Время собирать камни

   Александр  Сороковиков



   ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ


С65  Время собирать камни (второе издание) / Александр Сороковиков. – Владимир: Аркаим, 2018. – 350 с.

ББК  86.372-4
© А. Сороковиков, 2018




   «Вы принесете новый культ миру. Ваша культура станет единым культом Богу. Вы принесете культ искренний как наука, прекрасный как искусство, возвышенный как Бог, и пространный как душа всех сынов Небесного Отца».
   (свт. Николай Сербский, «Сон о Вере Славянской»).




   Эта книга написана в несколько необычном жанре. Ибо, в ней раскрываются очень разные вопросы. В целом же она говорит о том, что окружает нас в окружающей действительности. Это вопросы духовности, культуры,  истории. Вопросы совести, морали и нравственности. Которые могут проявляться как в жизни Церкви, государства, общества, так и жизни отдельного человека. Большое внимание автор уделяет здесь опыту свт. Николая Сербского, так как для него не существовало областей жизни, и жизни человека, которые бы он не рассмотрел, которым бы не уделил внимания. Особый акцент автор делает на опыте святителя, посвященного богомольческому движению, потому что богомольчество, свт. Николай называл «школой соборности», указывая, что без соборности не может быть полноценной жизни как в самой Церкви, так в государстве, так и в обществе.




   «Наступает время и на¬стало уже, когда мученичеством крещеная Святая Русь свяжет всех терзающих ее идолов и, подобно святому Владимиру, свергнет их с Земли Русской в пропасть бездонную.
   Наступает время и настало уже, когда в России не просто будут обновляться иконы Святых, как это происходит уже сейчас, но когда воинство живых Русских Святых от святого Владимира, святого Серафима и до последних Новомучеников с Царем-мучеником во главе возвестит небу и земле, что народ Русский заново рожден в страданиях, снова кровию крещен, преображен Христом и готов помочь всему миру.
   Наступает время, братья мои, вот уже на пороге оно, когда грязью залитое, изможденное страданиями лицо Русского народа просияет, как солнце, и осветит тех, кто сидит во тьме и сени смертной. И тогда все народы земные благодарно возгласят: «Русь наша, Мученица наша, красно солнышко!»
   Блаженны вы, плачущие ныне с Россией, ибо с нею утешитесь!
   Блаженны вы, скорбящие сегодня с Россией, ибо с нею возрадуетесь!»
   
   (Свт. Николай Сербский, «Пророчество о Святой Руси»).



   ЧАСТЬ I: 
 
   РАЗДЕЛ 1: «Культура и культ»

   «Культура и ее роль а жизни общества»
 
   Если говорить о сути культуры, ее значимости в жизни общества, то для лучшего понимания этого вопроса необходимо будет возвратиться к древним временам, к узловым моментам истории, когда закладывались основные пути развития культуры. Это был период времени за 500-600 лет до Р.Х. Именно тогда, когда народ Израиля находился в Вавилонском пленении, когда Первый Иерусалимский Храм был разрушен, появились направления противодействия, как истинной духовности, так и истинной культуре. В духовном плане здесь можно назвать ряд культов: огнепоклонства – Ахура Мазды, или зороастризма в Персии. Учение каббалы в Вавилоне. Также – буддизм в Индии, и учение Лао Цзы и Конфуция в Китае. В Древней Элладе это прежде всего связано с Пифагорейской школой в элитарной среде, и с вакхическим культом среди простого народа.
   Единственное противодействие силам «духов злобы поднебесной» могло быть оказано в то время (в данном случае речь идет об Элладе) в области культуры. Культуры направленной к небу, направленной к свету. Человек, который должен был повернуть культуру к высшим ценностям, обязан был обладать дарованиями не только поэта, но героя и пророка. И такой человек был. Его звали Орфеем. Именно благодаря ему мы еще имеем культуру направленную к высшим ценностям, несмотря на тысячелетия давления на нее и порой просто целенаправленного ее истребления. 
   Если говорить о вакхическом культе, то культ этот был напрямую антикультовым и антикультурным. Служение грубым сатанинским страстям: вот главная парадигма вакхического культа. Иначе было в учении Пифагора, праотца гуманистической школы, где человек – бог, подобен богу, а потому не нуждается ни в каком боге. Вспомним масонское – человек мерило всех вещей, и – человек превыше всего. Шестой век до Рождества Христова являлся знаковым, переломным, где Орфей находился в полном одиночестве, без всякой поддержки официальных властей и официальных религий. Но, победили не многочисленные, хорошо экипированные силы зла. Победил одиночка. И этой победой мы пользуемся до сих пор.
   Таким же знаковым, переломным можно назвать и XV; век. Когда началось повсеместное (глобальное) сворачивание орфического направления в искусстве, с поэтапной заменой его вакхическим и пифагорейским. В синтезе, это можно назвать тангейзеровым началом. Исток тангейзерианства древний, но особо явственно он проявил себя в X; веке, сразу после отпадения римо-католической церкви от Православия.
   В чем же, грубо, различие трех вышеупомянутых направлений? Почему пифагорейская школа, которая ставила целью воспитания гармоничного, освобожденного от низких страстей человека, не угодна Богу? Если говорить о культе Вакха, с которым вступил в противоборство Орфей, то это олицетворенное воплощение анти-культуры. Со школой Пифагора все гораздо сложней. Суть этой школы состоит в том, что прошедший ее должен был получить не только необходимый багаж знаний, постичь науки, философию, искусства, обучиться практическим ремеслам, овладеть воинским искусством и прочее, но также получить нравственное образование, должен был стать совершенным во всех отношениях. По большому счету, именно пифагорейские идеи воплощались у нас в Царскосельском лицее и в Институте благородных девиц. В чем же богопротивность такого (внешне благородного) направления. Богопротивность его состоит в следующем. Пифагорейское направление воспитывает элитарное сознание, взращивает тонкую гордыню ума, по сути, воспитывает сверхчеловека. Или точнее, воспитывает человека, которому не нужен Бог, ибо он – сам подобен богу. То есть, опять то же самое, о чем сказал змий Еве в Эдемском саду: «Будете яко бози». Пифагорейство, это религия гордого человеческого ума. Именно поэтому, Господь разрушил это направление в самом начале. Разрушил его очень просто. Однажды Пифагор, уже шестидесятилетний старец, который прошел посвящение у египетских жрецов, а также у жрецов Вавилона, где попутно принял посвящение каббалы, сидел в пещере и размышлял о судьбах мира. Солнце уже склонялось к закату. Вдруг, а пещеру вошла его ученица и попросила выслушать ее.
   - Что тебе, дочь моя? - спросил мудрец.
   - Я хочу сказать, учитель, что я очень несовершенна, - ответила ученица.
   - Да, совершенства нужно добиваться.
   - Я несовершенна тем, что воспылала страстью к одному человеку.
   - Кто же этот человек? - и Пифагор (о молодость) с сожалением посмотрел на воспитанницу.
   В гроте воцарилась мертвая тишина, и девушка вдруг взглянула в глаза Пифагора и произнесла горячим шепотом: «Ты, учитель!»
   И словно две молнии вошли в глаза Пифагора, и в нем запылала огненная страсть.
   Кончилось тем, что Пифагор женился на этой девушке. Часть учеников отшатнулись от него, и его учение приказало долго жить.
   Пифагор, обучая молодых людей наукам, искусствам и правилам поведения, научая умению владеть собой, обходил самый главный вопрос – науку сердца. Ибо, эта наука, по слову святых отцев (и в соответствии с древней мудростью славянских народов) есть самая главная из наук. Именно эту науку упорно обходят стороной все масоны, а также католики и протестанты. Они также как Пифагор обучают философиям, искусствам, правилам поведения, формируют мировоззрение, но… наука сердца? Они искренне забыли про это. Ибо, всегда легче следовать установкам, вызубрил каноны – следуй канонам, выучил цитаты из святых отцев, живи согласно цитатам. И если продолжить далее, то, как это происходит сейчас в церковной среде – получил послушание, и без рассуждения его исполняй. Установочное поведение (следование мировоззрению) есть главная суть всякого сектантства, а также формального следования правилам у нас православных. Формальная логика (внутреннее масонство) всегда от дьявола, в чем, кстати, постоянно обличал Христос своих учеников. Ибо такая логика не предусматривает труда души, работы сердца, не предусматривает труда «внутреннего человека».
   Роль культуры, если рассматривать этот аспект с духовной точки зрения, заключается в подготовке души и сердца к принятию Благой вести. Культура только тогда может именоваться верной дочерью культа, если она готовит сердца к принятию Слова Божьего. Причем, не в узком катехизаторском ключе, а в плане подготовки почвы, удобрения ее, на которой это слово, в случае (если семя падет на добрую почву) прорастет. Лишение человека культуры, равносильно лишению души. Это также верно, как лишить землю плодородного слоя. Суть же состоит не в том, чтобы зачистить почву от чернозема, а в том, чтобы избавить ее от сорняков. Весь опыт древних отцов говорит именно об этом. Нужно не избавлять человека от почвы, а удобрять и облагораживать ее. Роль же культуры как раз и состоит в этом облагораживании и удобрении.
   Но, вернемся к Орфею. Главным, в духовном и культурологическом опыте древнего героя, поэта и пророка, был именно опыт сердца, опыт Богосознания (термин введен В.В. Медушевским). Его песни были песнями души, песнями сердца. По большому счету, он был последователем Псалмопевца и царя Давида, но не в вопросах веры, а по чину Мельхиседекову. Он был поэтом и пророком именно по такому чину. Орфей искренне и горячо воспевал Божье творение, выражая благодарность Творцу за сотворенный Им мир. В этой искренности он был подобен св. прав. Авелю, а потому был принесен в жертву также как Авель. Но, в отличие от первого мученика, Орфей пошел на смерть вольно. Сознательно вступив в противостояние с вакханками, прямыми последовательницами каиновых традиций. Противостояние орфического и вакхического, происходило во всю историю человечества, происходит и в наши дни. Более того, будет происходить, пока существует мир.
   Поэтому, особенно важно будет рассмотреть этот вопрос в онтогенезе, в максимальном приближении к нашим дням. Переломный момент, применительно для России, совершился в XV; веке. В этом столетии, благодаря стараниям Царя Иоанна ;V был реально создан Третий Рим. Совершилось дело настолько великое, что далеко не все историки до сих пор его адекватно восприняли. Была создано совсем иное государственное устройство, благодаря которому Россия смогла пройти через все смуты и потрясения. Если бы не радикальные реформы Царя Иоанна, то Россия представляла бы собой «колосс на глиняных ногах», который бы приказал долго жить еще в Смутное время. Можно сказать более: благодаря реформам Царя Иоанна Грозного, Россия преодолела Смуту рубежа XV;-XV;; веков, преодолела церковный раскол, победила французов в 1812 году, победила бы и в Первой мировой войне, не будь предательства в высших эшелонах власти. Благодаря этим реформам, Россия выстояла и победила в годы Великой Отечественной войны. Она стоит до сих пор, несмотря на то, что ее уже давно не должно быть.
   Но все-таки, несмотря на все замечательные преобразования в государственной политике, именно в XV; веке произошло изменение в менталитете как мирской власти, так и власти церковной. Речь идет о культуре. Если изучить Деяния Стоглавого собора, то обнаружим, что именно этот собор принял решение о запрете на скоморошество (Правило 92, 93, 95). По сути дела, это был запрет на всякое вольнодумное, нерегламентированное властью искусство. В число таких нерегламентированных автоматически попали и  сказители бояны, и гусляры, которые скоморохами ни в малейшей степени не являлись. И хотя Иоанн Грозный своею властью заступился за гусляров, но по большому счету, топор над орфическим, дохристианским (хотя уже серьезно христианизировавшимся) направлением искусства был занесен. Одновременно с этим стало отодвигаться в сторону направление русских филадельфийцев, монахов-нестяжателей школы Нила Сорского. Эти процессы еще мало изучены, но даже абрисно обозначенная проблема дает возможность понять, что именно в связи с культурной апостасией (отходом от Богосознания), общественные процессы той эпохи стали шаг шагом вести к Смутному времени.
   В середине XV;; века болезнь проявилась еще в большей степени. Несмотря на грандиозные замыслы и деяния Патриарха Никона, Россия (едва эта фигура была устранена с политической арены) стала медленно и неуклонно сползать в бездну. Из тела народа был вынут некий дух, или соль, которая только и могла удержать от распада само тело. Вспомним, что при Царе Алексее Михайловиче вопрос о скоморошестве был вновь поставлен во главу угла. Последователи народной (орфической), давно уже христианизированной традиции превратились в изгоев. Теперь уже некому было воспевать подвиги былинных героев, некому было рассказывать об Иванах-царевичах и Еленах-прекрасных. И хотя традиция не умерла совсем, но она ушла глубоко в недра простого народа. Просвещенные же сословия Петровской эпохи и вовсе забыли об этой традиции. Да, и как они могли о ней помнить, если на русском языке царские вельможи говорили с великим трудом. И лишь только в середине XV;;; века, благодаря деятельности Василия Тредиаковского и Михаила Ломоносова эта порочная практика стала исправляться.
   Результатом трудов на ниве Русского просвещения явился «серебряный» X;X век, когда все русское стало выходить из катакомб, более того, заявило о себе как о серьезной силе, с которой уже надо было считаться. Одновременно с этим возрастал авторитет Церкви. Государственная политика стала все более поворачиваться лицом к народу. Повсеместно возрождалось изгнанное за рубеж старчество. Древние орфические принципы (дыхание небес) стали входить во все сферы общества. Поле России стало походить на весенний луг после долгой зимы.
   Но, при этом должно отметить, что долговременная целенаправленная прополка души народа не прошла безследно. Его культурные и духовные силы были истощены. Нужна была серьезная государственная и церковная политика, по возрождению соборного духа и соборной души народа. Увы, этим занимались только одиночки, поэтому никакие государственные и сельскохозяйственные реформы, а также работы на ниве просвещения, не принесли желаемого результата. Отсюда, как ни парадоксально, но одновременно с экономическим расцветом, начался серьезный упадок в сферах культуры и духовности. Собственно, именно этот упадок привел ко всем трем русским революциям, к победе большевизма (ибо инерция неизбежно сменяется обскурацией, переворотом), и далее – к бедствиям, которые как из ящика Пандоры пошли на многострадальный русский народ.


   «Причины упадка культуры и духовности»   

   Для того, чтобы ответить на сакральный вопрос: «Что делать?», в плане возрождения культуры и духовности, нужно выявить причины этого упадка. Господь сказал в Евангелии от Матфея: «Берегитесь закваски фарисейской и саддукейской» (Мф. 16; 11), а также: «и закваски Иродовой» (Мк. 8; 15). Эти слова Христа являются ключевыми, в деле понимания корня наших сегодняшних проблем, а значит, главными в выработке путей преодоления их. Если апостасия для католической Европы началась еще в X веке, что привело к расколу 1054 года, то в Византии этот процесс активно начался на рубеже X;;-X;;; веков, что привело к Ферраро-Флорентийской унии 1439 года, а затем и вовсе к падению Византии в 1453 году. Причины падения как Первого, так и Второго Рима были одинаковыми. Отход от чистоты веры произошел в обоих случаях в результате, как упадка духа, так и упадка культуры. Загоняемые вглубь болезни – фарисейство, саддукейство, иродианство прорастали как в церковной, так и сугубо монашеской среде, постепенно изменяя сознание и менталитет, сначала монашества, потом клира и епископата, в конечном итоге, самого народа, что не могло не привести к потрясениям, и к падению внешне благополучных и сильных империй. Именно, измена живым истинам веры на внешнее следование им, привело к падению, как Первого, так и Второго Рима.
   По сути, Россия  ко времени освобождения от татаро-монго-
льского ига, осталась единственной Державой, хранящей чистоту Православной веры. Но, в начале XV; столетия, пришедшие с Запада духовные проблемы, стали актуальными и для нас. Эти проблемы связаны прежде всего с духовным опытом прп. Иосифа Волоцкого и свт. Геннадия Новгородского. Чтобы лучше понять, в чем состоит этот опыт, необходимо обратиться к книге Библии, повествующей о заключительном периоде истории человечества, «Откровению» Иоанна Богослова. Главы 2 и 3 этой книги повествуют о Семи церквях: Эфесской, Смирнской, Пергамской, Фиатирской, Сардийской, Филадельфийской и Лаодикийской. Хотя эти церкви реально существовали во время жизни Апостола, но смысл в названии этих церквей нужно понимать не в узко географическом ключе, но в плане историческом, в плане духовном. Причем, понятия – Эфес, Смирна… Сардис и т.д., надо понимать как ключ онтологического развития государства, Церкви, и отдельно взятого человека.
   Онтология этих понятий идеально соответствует и предупреждению Спасителя о заквасках. Если степени перечисленных церквей – от Эфеса до Филадельфии, соответствуют степеням духовного возрастания (от корневого уровня до плодов), где неизбежно возникают свои уклонения от прямого пути, или свои связанные с ростом болезни, то степени Ангела Сардийской и Лаодикийской церквей указывают уже на духовное старение, угасание и деградацию. Где Сардис становится неизбежно носителем «закваски фарисейской», Лаодикия – «закваски саддукейской», а те, о которых сказал Христос: «Так и у тебя есть, держащиеся учения Николаитов» (Отк. 2; 15) – «закваске Иродовой». Время в России с XV; века стало знаковым, поворотным, не только в плане державного строительства, но и в плане развития прежде скрытых болезней. Попущением Божиим, прежде пребывающие в латентном состоянии закваски – фарисейская, иродова и саддукейская, начали действовать и развиваться. Это было началом того, о чем пророчески писал свт. Игнатий (Брянчанинов): «Отступление попущено…» Чтобы лучше понять: в чем суть этого – попущения, постараемся рассмотреть: в чем различие, а также сходство Ангелов, как Эфесской, так и Сардийской церквей.
   Если вести речь о времени первохристианских мучеников, то оно идеально соответствует времени Ангелов Эфесской и Смирнской церквей. Духовный разум христиан того времени (если непредвзято прочитать жития первых мучеников) отличался прямолинейностью, ригористичностью и можно сказать – двуполярностью. По мнению автора, эпоха Вселенских соборов началась со следующей ступени – Ангела Фиатирской церкви, потому что ни эфесяне, ни представители Смирнской церкви онтологически не могли еще разработать необходимых для выражения как природы, так и сущности Триипостасного Бога, богословских понятий и терминов. Отсюда, для представителей первых двух церквей невозможно было создание вероисповедной догматики, они могли только делами своими проявлять верность Богу и его Церкви. В этом главная суть Церкви Римского периода.
   О сознании эфесян можно сказать, что оно близко к духовному состоянию подростков, со всей свойственной этому возрасту ригористичностью, полярностью мышления и упорству воли. Состояние «тихого веяния», «гласа хлада тонка», или – тишины сердца, достигаемого исключительно покаянным плачем, непрестанною молитвою и смиренным терпением скорбей, путь молитвенников-исихастов паламистского духа им незнаком. Впрочем, происходит это не по причине поврежденности натуры, но, единственно по причине связанной с духовным возрастом. Ибо то, что самоочевидно для старца, для юноши является областью умозрения. Как правило, религиозный пыл таковых, не будучи глубоко укорененным в сердцах, приходит со временем к охлаждению. Что является причиной к оставлению духовного делания. Отсюда, не случайно, Господь упрекает таковых: «Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою» (Отк. 2; 4). И это оставление происходит неизбежно, ибо малый сосуд не вмещает великого содержания. Для великого содержания нужен и великий сосуд. Ко всему, если это содержание имеет благородные свойства, то и сосуд должен быть сделан из благородного материала.
   В этом причина, почему в Апостольский период Церкви столь часты были гонения на христиан. Во многом, по причине опасности оставления учениками «первой любви». Когда за Петровым: «если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь» (Мф.26; 33) следовало: «не знаю Человека Сего» (Мк. 14; 71). «Глиняные черепки» Эфеса не соответствовали благородному содержанию «вина нового», для этого были необходимы «золотые сосуды» Ангела Филадельфии. Поэтому, для того, чтобы создать эти новые сосуды, необходимо было «жезлом железным» гонений разбить прежние «глиняные черепки». Для изменения материала сосудов, необходимо было оружие скорбей. По большому счету, средневековые католики, это те же эфесяне, у которых ригористичность и полярность уже перешла в стадию фанатизма. Фанатизм, это естественный плод прямолинейного сознания. Плод, когда подвижничество «по страху Божьему» не перерастает в подвижничество «по благодати», когда ревность в деле исполнения Закона не перерастает в ревнование сердца.
   Следующим аспектом времени первохристиан является во многом еще ветхозаветный менталитет их духовного сознания. «Новая тварь» мыслила еще не совсем по новому. Сутью этого менталитета являлся духовный юридизм. Тот самый юридизм, или подвижничество по страху Божьему, который был сутью и краеугольным камнем Закона Моисеева. И лишь только к IV-V веку, благодаря созданию Византийской богословской школы удалось подняться на следующую ступень, и тем самым вырваться из цепких объятий юридического сознания. Именно Византийские монахи создали на основании учения отцов Сирии и Египта (в первую очередь святителей Василия Великого и Григория Богослова) ту школу, которая потом утвердилась на Афоне. Суть же этой школы, или учения, наиболее полно выразилась в практике монахов-исихастов и в учении свт. Григория Паламы о стяжании Духа Святаго и о «Нетварном свете». Это учение есть плод духовный всего периода византийской истории, без которого эпоха Вселенских соборов не получила бы необходимого завершения. Римская же школа так и не вышла из юношеского возраста, не достигла необходимой степени взросления, а потому зашла в тупик и выродилась в латинскую ересь.
   Ангел Эфесской церкви, а также его антипод – Ангел Сардиса, всегда мыслят в «меру возраста своего», то есть, опять-таки с юридической точки зрения. Здесь можно обнаружить много общего с новоначальным иудаизмом периода пророков Моисея и Иисуса Навина. За нарушение закона должно было следовать наказание, вплоть до смерти, или побиения камнями. Именно так мыслили средневековые католики, отчего католичество справедливо называют христианским иудаизмом. По сути, Сардис это «омега» Ангела Эфесской церкви, его логическое завершение. Если же говорить об антиподе католичества – протестантизме, то в крайних его проявлениях он также юридичен, но этот юридизм носит рационалистический характер. Вот пример логики представителей крайних протестантских сект, в связи со смертью человека. После исполнения необходимого обряда – дела человеческого, у сектантов должно последовать дело духовное. Утрированно это выражается так: «Брат умер! Не о чем скорбеть! Аллилуиа! Брат унаследовал Царство Божие!»
   Логика эфесян всегда прямолинейна. При сильных духовных порывах, их сердца неглубоки, что не мешает им иметь пламенную веру и непобедимое рвение ко спасению. Их искренняя, лишенная всякого лукавства молитва творит чудеса, но «сокровенный сердца человек» эфесян (что является главным для молитвенного опыта монахов-исихастов) – спит. Вход в «святая святых» сердца для них недоступен. Если же говорить о богословии эфесян, то его «альфой» можно назвать богословие блаж. Августина. Труды этого древнего святого приняты Церковью, но итогом, «омегой» такого богословия являются схоластические труды Фомы Аквинского, Фомы Кемпийского и их последователей. Поэтому, возвращаясь ко времени первомучеников, Господь знал, что христиане первых времен духовно несовершенны, поэтому, чтобы с ними не случилось того, о чем сказано в «Откровении»: «Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою!» (Отк. 2; 4), Христос намеренно забирал во времена гонений верующих в Него, чтобы они, по слову мученика Ерма: «Не погибли во благополучии своем». В этом ключ и понимание, почему Бог давал им такую ревность и силу, чтобы рабы Его могли безстрашно пройти все мучения и сподобиться обителей рая.
   По большому счету, если говорить об этом явлении в историческом разрезе, то неизменное (без духовного роста) следование юридическому сознанию, ведет к духовной деградации, более того, к духовному вырождению и изуверству. Пример католической инквизиции, здесь говорит сам за себя. Также и зверства хорватских усташей в Сербии носили в подоплеке юридическое обоснование. Усташи говорили: «Убивая свои жертвы, мы отправляем их в рай. И чем мучительней мы это сделаем, тем больших венцов они сподобятся». Поэтому, предупреждение Спасителя: «И Ангелу Сардийской церкви напиши… ты носишь имя будто жив, но ты мертв» (Отк. 3; 1) – это предупреждение для нас, живущих сегодня.
   Господь показывает, что формальная логика небезопасна, она рождает ядовитые плоды, а таковые плоды всегда от дьявола. Господь показывает нам, в какие бездны приводит следование юридическому сознанию: «ты носишь имя будто жив, но ты мертв», поэтому не случайно свт. Иоанн Златоуст писал: «От подвижника исполняющего Заповеди по страху Божьему, поначалу исходит благоухание, а потом – зловонный смрад». Подобная укоризна относится и к нам, современным христианам. Ибо, одни уже «оставили первую любовь свою» - омирщились, другие, продолжая упорствовать в Законе, по духу ничем не отличаются от средневековых католиков. Если говорить о третьих, то они, умножая доброделание, подобно протестантам поставили его на поток, не прилагая сердца. Но, только к Ангелу Филадельфийской церкви Господь не имеет никакой укоризны. Это церковь Григория Паламы, церковь Апостола Иоанна Богослова, церковь Жен-мироносиц.   
   
   Для того, чтобы продолжить разговор о причинах упадка, и о путях выхода из него, нужно задать себе два важных вопроса: «Любим ли мы Бога?» и – «любим ли мы ближнего своего?» Честный ответ будет нелицеприятен, потому что никто, положа руку на сердце, не сможет на него ответить. Причина же конечно не в том, что мы не желаем любить, напротив все этого желают, а в том, что именно с XV; века начался неуклонный отход от указанного древними отцами направления – стяжания «Паламистского света», стяжания тех «нетварных энергий», о которых еще в древности, в явлении Моисею Неопалимой Купины, прикровенно поведал Господь.
   Искажение учения святых отцев, которое произошло, как ни странно, одновременно с принятием России функций «Удерживающего», принятие роли Третьего Рима, онтологически привело к их отвержению, что и случилось во времена царствования Петра ;, и продолжалось целый век, вплоть до начала X;X столетия. В чем же коренное различие опыта отцев афонитов, к которым принадлежала школа Нила Сорского, от опыта прп. Иосифа Волоцкого. Различие здесь заключается в подходе к духовному деланию. Если путь монахов-исихастов идет от внутреннего к внешнему, то путь «иосифлян» направлен от внешнего к внутреннему. Если опыт афонитов, есть путь взращивания плодов духа из «тайного тайных сердца» души, то опыт последователей прп. Иосифа это путь насаждения уже готовых саженцев. Если опыт первых, это путь созидательного развития и преображения души, то опыт вторых – путь напечатления навыков и поведенческих норм. Если у первых, главенствующим является воплощение в мир (путем медленного развития и роста) божественной логосности, то путь вторых – это следование готовым установкам. Для первых важно созидание, для вторых – строительство. Если для первых, Церковь это «тело Христово», для вторых – механизм. Для первых – организм, для вторых – организация.
   Вот в чем, если быть кратким, отличие духовного опыта между последователями Нила Сорского и опыта Иосифа Волоцкого. Разумеется, при столь кардинальном различии вектора путей ко спасению, неизбежно возникает различие в практике борьбы со страстями, в молитвенном делании, во всем строе и укладе монашеской жизни.
   Например, если говорить о практике борьбы со страстями, то обратившись к опыту афонитов, увидим, что до того, как вырастить плоды духа, они прилагают немалые усилия для очищения и  удобрения почвы души. И лишь после этого взращивают на подготовленной почве «сад духовный». «Иосифляне» (или крайние их последователи) склонны к тому, чтобы уничтожить и саму почву, зачистив ее до скального грунта. Но, духовность не облекшаяся в плоть души (культ лишенный культуры), превращается в свод мертвых правил, уставов и обрядов. Такой культ превращается в гербарий из некогда живых истин, в музей некогда торжествующей Церкви. Именно таким музеем и гербарием стал иудаизм накануне прихода Христа, именно таким культом без культуры (буквально – «почитания света») стало католичество после раскола 1054 года. Это путь духовного умерщвления, духовного скопчества. Путь духовной, в противовес саддукейскому и иродианскому развращению, стерильности. Той стерильности, о которой сказал Христос: «отныне да не вкушает никто от тебя плода вовек» (Мк. 11; 14), о безплодной смоковнице.  Ибо, точно также, как кастрат по плоти не может дать физического потомства, так и кастрат духовный не может явить плодов духа, высший из которых – любовь. Духовно же себя оскопивший, может только изображать любовь, проявляя ее в безконечном внешнем строительстве. Внешнее делание не есть сама любовь, но суррогатная замена ее уходящим в дурную безконечность доброделанием. Собственно, это и можно назвать фарисейством (фарисей, в переводе с еврейского означает – ревностный, благочестивый), дух которого уже не совсем православный, но более католический, или, если быть точным – ветхозаветный иудейский. Поэтому неудивительно, что в лице русского фарисейства в Россию неизбежно вошел и дух иудаизма.
   И если в случае опыта отцев-исихастов, страсти преображаются на обратный знак: блудная страсть меняется на милосердие, сребролюбие на щедрость, гнев на ревность и т.д., то в опыте «иосифлян» уничтожается сама почва души, источник произрастания как злаков, так и плевел. Здесь снова уместно вспомнить евангельскую «Притчу о сеятеле». Душа без плодородного слоя (на «каменистой почве») не может родить ничего – это путь духовного фарисейства. Душа с вытоптанной почвой «при дороге» – путь противоположный «узким путям» спасения, можно связать с саддукейством, или духовным омирщением. Третий путь – «семя посеянное в терние», идеально соответствует «закваске Иродовой», или «внутреннему масонству», внутреннему предательству. Все эти виды заквасок, несмотря на то, что общество в целом являлось здоровым, буйным цветом расцвели именно в век «знакового перелома».  Поэтому, не должно удивляться, почему при грандиозном государственном и церковном строительстве в России XV; века, произошел не менее грандиозный и страшный слом, обозначенный в истории, как Смутное время.
   Читатель может упрекнуть автора в предвзятом отношении к прп. Иосифу Волоцкому и в сомнении к его святости. Нет, автор не сомневается в святости прп. Иосифа, более того, преклоняется перед его подвигом в деле истребления ереси «жидовствующих», но при этом, нужно честно сказать, что этот путь тупиковый, это путь духовного скопчества, путь внешнего (без духовного преображения) строительства, путь «безплодной смоковницы», и увы, многие последовали этому внешне значимому, а потому более привлекательному пути.
   И лишь только спустя столетия, благодаря подвигу прп. Серафима Саровского, трудам прп. Паисия Величковского, благодаря возрождению старчества в России, все стало возвращаться на круги своя. А иначе и не могло быть, потому что путь «скопцов», это путь механического умножения (клонирования) добрых дел, без стяжания Духа Святаго, без преображения души, без приближения в монашеской жизни к ангельскому чину. Поэтому, говоря ниже о богомольческом движении (отвечая на вопрос: «Что делать?»), нужно с самого начала уклониться от этого гибельного тупикового направления, и пойти безкомпромиссно по пути указанному святыми отцами. Сделать это совершенно необходимо, потому что, также, как духовный рост без добрых дел, так и уходящее в дурную безконечность доброделание, есть в равной степени путь духовной деградации. Это путь «безплодной смоковницы», которую проклял Господь.
   Главным отличием опыта исихастов – Ангела Филадельфийской церкви от опыта Сардиса, является их стремление к духовному целомудрию, и как плод – к девству. Здесь возникает непримиримый антагонизм между первыми и вторыми. Ибо целомудрию, в котором заключено благородство души, противопоставляется скопчество, а девству, которое есть – плод, стерильность безплодной пустыни. В этом и есть корень наших бед, ибо мы не желаем, более того, не знаем, как возвратиться к Паламистскому свету, не знаем, как вырастить в себе плод души.
   Обращаясь к сегодняшнему дню, зададимся вопросом: как же мы собираемся изменить свою жизнь, преобразить человека и все общество, если идем как раз по пути духовного самооскопления, а не возрождения? Если все три закваски иудейские – фарисейская, саддукейская, иродианская, действуют в нас и руководят нами? И не потому ли сошли на нет многие патриотические и общественные движения? Сходят на нет крестные ходы. Почили о Бозе Чины покаяния. Потому что нами руководил не дух отцов афонитов, а «дух иудаизма». И как же мы собираемся освободиться (через возрождение Самодержавия) от «ига иудейского», если не отказались от главного – от самого духа. И можно прямо сказать: все попытки возрождения Самодержавной Монархии, без покаянного отказа от этого духа, обречены на провал.
   Подводя итог изложенным рассуждениям, должно еще раз отметить, что «собирание камней» может совершаться только в духе любви и Истины. На иное собирание сейчас просто нет Божьей воли. И истинное собирание Триединой Руси, а также (по пророчеству прп. Серафима Саровского) собирание всех славянских государств во единое Царство, может появиться лишь как следствие трудов на этой ниве, когда сам народ вымолит себе Покаяние, которое выразится не в перемене мировоззрения  (которое всегда неполно, а потому ложно), но – в обретении Богосознания. Ибо только реально обретенное Богосознание и может открыть путь к пришествию Православного Самодержца. Православный Самодержец в этом случае будет не политической фигурой, но как плод – увенчанием покаянных трудов в среде самого народа. В противном случае, не должно ждать ни возрождения Самодержавия, ни тем более, воскресения Святой Руси. Без отречения от ветхозаветного духовного опыта, обозначенного в Евангелии, как – фарисейство, саддукейство и иродианство, процесс «собирания камней» остается неисполнимым.

   Но, остановимся на минуту, и, зададим себе сакральный русский вопрос: «Что делать?!» Вслушаемся в свое сердце, оглянемся вокруг. Может быть, окружающая тишина даст нам нужный ответ? Может быть, этот ответ придет из других стран? От других народов? Попытаемся осмыслить опыт иных цивилизаций. И что говорят по этому поводу древние Отцы?
   И как ни странно, этот опыт находится совсем недалеко от нас. Этот опыт дает нам тот народ, который веками противостоял нашествию, как мусульманского Востока, так и католического Запада. Этот народ живет на Балканах. Это сербский народ, который духовно выстоял под пятисотлетним османским игом, и именно он, как ни странно, может сейчас нам протянуть руку помощи. Речь идет о феномене богомольческого движения в Сербии, в двадцатые-тридцатые годы прошлого столетия. Речь идет об опыте «собирания камней», ибо – «камни все вы», среди братского нам Православного народа.

      
   «Богомолие сердца»   

   Прежде чем начать разговор о богомольческом движении, надо прежде выделить его главную направляющую силу. Эта сила должна заключаться, как и все дело спасения человека – в стремлении к совершенству. Потому что, без этого стремления, также как невозможно паруснику без попутного ветра доплыть до спасительной гавани, так и без стремления к совершенству невозможно угодить Богу, в исполнении Его дел. Совершенство же, особенно если это касается дела любви, не имеет предела. И исполнять его может лишь тот, чье сердце способно вместить в себя боль и страдания, если не всего мира, то хотя бы ближнего человека.
   Об этом совершенстве говорит нам «Притча о самарянине», раскрывающая во всей полноте изречения афонского старца Паисия (Эзнепидиса): «Православие, это – когда чужая боль становится своей!» «Притча о самарянине» гласит, что лучше быть неверующим, но творить дела милосердия, чем быть такими верующими, как священник и левит прошедшие мимо. Ибо спасет не постриг и не сан, но милосердное верующее сердце. Для Бога важнее всего, какое у нас сердце. И если Он видит, что сердце человека направлено к совершенству, то делает все, чтобы помочь такому сердцу внимать боли уже не отдельного человека, но многих. Внимать боли своего народа и даже всего мира. Он расширяет такие сердца, сначала через дела милосердия, а потом, как высшая степень – посылая этому сердцу оружие скорби.
   О таком оружии сказано в Евангелии Симеоном Богоприимцем: «и сказал Марии, Матери Его: се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий, - и Тебе Самой оружие пройдет душу, - да откроются помышления многих сердец» (Лк. 2; 34, 35). Господь через пророка указывает, что непременное условие духовного возрастания, условие расширения сердца, это – принятие в свое сердце оружия боли за других. О том же оружии говорится, когда Спаситель во время Гефсиманских борений вопиял к Отцу Небесному: «Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия» (Мф. 26; 39). И так молился Он до кровавого пота.
   Отсюда можно заключить, что всякий, кто следует за Христом на Голгофу без оружия в сердце, Богу не угоден. Потому что таковой не может страдать страданиями Христа. Ибо всякое дело милосердия, есть дело со-страдания Самому Спасителю. Это дело со-распятия со Христом. Сострадание и сораспятие необходимы, потому что благодаря ему, как пишет свт. Игнатий Кавказский, в труде «О монашестве»: «в меру жития, в меру внутреннего очищения раскрывается Евангелие и познается Божественная истина». В другом месте святой пишет, что всякий идущий путем подвига и безропотного терпения скорбей, приходит к состоянию, когда «свет, приходящий от благодати Святого Духа, водворяет в душе благость, радость, тишину, дарует освящение и возрождает душу кроткой и человеколюбивой». Речь здесь снова идет о Богосознании, которое не может созреть в человеке, если он не прошел личной Гефсимании, и не познал опытно, что значит богооставленность и молитва до кровавого пота. Без этого знания (ведения) не может появиться истинного сокрушения духа – «впрочем, не как Я хочу, но как Ты», а значит, подвиг остается Богом не принят. Таковой подвиг совершается либо по гордой воле, либо от самости сердца, и в конечном итоге приводит к прямо противоположному результату. Истинным же побуждением к подвигу может быть только боль за свой народ, за своих ближних, боль за веру, за Христа. И только такой, основанный на боли сердца подвиг, принимается Богом. 
   Оружие проходящее через наши сердца производит двоякое действие. Во-первых, оно избавляет нас от духовной безпечности и духовного окаменения. Оно изгоняет из сердец духа «мира сего». Вместе с тем, оно избавляет нас и от духовной узости, зашоренности и мелкодушия. Именно такое оружие вошло в сердце св. прпмч. Елисаветы, когда был убит ее муж, Великий князь Сергий Романов. И это оружие расширило ее сердце до боли всего русского народа. То же самое случилось и с ее сестрой, святой мученицей Царицей Александрой. Когда вместе с болью за своего сына она смогла воспринять и боль своего народа, а затем, и боль всего мира. Болезнь Цесаревича Алексия привела не к схлопыванию (коллапсу) ее душевных сил, как то должно было произойти по человеческому естеству, но вопреки всему, расширило ее сердце до возможности принять боль всего мира. Именно в этом и состоит истинное Православие, обозначенное в одной чеканной фразе: «Когда чужая боль становится своей». И только тогда, когда человек принимает в сердце оружие чужой боли, он начинает духовно возрастать, и вслед за тем двигаться к духовному совершенству. Истинное совершенство, и истинное покаяние без такого оружия невозможно.
   Примером такого оружия может послужить история Марии (Тучковой) – игумении Спасо-Бородинского монастыря. После гибели мужа и сына, она создала обитель на Бородинском поле, где стала молиться об упокоении сначала своих ближних, потом об известных ей воинах, потом о всех погибших при сражении на Бородино. И только через двадцать лет подвига, ей было открыто через старицу Рахиль, что все, за кого молились сестры монастыря, пребывают в небесной славе, даже те, кто попал поначалу во ад. Вот зримый пример подвига любви.
   Автору приходилось неоднократно слышать возражения о жизни и подвиге игумении Марии. В молодые годы, после развода с мужем, она вышла замуж, причем… за разведенного человека. Да, если следовать канонам Церкви, ее нельзя причислить к лику святых. Но, это не является причиной, чтобы отказывать ей в Царстве Небесном. Потому что, Бог смотрит не на грехи, а на покаяние в этих грехах. Ибо, для того Он и попускает падение, чтобы упав, человек смог восстать. Восстать для того, чтобы больше не грешить. Как показывает пример игумении Марии (Тучковой), оружие скорби расширило ее сердце.
   Пример такого оружия есть и в наши дни. Речь о матери героя, Любови Васильевне Родионовой. Чтобы выкупить у боевиков тело своего сына, дабы похоронить его на кладбище пос. Курилово, она продала квартиру. Через эту смерть, она воочию увидела боль и страдания таких же, как она матерей, увидела боль солдат, вынужденных погибать из-за бездарности генералов и предательства политиков. И видя эту боль, стремясь своими слабыми силами как-то исправить ситуацию, она стала матерью многих. Тысячи посылок были собранны ею и лично отвезены туда, в стреляющую республику. И она, обыкновенная женщина, в желании помочь, не испугалась ни опасностей, ни смерти. Бог расширил ее сердце, и потому она стала матерью многих.
   Увы, как часто под действием скорбей, мы замыкаемся в раковину личных страданий. Либо, если этих страданий нет, творим добрые дела, не прилагая сердца. Но, это путь противный духовному совершенству. Потому что всякая зашоренность, узость, приводит к прямо противоположному результату. Именно это привело иудеев к отречению от Христа. Зашоренность, узкое следование Закону, не позволило им увидеть во Христе своего Мессию. Аналогичным образом, подобное стало происходить и у нас в России, начиная с XV; века. Дух законничества, дух фарисейства, а также сопутствующие им паразитарные духи иродианства и саддукейства, выхолостили, оскопили народную душу. Отступление происходило постепенно, шаг за шагом, приводя то к Смутному времени, то к церковному расколу, то к реформам Петра, в конечном итоге к революции 1917 года. Поэтому можно смело сказать, если бы не потрясения и беды XX столетия, то душа народа была бы (при внешнем процветании и благополучии) полностью убита этими духами.
   И подобное происходит неизбежно, потому что, если оружие скорби не входит в наши сердца, мы превращаемся либо в фарисеев-законников, либо в идущих путями «мира сего» саддукеев, либо в хамелеонов иродиан. И в любом случае, путь к духовному совершенству, даже при безконечном доброделании, становится для нас закрыт. Возвращаясь же к духовному опыту «иосифлян», можно констатировать, что монашеский опыт этого направления, не есть путь стяжания целомудрия, но путь ведущий к духовному скопчеству. Можно сказать более: это прообраз содомии, но имеющей обратный знак. Это полярность, где на одной стороне крайнее развращение, на другой оскопление всей сферы души и сердца. При столь радикальном различии и непохожести, общее здесь в одном – в духе. Ибо также, как о содомитах сказано, что они «по природе злы» (Сравни: Быт. 18; 20, 21), также и фарисеи-законники каменносердечны.
   Но оружие побеждает камень сердца. Оно потрясает его до основания и отваливает, не повреждая печатей (Мф. 27; 66)  многотонные валуны. И это оружие воскрешает души, и выводит из гроба, как вышел из него Лазарь-Четверодневный. «Лазарь! Гряди вон!» (Ин. 11; 43), сказал Христос громким голосом. И произошло чудо. Как из кокона вылупляется крылатое существо – бабочка, так из кокона скорбей рождается «новая тварь», ангелоравное существо, способное идти не путем безконечного доброделания, но путем подвига сердца, путем безконечного восхождения к совершенству духа.

   Прежде чем задать себе вопрос: почему богомольческое (близкое к крестоходному) движение возникло именно в Сербии, а не в России (в той России, где крестные ходы и одиночные паломничества, особенно в Киев, на Соловки, и даже в Иерусалим не прекращались никогда), окинем мысленным взором многоскорбную историю сербского народа. И эта история нации, волею Божьей имевшей быть форпостом Православия на Западе, даст нам ответ на этот вопрос. В богомольческом движении выразилось вся столь долго сдерживаемая энергия долго угнетаемого народа, когда угнетение не истощило национальных сил, но вопреки всему умножило их, и усилило, подобно тому как внешняя сила увеличивает энергию в сжимаемой пружине, и эта сила, несмотря на неслыханные потери во время войн за освобождение Сербии, а также в годы Первой мировой войны, проявилась в виде богомольческого движения. Долго сдерживаемый духовный гейзер, ток народной души прорвался наружу, причем не где-то по местам, но по всей Сербии.
   Исстрадавшееся сердце народа искало выхода, искало утешения, и оно нашло этот выход и утешение в крестных ходах, в шествиях по святым местам. Разумеется, это не были классические крестные ходы, как то происходило в России. Сербскими богомольцами двигал как духовный, так и душевный порыв. С одной стороны, ими двигало желание проповеди Благой вести, с другой – желание общения с подобными себе богомольцами. Тем, кто приходил в богомольческое движение из мира, открывался иной мир. Это был мир открытых сердец, просветленных мыслей и братской любви. Именно за братской любовью потянулись тысячи, прошедших через горнило горьких испытаний людей, а потому, удержать этот поток было невозможно. Он множился и ширился как полноводная река весной. И когда этот поток появился, важно было направить его в правильное русло. Что и сделала Сербская Православная Церковь, назначившая соборным решением окормлять это движение епископа Николая (Велемировича).
   Пожалуй, кроме него никто не мог взяться тогда за это многотрудное дело. Получивший прекрасное образование, одаренный литературным талантом богослов, простой и открытый в общении, а главное – человек живой души и живого сердца, епископ Николай без остатка предался этому новому для себя и для Сербии делу. Есть основание полагать, что именно богомольческое движение подвигло его к созданию «Охридского пролога» в том виде, который мы сейчас имеем. Потому что, в отличие от известных прежде «Житий святых», это есть поэтическое (считай – богомольческое) воспевание таковых житий и подвига древних мучеников. То послушание, которое выполнял свт. Николай Сербский, привело его к мысли о необходимости катехизации, или в расширенном плане – оцерковления  народной культуры. Устами одного из крестоходцев, свт. Николай говорит в своей книге «Наука о чудесах»: «Богомольческое движение, это дрожжи Церкви. Не сам Хлеб, но – дрожжи». Как точно и ясно сказано. Богомольческое движение подсказало ему, что этот путь правильный, коренной, и благодаря ему можно привести в лоно Православной Церкви множество заблудших овец.
   Если же говорить о практической пользе Богомольчества, то, без всякого преувеличения можно сказать, что свт. Николай (Велимирович) стал воспитателем сербского народа. И, здесь хочется задаться вопросом: не потому ли сербский народ оказал столь серьезное сопротивление гитлеровскому режиму, от того что прошел школу Богомольчества? Начиная с 1941 года, в Югославии стали создаваться партизанские движения. Если к концу 1941 года партизанские отряды насчитывали 80 тысяч человек, то уже через год численность партизан увеличилась почти вдвое. В мае 1944 года ряды народных мстителей возросли до 350 тысяч человек. И, здесь можно сказать смело: не будь такого человека как свт. Николай Сербский, то и не смогла бы Сербия дать столь серьезный отпор гитлеровской Германии. Богомольческое движение посеяло в душах людей добрые семена, которые и проросли в годы всенародной беды.
   Поэтому сейчас, в наше апостасийное время нужно воспользоваться, доколе еще возможно, опытом сербского богомольческого движения, воспользоваться и применить во все более приближающейся к антихристу жизни, труды современного нам сербского святого. И, если мы трезво оглянемся вокруг, то увидим, что сейчас, когда пошли на спад, и более того – прекратили существовать многие духовные и патриотические движения, у нас другого пути просто нет. Богомольческим движением Господь сказал с небес: «Открывайте сердца! Пробуждайте души! Лишь только живая молитва, живая песня души может вывести их из мертвого оцепенения, из состояния ступора и безысходности!» Так говорит Господь нам через феномен богомольческого движения.
   У этнолога Льва Гумилева есть такое положение: «Русский человек живет доменами». Западный человек живет по принципу: «Мой дом – моя крепость». Восточный – кланами, а также родовыми и национальными связями. В Японии и Индокитае доминирует корпоративная и опять-таки семейная психология. Русский живет доменами. Что такое – домен?.. Это, когда человек принимает в число своих ближних (т.е. – дома), людей самого разного ранга и положения в обществе. Эти люди становятся членами его дома, и в случае беды, он оказывает членам домена равную (если не большую) помощь, чем членам семьи. На Руси, село являлось именно таким доменом. Это характерное свойство русской общины, это важная черта Русской соборности. За члена своего домена русский человек идет в огонь и воду, и даже на смерть. «Сам погибай, а товарища выручай», - говорил Суворов своим солдатам. В этом славянская интерпретация евангельского: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя» (Ин. 15; 13). Потому что членом домена может быть человек, совершенно не принадлежащим к роду, и даже народу, и тем более – географически. Хотя, принцип землячества на Руси тоже был силен.
   Русский человек не может узко замыкаться на интересах семьи, или рода. Также, на узко корпоративных (цеховых) интересах. Русскому человеку, кроме веры и национального единства, нужна доменность. Более того, русскому нужна соборность. При этом, соборность у русского человека (как и у серба), это, не в строгом иерархическом понимании – община, но всегда, скорее – домен. То есть то, что было у первых христиан I-III веков. В этом, кстати, слабое звено тех, кто исповедует путь личного спасения, либо путь строго иерархичной (как в монастыре) Православной общины. Но, в массе своей, русский человек так не может. Ему трудно, подобно восточным христианам древности, спасаться по монастырскому уставу. Это не для всех. Ему трудно спасаться в одиночестве в пустыне. Русский – избыточно социален. А потому, как писал Алексей Хомяков: «Русскому человеку, в одиночку в рай попасть невозможно. А всей деревней, нельзя не пустить». Русский человек так устроен, что если прорываться через линию фронта, то, значит – всем. А потому, если спасаться и выходить из системы (в данном случае – глобалистской), то тоже – всем.
   Но, к сожалению, в массе нас разъединили, лишили веры, а потому, доменность сейчас серьезно повреждена. Кстати, криминальные группировки тоже носят доменный характер – воровское братство. Хотя, это искажение доменного принципа. Поэтому, возвращаясь к тематике настоящего материала, должно сказать, что – богомольческое крестоходное движение, это и есть самая приемлемая (хотя, и не единственная) сейчас школа доменности. Именно с этой позиции, можно дать богомольческому движению новое дыхание и новую жизнь. Без доменности, как без веры и соборности, возродить русский народ, как Великий народ – невозможно. Доменность в его крови, в национальных архетипах. И пробуждать нужно именно эти архетипы, потому что тогда русский человек, пробудившись ото сна, и сможет сказать важное (с позиций Веры, Державности и Русской культуры) слово всему миру. А потому, возрождение Русской Православной культуры должно быть направлено как раз на пробуждение глубинных (данных Богом) качеств русского человека. Возвращение к Изначальному, как раз в этом и состоит. Изначальное – это Бог. Изначальное, также то, что дано Богом (изначально), именно нам славянам.
   Более того, такая позиция позволит всем радеющим об Общем благе, сойти с «широких путей» политизации в вопросах возрождения России. Она даст новую жизнь и новое дыхание не только узко богомольческому движению, но, и вообще всем здоровым начинаниям. Такая позиция даст возможность заняться серьезной целенаправленной работой на ниве по возрождению соборности, идей Самодержавия, в целом – возрождения Великой России. То есть того, о чем, болея душей, выразил в своих трудах свт. Николай Сербский. И, о чем до последнего дня и часа писал великий русский мыслитель Иван Ильин.
   Поэтому, должно задаться теперь уже вторым вопросом: «Как воплотить в жизнь все эти принципы, идеалы, как воплотить хотя бы главные из них!?»
   Опыт двух последних десятилетий подсказывает, что перевод указанных принципов в официальное русло, очень скоро их губит и сводит на – нет. Поэтому, даже при взаимодействии с властями, как церковными, так и государственными, надо от официальности насколько возможно удаляться. Но, зададимся вопросом: какова же должна быть опора в этом благом деле? Исходя из реальности, опора должны быть на Православную семью – «малую церковь», а также на тех пастырей и архипастырей, которые стоят в Истине. Православные общины сейчас не могут появиться иначе, и псковский священник Павел Адельгейм (+ 1913 г.) с болью писал об этом в своих книгах и говорил в проповедях. В любом случае, здесь не должно быть никакой регламентации, тем более принуждения, все должно совершаться на добровольной основе по зову души и сердца.
   По мнению автора, сами Православные христиане, получив благословения у духовно близких священников, должны начинать молиться не только о житейских нуждах, или за своих родных, но молиться за Общее дело. Сами верующие люди могут, по зову сердца составить прошения, посоветовавшись опять-таки с духовниками, и начав читать ежедневно (по договоренности) одни и те же акафисты, возносить одни и те же прошения. Причем, акафисты должны носить как охранительный, так и созидательный характер.
   По части прошений, это могут быть прошения, составленные на основе церковных ектений. Здесь должны возноситься просьбы, и о спасении богохранимой страны Российской и о воинстве ея. И о недопущении (либо – прекращении) войн и междуусобной брани. И о Соборном покаянии в грехах цареотступничества и попущения цареубийству. И о соединении Триединой Руси, об объединении всех славянских государств. О даровании Православного Самодержца. О победе над ересью экуменизма. И о крахе глобалистских проектов. И много другое. То, что подскажет Бог, подскажет Православное сердце. Здесь, в этих молитвах, в этих живых от сердца исходящих прошениях, раскроется душа народа. Опыт этот начнет передаваться неудержимо, из уст в уста, как огонь по сухой траве. Народ вскоре поймет, что он что-то может, что он является силой, его слышит Бог. Именно так, а не на площадях, не в митинговых страстях, не в удушливых сектантских катакомбах, не в замороченной официальности, и тем более не в том, чтобы расточив последние силы браться за оружие, спасение народа, а в молитве. Молитве горячей, пламенной, исходящей от сердца, исходящей из глубины души. В молитве исполненной скорби и плача за погибающую Родину, найдет выход задавленная и загнанная под спуд энергия народного духа. Православные, объединяйтесь в молитве, и по вашим слезам, по вашему воздыханию даст вам Господь! Более того, вы  очень скоро увидите, как Господь пойдет к вам навстречу! И тогда рухнут бастионы зла, тогда падут как перегорелая веревка дьявольские путы, тогда расточатся «яко прах и паучина» все глобалистские сети. И это так будет, потому у зла нет никакой силы, оно безсильно если мы с Богом, и сети падут, потому что они гнилые, ибо в них нет никакой прочности. Потому что вся прочность в адаманте нашей веры. Она во Христе и в Православной Церкви, которую «врата адовы» не одолеют никогда. Народ сам должен вымолить себе Покаяние, должен вымолить Царя. Он должен это сделать, иначе гибель, и воспрепятствовать такой молитве никто уже не сможет.
  Богомольческое движение, есть путь духовного возрождения, путь духовного плодоношения. Спросим себя: почему так быстро сошли на – нет многие патриотические, духовные и общественные движения? Ответ может быть таким: потому что все они тоже пошли по пути клонирования добрых дел, без внутренней перемены и без внутреннего преображения. Пошли либо по «узкому пути» скопчества Ангела Сардийской церкви, либо «широкими путями» Ангела Лаодикии.
   Задача же богомольца, в молитве об Общем деле и о всем мире, вымолить спасение хотя-бы только своим ближним и родным, потому что молитва о ближних, есть дело любви. Именно такое богомольчество (как дело любви) и способно принести плод: «Одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать» (Мф. 13; 8), если это будет молитва сердца, а не уходящего в дурную безконечность доброделания. Речь снова идет о культуре. Культура создает необходимый почвенный слой, на котором произрастают семена духа. Потому что, если не будет почвенного слоя, созданного культурой, то некуда будет всевать и семена культа. И если не будет гумуса (чернозема) созданного душевностью, то некуда будет сеять и семена духа.


   «Почва для возрождения Самодержавия»    

   Прежде чем ответить на извечный русский вопрос: «Что делать?», следует подумать о постановке акцентов не только в вопросах духовного возрождения, но также вопросах возрождения общества, традиций и культуры. Эти вопросы являются ключевыми, ибо Самодержавие нельзя воссоздать, механически скопировав опыт XIX, или XVI веков. Его можно возродить только в том случае, если существует определенная, подготовленная для возрождения Самодержавия почва.
   Почвой для самодержавной монархии является общество, а почвой для общества являются культура, традиция, быт. И все это не может существовать и развиваться вне духа, вне истории. Потому что общество (народ) не есть совокупность индивидуумов, объединенных одной историей, языком, и законами своей страны, но в первую очередь культурно-историческая общность,  которая представляет собой соборную личность, у которой есть своя, присущая этому народу соборная душа. И если народ теряет свои – культуру и историю, то он перестает быть общностью, перестает быть личностью, он со всей неизбежностью утрачивает свою соборную душу.
   Поэтому, если мы желаем реально возродить монархию, мы должны честно спросить себя: «Готово ли наше общество к тому, чтобы им управлял Самодержец?» Ибо готовность эта состоит не только во внутреннем горении сердец, но что гораздо важнее, в структурном устроении общества. Социологическое исследование монархий последних  трех-четырех тысячелетий приводит к выводу: монархическое общество имеет сословную структуру. Если же говорить о периоде Нового времени, то – общество, оставаясь сословным, принимает гражданское устроение. Причем, примеры гражданского управления мы можем обнаружить как в античном мире, так и в Древней Руси.
   Таким образом, становится очевидным, что без возрождения сословного общества (и общества гражданского, как переходного к сословному) возродить Самодержавие, в его исконном виде невозможно. В противном случае, это будет либо конституционный монарх, с правом вето на законодательную власть, либо  авторитарный правитель. И мы должны честно признать, что в данный исторический период, мы не имеем никакого морального права на Монарха, так как у нас не существует не только сословного, но и гражданского общества. Для того, чтобы самодержавный Монарх мог полноценно управлять народом, и при этом не быть тираном, общество должно быть сословным, или, как минимум – гражданским. Общество несословное, неизбежно – «массовое общество», которое, (также неизбежно) переходит в стадию охлократии. Для охлократии Царь не нужен, охлократией правят олигархи.
   Продолжая отвечать на вопрос: «Что делать?», рассмотрим кратко, что представляет собой общество, с точки зрения римского историка Полибия (II век до Р.Х.). По мнению этого авторитетного историка (которое принято всем цивилизованным миром), общество, являясь культурно-исторической общностью, иерархично. В своей иерархичности, оно разделено на «политии» (т.е. - сословия) и управляется монархом. Власть же монарха не является абсолютной, даже если он объявил себя наследником бога (или сам бог), но ограничена властью высшей аристократии. Власть аристократии тоже не абсолютна, так как ограничена «полисом», или – «демосом», т.е. – горожанами. При этом, ни монарх, ни аристократия, ни народ, антагонистами не являются, но все заботятся об общем благе. Такое общество идеально (по земным меркам), более того – благо, как для Самодержца, так для аристократии, так и для народа. Если же уничтожить «демос» - нижнее сословие, переведя его в «массовое общество» (обман придуманный социалистами), то тем самым уничтожается основа для самодержавной власти. Такое общество может существовать либо в форме республики, либо тоталитарной тирании. В обществе несословном, а таковым оно является во всем постхристианском мире, монарх, если он хочет стать Самодержцем, должен управлять обществом, по большей части силовыми и бюрократическими методами. Монарх в таком обществе, неизбежно тиран, неизбежно этатист, по принципу – «государство, это – я». Монарх в охлократическом государстве (если такового можно представить), будет крайне зависеть от своего бюрократического и силового аппарата. Единственная возможность такому правителю устоять, это частая смена ближнего окружения (что нехарактерно для общества сословного), при тотальной слежке и многоуровневой системе осведомителей. Не правда ли, мы в России это уже проходили? Таким образом, даже Православный Самодержец, в несословном (и тем более – в негражданском) обществе, обречен на то, чтобы править антихристианскими (читай – антихристовыми) методами. Более того, для монарха в таком обществе многократно возрастает опасность быть устраненным своим же аппаратом. Ибо, в несословном обществе, народ защитить монарха не может. Единственным выходом в данной ситуации, является возрождение сословного и гражданского общества.
   Для того, чтобы общество реально возродилось как культурно-историческая общность, надо помнить, что во все времена основой (почвой) общества являлись его культура, традиции, история, при духовном освящении этой культуры, традиций и истории. Народ потерявший культуру, одновременно с тем теряет и духовность. Теряет историю, а следовательно, перестает быть общностью. Более того, народ в этом случае теряет соборную душу и перестает быть соборной личностью. Соборность же не есть абстракция, но носит иерархический характер, где вертикаль (касается это царской или духовной власти) соединяется с горизонталью народного управления. При этом, основой и почвой народа, как культурно-исторической общности, являются национальная культура и национальная традиция.
   Отсюда, если мы хотим, чтобы у нас реально возродилось Самодержавие, мы должны озаботиться возрождением (не в меньшей степени, чем возрождением духовности) Русской Православной культуры. Той культуры, которая будет говорить об освященных веками фундаментальных основах русской жизни. Идеология Русской Православной культуры должна быть всегда направлена к ценностям Неба, должна формировать, как писал о том Иван Ильин: «православное, самодержавное и национальное самосознание». Культура, ведущая проповедь благородных принципов, неизбежно приведет и к созданию благородного (живущего в соответствии с высшими принципами) общества. Равно, и наоборот: культура, ставящая во главу угла моральное разложение и порок (хотя бы и под прикрытием их осуждения), приведет к созданию порочного, морально разложенного общества. Таким образом, именно культура, вслед за православной духовностью, должна направлять сознание людей к высшим ценностям, и тем создавать почву для будущей самодержавной власти. Потому что, когда почва будет создана, когда появится определенное количество православно, самодержавно и национально мыслящих людей, то – Царь придет. Если же сознание общества не будет подготовлено таким образом, то, совершенно однозначно – Царя у нас не будет. И даже, если Господь даст Царя из Своего милосердия, как противовес антихристу, то Самодержавие возродится у нас на очень короткий срок. Для продления времен и сроков, кроме соборного покаяния (которое  необходимо как первый шаг), надо озаботиться о возрождении фундаментальных основ общества, духовности и культуры.


   «Культура – почва для духовности»    
   С точки зрения исторической науки, этнологии и социологии, народ есть – культурно-историческая общность. Эта формулировка сразу отвечает на вопрос: какова значимость культуры, истории и общества в жизни народа? И, может ли народ полноценно жить и развиваться, если у него будет отнят хотя бы один из указанных компонентов? Должно согласиться, что – нет. Потому что народ без истории подобен дереву без корней и реке без истока. Народ без культуры является толпой, живущей низкими страстями и животными инстинктами. Народ без общественной жизни представляет собой скопление безразличных друг к другу индивидуумов. В любом случае, существование народа прекратится, и он станет массой, не имеющей ни культуры, ни истории, ни общности. Превратится в конечном итоге в голытьбу, которой можно будет управлять только с помощью кнута.
   Попытки превратить народ в скотоподобную массу, кстати, были у нас и при Петре I, и при Анне Иоанновне, и особенно, после революции 1917 года. Поэтому, как видим, культура имеет такое же значение в деле самостояния нации, как имеет история в деле хранения традиций, и как имеет значение общественная жизнь, в деле объединения народа вокруг национальных, религиозных и государственных идей.
   В этом плане, особо нужно указать на духовную направляющую народа. Потому что, как верно заметили философы-славянофилы: «для России первичен дух». Но, при этом, первичность духа, никогда не отменяла того, что считается вторичным. В постулате С. Уварова – свт. Филарета Московского «Православие – Самодержавие – Народность», заключена четкая иерархия приоритетов в их неразрывном единстве. Потому что, термин – «Народность», говорит не только о национальной принадлежности народа, но и о его культуре, его истории, его общественной жизни. Ибо, Дух никогда не действует в пустоте. Он действует в Церкви, действует в Царстве, действует в истории, действует в обществе людей, он таинственно оживотворяет культуру. Дух действует в человеке, который, будучи многосоставным существом, имеет дух, душу и тело.
   Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) так пишет по этому поводу: «Духовная энергия, истекающая от Духа Божия, энергия любви движет всей природой и все животворит. Она есть источник жизни, и нет ничего мертвого. Движение в неорганической природе, как и в живой, есть проявление жизни, хотя бы в минимальной, мало известной нам форме. Генетическая связь между неорганической и органической природой подтверждает это. Ибо из земли получает начало жизнь растений, а от них питание – весь животный мир. Из тех же химических элементов и по тем же физическим законам построена неорганическая и органическая природа. Один великий всеобщий закон развития управляет всем мирозданием, и не может быть остановки в развитии, не может быть резкой границы между нею и неорганической природой. Духовной энергией проникнута вся неорганическая природа, все мироздание. Но только в высших формах развития (творения) эта энергия достигает значения свободного, самосознающего духа» (« Дух, душа, тело», гл. 3).
   Как видим из сказанного, душевные и телесные проявления жизни человека одухотворяются Духом и преображаются им, даже на уровне неорганической природы. Поэтому, если мы начинаем мыслить иначе, то становимся по одну сторону с аскетами-католиками, а также древними гностиками, утверждавшими, что тело это тюрьма души, а мир – тюрьма тела, превратно понимая слова Апостола, говорившего: «Ибо живущие по плоти о плотском помышляют, а живущие по духу – о духовном», и – «живущие по плоти Богу угодить не могут» (Рим. 8; 5,8). Утверждение – «тело – тюрьма души», приводит к далеко идущим выводам, а именно, к буквальному умерщвлению плоти, даже через самоубийство, как и поступали адепты некоторых гностических сект. Апостол же Павел совсем не то имел в виду, ибо разъясняет здесь: «Плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут» (Рим. 8; 7). Отсюда, как видим, дело вовсе не в душе и не в плоти (которые, якобы враждебны духу), а в помышлениях, которые завладевают умом, а следовательно душой и телом человека. Потому что, если это «помышления плотские», то и дела наши будут направлены на плоть, а если «духом умерщвляете дела плотские, то живы будете» (Рим. 8; 13). Как видим, Апостол ничего не говорит о необходимости умерщвлении плоти, но указывает на необходимость «духом умерщвлять дела плотские». Поэтому, следуя из сказанного, видим, что не душа и тело противны духовности, но «помышления плотские», которые «суть смерть». О том же говорит в своей книге «Дух, душа, тело» и свт. Лука епископ Крымский.
   Отсюда, если будем вновь считать вопрос возрождения культуры (по причине ее душевности) делом третьестепенным, то станем, как уже сказано, на позиции католических аскетов и древних гностиков. Хуже того, впадаем опосредованно во все ереси, осужденные Семью Вселенскими Соборами. Потому что Вселенские Соборы осудили не только сотрясавшие Церковь ереси, но и разработали учение о Воплощении Господа нашего Иисуса Христа. А значит, разработали учение о взаимодействии духа, души и тела человека. Заслуга Византии состоит не только в том, что она разработала экклезиологическое учение, касающееся канонической, догматической и обрядовой стороны Церкви, но и вопроса церковных таинств, благодаря которым Бог Троица делает человека, по благодати, подобным Себе. Причем, богоуподоблению подвергается не только дух человека, или его ум, но душа и тело. Ибо, Христос пришел, чтобы спасти всего человека, а не один дух или душу. И учение свт. Григория Солунского о Фаворском свете, является здесь венцом всей Византийской Церкви. По большому счету, начало учению о Боговоплощении положено ветхозаветными пророками. Вспомним Исаию: «се, Дева во чреве примет, и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил» (Ис. 7; 14). Поэтому, при отрицательном подходе к вопросам культуры (как если бы противной духу), мы рискуем похулить саму Церковь, на протяжении двадцати веков разрабатывавшей учение о Боговоплощении.
   Отрицать культуру, на том лишь основании, что она – душевна, значит противоречить отцам Церкви. «Кто не имеет душевного делания, тот лишается и духовных дарований», - пишет прп. Исаак Сирин. Свт. Лука Крымский, указывает на неразрывную связь душевного и духовного: «Что же такое душа? В простейшем ее виде, у животных – это объединяемый самосознанием (умом у высших животных) комплекс органических и чувственных восприятий, мыслей и чувств, следов воспоминаний… Примитивный дух животных – это только дыхание жизни (у низших). По мере повышения по лествице существ растет их духовность, и к дыханию жизни присоединяются зачатки ума, воли и чувства. У человека душа гораздо выше по своей сущности, ибо участвующий в ее деятельности дух несравним с духом животных. Он может обладать высшими дарами Святого Духа, которые св. пророк Исаия называет духом страха Божия, духом познания, духом силы и крепости, духом света, духом разумения, духом мудрости. Духом Господним или даром благочестия и вдохновения в высшей степени. Дух и душа человека нераздельно соединены при жизни в единую сущность» («Дух, душа, тело», гл. 5).
   О том же говорил и прп. Антоний Великий, поучая братию: «Человек называется разумным животным. Имеет ум, душу и дыхание. Душа есть в мире у него как рожденная, а ум превыше мира как нерожденный. Ум боголюбивый спасает душу. Душа – в теле, в душе – ум, в уме – слово. Богу угодно, чтобы в человеке не было зла. Душа Божественна и безсмертна и, будучи вдухновением Бога, соединена с телом для воспитания и восхождения к богоподибию» («Сотницы», Москва, 2008 г., стр. 328).
   Таким образом, видим, что по слову как свт. Луки, так и прп. Антония: дух и душа не только нераздельно соединены при жизни в единую сущность, но душа является (о чем говорит и пророк Исаия) почвой для принятия даров Духа Святого. Именно на почве души прорастают семена Духа, и в зависимости от того, как приуготовлена эта почва (См. «Притчу о сеятеле»), они дают свои плоды. Следовательно, видим, не душевность и не телесность сами по себе плохи, но то, как плохо или хорошо мы работаем над почвой нашего сердца и нашей души.
   Согласно утверждению этнологов, культура является душей народа. И для того, чтобы познать истинную (не внешнюю) степень духовности нации, достаточно изучить его культуру. Если уровень культуры низок, то никакое великолепие внешней церковности не заменит жизни духа. Уровень духовности в этом случае, даже при полном оцерковлении мира, будет низок. Культура, в этом случае, является индикатором, лакмусовой бумажкой духовной жизни народа. Если же мы вовсе отказываемся от культуры, как то было в ветхозаветной Иудее, то этим предаем забвению душевные проявления нашего естества, а значит и духовность наша будет внешней, или фарисейской. Ибо, как указывает свт. Лука, дух воздействует на душу, а душа, при посредничестве воли действует на тело. И если тело способно подчиняться нашей воле без посредства душевности, то разговор с сердцем (как пишут все отцы) не может совершаться на уровне волевых повелений. Разговор с сердцем возможен при воздействии иных императивов, а именно – этических, нравственных. Сердце так устроено, что при богообщении отзывается лишь на голос совести, а потому, совестный человек, это всегда душевный человек, даже если он строгой жизни аскет-пустынник. И душевность здесь надо понимать не в плане чувственности, но в плане способности проникаться нуждой ближнего: «Друг друга тяготы носите, и так исполните Закон Христов» (Гал. 6; 2). А также, в способности – не помнить зла, как сказано о том: «Если не обратитесь, и не будете как дети, не войдете в Царствие Небесное» (Мф. 18; 3). В той способности, о которой писал прп. Симеон Новый Богослов: «Кто с любовию терпит обиды и уничижения и молится за обижающих и оскорбляющих его, в короткое время достигнет великого преуспеяния».
   Отказавшись от культуры, мы отказываемся не только от душевности, которая, по слову пророка Исаии, есть почва для даров духа, но отказываемся и от совестного различения добра и зла. Результат же забвения душевности, забвения совестного различения, приводит к окаменению почвы души, а потому на такой оскудевшей почве вырастает либо «древо не приносящее плода», либо, как сказано о семени, которое «скоро взошло», но также вскоре «увяло и, как не имело корня, засохло» (Мф. 13; 5,6). Поэтому, всем ревнителям «чистой духовности» хочется сказать, что без одухотворенной благодатью Духа Святого культуры, мы получим не духовный расцвет, но мертвое законничество, хотя бы и имеющее пышное внешнецерковное выражение. Так как, не красота и не великолепие богослужений характеризуют истинную духовность, а тот свет любви, который, как пишет самый сокровенный богослов ХХ века С.И. Фудель, - «изнутри освещает жизнь Церкви».
   Свет же любви не может возгореться на пустом месте. Ему необходима лампада преображенной души и преображенного духа. Где, елей – душа, огонь – дух, а лампада и фитиль – тело. И одно без другого существовать не может. Ибо, как елей в лампаде, так душа в теле. Как огонь горит через фитиль от елея, так дух горит в нашей душе. Отсюда, безпочвенны утверждения некоторых «ревнителей» об излишности душевности, а следовательно культуры в жизни человека. Подобные утверждения могут вызвать только вздох сожаления. Но, да просветит их Господь Духом Своим Святым.


   «Об искусстве, канонах и Таинствах»

   Для продолжения разговора о культуре, попробуем привести далекий, в отношении настоящего повествования пример. У Эльдара Рязанова в «Служебном романе» есть песня – «У природы нет плохой погоды», которая повествует, что «всякая погода – благодать». А также о том, что всякие невзгоды «надо благодарно принимать». Песню с глубоко евангельским смыслом написал человек далекий от религии, и по всей очевидности даже некрещеный. Сама эта песня есть свидетельство верности евангельских слов, что «Дух дышит, где хочет» (Ин. 3; 8). Происходит подобное всякий раз, когда Господь, желая «спасти хотя-бы некоторых», действует через массовое искусство, через кино, и через поэзию.
   Согласно учению свт. Феофана Затворника, речь здесь идет об обращающей благодати, потому что текст этой песни идеально переводится на святоотеческое – «Слава Богу за все». Поэтому, отсюда видим, что даже светское искусство, хотя и опосредованно, но может «животворить» и приводить ко спасению. Или точнее, может быть соработником Христу в обращении человека к таковому спасению. Обращающее искусство бывает полезно на начальном этапе, но, когда заблудшая овца уже вошла в лоно Церкви, то перед обратившимся, со всей необходимостью встают вопросы церковного бытия и христианской жизни. С неизбежностью встают вопросы исполнения канонов Церкви и церковных традиций. Нередко, для обратившихся, таковая необходимость становится препятствием для дальнейшего воцерковления. Новообращенных пугает строгость уставов и правил, которые кажутся им «бременами неудобоносимыми». А потому, очень часто люди отходят из Церкви. Это говорит о том, что различие между канонами и действием Духа, который «дышит идеже хощет», действительно существует. В чем же это различие?    
   Если говорить о канонической стороне церковности, то для желающего спастись, каноны также необходимы, как необходимо действие приводящего ко спасению Святого Духа. Ибо также, как необходим фундамент при возведении здания, как необходимы стены для крепости, как необходима дорога, ведущая в стольный град, так необходима каноническая сторона Церкви. Но, при этом, сами каноны, должно с этим согласиться, в отличие от Таинств и Духа, не животворят. Каноны несут охранительную функцию, они направляют ко спасению, они поддерживают здание Церкви, но при этом, не животворят. Можно сказать более: каноны программны, и уже только потому не животворят. Программное животворить не может. Животворит Дух, который внепрограммен, но, тем не менее, заставляет программу жить, которая, став оживотворенной, только поэтому творит формы. Позволительно сделать сравнение: настоящее искусство (если оно от Бога) также внепрограммно, в его основе – системообразующий дух, и именно он (дух), в подражание Духу Святому только и может эти формы творить. А потому, неважно с каким материалом работает искусство: с камнем, металлом, красками, поэтическим словом, или же пением и звуками инструментов. Для духа творчества – живопись, ваяние, зодчество, музыка и поэзия – есть в той же степени средство, каким является природа для Духа Святого. И точно также, как Духом оживотворяемая природа, развиваясь в системообразовании приняла законченные формы, также и искусство (если оно от Бога) эти новые формы создает. Искусство, не есть нечто навсегда и окончательно определенное, но всегда пребывает в процессе. Для того, чтобы оно жило, необходимо живое, создающего произведения искусства, горение души. Дух творчества, именно он воспламеняет душу живым горением. Именно живое горение, по слову идеолога немецкого романтизма Вильгельма Вакенродера (а также русского философа И.А. Ильина), «затем и может передаваться внимающим этому искусству». Без живого горения и живого дыхания не может быть и настоящего искусства. Потому что, в противном случае, оно не воспламенит, не оживотворит никакую другую душу. Роль искусства, если оно от Бога, воспламенять души высоким горением. Роль канонов совсем иная. Каноны носят охранительную функцию. И именно поэтому каноны, в отличие от искусства, не животворят, но только охраняют (и направляют в нужную сторону) тех, кто воспринял своим сердцем высокое горение жизни. Поэтому, по настоящему творческий человек, даже если он работает в русле традиции, не есть ее рабский последователь, потому что традиция, это только форма хранящее содержание. Если же содержание не вмещается в означенную форму, то должна измениться сама форма.
   Канон, с этой точки зрения, есть форма сохраняющая содержание. Ибо, точно также, как для безопасности средневекового города нужны были стены, запоры, замки, решетки, штат охранников, то полезным сие охранение может быть тогда, когда охраняются люди, живущие в этом городе, когда охраняются сокровища в замке князя. Стены, запоры, стража нужны для охранения плодов, житниц, жилищ, самих людей. Поэтому, к канонам должно быть именно такое отношение. Каноны здесь не являются первопричиной, но – следствием того, что благодаря им сохраняется некое богатство. Благодаря им сохраняется святыня, и в этом случае «суббота всегда служит человеку», а не наоборот. Ибо, не напрасно сказано: «А мы знаем, что закон добр, если кто законно употребляет его» (1-е Тим. 1; 8). Напротив, если во главу угла ставится канонический аспект церковной жизни, когда охранительная функция правила ставится во главу угла, то тогда духовный вертоград превращается не в землю обетованную, не в град защищенный, а в концлагерь. Ибо, как далее продолжает Апостол: «закон положен не для праведников, но для беззаконных и непокорных, для нечестивых и грешников» (1-е Тим. 1; 9). Защищенный от врагов град превращается в тюрьму, где сокровища уже не принадлежат ни людям, ни охране, ни по большому счету самим господам. Именно эта проблема возникла в Израиле, накануне Вавилонского пленения. Именно эта ситуация сложилась там в канун пришествия Христа. Именно такая ситуация стала складываться на рубеже XV-XVI веков в России, которая и достигла своего полного воплощения в годы царствования Петра I.
   Последовательно, израильтяне, Православные греки, а затем и Русский народ забыли, что каноны нужны лишь для того, чтобы охранять святыню. Чтобы охранять тех, кто стремится к духовному возрастанию. Тех, кто приносит духовные плоды. Православные забыли, что если сад не плодоносит, то и житницы не наполнятся плодами. Поэтому, неизбежно, если в самих охраняемых нет духовного роста, то каноны вместо помощников ко спасению (айсберг перевернулся) превращаются в кандалы, «бремена неудобоносимые», превращаются в тюрьму. Дух законничества приводит к духовному коллапсу, и как это случилось в Израиле, к духовной смерти. Поэтому, когда в народе прекращается духовный рост, когда процесс заменяется системой, неизбежно придут потрясения, смуты, глады, моры, нестроения и войны. Происходить подобное будет не только в жизни народа, или государства, но и в жизни отдельно взятого человека. Потому что чрезмерное уклонение в каноническую сторону также опасно, как и уклонение в сторону либерализации церковной жизни. Ибо, если в первом случае мы получаем мертвое обрядоверие, то, во втором – разложение и распад этого мертвого. В любом случае, здесь проявляется исконный вопрос о законе и благодати, разрешению которого посвящены многие труды святых отцев.

