Добряк. Ольга Ланская

Ольга Юрьевна Ланская
Наворожили, наколдовали, дымной травой горизонты закрыли, яд проникает в душу мою.

Обманули раз – простила, обманули второй – мимо ушей пропустила: может, оговорились люди? Всякое бывает случайно-то.

А в третий раз, когда ударили в лицо, когда прихлопнули сапогом сверху, в землю вмяли, сознание потеряла. Но ненадолго. Очнулась и в крик:
– Доченька! Лялечка! Верните доченьку мою!

Ухмыляется. Толстый, сытый.  Голова высоко, в черных тучах розовеет.
– Да зачем она вам? Вы и сами-то едва дышите.

И улыбается. Широко, от уха до уха. Свой в доску. Для всех свой. Не для меня с моей девочкой.

– Верните! – говорю, едва выбираясь из трясины, в которую запихнул так ловко меня Добряк.

– Да не нужна она Вам. Выросла уже, большая, непослушная.

– Верните! – одними глазами говорю.

Голоса нет, ослеп мой голос, притих.
И того еще не знаю, что Добряк-то мой такое сотворил, что хоть ложись в гроб и закрывай глаза. Всё. Кончилась твоя жизнь.
А он ласково так:

– Да Вы живите, живите! Пишите свои рассказики. Они у Вас хорошо получаются.

– Спасибо, – говорю. – Я всю жизнь пишу. До Вашего рождения уже писала.
– Да? Так почитать дайте.

– Верните дочь мою! – На этот раз четко произношу.
Глухой услышит.
Нет.
Этот не слышит. Не хочет.
 
Проще паутинные веретена крутить, ядовитым дымом людям глаза застилать, и тут же забывать об очередном "уснувшем."

Я не хочу быть очередным. Но яд кобры уже вброшен в кровь мою, и я это знаю.
 
("Петербуржские бывалочки")

Санкт-Петербург
12 июля 2019