Прошел год после смерти Самуила. И хотя боль от этого потихоньку проходила, думать о новой собаке мы даже не хотели. Вполне ясно представляя отведенный собакам век, мы понимали, что нового питомца через какое-то время нам тоже придется оплакивать.
Была середина осени, дачный сезон подходил к концу. К нам зашла родственница, тоже «собачница», и сказала, что у дачного магазина обитает совсем маленький щенок и предложила нам его подобрать, мол, зимой не выживет. Скоро дачники разъедутся, магазин закроется и подкармливать его будет некому. Что делать, что делать? Короче, я пошел к магазину за щенком.
Ситуация, как оказалось, была несколько сложнее. Этого щенка опекала взрослая собака. Явно беспородная, метис, но, очень красивая. Рыжая, короткошерстная, морда темная с умными глазами, небольшие брыли, белые перчаточки и носочки. Вероятно, помесь боксера, ротвейлера и кого-то ещё. Когда я со щенком на руках пошел в сторону дома, «собака с умными глазами», тихо поскуливая пошла за мной.
Пока я обдумывал как поступить, одна бабушка рассказала мне ее историю. Оказывается, в прошлом году бывшие хозяева бросили ее, уехав в Москву. И бедная девочка с трудом пережила не самую теплую зиму и раннюю весну, питаясь, в основном, на помойке. Говорят, ела даже полиэтиленовые пакеты, которые пахли едой. Но, выжила. И вот теперь учила жизни явно не своего щенка. Тронула меня эта история и я решил забрать домой обеих. Присев на корточки я поговорил с ней по-доброму. Сказал, что так им будет лучше. Умничка, она поняла, что сейчас их покормят и безропотно пошла за нами. Жена опешила сначала, потом согласилась. Но, с условием, что взрослую собаку мы пристроим кому-нибудь в добрые руки.
Рыжую красавицу, оказывается, многие знали и называли ее Джулей или Жулей. Очень мне не нравилась эта кличка, особенно Жуля. А мохнатую малышку мы назвали Мухой. Накормили. Я пошел к соседям за пустующей конурой. Когда мы с сыном притащили эту конуру к нам на участок, то оказалось, что Джуля, подкормившись, ушла к магазину. Одна. Не поняла или не поверила, что мы хотим её приютить. Пошел я за ней повторно. Не очень-то сильно она хотела уходить от магазина, но я ее уговорил. Пришли на участок, она заглянула в конуру. И тут, видно поняла, что её берут сюда навсегда. Легла в конуру и её забило как в ознобе. Такая тонкая натура оказалась.
Потихоньку привыкала к домочадцам и практически сразу стала отрабатывать свой хлеб. То есть, охранять участок. Добровольно. Мы, родственники, жившие по соседству на трех участках, заходили друг к другу, как к себе домой. Без приглашения и без стука. Так вот, зашедший к нам на участок дядя Юра, попал, как говорят, под раздачу. Джуля выскочила из будки и набросилась на него сзади. Хорошо, что он оказался в фуфайке, а то загрызла бы. Стоявший рядом мой сын буквально снял её с обалдевшего родственника. Потом она с Юрой подружилась. Также как и Сэм, она стала узнавать всех наших родственников. С наступлением первых холодов собаку перевели жить в дом.
Завели на собак ветеринарные паспорта и сделали прививки. В паспортах им записали клички Муха и Джульетта. Муху в семье так и звали Мухой. А Джульетту по-разному, - и Люлей, и Люсей, даже Люсьеной и Люсиндрой. Но, Джульеттой мы её звали лишь тогда, когда обращались к ней официально и на Вы. Кроме того, что Люська уже была обучена основным командам, она оказалась очень умной, я бы даже сказал, мудрой женщиной. Интеллект читался в глазах.
Какое-то время я проживал с этими девицами на даче, когда мои уже переехали в город. Я тогда потерял работу, новую быстро не нашел. И ездить каждый день в Москву не было необходимости. В начале ноября у Джульетты началась течка. Наши ворота и все подступы к участку были помечены потенциальными женихами со всей округи. Было их, женихов, около двадцати и договориться с ними ни по-хорошему, ни по-плохому не получалось. Проникали, негодники, даже на участок. Я слегка психовал, потому что вывести Люсю на прогулку не было никакой возможности. Но, собаку я сберёг. Потом мы её отвезли в ветеринарную клинику и стерилизовали. Швы я ей снимал на даче сам, благо, все-таки, хирург. Она прекрасно понимала, что плохого я ей не сделаю, а если сделаю немного больно, значит так надо. Поэтому лежала на спине не шелохнувшись, никто её не держал. Хотя, читалась, конечно, в её глазах некоторая тревога.
