Александр Измайлов - высшее образование, академия МО РФ, инженер, полковник в отставке. С 2005 года занимается публицистикой. После ухода в запас с военной службы, несколько лет возглавлял Государственный архив Приморского края, где выступил инициатором оцифровки ветхих печатных изданий и документов, в том числе касающихся истории Приморского края.
Вера Измайлова – филолог, журналист. Занимается публицистикой с 1998г, в том числе в изданиях Министерства обороны и др. Осуществляла вместе с СМИ Приморского края поисковую работу по "смертным медальонам" Великой Отечественной войны.
Авторы опубликовывали больше двадцати очерков о ветеранах Великой Отечественной войны. В ходе личных бесед с ветеранами войны собран целый сборник очерков о фронтовых судьбах, который готов к изданию.
Александр и Вера Измайловы частые гости в библиотеках Приморского края: встречаются с книголюбами, студентами. Издано 7 книг разных жанров, написано несколько сценариев.
Из сборника очерков о ветеранах:
Ангел милосердия
События Великой Отечественной войны полны драматизма. В них переплетаются судьбы людей и трудные военные дороги. Сколько человеческих жизней отняла война, скольких людей сделала инвалидами.
Пересказываю для читателей журнала историю о судьбе необыкновенной женщины, сестры милосердия. Сестрёнка… Так звал боец слабеющим голосом свою спасительницу, и она находила его в самом пекле огня, выносила с поля боя. В медсанбатах и прифронтовых госпиталях после ожесточённых боёв начиналась новая борьба за жизнь израненных бойцов. И когда сердцу ветерана не даёт покоя та далёкая война, он вспоминает наполненные состраданием глаза ангела милосердия, склонившегося над ним в ослепительном свете операционной прифронтового госпиталя…
Ветеран войны Екатерина Филипповна Розова, хрупкая и улыбчивая. Такой она осталась в моей памяти, когда ещё могла ходить и разговаривать. Во время нашей беседы Екатерина Филипповна старалась не давать воли слезам, но глаза наполнялись ими, когда начинала вспоминать о своей фронтовой судьбе. По её воспоминаниям можно написать целую повесть…
Катя Розова после окончания школы, не задумываясь, поступила учиться в медицинское училище. Мечтала работать акушеркой в родильном доме и радоваться рождению новой жизни. Она никак не ожидала, что скоро окажется среди смерти и разрушения.
В мае 1941 года пришла из военкомата повестка – в случае войны прибыть в военкомат в течение пяти дней… А уже 27 июня 1941 года Екатерина рассталась со своими родными и близкими, с родным селом Алексеево-Лазовским Ростовской области и прибыла в Ростов – на Дону, где разворачивался госпиталь № 1600. Она была назначена на должность операционной сестры. Так началась её военная судьба.
Госпиталь был всё время в пути: то эвакуация в заснеженную Сибирь, то опять в родную Ростовскую область. Проезжая узловую станцию Лихая, Катя вместе с подругой сошла с поезда, чтобы набрать кипятка. Эшелон тронулся, и они опоздали. Расстроенные девушки смущённо отказались ехать в вагоне с красноармейцами идущего следом поезда и взобрались на открытую платформу этого эшелона. Внезапно началась бомбёжка. Взрывной волной девушек снесло с платформы…
Катя долгое время лежала без сознания с сильной контузией и с раздробленной ступнёй правой ноги. В таком состоянии её нашли жители станции и отвезли на подводе в медсанбат. Но снова началась бомбёжка, и медсанбат был почти полностью разрушен.
Среди развалин жители станции вновь нашли тяжелораненую Катю, спрятали в подполе и стали выхаживать.
Немцы оккупировали местность. Оставаться у добрых людей было нельзя, чтобы не подвергать их опасности. Недалеко от станции жил дядя Екатерины Розовой, и ей удалось ночью перебраться к нему. В подполе его дома она провела почти целую зиму. Наконец территория была освобождена от немцев.
Хотя нога Кати срослась неправильно, и ходить было очень тяжело, она сразу прибыла в Красносулинский военный комиссариат и оттуда направлена в госпиталь № 888267 на Украину. Это была Вторая гвардейская армия, где Екатерина Розова служила до конца войны.
После разгрома гитлеровцев под Сталинградом наши войска продвигались очень быстро, освобождая родную землю. Однажды в госпиталь привезли тяжелораненого немецкого офицера. Он нужен был разведчикам как «язык». Немцу необходимы были срочная операция и переливание крови. Главврач был против такой помощи – кровь нужна была раненым красноармейцам. Екатерина Розова вызвалась быть донором...
Немецкий офицер был озлоблен, ругался «по-русски», но после операции присмирел и благодарно смотрел на Катю, которая ухаживала за ним так же заботливо, как и за другими ранеными.
Он поправился, и его забрали работники НКВД. А Екатерина Розова никогда не сомневалась в правильности своих действий.
«Сестра милосердия не вправе выбирать, кому оказывать помощь, кому – нет, она обязана сохранить жизнь», - таково было её мнение на все времена.
Сколько жизней помогла сохранить эта хрупкая женщина, скольким стала ангелом-хранителем, сосчитать трудно. Фронтовая операционная сестра Катя Розова помнит их лица и не может забыть ощущение необычной жизненной силы, исходящей от красноармейцев. Даже тяжелораненые стремились скорее вернуться на фронт.
Особенно трудно было ей вспоминать тех, кого пришлось хоронить… Екатерина не могла забыть пятнадцатилетнего паренька, подобранного красноармейцами в освобождённой от немцев украинской деревне. В госпиталь он попал с осколочным ранением после налёта вражеской авиации.
Катя провела возле его постели не одну бессонную ночь. Он быстро и сбивчиво по-украински говорил, что обязательно встанет на ноги, будет служить в армии мужественно и честно, обязательно отомстит за своих родителей. Но не суждено было этому сбыться…
А дальше были опять огненные фронтовые дороги. И сошлись они в последней точке для Екатерины в той далёкой войне – в Кёнисберге. В одну из весенних ночей рядом с госпиталем началась сильная стрельба. Первая мысль была у Екатерины: «Прорвались немцы! Надо защищать раненых». Забежал дежурный: «Победа! Победа!»
Потом был парад Победы в Москве на Красной площади. Екатерину Розову откомандировали из госпиталя для медобслуживания участников парада. Со слезами гордости она смотрела, как складывались ненужным хламом фашистские знамёна перед Кремлём. В душе звучала песня мечты о мирной жизни. Возвращалась в госпиталь с надеждой на скорое увольнение. Но эшелон пошёл на Дальний Восток…
Опять страшная по жестокости война, опять раненые красноармейцы и … японские военнопленные. И опять милосердные сердца русских женщин согрели своим теплом беспомощных врагов.
