Сабиарис

Примечания:
1 год на Тануане равен почти 23 земным месяцам (681 день).
Сотонор - пространство, которое можно назвать особым, отдельным измерением. Чуть позже можно будет увидеть его изнутри и познакомиться более подробно.
Каланнанжу - крупнейшая, многочисленная и самая распространённая религия Тануана, которая поклоняется Богине Света и Жизни - Каланне. (в честь Богини названо и местное солнце - тоже Каланна)

[1] Мантарцы, шагни и харды — расы (отдельные виды).
[2] Кунш Ар и Ман'Ал — страны (империи). Фахар — территория особого статуса в Ман'Але (по аналогии с народными республиками России).
[3] Атираан — планета газовый гигант, спутником которой является Тануан.
[4] Нсарааши, Хорм, Каланна и Ваффат — Старые Боги, которым поклонялась ныне истреблённая раса ре-лианцев.

_______________________________________________


 Ака пристально смотрел на владельца пушного магазинчика, который стоял по другую сторону прилавка. Между ними на столешнице лежал небольшой зверёк — сип — с белоснежной шерстью. Полноватый и низкорослый старичок пальцем подхватил связанного и брыкающегося зверька и потянул на себя. Не обращая внимания на агрессивное рычание сквозь перемотанную пасть и подёргивания, хозяин магазина внимательно осмотрел зверька, выискивая порчу шкурки. Потом он удивлённо хмыкнул, ведь что та оказалась безупречной, без единой ранки или шрама.

      — Пять золотых! — запустив руку под прилавок, старичок достал оттуда горсть золотых монет с дыркой.

      Отщёлкивая названную сумму пальцем, он не отрывал взгляд от молчаливого Аки. Монеты звенели, раскатывались по столешнице. Аке не нравилась озвученная за зверька сумма — она в несколько раз ниже обычной. Шкура взрослого сипа — мягкая, густая и тёплая — ценится куда больше пяти золотых, особенно такая безупречная. А ещё ему не нравилось напоминать скупым покупателям о своей расе, однако его запас валюты этой страны почти иссяк, поэтому он снял с лица белый шарф, открыто продемонстрировав своё недовольство.

      — Пятнадцать, — недовольно потребовал Ака. — И это только за шкуру.

      Старичок презрительно хмыкнул и положил рассерженное животное на прилавок.

      — Ты не первый из ваших, кто тычет в меня своей серой рожей, — заметил он. — Не подействует.

      — Тогда поторгуюсь в лавке на соседнем ряду.

      Ака подхватил сипа за перевязку между передними и задними лапами и направился к выходу, свободной рукой натягивая шарф обратно на лицо. Тратить время на упрямого старика он не намерен, да и на живой и качественный товар всегда найдётся свой покупатель. Он не соврал, упомянув про другого скупщика пушнины. Едва дойдя до тяжёлой двери наружу, Ака услышал красноречивый и громкий звон монет, что падали на столешницу. Он вернулся, и под раздражённый взгляд старичка пересчитал разбросанные по прилавку монеты. Когда в куче собралось двадцать золотых дисков с треугольной дырочкой в центре, Ака вернул сипа на прилавок и сгрёб монеты в освободившуюся ладонь.

      — С вами приятно иметь дело, — скрыв улыбку за шарфом, хмыкнул он.

      Пара мгновений, толчок скрипнувшей двери и Ака оказался на улице. В непокрытую часть лица ударил мороз. Натянув меховой капюшон пониже на лоб, он сошёл со ступеней и направился прочь с рынка. От зимней стужи его спасала утеплённая одежда, сшитая не так давно Аирой — его возлюбленной. Он мысленно послал ей очередную благодарность за этот подарок. Одежда из молочно-белой шкуры удачно маскировала его в заснеженном лесу, а внутренняя прокладка из тёплого меха не давала замёрзнуть даже в сильную вьюгу. По крайней мере, он на это надеялся. Вырученные же за поимку и продажу си? па деньги оказались как нельзя вовремя — при входе в город у него оставалось всего три монеты. Что-то уйдёт на мелкие расходы, что-то на койку на ночь, а остальное он прибережёт. Со стороны его внешний вид мог показаться странным, даже опасным, даже без учёта расовой особенности. На нём белая одежда, массивная светло-пепельная сумка за спиной, скрытый в тряпках меч на сумке сбоку, самодельный лук и колчан, а также пара небольших клинков в ножнах на поясе. Для него всё это — необходимый минимум для выживания и продолжения бесконечного, вместе с тем пустого путешествия.

      Не прошёл Ака и половину пути в сторону выхода с рынка, как услышал за спиной крики и суматоху, а потому настороженно обернулся. Словно стрела с тупым наконечником, через ряд прорывался подросток. Расталкивая немногочисленную толпу, он оставлял за собой хвост из недовольных возгласов. Сместившись в сторону, Ака пропустил его мимо. Вблизи беглец оказался бездомной девчонкой возрастом около трёх-четырёх лет. Не по погоде одетая в какие-то грязные лохмотья, она бежала по утоптанному снегу в одних сандалиях на босую ногу.

      — Стой! Стой! — летело ей вдогонку.

