Проход в дамки
Крамер быстро покидает столовую, но не бежит, балансируя над пропастью с поющими лягушками, рваными канализационными трубами, а следуя указаниям навигатора, воспаряет навстречу мечте. Он летит, как чистый ангел, по мокрым улицам с легкостью преодолевая звуковой барьер, на одном дыхании поднимается над деревьями, набирая скорость вялого фотона. Свернув с улицы Лени... «Ленивых голубцов» на практически пустой безлюдный «Переулок Энтузиастов», одухотворённый мужчина танцует, иногда кружится, синкопировано отбивая чечётку, и весело напевает Чайфов:
Бутылка кефира, полбатона.
(Хлопает в ладоши).
Бутылка кефира, полбатона…
«Дома любимая жена не готовит, приходится кушать пиццу всухомятку, запивать чаем, зарабатывая хронический гастрит. Представляю, как же обрадуются домашние, дети, когда я сам приготовлю глазунью или крабовый салат с кириешками, настоящие щи. Нет, это не утопия, это здоровый образ жизни».
Одна настойчивая мысль овладевает всем существом Крамера, звучит томительной усладой: только бы приняли, только бы не отказали.
Мигают светофоры, толпы спешащих людей идут по улицам, горят фары машин, пестрят призывающие плакаты с изображением падающих на головы денег, загораются влекущие заголовки. Джазмен резко останавливается у большого рекламного экрана на котором заманчивые видеоролики аппетитных пирожков сменяются яркими рисунками нарезанной колбасы. Красуясь пёстрыми этикетками в танце крутятся бутылки с вином, приглашающие повара держат в руках полные подносы. «Почему я раньше не замечал этого изящества. Но сейчас во мне что-то раскрывается, я, словно вижу это в первые, наслаждаясь аппетитно поджаренными чебуречными корочками, глазированными булочками и праздничными тортами. Настоящая пищевая симфония. Упоительный рок-н-ролл жизни!»
Он что-то невнятно шепчет, жуя обветренными губами, а со стороны, кажется, что мужчина механически открывает рот, словно кукла которую дергает за веревочки невидимый хозяин.
Картинка меняется и Крамер недовольно насупившись, разглядывает новостную программу. Его большая и не совсем удачная фотография с фестиваля джаза в Америке красуется на весь экран, но самое досадное то, что джазмена уже объявили в розыск. Маэстро испытывает смешанные чувства по поводу своей пропажи, но, взглянув на бесконечное голубое небо, уверенной поступью отправляется в путь, взвешивая все «за» и «против». «Нет, нет, с прошлым нужно расставаться легко. На пропущенные звонки отвечать не буду, а то замучают расспросами, придётся постоянно давать объяснения.»
Музыкант набирает первую космическую скорость, летит, гордо подняв голову, замечая на дневном небе тусклую луну. Он спешит, между делом наслаждаясь земным спутником.
«Какая она красивая - наша космическая сестра: словно свежий, ещё не успевший подрумяниться блин. Но с каждой минутой, нет секундой, становятся ярче, видимы очертания кратеров, гор, холмов. Несомненно, - думает Крамер вспоминая длинную, предвкушающую приёма пищи очередь в столовую, счастливые глаза людей, - моя новая кулинарно-поварская жизнь будет намного отличаться от той светской, что я вел прежде, но это не значит, что это плохо. Я твёрдо решил стать поваром и сделаю это не потому, что это легко, а потому что это трудно, потому что эта цель заставит меня собрать и оценить свои силы и способности, потому что это вызов, который я бросаю проголодавшемуся, нуждающемуся во мне обществу. Это задача номер один. Нужно исходить из того, что требуется здесь и сейчас для исполнения новой мечты».
Целеустремлённый маэстро спешит, следуя указаниям умного навигатора, ритмично постукивая каблуками, негромко напевает беззаботную песню:
Я знаю пароль, я вижу ориентир,
Я верю только в это, еда спасет мир.
Вскоре из-за угла, подобно многослойному пирогу, выкатывающемуся из духового шкафа, появляется ветхое двухэтажное здание учебного заведения, о чём призывно кричит криво повешенная вывеска «Кулинарный техникум».
***
Освежающий ветер качает зелёные деревья, сгибает волной травы, создавая реалистическую картину непростого, будущего счастья. Несмотря на приличную скорость сближения, заветный дом, как кажется артисту, приближается крайне медленно. И тут является чудо. Нужное строение само начинает двигаться навстречу.
У порога музыкант останавливается, вытирая ладонью сизый нос, соскребает налипшую на обувь грязь о железную проржавевшую решетку, осматривается, слабеет. Внимательно разглядывая заветную дверь, глубоко и торжествующе вздыхает, читая призывное объявление:
«Дополнительный набор.
Приём документов с 8-00 до 18-00,
перерыв на обед с 12 - 30 до 14-00,
Четверг рыбный день.
Администрация».
Ниже какой-то остряк подписал ярким зелёным фломастером «Ташниловка!». Маэстро с умилением отмечает прекрасное чувство юмора студентов, открывает засаленные двери в сказочное будущее.
Захлебываясь от счастья и устойчивого запаха подгорелой рыбы, окруженный переполняющими эмоциями, с великой надеждой Крамер смело переступает высокий порог учебного заведения, попадая в небольшой уютный холл с покрашенными в полуночно-синий цвет стенами. Едва сдержавшись от готовности поцеловать техничку, чем-то похожую на Дженнифер Лопес, поднимает её вместе со шваброй и ведром на вытянутых руках, кружит в танце, напевая песню: Singing in the rain, - из одноименного фильма "Поющие под дождем".