   Вопрос о законе и благодати, о котором говорится в «Послании к Римлянам» Апостола Павла, а также в «Слове о законе и благодати» митр. Илариона, на самом деле разрешается просто. Как об этом пишет прот. Георгий Флоровский, в работе «Вера и культура»: «Нет такой культуры, которая была бы окончательно сложившейся и оформившейся. Культура – это не система, а процесс, который может поддерживаться только постоянным духовным усилием, а не инерцией или простым наследованием» (Цит. по свящ. Владимир Соколов «Мистика или  духовность», М. 2012, стр. 548).
   Из указанного положения следует простой силлогизм, что если Закон (охраняющий благодать) является системой, то напротив, молитва, благодаря которой происходит стяжание благодати, системой не является. Молитва, это процесс. И вопрос здесь состоит не в том, что является важнее, например, согласно митр. Илариону: «закон лишь тень Истины, указующий на саму Истину». Вопрос в том, как соединить воедино первое и второе. Рассуждение предлагает простое решение создавшейся проблемы. Для получения ответа достаточно обратить внимание на творение Божье. Например, растение. Дерево с его структурой, представляют собой идеальный пример системы. Но земные почвенные токи, благодаря которым дерево растет, системой не являются. Движение токов происходит в процессе. Также и человек, его организм, его кровеносные сосуды тоже являются системой. Но, кровь, которая циркулирует в сосудах, и благодаря которой организм живет, системой не является, движение крови – это процесс. И точно также, как умрет дерево, если в нем не будут двигаться земные соки, также умрет и человек, если кровеносная система перестанет проталкивать через себя кровь. В отношении души, каноны здесь можно уподобить скелету, учение Церкви – плоти. Молитва дает дыхание и движение крови. Таинства, это Христос, входящий во все составы души.
   Как видим, система, для того, чтобы ей жить, не может обойтись без процесса. Система только потому и живет, если этим процессом оживотворяется. Аналогично и Закон. Он только тогда направляет человека ко спасению, когда сам оживотворен молитвой, когда освящен Духом Святым, и когда существует в неразрывном единстве с Таинствами Церкви. С.И. Фудель так писал об этом в работе «Причастие вечной жизни»: «В Церкви совершается двойное домостроительство – Сына Божия и Духа Святого, но по воле Божией человек познает это домостроительство и входит в него через Духа. “Человек через Духа восходит к Сыну”, - писал св. Ириней Лионский и другие отцы, учившие, что сообщение Бога с человеками бывает посредством Духа Святого как “Жизни, в Которой причина живущих”, как “Святого Источника”, как “Святыни, подающей освящение”. “Усерднейше надо молиться животворящему Святому Духу, Утешителю, Кормчему святой Церкви Христовой”» (С.И. Фудель, Т. 2, М. 2003).
   Как видим, каноническая и молитвенная стороны (т.е. – система и процесс) находятся в неразрывной связи между собой. Наглядный пример такой неразрывности представлен нам природой. Как уже говорилось выше, дерево, как и всякое органическое существо, является системой. Система эта  состоит из корней, ствола, ветвей, листьев, коры и т.д., но при этом, сама она существует в процессе. Благодаря процессу дерево растет, более того, жизнь дерева возможна, пока этот рост совершается. Достигнув определенной степени развития, дерево начинает плодоносить. И, от плодов сих, как результата сего развития, могут прорасти и другие подобные им растения. Дерево, в котором прекращаются процессы роста, умирает. Также и человек. Если процессы духовного роста в нем не совершаются, человек духовно умирает. И, даже если таковой не отпадает от Церкви, то со всей неизбежностью начинает следовать исключительно внешней (обрядовой) стороне церковности. Смысл такового следования будет заключаться уже не в стяжании «духа мiрна», но исключительно в механическом исполнении церковных правил и традиций. 
   Опасность следования лишь обрядово-канонической стороне церковности состоит в том, что сами по себе обряды и каноны, не содержат (как упоминалось выше) животворящей способности. Сами по себе каноны не животворят. Правила не способны воскрешать убитые грехом души, у них другая роль, они только охраняют воскресшее. Каноны и обряды, по своей сути, есть неизменяемая норма (система), или геном, который уже не может быть изменен. Причем также, как существуют гены мономорфные и полиморфные, так соотносятся между собой каноны и обряды. Каноны и догматы подобны генам мономорфным (т.е. – неизменяемым), обряды подобны генам полиморфным. И точно также, как геном, когда в него входит дыхание жизни, начинает делиться и выстраивать (согласно программе) свойственную ему форму, также и каноническая обрядовая сторона церковности начинает жить, если она сопричастна совершению Таинства. Например, весь круг суточных богослужений имеет смысл не ради самих себя, а ради совершения Таинства Евхаристии. А обряд отпевания имеет смысл, если умерший являлся не захожанином, но членом Православной Церкви, для которого Таинства являлись необходимым условием спасения.
   Таким образом, возможность к духовному росту дают как раз церковные Таинства, а также молитва, и сама направленность человека к Вечности. Духовного плодоношения и развития не может быть, если человек внешне следует обрядовой и канонической стороне церковности, превращая их в некую систему. Ибо система сама по себе животворить не может. Для того, чтобы в системе начался внутренний рост (иначе процесс), необходимо действие Животворящего Духа. Рост и вызревание всегда происходят в процессе. Живая исходящая от сердца молитва именно таковым процессом и является. Молитва и покаяние изменяют человеческую личность, именно они возводят ее от греха к праведности. Дух высокого горения изменяет и очищает человека. Горящее в сердце пламя, есть существующий в процессе огонь жизни. Остановка горения приводит к неизбежному ее угасанию.
   Напротив, канон носит совсем иную функцию. Канон, если следовать учению прот. Георгия Флоровского, есть не подлежащая изменению система. Его можно сравнить с хрустальной (золотой, серебряной, и т.д.) лампадой, которая сама не горит, но содержит в себе елей (сердца), и этот елей  превращается в пламя живого дыхания души. Возгорается это пламя не само по себе, но единственно, по причине прикосновения огня Духа к светильнику сердца человека. Вот так, пожалуй, можно разрешить многовековой спор «О законе и благодати». Тот спор, который в первой половине XV; века был разрешен в России не в пользу сторонников стяжателей «Фаворского света». Тот спор, когда иосифлянами стала умоляться практика внутреннего молитвенного делания (то есть – процесса), и стала абсолютизироваться практика делания внешнего (системы), когда каноническая сторона церковной жизни была поставлена во главу угла.
   В этой связи можно сказать более: в системе, когда она неизменна, системообразование уже совершаться не может. Системообразование происходит лишь тогда, когда существует развитие. Развитие всегда происходит в процессе, который творит себе форму, в соответствии с действующим через него духом. Творение формы, это живой системообразующий процесс.
   Здесь мы подходим к необходимости об установлении аналогии между вопросами естественными, духовными и вопросами искусства, выявляя общее для них. Общее состоит опять-таки в понятиях – система и процесс. Эти понятия, по причине их универсальности, раскрываются во всех проявлениях, как духовной, так и природной жизни. Как жизни человека, так и творимой им культуры. Как природы органической, так и неорганической.
   Поэтому, всякий раз, когда Закон отрывается от такого единства (с Духом Святым и Таинствами), то становится не ограждением цветущего сада (души), но – тюрьмой духа, но – «бременами неудобоносимыми». Именно это случилось в Израиле в канун прихода Спасителя. Закон в ветхозаветной Иудее имел только карательную наказующую функцию. А потому являлся мертвым законом, который не мог вести ко спасению. Господь же для того и пришел, чтобы избавить народ от рабства смерти, от мертвого закона. Для того Он умер и воскрес, чтобы воскресить тех, в ком «страсти греховные, обнаруживаемые законом, действовали в членах наших» (Рим. 7;  5). Именно потому Господь доныне попускает потрясения, бедствия и войны, касается ли это одного человека, либо целого народа, чтобы вывести их из под власти «человекоубийцы искони». Во всех случаях, когда Господь видит, что система начинает душить жизнь, как народа, так и отдельного человека, Он со всей необходимостью попускает бедствия и потрясения. Попускает, чтобы жизненные процессы в обществе (если общество осознает допущенные ошибки) возобновились.
    Апостол Павел, в Послании к Римлянам пишет: «Но ныне, умерши для закона, которым были связаны, мы освободились от него, чтобы нам служить (Богу) в обновлении духа, а не по ветхой букве» (Рим. 7; 6). Особую роль в «умирании для закона» (а значит, и воскрешении человека), если продолжить мысль Апостола, играют Таинства Церкви. Где главным, в перемене ума и сердца, является Таинство Покаяния. Покаяние катарсично по своей сути. Если нет катарсиса, то нет и покаяния. Поначалу оно подобно извержению вулкана, огню молний, «ветру раздирающему горы», шторму и низвергающемуся с небес водному цунами. То есть, как то произошло при явлении Господа пророку Илие на горе Хорив (Ср: 3-я Цар. 19; 11-12). Но, также, как после природной бури и землетрясения приходит тишина (ибо, Господь снизошел к пророку в тихом веянии), также и душа кающегося, после глубинных потрясений, переходит в состояние тихого трепета и сокрушения сердца. Плод катарсиса заключен в благоговейном трепете молитвенного предстояния пред Богом.
   Без катарсиса не может быть перемены духа. Не может быть перемены ума и сердца. А значит, не может быть и последующего преображения души. Подобно молитве, покаяние совершается в процессе. Ибо, не бывает (как то есть у протестантов) покаяния раз и навсегда. Святитель Игнатий (Брянчанинов) называл покаяние подвигом до последнего вздоха. Именно благодаря подвигу происходит созревание духовных плодов, происходит отвержение человека от греховной жизни. Ибо, лишь тогда, исповедь, освящающим действием, делает грех «яко не бывшим». Именно тогда Таинство лишает грех силы и открывает для души возможность духовного роста.   
   Суть Таинства Покаяния заключается как раз в этом освящающем и преображающем действии. Таинство тем и отличается от канона, который хотя и исполнен благодати, но при этом не носит освящающего характера. Закон не преображает человека, но только удерживает от зла. Правило не является источником света, но направляет к этому источнику. Канон не есть свет, но может быть только отражением света. В отличие от молитвы, которая подобно огню (либо текущей воде) живет в процессе, канон представляет собой неизменяемую константу, а потому и носит не животворящий, но охранительный характер. Каноны охраняют плоды покаяния. Охраняют строй жизни Церкви, ее уставы, традиции, но при этом не могут привести душу к катарсису, а значит к внутреннему росту и благодатному изменению. Каноны не могут вызвать перемены духа, потому что такая перемена зависит от Господа Животворящего, а не от Его творения. Каноны могут только охранять уже совершившуюся перемену. Если же покаяние формально, если в нем отсутствует катарсическое сотрясение души, если в нем отсутствуют те «трус и молнии», те бури и «ветры раздирающие горы», как то видел пророк Илия на горе Хорив, то и не сойдет на такую душу «глас хлада тонка» в «тихом веянии» Святого Духа.
   Пример такого формального покаяния мы видим во Второй книге «Мертвых душ» Н.В. Гоголя. Эпатажно кающийся в своих грехах Чичиков, вызывает у читателя чувство глубочайшего омерзения. Покаяние Чичикова ненатурально, оно дурно пахнет театральщиной, отчего складывается впечатление, что Чичиков в принципе покаяться не может. Не может, потому что покаяние, это не эмоция, не чувство, но катарсис, который имеет в том числе и чувственное выражение. Покаяние, это отчаянное пробивание изнутри кокона греха, пробудившегося от летаргии человека. Покаяние, это – «Лазарь! гряди вон» (Ин. 11; 43), когда действие божественной силы воскрешает и освящает человека. Гоголю не удалось показать воскрешения мертвой души, а потому Чичикову и невозможно было покаяться. Чичиков так и остался мертвым. Освящается же только то, что воскресло. Освящается живая, хотя и заболевшая часть души. Мертвечину освятить невозможно.
   Гоголь не раз говорил Оптинскому старцу Макарию, что рассматривает героев «Мертвых душ», как воплощение своих грехов. По сути, его антигерои, есть персонифицированные страсти и вочеловечившиеся пороки. Самого Чичикова можно сравнить с воплотившимся бесом. А потому, его покаяние столь похоже на дьявольское передергивание Таинства. Сатана покаяться не может. Он не может освятиться, потому что до последнего атома – грех. У беса нет ничего здорового, нет ничего доброго. Бес подобен целиком сгнившему яблоку. Он тот, кто сохранил форму, но внутри этой формы смертоносный яд. А потому, если бес в катарсисе отвергнет себя, то по логике вещей должен самоуничтожиться. Сгнившее яблоко нужно выбросить на помойку. Бес антисистемен, как антисистемна раковая опухоль. И если систему (больной организм) можно оздоровить, устранив в ней заболевание, то антисистема – это сама болезнь. По этой причине, если болезнь отвергнет саму себя, она самоуничтожится. Бес есть воплощение болезни, а потому его нельзя подкорректировать, исправить. Его, как и раковую опухоль нельзя сделать здоровым. Его можно только ликвидировать.
   Чичиков есть воплощение антисистемы, которая паразитирует на страстях и пороках других людей. Чичиков антисистемен, а потому и не может ни при каких обстоятельствах измениться. Антисистема (как о том писал Лев Гумилев) неизменяма сущностно, даже если формально она меняет знак. В ней не может совершиться катарсиса, разделяющего доброе от злого, потому что доброе в ней полностью отсутствует. В Чичикове (и об этом свидетельствует сам Гоголь), также нет ничего доброго. Он – сама персонифицированная подлость.
   Все герои «Мертвых душ», это слепки персонифицированных пороков. Важно отметить, что порок это не страсть, которая по слову Отцев «есть искаженная добродетель». Порок подобен раковой опухоли. В этом главная причина, почему героев «Мертвых душ» нельзя привести к покаянию. Антисистема не исправляется. Она уничтожается. А потому, Вторая книга «Мертвых душ» была уничтожена автором.
   Именно так должен поступать любой, честный перед собой и Богом христианский писатель. Потому что искусство, которое не направляет человека к преображению души, не направляет к переосмыслению жизни, не пробуждает в человеке голоса совести, даже если там через слово говорится о Боге и святых Его, не является христианским. Христианское искусство катарсично в первооснове, где катарсис заключается не во внешней буре страстей, как то было у Чичикова, а в выходе к небу, в выходе за пределы мировоззренческих норм и гуманистических понятий.
   Выйти за пределы глухоты и немоты «Мертвых душ» смог прилежный ученик Гоголя Ф.М. Достоевский. То, что не получилось у первого, отчего оный так мучился и страдал, получилось естественным образом и будто само собой у его последователя. С.И. Фудель в книге «Наследство Достоевского» (гл. 3), указывет на самую суть происшедшего прорыва в первом крупном произведении писателя «Бедные люди»: «Эта повесть о двух смиренных, верующих и страдающих людях, продолжая внешне гоголевскую школу, дала вместо темных и выдуманных «мертвых душ» дивных и светлых людей, нравственной высоте которых может позавидовать любое христанское сердце… Написанная хорошо и «натурально», повесть не могла не привести в восхищение кружок Белинского. Может быть, этим поклонникам Гоголя и самим мечталось о каком-то выходе из тупика «Мертвых душ». В повести не было ничего мертвого».
   Достоевский, в отличие от Гоголя, сумел подойти к человеку со святоотеческих, а не гуманистических позиций. Как и говорит о том Апостол: «Я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божьем; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающего меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих» (Рим. 7; 21-23). Развивая мысль Апостола, С.И. Фудель пишет далее в «Наследстве Достоевского»: «Учение о нравственном «двоесоставии», или двойственности, одинаково и на Востоке и на Западе Церкви. В XVII веке католик Паскаль писал: «Разве в этом хаосе и в этом чудовищном смятении (души) не слышится нам незаглушимый голос истины о раздвоенности природы нашей?.. Эта двойственность так заметна, что были люди, полагавшие в себе две души». Так что Эдгор По (о нем Достоевский в 1861 году поместил статью в своем журнале) был прав, называя учение о двойственности души «старинным». В наше время это учение очень кратко и четко выразил Экзюпери: «Во мне есть кто-то, с кем я должен бороться, чтобы расти». Расти, разумеется, к небу.
   В трактате «О церковном пении», С.И. Фудель рассматривает этот вопрос с других позиций: «Все христианство в том, что, с одной стороны, Бог сошел на землю, а с другой – человек идет к Небу, навстречу своему Богу, выходя из своих измерений в безмерность Божественного сыновства. В личной жизни это совершается в подвиге, когда человек если не достигает, то хотя бы постоянно стремится к тому, чтобы «жить в мире премирно». Эта устремленность к преображению естества – и души и тела – не может не отразиться на всем действовании человека, в том числе и на его действовании в искусстве. Христианское искусство, когда оно осознает себя как христианское, не может не выходить за нормы и границы искусства общечеловеческого».
   Гоголь не сумел выйти за нормы и границы общечеловеческого, и в этом его трагедия. Достоевский вышел свободно, и как-бы естественным образом, потому что делал опору в своем творчестве не на гуманистические идеалы, а на святоотеческую традицию. Важнее всего, был полон духом, эту традицию породившем. Именно поэтому, пользуясь тем же материалом, с которым работал Гоголь, описывая ту же реальность, он сумел выйти за пределы этой реальности, но не в плане экзистенциальном, а в плане покаянного преображения души.
   Все русские писатели XIX века, в проповеди духовности, были далеки от позиций культурологического вакуума (принцип ветхозаветного иудаизма), и уж тем более были далеки от позиций «чистого искусства». Они писали на материале окружающей их жизни. Писали с единственной целью – изменить и преобразить светом Истины существующую реальность. Прот. Георгий Флоровский в работе «Вера и культура» говорит именно о такой преображающей роли христианства по отношению к культуре, по отношению к самой действительности: «Необходимо признать, что некоторые формы культуры, имевшие место в истории, несовместимы с христианским отношением  к жизни, – и потому их надо избегать или они должны быть отвергнуты. Но это еще не предопределяет ответа на вопрос, возникший в дальнейшем: возможна ли и нужна ли христианская культура? Сегодня можно, или даже следует, весьма критически относиться к нашей современной цивилизации… но это еще не означает того, что следует подвергнуть осуждению и предать проклятию цивилизацию как таковую и что христиане должны вернуться ко временам варварства и примитивизма.
   Фактически христианство приняло вызов эллинистической и романской культуры, – и в результате этого появилась христианская цивилизация… Многие наши современники являются настоящими «иконоборцами» по отношению к культуре в целом, или, по крайней мере, к некоторым ее отраслям… Но если взглянуть на это с другой стороны, то мы увидим многовековой процесс накопления подлинных христианских ценностей, который христиане взяли на себя и понесли его тяжести в духе христианского послушания и самоотверженного служения правде Божией. В данном случае важно отметить, что античная культура оказалась достаточно гибкой, способной к внутреннему «преображению». Или же, выражаясь иначе, христиане доказали, что можно не впадая в до-культурное состояние, переориентировать культурный процесс. Что можно преобразовать само устроение культуры, сам дух ее» («Вера и культура», Там же, стр. 545-546).
   Вспомним, что именно благодаря обращению русских писателей, поэтов и композиторов XIX века к национальной тематике, мы получили в этом столетии расцвет и русской культуры и русской духовности. И напротив, когда в середине XVII века, в высших кругах началось отрицание национальных культуры и духовности, то это закончилось страшной катастрофой, в результате которой Россия едва не погибла. И как наказание за такое отрицание – вековое засилье культуры иных народов, сначала немецкого, потом французского, пока это засилье не было сметено шквалом Отечественной войны с Наполеоном. Разложение национальной культуры западными веяниями в начале ХХ столетия, привело к революции и крушению Самодержавия.
   Вспомним, что возрождение национальной культуры в канун Второй мировой войны, и во время ее, позволило поднять дух советского солдата, и таким образом привело Советский Союз к победе. И напротив, когда с конца 70-х культура стала все больше ориентироваться на ценности Запада, то эта ориентация без войны привела к падению Великой Державы. Значение культуры неоценимо, тем более, если культура является христианской, или же в значительной степени христианизированной. От направленности вектора культуры – к небу, или к земле, зависит и направленность души народа. Зависит и духовная направленность самих христиан. Утверждения, о том, что духовность не нуждается в культуре, глубоко ошибочно. Корни таковых утверждений находятся, с одной стороны в ветхозаветном иудаизме, с другой – в средневековом католицизме. Чем закончил существующий в культурологическом вакууме иудаизм, знают все. Результат отрицания культуры средневековыми католиками тоже налицо. Католичество ничего не сумело противопоставить натиску сменяющих друг друга эпох ренессанса, барокко, классицизма, и далее, до наших дней. Задача христианского искусства, как пишет Сергий Фудель, в пробуждении в сердце человека «устремленности к преображению естества – души и тела», которое не может затем «не отразиться на всем действовании человека, в том числе и на его действовании в искусстве».


   «Способность к личной ответственности»   

   Неоднократно автору задавался вопрос: в чем необходимость возрождения богомольческого движения? И, - в чем необходимость возрождения давно забытого благородного рыцарского искусства? А также: какая может быть связь между ними? Да, богомольчество, это зд;рово, - возражает оппонент, - благородный рыцарский роман, это прекрасно. Но, жизнь идет своим путем. И, не уподобляемся ли мы со своими инициативами, сражающемуся с мельницами Дон Кихоту? Но, должно ответить оппоненту: связь между первым и вторым существует, причем онтологическая. Потому что, во-первых, богомольчество, это не туристический поход. А во-вторых, искусство витязей-поэтов не есть жанр, но – направление. Направление, возникшее из самой сердцевины воинского подвига.
   Поэтому, когда мы сомневаемся в необходимости возрождения благородного рыцарского романа, и в более общем плане – благородных литературы и искусства, то должны понять, что в благородном искусстве – «миннезанг» на Западе, «карачохели» на Кавказе, поэтическое искусство самураев в Японии и т.д., везде, в любом случае, жанр имеет подчиненное значение. Ибо, здесь важен не жанр, не форма, но – воспевание подвига, в котором жанр выполняет чисто рабочую функцию. Здесь подвиг определяет то направление, которое роднит и богомольчество, и искусство витязей-поэтов. Без этого направления нет никакого смысла возрождать крестоходное движение, нет смысла возрождать древнее рыцарское искусство. Это также верно, как и то, что если корабль, будь он суперсовременным лайнером, пойдет не в том направлении, то и не достигнет нужного порта. Также как и самолет, если он вылетит не туда, то нужной цели никогда не достигнет. Аналогично произойдет и с автомобилем, ибо для прибытия в нужный пункт, надо следовать строго установленному маршруту. Потому что, транспортное средство здесь, позволим сделать такое сравнение, есть – жанр, а маршрут, это – направление. Подобным образом можно говорить и об альпинистах, которые, если пойдут в направлении противоположном вершине, никогда эту вершину не покорят. Как равно и спелеологи, даже если их мастерство достигло высокой степени, но, если они будут выбираться на поверхность в произвольном направлении, то рискуют никогда назад не вернуться. Поэтому, когда мы ведем речь о благородном рыцарском искусстве, или, как принято говорить – куртуазном рыцарском романе, искусстве витязей-поэтов, в любом случае говорим о направлении. Подчиненные же этому направлению жанры «антизеро» и «миннезанг», есть та «нить Ариадны», которая позволит литературе и искусству вернуться к питающим их корням. Вернуться для того, чтобы получив от сих корней животворящие соки, возродить современные литературу и искусство. Само по себе движение вглубь веков, сквозь цивилизационные периоды и культурологические пласты, к истокам, есть подвиг. Но без подвига (с одних только эстетических позиций), обретение истины, а значит, и истинного возрождения культуры невозможно. 
   Второе, чему учит благородное рыцарское искусство, как равно, опыт богомольческого движения, это способность совершать личностные поступки. Потому что, в духовном плане, группа крестоходцев, идущая в течение многих дней при неблагоприятных погодных условиях, особенно, когда нет благожелательного отношения к ним со стороны властей, уподобляется тем спартанцам, которые в древние времена спасли Элладу от нашествия персов. Ибо, много ли труда, взять и уехать, и, через пару дней получить все блага цивилизации. Но, богомольцы почему-то идут и, ни о каких таких благах не помышляют. Их держит, кроме веры в Бога, совестный глас, и – личная ответственность. Потому что, каждый крестоходец думает: если уйду я, уйдет кто-то другой, то кто же будет выполнять поставленную Богом задачу? Именно в таких условиях и создается духовное родство, духовное братство. Созидается совершенно неложно, основанная на единодушии соборная личность. Возрождение соборности, и есть то главное дело, ради чего совершаются крестные ходы.
   Труден подвиг крестоходцев идущих единым полком, но еще трудней подвиг одиночного воина. Опыт одиночного духовного противоборства, также роднит благородное рыцарское искусство с богомольчеством. Крестоходец-одиночник подобен, при смиренном чувстве своего недостоинства, Александру Пересвету, выступившему против Челубея, или Царю Давиду, вышедшему навстречу Голиафу. Именно, в подражание подвига Давида, в древности существовала такая традиция. Витязь-поэт мчался на полном скаку с копьем наперевес навстречу вражеским полчищам. Витязь пел победительный гимн в честь своего господина, зная, что едва закончится песнь, множество стрел полетит в его сердце. Но, отважный воин все-таки пел, потрясая копьем, совсем не думая о смерти. А потому, одиночный крестоходец, это всегда витязь, это всегда – поэт. И, от того, изречение: «И один в поле воин!» - донельзя точно отражает стихию подвига одиночного витязя крестоходца.
   В обоих случаях, и при многочисленных крестных ходах, и во время одиночного шествия, вырабатывается главное качество, благодаря которому верующий во Христа становится христианином, это – способность жертвовать собой. Способность принимать личностные решения.
   В конце концов, история должна нас чему-то учить. Потому что, Смутное время в России, а веком позже – раскол, произошли не только по причине снижения уровня духовного образования, снижения уровня культуры, также процессов наступления государства на Церковь, но, главным образом, по причине забвения главного – стяжания Духа Святаго, и – в потере способности принимать личностные решения. – Народ безмолвствует, – как писал Пушкин, в поэме «Борис Годунов». Все эти катаклизмы стали возможными  от того, что внешняя форма стала вытеснять содержание, суть которого заключалась в личностном служении Богу, Царю и Отечеству. Именно по этой причине в России произошла деформация принципа «Симфонии властей», а затем, и полная его отмена в годы правления Петра I. Поэтому, в наши дни должно оставить безблагодатный поиск правых и виноватых, чтобы понять ошибки, главная из которых – уклонение русского народа от Богом указанного направления.
   Первое уклонение заключалось, как справедливо отмечает свт. Серафим (Соболев) в трактате «Русская идеология», в прельщении внешним деланием за счет делания внутреннего, которое и произошло в эпоху иосифлянства.
   Второе: в небрежении к вопросам развития культуры, которое было пущено на самотек, и не поддерживалось во все времена ни государством, ни Церковью. Более того, во второй половине XVII века, всякое нецерковное искусство (в том числе и древнее искусство боянов) попало под запрет.
   Третье: формализация принципа «Симфонии властей» и внешнее, происшедшее от иосифлянства, отношение к принципам державного строительства.
   Четвертое, с начала XVIII века: в постепенной утрате способности к личностным решениям.
   Именно по причине этих уклонений, или искажений, стали возможными западнические реформы Петра I, а затем, через двести лет, потому что остались не устраненными основы указанных искажений, и революция 1917 года. Поэтому, в противность тем, кто утверждает, что принципы «Третьего Рима» и «Симфонии властей» себя не оправдали, а потому, в России невозможно никакое правления, кроме как по образу Петровского абсолютизма, следует возразить, что – плохи не сами принципы, а плохи искажения их, которые к указанному абсолютизму и привели.
   Отсюда, вопросы возрождения Русской Православной культуры, державного самосознания, и самосознания духовного, зависят от правильного, в соответствии со святоотеческой традицией, их осмысления. Потому что, только тогда мы и сможем приступить к возрождению на твердом основании, как Церкви, так и Царства. Потому что, только тогда у нас возродится истинная, а не декларированная сверху соборность. Именно тогда у нас в обществе возродится сословность, возродится гражданское общество, и в конечном итоге возродятся принципы Святой Руси. И лишь по возрождении всех указанных принципов, после реставрации порушенных основ, можно будет подумать о возрождении главного принципа – теократического, когда Россию, опять-таки не декларативно, можно будет назвать «Новым Израилем» и «Подножием Престола Господня».
   В связи с вышесказанным, хотелось бы вновь поставить акцент на различие религиозного опыта между христианством, иудаизмом и исламом, а также, между Православием, католичеством и протестантизмом. Различие состоит в том, что только Православное христианство носит системообразующий характер, а все остальные, именующие себя фундаментальными религиями (пожалуй, кроме буддизма), являются религиями программирующими. Эти различия оказывают воздействия и на культуру, которая возникла в лоне тех или иных верований. Они же – различия, влияют и на богословие указанных конфессий. Например, у католических богословов мы увидим юридизм и схоластику, у протестантов – рационализм и морализаторство. При этом, общее у них в том, что и те и другие оперируют установками, а не идут к логическому постижению Истины. Не случайно, склонность западного европейца к программированию, онтологически приводит его к принятию папизма. Напротив, душа Православного славянина стремится к живому поиску Истины, а потому папизм ей чужд. Славянин испытывает дискомфорт от веригов мертвых догм, ибо ищет Истину самостоятельно. Мучительно, подчас ошибаясь, проходит он через разочарования и падения, но ищет, в отличие от западного человека сам. Стремление к системообразованию у русского записана в генах, оно исходит из Евангелия, а потому его религиозность и культура отличаются от культуры и религиозности других народов. Именно поэтому русский противится готовым решениям – «Начальство за тебя подумало… Царь придет и все устроит… Послушание превыше поста и молитвы». Именно по этой причине в России не прижилась опричнина, хотя в XVI веке она была жизненно необходима. Именно поэтому так трудно внедрялись начинания Петра I, и в конце концов они канули в лету; ибо XIX век был уже совсем не Петровским. Подчинение без рассуждения оттого не принимается славянином, потому что его основанная на Евангелии логика программированию противится изначально. Это противление обусловлено также тем, что Евангелие по своей глубинной сути носит системообразующий характер. Поэтому, печально слышать от монархистов-ревнителей, утверждающих, что только жесткая власть, с помощью верного Монарху ордена, сможет навести в России порядок. Хотя, должно согласиться, навести порядок необходимо, и орден на первых порах будет нужен. Трезвомыслие же требует признать:  если методы силового воздействия останутся без всякой альтернативы доминантными, то мы снова повторим все иосифлянские искажения, а потому такая Монархия просуществует недолго. Для того, чтобы в наши апокалиптические времена, Православный Самодержец правил хотя бы тридцать лет, программу возрождения России должно рассчитывать на века. И эта программа, как сказано, не должна быть ориентирована на внешнее строительство. Внешнее здесь должно идти во след внутреннему, ни в какой степени не опережая его. Потому что, пусть это будет дольше, но зато конструкция грядущего Царства будет и прочнее, и органичнее, чем сие может иметь место при Монархии абсолютистской.
   Сторонники авторитарного правления могут возразить, что в обществе, в котором нет жесткой власти, возникнут разномыслия. Да, несомненно, они будут. Но, именно поэтому нам уже сейчас надо учиться культуре правдоговорения, учиться совершению личностных поступков, более того, искусству управления собой, которое, без знания учения святых отцев (и следования ему) невозможно. В конечном итоге, должно учиться  искусству управления обществом и государством. Во всех случаях, это работа не внешняя, хотя бы и внешне выражаемая. И самое важное, в деле возрождения Грядущей России, во главе угла должно быть послушание голосу совести, без которого человек превращается в цивилизованного зверя, а народ превращается в толпу. Ибо, тот, кто не в ладу со своей совестью, неспособен ни к личной ответственности, ни к личностным поступкам. Также и народ, для которого совесть перестает быть столпом и утверждением истины, становится народом без будущего. Причина гибели великих цивилизаций в том и состоит, что люди утрачивали способность к личной ответственности, утрачивали способность к совестным поступкам.
   Вспомним, как поступил Господь с израильтянами, которые убоялись войти в Землю Обетованную, чтобы овладеть ею. Все убоявшиеся, после сорока лет странствия, остались в песках Синайской пустыни. И лишь когда израильтяне обрели наконец мужество, а вместе с ним способность к личностным поступкам, только тогда и открылся для них свет в конце туннеля. После чудесного перехода через Иордан, для Израиля началась новая эра. Также и для России, свет в конце туннеля появится лишь тогда, когда народ, в предстоянии перед Богом поймет, для чего он создан Им, и для выполнения каких задач призван тысячу лет назад. Поймет, чтобы смиренно покорившись своей участи, стать исполнителем, а не противником Божественной воли.
   О том же писал в книге «Русская симфония», словно преподавая нам благословение на будущее,  митр. Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев). Теперь его, становящиеся еще более актуальными слова, звучат как завещание: «Конечно, это лишь начало того пути, который нам предстоит пройти до конца, если мы не напрасно носим христианское имя. Конечно, путь этот, учитывая реальности нынешнего положения России, будет тернист и труден. Конечно, он потребует от нас мужества, мудрости, смирения и осмотрительности, терпения и настойчивости. Нам, вероятно, придется нелегко. НО ИНОГО ПУТИ НЕТ! Господи, благослови!»

      

   РАЗДЕЛ 2: «Культура сознания»

   «Установочное мышление – путь к папизму»

   Вопрос: как мы мыслим? – вовсе не является праздным, как может показаться на первый взгляд. Потому что, как учат тому  Отцы Церкви, от образа мыслей зависит и образ наших действий. Ибо, действие есть следствие  внешне оформившейся мысли. При этом, мыслительная деятельность напрямую связана с нравственностью, с тем «моральным императивом», о котором писал Кант. Отсюда, чем чище у человека совесть, тем выше его мысль. Именно этому учит святоотеческое учение, которое, благодаря следования ему, соединяет в неразрывном единстве совесть, разум и волю. Без такого соединения невозможны не только возрастание в христианских добродетелях, но и нормальная человеческая жизнь. Без этого невозможно государственное, церковное, и общественное строительство. Поэтому, вопрос: как мы мыслим? – не является праздным. От способности право-мыслить зависит наше будущее. Это также важно, как и право-славить Бога. Потому что, право-славие и право-мыслие неразрывно связаны между собой. Есть основания полагать, что количество Православных христиан в мире от того невелико, потому что невелико число право-мыслящих людей, и еще в меньшей степени – во всем слушающихся совести. Современный человек очень серьезно рассогласован. Три главных силы его души – совесть, мышление и воля, не пребывают в неразрывной связи. И такое явление, как папизм, возникло сегодня именно по причине разрушения личностного начала в человеке. По той же  причине возникли и такие, бытовавшие на рубеже ветхозаветного и новозаветного периодов искажения, как фарисейство, саддукейство, иродианство. И хотя, и те, и другие, и третьи называли себя правоверными иудеями, ходили в Храм, исполняли обряды, но, Христос обличил их еще при Своей земной жизни, а потому, эти самоназвания до сих пор являются нарицательными. Причина опять заключена в вопросах: как мы мыслим, как мы молимся, и соблюдаем ли в чистоте свою совесть? Именно этим вопросам и будут посвящены предлагаемые в настоящем разделе статьи. Потому что никакое внешнее делание и внешние подвиги не заменят самого главного подвига – взращивание в сердце плода любви, без которого, как писал Апостол, всякий из нас «медь звенящая и кимвал звучащий».   

   Слушая аудиолекции и читая статьи свящ. Романа Зеленского и Вадима Петровича Кузнецова, во многом правильно и верно осветивших вопросы царского служения, к примеру – вопросы Искупления и роли Самодержца в Православном государстве, и следуя логике их рассуждений, неожиданно натыкаешься на непреодолимое препятствие, когда начинается разговор о личности Императора Петра I. Потому что в этом случае авторы сходят (возможно, не сознавая того) со стези стройной доказательности и обращаются к домыслам, которые многим не кажутся таковыми, по причине не требующего возражений пафоса указанных авторов.
   Вступать в полемику с человеком, который не слушает никаких возражений (ибо, априори, во всем прав), есть самое неблагодарное дело. Но, поскольку здесь идет речь, не просто о взгляде на грядущее Самодержавие, но о том, быть или не быть в России «Симфонии властей», а следовательно и Самодержавному народоправству, каким оно было до второй половины XVII столетия, то молчать в подобной ситуации, значит согласиться с позицией сторонников монархического абсолютизма. Позиция эта, папистская в своей основе, исполнена агрессивной непримиримости к инакомыслящим, что позволяет классифицировать ее адептов, как сектантов внутри монархического движения. А поскольку, всякий сектант обладает нечеловеческим упорством воли, то опасность указанного течения нельзя недооценивать. Ибо, в случае, если это направление (избави, Господи!) добьется успеха, то мы получим тиранию такого же толка, как в 1918 году при большевиках. Но, только на сей раз, характер ее будет абсолютистско-монархический.
   Митр. Иоанн (Снычев) в последний год своей жизни говорил, что «если мы попытаемся возродить Самодержавие даже по образу во многом благополучного XIX века, то, придем к страшной катастрофе». Задумаемся над этими словами святителя, и спросим себя: что же случится, если мы захотим возродить Монархию по образу начала XVIII столетия?.. Ответ на поверхности: случится окончательная гибель России, Церкви, и вместе с ними, самого Русского народа.
   Чтобы не быть голословными, приведем для наглядности хотя бы некоторые высказывания иерея Романа Зеленского об Императоре Петре. При этом, вовсе не для того, чтобы осудить священника, которого все знают, как борца с папизмом и как твердого монархиста, но потому что образ его мышления идеально соответствует теме настоящей статьи. Мышление же о. Романа, как ни печально, носит детерминированно установочный характер. Всякий же детерминизм и всякая установочность являются первым признаком папизма, и потому становится странным, как будучи в сущности папистом, о. Роман желает с папизмом бороться? Общеизвестный факт, что существует два вида папизма. Один из них религиозно обусловлен, другой носит светский характер. Общее для всех папистов то, что они используют в своей практике методы инфильтраций и НЛП. Язык подмены понятий, с одновременным оперированием установками, и есть те рычаги, которые позволяют направить сознание человека в нужном для них направлении. Иерей Роман уверенно и свободно пользуется указанными методами, что наводит на глубокие размышления. В подтверждение этих слов, дабы не быть голословными, приведем некоторые высказывания сего священника о Царе Петре:
   - Отец народа, который был нашим солнцем, которое светило, согревая своим светом нашу Державу. 
   - Он на двести лет отодвинул революцию.
   - Царь совершал равноапостольное служение.
   - Господь открыл, что Государь свят, потому что является сосудом Духа Святого (?!).
   - Сказано: «жена красна своим мужем», и что же происходило тогда: Церковь, как жена удаляется от Царя-мужа (? – Церковь, это Жена Царя Небесного – прим. авт).
   - Он через «Всешутейные и всепьянейшие соборы» юродствовал и обличал епископов в папизме.
   - Петр Великий это наш Авраам, ибо пожертвовал сыном своим ради безопасности всех нас.
   Приводятся и слова еп. Феофана (Прокоповича): «Се, великий Всея России Самсон… се твой Россия Соломон, се твой Давид и Константин».
   О священстве же говорится так:
   - Впали в Хамов грех.
   - Каста жрецов… они то жрецы хотели обмануть народ… желали разложить Церковь изнутри.
   - Царь настраивал народ и купечество, не поддаваться на ухищрения слуг сатаны (епископов и попов – прим. авт).
   О Царевиче и о Евдокии Лопухиной:
   - Царевич намеревался погубить всех, кто служил Царю и Отечеству.
   - Евдокия Лопухина, по наущению своей матери, хотела Петра отравить.
   О борьбе с суевериями:
   - Заставляя сбривать бороды, он боролся с суевериями. А за суеверия, он и голову мог снести.
 
   Мнение автора по указанному поводу согласуется с пословицей: «Это было бы смешно, если бы не было так грустно». Поэтому, автор не считает для себя необходимым вступать в полемику с о. Романом и В.П. Кузнецовым, но единственно считает возможным для себя вывести заключение, в том плане, к чему может привести логика (или отсутствие ее) упомянутых авторов. На самом деле, вопрос: как мы мыслим? – не является праздным, потому что от типа нашего мышления зависит и наше поведение. Если мышление наше основано на неповрежденном моральном чувстве, очищено покаянием и просвещено молитвой, то и наша мысль будет развиваться в согласии с Учением Церкви, а следовательно, наше поведение будет соответствовать голосу совести, будет  соответствовать Евангелию. Если же наше моральное чувство повреждено, если мы наступили однажды каблуком на горло своей совести, то не помогут нам ни Отцы, ни Евангелие. Наши совесть и мораль будут молчать. Подобное неизбежно происходит со всяким человеком (ибо таков механизм психозащиты), в случае, если вышестоящий начальник сам преступает заповеди «скрижалей сердца», и требует этого преступания от подчиненных. Состояние же молчания совести, есть основа для развития всякого папизма и тоталитаризма. Отличительная черта папизма заключается в том, что он никогда не требует рассуждения, но всегда оперирует установками. Идеальный папа это тот, кто отдает четкие команды. Идеальный папист тот, кто без рассуждения их исполняет. Потому что, и те и другие оперируют установками. Где программист – сам папа, а программируемый – его подчиненный.
   Когда слушаешь проповеди иерея Романа Зеленского, то не видишь в них и намека на рассуждение. Рассуждение, в отличие от мировоззрения, всегда рождается из Богосознания. А мировоззрение, каким бы совершенным оно ни было, так или иначе основано на установках. Мировоззренческое мышление, это установочное мышление. Что, собственно, и происходит в случае с о. Романом. Проповедник даже не пытается размышлять, а просто накачивает (программирует) слушателя, причем, установки даваемые им, не подтверждаются святоотеческим опытом. Потому, не удивительно, что факт, где сын Петра Царевич Алексий любил чтение святых отцев и упражнения в Иисусовой молитве, вызывает у о. Романа раздражение. Опыт же святых отцев говорит: всякое мнение, явление, деятельность (человека) должно подвергать испытанию. Нитрийские монахи-пустын-ники прямо учат: и старец и послушник должны испытывать друг друга до трех лет, и лишь после дознанного испытания – 1) послушник может начать подвизаться у старца, 2) старец может стать духовником послушника. Это путь святых отцев, путь прямо  противоположный папизму. При этом, в годы испытаний, как старца, так и послушника, никто не может быть закрыт для моральной оценки, прежде всего оценки себя самого. Послушник, прежде чем дать обеты и согласиться на послушание воле наставника, должен подвергнуть испытанию того, кто будет им руководить. В связи с этим хочется вопросить: кто папист, Царевич Алексий, или тот, кто его казнил?
   Логика же высказываний иерея Романа Зеленского и В.П. Кузнецова, в части почитания Императора Петра I, неизбежно приводит к тому, что всегда, когда мы начинаем разговор о роли Православного Самодержца, то всякий раз должны запретить себе возможность, не только моральной оценки (рассудительного испытания) деятельности Государя, но должны запретить себе и рассуждение о нарушении им вопросов канонических, если Монарх отступит от чистоты церковного учения. При этом, и священство, и священноначалие остаются открытыми для  разрушительной критики со стороны их. Отметим, что подобная практика самозапрета абсолютно несвойственна православному самосознанию, но является доминантной для католицизма, мусульманства, иудаизма и тоталитарных сект крайнего толка. Более того, добровольный отказ от осмысления вопросов совести, морали и канонической стороны Церкви, есть первый признак папизма, потому что такой отказ неизбежно приводит к делегированию способности морального и совестного осмысления вышестоящему лицу. Этим лицом может быть вождь, царь, духовное лицо… так или иначе – харизматическая личность, которая подчиняет волю предавшегося в его власть человека.
   Согласимся, что за многотысячелетнюю историю человечества, мы это не раз проходили. Похоже, что история нас ничему не учит, хотя, пора бы уже и научиться. Также, следуя концепции «царебожников», которые во всем обвиняют «зловредное» священство, автор не принимает обвинений в папизме в адрес Патриарха Никона и Патриарха Филарета. Потому что со времени воцарения Династии Романовых, Господом был дан старт на утверждение на российской почве византийского принципа «Симфонии властей», изложенного в VI новелле Юстиниана Великого, а затем в 42 главе Славянской Кормчей. Согласимся, что для России дело это было новое, и не прошедшее что называется обкатки. Начиная с середины XVI века и до конца XVII столетия идея «симфонии» так или иначе доминировала. Противодействие ей началось сразу после кончины Патриарха Филарета, но, к чести Первого Помазанника из Дома Романовых, попытки эти не возымели успеха. Первый успешный шаг в направлении к абсолютизму, был сделан на Уложенном Соборе 1649 года, как на то справедливо указывает свт. Серафим (Соболев) в книге «Русская идеология».
   После Уложенного Собора идеология «Симфонии властей» стала подавляться, деформироваться и, в конце концов, на волне искусственно устроенного церковного раскола канула в небытие. Деяниями св. Царя-искупителя Николая II эта идеология могла быть восстановлена, но для этого ему надо было самому стать Патриархом, чтобы без смут и потрясений повести Церковь к восстановлению соборности. По большому счету, деятельность святого Царя неизбежно привела бы к полному демонтажу Петровского Самодержавия и Петровского синодального управления Церковью. Враги Церкви и России прекрасно понимали, чем это грозит, а потому, после трех революций, совершавшихся на волне жестоких войн, Самодержавие было уничтожено. Для наших врагов, принцип «Симфонии властей», который открыл бы для России возможность теократии, возможность эволюционного возрастания к степени «Россия – Новый Израиль», был совершенно неприемлем. Вместо «Нового Израиля», мы в начале XVIII века получили «Новую Хазарию», потому что методы правления Петра I  являлись калькой методов правления арабских халифатов и сельджукских султанатов. Должно отметить, что методы эти  не были придуманы халифами и султанами, но были преподаны им в готовом виде учителями из иудейских местечек Яффы и Медины. Именно в этих султанатах и халифатах, где власть и светская и духовная была сосредоточена в одних руках, стало возможным искажение властного принципа, когда подданные делегировали вопросы совести и свободной воли высшему лицу в государстве. Таким образом, халиф мог управлять не только физическим телом человека, но и его безтелесной душей.
   В результате искажения  главных общечеловеческих норм, когда один человек, по своему произволу мог решать, – что добро, а что зло, стало не только основным принципом восточной деспотии, но также принципом внутрисословной и внутрикастовой морали. Прямо скажем, что Восток всегда был предрасположен к деспотии, но утвердившиеся в халифатах иудейские принципы, дали тому духовное обоснование. И если обозначить характер управления в вышеозначенных халифатах, то должно согласиться, что он является напрямую антихристианским. В этом нет ничего удивительного, потому что, всякий раз, когда мы даем полномочия, даже исповедуя Православие, кому бы то ни было – будь то вождь, Патриарх или Царь, - который возьмет на себя нашу совесть и нашу способность решать: где добро и где зло, - а вместе с тем и нашу волю, которая обладает божественной способностью выбора, всякий раз, когда мы принимаем такого лидера, мы неизбежно принимаем антихриста.

   По большому счету нет различий между папизмом светским и папизмом церковным, потому что их объединяет одно общее – принятие установочного мышления. А поскольку, образ мыслей отображается в образе действий, то принятия и установочного поведения. Установочное поведение имеет глубокие корни. Можно ответственно заявить, что в России процесс пошел необратимо после победы партии «иосифлян – стяжателей» над партией «нестяжателей – заволжцев». И, даже еще раньше, после кончины прп. Нила Сорского, на котором зримо окончилась традиция стяжания Фаворского света, окончилась традиция внутреннего преображения человека.
   Если проанализировать «Просветитель» прп. Иосифа, то обнаружим, что в нем нет ничего, что может помочь подвижнику в обретении «Царства Небесного», которое «внутрь нас есть», несмотря на то, что произведение это весьма полезное в вопросах апологетики и деле познания Священного Писания. Но, надо быть честным, оно не приводит к Богосознанию. И, если «Просветитель» еще понуждает человека богословски мыслить, то родившийся на основании его «Домострой», есть лишь свод наставлений обусловливающих поведение Православного христианина. Здесь напрашиваются аналогии с Ветхим Заветом, с его обусловленностью поведения правоверного иудея. Как показывает опыт, узкое следование закону и правилам, неизбежно приводит к тому, что правила превращаются в установку. Причем, в установку никак не связанную с моралью. В «Притче о милосердном самарянине» мы видим тому наглядное подтверждение.
   Главное отличие Нового Завета от Ветхого состоит в том, что Новый Завет не является программным произведением. Тем более, не является сборником агиографических летописей, уставных правил и моральных поучений. Новый Завет (и его основа – Евангелие) носит системообразующий характер. И если Ветхий Завет оперирует установками, ибо дает готовые решения, которые обязательны к исполнению, то Евангелие будит мысль, обращается к совести, и понуждает душу трудиться над «сокровенным сердца человеком». Отсюда, всё учение святых отцов тоже является системообразующим, как равно, и Православное греческое богословие. Поэтому, между богословием Православным и католическим (также, протестантским) лежит пропасть непроходимая. Богословие католиков имеет схоластико-юриди-ческий характер, а протестантов – рационально-моралистский. При этом, в обоих случаях мы сталкиваемся с различными формами программирования. А поскольку проповеди иерея Романа, одновременно схоластичны и моралистичны, то делаем вывод, что он просто программирует слушателя, накачивает его установками, уподобляясь здесь (возможно невольно) сектантским пастырям.
   В этой связи важно отметить, что установка по своей природе носит магический характер. Иудеи потому не приняли Христа, потому что иудаизм стал установочной религией задолго до прихода Спасителя в мир. Современный иудаизм, а также его аналоги –  мусульманство и католицизм, это тоже установочные, то есть – опосредованно магические вероисповедования. Установочность в вопросах духовных, государственных и бытовых стала утверждаться в России еще в годы правления Великого князя Иоанна III. Поэтому, нет ничего удивительного, что много позже, во время царствования Алексия Михайловича, высшие сословия склонялись к латинству (ибо латинство – установочная религия), а простой народ к законническому обрядоверию. Менталитет нации, отошедшей от опыта святых отцев, существенно изменился. Таким образом, Россия, принявшая внешнюю византийскую форму, без наполнения ее должным содержанием, подошла к рубежу, либо заключения унии с Ватиканом, либо принятия казенного Православия и такого же казенного Самодержавия образца Петра I.
   По большому счету, исторического выбора тогда у нас не было. Поэтому, Господь попустил меньшее из зол, что отнюдь не извиняет и не оправдывает Петра, потому что – зло, даже будучи меньшим, все-таки остается злом. Суть Петровского правления можно объяснить евангельскими словами: «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить» (Мф. 10; 28). Церковь синодального периода правления, это Церковь, находящаяся в порабощении у государства. Современные «ревнители» возражают, что лучше быть в порабощении у Православного Государя, чем у папы римского. Да, несомненно, лучше. Но, зло, даже если оно меньшее, все-равно остается злом. Злом оно остается потому, что и цезарепапизм и папоцезаризм насаждают во всех случаях установочное мышление и установочное поведение. Тот самый имморализм, который стал нормой, как в большевистской России, так и в нацистской Германии. Причем, если корни российского имморализма находятся в законничестве иосифлян, то имморализм германский зиждется на учении Лютера. И в том и другом случае, они имеют под собой духовное основание. Кстати, имморализм являлся одним из главных постулатов учения Ф. Ницше. Поэтому, ратуя за такого Государя, который имманентно, и более того – императивно возьмет на себя (ибо, являясь наместником Бога на земле, он больше нас знает, что нужно делать) полномочия решать, что добро и что зло, и тем самым станет гарантом «принципа моральности» за своих подданных, знайте, что это снова, в который раз – антихрист. Банально и старо, как мир.
   Установочное мышление и установочное поведение приводят к нравственным и совестным аберрациям, ибо, если установка вступает в противоречие с общепринятыми нормами и традициями, то, у человека возникает потребность в снятии с себя моральной ответственности, и возложения ее на того, кто отдает аморальный приказ. Механизм делегирования совестного и морального чувства вышестоящему лицу основывается именно на такой потребности.
   Поэтому, когда мы изначально закрываем для себя тему о нравственном облике Государей (хотя, надо согласиться, это очень деликатная тема), и тем самым ставим их вне морали, то неизбежно даем внутреннее согласие на их возможные аморальные действия. А потому, в случае совершения этих действий, неизбежно принимаем их. Вследствие чего, в какие бы беззакония (при безмолвствующих подданных) не впал Монарх, какие бы преступления против совести он не совершал, он будет подданными изначально на это благословлен. Петр I не случайно построил столицу на новом месте, потому что в старорежимной Москве общество (в том числе и элита) не приняло его иноземных новшеств. Царю-реформатору пришлось создавать новую, во всем ему послушную элиту. Разумеется, когда шантрапу, наподобие Алексашки Меньшикова награждали званием князя, то эта шантрапа готова была подметки рвать, чтобы потом удержаться у власти. Не лучше поступали и родовитые князья, которые, чтобы не потерять земного могущества, также приняли все реформы Царя-западника.
   Н.Я. Данилевский, в книге «Россия и Европа» писал по этому поводу: «Прививку европейской цивилизации к русскому дичку хотел сделать Петр Великий… Но, кто бы ни думал о вещи, хотя бы думающим был сам Петр, сущность вещи от того не изменяется: прививка осталась прививкою, а не сделалась метаморфозою в Овидиевом смысле. Народ продолжал сохранять свою самобытность; много и часто надо было обрезывать ростки, которые пускал дичок ниже привитого места, дабы прививка не была заглушена… но результаты известны: ни чужеземное ею не усвоилось и не проникло далее поверхности общества; чужеземное в этом обществе произвело ублюдков самого гнилого свойства: (выделено – А.С.) нигилизм, абсентизм, шедо-ферротизм, сепаратизм, бюрократизм, навеянный демократизм, и самое новейшее чудо – новомодный аристократизм ; la «Весть», вреднейший изо всех «измов».
   Поэтому не нужно удивляться, при таком положении вещей, если «ревнители», сопоставляя образ грядущего Самодержца с уже имеющимся образом Петра I, примут не Божьего Посланника, но противника его. И затем, также, как это случилось с иудеями две тысячи лет назад, отправят истинного Посланца Небес на пропятие. А следовательно, сейчас, в наше апокалиптическое время, когда может быть месяцы отделяют нас от прихода лжемессии, надо не ждать богочеловека, который всех от антихриста спасет (ибо антихрист именно это и пообещает), а надо учиться свято-отеческому пониманию роли Государя, надо учиться распознаванию духов, ибо евангельское «не всякому духу верьте», относится в первую очередь к нам, живущим в последние времена. Надо учиться культуре моральных оценок Царственных особ, учиться культуре правдоговорения, потому что без этой культуры, а вместе с тем, без способности мыслить в свято-отеческом ключе, мы никогда не восстановим ни соборность, ни общество, ни тем более Монархию. И итог же практики нерассуждающего совестного делегирования будет только один – кровавая тирания «бестии на белом коне».
   Автор дерзает утверждать, что соборность для Церкви более важна, чем Самодержавие. И, что понятие «Удерживающий» носит более широкий смысл, чем мы привыкли думать. Потому что, главный Удерживающий, это все-таки Господь во Святой Троице Единый. Власть же Удерживающего действует на земле через Церковь и через богоустановленную Царскую власть. Таким образом, в принципе «Симфонии властей» присутствует зримое отображение Девятого члена «Символа Веры»: «Верую… во Едину, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь». Благодаря этому принципу власти церковные и светские находятся не в подчинении друг у друга, но во взаимодействии. Также создается обратная связь между властями (духовными и светскими) и простым народом. Этот принцип работает не только на верховном уровне, но, и сверху донизу. Еще в апостольские времена он был отработан внутри самой Церкви, и лишь затем применен в Православном государстве. В Византии он стал применяться при Императоре Юстиниане Великом, в России при Царе Иоанне Грозном. Чем же ценен этот принцип, и почему один только Монарх (будь он трижды гениален) не может этот принцип заменить?
   Первичной ячейкой соборной Церкви является церковная община, или приход. Который, в свою очередь состоит из входящих в него прихожан, где прихожане в массе своей являются семейными людьми. Семья, это «малая церковь», которая также существует в соответствии с соборными принципами. Приход обладает полнотой юридических, хозяйственных, гражданских и церковных (на своем уровне) полномочий. Говоря современным языком, приход это юридически ответственное лицо. Поэтому, приходская община имеет право (по крайней мере, издревле так было) выбирать церковный совет, председателя совета, которые обладают всеми юридическими полномочиями, как перед церковными, так и светскими властями. Община имеет право приглашать священников на приход, просить архиерея о рукоположении достойных мирян, а также оплачивает служение клириков на приходе. Ни архиерей, ни князь не могут отстранить церковный совет от управления общиной. В чем же преимущество такого принципа управления перед современными принципами?
   Во-первых, общинный принцип дает главное: чувство ответственности. Во-вторых: способность взаимодействия с властью. Третье: способность отстаивать свои права. И, наконец: способность объединяться в годы смут и потрясений. Потому что, именно крепкая и самодостаточная община может быть твердым оплотом в деле, не только сохранения уклада своей жизни, но и противодействиям антицерковным силам. Такая община может защитить своего священника (как и любого ее члена) перед произволом как светских, так и церковных властей. Такие общины могут защитить и своего архиерея, либо, наоборот, указать на его неправомыслие. Выросший в таких общинах народ, может защитить и своего Царя от посягательств заговорщиков. Таким образом, соборный народ реально становится гарантом стабильности, как церковных, так и государственных устоев. В противном случае, лишенная соборности Церковь, при монархическом устройстве государства становится служанкой государств, а при республиканском его устройстве легко попадает под влияние внутрицерковных олигархических групп. Поэтому, Церковь с порушенной соборностью не может быть защитницей, ни своих членов, ни своей Родины, ни своего Монарха перед лицом заговорщиков. В обществе, которое лишено соборного управления, и церковные иерархи, и лидеры общественных движений, и даже сам Государь становятся легко устранимыми фигурами. В связи с этим видим, что соборность есть главная сила в противодействии апостасийным силам. Поэтому, Император Петр, порушивший соборность, онтологически запрограммировал все государственные перевороты, цареубийства, более того – три русские революции и убийство Царской Семьи.

   Возвращаясь вновь к проповедям иерея Романа Зеленского, который рефреном приводит утверждение, что «у Петра не было другого выхода», и – «по другому было нельзя», хочется ответить, что не существует таких исторических обстоятельств, когда ради общей пользы нужно нарушить свято-отеческую традицию. Не существует обстоятельств, когда нужно пойти против канонической стороны Церкви. Либо пойти против соборности и основных принципов гражданского управления. Иначе говоря, не существует обстоятельств, когда страну, а вместе с ней и Церковь, надо превращать в казарму. Более чем естественно, если во время войны на военное положение переходит государственная власть. Также, естественно, если и вся страна превращается в боевой лагерь. Это нормально. Но, глубоко ненормально, когда не только армия, но, вместе с тем и общество и Церковь переводятся на положение казармы. Главная же ирония состоит в том, что на такое положение они были переведены не во вр;мя, но сразу по окончании Северной войны.
   Подобный шаг не может иметь никакого оправдания. Потому что, если во время войны народ ради победы должен мобилизовать духовные и физические силы, то с наступлением мира, военное управление должно смениться управлением гражданским. Это повсеместная практика для всех стран и народов. Вместо перехода на традиционное гражданское управление, напротив, произошло закабаление, в первую очередь Церкви (Учреждение Синода в 1721 г.), а затем и всего общества, через создание «Табели о рангах». Практика закабаления после окончания войны бывает в тех случаях, если государство завоевано. И если Россию вышеуказанным способом закабалили, то значит, ее завоевали. Отсюда видим, что покаяние Петра было мнимым (по крайней мере недолгим), и он до конца дней оставался верным себе, управляя государством тираническими методами. Поэтому, позволю себе задать вопрос: с каких пор у нас в России стали славить завоевателей? Мы, случайно, ничего не перепутали? Однажды в России попытались это сделать, призвав на царство королевича Владислава. Господь сразу наказал нас польской оккупацией. На некоторое время народ вразумился. Но, вот, с начала XVIII стали славить; сначала немцев, потом французов, что явилось зримым свидетельством – Россия находится во внутренней оккупации у тех народов, которых ей предписали славить. И снова Господь наказал нас, сначала войной со шведами, а столетием позже нашествием французов. Аналогичным образом Россия потерпела наказание в Первую и Вторую мировые войны, потому что марксистская идеология пришла к нам из Германии. Теперь славим Америку и западные либеральные ценности. По сути, находясь в оккупации у заокеанского партнера. Отсюда, вывод: недалек тот день, когда наследнице Третьего Рима придется сокрушать очередной Карфаген. И, сколько, позвольте спросить,  было этих Карфагенов за долгую российскую историю? И, даже если это нас чему-то научило, увы, подобные уроки не проходят безследно. Потому что в результате периодических «осанн» своим же оккупантам, и следующих за ними вразумлений, портится менталитет народа, портится его характер. Духовное зрение народа перестает быть объемным, видящим суть, но становится плоскостным, фасетчатым, а потому, многие из нас уже не замечают очевидного зла, ибо для этого надо изменить зрение.
  Самое же страшное повреждение здесь состоит не в изменении менталитета и характера народа, но в повреждении морального и совестного чувства. Казарменное управление Державой привело как раз к таким, по своей сути глубоко антихристианским повреждениям. Потому что вопрос делегирования кому бы то ни было своей морали и своей совести, носит в своей основе антихристианский характер. К сожалению, предпосылки к такому делегированию появились уже в годы правления Царя Иоанна Грозного, хотя, Царь Иоанн постоянно подвергал сомнению этот принцип, а потому дал сыновьям свободу, в решении вопроса об опричнине. Петр I уже ни в чем подобном не сомневался. Поэтому, Православный Государь должен заботиться в первую очередь не о янычарской (солдафонской) верности своих подданных, но в способности подданных следовать нравственным повелениям, следовать голосу совести. Для полководца А.В. Суворова, эти качества, наряду с военной подготовкой, являлись первостепенными, а потому он всегда побеждал. Поэтому, тот Государь, который не заботится о развитии у народа этих основных, цементирующих и общество и Церковь качеств, обречен на разрушение созданного им силовыми методами Царства. В любом случае, власть держащаяся на силе, а не на любви, так или иначе, является властью антихриста.   
   Поэтому, если мы сейчас ратуем за Самодержавие по образцу Петра I, с неизбежным, как указано – делегированием морального и совестного чувства, и неизбежным превращением общества и Церкви в казарму, ратуем, таким образом, за исторический коллапс, за грядущего антихриста, а не за Богом посылаемого Царя. А потому, когда антихрист придет, то подмены мы, скорее всего, не заметим. И, следовательно, без рассуждения присягнем тому, кто предстанет перед христианами как Христос, перед буддистами Аватарой  Буддой, перед мусульманами Восьмым имамом, перед монархистами Последним Самодержцем. Сказано, что даже и «столпы веры» поколеблются.
   Иерей Роман Зеленский называет Петра Царем «Красное солнышко», «Спасителем России», благодаря деяниям которого революция отодвинулась на целых двести лет. Но, ради трезвомыслия (и автор доказывает это на страницах книги «Как нам возродить Монархию?»), что Петр здесь является не «Солнцем», но «золотой головой» Ангела Лаодикийской церкви. Эта Лаодикия просуществовала двести лет и ей на смену пришла некросфера коммунистического режима. А сейчас, мы и вовсе живем в «отодвинутое время». Потому что, по пророчеству Нила Мироточивого, еще в 7500 году от сотворения мира (1992 г. от Р.Х.) должен был прийти антихрист. Воцарение же Лаодикии не только провиденциально обусловлено, но имеет чисто онтологические причины. Потому что XVI и XVII века, в совокупности можно назвать веком Сардиса. А на смену законническому Сардису всегда приходит либеральная Лаодикия. Так произошло с апостасийным Западом, когда на смену сардийскому католичеству пришло лаодикийское лютеранство. Так случилось и с Россией на рубеже XVII – XVIII веков.
   Есть все основания полагать, что построенное по хазарскому образцу Самодержавие Петра I, потому не рухнуло в ближайшие 50-70 лет, потому что тому было оказано серьезное противодействие. На культурологическом уровне, благодаря деятельности Василия Тредиаковского, Михаила Ломоносова, Александра Сумарокова, Гавриила Державина, Екатерины Дашковой. На уровне духовном, благодаря молитвенному подвигу св. блаж. Ксении Петербургской, мон. Досифеи Киевской,  прп. Серафима Саровского; к ним можно добавить свт. Иоасафа Белгородского и свщмч. Арсения (Мацеевича). На уровне ратного подвига, благодаря св. воину Феодору Ушакову и Александру Васильевичу Суворову. Благодаря им, и им подобным, следующий XIX век прошел под знаком Русского Возрождения. И все эти годы, начиная со времени правления Императрицы Елисаветы Петровны, как пишут о том Иван Солоневич и Лев Тихомиров, Россия, шаг за шагом шла по пути демонтажа Петровского наследия. Перешагнуть рубеж полного устранения хазарской антисистемы Россия не смогла. Началась Первая мировая война и революция 1917 года.
   Правоверные монархисты очень большой упор делают на чудо воскресения прп. Серафима Саровского, который помажет на Царство Последнего Русского Самодержца. Автор также чает исполнения этого пророчества. Но, в отношении этого чуда надо иметь рассуждение. Потому что совершиться оно может только при условии Всенародного покаяния. И покаяние это не должно быть внешним, с упованием, что грядущий Царь даст нам хлеба, в обмен на нашу готовность делегирования совестного и нравственного начала. Потому что если состояние духа народа будет таковым, то Господь прп. Серафима не воскресит, а следовательно, этим воспользуются наши враги, в результате чего воскресение его будет мнимым, наведенным, голограммическим. Отсюда, неудивительно, что деморализованный народ, для которого хлеб важнее Истины, поверит ложному чуду и неизбежно лжепомазанника примет. А затем присягнет ему после венчания в Иерусалиме. И тогда, когда начнут гнать верных, то, присягнувший антихристу народ будет свято верить, что он творит благое дело. И даст ли потом Господь такому народу возможность для покаяния?
   Поэтому, если мы сейчас не осудим соборно созданные Петром казарменные методы управления, как обществом, так и Церковью, не осудим в себе способность делегирования нашей совести, воли и нравственности кому бы то ни было, не осудим склонности выбирать хлеб вместо Креста, то ничто не может нас отвратить от принятия грядущего антихриста.
   Отсюда следует печальный вывод: Господь именно потому может и не дать нам Своего Помазанника, ибо исчезающе мал круг тех, кто, ратуя за возрождение Самодержавия, желает при этом служить не человеку, но Истине. Большинство монархистов, оставаясь глубоко верующими  людьми, увы, сделали выбор в пользу человека. А потому, и получат, по логике вещей, не Истину, но – человека. Государь же, и в этом глубокое убеждение автора, должен в первую очередь подвигать подданных на служение Истине, обязан служить Ей, более того, должен вести народ за собой в движении к Истине, даже если это движение направлено не в Землю Обетованную, а на Голгофу. Потому что, только так и можно будет узнать в Помазаннике Божьего Посланца: согласен ли он пострадать за Истину до Голгофы, до Креста? И, следовательно, только так можно будет узнать царских верноподданных: согласны ли они будут пойти за Помазанником на этот Крест? Потому что в деле согласия или несогласия на принятие крестных мук, необходим личный совестный выбор, который зависит в первую очередь от самого человека, а потому не может быть делегирован ни от Монарха, ни от Патриарха, ни даже от Самого Бога. И по этой способности к моральным решениям, к совестному выбору – хлеб или Крест, Господь и совершает отделение «агнцев» от «козлищ», и верных от неверных. Совершает отделение тех, кто как благоразумный разбойник покаялся в последний час, от толпы «ревнителей», кричавшей в осознании непоколебимой правоты: «Да будет предан смерти!» 
   Написав эту статью, автор не ставит целью заклеймить позором «царебожников», или в очередной раз низвергнуть с пьедестала славы Императора Петра, но, чтобы поставить вопрос о необходимости Соборного Покаяния. Причем, покаяния не только грехов цареотступничества и нарушения Клятвы 1613 года, но покаяния всего народа в грехах, накопившихся за эпоху Сардиса, эпоху Лаодикии, а также за эпоху коммунистической некросферы и нынешнего «отодвинутого времени». Потому что если не будет этого первого шага (который приведет практически мертвое общество к воскресению), то мир уже вошел в состояние исторического коллапса. И нынешняя позиция «ревнителей», если мы захотим ей последовать, только усугубит этот коллапс. В лучшем случае, она подействует как химиотерапия для безнадежного ракового больного. Нам же нужна не химеотерапия, нам необходимо Воскресение.


   «Другая логика»             

   Сколько стоит мир, вопрос отношения народов мира к представителям богосозданной нации, никогда не являлся однозначным. Эта неоднозначность, а зачастую враждебность к носителям Моисеева Закона, появилась сразу после распятия иудеями Господа нашего Иисуса Христа. На территории России, евреи стали получать равные права с гражданами коренных наций, только во второй половине XIX века. Антисемитские настроения впоследствии усилились еще потому, что именно «красные Моисеи» сделали в России все три революции. Это видно даже по национальному составу, как Временного правительства, так и правительства большевиков. В чем же причина столь непримиримого антагонизма между сторонниками Ветхого Завета и Завета Нового? Только ли в религиозных различиях, или различиях национальных, или каких-то еще? И, почему, крещеный иудей, все-равно, так или иначе, остается законником. Большинство русских людей решило эту проблему просто: «Они – жиды, и не о чем тут размышлять». Подобный ответ автора не устраивал никогда, потому что поэты Владимир Высоцкий, Игорь Тальков и Николай Мельников (поэма «Русский Крест») являлись в той или иной степени евреями. Также, прпмч. Елисавета Феодоровна Романова и ее сестра Императрица Александра Феодоровна, по матери (как пишет о том Татьяна Грачева) имели в своих жилах Данову кровь. Где же ответ? И почему происходят парадоксы, подобные приведенным выше примерам? Ответа автор долго не получал.
   В конце 90-х годов прошлого века довелось прочесть подряд две книги: Шульгина «Что нам в них не нравится?» и «Пол и характер» Отто Вейнингера. Еврей-выкрест Отто Вейнингер дает на страницах этой книги, для своего народа, очень жестокие определения. Были прочитаны еще несколько книг подобного содержания (например, Григория Климова), но ответа на поставленный вопрос не дали и они. И лишь по прочтении в 2014 году статьи монаха Пимена «Важно! Как спасти Русь?», удалось вплотную подойти к вопросу, как дать концептуальное обоснование – почему от евреев, даже если они на сто процентов Православные, все-равно надо дистанцироваться. Не в том плане, чтобы ничего от них не принимать, и с ними не общаться (например, у автора немало друзей евреев, к которым он по доброму относится), но, в том плане, что предлагаемая ими информация должна приниматься через призму православного славянского менталитета. Необходим, причем в обязательном порядке, понятийный фильтр. Должно, не заглатывать сразу без разбору полученную информацию, но исследовать ее, как говорят отцы Церкви – «принимая не принимать», после чего делать свои, соответствующие нам славянам выводы. Почему? Да, потому что для Православного славянина нехарактерен болезненный интерес к апокалиптическим вопросам, хотя бы он и был в курсе этих проблем. Также, такие понятия, как тупик и безысходность, не являются доминантными для славянина. Русский человек всегда ищет выход. По крайней мере, раньше всегда было так. Напротив, для евреев эти понятия очень даже характерны, поэтому, для них не случаен обостренный интерес к апокалиптическим вопросам.
   Второе: для славян совершенно несвойственно впадать при малейшей опасности в панику. Напротив, для евреев, которых две тысячи лет гнали, это качество – впадать в панику, также является доминантным. Ко всему, славяне, и в великих скорбях – оптимисты. Евреи, даже если у них все хорошо, подсознательно ждут беды. После распятия Христа иудаизм превратился в «засохшую смоковницу», а потому, дух отчаяния и безысходности неотступно ходит за последователями Талмуда и живет в каждом адепте иудаизма. И даже после принятия ими Крещения, родовые грехи и национальные духи, а главное – менталитет, о чем поговорим позже, продолжают неумолимо действовать на них.
   Приведенные аргументы, озвученные целым рядом авторов, дают возможность понять, почему нужно с осторожностью относиться не только к образу мыслей евреев, но даже к объективно поданной ими информации. Ко всему, всегда нужно знать, что при всей их многозначительности и психологической пластичности, в них  отсутствует тот стержень, который характерен для всякой титульной нации. Поэтому, мужество и благородство, по словам Отто Вейнингера (? – автор видел противоположные примеры), как правило, им не присуще. Перечисленные выше качества делают их, в определенных ситуациях (также, как мусульман и китайцев), ненадежными союзниками. Поэтому, совет афонского монаха Пимена – дистанцироваться от инородцев, имеет серьезное обоснование.
   Третий аспект, почему не нужно раскрывать душу нараспашку, в отношении не только иудеев, но, опять-таки, мусульман и китайцев, состоит в том, что нас разделяют кроме различных культур и мировоззрений, главным образом – различные логики. Как ни странно, в мире существует множество национальных культур и, наверное, еще больше верований, но – логик всего три. Почему так? Да, потому что религия может родить культуру, может родить мифологию, благодаря религии и культуре может появиться цивилизация, но философию, а вслед за тем науку, религия родить не может. Потому что философия и наука не есть продукт анализа или сравнения, эти мыслительные операции доступны даже животным, но философия и наука, это продукт прежде всего логики. Так вот, в мире существует всего три вида логики. И должно сказать, что такая наука, как богословие, тоже происходит от логики, хотя и в религиозном контексте. Без логики, религия ограничивается только сводом правил, обрядами и таинствами. Но, благодаря логике, в вопросах религиозных были открыты новые горизонты. В результате разработки в философских школах Эллады нового понятийного аппарата, появилась возможность создания (ни много ни мало) догматического учения Церкви. Без эллинской логики невозможно было бы выработать учение о Воплощении Господа нашего Иисуса Христа. На его создание потребовалось более тысячи лет, и учение свт. Григория Паламы явилось достойным завершением этих великих трудов.
   В этой связи нужно задаться вопросом: какие существуют виды логики?
   ПЕРВАЯ из них – логика эллинская, или, как ее условно называют – сократова.
   ВТОРАЯ – логика иудео-магометанская.
   ТРЕТЬЯ – логика конфуцианская.
   Зададим справедливый вопрос: почему Индия, Мессопотамия, Египет, Финикия, Эфиопия, Япония, майя и ацтеки Америки, и  т.д., логики не создали? Ведь все эти страны имели древнюю историю, развитую культуру, мифологию, традиции. Каждая из этих стран создала свою неповторимую цивилизацию, но логики они почему то создать не смогли. В этом существует определенная тайна, но, ключ (или ключи) к ее разгадке есть. Первый ключ, и самый главный – участие Бога в ее создании. Потому что понятие – логика, происходит от слова – Логос. А Логос, есть Слово Божие, или – Христос. Второй ключ состоит в понятии «ксения», введенный в оборот этнологом Львом Гумилевым. «Ксения» есть культурологическое дополнение или прививка в тело другого народа, или семя, посеянное на ином, неприродном для этого семени культурном поле. Так произошло с христианством, посеянном на культурном поле европейских народов. Этот посев при всходах дал нечто иное, чем если бы он совершался на родном природном поле. Автор смеет предположить, что если бы между Царем Алексеем Михайловичем и Патриархом Никоном не произошла никому не нужная ссора, то европейская «ксения» в России все-равно бы утвердилась и проросла, но не в виде химеры, как при Петре I, а в виде метаморфозы, как при Царях Иоанне III и Иоанне IV (идеология «Москва – Третий Рим»). И тогда нам удалось бы избежать той страшной катастрофы в начале XVIII века, которая чуть не погубила Россию. Думается, что это нам урок на будущее. По всей очевидности, ни Царю ни Патриарху тогда не хватило логики, а потому вместо «ксении» в России проросла «химера».
   Ни Царь, ни Патриарх не ведали тогда, что церковная реформа началась не для того, чтобы объединить все Православные народы, а для того, чтобы, как пишет историк Борис Кутузов в книге «Церковная реформа XVII века»: «демонтировать саму основу Православной веры и Самодержавной государственности в России». Что, собственно и случилось на соборе 1666 года, когда были отменены (через анафему на «древлие предания и обряды») Деяния Стоглавого собора, того самого, благодаря которому Москва реально, а не декларативно, обрела функцию «удерживающего», или «Третьего Рима». По прошествии полувека в России был отменен и принцип «Симфонии властей», кстати, заложенный на том же Стоглавом соборе. В обоих случаях восторжествовал принцип, не служения Богу в духе Истины, а в исполнении рационалистического принципа земной пользы и юридического принципа исторической необходимости. И если Царь Алексей Михайлович, став заложником обстоятельств, был ведомым (под воздействием придворных партий) этими обстоятельствами, то Царь Петр уже являлся ведущим. И такие личности, как Лефорт и Яков Брюс, лишь тонко направляли его.
   Но вновь зададимся вопросом: каков был характер «ксении» в эллинском мире, благодаря которой  в Древней Греции развились многие философские школы? Есть основания полагать, что она пришла от древних славян ариев, заселивших Европу еще до начала Ледникового периода. Память об этой древней цивилизации осталась у всех европейских народов. О праславянских цивилизациях известно, что это – государства этрусков, венедов, Триполье, Черняховская культура, дофиникийский Крит, Троя, в Азии – Великая Тартария. Должно вспомнить, что на территории нынешней Турции, за пять тысяч лет до Р.Х. существовали арийские государства с развитыми цивилизациями, имевшими буквенный (если быть точным – слоговый) алфавит. Этот алфавит русский человек может прочесть без переводчика. Потому что он очень схож с алфавитами Древних греков, а также святых Кирилла и Мефодия. Цивилизации славян в Малой Азии (как и в Индии) развились там во время Ледникового периода. Когда же ледник начал отступать, то произошло уже второе Великое переселение народов – снова в Европу. Поэтому, заслуга эллинов состоит в том, что приняв «ксению» от праславян, они создали на основании посева от другой культуры философию, а вместе с ней – логику. Философия же дала начало науке.
   Аналогичным образом дело произошло и в Китае. «Ксения» пришла в Китай благодаря Лао-Цзы, который родился в 604 году до Р.Х. В «Исторических повествованиях» Сыма Цяня история жизни Лао-Цзы описана подробно. Кстати, в них есть рассказ о путешествии божественного Лао в Индию. Вспомним, что Индия, это арийская страна. Именно оттуда Лао-Цзы принес учение Дао – Всеобщий закон. Принес незнакомое китайцам понятие об Абсолюте, а также пантеистические взгляды на природу. Его трактат «Дао Дэ Дзин» (Канон Пути и его Благой Силы) рожден под влиянием индуизма. В «Повествованиях» Сыма Цяня описывается встреча престарелого Лао с тридцатитрехлетним Конфуцием. Именно под влиянием этой встречи в Конфуции и произошла та самая метаморфоза, которая позволила ему создать учение, доныне доминирующее в Китае. Конфуций создал ни много ни мало – философию, а философия есть продукт логики. Как видим, «ксения» и здесь исходила от ариев.
   Что же происходило со странами Ближнего и Среднего Востока? Эпицентром арийства на Ближнем Востоке была цивилизация персов. Даже государство у них было устроено так, как и в Индии, то есть – кастово. Отличительной  чертой ариев являлось наличие сословной аристократии. Той аристократии, с которой всегда считались монархи. Даже в верованиях персов есть сходство с индуистскими верованиями. Зороастризм – дуалистическая религия, а дуализм корнями исходит из Индии. Индуистская свастика дуалистична, ибо при непрестанном ее вращении, добро сменяется злом, а зло – добром. Например, Бодхидхарма, проповедуя дзен-буддизм в Китае (V-VI век по Р.Х.), утвердил там именно дуализм. Ибо система «инь-янь», широко применяемая в дзен, содержит в себе свастический принцип. Таким образом, первая «ксения» на Ближнем Востоке также являлась арийской. После утверждения в арабских и иранских странах ислама, пришла вторая «ксения» – иудео-магометанс-
кая, ибо, как известно, ислам создан при деятельном участии иудейских раввинов Яффы и Медины. В результате чего, на Ближнем Востоке, а затем, во всем исламском мире появился новый вид логики, как уже сказано – иудео-магометанский. Именно эти три вида логики позволили создать, условно обозначенные – античную, индокитайскую и мусульманскую культуры. Которые, впрочем, не отменяли культур других, живших в этих регионах народов. Именно эти три вида логики позволили возникнуть и развиться философиям, а на их базе – наукам. Именно они – философии и науки, позволили словесно (т.е. – логически) постигать и изучать богосозданный мир, природу, а с утверждением христианства – природу Бога, Сына Человеческого пришедшего во плоти. Провиденциально, что только понятийный аппарат эллинов дал возможность выполнить эту великую задачу.
   Таким образом, видим, что учения Сократа, Конфуция и Магомета серьезным образом отличаются друг от друга. На современном языке можно сказать: каждое их этих учений имеет свой неповторимый «Windows», свою самодостаточную оперативную систему. Причем, самодостаточность их настолько велика, что синкретически соединиться они не могут. Каждая их трех логик является настолько органичной, что безболезненно вторгнуться в эту органичность нельзя. Это положение является весомым аргументом против, с одной стороны – экуменических контактов, с другой – попыток создания космополитической культуры.
   Но, вернемся к началу нашего разговора. Как уже говорилось, логика, даже принявших крещение евреев, все-равно отличается от логики славян. В одних и тех же ситуациях, еврей и русский ведут себя по разному. И, как бы еврей, даже родившийся в России, и впитавший с детства русскую культуру, ни пытался стать русским, его гены (и записанная в них другая логика) будут требовать своего. Вот почему, в царское время принимавшим крещение иудеям требовалось проходить Чин отречения от иудаизма. Вот почему, евреям, только в седьмом поколении разрешалось рукополагаться во священники. Требования эти родились не от больного воображения. Отцы Церкви знали, насколько это серьезно – наследственность, и тем более логика, если ко всему она – другая.
   Главное противоборство иудео-магометанской логики и логики эллинской, состоит в противоречии между установочным (т.е. – законническим) мышлением и мышлением теологическим. При этом, молитва магометано-иудеев кардинально отличается от молитвы логицистов. Потому что молитва установочная носит всегда технологический характер, а поскольку, по слову свящ. Владимира Соколова («Мистика или духовность») – «магия технологична, а технология магична», то установочная молитва ничем не отличается от магической формулы, даже если она оккультно не обусловлена. Напротив, молитва теологическая глубоко чужда технологии, а значит и магичности, потому что цель такой молитвы, не в том чтобы «двигать горами и воскрешать мертвых» (не это ли будет делать антихрист в последние времена?), а в том, чтобы через призывание Духа Истины, воскресить свою погибшую душу. Логика иудео-магометан направлена как раз на обретение земного могущества, и как итог его – устроение рая на земле. Логика теологическая имеет иной вектор – обретение Царства Небесного, которое «внутрь нас есть».
   Отсюда становится понятным, почему иудеи до сей поры не приняли Христа. Причина, в кардинальном различии логики. Если обозначить одним словом: в чем суть перечисленных логик? – то, эти различия можно классифицировать так:

   Логика иудео-магометанская, это логика юридическая, или законническая.
   Логика конфуцианская носит рационалистический характер.
   Логика эллинская, единственная теологическая логика, а потому направлена на постижение не только сути явлений, вещей, и самой природы, но – на словесное (логическое) познание природы Творца всего сущего.

