Щ 7. Договор с музой
Александр Галяткин и Юлия Фадеева
Щ 7. Договор с музой
Посвящается Кси
- Угадайте, кто сегодня приходил ко мне на прием в клинику? - задорно спросил Викентий Михайлович, заехав домой пообедать.
- Неужели кто-нибудь из царского дома? - ахнула Аграфена Павловна.
- Не угадали!
- Неужели сам профессор... из Австрии?
- А-ха-ха! Я никогда не берусь за безнадежных больных.
- Но кто же? Умоляю, не томите!
- Корнелий Савельевич, наш сосед по даче.
- О боже! Что с ним случилось?
- Представляете, слезно просил изгнать из него музу. Утверждает, будто это она заставляет его сочинять непристойные стихи, пить, курить и нюхать порошок. Я прямо сказал, что все приемы у меня расписаны на месяц вперед, так наш поэт стал к нам домой напрашиваться. Каково?
- И что же вы ответили? - заволновалась Аграфена Павловна.
- А я его, душечка, в церковь послал. Так и сказал, что суккубы - не моя специализация. Не хватало еще нам с вами благотворительные сеансы экзерцизма на дому устраивать. Так, пожалуй, и Александр Геннадьевич явится, а за ним, чего доброго, и остальные поэты. Я вам вот что скажу: не будем у попов хлеб отбирать. Давайте же обедать, надо бы еще успеть в анатомический театр, а то начнут без меня!
- А руки помыли?
- Да я их формалинчиком протер.
Только прозаики принялись за карпа, как ударил церковный колокол.
- Наверное, из Корнелия Савельевича музу изгоняют, - пошутил Викентий Михайлович. - А та упрямится.
- А-ха-ха, однако - сюжет для нашей с вами повестушки, - засмеялась Аграфена Павловна. - Викентий Михайлович, вот вы сомневаетесь в существовании астральных подселенцев. А что если они существуют?
Тут раздался громкий стук в дверь и крик Корнелия:
- Сдохни, ведьма!
Аграфена Павловна вздрогнула.
- Ничего не бойтесь, душа моя, это он со своей музой бранится. Принесла нелегкая буйного пациента! Видать, суккубы нашему попу не по зубам. Не удивлен. Придется открыть, - вздохнул Викентий Михайлович. - Этот больной просто так не уйдет, как доктор вам говорю. Ну ничего, сейчас я применю к нему легонькую гипнотическую терапию.
- Викентий Михайлович, как же я завидую вашим пациентам, у которых такой гениальный доктор! - восхитилась Аграфена Павловна. - А знаете, в профиль вы похожи на Гиппократа!
Довольный Викентий Михайлович направился к двери.
- Только, умоляю, будьте осторожны, а то, я слышала, суккубы непредсказуемы!
- Очень даже предсказуемы, - возразил доктор. - Сейчас эта сущность выйдет из Корнелия как миленькая.
Поэта бил колотун.
- Корнелий Савельевич, да на вас лица нет, - ахнула Аграфена Павловна. - Суккуба так и не изгнали? Рассказывайте же все как есть, мы вам не чужие.
Лицо поэта перекосила жуткая гримаса, и он сказал не своим голосом:
- Сами вы суккубы!
Викентий Михайлович догадался, что пора начинать сеанс терапии. Он уложил пациента на кушетку и стал ритмично водить у него перед носом карманными часами, отсчитывая особым голосом от десяти до нуля. Потом спросил со знанием дела:
- Кто это с нами говорит?
- Аделаида, - ответила астральная сущность, подселившаяся в Корнелия Савельевича.
- Что ты хочешь, Аделаида? - строго спросил Викентий Михайлович.
- Жить хочу, я еще молодая, - сказала сущность.
- Так кто же тебе не дает?
- Вот он, - Корнелий Савельевич указал пальцем сам на себя. - Хочет меня уморить ради трагической харизмы, чтобы потом всю жизнь писать обо мне свои кладбищенские стишки. Это их обычный способ прославиться. Сколько бедняжек уже уморили поэты, чтобы попасть в хрестоматии! Но не на ту напали! Я сама его уморю, поставлю на могиле черного ангела, посажу белую лилЕю, буду там плакать, писать о нем стихи и прославлюсь. Вот так.
- Так вы феминистка? - деликатно спросил Викентий Михайлович.
Подумав немного, сущность ответила:
- А хоть бы и так!
- А можно на минутку вызвать Корнелия Савельевича? - осторожно вмешалась в сессию обеспокоенная Аграфена Павловна.
- Даже не знаю, о чем можно говорить с этим грубым животным. Ну да ладно, попробую выманить его из норы, - милостиво согласилась сущность.
- Кого надо? - спросил Корнелий Савельевич своим обычным голосом.
- Не волнуйтесь, Корнелий Савельевич, я вас вылечу, - успокоил пациента Викентий Михайлович. - Только вы должны вспомнить во всех подробностях, как в вашей жизни появилась Аделаида.
