. Последний раз я летел
 на самолете только с Кубы в декабре 1972 года. Прошло 6-ть с небольшим
 лет и  вот я снова в воздухе. У меня было немного времени, чтобы осмыс-
 лить наедине с собой происшедшее. Мне,36-летнему офицеру, который за
 недолгую десятилетнюю офицерскую службу много испытал и пережил, дове-
 рили большую часть. И вот это меня удивляло в моей судьбе, которая вер-
 нула в  эту  прибалтийскую  республику, с  которой я был уже знаком, но
 только в качастве курсанта. Круг замкнулся, а где следующий и куда меня
 снова бросит судьба? Я не думал о том, что не справлюсь.Меня больше вол-
 новало судьба моих близких и родных людей: жены и двух сыновей, которые
 остались теперь без моей помощи. Старший сын  заканчивал  6-й  класс, а
 младший волновал больше особенно после перенесённой им большой болез-
 ни - крупозного воспаления лёгких. Его спасли чудом в сельской  больнице
 на родине  жены  год  назад и теперь мы боялись повторения. Ему только
 исполнилось 4-ре года. Старший сын был очень подвижен, увлекался  конс-
 труированием и  мог  себе позволить любую выходку. Всё это меня сильно
 беспокоило. Как всё пройдёт и какие будут условия у меня для участия в
 жизни семьи? Всё  это  меня мучило постоянно, пока я находился в возду-
 хе. Быстро темнело, и через полтора часа наш самолёт  пошёл  на  посад-
 ку. Из окна  самолёта  видны  были огоньки селений, и наконец открылись
 огни большого города, ленты освещённых дорог, автомобили с огнями и на-
 конец побежали  огоньки взлётно-посадочной полосы аэродрома. Наш полёт
 закончился и самолёт подрулил к небольшому  зданию  аэропорта. Откину-
 лся задний  люк, и по его ступенькам я вышел на землю. Всё моё было со
 мной и мне не надо было ждать багажа. Я быстро прошёл в  здание  аэро-
 вокзала и  увидел  знакомое  лицо Коли Бойчарова, который, улыбаясь шёл
 мне навстречу. Мы поздоровались и он повёл меня на выход, где на стоян-
 ке стоял  старенький  ГАЗ-69  с  моряком - водителем. Я  поздоровался  с
 ним, сел на заднее сидение и мы поехали. По дороге, а она оказалась  до-
 вольно продолжительной, Николай вкратце доложил обстановку.
      Обстановка была более, чем серьёзная и я просто не ожидал, что та-
 кое возможно. Как я уже ранее рассказывал, в конце января месяца в Тал-
 линнском заливе село на мель гидрографическое судно "Зенит". Силами фло-
 та судно  было  снято и находилось на судоремонтном заводе. При спаса-
 тельной операции был вскрыт бортовой кранец судна, где хранились  фаль-
 шфееры /сигнальный огонь, зажигаемый  на  судне  при бедствии и который
 может гореть в воде/. Один такой огонь был взят матросом срочной служ-
 бы, который служил  в подразделении "Брас". Прошло более месяца, и когда
 страсти улеглись перед праздниками, матросы работали на технике и  там
 же был  спрятан  в  аппаратной машине этот фальшфеер. Матрос убирался в
 машине и решил посмотреть, что это такое и стал  разбирать  патрон. Как
 только он  вскрыл днище патрона, туда попал воздух и от этого соедине-
 ния он самовозгорелся. Матрос испугался и хотел  его  выбросить, но  он
 упал за  ящики и огонь, вырывающийся на несколько метров, стал всё под-
 жигать. Загорелась машина, он пытался потушить огнетушителем, но уже бы-
 ло поздно, так  как рванул бензобак и от этого взрыва стали загораться
 рядом стоящие машины системы и машины склада "НЗ". Всего в этом  пожаре
 пострадало и сгорело 12-ть машин различного назначения. Ущерб был зна-
 чительным. Это произошло вечером 6-го марта. На другой день доложили на
 флот, и вот почему меня срочно направил Командующий флотом. Об этом до-
 ложили Главнокомандующему ВМФ и он направил для  разбирательства  на-
 чальника Главного Управления навигации и океанографии адмирала Рассо-
 хо А.И., который должен был прибыть 10 марта поездом из Ленинграда.
      Мы подъехали  к части. Вышли. Дежурный офицер доложил обстановку и
 мы прошли в кабинет командира части, который на долгие годы должен был
 стать моим  домом. Кабинет был большой, светлый и располагал к нормаль-
 ной работе. Мой рабочий двухтумбовый стол стоял в продолжении большого
 длинного стола. Вокруг стола стояли мягкие кресла. Такие же кресла сто-
 яли и вдоль стен. На маленьком столике слева стояли телефоны  абоненс-
 кой, оперативной  и засекречивающей связи. На потолке висели две яркие
 люстры, заливающие светом весь кабинет. Николай сел за стол командира и
 стал рассказывать дальше.
      Часть состоит из нескольких частей: сам район, дивизион  гидрогра-
 фических судов, штурманская мастерская и депо карт и книг, ацетиленовый
 завод, два гидрографических участка: Хаапсалусский и Кингисепский, ради-
 онавигационная система "Брас", гидрометеостанция  и станция РСВТ-1. Тер-
 ритория района включает себя побережье Эстонии и часть Рижского зали-
 ва, на берегах которых находится более 30 маяков 1-3 классов, более 100
 автоматических огней, более 200 буёв и почти 600 вех. В районе  имеется
 береговая база  плавучего  навигационного  оборудования, мастерские по
 ремонту и наладке светооптической аппаратуры, гараж для грузовых авто-
 машин и  специальных, склады"НЗ", продовольственные  и технические, пять
 котельных. В подчинении начальника района находится более 50-ти офице-
 ров, более двух  десятков мичманов, около 20-ти матросов и около тысячи
 рабочих и служащих. Кроме того в части находится склад оружия и боеза-
 паса, секретная часть, мобилизационная часть.
      Однако перечисление всего меня не удивляло. Я это знал и до  это-
 го, но это  было  издалека, а  вот теперь всем этим мне придётся зани-
 маться. Конечно, Николай был обижен на случившееся и он должен был бы
 исполнять должность  командира, а получилось не так, как он хотел. Я его
 понимал, но помочь мог только тогда, когда во всём  разберусь. Мне  надо
 было обнаружить  причину  случившегося, так  как то, что произошло, было
 следствием. Я отпустил его отдыхать, а сам отправился на судно, где  мне
 была приготовлена каюта.
      Рано утром я сошёл на берег и обошёл часть. У причалов стояли су-
 да, катера, но дежурных нигде не видел. Причалы были не убраны,на терри-
 тории части находилось много буёв, якорей от них. Всё это находилось  в
 беспорядке. Кран для  погрузки  буёв был открыт. Дежурный по части меня
 не встретил и не доложился. Я прошёл в кабинет и позвонил дежурному по
 отделу, что я прибыл и вхожу в курс дела. Он передал мне последние дан-
 ные о прибытии начальника Гунио МО СССР. Затем я позвонил Командующему
 флотом и  доложил ему о своём прибытии и скором прибытии высокого на-
 чальства. Он пожелал мне успехов и сказал, что если будут  трудности, то
 докладывал немедленно. Вскоре в кабинет вошёл высокий черноватый капи-
 тан 2 ранга. Я встал. Он подошёл и доложил: "Капитан 2  ранга  Рафалович
 Михаил Евгеньевич - заместитель  Ваш  по  политической  части, прибыл  в
 часть месяц назад. Будем работать вместе." Мы поздоровались. Я  попросил
 доложить партийно - политическую  обстановку  в  части. Он  чётко  доло-
 жил, что в  части  столько-то  партийных  организаций, местных  комите-
 тов, комсомольских организаций. Обстановка  тревожная из-за низкой тру-
 довой дисциплины. В части процветает  пьянство, прогулы. Из-за пьянства
 произошла посадка  на  мель  судна, так как на мостике рядом с рулевым
 никого не оказалось. Все  выпивали  в  каюте  командира  судна. Штурман
 прокладку не  вёл, место не определялось. Командир дивизиона судов снят
 с должности и на место его назначен новый - капитан 3 ранга Кислюк  Бо-
 рис Маркович. Командир судна снят и направлен в ЛенВМБ с понижением, но
 пока находится на службе в дивизионе. О пожаре доложил более  подробно
 и о  том, что  матрос арестован и находится под следствием в городской
 комендатуре. По происшествию  работает  военная  прокуратура. "Ну   что
 ж, Михаил Евгеньевич! Я Борис Евгеньевич и мы должны с вами сработаться
 и навести порядок, как братья. Где  вы  служили, но  только коротко?" Он
 рассказал, что только  закончил  политическую  академию имени Ленина в
 Москве и был направлен на атомные ПЛ в Петропавловске  на  Камчатке. И
 вот оттуда по замене прибыл в Таллинн и здесь получил назначение в эту
 часть, хотя должность капитана 3 ранга. Надоело переезжать.
      Вскоре прибыл  мой заместитель, и я попросил его собрать офицер-
 ский состав основных подразделений в кабинет командира. Вскоре все при-
 были, и  я  представился  им, как  командир части и что беру управление
 частью на себя. Всем доложить мне рапортами о состоянии своих  подраз-
 делений и недостатках матчасти и имущества. Срок до конца дня. Без док-
 ладов часть покидать запрещаю. Сейчас я убываю к начальнику штаба  ВМБ
 вместе с заместителями.
      В штабе базы меня принял капитан 1 ранга Рачеенков  В.Я.  и  на-
 чальник политотдела  капитан  1  ранга  Смирнов С.А. Я доложил о своём
 прибытии. Они расспросили о моей службе и приняли к сведению моё  при-
 бытие, хотя на  руках  у  меня  не  было ещё предписания. Я обратился с
 просьбой обеспечить прибытие моего  начальника  легковой  машиной  на
 завтра. Такая команда  поступила  сразу  же и мне была выделена "госте-
 вая" "Волга" с утра 10 марта.
      После визита в штаб я работал в части и знакомился с командирами
 частей и подразделений. Мне приятно было встретиться со своим знакомым
 по штабу флота на встрече с Командующим - Борисом Марковичем Кислюком.
 Он мне доложил полностью нерадостную обстановку на дивизионе судов  и
 о своих  планах наведения порядка. Некоторых офицеров, командиров судов,
 я знал по Балтийску, когда они приходили за имуществом  или  грузом, но
 они работали  в  основном с капитаном 2 ранга Деевым Петром Андрееви-
 чем, с которым я был очень дружен и часто был у него в кабинете и  иг-
 рал в  шахматы, делясь  перипетиями  службы. Он  очень хорошо знал всех
 офицеров, часто выходил с ними в море и был старше меня по  возрасту. Я
 припомнил его  оценки и ни разу не ошибся и не переменил его мнения. В
 нашем дивизионе было 22 вымпела, то есть 22  капитана  и  командира  и
 среди них  были очень хорошие капитаны, на которых мне и пришлось опи-
 раться в своей работе впоследствии. Выслушал я начальника  штурманских
 мастерских капитана  2 ранга Селезнёва Игоря Матвеевича, ранее служив-
 шего ещё до меня в Приморске и в его квартире когда-то  мне  пришлось
 жить. Это был очень интеллигентный офицер, грамотный и опытный. Он отве-
 чал за имущество "НЗ", которое находилось на  территории  его  части  и
 часть автотехники хранилось у него. Мне хотелось сделать предваритель-
 ный анализ состояния дел в части, чтобы на встрече с начальником доло-
 жить ясную  картину  случившегося  и причины произошедших ЧП. Работать
 пришлось допоздна, и заодно я получил рапорта от начальников  подраз-
 делений, как было  мной приказано. Все рапорта я получил кроме рапортов
 от начальников гидрографических участков, которые находились  довольно
 далеко, но они доложили мне по телефону.
      К вечеру я имел полное представление и был готов доложить причи-
 ны, и предложения по улучшению обстановки в районе.

                2.НАЧАЛЬНИК ГУНИО МО СССР.

      Поздно ночью  я отпустил заместителя по политчасти, своего замес-
 тителя, командира дивизиона судов, обговорив  с  ними  их  доклады, если
 потребуется. Ночь для меня была неспокойная, в голове прокручивал вари-
 анты доклада и ответы на возможные вопросы, хотя моё положение в этом
 случае было  самое отвлечённое, так как я был командиром только на бу-
 маге и в части был только сутки и не вступил в должность в  соответс-
 твии с  уставом, но  я  уже чувствовал громадную ответственность за тех
 людей, которые могли бы попасть под тяжёлую участь и руку начальника и
 мне не хотелось лишней "крови".
      В 9.00 пришла машина "Волга" и я отправился  встречать  начальника
 на железнодорожный вокзал. Вместе со мной ехал старенький УАЗик района
 для офицеров комиссии. Поезд из Ленинграда прибыл по расписанию. Я знал
 номер вагона  и встретил начальника на перроне, доложив, кто я есть. Ад-
 мирал был среднего роста, с круглым открытым лицом и серыми глазами. Он
 поздоровался со  мной  за руку и сказал: "Товарищ Успенский, вы пока не
 командир части и не берите на себя того, что не делали, а вот то, что вы
 здесь - правильно. Давайте разбираться вместе, как и  что, а потом я вас
 послушаю." Мы прошли к машинам. Среди прибывших офицеров я увидел свое-
 го знакомого капитана 1 ранга Романова Вячеслава Григорьевича, с кото-
 рым у меня были связаны тёплые воспоминания. Мы тепло поздоровались  и
 я у него спросил о сроке их нахождения у нас. Он ответил, что уедут ве-
 чером, начальник уже всё решил и ему надо только  исполнить  долг  для
 доклада Главкому ВМФ.
      Мы приехали в часть. Начальника встретил  заместитель  начальника
 района и  он  же  временно исполняющий обязанности начальника. Адмирал
 прошёл в кабинет начальника района и сел за длинный стол спиной к ок-
 нам. Коле Бойчарову  он  приказал  сесть на кресло начальника района, а
 меня посадил напротив и потребовал доклада. Мы примерно так и  ожидали
 и Коля,  смущаясь и немного путаясь, начал доклад. Начальник слушал его
 молча, не перебивая, и когда Коля сказал: "Доклад закончил!",начал задо-
 вать вопросы. Он  разнёс  спокойно  весь доклад и в основном только на
 Коле сделал весь акцент. Я вступился за него, но адмирал спокойно  меня
 остановил и сказал: "Ваше мнение я послушаю позже, после доклада зампо-
 лита." Замполит, опытный в таких делах, довольно  критически  подошёл  к
 оценке случившегося, делая  упор  на  причины случившегося, а не на ре-
 зультаты ЧП, как мы договорились. Начальник  спокойно  его  выслушал  и
 потребовал теперь  моего  мнения. Я  встал, но  он сказал: "Доложите си-
 дя!" Мой доклад был построен на анализе состояния части и  моих  выво-
 дах, которые говорили  о том, что часть способна выполнять поставленные
 задача, но делать это сможет только тогда, когда будут чётко определены
 виновники и наказаны. Я тут же доложил своё мнение о причинах и винов-
 никах, хотя по посадке судна уже был приказ Главкома. Адмирал  выслушал
 меня и  спросил, что думает по этому случаю Командующий флотом. Я доло-
 жил результаты моего доклада. Адмирал задумался, а  потом  резко  начал
 говорить по оценке работы района и причинах, приведших к таким резуль-
 татам. Потом он сказал: "Товарищ Успенский! Вам теперь придётся  выправ-
 лять положение  и не просто выправлять, а перестроить всю работу райо-
 на, тем более, что впереди у вас стоять очень большие задачи, как  госу-
 дарственного значения, так и международного. На следующий год здесь бу-
 дет проходить  Всемирная  олимпиада  по   парусному   спорту. Олимпиа-
 да-80! Это накладывает  на  Вас очень большую ответственность и провал
 проведения грозит вам очень большими неприятностями, но я  надеюсь, что
 вы справитесь  с  этими задачами, как справлялись и в прошлом. Сейчас я
 буду у командира ВМБ контр-адмирала Зарубина, а вы поработайте с  офи-
 церами управления. Они  должны вам помочь. Такая задача стоит перед ни-
 ми. Разбор проверки будет в 15.00. Прошу обеспечить явку всего  личного
 состава. Разбор произведёт капитан 1 ранга Романов В.Г. Сейчас все сво-
 бодны. Успенскому остаться."
      Я сидел перед адмиралом. Он смотрел на меня, скрестив руки на коле-
 нях. Потом тихо  спросил: "Ну  как, справишься? О  тебе   я   знаю  мно-
 го. Знаю, что район, где ты был замом, много лет один из лучших, но тот
 район карманный, маленький, а здесь в четыре раза больше, а по технике и
 ответственности - все десять. Прошёл Кубу, Польшу, ГДР, Балтийск. Опыт большой, но там ты отвечал только в основном за тот участок,за который не
 посредственно отвечал, да и народу было в десятки раз меньше. Не страш-
 но?" "Нет. Раз согласился буду работать на совесть. За  себя  не  волну-
 юсь, вот только  не  удалось  мне  поучиться, а хотелось бы, но знаю, то
 стар для академии, а сейчас тем более никто  не  отпустит. Меня  только
 это волнует, товарищ адмирал!" "Понимаю, но и ты пойми, что это образова
 ние ничего не даёт, кроме будущего трамплина к должности. Будет всё хо-
 рошо, я помогу, а пока впрягайся и входи в должность. Впереди очень мно-
 го работы. Сейчас говорить ничего не буду. Желаю успеха. Держи  связь  с
 Управлением и  со  мной. Буду  звонить  и интересоваться , как дела. По-
 нял?" "Так точно!" "Проводи меня до машины." Я встал, он оделся и мы выш
 ли. Было около 13-ти часов. Он сел в машину и уехал в ВМБ.
      В 15.00 провели разбор проверки. Доклад  делал  Романов  В.Г.. Были
 даны указания и сделаны предварительные оргвыводы, которые теперь нуж-
 но было ждать в приказе Главкома. В основном это  касалось  непосредс-
 твенных виновников. Разбор  был  жёсткий  и досталось всем, но особенно
 упор был на дивизион судов и подразделение "Брас". В  17  часов  разбор
 закончился и  члены комиссия зашли в мой кабинет. Там дополнительно мы
 обговорили многие вопросы и Романов В.Г. сказал, что они мне не завиду-
 ют в данном положении, но обещали все помощь с своей стороны и стороны
 отдела гидрографической службы флота. После этого я отвёз их  к  поез-
 ду. Вскоре подъехал  начальник  Управления  вместе  командиром ВМБ. При
 прощании Анатолий Иванович попросил командира базы оказывать мне  по-
 мощь на  первых  этапах  становления, тем  более, что с этого момента я
 становился офицером штаба ВМБ и именовался Начальником гидрографичес-
 кой службы Таллиннской ВМБ.
      Поезд ушёл. Я вернулся в часть. В душе было пусто и какое-то  ощу-
 щение безысходности  и  сожаления в том, что я согласился на эту долж-
 ность. Ко мне зашёл замполит. Посмотрел на меня и сказал: "Борис Евгень-
 евич, всё не так страшно. Самое главное теперь - работать! Будет тяжело,
 но мы осилим, я не сомневаюсь. Добро?!"- и улыбнулся. Мне стало легче от
 от этих простых слов. "Дороги назад нет!"- сказал я,- "Добро!"Вскоре за-
 шёл Николай Бойчаров и мы наметили план работы на время  моего  отсут-
 ствия, так как на другой день я должен был уехать и сдать дела на ста-
 ром месте службы. Необходимо было сделать ряд распоряжений, доложить  в
 штаб об отъезде. Автобус выходил в Калининград после 6-ти часов вечера
 и приходил в него в 10 утра. Меня это очень устраивало, так как я в  12
 часов дня был бы уже дома.

