Кино!
Вот за что сегодня платят. Я всю жизнь писал. И жил нищим. За поэзию никогда ничего. А теперь литературой вообще ничего не заработаешь.
Кино!
Единственная возможность что-то заработать. Мой съемочный день 10 тысяч все ж таки. И я очень довольный отправился на съемки, играть очередного психолога. Хотя удается играть и профессоров, и адвокатов. Как хорошо, что мама была не против, чтобы я учился в ГИТИСе.
И вот я на съемочной площадке. В руках выученный с вечера текст. Вокруг прекрасные актрисы и массовка. Сцена среди десятка молодых женщин, я психолог, провожу тесты. И знакомлюсь с каждой. И разговариваю, и даже отпускаю разнообразные комплименты.
И вот тут началось. Репетируем с актрисой, разучиваем сцену, она начинает мне жутко нравиться. Все-таки актрис подбирают по внешности, не только по таланту. А талант мне от нее лично совершенно не нужен. Лишь бы милой была. И вот, мы уже совсем сблизились. Гоняем текст.
Осматриваю ее всю насквозь, всех сторон. Она в мини юбочке. И даже как-то пытаюсь заглянуть и снизу. Но не получается. И тогда текст.
- Не знал, что у вас шизофрения. (Деланное удивление.) Я же психолог, не психиатр, это разные специализации.
- А вы знаете, психолог, мне постоянно хочется пришить кого-нибудь, разрезать на кусочки и посмотреть, что у него внутри.
- Ну, у меня внутри только большая симпатия к вам.
Такой немудрящий текст современного сериала.
И на самой вдохновенной ноте, когда я молоточком должен уже был обследовать ее коленочку… Прямо через колготки… Является какой-то парень, насквозь протатуированный, потный и неопрятный, расстегивает ее кофточку и залезает рукой в область груди. Текста у него нет, лезет молча. Актриса нисколько не смущается и продолжает улыбаться мне, как бы ожидая подачи текста. Но я столбенею и даже подглядеть в текст, который у меня руке, не соображаю. Между тем, парень (потный, татуированный и неопрятный) молча запускает уже две руки ей под кофточку и еще ниже. Я закрываю текстом лицо и отворачиваюсь. И вдруг слышу смех, переходящий в гогот. Смеется вся съемочная группа и массовка. И смеются надо мной. Они думают, что я нарочно сыграл это, а не по-настоящему. Не успеваю ничего сообразить, как этот же молодой парень (татуированный, потный и неопрятный, но как я понимаю, очень модный) лезет уже мне под пиджак. И тоже ничего не говорит. И тут, наконец, до меня доходит смысл его действий. Надеюсь вы уже догадались… Это озвучка. Я поднимаю руки вверх. Он опутывает меня проводом, закрепляет где-то на лацкане пиджака микрофон и исчезает. Потом доносится его голос. Наконец он дает свой текст.
- Говорите, тестируем звук.
Я прихожу в себя и глядя на актрису импровизирую.
- Всю жизнь мечтал быть не психологом, а звукорежиссером, чтобы без всяких лишних слов расстегивать пуговички и залезать под платье симпатичных девушек.
Актриса не теряется и, не выходя из образа, вторит мне.
- А мне всегда хотелось хватить таких по горлу острым лезвием, пока они щупают мою грудь.
И я не теряюсь.
- Ничего, я вас вылечу! И вы будете получать удовольствие.
- Звук есть, - рапортует режиссеру потный, татуированный, модный малый. И съемочная группа аплодирует нам.
Необычно здесь только одно. Как правило, звукорежиссер все-таки предупреждает актера такими словами:
- Озвучиваем, стойте смирно.
И мы поднимаем перед ним руки вверх. Но никогда не сдаемся.