Так получилось, что собирались мы сначала оставлять у себя Муху, а оставили Люську. А Муху пристроили перед Новым годом в добрые руки. Настолько добрые, что став там всеобщей любимицей, обнаглела как все любимицы, до крайности. Мы отслеживали. К Новому году мы с Люсиндрой тоже переехали в Москву.
Примерно через полгода после Люсиного появления в семье наша дочка родила девочку. Жили мы вместе. Катюша, дочка, не без опаски, показала Джульетте сверток с лежащей там нашей внучкой Ирочкой, чтобы их познакомить. Зря она волновалась. Люся стала опекать её, видимо, как собственного щенка. Или просто понимала, что это младенец. К ребенку молча подпускала только маму Катю и нас с женой. На остальных, даже на отца ребенка, бухтела и как бы говорила, подходите, но не дай Бог, чего, я тут рядом. Когда Иришке было года два, старая бабушка Ася ласково потрепала её по попке. Так Люся с тихим рычанием стала оттаскивать её от внучки за халат. И потом ещё неделю, проходя мимо бабушки, порыкивала. Мол, всё помню.
Наверно, во время своего бродяжничества она приобрела ту силу характера и внутренний стержень, которые помогли ей тогда выжить. А, может быть, это было врожденное. Помню, как однажды на даче, вывернув в какой-то переулок, почти нос к носу столкнулись с женщиной, которая вела на поводках шестерых русских борзых. Она была заводчицей и разводила их на даче. Эти собаки, предназначенные для охоты на волков, порвали бы нашу девочку за несколько секунд. Но, Люся была без поводка и молча рванула на них. Борзые, также молча, рванули от Люси. Женщина, не успев их отстегнуть, летела впереди своих ног, как на шестерке пристяжных. Правда, после моей команды Люся прекратила преследование и покорно подошла ко мне с чувством выполненного долга. В такие моменты, как оказалось, - до самого конца жизни, у нее поднимался «ирокез» вдоль хребта.
Уже в Москве, гуляя с Люсей по району, мы практически всегда нарывались на стаи бродячих собак или тех, кто прибился к гаражам или какой-нибудь стройке. Жена всегда в этих случаях волновалась, брала Люську на короткий поводок и хотела чуть ли не грудью защищать свою собаку. А в один из таких моментов собака наша оказалась не на поводке. Выскочившая со стройки свора из пяти - шести лающих собак, летела на них через дорогу. Люся выставила «ирокез» и молча, не говоря ни слова, какой-то кривой боцманской походкой пошла на них. Секундное замешательство в стане врага, и стая с визгом уже летела обратно через дорогу, не обращая внимания на проходящие машины. Что она им смогла внушить? После этого случая мы всегда гуляли с ней без поводка. Она была очень спокойная и совсем не агрессивная собака, позволяла чужим детям гладить себя и трепать за брыли. Хотя, охрану хозяев всегда считала своей приоритетной задачей.
Вскоре сын со своей супругой подарили нам внучку Катеньку. К этому моменту Джульетта уже поняла, что в нашей семье детей не обижают и успокоилась. Вторую внучку она опекала уже не так строго, как первую. Научившись ходить и делать разумные движения, Катюша почему-то очень хотела попасть карандашом в маленькую дырочку под купированным хвостом нашей собаки. Поскольку она практически всегда была под присмотром, то это действие всегда вовремя пресекалось. Но один раз она туда всё-таки попала. Вот здесь Люся в очередной раз показала свою выдержку. Даже не дернувшись, чтобы не смахнуть малышку, она молча стояла, с укором глядя на её родителей.
Как же она радовалась, когда мы выезжали летом на дачу. Первое время, казалось, не могла надышаться родным воздухом и нанюхаться. Наверно, также как и у людей, плохое у собак забывается. Похоже, она и не помнила как бомжевала здесь и выживала. На даче ей было комфортно. Границы участка для нее были священны и неприкосновенны, как граница Родины для пограничников. Как говорится, - враг не пройдет. Но, выходя за ворота, превращалась в большую добрейшую болонку.
Ровно одиннадцать лет она жила с нами. Ее последнее лето выдалось очень жарким. Она была уже старенькая по собачьим меркам, ходила медленно, брыли поседели. Из-за жары с ней случился микроинсульт. Ее пошатывало, появилась чудинка в поведении, могла пописать в неположенном месте. А её умные глаза как бы говорили, - хозяева, извините, сама не понимаю, что происходит. Умерла она осенью. К этому времени у нас уже целый месяц обитал щенок черного терьера. Воспитать его и «научить жизни» она уже не успела.