Выдержав и это испытание, Катя Розова в декабре 1945 года вернулась домой. А в 1949 году волею судьбы снова оказалась на Дальнем Востоке и вышла замуж за военнослужащего, родила двух дочерей.
Судьба складывалась нелегко, но ангел милосердия – Екатерина - по-прежнему выполняла свою миссию и долгие годы работала старшей медсестрой в детской больнице. У неё появились внучки и правнучка, унаследовавшая от прабабушки неунывающий характер. Именно её характер, считает Екатерина Филипповна, помог ей в трудные годы бороться за продолжение жизни.
Рассказ первой учительницы
В моей памяти живёт воспоминание о моей первой учительнице Валентине Феофановне Наценко и её незабываемые рассказы. Судьба этой женщины была нелегка, её опалила война, но чистое благородное сердце выдержало всё. Годы войны, полные горя и невзгод, она провела на Украине. Её рассказы о перенесённых испытаниях не стираются с годами в памяти…
Валентина Наценко приехала в село на юге Украины ещё до войны с мужем – офицером Красной Армии. Жили дружно и ладно. Трое детей добавили счастья. Так бы и жить им, не зная печали, да началась война… В первый же день муж ушёл на фронт, и больше от него не было вестей.
Фашисты оккупировали село, установив «новый порядок». Вместе с ними вернулись бывшие кулаки, уголовники. Валентине пришлось ночью уйти из села с детьми, опасаясь расстрела семьи красноармейца. После долгих скитаний ей удалось с помощью добрых людей найти брошенный старенький домик в соседней деревеньке. Мало кто из сельчан знал, что Валентина была комсомолкой-активисткой и женой офицера – коммуниста.
Семья начала голодать, дети часто болели. Но главная беда была в том, что в просторном соседнем доме у сварливой по характеру соседки Катерины поселились местные полицаи. За награбленное барахло соседка им готовила самогон и закуску.
Как-то в село заехали трое городских полицаев во главе с начальником полиции Степаном Вербовым, возвращающихся после выполнения «особой операции» по расстрелу колхозников-активистов. Всю ночь в доме Катерины шла непрерывная пьянка. Полицаи гуляли и на второй день, а поздно ночью Катерина прибежала к домику Валентины и, не поздоровавшись, выпалила скороговоркой, что полицаи узнали, что Валентина Наценко комсомолка и муж её - офицер Красной Армии. Суровая соседка посоветовала Валентине бежать из села.
Поражённая неожиданным поступком соседки, Валентина поняла, что всё сказанное похоже на правду, и надо немедленно уходить. Тепло поблагодарив Катерину, за предупреждение, она со слезами стала вслушиваться в завывание январской стужи, с минуты на минуту ожидая стука в дверь. Уйти с приболевшими детьми в лес тоже было равносильно смерти. Она приняла решение остаться, понимая, что эта ночь решит её судьбу и судьбу детей…
Под утро резкий стук прикладом в дверь прервал ход мыслей и заставил Валентину вздрогнуть.
- Открывай скорее, офицерша! - раздался пьяный голос полицая.
– Открывай, а то спалим! – выкрикнул другой.
Катерина сказала правду… Полицаи пришли за Валентиной. Щёлкнул затвор и в комнату ввалились пятеро изрядно выпивших полицаев. На лице вора-рецидивиста – начальника полиции - Степана Вербового появилась зловещая улыбка.
- А ну одевайся скорее и своих щенков забирай. С нами в район поедешь…
Полицаи явно не ожидали спокойствия и уверенности молодой женщины. Плотно сжав губы, Валентина не произнесла ни слова. Успокаивая проснувшихся детей, она стала их одевать. Они испуганно посматривали на полицаев. Дети всё понимали, уже в таком возрасте они узнали, что такое война, и что означает винтовка в руках пьяного полицая.
Самую маленькую дочурку Валентина взяла на руки. Колючие снежинки больно ударили в лицо. Дети плакали, и с трудом шли по сугробам. Ударами в спину прикладом полицаи торопили Валентину. Она теряла равновесие, падала, но старалась не уронить дочку. Несмотря на это, мужественная женщина старалась оставаться спокойной, чтобы ещё больше не напугать детей. Не хотелось думать о том, как полицаи задумали с ней расправиться. Была только тревога за судьбу детей – неужели и их хотят лишить жизни? За что? Ответа на этот вопрос она найти не могла…
Вместе с детьми её посадили на сани. Впереди, отвязав вожжи, с кряхтеньем уселся полицай, закутавшись в тёплый тулуп. Остальные поехали в других санях. От бессилия Валентине хотелось кричать и плакать вместе с детьми, которых она не могла успокоить.
Сани выехали за деревню. Метель усиливалась, лошади с трудом шли по глубокому снегу. Вдруг полицаи свернули на обочину дороги и остановились.
- Степан, давай заканчивать этот концерт, а то мы так и до вечера не вернёмся домой! – крикнул рыжий полицай, везущий Валентину с детьми.
Начальник полиции слез с саней и, на ходу разминая ноги, подошёл к саням. Валентина понимала всю безнадёжность своего положения. Ясно было, что дальше их не повезут, а расстреляют здесь и детей не пожалеют.
- Слезай, приехали! Детей оставь возле саней.
Валентину бросило в жар, полицаи собирались её расстрелять, а детей бросить в степи замерзать… Из груди вырвался стон. Перед ней были не люди, а звери! Желая выслужиться перед новыми «хозяевами» - фашистами, они не жалели никого - ни женщин, ни стариков и даже детей…
- Но придёт и ваш черёд ответить за все злодеяния, - прошептала Валентина и эта уверенность придала ей силы. Она гордо подняла голову и произнесла:
- Никуда я не пойду от детей! Вы хотите меня расстрелять? Что же сила ваша… Но расстреливайте тогда и моих детей, чтобы не мучились, замерзая…
Нелегко ей было произнести эти слова, но другого выхода не было. Полицай поднял винтовку и навёл на Валентину. Она глядела ему прямо в лицо. Время потянулось. Вербовой процедил свозь зубы:
- Стащите эту ведьму с саней, слюнтяи! Что у вас такие нервы слабые?
Полицаи подошли к саням. Дети громко заплакали, прижимаясь к матери. Один из полицаев схватил Валю за руку и потянул с саней, но она сопротивлялась. Второй полицай ударил её по спине.
Вдруг из снежной пелены вырвался сноп света и осветил сани. От неожиданности полицай опустил винтовку. Приближалась немецкая машина. Резко затормозив, она остановилась. Вышли офицер и два автоматчика. Офицер спросил на чистом русском языке:
- Что происходит? Почему здесь женщина с детьми? Кто из вас старший?
- Я, господин офицер, старший, - начальник полиции сразу протрезвел.
- Занимаемся ликвидацией сельской учительницы. Она жена офицера Красной Армии, - подобострастно отрапортовал Вербовой.