   Познание природы Бога, как по благодати (в молитве), так и благодаря мыслительной деятельности человека, для двух предыдущих логик невозможно. Тому служат препятствием, с одной стороны – юридизм иудео-магометанства, с другой – рацио-
нализм конфуцианства. Потому что, в конечном итоге, и та и другая логика (как только они выходят за рамки юридических и моральных норм) приходят к формализму, где внешнее определение не подтверждается внутренним содержанием. Причем, должно отметить, что в христианском мире тоже существуют аналоги указанных крайностей, где католичество с его законничеством можно называть аналогом иудаизма, а протестантизм с его рационалистическим богословием, аналогом конфуцианства. Подобное положение вновь указывает на невозможность экуменических контактов, более того, на невозможность создания единой синкретической религии, в которой якобы будет заключена полнота истины. В любом случае, здесь, либо эллинам надо стать иудеями (а равно – конфуцианами), либо наоборот – иудеям стать во Христе эллинами.
   Следует также отметить, что именно иудаизм породил три религиозных крайности, которые откристаллизовались еще за двести-триста лет до прихода Христа. Здесь, фарисейство является крайностью законнической, саддукейство – либеральной или экуменической, иродианство – крайностью оккультно-мистической. Как ни странно, но даже родившиеся в России и принявшие Православие евреи, впадают в эти крайности до сих пор. Отсюда, неудивительно, что по причине склонности к этим крайностям, у них возникают перекосы в сторону рационализма, юридизма и мистицизма, в целом, в сторону интеллектуализма за счет душевности. Сердечная чакра, по этой причине, у них как бы отсутствует, ее заменяет принцип пользы, либо необходимость следовать установлениям закона. Отсюда, евреям, если они действительно хотят стать своими в среде других народов, нужно это учитывать.
   Если говорить о русских Православных, то, за вычетом большинства теплохладных, нас тоже можно разделить по типам логики.
   Первый тип – это, во всем правые законники. Законник не терпит обличений, но всегда готов обличать, и даже если смиряется, то смиряется внешне, смиреннословно. Это тот самый пример духовного юридизма, или православного иудаизма.
   Второй тип – всё оправдывающие рационалисты, или православные конфуциане (православные лютеране), которые, пользуясь принципом высшей пользы, могут объяснить, а значит и оправдать, всё что угодно.
   Третий тип – это православные мистики, гоняющиеся за чудесами, и ставящие их во главу угла. Нередко таковой мистицизм приводит их к границе оккультизма, и в ряде случаев заводит за таковую границу.
   По домашней библиотеке, и по той литературе, которую читает человек, можно определить к какой категории он принадлежит. К примеру, законник очень внимательно изучает каноническую сторону Церкви. Его настольной книгой являются Деяния Вселенских и Поместных соборов. Образцами для него являются преподобные Иосиф Волоцкий и Феодор Студит. При этом законник напряженно ищет врагов, которые достойны лишь одного – наказания. Гневные  – «Анафема!», и – «Анаксиос!», всегда на устах юридически мыслящего христианина. Следующая степень законничества именуется обрядоверием. Обрядовер воспринимает духовную реальность как рационалистически, так и мистически. Поэтому, не случайно, что одни адепты этого направления уходят в духовный рационализм, а другие в псевдодуховный мистицизм.
   Таковых рационалистов и мистиков много в среде староверов-раскольников, поэтому не случайно обряд ставится ими выше догматической и канонической стороны. Православных конфуциан немало и в среде антиглобалистов, ибо борьбу со «зверем века сего», они ведут не с позиций духовного противодействия – пост, молитва, покаяние, соборность, а с позиций конференций, форумов, сбора подписей и т.п., что есть дел человеческих. Рационалисты не понимают, что плоть духа победить не может, что в сердцевине политических процессов находится дух. И что движущая сила «зверя» не политическая, а духовная.
   Таковых рационалистов и мистиков много среди почитателей (к сожалению) Царя Иоанна Грозного, Григория Распутина, И.В. Сталина и Императора Петра I. К примеру, автор не причисляет к лику святых три первые исторические фигуры, но верит, что все трое обрели Царство Небесное. И если видит темные места в их жизни, то воспринимает это со скорбью. Автор воспринимает их как людей, имеющих в себе и доброе и злое, но видит также и поступательное движение, которое привело их к вечной жизни.
   Если говорить об Императоре Петре, то автор видит его глубоко чуждым, как российской, так и Православной реальности. И эта чуждость заключена, прежде всего в его инородстве (см. «Зверь на престоле» А. Мартыненко), а следовательно, в неспособности Царя-реформатора мыслить по русски и по Православному. Менталитет и логика Петра славянскими не являлись. Россия не понимала его, а он не понимал Россию. Петру оставалось только одно – подчинить своей воле непокорный народ. Воспитанный на идеалах Немецкой слободы, он был до мозга костей западником (православным лютеранином), а значит – рационалистом и мистиком. Такими же рационалистами и мистиками являются его почитатели. Поэтому, неудивительно, отчего с таким упорством они оправдывают грехи, и даже напрямую еретические дела сего Монарха.
   Все три указанные категории духовных искажений нераздельно соединились в последователях иудаизма. И даже, если на первом плане иудея стоит Закон, то на втором, неизбежно – рационалистический принцип целесообразности. В сердцевине же любого правоверного законника, всегда – иродианский мистицизм. Поэтому, вопрос: какие книги мы читаем, и желаем ли знать правду о тех или иных людях, и – следуем ли мы установкам, либо, напротив – в желании познать Истину читаем святых отцев и Евангелие, не является праздным.
   В связи с вышесказанным, могут возникнуть справедливые возражения: что же, выходит, для своего блага, евреям надо раствориться в другом этносе? Потерять национальную идентичность? Разумеется, нет. Ибо, понятие – национальный характер, предусматривает неизменность этого характера. Здесь можно провести аналогию с генетикой. Гены любого вида животных подразделяются на два типа: мономорфные и полиморфные. Мономорфные гены не могут быть изменяемы, иначе это приведет к мутациям и вырождению вида. Полиморфные могут изменяться, в зависимости от воздействия на организм окружающей среды. Вышеприведенные крайности – фарисейство, саддукейство, иродианство – есть полиморфные аномалии национального характера иудеев. Поэтому, евреям, для их же блага, необходима не только прививка (в качестве «ксении») культуры окружающего этноса, но более того – нужна метаморфоза. В противном случае, они не смогут избавиться от множества накопившихся за тысячелетия искажений.
   Именно эти искажения, которые повредили даже мономорфную генетику нации, делают их заложниками живущих в них качеств. Поэтому (часто безсознательно), они идут не по пути изменения себя, но по пути изменения коренных этносов. А если же говорить о прямых слугах сатаны (ибо каббала – тайная доктрина Израиля), то усилия этих слуг направлены на изменение также и мономорфной генетики всех народов планеты земля. Идеал таких изменений – лишенное национальных признаков быдло. Поэтому, для евреев, если они хотят быть честными перед собой и Богом, нет иного пути, кроме метаморфозы, которая не отменяет личностных характеристик их нации. Более того, эта метаморфоза позволит обрести недостающие характеристики от тех этносов, среди которых им волею судеб приходится жить. Вспомним, что христианство вышло из среды уверовавших во Христа евреев, но по утверждению его в Европе, подверглось метаморфозе. При неизменности сути христианства (мономорфной части), изменился его характер.
   Примеры же благодатной метаморфозы в среде потомков богосозданного народа, существуют в немалом количестве. Для наглядности, приведем хотя бы некоторые. Тому свидетельство, жизненные подвиги иеросхимонаха Сампсона (Сиверса), свт. Афанасия (Сахарова) еп. Ковровского, прп. Алексия Зосимовского, прот. Иосифа Фуделя и его сына Сергия Фуделя, прот. Николая Голубцова… список можно долго продолжать. Но, самым важным примером может послужить жизненный путь и подвиг св. прпмч. Елисаветы Феодоровны Романовой и св. мч. Царицы Александры Феодоровны Романовой. Эти великие примеры должны вдохновлять и направлять ко спасению тех, кто принадлежит к народу, некогда предавшему и распявшему Христа.
   В средние века, у католической инквизиции и у русских опричников существовал целый перечень прямых и косвенных признаков, по которым можно было определить жидовствующего, независимо от его национальной принадлежности. Высчитывать – кто жидовствующий, а кто нет, – дело как непростое, так и неполезное, потому что во всех случаях существует один главный признак, который как лакмусовая бумажка, позволяет определить всякого принадлежащего к распространенной ныне «ереси». Таким лакмусом является отношение верующего во Христа человека к понятию – подвиг.
   Жидовствующие, опять-таки независимо от национальной принадлежности, даже если следуют за Христом, ведут себя двояко. В первом случае, они отыскивают себе нишу в сферах влияния и местах распределения благ. Во втором, если ведут активный образ жизни, то, образно выражаясь – бегут впереди Христа. Это так называемые социальные христиане. Должно отметить, что Иуда Искариот был именно таким, социальным апостолом. Он шел впереди Христа и Учеников Его, для того, чтобы позаботиться о питании, ночлеге, решить финансовые вопросы. Это очень опасный вид подвига, потому что всякий идущий впереди, если изначально не воспринимает послушание с позиций жертвенного служения, невольно начинает стяжевать предназначенную Господу славу самому себе. Иуда перестал воспринимать данное ему послушание, как жертвенный подвиг, а потому пресекся.
   Поэтому, если еврей канонически правильно (а главное – по духу) следует за Христом, если вопрос жертвенного служения для него не отвлеченная парадигма, а образ жизни, то в этом случае можно говорить, что он уже не жид, но – русский человек. Именно в этом состоит феномен, что крестьянин на Руси искренне удивлялся, когда ему говорили о принадлежности Апостолов к еврейской нации. - «Не прав ты барин, - отвечал хлебопашец желающему просветить его помещику, - все Апостолы и Евангелисты, как есть русские люди. А Божья Матерь, как есть чисто русская Богородица». Приведенные выше имена святых лишний раз подтверждают истинность таковой мужицкой логики: «Если православный, значит – русский».
   Но, как ни светла поэзия святых, жизнь нас возвращает к прозе. Ибо, избавиться так просто от груза национальных и родовых грехов нельзя никакому живущему на земле народу. Евреи здесь не исключение. Их беда в том, что из-за греха богоубийства они лишились национального удела, а потому сами мучаются, и мучают других. И даже стараясь идти по пути ассимиляции в среде коренных народов, они никуда не могут деться от своей натуры. Их ставшая природной способность к инфильтрациям и НЛП, их записанный в генах принцип «народы надо изучать, а изучив использовать», не позволяет им до конца стать своими в другой этнической среде. Таким образом, встраиваясь в любой этнос, а следовательно, в любое национальное или общественное движение, они никогда (и это тоже происходит по большей части безсознательно) не теряют своей национальной идентичности. То же самое, надо отметить, происходит и с китайцами, которые, даже находясь на другом конце света, будут (и тоже безсознательно) работать на благо Китая. Аналогичные процессы совершаются и с этническими мусульманами, особенно если речь идет о малых мусульманских народах. Автор не дает здесь моральной оценки, - плохо это или хорошо, но единственно, ставит акцент, что подобное явление существует. Процесс ассимиляции евреев (как и этнических мусульман, или китайцев), когда через внутреннее изменение они становятся своими в другом народе, крайне тяжел для них. И в том повинна не только группа крови евреев (четвертая – самая эгоистичная из всех групп), но в особенности их национальный менталитет, и самое важное – логика, которая, как говорилось выше, кардинально отличается от логики европейцев. Для того, чтобы живущему в России еврею действительно стать и русским и Православным, ему надо претерпеть всемеро больше скорбей и внутренних утеснений, чем коренному русскому. Потому что, только эти скорби, если они во Христе Иисусе, и могут глубинно изменить менталитет, и самое важное – логику представителя семитской расы.
   Поэтому, когда мы видим сейчас, что наш антиглобалистский авангард состоит в основном из представителей этой расы, подобное положение не может нас не тревожить. Потому что, как и сказано было в начале, философия тупика, философия безысходности, явления глубоко чуждые славянскому духу, как раз глубоко свойственны духу иудейскому. Тоже можно сказать о стремлении евреев к инкапсуляции в клан, как средства вхождения в национальные элиты. То же можно сказать об их стремлении возглавлять общественные и национальные движения, как средство воздействия на народ. Таким образом, во всем и везде занимая, если не руководящие должности, то, как минимум, высшие ступени власти. Засилье людей с другой и непонятной нам оперативной системой, людей, у которых другой «Windows», неизбежно приведет к изменению сознания, изменению менталитета всякого народа, которым они руководят. Это происходит в любом случае, если народ без рассуждения слушает их и внимает их логике. Потому что, одно дело, когда мысль прорастает в таинственной тишине, а затем дает плоды, и другое, когда мы оперируем готовыми установками. И потому, даже когда они будут на сто процентов правы и предельно правдивы (и неважно, о чем идет речь – политика, культура, духовность, антиглобализм) мутация национального сознания, так или иначе, совершится.
   По большому счету, национальная матрица русского народа сейчас серьезно повреждена. Это повреждение началось в особой степени, со времени правления Царя Петра I, и в еще большей степени после революции 1917 года. Сейчас матрица русского народа доламывается окончательно, а потому, вряд ли мы сможем найти хотя бы одного неповрежденного человека. Отсюда неудивительно, что нашими учителями (по обе стороны) становятся носители как законнического юридизма, так и рационалистического формализма. По большей части, эти лидеры, которые, даже будучи ведомыми, действуют искренне, безсознательно утверждая в народе свой юридизм и рационализм. И поскольку мы все без исключения повреждены, то потому, часто не можем отличить золото от подделки. 
   Ответ, почему наше положение столь печально, может дать наука информатика. Эта наука говорит однозначно, что если индуктор модулирует инородный для принимающей системы информационный геном, то, он неизбежно будет ею отвергнут. Также, если принимающая система работает в другом формате, то она не сможет обработать данные формата чуждого ей. Для этого надо сменить либо операционную систему индуктора, либо операционную систему («Windows») принимающей стороны. Но… если чужеродный геном имеет камуфлирующую оболочку (троянский принцип), то, принявшая его система не обнаружит опасности, а потому может подвергнуться разрушению, либо химерической перестройке по образу и подобию чужака, в любом случае – мутациям собственного генома. Это, кстати, хорошо знают специалисты компьютерщики, это хорошо знают врачи вирусологи и онкологи, это является общеизвестным аспектом для сектоведов. Святые отцы не напрасно предупреждают, что безрассудное общение новоначальных с людьми другой веры и культуры, может привести к повреждению их духовного здоровья. 
   Поэтому, поднимая вопрос о деле возрождения русского народа, с самого начала нужно говорить, что это дело не только возрождения Православной духовности, Русской культуры, и национальных традиций, но и дело возрождения логики. Потому что, на сегодняшний день мы имеем не только катастрофическую испорченность нравов, культуры и языка, но и катастрофическую испорченность логики. По большому счету, наше мышление давно уже нелогично, ибо мысль не может нормально развиваться, как говорит о том Евангелие: «на камне, в чертополохе и на обочинах дорог». А потому, наше мышление, если оно еще присутствует, давно уже не эллинское, но либо иудео-магометанское, либо опосредованно конфуцианское. По сути, мы сейчас не мыслим, а только оперируем готовыми установками.
   Ко всему, необходимо отметить, что наличие того или иного вида логики, не является препятствием ко спасению, а уж тем более, не является грехом. Грехом, а значит препятствием ко спасению, является направленность логики ко злу. Хотя, надо быть до конца честным, в движении к Богосознанию, другая логика может стать таким препятствием. Разумеется, в том случае, если в движении к Истине, ищущий ее ограничит себя системой понятий, присущих конкретному виду логики. То, что является благом в деле соблюдения традиций, не всегда является таковым, в вопросах постижения Истины. Самодостаточность иудео-магометанства и конфуцианства, собственно, и могут таковые препятствия создать.

   Вопросы сотериологии требуют от нас понимания, что Логос, это не просто речь. Логос, это мышление. Из высказываний как древних святых, так и современных (например, прп. Серафима Саровского) известно, что мозг человека не рождает мысль, но только воспринимает ее. Мысли могут происходить, либо от Бога, либо от человека (когда мы что-либо прочли или услышали), либо через помыслы напрямую от дьвола. Если эта мысль, образ, либо впечатление («geschtalt» – Кьёркогор) запечатлеваются в нас, то развиваясь и прорастая в сознании, дают в конце концов плоды. По плодам мы можем узнать, от кого пришла мысль. При этом, мысль, если это не просто плотской помысел или пожелание, приходит в свернутом виде, в виде семени – зерна, или иначе – генома (существует понятие – «безвидный помысел»), который, разворачиваясь прорастает, как прорастает семя.
   Мысль, если она структурируется в некое учение, не всегда приводит к познанию Истины. Потому что существует множество учений, как религиозных, так мифологических, которые от Истины как раз отводят. Но, когда мысль создает некий понятийный аппарат, то, благодаря ему появляется возможность постижения сути вещей. Это уровень философии. Философия всегда логосна, даже если при этом ошибочна. Отличие философии от религиозных учений в том, что в ней отсутствует мифологизм, но, присутствует теологизм. Логика теологична, даже когда не говорит о Боге. Естествознание и внешне безрелигиозная наука теологичны, потому что изучают природу, которая есть создание Божье. Без логики, без внутренне теологически обоснованного метода познать природу нельзя. История знает немало примеров, когда наука, если она отходила в сторону – либо голой эмпирики, либо лишенной концептуальности эйдетики, либо, опять-таки мифологичности, неизбежно становилась лженаукой. Наиболее известные курьезы, это теория происхождения видов Дарвина, позднее теория флюидов, а в древности – теория вращения солнца и планет вокруг земли. Из той же области появилась теория Лысенко о создании новых видов растений. Потому познание природы посредством только эксперимента, или посредством одного только системного подхода, всегда недостаточно. Для познания природы (творения Божьего), как равно и познания природы Самого Бога, необходима помощь Свыше. Это помощь приходит к ищущим истину в виде пророчеств, или откровений. Откровения от Бога всегда носят логосный характер.
   Высшая степень логики проявляется в теологии, где богословие, есть одна из областей, возводящих человека к богопознанию. Пути богопознания бывают многоразличными. Ибо, одно – богословие, также предание и Писание, другое – догматика и Божий Закон, третье – обрядовая сторона, четвертое – молитвенное делание. Аналогичным образом, к богопознанию приводят Таинства Церкви, где для верующего во Христа важнейшими являются Покаяние и Причастие. Ко всему, невозможно богопознание без подвижничества и жертвенного служения. Оно невозможно без любви. Господь открывает Себя тем, кто ищет Его, кто отрекается от самостной греховной части своего естества.
   В логике проявляется любовь Божья к своим созданиям. Потому что, благодаря ей, Он позволяет человеку познавать словесно, как созданную Им природу, так и природу Самого Себя. Благодаря логике, которая проявляется в том числе и в виде откровений, Господь приводит свое создание к вере, а значит ко спасению. Часто, логика Свыше бывает как-бы нелогичной, но суть небесной логики не в том, чтобы выстроить стройную систему, а чтобы спасти человека. Если для спасения надо создать учение, Господь помогает его создать, если это учение тормозит духовное развитие, то Он же может его разрушить. Человек, который блуждая во тьме, наощупь идет к Истине, часто воспринимает жизнь, как цепь нелогичных случайностей. И, лишь обретя Истину, осознает, оглянувшись назад, что вся его жизнь на пути такового поиска была предельно логичной.
   По любви Бог Слово (Божественный Логос) сотворил человека, по любви ниспослал ему способность не просто к осмысленному, но – к логическому восприятию. По любви дал человеку помощницу, подобную ему самому. Здесь проводником божественной логосности является именно человек Адам, где Ева не проводница, но – воспринимающая эту логосность через мужа, из ребра которого сотворена. Это видно не только из физиологии (мужчина более сильный, более волевой, более активный), но и из различного устроения ДНК мужчины и женщины.
   Спираль ДНК мужчины состоит из пары хромосом XY, в то время как женская ДНК есть пара из двух ХХ - хромосом. Здесь Х - хромосома отвечает за интеллект и чувственное восприятие действительности, а Y - хромосома, это логосно-волевая хромосома, которая собственно и делает Адама, не только по плоти, но и по внутренним характеристикам подобным своему Создателю. У женщины такой логосно-волевой хромосомы нет.
   - Что же? - зададимся вопросом, - значит, у женщины не может быть логики? (Не случайно, существует понятие – женский ум). Нет, логика у нее несомненно есть, но она неизбежно будет носить интеллектуальный, либо чувственный характер. Тоже самое можно говорить о волевых качествах. Для  обретения во всей полноте логосности, женщине необходим мужчина. В семье, это муж. В жизни религиозной – духовник. Роль женщины состоит в следовании по пути мироносицкого подвига, благодаря которому она и обретает утраченную во время Эдемского грехопадения логику. И поскольку логика есть дар Божьей любви, то в любви, как мужчина, так и женщина, могут возрастать, если каждый из них находится на своем месте. Женщина руководительница мужчиной никогда не станет, но женские качества таковой, от восхищенной ей несвойственной роли, серьезным образом повредятся. Еще худшая метаморфоза происходит с мужчиной, если воспитанием детей и устроением домашнего быта занимается он сам, а не жена.
   Отсюда, факт того, что руководителем должен быть мужчина, обоснован генетически. Еще в большей степени эта обоснованность существует в учении Церкви о Боговоплощении. Все Семь Вселенских Соборов в той или иной степени внесли вклад в дело разработки этого учения. Венцом учения о Боговоплощении явилось учение свт. Григория Паламы о «Фаворском свете». Ибо, не случайно воплотившийся Христос (Божественный Логос) явился в мир в мужеском образе. Как мы и сказали выше, обладателем логосной Y - хромосомы является как раз мужчина. Эту хромосому мужчины получили от Адама, который был сотворен по образу и подобию Божьему. Поэтому, в соответствии с догматом VI Вселенского Собора – «о двух волях Богочеловека», мужчина, в соответствии своей мужеской природе, имеет и мужеское (т.е. – логосное, властное) хотение, волю и действие. В то время как женщина, аналогично, имеет соответственное своей женской природе – хотение, волю и действие, которые филогенетически не являются логосными, а значит и властными.
   Женщина, будучи существом словесным (то есть – разумным и имеющим свободную волю), тем не менее, не является существом логическим. О женщине можно сказать, что она существо душевное, а не логическое. Логическим существом является мужчина, и женщина обретает логосность именно благодаря превосходству мужского начала над собой. Причина создания семьи происходит не только от действия инстинкта продолжения рода (не так ли у безсловесных животных), или просто страсти, но как следствие логосной неполноты обеих полов. Где две словесные неполноты стремятся соединиться в единое целое, или малый космос, именуемый семьей. Особо мучительно чувствует такую неполноту женщина, ибо логосность, как уже сказано, она обретает благодаря мужчине. Именно поэтому, женщина не создала самостоятельно ни одной отрасли науки, ни одного самостоятельного учения или философии. Ей не позволяет этого делать отсутствие логосности. Поэтому, не случайно, что, как в царское время, так и в первые десятилетия советского государства, руководящие должности занимали главным образом мужчины.
   Другое главное отличие мужчины от женщины состоит в том, что, если мужчина существо изначально логосное, то женщина существо изначально совестное. Поэтому, онтологически, совесть мужчины происходит от логосности (это мономорфная константа его личности), а логосность женщины происходит от совестности. Без логосности у мужчины не может быть совестности. Без совестности у женщины не может быть логосности. Ум, душа и сердце мужчины изначально логосны. А ум, душа и сердце женщины изначально совестны. Должно добавить, что совестность – девство – целомудрие, в этом ключе понимаются как синонимы. Поэтому, если женщина утрачивает самое важное в себе – девственность, то вместе с тем утрачивает и свой главный дар – совестность. Она становится нелогосным существом. Ибо, если совесть мужчины находится под защитой его словесной властной харизмы, то у женщины такой харизмы нет. А потому, с ней происходит, после грехопадения, как это случилось с Евой, страшная метаморфоза. Понятие – демон во плоти, ныне совсем нередкое явление. Женщина по грехопадении обретает демонские качества. Ум ее становится лукавым, мысли двоящимися, сердце каменным. Ибо, и демон лукав, и мысли его нетверды, и дух его растлен. Такой же становится и женщина когда утрачивает совестность – главный свой дар. Вот почему, женщине так важно (а это исходит из традиций всех народов), больше жизни хранить свою деву.
   Именно поэтому, по канонам Церкви, мужчина согрешивший прелюбодеянием, может после покаяния вернуться в свою семью, но согрешившая жена должна быть изгнана. Ибо через грех, она повреждает свою главную, не подлежащую изменению сущность. Ибо, повредивший совесть мужчина, еще может существовать за счет логосного начала в себе, демонизировать его гораздо сложнее  (смотри схему в статье «От теологии к технологии»), то получившая повреждение совести женщина, демонизируется сразу. Именно поэтому учение Церкви предписывает женщине держаться за своего мужа (плохой он или хороший), как за спасательный круг, ибо вера мужчины логосна. А одинокой, либо оставленной, держаться как за спасательный круг за своего духовника. Причиной служит, опять-таки, совестная природа веры женщины, которая нуждается в мужеской властной защите, как то было у Девы Марии в лице Иосифа Обручника.
  В жизни приходится наблюдать такие печальные вещи, женщина с поврежденной совестью, либо начинает увлекаться суетой мира сего, либо она заполняет образовавшуюся пустоту социальной активностью, либо начинает идти по пути внешней религиозности. Но, семейная жизнь с таковыми (особенно, если это касается двух последних категорий) совершенно невозможна. По причине, опять-таки упомянутых повреждений. Мужчина с поврежденной логосносностью, представляет еще более худшее зрелище. Таковой онтологически не может быть главой семьи. В обиходе, это маргинал, представитель плебейского сословия, для которого нет ничего выше хлеба и зрелищ.
   Но, напротив, если мужчина наблюдает за главным своим от Бога дарованием, от степени в степень развивая его, то, в меру тех же степеней его ум начинает просвещаться Божественным глаголом. Также, и девственная совесть женщины, по мере духовного роста, становится способной к восприятию скорби всего мира. Господь определил для мужчины логосное самостояние, для женщины – совестное. В этом заключена двуприродная суть в служении человека Богу. Без такого, присущего каждому полу самостояния, не может быть обретения Богосознания, не может быть и Богопознания. Не может быть того, ради чего человек рождается в мир. Именно этого не понял Отто Вейнингер в книге «Пол и характер», отчего впал в отчаяние и покончил самоубийством. Именно по этой причине умер в молодые годы посмеявшийся над институтом семьи писатель Гофман. Именно по этой причине впал в полный маразм философ Шопенгауэр.
   Отсюда, как видим, все вышесказанное не принижает роли женщины, но говорит о том, что у нее на земле свои, Богом определенные задачи. Господь поручил женщине великую ответственность – быть посредницей между мужем и домашними своими. Быть восприемницей, ниспосылаемой через мужа, Божьей любви и Божьей воли. Потому что, таким образом, муж здесь будет подобен настоятелю, жена – дьякониссе, а дети – народу Божьему. В отсутствие главы семейства (во время войны, или сезонных работ), именно жена – первая продолжательница дел мужа, именно она охранительница малого космоса, именуемого семьей. Поэтому, зная, какой великий дар ниспослал Господь женщине – быть совестной хранительницей «малой церкви», ей с особым тщанием должно беречь его. Девство, честь и целомудрие – есть плоды этого великого дара. Семья и общество, устроенные в соответствие с Божественными правилами, крепки и долговечны. Напротив, устроенные по образцам духа «века сего», распадаются как карточные домики. Именно по этой причине распадаются и гибнут могущественные государства, гибнут народы, уходят в небытие великие цивилизации.
   Но, напротив, когда народ останавливается на краю пропасти и, покаявшись, начинает снова жить по Заповедям Божьим, то, погибшее восстает из руин, как уже не раз бывало на Руси, вплоть до недавнего времени. Тогда вновь начинает ниспосылаться народу Божественная любовь, вновь начинают действовать логосные принципы, вновь выстраивается на земле иерархия, по образу и подобию иерархии небесной. А потому, если народ не до конца утратил способность логически мыслить, то он еще не погиб, а значит, может восстановить попранное, может снова стать и проводником, и воспринимающим Божественную волю, ради воплощения ее в жизни.

   Подводя итог настоящих рассуждений, разобрав вопросы логики, логосности и совестности, следует отметить, что эти дары не проявляются в человеке автоматически, но требуют развития и воспитания, с непременным умножением талантов, с непременным умножением плодов, как о том сказано в Евангелии (Срав: Мф. 25; 14-30, 13; 23). Ибо, точно также, как всякого младенца надо учить речи, потому что способность говорить в нем сама собою не проявится, также и человека, независимо от национальной принадлежности его, от младых ногтей надо учить логосности и совестности. Надо приводить его к истинной вере, и с малого возраста возводить к Богопознанию. Ибо, если ребенок будет воспитан с иудео-магометанских позиций, то его логика и совесть будут иметь иудео-магометанский (т.е. - законнический) характер. Тоже самое можно говорить о конфуцианах. Их логика и совесть будут неизбежно рационально-моралистичными. И лишь только теологическая логика дает предпосылки к развитию и теологической совестности. В выборе логики заключен ключ к Богопознанию, в этом и благо и опасность, потому что, если мы сделаем не тот выбор, то пойдем не по тому пути.
   О том, что мы уже стали сходить с правильного пути, свидетельствуют взгляды наших современных антиглобалистов и монархистов. Происходит это потому, что большинство из них (речь идет об активной части) по духовному устроению являются либо «иудео-магометанами», либо «конфуцианами». То есть, законниками и рационалистами. Отсюда неудивительно, что в вопросах монархии они стоят на «царебожнических» позициях. Царебожничество же возникло, с одной стороны, в магометанской среде (как в суннитском, так и шиитском исламе), еще ранее в Египте, а также в странах Индокитая, в которых господствует учение Конфуция. В обоих случаях, в этих азиатских странах, независимо от того, какой была монархия – иерократическая (т.е. – сакральная), как в Египте и странах ислама, деспотическая, как в Вавилоне, сословно-представительная, как в персидском Иране, или особым образом в Китае, всюду  происходила чрезмерная сакрализация личности монарха. Царь на Востоке считался наместником бога на земле, и даже самим богом. В связи с этим, его воля являлась абсолютной и непререкаемой. А поскольку наш монархический актив состоит в основном из рационалистов и законников, то и неудивительно, что в российские Самодержцы они прочат именно абсолютного правителя. Все это свидетельствует о логосном и совестном повреждении таковых, а потому, не дай Бог их планам осуществиться.
   Поэтому, обращаясь к вопросу возрождения Самодержавия, мы должны задаться вопросом: какой тип Монархии для нас наиболее пригоден? Ответ здесь может дать не только историческая наука, но и знание принципов логики. О существовании различных религиозных и культурно-исторических типов, из которых, со всей неизбежностью проистекали различные типы управления государством, писали – Н.Я. Данилевский в «России и Европе», К.Н. Леонтьев в «Византизме и славянстве», А.С. Хомяков в «Семирамиде», Освальд Шпенглер в «Закате Европы», Арнольд Тойнби в «Исследовании истории», и разумеется, Лев Гумилев во многих своих работах. Все эти исследователи одинаково вычленяют (причем, не по национальным принципам, а по религиозным и региональным), различные типы культур, которые есть выражение национального характера и менталитета, а также связанных с этим типов государственного управления, то есть, всего того, что входит в понятие культурно-историчес-кой общности.
   Автор хотел-бы вновь напомнить, что указанные различия в типах культурно-исторической общности зависят не только от наличия той иной культуры, религии или национального менталитета, но главной образом, от наличия той или иной логики, как системообразующего генома в формировании и национального характера, и менталитета нации, и его религиозной самоидентификации. Где, уже не как причина, но как следствие, возникает тот или иной тип государственного управления, характерный для той или иной культурно-исторической общности.
   Теологическое устроение государства (не путать с теократическим) присуще, как о том пишет этнолог Л.Н. Гумилев и историк В.Л. Махнач, в первую очередь арийским государствам, каковыми были Древняя Индия, Древний Иран, государства Древних славян, а позднее ахейские (эллинские) царства. На этих же основаниях строилось управление как в языческой, так и в христианской Римской империи.
   Если мы рассмотрим для сравнения систему управления в Древней Индии: брахманы – жрецы, раджи – правители, кшатрии – воины, вайшья – земледельцы, ремесленники, купцы, то увидим, что она идеально соответствует схеме римского историка Полибия (II век до Р.Х.), с его иерархической пирамидой – монарх-аристократия-демос. Где власть монарха вовсе не являлась абсолютной, ибо ограничивалась влиянием аристократии, а влияние аристократии сдерживалась демосом, т.е. – народом,  жителями городов-полисов. Причем, и первые и вторые и третьи не являлись антагонистами в отношении друг к другу, но все вместе работали на общее благо.
   Именно Полибиеву схему взял на вооружение и значительно обогатил Император Юстиниан Великий. Новеллы Императора Юстиниана вошли впоследствие в Славянскую Кормчую, которая, деяниями Царя Иоанна IV стала основанием для создания Третьего Рима в России. Таким образом, мы видим в России XVI века продолжение не только принципов Первого и Второго Рима, но продолжение властных принципов утвердившихся от древности во всех арийских государствах.
   Напротив, в годы правления Петра I произошла насильственная замена Римских и арийских принципов, на принципы характерные для стран Древнего Египта, Мессопотамии, мусульманского Востока и Древнего Китая. Как уже говорилось ранее, иерократия (теократия), а равно – монархический деспотизм и обожествение власти царя, от того присущи для цивилизаций Египта, Индокитая и Ближнего Востока, потому что они являются носителями соответствующего типа логики. Если быть точными, то логики иудео-магометанской и логики конфуцианской. Носители же логики теологической (эллинской, сократовой) устрояют свои царства, как правило, в соответствие с Полибиевой схемой, будь то при жизни самого Полибия, либо за тысячи лет до и после него. Это универсальный закон, и иначе устроить царства среди народов обладающих теологической логикой невозможно. Если заменить в Римском государстве Самодержавие на абсолютизм, то это будет являться насилием над менталитетом и национальным характером живущих в таковом государстве народами. Теократия (более того – тирания) для арийских народов потому неприемлима, от того что они являются (по логосности) народами теологическими. Теократическими народами являются как раз не славяне и не европейцы, а иудеи и мусульмане. По этой причине, теократия не прижилась ни в Первом, ни во Втором, ни Третьем Риме. Для теологических народов теократия глубоко чужда, более того – опасна, ибо, как известно, царство антихриста (т.е. – царя и бога), будет государством как раз теократическим. Отсюда, то, что являлось благом для Египта и Ветхого Израиля, по факту не является таковым для стран арийских, а тем более, государств устроенных по Римскому принципу. Именно об этом писали (каждый по своему) и философы-славянофилы, и наши современники Лев Гумилев и Владимир Махнач, а также западные исследователи – О. Шпенглер, А. Тойнби, Г. Зедльмайр.
   Для государств Римского типа, главенствующими являются не закон и право (причина падения Первого Рима), а совестность и логосность. Ибо, именно они создают незыблемый фундамент для утверждения «Удерживающего», который есть «Римское государство», по определению свт. Иоанна Златоуста в толковании на Второе послание к Фессалоникийцам. И роль «Удерживающего» здесь вовсе не в том, чтобы создать подобие Царства Небесного на земле (то есть – построить теократическое государство) а в том, чтобы препятствовать воплощению мирового зла. Сущностный же принцип «Удерживающего» блестяще выражен в формуле С. Уварова – свт. Филарета (Дроздова) – «Православие, Самодержавие, Народность». В этом принципе, как видим, нет места ни для какого абсолютизма – ни церковного, ни царского, ни, тем более народного, но ясно утверждается теологический, то есть совестный и логосный принципы управления Римским государством. Идея теократического (по принципам египетского и ветхозаветно-иудейского) государства является для России глубоко чуждой, более того, навязанной врагами Русского Самодержавия и Православной Церкви.
   Оглянувшись на сегодняшнюю реальность, следует честно признать, что мы русские едва не полностью утратили теологические логосность и совестность, без которых Православного Самодержавия не построить. Хуже того, несмотря на данный нам шанс после Второго Крещения Руси, до сих пор не сделали правильного выбора. А потому, сейчас мы для себя еще более опасны, чем инородцы, которые этот выбор сделали. Мы просто плывем по течению, и ждем как манны небесной перемен в нашей жизни. Перемены же сами собой никогда не происходят. Совершиться они могут в том случае, если Русский народ всерьез задумается о покаянии, которое и станет главным первым шагом в разрешении многовековых проблем. Народ сам должен учиться эти проблемы решать, а не думать, что за него все сделает сошедший с небес опричный орден. Ибо, если народ будет заниматься безплодным ожиданием, то опричники будут как раз из числа сторонников абсолютной монархии по восточному типу. И тогда мало не покажется никому, потому что такое Самодержавие ничем не будет отличаться от правления антихриста.
   В этой связи, политизированное сопротивление жидовству не только не имеет большого смысла, но может привести к противоположному результату. В первую очередь нам нужно меняться самим, и лишь  потом задаваться вопросом: в чем опасность наших обрусевших инородцев? И существует ли эта опасность? Потому что, положа руку на сердце, говорить, что все российские инородцы чужды и опасны нам русским, нельзя. Но, при этом, должно понять, что им самим трудно уйти (а для человека это невозможно), во-первых, от наличия родовых, сугубо национальных грехов. Во-вторых (если говорить только о евреях), от иудейского коллективного безсознательного; ибо в крови душа народа. В-третьих: от тех родовых духов, которые сугубо характерны для каждого  народа и расы, и которые тянутся по родовой и национальной цепи, как ламинарии из темных морских бездн.
   С этой точки зрения, являются порочными утверждения о физическом освобождении пространства России от евреев. Потому что эти технологии разрабатываются как раз теми, кто сам национально нездоров. Тот, кто громче всех кричит: «Держи вора!», - с большой долей вероятности, этим вором и является. Главное же оружие в борьбе с антисистемой (а болезнь эта ныне слишком запущена), сейчас не в силовых методах, но в слове Истины. Второе оружие содержится в Таинствах Церкви, молитве, глубоком знании Писания и святых отцев. Третье оружие состоит в готовности пострадать за Истину, если надо и до смерти. Потому что враг безсилен перед теми, для кого «смерть приобретение». И еще, может быть главное оружие, это – соборность. Которую за нас никто (если мы сами не возьмемся за это дело) не будет возрождать. И, конечно, в первую очередь – помощь Свыше. И упование, что Господь, по милосердию Своему, может все однажды изменить. Как уже не раз случалось за столетия многоскорбной истории России.


   «Богосознание и мировоззрение»               

   В настоящей статье автор хочет уделить внимание таким важным понятиям, как Богосознание и мировоззрение, а также, производным от них понятиям – системообразованию и программированию. Понятие Богосознание введено с легкой руки профессора Московской консерватории, доктора искусствоведения В.В. Медушевского. Автор лишь развивает взгляд сего уважаемого человека, в отношении не только связи культуры с культом, но и в вопросах сотериологии, или – спасения души.
   Сотериология заключается не только в том, к какому вероисповеданию принадлежит человек, хотя этот вопрос и является первостепенным, но также и в том, как он верует, молится, а следовательно, чем для него являются Покаяние, Таинства Церкви, и практические вероисповедные вопросы. Как видим, исходя из позиции В.В. Медушевского, Богосознание и мировоззрение, а значит – системообразование и программирование, друг с другом несовместимы. Более того, антагонизм этих понятий выходит за пределы полярности, например: фарисеи – саддукеи, католики – протестанты, законники – либералы. Поэтому, покаяться, не значит изменить мировоззрение (то есть – полярность), покаяться, значит обрести Богосознание. Ибо, обретение Богосознания заключает в себе не только перемену образа мысли, или даже образа жизни, но заключается в обожении самого человека.
   Воспитание же нашего времени состоит как раз в обратном. Оно заключается в том, чтобы дать человеку именно мировоззрение. И подобная практика родилась не сегодня, но имеет тысячелетные корни. По большому счету, первый убийца на земле Каин, был и первым мировоззренцем. Что не удивительно, ибо мировоззрение всегда основывается на эгоистичных (самостных) взглядах, где человек является опосредованно «центром вселенной». Мировоззренец всегда эгоист, даже если с утра до ночи занят благотворительной деятельностью. Именно таким мировоззренцем являлся Иуда Искариот. Напротив, богосознательный человек ни во что вменяет свое личное мнение, взгляды, и даже жизненный опыт. Ноотеист (обретший Богосознание) от чистого сердца славит Бога, даже если жертвует ради Него свою жизнь. Кстати, именно таким был первый мученик на земле Авель, за что и пострадал от мировоззренца Каина.
   Обличение же Христа в адрес иудеев в том и состояло, что иудаизм ко времени Его прихода стал чисто мировоззренческой религией. Где крайние проявления иудаизма – фарисейство, саддукейство, иродианство, тоже носили мировоззренческий характер. По большому счету, спастись мировоззренцу тяжело, почти невозможно, так как его взгляд на духовную реальность основан на «мнении», то есть, на опыте самостного поврежденного ума. Путь мировоззренца ко спасению также основан на самостной воле. Поэтому, предупреждение Спасителя ученикам: «если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф. 5; 20), имеет серьезное обоснование. Христос говорит здесь о Богосознании, как необходимом условии спасения человека. Поэтому, если мы не перестанем быть мировоззренцами, то, следовательно, «не войдем в Царство Небесное».
   В связи с этим, если обратимся к сегодняшним нашим «ревнителям» и законникам, которых немало в среде патриотов и антиглобалистов, то все они имеют (автор считает таковым и себя) мировоззренческую психологию. А потому пребывают в крайне опасном состоянии, ибо грядущий антихрист (который «близ при дверех») будет самым главным на земле мировоззренцем. Антихристовы силы удобно чувствуют себя в любой мировоззренческой среде, когда мы говорим – «наши взгляды, наши убеждения», но не выносят только одного – Богосознания. 
   Отсюда, есть необходимость поговорить о том, как сегодняшние литература и искусство могут поработать на ниве Богосознания, или – ноотеизма. Иван Александрович Ильин писал в книге «Наши задачи» о ноотеизме, не называя его терминологически, но воспринимая по духу, таким образом: «Патриотизм – высшая солидарность, сплоченность в духе любви к Родине (духовной реальности), есть творческий акт духовного самоопределения, верный перед лицем Божиим и поэтому Благодатный. Только при таком понимании патриотизм и национализм могут раскрыться в их священном и непререкаемом значении.
   Патриотизм живет лишь в той душе, для которой есть на земле нечто священное, и прежде всего святыни своего народа. Именно национальная духовная жизнь есть то, за что и ради чего можно и должно любить свой народ, бороться за него и погибнуть за него. В ней сущность Родины, та сущность, которую стоит любить больше себя.
   Родина, есть Дар Святого Духа. Национальная духовная культура есть как бы гимн, всенародно пропетый Богу в истории, или духовная симфония, исторически прозвучавшая Творцу всяческих. И ради создания этой духовной музыки народы живут из века в век, в работах и страданиях, в падениях и подъемах. Денационализируясь, человек теряет доступ к глубочайшим колодцам духа и к священным огням жизни, ибо эти колодцы и эти огни всегда национальны…»
   Далее, Иван Ильин пишет: «Ни идея «народничества», ни идея «демократии», ни идея «социализма», ни идея «империализма», ни идея «тоталитарности» – ни одна из них не вдохновит русскую интеллигенцию и не поведет Россию к добру. Нужна новая идея – религиозная по истоку и национальная по духовному смыслу… Русский народ нуждается в покаянии и очищении, и те, кто уже очистился, «должны помочь неочистившимся восстановить в себе живую христианскую совесть, веру в силу добра, верное чутье ко злу, чувство чести и способность к верности. Без этого Россию не возродить и величия ее не воссоздать».
   И далее, великий философ продолжает: «Все трудности этого покаянного очищения должны быть продуманы и преодолены: у религиозных людей – в порядке церковном (по исповеданиям), у нерелигиозных людей – в порядке светской литературы, достаточно искренней и глубокой, и затем в порядке личного совестного делания. Покаянное очищение – только первый этап на пути к решению более длительной и трудной задачи: воспитание нового русского человека. Русские люди должны обновить в себе дух, утвердить свою русскость на новых, национально-исторически древних, но по содержанию и по творческому заряду обновленных основах» (Цит. по «Эпоха Сталина» О.А. Платонова).
   Ему вторит и другой русский патриот Зарубежья И.Л. Солоневич. В книге «Народная монархия» он пишет: «Наша задача – задача чисто агитационная. Или, может быть, – миссионерская. До России и в России мы должны проповедовать монархию. Нам навстречу подымется великая волна народного инстинкта, народной боли, народных страданий. Подымется и волна народной надежды на лучшее будущее… Нам, монархистам, остается только один путь «демократического» завоевания русских масс – масс, которые к этому «завоеванию» подготовлены и тысячелетней традицией России, и своим национальным инстинктом, и переживаниями послефевральского периода».
   Далее, Иван Солоневич продолжает: «Наша страна» (печатный орган – прим. автора) не является ни пулеметными курсами, ни унтер-офицерской школой: она имеет в виду идейное вооружение русской монархической элиты, самым мощным оружием, какое этой элите предоставила вся русская история. Это оружие нужно изучить. Нужно научиться им пользоваться… «Народная Монархия» предназначается для того же, для чего в свое время предназначался «Капитал» Карла Маркса. «Народная Монархия» – схема. Ее нужно разрабатывать дальше. Ее нужно пропагандировать. Слово стало нашим оружием. Научитесь им пользоваться. Это зависит от нас. Это зависит от вас» (Цит. по тому же источнику).
   Иван Солоневич, как и Иван Ильин, указывает, что первой силой в деле возрождения Новой России должен стать «народный дух», который вырос из «веков беспримерных в человеческой истории жертв во имя общего блага всех народов Российской империи». При этом, он трезво указывает на препятствие в лице выросшей в советское время молодежи. Ибо «новое поколение России, закаленное, упорное, жизнеспособное, молодое, ни при каких обстоятельствах не позволит «пузырям потонувшего мира» командовать собою». Этими «пузырями» Солоневич называет старую эмиграцию, которая в 1917 году предала и Царя, и саму идею Монархии. Поэтому, «с этим поколением эмиграция обязана считаться, как с решающим фактором в жизни России».
   Несмотря на понимание серьезных препятствий в деле возрождении Монархии, Иван Солоневич дает оптимистическое заключение: «Новая Россия будет новой Россией, с новой промышленностью, новым крестьянством, новым пролетариатом, новым правящим слоем и с новыми методами управления. Россия будет страной чудовищной силы и великой, еще невиданной в истории мира, человечности».
   Оба философа, хотя и с разных позиций, в главном говорят об одном: России и Русскому человеку необходимо глубинное обновление, глубинная перемена духа и ума. Ему необходимо сбросить «ветхие одежды» всех ложных мировоззрений, будь то социализм, тоталитаризм, псевдодемократия (или даже абсолютная и просвещенная Монархия), чтобы облечься в «белые одежды» нового человека. То есть, придти к Богосознанию, где покаяние является только первым шагом.

   Исследуя труды двух великих Русских патриотов, приходишь к выводу, что дело возрождения Самодержавия не является для них самоцелью, но лишь средством для возрождения Великой России. Они указывают, как на путь к такому возрождению, на необходимость духовного обновления, где духовная культура есть «как бы гимн, всенародно пропетый Богу в истории». С этих позиций становится ясно, что культура не есть дело третьестепенное, как ныне принято считать, но напротив (когда она связана с культом), есть дело наиважнейшее. Потому что и культура, и духовность формируют человеческое сознание. Культура, если она питается от Духа Святого, обладает способностью к системообразованию. Системообразование возводит человека к рассуждению и дает верное направление мыслительной деятельности. Более того, рассуждение, если оно основано на Учении Церкви (в этом все Отцы и Евангелие), ведет напрямую к Богосознанию. Поэтому, оторванная от Духа светская культура носит мировоззренческий характер, а культура возросшая на духовности – ноотеистский. Следовательно, для новоначальных, которым недоступна «твердая пища» Отцев и Евангелия, ориентированная на духовные ценности культура поможет в формировании ноотеистского сознания. Как пишут о том Апостолы: «не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его, и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его» (Кол. 3; 9, 10). В этом Послании ясно указывается на невозможность частичности, фрагментарности, то есть – мировоззренчества («пришивания заплат») в духовных вопросах. Напротив, указывается на необходимость полного обновления «по образу Создавшего его». А без системообразования, когда человек самостоятельно и творчески ищет Истину, взойти к духовному обновлению невозможно.
   При этом, никто и никогда не достигнет Богосознания, если не научится – первое: прощать своих врагов, и второе: искренне за них молиться. Ибо, лишь достигнув результата на этом поприще, можно совершать следующие шаги по обретению такового сознания. Потому что, только тогда нам помогут святые отцы, Евангелие и Иисусова молитва, когда научимся поступать по слову Апостола: «солнце да не зайдет во гневе вашем» (Еф. 4; 26), и по слову Спасителя: «Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним» (Мф 5; 25). В противном случае, если не согласимся в сердце своем с Евангелием, то и не должно обижаться, когда произойдет так, как писал прп. Ефрем Сирин: «Бог не увидит наших постов, и не услышит нашей молитвы».
   Если же мы говорим: «нам некого прощать, у нас нет врагов, мы всех любим», – то, следует простой вывод: таковой находится в глубинном самообольщении, и таковому необходимо врачевание в виде горьких скорбей и гонений от ближних. Потому что, только этой горечью уврачевываются недуги гордыни, тщеславия и тонкого самообольщения.
   Но, обратимся вновь к Ивану Ильину. Великий Русский философ писал в «Наших задачах» о том, что необходимое условие построение Царства состоит в «верном устроении души народа». Это утверждение философа от того ценно, потому что полностью соответствует Евангелию и святым отцам. Верное же устроение души в народе может быть только тогда, если у народа есть вера. Если молитва и покаяние являются не формальной обязанностью, но потребностью души. Без покаяния и молитвы наш духовный рост человека прекращается. Вследствие чего разум духовный меняется на разум плотской, а Богосознание переходит на степень мировоззрения. Мировоззренчество же неизбежно приведет, либо к бездушному законничеству – начетническому следования религиозным нормам, либо к моралистко-рационалистическому (т.е. – адаптированному к гуманистическим философиям) пониманию религии в жизни человека.
   В обоих случаях мировоззренчество становится переходным мостом (или зоной) к сознанию псевдодуховному, в общественном понимании – политизированному, которое если и может сложиться в определенную мозаику, но так или иначе не будет иметь цельности (ибо состоит из множества упорядоченных осколков), а главное, не будет иметь возможности к органическому развитию. Ибо, все, что исходит от Бога, всякое духовное явление подобно семени, падающему на почву души. И такое семя, произрастая, рождает плод. Условием для произрастания семени, является удобренная почва. Противник Бога – дьявол, либо забивает почву души тернием, либо вытаптывает ее, лишая плодородного слоя, и на этой уже убитой почве выстраивает  псевдмировоззренческие конструкции.
   Политизированное псевдодуховное сознание, это та степень, за которой начинается бесосознание. Коварство такого типа сознания заключается вовсе не в прямом служении сатане, и не в поклонении ему, а в том внутреннем масонстве, личном антихристе, когда от формально живущего по христианским принципам человека остается одна тень, одна пустая оболочка. Именно о таких, о внутренне приуготовленных на служение сатане христианах писал Апостол: «Это – безводные источники, облака и мглы, гонимые бурею: им приготовлен мрак вечной тьмы» (2-е Пет. 2; 17).
   Духовный регресс, если не сказать жестче – дегенерация, удел всякого, кто встав на поприще общего делания, не озаботился о фундаментальных и главных (вместе с верой в Бога) закладных души – молитве и покаянии. Посмотрите на нынешнее состояние некогда могущественных патриотических движений. Где они сейчас? Каков итог их дел?.. Как некогда Адам и Ева, они все списывают на врагов – масонов и сионистов, на змия в конечном итоге. В этом же причина, почему рухнуло Самодержавие Петра, несмотря на культурный и политический ренессанс X;X века. Оно рухнуло, потому что слишком много было озабоченности о форме, и слишком мало о содержании, то есть – о «верном устроении души народа», как писал о том Иван Ильин. Поэтому, не случайно, почему спустя четыре с половиной столетия, нас по прежнему привлекает «слово и дело» Иоанна Грозного. Потому что в этом «слове и деле» внешнее органично произрастает от внутреннего. В этом «слове и деле» есть направленность на верное устроение души как народа, так и отдельного человека. Именно поэтому, закладные Третьего Рима, созданного Царем Иоанном Грозным, по сей день (несмотря на бури, потрясения и смены формаций) остаются нерушимыми.
   В связи с этим хочется задать вопрос: неужели мы ныне желаем повторить прежние ошибки, и наступить на те же грабли, как то было во многом благословенном X;X столетии? Нужно прямо и твердо заявить: у нас нет возможности повторять ошибки. Более того, у нас нет на это времени. Мы просто не имеем права на ошибки. Мы должны уже сейчас сделать правильный выбор. И этот выбор должен быть сделан, прежде всего в нас самих.

   Как было указано автором в начале статьи, понятия Богосознание и мировоззрение, а равным образом – системообразование и программирование, являются антагонистически несовместимыми. Поэтому, если мы желаем, чтобы литература и искусство служили делу возрождения Новой России и нового человека, то должны решительно от всякого культурологического и духовного программирования отойти. Отойти, потому что всякое программирование приводит к порабощению сознания человека, заставляет его мыслить узкими схемами, а значит, закрывает путь к Богосознанию.
   Следующим аспектом в формировании нового человека, является необходимость взращивания в человеке (как плода) «личного удерживающего». Большинство монархистов неправильно понимают роль «Удерживающего», связывая его только с личностью Государя. На самом деле, в соответствии с формулой С. Уварова – свт. Филарета Московского: «Православие – Самодержавие – Народность», понятие «Удерживающий» имеет характер Триединства. Первым «Удерживающим» здесь является Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь. Другим – Православный Царь, Помазанник Божий. «Удерживающим» является весь Православный народ – тело Христово, без которого, по большому счету, не может быть ни Церкви, ни Царства. Трагедия первой половины  XVIII века в том и состояла, что руками государственной власти, Троичная синергийность «Удерживающего» была глубинно нарушена. Отсюда, Самодержавие, восхитив только на себя роль «Удерживающего», поставило Царство в опасное положение. Что и привело его к катастрофе 1917 года.
   Поэтому, в деле возрождения церковности и культуры, более того Триединства «Удерживающего», богомольческое движение может сыграть немалую роль. Потому что, как указывалось ранее (и далее, подробнее, в трудах свт. Николая Сербского), богомольчество является «дрожжами Церкви». Не самим Хлебом, но дрожжами. Пользуясь языком аналогий, можно добавить, что именно дрожжи позволяют катализировать процесс в тесте, позволяя ему подняться, то есть выполняют функцию системообразования. Богомольческое движение в своей основе строится на принципах соборности, и только в таком виде и может существовать. Поэтому, опыт соборности, наработанный в крестоходном движении, может быть полезен потом, как в церковной, так и государственной жизни.
   С точки зрения ноотеизма, Церковь должно восприниматься не только в плане иерархии, но и в плане общинности, и как высшего органа ее – Поместного собора. Самодержавие воспринимается не только как властная вертикаль (с обязательными силовыми структурами), но и как  горизонталь в виде земского народоправства, и как высшего органа – Земского собора. Народ, таким образом, деятельно участвует, как в жизни Церкви, так и жизни Царства. Поэтому, богомольческое движение, по причине духа соборности живущего в нем, может успешно работать на ниве возделывания почвы, как возрождения Церкви, так и Царства. Аналогичным образом необходимо возделывать почву в области культуры и искусства. Потому что только так и может начаться процесс «собирания камней», прежде всего в наших душах и сердцах. Не в попытках реализации измышленных политических прожектов, о чем писали Иван Ильин и Иван Солоневич, а в возрождении «национально-исторически древних, но по содержанию и по творческому заряду обновленных основах».
   Разбудив творческую энергию народа, мы сможем без труда уйти от сектантства и доморощенной самодеятельности. А значит, формирование Православного, монархического и национального самосознания, будет изначально носить системообразующий, а не узко мировоззренческий характер. Более того, системообразующие литература и искусство, и все более расширяющееся, как деятельность Православного народа богомольчество, могут привести к восстановлению Троичного «Удерживающего», уже не только в сердцах людей, но во всем обществе. «Удерживающий», как говорилось, должен быть всегда Троичный. Потому что, в противном случае мы получим, либо одно только Православие (папистское), или одно только Самодержавие (абсолютистское), и одинаковую, в обоих случаях народность (безмолвствующую). Неразрывная Тройственность должна пребывать в том единстве, в каком она существовала в XVI и XVII веках. В противном случае, разъединенные Православие – Самодержавие – Народность, нашим врагам будет несложно сокрушить. Но Россию всегда спасали бедствия и потрясения. В России, в случае любой войны начиналась консолидация всех здоровых сил народа. Феномен народной войны, это чисто русский феномен. На победу начинало работать всё. Вместе с регулярной армией на передовую выходили литература и искусство. Вместе с военными в бой шли люди и духовного звания. Поэтому, при подобном стремлении Русского народа к консолидации, «Удерживающий» у нас может быть только Троичным.

   Подводя итог рассуждениям о Богосознании и системообразовании, следует заключить, что возрождая их, мы сумеем избежать в будущем тоталитаризма, как республиканского, так и монархического. Сумеем избежать и папизма в Церкви, и Самодержавия по Петровскому образцу. Петровский образец Самодержавия ничего общего с Богосознанием и Троичным «Удерживающим» не имеет. Чтобы лучше это понять, надо снова вернуться к понятиям «ксении» и «химеры». К примеру, привнесенная из Византии идеология «Москва – Третий Рим» носила характер «ксении». Напротив, европейская идеология «Россия – просвещенная Держава» носит характер «химеры». Отчего это так, легко понять из предыдущей статьи «Другая логика». Потому что логика Православных греков и Православных славян, является (за различием национальных особенностей) теологической. Напротив, логика католиков и протестантов таковой по факту не является. Подтверждением тому служит богословие католиков, с их схоластическим юридизмом, и богословие протестантов, с их моралистическим рационализмом. Именно по этой причине, европейцы имеют отличный от славян и греков образ мыслей, а значит, и отличающееся от греческого и славянского мировоззрение.
   В этом ответ, почему попытка Петра устроить по западному образцу Царство, и насадить на российской почве западную культуру, ни к чему доброму не привела. Ключ проблемы состоит в том, что «ксения» всегда органична (что мы видим в деяниях Царя Иоанна IV, а также Государей XIX века), а «химера» всегда искусственна. И если «ксения» зиждется на системообразовании, то в основании «химеры» лежит программирование. «Ксения» воплощается при деятельном участии самого народа, то «химера» (как в Церкви, так и государстве) насаждается с помощью аппарата принуждения. Отсюда, правление Царя Иоанна IV системно, хотя и носило авторитарный характер, а правление Императора Петра I – антисистемно. Петровская «химера» в России не прижилась, «ксения» Иоанна Грозного дала благодатные плоды.
   Подходя к заключению данной статьи, и возвращаясь к начальной теме, должно сделать вывод, что если мы будем развивать системообразующие литературу и искусству, какими они начали быть со времен Василия Тредиаковского и Михаила Ломоносова, и в высших проявлениях – в творчестве Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского, то соединив их с Православной духовностью, сможем утвердить в душах людей стойкое противление и «химере» и антисистеме. А, если это случится (будем работать, и непременно случится), то, недалек тот день, когда Троичный «Удерживающий» станет реальностью нашей жизни.


   «От теологии к технологии»               

   Суть вопроса пути схождения от теологии к технологии, или иначе выражаясь, пути духовной деградации, состоит в том, что как в плане отдельного человека, так и всего народа в целом, этот путь всегда одинаков. Чтобы понять суть предлагаемого вопроса, достаточно рассмотреть пример падения Адама и Евы. Ибо после грехопадения Адама, все человечество идет только таким путем. Поэтому, в вопросах деградации личности, формы и проявления которой могут быть разными, суть всегда остается одинаковой. Пассионарные периоды развития нации заканчиваются некросферой. С этой точки зрения, если бы Господь периодически не вмешивался, и не посылал Своих пророков, героев и вождей, а в конце Ветхого периода пришел Сам, то человечество, ведомое дьяволом давно бы погибло. Падение человека начинается всегда одинаково – через поступенный отход от Богосознания.
   Первое что предлагает дьявол, когда ведет человека по пути апостасии, по пути – МЕНЕ, ТЕКЕЛ, ФАРЕС – как вердикте о личном апокалипсисе человека, то всегда предлагает ему следующий (более низший) тип логики. Первый, из этих низших типов связан с законничеством и, если говорить на современном языке, поддерживается форматом юридического сознания. Поэтому змий, когда предложил Еве съесть яблоко, то, обратив внимание на законническую сторону вопроса, вместе с тем внес в ее ум сомнение: «Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого древа в раю?» Дьявол, рассуждая о законе, все перевернул с ног на голову, для того, чтобы сбить жену Адама с толку, и перевести ее со степени Богосознания на мировоззренческий (т.е. – человеческий) уровень.
   Первая ступень мировоззренчества, как уже было сказано, заключается в юридической логике, или в законничестве. Дьявол это сделал намеренно, потому что в законе, как говорит о том Апостол – суд. Змий предложил Еве, давая неверный посыл о Заповеди Божьей, осудить Того, Кто эту Заповедь дал. В результате, восприняв неправильно поданную информацию, Ева усомнилась и тем невольно осудила Бога. Сатана тут же воспользовался ее внутренней неверностью, хотя Ева ответила точно по катехизису, и предложил ей следующий вопрос, но уже на более низшей логической степени – рационально-моралистской. Он знал, что делал, ибо если юридизм налагает запрет на всякое свободное действие, то рационализм снимает запреты и склонен оправдывать любое нарушение закона, аргументируя это внешними причинами. Потому что, если законник отягчен комплексом вины, то рационалист ищет виноватых вокруг себя – «раз Бог не сказал всей правды, то и я могу поступить аналогичным образом», то есть, нарушить Заповедь и съесть яблоко. Поэтому, когда Ева почувствовала, что вину за грех можно переложить на кого-то другого, ее ум мгновенно соскользнул на уровень технологического магизма – «и вы будете, как боги, знающие добро и зло», а потому, вместо в;дения теологического (знания Бога) она обрела в;дение сатанинское.
   Подобным образом поступил и Адам, ибо, согрешив, уже как рационалист постарался объяснить, почему он нарушил Заповедь: «жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел». В этом объяснении он обвиняет не только жену, но и Самого Бога – «которую Ты мне дал», что позволяет видеть в нем уже не просто ищущего оправдания грешника, но дерзкого богоборца. А богоборчество (о чем будем говорить ниже), это степень уже не логики, но бесосознания.
   Разумеется, когда Адам и Ева потеряли Богосознание, то сойдя на низшую степень мировоззрения – магизм, являющегося бездушной калькой рациональной логики, уже не смогли покаяться, но стали сваливать вину друг на друга, а в конечном итоге на змия, который и подпал под Божье проклятие.  Ибо, когда Адам впал в моралистский рационализм, то стал видеть мир не с точки зрения Господа, как было с ним до падения, но с точки зрения своего падшего ума. А потому и посчитал себя менее виновным, чем Ева. Ибо, с рациональной точки зрения, действительно так и было: Адам был менее виновен чем Ева, а Ева менее виновна чем змий. Но, Господь изгнал всех троих, ибо ожидал от них не суда, но покаяния. Адам не покаялся, но формулировкой: «жена, которую Ты мне дал», уподобился восставшему против Бога Деннице.
   Вот такая страшная катастрофа произошла с первыми людьми, ибо, нарушив Заповедь, они уподобились дьяволу. После изгнания из рая наших прародителей, нечто подобное стало происходить потом со всем человечеством. Священное Писание на библейском примере детально показывает, каким образом происходит грехопадение, ибо по такому же пути пошел Каин, затем все допотопное человечество, затем Израиль, затем Иуда Искариот и иудейские первосвященники, и нет ничего нового, ибо всякий народ, всякая цивилизация проходит в точности такой путь, где подъемы сменяются падениями, если в жизнь народа и царства входит грех.
   Поступательное движение человека вниз, происходит, как правило, по причине отсутствия в нем духовного роста. Господь желает, чтобы мы духовно возрастали. Когда Господь взращивает человека, то позволяет ему утвердиться, возрасти и достичь степени духовного мужества. Но, затем, ради возведения уже возросшего человека на более высшую степень, Он попускает ему снова стать безпомощным. Бог знает, что без этого мы не будем просить Его от всего сердца о помощи и поддержке. Именно так Господь воплощает в жизнь заповедь: «если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18; 3). Потому что, когда мы соглашаемся стать как дети, отвергнув свое самостное – я, свое – я уже знаю, я умею, я достиг, и многое другое, то Бог снова получает возможность возводить нас «от степени в степень, от совершенства к совершенству, в меру возраста Христа». Бог, через самоотвержение человека, делает его подобными Себе. Но, напротив, если люди не соглашаются (все зависит от этого – если) снова стать безпомощными (как дети), то Господь премудро смиряет непокорных тем, что позволяет им духовно стариться, а если быть точными, то – духовно деградировать.
   Эта деградация проявляется в неудержимом процессе отхода (а процесс сей воистину неудержим) от Богосознания к мировоззрению. А следовательно, от сознания теологического (или – логосного) к сознанию религиозному. Если же упорствующий продолжает настаивать на самостных – я знаю, я умею, то Господь непременно попустит, чтобы религиозное сознание такового сменилось псевдорелигиозным. Когда ревность о Законе сменяется фарисейским начетничеством и внешним обрядоверием. Дальнейшая деградация приведет к восприятию духовности с точки зрения пользы, где каждый святой становится как-бы небесным клерком по решению житейских проблем. Подобное отношение к духовности само по себе неморально, поэтому следующий шаг будет направлен к имморализму (я помолился – святой обязан (?!) сделать), а от имморализма, к маракотовой бездне бесосознания только один шаг.
   Отметим, что кающийся человек чужд не только имморализма, но и вообще мировоззренчества. Происходит это от того, что таковой не ищет себе оправданий, никогда никого не винит, но всегда видит в себе причину своих бед, Кающийся человек никого не судит, то есть, не смотрит на мир с точки зрения падшего – я. Ноотеист смотрит на мир с точки зрения Бога, а потому считает себя никем. Напротив, и законник и моралист всегда (даже отталкиваясь от духовных норм) судят обо всем с точки зрения самих себя.
   Начиная от Апостолов, вопрос «О законе и благодати» не потерял своей остроты, и является животрепещущим по сей день. Человеческим разумом этот вопрос решить невозможно, поэтому, для решения его полезно обратиться к опыту святых отцев. Суть святоотеческого учения, рассуждающего о законе, состоит в том, что – закон не освященный божественной любовью, превращается не в поводырь ко спасения, не в указатель на пути к обителям рая, но в тюрьму духа, в бремена неудобоносимые, хуже того, в наказующую плеть. Безблагодатный исполнитель закона рано или поздно захочет освободиться от него. В этом причина всех расколов, смут и нестроений. Именно поэтому протестанты последовали лютеранскому учению, а просвещенные сословия двумя столетиями позже пришли к гуманизму и религиозному индефферентизму. Угасание религиозного сознания неизбежно привело к технологизации человека, поэтому, не случайно, что весь ХХ век прошел под знаком технологизма. Следующей, уводящей от Богосознания ступенью, является магизм, низший уровень в иерархии мировоззрения. В этой связи будет уместным выстроить схему, наглядно показывающую путь духовной апостасии, в той последовательности, как то случилось с Адамом и Евой, а затем много раз повторявшейся в истории со всеми народами, царствами и цивилизациями.
   Путь же отпадения всегда один: от Богосознания к мировоззрению, а от него – к бесосознанию. При этом, мировоззрение делится на четыре степени, где две первые принадлежат последовательно, к логике юридической и логике рационалистической. Две другие – технологизм и магизм, являются лишь бездушным и бездуховным их повторением.
   Как писал автор в предыдущих работах, в мире существует только три типа логики – эллинская, иудео-магометанская и конфуцианская. Здесь эллинскую логику можно назвать теологической, иудео-магометанскую – законнической, а конфуцианскую – рационалистической. Таким образом, технологизм и магизм не являются самостоятельными видами логики, но лишь отражают предыдущие – законническую и рационалистическую. Если говорить о бесосознании, в которое впал Адам похулив Бога, и в которое впадали Каин и Иуда Искариот, то это пример анти-сознания, анти-логики, и анти-мировоззрения. Для наглядности выстроим схему, отображающую градацию типов духовного сознания.

I. БОГОСОЗНАНИЕ – космос логосный, надмирный; степени разума [сила – мыслительная, словесная]: Святоотеческое учение о рождении «новой твари» во Христе, о преображении и обожении человека; логика теологическая (эллинская, сократова).
КОСМОС СОЗНАНИЯ ПСЕВДОЛОГОСНОГО: а) гордыни ума, б) мировой скорби; (буддизм, индуизм, магический ведизм, античные культы, гуманистические учения) – в обоих случаях, либо примат сверхличности – гения, либо – безличности, Абсолюта.

II. МИРОВОЗЗРЕНИЕ – космос человеческий - «века сего» и «мира сего»:
1) РЕЛИГИОЗНОЕ СОЗНАНИЕ – душевное: степени ревности, также -  чувственные; [сила – раздражительная, гневательная]:
а) Законническое, юридическое – иудео-магометанская логика; (иудаизм, магометанство, католицизм, «иосифлянство» в Православии).
б) Рационалистическое, моралистское – конфуцианская логика; (конфуцианство, лютеранство, протестантизм, либеральное обновленчество в Православии).
2) ПСЕВДОРЕЛИГИОЗНОЕ СОЗНАНИЕ – плотское: степени воли; [сила – вожделевательная, желательная]:
а) Технологическое – бездушное повторение законничества; фарисейство, начетничество, обрядоверие; (степень формальной логики и установочного мышления). В государственной и церковной жизни – главенство принципов абсолютизма и папизма.
б) Магическое – бездушное повторение рационализма; саддукейство, обновленчество, экуменизм; (степень программирования). В государственной и церковной жизни – главенство принципов партийности и клановых интересов.
 
III. БЕСОСОЗНАНИЕ – космос антилогосный, античеловеческий; степени инфернальные [сила – демоническая]: Духовное иродианство, антисознание, человекобожие; (гностики, манихеи, богумилы, «православные» ведисты, экстрасенсы, масоны и проч.).
ПСЕВДОМИРОВОЗЗРЕНИЕ - степени мыслештампов:
а) Законнический (мыслительно-установочный) коллапс – тоннельное сознание.
б) Рационалистический и моралистский индифферентизм – фасетчатое, фрагментарное восприятие действительности.

