Андрей Анисимов
Нештатная ситуация
рассказ
Сначала был мрак и ощущение движения; его не то куда-то опускали, не то наоборот – поднимали. Затем его кто-то позвал.
Льнох попытался откликнуться, но так и не смог разжать губы, словно их склеили друг с другом. Он попробовал поднять руку – результат тот же. То ли она была каким-то образом прикреплена к телу, то ли составляла с ним единое целое. Через секунду он понял, что такая же история и с ногами. Поддавшись внезапно нахлынувшей волне страха, Льнох судорожно дёрнулся, силясь освободиться от сковывающих его пут, и очнулся.
Открыв глаза, он уставился в размытое, мерцающее разноцветными огнями нечто, пытаясь понять, что это такое и где он вообще находится. Покуда он размышлял над этими вопросами, копаясь в памяти, столь же пустой, как и та пустота, из которой он только что вынырнул, пёстрая штука над его головой обрела более чёткую прямоугольную форму, оказавшись не чем иным, как информационной панелью. Удивлённый этим открытием, Льнох повернул голову сначала в одну, потом в другую сторону, почти физически ощущая, как невероятную пустоту его сознания заполняют неведомо откуда взявшиеся воспоминания, и вместе с ними – осознание самого себя и происходящего.
Он опустил веки, давая отдых отвыкшим от света глазам, затем снова огляделся.
Он лежал в гибернаторе своего корабля: на это указывало название судна, выгравированное по краю панели и обилие трубок, которые обвивали его тело. Если не считать самого гибернатора, огромного как могильный курган, отсек в котором он стоял, был совершенно пуст. Всё остальное пространство было заполнено бархатистой чернотой, обильно нашпигованной точками звёзд. Тысячи звёзд перед ним, слева от него, справа… Всюду звёзды, куда ни кинь взгляд. Ну и, разумеется, панель.
Обежав взглядом безбрежные звёздные россыпи, Льнох опять остановился на ней.
Помимо названия, там было ещё много чего в виде светящихся колонок букв и цифр, однако его зрение, не успевшее восстановится после стольких дней анабиотического сна, неожиданно опять спасовало, смазав всё в серо-буро-малиновую кашу. Полежав ещё немного с закрытыми глазами, Льнох повторил попытку. Разобрав, наконец, что показывало табло, и, в первую очередь, календарь, он нахмурился.
Год и номер сезонного цикла были правильными, а вот число явно не соответствовало расчётному. Если календарь не врал, выходило, что его разбудили на несколько недель раньше назначенного срока. А это, в свою очередь, означало, что что-то случилось.
Чувствуя растущее беспокойство, Льнох провёл языком по сухим растрескавшимся губам и позвал:
- Би?
- Слушаю, - немедленно отозвался бортовой компьютер мягким женским голосом.
- Би, рейс завершён?
- Нет, - прозвучало в ответ.
Внутри у Льноха всё похолодело. Так и есть! Что-то стряслось.
- Почему?
- Зондирование обнаружило в курсовом луче препятствие. Предположительно – звезду. Как это ни печально, но в расчётах оказалась ошибка. Курс корабля проложен неверно.
- Не может быть! – усомнился Льнох. – Не может быть, чтобы навигаторы так просчитались.
- И, тем не менее, это случилось.
- Проклятье! – Льнох покосился на паутину опутывающих его трубок и проводов, и раздражённо бросил:
- Сними с меня эту чёртову бахрому.
- Вашему организму ещё необходима некоторая подпитка…
- Би, сними их!
- Слушаюсь. – Гибернатор мгновенно ощетинился множеством тонких захватов, ловко повыдёргивал из него катетеры и датчики, и тут же спрятал всё это добро внутри себя. Ложе, в котором лежал Льнох, немедленно трансформировалось в удобное кресло.
- Покажи её, - потребовал Льнох.
Посреди чёрного пространства, оказавшегося всего лишь голографической проекцией, вспыхнул яркий красный кружок маркера, очертив крохотную жёлтую звёздочку. Льнох невольно подался вперёд, вглядываясь в эту точку, ставшую непреодолимой преградой на его пути.
- Какое время подлёта?
- Восемнадцать минут.
- Мы успеем затормозить и уклониться от столкновения?
- Да, но это чревато выходом из курсового луча, - ответила Би. – Со всеми вытекающими последствиями.