- Вы не могли найти для этого подходящего места? И почему здесь дети? – снова строго спросил офицер. – Я вас спрашиваю! Отвечайте! Или вы до такой степени пьяны, что не способны объяснить?
Все полицаи молчали, вытянувшись перед офицером. Валентина внимательно прислушивалась к разговору и заметила, что русский язык офицера был безупречен, словно это говорил вовсе не немец…
Офицер приказал отвезти Валентину с детьми в районный центр и пристроить её в доме бургомистра. И пригрозил, что через несколько дней приедет и сам решит, как с ней поступить.
- И смотрите, головой за неё ответите!- предупредил он, уезжая.
Сани снова тронулись. Валентина не верила в своё спасение. Но, чем дальше они отъезжали от того страшного места, тем светлее становилось на душе. Счастливые слёзы катились из глаз Вали. Немецкий офицер спас её? А был ли он немцем? Где-то недалеко в этих местах воевал отряд партизан. Не оттуда ли был офицер-призрак?
Из дома бургомистра ей удалось в одну из ночей совершить побег. Детей помогли укрыть добрые люди.
Для Валентины Феофановны воспоминания о военных годах всегда были связаны с чудесным спасением. Она была твёрдо уверена, что офицер, спасший её, был русским разведчиком, чьё имя она так и не узнала.
Война глазами детей
Наша память о Великой Отечественной войне с годами становится всё более значимой: всё глубже видны подвиг советских людей в борьбе с силами фашизма и труднейшие испытания, которые исковеркали судьбы людские.
Но самое тяжкое, что через эти испытания прошли и дети, война отняла у них родных и само детство… Невероятные тяготы легли на хрупкие детские плечи: трудились вместе со взрослыми для фронта, для победы. Стали помощниками матерям, несмотря на возраст, взамен ушедших на фронт старших братьев и сестёр.
Годы сурового лихолетья остались в памяти детей войны , не затуманились давностью прошедших лет.
Как мы спасали Сонечку
Вспоминания Людмилы Григорьевны Н. 1939 г.р., уроженка г. Прилуки, Черниговской области.
Я прекрасно помню всё, что происходило в нашем городе во время оккупации. Но особо запомнилось время, когда мы прятали в своём доме молодую женщину Соню и двоих её маленьких детей. Она была женой офицера Красной Армии, воевавшего на фронте. И ещё она была еврейка…
В городе полицаи - предатели выдавали всех евреев фашистам, их куда-то отправляли и расстреливали. Особенно лютовал полицай по имени Иван. Он что-то подозревал и наведывался к нам, пытаясь у нас, несмышлёных детей, узнать, не прячет ли мать кого-нибудь дома.
В одной из комнат была тайная фанерная перегородка за цветным холщовым ковриком, там мы прятали Сонечку, и по условным знакам она знала, когда ей с детьми затаиться от непрошеных гостей. Полицаю так и не удалось её найти.
Когда город освободили от немцев и первыми стали входить наши танки, женщины устроили самосуд над полицаем Иваном, который не успел сбежать с фашистами. Его растерзала большая толпа народа на площади. Никто не пожалел о его участи: он погубил десятки еврейских семей.
А потом была радость с красноармейцами, освободившими город. Я помню, как мы, дети, влезали на броню танков, счастью не было предела. В этот день мы забыли о голоде и испытаниях оккупации, мы были просто по-детски счастливы и не понимали, почему взрослые плачут в такой радостный день…
Первая бомбёжка
Воспоминания Раисы Александровны С. 1928 г.р., уроженка Краснодарского края, г. Тихорецкий
Это было в 1942 году. Мы гуляли во дворе и вдруг услышали гул в небе. Над нашими головами летели чёрные самолёты. Все дети с интересом стали наблюдать, показывать пальцами. На окраину города посыпались бомбы, но мы не осознавали опасности и продолжали наблюдать. Только когда разрывы бомб стали приближаться, мы поняли, что это опасность и стали прятаться в укрытии.
Вскоре, опасаясь постоянных бомбёжек, наша семья переехала в пригород. Там я увидела в первый раз фашистов. Они все были в аккуратно отутюженной форме, на груди висели металлические медальоны в виде полумесяца (смертные медальоны).
Тогда ещё не было страха, только любопытство. Первой в город вошла полевая жандармерия. Как сейчас помню их сытые и холёные лица.
На следующий же день начались облавы – искали евреев. Мама очень боялась за меня, потому что у меня были тёмные волосы, и я была очень похожа на еврейку. Потом в пригороде начались грабежи населения. Из нашего сарая солдаты забрали всех кур, вытащили их на глазах у ребятни. Так наша семья осталась без яиц, а ведь в городе уже начался голод…
Потом нам самим пришлось перебраться в этот сарай, так как в нашем домике поселились немцы. Запасов продовольствия у них было много, и иногда находились среди них сердобольные - угощали нас, детей, шоколадом и галетами. Мы уже понимали, что это наши враги, но отказаться от угощения нам, голодным, было непросто…
Когда немцы уходили из города, отступая, то уничтожали очень много продовольствия, которым, наверное, можно было прокормить весь наш город. Все склады были взорваны и сожжены, Помню, что каким-то образом нам удалось раздобыть несколько килограммов сахара и этому мы были очень рады, по - детски…
Потом в город вошли наши солдаты, они были очень усталые и запылённые после боёв, в рваных телогрейках. Но все были такие родные, и мы были счастливы.
Самая большая радость в то военное детство была, когда под утро раздался стук в окно и кто-то закричал: «Война кончилась!» Вскоре наша семья узнала, что мой отец жив и лежит в госпитале в Саратове. А вот соседям всего за неделю до Победы пришла похоронка…
В сердце всегда была тревога
Воспоминания Екатерины Дмитриевны Тимошенко 1933 г.р. В оккупации находилась в г. Большой Токмак, Запорожской обл.
Большой Токмак бомбили мало, но в небе постоянно шли воздушные бои. Все мы были в тревоге, которая не покидала нас ни днём, ни ночью. Когда немцы вошли в наш городок, то сразу стали разорять дома, грабить, угонять людей в немецкое рабство. Фашисты ловили во дворах скот и птицу. Заставляли нас, детей, помогать им, но мы наоборот старались украдкой мешать им.
Ходили зловещие слухи о расстрелянных людях, которые прятались от немецкого рабства. Люди прятались в степи, в садах и посадках.
Особенно злобствовали фашисты во время отступления: поджигали дома. Не имея возможности угнать скот, убивали коров и лошадей, и даже домашнюю птицу. Мы, дети, горько плакали от жалости, глядя на это злодейство…
Как-то в один из вечеров бабушка отправила меня в огород за овощами, я проходила мимо небольшого стога сена и вдруг услышала голос, который меня звал: «Девочка, принеси попить воды. Только никому не рассказывай, что я прячусь здесь»…
Оказалось, что в стожке прятался разведчик-красноармеец. Я сразу узнала знакомую форму, слегка просвечивающуюся сквозь сено, и поспешила домой. Только бабушке доверила эту тайну. Я отнесла разведчику воду. Рано утром бабушка напекла лепешек из лебеды и отрубей, и я понесла их красноармейцу, но его уже не было в том месте, где он прятался.