   Как видим из указанной схемы, Господь настолько милосерд, что далеко не сразу позволяет совершаться процессу падения, как отдельного человека, так и всего народа. Для цивилизаций апостасийные процессы растягиваются на тысячу лет. Именно об этом излагал в своей теории пассионарности этнолог Лев Гумилев, именно об этом написано во 2-й главе Книги пророка Даниила Библии. Именно об этом писали святые отцы, указывая, что началом падения является усвоенный помысел, а концом его – порочная страсть, то есть – бесосознание.
   Из указанной схемы видно, что мировоззрение рождается от Богосознания, но рождается как следствие апостасии (если говорить о человеческом аспекте), и как отражение небесного света, когда дело касается духовных вопросов. А потому, будучи отражением, оно и не может вновь явить из себя Богосознание. Точно также, и канон – «изволися Духу Святому и нам», есть законченная и не подлежащая изменению логосная форма, а не наоборот. Равно и традиция, также есть законченная, а потому неизменная форма некогда живого логосного процесса. В обоих случаях, это не сам Свет, но только его отображение. И, также как отражение не может родить свет, но лишь отображает его, так каноны и традиции не могут родить Богосознание. Традиция сама по себе к ноотеизму не приводит. Ошибка обрядоверов в том и состоит, что они уделяют чрезмерное внимание традиции. Результат такой чрезмерности плачевен – форма лишенная содержания: псевдорелигиозное мировоззрение, выраженное в технологизме и магизме.   
   Ибо, если сознание религиозное, в первой степени – юридическое, а во второй – морально-рационалистское, то псевдорелигиозное сознание: в первой степени – судебное, карательное, а во второй – обусловлено принципом: «что не запрещено, то разрешено». Причем, в обоих случаях, для псевдорелигиозных, понятие совести носит сугубо прикладной характер.
   И, если юридическое сознание ищет справедливости, что, вовсе не есть – плохо, то «технолог», в любой ситуации ищет виноватых. И, если рационалист требует разумного порядка и следования морали, что, тоже не есть – плохо, то «магистр» использует мораль, использует порядок в сугубо своих целях. Девиз «магистра» – природу, человека, народы (равно – религию, духовность, законы) надо изучать, а изучив – использовать.
   «Технологи» и «магистры» стремятся изменять других людей, действительность, природу, народы, создавая при этом партии, движения, как если бы народам нужные, но при том, никогда не желают изменяться сами. Никогда не желают изменять что-либо в самих себе. Технологическое сознание, как и сознание программиста, вводит человека в формат совестной несвободы, потому что главное для обладателей плотского (т.е. – волевого, или вожделевательного) мировоззрения, это следование интересам клана, партии, тоталитарной секты. Следование той или иной установке, либо идеологической программе. В конечном итоге, следование своему – эго, которое в данной партии, секте, находит наибольшее выражение.
   Всякому попавшему в такой клан или секту, вступившему в партию, предписывается ставить во главу угла интересы партии, по факту – давать клятву верности этим интересам. Партийный человек вынужден противопоставлять себя остальному народу (хотя бы и утверждал обратное), так как он раб данного сообщества. Партийный человек неизбежно переступает через свою совесть, ибо, в противном случае, перестает быть членом партии. Давший партийную клятву, несвободен. Давший клятву, становится подобным социальному насекомому, для которого основное – быть исполнителем возложенной на него функции. Таким образом, как видим, псевдорелигиозность дает выход на два (в обоих случаях – тупиковых) направления. Суть первого заключается в законническом детерминизме. Суть второго – в либерально-олигархическом, либо либерально-чиновничьем имморализме.
   Законнический детерминизм остановил духовное развитие иудеев, сделав их начетчиками и обрядоверами. Именно об этом говорил вышедший на проповедь св. Иоанн Предтеча: «порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева? (Мф. 3; 7). Об этом же говорил и Христос: «если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф. 5; 20). Причина этих грозных обличений в том, что религиозный технологизм – обрядоверие, имеет псевдорелигиозный характер. Технологизм вместе с тем глубоко магичен, ибо обрядовер считает, что если он вычитал определенные правила, отслужил нужное количество молебнов, вычитал череду акафистов, то, и должен получить просимое. Самое печальное, что «технолог» имеет то же самое отношение и к Таинствам Церкви. По его мнению, если обряд был неукоснительно проведен, то в этом гарантия, что Таинство совершилось.
   Детерминизм  лишает человека свободного дыхания, заковывает его в прокрустово ложе обрядов и правил. Детерминизм стал причиной гибели иудаизма, причиной того, что не позволил иудеям распознать Мессию, Который и пришел, чтобы их от этого законничества освободить. Иудеи, в массе своей, не пожелали освобождения, а потому и предали Спасителя на казнь.
   Установочный детерминизм стал причиной гибели Первого Рима. Римляне остановились в духовном развитии, а потому уподобились тем же самым иудеям. По сути, католичество, это аналог иудаизма, но в христианской его модификации. Второй Рим – Константинополь стоял до тех пор, пока шел от победы к победе над сотрясавшими его изнутри ересями. Когда же он воспринял латинский дух Ватикана, то тем самым подписал себе смертный приговор.
   Подобным образом, технологическая религиозность привела Русь к расколу XVII-XVIII веков. И если Господь в отдельных случаях спасает законника, через гонения и заточение, как то случилось с прп. Феодором Студитом, прп. Иосифом Волоцким, прп. Максимом Греком, или Патриархом Никоном и свщмч. Арсением (Мацеевичем), то для всего народа, и Поместной Церкви, законничество может стать причиной великих бед.
   Религиозный детерминизм также опасен, как и религиозный либерализм. Фарисейство также опасно, как саддукейство и иродианство. Обрядоверие и законничество опасны в той же степени, что и экуменический индефферентизм.
   Вернуться же к сознанию теологическому можно только вследствие покаяния, то есть признания перед Богом своего самовластного уклонения ко греху. Абсолютно каждый человек стоит перед опасностью такого уклонения. Поэтому, парадоксы отречения от Христа, при внешнем следовании Ему, уже давно стали фактом нашей жизни. Вспомним, что и Адам и праматерь Ева, поначалу горячо любили Бога и почитали Его. Вспомним, что Иуда вовсе не из корыстных целей последовал за Христом, но, как и другие ученики увидел в Нем Мессию. Вспомним, что и Хам вошел в число избранного остатка людей во время Великого потопа. И примеров таких можно приводить много. Но, тогда закономерно задать вопрос: почему же так часто, и порой незаметно для себя, начав от Богосознания, мы заканчиваем полной противоположностью того, от чего начали? Попробуем же с Божьей помощью ответить на этот извечный вопрос.

   Прежде чем продолжить разговор о причинах духовной деградации, следует отметить, что логика не является сводом правил или системой понятий. Данная от Бога логика всегда строится на любви. И с этой точки зрения, логика является алогичной. Ибо, где здравый смысл, если человек начинает отрекаться от земных благ, уходит из мира, дает обеты безбрачия и нестяжания. Мирской человек не понимает, что все это делается из любви к Богу. Но, когда отречение от «мира сего» происходит не по причине любви, или же когда уходит любовь (обращающая благодать), то логика всегда переходит на более низкий уровень, на степень законничества. Далее неизбежен переход к уровню рационализма. А так как рационализм склонен уже не судить себя (за грехи), но оправдывать, то через ступень имморализма следует схождение к технологизму и магизму. А поскольку в технологии нет любви, то принцип «человек для субботы» становится для таковых основополагающим, что само по себе указывает на глубокий духовный кризис. Буржуазная и социалистическая революции (а равно и Петровские реформы) как раз и строились на этом принципе: «Человек для абсолютной монархии, для революции, для государства, для фабрик и заводов, для идеи светлого будущего». Теперь, когда век технологии канул в прошлое, во всем мире стал действовать магический либерализм, основа которого состоит уже не в силовом принуждении, но в программировании на определенный образ жизни. Если и дальше следовать таким путем, то впереди может быть только бесосознание и бесочеловечество. Все революционеры, а равно и Царь Петр, через переходные ступени технологизма и магизма становились бесочеловеками.
   В истории всех времен и народов, после периодов долгого и изнурительного законнического управления наступает момент, когда появляются те, кто, желая освободиться от законнического бремени, переходят на более низший тип духовного и культурологического восприятия действительности. А именно, на рационально-моралистский, или либеральный, в политическом выражении. Именно это и произошло в Западной Европе, когда в германских государствах утвердился протестантизм. Рационально-моралистская логика открыла путь к развитию философий, науки, и гуманистических учений. Гуманистическая философия полностью оправдала человека, как это сделали Адам и Ева, после падения в раю. А оправдав себя, человечество дерзнуло вступить в борьбу сначала с богоустановленным порядком на земле – «будете яко бози», а затем, и с Самим Господом. В этом главная причина всех революций, войн и мировых потрясений. Причем, как правило, происходят они тогда, когда после прохождения всех степеней мировоззрения, общество приближается к бесосознанию. Собственно, подобное происходит с каждым человеком, если Господь захочет показать таковому его истинное лицо. Ибо, можно до безконечности прятаться за маской различных мировоззрений, можно имитировать Богосознание, но степень анти-логики скрыть нельзя. Потому что, личина благопристойности снимается всякий раз, когда человек переходит на степень бесосознания. Сказано не напрасно: «Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным; и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу» (Мк. 4; 22).
      Духовная деградация, по указанной выше схеме, происходит с каждым из нас по простой причине – наш ум находится в рассогласовании с сердцем. Это рассогласование случилось с первыми людьми, когда они нарушили Завет с Богом. Ум Адама и Евы после грехопадения покинул сердце и ушел в голову, и с тех пор стал ассоциироваться с сознанием, или рассудком. С этого времени враг получил доступ к разуму человека. Мозг человека уподобился экрану, на который враг стал проецировать образы и помыслы. Напротив, святоотеческий опыт со времен первохристианства направлен на возвращение ума в сердце, на соединение воедино разума, воли и желания. Потому что, только в этом случае, сердце становится разумным, разум духовным, а воля и желания во всем подклоняются под волю Бога.
   Увы, мы – последние христиане, по каким-то странным причинам не следуем опыту святых отцев, не читаем их книг, не стремимся творить Иисусову молитву. Поэтому, как у праотцев Адама и Евы, наш ум и сердце существуют в рассогласованном состоянии. Следствие этого рассогласования одно – духовная деградация. Теология сменяется технологией, а Богосознание бесосознанием. Нет ничего нового на земле. Как случилось однажды с Адамом и Евой, так ныне происходит с нами, их потомками.
   Для того, чтобы лучше понять суть сменяющих друг друга мировоззренческих эпох, полезно указать на главное зерно каждого типа сознания, или на ту иглу, от которой зависит жизнь Кощея-бессмертного.
   Главное зерно юридического сознания, это чувство вины и страха перед законом, которое и удерживает общество в строгом повиновении власти. Подобный тип сознания характерен для мусульманских стран, ветхозаветного Израиля, и для средневекового католичества.
   Когда же в определенных народах происходит слом кощеевой иглы законничества, то неизбежно совершаются расколы, как то случилось с германскими государствами, принявшими протестантизм. Германские «конфуциане» полностью оправдали себя, обвинив (подобно Адаму) папу римского во множестве грехов, но, разумеется, к Богосознанию не вернулись, потому что, как уже говорилось выше, мировоззрение не рождает Богосознание, так как само является следствием отпадения от него. Таким образом, именно протестантская логика, а следом и протестантская этика открыли путь к бурному развитию наук, искусств, философий, которые по большому счету все носят мировоззренческий характер.
   Главное же зерно либерального протестантизма – свобода от вины перед Богом за совершенное грехопадение. Поэтому неудивительно, что приматом большинства протестантских сект является проповедь божественной любви и божественного милосердия. Протестант онтологически невосприимчив к идее вечных страданий (как это свойственно католикам), но считает себя спасенным лишь потому, что уверовал во Христа.
   Но, свобода от вины за грех, с одновременным развитием гуманистических философий и наук, вовсе не безобидна, потому что именно науки прокладывают путь к развитию технологий, а технологии приводят к индустриализации и урбанизации общества. В результате промышленного прогресса меняется и сознание человека. Оно становится бездуховным, механистическим, а потому технологическое сознание неизбежно разработало постулат: законы надо изучать, а изучив – использовать. Эпоха технологий, это эпоха начетнического (в плане религиозном) законничества. Технологическая эпоха использует всё – законы, общество, природу, человеческие связи, самого человека. Весь ХХ век прошел под знаком технологии. Нам это ничего не напоминает? Как часто мы сами использовали других людей, потому что кто-то перед нами чем-то обязан, использовали свое служебное положение, использовали друзей, родственников, да мало-ли?.. Увы, мы дети своей эпохи. Мы продолжаем по инерции все это делать. И если из подобного состояния выход? Евангелие говорит об этом утвердительно. Путь выхода из технологического сознания всегда один – через покаяние; через перемену ума и перемену сердца.

   Философы, как современности, так и прошлого старались осмыслить проблемы апостасийных процессов в обществе, где все согласно, будь то Константин Леонтьев, Лев Гумилев, Питирим Сорокин, Освальд Шпенглер, Арнольд Тойнби говорили о неизбежности Апокалипсиса, и указывали на его признаки. Первым признаком приближения Апокалипсиса К. Леонтьев считал период, когда общество вошло в стадию цивилизации. Автор считает своим долгом не согласиться с философом, потому что под цивилизацией Леонтьев подразумевал период технологии и то, что следует за ним. Более точное определение цивилизации принадлежит Льву Гумилеву, который разделил ее на стадии: пассионарности – перегрева – надлома – инерции – обскурации – гомеостаза. В период гомеостаза возможны еще всплески реликтов национального и духовного сознания, но эти всплески неизбежно переходят в некросферу. Гумилев указывает, что цивилизация не ограничивается только технологизмом, но имеет периоды подъема, развития, упадка, и лишь на степени инерции переходит в стадию технологии, а после обскурации в стадию магизма. И лишь после периода гомеостаза и редких реликтовых подъемов, становится неизбежным схождение цивилизации в некросферу, то есть – в бесосознание.
   С другой стороны, в утверждении, что цивилизация начинается с технологического периода, есть доля истины. Конечно, если рассматривать это понятие в узком ключе. Под такое определение попадает цивилизация допотопного периода, также цивилизации Вавилона, Древней Финикии и Египта (сугубо в период упадка). Суть этих цивилизаций состоит в том, что в отличие от эллинской, они сразу начали с технологического уровня, с одновременным переходом на уровень магический. Все эти цивилизации (как и родственных им Карфагена, финикийского Крита, а также инков и ацтеков) можно обозначить, как каиновы цивилизации. Потому что Каин, построив «град огражденный», начал создавать свой собственный, во всем противоположный Божьим установлениям мир. Каин вознамерился, через своих потомков построить земной рай, но, средствами исключительно технологическими и магическими. Поэтому, когда цивилизация переходит на уровень технологий, она онтологически обретает каиновы признаки. Каинова цивилизация, есть степень, когда система превращается в антисистему, и когда теология переходит на уровень технологии.
   ХХ век явил, как для России, так и для всего мира, три вида антисистемы: 1) интернационал-большевистскую, 2) германо-нацистскую, 3) либерально-космополитическую. На вопрос: какая из антисистем лучше, чтобы ее можно было использовать в качестве государственной доктрины? – можно ответить: никакая. Это, кстати понял И.В. Сталин, когда, реформируя большевизм, сначала стремился переделать его в народный коммунизм, а после войны имел намерение устранить большевизм вовсе, с целью создания народной монархии. Но, у Сталина этот проект остался неосуществленным. Во-первых, потому что антисистема оказывала сопротивление. Во-вторых, потому что, как писали об этом Л.Н. Гумилев и В.Л. Махнач: «Антисистема не подлежит реформированию. Антисистема может быть только уничтожена». Видимо, именно это и имел ввиду Сталин, когда задумал создать в России народную монархию.
   Кстати, именно Сталину мы должны быть обязаны, что троцкистко-ленинскую антисистему он сумел перевести в систему, а троцкистские лагеря смерти в трудовые лагеря. К примеру, для того, чтобы взять в свои руки рычаги управления ГУЛАГа, ему пришлось изменить (создать заново) Конституцию СССР в 1936 году. Именно ему мы обязаны тем, что экономика была поставлена на здоровые рельсы. Взять хотя бы систему трехконтурного финансирования индустрии, исключающую воровство выделенных на развитие промышленности денег. Именно ему мы обязаны за патриотическое воспитание народа, а в особенности армии и флота. Именно ему мы обязаны за многократную зачистку большевистской мафии.
   Нам скажут: а как же германский фашизм, который за 7-8 лет совершил с Германией чудо. Страна восстала как феникс из пепла. Здесь надо трезво отметить, что не только выделенные Ротшильдами и Шиффами деньги сыграли роль. Германия позаимствовала именно у России методы подъема экономики. Этими методами, как пишет профессор МГИМО В.Ю. Катасонов, сейчас пользуется весь мир. Благодаря им, поднялся, и стал ведущей державой Китай. Еще раньше Япония и Южная Корея. Их использует весь цивилизованный мир, кроме нас. Почему? Да, потому что мы живем в эпоху ротшильдовской либеральной антисистемы. И она ничем не лучше двух предыдущих, с которыми боролся Сталин. Вопрос состоит в том, что борьба с ней совершалась не духовными и не культурологическими средствами, а средствами технологическими, то есть – военными, силовыми. Впрочем, здесь можно найти извинение, ибо весь ХХ век являлся веком технологическим. Во многом технологичной была уже и эпоха Иоанна Грозного. Эра технологии зародилась именно тогда.
   Если же говорить о Петре I, то он был и технологичен и антисистемен одновременно. В этом главное противоречие сего Царя. И Грозный, и Сталин были технологичны, но они не были антисистемны. Они с антисистемой вели борьбу. Напротив, Петр был во многом антисистемен (разбор его антисистемности автор проводил в своей книге «Как нам возродить Монархию»). Тайм-аут Петровской политике был дан уже в годы правления как Екатерины I, так и его дочери Императрицы Елисаветы Петровны. Императрица Екатерина II, начавшая было возрождать «бироновщину», вовремя опомнилась, и после восстания Пугачева, стала корректно, без резких движений устранять некоторые антисистемные моменты. Например: антирусскость и антипатриотизм в сферах культуры, науки и идеологии государства. Еще раньше, как пишет в докладе «Единоверие» доцент МГИМО Владимир Карпец, сия Императрица совершила немало шагов по сглаживанию острых углов между официальной Церковью и старообрядцами. При Екатерине II, все, что касалось сфер культуры, идеологии и науки, могло существовать главным образом в русле патриотичности, державности и Православной церковности. Петр I, несколько протрезвев от западничества к концу своей жизни, так и остался сидеть на двух стульях, и стоять на двух основаниях. От его антисистемных нововведений государство стало избавляться лишь через полвека, а Церковь через сто лет. Революция, к примеру, совершилась именно как результат Петровских нововведений. Тех нововведений, горькие плоды которых мы пожинаем до сих пор.
   Отсюда неудивительно, что нынешнее XXI столетие уже без всяких аллегорий является каиновым, то есть – антисистемным. Более того, после совершившейся обскурации 90-х годов, его можно назвать переходным, в плане погружения в некросферу. Теперь электроника каждые полгода совершает революционный прорыв в будущее. Ламповые усилители, громоздкие синхрофазотроны стали достоянием прошлого. На смену им пришли все более и более совершенные компьютеры, и все более емкие хранители информации: микропроцессоры, пикопроцессоры, наночипы. И если в прошлом веке для обработки информации требовались дорогие громоздкие ЭВМ, то теперь достаточно дешевого карманного планшета. На горизонте уже маячит изобретение таких носителей информации, что один компьютер сможет вместить в себя содержание всех существующих в мире книг. Ныне наступило уже не «утро магов», но – полдень магической эпохи.

   Продолжая разговор о псевдорелигиозности, уместно вновь поднять тему детерминизма. Должно отметить, что происходящие из него технологизм и магизм, как пишет о том свящ. Владимир Соколов в книге: «Мистика или духовность»: «есть два конца одной палки». Имя этой палки – псевдорелигиозное сознание. Отсюда, все технологи и программисты псевдорелигиозны, а потому, столпом и утверждением истины они делают собственное – я. Даже опираясь на святых отцев, на Писание, и апеллируя к церковным канонам, они неизменно опираются (как правило – безсознательно) не на личностное и не на совестное начало в себе, а на поврежденное грехом самостное – я. Главный порок псевдорелигиозного мировоззренчества, это не совет с личностным и совестным началами в себе, а совет со своим падшим (технологически и магически обусловленным) разумом.
   Святые отцы называют это гордыней ума и гордыней сердца. Поэтому, неудивительно, что руководимый гордым разумом (подчеркиваем вновь – технологически и магически обусловленным) человек, употребляет свое самовластие, или свободную волю, не на добро, а на зло. Ибо, гордый разум, утверждая принципы правоты и справедливости, использует лишь формальную сторону этих понятий. Иначе он не может, по причине исполненности духом противления. От гордого разума возникли все ереси и расколы. Святые отцы не случайно предупреждали: «не будь зело прав!» Ибо, всякий, утверждающий: «Я прав! Я стою на верных позициях! – говорит это не от сокрушенного сердца, но от гордыни ума. А значит, даже будучи правым, говорит с позиций псевдорелигиозного сознания.
   Главное же зерно всякой псевдорелигиозности, а значит и всякого магизма, заключено в программировании. В этом его кощеева игла. Сейчас все подряд программируют друг друга: через телевидение, СМИ, сайты интернета, в личном общении через интернет-сеть. Общение стало предельно поверхностным, фрагментарным, можно сказать – фасетчатым. Человек воспринимается как функция, хуже, как гаджет и ярлык. Вебсознание (аналог бесосознания) стало нормой нашего дня. Программирование вошло в систему образования, воспитания, в медицину. Наука психология изучает теперь не болезни души (как это было в XIX веке), не возможность помощи человеческой личности (как то было в прошлом столетии), но учит, как управлять человеком. Управлять с помощью программирования. В высших школах управления программирование является ключевым предметом. Изучение практической магии, разумеется, подаваемой в безрелигиозной упаковке, обязательно для подобных школ. Система НЛП, внешне наукообразная, есть секуляризированный аналог магии. И при этом, мало кто задается вопросом, что нет никакого различия между понятиями маг и программист. Потому что маг, это программист. Как, собственно, и наоборот. Мы все с вами живем в магическую, или назовем вещи своими именами – колдовскую эпоху. 
   Поэтому, требования антиглобалистов, предоставить им альтернативу, с этой точки зрения кажутся наивными. Колдуны никогда никому альтернативы не предоставят. Они позволят нам заниматься сбором подписей, стояниями, бумажными тяжбами и т.д., но никогда не позволят самого главного – сломать их кощееву иглу. И суть этой иглы, в программировании, которая умело прячет себя за шумом и хаосом различных мнений. Именно поэтому, последователям Христа надо перестать играть в игры по правилам программистов. Нам надо наконец понять, как далеко мы зашли, и что следующий шаг будет только в бездну бесосознания и бесочеловечества. Понять для того, чтобы возвратиться к Богосознанию и, если возможно, повернуть к этому других людей. Обратимся к святым отцам. Они все согласно учат: истинное Богосознание рождается не в шуме и хаосе, и не в противоборстве мнений, но в недрах надмирной тишины.
   В заключение, дабы до конца раскрыть механизм духовной деградации, хотелось бы особо выделить роль имморализма. Ибо, имморализм является областью свободной от понятий добра и зла, от чувства долга, а значит и любви. Именно на переходной ступени имморализма совершаются все предательства, в результате которого человек переходит на более низший уровень духовного сознания. От рационализма, через мостик имморализма легко перейти к технологизму, от которого уже рукой подать до магизма, а от него к бесосознанию. Перейти помогает все тот же имморализм. Всякий раз, когда у нас возникает мысль: с этим человеком можно поступить неморально, потому что (ум предлагает множество причин), то, значит… наше сознание перешло на более низкий уровень.
   Именно так, католическое законничество сменилось моралистским рационализмом протестантов. Именно так, на смену протестантизму пришла идеология Просвещения. Именно так, из недр гуманистических идеологий вышли агностицизм и атеизм, которые дали начало технологии. Заметим, что атеизм не мучается комплексами агностического полузнания Бога, но напрямую технологичен. Технологический человек уже ни на кого не надеется, кроме как на самого себя, а также на тех, кто ему подобен. Всякое сектантство в корне технологично, и то, что протестантизм начал дробиться на секты, лишний раз подтверждает факт, что технология в нем онтологически присутствует. Собственно, она присутствует уже в юридизме, ибо действие законов всегда предписывает результат, причем, прогнозируемый и строго определенный. Технология, как указывалось выше, онтологически ведет к магизму, потому что суть их в обоих случаях заклинательная, где правильно произнесенная формула приводит к строго определенному результату.   
   Именно в таковой магизм впала ветхозаветная Церковь в канун прихода Христа. В этом, кстати, ключ к пониманию, почему Христос сказал иудеям: «ваш отец диавол». Иудаизм, ко времени прихода Мессии стал предельно технологичен и магичен. Эту же ошибку повторили и мы в России, сначала в XVI столетии, а затем (после временной передышки) в XVII. Обряд и следование Закону было поставлено во главу угла. Сознание Православного народа стало мировоззренческим, а не духовным. Ибо, как было сказано выше, если мировоззрение всегда рождается от Богосознания (например: юридизм, рационализм и т.д.), то обратного процесса не происходит – отражение не может родить свет. Богосознание родиться от законничества не может также, как не может родиться плод от засохшей смоковницы. А потому, Россия, повторив ошибки Ветхого Израиля, неизбежно пришла к смуте церковного раскола.   
   Отсюда следует, быть может очень жестокий и ригористичный вывод: нам незачем улучшать «иосифлянство», за которое так ратуют «зилоты», незачем улучшать новообрядные реформы времен Царя Алексия Михайловича, и уж тем более незачем утруждать себя попытками оправдания деяний Петра I. Потому что, и то, и другое, и третье носит печать отхода от ноотеизма. Носит печать, с каждым разом все более низшего, с переходом к бесосознанию, религиозного мировоззренчества.
   Увы, именно таким путем, начиная от Адама, идет все человечество. Господь был вынужден изгнать из Эдема первых людей, чтобы через покаяние вернуть им Богосознание. С этой же целью Он попускает бедствия и потрясения для всех нас.
   Сказано в Евангелии: «Итак всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне. А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое» (Мф. 7; 24-27).
   Путь Богопознания, есть дело строящих дом свой на камне. Путь бесосознания, дело для строящих его на песке. В связи с этим, есть смысл рассмотреть вопросы акривии, икономии и папизма. Они неизбежно присутствуют во всех видах логики, а также технологии и магизма. Там, где присутствует Богосознание, акривия и икономия органично дополняют и уравновешивают друг друга, но когда мы переходим на более низшие уровни, то примириться они уже не могут, и тогда в действие вступает императив, диктатура одного человека. Акривия и икономия, на уровне юридизма и рационализма выступают как искажения духовных норм, поэтому, папизм в этих случаях неизбежен. Собственно, папизм не является самостоятельной силой, он никогда не действует в пустоте, но действует всегда на почве либо акривии, либо икономии, а точнее – при крайних их проявлениях.
   В отношении к российской истории XVI-XVII веков мы имеем пример противостояния акривистов и икономистов законнического толка. Где иосифляне являются акривистами, а заволжцы икономистами. Патриарх Никон здесь был последним акривистом законником. При Петре I акривизм носил уже не законнический, но бюрократический характер, а икономизм перешел в рационалистическую стадию. Путь широких путей в духовной жизни открывает всегда рационалистический морализм. Именно он (вспомним лютеранство) ведет к разделению и к образованию новых религиозных школ и течений. Поэтому, неудивительно, что папизм Императора Петра явился единственной в эту эпоху силой, которая подчинила, сковала обручем государственности разрушающееся тело Церкви. Конечно, папизм не вменится в праведность тому, кто его применил, но другого выхода в исторический период начала XVIII века, по всей очевидности не было.
   Если говорить об эпохе законничества, или «Ангела Сардийской церкви», то период иосифлянства, связанный с XVI столетием, можно обозначить как золотую и серебряную его степени. Когда же законничество перешло на рационалистический (медный) уровень, то со всей неизбежностью началась Смута.  Рационалистическое сознание есть удобная почва для смут, разделений и расколов. Как мы знаем из истории, после Соборного покаяния Бог дал России новую Династию, но при этом эпоха законничества перешла на более сниженную, технологическую, или железную степень. Как говорилось выше, технологизм, по причине того, что является бездушной калькой юридического сознания, готовит почву уже для полномасштабных расколов. И если смута еще открывает возможность для консолидации общества на новых основаниях, то раскол – никогда. Технологический мир подобен евангельскому дому, который разделился сам в себе. А потому и удержать его от гибели может лишь внешняя государственная сила. Так было в России при татарах, так было в период императорского правления, так было в годы социал-большевизма, так будет и при Грядущем Самодержце, если мы не осознаем наших ошибок и покаянно не переменим наши сердца.

   В дополнение к сказанному можно добавить, что годы правления Царя Михаила Федоровича Романова идеально соответствуют периоду технологического законничества, которое онтологически перешло на магический уровень правления Алексия «Тишайшего». Разумеется, сам Царь Алексий магией (и программированием людей) не занимался, но зато этим занималось его прокатоличенное окружение. Более того, при внешнем православном благочестии, сам он как-бы следовал вложенной в его ум магической установке: «Трон Константинополя, и скипетр Вселенского Монарха!.. Любой ценой!»
   Стоит ли в этой связи удивляться, что после лже-поместных соборов 1656 и 1666-67 годов, анафематствовавших все древние обряды и предания (из-за чего на Русскую Церковь пала анафема VII Вселенского собора), открылся только путь к бесосознанию. Именно это объясняет причину, отчего Царь Алексий отказал соловецким монахам в просьбе молиться по старым книгам, а затем и вовсе пошел войной на непокорных чернецов. Именно этим объясняется цезарепапизм Петра I, хотя период его правления совпадает уже не со временем технологического законничества, но бюрократического папистского рационализма. С ХХ века в России началась уже и вовсе эпоха технологии, а поскольку технологизм неморален, то репрессии после 1917 года были онтологически обусловлены. Технологизм ХХ века необходимым образом перешел в магизм XXI столетия, а потому нынешняя эпоха по праву может именоваться магической эрой. Сейчас вся техника построена таким образом, чтобы человек через кодовую систему постоянно идентифицировал себя с числом 666, будь он покупателем в магазине, или при совершении финансовых операций, при поступлении на работу, приобретении билета на транспорт, медицинского освидетельствования и проч. и проч. Всюду действия человека имеют напрямую магический характер. И экуменизм в этой связи тоже глубоко магичен, уже хотя бы потому, что утверждает заклинательно, в противность Евангелию: «На земле нет Церквей, обладающих полнотой Истины. Мы должны утвердить эту истину сами».
  Отсюда следует вывод, что в наше апостасийное время акривизм и икономизм неуместен, так как его нельзя применять вне логики. Технологизм и магизм лишь внешне логически обусловлены, являясь на самом деле продуктами сознания. Во внелогической сфере, и акривия и икономия приводят к предательству Истины, что собственно и происходит, как на примере либералов, так и на примере крайних зилотов-ревнителей. Там, где заканчивается логика, спасительным может быть только один путь – возвращения к Богосознанию. Что собственно и стало происходить с Россией XIX века, пережившей  эпоху Петровского абсолютизма. С акривистами старообрядцами, этого к сожалению не случилось.
   Но, давайте задумаемся на минуту и постараемся ответить на вопрос: «Почему же на протяжении веков Русская идеология терпит шаг за шагом, этап за этапом все большее поражение?» Почему мы пришли к полному вырождению самого русского народа, как носителя Русской идеологии? Ответ лежит на поверхности. Происходит это потому, что любая идеология, даже если она построена на фундаменте Божьих заповедей, принципах Православной самодержавности, на основании народных культуры и традиций, неизбежно потерпит поражение, если она не будет освящена Богосознанием. Если не будет освящена молитвой тех, кто этого Богосознания достиг. Поэтому, если говорить о XVI и XVII веках, ересь жидовствующих, прокатолические настроения, и (в противность им) законническое фарисейство, возникли в результате снижения уровня Богосознания как в высших сословиях, так и в самом народе. Именно по этой причине России пришлось пережить и Смутное время, и церковный раскол, и химеру Петровских реформ, и далее, войну с Наполеоном, революцию 1917 года, Вторую мировую войну, и нынешнее Сумеречное время. Причина всегда одна – отход от принципов ноотеизма. Суть отпадения состоит в том, что в определенные исторические периоды личное общение с Богом сменялось законническим обрядоверием. В этом состоит корень всех наших бед.
   И напротив, те наши победы, будь то поле Куликово, или преодоление Смуты, или победа над Наполеоном, Ренессанс XIX века, а также победа в Великой Отечественной войне, есть результат отречения от технологии в пользу теологии. Есть результат молитвы тех, для кого теология не символ и не понятие, но сама жизнь. Носители Богосознания творят эпоху. В период правления Рюриковичей ими были преподобные Антоний и Феодосий Печерские, Сергий Радонежский, Иринарх Ростовский и свт. Гермоген. Позднее, это были св. блаж. Ксения Петербургская, прп. Серафим Саровский,  Оптинские старцы. ХХ век освящен подвигом св. Царст. Мучеников и Новомучеников и Исповедников Российских. И есть еще, два столпа, благодаря которым утвердилась Русская идеология в XIX и XX веках. Это – св. прав. Иоанн Кронштадский и св. блаж. Матрона Московская.
   Все победы в России связаны с возрастанием Богосознания и обретением Богопознания. Все беды связаны с отходом от них. А иначе в России быть не может. Она Подножие Престола Господня. Она Дом Пресвятой Богородицы.
   В связи с этим, необходимо уделить особое внимание вопросам системообразования и программирования. Потому что системообразование, если оно существует как процесс, возводит человека к Богосознанию. Напротив, технологизм и программирование ведут в обратную сторону. Поэтому, если говорить о России начиная с XVI века, то по причине утверждения в ней, как главенствующей, идеологии иосифлян, мы перешли в духовном плане на технологический уровень. Отсюда, совершенно неудивительно, что следующий (начиная со времени Петра I) этап прошел под знаком программирования. Этот период неизбежно перешел бы на уровень некросферы, а следовательно, никакого Ренессанса XIX столетия просто не могло быть, если бы Господь не помиловал нас за молитвы святых, а также за ту деятельность по возрождению Русской культуры, которая началась не благодаря, а вопреки, прежде всего усилиями Василия Тредиаковского, Михаила Ломоносова, Александра Сумарокова, Екатерины Дашковой, Гавриила Державина.
   В заключение предложенной статьи, хотелось-бы задать извечный русский вопрос: «Что делать?» Ответ на него давно существует. Он изложен в трудах святых отцев как древности, так и наших дней. Наиболее емкий ответ дают святые XIX века – свт. Феофан Затворник и свт. Игнатий Кавказский. Сотериология свт. Феофана позволяет понять, каким образом грешный человек не только приходит ко спасению, но уподобляется по благодати Самому Богу. Святой пишет о трех видах благодати, восприняв которую, грешнику открывается путь обожения, путь духовного преображения.
   Первая из них – благодать обращающая, которая приводит человека к вере, а затем к покаянию и жизни по Заповедям. Второй вид благодати – призывающий, когда уверовавший утверждается в истинах веры, и уже сознательно (вольно) идет по пути спасения. В этом случае, грешник молитвенно взывает (призывает) Бога о помощи, а потому и получает ее, как в виде прощения грехов, так и помощи в житейских вопросах. Третий вид благодати именуется освящающей. Здесь речь идет о Таинствах Церкви, без которых невозможна жизнь во Христе. В данном случае, кающийся грешник освящается не только благодаря жизни по Заповедям (как это происходит с призывающей благодатью), но главным образом благодаря Таинствам Церкви.
   Как Господь обращает грешника, всегда тайна. Но, когда грешник следует за Христом, то получает от Него Богосознание, причем даже в б;льшей степени, чем необходимо для его духовного роста. Получает даром, как то и описано в Притче о талантах.
   Но, проходит время, и пока действует обращающая благодать, человек способен умножать таланты. Господь внимательно следит за вновь обращенным, и потому «Аральское море» его души мелеет не сразу. По прежнему подвижник исполняет Заповеди, регулярно исповедуется и причащается, творит добрые дела, но приходит день, когда он, сначала с тревогой, а потом с ужасом осознает, что его корабль все чаще задевает днищем по дну, а то и вовсе попадает на рифы. Весь ужас состоит в том, что подвижник начинает отчетливо видеть (если бывает на то милость Божия), как съеживается, подобно шагреневой коже его духовный разум. Как растворяется он подобно айсбергу, попавшему в теплые воды Гольфстрима. Как с шумом (причем неоднократно) переворачивается ледяная гора, превращаясь в сосульку, до тех пор, пока человек не задумается серьезно о путях спасения. Так бывает с отдельно взятым человеком, так бывает и с народами. И если народы не внимают предупреждениям Свыше, то они неизбежно уходит на обочину истории.
   Пытаясь остановить процесс угасания Богосознания, одни (касается это отдельного человека, или целого народа) устрожают каноническую обрядовую сторону своей жизни, и тем повторяют ошибку иосифлян. Другие, напротив, ударяются в уходящее в дурную безконечность (протестантское по природе) доброделание. В обоих случаях, это тупиковые пути, потому что, как уже говорилось ранее, ни каноны, ни доброделание, ни традиции, сами по себе Богосознания не рождают. Отражение не рождает Свет, а отображение не рождает Образа. Каноны, традиции и обряды, не есть плод ноотеизма, но только отображение его. Плод же Богосознания возрастает в самом сердце человека. И как он возрастает, является великой тайной.
   К сожалению, счастье увидеть в себе духовную катастрофу даруется немногим. Большинство относится к угасанию духа в сердце безразлично. И нередко, физически оставаясь церковными людьми, они даже не замечают, что «последнее» для них стало давно хуже «первого». Для возвращения «белых одежд» недостаточно просто молиться и участвовать в церковной жизни, недостаточно регулярно исповедоваться и причащаться, надо научиться призывать Божью благодать, надо заботиться о чистоте сердца. Без благодати призывающей не может быть и благодати освящающей. В этом все отцы и пророки, в этом весь тысячелетний опыт христианства, которым мы по странному недомыслию пренебрегаем. А потому, надо каждому из нас (как и всему православному народу) учиться Покаянию, учиться жить по святым отцам, потому что именно тогда, призываемая нами благодать начнет освящать нас. И именно тогда, «от силы в силу, от степени в степень, в меру возраста Христа», мы вновь (и надо верить, неизбежно так будет) облечемся в «белые одежды» Богосознания.

      

   РАЗДЕЛ 3: «Культура совести»

   «Властное монофелитство»          

   Автор данного материала, в предыдущей своей книге («Как нам возродить монархию») всесторонне рассмотрел утвердившуюся при Петре I собороборческую ересь. И казалось бы, к написанному вряд ли можно было что-то добавить. Но, если подойти к рассмотрению первопричин этой ереси, то обнаружим, что появилась она вовсе не от ошибок «Уложенного Собора» 1649 года, и тем более не от возникшего позднее абсолютистского Самодержавия Петра I, но истоки его исходят из одного довольно древнего лжеучения. Речь идет о появившейся в начале V;; столетия  ереси монофелитства. Ересь сия вышла из недр монофизитского мудрования, и являлась плодом его, но в отличие от предыдущей ереси, являлось настолько тонкой, что ее приняли большинство Поместных Церквей того времени. Добиться осуждения этого лжеучения удалось  благодаря усилиям всего двух человек – прп. Максима Исповедника и папы Римского Мартина I. Собороборчество генетически возникает именно от этой ереси. Какова же существует связь между возникшим в России в начале XVIII века цезаристским собороборчеством и древней ересью монофелитства? Для того, чтобы понять эту связь, необходимо осветить суть самой ереси.
   Монофелитство возникло, как попытка примирения монофизитов Ближнего Востока и Православных Византии, после непринятия Восточными Церквами решений IV Вселенского Халкидонского Собора. Со стороны, как Рима, так и Константинополя было выдвинуто понятие о «моноэнергизме», которое онтологически развилось в учение о «единоволии». По мнению монофелитов, воля Сына Божьего – Второй Ипостаси Пресвятой Троицы, подчиняет (или поглощает собой) волю Богочеловека воплотившегося от Духа Святого и Марии Девы. Стройность и внешняя логичность этой ереси не позволила отцам Церкви увидеть, какие открываются для человечества бездны ада, в случае принятия ее Вселенским Православием. Эти бездны удалось прозреть тогда только одному человеку. Его звали прп. Максим Исповедник. Если обозначить кратко суть этого лжеучения, то из монофелитской парадигмы следовало, что воплотившийся Христос, есть ни что иное как (прости, Господи) разумный автомат, или механизм Пресвятой Троицы.
   Споры о «моноэнергизме» и «диаэнергизме» начались в первой половине VII века, как продолжение полемики о природе Сына Божьего. К этому времени, монофизитская ересь получила осуждение на IV и V Вселенских Соборах, поэтому еретики создали особо тонкое лжеучение – монофелитство. Монофелиты признавали две природы Господа Иисуса Христа, но, при этом учили, что у Сына Божьего только одно божественное действие, а следовательно одна воля и одно хотение. По мнению монофелитов, воля Христа ипостасного целиком подчиняла волю Христа воплотившегося. Когда же сторонники Православного учения утверждали, что воплотившийся Христос также является Личностью, а значит имеет самовластную волю, хотение и действие, как и Второе Лицо Пресвятой Троицы, их обвиняли в арианстве, так как они якобы создают этим Четвертую Ипостась, или второго Христа. 
   Тем не менее, православное учение не раздваивает Христа, не создает Четвертую божественную ипостасную Личность, но соединяет в Единой божественной Ипостаси, как две природы, так две воли и два действия Господа Иисуса Христа. Благодаря Ипостаси, природа Бога и природа Богочеловека остается единой во Святой Троице, где и Сын Божий – Вторая Ипостась Пресвятой Троицы, и воплотившийся Христос, являются божественными Личностями. И эта Личность, в обоих случаях, имеет свойственную ей природу, а следовательно, выходящие из ее свойств – волю, хотение и действие. Таким образом, следуя из учения святых отцев, воля воплотившегося от Духа Свята и Марии Девы Христа, хотя и действует в согласии с Богом Троицей, но не подчиняется автоматически Ему. Для исполнения воплотившимся Христом воли Отца Небесного, должно было предшествовать личностное решение. Пример тому видим в Гефсиманских борениях Сына Божьего, когда он до кровавого пота молился: «Отче! о если бы Ты благоволил пронесть чашу сию мимо Меня! Впрочем не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк. 22; 42).
   Позиция Православного исповедания была твердой и вполне ясной. Тем не менее, ересь сотрясала Вселенскую Церковь. Положение усугубилось тем, что и Александрийская и Константинопольская Поместные Церкви соборно утвердили у себя ересь монофелитства. Для того, чтобы прекратить споры, Император Византии Ираклий в 638 году написал эдикт с названием «Экфесис» (Эктезис), в котором повелевал прекратить споры как о «моноэнергизме», так и «диаэнергизме». В 648 году, внук Ираклия Констанс, по наущению патриарха еретика Павла издал «Типос» (изложение веры), по сути эту ересь утверждавшего.
   Ученый монах Максим, в течение многих лет боровшийся с монофелитской ересью (для чего побывал по всех существовавших тогда Поместных Церквах) отправился в Рим, к Предстоятелю Римской Поместной Церкви папе Мартину I. Папа Мартин был твердым сторонником Православного исповедания, поэтому, приняв сторону прп. Максима, созвал в 649 году Поместный Собор в Риме, именуемый Латеранским, на котором ересь монофелитства была предана анафеме. Столь смелое решение отцев Собора вызвало монарший гнев. Результатом которого был арест, как Максима Исповедника, так и папы Мартина I.
   По прошествии многих лет прп. Максима вновь пытались принудить к общению с монофелитами. На вопрос, прибывшего с чиновниками епископа Феодосия «о двух действиях», святой ответил так: «Если вы говорите о двух действиях, что сделались единым действием, вследствие соединения естеств в одном Лице, то значит, кроме тех двух действий, вы признаете еще новое, третье действие, слиянное, или Богочеловеческое… Если вы сольете два действия в одно, по причине соединения естеств в одном Лице, и затем разделите единое действие на два, по причине различия естеств, тогда не будет ни единства, ни двойства действий, так как двойство единением и единство раздвоением взаимно исключаются».
   Прп. Максим ответил еретикам согласно учению святых отцев, которые учили, что «природа познается через соответствующее ее свойствам действие. Ибо, если существует природа, то существует и действие ее. В противном случае, природа не может быть познана».
   Таким образом, учение о двух природах Христа, логически предопределяло наличие у этих природ соответствующих для каждой из них действий. А так как действие не может совершиться, если нет пожелания и нет воли, то наличие воли и хотения в природе воплотившегося Христа имеет онтологическое обоснование. В противном случае, как и сказал прп. Максим вопрошавшим: «тогда не будет ни единства, ни двойства действий, так как двойство единением и единство раздвоением взаимно исключаются». То есть, говоря проще, единая воля Бога, в случае подчинения ей воли Богочеловека, уничтожает самого Богочеловека. В лучшем случае, делает Его безвольным автоматом Единого во Святой Троице Божества.
   Когда же допрашивавший святого чиновник воскричал: «Типос не отрицает двух волей во Христе, а только заставляет молчать о них ради мира Церкви!», преподобный ответил: «Замалчивать слово, значит отрицать его, как об этом говорит Дух Святый через пророка. Поэтому, если какое-либо слово не высказывается, то это вовсе не есть слово».
   Когда же преподобного спросили: «Вступишь ли ты в общение с нашей церковью, или нет?», святой мужественно ответил: «Нет, не вступлю. Потому что она отвергла постановления Православных соборов».
   После жестоких пыток и избиений преподобного сослали в западную Аланию, в г. Шемари.

   Если вникнуть в глубинную суть монофелитства, то придем к пониманию, что это самая опаснейшая из всех существующих ересей. Потому что она не только, как и другие ереси, закрывает путь ко спасению, но является ересью апокалиптического характера. Глубинную суть ее можно прозреть пожалуй только сейчас, когда силы ада ополчились не только против вероучительных вопросов, но и против святая святых «сокровенного сердца человека». Говоря проще – ополчение идет против того, что делает нас людьми: против личностного совестного начала.
   Логика монофелитов, если следовать ей до конца, со всей неизбежностью приводит к пониманию, что вочеловечившийся Христос перестает быть не только Личностью (божественной), но и личностью вообще. Парадигма ереси низводит Богочеловека на уровень духовного автомата, хотя и обладающего божественной природой. Напротив, Православное учение утверждает, что точно также, как каждая Ипостась Святой Троицы имеет Лицо (т.е. – является Личностью), так и воплотившееся Слово Божье, Господь наш Иисус Христос есть божественная Личность. Хотя, надо понимать, что божественная Личность воплотившегося Христа не есть раздвоение Второй Ипостаси Святой Троицы, но, здесь духовная и физическая природы Христа (совершенного Бога и совершенного Человека) соединены в одной Ипостаси. В обоих случаях, Христос – Личность, хотя Лицо (Ипостась) здесь – одно.
   Если же следовать логике монофелитов – воплотившийся Христос не есть Личность, хотя, как ни странно, имеет божественный разум. Но, в случае принятия такой логики, Гефсиманские борения Сына Божьего, когда Он до кровавого пота молился: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия» (Мф. 26; 39), нужно рассматривать как спектакль. Или, в лучшем случае, как языческую мистерию.
   Монофелитство низвело Иисуса Христа до степени божественного автомата, до уровня исполнительного (хотя и разумного) органа Божества. Христос монофелитов, как и Будда индуистов, безличностен. Именно эту страшную опасность сумели увидеть прп. Максим Исповедник и папа Римский Мартин I. Монофелитство делало воплотившегося Сына Божьего нерассуждающим (хотя и разумным) исполнителем воли Отца Небесного. В переводе на земные понятия – абсолютным Правителем, Наместником Святой Троицы на земле. Именно такими правителями («прямыми исполнителями» воли Всевышнего) являлись арабские халифы и султаны средневековой Османской империи. Поэтому, общецерковное утверждение ереси онтологически давало обоснование для утверждения абсолютизма во всех его проявлениях. А именно, абсолютизма клерикально-церковного – папоцезаризма, с одной стороны, и абсолютизма монархического – цезарепапизма, с другой. Поэтому, если бы вся Церковь приняла монофелитство, то неизбежно, оба вида папизма утвердились бы как в Церкви, так и в Царстве. А значит, стали бы на законном основании уничтожать самое главное в человеке – его личностное совестное начало. Итогом утверждения ереси стало бы появление некой сверхличности, которая бы соединила в себе (в подобие шиитского ислама), как духовный, так и светский папизм. Апостол Иоанн Богослов называет таковую сверхличность антихристом.
   Учение Церкви однозначно говорит, что совесть и личность в человеке существуют неразрывно. А потому, повреждение совести неизбежно ведет к повреждению личности. Человек с сожженной совестью уже не личность. Преступление против совести, есть преступление против личностного начала в человеке. Десять Заповедей Синайского кодекса берегут нашу совесть.
   Господь, из всех тварей живых, только одного человека сделал подобным Себе. Богоподобие состоит прежде всего в способности свободного личностного принятия решений. Монофелиты своим лжеучением хотели все это у людей отнять. Человек потерявший личность, уже ничем не отличается от животного, ничем не отличается от машины. Но, именно таковыми станут люди в годы правления антихриста. Отсюда, всякий правитель, будь то Царь, или Патриарх, если он подавляет у своих подданных личностное начало, уже потому антихрист. Тот, кто понуждает человека идти против совести – антихрист.
   Отсюда, не случайно народ называл Петра I антихристом. Это прозвание он получил вовсе не за введение западных обычаев, и не за аморальные поступки, а за то, что научил своих подданных свободному отношению к совести. Когда голос Божий стал чем-то третьестепенным по отношению к воле монарха. Петр научил подданных, что интересы государства превосходят духовные интересы, и ради этих интересов не стоит считаться с таким понятием, как совесть. Вся эпоха «петровщины», приобретшая особо зловещие формы во времена «бироновщины», есть эпоха подавления в человеке личностного (совестного) начала. Поэтому, если в будущем состоится Всероссийский покаянный Поместный Собор, то на нем со всей необходимостью должен быть рассмотрен вопрос об осуждении обоих видов властного монофелитства; как клерикально-церковного, так и царского, монархического.
   
   Если же обратиться к сегодняшнему учению монархистов абсолютистов, то увидим, что они предлагают нам то же самое единоволие, но, в отличие от монофелитов, не по отношению к Господу нашему Иисусу Христу, а к христу земному, Самодержцу, к Божьему Помазаннику. Нынешние абсолютисты, обосновывая свою позицию,  апеллируют в первую очередь к Таинству Помазания на Царство, которое якобы делает Монарха непогрешимым. По утверждению сторонников Петра I, Царь (Монарх), в результате совершения над ним Таинства Помазания, становится во всех проявлениях свят, или иначе – непогрешим. И уже по этой причине, по их мнению, он не подлежит суду земному (в т.ч. – соборному), так как будучи свят, не грешит, а потому, после смерти автоматически восходит (по причине Помазанничества) в Царствие Небесное. Во всех случаях, воля Царя здесь есть воля Божья, ибо Помазанник, значит – Христос. И поскольку, Царь, по утверждению абсолютистов, это земной христос, то потому всякое его действие на земле, есть действие Христа. На возражение оппозиции, указывающей на откровенно греховный образ жизни Петра, следует ответ, что именно таким образом Царь-реформатор, юродствуя, обличал греховность своего окружения. А поскольку, юродство есть чин святости, то в таком черном юродстве не может быть греха.
   По большому счету, в этой парадигме нет ничего нового, потому что те же самые выкладки применяют, но не по отношению к Царю, а к папе римскому, католические богословы. В обоих случаях, по утверждению как цезарепапистов, так папоцезаристов, воля Царя земного (равно, и римского понтифика) во всем подчинена воле Царя Небесного. Более того, является продолжением воли Самого Господа. Подобная установка, со всей однозначностью открывает пролонгацию воли Бога, через земных Его наместников (Царя и Патриарха) на всякого человека, под властью этих наместников живущего. То есть, точно также, как земной владыка безпрекословно подчиняется (будучи продолжением воли Бога) Небесному Владыке, также и подданные земного Царя обязаны подчиняться ему, как не имеющие своей свободной воли. 
   Таким образом, монофелиты всех родов выстраивают безупречную вертикаль власти, к которой, увы, мы не найдем места для воплощения принципа соборности, провозглашенного на Первом и Втором Вселенских Соборах. Моноэнергизм и единоволие начисто отрицают саму возможность церковной соборности. Корень собороборчества заключен именно здесь. Ибо, если следовать парадигме монофелитов, когда монарх во всем покорен воле Бога (и более того, есть прямое продолжение этой воли), то такому монарху соборы не нужны. А поскольку, в лице монарха мы получаем прямую трансляцию воли Отца Небесного, то подданным его, и самой Церкви, ничего не остается, как  безпрекословно исполнять все указания ретранслятора Небесной воли.
   Честно говоря, страшная вырисовывается картина, если вдуматься в учение монофелитов. Потому что, согласно их идеологии, мы получаем не Божественную Личность вочеловечившегося Христа, но божественный автомат, который, хотя и разумно, но при этом (как было сказано выше) – безвольно исполняет повеления Небесного Владыки. И тогда зададимся вопросом: «А будет ли такого рода автомат (божественный робот) являться Сыном Божьим, или может быть речь идет о ком то другом?»
   Нередко абсолютисты предлагают в свою защиту такие аргументы: 1) Соборы собираются по царскому повелению, и потому Царь выше священства. 2) Царь сам является священником, так как он внешний епископ Церкви.
   Преподобный Максим Исповедник так отвечал на подобные вопрошания: «Нет, император не является священником, потому что не может священнодействовать в алтаре и совершать таинства». А также: «Если утверждаются только постановления соборов, созываемые по царскому повелению, то не может быть православной веры. Вспомните соборы, созываемые по царскому повелению против единосущия, на которых установлено богохульное учение, что Сын Божий не единосущен Богу Отцу. Таковы соборы: первый в Тире, второй в Никее, третий в Селевкии, четвертый в Константинополе при Евдоксии арианине, пятый в Никее, шестой в Сирмии… седьмой в Ефесе под председательством Диоскора. Но, все они отвергнуты и преданы анафеме… Но тот собор, который предал анафеме Павла Самосатского, был собран без царского повеления, и на нем председательствовали Дионисий папа Римский, Дионисий Александрийский и Григорий Чудотворец» («Житие прп. Максима Исповедника»).
   Здесь можно добавить, что собор иконоборцев 754 года, созванный по повелению Константина Копронима, тоже был предан анафеме.
   Из ложной установки царского единоволия рождается другая, более зловещая ложь: абсолютный монарх объявляется не только (во всех случаях) проводником божественной воли, но, и напрямую святым. Причем, святым, по мнению абсолютистов, он будет даже тогда, когда, по мнению сторонних наблюдателей, совершает смертные грехи. И даже когда проповедует ересь, и ведет себя как богоотступник. Преподобный Максим Исповедник увидел, что парадигма монофелитства приводит именно к таким вероучительным искажениям, как в отношении царской, так и церковной власти. Более же глубокий взгляд на проблему показывает, что подобные искажения во всей полноте утвердятся в последние времена, в годы правления антихриста. Потому что, тот, кто придет вместо Христа, объявит себя как абсолютным земным правителем, так и абсолютным духовным авторитетом. Или, иначе – мессией. Отсюда следует вывод: всякий, кто пытается править методами собороборческого абсолютизма (т.е. – монархического монофелитства) есть предтеча этого мессии. И всякий, кто принимает подобного рода идеологию, есть уже подданный (хотя, часто, и невольный) того, кто «близ есть при дверех».
   Монофелитский абсолютизм, как уже было сказано, не только противоположен соборности, но и сущностно враждебен ей. Именно эту опасность прозрели в свое время прп. Максим Исповедник и папа Римский Мартин I. Им, может быть, не хватило одного шага, чтобы назвать вещи своими именами, то есть определить абсолютизм как ересь. Видимо, историческое время тогда не пришло. Но, оно пришло сейчас. Потому что, те антисоборные процессы, которые ныне происходят в Церкви, позволяет их идентифицировать с тем же монофелитством, но только носящего экклезиологический, то есть – клерикально-церков-ный характер. Нынешнее клерикально-церковное единоволие выстраивается по той же схеме, которая давно уже действует у католиков. И, которое силовыми методами было насаждено в годы правления Петра I. Поэтому, нам, сторонником церковной соборности, должно твердо заявить, что уже наступило историческое время, для определения любого вида абсолютизма, не просто как искажения властного принципа, но напрямую ереси. Ереси, именуемой как властное монофелитство.

   Тем не менее, современные абсолютисты продолжают утверждать, что, Царь свят уже по причине совершенного над ним Таинства Помазания. Подобные утверждения не имеют канонических оснований, но целиком основаны на составленных архиепископом Феофаном (Прокоповичем) «Духовном регламенте» и «Правде воли монаршей». Общеизвестно, что Феофан (Прокопович), уроженец Малороссии, ради получения духовного образования уехал на Запад, где отрекся от Православия и принял католичество. На Западе он изучал не только произведения католических схоластов, но также сочинения Лютера и Кальвина. Вернувшись в Россию, сей любитель учености снова принял Православие и начал восходить по духовной лестнице. Поэтому, зная, из какого источника исходят утверждения о царской непогрешимости, оставим их на совести наших оппонентов. Сами же  попробуем рассмотреть сей вопрос с точки зрения Учения Церкви.
   Исходя из ложной парадигмы, абсолютисты утверждают, что Таинство Помазания на Царство делает Монарха святым, или христом на земле. В подтверждение своей правоты, они приводят слова Царя и Псалмопевца Давида «Не прикасайтеся помазанным моим, и во пророцех моих не лукавнуйте» (Пс. 104; 15). Казалось бы, Священное Писание все ставит на свои места, и нам грешным остается только смириться. Да, с Писанием нельзя спорить, но кто сказал, что в Псалтири речь идет о земном Царе? Потому что, если обратиться к Древлеправославному тексту Псалтири, то узнаем, что речь здесь идет о Царе Небесном. Ибо, в дореформенном тексте написано «Не прикасайтеся помазанному Моему», в единственном числе. Псалмопевец Давид пророчески говорил в Псалме 104 о Царе Небесном – Помазаннике Христе, которого иудеи предадут на казнь, а не о земных владыках. Вот так, легко, с помощью самой Псалтири, опровергается укоренившийся в монархической среде миф о «неприкасаемости».
   В опровержение другого, измышленного абсолютистами мифа (о Помазанничестве), автор уже приводил пример свт. Феофана Затворника о трех типах благодати – обращающей, призывающей и освящающей. Все Таинства Церкви, как и Таинство Помазания, носят освящающий характер. Благодаря Таинствам, а также вольному движению ко Христу, человек (от силы в силу, от степени в степень) становится святым. Но, при этом, несмотря на силу церковных Таинств, сделать автоматически человека святым они не могут. Святым человек становится по причине духовного роста и внутреннего развития в синергийном соработничестве с Богом. Симеон Новый Богослов, указывая на такое соработничество, пишет, что Таинство Крещения «не отнимает у крещаемого его самовластия». Ибо человек, даже освятившись через Таинства, преклоняется к праведности не автоматически, но по своей свободной воле. Учение Симеона Нового Богослова о самовластии, верно по отношению ко всем Таинствам Церкви, в том числе и к Помазанию на Царство. Поэтому, мнение о том, что Монарх после совершения Помазания, во всех проявлениях своей воли становится святым, есть злейшая хула на Духа Святого. Утверждение сие не есть выдумка автора, но основывается на канонах VI Вселенского собора, а также учении прп. Максима Исповедника. Заслуга этого святого перед Церковью состоит в том, что он первый канонически правильно обозначил истоки как церковного, так и монархического абсолютизма.
   Само Таинство Помазания на Царство, хотя и является особым Таинством, но, как и остальные семь, также носит синергийный характер. Именно через призму синергийности следует понимать пророческое: «Сердце Царя – в руке Господа» (Притч. 21; 1), а также слова св. прав. Иоанна Кронштадского: «Мы обязаны веровать в то, что Царь, не идущий против своей облагодатствованной (подчеркнуто – авт.) совести, не погрешает». Где, в духе любви и истины должно совершаться взаимодействие как воли Бога к человеку, так и человека к Богу. В противном случае, если происходит нарушение синергийности, то Таинство, оставаясь действительным (речь идет о юридической стороне), при этом не будет действенным. Преподобный Ефрем Сирин писал: «Если ты не простил обиды брату твоему, то, тщетны твои посты и молитвы. Бог не услышит твоих молитв и не увидит твоих постов». Грех разрушает синергию Бога и человека, и древние Русские Монархи знали об этом. Конечно, не наше дело судить Государей, но Монарх согрешивший, как и любой смертный попадает под епитимию Бога. Этого не смеет отрицать и архиепископ Феофан (Прокопович), составитель «Духовного регламента» и «Правды воли монаршей». Неправда же сей «Правды…» состоит в том, что Государь открыт не только для суда Божьего, но и для соборного суда, о чем говорит вся история Церкви. Думать иначе, значит вновь утверждать монофелитскую ересь, хотя и монархического толка.
   Как уже было сказано выше: монархический абсолютизм, есть грубая калька с осужденной VI Вселенским собором ереси монофелитства. В предыдущем разделе, автором были раскрыты главные положения этой ереси. Отметим, что в истории с прп. Максимом Исповедником и свт. Мартином, действия Императора Констанса II носили явно цезарепапистский характер. Это положение, по крайней мере, практически, было перенесено на Царя земного, в годы торжества ереси иконоборчества. Ибо, если мы рассмотрим методы правления императоров-иконобор-цев, то обнаружим здесь не просто тиранию, но откровенную претензию на абсолютизм. По факту, в годы иконоборчества, светский правитель является одновременно и высшим духовным авторитетом. Максим Исповедник, в борьбе с монофелитством, указывал также и на эту опасность – на возможность слияния Церкви и государства, с неизбежным подчинением ее государством.
   Отсюда, не приходится удивляться, что императоры-иконо-борцы, с легкостью отвергнув «Номоканон» Юстиниана Великого, утверждающего принцип «Симфонии властей», стали воплощать идеи монархического абсолютизма. Разумеется, воля Царя земного, у иконоборцев, во всех случаях представлялась  как воля Царя Небесного. Полное воплощение принцип царской непогрешимости получил в годы правления императоров, Константина Копронима и последнего иконоборца Феофила. И хотя, после победы над иконоборчеством и установления Чина «Торжества Православия», утверждение цезарепапизма в Византии стало делом глубоко проблематичным, но прецедент такого типа правления в Православной Державе, благодаря иконоборцам появился.
   Лишь только в ХVI веке, да и то на Западе, абсолютизм стал снова утверждаться. Его воплощение, практически и идеологически мы видим в годы правления английского короля Генриха VIII, а затем его дочерей – Марии «Кровавой» и королевы Елисаветы. Томасу Гоббсу не надо было выдумывать трактат «Левиафан», он списывал его с натуры. И лишь после обкатки «царебожия» на Туманном Альбионе, идея абсолютизма победно зашагала по Европе. Король Франции Людовик ХIV является наиболее ярким выразителем этой идеи. Отсюда нет ничего удивительного, что вместе с западническими веяниями, «царебожничество» стало внедряться и в России. Автор подробно осветил эту тему в книге «Как нам возродить монархию». На страницах данной статьи будет освещаться лишь духовный аспект этой проблемы, потому что цезарепапизм, есть ни что иное, как грубая калька, с одной стороны – ереси монофелитства, с другой – принципов правления в арабских халифатах.
   После кончины пророка Мухамеда в 632 году, в исламе появились два главных направления – шиитское и суннитское. Если сунниты (в их лице мы сейчас имеем традиционный ислам) делают упор на приоритет духовной власти,  а значит и выборность первого духовного лица, то у шиитов приоритетным является преемство династическое родословное. Разумеется, верховный правитель государства является здесь и высшим духовным лицом, и верховным судьей, и верховным военачальником. То есть, наместником Бога на земле. Халиф, а с ХIII века султан, являлся лицом неподсудным и неподконтрольным, так как обладая духовной харизмой, напрямую исполнял волю Аллаха. Разумеется, после своей кончины халиф автоматически входил в обители рая. Видимо, стоит задуматься над тем фактом, что исламский абсолютизм и ересь монофелитства появились практически одновременно. А также над тем, что измышления приписываемые еретиками Господу Иисусу Христу, таким же образом приписывались и верховному правителю в арабских халифатах. Происходят странные совпадения. После победы над монофизитской ересью, появляется ее аналог в виде учения пророка Мухамеда. После утверждения магометанства в Саудовской Аравии и на Ближнем Востоке, появляется идеологически похожее учение на территории Византии. Логика подсказывает, что источник всех указанных лжеучений один. Монофелитство в Византии, это калька с шиитского ислама, хотя, может быть и наоборот.
   После осуждения монофелитства на VI Вселенском соборе (при благочестивом Царе Константине Погонате), оно не исчезло, но модифицировалось в виде цезарепапизма императоров-иконоборцев. По сути дела, методы правления Льва Исаврянина, Константина Копронима, Льва Армянина и Феофила, есть ни что иное, как монофелитство, но только в монархическом воплощении. Этот тип правления был осужден отцами VII Вселенского собора, но им не хватило, как и Максиму Исповеднику, одного шага, чтобы обозначить его как ересь. Поэтому, несмотря на то, что в Православной России всегда торжествовал исходящий из «Символа Веры» принцип соборности, и стало возможным внедрение глубокого чуждого для Русского Самодержавия принципа западного (а по корням – исламского) абсолютизма.
   Исходя из сказанного, следует понять, что абсолютизм, это не просто разновидность Монархии (лучше или хуже), но – духовное явление в Самодержавии, которое, в отличие от внешне схожей с абсолютизмом тирании, следует рассматривать не как властное искажение, но как ересь.

   Подводя итог сей полемический статьи, зададимся вопросом: «для чего, и кому нужны абсолютизм в Царстве и папизм в Церкви?» Логический вывод из вопроса может быть один: «Папизм и абсолютизм нужны единственно для того, чтобы, как Монарх, так и Патриарх перестали быть смиренными послушниками голоса Божьего в сердцах их. А отрекшись от сего благого послушания, стать исполнителями воли того, кто во всем противится сему Небесному гласу». В этом ключ, открывающий понимание неправоты цезарепапистов и папоцезаристов. Идущий против совести Монарх (или Патриарх)  не может быть исполнителем Божьей воли. Ибо, воля Творца всяческих не двоится. Ибо, не может быть воли Бога, отдельно, на аморальные поступки и антиканоничные действия, и отдельно на поступки моральные и действия каноничные. Воля Божья всегда цельная, хотя попущение ее может совершаться в согласии с человеческой (как правило, поврежденной) волей. Через это попущение Господь показывает – первое: Он внимает человеческим просьбам, – второе: не препятствует людям поступать по своему самовластию, – третье: научает людей разумению, через осмысление совершенных ими ошибок. Но, воля Небесного Владыки не двоится, и принять во всей полноте Господню волю может лишь тот, кто достиг степени, о которой сказано: «Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5; 48). Заповедь сия касается не только обычных людей, но всех, в первую очередь Царей и церковных иерерхов.
   С этой точки зрения можно осмыслить и причины церковного раскола XVII - XVIII веков. Потому что, в этом расколе повинно не только государственное и церковное монофелитство сторонников нового обряда, но и монофелитство законническое приверженцев обряда старого. Причем, должно отметить, что само законничество, которое стало утверждаться в России при прп. Иосифе Волоцком и свт. Геннадии Новгородском, уже содержало в себе питательную среду для развития обеих ветвей властного монофелитства.
   Абсолютизация Закона, поставление его «во главу угла», привело к детерминизму как церковной, так и государственной жизни. В повсеместной практике утвердилось фарисейское (начетническое) отношение к Закону. В России, как и в ветхозаветном Израиле, исполнение обрядов и правил, по причине детерминистского установочного отношения к ним, постепенно лишилось личностной мотивации. Таким образом, исполнение Закона к XVII столетию, стало делом скорее церковно-обиходным, нежели имеющим личностную ориентацию. Для того, чтобы не угасла в народе окончательно живая вера, для того, чтобы верующие во Христа не превратились в молитвенные автоматы (Сравни: Мф. 15; 8), попущены были в России великие потрясения.
   От начала века шла, и будет идти борьба за сердце человека, как о том и писал Ф.М. Достоевский. Тем более, идет она и сейчас, в предантихристово время. Поэтому, наша задача – не бороться (любой ценой) за установление Самодержавия, пусть в самых наилучших его формах, а бороться за сердца человеческие. Бороться за личностное начало в человеке, за его совесть. Ибо, человек без совести, уже опосредованно – неличность. И если, как показывает исторический опыт, абсолютизм и папизм подавляют и связывают человеческую совесть, то Евангелие и святые отцы делают упор как раз на необходимость ее развития. Основа развития совести, в молитве сокрушенного сердца. Потому что, только такая молитва открывает путь к Богопознанию. Чтение же Евангелия и святых отцев дают человеку Боговедение. Дают знание его воли. Богопознание и Богосознание, есть два крыла совести, благодаря которой человек может принимать личностные, в согласии с волей Небесного Владыки решения. Этот аспект касается не только простых смертных, но в первую очередь Царей и церковных иерархов. Поэтому, тот, кто идет по пути Богопознания и Богосознания, не может быть в принципе абсолютистом. И напротив, всякий выбравший абсолютизм, лишает себя, как ведения Бога, так и возможности познания Его.
   И если следовать парадигме абсолютистов: «воля Помазанника Царя, есть напрямую воля Царя Небесного», мы должны будем отнести Помазанничество в разряд магического (читай – колдовского) действия. Потому что, только заколдованный, получивший программную установку субъект и может стать безпрекословным (т.е. – лишенным совестного аспекта) исполнителем так называемой Божьей воли. Подобная же установка является прямой хулой на Духа Святого. Отчего нелишне будет задаться вопросом: может ли богохульник являться исполнителем воли Бога? Бывает по человечески жаль заблудившихся абсолютистов, потому что они не ведают, в какую бездну ведут их лукавые учителя. Ибо, властное монофелитство, будь оно в виде цезарепапизма, или наоборот, папоцезаризма, существует только для одной цели, чтобы разлучить человека с Богом, и разлучить навсегда.
   А потому, мы можем, а значит и должны обозначить «петровщину» не только как политическое явление – то есть достойное порицания с человеческой точки зрения, но как явление духовное. Где император Петр, есть не просто тиранический правитель, но напрямую – ересиарх. И, если Господь поможет в будущем собрать Покаянный Поместный собор, то на этом соборе следует разбирать дела Петра, не с точки зрения его морального облика, и не с точки зрения реформатора, внесшего в Россию заразу западных философий, но как создателя ереси собороборчества и ереси самодержавного (властного) монофелитства. И даже, можно было бы по человечески простить ему (и, наверное – нужно, ибо, кто из нас без греха) припадки неправедного гнева, блуд и прелюбодеяние, в которых он возможно покаялся. Простить введение западнического образа жизни. Но, прощать насаждение ереси мы не можем, и не должны. Потому что ересь, это хула на Духа Святого, которая навсегда отсекает нас от вечности. Именно поэтому, собороборчество и монархическое монофелитство должны быть канонически правильно рассмотрены задолго до созыва самого собора. Рассматриваться они должны были еще вчера. И если мы действительно желаем возрождения Самодержавия, то должны относиться к этому вопросу, как к заданию Свыше. Потому что, если это задание останется невыполненным, то именно «петровцы» займут ведущие посты, как в сфере управления, так в экономике, идеологии, СМИ, так и в церковной сфере. Неизбежно все издательства и цензура окажутся в их руках. Неизбежно, подобно кукушатам, они вытеснят всех сторонников идеологии «Симфонии властей», как то не раз было в истории Византии, а затем и у нас в ХVII–ХVIII веках. Но, если мы обозначим «петровщину» как ересь, а самого Петра, как ересиарха, то уже на этом основании можно будет отстранить «петровцев» от управления во всех сферах жизни грядущего Царства. Уже сейчас нужно назвать вещи своими именами. Ибо, если мы не исполним данного нам Свыше задания, то сторонники абсолютизма без труда изолируют Последнего Самодержца, а изолировав, предадут в руки антихриста. Именно от «петровцев» следует в будущем ожидать предательства, подобного тому, какое они совершили уже в феврале 1917 года. Да не будет этого! Знать их планы, значит наполовину победить! Православное Царство возродится!


   «От Соборного Обета до Духовного регламента»    
      
   Если исследовать произведения авторов, труды которых посвящены вопросам Российского Самодержавия, будь то Л.А. Тихомиров, К.П. Победоносцев, еще ранее Н.М. Карамзин, В.Н. Татищев, М.М. Сперанский, а также более поздние их последователи – С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, Н.М. Коркунов, Н.Я. Данилевский, и наши старшие современники И.А. Ильин, свт. Серафим (Соболев), А.В. Карташев, И.Л. Солоневич, то все они, всесторонне и полно осветившие вопросы Российского Самодержавия, как то согласно обходят единственный вопрос – «Соборного Обета на верность Дому Романовых» от 21 февраля 1613 года.
   Хотя, и Иван Солоневич в «Народной Монархии», и Лев Тихомиров в «Монархической государственности», а равно и историк В.О. Ключевский, писали в своих трудах, что Деяния Императора Петра Великого «не соответствовали ни русской, ни иностранной действительности» (цит. по И.Л. Солонович «Народная Монархия», гл. «Русская историография»), но серьезного анализа «Соборного Обета», или «Клятвы на верность Дому Романовых», никто из них не проводил. Возможно, по причине отсутствия тогда исторической необходимости. Но, такая необходимость появилась сейчас, хотя бы по той причине, что по слову старцев, заканчивается время действия епитимии, данной народу за грех цареотступничества.
   Суть вопроса состоит в том, что ныне известны, как минимум два текста «Утвержденной Грамоты Великого Московского Земско-Поместного Собора» от 1613 года, где один наиболее распубликован и потому известен всем монархистам. Другой текст почти неизвестен (видимо, по причине нежелания искать), так как представлен в преамбуле «Народной монархии» Ивана Солоневича. На этом основании появляются объективные причины для сопоставления обоих текстов «Соборного Обета».
   Текст Грамоты, приводимый Иваном Солоневичем в Предисловии «Народной Монархии», является таковым:
   «Целую сей Святый Животворящий Крест Господень Государю своему Царю и Великому Князю Михаилу Феодоровичу всея Русии, и его Царице и Великой Княгине и их Царским детям, которых им Государям Бог даст, на том:
   Служити мне ему Государю своему и прямить и добра хотеть во всем безо всякия хитрости; а опричь его, Государя, на Владимирское и на Московское Государство и на все Великия Государства Российского Царствия иного Государя из иных Государств, Литовского и Немецкого Короля и Королевичев и Царей и Царевичев из иных земель, и из Руских родов никого, и Маринки и сына ея на Московское Государство не хотети и Государства под ним Государем не подыскивати.  А где велит Государь быти на своей Государеве службе, и мне, будучи на его Государеве службе, ему Государю служити, и с недруги его с Крымскими и с Ногайскими и с Литовскими и с Немецкими людьми и с изменники битися за него Государя, не щадя головы своей до смерти, и в Крым и в Литву и в Немцы и в иныя ни в которыя Государства не отъехати, и изменники его Государевы не ссылатись, и ни в чем ему Государю не изменити никоторыми делы и никоторою хитростию и к воровству ни к которому не пристать.
   Также мне во все Государева Царева и Великого Князя Михаила Феодоровича всея Русии здоровья оберегати и ему Государю никоторого лиха не мыслити; а где уведаю или услышу на Государя своего Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича всея Русии в каких людях скоп или заговор, или иной какой злой умысл,  и мне за Государя своего Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича всея Русии с теми людьми битись, и будет мочь сяжет, и мне их переимае привезти ко Государю; а будет за которыми мерами тех людей поимати не мочно, и мне про тот скоп и заговор сказати Государю или его Государевым боярам и ближним людям. Также мне, кто не станет Государю Царю и Великому Князю Михаилу Феодоровичу всея Русии служить и прямить, и мне с ними битися, что с неприятели своими, до смерти.
   Также мне самоволством, без Государева Царева и Великого Князя Михаила Феодоровича всея Русии указу и ведома, ничего не делати, и скопом и заговором ни на кого не приходити, и никого не грабити и не побивати, и никакого дурна никому не чинити, и во всем ему Государю своему Царю и Великому Князю Михаилу Феодоровичу всея Русии служити и прямити и добра хотети безо всякия хитрости, по сему крестному целованью.
   Целую сей Святый Животворящий Крест Господень на том на всем, как в сей записи писано».

   Таков был текст «Соборного Обета» (согласно «Народной монархии» И.Л. Солоневича), разосланного по городам и весям, для принесения Присяги и крестоцелования на верность Государю всея России Михаилу Феодоровичу Романову, избранному на Земско-Поместном Соборе в феврале 1613 года. Должно отметить, что у автора сей статьи, этот документ не вызывает никаких вопросов. Ибо в нем отсутствуют даже намеки претензий на абсолютизм, по отношению к власти вновь избранного Монарха. Нет в нем и никаких аберраций в плане запугивания народа – «кто же пойдет против сего Соборного постановления», и тем более грозного магически-заклинательного – «не буди на нем благословения от ныне и до века… – а также, – в роды и роды», что придает документу немалое сходство с евангельским «кровь Его на нас и на детях наших».
   Наличие подобного рода аберраций вызывает закономерное возражение: который из документов более верен? И, не случилась ли за последние столетия коррекция самой «Утвержденной Грамоты», во времена ли Петра Великого, либо в наши дни, в конце ХХ столетия?.. В любом случае, это вопрос историкам. Нас же сейчас интересует иное – соответствует ли нынешний вариант распубликованного всюду текста «Клятвы» церковной догматике, а также начавшей утверждаться в России (со Стоглавого Собора 1551 г.) идеологии «Симфонии властей». Для того, чтобы разрешить этот вопрос, приведем для сравнения другой текст «Соборного Обета» Великого Московского Земско-Поместного Собора от 1613 года:
   «Послал Господь Бог Свой Святый Дух в сердца всех православных христиан, яко едиными усты вопияху, что быти на Владимирском и Московском и на всех Государствах Российского Царства, Государем, Царем и Великим Князем всея Руси Самодержцем, Тебе, Великому Государю Михаилу Феодоровичу.
   Целовали все Животворный Крест и обет дали, что за Великого Государя, Богом почтенного, Богом избранного и Богом возлюбленного, Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, всея России Самодержца, за Благоверную Царицу и Великую Княгиню, и за Их Царские Дети, которых Им, Государям, впредь (вперед, в будущем) Бог даст, души свои и головы положити и служити Им, Государям нашим верою и правдою, всеми душами своими и головами.
   Заповедано, что избранник Божий, Царь Михаил Феодорович Романов был родоначальником Правителей на Руси из рода в род, с ответственностью в Своих делах перед Единым Небесным Царем.
   И кто же пойдет против сего Соборного постановления – Царь ли, патриарх ли, и всяк человек, да проклянется таковой в сем веке и в будущем, отлучен бо будет он от Святой Троицы.
   И иного Государя, помимо Государя, Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, всея России Самодержца, и их Царских Детей, которых Им, Государям, впредь Бог даст, искати и хотети иного Государя из каких людей ни буди, или какое лихо похочет учинити, то нам боярам, и окольничим, и дворянам, и приказным людям, и гостем, и детям боярским, и всяким людям, на того изменника стояти всею землею за один.
   Прочтоша сию Утвержденную Грамоту на Великом Всероссийском Соборе, и выслушав на большее во веки укрепление – быти так во всем по тому, как в сей Утвержденной Грамоте писано.  А кто убо не похощет послушати сего Соборного Уложения, его же Бог благослови, и начнет глаголати ино, и молву в людех чинити, то таковой, аще от священных чину, и от бояр, царских синклит и воинских, или ин кто от простых людей, и в каком чину не буди; по священным правилам Святых Апостол и Вселенских седми Соборов – Святых Отец, и Поместных, и по Соборному Уложению всего извержен будет, и от Церкви Божией отлучен, и Святых Христовых Тайн приобщения, яко раскольник Церкви Божией и всего православного христианства, мятежник и разоритель Закону Божию, а по Царским Законам месть восприимет, и нашего смирения и всего освященного Собора, не буди на нем благословения от ныне и до века. Да будет твердо и неразрушимо в будущая лета, в роды и роды, и не прейдет ни едина черта от написанных в ней.
   А на Соборе были Московского Государства из всех городов, Российского Царства, власти: митрополиты, епископы и архимандриты, игумены, протопопы и весь Освященный Собор. Бояре и окольничие, чашники и стольники и стряпчие (придворные чины), думные дворяне и дияки (министры) и жильцы, дворяне большие и дворяне из городов, дияки из приказов (министерств), головы (офицеры), стрелецкие, и атаманы казачьи, стрельцы и казаки, торговые и посадские и великих чинов всякие служилые и жилецкие люди, и из всех городов. Всего Российского Царства выборные люди. Своеручные подписи.
   А уложена и написана бысть сия Утвержденная Грамота за руками и за печатьми Великого Государя нашего Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича всея России Самодержца, в царствующем граде Москве, в первое лето царствования его, а от сотворения мира 7121-го».