      Пыхтя, за ней из последних сил бежали одетые в рясы служители храма Каланнанжу — главенствующей религии в этой стране.

      — Да стой же, проклятое дитя! Держите её! Кто-нибудь! — кричал всё тот же духовник.

      Слегка пригибая голову под капюшоном, Ака натянул его ещё пониже и пошёл дальше, по случайности вслед за погоней. В чужие проблемы он лез только ради денег. А связываться с мантарским[1] духовенством на территории их родной страны из-за беспризорной воровки ему не хотелось. Всё, что его интересовало в данный момент — горячая похлёбка, койка в каком-нибудь дешёвом трактире и благоприятная погода на ближайшие пару дней.

      Покинув рынок через каменную арку, Ака направился подворотнями вдоль одной из улиц крупного портового города — Катмара. Даже же в середину зимы, когда холода и снега сковывают окрестные земли, у его причалов тяжело найти свободное место для очередного торгового корабля. Из-за такой активности основные маршруты, соединяющие порт и выходы из города, подобны бесконечным караванам. Катмар затихал лишь после заката и вновь оживал, едва собирался рассвет.

      Выйдя кратчайшим путём к выбранному заранее трактиру в бедном районе, Ака внимательно посмотрел по сторонам. Никто на улочке не наблюдал за ним, что вызвало облегчённый вздох, и он толкнул дверь под стальной вывеской с танцующим сипом на ней. Первым его встретил небольшой коридорчик без окон и с дверью в сам трактир. Темноту же развеивал небольшой светящийся кристалл под потолком. Толкнув вторую дверь, он зашёл в харчевню, моментально став центром всеобщего внимания пары посетителей. Когда они удовлетворили любопытство, Ака осмотрелся и поймал на себе удивлённый взгляд официантки за стойкой с тёмно-серой кожей, как и у него. Подойдя к представительнице своей расы, Ака, не стягивая шарф, попросил ключ, протягивая пару монет из мешочка.

      — Ты же из шагни? — заговорщицки шепнула она ему почти в лицо на родном языке.

      Ака не ответил. Подхватив протянутый, словно сладость, ключ, он пошёл на второй этаж под задорную улыбку официантки. Оставив сумку, оружие и верхнюю одежду в комнате, он засунул в рукав небольшой нож и вернулся на первый этаж и заказал себе долгожданной горячей похлёбки.

***



      Комнату Ака покинул на рассвете. Сонная официантка скучала за стойкой в пустой харчевне и оживилась с его приходом. Возвращая ключ, Ака попросил её продать ему пару долгосрочных остатков с кухни. В ответ официантка попросила назвать его своё имя.

      — Ассар, — слегка улыбнувшись, соврал он, а через через пару минут вышел из таверны с обновлёнными припасами.

      За прошедшую ночь город не изменился, лишь слегка опустел и потеплел. Привычно прикрыв лицо шарфом, Ака пошёл в противоположную в сторону ближайших городских ворот. Здесь, на окраинах, жили представители самых низших каст. Сами касты пусть и не разнообразны, но являлись уникальной особенностью этой страны — Ман’Ала. Но было и одно исключение — система каст распространялась только на представителей коренного населения, мантарцев и лишь на территории самой страны.

      Катмар медленно пробуждался. Первыми начинали свою деятельность работники порта, стража постепенно сменялась, а извозчики начинали готовить караваны к новому путешествию вглубь страны. Спустя какое-то время Ака натолкнулся на один из таких караванов почти в десяток повозок, которые тянули пары мурдонов в упряжке. Массивные бронзовокожие животные, в несколько раз тяжелее любого тануанца и чуть выше в холке, лениво шли по улице и изредка утробно мычали. От каждого их движения широкие, наполненные жиром бока перекатывались из стороны в сторону при каждом шаге колонноподобных ног. От этого звери едва не ударялись друг об друга. Если бы им не срезали когда-то широкие и заострённые рога на вытянутой голове, то они бы постоянно цеплялись ими друг о друга. Пусть мурдоны и травоядные, миролюбивые животные, но их габариты, вес и рога заставляли держать дистанцию — случайно задавит или проткнёт, и никто не поможет. Поравнявшись с караваном, Ака пошёл тем же маршрутом и в том же темпе.

      Чем дальше Ака уходил от бедных районов города, тем краше и больше становились магазины и мастерские. Позже к ним присоединились пока ещё закрытые рестораны с яркими вывесками и фасадами. Больше всего выделялись кварталы богачей — каждое здание, построенное из камня, словно соревновалось с остальными в красочности и изысканности.

      Вместе с караванами Ака дошёл до высокой и неприступной каменной стены города. Сквозь неё проходила высокая арка с плавным и заострённым сводом. Ворот или каких-либо других оградительный сооружений в ней уже давно нет, лишь сонная стража по одному у каждой стороны арки. Всё также следуя за караваном, Ака прошёл под аркой, чувствуя на себе любопытные взгляды. Сразу за стенами — небольшой посёлок из нескольких улиц и пары десятков дощатых домиков. Там жили наиболее бедные представители самой низшей касты «ке» — те, кто большую часть жизни проводил на полях богатых мантарцев и получал за свои труды гроши. Из-за обилия привозимых морем ресурсов город практически не нуждался в своих посевах, что чётко отражалось в размере деревушки. Вдоль обочин сидели беспризорники от детей до стариков в надежде, что кто-то из караванщиков подкинул бы им еды. Они даже не пытались привлечь таких одиноких путников, как Ака.