Улицы опустели, не было слышно людских голосов, словно всем вымерли… Но мы верили в победу и ждали её. Когда наши войска стали успешно развивать наступление и освободили Большой Токмак, то в нём развернули полевой госпиталь. Я стала ходить помогать туда каждый день, как взрослые - на работу, хотя мне было всего 10 лет.
Медицинских сестёр не хватало. Начальник госпиталя собрал подростков, помогавших медперсоналу, и попросил пройти по посадкам и посмотреть – не остались ли после боёв там ещё раненые красноармейцы. Нас для маскировки замотали в армейские плащ-палатки, и выдали небольшие самодельные деревянные «каталки». Мы осторожно пошли в посадки. Неожиданно я услышала стон, это был раненый красноармеец. Он был в сознании, но двигаться не мог. С большим трудом удалось его посадить на «каталку». Я потащила его в госпиталь, он помогал мне, как мог, упираясь в землю ногами, хотя был очень слаб…
В госпитале я стирала бинты в кадушках, сушила их на кустиках, подносила раненым воду, мыла полы. До сих пор помню благодарные лица красноармейцев и ощущение необычной жизненной силы, исходящей от них. Едва оправившись от тяжёлых ранений, они рвались снова на фронт.
Вместе с другими детьми я работала также и на колхозных полях: собирали колоски, картофель, огурцы. Трудно описать чувства, возникавшие у меня при виде окопов, куч гильз и осколков снарядов, валявшихся тут и там в зеленой траве. Вся эта земля была полита кровью красноармейцев.
В школу удалось пойти только в 1945 году.
Долго будет Карелия сниться…
На Карельском фронте и в Заполярье война складывалась не так, как на остальном протяжении громадного советско-германского противостояния. И на Севере наши войска были вынуждены отступать под ударом отборных германских армий, в том числе егерских. Но даже на самых неблагополучных участках фронта наши войска отступили не более чем на 150-190 км. Перед воинами Карельского фронта, протянувшегося на 1600 км от Баренцева моря до Ладоги, стояла конкретная задача не допустить врага к Кировской железной дороге, по которой шли грузы, доставляемые морем из США и Англии. И с этой задачей они справились, хотя ситуация порой была более, чем критическая. Об этих испытаниях рассказывал ветеран войны и труда, майор в отставке Василий Иванович Королёв – участник сражений на Карельском фронте.
Василий Иванович Королёв родился в Курской области в большой дружной многодетной семье. В 1940 году семья в поисках лучшей доли переехала на Дальний Восток. Накануне войны Василий Королёв успешно учился в школе № 27 г. Владивостока. Родителям нелегко было растить и воспитывать детей. Хотелось как-то облегчить их положение, уйти на «вольные хлеба». И он принял решение поступить в военное училище.
В Ворошиловском (Первомайском) военном комиссариате приняли его очень приветливо и дали в марте 1941 года направление в Омское общевойсковое училище имени М. Фрунзе. Василию было всего 17 лет, но по велению сердца он уехал в далёкую Сибирь. С гордостью надел курсантскую форму: не было в то время такого парня, который бы не мечтал о ней. Достиг совершеннолетия и возмужал Василий Королёв уже на войне…
Навсегда осталось в памяти утро 22 июня, когда курсантов подняли по тревоге «Война!» Курсанты рвались на фронт, но перед ними была поставлена задача заниматься военной подготовкой. И они занимались до соли на гимнастёрках. Учились постигать обычные фронтовые премудрости: ходить в атаки, ползать по-пластунски, вести штыковой бой, бросать гранаты.
Помнится ветерану первый учебный «поединок» с танком. Когда многотонный железный монстр надвинулся на окоп, Василия, необстрелянного юнца, вдруг охватил ужас – ни рукой пошевелить, ни ногой… Но ему за доли секунды удалось справиться с оцепенением - успел бросить бутылку с горючей смесью вслед танку. Подбил! Первый опыт был получен. А дальше снова суворовское - « тяжело в учении – легко в бою» и мечта – скорее бы на фронт.
Курсанты переносили все испытания мужественно, закалялись и познавали с полной силой боевую дружбу и взаимопомощь.
3 ноября 1941 года в училище состоялся выпуск. Василию Королёву присвоили звание лейтенанта. Но отправка на фронт откладывалась. Василия и многих других выпускников отправили на переподготовку в Барнаул, но не на «зимние квартиры», а прямо в лес… Возле станции Бердск размещался в течение трёх недель 132-й лыжный батальон.
Многие в батальоне предполагали, что их готовят для отправки на Север. И экипировка соответствовала, и ночные походы с ночёвками, где придётся, прямо в снегу. По ночному лесу Василий Королёв выводил свой миномётный взвод прямо в заданное место, Эта подготовка потом помогла при выполнении боевых заданий.
Учились оказывать первую медицинскую помощь и самопомощь. Было нелегко. Но, когда начинались стрельбы, для взвода был праздник. Василий Королёв готовил расчёты и так управлял огнём, что взвод миномётчиков всегда хвалили, отмечали и успехи молодого лейтенанта. Именно здесь он научился точным огнём уничтожать врага.
Три недели промелькнули, и сибиряки в теплушках поезда тронулись в путь. Василий Иванович вспоминает, что в дороге на фронт крепла уверенность в конечной победе над врагом. Воинский эшелон, спешащий к фронту, обгоняли составы с самолётами, орудиями, танками - и это окрыляло надеждой.
Потом была Карелия. Выгрузившись из эшелона, лыжный батальон добрался до населённого пункта. Запомнилось ветерану и первое боевое задание. Василию Королёву с группой лыжников поставили задачу: пройти по азимуту в назначенный пункт и вернуться назад. Дали трое суток и потребовали сдать документы. Потом – выполнение задания в заснеженном лесу. Надёжная маскировка позволяла скрытно подойти к намеченному пункту, хотя вражеский самолёт – разведчик постоянно кружил над местностью. Лыжню отряд проложил, а вот для чего она? Никто не объяснил. Василий Иванович предположил, что прошли они в тыл противника, а потом за ними кто-то туда отправился со специальным секретным заданием. Ветерану всегда хотелось поработать с архивными документами Карельского фронта, поискать, куда же всё-таки прокладывали они ту лыжню, которая была его первым боевым заданием.
После рейда в тыл начались бои, пригодилось мастерство ведения миномётного огня. В марте 1942 года смерть заглянула в глаза командира взвода Василия Королёва, но отпустила: с тяжёлым осколочным ранением он попал в госпиталь, где и встретил своё 18- летие.
