=================== Вкусовая гамма
У всех праздники, а у них с Иваном работы невпроворот. Марита спешно крутила фарш: на следующей неделе обещали оттепель, а холодильника у них нет. Жалко будет, если столько мяса пропадёт. Иван молодец, порубил меленько, мелкие косточки вынул, всё же чему-то научился на бойне. И вторую мясорубку притащил, на двух-то оно скорей получается.
Марита начиняла кишки фаршем, мурлыча полюбившуюся ей «Рамамбу в осеннем парке». В «Мясном дворике» его берут, сколько ни принесёшь, и просят ещё. Фаршик — пальчики оближешь! Свежий, ароматный, благоухающий майораном и гвоздичным перцем. И деньги за него дают хорошие. Но за колбасу больше дают.
Иван на работу не вышел, взял выходной, по причине той же оттепели, и теперь крутился волчком: начинял свиные кишки приготовленным Маритой фаршем, насыпал в коптильню ольховую щепу, а сверху клал вишнёвые веточки, которых много наломал на пустующих дачах. То-то хозяева удивятся, подумают, зайцы объели. «Свинина» хорошо получается на ольхе с вишней.
Незабываемую вкусовую гамму дают фруктовые деревья и кустарники: красная смородина, малина, крыжовник. На дачах полно, бери не хочу, возить, правда, далеко, и только в сильный снегопад: иначе след к лагерю приведёт. Иван и бочку железную там нашёл, и книжку — «Коптильня своими руками», из которой узнал, что грушевая щепа придаёт мясу красноватый цвет, а дубовая — специфический вкус. И заломил за «товар» немыслимую цену. Хозяйка ресторанчика поохала, поахала и согласилась.
Брат и сестра Берёза встали рано, когда ещё не рассвело, и к полудню устали так, что «Рамамба» уже не пелась, работали, что называется, на автопилоте. И тут заявился Виталик, принесли его черти. Были у них позавчера туристы эти, через день опять в поход пошли, и опять к ним. Не накатались.
Лерин смартфон Марита отдала:
— Убирай скореича, с глаз долой. Иван никому отдавать не велел, только хозяйке. А она хворает, вчера позвонила, сказала. Ты уж сам ей отвези телефон-то…
Подарку обрадовалась, кликнула Ивана:
— Вань, посмотри, кто к нам приехал-то! Посмотри, чего привёз-то! Конфет шоколадных!
Посидели с гостем за столом, отведали московских деликатесов, распили бутылочку «Беленькой». Виталик пригубил только, нельзя ему, но Иван возмутился: «За Марютку мою не хочешь пить?» Виталик выпил сколько налито, Иван его похвалил, налил ещё. И встретил твёрдый взгляд: «Нельзя мне пить, я на таблетках. Спина. Анальгетики пью, без них ни пешком, ни на лыжах…»
С водкой от Виталика отстали, смотрели понимающе. Он взялся было рассказывать о своей дружбе с Григоровичем, и далее по нарастающей, с Гордеевым, Фадеечевым, Филиным и Вазиевым — и получил, что называется в лоб:
— С каким ещё филином?
— Сергей Филин, руководитель молодёжной балетной труппы Большого театра.
Виталик улыбнулся победительно. На лицах слушателей отразилось недоумение. При слове «труппы» брат и сестра Мунтяну переглянулись, как показалось Виталику, непонимающе. Ну да, ну да… Что с них взять, беженцы, в лесу живут, балет не смотрят, а он перед ними хвост распушил…
Принесла нелёгкая гостя, и мелет что-то непонятное про трупы в Большом театре. А нам работать надо, и ждать нельзя, синоптики оттепель обещают, думала Марита. Улучив момент, вопросительно посмотрела на брата, но тот покачал головой: «Нет».
До Виталика дошло наконец, что его не слушают, и он замолчал. Иван выскользнул за дверь, Марита встала, начала убирать со стола, и как-то так вышло, что гость попрощался с хозяевами и в три минуты оказался на крыльце.
