Свое очередное день рождения Инна Яковлевна Качикова встретила на трудовом поприще – школе. Сегодня ей исполнялось семьдесят два, а это означало – через несколько месяцев будет равно полвека с тех пор, как она впервые переступила порог этого вечно бурлящего учебного заведения.
После проведенного урока Инна Яковлевна по давно проведенному маршруту дошла до дверей учительской. Открыв ее, пожилая женщина увидела напряженные лица своих коллег. Физрук, отчего то нервно мерил шагами комнату, стараясь не смотреть в глаза математичке Качиковой. За ее спиной кто-то прошуршал цветочной оберткой. Обернувшись, Инна Яковлевна увидела директора Антона Павловича - своего бывшего ученика, принявшего эту должность три года назад.
Кашлянув в кулак, он произнес поздравление от имени педагогического коллектива:
- Дорогая наша Инна Яковлевна, от всей души поздравляем вас. Спасибо за нелегкий, порой не благодарный труд. Желаем продолжать занимать активную позицию, и получать таких же плодотворных результатов на заслуженном отдыхе. Вот.
С этими словами тяжело вздохнув, вручил новорожденной большой букет красивых алых роз. Удивленно посмотрев на молодого коллегу, Инна Яковлевна медленно произнесла:
- Это что, меня отправляют на покой? То есть в утиль. Скажи честно Антон, сверху пришло?
- Да, Инна Яковлевна. Для устройства выпускников педагогических университетов. Можно подумать они здесь задерживаются. – Он горько усмехнулся.
Придя, домой получившая отставку учительница первым делом налила воду в вазу и поставила в нее подаренные цветы. Настроение было не ахти какое, но нечто подобное она ожидала. После ее открытого высказывания по поводу реформ образования и последствий после них. Какое начальство стерпит, если его обвиняют в отсутствии мозгов. Инна Яковлевна и сама понимала, что нужно давать дорогу молодым. Но не в такой же день давать пинок коленом!
С такими размышлениями она принялась готовить праздничный ужин, Должны прийти внучка и внук со своими семьями. Да и муж с минуты на минуту должен с дачи приехать. Не нужно омрачать семейные встречи старческим недовольством.
В замочной скважине послышался поворот ключа. Открылась дверь, и вошел Иван Петрович с цветами. Инна Яковлевна вышла в прихожую встретить мужа. Выслушав поздравление в свой адрес, и поцеловав спутника жизни в уже успевший загореть нос, бодрым голосом сказала:
- Ну, дед, радуйся – буду с тобой на даче безвылазно сидеть. Я теперь натуральная пенсионерка. Как пела Людмила Гурченко – «Придут честолюбивые дублеры, дай Бог им лучше нашего сыграть». - И не дав мужу, время на удивление, добавила – мой руки. Перекусишь, и поможешь метать на стол.
Праздничный стол был накрыт вовремя – после поставленной последней тарелки раздался дверной звонок. Инна Яковлевна оказалась ближе, поэтому она и открыла дверь. В квартиру ввалился семейный кагал Качиковых. Минут десять многоголосье стояло в прихожей. Затем оно дружно перебазировалось в ванную комнату мыть руки.
Рассевшись, наконец, в большой комнате за большой стол, потомки Инны Яковлевны вручили подарок в виде кухонного комбайна с новейшими прибамбасами. Внуки учли бабушкину любовь к облегчению домоводства.
Оглядев сидящих за столом, Инна Яковлевна почувствовала, как заныло сердце по погибшим сыну с невесткой. Не довелось им вырастить детей. Слава Богу, ей с Иваном удалось воспитать их по сегодняшним меркам достойными людьми.
Отогнав грустные мысли, она влилась в общую тему разговора. Младший правнук засопливил, и чтобы жена внука не шла на больничный, пришлось признаться – она свободна как ветер. Наступила мертвая тишина. Шестилетний правнук Тимофей посмотрел на лица взрослых, и произнес:
- Горе то, какое.
Прабабушка не смогла, сдержатся, и залилась раскатистым смехом. Потом достала из кармана платья носовой платок, чтобы вытереть выступившие на глаза слезы.
- Ах, мой милый, к великому счастью ты даже не можешь представить, что это такое.
Став серьезной, Инна Яковлевна сложив платок, вчетверо положила его на место. Задумавшись на некоторое время, потом встрепенулась от оцепления и вдруг неожиданно для присутствующих стала рассказывать о своих родителях:
- Катя и Яша выросли в одном дворе. Что называется вместе вышли из казаков-разбойников. В старших классах Яша Гельман постоянно носил Катин портфель, за что был постоянно бит местными пацанами. Регулярнейшим образом сын Фирры Исааковны ходил с синяками и ссадинами. Но упорно не хотел прислушаться к совету своих обидчиков - оставить в покое превратившуюся в красавицу Катю.
Успешно сдав выпускные экзамены, неразлучная пара решила поступать в разные институты – Яша в политехнический, а Катя в медицинский. Встретив свой первый повзрослевший рассвет, они разошлись по своим квартирам, с твердым намерением выспаться, а уже к вечеру снова встретится.
Их планам не суждено было сбыться – обоих разбудили соседки, тревожными голосами, пересказавшими сообщение информбюро. Это было воскресенье двадцать второе июня сорок первого года.