Вернувшись в строй, командовал батареей 120 мм миномётов в полку артиллерии резерва главнокомандования, который занимал позиции в самых ответственных местах, где начинались наступательные операции.
За службу Василий Иванович Королёв награждён тремя орденами: Отечественной войны 2 степени - за уничтожение вражеских батарей, Красной Звезды - за успешную поддержку миномётным огнём разведывательной операции, а третий орден Отечественной войны 1 степени - за пролитую кровь…
Молодость моя – Белоруссия…
В истории Великой Отечественной войны особо отличается белорусская операция «Багратион», проводившаяся в июне - августе 1944 года. Она явилась одной из самых крупных операций советских Вооружённых сил в Великой Отечественной войне. Результатом её стали освобождение Белоруссии, части Литвы, Латвии и восточных районов Польши.
Мощным было в Белоруссии партизанское движение. Москва организовала руководство партизанами и обеспечила их взаимодействие с регулярными войсками. Центральное командование снабжало белорусских партизан оружием, боеприпасами, средствами связи.
Горьковчанину Жене Жукову в 1941 году исполнилось 16 лет. Когда его пригласили в районный комитет комсомола и предложили поступить в диверсионную школу, немцы рвались под Москву. В Барвихе в срочном порядке обучали группы, в одну из которых и попал Евгений. Задание дали сразу - взорвать мост на местности. Несколько месяцев учебы - и девять человек высадились в немецком тылу в районе Брянского леса.
- И по сей день не пойму, было ли мне страшно или нет... - задумался Евгений Александрович. - Когда отправились в первый раз в учебный полет - улыбка была до ушей, мальчишка, что вы хотите. Пролетали над деревней, думал, вот брошу кисет сверху, интересно, найду потом или нет? И когда летели уже на настоящее задание, линию фронта пересекали, трассами от пуль любовался. Чувство войны пришло позже...
Евгений Жуков на Брянщине плечом к плечу воевал с партизанами, был разведчиком – подрывником. Получил задание – перейти линию фронта и взорвать мост на реке Болва. Цена того моста была страшно велика. Немцы подтягивали силы к Сталинграду и усиленно контролировали все железнодорожные пути. К мосту привозили стариков и детей из окрестных сел, ставили на полотно: тех, на чьем участке случится диверсия, ждал расстрел.
Задание было выполнено в апреле 1943 года, когда с реки Болвы сошел лед. И как иногда бывает - запомнил больше всего Евгений Жуков не саму операцию, а моросящее, туманное утро, холод, пробирающий до костей, и попытку согреться, прижавшись спиной к спине товарища. А дальше – нелёгкая партизанская жизнь и выполнение заданий командира отряда.
Версты войны сменяли одна другую. После партизанского отряда разведка, потом фронт. На фронт Жуков попал, когда наша армия шла в наступление под Витебском. К тому времени войну он уже знал в лицо - от его пулеметной роты осталось четыре человека, от полка - 140.
Евгению Александровичу удавалось фашистских пуль избегать, но в 1944 году был ранен вражеским осколком. Ранение было тяжёлым – в грудь, пробито три ребра. Фронтовой врач протянул старшине Жукову осколок и сказал: «Сбереги его на память, этот кусочек металла чуть не лишил тебя жизни…»
Госпиталь в Смоленске, снова фронт, Рязанское военное стрелково-пулеметное училище им. Ворошилова.
В 1946 году Евгений Александрович был командирован в авиацию Тихоокеанского флота, которому отдал 30 лет.
Ветеран не сдавался годам и долгое время занимался военно-патриотическим воспитанием молодёжи в рядах Совета ветеранов ТОФ.
Остро щемило у него сердце, когда слышал строки песни:
Молодость моя Белоруссия,
Песни партизан, сосны да туман…
Фронтовая дружба - навсегда
Фронтовая дружба … Сколько о ней спето песен, сколько написано стихов и книг! А сколько ещё невысказанного осталось в памяти ветеранов. Время листает страницы лет, но оно не властно над воспоминаниями о тех, кто плечом к плечу прошёл испытания жестокой войны. И падает слеза ветерана на пожелтевшую фотографию, где друзья в гимнастёрках, весёлые и молодые, по велению времени ушедшие в прошлое минувшего века. Но в воспоминаниях они всегда рядом и будут живы, пока живёт память…
Ветеран Великой Отечественной войны Анна Артемьевна Титова родилась в Вельске Архангельской области в 1923 году. Отец в гражданскую войну был красным партизаном, рано скончался от ран. Остались мать и два младших брата. После окончания семи классов Анна Титова сразу начала работать, чтобы помочь семье. Была мечта поступить в техникум, но война разрушила планы.
В 1942 году она была призвана в Красную Армию. Службу начинала в Беломорске, потом была направлена в 17 батальон аэродромного обслуживания в Карелию. Анна Титова служила на коммутаторе военного аэродрома, обеспечивала связь с войсковыми частями и лётчиками.
Скромная и отзывчивая девушка с небесного цвета глазами сразу стала любимицей среди подруг - связисток. Но душа её потянулась к Ольге, которая была родом из Карелии и плохо знала русский язык. Анна Титова стала помогать ей изучать русский язык, и девушки крепко сдружились. Служили Анна и Ольга вместе до конца войны и после Победы встречались каждый отпуск, пока время не разлучило их.
Не всем их подругам повезло в те суровые годы, не все вернулись домой… Анна Титова вспоминала Катю, сменщицу по службе на коммутаторе.
- Катя сменила меня на дежурстве, и я пошла отдыхать в казарму, - вспоминает Анна Артемьевна, - была тихая ночь, но вдруг начались выстрелы и шум. Я вернулась на коммутатор и увидела Катю, зарезанную диверсантом. Его схватили сразу, хотя он успел надеть форму убитого часового – молодого красноармейца из пополнения. Так не стало нашей подруги Катерины, - тяжело вздохнула Анна Артемьевна, - на её месте могла быть каждая из нас…
В декабре 1943 года фашисты бомбили аэродром. Анна Титова была тяжело ранена осколком в левое бедро и надолго попала в госпиталь. Началась гангрена, но ногу удалось спасти от ампутации. Потом была долгая реабилитация в госпиталях. Один из их оказался в Архангельске, совсем рядом с родным домом, но Анну после выписки не отпустили повидаться с родными – она нужна была для обучения вновь прибывшего пополнения. Единственная радость, что возвращается в родную часть, ведь после госпиталя могли направить на другое место службы.
На том же аэродроме в Карелии произошла встреча со штурманом Кларой Кузевановой. Самолёт Клары прибыл на ремонт, и девушки сдружились, но военные дороги разлучили их.
Встреча произошла во Владивостоке на заседании Совета ветеранов! Подруги узнали друг друга и были счастливы.