Льнох невольно кивнул. Он и сам прекрасно знал это. Выход из курсового луча означал потерю контакта с источником энергоснабжения, и, как следствие, резкую потерю скорости. Снова войти в луч – проблема проблем. В девяносто девяти процентах подобных случаев сделать это так и не удавалось, даже несмотря на все достижения космической навигации и совершенство навигационной аппаратуры. Энергетическая нить, связывающая корабль с питающими станциями рвалась, и рвалась безвозвратно. Потерявшие основной источник энергии корабли вынуждены были тащиться с черепашьей скоростью; своих ресурсов для поддержания её на прежнем уровне уже не хватало. В данном случае, это грозило тем, что вместо оставшихся недель полёта, ему предстоит провести внутри этого корабля ещё, по меньшей мере, лет тридцать. Погрузиться обратно в анабиоз тоже не удастся. Технологии гибернации слишком сложны, чтобы делать это, что называется, в «полевых» условиях. Иными словами, немалую часть жизни ему придётся провести в режиме бодрствования, на еле-еле ползущем сквозь пространство судне. Незавидная перспектива. И зачем только Би выдернула его из анабиоза.
Льнох хотел уже было высказать компьютеру своё недовольство, но сдержался.
В конце концов, Би не виновата. Инструкции предписывают будить экипаж в случае нештатных ситуаций. Кроме того, эти тридцать лет в анабиозе он всё равно не пролежит. Современные технологии гибернации ещё не позволяют замораживать на столь длительное время… без риска необратимых последствий. Так что поступила она правильно.
- Би?
- Слушаю, - откликнулся компьютер.
- Начинай манёвр. – Льнох вздохнул. – Ничего, видимо, не поделаешь.
- Есть другой вариант.
- Какой?
- Разгон и переход в Сопредельность, - отчеканила Би.
Льнох вздрогнул.
- Это невозможно! Ты прекрасно знаешь, чем это чревато… для меня.
- Да, - невозмутимо ответила Би. – Изменённым Состоянием.
- Вот именно! Изменённым Состоянием.
- Это не приговор…
- Да, но… - Льнох поёжился. – Хорошего мало.
- Иного выхода из создавшегося положения я не вижу, - подвела итог Би.
Льнох обречённо вздохнул. Как это ни прискорбно, но, похоже, Би права – иного выхода и впрямь не было. Разогнавшись, он сможет перескочить в Сопредельность, параллельную вселенную, в которой ему не будет угрожать столкновение ни с какими материальными объектами этой вселенной. Лишённый мощной энергетической подпитки курсового луча, корабль пробудет там считанные минуты, но этого будет достаточно, чтобы разминуться со звездой, движущейся, как и все остальные, вокруг галактического ядра. Он вынырнет в той же самой точке пространства, где и произвёл переход, благодаря чему сможет без проблем снова войти в курсовой луч. Вроде бы идеальный вариант для уклонения от столкновения, однако, тут было одно существенное «но». Прыжок туда и возвращение обратно, для любого живого существа всегда заканчивалось крайне неприятными превращениями. Так называемым Изменённым Состоянием. После Сопредельности он станет аба – человеком-водой, существом без стабильной формы. Придётся прилагать немалые усилия, чтобы остаться самим собой, и всё равно плоть его будет растекаться, стоит только ослабить контроль. Жуткое состояние. Специальные процедуры, конечно, вернут ему прежнюю стабильность, но путь в космос для него будет закрыт и надолго. Такова неизбежная плата за пересечение незримой границы, разделяющей этот мир и тот, иной…
Что поделать, видимо, такова его судьба.
- Хорошо, - согласился Льнох. – Начинай разгон.
Би ничего не ответила, но на проекции, рядом с кружком маркера, появилось несколько строк быстро сменяющих друг друга цифр. Корабль даже не вздрогнул, и лишь по выводимым на проекцию данным было видно, что он начал стремительно набирать скорость. Вставшая у него на пути преграда, по-прежнему виделась как крошечная безразмерная точка, и, судя по расчётам компьютера, таковой она должна была остаться до последней секунды. В тот миг, когда эта жёлтая искорка превратится в пылающее жаром горнило безызвестной звезды, он уйдёт в Сопредельность, чтобы через четырнадцать минут «вынырнуть» обратно, и увидеть её где-нибудь в стороне, или позади, столь же быстро удаляющуюся. И именно за эту короткую встречу ему придётся расплачиваться Изменённым Состоянием, лёжа в этом ложе все оставшиеся недели и удерживая от расползания своё новое водянистое тело. Бр-р!
И всё из-за какой-то неучтённой рядовой звезды, случайно оказавшейся на его пути. И это на самом краю галактики, где звёзды редки, как родники в пустыне. «Повезло», ничего не скажешь.
Льнох мысленно обругал горящую в центре маркера желтоватую искорку и хмуро уставился на строки полётных характеристик. Какое-то время Би молча скармливала ему эти данные, затем снова раздался её голос:
- Вношу поправку, - объявила она. – Препятствие – одна из планет данной звёздной системы.