                3.СДАЧА ДЕЛ И ОТЪЕЗД.

      На другой  день  я  полностью  отработал в части. Познакомился со
 всеми начальниками подразделений уже по обстановке, и поставленным за-
 дачам. Познакомился с  начальником  секретной  части и заслушал доклад
 своего помошника по мобилизационной подготовке и заместителя по  мате-
 риально - техническому обеспечению. Поставил  задачи командиру дивизиона
 судов и созвал всех командиров судов и капитанов. Они еле уместились у
 меня в кабинете. Разговор был очень короткий в присутствии замполита и
 командира дивизиона. "Итоги посадки судна и  пожара  Вам  ясны. Причины
 тоже. Я требую от всех выполнения своих обязанностей и за нарушение их
 буду принимать самые жёсткие меры вплоть до увольнения. Привести  свои
 суда в  должный порядок. Через месяц своей комиссией проверим всех. Ко-
 мандиру дивизиона проверить весь плавсостав на соответствие  занимае-
 мых должностей  и привести всё в порядок. Приказы о назначении подпишу
 своим приказом. Командиру дивизиона подготовить проекты к моему приез-
 ду. Необходимость этого  диктуется подготовкой к навигации и сдаче за-
 дач на годность к  плаванию  и  выполнению  специфических  обязаннос-
 тей. Всё ясно?" Все молчали. "Молчание - знак согласия.Прошу отнестис ко
 всему с полной ответственностью. Свободны." После  разговора  я  вызвал
 своего теперь  уже  законного  заместителя капитана 3 ранга Бойчарова
 Н.Я. Он выслушал мои приказания, хотя я чувствовал, что ему не всё  нра-
 вится. Съездили с  ним в штаб, доложили начальнику штаба и после разре-
 шения убыть, я уехал на автовокзал.
      Автобус "Икарус" отошёл во время, и у меня было теперь время пораз-
 мыслить наедине с собой и привести свои мысли в  порядок. Ехали  очень
 быстро по  хорошим  и  ровным дорогам Прибалтики. Ночью остановились в
 Шауляе, где попили кофе и ровно в 10 утра приехали  в  Калининград. Сел
 на дизель  и в 12 часов был дома. Меня очень ждали. После обеда я сразу
 же пошёл в часть. Иван Игнатьевич встретил меня очень приветливо и но-
 вый замполит  капитан  3  ранга Бессалов тоже. Дела я сдал очень быст-
 ро, так как был давно к этому готов и через два дня был собран  личный
 состав части  для моих проводов. Ленинская комната была полна офицера-
 ми, мичманами, рабочими и служащими. Командир части зачитал  приказ  Ко-
 мандующего флотом о моём назначении начальником 48 района гидрографи-
 ческой службы, и я выбываю из состава 51-го Балтийского, где я отслужил
 с 1975  по  1979 год, пройдя путь от начальника гидрографической части
 до заместителя командира части. Затем  зачитал  приказ  контр-адмирала
 Кудрявцева о  моём  поощрении, где отмечался мой вклад в боевую подго-
 товку главной базы флота. После этого выступали все командиры  подраз-
 делений, рабочие и  служащие. Некоторые женщины даже откровенно плакали
 и просили не забывать их, и что они всегда будут помнить нашу  хорошую
 работу и  прекрасные  дружеские  отношения. Было  вручено много подар-
 ков, грамот и сувениров. Мне было очень тяжело всё это  выслушивать, так
 как я  всех их знал, уважал и они платили мне тем же. С большим сожале-
 нием попрощался со мной командир дивизиона капитан 2 ранга Деев П.А. и
 обещал всяческую  помощь в будущем, если вдруг будет трудно. Расстались
 мы очень тепло и с Иваном Игнатьевичем, старым другом по  Приморску  и
 по жизни. Он  был очень расстроен, но обещал все заложенные мной тради-
 ции беречь и приумножать. На другой день я уехал в Таллинн, попрощавшись
 с женой и сыновьями. Жена очень переживала нашу разлуку. Она оставалась
 одна с детьми и ей приходилось работать на Базовой  гидрометеостанции
 и даже  дежурить ночью, оставляя детей одних на соседей. Я уезжал с тя-
 жёлым сердцем, обещая регулярно приезжать, хоть раз в месяц. Меня впере-
 ди ждала кабинетная жизнь и опять ночевать в каютах судов и катеров. С
 жильём меня сразу предупредили, что скоро не  жди. Оставалось  надеяться
 на чудо  и  на помощь флота и Главного управления. Однако впереди было
 много другой работы и постепенно мои мысли с бытового уровня  перешли
 на деятельность  района, выполнения им тех задач, которые решал и прош-
 лый, теперь не мой Балтийский район, но во много раз больших размеров. Таллиннский район  имел  береговую  базу  подготовки  плавучего  огражде-
 ния, прекрасно оснащённую, которая имела даже специальный кран для пог-
 рузки буёв, цепей  и  якорей весом до 10 тонн. Имелся громадный цех для
 ремонта буёв, автопогрузчики, бригады маляров и  инженеров  по  ремонту
 проблесковой аппаратуры, громадные  склады  для красок и эмалей. В Бал-
 тийске уже начинали постановку плавограждения, а  в  Таллиннских  водах
 ещё стоял  лёд  и  навигация  для прибрежного плавания ещё не начина-
 лась. Всё это мне надо было ощутить и понять все эти большие  объёмы, а
 также вопросы  боевой  подготовки и обеспечения стоящих там дивизионов
 тральщиков, противолодочных кораблей, 167 бригады подводных лодок, стоя-
 щих в  закрытом  городе Палдиски и там же находящегося дивизиона тор-
 педных катеров, бригады кораблей консервации, дивизиона вспомогательных
 судов и  катеров, многих  береговых  частей  и  служб. Со всем этим мне
 предстояло не только подготовиться, но и решать боевые задачи,  обеспе-
 чивая их нормальным навигационно-гидрографическим и гидрометеорологи-
 ческим обеспечением /НГГМО/, в которое входило  безопасное  плавание  в
 водах ответственности  от Усть-Нарвы до Ирбенского пролива и Рижского
 залива включая острова Моонзундского архипелага, и успешное применение
 боевыми кораблями  своего  оружия и кораблями Дважды Краснознамённого
 Балтийского флота. Ответственность была очень большая и это не  давало
 мне повода  быть  спокойным, а наоборот, да и два ЧП произошедшие в этом
 году вряд ли оставят меня в стороне. Беспокоил  и  вопрос  предстоящих
 Олимпийских игр в Таллинне. С этим я тоже встречался впервые.
      Автобус шёл по улицам Таллинна и,  наконец, въехал  на  территорию
 автовокзала. Там меня  ждал мой видавший виды УАЗик с матросом - водите-
 лем и старшим машины. Через несколько минут я был в части. Началась ра-
 бота по приёму части и по принятию решений, как командир части.
                4.ПЕРВЫЙ ГОД КОМАНДИРОМ ЧАСТИ.
      Главная задача, которуя  я должен был решить - это привести в соот-
 ветствие с документами  дисциплину  в  части, как  среди  военнослужа-
 щих, так и  среди  рабочих  и служащих. Ввести новые порядки, контроль и
 отчётность, ежедневные доклады каждого командира подразделения о  про-
 ведённой работе  и  постоянная  проверка  деятельности абсолютно всей
 части. Мой рабочий день начинался в 5 часов утра и заканчивался  в  24
 часа. В таком  режиме я жил в части в течении нескольких месяцев, нала-
 живая службу и дисциплину. За это время я объехал все свои  части, мая-
 ки, участки, заводы, места базирования, склады  НЗ, доводя  до  всех  свои требования и знакомясь с подчинёнными. Постепенно дела в части  начали налаживаться. Мы вовремя поставили всё плавучее ограждение, участвовали во всех учениях и  мне  неоднократно  приходилось  докладывать  планы НГГМО командиру  ВМБ  и начальнику штаба. Познакомился и подружился со всеми командирами частей, с которыми часто  сидел  на  совещаниях  при разборах и  подведениях итогов. Нам всегда доставалось с замполитом за те ЧП, которые тянули базу вниз в оценках флота. Началось лето и ко мне приехали из  Ленинграда  члены спортивного комитета по проведению ХХХ Балтийской парусной регаты, которая должна была проходить по Олимпийским правилам. Перед  этим  ко  мне приезжали из Главного Управления по решению вопросов навигационного обеспечения предолимпийской  парусной регаты. Мы долго сидели и решали, как расположить дистанции, которые назывались "Альфа", "Браво" и "Чарли", где должны были соревноваться все  виды олимпийских яхт   классов "Финн", "Летучий   голадец", "Торнадо", "Звёздный", "470", "Соллинг". Нужно было оградить районы гонок и в то же самое время  не мешать свободному плаванию грузовых судов, идущих в Таллиннский торговый порт и Эстрыбпром. Задача была сложная; так необходимо было подготовить около 50 буёв для ограждения дистанций, которых у меня не было, и мной было предложено использовать буи от сетевых  минных заграждений с  приваренными штоками флажков и противовесами из чугунных наборов противовесов штатных буёв. Моё предложение было принято  и мы эту  систему ограждения обкатали на парусных гонках и потом в специальном Извещении Мореплавателям, которое вышло 12 апреля 1980 года. В это же время обкатывался Олимпийский парусный центр, который был в это время построен, но без нашего разрешения заход в  центр  был  запрещён для всех  судов  и  яхт из-за опасности задеть грунт и нам необходимо было проконтролировать проведённые там дноуглубительные  работы, которые делал  земкараван  под  руководством  очень хорошей моей знакомой Л.Цыплаковой, с которой я был знаком по  работе  при  дноуглубительных работ в порту Пионерский, недалеко от Светлогорска Калининградской области. Они еле успели закончить свою работу, а нам необходимо было сделать ещё очень подробный промер и выдать материалы капитану парусного центра. Трудность была в том, что парусный центр был построен  в  устье реки Пирита  и  быстро  заносился песком и илом. К Олимпийским играм в Таллинне была построена прекрасная автострада от парка Кадриорг  и  до самого Олимпийского центра парусного спорта, с карманами для остановок автобуса и стоянок автомашин по две линии движения в каждую сторону, большой современный  торговый центр в Пирита, телевизионная вышка, необыкновенный современный дворец культуры имени Ленина рядом с торговым портом, отремонтирован старый  город  и  улицы  ведущие в Пирита. Очень большое значение уделялось правительством Эстонии дорогам  в  Ленинград, Тарту, Ригу, Хаапсалу, Кейла и  так  далее, потому что кроме парусных гонок существовала и обширная культурная  программа, рассказывающая  о достижениях социалистической Эстонии.
      К началу ХХХ - ой Балтийской регаты основные объекты были построе-
 ны и мы могли уже обеспечивать гонки всех классов яхт. Все офицеры, ра-
 бочие и служащие работали на совесть. Все наши катера были  задейство-
 ваны на  обеспечение судейских комиссий, которые выходили в Таллиннский
 залив и проводили гонки. Напряжение было страшное, так как на этой  ре-
 гате принимали участие многие зарубежные страны, участники Олимпийских
 игр. Кроме такой регаты проводилась и регата яхт морского класса, кото-
 рые совершали гонки с промежуточными стартами и финишами от Ленингра-
 да до Балтийска с заходом в Рижский залив и для  её  обеспечения  мне
 приказали выделить  малое  гидрографическое судно МГС-108 с капитаном
 Яновским Константином Сергеевичем, очень опытным  моряком. Все  постав-
 ленные задачи  наш  многочисленный  коллектив выполнил с честью, но на
 подведении итогов, мы всё равно были "двоечниками".
      Напряжённая работа  не  давала мне долгое время съездить домой к
 жене и детям, а тут ещё произошло ещё ЧП на территории  стоянки  наших
 катеров. Мы соседствовали с судами "Эстрыбпрома" и их моряки с БМРТ бы-
 ли частыми гостями наших моряков, которые жили на борту того или иного
 катера. Во время  работы пройти на наши суда было невозможно, но в ноч-
 ное время иногда им удавалось пройти,  минуя  охрану  и  дежурного  по
 части, которые иногда не знали всех в лицо. И вот в августе, когда я от-
 дыхал на одном из судов, ко мне в каюту постучал дежурный,  и  когда  я
 спросил, что случилось, он  сказал, что  с  одного  катера упал матрос и
 утонул. Его с трудом достали, но поздно, откачать не  удалось. Я  доложил дежурному по  ВМБ  о  случившемся  и вызвали скорую помощь, а сам стал разбираться, как всё случилось. Вскоре приехал начальник штаба ВМБ  ка питан 1  ранга  Рачеенков  В.Я. и  не  разобравшись  стал орать на ме-
 ня, что "всех не перетопишь, нас 300 миллионов". Я молча  слушал  визг  и мне откровенно было за него стыдно. Когда поток грубых слов кончился, я
 доложил, что матрос этот не с моего  судна, а  из"Эстрыбпрома", что  его
 два раза  спасали  наши матросы, но он обманув бдительность своих дру-
 зей, всё равно прыгнул за борт, желая свести счёты с жизнью. Конечно, ви
 на наша  есть, что  он прошёл к нам на судно и что он утонул именно на
 нашей территории  и  что  мы  сделаем  соответствующие  выводы. Вскоре
 с "Эстрыбпрома" прибыл представитель, который знал о сумасбродном харак-
 тере утонувшего матроса и не предъявил к нам никаких претензий. Однако
 случившееся было доложено командиру ВМБ и мне было высказано что - то в
 виде выговора за недостатки в пропускном режиме. Ко мне отправили  на-
 чальника ОУС /отдел   устройства  службы/ капитана  3  ранга  Михайлова
 О.П., который написал акт о состоянии пропускного режима в  моей  час-
 ти. Особых замечаний  он  не  нашёл. Когда я обратился с просьбой к на-
 чальнику штаба о поездке к жене, а я не был дома  почти  четыре  меся-
 ца, то он  не  нашёл возможности меня отпустить, пока я не наведу поря-
 док. В августе моя жена сама приехала ко мне. К тому времени я уже имел
 много знакомых  в  городе среди строителей один из них был Шор Абрам
 Аронович, бывший военный строитель, но  уже  находящийся  на  пенсии. Он
 возглавлял крупное  строительное  управление и имел гостевую трёхком-
 натную квартиру в Ласнамяэ /один из новых районов Таллинна/. Я обратился
 к нему  за помощью и он, конечно, не мог мне отказать. Я встретил жену и
 она прожила несколько дней, любуясь видами Таллинна, но так как дома  за
 детьми смотрели  наши  соседи, она  быстро собралась обратно. Я написал
 рапорт на отпуск, который был  по  графику, и  всё-таки  уехал  в  Бал-
 тийск. Из Балтийска мы уехали в отпуск на машине. Как и всё хорошее, от-
 пуск прошёл очень быстро, и я снова оказался в своём кабинете, а жена с
 детьми в  Балтийске. Начался  новый  учебный год и сын пошёл учиться в
 школу. Жене, конечно, было очень трудно, и она всё время просила меня ре шить вопрос  о  переезде на любых условиях в Таллинн. Я старался разре-
 шить этот вопрос, но пока ничего не получалось. У меня в части было бо-
 лее 200 человек бесквартирных, и мне получить квартиру без очереди бы-
 ло неудобно.
      Началась осень. Прошли  все  учения, началась  подготовка к новому
 учебному году в системе боевой и политической подготовке. Мы все писа-
 ли свои  журналы боевой подготовки, планировали мероприятия на следую-
 щий год и в основном это была подготовка к Олимпийским играм. Я в  это
 же время  занимался подготовкой своих маячных объектов к зиме: завозил
 дрова, уголь, продовольствие, запасные части  к  аппаратуре, кислоту  для аккумуляторных батарей в специальных ёмкостях, так как на каждом маяке были огромные батареи, которые давали электроэнергию на маячную  аппаратуру и  освещение 110 вольт постоянного тока. Кроме того мы завозили в бочках дизельное топливо для дизельгенераторов, которых было на каждом маяке не менее 4-рёх, мощностью до 20 килловатт. Завозилась картошка, свёкла, капуста, солёности, макароны, рис, сахар и прочие продукты. Наши суда работали без устали, перевозя тысячи тонн груза, а погода начинала портиться и впереди была ещё работа по снятию плавучего ограждения  и замена его  на зимние светящиеся буи, а также подвести итоги соцсоревнования, и дать все данные на флот. Подошли октябрьские  праздники. Меня не отпустили домой, но вскоре мне сообщили из Балтийска, что моя жена в городской больнице и у неё обнаружилась язва двенадцатиперстной  кишки. Приехала срочно её мать и стала смотреть за детьми. Мне уже было не до службы. Я пришёл к начальнику штаба и доложил  о  семейных  обстоятельствах, и спросил разрешения убыть к семье. Разрешение было получено и я в тот же день выехал к семье, набрав продуктов, так как в Балтийске с продуктами было не очень хорошо, да и ходить за ними было некому.
      Когда я приехал, жена была уже  дома, но  чувствовала  себя  очень
 плохо. Оказалось, что её полностью посадили кислотность лекарствами, так
 как видно анализы были недостоверными. Мои продукты ей очень помогли. Я
 стал искать  лекарства повышающие кислотность типа "плантаглюцида". Это
 мне удалось через военный госпиталь и своих знакомых офицеров в штабе
 ВМБ Балтийска. Жене полегчало, но её желание переехать возрасло, так как
 она не могла справиться уже со старшим сыном, которого  стала  затяги-
 вать улица. В  этом  возрасте  без моего влияния мы могли бы его поте-
 рять, как личность в положительном плане. Неделя пролетела быстро, но  и
 жена уже  спокойно  отпустила меня, так как нам удалось немного попра-
 вить семейные дела, да и бабушка хорошо помогала. Я приехал в Таллинн  и
 через несколько  дней  меня с замполитом вызвали на подведение итогов
 боевой и политической за 1979 год под руководством Командующего  Бал-
 тийским флотом. Нас   собрали  в  Доме  офицеров. С  докладом  выступал
 контр-адмирал Зарубин Л.К. . В отстающих, получивших " неуд" за этот год, числилась и  наша  часть. Меня и замполита несколько раз поднимали, как несправившихся с поставленными задачами, однако Командующий  флотом  в своём выступлении  немного  защитил  меня, сказав, что "за одного бито-
 го, двух небитых дают" и он уверен, что положение изменится. С подведени
 ем итогов  я  и замполит возвращались нормально, понимая, что часть вы-
 полнила свои задачи, и только те ЧП поставили нас на такое место и ад-
 мирал Сидоров В.А.- Командующий это увидел.
      Начался новый учебный год. В середине декабря я выехал с  группой
 офицеров части  на  подведение итогов в отдел Гидрографической службы
 ДКБФ. На подведении итогов наша часть опять заняла последнее  место  и
 оценку из-за  ЧП. Однако  анализ  итогов  по службам меня порадовал: по
 части навигационного   обеспеченья   мы    были    вторые, штурманская
 часть - вторые, гидрографическая часть - вторые, заводы - первое, база средств НГО - первое, склады гидроштурманского  вооружения -второе, боевая  подготовка - первое место, мобподготовка - второе, финансирование  и бюджет-второе место и также обстояло дело и по другим вопросам. Нужно  было  нам немного напрячься  и  наши офицеры это поняли. Поняли это и в отделе, а зам начальника службы капитан 1 ранга Денисов, почему-то очень  хорошо ко мне относившийся, сказал, что всё нормально и ваши успехи на фоне ЧП внушительны. Начальник службы, при заслушивании начальников  районов  у себя в  кабинете, особо  остановился  о  деятельности нашего района по сравнению с другими и большими задачами, которые стоят перед нашим районом в  связи с Олимпийскими играми. Мои друзья - начальники районов из Балтийска, Лиепаи, Риги - капитан 2 ранга Стародубец И.И.,капитан 2 ранга Загороднюк П.И. и  капитан  2 ранга Костышин А.Н. - сочувственно смотрели на меня. Они понимали, чем может закончится для меня  срыв  обеспечения Олимпийской парусной  регаты и в то же время в какой-то степени завидовали мне. Подведение итогов было три дня и я побывал дома. Жене стало хуже и  тогда я решил её увезти в Таллинн и поместить в Морской госпиталь, который находился в Кадриорге. Мы приехали в Таллинн и я  поместил её в гостинице 7-го Военного судоремонтного завода, с начальником которого я был очень хорошо знаком уже, так как там проходил ремонт севший на мель ГИСУ "Зенит". Он уже был в строю и проходил ходовые испытания. Командиром на нём был бывший командир дивизиона  ГиСу  капитан  3 ранга Семенченко А.А.
      В это время в Таллинне пропагандировалось лекарственное  средство
 эстонского учёного  АУ-8, представляющее  собой настойку многих компа-
 нентов и, которая очень хорошо, вроде бы, помогала от рака. Я достал одну бутылку этого лекарства через моего знакомого Шора А.А. Жена разместилась в номере и на ночь выпила одну столовую ложку этой настойки и ей вроде бы даже захотелось покушать. Она хорошо поспала, а на другой день я устроил её в госпиталь, где она прошла полное обследование. Теперь  я за неё  был  спокоен, но  волновали  дети и бабушка, которые остались в
 Балтийске. Шла середина декабря и однажды утром мне позвонил начальник
 разведки ВМБ  капитан  2 ранга Висовень Володя и предложил поменяться
 квартирами, так как его переводили командиром дивизиона судов разведки
 в Балтийск. Я  тут  же  согласился и мы пошли к командиру ВМБ с нашими
 предложениями. Он всё понял и тут же  позвонил командиру  ВМБ  в  Бал-
 тийск контр-адмиралу  Кудрявцеву, который  дал  согласие  на такой об-
 мен. Мы тут же сходили к начальнику Морской инженерной службы /МИС/ и он
 выдал мне  тут  же ордер на заселение в жилой дом 7-го военного заво-
 да. Площадь была служебная. Начальник завода ничего  против  не  имел, а
 наоборот был  очень рад, что так всё хорошо складывается. Я тут же поз-
 вонил начальнику службы флота об таком варианте и просил его разреше-
 ния использовать для переезда "ГС-108". Разрешение было получено и че-
 рез несколько дней, загрузив вещи друга и груз для Балтийска, я  отпра-
 вился домой  за  семьёй. Предстояла  ещё операция по погрузке домашних
 вещей и переход вместе с сыновьями и бабушкой по  зимнему  штормовому
 морю в течение двух дней. Однако всё получилось очень хорошо. Командиры
 наших частей выделили мне автомашины и матросов, и я за один день заг-
 рузился на  судно  и  перевёз семью на борт. На другой день мы вышли в
 Таллинн. Переход прошёл хорошо и даже бабушка была очень довольна  и  с
 удовольствием кушали матросскую пищу и к ним все очень хорошо относи-
 лись. Я водил сыновей в ходовую рубку, провёл по судну, показал машинное
 отделение, где всё  сверкало чистотой и уютом и сыновья мои были этому
 очень удивлены и им это очень понравилось. 30 декабря утром мы зашли в
 свою гавань. На  берегу уже ждали грузовые машины. Матросы судна быстро
 всё загрузили и я привёз сыновей и бабушку в квартиру, ключи от  кото-
 рой уже  были  у  меня  в кармане. Новый Год мы встречали, наконец-то, в
 своей квартире и уже вместе, кроме жены, но она узнав об удачно  прове-
 дённой операции  по  переезду  быстро  пошла на поправку. Пока я был в
 Балтийске, я её уволил с работы, получил расчёт, документы и выписал  из
 Балтийска, как и себя. Также  я забрал документы сына из школы. Пока шли
 каникулы и он ничего не пропустил, но в Таллинне ему  надо  было  найти
 школу поблизости  от квартиры. Такая русская школа нашлась - это была 33
 средняя школа имени Героя Советского Союза Смирнова. Я сходил  в  шко-
 лу, встретился с  директором,  и  она тут же решила все вопросы и после
 каникул сын пошёл учиться дальше. К этому времени и жена покинула гос-
 питаль. Теперь мы  все были вместе. Квартира была недалеко от части, и я
 утром часто ходил на службу пешком. Стало намного легче, но жене  приш-
 лось забыть о работе, так как бабушку мы отпустили домой и она уже всё
 время уделяла ребятам. Сын быстро вошёл в  свой  класс  и  завёл  дру-
 зей. Наладилось всё и с учёбой.
      Я продолжал всё также напряжённо работать и требовать того же  и
 от своих  сослуживцев. Часть  сдала  все  задачи  и отыграла на картах
 штабные учения. Таллинн и ВМБ вплотную начали готовиться к  22-м  Олим-
 пийским играм. Начался  март  месяц. Закончился  год службы в должности
 командира части. Он мне показался ужасно длинным и в то же время  нео-
 быкновенно насыщенным событиями, как в службе, так и в личной жизни.

