Еще один год подаренной жизни - II
Я вышла на работу на следующий же день по прилету из Москвы. Платья лососевого я, конечно, не нацепила, но медаль в бархатной коробочке взяла. И Антологию русской прозы 2018 года, восьмой том, тоже. Мне же еще нужно было выдержать натиск Гавелака!
Светка разахалась. Алла вежливо поздравила. Анаит восхитилась. Маришка фыркнула. Я вошла в справу. Справец Седлачек сказал:
- И не вздумайте сидеть у Зорана до закрытия складов, а то знаю я Вас, пани Беспалова!
- Ну, почему же, пан Седлачек, у меня даже повод есть, - ответила я и жестом фокусника предъявила ему медаль, и, пока не опомнился, раскрыла Антологию на своей двадцать пятой странице. Один раз на склад опоздала, да и то по его вине, уже две недели на меня вину сваливает, понимаешь. Портрет мой увидел, узнал (а фото делала Наташа!), и от неожиданности, принялся читать мою автобиографию на русском языке:
- Ро-ди-лась в 1960 го-ду в Че-ля-бинс-ке...
- В Челябинске, - подтвердила я.
- Так это получается, что Вы на девять лет меня младше? - вдруг озарила пана Седлачка арифметическая мысль.
- Получается, - подтвердила я.
- Окон-чила фа-куль-тет журналис-тики, - сделал вторую попытку справец, - Ураль-ско-го Го-су-дарствен-ного универ-си-те-та им-ме-ни Горь...о, делайте, что хотите! Поздравляю! Мы уже и так задержали очередь!
И хорошо, что это был уже вторник, а не понедельник, у справы изнывало человек семь, не больше, было всего восемь часов утра, а градусов было уже под двадцать восемь плюс, был бы понедельник, все тридцать семь изнывали бы. Из Москвы, где было солнце, но довольно прохладно, потому что облачность, я угодила в настоящее, можно даже сказать, распаренное лето. И разнотравье на газоне у дома пахло пряно и горячо, и розовый шиповник у подъезда благоухал и бросал лепестки под ноги. Дом встречал меня дремотной негой.
Разумеется, я показала медаль Зорану. По-моему, он меня даже поцеловал в щеку. За кофе и минеральную воду заплатила, а рюмку конъяка он выставил от себя, сказал, что это очень хорошо, что я так счастлива, что это очень помогает здоровью.
- А нам что, медали не предъявишь? Никакой медали и нет? - загалдели со столика, через барный круг, собратья по кисти, мужская половина, опоздавшие.
Пришлось встать, пройти и предъявить. Маришка демонстративно отвернулась. Зато подбежала Наденька, из ресторана "кафе Гавелка", и взяла медаль на руку, попробовала на вес (уж она-то меру весов знает), поцеловала меня, и сказала, что на обеде, перед обедом, рюмка коньяка с нее, как апперетив:
- Ну, если и были недруги этой медали где-то за углом, я бы заметила, - сказала Наденька, целуя меня, - она же Пушкинская!!!
Это из оставшихся сорок евро, поменяв их на тысячу крон, я шестьсот отдала за станек (слава пану Соукупу и пану Роману слава!), пятьдесят Зорану, а триста пятьдесят у меня осталось, чтоб-таки обмыть эту медаль! Тем более, что в моем же кое оказалась Павлинка. Я и ей медаль показала. Она меня тоже расцеловала. А когда я принялась рассуждать вслух, что бы можно было выпить в такую жару, выкатила литровую бутылку ирландского "Беллиса", самый оригинал, и предложила для всех купить к нему только по чашечке кофе. Хорошо, что я тут же не рванула покупать кофе и стаканчики под "Беллис". Неожиданно в мареве готического портала возник Али (а я писала, что его улочка номер 10 уже с марта месяца стоит праздна, и я даже хотела спросить пана Романа, что это она пустая уже три месяца стоит, когда мест уже нет, но все как-то стеснялась), и прямо из портала стал приветственно и широко махать мне руками (обычно он очень сдержанно поднимал руку на уровень левой груди), потом шагнул через бордюрчик, пересек тротуар, вошел ко мне в кой, подошел, поцеловал в губы, и заявил:
- Тут такая жара, ты осторожней!
- Да откуда ты знаешь, какая тут жара! Тебя три месяца не было! Я даже хотела у Романа спросить потихоньку, что с тобой?!
- Ты знаешь, я хотел три года каникул. Три года! А денег хватило только на три месяца, - засмеялся Али, и пошел, и пошел моей любимой походкой прочь. Зверь на мягких лапах. Что это было?!