      — Дядя, а вы в Сиверин? Дядя шагни?

      Услышав последнее слово, Ака обернулся. На него боязливо смотрела пара бесцветных глаз. Тощая девчушка со впалыми щеками и на голову ниже его самого и в сандалиях на босую ногу. Та самая, что днём ранее едва не сбила с ног на рынке, сейчас стояла в паре шагов от него. Вместо одежды на ней несколько слоёв рваных и изношенных тряпок самых разных цветов и размеров, которые оставляли колени и голени абсолютно открытыми. Грязные волосы давно превратились в бесформенный комок неопределённо цвета и слипшимися прядями торчали во все стороны. Относительно чистые участки бледной и слегка желтоватой кожи выдавали в ней мантарку. Однако её глаза вводили Аку в заблуждение — их бесцветная радужка противоречила оранжево-золотой у всей их расы расы. От девушки несло зловонием, и он с неприязнью сделал пару шагов назад.

      — Тебе какое дело до меня?

      — Возьмите меня с собой. Одной страшно.

      — Нет, — ответил Ака и пошёл дальше.

      Он прекрасно помнил её побег от духовников, что служило главной, но не единственной причиной отказа. Если бы она могла оплатить его услуги, то он бы, но у беспризорницы наверняка нет денег даже на еду, не говоря уже о проводнике в соседний город.

      — Дядя шагни? — расстроено повторила она ему в спину, так и не услышав ответ.

      Катмар по всему сухопутному периметру окружала широкая полоса полей, разрезаемая поперёк дорогами из города. В летнее время на них трудились представители касты «ке», но в зимнее вместо посевов там простирался снежный ковёр. Стояла ясная и безветренная погода. Окружающий мир словно замер, позволяя Аке любоваться окружением, вспоминая бесконечные зимы Кунш Ара[2]. Из-за горизонта вместо солнца выглядывал Атираан[3]. Каждое зимнее утро этот гигант выглядывал из-за горизонта, принося свет и практически не грея землю. Уже к полудню он зависнет почти в центре небосвода своим огромным диском, который имел широкие светло-голубые полосы с рваными краями. К вечеру он скроется, погрузив зимнюю сторону Тануана в непроглядный мрак ночи.

      Отстав от каравана, Ака прошёл через снежные поля по дороге, которая вела его в Сиверин через густой лес. Как только он потерял Катмар из виду, остановился и стянул сумку со спины. Уже через пару минут Ака шёл в стороне от дороги, шагая между деревьями со снегоступами на ногах. Снег был повсюду — сугробами по колено лежал на земле, под его весом клонились толстые ветви, даже бурые стволы скрывались под белоснежной шубой. Он практически растворялся в таком окружении.

      Ближе к полудню Ака устроил очередной привал на этом бесконечном пути и принялся за лёгкий перекус. Его путешествие началось в такой же заснеженный день семь лет назад в Хинцу — деревне, где выросло множество шагни, и он не стал исключением. В тот день к нему, совсем ещё юнцу, подошёл один из заезжих гостей и предложил работу. Что именно делать не говорил, но подтекстом дал понять, что ему необходима сила Аки — огромная, разрушительная и скрытая за тремя печатями. Испугавшись и не видя ни в ком в деревне в качестве союзника, он сбежал. В ближайшем городе этот же шагни нашёл его и озвучил то же предложение, но в куда более грубой форме. Он не угрожал жизнью его сестры или Аиры, лишь требовал принять собственную силу и использовать во благо… уточнить, во благо кого, чего или какой страны он не успел. Ака тогда сиганул из окна таверны на крышу соседнего здания. Той выходкой едва не закончился его побег, а заодно и жизнь. Скатившись по снежной шапке вниз, он вместе с вещами упал прямо под ноги поджидавших его мантарцев в чёрных одеждах и с оружием.

      Лишь чудо или воля Богини Судьбы помогли Аке ускользнуть от них и затеряться в закоулках городка. До наступления весны он успел покинуть страну и ещё трижды удрать от преследователей, пока не затерялся в глубинах империи Кунш Ара. Огромные лесные просторы казались ему отличным местом, чтобы спрятаться. Но его снова нашли. Сколько бы он не прятался, сколько бы не убегал и в какой бы глубинке не пытался начать опять всё заново, его находили. И тогда Ака принял единственно верное решение — не останавливаться. Он никогда не задерживался в одном месте дольше, чем на пару дней. Он шёл вперёд, озираясь по сторонам и за спину, высматривал среди толпы заинтересованные в нём лица.

      Но его всё равно находили. Порой Ака сам бы в этом виноват, а иногда они просто появлялись на его пути с той же историей, но на новый лад. В такие моменты он был благодарен тому времени, что провёл в Кунш Аре. Холодные и жестокие земли закалили его, научив безжалостно убивать своих врагов. Однако Ака уже почти месяц не встречал тануанцев в чёрном. У них были разные расы, оружие, но одежда чаще всего имела ненавистный ему насыщенно-чёрный цвет. Такой же, как и у его магии, когда он видел её в последний раз.

