— Знаешь, до вчерашнего дня я отчаянно пытался верить в то, что этот мир не безнадёжен, и влияние разума возобладает в нём над стремлением разрушать, — промолвил темноволосый статный эльф вдоволь насладившись трелями обосновавшихся среди ветвей цветущих яблонь птах, и откровенно утомив затянувшимся молчанием своего собеседника. — Но если уж твой сын вместе с Халдиром хипуют на районе в адидасе и отжимают у заплутавших в Битцевском лесу мобильники с наличкой, то чего же тогда можно ожидать от людей?
— Ты не иначе трезв с утра, мой друг? — усмехнулся Трандуил, оправив несуществующую складку на рукаве небесно-голубого пиджака и лишь затем с интересом всмотревшись в задумчиво-печальное лицо бывшего Владыки Ривенделла, а ныне владельца крупной сети отелей «Забытый приют». Что же поделать, если взбесившийся от вселенской несправедливости Фродо Беггинс утопился в Ородруине, прыгнув в него вслед за сауроновой прелестью и накликав тем самым на их головы гнев валар, которым очень не понравилось, что для исполнения сверх важной миссии был выбран субъект с такой неустойчивой психикой? А ведь предупреждал он Гэндальфа о том, что у этих коротышек мозги к заднице ещё ближе, чем у гномов, расположены, но разве кто его послушал? Вот и приходится теперь томиться всем ушастым, бородатым и косвенно повинным в гибели психованного хоббита гражданам бывшей Арды в этом изменившем свои нравы мире, потому что на воротах райских кущ, то бишь Валинора, для них выгравирован персональный кукиш с маслом. — Век невинности давно канул в лету. Между прочим, это твоя ненаглядная дочь, а не Леголас, в прошлом месяце устроила кастинг на лучшего бойскаута старше тридцати и укатила с победителем в свадебное путешествие на Гавайи.
— Девочка никак не может унять сердечной боли по почившему мужу, — прижав изящные тонкие пальцы к высокому, лишённому несмотря на прожитые тысячи лет морщин, лбу Элронд устремил взгляд каре-зелёных очей куда-то вдаль. Наверное туда, где провалилась политика его партии по уничтожению Кольца. Хотя, конечно, не то чтобы провалилась, миссия-то в итоге была выполнена, но им от этого живётся не легче, — вот и ищет себе утешение.
— Сколько уж времён минуло, пора бы и наутешаться. — улыбка Трандуила была сдержанной, и всё же в льдистых глазах плескалось что-то шальное. На самом дне. Почти неуловимо. — Скажи на милость, ну зачем ей юбилейный пятидесятый муж?
— Мне кажется, личная жизнь Арвен никого не касается, — обычно пошатнуть безмятежное спокойствие полуэльфа было невыполнимой задачей, но сейчас он определённо скрипнул зубами. — Я же молчу о том, что Москва-река полна хвостатых любимиц твоего Леголаса, которым его внимания уже мало и они утягивают к себе на дно перетусивших клубных бедолаг и творят там с ними всякие непотребности, а наутро выбрасывают на берег с венками и ожерельями из пивных банок. Борьба за экологию это, конечно, хорошо, но можно ведь выбрать и более гуманные методы?
— Этих русалок дрессирует Голлум, — похоже прекрасного синду, бывшего Владыку Ласгаллена пронять сегодня было просто невозможно, хотя обычно он бурно реагировал и на меньшее. Правда в исполнении гномов или вездесущей Галадриэль. — А мой сын сейчас увлечён более благородными целями — добытые с Халдиром средства они переводят на восстановление собора Парижской Богоматери.
— То-есть ты его своими нефтедолларами проспонсировать никак не мог?
— Разумность действий — это главное, что должно отличать мудрого правителя, — мягко улыбнувшись, Трандуил с любовью огладил крупный алмаз на одном из своих многочисленных перстней. — Благородству же разумность присуща не всегда, так что не вижу в нём пользы.
— В данный момент?
— Да, в данный момент.
Два прекрасных эльфа понимающе переглянулись и в наступившей тишине вновь обратились в созерцание цветущих яблонь и лазурного неба. Порой лёгкий ветер кружил невесомые вихри розовых лепестков, и тогда казалось: только протяни руку и сможешь прикоснуться к ней — к утраченной невинности минувших лет.