================== Виталий Герт
В тот первый лыжный поход, когда они заблудились в метели, и Лера сломала лыжу, потеряла дужку крепления, а потом потеряла сознание от страха, Виталик в неё влюбился. Невзирая на её издевательский тон (это способ обратить на себя внимание), обвинения во лжи (она просто завидует ему, сама не знает ничего, а Виталя знает о-оочень много, с Виталей не пропадёшь) и гневные взгляды (похоже, она к нему неравнодушна).
Группа, замёрзшая и ослепшая от метели, отогревалась в мунтяновской избушке, а они с Лерой сидели на брёвнах у сарая, соприкасаясь плечами, и Виталик ей рассказывал о Чегетских опасных трассах и о том, какие бывают лыжи: Backcountry с металлическим кантом — для экстремальной езды, рэйсинг для скоростного спуска и слалома, фрирайд для катания по неподготовленным трассам и по целику.
Лера его не перебивала, не обвиняла во вранье, и даже попросила рассказать, как он спасал людей в горах и за что получил орден. И он рассказал, и орден обещал показать, ей одной, потому что в историю с орденом никто не верил, а Лера верила.
После посиделок у сарая Виталик продолжал её молча любить, хотя она не позволяла. Но не насмехалась, не фыркала и смотрела по-другому. Или ему так казалось. Ей бы очень пошла его фамилия: Валерия Герт. Валерия и Виталий Герты, звучит представительно.
Виталику стукнуло сорок пять, но детски-незамутнённый взгляд и мальчишеские выходки надёжно скрывали возраст. Виталика терпели, хотя иногда он начинал нести бред — о личном знакомстве с Григоровичем, которому Виталик «помогал», об ордене, который ему вручил президент, со словами «носи, Виталик, ты заслужил». Ордена никто не видел, но спорить с Виталиком не хотелось: он обижался, махал рукой: «Не верите… Что я его, к костру надену? Кто в поход с орденами ходит?».
С этим нельзя было не согласиться: в турпоходы в орденах ходить не принято. Орденоносец уходил от костра метров на двадцать и сидел там один, вздыхая и мучаясь оттого, что ему не верят. Приходилось его успокаивать и уговаривать вернуться к костру.
Повздыхав, Виталик начинал рассказывать о своём знакомстве с Юрием Любимовым и как он помогал наводить порядок в театре на Таганке.
— Я не хотел, там такие артисты, без меня справятся, а Любимов меня за плечо так берёт (Виталик показал, как) и говорит «Виталя, ты просто обязан помочь, без тебя тут такое начнётся…»
— Виталя, он же умер, Любимов. Четыре года назад. И сейчас ему бы было сто два года. А театром на Таганке с 2011 года руководил Валерий Золотухин, а с марта 2014 года Ирина Апексимова — не выдержала Надя, и из-за неё никто не узнал, что же такое начнётся в «Таганке» без Виталика.
— Ну да, да, умер. Но он мне говорил… И Золотухин говорил.
— А Апексимова тебе ничего не говорила? Она же там теперь директор.
— Иришка-то? Ну как же! Вчера звонила, приглашала на спектакль, а я ей говорю: «Извини, Иришка, у меня поход, я руководителю обещал, а если Виталик обещал, Виталик сделает». Она расстроилась, конечно. Она меня всё время приглашает, на все спектакли…
— Кто расстроился, Апексимова? Виталик, там же ремонт, на Таганке…
В группе удивлялись Надиной осведомлённости о перипетиях театрального мира. Вранью Виталика не удивлялся никто. И никто так и не узнал, что орден «За личное мужество» у него всё-таки был, за спасение людей в горах с риском для собственной жизни.
Он был спасателем на Чегете, горнолыжном курорте в Приэльбрусье, с длинной и относительно крутой трассой, одной из сложнейших горнолыжных трасс мира. Безграничные возможности для фрирайда и бэккантри, нетронутая целина, сверхсложные комбинированные варианты, трассы через сосновый лес, перепад высот катания — тысяча сто сорок метров, снег с ноября по июнь и чёрные трассы.
Маркировка горнолыжных трасс четырёхцветная: простые трассы зелёные, следующие по сложности — синие, красные имеют ещё более возросшую крутизну, характеризуются отсутствием пологих участков и предназначены для опытных катальщиков, умеющих гасить скорость на выполаживаниях. Спуски по прямой здесь приведут к нежелательным последствиям. Следующий класс трасс — чёрные — для экспертов. На эти трассы ратраки не выпускают, и на них можно встретить всё что угодно, от крутых жёстких досок с буграми до целинного крутого снега, а в некоторых местах катание уже переходит в прыгание.