Сияющие брызги разлетаются мажорными аккордами, словно глисандирующие разливы арфы. Стены кружатся, окна кружатся, энергия радости поднимается высоко в космос и возвращается обогащённая благодатным светом. Над потолком уверенно разгораются звёзды, внезапно вспыхивают золотые искры, не торопясь появляется настоящая радуга. Маэстро нежно опускает удивлённую женщину на мокрый пол и с неуёмной надеждой в глазах спрашивает:
- Сударыня, пожалуйста подскажите как пройти в приёмную комиссию?
Раскрасневшиеся щёчки растерянной женщины вспыхивают сухим порохом, она почти балетным жестом указывает направление и вспоминает, как за ней в своё время, настойчиво ухлёстывал красавец электрик шестого разряда.
- Ээ, хэ хэ …
Затем опомнившись, смущённо ставит полное ведро, снимает желтые резиновые перчатки.
- Туда, шальной, только осторожней: там ступенька и лампочка перегорела.
Крамер запинается, падает, сразу встаёт и не обращая внимания на растущий под глазом синяк, буквально влетает в маленький кабинет, где у небольшого окна перед компьютером за деревянной свежеокрашенной в абрикосо-огуречный цвет партой сидит волевая, миловидная женщина в поварском колпаке.
- Здравствуйте, уважаемая, - запыхавшись говорит бывший музыкант, крепче скрещивая пальцы на удачу.
- Вот мои документы. Могу ли я подать заявление?
- Добрый день, конечно, можете, садитесь за стол: там чистые листы и свежий образец, - заинтересованно отвечает дама в классическом сером костюме. На массивном носу, подобном калорийной колбаске, золотая солидная оправа испускает утончённые лучи.
- Простите, мне не терпится узнать: какие у меня шансы?
- Какие, какие, считайте, что уже приняты, - не отрываясь от монитора, отвечает женщина-педагог, ответственно перенося бубнового короля к червовому, и не глядя берет документы.
- Так, так, - качает головой, сжимая губы, и бросает рассеянно изучающий взгляд на диплом, выразительно морщится, - музыкант.
Затем поднимает голову и с доброй улыбкой проницательного руководителя направляет указательный палец на будущего студента:
- А я вас знаю: вы работаете в шашлычке, у рынка.
- Ну, это, - мнётся джазмен, не зная, что ответить.
Начальница пристально осматривает мужчину, машинально передвигая по столу резную аметистовую фигурку покровителя поваров.
- Ничего, ничего, держитесь бодрячком, мы сделаем из вас настоящего человека. Вы будете поваром высшей категории.
Эта неоспоримая уверенность передаётся Крамеру, на душе звенят радостные колокольчики.
- Знаете ли, - почти заискивающе объясняет главная, - у нас недобор, а с мужчинами всегда дикая напряжёнка.
- Правда! – открыто радуется бывший маэстро, отпуская сжатые наудачу пальцы, а глаза невольно слезятся.
Он ослабляет галстук, расстегивает верхнюю пуговицу рубашки, испытывая легкость, нет, скорей, освобождение отчего-то прошлого, ненужного, пустого. Женщина, звеня шпингалетами, открывает окно, прохладный, летний ветер врывается в помещение, усиливается сладострастное пение птиц. Душа Крамера поёт, и он совсем не удивляется, что за окном светит яркое солнце, звенят спешащие трамваи. На подоконнике, мило играя в шашки, беспечно болтая ногами, сидят пророк Моисей и архангел Гавриил. Всё это так трогательно, и в то же время просто, естественно.
- Ну, конечно, правда, - акцентирует начальница, - к тому же я директор, Окрошкина Сара Геннадьевна. Сейчас я сделаю ксерокопии, а фотографии 4 на 3 принесёте позже, в любое удобное время.
«Мой директор, потрясающая женщина - очаровательная Сайра Геннадьевна. Вот бы и мне сменить фамилию на более благозвучную, к примеру: Петрушкин, Затирухин, нет, нет, чего-то не хватает, - маэстро взволнованно щелкает пальцами, подыскивая в голове подходящие варианты, - недостаточно жесткости, солидности. Может, грубо, жестко – Хренов? Тоже нет, это излишне политизировано, надуманно, вычурно. А что, если проще, ближе к народу: Ложкин, Калачев или Самоваров? - Крамер с силой прикусывает губу: - Нужно будет хорошо подумать над новым имиджем. Опять же – Борщев - звучит солидно, очень заманчиво, в такт профессии и в ногу со временем».
Круги счастья в виде баранок, посыпанных маком, хрустящих сушек с подрумяненной корочкой, покрытой тмином обыкновенным, празднично летают в пространстве кабинета. Архангел Гавриил срубив четыре шашки уверенно проходит в дамки и перевернув свою, устремляет взор на Крамера.
- Молодец, ты на верном пути, и помни, готовить пищу, это Дар! Божий Дар с выше!! Голос святого реверберирует, отражаясь от стен, носится по комнате возбуждающим эхом. Маэстро зачарованно внимает каждое слово, преданно смотрит в глаза святого. Удивительная музыка ангельским хором звучит в голове Крамера, он благодарно поднимает руки к небесам. Возможно это совпадение или такая ирония судьбы, но мужчина направляет руки именно в сторону той далёкой галактики где живут Оля и Джонни. Маэстро радуется и с невиданной прежде решимостью шепчет, - вот оно счастье моё.
Продолжение следует, слушайте мои аудиокниги.