Каждый раз, когда я думаю о тебе - дико хочется курить. Не физически, нет. Это как с голодом. Когда тебе плохо - искренне веришь, что спасёт шоколадка. Мороженое. Торт. И далее по списку.
Я представляю твои грустные - бездонные, и мысленно шумно затягиваюсь. Ты во мне. Как осенний ветер: резкий, промозглый, пронзительный.
Я вспоминаю тёмную фигуру, порывисто спешащую навстречу, и в душе разливается мрачная бездна грусти. Она привычно сдавливает дыхание, гасит блеск в глазах, оставляя их пустыми и потерянными, незаметно куда-то улетучивается все тепло. Я становлюсь беззащитной. Бесплотной. Мне больно, больно, ты меня слышишь там, за глыбой льда, давно заменившей тебе... На глаза наворачиваются слезы - верные спутники нахлынувшей грусти, и я снова оказываюсь на грани.
О чем думают люди, когда их придавливает подступающая к горлу, тоска? Как они воспринимают этот мир? Как ощущают себя?
Я сижу, обхватив руками голову, и пытаюсь справится с этим состоянием. Мне хочется кричать, биться в истерике, выть, как белуга, страшно и надрывно. Что со мной? За что мне эта боль? За что я вижу эти глаза, немым укором пронзающие моё сердце?
Мысли, посещающие в этот момент, ужасают меня. "Как прекрасно умереть. Покой, вечный покой. Ты не будешь мучать свое, истрепленное в лохмотья, сердце, не будешь бороться за каждый наступающий день, не будешь чувствовать, как тебя разрывает на куски всякий раз, как ты заметишь очередной подкатывающий комом в горле, приступ. Это страшно и сладко, руку протяни, и страданиям конец. Кто не мечтает об этом?
А ты, ты, северный мальчик, мистер Холод, думаешь, дело в тебе? Образ, который я создала, неотступно живёт во мне, безразличный и отстраненный. Мой, бережно созданный герой, персональный идол, которому на алтарь я приношу в жертву слова. Когда ты погубишь меня? Когда я обрету свободу?
Каждый раз, как я рисую тебя - я вижу сырой осенний вечер, угрюмую дорогу, уходящую вдаль. Огни ночного города, усиливающие щемящее чувство одиночества, я держу в руке остывший кофе и еле тлеющую сигарету. Она оставляет после себя привкус горечи и неприятный осадок дешёвого растворимого американо из уличного киоска. Мне холодно, тело снова сводит судорога, и я не могу пустить сковывающий меня холод растекаться по венам. Я не могу отдаться ему. Дым, охватывающий лёгкие, ни капли не согревает. Что может спасти меня этой безжалостной осенью? Я еду в другие города, бегу от преследующей меня по пятам, тоски, меняю номера телефонов и заметаю следы. Тщетно. Она только забавляется, глядя на мои усилия.
- Глупая, тебе не спрятаться, неужели ты ещё не поняла? Сдавайся, твои карты биты. Тёмная фигура моего палача безмолвно наблюдает за моим бесславным концом. Ты тонешь, девочка, в твоих лёгких полно грязной воды, тебя найдут поутру, расслабься уже наконец. Призрак в капюшоне разражается диким хохотом.
Не отпускающая бессонница, сменяющаяся ночными кошмарами, частые судороги, внезапные приступы и ощущение стены воды перед глазами. Своенравные слова, пляшущие, запутывающие и уносящиеся стайками прочь, они не служат тебе, они не слышат тебя.
Вечная осень, вечный холод и сырость. Чашка кофе да гаснущая сигарета, отчаяние и безысходность. Я беру мокрый от непрекращающегося дождя, жёлтый кленовый лист, и ощущая его холодную гладкую поверхность, подношу к глазам. Прожилки темно-зелёного цвета сплетаются геометрическим узором, исчезая по краям. В этом царстве серого цвета бетона и асфальта, где только тёмные силуэты деревьев с облетевшими листьями, которые свирепо качает разбушевавшийся ветер, яркое пятно жёлтого цвета. Кленовый лист. Как надежда, которая скоро сгниет под ногами.
Ничто не вечно в этом мире. Всё имеет начало, развитие и конец. Это естественный порядок вещей. Разве кленовый лист заметит, что девочка, гуляющая по серому городу, больше не приходит? Разве есть ему дело до того, что он - это все, что у неё было? Он давно перестал обращать внимание, что в этом городе осень не прекращается, листья смирно лежат под ногами, не превращаясь со временем в липкий мокрый перегной, деревья мрачно возвышаются по краям дороги, по которой неизменно ходит девочка с грустными глазами. Она давно перестала замечать, что находится в этом городе одна.