   Как видим, приведенные тексты «Соборного Обета», или «Клятвы на верность Дому Романовых» от 1613 года, серьезно отличаются друг от друга. Отчего невольно закрадывается мысль о подмене настоящего документа, с определенными целями, в годы ли утверждения в России монархического абсолютизма, или же в наше апостасийное время.
   Думать так позволяет, не только текстовое различие «Утвержденных Грамот», но и определенное сходство последнего варианта (а именно он предлагается на всех монархических сайтах и изданиях) с «Духовным регламентом» архиеп. Феофана (Прокоповича) и Императора Петра I. В этой связи, уместно произвести анализ «Духовного регламента», а также «Правды воли монаршей», с целью выявления параллелей с тем вариантом «Соборного Обета» от 1613 года, который и предлагается ныне массовому читателю:

   ДУХОВНЫЙ РЕГЛАМЕНТ ПЕТРА I от 1721 года

   БОЖИЕЮ МИЛОСТИЮ, МЫ ПЕТР ПЕРВЫЙ, ЦАРЬ И САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОССИЙСКИЙ, и прочая, и прочая, и прочая.

   «Между многими, по долгу Богоданныя Нам власти, попеченьми о исправлении народа Нашего, и прочих подданных Нам Государств, посмотря и на Духовный чин, и видя в нем много нестроения и великую в делах его скудость, не суетный на совести Нашей возымели Мы страх, да не явимся неблагодарни Вышнему, аще, толикая от Него получив благопоспешества во исправлении как Воинскаго, так и Гражданскаго чина, пренебрежем исправление и чина Духовнаго. И когда нелицемерный Он Судия, воспросит от нас ответа о толиком нам от него врученном приставлении, да не будем безответни. Того ради образом прежних,  как в Ветхом, так и в Новом Завете, Благочестивых Царей, восприяв попечение о исправлении чина Духовнаго, а не видя лучшаго к тому способа паче Соборнаго Правительства. Понеже в единой персоне не без страсти бывает; ктомуж не наследственная власть; того ради вящше небрегут. Уставляем Духовную Коллегию, то есть Духовное Соборное Правительство, которое, по следующем зде Регламенте, имеет всякия Духовныя дела во Всероссийской Церкви управлять. И повелеваем всем верным подданным Нашим всякаго чина, Духовным и мирским, иметь сие за важное и сильное правительство, и у него крайния дел Духовныя управы, решения и вершения просить и судом его определенным довольствоватися, и указов его слушать во всем, под великим за противление и ослушание наказанием против прочих Коллегий.
   Должна же есть Коллегия сия, и новыми впредь правилами дополнять Регламент свой, яковых правил востребуют разные разных дел случаи. Однако ж делать сие должна Коллегия Духовная не без Нашего соизволения.
   Определяем же в сей Духовной Коллегии быть именованным зде членам: единому Президенту, двоим Вице-Прези- дентам, четырем Советникам, четырем Асессорам.
   А понеже помянулось в сем Регламенте в первой части, в седмом и осмом пунктах, что Президент подлежати имать суду своея братии, сиесть тойжде Коллегии, аще бы в чем знатно погрешил: того ради определеяем и голос оному иметь един с прочими равный.
   Имеют же члены сия Коллегии, при вступлении в свое дело, учинить присягу, или обещание пред Святым Евангелием, по приложенной форме присяги».
   По тем подписано Царского Величества собственною рукою:
   ПЕТР.
   В Петербурге, в 25 день Генваря 1721 года.

   ПРИСЯГА ЧЛЕНАМ ДУХОВНЫЯ КОЛЛЕГИИ:
   «Аз, нижеименованный, обещаюся и клянуся Всемогущим Богом, пред Святым Его Евангелием, что должен есть, и по долженству хочу, и всячески тщатися буду, в советах и судах, а всех делах сего Духовнаго Правительствующаго Собрания, искать всегда самыя сущия истины и самыя сущия правды, и действовать вся по написанным в Духовном Регламенте уставом; и аще кия и впредь согласием сего Духовнаго Правительства, и соизволением Царскаго Величества определеныи будут. Сия же вся буду действовать по совести моей, не работствуя лицеприятию, не болезнуя враждою, завистию, упрямством, и просто, никаковыми же пленяяся страстьми, но со страхом Божиим, всегда имея в памяти неумытный суд Его, со искреннею Бога и ближняго любовию, полагая всем мыслям, и словам и действиям моим, яко вину конечную, славу Божию и спасение душ человеческих, и всей Церкви созидание, не иский, яже моя, но яже Господа Иисуса. Клянуся же Богом живым, что всегда, памятствуя страшное слово Его, проклят всяк, творяй дело Божие с небрежением, во всяком деле сего Правительствующаго Собрания, яко в деле Божии, ходити буду безленостно, со всяким прилежанием, по крайней моей силе, пренебрегая всякие угодия и упокоения моя. И не буду притворять мне невежества; но аще в чем и недоумение мое будет, всячески потщуся искать уразумения и ведения от Священных Писаний и правил Соборных, и согласия древних великих учителей. Клянуся паки Всемогущим Богом, что хощу, и должен есмь моему природному и истинному Царю и Государю ПЕТРУ Первому, Всероссийскому Самодержцу и прочая, и по Нем Его Царскаго Величества Высоким законным Наследника, которые, по изволению и Самодержавной Его Царскаго Величества власти определены, и впредь определяемы, и к восприятию Престола  удостоены будут, и Ея Величеству, Государыне Царице ЕКАТЕРИНЕ АЛЕКСЕЕВНЕ верным, добрым и послушным рабом подданным быть. И все к высокому Его Царскаго величества самодержавству, силе и власти принадлежащия права, и прерогативы (или преимущества), узаконенныя и впредь узаконяемыя, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять, и в том живота своего в потребном случае не щадить. И при том, по крайней мере, старатися споспешествовать все, что к Его Царскаго Величества верной службе и пользе во всяких случаях касатися может. О ущербе же Его Величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать, и не допущать тщатися буду. Когда же к службе и пользе Его Величества, или Церковной, какое тайное дело, или какое бы оное ни было, которое приказано мне будет тайно содержать; и то содержать в совершенной тайне, и никому не объявлять, кому о том ведати не надлежит, и не будет повелено объявлять. Исповедаю же с клятвою крайняго Судию Духовныя сея Коллегии, бытии Самаго Всероссийскаго Монарха, Государя нашего Всемилостивейшаго. Клянуся и еще Всевидящим Богом, что вся сия, мною ныне обещаваемая, не инако толкую во уме моем, яко провещаваю устнами моими, но в той силе и разуме, яковую силу и разум написанныя зде слова чтущим и слышащим являют. Утверждаю клятвою моею, буди мне Сердцеведец Бог, обещания моего Свидетель, яко неложное есть. Аще же есть ложное и не по совести моей, буди мне тот же Правосудный отмститель. В заключение же сея моея клятвы, целую Слова и Крест Спасителя моего. Аминь».

   Как видим, при сравнении текстов «Духовного регламента» 1721 г. и «Соборного Обета» 1613 г., открывается целый ряд смысловых параллелей и связей. Например, тексты Указа Петра I: «Однакож делать сие должна Коллегия Духовная не без Нашего соизволения», и Присяги – «Клянуся паки Всемогущим Богом, что хощу, и должен есмь моему природному и истинному Царю и Государю Петру Первому… добрым и послушным рабом подданным быть. – и, в завершение Присяги, – Исповедаю же с клятвою крайняго Судию Духовныя сея Коллегии, быти Самаго Всероссийскаго Монарха Государя нашего Всемилостивейшаго, – а также, – утверждаю клятвою моею, буди мне Сердцеведец Бог, обещания моего Свидетель, яко неложное есть».
   Автор считает своим долгом отметить, что в этой Присяге, от начала до конца – все ложно. Ибо невозможно утверждать (или, точнее – учреждать) Соборное Правительство, как бы в соблюдение принципа соборности, и одновременно с тем быть «добрым и послушным рабом… Царю и Государю Петру Первому». Автор не случайно привел в начале статьи второй текст «Утвер-жденной Грамоты» 1613 года, ибо в нем заключены серьезные смысловые аналогии с составленной много позднее Присягой Священного Синода. Например, в следующем утверждении: «Заповедано, что избранник Божий, Царь Михаил Феодорович Романов был родоначальником Правителей на Руси из рода в род, с ответственностью в Своих делах  п е р е д  Е д и н ы м  Н е б е с н ы м  Ц а р е м», заключена предпосылка, или точнее – заложен закладной камень, в деле создания в России монархического абсолютизма.
   Положа руку на сердце, от всего вышеприведенного веет, ни много ни мало, могильным холодом. Как впрочем, и от того, что записано далее в «Утвержденной Грамоте»: «И кто же пойдет против сего Соборного постановления – Царь ли, патриарх ли, и всяк человек, да проклянется таковой в сем веке и в будущем, отлучен бо будет он от Святой Троицы». Вспомним, что практика запугивания применяется вообще-то не в Православии, а в тоталитарных сектах. И, даже, если, допустим, именно такой текст «Клятвы на верность» был составлен на Соборе в 1613 году, то зададимся вопросом: «А, кто составители?»
   И.В. Сталин делал упрек Царю Иоанну Васильевичу Грозному, в том, что «он недорезал пять боярских семей», потому что, сделай он это, никакого Смутного времени просто бы не было. Добавим от себя, и революции 1917 года тоже. Есть все основания полагать, что в числе авторов присутствовали те самые представители клана Голициных, клана Долгоруких, клана Шереметьевых и других родов, которым и выгоден был именно такой, направленный к абсолютизму документ. О том, что текст сей «Клятвы» является закладным камнем в деле создания абсолютизма, говорит следующее противоречие. Заключено оно вот в чем. Если в начале «Соборной Грамоты» говорится об ответственности Государя «перед Единым Небесным Царем», то далее уже идет ссылка «и по правилам Святых Апостол и Вселенских седми Соборов – Святых Отец, и Поместных, и по Соборному Уложению всего извержен будет, и от Церкви Божией отлучен». То есть, в прямом смысле будет отлучен сам Царь, потому что в «Грамоте» однозначно сказано: «И кто же пойдет против сего Соборного постановления – Царь ли, патриарх ли, и всяк человек, да  проклянется таковой в сем веке и в будущем…».
   Должно сразу оговориться, что автор не имеет цели «глаголати ино, и молву в людех чинити», а тем более добиваться исправления «Утвержденной Грамоты» (хотя, указание «и по Соборному Уложению» (не 1649 ли года?) – присутствует в нем как иголка в хлебном мякише), но, автором движет желание разобраться в некоторых канонических несоответствиях текста «Обета». Эти несоответствия существуют, потому что, одно из двух: или Царь ответственен только «перед Единым Небесным Царем», или же он ответственен перед Поместными и Вселенскими соборами, а равно, перед всем учением Церкви? Это первое. Во-вторых, надо разобраться: если «Грамота» является каноническим документом, то почему этот документ столь безграмотно составлен? И, кто его так составил? А, следовательно, с какой целью? Потому что, нельзя быть одновременно ответственным «перед Единым Небесным Царем», то есть практически никому неподсудным, и в тоже время относиться к категории тех, кто «проклянется в сем веке и в будущем».
   Поэтому, впору задаться вопросом: считает ли Церковь, что Монарх ответственен в своих делах только «перед Единым Небесным Царем»? Или все-таки к Монарху применимы иные категории ответственности. Потому что, как видим, в тексте «Соборного Обещания» нет никаких ссылок ни на «Кормчую книгу», ни на «Номоканон» Юстиниана Великого, ни на решения Стоглавого Собора, но дается только общее перечисление «и по правилам Святых Апостол и Вселенских седми Соборов…». Ради трезвомыслия, давайте сравним это утверждение с самими Правилами:
    «Величайшие блага, – пишет Император Юстиниан Патриарху Епифанию, – дарованные высшею благостью Божией. Суть священство и царство, из которых первое заботится о Божественных делах, а второе руководит и заботится о человеческих делах, а оба, исходя из одного и того же источника, составляют украшение человеческой жизни. Поэтому ничто не лежит так на сердце царей, как честь священнослужителей, которые со своей стороны служат им, молясь непрестанно за них Богу. И если священство будет во всем благоустроено и угодно Богу, а государственная власть будет по правде управлять вверенным ей государством, то будет полное согласие между ними во всём, что служит на пользу и благо человеческого рода. Потому мы прилагаем величайшее старание к охранению истинных догматов Божиих и чести священства, надеясь получить чрез это великие блага от Бога и крепко держать те, которые имеем» (Правила Православной Церкви с толкованием Никодима, епископа Далматинско-Истрийского. СПб., 1911, Т. 1, стр. 681-682).
   Шестая Новелла Юстиниана Великого о «Симфонии Властей» (а также 42 глава «Славянской Кормчей»), написана в соответствии с содержанием вышеприведенного письма Императора к Патриарху Епифанию.
   Ничем не отличается по смыслу и письмо Императора Иоанна Цимисхия (925-976) в ответ на притязания римских понтификов на первенство власти: «Я признаю две власти в этой жизни: священство и царство. Создатель мира вручил первой заботу о душах и последней – заботу о телах; если ни одна из них не ущемлена, мир находится в безопасности» (Цит. по «Очерки по истории Вселенской Православной Церкви», Дворкин А.Л.).
   Ко всему, в 530 г. Царь Юстиниан издал закон, который предал церковным канонам силу государственных законов. А в 131-й Новелле (545 г.) Император окончательно закрепил главенство Божественного права над светским, ибо в этом указе написано: «Всякий государственный закон теряет силу, если он противоречит канонам». То есть, видим со всей однозначностью, что, если благодаря 6-й Новелле было положено начало «Симфонии Властей», то благодаря 131-й было положено начало, ни много ни мало – теократии.
   Со всей однозначностью, благодаря деяниям благочестивых Царей, Церковь учит о том, что никакого абсолютизма в Православном государстве в принципе быть не может. Например, Правила Стоглавого Собора 1551 года, также защищают Церковь и ее имущество, как то видно из Глав 61, 62, 63, 64. Однозначно осуждает Стоглавый Собор положение, когда миряне судят священнослужителей (Правила 60, 65), предписывая быть для церковных церковному же суду.
   Если говорить об ответственности Монарха «перед Единым Небесным Царем», в определенной степени это верно в отношении его к мирским подданным. Ибо ни Боярская Дума, ни Земский Собор Государя судить не могут. Но, Помазанник Царь правит подданными  опять-таки в соответствии с законами государства, которые он сам одобрил, и в еще большей степени, в соответствии с Законом Божьим и Правилами Церкви. В связи с этим свт. Василий Великий пишет: «Высшим властям должно повиноваться во всем, что не препятствует исполнению Божией заповеди» (Правило 79, гл. 2).
   Аналогичным образом и прп. Иосиф Волоцкий указывает в «Просветителе»: «Если же некий царь царствует над людьми, но над ним самим царствуют скверные страсти и грехи: сребролюбие и гнев, лукавство и неправда, гордость и ярость, злее же всего – неверие и хула, – такой царь не Божий слуга, но дьяволов, и не царь, но мучитель» («Просветитель», Слово 7).
   Приведенные слова святых подтверждает и Священное Писание: «И если ты (Соломон – прим. авт.) будешь ходить пред лицем Моим, как ходил отец твой Давид, в чистоте сердца и в правоте, исполняя все, что Я заповедал тебе, и если будешь хранить уставы Мои и законы Мои, то Я поставлю царский престол твой над Израилем вовек, как Я сказал отцу твоему Давиду, говоря: «не прекратится у тебя сидящий на престоле Израилевом». Если же вы и сыновья ваши отступите от Меня, и не будете соблюдать заповедей Моих и уставов Моих, которые Я дал вам, и пойдете, и станете служить иным богам и поклоняться им, то Я истреблю Израиля с лица земли, которую Я дал ему, и храм, который Я освятил имени Моему, отвергну от лица Моего, и будет Израиль притчею и посмешищем у всех народов» (3-я Цар. 9; 4-7).
   Как видим, Святая Церковь, устами Царей, учителей Церкви, решением святых Соборов, устами Самого Господа показывает, как надо правильно относиться к институту царской власти. Потому что Царь, властвуя над своими подданными, тем не менее, не может властвовать над их душами. Более того, земной Владыка, не есть одновременно с тем Владыка земной Церкви, и конечно же не глава ее. Потому что Глава Церкви, есть Сам Господь наш Иисус Христос. Православное учение говорит о том, что Церковь и Православное государство должны существовать в состоянии «Симфонии Властей». Потому что, именно она «симфония», не позволяет проявляться таким перекосам, как религиозный папизм, с одной стороны, и царский абсолютизм, с другой.
   Именно об этом пишет свт. Серафим (Соболев) во «Вступлении» к трактату «Русская идеология»: Согласно этой симфонии, Византийские императоры оказывали и почитание Церкви в лице ее власти, т.е. не вмешивались в дела Церкви и самих себя считали подсудными церковной власти в делах веры и нравственности, о чем свидетельствует их отношение к Вселенским Соборам, на которых они никогда не председательствовали (открывали Соборы – прим. А.С.) и постановления коих они считали обязательными к исполнению не только для всех их подданных, но и для себя самих, и даже признавали силу гражданских законов только в том случае, если они не противоречили святым канонам.
   Для осуществления той же симфонии Византийские императоры считали своим священным долгом заботиться и о материальной стороне жизни Церкви. Конечно, главный приток  пожертвований в пользу Церкви делался верующим народом во исполнение Божественной заповеди о десятинах. Но самое главное здесь заключалось в том, что святые каноны закрепляли это церковное имущество, как принадлежащее Самому Богу, за Церковью, как неприкосновенное. Этой неотчуждаемости церковного имущества содействовала и императорская власть, делавшая своими законами его неприкосновенным и ограждая его заклятиями».
   Но тому ли учат нас «Духовный Регламент» Петра I, «Правда воли монаршей» Феофана (Прокоповича), а также «Соборное Уложение» 1649 года?
   Свт. Серафим (Соболев), пишет об этом далее в «Русской идеологии»: «Такое уничтожение симфонии властей у нас случилось при Петре I. Оно, в силу закона постепенности, имело раннейшую свою подготовку в царствование Алексея Михайловича, когда произошло нарушение симфонии вместе с появлением «Уложения» в 1649 году и, в частности, его Монастырского Приказа. Этот Приказ был вопиющим вмешательством в церковные дела, которое проявлялось в суде над духовенством даже по духовным делам, в назначении духовных лиц на должности и в частичной конфискации церковного имущества.
   Величайшим защитником русской идеологии, борцом против нарушения симфонии властей, и вместе с тем, проповедником истинной самодержавной царской власти явился Святейший Патриарх Никон. Сознавая всю гибельность для Церкви и государства цезарепапизма, Патриарх Никон протестовал, как это видно из его сочинения: «Раззорение», против суда светской власти над духовенством по гражданским и церковным делам. Такой же энергичный протест был проявлен с его стороны и против частичной конфискации церковного имущества. Он видел, что на этом государство не остановится, и отнимет от Церкви все средства, при помощи которых она могла бы осуществлять свои высшие задачи относительно воспитания и просвещения русского народа и тем самым предохранить его от гибели. Поэтому Патриарх Никон на библейских примерах показывал, какие страшные наказания следуют от Бога за отнятие у Церкви ея имущества, «Уложение» называл «проклятою уложенною книгою», а в Монастырском Приказе видел толчок к расцерковлению русского государства и начало гибели России».
   Святитель Серафим высказал однозначное мнение по поводу «Соборного Уложения», и можно довериться мнению святого Владыки. Но, тем не менее, истины ради, дабы не быть голословными, должно обратиться к рассмотрению самих аспектов «Соборного Уложения» 1649 года. Существует такое, уже ставшее крылатым выражение: «Будущее отбрасывает тень на события настоящего». Тень грядущего раскола, а также тень абсолютизма со всей однозначностью проявляются в текстах, как «Соборного Обета» 1613 года, так и «Соборного Уложения» 1649 года. Достаточно прочитать только несколько статей из глав «Уложения», посвященных вопросам церковности и державности, чтобы это понять. 
   Выдержки из Главы I «О богохульниках и о церковных мятежниках»:
   Статья I: «Будет кто иноверцы, какие ни буди веры, или и русский человек, возложит хулу на Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, или на рождьшую его Пречистую Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, или на честный крест, или на Святых его угодников, и про то сыскивати всякими сыски накрепко. Да будет сыщется про то допряма, и того богохульника обличив, казнити, зжечь».
   Аналогичным образом «Уложение» предписывает казнить тех, кто безчинно сорвет Литургию (статья 2), также тех, кто в церкви совершит убийство (статья 3). Во всех случаях, здесь действует ветхозаветный принцип «око за око, зуб за зуб».
   Если говорить о «тени будущего», то с этих позиций можно понять, почему в России начала XVII века, когда еще никто не помышлял о церковных реформах, а тем более о возникшем на их волне расколе, в «Утвержденной Грамоте» 1613 года уже об этом говорится: «яко раскольник Церкви Божией и всего православного христианства, мятежник и разоритель Закону Божию». Также говорится об этом и в нескольких Статьях Первой и Второй глав «Соборного Уложения».
   Согласно статьям: 1, 2, 3, 4, 6, 19, 21 – Второй главы: «О Государьской чести, и как его Государьское здоровье оберегать», должно – покушающихся на царскую жизнь, имущество, а также имущество и жизнь царских приближенных казнить, в том числе и через сожжение.
   Статья 6 предписывает казнить всех домашних злоумышленника, если они знали о заговоре.
   Статья 19 также повелевает казнить тех, кто знал о заговоре, но не донес.
   Должно быть справедливым, XIII глава «О Монастырском Приказе» составлена довольно корректно. В ней нет явных репрессивных указаний, и даже намеков на отъятие церковного имущества, но, благодаря самому факту создания Приказа, то есть причисления отдела церковного управления к разряду министерств, светская власть получила возможность непосредственного влияния на церковные дела.
   Честно  говоря, при прочтении сего  ветхозаветного по духу документа, сами собой появляются аналогии с большевистскими ГПУ и НКВД. Положа руку на сердце, приходишь к выводу, что Сталинское НКВД было куда более гуманней. Поэтому, не случайно Патриарх Никон добивался упразднения Монастырского Приказа, и не из пустого места родились его слова, когда называл Свод Законов от 1649 года «проклятою Уложенною книгою».
   
   Понимание того, что «Утвержденная Грамота» 1613 года (второй ее вариант) и «Соборное Уложение» 1649 года являются закладными камнями российского абсолютизма, дает ключ к объяснению, почему Петр I с такой жестокостью подавил стрелецкий бунт. Почему отдавал приказы сжигать старообрядцев в их скитах, а также ссылать на каторгу ревнителей Древлего благочестия. Полномочия этим жестокостям давало как раз «Соборное Уложение». Развертка исторических событий (если опять-таки взять за точку отсчета 1649 год), со всей определенностью показывает, кому было выгодно это «Уложение». Какие силы использовали царскую власть для достижения своих целей. Потому что совершенно верно замечает историк Б.П. Кутузов в книге «Церковная реформа», а также и другие трезвомыслящие историки, что «без XVII века не было бы 17-го года».
   Первопричины крушения Российского Самодержавия находятся в «Соборном Обете» 1613 года и «Соборном Уложении» 1649 года.
   Поэтому не случайно, что «Духовный регламент» Петра I, а также трактат «Правда о воле монаршей» Феофана (Прокоповича), являются лишь следствиями предшествующих соборных деяний. Более того, благодаря этим документам, абсолютизм утвердился в России не только фактически, но и законодательно.
   Для того, чтобы обнаружить несоответствие указанных документов с учением Православной Церкви, а также с практикой Православной государственности, необходимо совершить краткий анализ, наиболее вопиющих аспектов заключенных в них.
   Например, в Части Первой «Регламента» с самого начала дается указание того, что «Духовная Коллегия» (впоследствие – Священный Синод), являются ни чем иным, как – Учреждением: «Коллегиум правительское не что иное есть, только правительское собрание, когда дела некия собственныя не единому лицу, но многим к тому угодным, и от Высочайшей Власти учрежденным подлежат ко управлению…»
   Создатели «Регламента» пишут в утвердительном ключе, что Синод «от Высочайшей Власти учрежденным подлежат ко управлению». В этой связи полезно задаться вопросом: «Чем отличается Учреждение от Организации?» Ответ будет таковым: «Во-первых: Учреждение является аппаратом назначаемым, а не избираемым. Во-вторых: Учреждение, есть институт государственного чиновничьего управления, который подконтролен Учредителю. В-третьих: Учреждение, есть исполнительный аппарат, воплощающий в реальность указы Учредителя». А поскольку Учредителем являлся сам Царь, то о какой коллегиальности – «Таковое было Церковное Синедрион… во Иерусалиме, и гражданский суд Ареопагитов в Афинах», может идти речь. Потому что, ни Синедрион в Иерусалиме, ни Ареопаг в Афинах государственными учреждениями не являлись. Так как, первый являлся соборным институтом, а второй – институтом представительной власти.
   Не менее вопиющим в «Регламенте» является следующее положение: «И лучше бы единому лицу дела духовныя всего общества правити, якоже частных стран, или Епархий дела управляют кийждо особь Епископы. Предлагаются зде важныя вины, которые показуют, что сие правление Соборное всегдашнее, и аки всегдашний Синод или Синедрион, совершеннейшее есть и лучшее, нежели единоличное правительство, наипаче же в Государстве Монаршеском, якове  есть наше Российское».
   Оставим без комментариев указанную цитату, потому что далее, в 7 пункте Первой части изложены иные, еще более возмутительные перлы: «Велико и сие, что от Соборного правления не опасатися отечеству мятежа и смущения, яковые происходят от единаго собственнаго правителя духовнаго. Ибо простой народ не ведает, како разнствует власть духовная от Самодержавной; но, великою Высочайшего Пастыря честию и славою удивляемый, помышляет, что таковой правитель есть то второй Государь Самодержцу равносильный, или и больши его, и что духовный чин есть другое и лучшее Государство, и се сам собою народ тако умствовати обыкл».
   Здесь, со всей явностью открывается противоречие и подлог. Ибо, с одной стороны утверждается Соборное Духовное Правительство, как бы в противность церковному папизму, а с другой – утверждается такое же анти-соборное единоначалие, или папизм, но со стороны самой царской власти. Поэтому, есть все основания обратиться к святым отцам, дабы убедиться, так ли они учат по указанному поводу.
   Например, прп. Феодор Студит, который, кстати, добился отлучения от Церкви впавшего в прелюбодеяние Императора Константина VI, пишет: «Единоначалие, источник всякой премудрости… один патриарх в патриархате, один митрополит в митрополии, один игумен в монастыре, и в мирской жизни, если хочешь послушать, один царь, один полководец, один капитан на корабле. И если бы во всем этом не управляла воля одного, то ни в чем не было бы строя и порядка» (Цит. по «Об истинном монархическом миросозерцании» свт. Серафим (Соболев), гл. 5).

   Общеизвестный факт, что Церковь учреждена Самим Христом, которая, как на то указывает Евангелие, имеет иерархическое устроение. Принцип единоначалия в Церкви блюдется так же свято, как и принцип соборности. «Духовный регламент» одним росчерком пера отменяет как первое, так и второе. По большому счету, с введением «Регламента» появилась новая, доселе невиданная ересь – собороборчества. Эта ересь обусловлена не только введением (неподконтрольной Синоду) надзирающей должности Обер-прокурора, но и разветвленной сети церковных осведомителей, или «духовных фискалов», как о том пишется в 8-м пункте раздела «Дела епископов».
   И хотя, согласно 9-му пункту, повелевалось творить добрые начинания, то есть – обустраивать духовные училища, «с умными и честными учителями», но на практике школы эти не могли существовать, так как церковные земли отбирались в пользу государства и, следовательно, как писал о том свт. Димитрий Ростовский в частной переписке с митр. Стефаном (Яворским) «не стало средств, дабы платить жалованье учителям».
   Конечно, духовным не привыкать терпеть тяготы и лишения, но государственная власть посягнула здесь не только на церковное имущество, не только повелела лить пушки из колоколов, но посягнула на самое святое – на Таинства Церкви.
   Согласно пункту 11, в разделе «Прибавление о Правилах», священникам вменяется в обязательство доносить (!) на всякого, кто раскается не только в помышлениях против Царя и государственной власти, но даже в намерениях на воровство.
   Далее, согласно разделу «Образцы правоверных лиц с неверными или иноверными сочетавшимися», дозволяется вступать в церковный брак с лицами иного религиозного исповедания, без перемены этими лицами их исповедания.
   «Духовным регламентом» Петра I, был нанесен сокрушительный удар по традиции Русского старчества и пустынножительства. Например, 44 правило раздела «О монастырях» гласит: «Скитков пустынных монахом строити не попускати. Ибо сие мнози делают свободного ради жития, чтоб от всякой власти и надсмотрения удалее житии возмогл по своей воле, и дабы на новоустрояемый скит собирал деньги, и тем корыстовался». При этом оговаривается, что делается сие якобы ради пользы самих монахов, ибо: «да и лишает себе таковый великия пользы душевныя; не имеет у кого вопросить совета духовнаго, решения сомнительных помыслов и надеже совести, не видит образа подвигов монашеских. Что же когда постигнет его в таковом уединении час смертный? Кто послужит ему в болезни? Кто утешит, наставит и утвердит его против страха отчаятельного?» - Уж не консисторский ли фискал-надзиратель послужит ему в болезни, а также утешит, утвердит и наставит?
   Одновременно с упразднением скитов и келий, согласно 45 правилу началось сокращение монастырей – «Монастыри, идеже мало братии, надлежит сводити во едину обитель».
   Вместе с тем (видимо для того, чтобы «дармоеды» не зря хлеб ели) повелевалось «при монастырях строить лазареты, богадельни, странноприимницы, и проч.»  То есть, 46 пункт, со всей очевидностью понуждал к насаждению в Церкви протестантского принципа «социального служения».
   По поводу Причащения, «Регламент», в разделе «Мирския особы», пункт 3-й, подпункт 2-й предписывал «хотя бы единожды в год причащатися святой Евхаристии». Заметим, что согласно предписанию Стоглавого Собора, причащаться нужно было не реже одного раза в сорок дней.
   В 3-м пункте Второй части «Регламента», по сути пишется о введении церковной цензуры и о создании комиссии по деканонизации святых. И даже напрямую указывается, на основании чего таковую деканонизацию производить: «в житии Евфросина Псковского спор о двойственном Аллилуия пении явно ложный есть, и от некоего бездельника вымышленный, в котором, кроме самаго тщетнаго догмата о двоении Аллилуия, обретаются Савеллиева, Несториева и иныя ереси».
   Прочитав сие, хочется воскликнуть: «Да, что же это такое?!» С каких пор, преподобные Сергий Радонежский, Антоний и Феодосий Киево-Печерские, св. князья Александр Невский, Даниил Московский, святители Московские Петр, Иона, Алексий, св. князья Петр и Феврония, и многие другие святые, за сугубую «Аллилуиа», двоеперстие, и в целом, за приверженность к старому обряду, причислялись к савеллианам, несторианам, и иным еретикам?!..

   Но оставим пока, сей порочащий Российское Самодержавие документ. Потому что не менее порочащим документом является трактат «Правда воли монаршей» архиеп. Феофана (Прокоповича). Здесь, протестантствующий архиерей, который в молодые годы, ради получения образования на Западе, отрекся от Православия и принял католичество, теперь, якобы вновь обретя истинную веру, подводит читающего сей документ к убеждению, что «власть Царская весьма в повелениях и деяниях своих свободна есть».
   Мысль о легитимности абсолютизма, хитрый архиерей проводит весьма мягко, приводя в доказательство, то Новеллы Юстиниана Великого (нимало не боясь того, что сказано в его 6-й и 131-й Новеллах), то выдержки из Притчей Соломоновых, книг Второзакония, Левита и Экклезиаста, показывая, сначала на примерах власти отца над сыновьями, подводя постепенно к мысли, что – если  отец всецело властвует над сыном, то, не так ли и народ. Ибо - «яко вся аще восхощет сотворит, якоже Царь совладе, И КТО РЕЧЕТ ЕМУ, ЧТО ТВОРИШИ» (Эккл. гл. 8; 4). Здесь, на странице 22, еп. Феофан уже открыто исповедует монархический абсолютизм: «Явственно Дух Святый научая подданных совершеннаго Царем своим повиновения показует, что власть Царская весьма в повелениях и деяниях свободна есть и ничему истязанию о делех своих не подлежит».
   На стр. 24, Феофан (Прокопович), в доказательство своих взглядов производит разбор Псалма 50. При этом, для большей убедительности цитирует свт. Амвросия Медиоланского, говорящего о власти Самодержца: «Того ради (согрешил Давид) человеку не согрешил, не повинен быв суду человеческому». Епископ Феофан при этом уведомляет: «Сердце царево необлично». Но, не забудем, что тот же свт. Амвросий очень серьезно обличил Императора Феодосия за то, что тот пролил много крови, при подавлении восстания. Он просто не пустил его в алтарь. И, Царь не дерзнул ослушаться святителя, но принес покаяние.
   Но, желая утвердить свою точку зрения еп. Феофан, на страницах 23-25 идет на прямой подлог. Здесь он пишет следующее: «Мощно зде видети от согласия древних сих учителей, каковое тогда было учение о Самодержавном Величестве, что власть его есть неподвластная, никоторому же суду человеческому не подлежащая, и весьма неприкосновенная. Но и в позднейшия времена живо и действительно было тоежде мудрование. Ибо Феодор Валсамон (который по тысяща двухсотом году преставился), Патриарх Антиохийский в толковании на канон шестьнадесятый (16) собора Карфагенского, и своим и других тогдашних учителей именем. Сей яко общий догмат вспоминает, что Царь ниже каноном, ниже законом подвержен (выделено – А.С.)»
   Согласиться с этим утверждением никак нельзя, потому Царь подвержен и канонам и законам, а ко всему 16 Правило Карфагенского Собора говорит совсем о другом – о перенесении суда более высшим церковным властям. Зачем же лгать? Но, еп. Феофан делает далее из ложной посылки ложный вывод: «Самодержцы законом человеческим не подлежат: закона же Божия на сие собственнаго не обретаем». Вот так, договорились.
   Да, еп. Феофан (Прокопович) действительно договорился, потому что к завершению трактата (стр. 36) уже без всякого рассуждения заявляет: «Может Монарх Государь законно повелевати народу, не только все, что к знатной пользе отечества своего потребно, но и все, что ему ни понравится». А также на страницах 40-41: «Нет такого зла в наследной Монархии: природный некий страх в народе, и говение к Государю своему, и он не яко человек, но аки бы изъятый от числа смертных почитаем есть. И в самых наследных Монарх делом является, что Монархи бози суть, аще и прочим титлу си дает Писание (выделено – А.С.)»
   Таким образом видим, что «Правда о воле Монаршей» дает о не только обоснование царскому абсолютизму, но более того, открыто провозглашает царебожническую ересь.
   
   Внимательный читатель может сам сделать выводы, что поскольку «Регламент» (несмотря на его антиканоничность), не был осужден,  ни Церковью, ни государством, ни по большому счету обществом, то он и явился той миной замедленного действия, которая взорвалась в России, со всей неизбежностью, в феврале 1917 года. Потому что милосердие Божье велико, но, по историческим меркам не безконечно. Господь двести лет терпел созданные Петром I собороборческую и царебожническую ереси. Терпел хулу на великих Божьих святых, которых огульно причислили к «савеллианам, несторианам и иным еретикам». Но, возникшую, благодаря стараниям епископов Антония (Храповицкого) и Никона (Рождественского) ересь имяборчества, и появившуюся следом ересь цареборчества, терпеть не стал. А потому, две революции 1917 года, подобно цунами, до основания сокрушили здание Российского Самодержавия.
   Следует также добавить, что приведенные выше выдержки из «Духовного Регламента» и «Правды воли монаршей» являются не только еретическими, но и богохульными. Ибо, такие утверждения, как «Царь ниже каноном, ниже законом подвержен», и – «Самодержцы законом человеческим не подлежат: закона же Божия на сие собственнаго не обретаем», вступает в противоречие с евангельским «Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут» (Лк. 21; 33), а также: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков; не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все» (Мф. 5; 17, 18). Как видим из указанного выше, и законы и пророки, а более того, решения Соборов Вселенских и Поместных утверждают противное высказываниям Феофана (Прокоповича).
   Но, лютеранствующий архиерей, видимо совсем уже утратил Божий страх, ибо утверждением «Царь ниже каноном, ниже законом подвержен», хулит (так как, согласно его учению – Царь земной во всем подобен Царю Небесному) Самого Господа Иисуса Христа. Ибо, если следовать ложной парадигме Прокоповича, то теми же качествами – «неподверженность законам и канонам», обладает и (прости, Господи) Господь наш Иисус Христос. В то время как Спаситель ясно сказал в «Нагорной проповеди»: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков; не нарушить пришел Я, но исполнить» (Мф. 5; 17). А также: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам» (Мф. 28; 19, 20). Но, Феофан (Прокопович) ничтоже сумняшися богохульствует, ибо причисляет не только земного Царя, но и Царя Небесного к числу беззаконников и нарушителей закона.
   В связи с этим не лишне повторить, ставшее крылатым выражение современных историков: «Без XVII века не было бы 17-го года». Ибо, если продолжить это утверждение в отношении нашей темы – о вехах развития абсолютизма, то: без «Соборного Обета» (второго его варианта) не было бы «Соборного Уложения». Не было бы связавшего Церковь сетью консистории «Духовного регламента» Петра I. И какой же вывод из всего сказанного мы должны сделать? Со всей очевидностью, вывод может быть один: на Грядущем Покаянном Поместном Соборе русский православный народ должен быть разрешен от «Клятвы на верность Дому Романовых» от 1613 года, как разрешили в 1607 году Патриархи Иов и Гермоген народ от клятвы лже-Дмитрию.    Следующим необходимым шагом, после такового разрешения, если Господь изволит нам даровать Царя, должно быть заключение ЗАВЕТА. Завет народа с Грядущим Самодержцем, который, если верить пророчествам, будет именно из Дома Романовых. А потому, Грядущий Государь должен стать (вместе с соборянами) тем необходимым лицом, который разрешит народ от ветхозаветного по духу «Соборного Обета» 1613 года. Завет Нового Царства, и по духу должен быть Новым. Должен быть Заветом любви и верности, благодаря которому, многими плодами произрастет душа Русского народа. Заветом, в котором должно решительно отойти от политики устрашения и запугивания. И в котором практика сыновнего и отцовского отношений (как подданных Царя, так и самого Монарха), должны стать на первое место. Именно тогда Россия восстанет из пепла, именно тогда пробудится ото сна. Именно тогда воскреснет, как четверодневный Лазарь душа Русского народа. И именно тогда, после Воскресения процветет Россия в великой славе, не на месяцы или годы, но – на многие лета!


   «Царебожничество и Всешутейные соборы»      

   В двух предыдущих статьях, автором был раскрыт вопрос о зарождении «царебожничества» в России, а также путях его формирования, и окончательной кристаллизации в годы правления Императора Петра I. Закладным камнем российского абсолютизма (как уже говорилось) стала «Утвержденная Грамота Земско-Поместного Собора» от 1613 года (второй ее вариант), фундаментом – «Уложенный Собор» от 1649 года, а само здание построено благодаря утверждению в жизнь идеологии «Духовного Регламента» и «Правды воли монаршей» архиеп. Феофана (Прокоповича). По сути, Присяга «Духовного Регламента» (как, собственно, и весь документ) утвердила  не только монархический абсолютизм, или иначе цезарепапизм, не только лишила Русскую Церковь соборности и единоначалия, но утвердила совершенно новую ересь – «царебожия». При этом, царебожничество, не является самостоятельной ересью, но есть только отпочкование от ереси властного (или – монархического) монофелитства. Царебожнические положения заключены уже в тексте Присяги «Духовного Регламента», ибо сказано: «Клянуся паки Всемогущим Богом, что хощу, и должен… Государю Петру Первому… верным, добрым и послушным рабом подданным быть». И, далее, в той же Присяге: «Утверждаю клятвою моею, буди мне Сердцеведец Бог, обещания моего Свидетель, яко неложное есть». То есть – «неложное есть», быти «верным, добрым и послушным рабом» Царебожие заключено также и в трактате «Правда воли монаршей», например, в таких утверждениях, как: «Царь ниже каноном, ниже законом подвержен», и – «Монархи бози суть, аще и прочим титлу си дает Писание».
   Отметим, что два этих собороборческих и царебожнических документа были созданы не сразу. Для кристаллизации изложенных в них положений понадобилось как минимум тридцатилетие. Начался же процесс утверждения царебожничества с  возобновления работы «Монастырского приказа», после воцарения Петра I, а далее всех положений «Уложенного Собора». Когда первые шаги в нужном направлении были сделаны, то и совершилось запланированное советниками Петра длительное, протяженностью в год и пять месяцев Посольство по Западным странам. Из Голландии Петр вернулся другим человеком. Для того же, чтобы придать процессу характер необратимости, с подачи тех же советников была построена на болоте и человеческих костях Северная столица. Именно, благодаря удаленности новой столицы от старорежимной Москвы, Первый Император был действительно «ниже каноном, ниже законом подвержен». В каком виде проходила эта неподверженность канонам и законам, поговорим ниже. Сейчас, хотелось бы сказать несколько слов о современных «царебожниках». 
   Беда наших российских «царебожников» состоит в том, что они на удивление безграмотны в части знания церковных канонов. Когда начинаешь беседовать с ними от Евангелия и канонов Церкви, то натыкаешься на глухую стену, в лучшем случае. В худшем, встречаешь истерическую реакцию, когда адепты Петра I начинают отрицать и церковные правила, и цитаты Евангелия, как якобы врагами Церкви подмененные. Этих людей искренне жаль, потому что они ведомые, безрассудно доверились своим учителям, о которых в свою очередь надо говорить как о слепых поводырях. Наши российские «царебожники» попали под влияние некоторых известных лиц, например – иерея Романа Зеленского, Вадима Кузнецова и схим. Николаи.
   Эти три человека в немалой степени дополняют друг друга, потому что общее, объединяющее их начало, состоит не только в приверженности к «царебожничеству», но и в обладании псевдорелигиозным (или точнее – технологическим) сознанием. Должно пояснить, что степень псевдорелигиозности является производной от предыдущего религиозного мировоззренчества, происходит от него, причем в качестве бездушного и бездуховного аналога. Поэтому, не приходится удивляться, отчего, о вопросах церковности, монархии или глобализма, они судят технологически. По причине их псевдорелигиозного мировоззренчества, им просто не дано мыслить иначе. А поскольку сам Петр I был псевдорелигиозным мировоззренцем, то и его последователи ничем не отличаются от него самого. Отсюда, онтологически, в Самодержавии «царебожники» приветствуют не освященный Вселенскими Соборами принцип «Симфонии властей», а тиранию и абсолютизм, которые именуют благом для народа. Самого же Петра они и вовсе возводят в ранг святого, где единственной причиной святости является Помазанничество на Царство.
   По лукавому мнению «царебожников», Помазанничество делает Монарха святым. Справедливости ради согласимся: да, делает. Но, в той же самой степени, как и Таинство Крещения освящает человека, крестившегося во Имя Пресвятой Троицы. Также, как Покаяние и Причастие освящают (т.е. – делают святым) всякого принесшего плод покаяния. Ложь «царебожников» состоит именно в том, что они сознательно умалчивают об освящающей роли не только Таинства Помазания на Царства, но и всех семи Таинств.
   Нас, ныне живущих (переживших триста лет собороборчества) легко обмануть, потому что с рождения приучены к тому, что за нас всегда кто-то думает и решает. Но, русский соборянин XII – XIII веков так не мыслил. Соборянин смело называл грех грехом, правду правдой, а кривду кривдой. Он мог сказать об этом прямо и открыто, даже если надо было говорить Патриарху или Царю. Русский человек никогда не был нерассуждающим быдлом, но всегда, часто в ущерб своей безопасности, стоял за истину. Более того, требовал поступать по истине и своих правителей. Но, увы, горький опыт говорит, что «царебожники» слова истины не приемлют, а раз так, то, пусть они послушают, что говорят по поводу непогрешимости Царей церковные каноны.
   На лже-поместном соборе 1666-67 гг., проходившем под председательством Царя Алексия Михайловича Романова и в присутствии Антиохийского и Александрийского Патриархов были не только отвергнуты, но и прокляты древние церковные предания и обряды, как еретические. В отношении же отвергающих предания Церкви, отцы V;; Вселенского Собора приняли строгое решение, повелевающих извергать из сана и отлучать от общения повинных в таковом деле. Заключительная фраза решения Собора звучит так: «Кто унижает какое-либо предание церковное, писанное ли то или неписанное – тому анафема» (Соборн. Деян. VII Вселенского Собора, Т. 7, стр. 610-628). То есть, отцы разбойничьего собора 1666-67 годов, во главе с Царем, совершили каноническое преступление, которое подвело не только Русскую Церковь, но и Династию Дома Романовых, а значит и всю Россию под анафему Вселенского Собора.
   Также, обличает Царя Алексия и XIII глава Уложенного собора от 1649 г., так как этим было положено начало собороборческой ереси. И если «Символ Веры» здесь еще не был попран, как то случилось в конце царствования Петра I, то само начало ереси было положено. Петр I, по создании Церковной Коллегии, а следом Священного Правительствующего Синода, окончательно отменил единоначалие и соборность в Церкви, а значит подвел и Церковь и Российское Самодержавие под анафему Собора Святых Апостолов, а также I и II Вселенских Соборов. А так как анафемы эти подтверждены VI Вселенским Собором и Чином «Торжества Православия», то благодаря деятельности двух Российских Монархов, нас проанафематствовали шесть (!) соборов. Ко всему этому, в отношении Петра можно добавить анафему прп. Феодора Студита, за впадение Императора в прелюбодейную ересь.
   Поэтому, впору задать ревнителям-царебожникам вопрос: «Может ли быть святым тот Государь, который навлек на Церковь, Державу и народ целых семь церковных анафем?..» Или по логике ревнителей, Помазанничество снова все покроет? Но, ведь тогда, согласно этой логике (или отсутствия ее), можно вообще любые беззакония творить. При этом, попутно отвергнуть все Десять Заповедей, и все догматы Церкви, если, как утверждает Феофан (Прокопович) – «Монархи бози суть», и – «Царь ниже каноном, ниже законом подвержен».
   Увы, за триста лет мы настолько отвыкли самостоятельно мыслить (в противность учению святых отцев), что нам сегодняшним можно легко  внушать подобные химеры. Следует заметить, что наши предки соборяне так не мыслили. Они рассуждали по Правде Божией, по канонам Церкви, а не по «Правде воли монаршей» или «Духовному Регламенту». Поэтому, никакого монофелитского абсолютизма они не желали знать, а когда их стали силой принуждать к тому, они бросили дома, земли, имущество и ушли в леса. За что были объявлены раскольниками, и поставлены вне закона. Поэтому, если нынешние «царебожники» совсем потеряли головы, и не жалеют себя, то пусть пожалеют хотя бы детей, потому что навлекают этим на себя и на детей все вышеприведенные анафемы.
   К сожалению, можно с горечью констатировать, что история повторяется. Потому что, несмотря на закабаление Церкви государством в Синодальный период, мы до 1917 года так ничего и не поняли. Не поняли мы этого и в 1913 году, когда совершившаяся на Афоне трагедия привела прямиком к Первой мировой войне, а затем, к крушению Самодержавия. Не поняли, что в результате беззаконного изгнания имяславцев с Афона, мы получили еще одну анафему (теперь уже восьмую), из-за которой собственно и началась Первая мировая война. А так как совершившаяся на гребне этой войны революция шла под знаком цареборчества и богоборчества, то получили вдобавок еще две анафемы. Поэтому, «как нас еще бить, и куда нас стегать», по слову пророка Исайи. И пусть каждый спросит себя: «Нравится ли ему это?» Нравится ли, что молох репрессий, Второй мировой войны, а затем молох абортов, пьянства, наркомании унес уже не десятки, а сотни миллионов жизней. Ибо, если нравится, то продолжайте тогда дальше проповедовать «царебожие», которое и воплотится во всей полноте в годы правления антихриста. Если нет, то требуйте созыва Поместного собора, который Божьей милостью разберет все завалы происшедшие за последние четыреста лет. Ибо, только совершившийся по Истине Собор даст четкие канонические определения всем возникшим за последние столетия ересям, и добьется их осуждения. Так как именно тогда и начнется реальный откат от того глобалистского морока, который овладел всеми нами. Ибо, именно тогда опасность воцарения антихриста (главного царебожника) рассеется «яко прах, яко дым, яко паучина».

   Исследователи появившейся при Петре I практики «Всешутейных и всепьянейших соборов» справедливо отмечают, что борьба Петра с соборностью в Церкви началась на этих, в прямом смысле слова Валтасаровых игрищах. Причем, сами эти сборища кощунственно пародировали церковные соборы, и по сути дела были сатанинскими антисоборами. Автор не впадет в преувеличение, если скажет, что «Всешутейные соборы» являлись постоянной «кузницей кадров» для новой аристократии. Об этом свидетельствует длительность срока их проведения –  тридцать или даже более лет. «Соборы» эти проводились регулярно, как правило, в Рождественский и Великий посты. Сама форма их проведения, как читатель может ниже убедиться, не являлась новшеством, потому что копировала масонские и сатанинские ритуалы, а также ритуалы древних великих (для элиты) мистерий в честь Вакха и Сатурна. По сути, участие во «Всешутейных соборах» являлось инициацией, или посвящением в высшее общество, посредством участия в этом мистериальном действии. Автор понимает, что в случае лживости публикуемых фактов, он будет отвечать не только перед людьми, или же Грядущим Государем, но самое важное, перед Богом. Поэтому, дабы не получить обвинение в голословности, он предлагает список работ, по прочтении которых читатель может самостоятельно отделить правду ото лжи.
   Печатные работы: «Россия при царевне Софье и Петре I: Записки русских людей. М., 1990; Семеновский М.И. «Шутки и потехи Петра Великого». / Русская старина: Жизнь императоров и их фаворитов. М., 1990; «Петр Великий. Воспоминания. Дневниковые записи. Анекдоты». СПб.; М., 1993; Павленко Н.И. «Петр Великий» М., 1994; Андреев И.Л. «Всешутейный, всепьянейший…» / Знание – сила. 2002. № 2.; Архивные источники: Российский Государственный Архив древних актов. Ф. 199. Оп. 1. Портфель № 240. Ед. хр. 14. Л. 2, 4, 4 об, 5 об, 6 об, 7 об, 8 об, 9, 9 об. 12, 13, 14. 14 об.
   Приводимое ниже описание ритуала «Всешутейных соборов» составлено специалистом по древнерусской книжности А.П. Щегловым, в соответствии с приведенными выше работами и опубликовано в книге В. Смирнова «Падение Третьего Рима», изд. «Скифия», СПб, 2010 г.
   «Сумасброднейший, всешутейный и всепьянейший собор» был иерархически четко выстроенным элитарным обществом, которое просуществовало не менее тридцати лет. Постоянный состав его в разное время колебался от восьмидесяти до двухсот человек и состоял либо из представителей знатнейших и древнейших российских фамилий (начиная с самого царя), либо из людей, лично очень близких Петру I, невзирая даже на их неаристократическое происхождение. К последней относился, например, Никита Моисеевич Зотов, первый учитель грамоте, а возможно и чему иному, Петра.
   Иерархия петровского «собора» была кощунственной пародией на церковную иерархию. Во главе его стояли два лица – «князь-кесарь» (назначался лично Петром I) и «патриарх» (избирался «собором»). И подчинялись следующие «чины»: «архиереи», «ризничьи», «попы», «архидиаконы», «диаконы». Женская иерархия была следующей: «князь-игуменья», «архи-игуменья», «диаконисы», «монахини»… Всем «чинам полагались соответствующие «облачения» и «знаки отличия». Так «архиереи» вместо панагий носили фляги с вином, а на «митре «князя-папы» было изображение Бахуса – древнеримского бога вина. Что касается облачений женской иерархии «собора», то они просто отсутствовали, так как «диаконисы» свои обязанности выполняли вообще без какой-либо одежды. Все ритуалы «собора» были четко прописаны. Имелись и свои молитвы, тексты большей части которых, к сожалению, утеряны (хотя для вполне определенных выводов хватает и того, что сохранилось). Протокольным же языком «соборян» была матерщина…
   Автор хочет добавить, что мат является инфернальной лексикой, и потому применяется во всех черномагических культах. Версия о применении мата в древнеславянских ведических культах, не выдерживает критики, о том написан не один десяток книг. Мат появился в лексиконе славян сравнительно недавно, в результате контактов с хазарами и тюрками, и то, применялся для проклятия их самих.
   Итак, сей «собор» возглавляли двенадцать архижрецов («архиереев», «кардиналов», «митрополитов» и т.д.) и «патриарх». Числовая символика понятна – двенадцать дегенератов пародировали Двенадцать Апостолов; кроме того, двенадцать – это минимальное количество епископов, необходимых для суда над другим епископом ( то есть для проведения полноправного церковного Собора). Титул «патриарха был такой: «Всешутейный и всесвятейший патриарх кир-е… (сокращено, здесь и далее, по причине непечатности слов – прим. авт.) и Никита Пресбургский, Заяузский, от великих Мытищ и до мудищ».
   Петр I, которого некоторые нынешние рафинированные ультра-«монархисты» продолжают титуловать «благочестивейшим», имел кличку (или титул) Пахом-пихайх… В списке «соборян» за 1706 г. читаем следующее: «Архикнязь-папа. При нем служителеи: протокопайх… - Михайлов, духовник Иринарх… архидиакон Идинах… Строев, протодиакон Пахом Пихайх… сам Петр, дьякон Иоиль Попирайх… Бутурлин…»
   А вот пример их молитвы из «чина» поставления «князя-папы»: «Рукополагаю аз, старый пьяный, сего нетрезвого во имя всех пьяниц, во имя всех скляниц, во имя всех зернщиков (т.е. – азартных игроков в кости и зерна), во имя всех дураков, во имя всех шутов, во имя всех сумозбродов, во имя всех лотров (разбойников, забулдыг, гуляк – прим. авт.), во имя всех водок, во имя всех вин, во имя всех пив, во имя все медов... – далее, еще следовал длинный перечень, который заканчивался так, - во имя всех табаков, во имя всех кабаков – яко жилище отца нашего Бахуса. Аминь».
   Данная кощунственная пародия на хиротонию (молитвословие, обращенное к Бахусу – языческому богу) венчало собой подробно разработанный чин избрания «князя-папы». Чин же сей описан в воспоминаниях участников всех богомерзких дел петровского «собора».
   Нового «князя-папу» в декабре 1717 г. выбирали так: днем 28 декабря 1717 г. «архиереи» «всешутейшего собора» собрались в Пресбурге («потешном городке» Петра I), в деревянном доме Н. Зотова. Собравшиеся архижрецы, севши по местам, исполнили «песнь Бахусову». Затем «князь-кесарь Иван Ромодановский обратился к ним с речью, в которой призывал их «прилежно просить Бахуса о выборах нового «патриарха». После чего их препроводили в особое помещение, где для каждого было приготовлено «логовище» (место для возлежания, плюс фляга с вином); само же помещение было заперто на ключ. Архижрецы должны были посредством продолжительного пьянства выявить наиболее выдающегося «подражателя Бахусова». Таким образом, к утру 29 декабря было выделено три претендента; тогда же в Пресбург съехались и остальные участники «собора».
   Когда все «соборяне собрались в зале. По поручению князя-кесаря «ключарь отправился за так называмым «муде для выбирания», или «балами» - некими шарообразными предметами, которые извлекались из мошонок крупных животных (т.е. – семенники). Затем производилась («крепким осязанием») процедура проверки кандидатов в «папы» на принадлежность к мужскому полу: избранных в особой «каморе» рассадили по стульям с отверстиями, и уполномоченные «соборяне» производили освидетельствование. Данная процедура (как и выбор кандидатов в запечатанном помещении) была пародией на традиционные обряды римокатоликов, совершающиеся при избрании понтифика.
   Затем началась процедура голосования. Все участники «собора» («по чину») подходили к «князь-игуменье», целовали ее в обнаженные груди и получали «балы» для голосования (один черный, обшитый тканью, и один белый, натуральный). При голосовании вся эта мерзость (семенники животных – прим. авт.) бросалась в особую шкатулку, сделанную в виде Евангелия. Причем обходила с этой шкатулкой голосующих «соборян» голая «диакониса».
   Среди мелких «чинов» «всешутейного собора» особо следует упомянуть неких «суфранов» (от французского soufrer, что значит – окуривать, пропитывать серой). В обязанность суфранов входило совершение каждения серой; сама же серная кадильница изготовлялась либо в виде рукомойника, либо в виде туалетного горшка.
   Завершался же чин избрания нового «папы» торжественным обедом. Отпив из огромного ковша, который держал в руках новоизбранный «папа» (таковым всегда был Петр Иванович Бутурлин), «соборяне» целовали бывшую и новую «князь-игуменью» в «ея лоно подпупное» и шли на пиршество. Угощение было следующим: источники балов для голосования, но уже с их «долгими и их гнездами» (половые органы животных – прим. авт.). Однако этим праздник не закончился: накушавшись вышеописанного «угощения», «соборяне» посадили голого Бутурлина в чан с вином, из которого (сами уже будучи в голом виде) они это вино и пили…
   Свои ритуалы члены «всешутейного собора», как правило приурочивали к праздничным или особо значимым датам и периодам Православно-христианского календаря (например, постам). В первую седмицу Великого Поста «соборяне» во главе с Петром-«Пахомом» устраивали кощунственную пародию на «покаянную процессию»: в вывернутых полушубках, на волах и ослах или в санях, в которые запрягались свиньи и медведи, совершали они свой выезд. Таким же образом поступали они и в неделю Ваий, пародируя патриаршее «шествие на осляти» (которое символически изображало Вход Господень в Иерусалим).
   Примечательно, что к ритуалам «всешутейшего и всепьянейшего собора» сам Петр I относился  весьма серьезно. Весьма красноречиво говорит об этом то, что после того, как П.И. Бутурлин овдовел (1721 г.), Петр настоял на том, чтобы Бутурлин, как «князь-папа», женился на вдове Никиты Моисеевича Зотова, бывшего его предшественником на этом посту. Да и сам брак был более чем необычным. Вместо иконы над головой «молодых» повесили изображение Бахуса, а комната для первой брачной ночи была устроена в пирамиде, имевшей отверстия в стенах, дабы прочие «соборяне» наблюдать за происходящим там.
   Описывать дела Петра и его поганого «собора» можно было бы и далее, но вышеприведенных фактов более чем достаточно для того, чтобы понять: «всешутейший и всепьянейший собор» не был просто пьянкой – пусть даже и весьма фривольной пьянкой великосветских негодяев. Это было именно иерархическое общество. Причем общество элитарное, с четко прописанным уставом и богохульными ритуалами. Сами же деяния «собора» более всего подходят под определение сатанинских радений, наподобие «черной мессы». Пьяные и матерящиеся, полуголые и голые, закусывающие вина и водку половыми членами и мошонками разных скотов, развратничающие посреди серных (адских) испарений – таковы были творцы новой, a-la «просвещенная» Европа, России».

   Вот так готовил новую элиту Первый Император России. И бывает очень странно слышать, когда его сравнивают с Царем Иоанном Васильевичем Грозным, и называют продолжателем его дела. Сходства же здесь не может быть никакого, потому что Первый Помазанник на Руси готовил элиту совсем не так, как это делал Петр I. Подтверждение сему дают труды, в том числе  историков, негативно относившихся к личности Иоанна IV. Их свидетельства являются тем более ценными, потому о процессе создания новой аристократии, мы узнаем из книг недоброжелателей Первого Русского Царя. Вот, как это происходило.
   В 1565 году, когда и Боярская Дума и Земство проголосовали за опричнину, Царь Иоанн собрал в Александровской слободе 300 опричников (будущую знать), над которыми был совершен иноческий постриг и обряд вокняжения. Во все время пребывания Царя и его гвардии в слободе, жизнь их проходила по монашескому уставу.
   В четыре часа утра, сам Царь (в присутствии Царевича Иоанна и Малюты Скуратова) поднимался на колокольню и бил в колокол, созывая братию на молитву. После чтения монашеского правила, которое Царь вычитывал сам, начиналось богослужение, которое завершалось Божественной литургией. Если был пост, то Царь и опричники ежедневно причащались Святых Христовых Таин. В десять часов утра совершалась братская трапеза, где Царь Иоанн в качестве чтеца вычитывал поучения святых отцев. Затем следовали послушания и упражнения в воинском искусстве. Вечером снова бил колокол, и опричники шли в храм на вечернее богослужение, где Царь, облаченный в одежды чернеца, начинал вычитывать вечерню. После вечернего богослужения совершалась братская трапеза, где Иоанн Грозный вычитывал поучения святых. Таким образом, опричники, подобно монахам, питались дважды в день. После десяти вечера дозволялся краткий сон, так как в полночь снова звонил колокол на полунощницу. После полунощницы, также, недолгий сон до четырех утра.
   Наглядное сопоставление того, как создавал новую элиту Царь Иоанн Грозный (в постах, молитвах, в полумонашеском образе жизни), и как готовил новую аристократию Петр Великий, позволяет понять, что мы имеем, в лице Петра, не продолжателя дел Иоанна IV (как нам сейчас пытаются внушить), а губителя всех его начинаний.
   
   По сути, Петр I, разрушая прежнее церковное управление, то управление, которое утвердилось стараниями свт. Макария Московского и Царя Иоанна IV, утвердил его даже не по европейскому, но по хазарскому образцу. Потому что, если рассмотреть форму церковного аппарата того времени, то обнаружится полная аналогия его с формой управления хазарского каганата. Самоочевидно, что верховным каганом «Ведомства Православного исповедования» тогда являлся католичествующий митр. Стефан (Яворский). Беком же был его противник, протестантствующий архиепископ (впоследствие митрополит) Феофан (Прокопович).
   Для лучшего понимания, чем отличается форма правления кагана, от формы правления бека, скажем, что каган являлся высшим духовным авторитетом Хазарии. По большому счету, он не вмешивался в решение светских вопросов, но только давал им духовное освящение. Напротив, бек, занимающий пост премьера с особыми полномочиями, реально управлял государством, в большинстве случаев, даже не советуясь с каганом. Каган был тем, кого показывали народу во время праздников и торжественных церемоний. Бек, являясь по сути истинным правителем, оставался как-бы на вторых ролях. Это было очень удобная (для высших сословий) форма управления, потому что, во время смут и нестроений, всю вину возлагали как раз на кагана, делая его «козлом отпущения». Существовал даже обряд «всесожжения», когда каган, ради умилостивления Бога, добровольно (?) соглашался на принесение его в жертву.
   Поэтому, Стефан (Яворский), когда он начал выражать несогласие с антицерковной политикой Петра, вошел в число тех, кого «показывали народу». Оставаясь на посту первоиерарха РПЦ, в реальности он уже не имел власти местоблюстителя, а в последние годы находился едва-ли не под домашним арестом. По большому счету, церковная власть перешла тогда в руки митр. Феофана (Прокоповича), который явился главным разработчиком антиканоничного «Духовного Регламента», или иначе – церковного «Табеля о рангах». Для разработки сего Регламента, за основу была взята система управления англиканской церкви, главой которой является ни патриарх, ни папа, но монарх – светский человек. Такого безпредела мир не знал ни во времена монофелитства, ни во времена иконоборчества, ни даже латинского папизма. Отныне, Главой Церкви становился не Христос, как это определено Православным учением, ни даже Собор, но им становился светский правитель.
   Поэтому, когда сейчас вновь появляются защитники системы синодального управления, то в лице их видим, либо просто оболваненных людей, либо тех, кто совершенно не знает (или знает поверхностно) историю России. Причем, как ни печально, в среде позволивших себя оболванить, находятся люди авторитетные, да, и просто хорошие, болеющие за судьбы России люди. Причина такого недомыслия автору видится в том, что за триста лет в русской душе просто вытоптали, как чувство сердечной правоты, так и способность к принятию личностных решений.
   Поэтому, автор вновь подчеркивает, что «петровщина» вредна не тем, что в Россию были привнесены западные – культура, наука и обычаи, но в выкорчевывании из сердца русского человека фундаментальных основ личностностного и совестного начал. Ибо, от того то, мы, потомки «выкорчеванных», сейчас и не можем зачастую правильно осмыслить все пагубные последствия Петровских реформ. От того то и не можем понять ныне, какое Самодержавие нам необходимо.

          
   «Ошибка» Иоанна Грозного               

   Противоречие в понятиях – совесть или послушание, появились в России не сегодня, но очень давно, когда страна стала входить в свой последний метаисторический период. Речь идет о рубеже XV-XVI веков. Одновременно с утверждением идеологии Третьего Рима, со всей остротой встал вопрос: Что является первоосновным в деле державного и церковного строительства?.. Речь здесь идет о двух полярностях: 1) послушание долгу, а значит – церковной иерархии, Монарху и его окружению, либо – 2) послушание своей христианской совести.
   Этот совсем непраздный вопрос встал и перед Царем Иоанном IV, когда он был призван Богом на Державное служение. Желая продолжить труды своего Деда – Великого Князя Иоанна III, по совету с митрополитом Макарием, Царь созвал в 1549 г. первый в России Земский (или – Державно-Поместный собор), который положил начало Самодержавному народоправству в России. Этим собором, как пишет летописец: «умыслил Царь всех привести в любовь», где послушание долгу и послушание совести, являлось бы «яко два крыла» символа Самодержавия – Двуглавого Орла. Земский собор должен был вершить «совет и любовь» на земле Русской, по замыслу Российского Первоиерарха митрополита Макария и Божьего Помазанника Царя Иоанна.
   Об этом свидетельствует и покаянная речь молодого Самодержца перед выборными, произнесенная им на Лобном месте в Москве. Когда выборные съехались в столицу, то Царь произнеся покаянные слова и призвав Владыку Макария быть ему «помощником и любви поборником», обличил власть имущих, бросив им гневные слова: «вельможи не радели о мне: хотели быть самовластными; моим именем похитили саны и чести, богатели неправдою, теснили народ – и никто не претил им… вы делали что хотели, злые крамольники, судьи неправедные! Какой ответ дадите нам ныне?» Затем, поклонившись народу на все стороны, продолжил: «Люди Божие и нам Богом дарованные! Молю вашу веру к нему и к нам любовь: будьте великодушны! Нельзя исправить минувшего зла: могу только впредь спасать вас от подобных притеснений и грабительств. Забудьте, чего уже нет и не будет; оставьте ненависть, вражду; соединимся все любовию христианскою. Отныне я судия ваш и защитник». (Цит. по «Истории государства Российского», Н.М. Карамзина, Т. VIII, гл. III). Молодой Царь, в восторге великодушия объявил искреннее прощение виновным боярам; хотел, чтобы митрополит и святители также их простили именем Судии небесного; хотел, чтобы русские люди братски обнялись между собою; чтобы все жалобы и тяжбы прекратились миром. В тот же день, в ознаменование всенародного примирения, Алексею Адашеву было поручено принимать челобитные от бедных и обиженных, и разбирать их внимательно. Этот Державно-Поместный собор заложил фундамент для создания в России правового Самодержавного государства. Свидетельство тому – Судебник 1550 года, составленный на основании Судебника 1497 года.
   Двумя годами позже, в 1551 году для устройства церковного управления и религиозно-нравственной жизни народа был созван Большой Церковный собор, называемый Стоглавым. На нем был также представлен новый Судебник, являвшийся исправленной редакцией Судебника 1497 года. На этих двух основаниях, и должна была строиться в дальнейшем жизнь Российской Державы. Казалось бы, что все благоприятствовало начинаниям молодого Царя, ибо тому сопутствовала и победа над Казанским ханством в 1552 году. Но, перелом в его политике наступил уже через год.
   В 1553 г. Царь заболел горячкой (возможно, был отравлен), и когда оправился от болезни, приказал написать завещание, в котором объявлял своего годовалого сына Димитрия Наследником. Когда же бояр и князей собрали в столовой палате, то многие из них (если не большинство) отказались присягать. В числе отказавшихся от присяги был и двоюродный брат Государя князь Владимир Андреевич Старицкий. Спор о присяге длился целый день. Наконец, все бояре, а также Владимир Старицкий присягнули. Царь выздоровел, но, через эту болезнь Господь показал ему, что удельные князья и вотчинники бояре не поступятся ради державных интересов никакими своими привилегиями. По большому счету он столкнулся с теми же самыми проблемами, с какими сталкивались Киевские и Владимирские князья до татаро-монгольского нашествия. И тот уклад жизни, который существовал в годы татарского ига и вполне устраивал всех, теперь не мог способствовать развитию Российского государства. По большому счету, Царь Иоанн IV столкнулся в лице бояр и удельных князей с олигархией. Но, только олигархия сия была не финансовая, а сословная и землевладельческая.
   Молодой Царь столкнулся с очень серьезной проблемой, к решению которой поначалу не был готов, потому что одно дело создать механизм управления обществом (и этот механизм, по свидетельству объективных историков, был «зело добр»), и другое дело, создать само общество. Для принятия действенного решения (уже после отравления Царицы Анастасии, и неоднократного предательства его князьями и боярами), Царю понадобилось двенадцать лет. Вскоре после побега в Литву князя Андрея Курбского, к которому вполне применимы слова Юлия Цезаря: «И ты – Брут!», Иоанн Грозный принимает решение оставить Москву и основать царскую резиденцию в Александрове. Бегство Курбского было последней каплей в принятии Царем действенного решения.
   Находясь в Александрове, Иоанн IV наложил на себя строгий пост, проводя почти неусыпно в молитве дни и ночи. Именно там ему пришла Свыше подсказка, о создании новой аристократии, или иначе – опричнины. Как о том и говорит Евангелие: «И никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани» (Мф. 9; 16). Прежняя аристократия, по большей части и являлась тем самым образом «ветхих одежд». Чтобы перестроить и преобразить общество в согласии с евангельскими идеалами, дабы отменить местничество и жизнь «по обязательствам» (практика Ветхого Израиля), требовалось создать новое сословие, или орден, которые бы задавали тон в деле этого переустройства, и благодаря действиям и примеру которого, в идеале должен был появиться новый народ.
   Для России дело это было совершенно новое и невиданное. Хотя, имелись аналоги – ветхозаветный орден фарисеев, возникший как реакция на обмирщение общества в Иудее. Аналогичным образом, на Западе создавались рыцарские и монашеские ордена (например, орден доминиканцев), как та же реакция на государственную раздробленность (для рыцарей), и реакция на обмирщение общества (для монахов). Царь Иоанн IV решил соединить на опричниках обе харизмы – монашескую и рыцарскую. Где, по монашеству, опричник становился воином Христовым, а по рыцарству – гвардейцем Государя. На первом этапе планировалось искоренить крамолу в обществе, подавить сопротивление наиболее одиозных землевладельческих кланов. Должно вновь отметить: решение о силовом подавлении олигархов пришло не сразу, для этого понадобилось более десяти лет серьезных и мучительных размышлений.
   Второй этап предполагал устроение жизни общества, собственно, в соответствии с идеалами Евангелия и заповеданных «Кормчей книгой» принципов соборности и «Симфонии властей». Для того, чтобы, как писал об этом в «Самодержавии Духа» митр. Иоанн (Снычев), «”настроить” русское общество в унисон с требованиями христианского мировоззрения». В опричниках Иоанн Грозный видел то обетованное зерно, из которого мог вырасти новый общественный организм, новый народ, о котором Апостол Петр писал: «Но вы – род избранный, царственное священство, народ святый, люди взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет» (2-е Пет. 2; 9). В новом Царстве Государь не должен был являться судьей для решения сословных распрей и арбитром по распределению привилегий. Новое Царство предполагало соединить народ в единую соборную личность, который бы находился на службе Богу, Царю и Царству, по обетованию и долгу сыновней любви. Когда весь народ был бы, как то сказано в «Деяниях св. Апостолов»: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа» (Деян. 4; 32). Такая высокая задача была поставлена Царем Иоанном IV. Дело человеку невозможное, если на помощь к нему не придет Сам Господь.
   О том, что автор не голословен в своих утверждениях, достаточно изучить быт опричников при жизни их в Александровской слободе. Все летописцы и историки, вне зависимости отношения их к Иоанну Грозному, описывают его одинаково: «Царь Иван завел у себя в Александровской слободе подобие монастыря, отобрал 300 опричников, надел на них черные рясы сверх вышитых золотом кафтанов, на голове – тафьи, или шапочки; сам себя называл игуменом, Вяземского назначил келарем, Малюту Скуратова – пономарем, сам сочинил для братии монашеский устав и сам лично с сыновьями ходил звонить на колокольню. В двенадцать часов ночи все должны были вставать и идти к продолжительной полуночнице. В четыре часа утра ежедневно по царскому звону вся братия собиралась к заутрене к богослужению, которое длилось до семи утра. В восемь часов все шли к обедне. На трапезу опричники приходили к десяти утра, причем, святоотеческие поучения Иоанн Грозный читал сам, и принимал трапезу уже отдельно… После дневных дел служилась вечерня, затем братия собиралась на вечернюю трапезу, отправлялось повечерие, после чего разрешен был отдых».
   Положа руку на сердце, совершенно не вяжется подобный (строго монашеский) образ жизни опричников с теми измышлениями, которые приписывают Царю и опричникам досужие борзописцы. Автор не имеет ни малейшего желания повторять эти измышления, но, единственно хочет поставить акцент на одном из аспектов, которые могут раскрыть причину, почему в 1572 году, Царь Иоанн, после тяжелой болезни написал в завещании сыновьям: «А что есьми учинил опричнину, и то на воле детей моих, Ивана и Федора, как им прибыльнее, и чинят, а образец и учинен готов».
   Видный духовный авторитет нашего времени, митр. Иоанн (Снычев) считал опричнину Иоанна Грозного делом оправданным и необходимым, не только потому, что в тот исторический период просто не было других методов для борьбы с антисистемой, которую представляла из себя ересь жидовствующих с одной стороны, а также, кланово-олигархическое боярство с другой. Опричнина была необходима для «просеивания» общества от чужеродных элементов, на первом этапе строительства Державы, а также, чтобы на втором этапе, как пишет митр. Иоанн в «Самодержавии Духа»: «настроить сословный организм Руси… по камертону православного учения». Но, при этом, родившийся в долгих и мучительных раздумьях проект, был выполнен лишь на половину, и свернут едва не полностью после завершения первого этапа.
   Есть основания полагать, что Царь Иоанн IV, как христианский Монарх чувствовал, что в его проекте не все ладно. И дело было даже не в том, что приходилось казнить заговорщиков. Казни предателей совершались во всех странах и во все времена. Но, почему то, в завещании сыновьям, он предлагал им самим решить вопрос об опричнине: «и то на воле детей моих, Ивана и Федора, как им прибыльнее». Почему такая странная нерешительность? Скажем сразу: этой решительности не было и в самом начале устроения сего военно-монашеского ордена. Для принятия решения в необходимости его создания понадобилось двенадцать лет.
   Об опричнине за последние двести лет написано много исследований. Это, не только известные всем труды Н. Карамзина, В. Ключевского, С. Соловьева, Н. Костомарова, но и современных авторов, например В. Кобрина, Р. Скрынникова, А. Юрганова, В. Манягина, А. Фурсова, И. Фроянова, В. Ерчака. Авторы в своих исследованиях сталкиваются во мнениях, и эти мнения порой носят прямо противоположный характер. Андрей Фурсов, не давая духовной оценки явлению, на взгляд автора дал наиболее верную характеристику опричнины: «после форс-мажорных мер, проходящих в период с 1565 по 1572 годы, и упразднения самой опричнины, Россия пошла именно по опричному пути, но уже эволюционно. Таким образом, опричнина никуда не исчезла, ибо вся Россия стала с той поры опричным государством. И существовать она теперь может, всегда, при любых общественных устроениях, именно в виде опричного государства. Другая форма управления приведет Россию к неминуемой гибели. Это хорошо известно нашим противникам, которые попытались ввести либерально-олигархическую форму правления, как в 20-х, так и в 90-х годах ХХ столетия» (из доклада в «Русском интеллектуальном клубе», октябрь 2016 г.).
   И, тем не менее, в 1572 году форс-мажор прекратился, и слово опричнина даже было запрещено упоминать. В чем тут причина? На взгляд автора, ключ к вопросу о роспуске опричнины (а точнее, переводу ее в управленческие структуры) заключен в том, что Царь освободил опричников от личной зависимости самому себе, дав им возможность служить на благо Царства, уже с позиции личностной. Здесь вновь поднимается вопрос совестного служения, основа основ жизни, как христианского народа, так и Царства. Для того, чтобы нельзя было обвинить автора в голословности, необходимо привести полный текст клятвы верности, которую опричник давал Государю: «Я клянусь быть верным Государю и Великому Князю и Его государству, молодым Князьям и Великой Княгине и не молчать о всём дурном, что я знаю, слыхал или услышу, что замышляется тем или другим против Царя или Великого Князя, Его государства, молодых князей и Царицы. Я клянусь не есть и не пить с земщиной и не иметь с ними ничего общего. На том целую я Крест».
   По всей видимости, именно этот аспект – личной клятвы, через которую должен был пройти каждый верноподданный (т.е. – опричник), а не только необходимость физического устранения княже-боярской олигархии (это можно было сделать обычным способом), не позволяла Царю совершить решительных шагов по преодолению Рубикона. Опричник, давая клятву личной верности, как бы освобождал себя от личностных (т.е. – совестных) обязательств не только перед народом или близкими родственниками, но и перед законом, и даже перед Законом Божьим. Царь, в этом случае брал на себя совесть верноподданного, целиком отвечая пред Богом за все поступки такового. Эта коллизия, внутренняя брань, которая длилась целых двенадцать лет, в полной мере достойна пера Ф.М. Достоевского. Борения Родиона Раскольникова из «Преступление и наказание» и в малой степени не дотягивают до тех борений, которые испытывал Иоанн Грозный. Апогей этих борений достиг запредельной степени во время Александровского сидения зимой 1564-65 годов. Когда Царь вернулся в Москву, то его с трудом узнавали: за два с половиной месяца он состарился на двадцать лет.
   Есть основания полагать, что шаг с оставлением Москвы не являлся для Царя спорадическим, но был глубоко продуман (еще более – промолен) за эти годы. По большому счету, ему было от чего поседеть и состариться: от реакции бояр зависело, быть или не быть ему далее Царем, а следовательно – быть или не быть воплощению замыслов о создании Самодержавного Царства. На карту было поставлено многое, если не всё. Во время Александровского сидения решалась судьба России. Пойдет ли она по пути строительства Самодержавия, либо, по пути создания, хотя и централизованного, но партийно-олигархического государства. Самодержавное Царство являлось продолжательницей традиций Второго Рима – Византии, партийно-олигархический принцип копировал опыт Западных стран, причем, в худшем его варианте. Кстати, именно по такому принципу жил тогда Великий Новгород.
   При этом, надо совершенно честно признать, что к концу  XV века Россия стала отходить от тех паламистских принципов, которые получили расцвет в годы жизни прп. Сергия Радонежского и его учеников. Практика стяжания «нетварного света» и «внутреннее делание» все больше сменялось на «делание внешнее», ставшее основополагающим в духовной практике иосифлян. Поэтому, в ситуации уменьшения стяжателей «духа мvрна», где прп. Нил Сорский был в числе последних духоносцев, и могла распространиться ересь жидовствующих на Руси. По большому счету, Россия не могла тогда дать духовный отпор ереси, поэтому, для борьбы с ней оставался только один путь – силовой. То же самое можно будет сказать и о переродившихся в олигархию боярско-княжеских кланах.
   По большому счету, в эти зимние месяцы, совершалась невидимая дуэль между влиятельными боярско-княжескими кланами и Царем. Время длилось, и… бояре дрогнули. Дрогнули под влиянием народа, с одной стороны, и под влиянием священноначалия, с другой. Дальнейшее являлось делом техники. Решение о введении опричнины было проведено на законном основании через Думу и Земство, после чего состоялся передел земли, устроения самого аппарата опричников, распределения обязанностей, а затем Царь и триста опричников вернулись в Александров.
   Пострижение опричника в иночество не означало буквального его пострижения в монахи, но говорило о принятии им: первое – обета послушания по монашескому чину, и принятия им назорейской харизмы; второе – закладки духовного основания в само дело опричнины. Обряд же вокняжения говорил о том, что из опричников создается новая аристократия, новая элита, которая и должна совершать дело строительства Третьего Рима, а в будущем охраны его. Казалось бы, вопрос личностных отношений, через иноческий постриг был решен. Монах, при пострижении отрекается не только от «мира сего», но и от родственных связей. Инок, это иной. Он, ради Христа отрекается и от своей самостной воли. Но… тем не менее, оставалось нерешенное – но, которое видимо и привело к тому, что опричнина, как орден (но, не как принцип) была через семь лет упразднена. Это, вопрос совести. Монах, отрекаясь от своей воли, не отрекается от совести. Совесть – глас Божий в человеке. В противность монахам, назорею иноку-князю требовалось при выполнении первого этапа задач, буквально от своей совести отречься. Или точнее, делегировать ее Начальнику опричного ордена, Царю Иоанну Грозному. То, что Царь сделал это сознательно (ибо, сам он от личностного отношения к подданным и от своей совести не отрекся), говорит факт записи всех казненных в его поминальный синодик, а также, рассылки по монастырям указания о вечном поминовении казненных по царскому приказу.
   Можно говорить, что это было главной «ошибкой» Иоанна IV в деле создании новой аристократии, которую (есть все основания полагать) он совершил сознательно. На эту «ошибку» (как на историческую необходимость) он окончательно согласился во время Александровского сидения зимой 1564-65 годов. Необходимость быть моральным гарантом новой элиты, и необходимость физического устранения княже-боярской олигархии угнетала его, о чем явственно свидетельствует «Духовное завещание» Иоанна Грозного от 1572 года (подробно исследованного С.Б. Веселовским, А.А. Зиминым, Р.Г. Скрынниковым), где он, после выздоровления от тяжелой болезни, переводит вопрос опричнины на волю своих сыновей, и принося покаяние, уничижает себя последними словами. Более того, слово опричник было даже запрещено в произношении. И.В. Сталин, который едва не в деталях подражал Грозному, упрекал его в том, что тот недорезал пять боярских семейств, из-за действий которых и случилось потом Смутное время. Автору видится другая причина Смуты. Причина потрясений состояла как раз в вопросе отношения правящих элит к совестному началу в человеке.
   По определению некоторых историков, например, Л.Н. Гумилева, В.Л. Махнача, и митр. Иоанна (Снычева), ересь жидовствующих, с которой начал борьбу еще дед Иоанна IV Вел. Князь Иоанн III, идеально подпадает по такое определение, как антисистема. При этом, по мнению этих же историков, олигархия (будь она сословной, или внесословной) наиболее предрасположена к сращиванию с антисистемой и распространению ее в своей среде. Что, собственно, и случилось в России на рубеже XV-XVI веков. Первые, кому удалось понять зловещую суть ереси жидовствующих, были прп. Иосиф Волоцкий и свт. Геннадий Новгородский. Они буквально требовали от Великого Князя казни жидовствующих, указывая, что сей род кается лишь для видимости, чтобы и дальше творить злые дела свои. Эти святые духом прозрели, что для жидовствующих понятия совести не существует. Здесь видится первая причина, отчего пришедшие к власти после кончины Годунова представители княже-боярской олигархии, привели страну к Смуте. Боярам было все-равно кто правит государством, лишь бы это правление не утесняло их интересов. Второй причиной являлось то, что и сами опричники (вошедшие потом во все сферы государственного и земского управления), имели навык переступать через совесть (делегируя ее Царю), ради блага государства.
   «Ошибка» Иоанна Грозного бумерангом ударила потом по его же детищу – построенному по Римскому образцу Царству. Надо сказать, что и Борис Годунов также являлся опричником, причем самым приближенным. Хотя, должно быть справедливым, именно державные принципы, соединенные с земским устроением, позволили Царству преодолеть Смуту и буквально восстать из пепла. Потому что, именно благодаря Земству, выборный Козьма Минин и воевода Андрей Алябьев, смогли на законном основании собрать сход, на котором и был решен вопрос о созыве ополчения. Одновременно с этим, через олигархическую Семибоярщину Господь показал, что для России путь либерализма является гибельным. Соборное устроение церковной жизни (ставшее главенствующим при Иоанне Грозном), позволило принести народу покаяние, сначала в 1607 г., а затем в 1613 г. Именно Всенародное Покаяние и разрешило окончательно те совестные аберрации, которые утвердились в XVI веке как в среде старой правящей элиты – боярства и князей, так и новой – дворян помещиков.
   Тем не менее, говоря об «ошибке» Иоанна Грозного, в оправдание сего Великого Государя следует сказать, что задолго до рождения Царя Иоанна, государством Российским, в качестве главной духовной идеологии, была принята идеология иосифлян. Свт. Макарий Московский являлся последовательным иосифлянином, и уже по этой причине, так как митр. Макарий был его учителем и воспитателем, Царь Иоанн воспринял именно таковой духовный взгляд в отношении государственного строительства.

