Монстр, скорее всего, заприметил Класту и Антона, безмятежных, купающихся в теплой, кристально чистой воде озера, а затем занимающихся любовью и вновь купающихся, давно. И не мешал.
Чудовище первой увидела Класта.
— Квак! — едва слышно прошептала Класта, подплыв к Антону. С ее испуганных глаз, испуганного лица, скатывались щедрые ручейки и капли то ли воды озера, то ли пота страха. Одна из капель застыла на верхней губе девушки и полыхнула бриллиантом. — Они не вымерли, как рассказывали о Прародине в свое время наши Старейшины. И вот мы здесь, безмятежные и настроенные на отменное настроение — мы наконец-то на моей Прародине. И вот тебе, на! Кваки... живы! — девушка, как завороженная смотрела на противоположный берег озера, поросший густым камышом. В приглушенном голосе Класты был ужас. Застыл ужас и в ее круглых глазах. — Осторожно доплываем до противоположного времени, и пока Квак нас не заметил — бежим. Бежим, Антон! А заметив нас, квак непременно убьет, свою добычу, проглотит как букашек!!!
— Что такое Квак? — спросил Короленко у Класты.
— Нет, нет! Я не такого ждала от Прародины. Вот она и встретила нас, так сказать, неприятным сюрпризом. Первые впечатления были медовые, а сейчас…
Короленко тоже взглянул на другой берег. То, что он увидел, потрясло его настолько, что Антон едва не потерял дар речи: чудовище стояло на шести укороченных ногах-колоннах, которые можно было принять за черные, неумело обработанные неизвестным скульптором-гигантом, скалы. На них взгромоздилась туша метров двадцати в высоту и неизвестно сколько в длину. К ней была, казалось, неумело, прилажена почти квадратная голова, в которой вместилось бы по крайней мере пару полногабаритных трехкомнатных квартир, да нет, даже сдвоенный железнодорожный вагон.
Квак, продолжительное время наблюдавший за купающимися в его озере, увидев, что его заметили, поднял голову и зазывно взревел, словно созывая своих собратьев на будущий пир, и решительно ступил в воду.
— Бежим, Антон!
Первой из воды вырвалась Класта. За ней, схватив на «пляже» одежду, бежал что было мочи Антон.
Он не знал, сколько они отмахали сотен метров, но чудовище не отставало, а, скорее, приближалось.
— Беги одна, Класта, я попытаюсь его задержать! — приостанавливаясь, запыхавшись попросил Антон.
— Квака? — у нее не глаза, а само удивление.
— С чем черт не шутит! Может и его тоже!..
— Нет уж! Я остаюсь с тобой! — привычно упрямо заявила Класта, схватив почти безвольного Антона за руку, — но, пока у нас еще есть силы — бежим!
* * *
Огромное чудовище, пробив брешь в зарослях, упорно двигалось на них. Короленко уже выбился из сил. Антон больше не мог бежать. Его легкие, казалось, были готовы выскочить из грудной клетки, ноги подкашивались. Класта, несмотря на свою хрупкую фигуру, еще была полна энергии.
Антон, пройдя, как в бреду, еще с десяток шагов, упал со всего маху на колени. Заметив это, Класта притормозила и вернулась назад.
— Бежим! Догнав, Квак непременно убьет тебя, Антон! Растопчет или сразу же сожрет. Даже не подавится!
— Меня... А тебя не будет жрать? — даже не оглянувшись, почти прорычал Антон. — Можешь бежать, беги, а я... Я все, выдохся. Пускай жрет! Значит и мне и тебе твоя Прародина уготовила такую «приятную встречу».
— Он проглотит и тебя, и меня, и, опять же, не облизнется! Я знаю. Мне рассказала об этом прожорливом чудовище мама, а ей — ее мама и так далее... Я думала, это сказка, чтобы устрашить непослушных детей, но... Кваки существуют на самом деле... Ты понимаешь? Бежим, Антон!
— Куда? — едва выдохнул он. Мысли уже путались, в голове парня, словно колокол, в висках била кровь, которая, казалось, загустела до предела. — Спасайся ты!