                5.ОЛИМПИЙСКИЙ  1980-й ГОД.

      Я начал  этот  год  с марта, как и службу в прошедшем году в этой
 части. Многое изменилось за год. Положение стало  меняться  в  части  в
 лучшую сторону, благодаря усилиям всего коллектива. Ставились новые за-
 дачи и соответственно надо было эти задачи решать. К нам начала посту-
 пать новая техника. По железной дороге прибыло сразу два катера проек-
 та 1403"А" "Кайра". Это были прекрасные быстроходные катера с  экипажем
 в три человека. Прибыло к нам и большое ГиСу "Компас" с экипажем на пос-
 тоянное базирование в связи с тем, что наш девизион должен был  подго-
 товить его для похода в республику Мозамбик для производства морского
 промера. Нужно было подготовить  экипаж, командирский  состав, проверить
 судовую двигательную   установку, вспомогательные   механизмы, получить
 продовольствие и всё, что необходимо было для плавания  в  этих  широ-
 тах. Шла подготовка  к  постановке штатного плавограждения, и следующим
 этапом подготовка к обеспечению Олимпийской парусной  регаты. Напреже-
 ние было  очень  большое и мы трудились почти круглые сутки, но чёрная
 полоса никак не хотела оставлять нас, и неприятность пришла совсем  не
 с той  стороны, откуда её можно было ждать. Как я уже рассказывал, в ра-
 йоне было ещё два участка гидрографической службы, которые  находились:
 один на  острове  Саарема  в городе Кингисеппе, а второй располагался в
 городе Хаапсалу, и каждый из них отвечал за безопасность  мореплавания
 в своей зоне ответственности в проливе Моонзуд и во всём Моонзундском
 архипелаге. Там находились паромные переправы на острова Хийумаа и Са-
 арема соответственно, которые  подчинялись  Эстонскому  морскому паро-
 ходству. И вот в один из вечеров, когда  я  уже  пришёл  домой, раздался
 звонок моего  дежурного, что  в  Кингисеппе произошло ЧП, перевернулась
 грузовая автомашина, в результате чего погибла женщина, а водителю  пе-
 реломало обе  ноги. Я тут же доложил в штаб и срочно вместе с предста-
 вителем ВАИ получил указание убыть на место происшествия. Встретил ме-
 ня на  переправе  начальник участка старший лейтенант Гордиенко Алек-
 сандр Иванович, который доложил, как всё произошло. Авария  произошла  в
 нерабочее время  при  следовании машины "Урал-75" на заправку. В машину
 села работница участка, которая решила подъехать  к  дому  по  пути. На
 резком повороте, водитель  не  справился с управлением и его занесло в
 кювет и машина перевернулась. Женщина вылетела из кабины и попала  под
 задние колёса, а  водителю  сломало  ноги кабиной. Женщина скончалась в
 больнице, а водитель, молодой парень находился в реанимации без  памяти
 от болевого  шока. Мы  побывали  на месте происшествия, хотя машина уже
 стояла в гараже немного помятая и на  ходу. Вина, конечно, была  водите-
 ля, который неправильно  выбрал  скорость  и  гравийное покрытие доро-
 ги, которое и сыграло роковую роль. Начальник ВАИ, с которым я  всё  ос-
 мотрел, доложил начальнику  тыла  ВМБ капитану 1 ранга Латырцеву В.М. о
 результатах осмотра и первых выводах. Начальник участка очень  пережи-
 вал о случившемся, тем более, что этот участок был одним из лучших моих
 подразделений. С этим мы и убыли в Таллинн. На другой день я доложил обо
 всём начальнику  штаба  и соответственно получил его неудовольствие в
 мой адрес в словах "Когда же у Вас прекратятся ЧП?" То же самое  выска-
 зал нам  с замполитом и начальник политотдела капитан 1 ранга Смирнов
 С.А. Мнение о части опять испортилось и опять нас стали  вспоминать  и
 поднимать на  каждом  совещании. Однако  жизнь  шла вперёд и всё ближе
 подходило время Олимпийских игр. Постепенно обо всём  стало  забывать-
 ся, так как различных ЧП в базе было достаточно.
      Прибыл спецгруз из Ленинграда со специальным Извещением морепла-
 вателям и  небольшими  картами - раскладушками с олимпийской символикой
 на русском  и  эстонском  языках  с  данными  международных   классов
 яхт, принимающих участие  в парусной регате 22-х Олимпийских игр. Я вы-
 дал необходимое количество на каждый катер и доставил  в  Олимпийский
 центр парусного  спорта для выдачи спортсменам. Один экземпляр я пога-
 сил на Таллиннском почтамте олимпийскими штампами специально  для  се-
 бя. Наши катера поставили на подготовку к обеспечению регаты. Их покра-
 сили, хотя они и так имели хороший вид. Весь экипаж получил  униформу. В
 штабе каждый день проходили совещания по обеспечению безопасности. Де-
 ло в том, что весь Таллиннский залив был защищён боевыми кораблями про-
 тиволодочной обороны. В  Таллинн  прибыл  отряд  боевых пловцов, который
 должен был бороться с возможными диверсиями. Вводился режим  круглосу-
 точного дежурства  командиров  частей  в своих кабинетах для срочного
 принятия решений. Такой режим устанавливался с 10 июля по  1-е  авгус-
 та. В связи  с  этим я решил отправить жену и детей к её родителям, тем
 более уже было лето и дети слонялись по улице без дела, а  там  у  них
 были друзья  и  они  могли помочь дедушке и бабушке. В один из дней мы
 сели в дизель до Риги и оттуда на поезде Рига - Воронеж они отправились
 до самого  дома в Орловской области. После регаты я должен был убыть в
 отпуск за ними. Жена ещё жаловалась на боли и я обратился на флот, что-
 бы ей  дали  путёвку  в Юрмалу в Военно-морской санаторий нашего фло-
 та. Ей обещали в ноябре-декабре месяце.
      Я вернулся  в Таллинн и весь отдался работе, изредка навещая опус-
 тевшую квартиру. Обстановка всё более обострялась и мы уже  откровенно
 не рады были этим Олимпийской парусной регате. Наконец прошло открытие
 Олимпиады в Москве и наши участники вернулись в Таллинн. Первый  день
 открытия регаты  был  очень  торжественный. Игры открывал председатель
 олимпийского комитета Эстонской ССР Грен. Парусные гонки начинались  в
 10 утра  каждый  день и заканчивались обычно в 15.00 в зависимости от
 ветра. Из окон моего кабинета Таллиннский залив был как на ладони,  и  я
 мог видеть это красивейшее зрелище, но за всей этой красотой был боль-
 шой труд не только моей части, но многих жителей эстонской  столицы  и
 воинских частей  Таллиннской  ВМБ и гарнизона. Наконец, все соревнования
 закончились и наши спортсмены уехали в Москву для участия в мероприя-
 тиях по  закрытию  22-х Олимпийских игр. Снялось и с нас напряжение. За
 отличное навигационно-гидрографическое обеспечение  я  был  награждён
 значком участника  Олимпийских  игр  и грамотой Олимпийского комитета
 Эстонской ССР. Всем экипажам наших катеров  была  объявлена  благодар-
 ность. Обо всём  происходящем  я  докладывал ежедневно на флот в отдел
 гидрографической службы.
      Через несколько  дней я убыл в отпуск, где меня с нетерпением все
 ждали. Отпуск пролетел очень быстро, да и сыну нужно было собираться  в
 школу, где он уже привык и заимел друзей. Эта школа была одна из лучших
 и потому в первомайские праздники эта школа выставляла почётный кара-
 ул из  лучших учеников у Вечного огня при мемориале Бронзового солда-
 та. Такой почести заслужил и наш сын, стоя в пионерском галстуке и  от-
 давая честь  в пионерском приветствии. В этом году ему уже исполнялось
 15 лет и он должен был вступать в комсомол. Их класс к этому готовился
 уже давно и приём должен был быть осенью этого года.
      Осень. У меня было ещё несколько дней и мы их использовали на по-
 ездки на  машине  в  лес  за грибами и за ягодами, которых в лесах под
 Таллинном было великое множество. Объездили мы многие леса и  прекрасно
 отдохнули.
      После отпуска я вышел на службу и сразу же отправился  по  своим
 объектам, где на островах делались вертолётные площадки для экстренной
 съёмки личного состава в непогоду, когда на судне нельзя подойти  из-за
 наката к острову. Всё запланированное было сделано и с хорошим качест-
 вом, и как же это пригодилось в последствии, когда приходилось  снимать
 заболевших маячников  пограничными  вертолётами по моей просьбе. Нача-
 лись и ученья, которые были перенесены на осень по планам боевой  под-
 готовке и  целую  неделю  я  сидел  в подземелье на пункте управления
 ВМБ "Орбита" в районе Пириты. Начинались работы  по  осеннему  снабжению
 островных объектов  всем  необходимым. Всё это делалось планово и наши
 пирсы стояли постоянно пустыми. Суда и катера работали в море. И  опять
 в одну из ночей мне позвонил дежурный по части капитан 2 ранга Селез-
 нёв Игорь Матвеевич и доложил, что в Хаапсалу на острове Вормси случи-
 лось ЧП. Моему  офицеру  капитану 3 ранга Иванову прострелили плечо из
 ружья на охоте. Я срочно выехал в Хаапсалу на участок, которым командо-
 вал капитан-лейтенант  Сафонов Валерий Леонидович. Там был уже мой зам
 по тылу капитан-лейтенант Златопольский Александр  Реомарович, который
 и выстрелил  случайно  в  плечо своему другу. Дробь, а они охотились на
 уток, попала ему в правую лапатку, и часть дробин задело лёгкое. Ему уже
 сделали операцию  в  госпитале  в  Хаапсалу, и он находился в реанима-
 ции. Как они попали на охоту, мне было непонятно, но потом мне рассказа-
 ли, что они  уехали  без  моего разрешения в субботу, надеясь в воскре-
 сенье вернуться. В понедельник я доложил начальнику штаба о  происшед-
 шем, и получил очередное внушение, которое потом вылилось в наказание в
 приказе командира  базы, которой  уже  к   тому   времени   командовал
 контр-адмирал Крылов  Юрий  Викторович, прибывший  из Донузлава, где он
 командовал военно-морской базой Черноморского флота. Опять ЧП и  перед
 тем как подвести итоги. Однако нашей части поставили оценку "Удовлетво-
 рительно" за успехи в обеспечении массы  мероприятий. Такую  же  оценку
 поставили и  на флоте. Это уже было хорошо. На обратном пути я заехал к
 жене в Юрмалу, где она лечилась. Дома в это время её замещала опять ба-
 бушка. Очень трудный год закончился, хотя и было два ЧП, но мы были уве-
 рены, что когда - нибудь и они закончатся.
      Жена вскоре приехала из санатория, а я уехал на сборы в Ленинград
 в Главное управление навигации и океанографии. Там я встретился с мно-
 гими своими  товарищами и однокашниками, но передо мной на этих сборах
 были поставлены специфические задачи, которые я должен был осуществить
 и на моём опыте их решать на всех других флотах. После сборов я прибыл
 домой и включился в подготовку части к Новому году. Вскоре мы встрети-
 ли новый 1981 год.

                6.ГОД 450 - ЛЕТИЯ МАЯКА КЫПУ.