   Если характеризовать иосифлянство с позиций сотериологии – науки о спасении души, то это течение является во многом неполным, и даже ущербным. Неполнота его состоит в том, что оно предлагает уже не теологический (логосный) взгляд на действительность, как то было у преподобных Нила Сорского, Сергия Радонежского, или основателях Русского монашества преподобных Антония и Феодосия Киево-Печерских, но законнический и рационально-моралистский. Для иосифлянина, как и для ветхозаветного фарисея, главное – закон, в сопряжении его с рационалистическим принципом пользы. Законническое мышление носит неизбежно императивный характер. А потому, законничество, со всей неизбежностью ставит на второй план личностное начало в человеке. Отсюда, не приходится удивляться, что всякий последовательный законник обретает склонность подменять свои личностные решения бездумным исполнительством, или как сейчас говорят – послушанием. Если же довести до предела подобное исполнительство, то оно онтологически заканчивается папизмом. Как ни прискорбно, но с иосифлянами в Русскую Церковь вошел чуждый для нее дух папизма.  Поэтому, в годы торжества иосифлянства, в Церкви (а иначе и не могло быть) произошла замена принципов теологических, имеющих в основании совестные, личностные (т.е. – сыновние) взаимоотношения с Творцом, на принципы канонически-правовые, где главенствующими являются уже не родственные взаимоотношения сына и отца, но иерархические – раба и господина.
   Для понимания особой важности освещаемого вопроса, необходимо обращение к Священному Писанию. Книга Исход повествует о принятие Израилем Моисеева Закона, который явился как духовным, так и правовым кодексом, обусловившим жизнь Израиля на многие сотни лет. С приходом Христа Спасителя, сотериологический смысл Ветхого Завета был полностью исчерпан, о чем, Христос, со всей ясностью сказал еще в «Нагорной проповеди». С приходом Мессии началась уже эпоха не Закона, но – Совести. Потому что, если Ветхий Закон карал за само дело, то Новый Завет стал наказывать и за намерение. По большому счету, закон нужен для людей с поврежденной, либо ущербной совестью. Ибо, надо ли нормальному человеку объяснять, что если  он будет злословить отца и матерь свою, или скажем, воровать, убивать, прелюбодействовать, то его постигнет наказание. Человек, который исполняет эти заповеди под страхом смерти, глубинно поврежден.
   Поэтому, эпоху Нового Завета можно еще рассматривать как эпоху совестного служения Богу. Провозвестием такого служения явилось происшедшее еще до рождения Христа событие. Когда святой Иосиф Обручник, узнав, что Дева Мария «имеет во чреве… хотел тайно отпустить Ее» (Мф. 1; 18, 19). Решение это было непростым, потому что по Моисееву Закону, он должен был (дабы получить оправдание) огласить этот вопрос перед синедрионом. Но, сие оглашение закончилось бы смертью (через побиение камнями) Той, для Которой он и был назначен в Обручники. Поэтому, после бессонной ночи, в слезах и молитве, он решает поступить не по Закону, но по Совести. И, как сказано в Евангелии: «Но когда он помыслил это, – се Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию. Жену твою: ибо родившееся в Ней есть от Духа Святого» (Мф. 1; 20). Вот так, с этого решения Иосифа, и последовавшего затем явления Ангела, началась эпоха Нового Завета. Эпоха со-в;стного служения Богу во Святой Троице Единому.
   С приходом Спасителя закончилась эпоха законнического рабского принуждения к благочестию (вспомним, что во времена Апостолов, согрешивших блудом, воровством, убийством и проч., навеки отлучали от Церкви Христовой), но началась эпоха восстановления сыновних, совестных взаимоотношений с Создателем. Потому что, только при таких взаимоотношениях возможно истинное богообщение, и истинное богопознание. Истоки же такого богообщения исходят из добытийного Предвечного Совета, когда Сын Божий дал согласие пойти на Крест, ради спасения рода человеческого.
   Поэтому, законничество, в связи с его склонностью к папизму и царебожию, не может в христианском мире приниматься в качестве постоянно действующей парадигмы. Применять его можно дозировано, на определенный период, для выполнения впоследствии иных задач, как церковного, так и государственного строительства. По всей очевидности, именно это понял Царь Иоанн Грозный, потому что, опричнина, выполнив за семь форс-мажорных лет функцию по подавлению антисистемы, сама стала приобретать антисистемные качества. Совестные аберрации и безнаказанность не могли не повредить души самих опричников. Необходимость нести личностную ответственность за своих подчиненных, а равным образом, за казненных Царем людей, не могли не повредить души самого Царя. Видимо, этот факт и принудил Иоанна Грозного к досрочному сворачиванию проекта создания новой элиты. Затянувшаяся Ливонская война, неудачи в личной жизни, разоблачение все новых и новых заговоров, опасности с юга от крымских татар, не позволяли так скоро воплотить в жизнь идею о создании не только нового Царства (по большому счету оно уже было создано), но, самое главное – нового народа. Блестящая идея о Русском Израиле, где сам Царь являлся бы новым Давидом и новым Иисусом Навином, терпела крах. Из-за внешних и внутренних неурядиц, сокровенная мечта Царя отодвигалась на неопределенное время. А если так, то, и незачем было оставаться «совестным гарантом новой элиты», незачем было проводить далее репрессивную политику в отношении княже-боярских кланов. О том, что замысел на создание нового народа для Русского Израиля был, указывает и таинственная фраза «образец учинил», в «Духовном завещании» Иоанна Грозного. Царь Иоанн до конца дней своих мучился вопросом: «Прав он был или нет, создавая опричнину? Прав был или нет, что ради утверждения Православного Царства, пользовался подчас далекими от Православия средствами? Совершил он, или не совершил в этом деле ошибку?» Неоднократно Царь изъявлял желание постричься в монашество, собственно уже имея такой назорейский постриг, став игуменом опричной братии. Этот вопрос, Иоанн IV, по всей очевидности, так и не разрешил до конца своих дней. Что, конечно же носило промыслительный характер, ибо совестная неразрешенность краеугольного для Царя вопроса, приводила его ко все более глубокому покаянию. И как итог такого покаяния явился его иноческий постриг с именем Иона, как насельника Кирилло-Белоезерского монастыря.

   Если говорить о державном строительстве в России, то одновременно с кристаллизацией идеологии «Москва – Третий Рим», произошло вхождение Русской Державы в один из последних для нее метаисторических периодов. Название этого периода – Ангел Сардийской Церкви. Период, наиболее благоприятный для формирования институтов как государственной, так и церковной власти. Сардис можно сравнить с эпохой Израиля, когда ему через Моисея был дан Закон. По большому счету, харизматически, Иоанн Грозный был для России таким Моисеем. Более того, вождем Иисусом Навином и Пророком Псалмопевцем Давидом, в одном лице. Уникальность этой исторической фигуры, пожалуй, только сейчас начинает осмысливаться во всей полноте. Если говорить образно, то XVI век был веком Русского «иудаизма», в Моисеевом его понимании. Без Царя Иоанна IV, мы бы просто не смогли пройти через пустыню к Земле Обетованной Третьего Рима. Поэтому, разумеется, был Божий Промысел в том, чтобы под Царским скипетром в Церкви утвердилась именно законническая партия. В тот исторический период, только она и могла действенно противостоять тоже законникам, как со стороны латинян, так и со стороны жидовствующих еретиков. Иоанн Грозной был воспитан в иосифлянской среде, а потому естественным образом мыслил законническими категориями.
   Отрицательный аспект законничества состоит в неспособности его к духовному развитию. Каноническое сознание подобно той евангельской «соли», которая препятствует разложению Тела Церкви. Но, при этом, сама «соль» не способно продуцировать жизнь, она только останавливает процессы распада. В идеале законническое государство, подобно Египту, может существовать на земле тысячелетия, но, не в этом заключается Божий план. План Бога состоит не в том, чтобы построить рай на земле, а в том, чтобы создать условия для спасения души человека. Именно поэтому, на смену иосифлянскому Сардису, онтологически пришла Петровская Лаодикия. По сути, именно Русский «иудаизм», по причине неспособности его к духовному развитию, онтологически подготовил лаодикийскую (по хазарскому образцу) химеру Петра Первого.
   Вторая причина, отчего Господь попустил утвердиться Петровской Лаодикии состоит в том, что законничество в принципе недушевно. Законник, в лучшем случае интеллектуален. Душевность у него заменяется интеллектуальностью, но при этом, не в плане развития богословской мысли, а в плане апологетики, охранительства, и следования традиции. Традиционное мышление у иосифлянина ставится во главу угла, подавляя в самом начале развитие творческой мысли. В этом, пожалуй, главная причина, почему Русские староверы не смогли дать должный ответ сторонникам церковных реформ. Вторая причина заключена в том, что именно в Сардисе (в отличие от Эфеса) традиционная мораль начинает все больше вытеснять совестные движения души и становиться на место их. Отсюда не напрасно Господь произнес Свою укоризну «ревнителям-зилотам»: «И Ангелу Сардийской церкви напиши… ты носишь имя будто жив, но ты мертв» (Отк. 3; 1). Подмена душевности каноническим мышлением, а живой совести традиционной моралью, по слову Господа, есть признак духовной смерти.
   Русский человек, в результате обретения им канонического мышления, которое в тот исторический период являлось для него благом, стал неизбежно терять то, что всегда было ему присуще. А именно – душевность и совестность. Замена живой совести традицией, а также выработавшееся за столетие привычка к нерассуждающему подчинению, стало также причиной Смуты начала XVII столетия. Утвердившийся в массах моралистско-законнический склад ума создал предпосылки для развития раскола XVII-XVIII веков. Со всей неизбежностью, на смену законническому морализму иосифлян пришел протестантский либеральный морализм эпохи Петра.
   Поэтому, если мы действительно желаем восстановления Царства и Православной духовности, то, должны с самого начала понять, что нельзя ограничиваться внешней формой, как бы ни была она великолепно устроена. Надо в первую очередь задуматься о содержании. О том содержании, которое за последние пятьсот лет мы почти целиком утратили. Да, мы утратили духовность, утратили Царство. Но, даже столь страшный итог – гибель Царства, потеря духовности, потеря ресурсов и территорий, не должны приводить нас к унынию, потому что у нас есть великие примеры возрождения. Прежде всего, это опыт Саровских старцев в XVIII-XIX столетиях, опыт Серафимо-Дивеевского монастыря и Оптиной пустыни в  XIX веке, Глинской пустыни в веке ХХ. Благодаря их подвигу огонь духа не угас, а потому, дает нам надежду на новое возрождение.
   Самым важным выводом, в осмыслении ошибок прошлых столетий, должно явиться понимание, что также, как для иудея и магометанина является главенствующим первенство Закона, также для русского человека главенствующим является первенство Совести. Совестность и душевность, есть первооснова в самостоянии Русского человека. На почве совестности и душевности только и может произрасти (в отличие от Западных христиан) истинная Русская духовность.
   В России совесть всегда была выше морали. Ибо, мораль (как законы, каноны и правила) вторична. Потому что создана, хотя и при содействии Бога, но – человеком. Мораль, как и культура, есть человеческое творение. А потому, она вторична. Совесть – первична. Она вложена в душу человека, при его рождении. Она является духовным основанием души. А потому, высот духа Русский человек может достигнуть (в отличие от Западных христиан) только на этом основании. Совесть – синоним Богосознания. Без совести не может быть Богосознания. В этом все отцы и пророки. А потому, она и есть тот Божий дар, который Россия должна принести в последние времена, как проповедь Вселенского христианства, отпадшему от Истины миру.

   С.А. Есенин в стихотворении «Письмо к женщине» написал: «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстояньи…» С позиций нашего XXI века, со все б;льшей отчетливостью видится главная суть опричнины. Суть ее состояла не только в силовом подавлении антисистемы (ибо антисистема подавляется силовым путем), и не только в создании новой элиты, не за страх а за совесть служившей Царю и Отечеству. Но, суть этих знаковых перемен состояла в том, что опричнина, растворившись как в управленческой среде, так и в Земстве, никуда не ушла. Доставшаяся нам после Иоанна Грозного Россия, согласно словам историка А.И. Фурсова, «стала опричным государством». Благодаря именно опричному принципу по устроению государства, Россия не раз преодолевала серьезные потрясения. Даже западник Петр I был вынужден перейти на позиции созданной Грозным Самодержавности. То же самое мы видим затем в политике Екатерины II. Эти же принципы применяли все Государи (каждый по разному) начиная от Императора Павла I. Те же принципы применял И.В. Сталин, как в борьбе с большевистской антисистемой, так в общественном, культурном и государственном строительстве. Возрождение этих же принципов началось и сейчас. Либерализация государственной жизни, как показывает исторический опыт, приводит Россию к потрясениям и катастрофам. Централизация, при земском управлении на местах, и корпоративном развитии в не имеющих стратегического значения отраслях (как пишет И.А. Ильин), является для России благом.
   - Большое видится на расстоянии, - сказал Сергей Есенин. Поэтому, осмысливая исторический опыт, и ратуя за возрождение Грядущего Царства, должно сейчас непредвзято осмыслить все «ошибки» и правильные шаги Великого Государя, дабы суметь в будущем применить то, что необходимо будет для строительства Российской Державы.


   «Не клянись ни небом ни землею»        

   В продолжение темы «совести и власти», хотелось бы произвести детальный разбор того, что происходит, если подданный (как в сфере государственной, так и духовной власти) дает клятву личной верности своему начальству. Например, высшая знать на Западе клялась на верность королю, а главы монашеских орденов на верность папе римскому. В Синодальный период аналогичную клятву давали члены Священного Синода, признавая Императора «крайним Судией». То есть, согласно этой клятве, Царь мог отменить любое постановление Синода, либо самостоятельно решить какой-либо духовный вопрос. Увы, подобного рода клятвы настолько прижились за последние столетия в практике, как Государей, так и священноначалия, что теперь воспринимаются как норма. Хотя, нормой это являться не может, потому что подчинение своей воли (а вместе с тем, совестного личностного начала) воле вышестоящего лица, есть напрямую властное монофелитство. Есть то самое, осужденное VI Вселенским Собором «единоволие». Таким образом, напрашивается вывод, что если Господь пошлет России Православного Государя, то, по логике вещей, нас вновь поставят перед фактом повторения «Соборного Обета» 1613 года. Поставят перед необходимостью вновь дать Клятву верности.
   Если обратиться к первоистокам практики клятв, то обнаружим, что корни их исходят из языческих обрядов. Поэтому, Господь не напрасно сказал, когда вышел на проповедь Евангелия: «Не клянись вовсе: ни небом… ни землю… ни головою твоею… но да будет слово ваше: «да, да», «нет, нет»: а что сверх этого, то от лукавого» (Мф. 5; 34-37). Евангелие очень понятно разъясняет вопрос клятвы. Мы же, по причине своего падшего естества, будучи по духу еще язычниками, раздаем клятвы направо и налево. Но, Господь сказал со всей непреклонностью: «Не клянись». И, сказано это потому, что клятвой мы связываем свою свободную волю, и отсекаем возможность принятия личностных решений. Христос призвал нас к свободе, ибо только к свободному могут относиться слова Спасителя «Я уже не называю вас рабами… но Я назвал вас друзьями» (Ин 15; 15). Свободный, или друг, и так верен господину, ибо служит ему как друг, как свободный, а потому ему не нужна клятва. Клятва нужна рабу. Поэтому, если мы клянемся друг другу, то значит, мы еще рабы, а не друзья. И если мы клянемся на верность отцу (родному отцу, Патриарху, Царю), то значит, мы связаны с ними не сыновними узами (ибо сын господина не есть раб его, но свободный), но узами рабства. Корень властного монофелитства находится именно здесь – в рабском подчинении своему господину.
   С этой точки зрения, ни Патриарх, ни Царь не должны во время интронизации клясться ни Богу, ни тем более – народу. Сам обряд интронизации (коронования) должен быть подобен Таинству, собственно, он Таинством и является. По окончании Таинства Помазания на Царство, с этой точки зрения, народ не приносит Клятву верности, как то было на Земско-Поместном соборе 1613 года, но, единственно – целует Крест и Евангелие, как и положено по совершении любого Таинства. В этом случае, властным монофелитством не согрешит ни Божий Помазанник, ни его подданные. Для более полного понимания проблемы, постараемся рассмотреть: что произошло в 1613 году, когда наши пращуры поклялись на верность Дому Романовых, за себя и за своих потомков.
   Текст «Клятвы на верность», или иначе «Соборного Обета», достаточно уже распубликован, поэтому, автор не будет приводить ее полностью, но в продолжение темы статьи «От Соборного Обета до Духовного Регламента», только постарается осветить некоторые спорные аспекты. Освещать же эти аспекты необходимо, несмотря на то, что «Соборный Обет» запрещает, под угрозой отлучения от Церкви, яко «мятежник и разоритель Закону Божию», даже пытаться думать иначе. Для того, чтобы отсечь обвинения в том, что автор начал «глаголати ино», и «молву в людех чинит», следует сразу сказать: «Текст Клятвы на верность Дому Романовых» действителен и обязателен к исполнению до той поры, пока не будет заново рассмотрен на Грядущем Земско-Поместном Соборе». Согласно пророчествам Отцев, председательствовать на этом Соборе будет Грядущий Самодержец из Дома Романовых, имя которого ведомо лишь Единому Богу. Настоящая статья может только послужить поводом для размышления о некоторых спорных, с точки зрения автора местах. Обсуждения этих мест, в нынешний апокалиптический период является делом не только желательным, но и необходимым. Потому что, в деле возрождения Царства, если случится такое дело, у нас не будет второй или третьей попыток. При возрождении его придется пользоваться теми наработками, которые есть, и возрождать Царство с теми людьми, которых Бог пошлет. Заново пересмотреть текст «Соборного Обета» (с возможной его отменой) должен именно Державный Земско-Поместный Собор под председательством Помазанника Божия. Это будет легитимным решением давно назревшей проблемы, тем более что Клятва не запрещает рассматривать (а значит, изменять, и полностью отменять) таковую на Земско-Поместных Соборах. И если, согласно Клятве, Монарх не может единолично изменять ее текст, хотя он и несет, как сказано далее, «ответственность в своих делах перед Единым Небесным Царем» (здесь явное смысловое противоречие), то о соборном вмешательстве в деле пересмотра Клятвы ничего не сказано. Уже это дает нам легитимное право для пересмотра Клятвы, с целью окончательного решения вопроса на Грядущем Державном Земско-Поместном соборе. 
   Когда абсолютисты, в свое оправдание, приводят высказывание св. прав. Иоанн Кронштадского об «особо облагодатствованной совести Государя», то в этом высказывании нет апологии абсолютизма. Св. Иоанн Кронштадский высказался в согласии с учением Православной Церкви о Царской власти. Потому что совесть (даже особо облагодатствованная) не отменяет самовластия человека, как о том и пишет Симеон Новый Богослов. Совесть, как и свободная воля, дается Богом каждому человеку. Потому что, если совесть открывает нам возможность для личностного общения с Господом, то самовластие позволяет свободно эти личностные решения исполнять. Ибо, совесть решает, а самовластие исполняет. Поэтому, когда мы говорим о голосе совести, то должны понимать, что она не понуждает нас автоматически и бездумно выполнять ее указания. Выполнение этих указаний нередко бывают как плод, как глубоко созревшее (нередко в болезнях и скорбях) личностное решение. «Плод же духовный есть любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера…» (Гал. 5; 22), сказано Апостолом. Ни один из этих плодов не может родиться без личностных усилий человека.
   Самовластие (свободная воля) и совесть соединены неразрывно с личностным началом, образуя, таким образом, триаду. Благодаря этой триаде человек и может проявлять себя как личность. При этом, человек может быть образованным, а может иметь восемь классов средней школы. Но, триада: личностность – самовластие – совесть, неизбежно присутствует в нем, независимо от воспитания и приобретенных знаний. Причем, никакая образованность, и никакие ученые степени, не заменят этой триады, потому что она дана Самим Богом. Человек лишь тогда может духовно и нравственно развиваться, когда все стороны ее, находятся в нераздельной целостности и не повреждены грехом. Грех, собственно, и рождает эту поврежденность.
   Отцы VI Вселенского Собора утвердили в качестве догмата, вышеперечисленные качества за вочеловечившемся Христом. Воплотившийся от Духа Святого и Марии Девы Божий Сын хотя и не является новой Четвертой Ипостасью (или Лицом) Святой Троицы, но при этом является Личностью. Той Личностью, которая имеет самовластную волю не по божественной только  природе, но и по человеческому естеству. Попытка монофелитов спрямить этот аспект, согласно которому воля воплотившегося Христа во всем дублирует волю Святой Троицы, привела бы к тяжелейшим последствиям. Враг рода человеческого направил через эту ересь удар на святая святых человека – на его личностное начало. На то начало, без которого человек становится в один ряд с безсловесными животными. Без которого превращается в биологический механизм. И, благодаря которому, он как раз и становится образом и подобием Божьим.

   В согласии с тематикой раздела этой книги, появляется необходимость для рассмотрения (явно еретического) пункта в «Соборном Обете» 1613 года, гласящего: «Заповедано, чтобы избранник Божий, Царь Михаил Феодорович Романов был родоначальником Правителей на Руси из рода в род, с ответственностью в Своих делах перед Единым Небесным Царем». И, если первая половина процитированной фразы не вызывает никаких вопросов, то, касающееся «ответственности перед Единым Небесным Царем» вступает в противоречие и с Номоканоном Юстиниана Великого, и с Кормчей книгой, да, собственно, и с принципами устроения государственности, утвердившегося при Царе Иоанне IV. Возникает серьезное подозрение, что сама Клятва (точнее, введенные в нее программные установки), а затем XIII глава Уложенного собора – о создании «Монастырского приказа» 1649 года, а далее, учреждение Священного Синода в 1721 году, являются ни чем иным, как планомерными действиями по разрушению Божественной сущности, как Православной Церкви, так и Российского государства. Создается ощущение, что соборяне в 1613 году, в пылу споров не заметили подмены, не заметили, что Клятва наполнена в первую очередь ветхозаветным смыслом, а во-вторых, носит программный заклинательно-магический характер. Более того, при чтении Клятвы напрашиваются прямые аналогии с евангельским «Кровь Его на нас и детях наших» (Мф. 27; 25). Столь горький вывод появляется при чтении слов «да проклянется таковой в сем веке и в будущем». Отцы Церкви, разъясняя смысл Клятвы, указывают на то, что члены Собора поклялись не только за себя, но и за своих (также и наших) потомков, до Страшного Суда.
   В связи с вышеизложенным, хотелось бы прояснить вопрос: кто являлся истинным вдохновителем, а затем и составителем текста Клятвы? Потому что ответ на этот вопрос очень многое бы прояснил. Так как, в составлении ее проявляются не только смысловые несоответствия, где с одной стороны, «избранник Божий» несет «ответственность…перед Единым Небесным Царем», а с другой, не может пойти против «сего Соборного постановления», но и ссылки на священные правила, начиная от Святых Апостолов, по которым, всякий, кто «начнет глаголати ино… извержен будет, и от Церкви Божией отлучен». Положа руку на сердце, автор ничего не нашел ни в правилах Святых Апостолов, ни Вселенских Соборов, осуждающих всякого, кто «начнет глаголати ино» по поводу текста «Соборного Обета» 1613 года. Поэтому, вопрос выяснения, кто является истинным вдохновителем сего «Соборного постановления», не является праздным. С богословской точки зрения текст «Утвержденной Грамоты Земско-Поместного Собора 1613 года» составлен безграмотно, и как если бы в большой спешке. С другой стороны, присутствует большое смысловое сходство его с «Духовным Регламентом» Феофана (Прокоповича), о чем и было сказано в предыдущей статье, что заставляет думать о фальсификации истинного текста «Соборного Обета». И, во всяком случае, должно задаться вопросом: отчего участники Собора не разглядели те «иголки в хлебном мякише», которые в тексте Грамоты находятся?
   Да простит автора Господь, но уже тот аспект, когда Царь выходит из под ответственности Церкви, а следовательно и канонической ее стороны, подчиняясь только одному Главе Церкви Христу, содержит в себе как скрытый протестантизм, так и скрытое монофелитство. В этом противоречии заложена мина замедленного действия, которая и сработала сначала при утверждении «Монастырского приказа» в 1649 года, а затем,  при учреждении Петром I Священного Правительствующего Синода. В обоих случаях, Церковь стала превращаться, с упором как раз на текст «Утвержденной Грамоты», из соборного организма в государственную организацию. «Творцы катаклизмов» прекрасно понимали, что делали, потому что, как в 1613 году, так и в последующие времена, они планировали и крушение Царства, и гибель Дома Романовых. А вместе с тем, гибель Церкви и всего Русского народа. При этом, за последние четыреста лет нас научили мыслить об «Утвержденной Грамоте Земско-Помест-ного Собора» как об абсолютной истине, несмотря на явную богословскую безграмотность этого документа. Святые Отцы Церкви учат нас: если соборные решения не соответствуют каноническому учению Вселенской Церкви, то такие решения не являются истинными.
   К примеру, вопрос взаимодействия церковной и царской власти подробно изложен в «Кормчей книге», ставшей основой в принятии правил Стоглавого собора, но никаких ссылок, ни на «Кормчую», ни на правила Стоглавого собора, ни на «Номоканон» Юстиниана Великого в «Утвержденной Грамоте» нет. Текст составлен скоропоспешно и безграмотно. Отсюда, читающий «Соборное постановление 1613 года» не может из представленного текста определить: существует ли святоотеческая преемственность его с Учением Церкви о Царской власти. Читающий «Утвержденную Грамоту» не может узнать, так ли мыслили Государи Второго Рима? Так ли мыслил основатель Рима Третьего Царь Иоанн Васильевич Грозный? Автор уже цитировал в статье «От Соборного Обета до Духовного Регламента» текст VI Новеллы Юстиниана Великого. В этом каноническом документе со всей однозначностью сказано, что священство «заботится о Божественных делах», а Монарх «руководит и заботится о делах человеческих». В том же ключе высказывался и Император Иоанн Цимисхий, и все другие Православные Государи.
   В любом случае, чтение канонических текстов о Царской власти, будь то Номоканон, или Кормчая книга, вызывает ощущение присутствия «нетварного света» и «тихого веяния» Святого Духа, в отличие от ощущения, которое возникает при чтении «Соборного Обета на верность Дому Романовых». При этом, автор еще раз подчеркивает, что доколе Клятва принята Собором, то должна исполняться нами в буквальном ее смысле. Более того, народ, преступивший сию Клятву (а это касается членов и самого Дома Романовых), обязан покаяться в совершенном преступлении. И лишь только после принесенного Всенародного покаяния, возможен созыв Грядущего Земско-Помест-ного Собора. Собственно, сам Собор должен начать действовать именно с принесения такого покаяния.
   Традиции гармонии духовной и государственной власти настолько утвердились в Византии, что даже анафематствованный VII Вселенским Собором Император Константин Копроним не дерзал объявлять себя Главой Церкви, и тем более, подотчетным только Царю Небесному. Для легитимизации ереси Константин Копроним собрал в 754 году лже-вселенский собор. Уклонение же в цезарепапизм началось в Византии после Лионской унии от 1274 г. Законодательно это уклонение было оформлено при Императоре Иоанне V Палеологе, после заключения им в 1380-х годах конкордата с Патриархатом. В России это уклонение произошло в годы царствования Императора Петра I. Во всех случаях, если мы говорим о цезарепапизме, то практика подчинения светской властью власти духовной исходит, либо из язычества, либо из традиций шиитского ислама.
   Абсолютизм всегда претендует на подчинение совестного начала в человеке, но, возникает парадокс: всякий, кто (из боязни гнева тирана) вступил в компромисс с совестью, является потенциальным предателем. Аналогичным образом можно сказать и о клятве верности. Если клятва заключается по причине братской или сыновней любви (но, тогда зачем нужна клятва?), то высока вероятность соблюдения ее. Если же клятва дается единственно из страха наказания, как то было при заключении Завета Моисея с Израилем, то исторический опыт показывает – рано или поздно эта клятва будет нарушена. Именно это и произошло в России, сначала при церковном расколе XVII-XVIII веков, а затем в результате трех русских революций ХХ столетия. Мину же замедленного действия, которая сработала наверняка, заложил именно Петр I. И дело здесь, разумеется, было не в привнесении Западных обычаев, а в том, что он поставил всех своих подданных перед фактом совершения совестного компромисса. Поделив, таким образом, империю на тех, кто, уйдя в раскол, прямо отрекся от «Клятвы на верность», а также тех, кто, перешагнув через свою совесть (ради страха перед тираном), вошел в число будущих потенциальных отступников.
   В этом, кстати, причина: почему в феврале 1917 года некому было защитить святого Государя Николая II – народ разучился принимать личностные решения. Совесть народа находилась в связанном состоянии. Верноподданные навыкли (по немецкому образцу) без рассуждения подчиняться, не прилагая к тому душевных усилий. И дело здесь конечно не в том, что раньше у нас был хороший народ, а потом стал плохим, плохим он как раз не стал. Но, 1917 год показал полную аналогию богоизбранного Русского народа с Израилем времен Христа. И, это в равной степени относилось как к гонителям Христовым, так и к Его Ученикам. Потому что, одни Ученики «стояли поодаль» наблюдая за казнью, а другие сидели за «дверями затворенными». И лишь малый остаток мужественно исповедовал свою верность Распятому. Репрессии ЧК – ГПУ – НКВД  для того и были нужны, чтобы отделить внешних исполнителей клятвы, от хранящих верность по любви. Революция и репрессии всё поставили на свои места. Они для того и были попущены, потому что не напрасно сказал Господь: «Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы» (Лк. 8; 17). Совестное предательство со всей необходимостью обнаружилось через двести лет после преобразований Императора Петра. А предпосылки к возникшим впоследствии совестным аберрациям, заложены именно в тексте «Клятвы на верность Дому Романовых».
   Должно оговориться, что сами Романовы к составлению «Соборного Обета» в 1613 году, не имели никакого отношения. Инокиня Марфа и вновь избранный Государь находились тогда в Ипатьевом монастыре г. Костромы. Митрополит Филарет (отец Царя Михаила) томился в польском плену. Более того, после того, как состоялся Чин Возведения на Царство Михаила Феодоровича Романова, Начальник новой Династии уже не мог изменить саму Клятву, так как в тексте ее стояла запись: «И кто же пойдет против сего Соборного постановления – Царь ли, Патриарх ли, и всяк человек, да проклянется таковой в сем веке и в будущем, отлучен бо будет он от Святой Троицы». По прошествии же веков, и непредвзятого осмысления исторического опыта России, у читающего этот документ возникает ощущение некой подспудно направляющей силы, руководившей соборянами. Со всей определенностью можно сказать, что эта подспудно направляющая сила проявлялась в действиях нескольких княже-боярских кланов.
   О четырех этих кланах можно сказать со всей определенностью: в составлении Клятвы от 1613 года принимали участие представители родов князей Долгоруких, Бельских и бояр (впоследствии князей) Голициных и Шереметьевых. Представители тех самых родов, которые всегда претендовали на Российский Престол. Тех родов, которые имели связи, как с Ватиканом, так и с еретиками жидовствующими. Отсюда, не случайно, что кандидатура боярина Василия Голицина, который кому только не служил, и кому только не изменял, и находившегося тогда в польском плену, была предложена Собору, с целью избрание его на Российский Престол. Когда же кандидатура представителя «черного» боярского рода не прошла, нашими недругами был предпринят другой ход: в «Клятву на верность» были введены скрытые, но действенные, и на века расчитанные программные установки.
   Если исследовать жизнеописание Царя Иоанна IV, а также текст его «Духовного завещания» от 1572 года, то, налицо высвечивается аспект, что вопрос совести для Грозного Царя имел главенствующее значение. В этом видится ключ, что для принятия решения, о масштабных репрессиях против княже-боярской оппозиции, ему понадобилось двенадцать лет. То же самое касалось и утверждения опричного ордена. И, несмотря на то, что за семь лет существования опричнины, выявилась целая сеть заговоров, Царь не упразднил ни Боярской Думы (главного оплота заговорщиков), ни Земства, ни тем более, традиции церковных соборов. Собственно, и не считал себя (подобно Петру I) полномочным совершать такие упразднения. Вопрос: имеет ли он право, как Помазанник, подчинять своей властью совесть подданных ему людей? – так и остался для него неразрешенным до конца жизни. Порой, он изнемогал от тяжести этого вопроса, но, так и не смог его разрешить. Возможно, тогда еще не пришло историческое время для его решения, но, оно пришло сейчас, когда мы уже вошли в последнюю фазу Апокалипсиса. Причем, необходимость решения этого вопроса, является кричащей. Подчинение посредством клятвы воли другого человека, есть вопрос единоволия. Того единоволия, которое было осуждено на VI  Вселенском Соборе. Потому что, именно оно является фундаментом и несущей основой всякого папизма. Именно сторонники  царского единоволия (есть основания так полагать) составили «Клятву на верность от 1613 года» в заклинательно-магическом ключе. Именно сторонники абсолютизма провели свои решения через Уложенный собор 1649 года. С подачи скрытых монофелитов состоялась и церковная реформа середины XVII века. По их же инициативе на соборе 1666-67 года была провозглашена анафема не только на всех несогласных с церковными новинами, но и на «древние обряды и предания». Сторонники единоволия провели через Петра I едва ли не все свои проекты (кроме, пожалуй, перехода России в лютеранство). Через либеральное крыло (которое сами потом и уничтожили), они подготовили и совершили февральскую и октябрьскую революции 1917 года. Можно продолжать и дальше этот скорбный перечень. А потому, осмыслив исторический путь России, зададимся вопросом: «доколе же будем мы с этим соглашаться, если монофелиты (в какие бы одежды они не рядились), уже четыре столетия работают на разрушение и российской государственности, и народных традиций, и самое важное – Православной Церкви. Работают на уничтожение самого духа христианской любви.
   Во всех случаях, при любых поворотах истории, идет разрушение принципов соборности. Когда на место обетов приходит клятва, а на место совестного (в духе любви и Истины) послушания, приходит тоталитарное подчинение. Когда на место присяги (в том числе и при хиротонии священников) приходит клятва личной верности. Во всех случаях здесь присутствует удушающий дух папизма, дух властного монофелитства. Единоволие, есть полная, и более того – антагонистическая противоположность как принципам единоначалия, так и принципам соборности. Тех принципов, на основании которых должны строиться жизнь и Церкви, и государства, и общества. Осмысление этих принципов имеет сейчас более важное значение, чем триста или четыреста лет назад. Потому что, если нарушенные в прежние столетия принципы соборности и державности будут воплощены в нашу жизнь, то мы получим в будущем крепкое Православное государство. Если нет, то ничего, кроме правления «беззаконника мира сего» на три  с половиной года, нам не приходится ожидать.
   В завершение этих размышлений хочется добавить, что на Грядущем Земско-Поместном Соборе, если по милости Божьей таковой состоится, должны быть рассмотрены не только вопросы Искупления, почитания Царской власти, почитания Имени Христова, и не только вопросы осуждения ересей имяборчества, цареборчества, собороборчества и властного монофелитства, но, это должен быть качественно иной Собор. Грядущий Державный Земско-Поместный Собор должен стать Собором Завета, а не клятв и обязательств. Завета, принесшего покаяния народа, с Грядущим Самодержцем и со Святой Православной Церковью. Где, Церковь и Грядущий Самодержец должны будут разрешить Православный народ от действия Клятвы, потому что без этого разрешения, и без заключения Завета Любви, уже не видится возможности в продолжении истории человечества.


   «Размышления о совести»          

   В наше апостасийное время принято называть старцем любого человека, имеющего дары от Господа. Ибо, наше духовное состояние снижено настолько, что если мы встречаем прозорливца, целителя, или бесогона, он для нас уже старец. Но, старец вовсе не тот, по чьим молитвам совершаются чудеса. И тем более не тот, кто учит жить по заповедям и канонам Церкви. Здесь, мы, в лучшем случае имеем учителя, хотя и с высокими духовными дарованиями. Но, старец не тот, кто имеет авторитет в церковных кругах, и не тот, кто знает наизусть Священное Писание, а тот, кому открыты глубинные тайники человеческой совести. Тот, кто может осветить (через исповедь ли, добрый совет, или молитвой) эти сокрытые от внешнего взора тайники. Старец тот, кто сам живет по совести. В противном случае, это просто облеченный дарами человек.
   Жить по совести всегда трудно, легче жить по послушанию. Именно поэтому сейчас так мало старцев. В обыденной жизни в основном мы подменяем совесть либо канонами, либо моралью, в целом – воспитанием и традициями. И безсовестность, понимаем прежде всего, как аморальность. Хотя морализм является низшей ступенью совестности. Настоящая же совестность сродни Богосознанию. Они родные сестры. Именно об этом, о первоосновном, мы всегда забываем. Адам, когда согрешил, утратил способность к совестной оценке действительности. Господь не оставил грех без последствий, но изгнав первых людей из Эдема, открыл для них путь к покаянию. Поэтому, и в жизни человека, если Господь думает такового спасать, компромисс с совестью неизбежно заканчивается изгнанием. Когда подобное происходит с народом, то должно ожидать попущенных Богом смут, потрясений, войн, глада и мора. Все смуты и потрясения рождаются в недрах дефицита совести.
   Не случайно сказано в Псалме Давидовом: «Сердце чисто созижди во мне Боже, и дух прав обнови во утробе моей» (Пс. 50; 12). И, далее, в том же Псалме: «Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Пс. 50; 19). Царь Давид говорит в Псалме о высшем, что есть в человеке – о совести. Которую мы, как в обиходе, так и в духовной практике, подменяем моралью, обрядами, канонами. Мы забываем, да и знаем ли, что каноны и обряды даны нам за нашу безсовестность. Мы даже не можем осмыслить, что необходимость жизни по канонам, морали и традициям (хотя они нужны, и нужны «зело»), есть следствие совестной деградации как отдельных людей, так и всего общества. Потому что, тому кто знает Бога, не нужно объяснять необходимость почитания отца и матери, необходимость любить ближнего как самого себя, необходимость быть честным, целомудренным, и всего остального, что записано в Десяти Заповедях. Но, увы, ныне стало так мало знающих (ведающих) Бога, что для решения самоочевидных вопросов требуется созывать соборы, чтобы на них эти самоочевидные вещи утверждать.
   Но, пожалуй, не это является главной бедой времени. Главная беда состоит в том (и возникла она не сегодня), что наше церковное образование строится на преподавании догматики, литургики, церковной истории, и проч. Семинаристам преподаются богословские знания, но… как быть в ладу с собственной совестью, их никто не учит. Не учат даже тому, как в соответствии с учением святых отцев правильно молиться. Не от того ли, начиная с XV; века Церковь перешла в эпоху законничества, а с XV;; столетия, в эпоху новообрядности, а сейчас перешли к церковному либерализму, потому что в семинариях не учат как правильно молиться и жить по совести. Во всех случаях, Россия и Русская Церковь стали отходить от дарованного Свыше опыта стяжания Фаворского света, где совесть и логосность есть главные арбитры, помогающая человеку идти по пути такового стяжания.
   Суть же вопроса состоит в том, что логосность и совестность в человеке не проявляются автоматически. Ибо, точно также, как младенца надо учить речи, потому что сама собою способность говорить у него не проявится, также человека надо учить логосности и совестности. При этом, должно понимать, что логосность не есть аналог мировоззрения, но заключается в способности мыслить, когда мысль существует не сама по себе, но теологически обусловлена и направлена к Богосознанию. Второе, что подлежит осмыслению, это вопрос совестности, где совесть не есть свод моральных правил и нравственных норм, как то имеет место в протестантской, либо иудейской этике, но – голос Божий в человеке. И потому, с этой точки зрения, совестность также является аналогом Богосознания. Отсюда, следует вывод, что человек не может быть теологическим существом, если он не логосен и не совестен.
   Современная же действительность, с ее атрибутами – компьютерами, интернетом, телевидением и проч., механизируют и унифицируют наше мышление, и через унификацию уничтожают в человеке логосность. Построенная же на принципах «тайна беззакония в действии» жизнь, убивает и совестность. По сути, нынешняя предантихристова цивилизация уже превратила людей в говорящих животных. И будет превращать дальше, пока не сделает биологическими роботами. У животных и роботов нет логосности и нет совести. Они есть только у человека, Божьего создания.   
   Путь отступления для России стал происходить по тому же сценарию, как то было в Первом и Втором Риме. На место теологических принципов стали приходить принципы закона. Когда законничество окончательно утвердилось на Западе, совершился католический раскол 1054 года. Когда Византия, в свою очередь, уклонилась к унии с Ватиканом, то Константинополь, как «Удерживающий», также прекратил свое существование. Аналогичным образом события стали происходить и в России.
   Ибо, едва государство Российское восприняло на себя роль «Удерживающего», как в недра его стал входить и дух чуждого для России законничества. Дух этот стал входить с присущим иосифлянам опытом внешнего делания, который сам являлся продолжением ветхозаветной традиции. «Ветхозаветность» эта заключалась, разумеется, не в следовании Моисееву закону, но, в постановке самого Закона во главу угла. В следовании более букве, нежели духу. Хотя, справедливости ради надо сказать, что возвышение партии иосифлян было неслучайным, ибо другой силы в конце XV столетия, для действенного сопротивления ереси жидовствующих, тогда просто не было. Тем не менее, путь законничества, это путь подмены личностных совестных решений практикой безличностного послушания. Будь то послушание Закону, либо церковным иерархам, тем более Царю, когда страх Божий заменяется страхом наказания. Путь закона, это путь суда, а не покаяния. А значит, путь постепенного угасания совестности в человеке.
   Например, если обратиться к истории Израиля, то внимательный исследователь обнаружит, что Закон Израилю пришлось дать по причине глубинной совестной поврежденности народа. При этом, несмотря на четырнадцативековое хождение в Законе, Закон совести израильтянам не добавил, он только ограждал их от греха. Именно поэтому, когда Христос пришел с проповедью ко Израилю, то Израиль не принял Его. Не принял, потому что Христос говорил народу вещи незнакомые. В своих проповедях Господь говорил людям о совести, любви, милосердии, о необходимости обретения ими этих главных добродетелей. Даже ученики не сразу поняли Спасителя, потому что Новый Завет, это Завет не правил и не моральных предписаний, но – Совести. Поэтому, чтобы совестные очи «избранного стада» открылись, и благодаря этому история человечества получила продолжение, Христу пришлось пойти на пропятие, на Крест.
   Второе отступление от новозаветных принципов началось со времени, когда христианство стало государственной религией. Когда Церкви пришлось разработать свод Законов, защищающих ее от действия «тайны беззакония». С этого времени во Втором Риме началось, после утверждения Православия как государственной религии, постепенное умаление в христианах совестного начала. Умаление происходило уже потому, что жизнь по закону утверждается, если люди не могут жить по совести. Закон нужен тем, кто имеет поврежденную совесть.
   Отсюда, неудивительно, что законническая практика пришла в Россию сразу после принятия от греков христианства. Самостоятельное же законотворчество по Римскому образцу началось в России, когда она окончательно восприняла роль «Удерживающего». Высокое звание «Москва – Третий Рим» было подобным мечу обоюдоострому. Ибо, с этого момента (как и при утверждении Константинополя – Второго Рима) в России, жизнь по совести стала постепенно заменяться жизнью по закону. Результат подобных подмен проявился поэтапно, в Смутном времени, церковном расколе, в Петровщине, в революции, крушении Самодержавия, богоборческих репрессиях, и ныне – в антихристовых новшествах глобализации. Таким образом, мы проваливаемся все глубже и глубже, и конца этому погружению не видно.
   Отсюда, если мы действительно, а не декларативно желаем возрождения Царства, то насущной необходимостью для нас должно быть возвращение к тем принципам, которые Христос проповедовал Израилю во время Своей земной жизни. Потому что, только это, а не новейшие технологии и идеально устроенное государство, может сейчас отодвинуть время Суда. Ибо, не закон (в котором суд) может этот Суд отодвинуть, но только суд своей собственной совести. Ибо, так всегда было, будет, и есть: живущий по совести получает прощение, живущий по закону получает суд.
   Поэтому, при создании Нового Царства нужно учитывать уроки истории. Первым шагом для его возрождения должно стать Всенародное покаяние. Покаяние не внешнее, но глубинное и всеобщее, ибо – несогрешивших сейчас просто нет. Так было в эпоху Вселенских соборов, так было в эпоху создания Царства Российского при Царе Иоанне IV, так должно быть и сейчас. Нам надо учиться на ошибках, потому что если Царство возродится с тем же духом, как то было на рубеже XV-XVI веков, то ничто не убережет нас от новой смуты, а значит и прихода грядущего антихриста. Возрождение Самодержавия должно происходить без того мертвого инквизиторского духа, который прочат нам нынешние абсолютисты, потому что в этом духе нет Христа, нет прощения, но есть следование ветхозаветному закону, который дается тем, кто уже не может жить по любви, не может жить по совести.

   А совесть, она как честь. Потерявший совесть, подобен девице потерявшей честь. Подобен растлившему свою девственность. Совесть самая большая драгоценность в человеке. А потому, не напрасно говорит народная мудрость: «Береги честь смолоду», и – «Совесть, честь и здоровье ни на какой ярмарке не купишь». А также: «Как улей без матки, так и сердце без совести». Во-истину, велика народная мудрость. Как улей без матки не наполнится нектаром, так и лукавое сердце не наполнится благодатью. Совесть и честь не купишь. Это дар Божий. Они – нечто драгоценное в человеке, что надо хранить более всех сокровищ. Именно поэтому так ополчается против них враг рода человеческого. Именно поэтому он приводит к власти абсолютистов – папистов в церковной сфере и тиранов в сфере государственной. После периодов либерального растления к власти приходят диктаторы. Это, аксиома. Потому что растливший себя народ, легче подчинить воле деспота, чем народ имеющий национальное самосознание. Потерявший честь, не может достойно противостоять абсолютизму. На краеугольном камне чести и совести строится личность человека. И за обладание этим камнем шло во все века главное сражение.
   А потому, в Грядущем Царстве, вопросы совести и личностного отношения должны стать вопросами первостепенной значимости. Осудив властное монофелитство, Церковь, одновременно с тем должна осудить всякую попытку насаждения безличностности. Осудить всякую попытку дезавуирования, какими бы благими причинами это не прикрывалось, совестного начала в человеке. Преступления против личности (а личность человека сопряжена с его именем), и преступления против совести (которая есть голос Божий), должны быть названы грехом. Потому что, только в этом случае мы можем надеяться, что в будущем, если Бог изволит возродить в России Самодержавие, оно не обернется новой тиранией, подобной тирании Петра I, или Анны Иоанновны.
   Сторонники слепого копирования Самодержавия Царя Иоанна Грозного, делают основной упор на необходимость авторитарного правления, где главным инструментом в деле поддержания порядка будет являться опричнина. Автор, в этой связи хочет заметить, что опричник (если таковой институт будет воссоздан), присягая Государю на верность, не должен освобождаться от личностной и совестной оценки получаемых им приказов. Потому что, только в этом случае мы получим не «псов», по слову – «фас» хозяина выгрызающих крамолу, но по рыцарски верных и по благородному действующих защитников Престола.
   Пример такого благородства, когда верность клятве и верность голосу совести неразрывно сочетались, может дать эпоха Столетней войны. Знаменитейшим ее героем был рыцарь Бертран Дюгеклен. Будучи худородным дворянином, он за свои подвиги получил от французского короля должность коннетабля (т.е. – главнокомандующего). Когда же у короля возникли сложности в Бретани, он поручил Дюгеклену (бретонцу по происхождению) навести там порядок. Дюгеклен наотрез отказался. Он вручил королю золотую шпагу коннетабля, после чего сел на коня и уехал. За ним погнались, но вовсе не за тем, чтобы наказать, а чтобы уговорить вернуться. Он не вернулся. В Грядущем Царстве, любой подданный Государя должен иметь право на поступок, подобный поступку Дюгеклена.
   Почему это так необходимо? Потому что аристократ не тот, кто холуйски (как при Петре I) угождает тирану, но тот, кто способен к принятию свободного совестного решения. Даже в том случае, если это решение выходит за рамки сложившегося общего мнения. Благородство духа тем и отличается от плебейства, что плебей на личностные поступки не способен. С этих позиций Петр I создал не новую аристократию, а новую касту сатрапов, которая преданно смотрела ему в глаза. О каких-либо личностных решениях в сердцах подданных Царя не могло быть и речи. Хотя, на публике Петр любил показывать себя этаким демократом. И, если Иоанн Грозный перевел высшие сословия в степень служилого дворянства, то Петр низвел их до уровня помещичьей дворни. А поскольку дворне иметь своего мнения не положено, то подобная ситуация привела к серьезной порче нравов элиты, более того, привела к ее вырождению. Для исцеления элиты от порчи понадобилось целых сто лет. Хотя, надо быть честным, до конца порчу изжить не удалось, отчего аристократия продолжала прельщаться Западным либерализмом,  и стремлением заменить Самодержавную монархию на республиканскую власть.
   Поэтому, надо быть честным до конца, именно «петровщина» вбила русского человека в тот совестный ступор, который не позволил ему защитить святого Государя в 1917 году. Русский человек ахал, охал, плакал, но на защиту всеми оставленного Царя не встал. Не нашлось в критический момент «благоразумного разбойника», который бы защитил Святое Семейство, когда его со всех сторон окружили враги. Случилось это по единственной причине: укоренившиеся со времен Петра чинопочитание и привычка переступать через свою совесть, сыграли роковую для Самодержавия роль.

   Трагедия русской жизни XVII-XVIII веков состояла не только в том, что поэтапно действовавшие прокатолические, а затем, ориентированные на протестантизм силы раскололи Церковь и общество. Трагедия состояла в том, что русского человека принуждали поступаться своей совестью. В раскол ушли те, кто не пожелал ей поступиться. При Петре I, если не на бумаге, то, как факт жизни, было высочайше приказано: «Интересы государства – превыше всего!» Таким образом, под государственные интересы подводилось всё и вся: Церковь, народ, сам институт монархии. В этих интересах, если они того требовали, уже ничто не являлось контраргументом: ни Таинство исповеди, ни родственные узы, ни почитание святыни и народных традиций, ни, тем более, голос совести. Здесь, неразменный адамант личности – голос Божий в душе человека, был приравнен, в лучшем случае, к мелкой медной монете. Понятие чести сузилось до степени служения Государю и государству. Совесть, которую должно хранить, как юнице девство, как монахине обет безбрачия, было превращено в нечто незначительное. Совесть стала ненужным атрибутом, от которого (в интересах того же государства) можно было освободиться, делегировав его вышестоящему лицу. Но, не то ли проповедовали большевики, когда согласно «совести пролетариата» можно было расстрелять на месте всякого заподозренного в контрреволюции. И не то ли проповедовал Адольф Гитлер, когда говорил: «Мои солдаты не должны мучиться муками совести. Их дело, исполнять волю вождя. И если, ради исполнения этой воли надо идти и убивать, он должен идти и убивать».
   Властное монофелитство не предполагает в человеке такого рудимента, как совесть. А потому, все диктаторы стремятся уничтожить в человеке именно это ядро личности. Тиранам нужен не носитель идеи рыцарского благородства, а покорный исполнитель их воли. Личностная преданность Царю, или – примат «кодекса чести», в этом случае сменяется на преданность личную, а в повсеместной практике, на собачью преданность. Тирана устраивает только тот, кто предан ему как собака, кто принадлежит ему как личная собственность. Но, не то ли случится при воцарении антихриста, который потребует от своих подданных именно личной преданности.
   Господь же наш Иисус Христос никогда не требовал такой преданности от Учеников, и даже когда они клялись Ему в верности, отвергал эти клятвы: «прежде нежели дважды пропоет петух, трижды отречешься от Меня» (Мк. 14; 30), а также, ранее: «все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь, ибо написано: «поражу пастыря и рассеются овцы стада» (Мф. 26; 31). Господь с порога отрицал попытки личной преданности Учеников, но, шаг за шагом, от силы в силу, подводил их к степени преданности личностной. Той преданности, которая может родиться, единственно как плод жертвенной любви и пламенной веры. Господь, в канун Крестных страданий, не видел ни в ком из Учеников, кроме Апостола Иоанна Богослова, такого плода, а потому и сказаны были им эти жестокие слова: «все вы соблазнитель о Мне в эту ночь».
   Требование личной преданности (когда человек соглашается стать разумной собственностью господина), носит глубоко антихристианский характер. Автор проводит параллель между личностной преданностью (т.е. – «кодексом чести») и девством. Девственник (не только по плоти, но, главное – по духу) не погрешает и против своей совести. А потому, преданность такового, всегда есть плод жертвенной любви. Если же человек соглашается на преданность личную, то уже тем самым он свою девственность теряет. И даже, если остается верным господину, то, все-равно таковой теряет девство, хотя и не в физическом, но в совестном плане. Давший клятву верности уже принадлежит не себе, но тому, кому дал клятву. И даже, если господин поклявшегося не погрешает против Истины, тем не менее, принесший клятву лишается возможности принимать совестные решения.
   Подобная совестная «глухота и немота» является по характеру глубоко антихристианской. Именно по этой причине Христос отвергал всякого рода клятвы (столь свойственные, как иудеям, так и язычникам), но возводил Учеников к степени жертвенной любви. Возводил, потому что любовь делает человека свободным, а клятва превращает в раба. Любовь позволяет до конца развиться совестному началу, клятва связывает его словно смертными пеленами. А потому и сказано было Господом: «А Я говорю вам: не клянись вовсе» (Мф. 5; 34). Говорил, потому что клятва останавливает духовное и нравственное развитие человека. Останавливает возможность возрастания до степени Обетования Царства. Именно в этом автор видит причину того, что безукоризненно выстроенное Иоанном Грозным здание Третьего Рима было столь серьезно сотрясаемо в годы Смутного времени. Именно в этом причина, почему задуманный Патриархом Никоном проект «Россия – Новый Израиль» рухнул в самом начале. Именно в этом причина, почему Петровские реформы привели не к консолидации общества, но к еще большему расколу. Именно в этом причина, почему, несмотря на Клятву верности Дому Романовых в 1613 году, Самодержавие в России погибло. Господь сказал: «не клянись вовсе». Неужели история нас ничему не научила, неужели Евангелие воспринимается нами как аллегория, неужели мы думаем повторить прежние ошибки в новом Грядущем Царстве? Да, не будет! Господь, да просветит наши сердца!

   Уже начиная с семнадцатого года, когда в результате революции начался процесс эмансипации как классов, так и полов, а особенно, в результате рок-секс революции в 50-60-х годах, стали появляться такие маргинальные, а если говорить точнее – дегенеративные явления, как мужеподобные женщины и женоподобные мужчины. Сейчас эти проявления именуются одним термином – гендер. Это, когда женщина присваивает себе мужские качества, а мужчина женские. Сии содомные перверсии внедряются в нашу жизнь не случайно. Под видом уравнивания прав на самом деле идет война за искажение образа человека, как подобия Божьего. Хотя причина эта чисто внешняя, внутренняя же ее суть состоит в том, чтобы через разрушение половой идентичности разрушить личностный геном человека. Удар направлен в первую очередь на совестное начало. Потому что, став гендером (т.е. – содомитом), человек повреждает главным образом свою совесть. Не случайно, Книга Бытия пишет о содомитах, как «по природе злых». Повреждение внешнего, приводит к повреждению внутреннего.
   Гендерный мужчина, это человек с подавленным личностным (логосным) началом. Гендер никогда не бывает цельной натурой. С одной стороны, гендер проявляет себя с позиций инфантилизма и задержанного развития, с другой, неудержимой социальной активностью. Социальный гендер преодолевает инфантилизм именно через активность на общественном поприще. На первый взгляд, таковой может показаться сильной личностью, но, сила в нем, на поверку, дутая. В гендере нет стержня, нет крепкого, присущего именно мужчине логосного основания. Героями они могут стать лишь в общем строю, либо по ошибке.
   Если говорить о гендерной женщине, то активность ее бывает либо от того же комплекса инфантилизма, либо от гордого желания управлять мужчинами. Характерно, что личностные реакции у таких женщин проявляются в виде ситуационно-пове-денческих шаблонов. К сердечному и душевному общению такая женщина неспособна. Ее совесть находится как бы в абортированном состоянии. Именно поэтому, у социальных женщин, семья как правило заброшена. Роль домохозяйки у таких женщин выполняет глава семьи – муж.
   Самое печальное, что с повреждением личностного начала у гендеров, повреждается и их совесть. Поэтому, обращение к совести таких людей не имеет особого смысла. Тщетно от них ждать покаяния, ибо, даже совершив подлость, они искренне этого не замечают. И даже дел милосердия от них дождаться нелегко. Впрочем, они выполнят это дело, но, в рамках тех же социально-поведенческих шаблонов. По большому счету, даже будучи церковными людьми, они не могут каяться, их покаяние имеет внешний характер. Причина – для покаяния нужна живая совесть. А тот, кто ее абортировал, либо растлил, каяться не может. В этом ключ, почему Иуда Искариот покончил самоубийством. Его совесть пребывала в растленном состоянии.
   Днем с огнем сейчас не найти человека со здоровой совестью, особенно, как ни печально, среди женщин. Женщина, по причине ее совестной харизмы, предназначено быть ангелоравным существом. Но, таковой она может быть, если следует по пути мироносицкого подвига. Не социального служения, согласно появившейся в XIX веке установке, но мироносицкого подвига. В этом подвиге ее жизненное призвание. В этом ее послушание пред Богом, Церковью и людьми. При этом, главное для женщины семья. Она существо подначальное. Безначальная женщина – жалкое зрелище. Восхищая на себя качества руководителя, она становится безначальной, а потому теряет дарованные ей природой и Богом мироносицкие качества. А следовательно, перестает быть ангелоравным существом.
   Для того, собственно, и придумана эмансипация, для того и принижается роль мужчины, чтобы лишить женщину ангелоравности. Придумана с одной целью, чтобы посмеявшись над человеком, превратить его, в конечном итоге, вместо образа и подобия Божьего, в жалкую карикатуру.

   Дьявол, по слову отцев, обезьяна Бога, или карикатура Его. Поэтому в знаниях даваемых дьяволом (оккультизме), несмотря на кажущиеся таинственность и глубину, нет ничего примечательного. В любом случае, это обезьянье передергивание Творца, с карикатурным искажением Его замыслов. Если говорить о бесосознании, и, даже ранее, о предшествующем ему сознании псевдорелигиозном, то есть – о технологизме и магизме, можно говорить, как о степенях угасания духа, а следовательно, степенях возрастания отчаяния.   
   Внешне оно может выражаться по разному. В плане сотериологическом – ересь, как ложный выход из отчаяния духовного. В плане бытовом – пьянство, блуд, асоциальное поведение. В плане общественном, того, что касается взаимодействия индивида с социумом – эскапизм, который проявляется через наркоманию, пьянство, игровую и интернет-зависимость. К этой же сфере относятся сексуальные извращения, равно – обращение к магическим практикам. Возникший в 70-х годах прошлого столетия интерес к восточным философиям и учениям, есть пример бегства от внутреннего одиночества, то есть личностного отчаяния.
   Во всех случаях, когда человек лишен истинной любви, он обречен на капсулирование внутрь себя, на гордое осознание собственной исключительности – комплекс непризнанного гения, а значит, обречен на погружение в бездну бесосознания. Самый страшный вид отчаяния – предательство. Касается ли это напрямую Бога, Отечества, ближних, или дела, которому ревностно служил. Потому что, во всех случаях, предатель, какими бы благовидными аргументами он не прикрывался, совершает преступление против своей совести.
   Совестный вид отчаяния является самым тяжелым. Поэтому, во всех странах и народах существовал обычай публичной казни предателей. В Древнем Израиле, изменившую мужу жену забивали камнями. Тоже делали со злословящими родителей детьми. Иуда Искариот, когда предал Христа, совершил именно такое  предательство. Он предал Учителя, Наставника, по сути – духовного Отца, а потому, по Закону был достоин смерти. Иуда не выступил напрямую против Господа, но сделал это прикровенно, тайно, прикрываясь маской благочестия. В простонародии это именуется подлостью. Подлость неизбежно ведет к моральному коллапсу. В сердце подлеца умолкает глас Божий. В этом причина, почему Иуда не покаялся. Иуда понял свою ошибку, потому что Господь не лишает грешника возможности мыслить, но осмыслив свой грех, впал в еще большее отчаяние. Иуда не покаялся, потому что покаяние заключает в себе не только перемену ума, или перемену сердца, но покаяние обязывает к деятельному ответу на вопрошание совести. И если это вопрошание, этот Глас зазвучал в человеке, то значит, Господь не оставил грешника, значит, во святая святых его души присутствует это – тихое веяние, этот – «глас хлада тонка» (3-я Цар. 19; 12). А значит, «мерзость запустения» еще не овладела его душой, а значит, существует надежда вывести такового из бездны бесосознания.
   Пример Иуды Искариота показывает, в каких случаях выход из таковой бездны бывает невозможным. И этот пример приведен не для того, чтобы при чтении Евангелия нам гордо заклинать предателя, но для того, чтобы каждый (вслед за Апостолами) воскликнул: «Не я ли?..» (Мк. 14; 19). Не сделал ли я в своей жизни какой-то подлости? Не пошел ли на компромисс с совестью? Потому что каждый такой компромисс, каждая такая подлость, это ступень к бесосознанию, ступень к «мерзости запустения» в алтаре собственного сердца.

   Завершая статью «Размышления о совести», а также и раздел, посвященный этой тематике, сознавая, что означенная тема поистине неисчерпаема, следует, тем не менее, выделить в ней некоторые важные аспекты. Суть вопроса состоит в том, что у человека существуют две дарованные Богом личностные константы, благодаря которым и становится возможным личностное самостояние человека. Обе константы являются равнозначными, имя им – логосность и совестность. В случае повреждения какой-либо из них, человек превращается в двуногое говорящее животное. 
   Церковный раскол XVII века в серьезной степени ослабил духовную защиту России, что позволило супротивным силам начать наступление против этих богодарованных констант. С особой силой наступление это происходило в годы правления Петра I. Почему? Ответ лежит на поверхности. Потому что Петр являлся абсолютистом, а абсолютизм ставит во главу угла прежде всего монаршую волю, вне зависимости, соответствует ли эта воля законам человеческим, государственным, и даже Законам Божьим. Следствием абсолютизма явилось не только насаждение рабской психологии в народе и всевластия бюрократии в чиновничьей среде, но и насаждение целого ряда ересей. Главной из них является ересь собороборчества, когда в Церкви одним росчерком пера были отменены и соборность и единоначалие. Или ереси монархического монофелитства, так как абсолютизм именно такой ересью и является.
   С еще большей силой подобное монофелитство проявилось во время революции 1917 года, когда началось воистину сатанинское наступление на личностное и совестное начала в человеке. При этом, события предреволюционные и послереволюционные добавили три новые ереси – имяборчество (вспомним события на Афоне в 1913 г.), цареборчество, и откровенное ничем не прикрытое богоборчество.
   Теперь же, обращаясь к нашему времени, видим, что все перечисленные ереси дали плоды, когда наступление против совестного и логосного начал (этих мономорфных, т.е. – неизменяемых констант), подходит к своему завершению. Для доламывания личностной матрицы человека в ход идут все возможные средства: разложение морали посредством масс-культуры и СМИ, насаждение потребительской психологии, внедрение гендерных программ и ювенильной юстиции. В этой же обойме стоит внедрение ЕГЭ, дабы  процесс обучения уже ничем не отличался от процесса дрессировки высших животных. И наконец, присвоение человеку (подобно товару, машине и скоту) цифровых кодов, начертаний, со вживлением микрочипов на правую руку и чело.
   Должно вновь отметить – начало вышеперечисленным мерзостям положено было в Петровском абсолютизме. Поэтому, мы Православные монархисты никак не можем согласиться с установкой: «Всякая власть от Бога». Потому что, под это – «всякая», подходит и конституционная монархия, и абсолютная, и просто тираническая деспотия. Нет, «всякая» власть нам не нужна, потому что повторение абсолютизма на новом этапе, приведет напрямую к утверждению власти антихриста.
   В этой связи, обращаясь к пророчествам святых отцев, возвестивших о грядущей славе России, и о проповеди всему миру ценностей Православия, мы должны сказать, что главным здесь должна быть не проповедь внешних атрибутов или внешнего благочестия, но проповедь о необходимости восстановления почти утраченных нами совестности и логосности, необходимости восстановления в народе этих фундаментальных личностных констант. А потому, если мы желаем, чтобы Самодержавие утвердилось на долгие годы, если желаем реально отодвинуть время прихода антихриста, то должно нам сделать упор на восстановление этих фундаментальных, Богом данных констант, без которых невозможна полноценная жизнь Церкви, народа, и государства.

      

   ДОПОЛНЕНИЕ к Разделу 3: Из Поучений свт. Игнатия Кавказского:

   «Роль сердца в деле молитвы»

   Если говорить о роли сердца в деле молитвы, то устройство сердца таково, что верхняя его часть является словесной. Молитва, ниспосылаемая в эту область сердца, обладает свойствами духовными. Суть их, в молитве, покаянии, смиренном плаче о грехах, которые примиряют человека с Богом и позволяют ему взойти на высшую ступень «рода святого, царственного священства», то есть, к усыновлению во Христе Иисусе. Словесная, или иначе – умная молитва, соединяет ум с сердцем, очищает его и делает обоженным.
-----------------------------------
Средняя часть сердца отвечает за ревность ко спасению. Эта область ревнования в духовных вопросах, область страха Божьего, а также, область чувственная. Поэтому, в плотском плане, ей сопутствуют такие страсти, как гнев, раздражение, тщеславие. И ряд других  чувственных и душевных страстей.
------------------------------------
Нижняя часть сердца, это область воли, желаний, вожделений. Поэтому, вместе с волей ко спасению, это часть открывает также путь к действию желаний плоти, и по причине приближенности их к внутренним органам и половой сфере, к вожделениям плоти. По этой причине, если средняя и нижняя части сердца не обуздываются через молитву и покаянный плач верхней, словесной (или – духовной) частью, то вследствие падшего состояния естества человека, неизбежно приходят в возбуждение как душевные страсти, так и плотские.
   Отсюда, не случайно, что в учении о молитве святых отцев, речь идет именно о верхней (духовной) части сердца, которая есть алтарь, святая святых, жертвенник и престол, на котором Сам Бог служит таинственно литургию в храме человеческой души.

   Свт. ИГНАТИЙ: «О трех силах сердца и молитве»

   Читая в отцах о сердечном месте, которое обретает ум молитвою, надо понимать словесную силу сердца, помещенную Творцом в верхней части сердца, силу, которой сердце человеческое отличается от скотов, имеющих силу воли, или желания, и силу ревности, или ярости, наравне с человеками.
   Сила словества выражается в совести или в сознании нашего духа, истины, святости, добра, в страхе Божием, в духовной любви к Богу и ближнему, в ощущении покаяния, смирения, кротости, в сокрушении духа или глубокой печали о грехах и в других духовных ощущениях, чуждых животным.
   Сила словества, или дух человека, имеет местом пребывания своего верхнюю часть сердца, находящуюся под левым сосцом груди, около сосца и несколько выше его.
   Соединение ума с сердцем, есть соединение духовных помыслов ума с духовными ощущениями сердца. Так как человек пал, так как его помыслы и ощущения изменились из духовных в плотские и душевные, то надо при посредстве евангельских заповедей возвести ум и дух к помышлениям и ощущениям духовным. Когда ум и дух исцелится, тогда они и соединятся о Господе. Образуется в свое время в отделе сердца, где помещается сила словества, или дух, чудный, нерукотворенный, духовный храм Божий, Святая святых; туда нисходит ум, хиротонисанный Святым Духом во священника и архиерея, для поклонения Богу Духом и истиною. Тогда познает христианин блаженным опытом сказанное в Священном Писании: «вы бо есте церкви Бога жива, якоже рече Бог: яко вселюся в них, и похожду, и буду им Бог, и тии будут Мне людие» (2 Кор. 6; 16).
   Ниже силы словества, в середине сердца, помещается сила ревности; ниже ее, в низшей части сердца, помещается сила желания, или воли. В животных эти две силы действуют очень грубо, как нисколько не связанные словесностью; в людях они действуют сообразно тому, насколько и каким образом развит дух их. Но действовать правильно и быть в полном подчинении духа, или силы словества, они могут только в истинном христианине, низложившем не только явно-греховные, но и все естественные помыслы и ощущения пред разумом Христовым – Евангелием.
   Ум и сердце иначе не возмогут соединиться, как при посредстве Духа и истины. Это значит: ум и сердце не возмогут соединиться, если не отвергнутся вполне падшего естества, если не предадут себя вполне руководству Евангелия, если за постоянное и усиленное последование евангельским заповедям, не привлекут к себе благодати Всесвятого Духа, не исцелятся и не оживут от прикосновения ее, от осенения ею… При уклонении с духовного направления, доставляемого Евангелием, тщетны все пособия и механизмы: сердце и ум никогда не соединятся между собою. (Еп. Игнатий Брянчанинов. «Приношение современному монашеству». Т. 5. Изд. 3-е, испр. и дополн. СПб., 1905. С. 115-117.)
   …Апостол Павел и Антоний Великий говорят о составе человека, что он есть дух, душа и тело. Животные имеют душу двухчастную – раздражительную и вожделевательную. Со смертью животного они погибают. У человека есть эти две части, но Бог дал дыхание Свое – дух. И дух человека составляет внутреннего духовного человека. В духе – разум, воля и чувства; и избирает духовный человек истину разумом, добро – волей и святость – чувствами; и это все духовно. А внешний плотский человек имеет чувства слуха, вкуса, обоняния, осязания, зрения, плотскую волю и плотское желание и др. Раздражение и пожелания внешнего человека ощущает духовный человек и руководит всем. Здесь тайна.
   Сердце человеческое имеет вид продолговатого мешца, кверху расширяющегося, книзу суживающегося. Оно верхней оконечностью, находящейся сопротив левого сосца груди, прикреплено, а нижняя его часть, нисходящая к оконечности ребер, свободна; когда она придет в колебание, это колебание называется биением сердца.
   Многие, не имея никакого понятия об устройстве сердца, признают свое сердце там, где чувствуют биение его. Приступая самочинно к упражнению сердечной молитвой, они устремляют дыхании, вводя его в сердце, к этой части сердца, приводят ее в плотское разгорячение, причем, биение сердца очень усиливается, призывают к себе и навязывают себе неправильное состояние и прелесть. Схимонах Василий и старец Паисий Величковский повествуют о том, что из современников их многие повредились, злоупотребляя вещественным пособием…
   Схимонах Василий, ссылаясь на святого Феофилакта и других отцев, утверждает, что три силы души: словесная, сила ревности и сила желания – расположены так: в персях и в верхней части сердца присутствует словесная сила, или дух человека: в средней – сила ревности, в нижней – сила желания, или естественное вожделение. Старающийся привести в движение и разгорячить нижнюю часть сердца, приводит в движение силу вожделения, которая, по близости к ней половых частей и свойству своему, приводит в движение эти части. Невежественному употреблению вещественного пособия последует сильнейшее разжение плотского вожделения. Какое странное явление! По-видимому, подвижник занимается молитвой, а занятие порождает похотение, которое должно бы умерщвляться занятием…
   Сердечная молитва происходит от соединения ума с духом, разъединенных падением, соединяемых благодатью искупления. В духе человеческом сосредоточены ощущения совести, смирения, кротости, любви к Богу и ближнему и других подобных свойств. Нужно, чтоб при молитве, действие этих свойств соединялось с действием ума. На это должно быть обращено все внимание делателя молитвы. Соединение совершается перстом Божиим, единым могущим исцелить язву падения; делатель же молитвы доказывает искренность произволения своего получить исцеление постоянным пребыванием в молитве, заключением ума в слова молитвы, придерживая дыхание, соделывающий дух способным к соединению с молящимся умом… Теплота плоти и крови не должна  иметь места в молитве. (Еп. Игнатий Брянчанинов. «Аскетические опыты». Т. 2. Изд. 3-е испр. и дополн. СПб. 1905. С. 296-299).