      Ака мог бы отказаться от своего упрямства и принять множество раз озвученное предложение, но… в противовес подобным мыслям всегда появляются воспоминания о первом пробуждении его сил. В ту ночь он превратил половину города в пепел, унеся сотни жизней, включая две самые дорогие ему. Магия, которую некоторые называют чудом, стала для него проклятием, а также причиной, почему он начал подниматься после небольшого обеда, чтобы продолжить своё бесконечное путешествие.

      

      Незадолго до заката Ака начал готовиться к ночи. Атираан ещё не исчез с небосвода, от чего заснеженный лес оброс глубокими и чёрными тенями. За короткое время он сумел насобирать сухих нижних веток под снежными шапками, а используя снегоступ, расчистил небольшую полянку от снега. Когда огонь начал медленно поглощать сухую древесину, и окружающий Аку полумрак начал заполнять золотистый свет. Закончив приготовления, он разместил над костром маленький котелок, который до верху наполнил снегом. Под треск костра он занялся ужином, которым станет недавно подстреленный из лука сип.

      Ещё месяц назад Ака находился на другом континенте, у самого края мира. Его путь пролегал вдоль побережья необъятного и неукротимого океана. Наслаждаясь теплом ранней осени, он покупал в прибрежных деревушках копчёных рыбок и жареных в масле беспозвоночных. С того дня прошло почти семьдесят дней и вот Ака здесь — посреди объятого зимой Ман’Ала, посреди леса наслаждается скромной похлёпкой из сипа на растопленном снеге. Всему виной острое и непреодолимое желание увидеть Аиру. Он мог бы воспользоваться услугами проводника в любом городе и в миг оказаться на другой стороне Тануана, прямо перед нужной ему дверью, и плевать на затраченные на это деньги, лишь бы увидеть её. Но он не мог так сделать.

      Мир, через который проводники мгновенно перемещали что угодно или кого угодно, назывался Сотонором. Этот мир выглядел как огромное, непостижимое и абсолютное чёрное пространство. И каждый раз, когда Ака оказывался там, всех остальных выбрасывало оттуда обратно. Некоторые полагали, что причина крылась в связи Аки и хозяина Сотонора - Бога Хорма, от которого исходила его сила. По этой причине не было ничего сложного в том, чтобы отследить одну единственную душу там. Когда же он вырывался из сотонора, то его уже ждали извечные преследователи с очередной историей о благих планах на его силу. Из-за этого ему приходилось исключать такой способ перемещения и пешком.

      Память об Аире согревала его не меньше, чем похлёбка. Вспоминая её плавные черты лица с нежной светло-серой кожей, звонкий и всегда настойчивый голос, Ака уснул у ствола дерева под треск костра в ночи.

      

      Ака проснулся от пронзительного крика. Распахнув глаза, он выставил перед собой короткий меч. Костёр всё ещё горел, выбрасывая искры в украшенное звёздами. Рядом никого, а за пределами его полянки тьма ночи.

      Новый крик, больше схожий с предсмертный вопль, разнёсся по лесу. Ближе, явственнее и реальнее. Девичий.

      Ака понимал, что это точно не сон и наваждение, а потому не мешкал, стягивая мешающую куртку. Он подхватил одну из припасённых веток и сунул её в огонь. А через мгновение уже бежал в нужную сторону. Импровизированный факел освещал ему путь, а всполохи золотисто пламени колыхались на ветру, лаская его лицо своим жаром, чем окончательно разогнали дрёму. Ориентируясь на интуицию, Ака продолжал двигаться вперёд, утопая по колена в снегу без снегоступов и кривой дорожкой лавируя между деревьев. Снова крик — уже совсем близко, а за ним — хриплый рёв нескольких кирьянов — главенствующих хищников в этих землях. Это крупные и сильные животные с густой грязно-белой шерстью и нашпигованной клыками пастью. Они достаточно высокие и могут вырастать в холке по пояс Аке. Длинные ноги и отличная выносливость сделали их превосходными загонщиками зимой. Однако лишь крупной стаей они способны противостоять подвижному и вооружённому охотнику, потому что не любят лезть на тех, кто сильнее и опаснее. Но есть один нюанс, который перекрывал инстинкт самосохранения — голод.

      Обойдя массив из нескольких пушистых деревьев нонсы, Ака увидел виновников прерванного сна. Два взрослых и тощих хищника кружили вокруг… Ака несколько секунд не мог поверить, что до сих пор не спит. В центре сжимавшегося кольца кирьянов, что замерли и отвлеклись на него, стояла та самая девчушка по голые коленки в снегу, которая утром просила его провести в Сиверин. Как и животные, она заметила Аку и с отчаянным криком бросилась в его сторону.

      — Ррра!

      Среагировав, один из кирьянов прыгнул ей в спину.

      — Ложись!!! — рявкнул Ака, запуская в неё горящей веткой.