      Прошли дни  Нового  Года, которые я по традиции всегда встречал с
 личным составом. Мы устроили для матросов вечерний чай с тортом, конфе-
 тами, пирожными, фруктами и  устроили просмотр "Голубого огонька" по телевизору в Ленинской комнате. Свой личный  состав  я, наконец,  перевёл  в здание своего управления и за ним теперь наблюдал не дежурный по дру-
 гой части, где они размещались, а мой дежурный со своим  помошником. Пи-
 тание мы оформили в экипаже ВМБ, где кормили очень хорошо и мои матро-
 сы были очень довольны этим и тем более  мы  получили  новую  систему
 БРНС "Брас" с тремя  УАЗиками  легковыми, а мне был выделен флотом нако-
 Нец - то новый УАЗ-469, только начавший поступать в войска  на  вооруже-
 ние. У меня  был военный водитель и он очень хорошо заботился об новой
 машине и она всегда выглядела  прекрасно. Машины  системы  расположили
 рядом на  площадке  и они всегда были под контролем дежурного по час-
 ти. В первых числах у меня была запланирована рабочая  поездка  с  на-
 чальником УНРа  полковником Вороновым Г.Г. и прорабом майором Алексее-
 вым И.О. на остров Хиумаа, где располагался на  холме  самый  старейший
 маяк на  Балтийском  море - маяк  Кыпу, построенный в 1531 году. Это было уникальное сооружение почти 50 метров высоты с квадратной башней  ук
 реплённой четырьмя  контрафорсами. Маяк  был  достроен  повыше за счёт
 башни, где располагалась светооптическая аппаратура, огонь которой  ви-
 ден был  в  море за 35 миль /в миле 1853 метра/, то есть более 60 кило-
 метров. В этом году маяку исполнялось 450 лет и было  принято  решение
 широко отметить  эту  славную  годовщину, а  для этого необходимо было
 сделать косметический ремонт башни и  прорубленной  лестницы  в  теле
 её. Работа предстояла большая, но незадолго до этого башню ремонтирова-
 ли, сделав на неё цементную "рубашку", то есть покрыли всю  башню  слоем
 цементного раствора  в  3-4 сантиметра. При моём инспектировании маяка
 перед Олимпийскими играми я увидел, что часть  рубашки  стала  отвали-
 ваться кусками, что делало маяк очень неприглядным и поэтому я вышел с
 предложением привести маяк к юбилею в нормальное состояние. Моё  пред-
 ложение было  принято,  и на ремонт маяка были выделены большие средс-
 тва, но нужно было принять решение на способ ремонта. Я  предложил  ис-
 пользовать метод  ремонта таллиннских кирх, которые были построены при-
 мерно в то же самое время. Для этого я обратился  в  эстонское  строи-
 тельное управление  церквей  и  мне  выдали  методику  ремонта  таких
 стен, как были сделаны  стены  маяка, то  есть  из  валунов, скреплённых
 раствором и дали рецепт раствора. Всё это я решил доложить при осмотре
 маяка в присутствии председателя  райисполкома  острова  Хиумаа Лийа
 Петровны. Вначале наши  военные строители чуть  ли  не подняли меня на
 смех, но потом глубоко задумались и Игорь Алексеев сказал, что  берётся
 сделать этот  ремонт по такой технологии не за полгода, а за два меся-
 ца, что меня очень устраивало и мало того он покрасит башню в  бежевый
 почти солнечного цвета колер. Работу он начнёт в мае месяце и закончит
 к середине июля, учитывая время на подготовку и перебазирования отряда
 строителей вместе с техникой. Полковник Воронов Г.Г.  утвердил решение
 майора Алексеева И.О., с которым мы очень плотно работали в 1979 году
 по подготовке к установке уникального маяка на гидротехническом основ-
 ании на банке Вахемадал, находящуюся между полуостровом Пальясааре и
 островом Найссаар в Таллиннском заливе. Это было уникальное сооружение
 более 1000 тонн в виде восьмигранника, усечённого на высоте 4-х метров
 и плавно  переходяшего  в такую же башню с маленьким причалом и двумя
 кнехтами, вмурованными в бетон. Высота башни была около 8-ми метров  на
 вершине которой,  устанавливалась светооптическая проблесковая аппара-
 тура. Это сооружение около 8 метров в диаметре и толщиной стен до мет-
 ра и с пустотой пока внутри необходимо было спустить на воду по слипу
 и отбуксировать на место установки, которое должно было быть выравнено
 с точностью до 5 мм в горизонтальном положении и под водой. Задача была не из лёгких, но вместе с ним мы технически эту задачу решили. Равнять дно на глубине 4-х метров пришлось специально изготовленной балкой, которую опускали с кормы катера и буксировали по дну. После этого туда шли водолазы и  ровняли  площадку  уже вручную по отсыпанному гравию. Опыт такого строительства был уже отработан при  строительстве  первого  в мире маяка на гидротехническом основании, установленного на банке Тал-
 линамадал, севернее острова Аэгна при заходе на Таллиннский залив с се-
 вера в  1970 году. Операция та прошла успешно, маяк был установлен и он
 принял участие в Олимпийской парусной регате 1980 года. Кстати  внутрь
 маяка строители засыпали гравий, чем увеличили его вес почти в полтора
 раза. В данный момент он работал от сухих  батарей  типа "Знак", которые
 мы ставили  на береговых необслуживаемых объектах СНО /средств навига-
 ционного оборудования/. У нас были сухие батареи  и  типа "Буй", которые
 мы ставили  в  большие  морские  буи  вместо ацетиленовых баллонов. Их
 энергии хватало на полгода, а потом приходило судно, поднимало  буй  на
 борт и  перезаряжали его наши инженеры из части навигационного обору-
 дования.
      Теперь нам  надо  было  загрузить  в  маяк  совершенно новый тип
 электропитания, которое было только разработано нашей наукой - радиоизо-
 топные по названию ИЭУ-1 /изотопная энергетическая установка/, срок ра-
 боты которой был 10 лет, хотя и мог работать намного больше. Такой срок
 был установлен только из-за истончения оболочки защиты, и он тогда мог
 оказаться опасным для людей, становился радиоактивным. Это  был  второй
 такой источник в моём районе. Первый стоял на маяке Таллинн с 1974 года
 и у него уже подходил срок замены, но радиации пока не наблюдалась. Фон
 около него был естественный и такие работы я пока не планировал. ИЭУ-1
 был очень тяжёл, примерно около 2-х тонн и установка  его  могла  была
 осуществлена только  при  помощи  плавучего крана, высота которого над
 уровнем воды была небольшая. На наших судах высота борта была 3-4 мет-
 ра, а это было очень неудобно. В мае месяце такую операцию мы провели и
 она прошла довольно успешно. Маяк заработал с новой  аппаратурой  и  с
 новым автоматическим  лампоменятелем на 12 ламп. Это тоже были испыта-
 ния для последующего их  массового производства. Вообще наш район в Главном управлении решили  сделать  испытательным  полигоном  и я поддержал эту инициативу, так как сам любил выдумывать и экспериментировать.
      В районе на заднем Таллиннском маяке стояла отечественная система
 телеуправления СТУМ-62. Ещё будучи курсантом я писал  курсовой  проект
 по методике управления огнями, наутофонами, маркерными радиомаяками, ра-
 диолокационными маяками-ответчиками и так далее при помощи этой аппа-
 ратуры. Это был  первый  заводской  экземпляр  и он морально устарел и
 должен был быть выведен из эксплуатации, так как работал  очень  неус-
 тойчиво и  часто выходил из строя. Аппаратура была громоздка, на старой
 элементной основе и поэтому решили установить немецкий вариант систе-
 мы телеуправления  с завода из города Карлмарксштадта. Ко мне приехали
 немецкие специалисты и началась очень интересная работа. У них  в  ГДР
 на побережье  эта  система  уже работала и была развёрнута в знакомых
 мне местах, где я ранее развёртывал свои станции. Я быстро нашёл  общий
 язык с  инженерами  из  ГДР, главным  там  был небольшой рыженький не-
 мец, малословный, но очень дотошный и требовательный. Переводчиком  была
 женщина, которая неплохо  знала  русский язык и жила в Дрездене. Вскоре
 пришла аппаратура, и мы начали работу по установке её на наши  объекты
 управления, которых у нас было очень много. Система заработала быстро и
 они уехали, сдав её на годовую гарантию. Через  несколько  месяцев  нам
 пришлось их  вызывать  снова, так  как система отказала и нам пришлось
 перейти на обычный вариант работы. Они приехали, посмотрели  и  сделали
 замечание, что наши  специалисты  не  готовы обслуживать эту аппарату-
 ру, так как не имеют специального образования. Это  была  чистая  прав-
 да: кроме военных специалистов, которых готовили только несколько десят-
 ков человек  на  весь  Советский  Союз, специалистов  гидрографической
 службы никто  не  готовил,  и мы их готовили сами. Поэтому мне пришлось
 ставить вопрос перед Управленим об обучении наших специалистов. Заявку
 приняли, но сразу  организовать обучение было невозможно. Через год та-
 кие курсы организовали на базе отдела гидрографической службы флота, а
 по изотопным источникам питания в Ленинграде. В общем немецкая аппара-
 тура так и не пошла, и немцы забрали её к себе на завод. Мы  расстались
 друзьями и они даже приглашали к себе в гости.
      Время летело очень быстро. Вскоре как - то мне  позвонил  начальник
 военного отдела Совета Министров Эстонии Запорожцев Иван Иванович, ко-
 торый был мне хорошо знаком по проведению Олимпийских  игр. Он  был  в
 прошлом лётчиком  и  был  полковником запаса. Мы очень подружились и я
 частенько заходил к нему на Тоомпеа в здание Совета Министров, которое
 находилось рядом с башней Длинный Герман. Когда я пришёл, он сказал, что
 эстонское правительство желает обратиться к Союзному правительству по
 поводу строительства нового торгового порта, через который пойдёт зер-
 но, чтобы разгрузить Новоросийский морской порт, и просит моей консуль-
 тации, где его лучше построить с гидрографической точки зрения. По это-
 му вопросу планируется заседание правительства, на которое  приглашают
 меня с  докладом. Заседание будет через неделю, хотя решение правитель-
 ства уже есть, но оно хочет  себя  проверить. Я  спросил: "Где?" Он  ска зал: "Я точно  не  знаю, но где-то южнее острова Прангли, то есть с вос-
 точной стороны полустрова Виймси. Там вдоль полустрова большие  глуби-
 ны, а где  будет порт, там углубят. Что скажешь?" Эти места я хорошо знал и потому сразу же сказал: "Нет, там строить нельзя. Во-первых, там  нахо дится мерная  линия для испытания подводных лодок в подводном положе НИИ, и это единственная мерная линия снабжённая  спецаппаратурой, кото-
 рая стоит  на моём объекте. Флот будет против. Во-вторых, там существует
 течение, которое быстро занесёт порт илом, так как у нас по розе ветров
 в этом районе наблюдаются большое заиливание. Там на берегу - топь и бо-
 лото. В - третьих, железная дорога не справится с таким  большим  потоком груза, так как имеет только одну полосу движения, то есть одноколейка и дорогу надо перестраивать, укреплять, менять  шпалы  и  так  далее. Считаю, что Эстония  не  может иметь такой крупный порт у себя. Порт нужно строить в Усть-Луге, где железная дорога имеет  две  колеи  и  глубины очень большие,  и  не  потребуется дорогих дноуглубительных работ. "Он покачал головой: "Я с тобой согласен, но решение почти принято. Попробуй всё более детально обосновать, и предупреди своё командование. С командиром ВМБ я сам поговорю." Мы ещё поговорили, но мысли мои были  уже  о новом порте. Когда  я  приехал  к себе в часть, поднял все документы на этот район и удостоверился в своей правоте. Я доложил своему  командованию и  в Ленинград. Их мнение было такое же, а адмирал Рассохо, выслушав мой доклад и мои предложения особенно ничего не  сказал, а  больше интересовался подготовкой к юбилею маяка Кыпу.
      Через неделю я был вызван на заседание Совета министров. Я  сидел
 за большим  столом, а  сзади меня сидел Запорожцев. Разбирался вопрос о
 строительстве нового порта. Наконец, дали слово мне. Я откровенно выска-
 зал своё мнение против строительства его в этом месте. Повисла тяжёлая
 тишина. "Что будем делать?"- спросил  председатель  правительства,- "Кто
 готовил предложения  и  почему не спросили гидрографов? "Поднялся один
 из экспертов и сказал: "Другого места на территории Эстонии нет и воп-
 рос согласован  с Вайно." Когда была произнесена эта фраза, я понял, что
 все наши доводы ничего не дадут. Вопрос о строительстве решён  уже  с
 Брежневым Л.И. Я вышел с заседания с тяжёлым сердцем и чувствами. Вско-
 ре я узнал, что порт будет построен к 1986  году, то  есть  через  пять
 лет. Я знал, что  пока  мне там делать нечего и занялся своими вопроса-
 ми, а их было очень много и одна из них памятная доска на маяке Кыпу. Я
 стал думать,  и  решение пришло как-то само собой: "Маяку Кыпу от благо-
 дарных мореплавателей в честь 450-летия". Получилось коротко и  объём-
 но. Я согласовал текст с местными властями и своим командованием и мы
 заказали доску в специальной мастерской на русском и эстонском языках.
      Подошёл день юбилея. Передо мной стояла большая задача обеспечить
 прибытие гостей на остров Хиумаа в одно и то же время, а также обеспе-
 чить проведение мероприятий около маяка и задачу  накормить  стольких
 гостей. Мне очень помогли местные власти, которые взяли на себя обязан-
 ность накормить гостей и обеспечить прибытие сельского  населения  на
 торжество. Мне очень  помогло  Эстонское  морское  пароходство, которое
 обеспечило специально для гостей дополнительный рейс парома  на  ост-
 ров. Паром выходил из портопункта и шёл ровно полтора часа. За это вре-
 мя я мог обговорить многие вопросы с гостями, как и время  возвращения
 на материк. На  пароме оказалось столько машин, что они еле - еле размес
 тились на палубе. Друг от друга они были буквально  в  5-10  сантимет-
 рах. Здесь были  и  легковые машины и автобусы. Начало мереприятия было
 мной назначено на 12 часов дня, учитывая выезд из Таллинна гостей  в  7
 утра и отход парома в 9.00, так как от портопункта на острове до маяка
 нужно было ехать почти час.
      Всё получилось как и планировалось. Торжественное заседание нача-
 лось ровно в 12.00 и у нас даже было время осмотреть маяк, ремонт  ко-
 торого был вовремя закончен и маяк выглядел просто замечательно. Рядом
 с маяком  была  установлена  на  двух  стальных  трубах, вкопанных   в
 грунт, памятная доска, закрытая пока белым материалом.
      На празднование прибыл начальник ГУНИО МО  СССР адмирал  Рассохо
 А.И., начальник политодела Главного управления контр-адмирал Поливанов
 В.Т., начальник политотдела Таллиннской ВМБ контр-адмирал Смирнов С.А.,
 начальник УНРа ДКБФ полковник Воронов Г.Г., начальник Эстрыбпрома Маа-
 де, начальник моринспекции Эстрыбпрома капитан 1 ранга запаса Балакшин
 Н.Н., начальник моринспекции Эстонского морского пароходства Лыутс, на-
 чальники многих войсковых частей, начальник Таллиннского военно-морско-
 го музея, бывшие начальники района Красько Н.И. и Божич В.М. руководите-
 ли и жители острова.
      Заседание открыл я, и представил слово адмиралу  Рассохо  А.И., он
 рассказал об  истории маяка о его славных работниках. Вообще выступаю-
 щих было очень много. Маяку дарили подарки, которые принимал  начальник
 маяка Лепс. Собрание  проходило  под открытым небом. Было очень тепло и
 солнечно. После последнего выступающего я пригласил  открыть  памятную
 доску, которую открыл  адмирал Рассохо и начальник маяка. Доска получи-
 лась очень хорошая, и все зрители дружно аплодировали и фотографирова-
 лись около неё. Всё снимало эстонское телевидение и на другой день бы-
 ло показано в новостях Эстонии. После открытия  доски  всех  пригласил
 отобедать первый  секретарь Хиумааского райкома партии, высокий строй-
 ный эстонец, прекрасно говорящий на русском языке. Мы сели в  машины  и
 отправились в  прекрасную  столовую, где  нам  был  накрыт  прекрасный
 обед. В 18  часов  вечера  мы отправились на материк. По дороге все на-
 чальники высоко оценили прошедшее мероприятие. На другой день я прово-
 жал своего  начальника  ГУНИО в Ленинград. Он был очень доволен и ска-
 зал, что командование ВМБ высоко ценит нашу работу и  мою  в  частнос-
 ти. Через несколько  дней  я вылетел вместе со своей семьёй в Баку, где
 решил по приглашению своих друзей  по  Кубе  провести  очередной  от-
 пуск. Меня очень  хорошо встретили там и разместили на одном маяке, где
 мы вдоволь погрелись и я даже немного обгорел, а  сын  в  море  поймал
 большую рыбу, которую  мы с удовольствием сьели, а начальник маяка ска-
 зал: "Кто поймает такую рыбу, обязательно  приедет  в  Азербайджан  ещё
 раз. Мы посмеялись, но  через 25 лет именно сыну пришлось там быть и не
 раз. Вот Вам и поверье! Мы загорали купались, играли в  нарды  и  однаж-
 ды, когда мы утром пришли с маяка на пляж, то увидели загорающего плот-
 ного человека и недалеко легковой автомобиль. Я  знал, что  этот  район
 закрыт для посещения отдыхающих, и с интересом подошёл к этому челове-
 ку. Он услышал крик моих ребят и  поднял  голову. Какое  же  было  наше
 удивление, когда мы  узнали  друг  друга. Это оказался Командующий кас-
 пийской флотилией вице-адмирал Касумбеков, который был в мою бытность в
 Балтийске командиром  ВМБ. Мы  обрадовались  встрече. Он  спросил, как я
 здесь оказался, а когда я ему рассказал, то он сказал, что его предупре-
 дили, что здесь  на маяке будет кто-то, но он не разрешил. Теперь он ни-
 чего не имеет против моего присутствия, а наоборот он приедет вечерком
 и мы  поговорим  о новостях на ДКБФ. Так и случилось. Он приехал с адь-
 ютантом, который привёз целую корзину всякой закуси и вина и мы  очень
 хорошо отдохнули. После  этого мы не раз встречались на пляже и прово-
 дили время вместе. Он рассказал, что его друг Алиев, с которым он  сидел
 за одной  партой и вот теперь он первый секретарь Айзербайджана и вы-
 тащил его с Балтийского моря в родной Баку.
      Борис Бутов, к которому я приехал, был на Кубе в радиодальномерном
 отряде, а его жена Шура смотрела за моим сыном, когда жена  преподавала
 в институте. У  них  был  кубинский  попугай Рома, который за это время
 многому научился говорить. Отдых в Баку заканчивался. Мы  его  осмотре-
 ли, побывали на  базаре, в  парке отдыха, на  набережной и проехались на
 метро. Уезжали мы  на  поезде, который   проходил   через   Грозный, Ба-
 тайск, Ростов на Дону, Харьков и вышли в Орле, где нас встретил отец же-
 ны, и мы очутились у родителей жены. Немного отдохнули и поехали  через
 Ригу в  Таллинн. Начинался  учебный  год. Сын  шёл  уже  в предпоследний
 класс, а младший должен был идти только  на  следующий  год  в  первый
 класс.
      В части был полный порядок и я сразу же включился в работу. Начи-
 нались осенние заботы. В октябре мне присвоили очередное воинское зва-
 ние - капитан 2 ранга. Что ж, подумал я, значит я на правильном пути и если бы  в части было плохо, то вряд ли мне присвоили это звание. На под-
 ведении итогов за год наша часть в  ВМБ  получила  оценку "хорошо". Нас
 перестали ругать и начали ставить в пример. На подведении итогов в от-
 деле гидрографической службы флота наш район занял второе  место. Пер-
 вое место  было у Балтийского района, да и то мы отстали от него всего
 на один балл. Район выходил из чёрной полосы невезения и возвращал по-
 терянные позиции, а это был результат работы огромного коллектива офи-
 церов, мичманов, личного состава, рабочих и служащих. Это было приятно.