Воспоминания Анны Титовой часто переносили её в те далёкие годы. Запомнилась на всю жизнь первая разведка в составе группы красноармейцев из шести человек. Она должна была обеспечивать связь. Стояло холодное короткое лето Заполярья, кругом топи. Не помог и проводник – двух разведчиков всё же затянула топь… Видеть их гибель было невыносимо, но и спасти – нельзя. Разведчики выполнили задание до конца.
Невозможно Анне Титовой забыть и освобождение Медвежьегорска, когда в самый разгар боя на мосту неожиданно появился мальчуган 7-8 лет. Он стоял среди дыма и пуль и беспомощно озирался. Его удалось спасти, и он стал сыном полка до окончания войны. Родителей у него не было: отец погиб на фронте, мать убили фашисты, а сестру угнали в Германию. Жаль, но Анна Артемьевна не помнила его имени и фамилию и ничего не смогла узнать о его дальнейшей судьбе.
После войны Анна Титова вернулась к матери. Одна из фронтовых подруг сделала ей вызов в закрытый город Владивосток. Приехала, устроилась на завод ЖБИ, вышла замуж за офицера запаса, тоже фронтовика. Родился сын, но семейное счастье было недолгим: муж скончался от ран прошедшей войны.
Появились в её жизни и внуки, и правнуки, но без фронтовой подруги Клары Александровны Кузевановой она не могла прожить и дня: если не удавалось встретиться, то хотя бы позвонят друг другу. Вместе они встречались и с молодёжью, рассказывая о своей опалённой войной юности и фронтовой дружбе.
В прифронтовом госпитале
Анастасия Измайлова была одной из самых красивых девушек большого сибирского села. Настя с детства отличалась непростым характером: она была озорной и упрямой. Многие парни вздыхали о ней, пытались свататься. Но она следовала своей мечте - стать врачом.
После окончания школы в городе Ишиме окончила фельдшерско-акушерское училище и надела белый халат. Мечта сбылась, но грянула война… Анастасию мобилизовали, она ведь была не просто медсестрой - фельдшер - почти врач. Девушка уехала на фронт с чувством долга. Её отец – Алексей Егорович, участник финской войны, уже непризывного возраста, был счастлив, что его старший сын и дочь на фронте - защищают Родину. Когда старший брат Фёдор пропал без вести, Анастасия в каждом раненом, прибывшем с передовой, искала его…
В прифронтовом госпитале вокруг неё были такие же молоденькие девушки – по 18-19 лет. Они по-детски были счастливы, когда в короткие часы отдыха удавалось собирать цветы или просто рассматривать фотографии мирного прошлого. Особенно приятно было нарядиться во что-то гражданское, сняв на часок форму.
Девчонки, милые и наивные, влюблялись в своих пациентов – тяжелораненых бойцов с передовой. Так случилось и с Анастасией… Она вспоминала:
«У меня было ночное дежурство… Зашла в палату тяжелораненых. Лежит лейтенант – красивый и молодой. Лицо измученное, но почему-то такое родное. Врачи предупредили меня перед дежурством, что ночью он умрет… Не дотянет до утра… Спрашиваю его: « Чем тебе помочь?» Никогда не забуду, как он вдруг улыбнулся и спросил: « Когда закончится война, пойдёшь за меня замуж?» Я что-то ему отвечала и плакала. Ушла и вернулась через час. Он лежит мертвый, а на лице у него улыбка…»
Девушка была безутешна несколько недель, но надо было помогать другим бойцам выживать после кровопролитных боёв. В свободное время писала под диктовку письма их близким и родным.
Во время операций в медсанбате от напряжения темнело в глазах, медработники падали от усталости после дежурств. Приходилось часто сдавать для тяжелораненых кровь. Кровь и смерть окружали Анастасию в прифронтовом госпитале целых четыре года. В двадцать один год она стала седеть… Ранения и контузии обошли красавицу -сибирячку стороной, словно невидимые силы отводили беду.
Мать после войны встретила её словами: «Я верила, что ты вернешься, Настя. Я за тебя молилась день и ночь. Брат твой на фронте погиб… Теперь выходи замуж и рожай мальчиков. Одному из них дай имя – Фёдор….»
Но Анастасия дала своему единственному сыну имя – Николай, так звали того лейтенанта, который перед смертью сделал ей предложение – выйти за него замуж…
Судьба Анастасии Измайловой складывалась нелегко: рано оказалась без мужа, воспитывала сына в нелёгкое послевоенное время при помощи своих родных. Красоту её отняла не война, а несчастный случай, после которого она в 27 лет на всю жизнь осталась инвалидом, но продолжала работать фельдшером в родном сибирском селе. Сын Николай успешно окончил медицинский институт, исполнив мечту матери.
Прожила Анастасия Алексеевна Измайлова недолгую, но хлопотливую жизнь - работала фельдшером в сельской больнице. Сердце не выдержало в 56 лет… Уже после смерти была награждена орденом Великой Отечественной войны 2 степени.
Пропал без вести, но не пропал из памяти
Эту грустную историю и память о солдате Великой Отечественной хранит моя семья, передают её каждому новому поколению детей. Мне рассказал её отец – Александр Алексеевич Измайлов.
(Вера Измайлова)
У моего отца был старший брат – Фёдор. Жили они в большой сибирской деревне Ильинка, в Тюменской области. Отец мой родился в 1927 году, а брат его был старше на 9 лет. Кроме них в семье ещё были две дочки, тоже постарше моего отца.
Жили не богато, но и не бедно. Дети подрастали, учились, работали в колхозе, председателем которого долгие годы был мой дед – Алексей Егорович. Бабушка – Прасковья Корнеевна занималась домашним хозяйством.
Старший сын Фёдор Измайлов был умным, веселым, статным - «первым парнем» в деревне. Именно ему доверили сделать на колхозном поле «первую борозду» - на первом в колхозе тракторе. Девушки на него заглядывались, пели по вечерам душевные песни, гуляя вокруг его дома. И так получилось, что женился Фёдор рано, едва исполнилось 18 лет. Взял в жёны девушку из соседней деревни. Счастья в этой семье так и не поселилось, наверно, поторопился с женитьбой парень…
Шли годы, но так видно судьбе было угодно, что приехала в село молодая учительница Антонина, направила её коммунистическая партия в эту далёкую сибирскую глубинку. Фёдор к этому времени тоже уже был принят в ряды партии, очень гордился этим, ударно работал в колхозе, осваивая технику. Встретились они на партийном собрании, познакомились и полюбили друг друга… Стали тайно встречаться, но разве в небольшой деревне что-нибудь утаишь от людей? Узнали и мать Фёдора, и молодая жена. Собрала она вещи и уехала к родителям, забрав маленькую дочь. А он перетерпел все осуждения и партийные взыскания и все-таки стал жить с Антониной, как муж и жена.