      Всё произошло слишком быстро. Девушка не легла, а споткнулась и полетела лицом в снег в паре метров от него, распахнув руки и полностью растворившись в нём. В тот же момент чуть позади неё в метре над белоснежным и утоптанным покровом столкнулись распахнутая пасть и пламя. Раздался болезненный скулёж, и кирьян рухнул на землю, зарываясь мордой в снег. Огонь потух, и округа погрузилась во мрак. Ослепнув, Ака выставил клинок перед собой, развернув лезвием к рычащему где-то впереди противнику.

      Прошла секунда. Другая. Ака слегка раздвинул ноги и сделал упор левую, готовясь резко уйти в противоположную сторону. Его глаза начали привыкать ко тьме, вырисовывая едва заметные контуры деревьев на чуть более светлом холсте зимы.

      — Ррарх!

       Рычание резко перешло в агрессивный рёв, который начал стремительно приближаться. Резко сдвинувшись в сторону Ака пропустил размытую тень мимо, в последний момент рубанув по ней мечом в левой руке. Ночь разрезал новый, истошный скулёж где-то у него за спиной.

      Глубоко вдохнув холодного воздуха, он слегка остудил в момент раскалившееся тело, когда услышал взбешённое рычание отошедшего от встречи с огнём хищника. Тактика кирьянов примитивна и Ака понял, что новая туша уже летит на него. Он не успеет ещё раз увернуться. Всё, что ему осталось, так это выставить правую руку навстречу исхудавшему животному в надежде, чтобы та не угодила прямо в пасть. Подмёрзшие без перчаток пальцы уткнулись в густой мех на мощной шее, и от удара его сразу же потащило назад. Они стали заваливаться в снег. Падая на спину, Ака всё же успел выставить треугольное остриё перед собой. Мягкий удар спиной о снег, а после этого его придавила сверху пусть и тощая, но всё ещё тяжёлая туша. После краткого сопротивления рёбер клинок всё же преодолел их, погружаясь в плоть под весом хищника. Пользуясь остаточной инерцией, Ака перекинул смертельно раненого в грудь кирьяна через себя в сторону его собрата.

      Его собственное падение в снег вышло не очень удачно. Кряхтя от боли в спине, Ака перевернулся на четвереньки. Теперь он видит во тьме гораздо отчётливее. Кирьян с опаленной мордой так и лежал, и, скуля, загребал под себя снег в предсмертных агониях. Его собрат, отлетевший заметно дальше, уже стоял на ногах мордой в сторону Аки.

      — Ха! — воинственно крикнул он, распахнув руки и сделав шаг в сторону хищника для большего эффекта.

      Заскулив, тот развернулся и с бросился на утёк под прерывистые возгласы брошенного собрата, от чего Ака понял, что удар оказался не таким уж серьёзным. Тяжело дыша, он огляделся по сторонам, однако среди деревьев не заметил какой-либо двигающейся тени. С кончиной кирьяна в лесу снова воцарилась тишина. Он всё ещё ожидал подвоха, незамеченного хищника, ведь группа из двух истощённых особей редкость в этих краях. Ожидал чего угодно, а потому подскочил, когда под ногами раздался приглушённый стон.

      «Девчонка!» — мысленно закричал Ака, отпрыгивая в сторону, словно босыми ногами сиганул в лужу кипятка.

      Воткнув меч в снег и опёршись о него, он присел на колено, а свободной ухватившись за скрытое тряпками и припорошенное снегом плечо. Не без брезгливости, но он перевернул её на спину.

      — Что ты здесь делаешь? — прошипел Ака в зарёванное и облепленное снегом лицо.

      — Шла за вами, — гоняя лишние жидкости во рту и вздрагивая после каждого слова, ответила девчонка.

      Ака задумался о дальнейших действиях в этой ситуации. Одно дело сказать ей «нет» возле стен Катмара, а оставить одну посреди леса — совсем другое. С другой стороны то, что она смогла сутки незаметно идти за ним незамеченной — не его прокол, а её опыт следопыта, что не нравилось ему. Глубоко в его голове мелькнула мысль об её принадлежности к чёрным, а предотвращённая смерть от зубов кирьянов — всего лишь спектакль. Ака не мог выбрать, какая из версий правдоподобнее — его или её, а потому выбрал оптимальное решение.

      — Поднимайся, — озвучил он его и сам встал. — За мной.

      Очистив клинок, Ака не спеша пошёл обратно, не дожидаясь девчонки. Его глаза привыкли к темноте, благодаря чему он собрал ещё немного сушняка и вернулся в импровизированный лагерь. Ничего не изменилось. Его вещи остались на прежнем месте, что немного успокоило. Почувствовав тепло костра, он наконец-то понял, насколько сильно замёрз.

      — Ну и холод… Словно в Кунш Аре весной.

      Натянув куртку, Ака подкинул сушняк в огонь и повесил котелок с остатками похлёбки греться. Новые веточки приятно затрещали в пламени, выбрасывая в воздух новые искры и раскрывая скрытую в них энергию. Полуночный и неожиданный гость наконец-то вышла в свет костра, оставляя на расчищенной поляне комья налипшего на голые ноги снега. Она уже не плакала, лишь шмыргала носом, подтирая его краем засаленного рукава. Ни слова не говоря, девчушка села с противоположной стороны от его вещей едва ли не вплотную к огню и пустым взглядом таращилась вперёд. В её бесцветных глазах сияли и переливались отблески костра, а пальцы ног время от времени касались языки пламени. Казалось, что она даже не моргала и насмерть замёрзла, так и не согревшись. Что не удивительно, учитывая оставшийся на практических босых ногах снег и лёгкость одежды.