                7. 1982-1986 ГОДЫ.

      Новый 1982 год начался как обычно. Мы занимались боевой подготов-
 кой и готовились к весенней "посевной", как мы называли постановку пла-
 вучего навигационного ограждения. Береговая база  работала  с  обычным
 напряжением, готовя малые, средние  и  большие  морские буи. Морской буй
 довольно сложное сооружение. Он состоит из большого стального  цилинд-
 ра с толщиной  стенок до 5-ти миллиметров, через который к низу проходит
 стакан полый, выходящий за его пределы на 2-3 метра под названием про-
 тивовес, на конце  стакана  крепятся  чугунные  кольца. Это как у рыба-
 ков, делают иногда поплавок. В цилиндре находятся два или три контейне-
 ра, в которые загружаются в специальном крепеже батареи "буй" или ацети-
 леновые баллоны со сверхчистым газом, предназначенным  для  горения  в
 специальном светооптическом  аппарате, в  котором находится или элект-
 ронный проблескатор, который выдаёт специальную характеристику огня на
 лампочку, которая находится в фокусе оптики и причём не одна в автома-
 тическом лампоменятеле. Обычно их 6 штук. Кроме того в схеме буя обяза-
 тельно находится светодиод, который от уровня освещённости подаёт сиг-
 нал на включение буя  или  специальное  устройство, которое  называет-
 ся "золотой клапан", управляющий автоматическим краном подачи ацетилена
 на горелку при снижении освещённости. Горелки сделаны  из  специальной
 керамики со  сторожком, то  есть  постоянно  горящим фитильком, который
 поджигает порцию газа, когда клапан подаёт газ  на  горелку. Светоопти-
 ческий аппарат находится на довольно высокой ферме и крепко привинчен
 болтами к столу фермы. На аппарате находятся  специальные  "усы", чтобы
 чайки не  садились на аппарат и не загадили его своим помётом. Всё это
 устройство цеплялось за якорь цепь с "мёртвым"  якорем, представляющий
 собой чугунную  плиту  округлой  формы  с  рымом, за который крепилась
 якорьцепь. Длина якорь цепи обычно рассчитывалась, и равнялась 2-3  глу-
 бинам в  месте установки буя. Малый буй весил в совокупности около 2 с
 половиной тонн, средний 3-4 тонны, а большой 5-6 тонн в зависимости  от
 устройств, находящихся на  нём. Так  на большом буе иногда ставили нес-
 колько пассивных радиолакационных  отражателей  или  радиолакационный
 маяк - ответчик, автоматическую  гидрометеостанцию, электродвигатель ра-
 ботающий от энергии волн /море никогда спокойным не бывает/ специальный
 ревун, работающий от  подъёма  и  опускания буя на волне. Все буи имели
 радиолакационные отражатели, чтобы суда и корабли могли их заметить на
 экране радиолокатора, а  также свою топовую фигуру, указывающую сторону
 света N,S,O,W. Любой из буёв  имел всегда достаточный запас плаву-
 чести и мог выдержать вес нескольких человек, которые  могли  на  него
 высадиться для  ремонта  аппаратуры  или  замене её при выходе буя из
 строя при работе в море. Все буи в море от времени постановки до  сня-
 тия на  зимний период обычно сильно обрастали мелкими ракушками и буй
 немного притапливался. На зиму мы ставили специальные ледовые  буи, ко-
 торые при  подвижке  льда  уходили  под  лёд, но после его прохождения
 всплывали и продолжали  работать. Таких  буёв  мы  ставили  более  400
 штук, учитывая и  два  наших участка. Было много у нас и несветящих бу-
 ёв, а также навигационных вех со специальными топовыми  фигурами, обоз-
 начающими и  показывающими место нахождение опасности, находящейся под
 водой. Таких буёв и вех было в нашей зоне более 600. Они  ставились  на
 стальные троса, и имели якорь, обычно ставились без слабины.
      Большие суда брали на борт не более 5-6 буёв  и  поэтому  у  нас
 обычно планировалось до ста выходов судов. Наш дивизион имел 3 больших
 ГиСу и 2 МГС и могли за один раз погрузить до 30-ти буёв, а катера, ко-
 торых у  нас было 6 штук, как на Кубе проекта 1896, брали на борт до 20
 в крайнем случае вех и несветяших буёв, то есть требовалось  до  30-40
 выходов одновременно. Таким  образом  на  нашу береговую базу ложилась
 очень большая  ответственность:  очистить  буй  от  ракушек, прогрунто-
 вать, покрасить в свой цвет/каждый буй  имел  свои  полосы  цветные /по
 сторонам света, снять  и отремонтировать на стенде аппаратуру светооп-
 тическую, ацетиленовую, электрическую, установить, закрепить и подключить к работе, собрать  каждый буй по назначению и при необходимости загру зить на судно, выдав капитану или старпому инструкции по  установке  и месту работы  буя. Всё  это делалось заранее. Перепутать было невозможно, так как можно было просто утопить буй или веху, поставив их  не  на ту глубину.
      Суда и катера в свою очередь готовились к плаванию и сдавали ус-
 тановленные по  документам  задачи: отрабатывали  судовые роли, штатные
 расписания, тренировались на судовых  учениях  по  различным  условиям
 обстановки, приводили в  порядок судовые механизмы и двигатели в поря-
 док, проводили проворачивание техсредств: локаторы, эхолоты, судовые  ра
 диостанции, выходили на  мерные линии для замера скорости хода на раз-
 ных режимах работы двигателей и регулировки лагов и  так  далее. Часто
 наши суда посещались командирами боевых кораблей и уходили поражённы-
 ми от необыкновенной чистоты и порядка абсолютно во всех  подразделе-
 ниях и особенно у механиков. Наши механики ходили в тапочках, везде си-
 яло чистотой и уютом, всё было покрашено в соответствии с руководящими
 документами. Нигде не  было  подтёков  масла, а под поёлами было сухо и
 чисто. В таком же порядке содержались и трюма, форпики и ахтерпики, а  о
 каютах и  говорить  нечего. Наши кают-компании блистали белизной, прек-
 расной фарфоровой посудой, льняными скатертями и  принадлежностями. Это
 была заслуга  наших капитанов и, конечно, требованиями командования ди-
 визиона. Мне пришлось уволить ряд капитанов, которые не смогли  навести
 у себя  должный  порядок  и  не  смогли  у  себя  привычку к "зелёному
 змию". Планка требований была очень высокая и она себя  полностью  оп-
 равдала и  заметно  было, что  люди стали с гордостью говорить, что они
 работают в "гидрографии", что им нормально платят, они имеют и отгулы  и
 отпуска и ходят в "загранку".
      Работа кипела всюду, в том числе и на  береговых  объектах  и  на
 островных. Наши маяки были особой гордостью и даже адмиралов начальни-
 ки маяков впускали на свои объекты только в  мягких  тапочках. Ботинки
 обязательно снимались, везде  была стирильная чистота, и в машинных за-
 лах, где иногда стояло от трёх до четырёх дизелей, и  в  аккумуляторных
 залах, где находилось до 250 кислотных батарей, вырабатывающих постоян-
 ный ток, и в радиорубках, где находилась аппаратура УКВ, КВ и  радиомая-
 ков в  нескольких комплектах, там где они должны были быть в соответс-
 твии с "Огнями и знаками СССР". На всех маяках и особенно островных бы-
 ли вертолётные площадки и площадки с звукосигнальной аппаратурой /нау-
 тофонами/. Особо содержались маячные башни, которые были высотой иногда
 до 50 метров. Внутри башни шла винтовая лестница и выводила в фонарное
 сооружение, где стояло сердце маяка - светооптический  аппарат. Это  было очень большое сооружение весящее иногда до тонны, так тяжелы были линзы маяка. Внутри оптики в фокусе  находилась  специальная  элетролампа
 мощностью до  2-3 киловатт и до нескольких миллионов свечей. Лампа ус-
 танавливалась в специальное устройство - лампоменятель и  при  сгорании
 одной лампы тут же включалась другая, а у дежурного маячника загорался
 сигнал о сгорании лампы, оптика ежедневно протиралась спиртом и содер-
 жалась в безупречной чистоте, а днём фонарное устройство изнутри авто-
 матически закрывалось шёлковой шторкой белого  цвета, так  как  оптика
 фокусируя солнечный  свет, могла сжечь нить электролампы и само фонар-
 ное сооружение. Внутри башни была стирильная чистота, так как башня, яв-
 ляясь трубой  суживающейся  к  верху, вызывала сильный поток воздуха и
 любая пыль неслась вверх. Вот почему там всегда ходили  в  тапочках  в
 любое время  года. На  маяках находились и большие склады продовольст-
 вия, жидкого и твёрдого топлива, жилые дома, ленинская комната, библиоте
 ка, радиолы, радиоприёмники и  телевизоры, антенны  которых устанавлива-
 лись на башнях, обязательно была прекрасная баня  и  хозпостройки  для
 живности /на маяках были коровы, куры, поросята, кролики и так далее/. Всё это было бесплатно, а маячники иногда по полгода не  получали  зарпла
 ту, которую им мы переводили на сберкнижки. Все коллективы маяков дели-
 лись на классы от 1 до 4-го в зависимости от наличия техники и  функ-
 ций маяка. На  некоторых маяках было до 10-11 человек. Весь личный сос-
 тав имел форму установленного образца, чем-то похожую на  форму  плав-
 состава гражданских  судов. Все  маяки  имели секретную документацию и
 могли вести переговоры в закрытом варианте, а также знали, как работать
 в военное время, когда всё маяки выключаются и переходят на работу  в
 морблитном вырианте, то есть в инфракрасном варианте.
      С началом  навигации  на  маяках  начиналась подготовка к новому
 зимнему периоду: ремонтировались    печи, котлы     отопления, завозился
 уголь, дизтопливо и  продовольствие  и  всё  это нужно было привезти в
 часть, распределить и отправить по накладным. Очень много шло краски на
 маяки и катера. Моя часть в год тратила и заготовляла до 100 тонн раз-
 личных красок, до 10 тысяч тонн угля, столько же дизтоплива. В части был
 большой автопарк  до  60- ти  грузовых  автомобилей  и часть из них до
 15-20 ежегодно мы готовили на уборку урожая на целине. Это  тоже  было
 трудно, так как  это  были  в основном машины ЗИЛ-157, ЗИЛ-130 и ГАЗики
 различной модификации. Эти машины приходили полностью разбитыми с  це-
 лины, и мы их снова и снова восстанавливали. Эти машины готовились все-
 ми подразделениями.
      1982-й год  достался мне особенно трудно. Именно в этом году пра-
 вительство заключило договор с несколькими странами о подготовке спе-
 циалистов по  штурманским  приборам  и их ремонту и для этого на базе
 моей штурманской мастерской было принято решение открыть  учебно - про-
 изводственный центр /УПЦ/, на котором мы должны были готовить иностран-
 ных специалистов. Поготовить УПЦ мы должны были за три месяца. Для кон-
 роля выполнения  данного распоряжения прибыл начальник штаба ДКБФ ви-
 це - адмирал Макаров. То что он увидел, его не обрадовало и он вызвал ме
 ня к  командиру  ТВМБ, где в резкой форме было сказано о моей непригод-
 ности к командовнию частью. Я тут же вышел из кабинета, заявив, что  го-
 тов на  любую должность и готов подать рапорт Командующему флотом. Ма-
 каров сказал, что сам доложит. Я уехал в часть и стал  ждать  вместе  с
 начальником службы, а в это время начальником службы был капитан 1 ра-
 га Гребенщиков Ю.В., решения по моей судьбе. Слух о моей отставке  про-
 нёсся моментально  по штабу. Я сидел с Юрием Владимировичем в кабинете
 и занимался своими делами, давая указания подчинённым офицерам, несмот-
 ря на внутреннее состояние. Позвонил оперативный дежурный по ВМБ и пе-
 редал, чтобы я срочно позвонил командиру базы. Я  позвонил. Вице-адмирал
 Крылов Юрий  Викторович сразу же взял трубку и сказал, что всё улажено
 и мне ничего не грозит. Макаров просто перепутал меня с кем-то, а когда
 ему рассказали о моём послужном списке, вообще успокоился и сказал, что
 он уверен в том, что Успенский справиться. Мой начальник тут же уехал в
 Калининград и  я его провожал. Он тоже перенервничал, так как очень пе-
 реживал за меня. УПЦ, конечно, мы сдали досрочно и уже осенью  укомплек-
 товали его  штат  и  приняли  первых иностранных специалистов. За счёт
 этого УПЦ ВМБ получила два комфортабельных автобуса и отремонтировала
 гостиницу по  экстраклассу,  и  она  могла  уже  принимать иностранн-
 цев. Этот УПЦ готовил впоследствии специалистов  из  Ирака, Ирана, Поль-
 ши, Болгарии, Румынии, ГДР, Мозамбика, Кубы, Сирии и многих других
 стран. Каждая группа наносила мне визит и мы имели хорошие контакты  с
 этими офицерами, а учились обычно офицеры и однажды даже министр морс-
 кого транспорта из Болгарии. Наш УПЦ был признан одним  из  лучших  по
 качеству подготовки. В это же время начались регулярные обмены визита-
 ми кораблей из Польши и ГДР. Меня назначили постоянным офицером  связи
 при командире ВМБ и старшим визитов. Все визиты прошли очень хорошо. Не
 было ни одного сбоя в переговорах и работе и мне по результатам визи-
 тов всегда выражали все признательность, хотя мне было довольно трудно
 совмещать все свои обязанности с обязанностями командира части.
      А в  части  было много работы. С этого года моя часть эксперимен-
 тально стала переходить на изотопные источники электропитания  необс-
 луживаемых средств навигационного оборудования: автоматических маячных
 знаков, мерных линий, находящихся на островных объектах и где  не  было
 личного состава  моей  части и других воинских частей. Особое значение
 было уделено проливу Муху - Вяйн и их островной зоне. На  вооружение  ко
 мне стали поступать отечественные изотопные электроисточники типа Бэ-
 та - М, представляюбщий собой очень компактную энергосистему  использую-
 щую энергию полураспада радиоактивных веществ. Эта система вырабатыва-
 ла не очень большую электроэнергию, но в  совокупности  с  компактными
 батареями и блоком заряда - разряда на светоэлементе снимал с нас забо-
 ту об обслуживании знака в течение довольно  длительного  времени. Для
 обслуживания и работы с этими источниками нам пришлось направить сво-
 его инженера и ряд техников на завод изготовитель для обучения и  по-
 лучения допуска  к  работе с ними. Хорошо что это было в начале лета и
 эти служащие уже всё закончили с постановкой буёв и подключением  ав-
 томатических навигационных  знаков. Каждая  установка  весила не менее
 полутора тонн и это только за счёт того, что в ней использовлась свин-
 цовая защита, которая была рассчитана только на 10-15 лет. Радиоактивный
 фон на поверхности Бэта - М при этом достигался естественным, то есть не
 выше 8  микроренген. Был разработан нашей частью навигационного обору-
 дования план перехода на такие источники, который был утверждён  отде-
 лением гидрографической  службы флота, которое возглавлял мой сослужи-
 вец капитан 2 ранга Агапов В.М., с которым мы некогда работали в Поль-
 ше. За этот год нам необходимо было перейти на них на пяти знаках. Учи-
 тывая, что необходимо было доставлять эти источники на необорудованное
 побережье, то задача  практически становилась почти невыполнимой из - за
 того, что источник по размерам был очень компактным и его взять на ру-
 ки было  невозможно. Необходимо  было придумать способ доставки и выг-
 рузки, и вот тогда я обратился за помощью к начальнику ГУНИО МО СССР в
 том чтоб нам выделили не менее трёх самоходных плашкоутов с аппарелью
 и которые могли бы доставлять груз на остров, так как имели очень  ма-
 лую осадку, а  там при помощи ручных лебёдок по большим доскам смазан-
 ным пушечным салом мы смогли бы дотащить источник до объекта. Меня по-
 няли и  вскоре  на  большом ГИСУ нам пришли 4-ре плашкоута, которые мы
 разместили на своих больших судах. Это было полдела, но очень  важных. В
 конце концов работа пошла очень хорошо, мы приобрели опыт и установили
 эти источники до осенних штормов. Каждая операция готовилась отдельно.
      Запомнился мне  один  из немногих очень насыщенных дней, когда ко
 мне в кабинет вошла группа старших офицеров. Один из  них  представил-
 ся: Всеволод Азаров, капитан первого ранга, поэт, о котором я не разслы-
 шал. Он мне представил  своих  попутчиков - ленинградских  поэтов, которые пишут о море - это А.Красников, М.Чеботаев, Н.Суслович, В.Кузнецов. Я пригласил их сесть и спросил, чем могу быть полезен. В.Азаров спросил меня, а слышал ли я о Алексее Лебедеве - нашем Балтийском поэте, который погиб 40 лет назад у острова Кери на подводной лодке Л-2, являясь её штурманом. Конечно, я знал его, тем более, что мы оба учились на одном и том же факультете, но в разные годы. Я напомнил им одно  из  них "Путь  на  моря", которое он  написал  перед  выпуском из училища. Мне очень хочется напомнить это стихотворение читателям. Вот оно:
                Алексей Лебедев.
                Путь на моря.
                За главное! За то, что страх не ведом,
                За славный труд в просторе грозных вод -
                Спасибо Партии, учившей нас победам,
                И Родине, пославшей нас на флот!
                Спасибо тем, кто делу боевому
                Нас обучил, кто вывел нас к морям!
                Любимому училищу морскому,
                Всем командирам, всем учителям!
                В годах труда, упорства и отваги
                Мы возмужали; и в грозе любой
                О Родине нам говорили флаги,
                Летевшие над нашей головой.
                В лицо нам били ветры с океана.
                Шла на корабль гремящая волна.
                И, отражаясь  в зеркале секстана,
                Сияла полуночная звезда.
                Наперкор любым дождям и стужам
                Входили в грудь, срастаясь вместе с ней
                Умение владеть морским оружьем,
                Любовь к работе доблестной своей.
                Уже гудят - поют под ветром ванты,
                И о форштевень режется струя,
                Идут на море флота лейтенанты,
                Советского Союза сыновья...
                И если ты, о Партия! - велела
                Громить врагов, рождённых силой тьмы,-
                Нет на морях для нас такого дела,
                Которого не выполнили б мы!
                5 августа 1940 года.