И ему бы уйти, отпустили ведь. А Виталику приспичило отлить, у крыльца было неловко, и он пошёл за сарай, и увидел… Лерины лыжи. Точно её. Вот и картинка прилеплена, пудель. Лера вечно собак на лыжи лепила…
— Ну да, Леркины, — подтвердил Иван, и Виталика резануло это «Леркины». — Свои оставила, на моих уехала.
Виталик ему не поверил. Если Лерины лыжи здесь, то должна быть и сама Лера. Приехала к Ивану и не захотела видеть Виталика, за стол даже не села.
— Голубева! Я знаю, что ты здесь, я лыжи твои нашёл, — заорал Виталик на весь лес. Иван тронул его за плечо:
— Не ори, не услышит. Хочешь, покажу, где она? Пойдём. — Зачем-то снял с гвоздя висевшую на нём стальную тонкую цепь, сунул в карман телогрейки, зашагал по дороге к каменному корпусу. Виталик семенил за ним, соображая, как вести себя с Лерой и что говорить. Может, просто поздороваться и уехать?
Из рассказов словоохотливого Виталика Иван знал, что тот не общается с бывшей женой пятнадцать лет и живёт в Москве с матерью, которая его очень любит. Значит, будет искать. Чтобы «облегчить» поиски, Иван отвёз Виталин сотовый на станцию и, дождавшись проходящего грузового состава, очень удачно забросил его в полувагон с лесом. Сотовый провалился между брёвен и сослужил брату и сестре Берёзам хорошую службу.
================== Ирина Анатольевна
Мать Виталика забила тревогу вечером. Позвонила Гордееву, но они с Сидоровной уехали ещё в субботу — к Тониным родным в Ярославль, и телефон не отвечал.
Зато Лось обретался в пределах досягаемости, у своей школьной подруги, сорокалетней Ирочки Романенко, и здорово набрался. Ирине Анатольевне Герт стало плохо, когда она услышала, что никакого похода в воскресенье не было и что Виталик, наверное, у кого-то завис.
Она испугалась и возмутилась одновременно:
— То есть, как это не было? Как это завис? Виталя не мог… не может!
— Вы так уверены, что не может? С головой у него проблемы, а с остальным полный порядок, мужик как мужик, пока рот не откроет, — вещал пьяный Лось. — Иришка, подь сюда. Похомячить тебя хочу.
Последние слова относились, разумеется, к Ирочке, но Ирина Анатольевна приняла их на свой счёт, обозвала Лосева хамом и бросила трубку. Лосев, конечно, скотина, хоть и мастер спорта, а Виталичка действительно мог к кому-то поехать… Нет, это абсурд. Виталя заботливый сын и прекрасный человек, но пятнадцать лет назад, когда с ним случилась беда, от Виталика ушла жена, не захотела жить с таким, и с тех пор ни одна женщина… Нет, он не мог ни к кому поехать, ему не к кому ехать!
Лось перезвонил через час. Извинился и, услышав истеричное «Виталички до сих пор нет!», уверил Ирину Анатольевну, что с "Виталичкой" не случилось ничего страшного. Сегодня в Плане заявлены четыре похода. Виталик сидит где-нибудь за городом на платформе, вместе с остальными туристами, там сеть не ловится, а электрички отменены. Так иногда бывает, ничего страшного. Или заночевал у кого-то живущего поблизости. Звонить в турклуб не надо, там никого нет.
Дима продиктовал Ирине Анатольевне маршруты: три лыжных оздоровительных, протяжённостью пятнадцать — двадцать километров, один лыжный тренировочный, километраж — тридцать шесть. Дал телефоны руководителей: Резникова, Орехова, Вильданова и Горелова.
— В тренировочный он точно не пойдёт, там маршрут дальний, не осилит, так что Горелову вы не звоните.
— Почему же не осилит? — с ходу возразила Ирина Анатольевна. — Это вы не осилите, а Виталик бывший спасатель, у него ноги железные и руки сильные, он гирю поднимает каждое утро, и с гантелями занимается.