      Очистив свою тарелку снегом, Ака наполнил её наполовину и протянул девчушке. Та зашевелилась и некоторое время непонимающе таращилась на посуду. Лишь потом она осторожно приняла подношение и начала медленно отхлёбывать горячий бульон с края. Котелок же вернулся обратно в лунку в снегу.

      — И? — спросил Ака, когда тарелка опустела.

      Девушка замерла, испуганно смотря на него. Он сел на давно остывший коврик и облокотился спиной о дерево позади. Сложив руки на груди, оставил клинок рядом с собой и вслушивался в тишину, снова ожидая чего угодно и пристально смотрел на неё сквозь разбушевавшийся огонь.

      — Спасибо? — робко и неуверенно ответила девчушка.

      — Ага. Зовут-то тебя как?

      — Урра.

      — «Урра»… — Ака задумчиво попробовал имя на слух, ставя ударение на первую букву. — Это же хардское имя. А ты не хард, как я вижу.

      — Я выросла в Фахаре.

      — И как же ты оказалась на другом конце империи?

      — Меня проводник сюда отправил по ошибке.

      Не сдержав улыбки, Ака прыснул, а потом и вовсе заржал в голос.

      — Ты же в курсе, что фраза «меня проводник отправил сюда по ошибке» — настолько избитое враньё ради бесплатного перемещения куда-либо, что на такое никто не ведётся уже лет девятьсот, — заявил Ака, когда отошёл от смеха.

      Он не упомянул вслух ещё и то, что проводники выставляли за свои услуги настолько большие цены, что позволить такую роскошь могли лишь состоятельные касты империи, но никак не бездомная девчонка. Будь же она из богатой семьи, разве оставили бы её в подобной ситуации? История спасённой девчушки уже трещала по швам, и ему любопытно, сколько ещё лжи он услышит её этих уст.

      — Но это правда.

      — И ты решила отправиться в Фахар? Пешком. Посреди зимы. В сандалиях.

      В ответ Урра кивнула.

      — Ясно.

      Ака задумался. Ничего глупее он не слышал уже давно. Пусть Урра и врала, на то у неё явно были веские причины. Что бы ни скрывалось за её легендой, она прошла весь этот путь за ним не просто так. Не смотря на общую странность услышанной им короткой и крайне дырявой истории, от неё шло чувство естественности образа бездомной девушки. Связана ли она с чёрными по его душу или нет — ему сейчас не важно. Он не бросит её здесь и, так и быть, доведёт до Сиверина. А если что не так — прикончит, как всех засланных до неё.

      Однако по воле Судьбы, Ака сам шёл в Фахар одновременно со снегопадами и морозами. В Бхарте жила Аира, с которой и хотел повидаться. А теперь он оказался посреди заснеженного леса с бездомной девушкой, которой нужно в Фахар и которая сама навязалась к нему в попутчики, даже не зная, куда он идёт. Если же смотреть на произошедшее со стороны совпадения или даже судьбы, то их встреча могла быть подстроена Нсарааши, Богиней Судеб. А раз так, то ему останется лишь дождаться подсказки, что задумала эта Богиня в отношении него.

      Ака встал и разместил лежак поближе к огню. После этого он выловил из котелка на тарелку несколько кусков мяса и передал её девушке.

      — Поешь и ляжешь тут. К завтрашнему вечеру будешь в Сиверине.

      Оставшуюся часть ночи Ака практически не спал. Урра же дремала на лежаке после горячего ужина так, словно для неё это было долгожданной мечтой.

***



      С наступлением рассвета Ака отправился в лес. Как и он ожидал, возле тела мёртвого хищника успели собраться падальщики. Несколько более упитанных кирьянов пытались оторвать кусок от окоченевшего за ночь тела, а на деревьях над ними сидели сизокрылые вортосы в ожидании объедков.

      Зайдя с наветренной стороны, Ака не беспокоился о том, что его могли учуять. Вытянув стрелу из колчала за спиной и натянув её, он нацелился на самого молодого из хищников и разжал пальцы. Кирьян дёрнулся и бесшумного завалился на бок с торчащей из уха стрелой. Прежде, чем остальные успели среагировать, он начал обстреливать место ночной схватки, целясь прямо в ноги животных и не подпуская их к себе. Почуяв опасность, хищники испуганно зарычали и рванули наутёк, оставив поверженного собрата. Пусть кирьяны и занимают главенствующую позицию в пищевой цепи этих земель, их инстинкт самосохранения часто выручал случайных путников. Стоило лишь серьёзно напугать их, как хищники благоразумно драпали прочь.