      Они не удивились, но были довольны, что я так их встретил и  стали
 на перебой  рассказывать  о том, что в этом году отмечается 40 лет его
 книге стихов "Огненный вымпел", который вышел  в  блокадном  Ленинграде
 под редакцией  Вс.Вишневского, а  стихи  собрали его друзья в память о
 нём. Вот почему они приехали ко мне и просили меня дать им  катер  или
 судно, чтобы сходить на место гибели "Л-2" около острова Кери и опустить
 венок. Я тут же решил этот вопрос и 10 августа 1982 года большой катер
 вышел с ними к острову Кери. Из-за занятости я не смог выйти с ними, но
 душой и сердцем был рядом. К вечеру они  вернулись. Погода  была
 очень хорошая, почти штиль и они опустили венок и помянули своего дру-
 га и товарища по перу. По возвращению они снова зашли ко мне  и  очень
 благодарили экипаж катера, который с пониманием отнёсся к их миссии. По
 другому и не могло быть - помнить о погибших моряках - это святое.

                Превыше мелочных забот
                Над горестями небольшими
                Встаёт немеркнущее имя,
                В котором жизнь и сердце-Флот!

      Это тоже  слова  А.Лебедева. Он  чувствовал свою недолгую жизнь и
 написал своё знаменитое "Прощание", которое поймут не только моряки:

                Прощание.