Виталик неплохо катался, имел второй разряд по горным лыжам, а спасателем стал случайно, когда один ретивый папаша решил спуститься с двенадцатилетней дочкой по чёрной трассе, должна же она преодолеть свой страх, шесть лет катается и до сих пор боится, и в горы каждый раз едет со слезами. В ребёнке надо воспитывать самоуважение, вот спустится с ним, и ей будет за что себя уважать. Он научил её всему, она умеет.
В том, что отец и девочка остались живы, «виноват» Виталик, любитель экстремальных чёрных трасс, который нашёл их — почти замёрзших. О том, как он тащил на себе орущую от боли девчонку с открытым переломом ноги и волочил на волокуше её потерявшего сознание отца, Виталик старался не вспоминать. Как и о том, что придя в себя, горе-родитель спросил не о дочке, а… о лыжах, которые Виталик оставил на трассе, спасатели заберут.
Потом было ещё несколько случаев, о которых не получалось забыть, и медаль «За спасение погибавших», первая государственная награда за мужество и самоотверженность. Орден «За мужество» он получил после схода лавины, когда просидел трое суток под двухметровым слоем твёрдого снега, с людьми, которые бы не выжили, если бы не Виталик с его железной уверенностью, что их непременно найдут.
Он подарил им эту уверенность, и баллон с кислородом отдал: им нужнее. Он отвечал за жизни этих шестерых, среди которых два подростка, им ещё жить, а Виталик… какой он к чертям спасатель, если будет спасать себя?
Он делал всё, что мог: шутил, смеялся, вспоминал походные истории, кормил мальчишек шоколадом (всегда имел при себе плитку), успокаивал тех, кто отчаялся…
К исходу третьего дня в спасение верили все, кроме Виталика. Их нашли, откопали, всех шестерых, живых и здоровых. А Виталик… От недостатка ли кислорода, или от безнадёжности ситуации, Виталик замкнулся в своём мире, откуда так и не смог вернуться. Рассказывал бесконечные истории, в которые искренне верил, и радовался чужому вниманию. И пусть это был мир его фантазии, но это был его мир, в котором из столкновения с реальностью он всегда выходил победителем. Мир возвращал самоуважение, дарил ощущение самодостаточности и тормозил внутренний конфликт с самим собой.
Не бывает бывших спасателей, как не бывает бывших спортсменов и бывших артистов. Виталик продолжал спасать — то Григоровича, то театр на Таганке, то лыжников на Чегете… Вот и Леру поехал спасать.
Он видел, какими глазами смотрел на неё Иван, и она на него смотрела. Видел, как они договаривались о чем-то. Наверняка о встрече. Лерку он успел изучить, она этого Ивана не упустит.
Номер телефона Виталик выпросил у Гордеева.
— Не жмись, Гордей, дай Леркин телефон.
— Я его стёр.
— Гордей, я же знаю, что не стёр. Я же тебя знаю. Я с ней поговорю, уломаю, я умею уговаривать. Может, и придёт.
— Как придёт, так и уйдёт. Она больше не член группы. Потому что всему есть предел. Слышал бы ты, как она со мной разговаривала! Я поздравить её хотел, с восьмым марта, а она…
— Не в настроении была, я понял. Дай телефон, Гордей.
По голубевскому телефону ему ответила Марита. Сказала, что Лера была у них вчера и уехала, а телефон оставила. Иван её на станцию проводил и на поезд посадил, а телефон — приедет, отдадим.
Гордеев сказал, что она болеет. Если Лера забыла телефон у Мунтяну, откуда он узнал, что — болеет? Может, позвонила с другого телефона? А симку почему не заблокировала? Когда теряют телефон, то всегда блокируют симкарту, а деньги переводят на новую. Что-то не давало Виталику покоя. Он промучился всю субботу, а в воскресенье поехал к Мунтяну.
— Ты в поход? А покушать почему не взял? — Мать пощупала рюкзак, который всегда был набитым до отказа, а сегодня «худой». Она следила за Виталиком, который в свои сорок пять был в сущности ребёнком. И до сих пор проклинала тех, кто был с ним под той лавиной. Они остались жить, с ними всё в порядке, а её единственный сын стал вот таким. Без мамы и поесть забудет, и пенсию забудет получить, и шарф зимой не наденет.
— Виталя, шарф надень! Я термос тебе положила, ты забыл.
Мать потихоньку сунула в рюкзак свитер, запасную пару носков и пакет с бутербродами. Всегда брал, а сегодня не взял ничего, что с ним такое?
Она не знала, что никакого похода в воскресенье нет, поход был восьмого марта, в пятницу. Весь следующий день Виталик не находил себе места, а Ирина Анатольевна переживала за сына. И теперь тихо радовалась: на лыжах пробежится, развеется.
Выйдя из дома, Виталик направился к ближайшему супермаркету. Затарится деликатесами, не с бутербродами же в гости ехать. И Марите коробку конфет купить. А телефон он заберёт, может, Лера на него позвонит.
ПРОДОЛЖЕНИЕ http://www.proza.ru/2019/06/18/1412