Яше Гельману удалось записаться добровольцем на фронт, аккуратно бритвой стерев подлинную дату своего рождения, накинув себе не глядя один год в метрику. Катя тоже не теряла времени – училась на медицинских курсах. Перед расставанием они договорились не терять друг друга из виду. Попали на разные фронта. Несмотря на тяжелую ежедневную работу на войне, им удавалось переписываться регулярно.
В конце сорок третьего во время жесточайшей бомбардировки Катя тащила на себе очередного раненого солдата. Совсем близко разорвалась бомба. Мертвого бойца с полуживой Катей Полушкиной нашли через несколько часов.
Катя пришла в себя лежа на госпитальной койке. Как никогда в жизни ей хотелось пить. Увидев на прикроватной тумбочке железную кружку, она попыталась взять ее. Но к большому Катиному удивлению, отчего то никак не удавалось до нее дотянуться. Вошедшая в палату нянечка, взяв в руку кружку и приподняв Катину голову, помогла ей напиться. После чего тихо попросила:
- Захотите еще – кликните. Я здесь недалече.
Катя кивнула в знак согласия головой, и вновь погрузилась в тяжелый сон. Так прошло два дня. А потом до Кати начало доходить реальная картина произошедшего.
А она была ужасающая - уже бывшая медсестра Екатерина Полушкина в свои двадцать лет осталась без обеих рук и одной ноги.
А здесь как по заказу с оказией передали ей в госпиталь Яшино письмо. В нем он сообщал, что представлен к очередному ордену. Когда нянечка Пелагея Степановна читала его, Катя, отвернувшись тихо плакала, по щеке текла слеза, постепенно намачивая подушку. Сейчас Кате фронтовая жизнь казалась какой-то очень далекой, словно из другого мира. Она приняла твердое решение – не быть никому обузой, наотрез отказалась от еды. Никакие уговоры и принудительные действия не помогали. Посмотрев на это, Пелагея Степановна написала незнакомому ей Якову Гельману письмо, в котором описала всю правду о состоянии больной Полушкиной.
Военную часть, где служил Гельман, перебрасывали в другое место. На их пути находился госпиталь, где лежала Катя. Командир выделил Яше ровно двадцать минут на посещение раненой девушки.
Что творилось на душе старшего лейтенанта, когда он переступил порог госпиталя, знал только Бог. Но когда Катя увидела наклоненное над ней Яшино лицо, оно выражало само спокойствие, а голос ни разу не дрогнул, когда его хозяин заговорил:
- Здравствуй, Катя. У меня мало времени. Значит так – жди меня дома. Если уцелею – вернусь, поженимся. Я побежал.
И чмокнув наскоро Катю в щеку, Яша торопливыми шагами вышел из палаты. Прохожие на улице видели, как спешащий молодой офицер постоянно трет глаза рукавом шинели.
Яша сдержал слово – на третий день по возвращении домой, взяв Катю на руки, а к ней два паспорта, он донес ее к подъехавшему трамваю. Какой-то дед уступил им место. Немного погодя любопытный дедок спросил:
- Куда едем, молодежь?
- Жениться, отец. Отвоевали, пора семьей обзаводиться.
- Хорошее дело. – Дед, переводя взгляд с Кати на Яшу, закончил – Счастья вам, дети. – И вышел на своей остановке.
В те годы зарегистрировать брак было минутным делом – не давали никаких месяцев на обдумывания решения. Самым трудным, оказалось, поставить подпись законной жены. Привязав к культе перо, удалось справиться и с этой задачей. Когда супружеская чета Гельманов покидала стены загса, ей в спину раздался полный ненависти женский голос:
- Сволочь, столько баб пропадает, а ему эта надо.
Фирра Исаковна встретила молодоженов на пороге квартиры сухо, без слез поздравила новую ячейку общества. И только верная подушка, не просыхающая последние три ночи от соленой воды ведала, чего это стоит ее хозяйке – дождаться здорового сына с войны, и получить в награду такую невестку.
Жили в коммуналке Гельманов – у Кати три младших сестры, да отец с мачехой. С бытовой стороной постепенно научились справляться. Через три года Катя забеременела, сумела выносить и родить совершенно здоровую дочь, которую нарекли Инной.
Яков смог завершить учебу в институте. Спустя десять лет, когда Инна ходила в третий класс, семья Гельманов получила отдельную квартиру от завода, где Яша работал начальником цеха. Прожив вместе тридцать пять лет, Катя с Яшей успели вырастить и выдать замуж дочь, увидеть долгожданного внука. Катя пережила своего мужа на семь лет. Когда звучала песня из фильма «Три тополя на Плющихе» очень сильно плакала.
Инна Яковлевна снова достала платок, вытерла глаза и нос. Из соседней комнаты раздавались высокие детские голоса – правнуки были явно заняты важным для них делом. Послушав с минуту, удовлетворенно кивнула – при деле. И продолжила:
- Разучился народ просто жить и любить. Ничего сокровенного не осталось – игра на публику. Не успеет предложение сделать, уже соцсети гудят. Не терпит любовь чужих глаз. Только вдвоем можно поднять ее на небывалую высоту.