- Что ещё за планета? – встрепенулся Льнох.
- Расположена в зоне обитаемости, - доложила Би. – Фиксирую наличие кислородной атмосферы.
- Этого ещё не хватало! Как далеко будет находиться от неё точка перехода?
- В непосредственной близости. В пределах трёх-четырёх планетарных радиусов.
- Никуда не годится! Переход неминуемо породит фантом. А что если эта планета населена?
- Риск неизбежен…
- Чёртовы навигаторы, - ругнулся Льнох. – Ладно. Будем надеяться, что всё обойдётся.
- Да, - произнесла Би, и опять умолкла.
Настроение у Льноха стало совсем паршивым. Мало ему Изменённого Состояния, теперь ещё и это… Планета, расположенная в зоне обитаемости, да ещё с кислородосодержащей атмосферой. Большая доля вероятности, что на ней существует жизнь, и не исключено – жизнь разумная. А он преподнесёт тамошним обитателям такой сюрприз. Ведь при переходе, полного переноса в Сопредельность никогда не бывает; что-то обязательно остаётся, и это «что-то» - часть накопленной при разгоне энергии. Или так называемый фантом. Оставшийся в точке перехода, он превратится в плотный энергетический сгусток, который будет продолжать движение по курсовому лучу, и который затем и ударит в планету. Эффект от такого столкновения равнозначен столкновению с довольно крупным метеоритным телом или кометой. Так что последствия его могут быть самые плачевные… для тех, кто окажется в том районе, куда фантом угодит.
Льнох снова прошёлся недобрым словом в адрес навигаторов. Перспектива быть виновником, пускай и невольным, смерти тысяч невинных жизней, ему совсем не улыбалась.
Скорость продолжала расти, приближаясь к отметке перехода. Теперь Льнох не сводил глаз с маркера, хотя прекрасно понимал, что рассмотреть планету ему едва ли удастся. Всё произойдёт слишком быстро для его глаз, и даже Би не многое сможет показать ему потом. Неужели зондирование не в состоянии выявить никаких подробностей?
Льнох задал Би ещё несколько вопросов, но та к уже сказанному добавила лишь то, что признаков действующей развитой информационной сети на планете не обнаружено, стало быть, либо обитатели не достигли ещё этого уровня, либо, скорее всего, их попросту нет.
Льноха это успокоило мало.
Оставшееся до перехода время, он провёл в самом дурном расположении духа, а когда прозвучал предупредительный сигнал, успел заметить лишь какую-то смутную тень, мелькнувшую впереди, после чего привычное звёздное небо на проекции сменилось багряным безумием Сопредельности.
Для стороннего наблюдателя корабль просто исчез. Какой-то краткий миг на этом месте колыхалось нечто вроде бледного пылевого мазка, потом он резко сжался, обратившись в плотный сияющий ком. Ещё мгновение – и тот с чудовищной скоростью рванулся к беспечно плывущей в пространстве голубой планете…
***
Кугому плохо спалось в эту ночь. Да и какой может быть сон, если с самого вечера, во всём стойбище лают и воют все собаки. Не иначе учуяли что-то… Оно и понятно. Тут и без собачьего чутья ясно, что вокруг твориться что-то неладное: третью ночь светло, как днём. Брат Кугома, Дирегет, говорит, мол, виноваты злые подземные духи. Может оно и так, только вот причём тут подземные духи и небо? Впрочем, он шаман, ему лучше знать…
Кугом поворочался на постели, прислушиваясь к тому, что делается снаружи, потом поднялся со своего спального места, откинул дверь и выглянул наружу.
Странные небесные знамения нарушили привычный ход жизни в стойбище. Вместо того, чтобы заниматься своими обыденными делами, люди собирались по трое, по четверо, обсуждая происходящее. Больше всего народу толкалось у чума Дирегета; ждали, что скажет шаман после очередного ночного камлания.
Кугом выбрался из чума, намереваясь присоединиться к последним, но не успел сделать и двух шагов, как в лицо ему ударил ослепительный свет. Прикрыв глаза ладонью, он увидел, как с юга, со стороны верховьев Подкаменной Тунгуски, с необычайной быстротой несётся горящий точно солнце шар. Располосовав небо надвое, он скрылся за верхушками окружающих стойбище деревьев, и едва это произошло, раздался страшный грохот, и к небу взметнулся столб яркого бездымного огня. Земля вздрогнула, а вслед за этим с той стороны налетел горячий ветер, вырывая с корнем вековые деревья и опрокидывая чумы. Сбитый им с ног, Кугом кубарем покатился по земле, слыша, как завизжали и заплакали перепуганные насмерть женщины и дети, а горячий ветер, разметав стойбище, понёсся дальше, круша и ломая всё на своём пути…