                1.
                Мы попрощаемся в Кронштадте
                У зыбких сходен, а потом
                Рванётся к рейду серый катер,
                Раскалывая рябь винтом.
                Вот облаков косою тенью
                Луна подёрнулась слегка,
                И затерялась в отдаленье
                Твоя простёртая рука.
                Опять шуметь над морем флагу,
                И снова, и суров и скуп,
                Балтийский ветер сушит влагу
                Твоих похолодевших губ.
                И если пенные объятья
                Нас захлестнут в урочный час,
                И ты в конверте за печатью
                Получишь весточку о нас,
                Не плачь, мы жили жизнью смелой,
                Умели храбро умирать.
                Ты на штабной бумаге белой
                Об этом можешь прочитать.
                2.
                Переживи внезапный холод,
                Полгода замуж не спеши,
                А я останусь вечно молод
                Там, в тайниках твоей души.
                А если сын родится вскоре,
                Ему одна стезя и цель,
                Ему одна дорога - море,
                Моя могила и купель.
                1941 год.
      Ему только  исполнилось 29 лет. Он был любимцем матросов и офице-
 ров, но судьба не сохранила его для нас. При  прощании  они  расписались
 все на агитационной раскладушке, выпущенной Политуправлением ДКБФ, пос-
 вящённой Алексею Лебедеву и в честь его 70-тилетия, а он родился 1 ав-
 густа 1912  года. Вот  так я принял участие в мероприятиях, посвящённых
 этому замечательному поэту, и как знать, может именно это подвигло меня
 впоследствии писать стихи.
      Бурная жизнь постепенно всё поставила на своё место и я снова  и
 снова продолжать  решать  задачи, поставленные  жизнью  и службой, а их
 становилось всё больше и больше, да и дома  прибавилось  забот. Старший
 сын пошёл  в  10-й класс и бредил авиацией и космосом, а младший соби-
 рался идти в первый класс. Жена временно не работала и весь дом был на
 её заботах, а я постоянно то в море, то в части, то на очередных заседа-
 ниях и встречах. Встреч было много и часто очень  приезжали  различные
 высокопоставленные гости в Таллинн и соответственно я получал указания
 встретить, разместить, показать Эстонию, наши маячные городки, объекты  и острова. На подведении  итогов за год наша часть получила оценку "Хоро-
 шо" в ТВМБ, и мы заняли первое место на флоте с большим отрывом от всех
 других районов. Это  место мы уже не отдавали никому до моего ухода на
 пенсию по выслуге лет, но об этом впереди.
      В 1983 году нам пришлось довольно туго, шла большая  серия  новых
 кораблей, которые проходили  испытания  на  наших полигонах. Запомнился
 атомный крейсер "Фрунзе" и ряд подводных лодок, которые мы начали прода-
 вать за рубеж. В августе месяце, когда я возвращался на машине с семьёй
 из леса, я увидел корпус атомной подводной лодки, которая странно стоя-
 ла близко  к  берегу. Когда я приехал домой, меня уже разыскивал опера-
 тивный дежурный ВМБ. Я позвонил ему и  он  сказал, что  лодка  села  на
 мель. Это было  ЧП. Я тут же выехал в штаб, где у начальника штаба сидел
 незнакомый контр  - адмирал и который тут же насыпался  на  меня, обвиняя меня в  посадке лодки и неправильных данных на глубины в заливе, в результате чего ПЛ села на мель. Я спокойно выслушал его и потом  сказал начальнику штаба, что  в  посадке  лодки на мель нашей вины нет. "Почему?"- спросил он. "Да потому, что они нарушили правила захода ПЛ в этот залив, так зашли  туда  без  лоцмана, то  есть  представителя гидрографии. Заявку на обеспечение я не получал и заход они выполнили самостоятельно, о чём  прошу  доложить  на флот оперативному флота. Вины нашей здесь нет. Прошу представить корабельный журнал для проверки прокладки пути следования  ПЛ. Пусть  это проверит флагманский штурман капитан 1 ранга Ежов". Лицо адмирала вытянулось, его спесь снялась и  он попросил оставить его  с начальником штаба одних. Через несколько минут начальник штаба позвал меня и смеясь рассказал, что адмирал признал свою вину, да и  к  тому же он был немного навеселе. Лодку быстро сняли с мели
 буксирами под нашим руководством и поставили её на бочки. ВМБ получила
 впоследствии благодарность за её обеспечение и проверку ходовых испы-
 таний на нашей секретной подводной мерной линии. А Новоталлинский порт
 строился в это время и довольно интенсивно. Срок сдачи его планировал-
 ся на декабрь 1986 года. Мы довольно тщательно следили за  изменениями
 береговой черты  и  уже имели основные контуры будущего порта. В это же
 время началось строительство системы навигационного  оборудования  по
 обеспечению безопасности судов в этом районе, а это было несколько су-
 персовременных очень высоких створных  знаков  новой  формы. Они  были
 сделаны из металлических труб и огромными створными щитами. Эти створы
 направляли суда между полуостровом Вимси и островом Прангли, и восточ-
 нее острова Прангли, чтобы входящие суда в порт не встречались с выхо-
 дящими из порта. Работы шли и на острове Прангли, и на острове Кери, где
 для улучшения  энергоснабжения внутрь башни с большим трудом затащили
 изотопный источник ИЭУ-1 большой мощности. Он  был  весом  около  трёх
 тонн, высотой более метра и шириной около метра. Когда мы его запустили
 на полную мощность, башня маяка стала очень  быстро  сохнуть  и  раст-
 вор, соединяющий валуны, из  которых  она  была построена, стал осыпать-
 ся. Положение было тревожное, температура в башне поднялась до 25  гра-
 дусов, пол высох, хотя  был  постоянно  мокроват. Началась  трескаться и
 внешняя рубашка маяка и осыпаться. Нужно было принимать какое-то реше-
 ние. Я вышел  на  остров  на  судне и стал осматривать маяк. Решение не
 приходило. Я остался ночевать на острове, а инженер, которого я  взял  с
 собой мерил  температуру  на источнике каждый час и излучение. Утром я
 посмотрел график  и  увидел, что  источник  нагревался  больше   всего
 ночью, а днём его температура была в пределах нормы. Получалось, что при
 работе маяка ночью было большое потребление энергии, и  он  работал  с
 перегрузкой. Нужно было снять нагрузку, но это можно было сделать толь-
 ко при помощи специального зарядного устройства и блока  аккумулятор-
 ных батарей, где бы ИЭУ-1 работал бы в буфер. Мы переделали схему и ма-
 як стал работать более плавно. Начальник маяка получил наши инструкции
 и мы  ушли  с  острова. Необходимо  было время для испытания этой схе-
 мы. Наши расчёты оказались правильными, источник нагревался, но  уже  не
 так сильно и башня постепенно пришла в норму.
      Мы продолжали  переоборудование  навигационных знаков малыми ис-
 точниками "Бэта - М", но уже перед нами  стала  проблема  об  утилизации
 этих источников. Такой  вопрос  я  задал  начальнику ГУНИО МО адмиралу
 Рассохо А.И. при очередном приезде его ко мне в часть, но это  были  не
 такие встречи, как в первый раз. Всё было довольно корректно и даже дру-
 жественно. Мы ездили с ним в  Палдиски  в  центр  подготовки  экипажей
 атомных подводных  лодок. Это  громадное здание, имеющее не меньше пяти
 этажей над землёй и не менее 6-7  под  землёй. Там  находился  учебный
 атомный реактор, на  котором проводили тренировки боевые части 5 и ко-
 мандиры АПЛ. Мы побывали с ним во всех отсеках, поговорили  с  офицера-
 ми, а потом  адмирал выступил с лекцией о развитии навигационных комп-
 лексов, которые в скором времени будут установлены на новых АПЛ  и  их
 успешном испытании  на Северном Флоте. Лекция была очень познавательна
 и все слушали её очень внимательно, так как для  определения  места  в
 море лодке необходимо было всплывать на перископную глубину, а это бы-
 ло самое слабое место в использовании подводных лодок, так  вот  новый
 комплекс позволял решать такую задачу без всплытия, находясь на такти-
 ческой глубине в течение длительного времени на  боевом  дежурстве  в
 позиционном районе, а  это не менее 5-6 месяцев. После лекции нас приг-
 ласил на чай руководитель центра контр - адмирал, где мы и поговорили  в
 узком кругу о наших проблемах, которые касались не только наших ис-
 точников, но и утилизации атомных реакторов ПЛ. Вопрос был очень  слож-
 ный, но решать его надо было, и потому наш адмирал сказал, что этот воп-
 рос он поднимет на заседании правительства.
      В этом же году я познакомился с удивительным человеком, начальни-
 ком следственного управления МВД Эстонии полковником Бейлинсоном Пав-
 лом Анатольевичем. Это  был  уже  пожилой  офицер, имеющий  боевой опыт
 борьбы с "лесными братьями", которые остались после войны в лесах Эсто-
 нии и  последний  их отряд был уничтожен только в 1965 году. Эта "зара-
 за" имела глубокие корни и они наводили ужас не  только  на  русских, а
 больше всего на своих же эстонцев, часто вырезая целые хутора не жалея
 ни женщин ни детей, ни стариков. О таких бандах хорошо показано в филь-
 ме "Никто не  хотел  умирать". В  создании  этого  фильма и он принимал
 участие, как консультант. Меня с ним познакомил мой уже  старый  знако-
 мый, который выручал  меня  и  не раз на первых порах службы в Эстонии
 А.А.Шор. К нему обратился Павел Анатольевич, с просьбой помочь ему  вы-
 везти маленькую дочку на берег моря и чтобы там можно было пожить всё
 лето. Шор позвонил мне и предложил встретиться и обговорить этот  воп-
 рос. Мы познакомились, подружились и, конечно, тот вопрос был решён поло
 жительно. Его жену с девочкой я поселил на одном из самых хороших мая-
 ков Суурупи в двадцати километрах от Таллинна. Они там прекрасно устро-
 ились, а начальник маяка так прижился с ними, что не  хотел  их  отпус-
 кать, а его жена Хелля даже всплакнула, когда мы увозили всех в Таллинн
 осенью. Они долго дружили и заезжали в гости. Павел Анатольевич оказал-
 ся необыкновенным  человеком, писателем  и  он хорошо дружил с Юлианом
 Семёновым, который не раз приезжал в Таллинн к нему и останавливался  в
 гостинице "Виру". Он  был  большой друг выпивки и они часто проводили
 время вместе. Иногда в их компанию попадал и я и эти встречи были  не-
 забываемы, но жаль, что  Юлиан  скоро  скончался и мне не удалось с ним
 побольше пообщаться. С Бейлинсоном мы дружили до самого моего  отъезда
 из Эстонии  в  1992  году, когда  девочка уже была большая и училась в
 школе. Он с грустью простился со мной на своей даче на полуотрове  Ви-
 имси, сказав, что "...меня скоро достанут новые эстонские власти" и взял
 мой адрес на всякий случай, но он так на меня и не вышел и его  судьба
 мне до сих пор не известна.
      В этом же году летом я ездил с сыном поступать в  лётное  учили-
 ще, но по  зрению он не прошёл. Училище находилось в Риге и мы останав-
 ливались у моего друга начальника  рижского  района  гидрографической
 службы капитана 2 ранга Костышина Андрея. У него в районе служили офи-
 церы, которые служили со мной в Приморске и даже  ездили  в  Польшу  и
 ГДР, поэтому встречи  там были очень хорошие. Андрей помогал моему сыну
 поступать, но против решения медкомиссии ничего сделать не мог. Мы  уе-
 хали в Таллинн и решили поступать в Таллинское мореходное училище рыб-
 ной промышленности. Начальника училища я хорошо  знал, это  был  наш  в
 прошлом офицер  гидрографической  службы капитан 3 ранга Марголин, на-
 чальник рижского района. Он разрешил принять  документы  и  сын  начал
 сдавать экзамены и вскоре был зачислен на первый курс по специальнос-
 ти "электрорадионавигатор". Учиться нужно было  три  года. Моя  жена  в
 этом же  году устроилась на работу в поликлинику регистратором в рен-
 генотделение, недалеко от школы, где учился наш младший сын.
      В ноябре  месяце мы съездили в Ленинград на юбилей поступления в
 Училище /прошло 20 лет/ и окончания училища ровно 15 лет. Приехало много
 наших друзей с жёнами и мы весело провели время, вспоминая время учёбы
 и обнимая своих ещё живых преподавателей. Некоторых однокласников  уже
 не было  в  живых, но  большинство  всё-таки  нашло  возможность прие-
 хать. Наш организатор от гидрографов Слава Чернецов, прекрасно всё  ор-
 ганизовал, но вот  на  следующую  встречу в 1988 году дожить не смог и
 скончался в полном расцвете сил и таланта.
      Год мы закончили очень успешно и на совещании в Главном управле-
 нии наш район был отмечен в числе передовых. Это было приятно. Я отпус-
 тил своего  зама  в  Ленинград  для продолжения службы и на место его
 прибыл после окончания академии мой бывший подчинённый капитан - лейте-
 нант Шамрай  В.Н. Дали нам и замполита на дивизион судов, так как необ-
 ходимо было готовить плавсостав для зарубежных  командировок. Дивизион
 судов стал второго ранга и замполитом прибыл тоже капитан 2 ранга Ля-
 шенко. Работать моему замполиту стало намного легче. Офицеров со звани-
 ем капитан  2  ранга  стало  уже 6 человек. Район расширялся, укрупнял-
 ся, становился всё более значимым соединением на флоте. Повышалось зна-
 чение островных  участков  и потому было принято решение на базе двух
 участков создать новый район  3  ранга  с  подчинением  нашему  райо-
 ну, для чего  мне  пришлось  ехать в Главный штаб ВМФ на знакомый Коз-
 ловский переулок в Москве. Там меня встретили друзья и одноклассники и
 помогли быстро  решить все вопросы с начальником оргштатного Управле-
 ния ВМФ. Вскоре штат пришёл, а своего начальника участка из Кенгисеппа
 капитан - лейтенанта Гордиенко А.И.отправил учиться в военно - морскую академию. Вообще я старался никого не задерживать и продвигать по службе,
 тогда и другие офицеры стремились хорошо служить. Вот и в 1984 году
 меня уже приезжал проверять мой бывший начальник корабельного приёмо-
 индикатора "Галс" Б.В.Юхнин уже в звании капитана 1 ранга. Бывшие  мои
 подчинённые обгоняли  меня по службе, но это только потому, что я так и
 не успел поучиться в академии. Я об этом не жалел и продолжал  служить
 честно уже пятый год начальником самого крупного района гидрографиче-
 ской службы. Вскоре   я  отправил  на  повышение  командира  дивизиона
 Б.М.Кислюка, а на его место прибыл зам командира  дивизиона  судов  из
 Балтийска капитан 2 ранга. Нам предстояло в этот период времени подго-
 товить несколько судов к ремонту в Польше на  судоверфь  имени  Лени-
 на. Для этой  цели прибыла большая делегация из ПНР. Первым должно было
 уходить судно, побывавшее  в  аварии "Зенит". Молодой  командир  старший
 лейтенант Попов  С.А. должен  был идти туда своим ходом и первый раз, и
 потому с ним я отправил командира дивизиона, однако при  подготовке  к
 выходу Попов  прибыл  ко мне и сказал, что в связи с тем, что он уходит
 на 3 месяца, жена с ним разводится, так как жить в общежитии больше  не
 может, потому что  её  и маленького ребёнка заели клопы. Положение было
 критическое, срывался выход и рушилась семья. Я  этого  не  мог  допус-
 тить, но как  помочь  не знал. Рассказал об этом жене, а она, недолго ду
 мая, предложила вариант, чтобы пока он будет в Польше, пусть она  с  ре-
 бёнком поживёт  у нас, а матросы с судов отремонтируют комнату в обще-
 житии. Я согласился, тем более, что старший сын учился в училище и редко
 был дома, да и к тому же тоже уходил в учебное плавание.
      На другой день я вызвал старшего лейтенанта и предложил этот ва-
 риант. Он радостно вздохнул и сказал, что поговорит с женой и мне быст-
 ро скажет. Жена согласилась и в этот же день мы  начали  переселение, а
 на другой  день судно ушло в ремонт. Галя, так звали жену Попова, быстро
 сдружилась с моей женой, и они весело ворковали на  кухне, готовя  пищу
 для всей  семьи. Оказывается, они учились с ним вместе с первого класса,
 и друг без друга уже не представляли жизни, но вот это офицерский  быт
 чуть не  убил  их любовь. Комнату их мы быстро отремонтировали, провели
 ряд мероприятий против клопов, привлекая санэпидемстанцию, всё отмыли и
 через месяц Галя вьехала в новую комнату. Конфликт был исчерпан, но она
 ещё долго приходила к жене и общались, делясь  житейским  опытом. Потом
 приехал отец  Попова, он  служил  ещё  в штабе Прибалтийского военного
 округа, и поблагодарил меня за сохранение семьи. Мы с ним долго  разго-
 варивали, он был  танкист,и я тоже вспомнил и рассказал о своих танко-
 вых перепетиях. Посмеялись и он вскоре уехал, забрав внука и Галю к се-
 бе в Ригу, пока он в отпуске.
      С жильём было очень трудно, тем более, что это столица и  квартиры
 выделяли очень редко, вот почему я обратился к начальнику Главного Уп-
 равления МО СССР по навигации и океанографии  с  просьбой  о  долевом
 участии в  строительстве домов в районе Штромка, где намечалось строи-
 тельство четырёх высотных домов. Квартиры нужны  были  не  только  для
 офицеров и мичманов, но и для инженерно-технического состава, рабочих и
 служащих части. Такие деньги нам выделили. Была создана квартирная  ко-
 миссия, которая решала вопрос о предоставлении квартир после сдачи до-
 мов. Это было очень сложно. Сколько  слёз, переживаний  пришлось  выслу-
 шать, сколько жалоб было отправлено в Ленинград по поводу "неправильно-
 го распределения". Мой заместитель геройски  сражался  на  этом  фрон-
 те, так как  был председателем комиссии, а я утверждал списки и решение
 комиссии о выделении квартир своим приказом. Конечно,квартир  было  не
 так много, но всё равно очередь хорошо сдвинулась и люди вьехали в эти
 дома. Получил квартиру и мой замполит, который до этого жил в гостинице.
 Столько новых  квартир  наша  часть  не  получала никогда! В части был
 большой праздник, а мой "братишка" Михаил Евгеньевич - замполит, пригласил меня на  новоселье. Он получил квартиру на 8-м этаже и был очень доволен прекрасными двумя комнатами и большой уютной кухней. Наши жёны были давно знакомы, но вот на такой территории они встретились впервые.
      Однако работа шла дальше. Мы делали много нового  и,наконец,  нам
 предоставили право  ипытать  новую радионавигационную систему высокой
 точности "Марс-75". Это была первая серийная система на громадных  Кра-
 зах с  большими  КУНГами, где размещались аппаратные залы, машинные за-
 лы, склады и спальные вагоны для личного состава. К  нам  прибыла  одна
 станция, а другие были в Риге и Советске Калининградской области, где я
 не раз был на станции РСВТ. Испытания прошли успешно и государственная
 комиссия приняла систему к эксплуатации. Испытания шли почти полгода и
 с того же самого завода, где  делалась  система  БРАС, поэтому  главный
 конструктор и  инженеры  испытатели мне были знакомы ранее, и они были
 очень рады работать под моим командованием. Акт о приёмке мне пришлось
 подписывать в Москве. Это был приятный момент и ответственный. Балтийс-
 кий флот приобрёл ещё одно техническое устройство, значительно  облег-
 чающее судовождение с высокой точностью. Шло очень интенсивно перевоо-
 ружение береговых навигационных знаков на питание  от  радиоизотопных
 источников питания БЭТА - М, а также переналадка первого в мире атомного
 маяка Таллинн на радиоизотопный источник ИЭУ-2 более мощный и надёжный.
      На фоне технической и научной деятельностью шла и интенсивно бо-
 евая подготовка и обеспечение флотских и базовых учений  по  противо-
 минной обороне, противодиверсионной  обороне, артиллерийским стельбам и
 зенитным, а также по спасению кораблей и судов в море. Шли и  мобилиза-
 ционные учения, при  которых  моя  часть увеличивалась более чем в три
 раза с расконсервацией и снова консервацией  техники. Это  были  очень
 ответственные учения, но  мы  успешно прошли все испытания, отладив все
 все свои планы и документы на случай военных действий.
      Жизнь брала  своё,  и я стал задумываться, что же мне делать даль-
 ше,ведь я уже полтора срока просидел командиром части. Уже сменился  и
 начальник службы  на флоте и им стал бывший флагманский штурман флота
 капитан 1 ранга Беляков Борис Владимирович, которого я хорошо знал  по
 Балтийску и  по флотским учениям. Он прибыл ко мне в часть с проверкой
 и остался очень доволен состоянием части и при прощании предложил мне
 идти к нему заместителем. Я не отказался, но сказал, что меня не пропус-
 тят кадры, так как у меня нет ни ВОЛСОКа, ни  академии. Он  ответил, что
 договорится с  кадрами на флоте, Главный штаб утвердит. С этим он и уе-
 хал. Когда я пришёл домой и рассказал жене, то она мудро заметила, а что
 мешало это  сделать раньше, тем более,что начальник ГУНИО МО очень пе-
 реживал за меня, однако я до сих пор  здесь. "Словами  женщины  говорит
 истина",- трактует народная  мудрость и она оказалась права. Заместите-
 лем начальника службы был назначен мой давний товарищ и по  службе  и
 по квартире  в  Приморске Сидоров Ю.В. Он закончил академию, а его жена
 Валентина, дружившая с моей женой особенно после того, как я спас её от
 неминуемой смерти /у неё была внематочная беременность/, бросив всё, до-
 вёз в Калининград в госпиталь и ей успели сделать операцию, приглашала
 нас к себе в гости в новую квартиру.
      Наш сын находился в море на практике на УБМРТ "Призвание" по своей
 специальности. Ему тоже  досталось на первом курсе и мне пришлось вме-
 шиваться, чтобы навести порядок в училище. Дело в том, что он возвратил-
 ся из дома в общежитие и проходил мимо дневального, который был пьян и
 тот попросил у него закурить, а когда  сын  ответил, что  не  курит, так
 ударил его, что  он  потерял  сознание, а  зубы  впились в щёку так, что
 пришлось её зашивать, когда он стал захлёбываться кровью в машине ско-
 рой помощи. Я  утром прибыл к начальнику училища, и мы крепко поговори-
 ли. Я сказал, что если он не наведёт порядок в  училище, я  доведу  этот
 случай до  правительства  ЭССР и он будет с позором снят. Он обещал не
 спускать на тормозах этот случай и что этот курсант - дневальный  поне-
 сёт соответствующее  наказание. Моя  жена попросила разрешения погово-
 рить с классом, где учился сын, и рассказала ребятам словами матери, что
 они совершили. Курсанты  молчали, пригибаясь  к  учебным  столам. Вскоре
 прошёл показательный суд в училище. Дежурный по училищу  был  уволен, а
 курсант - дневальный получил  2 года "химии". Мои требования по наведению порядка были выполнены полностью. Был введён  постоянный  контроль  за курсантами и  за  их  состоянием, что  резко отразилось на успеваемости. Училище через год получило одно из первых  мест  среди  однотипных училищ. Ребята были  благодарны, что "годковщина" в училище закончилась, а нахалы и хулиганы притихли, что помогло им впоследствии,  закончит  успешно обучение. Находящаеся  у нас бабушка /мать жены/, тихо плакала, переживая за внука. Конечно, мы боялись мести  от  друзей  наказанного  и особенно при  прохождении морской практики сыном, но всё обошлось, а он наоборот, не имея злости и ненависти к людям, помогал этим ребятам разбираться в  электронной  аппаратуре, которую  знал блестяще, так как по специальности учился только на отлично.
      Так вот, сын находился в море, жена ходила на работу, а младший сын
 пошёл учиться в третий класс. И вот однажды вечером  нам  позвонили  с
 почты и  передали, что пришла теллеграмма о том, что скончался отец же-
 ны. Мы в общем - то ожидали, что он скончается, так как его здоровье говорило об этом. Жена тут же уехала на похороны, а я остался, так как сын учился, и мне нужно было много работать. Жена приехала туда, когда отца уже схоронили. Она  его  очень любила, да и я очень уважал его и он меня. Мы никогда не ругались и не выясняли отношения и он наоборот очень
 гордился зятем, когда  работал  в милиции. Мы к этому времени прожили с
 женой 20 лет. Он очень любил внуков и всегда с удовольствием занимался
 с ними. Он  был  истинный  сибиряк, любил готовить сибирские пельмени и
 меня этому научил. Было очень жаль этого очень хорошего и необыкновен-
 но честного  человека, доброго  и по своему нежному. Теперь у нас оста-
 лось по родителю: у неё мать, у меня отец, который через три года  после
 смерти матери  женился  на очень хорошей женщине и, которую я знал ещё
 по школе, когда учился с 8-го по 10-й класс. Жена вернулась  опустошён-
 ной, осунувшейся, поблекшей и постаревшей. Заканчивался 1985 год.
      В это же  время  в  Таллине  проходила  выставка  шведской  фир-
 Мы "АГА", которая привезла образцы своего навигационного оборудования и
 приборов управления. Для участия в её работе ко мне прибыл  капитан  1
 ранга Романов В.Г. из Главного управления и мы, переодевшись в "граждан-
 ку" пошли на выставку. Оба были давно знакомы и весело переговаривались,
 осматривая интересующие  нас приборы, тем более, что он имел полномочия
 заключать контракты на поставку оборудования, а я был с ним, как специа-
 лист по  этому оборудованию и должен был давать соответствующие реко-
 мендации. Нас многое интересовало, особенно оптика и проблескаторы раз-
 ной мощности. Оптика  была  акриловая, небьющаяся, а автоматы очень ком-
 пактны. Выставка проходила недалеко от Певческого поля в одном из новых
 выставочных павильонов. К нам подошёл через некоторое время представи-
 тель фирмы и на русском языке пригласил зайти в офис выставки. Мы заш-
 ли. Там было  несколько  человек  и  девушка переводчик. Нам предложили
 присесть, а потом сказали,что они нас давно ждут  и  что  этот  раздел
 выставки, пока мы находимся у них, они закрывают. Мы удивились и спроси-
 ли откуда они нас знают. Они нам показали наши  фотографии  и  назвали
 наши должности. Всё был точно! Оказывается их фирма знает о нас и нашей
 работе, а также и о нашей деятельности и они очень заинтересованы в про-
 даже своей  продукции нашей стране. Разговор продолжался уже за накры-
 тым столом, где нам предложили финской  водки, прекрасную  селёдку, пюре
 из картошки, которую тут же сделали из порошка, прекрасное мясо и много
 других деликатесов. Разговор  затянулся. Нам  демонстрировали   продук-
 цию, разрешали рассматривать  её, а один проблескатор даже подарили Ро-
 манову В.Г. Он был залит, удобен и одноразового действия. Кроме того они
 показали нам  двухнитевые маячные электрические лампочки, при сгорании
 одной тут же начинала работать запасная, и время работы их было не ме-
 нее 16тысяч часов в проблесковом варианте работы. Это было в 4-ре раза
 больше, чем наши. Они бросали оптику на пол и она подскакивала от  пола
 и не разбивалась; имела очень хорошую чистоту и прекрасно фокусировала
 свет. Такой оптики у нас ещё не  было. Мы  пользовались  специально  сваренным стеклом, которое было   очень  тяжёлым  и  довольно  хрупким, но  крепким. Смотрели маячные фонарные сооружения различного назначения от маяка до  буя. Всё  было  заманчиво,  и мы сели отбирать наименования для оформления контракта. Контракт Романов  В.Г.должен  был  подписать  на следующий день. Нас нагрузили всякими сувенирами и с уважением прости-
 лись. На следующий день контракт был  подписан, но  уже  без  меня. Меня
 вызвали в  штаб  на  церемонию передачи обязанностей начальника штаба
 контр - адмирала Рачиенкова В.Я. контр - адмиралу Попеко Э.А., с которым  я был знаком ещё по Балтийску, когда он командовал бригадой ОВРа, в кото-
 рую входили три дивизиона: МПК, БТЩ и РТЩ. С Рачиенковым у нас сложились
 уже к тому времени хорошие отношения и он при прощании пригласил меня
 посетить Лиепайскую ВМБ, командиром которой он был назначен. Сын нового
 начальника штаба был назначен на одно из судов нашего дивизиона штур-
 маном. Его звали Игорь. Попеко вспомнил меня и мы поговорили о Балтийс-
 ке и о наших общих знакомых. Рассказал он и о том, что командир 71 бри-
 гады десантных кораблей капитан 1 ранга Олейник, назначен  начальником
 боевой подготовки  флота  после  окнчания  академии генерального шта-
 ба, получив звание контр-адмирала. Это тот самый  командир, который  пе-
 реправлял танки для Северной группы войск в ГДР.
      Год закончился для нашей части передовыми местами в  базе  и  на
 флоте. Я ездил  на  подведение итогов, где мы все сфотографировались на
 память у памятника торпедным катерам, на Московском  проспекте  города
 Калининграда. Останавливался я  у своего друга Корниса В.Ф., начальника
 штурманского отделения отдела гидрографии. Меня хорошо приняли все на-
 чальники и  все  сожалели, что  я не стал замом начальника. Зашёл я и к
 Юре Сидорову и поздравил его с только что полученным званием  капитан
 1 ранга. Он  пригласил меня к себе, и мы очень здорово отметили его по-
 вышение, однако впереди были большие задачи и  основная  из  них - приём
 правительственной комиссией  Новоталлинского  порта, членом  которой я
 только что был назначен решением правительства  СССР. Терерь  мне  уже
 надо было сидеть на всех заседаниях и делать доклады о состоянии гид-
 рографических и дноуглубительных работ. Приём порта  был  назначен  на
 первые числа  декабря и начальник службы обратил моё внимание на тща-
 тельность промерных работ.
      Всё шло как по накатанной дороге, часть выполняла свои обязаннос-
 ти, но в апреле месяце 1986 года в часть  прибыло  новое  судно "Айрис-
 то" для прохождения испытаний по полной программе. Это судно имело спе-
 цаппаратуру по эхотралению и могло тралить от 5-ти метров до  200. Это
 было чудо  техники, полностью  автоматизированная система управления и
 навигационный комплекс, работающий ои  трёх  береговых  автоматических
 станций, имеющих дальность  действия до 70 километров. Результатом тра-
 ления был планшет уже с глубинами и чётким рельефом дна. Испытания за-
 тянулись, но мы  всё  сделали  и подписали акт о готовности к работе и
 они были направлены в Балтийскую гидрографическую  экспедицию, находя-
 щуюся в Ломоносове Ленинградской области.
      В июле месяце мне срочно позвонили из Главного управления  нави-
 гации и гидрографии и сообщили, что ко мне выезжает начальник управле-
 ния адмирал Рассохо А.И. с целью встретиться с начальником гидрографи-
 ческой службы  и  начальником управления маяками Финляндии. Приедет он
 на служебной  машине  вместе  с  женой  Тамарой  Матвеевной. Программу
 встречи поручили разработать  мне, где  учесть  посещение особых мест на мой выбор. Визит делегации неофициальный, а дружественный. У меня было в запасе не  более  трёх  дней, а  вернее два. Я разработал плотный почасовой график работы на один день с посещением Олимпийского парусного  центра, выхода на  рейд Таллинского залива, Певческого поля, дворца культуры имени В.И.Ленина, старого города и маяка Суурупи, где было предусмотрен небольшой фуршет. Доложил командиру ВМБ и начальнику штаба, которые утвердили план и выделили в моё распоряжение  гостевую  "Волгу". В  8.30 утра начался визит. Начальник прибыл в часть, и мы тут же отправились в гостиницу "Вира" за гостями. Их было  трое  высоких, довольно  пожилых, но сухопарых и стройных мужчин. Чувствовалась военная выправка и чёткость действий. Я предложил им программу, которая была утверждена и мы тут же отправились в Олимпийский парусный центр. Все объяснения давал сам адмирал, который накануне рассказал мне, что  начальник  гидрографической службы хорошо  знает  русский  язык, учился до войны в Ленинграде и он является его другом, тем более, что ГУНИО  помогало  им  основать  свою гидрографическое управление, передав  часть  старых  карт на островную зону и весь Ботнический залив, которые когда-то промеряли наши гидрографы до революции, так как Финляндия входила в состав Российской империи. Мы осмотрели центр, потом на малом гидрографическом судне "ГС-108" вышли на  рейд, прошли по нему до маяка "Таллинн", прошли мимо маяка Вахемадал и осмотрели плавучее навигационное оборудовние и  работу  основного створа Таллинского залива. Финским гидрографам пока всё нравилось и через пару часов мы зашли в Олимпийскую гавань, сели на  машины и тронулись к Певческому полю и дальше по программе. В три часа дня мы приехали на маяк Суурупи и осмотрели его. Это был один из  старейших маяков и был построен во времена Петра 1. Наши гости очень внимательно всё осмотрели, надели тапочки и поднялись на самый верх маяка, осмотрели светооптическую аппаратуру и спустились вниз, где их жена начальника маяка пригласила на обед. За обедом они посмотрели жилые дома, квартиры маячников  и были очень довольны увиденным. Они очень благодарили адмирала, а тот в свою очеред поблагодарил меня за предоставленные часы удовольствий и работы. Они не только смотрели, но и договорились об ответном визите начальника в Финляндию. Тамара Матвеевна осталась  очень довольна увиденным,  и воссторгалась чистотой и порядком на наших объектах, формой маячников и их отношением к делу. В  17.00  мы  проводили очень тепло гостей, которые убыли в Хельсинки, а адмирал убыл отдохнуть с женой на наш маяк в посёлке Нарва-Йессу, недалеко от Нарвы, где часто бывал с женой в своём домике. При прощании адмирал и его жена поблагодарили за хороший день, а адмирал ещё сказал, чтобы я доложил командиру базы его благодарность за машину и чёткое соблюдение программы визита.
      Как всегда в жизни подошло одно из важных событий - годовщина час-
 ти. Во все времена эта дата для военнослужащих одно из главных событий
 и к этому юбилею мы, конечно, готовились  заранее  и  задолго  до  тор-
 жеств. Было много сделано: подготовили план юбилея, оповестили ветеранов
 части, заказали ресторан, подготовили нагрудные знаки, подготовили  про-
 екты приказов  командира  части, командира ВМБ, начальника службы и на-
 чальника Главного Управления МО ССССР. Прибрали и так  отремонтирован-
 ную часть, навели  ещё лучше порядок везде и всюду, подкрасили все суда
 и катера, сделали ремонты на всех маяках и знаках, подкрасили  буи, под-
 новили всё, что  можно было подновить, навели порядок в гаражах, подкра-
 сили машины, а их было у нас более шести десятков и  многое  другое  и
 даже построили  на переднем Таллинском маяке прекрасную баню для лич-
 ного состава маяка, гаража и штурманского склада - мастерской  вместе  с
 УПЦ. Работа была  проведена  капитальная не только у нас , но и на всех
 участках. Были подведены итоги соцсоревнования среди  наших  многочис-
 ленных подразделений и частей, определены передовики и вызваны в часть
 для участия в торжественном собрании, которое мы провели в конце нояб-
 ря в  Таллинском  доме  офицеров. Это прекрасное здание было построено
 для офицеров 8-го Балтийского флота и до сих пор у меня в глазах сто-
 ит прекрасный  зрительский зал с рассписным потолком на морскую тема-
 тику. Зал еле - еле вместил всех желающих. В президиуме жарко от парадных золотых погон адмиралов и старшего офицерского состава, погон торговых моряков и рыбаков, личного состава маяков, а в зале не  менее  красивая аудитория, наши жёны, в  праздничных  платьях, матросы  срочной службы и экипажи наших судов и катеров. Сцена украшена эмблемой нашей службы  и словами "Нашей части - 40 лет".
      Я сделал доклад и рассказал о наших достижениях, о наших  замеча-
 тельных людях  и  специалистах, о  трудном  и почётном первом месте на
 флоте уже целых пять лет, о научной работе, подготовке иностранных спе-
 циалистов, о боевой  подготовке  и  работе по обеспечению безопасности
 плавания в нашей зоне ответственности, о вкладе нашей части по ликида-
 ции последствий  Чернобыльской  трагедии, о желании нашего офицерского
 состава принять учстие в Афганских событиях. Большая и  сложная  жизнь
 части пролетела  перед  глазами  слушателей и неоднократно мой доклад
 прерывался бурными  аплодисментами  в  подтверждение  мною  сказанно-
 го. После моего  доклада выступил командир Таллинской ВМБ вице-адмирал
 Зарубин Л.К., потом выступил начальник штабв ВМБ  контр-одмирал  Попе-
 ко Э.А., начальник института связи ВМФ контр-адмирал Меркулов И.И.,
 представитель ГУНИО МО СССР капитан 1 ранга Загороднюк  П.И., началь-
 ник службы  флота капитан 1 ранга Сидоров Ю.В., начальник"Эстрыбпрома"
 Майде Х.А., флагманский штурман Эстонского Морского пароходства Кюн
 Н.К., начальники инспекций мореплавания по рыболовству и торговле, на-
 чальники мореходных училищ торгового плавания и  рыболовного, ветеран
 гидрографической службы капитан 1 ранга Балакшин Н.Н. /приёмный сын
 Отто Юльевича Шмидта знаменитого полярника и учёного/, бывший началь-
 ник района и мой друг капитан 2 ранга в запасе Божич В.М. и многие дру-
 гие. Все выступали и поздравляли часть с юбилеем, вручали подарки и все
 выражали большую радость, что есть такая часть в Таллине. Были зачитаны
 приказы о поощрении личного состава части и награждении  особо  отли-
 чившихся. Был награждён  и  я  радиолой  и  благодарностями командова-
 ния. После юбилейного торжественного собрания,  согласно  списка,  гости
 были приглашены  в  самый  красивый ресторан города, где мы все вместе
 очень хорошо отметили свой праздник, а наши жёны  натанцевались  нако-
 нец - то от  души за многие годы, хотя мы регулярно посещали рестораны и
 в Балтийске и Таллине.
      Строительство порта затягивалось, а мои доводы оказались справед-
 ливыми. Порт заносился илом с большой скоростью, и это становилось пре-
 пятствием для его открытия. В начале декабря пришло сообщение, что ско-
 ро прилетает  Председатель  Совета  Министров  СССР Н.И.Рыжков. Многие
 члены правительственной комиссии доложили о готовности к подписи сда-
 точного акта. Был  построен  великолепный  элеватор для 300 тысяч тонн
 зерна, холодильники для мокрой  провизии, склады, подьездные  железнодо-
 рожные пути, причалы и спецустройства для откачки зерна из трюмов зер-
 новозов. Подписать акт был не готов только я. Проектные глубины не  со-
 ответствовали действительности на 2 метра. По проекту должно было быть
 18 метров, а мои промеры показывали только 16 и первый  зерновоз, кото-
 рый шёл  из  Канады я не мог запустить в порт. Его осадка была в грузе
 почти 18 метров, а это катастрофа и, конечно, я не мог подписать акт. Ме ня вызвали в Эстонское  морское  пароходство  и уговаривали подписать
 акт, но я отказался. Вызывал меня и командир ВМБ, но мой доклад  охладил
 головы наших  адмиралов  и  они стали на мою сторону. Начальник службы
 находился постоянно в моём кабинете, не вмешиваясь в  события. Предсов-
 мина был  уже  в воздухе, когда ко мне приехал министр морского транс-
 порта и привёз гарантийное письмо с обязательством о проведении  дно-
 углубительных работ до прихода зерновоза и доведения глубин до проек-
 тных под его личную ответственность. На таких условиях я уже мог  под-
 писать акт, не  боясь судебной ответственности за посадку судна. Я пос-
 мотрел на начальника службы. Он радостно улыбался. Это был выход. Я  сел
 в машину и приехал в ЭМП и подписал акт. В это время правительство Эс-
 тонии встречало Н.И.Рыжкова на аэродроме. Через два часа после опреде-
 лённых формальностей, состоялся  митинг  в  Новоталлинском  порту, была
 разрезана красная ленточка и первый сухогруз с осадкой в 6 метров за-
 шёл в порт. Дул сильный пронизывающий ветер, температура была около ми-
 нуса 20 градусов. От воды шёл пар. Наш катер проводил последние измере-
 ния. Всё подтвердилось - глубины  не проектные. Ленты с эхолотов я привёз командиру ВМБ вице-адмиралу Зарубину Л.К. Он  одобрительно  отнёсся  к моим действиям, так  как  и их я защитил от возможных последствиях посадки в новом порту иостранного зерновоза. Министр меня  не  подвёл  и работы были  закончены во время и благодаря тому, что зерновоз застрял в датских проливах из-за своей большой осадки и ему пришлось её  снижать за  счёт топлива и воды. Мою стойкость оценили только потом, когда весь ажиотаж закончился. ЭМП получило дополнительные деньги на  дноуглубительные работы, а  его начальник наградил меня позолочёным значком строителя порта и памятной настольной медалью  в  специальном  чёрном корпусе на  шёлковом белом основании, выразив большую благодарность. За эти мои требования наша часть опять получила все первые места, а адмирал Рассохо  А.И. в телефонном звонке поблагодарил за стойкость в отстаивании нашей правоты и повышения уважения к  нашей  службе. В  своём звонке он сообщил, что уходит на пенсию и вместо него назначен адмирал Михайловский А.П.Герой Советского Союза и что  он  вскоре  приедет  в Таллинн для проверки и знакомства с частью.
      Перед Новым годом ко мне приехал мой друг начальник службы флота
 капитан 1 ранга Сидоров Ю.В., который принял участи в одном из совеща-
 ний, которое проводил  Командующий  флотом  и  вечером в моей квартире
 за "рюмкой чая" предложил мне убыть на место начальника  гидрографичес-
 кой службы  в СовГавань. Это место было одно из самых трудных и почёт-
 ных, так как в введеньи этого района входил весь остров Сахалин и ост-
 рова Курильской  гряды  от  Камчатки до Хокайдо. Эти места всегда меня
 интересовали, а наша бабушка, которая находилась  у  нас  воспряла  ду-
 хом, так как долго прожила на Дальнем Востоке, а жена моя даже родилась
 во Владивостоке, но ни разу там не была. Начальником там был капитан  1
 ранга Тупик  Лёша, мой  однокласник и которого должны были перевести в
 Ленинград. Моя кандидатура рассматривалась в ГУНИО, но решение  ещё  не
 принято и  скорее всего оно будет принято с началом навигации, то есть
 где - то в конце мая месяца следующего 1987 года. Мне надо было всё  об-
 думать и  дать  окончательный  ответ, а думать было о чём. На следующий
 год мне исполнялось 45 лет, сын уже закончил обучение  и  находился  в
 плавании на БМРТ в районе пролива Дрейка, южнее острова Огненная земля
 в Южной Америке, младший сын учился только в пятом классе, жена работа-
 ла в поликлинике и была довольна своей работой, так как она была рядом
 от дома, я купил недавно гараж в автокооперативе недалеко на  полуост-
 рова Паалиссаре, очень хороший и тёплый, жил в благоустроенной трёхком-
 натной квартире и с нами жила уже постоянно мать жены и хорошо  помо-
 гала во  всём. И  вот  в этом периоде жизни приходилось менять ещё раз
 место жизни. С одной стороны тянуло уже на новое, а с другой  не  хоте-
 лось менять  на  другой климат место жительства, да и как к этому при-
 выкнет моя жена и дети, а бабушка только пережила инсульт  и  выдержит
 ли она  такой  переворот  в  судьбе. Всё это раскалывало мою голову от
 дум. Желание роста в звании у меня уже не было, так как уже не раз  об-
 жигался и  в моём образовании никаких изменений не произошло. Вскоре я
 за заботами немного подзабыл об этой метаморфозе, да и  к  тому  же  я
 отправил на  пенсию своего дорогого замполита, ставшего для меня почти
 братом.