Про гирю Лось пропустил мимо ушей, извинился ещё раз и вежливо попрощался.
Горелову Ирина Анатольевна позвонила первому. Лось тактично умолчал о том, что Горелов выгнал Виталика из своей группы — за его россказни и за газету «Оракул», которую Виталик вознамерился читать на привале вслух. Группа у Горелова серьёзная, без дураков, а Виталик, что называется, не вписался в поворот. Горелов на него не орал (у них такое не практикуется), он просто сказал, чтобы Виталик больше к нему не приходил. Виталик и не ходил. Так зачем звонить? Но Ирина Анатольевна позвонила и выслушала лаконичный ответ: «Ничем не могу помочь, в моей группе вашего сына не было и не будет».
К Резникову в это воскресенье пришли двадцать шесть человек, к Вильданову больше тридцати, всех не упомнишь. Но Ирина Анатольевна так не считала: «Вы же руководитель, вы обязаны помнить!»
Откуда же ей знать, что — не обязан, что группа составляется спонтанно: кто на вокзал пришёл, те и группа. И по дороге подсаживались в электричку. Сегодня в группе одни, завтра придут другие. Ирина Анатольевна чуть не плача описала Виталины лыжи, и куртку, и шапку, и рюкзак, но не услышала ничего утешительного.
Оставался ещё Орехов, маршрут Хорлово — Рудниковская, от Москвы километров сто, не меньше, потому и телефон не отвечает. Дозвониться Орехову не получилось, значит, группа ещё в пути, в Москву не вернулись. Ирина Анатольевна почти успокоилась. А утром ей повезло: Орехов вспомнил какого-то Виталия, который «мировой мужик, альпинист, и рассказывал интересно». Ещё он вспомнил, что когда группа возвращалась на станцию, туристы, жившие в Рудниково, остались у костра, может, и Виталий с ними.
Ирина Анатольевна поблагодарила, ещё раз извинилась за звонок, ещё раз безуспешно попыталась связаться с Виталиком. Телефон молчал.
В группе у Орехова любили выпить и, покатавшись часа два, разжигали костёр и «отдыхали» до сумерек. Виталий с ними действительно был, и действительно альпинист, но — не Виталик Герт. Рудниковские действительно остались у костра, домой не торопились, им до посёлка час ходьбы. А «мировой мужик» вместе со всеми сел в электричку и уехал в Москву.
Ирина Анатольевна ждала сына до вечера, потом сварила литр кофе и просидела всю ночь с телефоном в руках. Утром снова звонила Орехову, потом звонила в турклуб, потом поехала в Рудниковское отделение внутренних дел и написала заявление о пропаже человека. Заявление у неё приняли и объяснили, что лучше подать его в ОВД по месту жительства. Что она и сделала. Виталия, который альпинист, полиция нашла в тот же день (Николай Орехов добросовестно обзвонил своих туристов и раздобыл телефон альпиниста), но это оказался не тот Виталик, который был нужен. А тот, который нужен, был неизвестно где, и не факт, что в Рудниковской.
Ирина Анатольевна и сама понимала, что её Виталя не пошёл бы к Орехову: на лыжах он катался только с анальгетиками, пить ему нельзя, а у Орехова, как ей растолковали в турклубе, с этим делом без напряга.
Заявление из Рудниковского РОВД она забрала. Дома у Гертов состоялся военный совет в лице Гордеева, Лося и Васьки-гитлера. Ирина Анатольевна всё время плакала и мало понимала, о чём с ней говорят. Васька костерил себя, что оставил Надю в праздничный поход одну, больше никогда не оставит. Лось вообще не понимал, куда мог исчезнуть Виталик. У Гордеева были кое-какие соображения, но озвучивать их при Ирине Анатольевне он не стал.
ПРОДОЛЖЕНИЕ http://www.proza.ru/2019/06/21/1738