И Корнелий Савельевич рассказал душещипательную историю:
- Позапрошлым летом из-под моего пера вышел гениальный стих, который я посвятил одной знакомой даме. Прошлым летом судьба свела меня с другой интересной дамой. Я прочитал ей этот стих, и он ей так понравился, что пришлось изменить посвящение.
- Однако! - поразился Викентий Михайлович такой изворотливости поэта.
- Но почему же, Корнелий Савельевич, вы не сочинили для второй дамы новый гениальный стих? - удивилась Аграфена Павловна.
- Я сочинил их целую дюжину! Но ей больше всех понравился тот стих, - объяснил поэт. - А нынешним летом явилась мне новая муза. Услышав тот самый злополучный стих, она спросила: "Это вы для меня вчера написали? Мне еще никогда не посвящали таких гениальных стихов, хотя обыкновенных за всю жизнь накопилось немало". Ну как тут откажешь даме? Пришлось посвятить и ей злополучный стих. С этим посвящением я его отдал издателю, который выпустил поэтический сборник. Петербург, как известно, город маленький, и все три дамы оказались знакомыми. А у первой и дача по соседству с моей. Вот они сговорились и стали там встречаться для своего колдовства. Хотя вначале бранились между собой и спорили, кому же из них троих посвящен стих, да скандалы мне устраивали в публичных местах. Теперь же их водой не разлить. Однажды ночью я видел, как они растерзали мою книгу, потом топтали листы, плевали на них, а под конец сожгли на костре и посыпали тем пеплом соломенную куклу, которую нарекли Аделаидой. С тех пор она стала являться ко мне по ночам. Ведет себя в точности, как суккуб. Каково?
- Корнелий Савельевич, вот с этого места, пожалуйста, подробнее, - важно заметил Викентий Михайлович. - Вы спросили у суккуба, что конкретно ему от вас надо?
- Я же говорил вам утром: тварь объявила, что из нас двоих настоящий поэт - она. Велела записывать непристойные стишки, которые будет мне диктовать по ночам. Уже месяц не сплю. Каждую ночь этот кошмар.
- Кошмар! - воскликнула Аграфена Павловна. - Околдовали! Викентий Михайлович, вот вам и доказательство того, что колдовство существует. А вы не верили.
- Это не колдовство, а сильный испуг и банальная психотравма, - шепнул ей доктор. - Только представьте, душа моя: вот если бы кто-то начал рвать, топтать и поджигать нашу с вами повесть, а потом посыпать пеплом вольтов, что бы вы тогда почувствовали?
Корнелий Савельевич их решительно перебил:
- Хватит шептаться! Отвечайте, что же мне теперь делать!
- Вы в церковь ходили, как я вам советовал? - спросил Викентий Михайлович.
- Ходил.
- И что?
- Да ничего! Выставили вон, припомнив давнюю антиклерикальную поэму. К тому же, за меня говорила Аделаида.
- Ну все понятно, - ответил Викентий Михайлович. Вот как вам надо поступить. Записывайте все стихи, которые она диктует, и сразу же на каждый пишите палимпсест, пока не получится сборник. Назовите его "Стихи Аделаиды" и ни в коем случае никому не посвящайте. Свои тексты разместите с начала, а ее - с конца, и пусть они встречаются в середине книги. В Европе теперь все так делают, когда являются суккубы. Это очень модно. Поспешите же, пока вас не опередили наши поэты! И слава достанется всем участникам творческого процесса. Вы согласны?
Поэт от растерянности чуть не впал в каталепсию.
- А давайте спросим у Аделаиды, согласна она или нет, - предложила Аграфена Павловна.
- Аделаида, животное вызывает вас на поэтический поединок! - торжественно произнес Викентий Михайлович. - Вы принимаете вызов?
- Да, - ответила сущность, - но только если вступительную статью к нашему с ним поэтическому сборнику напишете вы двое.
Викентий Михайлович пообещал, что так они и сделают.
- Договор заключен, - констатировал доктор.
Поэта вывели из гипнотического транса, и он, успокоенный, пошел сочинять палимпсесты.
- Викентий Михайлович, может, напрасно мы согласились писать статью? - усомнилась Аграфена Павловна. - А как же наша с вами повесть? Придется ведь от нее отвлекаться.
- Не придется, - возразил Викентий Михайлович. - Потому что написать эту статейку нам с вами ничего не стоит. К тому же, мне она пригодится для австрийского журнала по психиатрии.
- Как все удачно! И для работы вашей польза будет, - улыбнулась довольная Аграфена Павловна.
- Главная удача - это вы, мой обожаемый соавтор, - ответил Викентий Михайлович.
И прозаики страстно поцеловались.
- Давайте же есть нашего вкусного карпа! - спохватилась Аграфена Павловна через полчаса.
- Давайте, - радостно согласился Викентий Михайлович. - Пусть в конце концов в анатомическом театре начинают без меня.
- Какое Щ! - сказала Аграфена Павловна.