Все простили Фёдора, кроме его матери. Прасковья Корнеевна видеть не желала новую невестку… Внучку Машу очень жалела, та осталась инвалидом детства, часто забирала её к себе пожить.
А у Фёдора и Антонины родились два сына. Перед Великой Отечественной войной партия предложила ему вступить в ряды Красной Армии, пройти обучение на младшего командира. Он согласился, это было в конце тридцатых годов. Фёдор Измайлов уехал сначала без семьи, но надеялся побыстрей забрать жену и детей в то место, где он служил политруком. Но тут грянула война…
Успел Фёдор на несколько часов заехать к родным – попрощаться с женой и сыновьями, зашёл и в родной дом. Отец – Алексей Егорович Измайлов - участник финской войны, обнял сына, сказал напутственные слова. Сёстры и мой тогда ещё юный отец повисли на его плечах, плакали. Только мать - Прасковья Корнеевна простилась сдержанно, видно не прошла обида, хотя материнское сердце разрывалось от горя разлуки.
Уже в ноябре 1941 года пришло известие, что Фёдор погиб. Ни места гибели, ни захоронения не было известно. После войны заехал в сибирское село, где жила семья Измайловых, фронтовой друг и описал, как погиб Фёдор. На штабную избу ночью напал фашистский десант, все убитые офицеры остались в сгоревшей избе. Никого не опознали, да и не до этого было. Родные в горе даже забыли расспросить, в какой местности этого произошло.
Так и не увидела больше моя бабушка Прасковья своего красавца сына… Утешением был младший – Александр, мой отец. Он тоже стал офицером Красной Армии, но его жизнь – отдельная история.
Прасковья Корнеевна прожила 80 лет, последние десять лет была парализована: не могла толком ни говорить, ни двигаться. О чём думала она, оставшись наедине с собой, со своими мыслями? Конечно, переживала вновь и вновь тот момент, когда провожала сына и в порыве обиды и ревности к невестке так не дала ему материнское напутствие… А невестка Антонина с сыновьями после извещения о гибели Фёдора уехала навсегда в Кемерово - к своим родным.
Никто в нашей семье не забыл эту историю. Бабушку простили за «сухое» прощание, она ведь столько выстрадала потом в своей жизни… А место гибели старшего брата Фёдора Алексеевича долго искал мой отец Александр Алексеевич через архивы и другие учреждения, и я продолжила эту работу после его ухода из жизни.
В школе, в родном селе Ильинка Тюменской области, хранят память о коммунисте, сделавшим первую борозду на тракторе, о политруке, погибшем за Родину в Великую Отечественную войну.
По результатам поиска в архивах есть уже обоснованное предположение, где погиб мой дядя – младший лейтенант Фёдор Алексеевич Измайлов.
Огненные дороги солдата
Человек жив памятью… Всё меньше остаётся их – тех, кто отстоял свободу и независимость нашей Родины в боях с фашизмом. И тем более трепетно мы, их внуки и правнуки, должны относиться к ним. К солдатам Великой Победы. С данью уважения и памяти хочу рассказать историю солдата Победы, которую он мне поведал в личной беседе…
Владимир Мазоха встретил войну 16-летним пареньком. Родился он в селе Рассказово Новосибирской области в 1925 году. В 1934 пошёл в школу, но учиться ему долго не пришлось: в 1939 году, отложив в сторону книжки и тетради, он пошёл работать. Семья большая – надо было помогать родителям, чтобы младшие дети не умерли с голоду…
В 1942 году Владимира призвали в Красную армию – направили в снайперскую школу, базирующуюся в предгорьях Тянь-Шаня. Днём курсанты постигали «науку побеждать», а в остальное время отлавливали в горах тех, кто уклонялся от службы в армии: среди дезертиров в основном были басмачи.
После окончания подготовки бывшие курсанты были направлены на фронт. Эшелон, в котором ехал на передовую Владимир Мазоха, попал под бомбёжку: после налёта вражеской авиации из 1800 человек остались живы только 360. Каждый пятый погиб…
Боевое крещение молодые снайперы получили в заснеженных степях под Сталинградом. Вчерашние мальчишки учились окапываться в мерзлой земле и укрывались на ночь от леденящего ветра в снежных ямах плащ – палатками.
Потом была Курская дуга. Огненные фронтовые дороги привели Владимира Мазоху в Белоруссию, потом - в Западную Украину. Молодой солдат-сибиряк освобождал от фашистов Польшу, Румынию, Венгрию, Австрию. Закончил Великую Отечественную войну в Германии, в Мюнхене.
Молодой возраст не стал помехой бойцу, в котором открылись способности разведчика. Не по годам наблюдательный, смелый, решительный Владимир умел анализировать складывающуюся обстановку и предлагать командиру неординарные решения для проведения разведывательных операций. Не случайно, что 11 раз он получал благодарности от Верховного главнокомандующего.
Ясный и пытливый ум, цепкая память были присущи Владимиру Степановичу даже в преклонные года. И нередко он вспоминал отдельные эпизоды войны:
- Однажды командир части поставил мне и моим товарищам задачу – найти в одном из сёл недалеко от Вены «кукушку», которая даёт врагу координаты на уничтожение наших боевых точек. В одном из дворов, в кормушке для скота, я обнаружил прячущуюся женщину-немку, которая выдавала себя за местную учительницу. Позже, когда девушка-переводчица обыскала её, в каблуке сапога шпионки нашли вмонтированный радиопередатчик. Трудно представить, сколько погибло бойцов, сколько было пролито по вине этой женщины-шпионки. Её ждала неминуемая расплата – расстрел...
С особым волнением вспоминал Владимир Степанович Мазоха пережитое, когда он оказался буквально на волосок от смерти. Бои в то время шли на границе Австрии и Югославии:
- В бою, когда вокруг разлетаются чёрные хлопья разрывов снарядов, меня ранило осколком в голову. Потерял сознание. Сколько я лежал в поле с окровавленной головой – не помню. Нашла меня и волоком дотащила до своего дома местная женщина. Достала опасную бритву, осторожно освободила рану от спёкшихся от крови волос, обработала рану и перевязала. Когда я смог встать на ноги, поблагодарил её и пошёл искать свою часть, которая воевала уже на территории Югославии. Ночью наткнулся на немцев, приняв их сначала за своих. Они грелись у костра, и я подошёл к ним почти вплотную. Это были эсэсовцы, человек семь-восемь. Реакция разведчика помогла мне скрыться так быстро, что когда они схватились за оружие, от меня и след простыл. Днём на дороге я увидел горную немецкую танкетку, залёг за камни на обочине. Когда танкетка подошла на близкое расстояние, достал из-за ремня гранату и метнул. Танкетка загорелась. Я впервые увидел, как горят люди-танкисты; хотя это были враги, мне тяжело вспоминать тот огонь, чёрный дым и пепел, который разгонял по долине и предгорью тёплый южный ветер. .. Вскоре догнал свою часть, доложил командиру обо всём…
Война на территории Югославии оставила в душе молодого воина и ещё один неизгладимый след. Вот что ветеран вспоминал об этом эпизоде:
- В Югославии просёлочные дороги были парализованы – завалены лесом, разбитыми машинами. Это затрудняло доставку и боеприпасов и продуктов на передовую. Неделями не было горячей пищи. Разведчики стали проверять брошенные фашистами бункеры в поисках продовольствия для бойцов. На двери одного из них висел большой замок. Я сбил его прикладом автомата. Дверь была плотно прикрыта, я кое- как открыл её и был поражён тем, что увидел – помещение было битком набито измученными людьми. Я им сказал: «Свобода! Выходите!», - но от них никакой реакции. Я повторил фразу по-немецки, зову их к себе, но они только затравленно смотрели, прижавшись друг к другу сплошной стеной. Сколько времени они так стояли без света и почти без доступа воздуха?