— Ну уж нет! — решительно бросила Класта. — Ты пойдешь со мной!
Она схватила Антона за руку и попыталась поднять его с земли:
— Мы убежим! Мы должны унести отсюда ноги Ведь мы юны и только начали жить, Антон! — в голосе Класты было отчаяние и мольба.
Превозмогая боль в груди и во всем теле, Короленко попробовал подняться с колен, но из его слабой попытки ничего не получилось — его ноги напрочь не слушались парня.
— Антонушка! Я без тебя здесь пропаду!
— В этом твоем раю пропасть невозможно, — попробовал пошутить Короленко, но из его попытки ничего не получилось. Класта просто не услышала, что он сказал. А, может, он и не говорил вовсе, а ему это просто показалось?
— Я без тебя пропаду, Антон! — Впервые на глазах девушки Короленко увидел прозрачную слезу, которая, собравшись в, как ему показалось, огромный шар, бойко скатилась по щеке Класты и упав ему на руку, тотчас обожгла. — Подумай о нашей дочурке, Антон...
Он собрал все свои оставшиеся силы и попытался хотя бы встать на ноги, но они были словно сотканы из тумана и совсем не слушались его. В голове Антона вновь запорхали «снежинки», превратясь буквально вмиг в метельную снежить, и перед глазами основательно запуржило. Короленко не мог прервать этот бешеный ритм пурги и, чувствуя, что тонет в нем, как в огромном, с десяти, а, может и сто этажный дом, сугробе.
«Ну вот, — еще успел подумать он. — Вот тебе, Антон, и вещий сон...»
Первая лавина, на которой он скатился в бездонную пропасть, пощадила Антона, не затаскала по оголенным, рваным гранитным уступам, а снесла его, ухая и устрашающе клокоча, как на перине, вниз. Вторая, не дав даже отдышаться, накрыв Короленко с головой и нахально впрессовав тело в единую массу снега и огромных кусков острых, как пики льдин и сосулек, найдя еще одну пропасть, умчалась еще дальше...
Вниз, вниз, вниз...
Сердце Антона не выдерживало. Оно не поспевало за обжигающе холодной лавиной и очередная поданная порция крови, стыла еще до подхода к Центру. Короленко чувствовал, что его кровь не успевала согреться и сердце уже с огромным трудом справлялось с густой, словно сметана, массой крови, все еще упорно пытаясь протолкнуть ее через сужающиеся от дикого холода, сосуды...
Неожиданно, когда Короленко показалось, что с ним уже конец, ком распался на куски. Оплывая в однообразную массу селя, он постепенно, словно с неохотой, все еще несясь вниз грязно-серой рекой, освобождал тело Короленко, которое начало от бешеного ритма постепенно согреваться и разжижать уже почти в конец остывшую кровь...
Антон, наконец-то смог послать сигнал почти что отмороженным глазным нервам, и веки его вздрогнули, в глаза тотчас полился свет... Радостно теплый, приятный...
Первое, что он осознанно увидел — прядь волос, ниспадающую с головы безмерно красивой девушки. Лишь много позже — для него будто прошла вечность — он осознал, что это Класта. Его милая, любимая Класта.
Короленко попытался улыбнуться девушке, но ничего не вышло. Его кровь еще не разогрелась, и он мог только смотреть. Вернулся к нему и слух. Правда, слышал он все, словно сидя в глубоком подвале, но и это был прогресс!
Класта, обнимая Короленко, почти что рыдала.
Не обращая внимания на то, что уже почти рядом с ним трещат деревья и дрожит земля, Антон смотрел на Класту, которая решительно отвергла просьбу Антона скрыться в чащобе.
Девушке было страшно. Короленко видел, чувствовал, как дрожит каждая клеточка ее тела, но в то же время, Класта была рядом с ним и это неожиданно придало ему недостающую энергию. Словно эта энергия переливалась от нее к нему. Тело опять стало слушаться Антона, но было уже поздно. Безобразно огромному чудовищу осталось сделать еще два-три своих огромных шага. Антон уже слышал прерывисто-шипящее дыхание твари, которая с завидным упорством охотилась на них, букашек...