      Оглядевшись, Ака безбоязненно подошёл к пиршеству, на ходу собирая торчавшие в снегу стрелы, словно цветы на лугу. Крови из растерзанной за туши оказалось не так уж и много, а само тело превратилось в месиво из шкуры, костей и мяса. Но Аку не интересовал бывший противник. Обойдя место пиршества, он наклонился над только что поверженным кирьяном. Некрупный и достаточно красивый зверь тёмно-карими глазами смотрел куда-то перед собой застывшим взглядом. Ака провёл рукой по его шерсти цвета угля — длинной, тёплой и мягкой. За такую дадут куда больше, чем за пару сипов. Подхватив пальцами свежий труп за верхние клыки, он поволок добычу обратно к костру по тропинке из собственных следов.

***



      — Завтрак! — прикрикнул Ака.

      Открыв глаза, Урра увидела на земле перед собой дымящуюся похлёбку в котелке. Воспользовавшись оставшимся бульоном, Ака просто покидал туда мелко нарубленное мясо с бедра кирьяна и дождался, пока оно проварится. Неуверенно взяв горячую тару, Урра села, скрестила тощие и босые ноги под собой и поставила на них завтрак. Она посмотрела вверх и густо покраснела, а после уткнулась в содержимое тарелки, что-то бормоча под нос.

      Оставшись без большей части вещей, Ака стоял над ней с расстегнутой рубашкой и закатанными рукавами. Было холодно, однако ему не хотелось заляпать верхнюю одежду кровью. Ничего не сказав, он развернулся и обошёл всё ещё горящий костёр. Подхватив воткнутый в снег нож, присел на корточки и вернулся к туше. От самой туши мало что осталось. Большую часть мяса и органов он уже разложил в снежные лунки. Отдельно на тряпочке — белоснежные клыки размером с палец и несколько костей с остатками плоти. Шкура лежала рядом. Ему предстояло всё это подготовить к переносу в Сиверин, где выручит за это ещё пару десятков монет.

      — Это же печать у Вас на груди? И сразу две? Так вы мастер маг? — спросила Урра через некоторое время.

      — Нет, — не отрываясь от сворачивания мяса в плотную бумагу, ответил Ака.

      — Но тогда зачем Вам печать?

      — Тебя это не касается, — не оборачиваясь, процедил Ака, складывая готовые свёртки в тканевую сумку.

      — Извините.

      «Наблюдательная же», — про себя подумал он. Ака ожидал, что она заметит белые узоры на его груди. Однако она смогла отличить их от обычных татуировок, которые многие так любят выдавать за настоящие печати.

      — Дядя шагни, а как вас зовут?

      — Ассар, — привычно соврал он.

      Тануан наполнен природной энергией. Она вездесуща, незрима и бесконечна. И есть те, кто способен не только чувствовать её, но и превращать в нечто новое. Маги. В зависимости от личного таланта и специализации, их разделяли на элементалистов, заклинателей и мастеров печатей. Чем выше изначальный дар, знания и способности, тем больше маг смог бы добиться в жизни.

      Ака и сам принадлежал к магам. Однако он отличался от всех ныне живущих. Его уникальная особенность заключалась в элементальной магии, которой, за всю известную историю Тануана, обладали лишь двое до него. Один из них входил в пантеон Старых Богов, а второй — ныне покойный представитель истреблённой когда-то расы. Но Ака отказался от пробудившейся в нём тьмы. Он добровольно запечатал её за тремя замками. Один из них находился на груди поверх сердца. Второй на правом боку и слегка заходил на бедро. А третий, незамеченный Уррой, растянулся между шеей, плечами и поясницей на спине. Эти печати выглядели идентично, различаясь лишь размерами. Они подавляли в нём любую возможность ощущать природную энергию и пользоваться магией в принципе, помогая избежать новой катастрофы вроде той, виновником которой он стал в детстве.

      Печати на его теле очень сильно выделялись белым рисунком на фоне тёмно-пепельной кожи. Когда их хотели нанести, Ака долго упрямился такому цвету. Тогда мастер печатей рассказал ему целую историю о сложности приготовлений подобных красок, подборе ингредиентов и вытекающих из этого оттенков. А наилучшая комбинация ингредиентов для его случая порождала белые чернила. Во внутренней борьбе незаметности и эффективности победила надёжность, и Аке пришлось смириться с публичной неоголяемостью верхней части тела, что привлекло бы излишнее внимание к его персоне.

      Аккуратно сворачивая шкуру, Ака услышал за спиной странные хлюпающие звуки и обернулся через плечо. Урра сидела в обнимку с котелком, запихивая в и так набитый рот смоченную слезами еду.

      — Ты чего?

      — Вкусно…

      Ака фыркнул, отвернулся и лишь тогда улыбнулся, а потом вздрогнул. Разогретое работой тело начало замерзать. Покончив с работой, он обтёр руки снегом и поспешно оделся. Оставив котелок полностью пустым, Урра побежала за ближайшую нонсу. Почти сразу раздался хрип. Мимолётный, но отчётливый звук рвоты привлёк его внимание. Посмотрев туда, Ака почти сразу продолжил сборы.