Победные залпы Владимир Мазоха услышал на территории Германии, в старинном замке в городе Мюнхене. Это был первый праздник за годы войны. Но не знал тогда солдат, что война не закончена: впереди ещё были бои с японскими милитаристами.
Став кадровым военным, Владимир Степанович прослужил в Вооружённых силах до 1981 года – в составе Дальневосточного военного округа. За ратный труд он был удостоен многих наград. Но особо дороги ему были орден Отечественной войны 2 степени, медали «За отвагу» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.»
Пять пуль и медаль «За отвагу»
Время стремительно бежит вперёд. Всё дальше от нас в прошлое уходят события Великой Отечественной войны, становясь нашей историей. Всё меньше остаётся тех, кто сделал возможным нашу мирную жизнь – тех, кто мёрз в окопах, горел в подбитых танках, таранил вражеские самолёты и закрывал собой амбразуры. Они – наша история, написанная кровью уже ушедших ветеранов.
На фронт Николай Колодько ушёл буквально со школьной скамьи. Он ещё учился в школе, и ему было всего семнадцать лет. Но удалось скрыть свой недостающий год от призывной комиссии Ворошиловского военкомата города Владивостока (теперь это – Первомайский). Однако попал не на фронт, а в запасной батальон из-за перелома руки перед войной. Другой бы радовался службе при пекарне, а Николай рвался на фронт – там уже воевал старший брат – разведчик. Хотелось поскорее проверить себя на крепость в трудностях фронтовой жизни.
Когда в маршевой роте для отправки на фронт не хватало десяти человек, Николай Колодько сразу вызвался добровольцем. И вот желанная отправка на передовую. Попал в Тейковскую воздушно-десантную бригаду.
Страха смерти Николай не испытывал – о смерти в таком возрасте не думалось, хотя она всегда была рядом, забирая одного за другим бойцов пулемётной роты, в котором он был первым номером «Максима».
Последний бой красноармейца Николая Колодько в той далёкой войне был под Великими Луками. В памяти ветерана осталась извилистая лента окопов и ходов сообщения, пролегающая через поле, изрытое воронками от снарядов. В траншеях в томительном ожидании сигнала к атаке сидели бойцы пулемётной роты. Наша артиллерия заканчивала обстрел переднего края противника. С минуты на минуту должна была взвиться ракета - сигнал к атаке. Вдруг перед окопами возникла сплошная стена разрывов снарядов – фашисты начали заградительный огонь. Ни головы не поднять, ни сдвинуться с места. Пробегая по траншее, раненный осколком в голову командир батальона на ходу крикнул: «Колодько, вперёд!».
Для красноармейца это был приказ, и он не вызвал никаких сомнений. Далее бросок через бруствер траншеи, за собою – пулемёт «Максим» и в сплошную стену разрывов вражеских артиллерийских снарядов. Страха не было, только вперёд, и не оглядываться назад. Время перебежек двухсот метров между воронками под огнём противника стало вечностью.
« Ощущение было такое,- вспоминал Николай Колодько, - будто я готовился к этому моменту всю свою предвоенную жизнь».
В воронке от вражеского снаряда он приготовил к бою свой пулемёт. Следом поднялась в атаку рота. Стена огня осталась позади, но откуда-то застрочил пулемёт противника и своим кинжальным огнём прижал бойцов к земле. Снова надо было превозмочь себя, покинуть спасительную воронку, чтобы точно определить, откуда бьёт немецкий пулемёт. Узнав его позицию, можно было вступить с ним в единоборство, ведь «Максим» - мощное оружие пехоты.
- Опять бросок – на пригорок. Вот он – фашист, бьёт гад из-под берёзки! Пулемёт у него был крупнокалиберный, - с волнением вспоминал ветеран. – Отполз назад к своему «Максиму». Но пулемётная очередь впилась в тело невыносимой болью… Пять пуль: две в голову, по одной в живот, бедро, правую руку…
Очнулся Николай Колодько весь в крови, рядом красноармеец, который сначала растерялся, но потом перевязал его как мог. Пришлось ещё разрезать вещевой мешок на жгуты. Особенно тяжёлым было ранение правой руки. Пулемётный огонь противника продолжался, пришлось забыть на время адскую боль, превозмочь слабость и продолжать бой…
Когда наконец он понял, что тянуть с ранами нельзя, то попытался перебежками добраться до медсанбата. Но вражеский снайпер успел заметить уже слабеющего от потери крови Николая и почти не давал ему передвигаться. Однако добраться до медсанбата удалось. Там было много израненных бойцов, истекающих кровью, ожидающих помощи, но дневальный сразу определил степень сложности ранений Николая Колодько и сразу же отправил его к врачам.
В комнате, где работали хирурги, горели свечи и керосиновые лампы, и при этом свете шли сложные операции. Николай Колодько перенёс одну из них. Пригодилась закалка детства: занятия спортом, плавание в море в любую погоду.
С операционного стола встал без помощи санитаров. Без посторонней помощи взобрался в фургон машины, идущей в тыловой госпиталь, успев перед этим съесть котелок солдатской каши с американской колбасой. Таким был последний бой Николая Колодько и последний день на фронте. За этот бой он получил медаль «За отвагу».
После госпиталя вернулся в родной Владивосток. Не было правой руки, но была отличная память, что позволило успешно окончить курсы и начать сначала работать товароведом, потом – технологом в рыбном порту. За успешную работу, по совести, Николая Колодько назначили начальником смены, а затем заместителем начальника «Холодильника». Везде его уважали и ценили за обязательность и поистине фронтовую оперативность в делах.
Женился, родились три дочери. Его главное богатство жизни – шесть внучек, семь правнучек и один правнук. Николая, конечно, беспокоили старые раны, но он не сдавался годам и прожил долгую жизнь. Семья хранит память о своём отважном и стойком ветеране.