   РАЗМЫШЛЕНИЯ  О  ПОУЧЕНИЯХ свт. Игнатия еп. Кавказского:

   Прежде чем предложить размышления, появившиеся в результате изучения трудов свт. Игнатия (а это воистину необъятная тема и автор затрагивает лишь малую часть), хотелось бы привести высказывания самого свт. Игнатия, которые показывают причину гибельного состояния человека, когда создается неодолимое препятствие к духовному росту подвизающегося, то есть то, что в духовном делании именуется прелестью. С этой точки зрения, полезно привести слова самого святителя.
   «Прелесть есть повреждение человеческого естества ложью. Прелесть есть состояние всех человеков без исключения, произведенное падением праотцев наших. Все мы – в прелести. Знание этого есть величайшее предохранение от прелести. Величайшая прелесть – признавать себя свободным от прелести. Все мы обмануты, все обольщены, все находимся в ложном состоянии, нуждаемся в освобождении истиной. Истина есть Господь наш Иисус Христос. Усвоимся этой Истине верой в Нее; возопием молитвой к этой Истине. И Она извлечет нас из пропасти самообольщения и обольщения демонами. Горестно состояние наше! Оно – темница, из которой молим извести нашу душу… Оно – та мрачная земля, в которую низвергнута наша жизнь… Оно – плотское мудрование и лжеименный разум, которыми заражен весь мир, не признающий своей болезни, провозглашающий ее цветущим здравием. Оно – плоть и кровь, которые Царствия Божия наследити не могут (1 Кор. 15; 50). Оно – вечная смерть, врачуемая и уничтожаемая Господом Иисусом, Который есть воскресение  и живот. Таково наше состояние».
   Согласно словам святителя Игнатия: едва подвижник приступает к возделыванию нивы своей души, едва производит первые шаги ко спасению, так сразу же начинается действие врага, который через мысленную брань вводит неопытного труженика в состояние прелести. Прелестное состояние возникает неизбежно в каждом, пытающемся идти путем подвига во Христе, причина его – наш падший ум и падшее сердце, которые стали таковыми, по причине грехопадения Адама в Эдемском саду. Учение Евангелия и святых отцев заключается как раз в том, чтобы избавить подвизающегося от повреждения грехом, которое столь глубинно, что никто из рожденных от отца и матери, не может самостоятельно избавиться от него. Эта задача посильна лишь Единому Богу. И суть учения святых отцев состоит в том, чтобы подвизающийся мог направлять свою волю к Тому, Кто Один лишь может избавить человека от падшего состояния души и тела.
   К сожалению, далеко не все подвижники, как и указывает свт. Игнатий, оказываются достойными словам: «Побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном» (Отк. 21; 7). А также: «Мудрые же, вместе со светильниками своими, взяли масла в сосудах своих» (Мф. 25; 4). Большинство же оказываются подобными тем неразумным девам, которые не заботились о светильниках своих сердец, а потому и остались за дверями затворенными. В первые века христианства (начиная с ;;; века) многие подвижники благочестия оставляли мир и уходили в пустыню. Казалось бы, они выбирали прямой путь ко спасению. Но… как ни странно, достигали спасения немногие.
   Святитель Игнатий так пишет о причинах этих странностей в «Слове о молитве Иисусовой»: «Прп. Григорий Синаит говорит: «Ибо всякий проходящий излишне усиленный подвиг молитвы от слышания или учения погибает, как не стяжавший руководителя». Святые отцы упоминают, что многие, принявшись за делание молитвы неправильно, по способам, для которых они не созрели и были не способны, впали в самообольщение и умоповреждение.
   Делания добродетели непременно должны соответствовать состоянию делателя, иначе они погубят делателя и сами погибнут, то есть предприняты будут безплодно, во вред и погибель души, противоположно своему назначению; потому что пагубен для нас не только грех, но пагубно и самое добро, когда делаем его не в;время и не в должной мере».
   Здесь дается ясный ответ на вопрос, отчего из тысяч уходящих в пустыню подвижников благочестия, спасались весьма немногие.
   Такой же ответ дает и книга «Откровение Ап. Иоанна Богослова». Благодаря ей дается наиболее полное наглядное разъяснение, отчего: многие, начиная хорошо, заканчивали плохо. Вторая и Третья главы этой книги указуют как на ступени духовного возрастания от силы в силу, от степени в степень, так и на поступенное, по мере угасания богодарованноего света, нисхождение к состоянию духовной деградации.
   О первом же уровне восхождения сказано: «И Ангелу Ефесской церкви напиши…» (Отк. 2; 1) Это уровень закладки фундамента в деле строительства храма души, уровень воли ко спасению, сменяющуюся затем ревностью ко исполнению Заповедей, это уровень страха Божия.
   К сожалению, большинство таковых подвижников навсегда остаются ревнителями-эфесянами, а потому, не возрастая духовно, так и остаются духовными подростками, духовными дальтониками, со свойственным для них законническим максимализмом. Их ревность приобретает, в итоге, либо характер буквалистской начетнической нетерпимости, либо, по мере истощения этой ревности, характер полного безразличия к духовной жизни. Не случайно, Христос указывает таковым через Апостола: «Но, имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою» (Отк. 2; 4).
   Казалось бы, происходит такое странное дело. Ревнитель, о котором говорится – знаю дела твои, и труд твой, и терпение твое, а также – ты много переносил и имеешь терпение, и для имени Моего трудился и не изнемогал, и тем не менее, такое серьезное обличение – оставил первую любовь твою. 
   Исследуя 2-ю и 3-ю главы «Откровения» Ап. Иоанн Богослова, воочию убедимся, на каких степенях происходит оставление первой любви, и отчего немногие приходят к тому благословенному «Ангелу» (Филадельфийской церкви), к которому Бог не имеет никакой (как впрочем, и Смирнской церкви мучеников) укоризны. Большинство же подвизающихся, либо задерживаются на степенях – держащихся учения Николаитов, либо – попускающих жене Иезавели, либо приходят, по причине естественного охлаждения, к тому состоянию, о котором сказал Апостол: «Ибо невозможно – однажды просвещенных, и вкусивших дара небесного, и соделавшихся причастниками Духа Святого, и вкусивших благого глагола Божия и сил будущего века, и отпадших, опять обновлять покаянием, когда они снова распинают в себе Сына Божия и ругаются Ему» (Евр. 6; 4-6).
   На ком же сбываются столь страшные слова Апостола? И как можно отпасть до такого состояния, когда уже невозможно опять обновлять покаянием. Речь идет, с одной стороны, об «Ангелах Сардийской церкви», о которых сказано: «ты носишь имя, будто жив, но ты мертв», а также о «лаодикийцах», которым говорит Господь грозно и беспощадно: «изблюю тебя из уст Моих» (Отк. 3; 1, 16).
   В обоих случаях, это страшный итог, почти приговор, есть плод падшего, подверженного прелестным состояниям ума человека. Прелесть законничества, или иначе – дух фарисейства, оказываются в одном месте с духом самонадеянности и беспечности к духовным вопросам.
   В обоих случаях, это состояние выметенного дома, состояние богооставленности, состояние жителей Десятиградия, ибо не случайно сказано: «Тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И пришед находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идет и берет с собой семь других духов, злейших себя, и вошедши живут там» (Мф. 12; 44-45).
   В обоих случаях, состояние отпадения от благодати возникает по причине, либо «ревности не по разуму», или фарисейства, когда подвижник следует (подчас не осознавая того) гордым устремлениям ума и воли, либо, как результат саддукейского отсутствия таковой воли и ревности. При этом, самым плачевным является даже не эти виды отпадений, а то, о чем сказал Господь: «берегитесь закваски фарисейской и закваски Иродовой» (Мк. 8; 15). Иродианство, соединенное с внешним (т.е. – фарисейским) благочестием, есть на поверку худший вид прелести и самообольщения. Иродиане всегда, либо прямые наследники Николаитов, и – попускающих жене Иезавели, либо прикрывающих нечистоту внешним исполнением Закона («гробы окрашенные, полные всякой нечистоты») ревнители. Состояние как первых, так вторых и третьих, ужасное. О каждом из них, пишет свт. Игнатий: есть ни что иное, как следствие лжеименного разума и плотских мудрований, которыми заражен весь мир. Есть состояние прелестного обольщения ума и сердца, в вопросах духовного делания.
   Отсюда, не удивительно, что все ревнители (если они честны перед собой), после периода воцерковления и утверждения в исполнении Заповедей, как правило начинают жаловаться на внутреннее оскудение и более того, на отсутствие благодати в деле молитвы. К таковым ревнующим неизбежно приходит ощущение сухости и пустоты, и даже бессмысленности церковной жизни. Некоторые, по этой причине, вовсе оставляют молитву (ибо не находят удовлетворения), иные же проявляют упорство, и даже продолжая ревновать о Законе, делают это не по влечению сердца, но по чувству долга. Почему же происходят столь печальные вещи? Ответ, как всегда, лежит на поверхности.
   За всяким отпадением внешним, прежде лежит отпадение внутреннее. Проявляется оно, в первую очередь, в состояниях сухости в молитве, а также внутренней пустоты, когда душа перестает понимать, зачем ей ходить в храм, молиться и исполнять Заповеди. И лишь затем, после внутреннего угасания, неизбежно происходит отпадение внешнее. Выход из этой ситуации бывает двоякий, хотя и ложный, в обоих случаях. Причем, первые (речь о теплохладных саддукеях - ты ни холоден, ни горяч) вовсе перестают ходить в церковь и участвовать в ее таинствах. Вторые, по причине живущей в них опаснейшего вида прелести – гордыни, пытаясь восполнить отсутствие благодати, умножают телесные подвиги. Есть еще третий вид отпадших, которые продолжают ходить на богослужения, но всегда, в соответствии со своим настроением и желанием. Подобные вещи для большинства неизбежны. Но, иначе и не может быть, потому что не напрасно сказал Христос: «Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф. 5; 20).   
   Невольно зададимся вопросом: Что делать? Как современному человеку избежать подобного оскудения, как превзойти эту праведность книжников и фарисеев? Ответ тоже прост. Этот путь во всем противоположен проторенной широкой дороге, когда подвижник «начав хорошо, заканчивает плохо». Путь же этот совершается по слову Апостола, от силы в силу, от степени в степень: «Доколе не придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова» (Эф. 4; 13). Где, Первой ступенью (или - «воли ко спасению») будет – желание спастись, желание жить духовной жизнью. Вторая ступень, здесь – ревность ко исполнению Заповедей, ревность к духовным вопросам, и жизнь по Божьему Закону. О Третьей ступени сказано: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его» (Мф. 6; 33), а также: «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17; 21), которая есть степень превосходящая праведность книжников и фарисеев – «Ангел Филадельфийской церкви» сохранивший свою первую любовь – степень наследников Апостола Иоанна Богослова, к которым Бог не имеет никакой укоризны. Именно о них сказал Христос: «Вы друзья мои… Я уже не называю вас рабами… но Я называю вас друзьями» (Ин. 15; 14-15).   

               

   РАЗДЕЛ 4: «Что делать?»

   «Размышления о практических вопросах» 

   Но, подойдя вплотную к ответу на вопрос: «Что делать?», и уже почти ответив на него, должно сказать о самих путях выхода, или о молитве, которая есть начало всех дел, и без которой невозможно привлечь милость Божию и помощь Его. Должно сказать, какие (по мнению автора) должны возноситься молитвы, и какой круг акафистов или канонов надо определить, для привлечения таковой помощи?
   Есть основание полагать, что читаемые по договоренности каноны и акафисты должны подразделяться на два вида:
   Первый: акафисты носящие охранительный характер.
   Второе: акафисты созидательного характера.
   Думается, что в первую очередь надо уделить внимание к молитвам, обращенных к Божьей Матери. Затем, к святым Царственным мученикам. Затем, к Божьим святым.
   Здесь, группа Православных богомольцев, более того, Православные воцерковленные муж и жена, с привлечением домашних могут это делать. Даже, если они в день будут вычитывать только один акафист (на протяжении 40 дней, или более), то даже принесение столь малой лепты не останется без последствий. Чтение же молитв должно быть постоянным. Например, через каждые сорок или более дней, можно заменять один акафист другим, по кругу, поочередно меняя охранительные молитвы на созидательные. Духовно сильные могут взять на себя обязанность в чтении двух акафистов, где охранительные (молитвы защиты и обороны) и созидательные (строительные) акафисты будут чередоваться. Таким образом, начнет реально воплощаться в жизнь идея «собирания камней».
   Итог этого внешне незаметного дела будет неоценим. В пламени соборной молитвы, молитвы за Общее дело, будет выпестован и рожден тот самый соборный дух, с которым особо упорно стали бороться в годы реформ Императора Петра ;, и далее – весь XVIII век. Благодаря молитве за Общее дело и благодаря развитию богомольческого движения, будет возрождено также не менее великое дело, как создание соборной души.
   В «Символе веры» мы ежедневно читаем, ставшими для нас привычные слова: «Верую… во едину, святую, Соборную и Апостольскую Церковь». Слово – Соборную, стоит даже впереди слова – Апостольскую. Это показывает, сколь великое значение придавали Отцы Первого и Второго Вселенских соборов вопросу соборности, ставя его даже выше апостольских правил и церковного предания. Соборность не отменяет иерархии, как то свидетельствует сам «Символ веры», но дает единственно правильную – Православную направленность, в деле жизни по канонам и традициям Церкви. Главным же итогом возрождения соборного духа и соборной души будет реальное, а не мнимое воскресение Святой Руси.
   Вот так, по молитвам и ради покаяния самого народа, «от силу в силу, от степени в степень…» Господь пошлет и государственных мужей и отцов Церкви. Более того, даст возможность самим молящимся реально потрудиться во славу Божию, и во славу России. Бог откроет пути благодаря такой молитве. Какова же должна быть молитва? Каков круг чтения акафистов и канонов?.. Автор может только высказать свои мысли, высказать свои предложения.

   ОХРАНИТЕЛЬНЫЕ (ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ) АКАФИСТЫ И КАНОНЫ:
   Акафисты и молитвы святым: св. влкмч. Георгий Победоносец, св. влкмч. Димитрий Солунский, св. блг. князь Александр Невский, св. блг. князь Димитрий Донской, прп. Сергий Радонежский, свт. Савва Сербский, древние Сербские князья, святые Царственные мученики.
   Акафисты и молитвы иконам Божьей Матери: иконы – Казанская, Смоленская, Владимирская, Ченстоховская, Песчанская, «Аз есмь с вами и никтоже на вы», «Торжество Пресвятой Богородицы» именуемая Порт-Артурской.
   Могут быть и другие иконы. Также, обращение и к другим святым.   
   
   СОЗИДАТЕЛЬНЫЕ АКАФИСТЫ И КАНОНЫ:
   Акафисты и молитвы святым: преподобные Сергий Радонежский и Серафим Саровский, св. блг. князья Даниил Московский и Александр Невский, св. прав. Иоанн Кронштадский, святые блаж. Ксения Петербургская и Матрона Московская, святители Савва Сербский и Николай Сербский, св. прпмч. Елисавета Феодоровна (Романова), святые Царственные мученики.
   Акафисты и молитвы иконам Божьей Матери: иконы – Владимирская, Ченстоховская, «Знамение» («Курская – Коренная»), «Троеручица», «Воскрешающая Русь».

   О роли образа «Троеручица» в деле воскрешения и собирания Святой Руси, хотелось бы рассказать особо. А также, особо рассказать об иконе «Торжество Пресвятой Богородицы», явленную для спасения нашего в последние времена.

   КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ОБРАЗА БОЖЬЕЙ МАТЕРИ «ТРОЕРУЧИЦА»:
   
   История этого чудотворного образа тесно связана с судьбой защитника Православия и почитания святых икон прп. Иоанна Дамаскина. В 717 году император Лев Исаврянин, вступив на византийский престол, начал гонения на почитателей икон. Причиной такого помрачения духа могло служить и то, что император Лев, будучи сам родом из Малой Азии, принял Православие в зрелом возрасте. Ко всему, его советником был бывший мусульманин, который по рождению принадлежал к секте павликиан. И мусульмане и павликиане не почитают святых икон, поэтому враг умело действовал на императора через его советника. Святой Иоанн жил в то время в столице Сирии Дамаске и занимал должность советника халифа. Своим многочисленным знакомым в Византии он писал, ссылаясь на тексты Священного Писания, обличающие ересь иконоборчества письма.
   Мудрые письма прп. Иоанна весьма досаждали еретичествующим советникам, поэтому они возбудили в нем гнев против святого Иоанна. По приказу императора, от имени Иоанна Дамаскина было составлено подложное письмо, в котором дамасский министр якобы предлагал Льву Исаврянину свою помощь в завоевании сирийской столицы. Затем это письмо было отправлено дамасскому халифу. Разгневанный правитель приказал немедленно отстранить министра от должности, отрубить ему кисть правой руки и в знак устрашения вывесить ее на городской площади.
   Вечером прп. Иоанн через друзей направил к князю просьбу: «Умножается болезнь моя и несказанно меня мучит, и не могу иметь отрады, доколе рука моя, на позор повешенная, не будет мне отдана». Правитель сжалился над страдальцем и повелел возвратить ему отсеченную кисть руки. Преподобный затворился в своей келье, привязал к руке платом мертвую длань и долго со слезами молился об исцелении перед иконой Божьей Матери, обещая написать это рукой то, что Она Сама повелит. Так,  в плаче он уснул, и в тонком сне увидел Божью Матерь, которая исцелила его. Наутро, проснувшись, святой Иоанн ощупал руку и увидел ее целой и невредимой. В благодарность за чудо св. Иоанн приложил к иконе сделанную из серебра руку, отчего она и стала называться «Троеручицей», а также написал благодарственную песнь «О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь». Лишь только на месте отсечения остался тонкий розовый шов. Вскоре после этого чуда, преподобный удалился в монастырь Саввы Освященного в Палестине. Туда же передал и чудотворную икону.
   В X;;; веке, по святым местам Палестины совершал путешествие свт. Савва Сербский. Святой Савва происходил из царского рода сербских королей Неманичей. Но душа его более возлюбила иноческое житие, поэтому еще в молодые годы он удалился на Афон, где принял иноческий постриг в монастыре Ватопед. Впоследствии, он много потрудился для обустройства афонских обителей. Также, став первым епископом в Сербии, он обустроил много храмов и монастырей у себя на родине. Когда братия монастыря узнала, какой гость прибыл к ним, то в благодарность подарила образ Божьей Матери «Троеручица». Образ сей был доставлен в Сербию, где находился до нашествия турок. Когда турки стали завоевывать Сербию, то было решено отправить  икону на Афон. Для этого, уповая на милость Божию, возложили икону на осла, который без погонщика сам пришел на Афон и остановился перед Хилендарским, принадлежащим Сербской Поместной Церкви монастырем. Там святая икона была с почестями принята братией.
   Вскоре в монастыре не стало игумена, и насельники обители приступили к выбору наставника. Преодолеть разногласия долго не удавалось, и обитель оставалась без игумена. Однажды, придя утром на службу, братия увидела на игуменском месте икону «Троеручица». Образ унесли на обычное место, но на следующий день он снова появился на игуменском месте. Решив испытать это необыкновенное явление, монахи запечатали дверь храма, но утром, сняв печати с двери, они вновь увидели икону на игуменском месте.
   В ту же ночь одному монастырскому затворнику явилась Божия Матерь и сказала, что Сама благоволит управлять обителью. С тех пор в Хилендарском монастыре нет должности игумена, а иноки для получения благословения на те или иные послушания прикладываются к  руке Пресвятой Богородицы.
   В Россию этот образ пришел во второй половине XV;; века, благодаря стараниям Патриарха Никона, для Новоиерусалимского монастыря.
   Характерно, что первый Царь из Дома Романовых, Михаил Феодорович, родился в день памяти иконы «Троеручица» 12/25 июля. Венчание его на Царство состоялось также в этот день. И кончина его произошла также в день памяти «Троеручицы». Разумеется такое совпадение не могло быть случайным, ибо икона «Троеручицы» является царской иконой. Господь этим деянием указал на особую значимость сего образа для России. Братская Сербия как бы протягивала тогда руку помощи для возрождающейся Руси.
   В нынешние времена значение этой иконы обретает особую значимость. Потому что, сейчас, когда силы зла дробят и ослабляют Россию, духовно умерщвляют ее, необходима помощь иконы, обладающей воскрешающей и объединяющей силой. Ибо, точно также, как была воскрешена мертвая длань прп. Иоанна и соединена с рукой, также произойдет и соединение раздробленных славянских государств во единое Царство. В наши дни нужно отнестись к этой иконе с особым почтением, нужно молиться ей о соединении славянских государств, о духовном возрождении, и тогда пришедший из Сербии царский образ поможет возрождению Русского Самодержавия. По большому счету, в том числе и этот образ, поможет нам вымолить как воскресение Святой Руси, так и возрождение монархии.

   КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ОБРАЗА «ТОРЖЕСТВО ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ», ИМЕНУЕМОЙ ПОРТ-АРТУРСКОЙ:

   В конце 1903 года, старому матросу герою Крымской войны явилась Сама Царица Небесная. Сей матрос проживал тогда в Бессарабии. По одним источникам его звали Феодором, по другим, это был Л.Е. Катанский, герой Крымской войны, состоявший в ближайшем окружении адмирала Нахимова.
   Старец сей прибыл в Киево-Печерскую лавру с другими богомольцами, приехавших поклониться мощам Печерских угодников. Но у старца была и другая миссия. После воздания чести святым, он добился встречи с игуменом лавры, который выслушал его в присутствии других монашествующих. Старец поведал игумену и братии, о явлении ему Богородицы.
   В одну из ночей старец-матрос был разбужен необычайным странным шумом, как бы от сильного ветра. Проснувшись, он увидел Божию Матерь, окруженную ангелами во главе с Архистратигом Михаилом и Архангелом Гавриилом. Царица Небесная стояла на берегу какого-то морского залива, спиною к воде. В руках Ее был белый плат с голубой каймой, а посреди полотна был изображен Нерукотворный Лик Спасителя. На берегу залива в тумане был виден город в огне; на этот город и были обращены взоры Владычицы, благословлявшей его Нерукотворенным образом Спаса… Выше ангелов и корон, на Престоле Славы, восседал Господь Саваоф, окруженный ослепительным сиянием, по которому были видны слова: «Да будет едино стадо и един Пастырь». Богородица попирала стопами обоюдоострый обнаженный меч. Потрясенный увиденным, старец-матрос испытал сильнейшее смущение, но Матерь Божия, ободрив его, сказала: «России предстоит очень скоро тяжелая война на берегах далекого моря и многие скорби ожидают ее. Изготовь образ, точно изображающий Мое явление, и отправь его в Порт-Артур. Если икона Моя утвердится в стенах города, то Православие восторжествует над язычеством, и русское воинство получит победу, помощь и покровительство». Затем ослепительно белый, необычайной красоты свет озарил комнату старца, и видение исчезло.
   В ночь на 26 января 1904 года, нападением японских миноносцев на русские корабли в Порт-Артуре началась Русско-японская война. Эта война заставила братию монастыря серьезно отнестись к словам старца-матроса. Вскоре был создан комитет, который объявил о сборе пожертвований, для написания образа «Торжество Пресвятой Богородицы». Комитет решил установить равную сумму сбора – пять копеек с каждого жертвователя. Таким образом, было собрано 10 тысяч пятаков. После чего сбор пожертвований был остановлен. Приглашенный в лавру известный киевский живописец Петр Штронде, решительно отказался от гонорара, взяв только минимум средств на материалы. Во время работы над образом, старец-матрос постоянно находился рядом с живописцем, причем, иногда сам брал карандаш, и происходило чудо. Его заскорузлая рука обретала гибкость, и он наносил карандашем тончайшие штрихи.
   На Страстной седмице Великого поста образ был освящен при огромном стечении народа. После чего, вечером того же дня отправлен по железной дороге в Санкт-Петербург. После этого начались странные торможения, в части доставления иконы в осажденный Порт-Артур.
   Сначала его поставил в свою домашнюю картинную галерею адмирал В.П. Верховский, в ведение которого был вручен сей образ. Потом, после гибели командующего Тихоокеанским флотом адмирала С.О. Макарова, его более месяца доставлял во Владивосток новый командующий адмирал Скрыдлов. Потом икона находилась в домовой церкви адмирала, и лишь по требованию вдовствующей Императрицы Марии Феодоровны, 2-го августа 1904 года была поставлена в кафедральный собор Владивостока. А осажденный Порт-Артур изнемогал от неравного противостояния.
   За это время было сделано несколько попыток доставить образ в осажденную крепость. Были даже написаны две иконы Заместительницы. Но, все попытки оказались тщетными. Последним, кто пытался это сделать, был отставной чиновник из Гатчины, Николай Николаевич Федоров. Получив благословение св. прав. Иоанна Кронштадского, и получив с его помощью письмо от военного ведомства, в ноябре 1904 года он прибыл во Владивосток. В день праздника Введения во храм Богородицы, в кафедральном соборе перед иконой в последний раз был отслужен молебен, после чего образ отправился в Порт-Артур на норвежском судне. Но, увы, японцы не пустили норвежца в бухту крепости. Николай Федоров пытался доставить икону сухопутным путем, затем нанимал лодочников на свои деньги… Но, 20 декабря 1904 года Порт-Артур пал. Празднование Рождества Христова были горьким.
   Можно смело сказать, что поражение в Русско-японской войне, развитие Первой русской революции, и далее, после небольшой передышки, начала Первой мировой войны, а затем февральской и октябрьской революций, крушение Самодержавия, репрессии, Вторая мировая война, и далее до наших дней, есть следствие неисполненного повеления Божьей Матери о Ее Порт-Артурской иконе.
   Божьей милостью сейчас ширится и растет почитание этого образа. В настоящее время, этот образ находится не только в посольской церкви Пекина, но и на мемориальном кладбище Порт-Артура. Сейчас, эта икона находится во многих храмах и монастырях не только России, но также Ближнего и Дальнего Зарубежья. Об этом образе знают в Сербии, в Сирии, Америке, Австралии, Португалии, Германии. Этот образ находится в Храме Христа Спасителя в Москве, в Александро-Невской лавре Санкт-Петербурга, в храме преподобных Киево-Печерских святых на Ближних пещерах Киево-Печерской лавры, в Почаевской лавре, в Луганске, Донецке, Одессе, Севастополе. Из Зарубежных стран – Сербия, г. Шабац, Республика Сербская – г. Вышеград, Сирия - кафедральный собор Дамаска, в Иверии, в Абхазии. Вот, лишь малый перечень списков Порт-Артурской иконы, пребывающей в разных храмах и монастырях.
   Но, не должно думать, что спасение от этого образа придет автоматически, если ему не молиться, и не просить заступления. Спасение автоматически не совершается. Для того, чтобы Божья Матерь сломала вражеские мечи, как это показано на иконе, нужно воздавать ей честь и поклонение. Нужно просить Ее о помощи. И лишь когда мы начнем Ее просить, тогда эта помощь придет.
   Как и писал в своей книге «Стучи и отверзется» приснопоминаемый Георгий Баловленков (+30-07-2016 г.), повествуя о Русской идеологии:
   «Народ должен просить у Бога царя Православного. И он, Православный государь, будет назван старцами. Старчество – неповрежденное монашество. Это – глас Божий. И если люди умолят Бога дать России Православного государя, то старцы, по воле Божией, изберут его, как избрал пророк Самуил царя Давида».

   Продолжая отвечать на вопрос: «Что делать?», если мы действительно желаем получить на него ответ, должно со всей серьезностью рассмотреть ситуацию XVII столетия. Того времени, когда в результате церковной реформы произошел раскол Русской Православной Церкви. По этой теме уже написано немало критических работ и исследований. Самыми известными из них являются труды таких авторов, как: Мельников Ф.Е. «История Русской Церкви» и «Блуждающее богословие», Кутузов Б.П. «Церковная реформа», Карташев А.В. «Очерки по истории Русской Церкви», еп. Арсений Уральский «Оправдание Старообрядчествующей Христовой Церкви», Каптерев Н.Ф. «Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович», Зеньковский С.А. «Русское Старообрядчество», В. Смирнов «Падение Третьего Рима».
   Чтение трудов представленных авторов позволяет сделать вывод, что причины церковной реформы носили не духовный, а политический характер. Ко всему, императивное (хотя и одобренное соборами) внедрение нового обряда, принесло для России не пользу, а вред. Ко всему, исправление текстов привело к порче, как богослужебных книг, так и текстов книг Священного Писания. Для подтверждения этих слов необходимо произвести краткий сравнительный анализ текстов дореформенных с послереформенными. Для сравнения можно привести некоторые наиболее употребительные Древлеправославные молитвы:
   Гимн Воскресения Христова: «Христос воскресе из мертвых, смертию на смерть наступи, и гробным живот дарова».
   Архангельская Песнь Богородице: «Богородице Дево, радуися, обрадованная Марие, Господь с Тобою, благословенна Ты в женах и благословен Плод чрева Твоего, яко родила еси Христа Спаса, Избавителя душам нашим».
   Молитва Ефрема Сирина: «Господи и Владыко животу моему, дух уныния, небрежения, сребролюбия и празднословия отжени от мене. Дух же целомудрия, смирения, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему. Ей, Господи Царю, даждь ми зрети моя согрешения и еже не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки, аминь».
   В данном контексте, можно было бы привести молитвы «Достойно есть», «Молитву Кресту», тексты наиболее употребительных псалмов и богослужебных молитв. И везде, читатель сможет обнаружить совершенно ненужные исправления, без которых можно было вполне обойтись. Тем более что, вместо улучшения, исправленные тексты привели к искажению смысла, как например в Псалме 50-м «и возложат на алтарь Твой тельцы» (в то время, как «тельца»), и Псалме 90-м «и воздаяние грешников узриши» (в то время, как «грешником»), в Псалме 104 «не прикасайтеся помазанным моим» (в то время, как «помазанному Моему»). На примере 50-го Псалма мы видим, что от изменения одной только буквы («тельца» на «тельцы»), новозаветный смысл Псалма изменился на ветхозаветный. А на примере Псалма 104 видим, что указание на Царя Небесного, Сына Божьего – «помазанному Моему», снижается кардинально до указания на царя земного – «помазанным моим».
   Полностью изменяется смысл не только от перемены одной буквы (как то было в арианских спорах – «омоусиос» или «омиусиос», т.е. – «подобосущие» или «единосущие»), но и от изменения ударения. Аргументированные возражения по этому поводу излагает Федор Ефимович Мельников в книге «Блуждающее богословие»: «Неправильно до сих пор произносится по новым книгам наречие “вов;ки”. Нужно - “в;веки”, как произносим “в;время”, если оно наречие. Например: я пришел в;время, то есть в свое время. А когда оно не наречие, а имя существительное с предлогом, тогда обязательно к нему прибавляется и другое существительное и означает оно тогда лишь другую часть какого-либо события (обеда, войны, голода и т.д.). если слово ‘‘во в;ки’’ не наречие, а существительное, то оно должно иметь при себе другое существительное, и оно действительно имеет: ‘‘веков’’ (во в;ки век;в), и в таком случае означает лишь часть какого-то времени, какую-то часть веков, а такое исповедание о Предвечном Сыне Божием есть арианское заблуждение. Поэтому вернее исповедуется по старому произношению: ‘‘в; веки век;м’’. Это цельное выражение означает безконечность, безначальность, сверх всяких веков» (Цит. по «Церковная реформа» Кутузов Б.П. стр. 275).
   Аналогичным образом происходит сдвиг (и даже не один) в арианское заблуждение и в новообрядческом «Символе Веры». Для примера приведем дореформенный «Символ»:
   «Верую во единаго Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единаго Господа Исуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, иже от Отца рожденнаго прежде всех век. Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рождена, а не сотворена, единосущна Отцу, Им же вся быша. Нас ради человек, и нашего ради спасения сшедшаго с небес, и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы вочеловечьшася. Распятаго за ны при понтийстем Пилате, страдавша и погребена. И воскресшаго в третий день по писаниих. И возшедшаго на небеса, и седяща одесную Отца. И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Его же царствию несть конца.
   И в Духа Святаго, Господа истиннаго и Животворящего, иже от Отца исходящаго, иже со Отцем и Сыном споклоняема и сславима, глаголавшаго пророки. И во едину святую соборную и апостольскую Церковь. Исповедую едино Крещение во оставление грехов. Чаю воскресения мертвым. И жизни будущаго века. Аминь».
   Даже при беглом взгляде обнаруживается отличие Древлеправославного «Символа Веры» от новообрядного. Арианский (а если быть точным – иудейский) смысл ему дает не удвоение первой буквы имени Христа – «Иисус» (или – «и Исус», как трактуют старообрядцы), а замена утверждающего вневременного «несть конца» на временн;е «не будет». Так как временн;е наклонение дает повод полагать, что Царство Небесное еще не наступило, а значит, не пришел и Сын Божий Иисус Христос, воплотившийся от Духа Свята и Марии Девы.
   Следующее искажение «Символа» присутствует в предпоследнем Члене его «Чаю воскресения мертвых», тогда как в Древлеправославном сказано «воскресения мертвым». По причине замены только одной буквы произошел отход от личностного наклонения к безличностному. Ибо, если слово «мертвым», указывающее на множественное число, легко склоняется на единственное – «мертвому», то множественное – «мертвых», на единственное не склоняется. Таким образом, из-за замены всего одной буквы, теряется личностное указание в отношении тех, чьего воскресения мы чаем.
   Новообрядные богословы делают укор по поводу восьмого Члена «Символа»: «и в Духа Святаго Господа истиннаго и Животворящего». Главный аргумент здесь состоит в том, что Дух Святой сам по себе истинный, и не истинного Духа Святого быть не может. Но, в старообрядчестве никто не сомневается в истинности Третьей Ипостаси Святой Троицы, вопрос же состоит в том, что в Древлеправославном «Символе Веры» нашли свое отражение богословские споры, имевшие место на Втором Вселенском Соборе, как пишет о том В. Смирнов в книге «Падение Третьего Рима». Святитель Григорий Богослов, который председательствовал на Соборе, внес предложение составить восьмой Член «Символа» так, чтобы была явственной связь Третьей Ипостаси Святой Троицы с Первыми Двумя. Для этого он предложил такую формулу: «И в Духа Святаго, Господа Бога Животворящего». К сожалению, эта формула была отвергнута, за малым перевесом большинства голосов.
   Древлеправославный «Символ» исправляет этот недочет, словом «истиннаго». Потому что, таким образом более отчетливо выявляется связь между вторым Членом «Света от Света, Бога истинна от Бога истинна», с восьмым Членом. Ко всему, устранение слова «истинного» в отношении Святого Духа, наводит опять-таки на арианские смысловые аберрации. Как видим, при трезвом разборе новообрядного «Символа Веры», он не только не улучшен, но испорчен.
   Увы, порча проникла (ибо справщики были, как правило, выпускниками  латинствующей Киево-Могилянской академии) не только в богослужебные тексты и Псалтирь, но и в Евангелие. Для примера приведем наиболее вопиющий отрывок из первой главы Евангелия от Иоанна:
   Старый текст: «В начале бе Слово, и слово бе в Бозе, и Бог бе Слово. Се бо искони в Бозе».
   Новый текст: «В начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово. Сей бе искони к Богу.
   Положа руку на сердце, всякий, желающий вникнуть в смысл новопереведенного евангельского текста, остается как минимум в недоумении. Потому что, сколько ни читай эту новообрядческую абракадабру, понять ее смысл все-равно нельзя. И, закономерен вопрос: «зачем надо было портить и искажать мысль Евангелиста, если она понятна и так, без всяких пояснений?» Ибо, указания «и слово бе в Бозе», а также – «се бо искони в Бозе», не нуждаются ни в каких переводчиках и толкователях. Они предельно ясны. Напротив, перлы «и Слово бе к Богу», как и – «Сей бе искони к Богу», способны вывыхнуть мозги самым образованным академистам. По той простой причине, что их невозможно истолковать с православной точки зрения. Тут на ум сами собой приходит и другие новообрядные перлы, как наподобие в молитве пророку Илие: «жертву водою попалил еси», или – «страстьми свиней умных житие соверших».
   Но искажения присутствуют не только в Священном Писании, но также в чине Крещения и в разрешительной молитве священника при совершении исповеди.
   Приведем для примера отрывок из крещальной формулы:
   Старый текст: «молимся Тебе, Господи, ниже да снидет с крещающимся дух лукавый».
   Новый текст: «ниже да снидет с крещающимся, молимся Тебе, дух лукавый».
   Более двухсот лет священники, крестя народ, читали эту молитву, и только в 1915 году одумались и вернулись к дониконовскому варианту. И, кому же они посвящали правоверных, если во время крещения молились «Тебе, дух лукавый?» Ко всему, крещающиеся до сих пор произносят формулу: «Отрицаюся сатаны и всех дел его и всея службы его и всех аггел его и всея славы его». Разве у сатаны есть какая-то слава? Ответ пусть дадут те, кто научил нас во время крещения именно так отрекаться от сатаны. Б.П. Кутузов в книге «Церковная реформа» приводит более шестидесяти примеров порчи текста чина Крещения.
   Аналогичным образом, порче и латинизации подвергся и чин исповеди. Например, разрешительная молитва священника на исповеди звучит сейчас так: «Господь и Бог наш Иисус Христос благодатию и щедротами Своего человеколюбия да простит ти, чадо… и аз недостойный иерей, властию Его мне данною, прощаю и разрешаю тя от всех грехов…»
   В статье Н. Успенского (как пишет о том В. Смирнов в «Падении Третьего Рима») также говорится, что «редактированный в 1671 году ‘‘Чиновник архиерейского служения’’ дал большой крен в сторону католического учения о Евхаристии сравнительно с дониконовскими служебниками». И если мы сравним сегодняшний чин венчания с дониконовским, то также обнаружим большой крен в сторону католицизма.
   Можно было бы еще много приводить подобных примеров, но уже приведенного достаточно, чтобы воскликнуть подобно свт. Феофану Затворнику: «да что же это такое? Какой мрак в книгах?»

   Эпоха церковной реформы и церковного раскола, есть одна из самых трагичных страниц в истории Русской Церкви. После нескольких лет брожений в народе, по большей части отвергнувших эти реформы, началось силовое внедрение нового обряда. Со все более нарастающей жестокостью это внедрение началось с разбойничьего лже-поместного собора 1666-67 годов. Народ стал покидать родные земли и уходить на окраины государства. Стал селиться в глухих лесах и болотах. Увеличилось число беглых в казачьи степи. Со стороны государства, особенно во времена Петра I, начались массированные гонения на ревнителей Древлего благочестия.
   
В заботах каждого дня
Живу, – а душа под спудом
Каким-то пламенным чудом
Живет помимо меня.
И часто, спеша к трамваю
Иль над книгой лицо склоня,
Вдруг слышу ропот огня –
И глаза закрываю.

   Стихотворение, приведенное С.И. Фуделем в книге «У стен Церкви», с особой точностью отображает духовное состояние общества в период большевистских гонений, а также подобных им гонений,  но двумя столетиями ранее.
   Душа народа, как со стороны официальной Церкви, так и тех, кто не вошел в нее, была загнана под спуд. Но, при этом, «каким-то пламенным чудом» оставалась жива. «Ропот огня» молитвы не позволял этой разделенной реформаторами душе погибнуть. В глухом XVIII веке, при помпезном блеске официозной церковности, уничтожалось самое главное – душа народа. Это выражалось не только в работе «цивилизаторов» Миллера, Байера и Шлёцера, уничтоживших едва-ли не все древние летописи в России, не только в создании невыносимых условий для развития старчества, и не только в реквизиции государством церковных земель, но, в гонениях, прежде всего на ревнителей древлего благочестия, как хранителей той традиции, которая пришла к нам от святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Потому что гонения эти шли не только на порвавших с официальной Церковью старообрядцев, но также и на тех, кто, оставаясь в лоне Православной Церкви, придерживался втайне древлего благочестия.
   Речь здесь идет о криптостарообрядцах, которые, официально пребывая в лоне новообрядческого Православия, продолжали молиться по старым дореформенным книгам. Благодаря их негромкому подвигу, навязанные извне реформы, как церковные, так и государственные, преодолевались не в горячих спорах и распрях, не во взаимных анафемах, но «медленным и постепенным ростом», как пишут о том святые отцы, ибо все истинно великое возрастает именно так, то есть – эволюционным путем. Когда, благодаря смиренной молитве оставивших мир подвижников, этот погибающий мiр спасался и преображался. К числу таких криптостарообрядцев принадлежал и прп. Серафим Саровский.
   На страницах этой книги приводится пример только одной ветви по преодолению «пестрообразной прелести», то есть искусственно насажденного в России новообрядчества, хотя, на самом деле их было несколько. Рассказ о пути такого преодоления составлен на основании статьи диакона Максима Плякина «Русская святость после раскола и дониконовский обряд», опубликованная в книге «Падение Третьего Рима» Валерия Смирнова.
   Стоит отметить, что серьезной причиной для катализации раскола послужил не сам новый обряд, но провозглашенная собором 1666-67 годов анафема на «все древлие обряды и предания». Ревнители древлего благочестия, на вполне законных основаниях покидали Церковь, так как упомянутая анафема, подвела в свою очередь новообрядческую Церковь под анафему VII Вселенского собора. «Деяния VII Вселенского Собора» ясно утверждают, что всякий «кто унижает какое-либо предание церковное, писанное ли то или неписанное – тому анафема» (Соборн. Деян. VII Вселенского Собора, Т.7, стр. 610-628). Правило это было создано святыми отцами по той причине, потому что в течение первых семи веков христианства Церковь почитала изображения святых, Божьей Матери и Господа нашего Иисуса Христа, как традиции исходившей именно из церковного предания. Догмат об иконопочитании появился только в конце VIII столетия от Р.Х. Отсюда, провозглашение анафемы на освященные VII Вселенским Собором «древлие обряды и предания», дало старообрядцем повод для выхода из лона официальной Церкви.
   Другим поводом для выхода, были реформы Императора Петра Великого. Особенно после  упразднения им патриаршества и отменены практики церковных соборов. Потому что, с отменой этой практики произошло грубое попрание Догмата «Символа Веры», а именно 9-го его члена – «Верую… во Едину, Святую, Соборную, и Апостольскую Церковь». Таким образом, в результате петровский деяний, Россия попала под анафему еще двух Вселенских Соборов – Первого и Второго. Поэтому старообрядцы были формально правы, разрывая общение с новообрядческой Церковью. Сам раскол есть великая беда. Но, не меньшей бедой являлось и то, что при разрыве общения, разрывалось и Апостольское преемство. Ревнители древлего благочестия остались без епископов, а потому не могли рукополагать себе священнослужителей. По смерти же дониконовских (т.е. – рукоположенных по старым книгам) иереев, в их рядах не осталось никого, кто мог бы совершать церковные Таинства. Так раскол, благодаря обоюдной непримиримости, вошел в необратимую фазу.
   Но, Господь, молитвами Пречистой Божьей Матери и святых Его, начал возвращать Россию на путь почитания древлего обряда. При этом, делая это путем не революционным, а эволюционным. Путем тихим и прикровенным, так же, как тихо и прикровенно вели проповедь Евангелия христиане Первых веков.

   Особую роль в возникновении Единоверия сыграла сокрывшаяся в глухих Тамбовских лесах Саровская пустынь. Так как, во многом благодаря ей, в России (как исходящий из низов почин) и появилось единоверие. Если говорить о предыстории Саровского монастыря, то, рассказ стоит начать с прп. Иова (Лихачева), происходившего из боярского рода, и являвшегося учеником Дионисия Радонежского. Некоторое время он состоял келейником Патриарха Филарета (Романова), но впоследствии скрылся от него в пустынном уединении. Святому подвижнику дважды предлагали архиерейство (в первый раз даже патриаршество), но, он дважды уклонился от него, приняв на себя подвиг юродства.
   В 1660 году, преподобный, уже был глубоким старцем, основал Дмитриевский Льговский монастырь, что на Курской земле. Церковная реформа уже шла полным ходом, поэтому, когда святой решил рукоположить во священника инока Иоасафа, то сделал это по договоренности с Тверским новообрядным епископом Иоасафом, с «которым имел дружество». Инок Иоасаф был рукоположен во священника по старым дониконовским книгам, как это делается уже более двухсот лет, при хиротонии единоверческих священников.
   Но, спокойная жизнь ревнителей древлего благочестия продолжалась недолго. В 1672 году стольник Стефан Нащокин организует на Дмитриевскую обитель карательную экспедицию, «беглых христиан сыскивати». После этой экспедиции, воспользовавшись приглашением казаков, прп. Иов уходит в область Войска Донского на реку Чир. Старцу было к тому времени уже восемьдесят лет.
   Келейник прп. Иова священноинок Иоасаф ушел в польскую слободу Вылев к ветковским старообрядцам, где после долгих споров и испытаний ему было разрешено священнодействовать. Мощи его были обретены в 1717 году нетленными, но впоследствии уничтожены правительственными войками.
   Святой Иов, уже находясь в Придонье, при закладке в 1674 году храма Богородицкой Чирской обители, обратился за храмозданной грамотой к архиепискому Черниговскому и Новгород-Северскому Лазарю (Барановичу). Сей архиепископ дал грамоту, не требуя введения во вновь обустраевомой обители «Никоновских новин».
   Святой Иов представился ко Господу в 1681 году, и был впоследствии прославлен нетлением мощей и многими чудесами. К сожалению, официальная Церковь до сей поры имеет к прп. Иову двойственное отношение, и если не называет его «первым сеятелем раскола», как именовали его синодальные катехизаторы, то, тем не менее окружает фигуру этого святого умолчанием. Хотя, именно преподобного Иова можно назвать предтечей «Русского единоверия».
   С именем другого подвижника благочестия, младшим современником прп. Иова, связана как раз традиция возрождения единоверия. Им был инок Исаакий (в миру Иоанн Федоров сын Попов),  уроженец села Красное близ Арзамаса, который, ища отшельничества, пришел в 1691 году на реку Сатис. Исаакию было известно, что в Саровском лесу и прежде подвизались отшельники (инок Феодосий и инок Герасим), а потому не случайно прибыл в это глухое место.
   Инок Исаакий в 1692 году был поставлен в священноиноки, начав обустраивать скит на Саровской горе. Житие во вновь обустроенной обители было очень строгим, поэтому, не сразу в ней появились постоянные насельники. Первым насельником скита стал инок Ириней. Случилось это таким образом. В 1700 году, на мельнице близ скита попросился переночевать старообрядец Иоанн, «Корелин родом», из керженского Ионина скита, просивший милостыню по окрестным селам. В нижегородских лесах обитало тогда много старообрядцев. Отец Исаакий благословил странника остаться. Но, там же, на мельнице он провел с Иоанном беседу, обратив сего «злейшего раскольника» к Церкви. После чего и постриг его в иночество, с именем Ириней.
   Благодаря стараниям старца Исаакия, к Церкви присоединились женский и мужской старообрядческие скиты на Керженце. Присоединенные продолжали служить по старым книгам, как их и благословил отец Исаакий. Но, в 1705 году, на старца последовал донос, со стороны монаха арзамасского Троицкого монастыря Авраамия, по обвинению его в расколе. Настоятелю обители удалось тогда оправдаться, и даже получить грамоту от Императора Петра I, за миссионерские труды.
   Чтобы оградить себя от наветов, отец Исаакий возбудил ходатайство о строительстве на Саровской горе храма и юридическом оформлении скита. 16 июня 1706 года, архимандритом Арзамасского Спасского монастыря Павлом была освящена в Сарове первая деревянная церковь во имя Живоносного Источника. Этот день считается днем открытия Саровской пустыни. Десятью годами позже основатель обители принял схиму с именем Иоанн.   
   Но, во времена «бироновщины», в 1733 году на старца Иоанна последовал донос о «сообщничестве с немирными раскольниками». 14 апреля 1734 года отец Иоанн был арестован по распоряжению Тайной Канцелярии, и отправлен в Петербург, где был заключен в крепость. Следствие по делу иеросхимонаха Иоанна длилось более трех лет. Отец Иоанн так и не дождался конца его, скончавшись в застенках Тайной Канцелярии 4 июля 1737 года.
   Дело Саровского первоначальника продолжили другие насельники обители. На сегодня трое Саровских иноков прославлены Русской Церковью во святых. Это преподобные пустынножители – священноинок Серафим (Машнин), инок-схимник Марко (Аксенов), а также игумен Назарий (Кондратьев), подвизавшийся на Валааме.
   Если говорить о прп. Серафиме, то почтение к старому обряду было привито ему еще в семье. Не случайно, что он был благословлен своей матерью на иночество восьмиконечным старообрядческим крестом, который и носил до самой кончины. На криптостарообрядчество прп. Серафима указывает и тот факт, что он молился не по четкам, а по лестовке. Его духовным отцем являлся священноинок Пахомий (Леонов;  + 1794), который тоже был родом из Курска, и тоже являлся приверженцем старого обряда.
   Известно, что именно приверженность старому чину Сарова и конкретно самого прп. Серафима, была причиной промедления Святейшего Синода с прославлением Старца в лике святых. С подачи Синодальной консистории, в житии прп. Серафима появились странные высказывания, приписываемые святому, как если-бы обличающие старообрядцев. На самом деле он обличал раскольников-безпоповцев, как о том пишет свщмч. Михаил Новоселов (+1938). Антибезпоповская полемика превратилась, под пером синодальных цензоров, в антистарообрядческую.
   Преподобный Марк Молчальник (+4-11-1817) молился также по лестовке, но, носил ее юродствуя не на шуйце, а на шее. В 1988 году был прославлен в лике местночтимых святых Тамбовской земли.
   Большое влияние на иноков Валаамского монастыря оказал прп. Назарий, который был послан за послушание восстанавливать монашеское делание на Валааме, где он и установил Саровский (старообрядческий) устав. И несмотря на постоянные доносы противников Древлего Православия церковным властям, валаамские насельники хранили саровский устав со всеми его старообрядными особенностями, по двугубую аллилуию включительно. Сам же святой Назарий, испросив в 1801 году своего увольнения от настоятельства на Валааме, вернулся в саровское пустынное уединение. Где и отошел ко Господу 23 февраля 1809 года. В 1988 году прославлен в лике местночтимых святых земли Тамбовской, а в 2004 году прославлен уже на Валааме.
   Еще одним связующим звеном между Саровом и Валаамом стал инок Герман (Зырянов), ныне чтимый как святой равноапостольный Герман Аляскинский. В Саров он пришел в 1773 году шестнадцатилетним юношей и четыре года отшельничал вместе с неким старцем Варламом. Через четыре года послушник Герасим Зырянов поступил в Троице-Сергиеву пустынь под Петербургом, где и принял иноческий постриг с именем Герман. В 1781 году св. Назарий Саровский начал восстановление монашеской жизни на Валааме, для чего ему в помощь были переведены несколько иноков из других обителей. В их числе, летом следующего года прибыл инок Герман. Есть косвенные данные, что св. Назарий был св. Герману духовным отцем. В 1793 году инок Герман отправился в составе Аляскинской миссии в Русскую Америку. Известно, что до конца жизни он молился не по четкам, но по старообрядческой лестовке. 
   По промыслу Божьему, мужская Саровская пустынь дала цветущие побеги и в женском монашестве. Самый известный плод саровского древа, безусловно, Дивеевская обитель. Ее первоначальница, преподобная схимонахиня Александра (Мельгунова; +1789), также принадлежала к той же традиции сохранения древлего благочестия (на дошедших до нас портретах св. Александра держит в руках лестовку). Ее духовным отцом в Сарове стал священноинок Пахомий, передавший позже заботу о «дивеевских сиротах» прп. Серафиму.
   Несколько менее известна жизнь другой ученицы саровских старцев – духовной дочери строителя иеромонаха Исаии I (Зубкова; +1807) преподобной Марфы Кирсановской, или Тамбовской, в схиме Маргариты (Апариной; +1800). Поскольку некоторое время у о. Исаии окормлялся и св. Серафим, кирсановская подвижница и великий саровский пустынник духовно сблизились между собой. В 1823 году преподобный передал из своего уединения для организовывавшейся св. Марфой Кирсановской Тихвино-Богородицкой общины «Сборник молитв», на котором собственноручно написал: «Благословение Саровской пустыни Еромонаха Серафима, 1823 года маия 17 дня». В своей обители Марфа ввела Саровский устав, не нарушавшийся до самых времен большевистских гонений. В 1988 году она была прославлена в лике местночтимых Тамбовских святых. При обретении ее мощей, вместе с ее останками, в гробу был обнаружен медный восьмиконечный крест, подобный тому, какой носил прп. Серафим Саровский.
   Отдельной строкой в истории русских святых, связанных со старообрядчеством, стоит жизнь и деятельность ученика прп. Серафима – забайкальского пустынника прп. Варлама (Надеждина; +1845). Основанная им Чикойская миссия – один из самых успешных Единоверческих проектов вообще в Русской Церкви.
   Уйдя в Чикойские горы, св. Варлам довольно быстро столкнулся с безпоповцами, массово селившимися в Забайкалье едва ли не с аввакумовых времен. Но горячая вера, с которой он служил Богу и людям, невольно располагали к нему сердца даже закосневших в безпоповстве. Архиепископ Иркутский Ириней (Нестерович), в своих письмах благодарил отца Варлама за то, что «не только начали вас слушать, но и крещением детей своих утешили уже вас, усердных сеятелей, тем, что посеянное пало не на камени и не при пути, но на доброй земле».
   Отец Варлам завоевал у безпоповцев большой авторитет, что послужило делу открытия Единоверческих старообрядческих храмов. Одним из безусловных признаков доверия старообрядцев к отцу Варламу было то, что они без тени колебания отправляли своих детей в организованное в Чикойском монастыре училище.
   Воодушевленный успехом проповеди отца Варлама, Преосвященный Иркутский Нил исходатайствовал в Священном Синоде средства на строительство второй на Чикое Единоверческой Нижненарымской церкви. Архиепископ  Вологодский Иринарх уступил для храма древний антиминс, освященный еще в 1544 году. Для нужд церкви были высланы старопечатные книги: Требник, Служебник, Постная Триодь. Искреннюю заботу о храме проявил святитель Филарет, митрополит Московский. Глубоко сочувствуя пресечению раскола на Чикое, он в 1842 году прислал для Нижненарымской Покровской церкви древние священные сосуды.
   В Куналейской волости миссия учредила еще два Единоверческих прихода: в селе Бичуре (во имя Успения Божьей Матери) и в селе Тарабагатае (во имя свт. Николая). Священник Никольской Единоверческой церкви по просьбам местных жителей часто служил даже в часовнях соседних селений. Всего за время миссионерских трудов отцом Валамом было обращено до пяти тысяч душ и устроено несколько Единоверческих церквей. До конца своих дней сохранил прп. Варлам искреннюю любовь и глубокое почитание прп. Серафима. В его келье долго висел прижизненный портрет прп. Серафима.
   В 1984 году прп. Варлам был прославлен в Соборе святых в земле Сибирской просиявших, а в 2002 году, в разоренном безбожными гонителями Предтеченском скиту были обретены его святые мощи.
   Особо нужно сказать о роли свт. Филарета Московского по преодолению раскола. Несмотря на то, что среди старообрядцев мнение к нему негативное, но, именно он впервые всерьез поставил вопрос о создании Единоверческой кафедры, которая предполагала бы епископат в Единоверии. В 1857 году свт. Филарет предложил на рассмотрение Синода меморандум, где изложил свои взгляды о путях развития Единоверия. К сожалению, большая часть членов Синода не выразила солидарности со свт. Филаретом.
  Стоит отметить и то обстоятельство, что духовником свт. Филарета был наместник Троице-Сергиевой Лавры прп. Антоний (Медведев; + 1877), саровский послушник, ученик прп. Серафима. Именно прп. Антоний выступил инициатором, как защиты свт. Филаретом Дивеевской обители (во время смуты, разыгравшейся вокруг игумении св. Марии (Ушаковой; +1904) и иером. Иоанна (Толстошеева; +1884), так и попечения об издании в 1841 году первого жизнеописания прп. Серафима. По сути, святые Филарет и Антоний сберегли для России имя прп. Серафима, противостав всем тем, кто предпочел бы предать имя Старца забвению.
   
   Вот так, от «силы в силу, от степени в степень», без смут и потрясений возвращалось в России Древлее благочестие. Трудами, молитвами и исповедничеством святых отцев, старый обряд вновь становился для России фактом духовной реальности.
   Еще в 70-80-х годах XVIII столетия, как пишет о том доцент МГИМО Владимир Карпец, в статье «Что такое Единоверие?», проживавший в Стародубских слободах инок Никодим (дьяконовское согласие) составил так называемые «статьи», которые он представил через князя Потемкина Императрице Екатерине II. Основное содержание их было в прошении о том, чтобы все клятвы и проклятия на древнее чиносодержание и, прежде всего на двуперстие, были уничтожены, чтобы никакого особого чиноприема для старообрядцев в господствующую Церковь не было, чтобы действовавшее старообрядческое священство оставалось в законной силе, а самое главное – чтобы в Стародубье был прислан епископ, который состоял бы при старообрядчестве.
   Вопрос о снятии клятв и епископе были оставлены без ответа, однако 11 марта 1784 года последовал Рескрипт Императрицы «о даровании старообрядцам по их просьбам священников и о дозволении им отправлять для них службу Божию по их старым обрядам».
   Император Павел пошел еще дальше. Сам приверженный древнему чину Православного богослужения (в его домовой церкви в Михайловском замке служили по старому), полагал главным делом вопрос уврачевания церковного раскола. В 1796 году законное священство было даровано старообрядцам Казани, в 1797 году – Нижнего Новгорода, а 12 марта 1798 года был издан Именной указ Императора, в котором всем епархиальным архиереям предписывалось рукополагать священников для старообрядцев, причем в обязательном порядке по древнему чину. По этому же указу было разрешено повсеместное строительство старообрядческих храмов. В этом указе были воплощены те просьбы старообрядцев (хотя и с серьезными поправками митр. Платона), которые они направили в адрес Императора Павла.
   В годы правления Императора Николая I был допущен ряд искажений в политике обращения старообрядцев. Например, старообрядческие храмы насильственно передавались единоверцам, а с 1855 года, старообрядцы, не переписавшиеся в единоверие, лишались права записываться в купеческое сословие. Но, так или иначе, число «записных» единоверцев к середине XIX столетия увеличилось в несколько раз и составляло едва ли не четверть населения Российской империи. Старый русский обряд оказался в определенной степени легализован и перестал быть непременным атрибутом раскола. Тем более, что митрополит Московский Филарет занял благожелательную позицию к единоверию. Филарет был сторонником единоверческой иерархии и предложил Синоду дать единоверцам викарного епископа Богородского (ныне г. Ногинск Московской обл.). Однако из 22 членов Синода за предложение святителя Московского высказались только 10.
   Следующим шагом в деле реабилитации старообрядчества, явилась вышедшая в 1884 году книга профессора Московской Духовной академии Н.Ф. Каптерева «Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов. Время патриаршества Иосифа». Затем появляются новые труды того же автора, в которых он убедительно доказывает, что старый русский богослужебный чин всеобдержно употреблялся во Вселенской Церкви до XV века, а новогреческий – результат преимущественно католических заимствований после Флорентийского собора.
   На правительственном уровне для утверждения единоверия очень много сделал Тертий Иванович Филиппов (1825-1899), ближайший сотрудник К.П. Победоносцева, автор книги «Современные церковные вопросы». При его непосредственном участии была написана «Хованщина» М.П. Мусоргского. Филиппов был ближайшим собеседником, и в каком-то смысле соавтором К.Н. Леонтьева и Л.А. Тихомирова.
   В 1886 году Синод издал «Изъяснения о содержащихся в полемических против раскола сочинениях прежнего времени порицаниях на именуемые старые обряды». «Изъяснения» эти, хотя и не отменяли клятв 1666-67 годов, но указывали, что клятвы эти (якобы) были наложены не на сами обряды, но на конкретных людей, за их отделение от Церкви. Это разъяснение позволило более лояльно относиться русское общество к старому обряду. Например, первый Император, который отпустил бороду, был Царь Александр III.
   Серьезным прорывом в деле легитимизации старообрядчества послужил «Высочайший Указ об укреплении начал веротерпимости» от 17 апреля 1905 года. И несмотря на двойственность Указа, он объективно восстанавливал в правах не только современное старообрядчество, но и всю молившуюся двуперстно Древнюю Русь. Последовавшее за Указом распечатывание алтарей на Рогожском кладбище и почти мгновенный расцвет старообрядчества (при Императоре Николае II в России действовало 600 единоверческих приходов) сделал вопрос о воссоединении Русской Церкви не просто насущным, но и первоочередным.
   В 1912 году, в Санкт-Петербурге состоялся Всероссийский съезд единоверцев. На этом съезде присутствовали от лица Синода митр. Сергий (Страгородский) и митр. Антоний (Храповицкий). На Предсоборном совещании к готовящемуся Поместному Собору, вопрос о снятии клятв 1666-67 годов рассматривался в положительном ключе. Также предполагалось утверждение епископской старообрядческой кафедры. На самом Соборе 1917-18 годов было принято решение о том, что пребывание в Единоверии равно пребыванию в Русской Православной Церкви. Был разрешен не только свободный переход из Единоверия в Православие, но и из Православия в Единоверие. Соборным постановлением были введены должности викарных единоверческих епископов в тридцати епархиях. Первым занял кафедру епископ Симон (Симеон Иванович Шлеев), прославленный Собором 2000 года в чине священномученика.
   И хотя Собор 1918 года не успел снять клятвы на старообрядцев, но в 1929 году в «Деяниях», вышедших от лица Московской Патриархии, ясно указано, что все древние обряды, предания и богослужебные книги являются истинными и Православными. А о соборных клятвах 1656 и 1666-67 годов сказано: «Клятвенные запреты… разрушаем и уничтожаем и яко не бывшия вменяем».
   Окончательно все клятвы и прещения на старый обряд были сняты на Поместном Соборе 1971 года. Поместный Собор 1988 года подтвердил эти решения. По большому счету, решения этих Соборов создали твердую церковно-правовую базу для существования как Единоверия, так и вообще старого обряда в лоне Русской Православной Церкви. Хотя, к сожалению, эти соборные решения остаются по большей части существующими на бумаге. И дело возрождения Единоверия, до сего времени есть удел одиночек.
   И вновь, отвечая на вопрос: «Что делать?», и – как без крови, смут и революций привести Россию и Церковь Православную к славе, привести Русский народ к пониманию необходимости выполнения возложенной на него Богом миссии, в заключение хочется привести отрывок из доклада доцента МГИМО Владимира Карпеца «Единоверие: исторический компромисс или Третий Путь Русского Православия», прочитанного им на втором семинаре Нового Университета из цикла «Еразийские среды»:
   «Какую же роль сейчас призвано сыграть Единоверие? Конечно, совершенно противоположную той, какую ему отводил митрополит Платон (начало XIX века – при. авт.) и Синод. Если для митрополита Платона и Синода – это был путь по усмирению старообрядцев и привлечению их в лоно господствующей Церкви, то смысл современного Единоверия совершенно противоположен. Смысл современного Единоверия, безусловно, заключается в том, чтобы внутри самой РПЦ пробудить движение к корням, к Традиции и чтобы сама Русская Церковь постепенно, мягко, без революционных изменений и изломов вернулась к исконной православной Традиции.
   Современное Единоверие – это, действительно, Третий Путь, это, если угодно, Православный проект для России в целом, или как говорит А.Г. Дугин – Старая Вера для Новой Руси.
   Единоверие – это возвращение к самим себе, к собственным корням, потому что, наверное, у каждого из нас есть предки старообрядцы, не говоря уже о том, что, вообще-то все наши предки были старообрядцами до раскола.
   Я рискну высказать здесь одно предположение, связанное с имперским будущим Великого Континента. Дело в том, что в этом имперском будущем Единоверию дается особая роль именно потому, что оно исповедует в Символе Веры слова «Его же Царствию несть конца», ему придается роль Неподвижного Двигателя в аристотелевском смысле, в то время как, условно говоря, «никониянство» и римо-католичество в данном случае устремлены в историю (исповедание – «не будет конца» - прим. авт.). Единоверие же и Старообрядчество устремлены в Вечность, ибо внутри единоверческой и старообрядческой молитвы пребывает этот Неподвижный Двигатель…
   Для нас очень важно сохранить старый русский обряд, который есть Сердце Мира, или, как писал Л. Гумилев – «золотое сердце России», внутри которого мистически пребывает Господь наш Исус Христос, который одновременно, согласно некоторым святоотеческим толкованиям тождественен Царю мира Мельхиседеку.
   И в этом смысле Единоверие – это мистическое сердце всего Православия и я даже сказал бы шире – всего христианства, что особенно важно сейчас в нашем евразийском контексте в плане противостояния мировой периферии – океаническому атлантическому миру, протестантизму и всему, что с этим связано.
   Единоверие важно и ценно именно тем, что оно, не отрицая и, напротив, принадлежа к господствующей Церкви, осуществляет внутри нее глубинную консервативную революцию, открывающую путь для грядущей эсхатологической встречи Господа нашего Исуса Христа».

   

   ЧАСТЬ II   


   Святитель Николай Сербский 

   «НАУКА О ЧУДЕСАХ»
               
   «Предисловие»

   Православное богомольческое движение в Югославии, после Первой Мировой войны, по сей день представляет собой целую духовную эпопею, которая не завершена, но продолжается. В чём суть этого Движения, изложено в этой книге. Те, которые  не знали об этом почине, осуждали и высмеивали его. Знавшие о нём поверхностно, относились к богомольчеству пассивно. Но те, кто принял участие в этом Движении, были воодушевлены им, возлагая на него великие надежды в отношении духовно-нравственного возрождения сербского народа. Среди тех последних нахожусь и я. В течение более 20 лет я сам активно участвовал в этом Движении и наблюдал за его деятельностью. Поскольку большинство знаменитых участников этого Движения отошли к Богу на истину – кто умер своею смертью, кто скончался от мучений, причинённых фашистами и коммунистами – считаю своим долгом, будучи старым их приятелем, сказать новому поколению сербов, кем  были сербские  богомольцы. Хочу развеять мглу сомнения относительно православности и церковности Богомольческого Движения. Хочу показать и доказать, что это Движение не было протестантским «ревайвлом», который разгораясь гаснет, но длительное и весьма длительное духовное восстание, природно зародившееся  изнутри, в душах человеческих, жаждущих Бога, постепенно расширявшееся и распространявшееся всюду между Сербами по Югославии.
   Должен сказать истину о сербских богомольцах еще и потому, что был определен Святым архиерейским собором руководить им, и опекать это Движение.  Занимался этим полных 20 лет. Трудился очистить это Движение простого сельского народа от спиритизма и всякого сектантства, ереси, раскола и кривоверства, которые намеренно вносились иностранцами и принимались домашними по незнанию. Каждый год я обязан был докладывать Собору о состоянии и развитии того Движения. Наше сербское Богомольческое Движение самобытно и переплетается с народными традициями. Оно основывается на личных духовных переживаниях единиц, особенно на протяжении войны в период с 1912 по 1918 годы, точнее на чудесах. Поэтому чудеса Божии протянуты основной нитью через эту книгу. Поэтому  книгу я назвал «Наука о чудесах».
   Богомольческий центр в Крагуевце издал с 1919 по 1941 годы ровно 101 книгу, помимо ежемесячно издаваемого журнала «Малый Миссионер» и многочисленных религиозных брошюр и листков. Типографию этому центру подарил покойный Михаил Пупин.
   При составлении этой книги я не мог иметь под рукой весь огромный материал, живя на чужбине последние 10 лет. Составил книгу на основе немногих сохранившихся записей и личных воспоминаний.
   В наше время у Западных народов особенно в Америке и Великобритании возрос научный интерес к мистике, связанной с явлениями с того света.  А именно: исцеление всякой болезни при помощи веры и молитвы, неизвестные голоса, пророческие сны, необычные видения. Все, что ранее считалось суеверием простого народа, теперь люди науки подвергают эмпирическим исследованиям – все необычное, надприродное и чудесное.
   Сербскому народу не требуется доказательств, так как он сам может предлагать доказательства тем, которые не знают их. Предлагать из своего огромного духовного опыта. Выпуская эту книгу в свет, молюсь Господу Богу. Чтобы она была полезна всем читателям: обрадовала верных, укрепила маловерных и вернула веру утратившим ее.
 
   Нью-Йорк 1952 год. 

   Епископ Николай.

 
   ЧАСТЬ 1: Собор в Дивостине.

   Где-то в 1930 году Лета Господнего состоялся Собор богомольческого движения в монастыре Дивостин близ Крагуевца. После богослужения в церкви Епископ благословил присутствующий народ и сел. Некоторые тоже сели, но большинство осталось стоять на ногах, как это и положено в церкви.
   Отец Иоанн Рапаич, редактор богомольческого журнала и наш знаменитый духовник открыл Собор такими словами:
   - Братья и сестры, думаю, что ангельские небеса сегодня радуются такому великому числу собравшихся  здесь, в Дивостине, в этом удивительном «Девичьем стане». Наше богомольческое движение, во-первых, является покаянным делом. И мы все здесь собраны ради покаяния. Как, по словам Спасителя, велика радость на небе за одного покаявшегося грешника, так какова же радость от сотен покаявшихся! Бабочка радуется цветущему полю; пчела радуется цветущему саду; мать радуется дому, полному детей, а Бог радуется множеству Своего народа. И мы радуемся Богу. Наша наука не наша собственная, но та, которая Евангелием объявлена миру. Мы своими духовными переживаниями только подтверждаем ту науку. На грешника прежде всего наваливается страх от Бога; от того страха приходит покаяние; за покаянием следует надежда на Божию милость; а за надеждой следует любовь, которая выражается в частой молитве и добрых делах. Все это вы пережили или переживаете. И сами противитесь в себе ветхому человеку и радуетесь новому. Противитесь и восстаёте против греха в себе и в обществе. Поэтому это наше движение названо Духовным восстанием. Как сербы подняли восстание против агарян, так и мы, с Божьей помощью участвуем в Духовном восстании против греха, который отравляет, убивает и отдельных людей, и весь народ. 
   Свобода принадлежит человеку как хлеб и дыхание. Но если человек или народ освобождается только от внешних тиранов, но остается под тиранией своих собственных грехов, не многого он добивается. Все равно, если бы выгнал чужую скотину из своего огорода, но пустил бы свою, чтобы поела весь урожай и оставила его на весь год голодать. Мы восстаем против такой несуразицы. В этом смысл нашего православного богомольческого движения или, как уже сказано, Духовного восстания в сербском народе. Этим я открываю сегодняшний собор и приветствую всех присутствующих, прежде всех преосвященного Владыку, священство, гостей издалека и местных жителей. А так же всех делегатов наших братств со всей державы и остальных наших членов.
   Потом слово было предоставлено брату Боже Чеперковичу:
   Брат Божа: 
   - Передаю вам приветствие от нашего братства в Врняцима. Наше братство крепчает каждую неделю – слава Богу. И народ, приезжающий в наши края на отдых с радостью присоединяется к нам после службы Божией и слушает поучения в вере и духовные песнопения во дворе церкви. Некоторые из присутствующих выражают намерение организовать подобное Богомольческое братство на своих местах. Некоторые призывают наших миссионеров посетить их  братства ради духовного укрепления. И благодать Божия является между нами в силе. Как говорит апостол Павел: «Чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией» (1-е Кор. 2; 5). - А что есть сила Божия как не Божии чудеса, которые являются и внутри, и снаружи. Там, где не достигает рука человеческая, достигает рука Господа. И что не может человек, то может Бог. Ведь написано в Свидетельстве истины: «Все возможно Богу». Расскажу вам об одном чудесном случае, произошедшем у нас. Один наш сосед лежал парализованный в постели около пяти лет. Врачи не могли ему ничем помочь, и мы спросили у него разрешения собраться в его доме на молитву. Он согласился. Пришло где-то 30 человек из нашего братства. Читали, пели и проповедовали. Больной сначала внимательно слушал, а потом стал плакать. Затем стал искренне молиться вместе с нами Богу. Полностью выздоровел, и вот он здесь сегодня с нами. Вот сами у него спросите, правду ли я говорю.  - Встал светловолосый юноша и простыми словами подтвердил всё сказанное братом Божей.
   - Нужны ли большие доказательства нашей веры и нашего богомольческого движения? Но нам требуется что-то постоянное и стабильное. А это и есть Святая Православная Церковь. Она есть у нас и в нас. Никуда, братья, без Церкви не двинешься. Она есть источник живой веры, а вера в свою очередь становится источником всех чудес в наше время, так же как и в старые времена это было. Только с Ней и с Ее благословения. Да не прельстит нас никакая пропаганда волков в овечьей шкуре. Простите меня, грешного.
   Брат Бранко Симеунович:
   - Братья мои, и у нас в Боснии Господь показал много чудес в нашем движении, так что не перестаем удивляться силе и милости Его. На прошлогодний Собор в монастыре Тавни к нам привезли одну немую девочку. Духовник собрал всех верующих людей, мужчин и женщин, из нашего братства, чтобы коленопреклоненно помолиться Богу перед алтарем. Вечером народ был, и все восклицали: «Проговорила! Проговорила!» Если бы не было таких событий, вера бы наша высохла как трава без дождя, но такие события подобны весеннему дождю от Бога.
   Брат Жива Аночич из Шопича:
   - Я простой неизвестный человек. Нет у меня ничего, чем мог бы похвалиться, кроме милости Господа Иисуса Христа, пострадавшего ради нас и воскресшего. Его милость подвинула меня на покаяние. Вот как это было: Однажды когда зазвонили колокола, увидел я как множество народа идет в церковь. Мне в голову пришла внезапно мысль: кто сошёл с ума, я, который никогда в церковь не ходил, или народ, идущий каждое воскресение в церковь? Кто-то из нас должен был быть сумасшедшим. Целую неделю меня не покидала эта мысль. И каждое воскресение я наблюдал со стороны за людьми, идущими в храм, задаваясь вопросом: кто из нас сошёл с ума? Мое сердце тогда было холодным как лед и твердым по отношению к любви Божией как скала. Однажды услышал я, как одна женщина кричала на кого-то: «Да крещен ли ты, если так поступаешь?» И раньше приходилось мне слышать такие слова. Но тогда я будто услышал их по-новому. Теперь они гремели над моей головой подобно грому. «Крещен ли я?» - стал спрашивать сам себя. Конечно, крещен, только от своих грехов стал уже как некрещеный. Не буду затягивать свой рассказ, но в душевных терзаниях сел я за стол и стал писать на листе бумаги все мои грехи с самого детства. Углубившись в свое прошлое, исписал я целую тетрадь. Когда тетрадка закончилась, я не посмел от стыда идти к приходскому священнику Харитону на исповедь.  Отправился я в Мачву к отцу Туфегджичу, который был связан с богомольцами и крестоходцами. Передал ему тетрадку с грехами, он прочитал надо мною разрешительную молитву и дал хорошие наставления. Вернулся я в Шопич легкий как пёрышко, будто скинул с плеч мешок камней и так радовался, что плакать хотелось от радости. С того дня считаю годы моей жизни. До того я был мертв, а с тех пор стал жив. Это, братья, самое большое чудо, произошедшее со мной. Поэтому нет толку от крещения без покаяния. А когда человек начинает каяться, то приходит к нему желание выполнять все, что предписано Церковью. Так со мной было. И от моего покаяния, как только заслышу колокольный звон, сразу иду с народом в церковь. И часто себе повторяю: не народ с ума сошёл, а я был сумасшедшим. Ведь неверие есть безумие по Святому Писанию.
   Отец Алекса Тодорвич:
   - Ваше Преосвященство, отцы и братья. У нас не светское заседание, чтобы только в разговорах время проходило. На наших Соборах речи сменяются песнопениями, а песнопения молитвами. По учению Божьего апостола: «Слово Христово да вселится в вас обильно», - а это не бывает без духовных песнопений, ведь сказано далее: «… научайте и вразумляйте друг друга псалмами, славословием и духовными песнопениями, во благодати воспевая в сердцах ваших Господу» (Кол. 3; 16). Поэтому попросил бы я брата Божу, как отличного певца, поющего в церковном хоре в Врницах, запеть одну из наших богомольческих песен, а мы бы ему все подпели. Все встают, брат Божа  запевает, а присутствующие подхватывают:

Помоги нам, Вышний Боже,
Без Тебя мы жить не можем,
Ни пахать и ни копать,
Ни за правду воевать.
Помоги нам, Вышний Боже,
Без Тебя мы жить не можем,
Ни рождать, ни умирать,
Ни болезнь одолевать.
Помоги нам, Вышний Боже,
Без Тебя мы жить не можем,
Ни покаяться как надо,
Ни запеть с любимым братом.
Помоги нам, Вышний Боже,
Без Тебя мы жить не можем,
А с Тобой все постигаем,
К вечной жизни поспеваем.