      Пока она спала, у него нашлось время обдумать ситуацию. Сидя сбоку, он смотрел на чумазое лицо спящей девушки и сопоставлял факты. Она из Фахара, выглядит как мантарка, но носит вообще немантарское имя. Назовись она Сандарой, Леоной или на крайний случай Фри? нгой — это выглядело бы куда правдоподобнее, но нет же — Урра. Ещё ему совершенно не нравилось её тело. Практически босыми ногами весь день пройти по снежным сугробам, но никаких посинений или гангрены Ака так и не увидел. При этом тряпки, скромно именуемые «одежной», однозначно не могли уберечь тело подростка от мороза, особенно с голыми ногами. Однако же вот — из-за кустиков обратно к костру шло совершенно здоровое дитё. Про глаза Ака и вовсе не хотел думать.

      Как он и рассчитал, всё отобранное с кирьяна мясо и кости уместились в ручную сумку. Свёрнутую шкуру он перевязал остатками бичёвки и закрепил под дном большой сумки с вещами. Наевшись, Урра заметно преобразилась — появились розовые щёчки, на лице заиграла сытая улыбка, а в движениях ощущалось больше силы, чем днём ранее. Перед самым выходом в путь он ненадолго сбегал отлить за то же самое дерево. Извращенцем Ака себя не считал, но кое-что его всё же беспокоило. Ожидаемых следов разового туалета за деревом не оказалось. Вместо них под горсткой снега обнаружилась субстанция, отдалённо напоминающая гной с вкраплениями крови. Принюхался, но аромата фекалий или мочи не нашёл. Осмотрелся. Иных мест её присутствия не нашлось, словно утренняя нужда девушку не мучила вовсе. Отлив, он вернулся обратно.

***



      Второй день путешествия из Катмара в Сиверин мало отличался от предыдущего. Всё тот же заснеженный лес, холод и ласкающая слух тишина. Только теперь к ним добавился немалый груз на Аке, от чего он слегка проваливался в снег даже в снегоступах. Вместе с этим за его спиной появился методичный хруст под ногами Урры. Словно уловив его настроение, она слегка отставала от него, держа дистанцию. Сам Ака двигался чуть медленнее — сказывался лишний груз. Доверить хоть какую-то часть попутчице он не решался — не хотел потом и оплатой с ней делиться.

      Говорить было не о чем. Ближе к полудню с неба ровной стеной посыпался мелкий снег и заметно похолодало. Урра методично переваливалась из одного его следа от снегоступа в другой. Ака же держал в поле зрения дорогу, что тёмно-коричневой полосой тянулась ниже по склону невдалеке. Одновременно прислушивался к её пыхтению и шагам, держа свободную руку на рукояти клинка. Он уже тысячу раз пожалел о том, что согласился отвести её в Сиверин. Доведёт, помашет ручкой и забудет про неё. А для подстраховки сделает небольшой крюк, чтобы их дорожки в Фахар случайно вновь не пересеклись.

      С этой мыслью он постарался идти быстрее, как бы ноги не умоляли об отдыхе.

      — Ложитесь!

      Ака вздрогнул. Всего в пару шагов Урра догнала его и толкнула в спину, не дав обернуться. Упав лицом в снег, он поднялся на руках и гневно обернулся. Словно какое-то животное, Урра не обращала на него внимание и как ненормальная рыла под собой снег. Одновременно Ака заметил на дороге позади них какое-то движение. Приглядевшись, разглядел, как кто-то бежал по дороге в сторону Сиверина. Упав в вырытую яму, Урра накрыла голову одной из тряпок со спины и задрожала от страха. Со стороны путников её не было видно.

      Сам Ака особо не скрывался — хватало его собственной одежды и естественных укрытий. Он с интересом наблюдал, как мимо них, не замечая скрывшихся путников, неслась тройка седловых седумов. Высокие, сильные и статные животные с покатой грудью являлись основным ездовым транспортом империи, когда мурдоном использовали как тягловой скот. К зиме они меняли окрас и становились едва ли не белее снега. Однако грива на длинной и толстой шее и короткий пучок скромного хвоста всегда оставались светло-коричневыми. Верхом на животных, в сёдлах, сидели представители Храма Каланнанжу. Облачённые в белые шубы духовники смотрели только вперёд, держась обеими руками за гриву седумов.

      Ака невесело усмехнулся — такая тщательная маскировка Урры оказалась попросту бессмысленной. Но это был первый раз за полдня, когда она вообще реагировала на путников на дороге. Когда духовники на всех парах проскакали мимо, у Аки появилась возможность узнать правду о спутнице. Стряхнув с плеч сумку, он вытащил меч и рывком вытащил девчонку из укрытия, швыряя её тощее тельце на спину рядом с ямой.

      — Даю тебе всего один шанс рассказать правдивую историю о себе.

      — Ик! — и так перепуганная Урра пискнула, когда клинок уткнулся ей в горло.

      — Кто ты?! Или мне догнать и спросить их? Мне кажется, что они будут очень благодарны, если я отдам тебя им, - прошипел он почти в самое лицо, но это не подействовало и он рассердился. - Говори!

      — Я…

      — Ну!

      — Я не…

      — Говори!

      Клинок ещё сильнее вжался в кожу. Ещё чуть-чуть и прольётся кровь.

      — Сабиарис! - выпалила она и громко заревела от страха. - Я сабиарис!