                1987 ГОД - ГОД УХОДА СО СЛУЖБЫ.

     Начался Новый  Год. Наш  командир  базы  был направлен в Москву и
 вместо него с Северного Флота прибыл контр-адмирал Белов  Ю.Н. Началь-
 ник штаба тоже сдал дела и был назначен начальником училища ВВМУРЭ под
 Ленинград  /высшее военно-морское училище радиоэлектроники имени А.По-
 пова/. Разбегались знакомые товарищи и друзья, приходили новые, а на душе становилось всё грустнее и грустнее. Передо мной  стояла  только  одна перспектива - уход на пенсию. Я уже отслужил почти свои пложенные 25 календарных лет и имел право уйти на заслуженный отдых, да я сам чувство-
 вал, что страшно устал от этой несканчаемой гонки военной службы. Зрение
 стало падать от бесконечного читания бумаг и их написания, проверки
 планшетов промерных  работ, которые  мы  продолжали  ежегодно делать и
 очень высокого качества. Над планшетами работали замечательные коррек-
 тора бывшие высококласные специалисты Мордвинцев Н.Н. и Лапушкин А.Я.
 Однако мне приходилось проверять каждую глубину и ставить  свою  пос-
 леднюю подпись  на  планшете перед сдачей на флот в отдел камеральной
 обработки.
      После полугодового плавания в Антарктиде  на  БМРТ "Кристиан  Ра-
 уд" прилетел наш сын на самолёте из Аргентины. Мы с тревогой следили за
 его первым походом, но он оказался на высоте. Из 180 дней плавания  ти-
 хих было  только  один  день. Рыбы  взяли они очень много и поэтому он
 прилично для молодого  электронавигатора  заработал. Тогда  деньги  им
 платили в  так называемых "бонах" и они могли отовариваться в спецмага-
 зинах для рыбаков и торгашей. Он не долго был дома и  буквально  через
 месяц его  вызвали на рейс в район Канады для ловли мойвы с последую-
 щим возвращением домой через Амстердам. Он не отказался и улетел в Ка-
 наду спецрейсом  на подмену экипажа. Мы снова остались вчетвером. Начи-
 налась весна и у нас впереди была "посевная", которую мы вовремя нача-
 ли. Работа шла налаженно. Мы встретили 1-е Мая, отметили 9 - е Мая с парадом и демонстрацией и жизнь входила в своё русло после всех  праздни-
 ков, инструктажей, торжественных собраний и всего прочего. Вскоре пришла
 телеграмма и звонок из Ленинграда, что 26 мая к нам в часть с  провер-
 кой прибудет  новый  начальник  ГУНИО  МО  СССР  адмирал Михайловский
 А.П. Мы стали готовиться к встрече, разработали график визита и  согло-
 совали с  командиром  ТВМБ. Я съездил в Совет Министров ЭССР и попросил
 обеспечить визит транспортом, тем более,что адмирал хотел  встретиться
 и председателем  Совета Министров и с первым секретарём ЦК КПСС Эсто-
 нии Карлом Вайно. Мне выделили "Чайку" и я имел связь с гаражом  посто-
 янную, чтобы мог вызвать машину в любое время.
      Подошло 23 мая. Я был на службе, и вдруг меня срочно нашла жена  и
 сообщила, что с бабушкой очень плохо и её увезла "скорая помощь" в боль-
 ницу Пельгулина. С ней случился обширный инсульт и 25 мая она  сконча-
 лась не  приходя в сознание, а утром на следующий день поездом прибыл
 адмирал Михайловский А.П., которого я  встретил  на  вокзале  с  маши-
 ной. Члены комиссии  убыли  на  моей машине в часть, а адмирал приказал
 мне сопровождать его и показать Таллинн и его пригороды  и  знаменитые
 места. Нашу машину  везде пропускали безпрепятственно, и мы побывали во
 многих местах, где я рассказывал об истории Таллинна или того или иного
 места. Я заранее  знал, что так будет и предусмотрел, чтобы организацией
 похорон занимался замполит дивизиона капитан 2 ранга Ляшенко. Он спра-
 вился отлично, всё  организовал, сьездил во все организации, договорился
 даже со священником и в связи  с  комиссией  и  приездом  родственни-
 ков, договорился на  кладбище  Лиекальмисту о панихиде и приготовлении
 могилы. Похороны состоялись уже после убытия  комиссии  не  на  третий
 день, а только на четвёртый. Комиссия поработала очень плотно, но зная о
 моем семейном положении доклады были сделаны короткие и полностью по-
 ложительные. Адмирал остался очень доволен частью, моей деятельностью,
 и поблагодарил за службу и попросил извинения за то, что оторвал  меня
 от похорон, но  без  меня он вряд ли решил все свои вопросы. Я провожал
 его на самолёт с олимпийского аэропорта и при прощании он крепко  по-
 жал мне  руку  и  сказал "Анатолий  Иванович  был  прав, спасибо Вам за
 всё!" Эта была большая похвала, но все думы мои были рядом  с  женой  и
 родственниками, которые ждали  меня. На  другой день были похороны. Было
 пасмурно. Мать жены в последний путь провожали и несли матросы срочной
 службы, как офицера. При  панихиде  в  часовне  и при опускании в моги-
 лу, матросы стояли по стойке "Смирно", держа бескозырки на левой  согну-
 той руке и со слезами на глазах. Многие её знали и видели, когда приез-
 жали за мной по службе или прибегали с оповещением по тревоге. Вот так
 мать жены  нашла свой приют в песчаной земле далёкой от её родины Эс-
 тонии. С другой стороны это был,  как знак для жены и меня  никуда  не
 ехать, о чём я и доложил по команде. Мой доклад был с пониманием принят
 и хотя на том месте меня ждали погоны адмирала, мне пришлось от  этого
 отказаться, слишком тяжёл  был якорь, брошенный здесь. Я подал рапорт об
 отставке. Меня больше ничего не держало на службе, замену я себе подго-
 товил хорошую. Мой  заместитель  капитан  3  ранга  Шамрай  В.Н. вполне
 справлялся с обязанностями, а на его место я рекомендовал того  самого
 капитан-лейтенанта Попова   С.А., которому  когда-то  помог  сохранить
 семью. Мой рапорт ушёл на флот, был подписан и отправлен в Главный Штаб
 на реализацию. Я  продолжал  служить и учавствовать во всех боевых ме-
 роприятиях, а их было очень много и одно из них "  боевое  траление  на
 приз Главнокомандующего". Приз  мы взяли и приказом Главкома ВМФ я был
 награждён именными часами с надписью "Капитану 2 ранга Успенскому  Бо-
 рису Евгеньевичу от Главнокомандующего ВМФ".
      После Октябрьских праздников я ушёл " за штат" и передал дела сво-
 ему заместителю, помогая ему исполнять должность, контролируя его дейс-
 твия. Вскоре пришёл приказ  об  моём  увольнении  в  запас  по  статье
 59"а" /по возрасту /с  награждением  меня  медалью "Ветеран Вооружённых
 Сил" и благодарностью Главнокомандующего ВМФ. 30 декабря был  подписан
 приказ о моём увольнении из части. На проводы прибыл командир Таллинс-
 кой ВМБ контр-адмирал Белов, начальник штаба ВМБ, начальники  отделов  штаба, с кем я работал долгие годы. Было много цветов,  подарков, пожеланий и опять, как и в Балтийске" наши  женщины  плакали,  провожая  меня  и признавались в  большой  любви  и уважении ко мне и желали мне только счастья и здоровья.
      Мне было грустно. За плечами осталось 25 лет напряжённой службы и
 теперь начиналась совершенно другая жизнь. Какая она будет эта  служба
 в запасе? Служба  и  жизнь  меня многому научила, я стал высококлассным
 специалистом, неплохим командиром, который вывел не одну часть в передо-
 вые, приобрёл большие  навыки в педагогике и воспитании военнослужащих
 и мне это неплохо удавалось, только один раз мне пришлось уволить офи-
 цера со  службы  за  пьянство, но и то долго потом переживал за него и
 помогал устроиться на работу и помогал выжить в другой  обстановке. Ни
 одного матроса я не потерял за службу и многие из них мне долго писа-
 ли письма и благодарили меня за науку, как и  я  часто  писал  родите-
 лям матросов и старшин, с благодарностью им за их сыновей.
      В 1987 году уже чувствовалась какая - то напряжённость, флот  начи-
 нал "болеть" непонятной болезнью, что - то назревало, и мой уход частично был обусловлен и этим. Моё предвиденье меня не  обмануло. Начиная  с  1988  года, начались искусственные волнения в СССР, политика "перестройки" не оправдала себя полностью, народ привыкший верить своим вождям, легко дал себя обмануть. Партия легко отдавала свой авторитет Национальным Фронтам, и не боролась за свой авторитет.  Мне и моей семье пришлось выдержать страшные годы жизни в эпоху  перемен, но это  совершенно  другая служба и жизнь и не дай Бог пережить всё сначала то, что досталось мне и моей семье. Однако  это  совершенно другая книга, в которой и надо искать оправдания или осуждения прошедшего в моей жизни и в моей стране.   
 2007 -2011 г.г.
   П.Одоев