Попав летом 1987 года в воинскую часть, вскоре я с немалым удивлением узнал, что из соседнего батальона убежал солдат. Причем русский! Тогда для меня это было дикостью.
КАК ЖЕ ТАК?
Во-первых, нас учили, что мы все – «братские» советские люди и защита Отечества – это наш священный долг и почетная обязанность. Как можно отлынивать от такой обязанности?
Во-вторых, воинская часть – это же Вам не пансионат и не пионерский лагерь: захотел - ушел, поехал домой, погостил - вернулся…
Ну, и, в-третьих, это же наша, доблестная и родная, Советская Армия!... Как оттуда можно бежать?
Глядел я тогда глазами совсем другого человека и иного поколения.
Но, собственно, солдаты бегали всегда и везде.
****
Так, историк С.-Петербургского гренадерского Короля Фридриха-Вильгельма III полка отмечал, что здорово побеги усилились по окончании Отечественной войны 1812 года. Но отныне за поимку нижних чинов Военное Ведомство стало раскошеливаться:
«… Теперь за поимку беглых нижним чинам платили деньги, 10 руб. за каждого бежавшего, они ловили бежавших и число побегов не увеличивалось. Но зато увеличивались случаи самоубийства… »
Как видно, поимку убежавших нижних чинов возложили на самих нижних чинов, в результате чего спровоцировали рост суицида. Ведь задержание и возвращение в часть беглым ничего хорошего не сулило.
Побеги имели свои определенные особенности и закономерности. Так, летописец 14-го уланского Ямбургского полка, рассказывая об истории полка 30-40-х гг. XIX века, подмечал такие характерные черты:
«… Бегают, вообще, немного, более осенью и зимой, чем летом, почти исключительно рекрута и по преимуществу уроженцы Тверской губернии…
Большая часть беглецов, по прошествии 5-8 суток, добровольно являлась в полк «с повинной»…» .
Интересно, что побеги начинались после летних лагерных сборов, с уходом войск на постоянные квартиры. Как правило, из лагеря убежать было гораздо сложнее. Здесь и караулов больше, и войск, и начальства.
Столько короткое время пребывания (около недели) в бегах объяснялось, вероятно, отсутствием еды. На подножном корме, да еще и в лесу, долго не просидишь!
А как говорил Василий Алибабаевич в фильме «Джентльмены удачи»:
- А в тюрьме сейчас ужин! Макароны!
Приходилось возвращаться. Голод оказывался сильнее страха наказания!
В 30-е годы Ямбургский полк дислоцировался почти в самом центре России, в Тверской губернии:
«… С 1832 по 1842 год в полку случилось 116 побегов… 114 из них совершено … рекрутами Тверской губернии, вследствие тоски по родине и соблазнительной близости родного околодка от места эскадронной стоянки… И замечательно, что когда полк переходил в Литву или в Польшу, начинали бегать жмудяки, латыши, белорусы или поляки; с движением на юг проявлялись случаи побегов преимущественно между уроженцами Украины, Херсонской и Екатеринославской губерний, а с возвращением в Бежецк, опять бегают тверяки, москвичи, новгородцы… ».
В какой-то степени побег – это протест, выражение недовольства, а то и просто, ипохондрия. А знание округи и соседство отчего дома всячески способствовали этому прискорбному явлению.
С какой же частотой происходили побеги? Может, это было не массовым, а разовым явлением?
В ТОМ-ТО И ДЕЛО!
Историограф 65-го пехотного Московского полка рассказывает нам об эпидемии побегов, захлестнувших полк в 30-х годы:
«… тогдашние солдаты всех полков вообще, а Московского в особенности, были положительно охвачены манией к побегам и не проходило дня, чтобы из какой-либо роты не бежало 2 или 3 человека; жестокие наказания за это шпицрутенами от 400 до 1500 ударов не останавливали отчаянных любителей свободы, а густые непроходимые леса средней полосы России всегда готовы были дать им надежный приют. Таким образом, в 1-й половине 1836 года из полка бежало 102 человека…» .
100 человек за полгода – это приблизительно 15-20 человек в месяц. Довольно большой показатель!
Проблема была даже не столько в том, что солдаты убегали – это было бы пол-беды. Беглецы, если им не удавалось добраться до родных краев, превращались в обыкновенных разбойников и начинали промышлять бандитизмом, о чем свидетельствует хронист 65-го пехотного Московского полка:
«… 18 июня 1838 года временное отделение Ростовского Земского Суда уведомило командира полка, что от с. Дебол к Переяславской границе, по большой Московской дороге, часто выбегают на оную из лесов беглые солдаты, которые грабят и даже убивают проходящих и проезжающих, чем навели на окрестных жителей немалый страх. Тогда командир полка приказал расставить посты из одного унтер-офицера и 4-х рядовых каждый, сменяя их ежедневно… и, кроме того, чаще посылать патрули…»
Собственно, побеги были массовым явлением в армии вообще. Так, из 18-й пехотной дивизии в 1835 году убежало 435 человек. В том числе, из Рязанского полка – 120 человек, из Ряжского – 98, из Белевского – 117, и из Тульского – 100 .