   В то время, пока мы пели, у ворот монастыря Дивостин остановилась машина, и к нам из неё направились три незнакомых человека. Они подошли к Епископу и представились. Один из них говорил по-сербски, как некий высокообразованный господин из Белграда, он и представил двоих незнакомцев, прибывших из Англии. Одного из них звали Петерсон, литератор и корреспондент из Шотландии, а другой был пастором из Уэльса по имени Карингтон. Когда мы завершили петь, встал Карингтон и обратился к нам с такими словами:
   - Приехали мы к вам не случайно, но с определённой целью. Слышали мы о христианском богомольческом движении среди Сербов, и пожелали ознакомиться с ним. Как раз выпал замечательный случай побывать на вашем ежегодном Соборе, - если примите нас, мы будем вам благодарны, если не примите, мы без всякой обиды удалимся.
   - Принимаем, принимаем! - послышалось со всех сторон.
   И наш Собор продолжился.
   Брат Стеван Толич, учитель из Вуковара:
   - Приношу вам поздравления из Даля, от нашего братства. Наше братство постоянно умножается. Благотворно действуют водосвятные молебны на Водице,  которые всё больше народу собирают. Повстречался я на Водице однажды с одним интеллигентным знакомым, который меня раньше как учителя высмеивал за мои безумные взаимоотношения с примитивной массой. Два года назад тронула его речь брата Мисэ из Крагуевца, который говорил, что надо каждому человеку помнить  о смерти ради исправления жизни. Ведь об этом говорится и в Святом Писании. Потом он мне с волнением рассказывал, как часто стал смотреть на мертвецов от чего и себя с ужасом представлял мёртвым. Теперь он стал другим человеком: без гордости и надменности, кротким, смиренным, любезным. Говорит теперь: «От крещения мне 35 лет, а по сути, только 2 года с моего нового рождения. Хоть у меня и высокое образование, многому я в жизни учился, но все приобретенные знания не были мне во спасение. Постоянно слышу сокрушенные слова одной матери, которые точно отражают смысл современной школы: «Я им отдала ангела, а они вернули мне дьявола; т. е. из верующего ребёнка сделали безбожника».
   Брат Афанасий Настич из Сараева между прочим сказал:
   - Говорят о верблюдах, что они пустынные ладьи. Если они в неком оазисе напьются воды, то могут выдерживать по 7 дней без питья. То же самое, и со мной происходит. Я утоляю свою духовную жажду один раз в год на таких наших Соборах, так что целый год чувствую себя сытым, довольным и бодрым. Я долго жил в Америке и посещал некоторые протестантские собрания в движении, называемом «ревайвл», но даже и близко не ощутил там духа братолюбия и внимания, который я ощущаю здесь. Знайте, что только Православие носит этот удивительный дух братолюбия, он присутствует на всех наших ежегодных Соборах.
   Брат Алекса Ристич из Тузлы сказал:
   - Да, пение духовных песен особенно действует на народ. Это стало так распространено в Восточной Боснии, что даже мусульмане в полях стали петь наши духовные песни и псалмы. В песне великая сила. Не случайно апостол Павел советовал на всех христианских собраниях петь духовные песни и псалмы. Песни ублажают и объединяют людей. На светских собраниях только говорят и критикуют, но не поют. Если же и звучат песни, то для людей, а не для Бога. Нужно, чтобы побольше было духовных песенников.
   Брат Петр Козлич из Шашинаца сказал о том, что фрушкогорские монастыри стали средой духовного Богомольческого Движения на весь Срем:
   - Около Раваницы мы собираемся как дети вокруг матери. О наших видовданских соборах говорят по Срему целый год. И с каждым годом собирается все больше и больше народу. Наши братья и сёстры поют на тех соборах день и ночь. Да, и всю ночь поют. Это чудо для народа, невиданное чудо. Хорошо сказал брат Алекса, что духовная песня есть наше мощное средство духовного укрепления. Песня привлекает, учит и воодушевляет народ. И как мы осознаём, монастыри являются главными светильниками нашего движения. Через народ они приобрели новый смысл и новую задачу и стали очень дороги народу. Игумен Раваницы о. Макарий выразил благодарность богомольцам, сказав:
   - Раньше на Видовдан здесь смеялись, пили, веселились и от того никому не было пользы. А вы привнесли слезы в этот день памяти духовного торжества, которым оно освещается. С тех пор как пришли слезы покаяния, стали происходить чудеса над киотом святого Князя Лазаря. Поэтому братья, надо почитать святые монастыри и как можно чаще в них собираться. Через монастыри сербский народ и утвержден в вере Православной. А Хиландар является начальным и неугасимым очагом духовного просвещения  для Сербов.
   Отец Иоанн Рапаич:
   - Я подтверждаю мышление брата Петра относительно монастырей. Сама душа народа тянется к монастырям. Если объявляем собор вне монастыря, то он слабо посещаем или проходит не в крепком духе. Будто души наших святых предков, основателей монастырей, привлекают нас ко своим святилищам. Вспомните наши прекрасные Соборы в Студенице, Тавни, Сестролину, Жичи, Фенеку, Боговачи, Святом Романе и Святой Петке. Какая духовная сила, и какая соборность! Поэтому думаю, что в будущем на наших ежегодных Соборах надо держаться монастырей.
   Слышны голоса:
   - Так надо! Без нашего Движения, наши монастыри совсем бы опустели.
   О. Иоанн Рапаич:
   - А теперь я бы попросил брата Петра рассказать удивительный случай, о котором он рассказывал нам в Крагуевце. Знаю, брат Петр, что твоя скромность удерживает тебя, но общая польза выше.
  Брат Петр Козлич:
  - Любому бы отказал, но как же отказать нашему великому духовнику, трубе православной, отцу Иоанну? Случай, упомянутый о. Иоанном, следующий: Был у меня в Врднику близкий друг детства. Увидел он как-то меня среди богомольцев и, слушая мои слова, часто с презрением говорил: «Что мне до тебя, Петр? Куда ты мыкаешься с этим суеверным и неграмотным быдлом? Что это теперь твои друзья? Наука уже доказала, что нет ничего после смерти. Все происходит от колыбели до гроба. Есть этому научные доказательства».  Ответил я ему: «Христова наука стоит выше всех наук. Если бы твои ученые доказали мне, что есть жизнь после смерти, я бы сомневался. Но Христос нам показал и доказал, что такая жизнь существует, и что мы все однажды явимся на Страшный суд Божий ради ответа за свои дела. Поэтому я не сомневаюсь. На что мой друг ответил яростным восклицанием: «Не будь дураком! Иди на кладбище и позови кого-нибудь из могилы. Кто отзовется?» На это сказал я ему: «Мне не нужно звать мёртвых, чтобы убедиться в том, что знаю от моего Спасителя». И что же произошло? Мой друг внезапно умер. Через несколько дней после смерти он стал являться мне и говорить: «Петр мой, Петр. Ты был прав. Я был безумен, а не ты. Прости меня за то, что оскорблял тебя. Действительно существует духовный мир, в который я не верил. Но духовный мир двояк. Я оказался в том темном и печальном мире, где угрызения совести и скрежет зубов. Помолись обо мне Христу. Молись, прошу тебя. И возьми трубу, и ходи средь народа сербского, призывая к покаянию всех тех бедных глупцов, каким был и я. Скажи ученым, чтобы занимались своей зоологией и минералогией, но не лезли в духовные вещи, которых не знают. Существуют учёные в духовных вопросах, это христианские священники».
  Один брат из Смедеревской Паланки стал жаловаться на местного священника, что запретил братские собрания по ночам.
   Брат Петр Старчевич ему ответил:
   - Священник был прав. Ведь ваши собрания стали спиритическими. Богомольческое Движение отбрасывает спиритизм как дьявольское искушение. И ветхозаветные Пророки осуждали спиритизм, как мы это узнали от наших священников на  Соборе в монастыре  Петковици.  Церковь Православная не желает об этом и слышать. Мой священник в церкви сказал, что не будет причащать спиритистов.
  На той стороне, где был брат из Паланки, послышался шум среди людей.
  Отец Михаил предложил спеть, а отец Алекса запел своим приятным мягким голосом – все подхватили  песнопение, которое  родилось из души народной без автора:

Брат, не греши,
за тебя ведь умер Христос,
Ночи и дни
проводи в покаянье из слез.
Дни коротки.
От грехов жизнь идёт под откос.
Ночи и дни
проводи в покаянье из слез.
Перед Богом стоит
твоих мыслей греховных обоз.
Ночи и дни
проводи в покаянье из слез.
Ангел хранит
все пути от беды и угроз.
Ночи и дни
проводи в покаянье из слез.
Все известны дела –
Где же зло и добро - не вопрос.
Ночи и дни
проводи в покаянье из слез.
Во благо трудись,
чтобы духом ты к Богу возрос.
Ночи и дни
проводи в покаянье из слез.
Бойся Суда,
который готовит Христос.
Ночи и днипроводи в покаянье из слез.

   Этим было завершено наше первое заседание Собора в Дивостине.


   ЧАСТЬ 2: В Дивостине.

   От братства Великокикиндского первым взял слово брат Нико Кекез. Он стал рассказывать об образовании их братства, о тяготах, которые были вначале. Только Владыка Темишварский Георгий Летич поддерживал их. Священники их подозревали, а народ считал их некими нововерцами. Но, это происходило и в других местах, до тех пор, пока священник не осознал, что сие движение есть дар Божий Сербской Церкви. Поэтому рассказ брата Нике не вызвал особого удивления среди слушателей. Но дальнейшая его повесть привлекла особое внимание.  Вот что он рассказал:
   - Во время прошлой Мировой войны, которую вела Австрия против Сербии, по Кикинде разошлась весть, что все священники из Королевской Сербии и Черногории будут уведены в рабство. Среди всех находился и митрополит черногорский Гаврило. И вот миряне стали размышлять о том, что, если священников уведут в рабство, а война продолжится, то некому будет нас отпевать, если погибнем. И так слово за словом, пришли мы к решению, что надо всех отпеть заживо, пока нас не разлучили ещё со священством. Умоляли Бога, чтобы Он принял такое отпевание досрочно, как будто мы уже умерли. В то время каждый из нас в любую минуту ожидал смерти. Думали мы, что лучше заранее совершить отпевание, чем вообще его лишиться. Священники наши немного колебались пойти на это, но потом согласились. Когда отпевание было совершено, мы плакали, но без тоски. Могу вам сказать, после отпевания на душах были мир и тишина и мы без страха готовы были пойти и в темницу, и в огонь, и под меч, и на виселицу Христа ради. Никогда Христос не был нам ближе и дороже, чем тогда. Некоторые их тех сорока умерли, кто в плену, кто в бою, а я с несколькими отпетыми остался в живых. Размышляя о том, правильно ли мы поступили, вспомнили мы Марию, как она изливала миро на ноги Иисуса. И когда некоторые злые люди сердились на то, Иисус ответил: «Оставьте ее, она сберегла это на день погребения Моего» (Ин. 12; 3-7). По сути, над Христом был совершен чин погребения заранее, еще до Его смерти на Голгофе. Так было и с нами в Кикинде. Если мы согрешили, пусть Бог нас простит. Но после войны в день нашего отпевания мы всегда творим милостыню, угощаем сирот, вот уже в течение 15 лет.
   Одна сестра из Чуруга:
   - Наше братство в Чуруге большое и старое. Может быть, вы слышали, что наша церковь самая большая в Воеводине. Но кроме больших размеров имеются у нас и две другие величины: Во-первых, это наша богатая история богомольческого движения, во-вторых, - это наш духовный учитель и вождь протоирей Теофанович. О нашем движении в Чуруге еще давно писал знаменитый протоиерей и ректор Карловацкой семинарии Иоанн Вучкович. Писал он с любовью и разумением, обличая одного церковного старейшину, который нас презирал и оскорблял. В то время, будучи маленькой девочкой, ходила я с крестоходцами в наши славные монастыри, начиная от Войловицы и Ковыля, до Раваницы и Прибине Главы. Тогда это называлось малым паломничеством. Кто трижды участвовал в таких Крестных ходах, тот сравнивался с богомольцем, побывавшем на горе Афон. А кто семь раз – все равно, что посетил Гроб Господень в Иерусалиме. Девицы ходили в такие Крестные ходы, чтобы получить Божие благословение на счастливый брак, а старцы и старицы ходили ради спасения души. Перед началом мы все постились по три дня в монастырях, чтобы на седьмой день причаститься в назначенном по пути монастыре. Многие из нас шли босяком, будто шли на Христов Гроб, а по пути  пели мы церковные и духовные песни. По дороге мы всех удивляли, а некоторые сторонились нас как сумасшедших. В один год была большая засуха, так что урожаи погибали. Когда наш Крестный ход дошел до Фрушкой Горы, крестьяне попросили нас помолиться в монастырях о дожде. Так мы и сделали. Священники усердно служили молебны по нашей просьбе о ниспослании дождя. Когда мы дошли до Шиштовицы, дождь лил как из ведра. В Чуруге, люди верили, что это произошло по нашей молитве. Тогда наше братство стали уважать. Слава Богу.
   Игумен Сретенский отец Афанасий рассказал, что  под влиянием богомольческого движения он стал монахом. В его деревне Бресницы крестоходные молитвы стали учащаться после Мировой войны. Движение окрепло благодаря особым стараниям иерея Алексы Тодоровича, который жил точно так, как учил людей. Серба тяжело обмануть красивыми словами без добрых дел, всё-равно, что цветными купюрами без золотого  содержания стоимости. Сербский народ в своей державе Югославии чувствует себя одиноким. Все стало чужим в собственном доме, кроме Церкви Православной, которая единственная  хранит сербское имя, святыни и традиции, и еще национальные хоругви с крестом. Поэтому, думаю, ошибаются те священники, которые с презрением относятся к народному движению, которое выражает обращение к Богу одного мученического народа, отделённого, непонятого и замороченного интеллигенцией. Некоторые священники не желают принимать богомольцев в свои епархии, страшась некого морального контроля их непутёвой жизни. Другим священникам не нравится, что богомольцы требуют усердного служения в церкви. А я вас уверяю, что многие крестоходцы, хоть и не учились в школах, а разбираются в богослужении не хуже тех, которые изучали богословие. Вот чего боятся некоторые братья священники. Жалуются, когда у них церкви пусты, а когда полны – тоже не подходит. Кто же им угодит? И почему тогда мы нашу святую Церковь называем народной? По Божьему промыслу и по молитвам святого Саввы это движение к Богу стало шириться по всей земле нашей сразу после войны. Стало расширяться тогда, когда это было нужнее всего, когда мы после блистательных боевых сражений стали терпеть моральные поражения, не стыдясь ни Бога, ни своей истории. Только Бог может нас спасти, ведь, говорю вам, мы стоим на краю пропасти. Сокрушенная молитва Богу способна помочь.
   Протоирей Мика Попович из Бачины:
   - Я бы хотел повторить и на этом Соборе то, что уже говорил на Соборе в Святом Романе. А именно, осознал я себя настоящим православным священником Божиим только после того, как принял богомольцев и понял сущность этого Движения, после чего благословил братство в Бачине. А как же иначе? С тех пор моя церковь всегда полна и даже переполнена. А сердце мое полно силы и радости. Я советую каждому священнику так же поступать как я. Богомольческое братство в приходе является крыльями священника. Если бы это Движение пришло из Франции или Англии, все бы его услужливо приняли, а поскольку оно само собой возникло в нашем простом народе, многие им пренебрегают. А я задаюсь вопросом: что великого в истории сербского народа не возникло из простого сельского народа – восстания, династии, воеводы, святители, герои, мудрецы, песенники, государственные деятели? Мы должны гордиться тем, что это религиозное Движение возникло в нашем простом народе и из народа. Жаль мне, что наша интеллигенция склонна  больше к атеизму, чем к богомольцам, а это не может привести к добру ни народ, ни державу.
   Брат Милия Ристивоевич из Пожеги говорил о разнице судов Божиих и судов человеческих. Случилось на впадине горы Каблар, что некий грубиян ворвался к одному крестьянину в дом и стал требовать у него того, что тот не мог дать. Потом он во гневе убил крестьянина около его очага. На суде несколько адвокатов защищало убийцу, так что убийца был осужден только на один год заключения. Апелляция и кассация подтвердили решение суда. Народ ожидал более строгого наказания. И правое наказание пришло не от людей, но от Бога. Когда убийца вернулся из Пожаревацкой тюрьмы, он бродил по городу пьяным и кричал, что убьет кого захочет, и всего один год будет сидеть за это в тюрьме. Так он хотел, но Бог управил по-другому. В день Пресвятой Троицы пошел он на некое веселье. Вечером он возвращался домой, небо потемнело, засверкали молнии и тот человек спрятался в одной кошаре. Молния ударила в кошару, и злой человек был поражен на месте, заживо сгорел. Явилась правда Божия – так народ говорил и радовался без злорадства. Так в наши дни стали истинными слова Господа: Ваши мысли не Мои мысли, и ваши суды не Мои суды, ни ваши пути не Мои пути. Бог велик и праведен.
   Пера Кнежев:
   - Зовите меня Бата из Баната. Мое имя не так важно. Только хочу, чтобы вы знали истину о нашем Духовном собрании и как все начиналось. Теперь Шумадия стала центром богомольческого движения. Такова Божья воля. Во-первых, в Шумадии началось внешнее освобождение сербов, а потом и внутреннее, то есть духовное. Первое от магометан, а теперешнее освобождение от греха. Кроме того, движение было  принято священством сначала в Шумадии. Надо сказать, что богомольцы появились у нас гораздо раньше, подобно пламенной вспышке, которая потом угасла. Вот как это было, по словам моей тетки из Сербской Падеи, которой сейчас 90 лет. Главное, Бог сначала подвинул одного человека, а за ним пошло много людей.
   - Знай, сыночек, - говорила моя старая тетка,- что благословен дом Милетиных. В том доме родился богомолец Витомир Милетин, первый из всех богомольцев наших. Когда родился, не знаю, но помню, что умер он за три года до первой сербско-турецкой войны. Вита был церковным певцом. Говорят, был грамотнее многих попов, а пел лучше всех. Пел в церковном хоре, и то, пел безплатно. Так он говорил: «Не пою за плату земную, а пою за плату небесную, которая намного больше. Земная плата проходит через уста за месяц, а небесная остается на веки. И поэтому, хоть я и безплатно пою в церкви, но я самый высокооплачиваемый певец в мире».
  Так он говорил, а мы слушали и молчали. Вита всегда учил людей не заботиться о пролазном, но больше думать о вечном. Говорил о посте и молитве, о поклонении святыням, о милости и любви. Сильно пьяниц ругал, игроков на деньги, курильщиков и сквернословов. Конечно, тогда всего этого меньше было, но всё это зло уже входило тогда в наш благочестивый сербский народ. На дядю Вита никто не сердился, когда он ругал. До Крестного хода звали его дядя Вита, а после стали называть богомолец Вита. Было как-то, влетел дядя Вита в игорный дом (казино) и стал переворачивать столы и карты разбрасывать, сигареты из уст выдёргивать и на пол бросать. Сквернословам кричал: «Что вы дьявола не ругаете, а святыню и крест?» И говорю вам, никто на дядю Вита не сердился, но все его стыдились. Знали, что он из любви кричит, а не от ненависти. Священники его уважали, прости Господи, как самого Христа. Сегодня теперь это не так. Бывает, если кто станет воцерковленным, то сразу начинает себя выше священника ставить, а тогда иерархия не искажалась. Вот дядя Вита с несколькими Банатскими жителями пошёл Крестным ходом на Гроб Господень. А когда вернулся, то его встречали как царя или патриарха. Каждому он что-то принес из Иерусалима. А мне принес крестик, с которым в гроб пойду. Дай Бог, чтобы моя душа была вместе с душой богомольца Виты.
   Тогда случилось так, что умер у него сын 9-ти лет. Думая, что это из-за его каких-то грехов, Вита стал строго поститься. Дал зарок до смерти держать пост без елея. Исполнил данное слово. Все варил на воде. Лежал на голой земле. А накануне среды, пятницы и великих праздников по целым дням проводил в коленопреклоненной молитве. Были Виту и видения, которые он в книге описал вместе с паломничеством на Гроб Господень. Народ те книги любил читать. Теперь его книг нигде не найдёшь. По какому-то Божьему произволению Вит поставил у себя во дворе  большой крест. Ко кресту приходил вечерами народ и беседовал с Витом до самой смерти. Знай, сыночек, что у того креста многие больные люди исцелялись. Когда кто заболевал, говорили, ведите его под Витин крест. Когда богомолец Вит умер, тысячи людей были на его похоронах. Тут были люди из Сербии, Румынии и Цинцари, даже католики и лютеране. Все его считали святым. Отрывали кусочек от погребального покрова и несли домой. Вот как было, сыночек. Со смертью Виты богомольцы уменьшились. Осталось нас несколько учеников, которые хранят себя в тайне, а теперь слышим мы, что богомольческое движение возрождается и потрясает всю землю Сербскую. Слава Богу.
    Когда я сказал моей тетке, что собираюсь на этот Собор, она заплакала и сказала мне: Иди, сынок, хоть ползком. Поздравь всю богомольческую братию и всех сестер, и помяните богомольца Виту, чтобы его праведная душа порадовалась на том свете.
   Все воскликнули: Да простит Бог его душу!
Потом сказали слово некоторые другие посланники братств.
   И вот послышался голос игумена Мины:
   - Прошу вас принять во внимание, что трапеза готова стараниями монастыря Драче для всех.
   Послышались восклицания:
   - Спаси Господи, отче игумен, но у всех нас есть по куску хлеба с собой.
   Брат Ранко Миленкович из Драгачева:
   - Это наш старый сербский обычай понести с собой еду для себя и для другого. Особенно когда идем на богомолье, на литию и на церковные соборы. Крестьяне берут от своих трудов для двоих и для троих. Так мы от наших стариков научились и того держимся. Чтобы никому не быть в тягость.
   Чиновник из Белграда:
   - Я перевёл англичанам, что брат Миленкович сказал, и они извиняются, говорят, что у них нет такого обычая, но каждый беспокоится сам о себе, если куда-то идет. Они ничего не принесли. Если бы они остались на трапезу, то они бы заплатили.
   Брат Ранко:
   - Это не позволительно, что же нам срамиться? Гостеприимство есть святая заповедь Божия. Какая плата? Платят в харчевне. Нам их деньги не нужны. Мы приглашаем их быть нашими дорогими гостями. Гость в Сербии – это господин в доме, а хозяин слуга. Вот и я могу угостить их обедом из моей сумки, но мы в монастыре сербском как в своем милом доме. Из всех гостеприимных домов в Сербии монастыри самые старые дома. Епископ благословил трапезу и все сели за обед. По завершению трапезы епископ вознёс молитву благодарности, а народ потом спел свой благодарственный гимн Богу:

Слава Тебе, Боже, Хозяин дорогой,
Слава Тебе слава, наш Отец родной,
Были мы гостями на трапезе Твоей,
Ели мы и пили по милости людей,
На дела Твои, Господи, идем,
За все благодарение Тебе мы воздаем
Ты Питатель наш, Боже милосердный
Ты Спаситель наш от гордыни смертной.
Кланяемся низко, пред Тобой стоим
И за щедрость велию Тебя благодарим.
Слава Тебе Боже, Хозяин дорогой,
Слава Тебе, слава, наш Отец родной.
О Христе Всесильный, Боже Православный,
Тебя благодарим, Спасителю Всеславный.
Ты рыбаков призвал, бедных и убогих,
И пятью хлебами напитал Ты многих,
Было рыбок пять, было пять хлебов
Наполнились корзины от Твоих даров.
Безчисленны богатства на трапезе Твоей
Милость и любовь льются как елей
Хозяину земному милости подай
И гостеприимство его не забывай,
Имя Ты его на небе помяни
И лампаду в доме его не угаси.
               
               
   ЧАСТЬ 3: В Дивостине.

   Брат Светолик Миленкович рассказывал, как он оставил свой дом и свою семью в свое родном Рудницком крае, и пошел в миссионеры, «на труд  тяжелее пахоты». Его родственники не сердятся на него, что ходит среди народа, и твердят, что за его труды и молитвы на их доме лежит Божие благословение и все дела у них хорошо удаются.
   - Намерен был вам рассказать многие случаи Божией силы и милости, которые называются чудесами, что сам пережил, видел и узнал, идя по обоим берегам Дрины, когда-то с братом Ефремовичем, когда  с Десимиром Старчевичем из Суводаня. Но послушав нашего дивного Бату из Баната и нашу благочестивую сестру из Чуруга передумал. Они подтвердили ту мысль, что богомольческое движение всегда было одинаковым во все времена, и семьдесят лет назад, и тридцать лет назад. Это все равно, что черешня зимой выглядит сухой и мертвой,  а весной зеленеет и расцветает, и приносит плоды. То же цветение, те же листья, те же плоды на том же дереве. Или как река в горах – то видно ее, то не видно, но она есть. Как некий небесный сигнал, который является народу ради вразумления и опять исчезает, потом опять является.
    И еще мне дорого узнать, что все это происходит под крылом Сербской Православной Церкви. Слышал я, что и у лютеран есть движение ревнителей веры, но последствием их движений всегда было создание новой секты. У Сербов никогда не было такого. Если кто-либо из заблудших сербов уходил в секту, шел в чужие, а не в сербские, так как у Сербов не было никогда сект. К сожалению, Сербы склонны делиться на политические партии, но разделения Церкви ненавидят. Наше движение чисто Православное.
   Это особенность сербского богомольческого движения. Другая особенность – это большая строгость к себе и к своему поведению. Почтение к старшим, пост, молитва, милосердие, причастие, чтение духовных книг, пение церковных и духовных песен, знание своей веры и литургии, молебны, поклонение святыням, помощь священству и церкви, чтение Апостола, изучение церковно-славянского языка. И сверх всего братская любовь, то есть братолюбие и взаимопомощь. Это всегда было отличительной чертой богомольческого движения в рамках нашей святой Церкви. Были, есть и будут с Божьей помощью. Аминь!
    Брат Милисав Димитриевич, из центра в Крагуевце. Мысли брата Светолика совпадают с моими мыслями. Наше движение  с самого начала было строго Православным, церковным и подвижническим. (Хоть и велась некоторое время борьба против спиритического и сектантского влияния). Какие доказательства мы имеем? За последние десять лет наше движение дало монастырям около двух сотен монахов и монахинь. С тех пор как после Мировой войны наша держава утвердилась, если бы люди не жертвовали на монастыри, то они не были бы восстановлены и были бы в запустении. А посмотрите, как они сейчас прекрасны и полны, словно улей пчёлами. Это от Духа Святого, а не от людей. Ведь некоторые сразу после войны стали вести пропаганду, чтобы наши монастыри закрывались и превращались в санатории и другие светские заведения. Все ради тела, ничего ради души. Поэтому все наши верующие родолюбы были озабочены и со страхом смотрели в будущее. Ведь такими словами и намерениями оскорбляются святые предки, которые строили храмы ради спасения душ своих потомков.
   О. Милан Сретенович:
   - Пусть, братья, никто не боится того, что мы составляем меньшинство в нашей державе. В Святом Писании написано, что не надо идти широкими путями во зло. С кем Бог, тот всегда в большинстве. Вот среди нас находится один мальчик  из Боснии, который споёт нам песню Змая Иовановича «Надежда на Бога».
Поет мальчик:

Говорили семеро:
«Победим злодеев!»
Весело злодеям,
Их больше ровно в семеро.
Семеро сказали:
«С нами рядом Бог».
Злодеи усмехнулись:
Кто число побьет?
Семеро вскочили,
Злодеев победили,
На Бога полагались
И в большинстве остались.

   Все похвалили пение мальчика из Боснии.
   Один брат воскликнул:
   - Так и мы, если Бог даст, побьем всех безбожников и коммунистов в нашей державе. Не побьем их физически, но преодолеем их разумом, истиной, молитвой и почтением.
   Брат Ставро Джунич из Пирота:
   - Наше братство в Пироте очень сильное, так как малые сельские группы из окрестностей присоединились к нам. Мы гордимся тем, что из нашей среды вышел Нишский Владыка Иоанн. Хорошо нам помогают женщины, в основном ткачихи ковров. Особо выделяется богомолка Любица с остальными богомольцами, в 1938 году они ходили в Иерусалим на поклонение Гробу Господнему. У них Церковь на первом месте. А все остальное на втором и на третьем. Все часто посещают монастыри. Ходили мы даже в монастырь Святого Наума на Охридском озере. Большую пользу приносит нам брат Таско, который по сну нашел церковь св. Илии, обновил ее и построил рядом с ней гостиничный домик. Может быть, вы слышали, как у нас обновляются старые церкви, поросшие сорняками? Даже, если церковь никому не известна, святые являются кому-то во сне и заповедуют обновить ее. Были многие исцеления в таких церквях. Мы простой народ, и поэтому нам Бог помогает, так как мы еще не заблуждаемся подобно ученым людям. Наши священники в Пироте не помогают нам и не мешают. Но мы их почитаем. Бог всех видит и всем желает спасения. Простите.
   Дядя Иван Благоевич из Ратара:
   - Другие братья принесли вам извещение о наших братствах вдоль дороги от Вардара до Паланки. А я покажу вам на самую тяжёлую болячку, которая все увеличивается к смерти нашего народа. Это непочитание родителей. Будто бы уже пришло то предсказанное в Евангелии время, когда восстанет сын на отца и отец на сына. Что толку от державы, в которой отцу с сыном тесно под одним кровом? Почитание родителей есть заповедь Божия и основа благополучия всякого общества. Через почитание земных родителей мы учимся почитать нашего правого и безсмертного Родителя на небесах. Между тем, сегодняшняя не благословенная школа (мягко говоря) учит детей, что не надо думать как родители и верить как родители не надо. Почему? Говорят, что родители старомодны, глупы, а молодежь продвинута. Куда продвинута, в пропасть? Им предлагают свои собственные идеалы, свои пути. Господь Иисус нас учит: «Я и Отец одно». А нашу молодежь ежедневно учат в школах противоположному: я и мой отец не одно! К чему это ведёт, спрашивается? Смело вам говорю – к пеклу. Даже в два пекла. В пекло этого мира, и в пекло после смерти. Таким способом мы творим из великой державы великое пекло. Мы желали отдохнуть душой после страшной войны. Между тем мы чувствуем себя в наступившее мирное время безпокойнее, чем в течение войны. Со всех сторон мы видим распри между старшими и младшими, ущербность родителей и наглость молодых, раздел, разрыв отношений, самохвальство, надменность и превозношение злом, транжирство, одним словом, грех и пекло. Мои слова могут показаться вам тяжелыми. Но предчувствую, что из-за непочитания родителей, особенно из-за страшной школьной отравы молодежи мы добьемся вскоре наказания Божьего, какого и на память не приходит. Думаю, что следовало бы  и Королю и властям и войску поддержать Крестные ходы. Что мы простые крестьяне можем, если нас не поддерживают наши господа? Наша повозка на краю пропасти, а мы всего лишь придерживаем её. Вопрос к нашей интеллигенции, которая забрала из наших рук детей – чего господа хотят? Еще немного и все мы окажемся в пропасти. И Бог не замедлит проявить Свою правду на грешниках.
   Брат Чедо Елич из Каладуре:
   - Дядя Иван нам ясно объяснил, какие тяжелые последствия бывают от нарушения одной заповеди Божией. А тем более, когда нарушаются все остальные заповеди. А празднование воскресения есть заповедь Божия. 
   - Посмотрите, как эта заповедь пренебрегается в Сербии. Сколько раз народ в окрестностях Варварина умолял власти, чтобы не делать воскресение базарным днем и все напрасно. Знаю, как плохо закончили все те братья, которые без особого важного предлога работали в воскресение. Но вот вам пример. В нашем селе была мельница. Она работала и день, и ночь, невзирая на праздники, хозяин ее говорил: «Мельница не знает календаря». Но я построил другую мельницу и запретил работать в ней по праздникам, в том числе и в воскресение. «Пропадешь, Чедо», - говорили мне люди. А я думал про себя: пусть пропаду, исполняя заповедь Божию. Но я не пропал, но пропал хозяин другой мельницы. Прошел голос среди народа, что моя мельница лучше перемалывает, потому что в воскресение не работает. И народ повалил ко мне. Наконец мой соперник был вынужден закрыть свою мельницу. Не подумайте, что ради мести рассказал вам это. Могу привести кучу других примеров, как Господь благословляет тех, которые соблюдают заповедь о почитании седьмого дня недели: Шесть дней работай, а седьмой день посвящай Господу.
   Брат Данило из Поляны, брат Гаврило из Диваца, брат Драгослав Глишич из Рильца, брат Десимир из Суводаня, брат Бранислаыв из Скобля и другие подтвердили, сказанное братом Чедой.
   Брат Здравко из Осечины рассказал, что их стараниями братство возросло. Священник их не заботился о том, чтобы улучшить состояние их маленькой ветхой церкви. Теперь Господь дал ещё двух молодых священников, увлечённых Крестными ходами, и уже в их епархии строится большая церковь св. Димитрия. На их церковной славе теперь собирается по тысячи людей со всего Ядрана и Валевской Подгорины. «Но это стоило тяжёлого труда и слез. Нас трое было, кто пешком ходил в монастырь Острог к мощам свт. Василия. Слава Богу, и Его святителям, что все теперь хорошо. Один из наших ревностных братьев ушел в монастырь в Охридской епархии и там принял постриг. Теперь он монах Лука. Он нам много помогает постом и молитвой». - Рассказывал брат Здравко.
   Брат Ранко Миленкович, спрашивает брата Здравка:
   - Это не тот ли человек, который привел из Осечины бесноватую сноху в Студеницу и она выздоровела?
   Брат Здравко ответил:
   - Да, это он. Это чудо его больше всего и побудило оставить свой дом и пойти в монастырь.
   Брат Ранко:
   - Слава Господу Богу, и я за один день исцелился в Студенице от многолетней головной боли. Ни одно лекарство мне не помогало. Теперь я часто хожу в Студеницу на поклонение.
   Отец Иоанн Рапаич:
   - Давайте мы споём для разнообразия.
   Брат Исидор Миленкович из Лука поет со своим хором:

Господи Боже мой,
Не остави род людской,
Город наш благослови,
Благодатью одари.
Господи Боже мой,
Не остави род людской,
Труд земной благослови
Благодатью одари.
Господи Боже мой,
Не остави род людской,
Всех людей благослови,
Благодатью одари…

   Исидоров хор в основном состоял из сельских девочек из Драгачева.  Это был хор не церковный, когда все люди молчат и слушают, а народный, так что все могли подпевать. Брат Исидор указал  на одну девочку, которая решила принять монашеский постриг. Звали ее Десанка. И действительно, она  потом стала монахиней в женском монастыре Иованю.
   Богомолец Светозар Иованович из Смедеревской Паланки рассказал, как он лично отвёл в Хиландар тридцать три послушника, самых лучших богомольцев. - Братство Хиландарское так уменьшилось, что монастырь мог закрыться и перейти в другие руки, если бы не такое количество вновь пришедших богомольцев в число братии, - говорил брат Светозар. Теперь брат Светозар ищет еще кандидатов, чтобы опять отправиться в Хиландар и выполнить данный Богу обет стать самому монахом. Он занялся печатным изданием журнала Хиландар. Ведь Хиландар самая большая Сербская святыня.
   Брат Станко Маричич:
   - Очень важно то, что уже сказано о богомольчестве как движении под крылом Православной Церкви и под контролем Православной иерархии. Иностранные агенты хотели бы использовать усталость сербского народа после войны, пытаясь сделать из этого движения одну секту. Приходили и в Крагуевац из Нового Сада, где  был их центр, говорили, агитировали и раздавали разную гуманитарную помощь. Бог сохранил нас от них. Мы остались в лоне Церкви без всякого сомнения. Сербское богомольство мы не отделяем от Святой Православной Церкви, но считаем Ее благодатным проявлением. Мы желаем, чтобы Крестные ходы приносили Церкви духовные плоды совершенства во всех добродетелях. Наше желание будет исполнено и Бог нам поможет, если мы будем трудиться над твердостью, чистотой и благородством, то есть над твердостью в вере, над чистотою в жизни, и благородством перед людьми. Эти три добродетели надо развивать всеми силами с помощью Божьей – так мы сможем угодить Господу нашему Иисусу Христу. Надо в этом воспитывать наших детей. Если школа  этого не делает, то этим должны заняться родители и священники. Если безбожники поставили перед собой цель удалить наших детей от Бога, то мы должны трудиться в противоположном направлении и выполнить заповедь Христову, пустив к Нему детей!
   Иеромонах Малентий:
   - Ясно из всего сказанного, что наш народ в этой новой державе находится перед выбором: или Христос, или погибель! Многие тайные силы работают над нашей погибелью, а Церковь работает на Христа.  Богомольчество – это дрожжи в церковном тесте, не само тесто и не хлеб, но только дрожжи. А дрожжи необходимы для возрастания хлеба. С этой точки зрения, наше движение является вспомогательным для Православной Церкви. Блаженнопочивший Патриарх  Димитрий именно так воспринял это движение и полностью его одобрял. Я сам у него служил и хорошо это знаю. Также и нынешний Патриарх Варнава. Также известный ряд наших архиереев подобно Летичу, Нектарию, Иоанну и другим – большое количество священников. Верю, что все остальные тоже вскоре примут и благословят наши труды. Все неприятели Христовы – это наши неприятели, а все, кто за Христа, нам друзья, если не сегодня, то завтра. Должны мы вооружиться терпением и помнить мудрые слова Христовы: Кто не против нас, тот с нами.
   Брат Бранко Симеунович из Боснии:
   - Я благодарен отцу Малентию за мудрый совет в том, что надо набраться терпения, а не считать сразу противниками  тех, кто с нами. Я сам пожал добрые плоды с помощью терпения и молитвы. И то, что сейчас вам расскажу, считаю настоящим чудом Божиим. На Паламе близ Сараева располагается большая индустрия дерева. Однажды вечером вошел я в барак к рабочим и будто бы попал в зверинец. Ругань, крики, сквернословие, табачный дым и  звон битой посуды. Я про себя помолился Богу, встаю и говорю, что хочу почитать им Евангелие. Внезапно вся эта бесовщина обратилась на меня. Посыпались вопросы: кто ты? Откуда? Кто тебя послал? Тебе ли нас учить? Чего ты хочешь? - И все те вопросы изобиловали сквернословием и издёвками. На следующий вечер я снова пришел к ним. Присутствующие разделились: одни ругались, а другие их останавливали, предлагая меня послушать. Когда я прочитал им Нагорную Евангельскую проповедь, многие стали просить придти к ним ещё раз. На третий день, когда я пришел к ним, настала тишина и все меня внимательно слушали. Потом люди мне объяснили, что сначала они подумали, что я пришёл к ним ради некой политической агитации, а потом увидели, что я пришел как друг, чтобы напомнить им как малым детям, о том, что они забыли. «Именно в этом мы нуждаемся. Мы нищие люди, жизнь у нас тяжелая и мы одичали как звери, стали настоящими грубиянами. Все нас презирают, так что и мы сами себя стали презирать. Ты нам возвращаешь что-то потерянное и поднимаешь нас над чужим и собственным презрением. Благодарим тебя, приходи к нам почаще». - Вот, братья, что я пережил. Это для меня чудо Божие,  как доказательство пользы терпения и молитвы, а превыше всего человеколюбие – так всего можно добиться. И вода камень точит.
   Доктор Радое Арсович сказал:
   - То, что брат Бранко сказал, подталкивает меня высказать мое убеждение в том, что миссионерское дело среди рабочих имеет огромное значение. Некоторые наши миссионеры боятся идти к рабочим. Считая их непоправимыми безбожниками. Это совершенно ошибочно. Вот в Крагуевце есть самая большая государственная фабрика. Многие работники той фабрики выписывают нашу газету, читают духовные книги, причащаются, поют в церковном хоре. Кто такие рабочие, как не наши братья? Наше движение не может распространяться только среди сельских жителей, но должно охватывать все слои нашего общества. Надо стоять над всеми партиями выше всякой политики. Я долго жил в Крагуевце у сестры богомолки Милицы Иованович и общался с рабочими. Это люди с живой душой, жаждущей Бога. Это умные люди, которые понимают вред пропаганды о материальном благополучии, которое временно.  Они ищут нечто более глубокое и вечное, ищут пищу душам своим. Это милые и добрые люди. Один из рабочих рассказывал мне, как он пришёл к вере. На Солунской битве раздавали людям Новый завет в подарок, положил он его в левый карман шинели, даже не прочитал и забыл о нём. Во время сражения его задело осколком от артиллерийского снаряда, и он упал, думая, что ранен. Потом обнаружил, что его спас Новый завет, в который врезался осколок. С тех пор он начал читать ту маленькую книжечку и присоединился к богомольческому движению. Все мы Христовы, и крестьяне, и рабочие. За всех нас умер Христос, сделав безсмертными сынами Божьими.
   О. Алекса Тодорович: 
   - Среди нас находится ветеран Крестных ходов брат Бошко Топалович из Коневича. В основном его заслугами построена дивная церковь в том селе. Он скромен и стыдлив. Но попросил бы я его сказать слово.
   Брат Бошко Топалович:
   - Что могу я вам сказать? Надо жить по заветам наших святых предков: славить Бога, строить храмы и помогать друг другу в беде. Особенно богомольцы должны всё это соблюдать. Наши члены в окрестностях Пожеги помогли одной бедной вдове собрать урожай. И такую радость на душе ощутили, будто на свадьбе побывали. Когда такая радость бывает от одного доброго дела, то это действительно все от Бога. Ведь один человек с трудом может всему селу помочь, а целое село легко может помочь одному человеку.
   Брат Райко из Велуча:
   - Взаимопомощь дело хорошее и Сербы с незапамятных времён придерживаются этого. Но помощь бывает разного рода, например, братья наши сообща помогли восстановить монастырь Руденицу. Также я читал, что богомольцы в селе близ Алексинца собрали деньги, чтобы заплатить налог одному бедняку, у которого хотели за неуплату отобрать имение. Так взаимопомощь можно понимать в более широком смысле. Как любое доброе дело, к этому как христиане мы и призваны.
   О. Иоанн:
   - Брат Райко хорошо играет на гуслях, попросим спеть его былину.
Брат Райко: «Небесная Литургия».

С высоты небесной слышится молитва,
Будто ветер вихрем долетает,
Будто ясени в горах шумят листвою,
Будто звезды в небесах запели песню,
Будто травы тихо шепчутся с землею, -
Это служится Святая Литургия
Во Христовом Царствии Небесном.
Златоустый Иоанн там службу служит,
Рядом с ним три сотни архиереев,
Все Владыки Мученики веры,
И три тысячи священников там с ними,
Божии угодники святые,
Помогает в службе Стефан дьякон.
Рядом с ним стоит Святой Лаврентий,
Послание читает Павел верный
Благую Весть святой Лука читает,
А Крест в руках Царя Святого Константина,
Рипиды стратилаты воздвигают,
Огонь несет девица чистая Марина,
А ладан Илия там возжигает,
Врачи святые миром исцеляют,
Креститель там водою окропляет,
А Херувимскую поют там херувимы, -
Царь Славы на Престоле восседает,
И ликом светлым небо освещает.
Там справа от Престола Богоматерь,
Обёрнута во звездную порфиру,
Придерживает жезл Сербский Савва;
Народ небесный без числа и счета, -
Звезд на небе меньше, чем народу;
Святые с ангелами все перемешались,
Красотою несравненною сияют…

   Брат Блажо Томкович из Еленка близ Даниловграда:
   - Я из рода Томковичей, о которых сложена песня: «Семь братьев, семь Томковичей». Вот уже три года каждое лето посещаю Охридские святыни на монастырские славы. Бывал в гостях и у Владык, и у рыбаков, и у крестьян, и у монахов. О многих чудесах наслышан и многие сам видел. Удивителен наш народ. Правый чистый старосербский народ. Видел я и задушбины короля Владимира, короля Стефана Слепого, царя Душана и других сербских вельмож. Так через святыни я сам полюбил Сербство и Православие. И как мне был дорог завет великого митрополита Михаила, прочитанный мною недавно в Белграде, запечатленный на его гробовой доске: «Любите Сербство, любите Православие». Этим всё сказано. Это моя программа, но вижу, что и ваша тоже. Растрогана моя душа сегодня на этом соборе. Но жаль мне, что нет такого богомольческого крестоходного движения у нас в Черногории. Спасение наше только в вере. Прошу вас, приходите к нам, к святому Василию Острожскому.
   Брат Райо из Великой Плане:
   - Благодаря явленным чудесам Божиим, многие из нас вернулись к вере и присоединились к нашему покаянному движению. Один мой сосед не поделил со своим шурином кусок нивы. Из ярости, вызванной неправдой, решил он убить своего шурина. Взял ружьё и затаился на обочине дороги. Была ясная ночь с полнолунием. Он встал в тени дерева и когда шурин приблизился, навел на него ружьё, намереваясь выстрелить. Внезапно раздался голос, подобный грому: «Не убей!» Шурин, ничего не подозревая, шел своей дорогой. От потрясения у того человека выпало из рук ружьё и заговорила совесть. Человек осознал, что это был голос Божий. С тех пор сосед пришёл к покаянию и присоединился к богомольцам.
   После Раи говорили еще Гойко из Ратковича, Веселин Милоевич из Раче, Дамьян Джурджевич из Старого Аджибеговца, один юноша Лекич из Мрачевца, Милинко Боич из Трепче и Иово из Обрежа.
   Брат Иово из Обрежа сказал:
   - Я ложечник и по происхождению цыган. Цыган много в Обреже. Все мы ремесленники и в основном крещеные люди, православные христиане. В Крестных ходах из наших человек двадцать участвует. Трудимся сколько можем, причащаемся часто. Нам помогают много советами протоирей Мика из Бачины и брат Анастас из Толевца. Мы бедные, но всем по вере довольны и радостны. Все наши братья посылают через меня вам поклон, а для монастыря мы передаем десять мешков ложек с просьбой благословить наш труд и наши души.
   Игумен Мина, тронутый вниманием бедняков, сердечно поблагодарил брата Иову. По окончанию собора подарил Иове одну икону в знак благодарности.
   Дьякон Панде из Битоля:
   - В нашей епархии есть только два братства. Одно в Битоле, другое в Прилепе. Спросите, почему не больше? Потому что весь наш народ в Южной Сербии богомолен. Все еще он представляет собой миллионное христианское братство. Я не запомнил турецкой власти, но вырос и воспитан поколением, жившим под турецкой властью. То старое поколение в отношении веры должно было придерживаться единства в обычаях и даже в одежде, как это теперь все еще распространено до Косова. Они верой питались, верой защищались, верой дышали, верой всё объясняли, верой храбрились и веселились, с верой легко расставались с этой земной жизнью. Только Церковь была для них царством свободы. И только под покровом церкви они в полной мере  ощущали свое человеческое достоинство как сыны Отца Небесного, становясь духовно выше своих господ. Церковь им была государством и собором, больницей и защитницей. Церковь спасала им души. Телом они были в рабстве у бегов и разных ага-пашей, но это было за стенами церкви. Все были единым христианским братством. Существовали только вне храмов братства экономического характера. Славили торжественно славы свои. Помогали друг другу, давали взаймы деньги, морально друг другом руководили и контролировали. Но теперь всё это стало меняться под влиянием злосчастной свободы. Слабо теперь слышно апостольское предупреждение: «К свободе призваны вы, братия, только бы свобода (ваша) не была к угождению плоти; но любовью служите друг другу» (Гал. 5; 13). И вот теперь и у нас возникла необходимость создавать богомольческие организации, чтобы преодолеть ослабление веры и богоотступничество. Наши два братства в Битоле и в Прилепе дружны и активны. Работа ведется по четырем направлениям: непрестанная молитва, восстановление старых разрушенных церквей, Крестные ходы по монастырям и дела милосердия. Несколько наших сестер приняли монашество в обновленных монастырях. Монастырь святого Наума очень расположен к тому, чтобы туда совершались Крестные ходы. О чудесах  в этом монастыре можно книги писать. Владыка дал нам поручение с иереем Гаврой Адамовичем собрать все данные о чудесах из уст самого народа. И мы занимались этим в течение двух лет. За один год записали мы 134 случая, а на следующий год – 160. И так эти чудеса происходят уже более тысячи лет, это только на одном святом месте на Охридском озере. От нашего братства мы принесли вам приветы и подарки.
   Брат Миодраг Джусич из Крагуевца:
   - Я ученик отца Дионисия Миливоевича, профессора богословия. Когда он был старейшиной этого монастыря, у него было много послушников, которые теперь являются монахами в монастыре Святого Наума. Это: Макарий, Наум, Афанасий и Симеон. С ними там также находится старец монах Афанасий из Белграда. И я намерен стать монахом после завершения учебы. Учеба дает теорию, а церковь закаляет характер. В наши дни требуется и то, и другое. Помолитесь обо мне Богу, чтобы исполнилось мое желание послужить Богу и народу.
   Брат Анастасий из Толевца:
   - Из всех чудес, о которых было сегодня упомянуто, я думаю самое большое это то, которое имело место в нашем селе Толевце.  Многие годы наше село было на худшем счету у всех в нашей области. Если где-то случалась кража, то воров искали всегда в нашем селе. Если на дороге кого-то ограбили, опять в Толевце розыск. Что было, то прошло. Теперь Толевац стал лучшим и самым красивым селом области. Это настоящее преображение и случилось оно благодаря Новому Завету. Это вам и брат Божа Чеперкович подтвердит. Во время войны нас двоих взяли в плен, и мы оказались в концлагере Нежидер. Оба мы были без веры, но посадили нас в барак с тремя известными священниками, это был Жика Алексич, Данило Шиляк и игумен Феофил Стеванович. Отец Жика постоянно читал Новый Завет. Однажды подул ветер и разбросал листочки старой книги. Мы с Божей нашли эти листочки во дворе, подняли их и стали читать. Это чтение оказало на нас чудесное действие. Мы поверили в Бога. Тогда мы стали искать целую книгу, но никак не удавалось найти. Открылась у нас жажда к чтению Евангелия и опять по промыслу Божию я нашел Новый Завет на одном мертвеце и стали мы читать Его день и ночь. Та Книга оживила мне душу, и в таком состоянии вернулся я в Толевац. Дома продолжил я читать Новый Завет и Богу молиться. Не буду утомлять вас подробностями, но только прослыл я в округе целителем, что будто бы исцеляю при помощи книги. И больные стали ко мне приходить. Посыпались на меня обвинения со стороны местных властей, что будто бы я шарлатан. Пришла полиция ко мне в дом, а капитан говорит: «Или он сумасшедший, или святой. Оставьте его в покое». Я же всем говорил, что я не святой и не лекарь, но только читаю Новый Завет и молюсь Богу. В Толевце никто о Святом Писании ничего не знал, и я стал читать Новый Завет и здоровым, и больным. И Бог помог, так что многие больные выздоравливали в знак духовного выздоровления целого села. Теперь никто ко мне не приходит слушать Евангелие, так как Оно теперь есть в каждом доме. Можно свободно сказать, были мы мертвы и ожили. Слава Богу, Который желает всем  безумцам спасения.
   Брат Станко Маричич, секретарь, зачитал поздравительную телеграмму от Его Святейшества Патриарха Варнавы, епископа Зворничко-Тузланского Нектария, епископа Браничевского Вениамина, иеромонаха и профессора богословия о. Дионисия Миливоевича, архимандрита Иринея Крстича, старейшины монастыря Святого Романа и ещё некоторых лиц и братств.
   После беседы епископ с несколькими священниками удалился с гостями из Англии в дивостинский домик.


   ЧАСТЬ 4: Спор о чудесах.

   - Как вам нравится наш Богомольческий собор? - спросил поп Милан Сретенович гостей из Англии в гостиничном домике.
   Джон Петерсон через переводчика ответил:
   - Знаете, я корреспондент, а современные газетчики все гоняются за сенсациями. Директора газет требуют от нас чего-то играющего на нервах, чтобы привлечь внимание читателей (это сравнимо с алкоголем для пьяниц). Лично для меня, как верующего человека, все, что здесь происходит, весьма интересно и равносильно сенсации. Думаю, что это единственное религиозное движение в Христианстве. И я благодарен Господу Иисусу Христу, что Он сегодня привел меня сюда.
   Поп Милан:
   - Приятно слышать, доктор Патерсон, что светский человек вроде вас ощутил наше Движение как необычное крупное явление в христианском мире. Но попрошу, пастора Карингтона сказать своё слово.
   Пастор Карингтон упомянул разные религиозные движения в Англии, но отметил, что всякое движение приводило к отделению и образованию своей собственной организации:
   - Ваше движение совсем оригинально. Во-первых, оно твердо стоит под Крылом Церкви, а во-вторых, отличается динамичной простотой верующих, строгостью во взаимоотношениях и надприродным объяснением всего, что происходит в мире и жизни людей. Это апостольская особенность вашего движения. Сегодня я себя чувствовал так,  будто нахожусь в первом, а не в двадцатом веке. Но могу сказать, что среди вас я мог мы только ослабить, а не укрепить веру, произнося какое-либо слово. Мы на Западе совсем пропитаны наукой и научным позитивизмом. Здесь я услышал о многих чудесах. Вы это объясняете Богом, а мы природой, без Бога, просто стечением обстоятельств и непознанных сил и составляющих.
   Когда Карингтон завершил речь, настало глубокое молчание. Насколько тронули нас слова журналиста, настолько же огорчили слова пастора. Молчание прервал брат Петр Козлич:
   - Со времен сотворения мира, за пять тысяч лет до прихода Христа не мог пересохнуть источник Божиих чудес, когда Бог говорил через пророков и праведников, и являлся сквозь образы и подобия. Как же тот источник чудес может пересохнуть за две тысячи лет после того как Сын Божий пришел на землю? Что же слугам Хозяина оказывалась большая честь, чем Сыну Хозяина?
   Иеромонах о. Мисаил: Решусь задать вопрос уважаемому господину Карингтону, есть ли в переводе Нового Завета на английский язык в десятой главе от Матвея, где Господь заповедует Своим Апостолам: «Ходя же проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное; больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте, даром получили, даром давайте» (Мф. 10; 7, 8).
   Пастор Карингтон:
   - Да, так написано и в нашей английской Библии.
   Поп Милан Сретенович:
   - Позволь рассмотреть то, что пишется и в остальных трех Евангелиях. У Марка сказано: «И поставил из них двенадцать, чтобы с Ним были и чтобы посылать их на проповедь, и чтобы они имели власть исцелять от болезней и изгонять бесов» (Мк. 3; 14). Немного дальше в том же Евангелии так сказано: «И призвав двенадцать, начал посылать их по два и дал им власть над нечистыми духами… Они пошли проповедовать покаяние» (Мк. 6; 7, 12). О том же говорится в Евангелии от Луки: «Созвав же двенадцать, дал им силу и власть над всеми бесами, и врачевать от болезней» (Лк. 9; 1). С тем же поручением Господь послал семьдесят, говоря им: «Исцеляйте больных и говорите им: «Приблизилось к вам Царствие Божие» (Лк. 10; 9). А когда все эти ученики вернулись, радостно сообщая своему Учителю, что и «бесы повинуются нам о имени Твоем», сказал им Иисус: «Се даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражию, и ничто не повредит вам» (Лк. 10; 17-20). Православная Церковь  за все времена непоколебимо придерживалась того, чтобы выполнять задания Господа, порученные Своим Апостолам, так как это имеет отношение к целой Церкви до конца времён. Я бы попросил господина Карингтона сказать нам, выполняют ли протестанты апостольскую задачу?
   Пастор Карингтон:
   - Какие задачи? В Евангелии даны  поручения только  Апостолам, а у нас другие задачи.
   Поп Милан:
   - Знаю, что вы имеете ввиду. У протестантов одна цель – проповедь Евангелия.
   Брат Чеда Елич: 
   - Я человек простой, но могу  одно сказать: Вера без чудес не вера, а философия.  Церковь без чудес не Церковь, но обычная благотворительная организация вроде Красного Креста.
   Все поддержали: Так! Именно так!
   Джон Патерсон сиял от радости, одобряя наши аргументы. В разговор вступил Епископ:
   - Всё хорошо по промыслу Божиему, и этот приятельский разговор о чудесах между нами. Наша Православная Церковь всегда держалась чудес Божиих, считая их активным участием Бога в жизни людей, основу и доказательства нашей святой веры от начала по сей день и во веки веков. На чудесах Божиих основана наша вера и надежда. Поэтому думаю, надо избрать из нас двенадцать и разделить на четыре группы по три:
   Первая группа подготовит материал на тему влияния и значения чудес Господа Иисуса Христа.
  Вторая тройка подготовит и изложит материал о влиянии и значении чудес всех Апостолов.
   Третья – подготовит материал о влиянии и значении чудес по силе всех святых на протяжении всей истории христианства.
   Четвертая -  подготовит материал о влиянии и значении чудес нынешнего богомольческого движения в Сербском народе.
   Доклады по этим направлениям мы бы послушали на одном из следующих соборов и объявили бы их народу по потребности.
   Все одобрили предложение нашего Епископа.
   Пастор Карингтон поблагодарил всех присутствующих, сказав, что ценит усердие в том деле, на которое он непроизвольно подтолкнул участников Православного Собора и с радостью хотел бы присутствовать на следующем, если не будет возражений.
   Было уже поздно, Собор завершил работу, как полагается молитвой. На небесном своде сияли лучезарные Божии звёзды так весело, что у людей на земле рождалось желание славить в единодушии Творца.
   Разговоры прекратились, но кругом по Дивостину слышались песни и хоровые церковные, и простые народные. Кто раньше не пел, тут запел. Кто никогда не плакал от радости, тут заплакал.
Вот одна из песен:

Вот идет Господь с войсками,
Пусть душманы вострепещут,
Все расстанутся с грехами –
Рат Небесный Солнцем блещет.
Хор Небесный раздается –
Горы стелются равниной,
Гордость бесов разобьется,
Как волна о Божье имя.
«Вперед Серафимы! Вперед Херувимы!
Да будут смертные живыми!»

   Другой хор пел Псалом 97 на народный мотив: «Воспойте Господеви песню нову, яко дивна сотвори Господь…»
   Пение не прекращалось до зари. Так это повелось на всех Богомольческих Соборах.

   ЧАСТЬ 5: В Крагуевце.

   Через три месяца после Собора в Дивостине пригласил о. Иоанн Рапаич первую тройку избранных в богомольческий центр в Крагуевце, чтобы рассмотреть доклад «О чудесах Господа нашего Иисуса Христа, их влиянии и значении».

   «Люди же удивляясь говорили: кто Этот, что и ветры и море повинуются  Ему?» (Мф. 8; 27).               

   Претворение: Как первое чудо Христово Святой Евангелист Иоанн приводит претворение воды в вино на свадьбе в Кане Галилейской. Влияние этого чуда на всех Учеников Христовых было очень большим, что мы видим из последнего стиха: «Так положил Иисус начало чудесам в Кане Галилейской и явил славу Свою; и уверовали в Него ученики Его» (Ин. 2; 11). Если простые последователи Христовы до того, в чем-то еще колебались, и сомневались в вере в Иисуса как Сына Божьего и Мессию, поразительное чудо, совершенное у них на глазах в Кане, утвердило их в вере. Творец всякой твари показал Себя и как Претворитель, претворив один элемент в другой. Здесь надо обратить внимание и на последнее чудо Иисусово. В Кане была претворена вода в вино, и на Тайной Вечери – вино в Кровь Христову.
   Видение на расстоянии: Тот же Евангелист, который назвал претворение воды в вино в Кане первым чудом Иисусовым, по сути, описывает одно предварительное чудо. А это видение на расстоянии в случае с Нафанаилом. Когда апостол Филипп привел Нафанаила к Иисусу, сказал ему Господь: «Прежде, нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел тебя» (Ин. 1; 48). Это и есть чудо видения на расстоянии. Христос имел четыре вида зрения: внутреннее (знал человеческие помыслы), пространственное (видел далеко на расстоянии), временное (видел все, что произойдет во времени), и вечное (вне пространства и времени, видение вечной небесной действительности). Удивлённый и устрашенный ясновидением Иисуса, Нафанаил воскликнул: «Равви, Ты Сын Божий! Ты Царь Израилев». А Иисус ответил ему: «Ты веришь, потому что Я тебе сказал: Я видел тебя под смоковницею; увидишь больше сего» (Ин. 1; 49, 50). Нафанаил был на свадьбе в Кане и видел большее чудо: претворение воды в вино.
    Исцеление на расстоянии: Как о втором чуде Христовом в Галилее Святой Иоанн говорит об исцелении римского сотника Капернаума. Этот сотник, будучи язычником, посчитал себя недостойным принимать Господа Иисуса у себя в доме. Так он сказал: «Скажи слово и выздоровеет слуга мой». Удивленный такой верой со стороны язычника Иисус укорил маловерных старейшин еврейских, а ему сказал: Да будет тебе по вере твоей. И выздоровел слуга в тот же час. Подобное чудо по слову Христову исцеления на расстоянии произошло и со смертельно больным юношей. И в том, и в другом случае чудо привело к вере в Иисуса. У св. Ап. Иоанна сказано так: «И уверовал сам и весь дом его» (Ин. 4; 53).
   В случае на свадьбе в Кане все ученики Христовы утвердились в вере после чуда претворения воды в вино. В случае с римским сотником сам язычник и вся его челядь поверили в Спасителя мира после чудесного исцеления на расстоянии.
   Можем свободно сказать, чудеса Господь употреблял для привлечения народа, чтобы люди поверили в действительность  откровений о небе и Небесном Царстве. Разумеется, Его слова были светлее солнечных лучей и крепче молнии небесной, что и противники Его признавали, утверждая, «никогда человек не говорил так», но все-таки без чудес трудно представить Божественной миссии в мире.
   Когда Он проповедовал в синагоге, то «дивились учению Его, ибо Он учил их как власть имеющий, а не как книжники» (Мк. 1; 22).
   И Он пошел по ближним селам и городам, сопровождаемый множеством народа. И всюду благовествовал и злых духов изгонял из людей. А когда одного прокаженного исцелил, то он рассказал всем о том, что сотворил с ним Иисус. Тогда народ хлынул к Нему еще больше: здоровые, чтобы воочию увидеть чудеса, а больные, чтобы с помощью чудес избавиться от страданий. Слепцы благодарили, поводыри восклицали, хромые просили пропустить их вперед, несли расслабленных, шли, покрытые коростой от болячек, гнойные, кровоточивые, глухие немые, уродливые – все дополняли человеческий гомон и увеличивали толкотню и сутолоку. Тяга к Нему и только к Нему была единой верёвкой, которая повязывала всю толпу потомков обманутой Евы, которой сатана обещал за непослушание Бога сделать ее и всех ее детей богами. И вот тысячи тех Евиных потомков, слепых, глухонемых, прокаженных, бесомучных, кровоточивых, гнойных, смрадных, в крайнем отчаянии устремились за помощью к Новому Адаму, «послушному до смерти Отцу Небесному»! Все улицы городские были забиты той толпой, так – что «Иисус не мог уже явно войти в город, но находился вне, в местах пустынных» (Мк. 1; 45). К Нему и только Нему, к единственному здоровому человеку во вселенной за всю человеческую историю.
   Когда через несколько дней вошел Он в город, то весть об этом быстро разошлась среди жителей. Люди быстро наполнили дом, в котором Он остановился. Толкались в дверях, толпились во дворе, так что пройти было не возможно. Четверо находчивых разобрали крышу и спустили к ногам Иисуса своего расслабленного родственника. Иисус, увидев его, сжалился и произнёс: Чадо, прощаются грехи твои. Расслабленный встал на глазах у всех совсем здоровым. Все удивлялись и прославляли Бога, говоря: «Никогда ничего такого мы не видели» (Мк. 2; 12).
   Случилось однажды в субботу, Иисус исцелил сухорукого около синагоги. - «Протяни руку твою», - сказал Иисус. Он протянул и рука его стала здорова как другая (Мк. 3; 1-5). Тогда старейшины и фарисеи стали договариваться о том, как убить Иисуса. Ведь демоны, которых Иисус изгонял из одних людей, хватались за старейшин еврейских и нашёптывали им, как освободиться от своего и их неприятеля, то есть Иисуса.
   Но народ, народ чувствовал всем своим существом присутствие Приятеля. И как потоки с Ливанских гор, впадающих в озеро, так весь народ устремлялся к одной цели, к Иисусу Чудотворцу… Народ из Галилеи, Идумеи, Иудеи, Иерусалима, даже из-за Иордана, Тира и Сидона – великое множество прослышавших о чудесах Господа. (См. Мк. 3; 8). А когда был в одном доме с ближайшими своими учениками, опять сошелся народ, «так что им невозможно было и хлеба есть» (Мк. 3; 20). В другой раз, когда Он стоял на берегу озера, столько народу нахлынуло на Него, что Господь был вынужден сесть в лодку, отплыть от берега и будто с кафедры проповедовать о Царстве Божием народу, толпившемуся на берегу.
   О, благословенное озеро! Сколько на нем и на его берегах излито Божественной мудрости с уст наитаинственного Человека в истории мира. И сколько тут неслыханных и страшных чудес показал Он, Бог, явленный людям в человеческом обличии.
   Укрощение бури и запрещение ветру: На том озере Он утихомирил бурю и остановил ветер, воскликнув: «Умолкни, перестань!» - Испуганные бурей ученики Его, еще сильнее были испуганы чудом, вопрошая: «Кто же Сей, что и ветер, и море повинуются Ему?» (Мк. 4; 41).
   Хождение по воде: По поверхности того озера Он ходил как по суше (Мф. 14; 25).
   Наполнение сетей: На том озере Христос наполнил и переполнил рыбой пустые сети Петра и его друзей. И это было дважды, один раз до Своего воскресения и второй раз после (Ин. 21; 3).
   Чудо с рыбой и монетой: На берегу того озера у Иисуса потребовали налог. Он, ничего не имея, велел Петру забросить удочку в воду и у первой пойманной рыбы вынуть изо рта статир. «Возьми его и отдай им за Меня и за себя» (Мф. 17; 27), золотой статир.
   Умножение хлеба: Около того озера, на пустынных берегах Господь Иисус дважды накормил людей досыта, один раз пять тысяч людей без женщин и детей, а другой раз около четырех тысяч. Первый раз накормил пятью хлебами и двумя рыбками, а другой раз семью хлебами и несколькими рыбками (Мф. 14; 15-20). «И ели, и насытились; и набрали оставшихся кусков семь корзин» (Мк. 8; 2-9). А в другой раз набрали 12 полных корзин. Предварительно взял Иисус хлебы и взглянув на небо благословил, потом раздал ученикам Своим, а ученики раздали народу. И все ели, и все насытились, еще осталось больше, чем было вначале. Божественный сеятель и Умножитель, сказавший притчу о сеятеле и семени, что одно зерно на хорошей почве приносит стократный плод, доказал это умножением хлеба не стократно, а тысячекратно. Чудо неслыханное и невиданное. Но с Божиим благословением все возможно, без Божьего благословения ничего не возможно. Сербский народ по своему опыту свидетельствует об этом, когда говорит о «хлебе сытом» и о «хлебе голодном». Этим чудом дан ясный ответ тем, которые сомневаются в слове Христовом: «Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что вам пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело – одежды?» (Мф. 6; 25). Когда Господь завершил свою беседу на горе, «народ дивился учению Его» (Мф. 7; 28). Но когда он накормил тысячи и тысячи несколькими хлебами, тогда люди видели чудо, которое сотворил Иисус, говоря: «Это истинно Тот Пророк, Которому должно прийти в мир» (Ин. 6; 14, 15).
   Исцеление от прикосновения к одежде Христовой:
   В великом множестве народа,  толпившегося около Иисуса, находилась одна больная женщина, которая двенадцать лет страдала кровотечением, и которой не могли помочь ни лекарства, ни врачи. Стыдно ей было сказать Христу о своей болезни. Поэтому она сказала сама себе, что если только прикоснется к ризе Христовой, то выздоровеет (см. Мф. 9; 20-22). То чудо не могло не иметь отклика среди людей, так что «начали на постелях приносить больных туда, где Он, как слышно было находился. И куда ни приходил Он, в селения ли, в города ли, в деревни ли, «клали больных на открытых местах и просили Его, чтобы им прикоснуться хотя к краю одежды Его; и которые прикасались к Нему, исцелялись» ( Мк. 6; 55-56).
   Воскресение мертвых: С трудом пробирался Иисус через толпы народа в дом Иаиров, в котором находился мертвец. Он взял мертвую девочку за руку и сказал ей: «Талифа куми», то есть «Девица, тебе говорю, встань». Девочка сразу встала, и «видевшие пришли в великое изумление» (Мк. 5; 41-42). Это чудо сильно повлияло на народ, и весть об этом разнеслась повсюду.
   Как двумя словами воскресил Христос девочку, также воскресил и умершего юношу, сына Наинской вдовы, когда его несли уже в гробу, чтобы похоронить. Христос воскликнул: «Юноша, тебе говорю, встань!» Сразу мертвец ожил, сел и начал говорить. Действие этого чуда на народ было устрашающим. Сказано: «Всех объял страх, и славили Бога, говоря: великий пророк восстал между нами и Бог посетил народ Свой» (Лк. 7; 16). Весть  о воскресении юноши также быстро распространилась «по всей Иудее и по всей окрестности».
  Так велики были эти два чуда, что ужас и страх объял людей, более чем радость. И все говорили: «Бог посетил народ Свой». О чудесном воскрешении Лазаря поговорим позднее.
   Иисус Иоанну о Своих чудесах:
   Голос о этих чудесных делах проник сквозь стены Иродовой темницы и достиг ушей святого Иоанна Крестителя. И послал Иоанн двоих учеников своих, чтобы уверились в том, что Иисус ожидаемый Мессия. Когда те двое пришли и спросили Иисуса: «Ты ли Тот, которому должно прийти, или другого ожидать нам?» - Иисус не ответил ни «да», ни «нет», но сотворил на их глазах чудеса, так что «исцелил от болезней и недугов и от злых духов, и многим слепым даровал зрение». Это, по сути, и был ответ Иоанну, ясный и утвердительный. И только тогда им Иисус сказал: «Пойдите и скажите Иоанну, что вы видели и слышали: слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают, нищие благовествуют» (Лк. 7; 19-22). Такой ответ мог действительно утешить Предтечу Христова, Крестителя, Пророка и Мученика, а Его учеников уверить в том, что Иисус «Тот, Которому должно прийти».
   И в народе вера все возрастала, что Иисус действительно Христос, то есть ожидаемый Мессия. Ведь когда Иисус исцелил одного бесноватого, немого и слепого, «удивлялись люди, говоря: ни это ли Христос!»
   Когда исцелил единственного сына у отца от эпилепсии, сказано: «Все удивлялись величию Божию» (Лк. 9; 38-43).
   И когда исцелил глухонемого, произнеся только одно слово: «Еффафа!» (откройся). Присутствующие очень удивлялись, говоря: «Все хорошо делает; и глухих делает слышащими, и немых – говорящими» (Мк. 7; 32-37).
   Из-за этих и других чудес волны народные со всех сторон устремлялись к Нему, Иисусу Чудотворцу, через Которого Бог посетил народ Свой. И после каждого нового чуда те народные волны увеличивались и становились более шумными. Так однажды, по словам Евангелиста Луки, «собралось тысячи народа, так что теснили друг друга» (Лк. 12; 1).
   И все обращались к Нему за помощью, невзирая на состояние и имение, болезнь или недуг – все становились здоровы либо от Его слова, либо от прикосновения Его руки или платья. Воистину, единственный Лекарь из всех лекарей. И народ Его величал, обожал и любил.
   Так народ. Но старейшины народные иначе.


   ЧАСТЬ 6: Христос и старейшины народные.

    «Первосвященники же и книжники и старейшины народа искали погубить Его» (Лк. 19; 47).

   Народ от сердца радовался чудесным делам Христовым, а старейшины народные желали Его убить.
   Кто такие старейшины народные? Это были Иудейские первосвященники, фарисеи, саддукеи и книжники, которых еще Иоанн Креститель на Иордане гневно назвал: «порождением ехидниным» (Мф. 3; 7).
   Они требовали от Иисуса некий знак с неба: «Учитель! Хотелось бы нам видеть от Тебя знамение» (Мф. 12; 38). Хоть и видели они своими очами много чудес Иисусовых и непрестанно слушали со всех сторон о безчисленных чудесах Его, все-таки они искали особенного чуда. И сами не знали, чего хотели. Но знал тот древний человекоубийца, который их наставлял искать «некое» чудо от Господа, то есть какое-то чудо, которое приходит не от Бога, а от сатаны. Это волшебные превращения, факирские трюки и разные магические хитрости, на которые были способны Валаам Веоров, Симон Волхв, Питий Делфийский и многие подобные им «чудотворцы» по всему миру, творящие свои фокусы из корыстолюбия или тщеславия. Таких чудес Христос не мог творить, чтобы самому не впасть под мрачную власть сатаны. Между тем, Он пришел воевать против сатаны и спасти человечество от превращений и лживой магии демонской.
   Отсюда чудеса Христовы не есть чудеса какого-то волхва или мага, но чудеса Лекаря, который исцеляет людей от болезней и недугов, и Хозяина, который кормит голодных, и Пастыря, который избавляет овец своих от зверей, и Сильного Друга, который помогает немощным на каждом шагу, и путеводителя, который идет впереди и открывает путь, расчищая его от терниев, шипов и змеиных зубов, но именно такие Божественные и спасоносные для людей чудеса были не по воле еврейским старейшинам. Почему? Потому что демоны таких чудес не могли вынести, они их как огонь пекли, но через своих слуг требовали демоны от Христа «неких» знаков, которые бы являлись неким дьявольским чудом из области магии. Таких чудес ожидал от Иисуса и царь Ирод. «Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался, ибо давно желал видеть Его, потому что много слышал о Нем, и надеялся увидеть от Него какое-то чудо» (Лк. 23, 8).
   Исцеление 10 прокаженных:
   Злобные старейшины Иерусалимские слушали изо дня в день от своих разведчиков и шпионов о новых поразительных чудесах Христовых. Так узнали они об исцелении десяти прокаженных на пути между Галилеей и Самарией. В одном селе десятеро прокаженных услышали о том, что Он идет, и стали кричать издалека: «Иисусе, помилуй нас!» А он только посмотрел на них с сожалением и взглядом исцелил их. Потом сказал: «Идите и покажитесь священникам». И, слушайте. Небеса и земля, десятеро прокаженных, прогнивших до костей, стали чистыми и здоровыми! Эту весть выслушали главари иерусалимские не без страха и трепета.
   Слепой Вартимей:
   Не прошло много времени с тех пор, как другие разведчики принесли весть своим господам о новом превеликом чуде Иисусовом, совершенным над известным иерихонским слепцом Вартимеем, сыном Тимеевым. Когда Иисус входил в Иерихон, волна народная, которая сопровождала Его, хлынула шумной рекой по мирной улице, где сидел с протянутой рукой слепой Вартимей. Он принялся расспрашивать о том, что происходит. Когда ему сказали, что идет Иисус из Назарета, он стал кричать, что есть мочи: «Иисусе, Сыне Давидов, помилуй мя!» Ему говорили, чтобы замолчал, а он все громче восклицал.
   - Чего ты хочешь? – спросил Иисус.
   - Прозреть.
   - Прозри!
   И сразу же слепец стал видеть и пошел за Спасителем. Пошел, увеличивая собою волну народную, а словами объявляя славу Христову.
   И эту весть выслушали Иерусалимские главари уже почти в оцепенении, опасаясь того, что может произойти на празднике в столице, когда Он войдет в нее, сопровождаемый такой славой и любовью народной. И какие еще чудеса совершит на праздник? Кто Его одолеет? На их памяти были свежи предыдущие чудеса во время пребывания Иисуса в Иерусалиме. Особо их волновало чудесное исцеление парализованного больного в Вифезде, который лежал там 38 лет. Всех их угрозы отлучения от синагоги жителей Иерусалима и запреты не говорить о том чуде были напрасны. Народ веселился и укреплялся, питаясь пересказом того неслыханного чуда. Ведь народ осознанно признавал Иисуса Христом, то есть Мессией, которого Евреи ожидали тысячи лет, в основном, из-за чудес Его. И говорил народ: «Когда придет Христос, неужели сотворит больше знамений, нежели сколько Сей сотворил?» (Ин. 7; 31).
   Так народ, а старейшины  вынашивали замысел о том, как убить Его. И уже готовы были схватить камни, чтобы забить Его насмерть. Убить Его, во что бы то ни стало – была их цель. Убить без суда и следствия, только бы убить.
    Убийством освободиться от Него и продолжить ожидать Мессию, который бы был  по их воле, а не по Божьей. Такого их сердце желало, а не какого Бог посылал. Чтобы убивал, а не лечил. Варавва был им по сердцу и нашли они такого, прежде, чем Варавва появился. Такого Мессию они желали: мстителя и убийцу. Должны были они осознать, что Отец Небесный два раза свидетельствовал Своим страшным голосом, на Иордане и на Фаворе, что Иисус Его Сын возлюбленный, который по Его воле и заповедал слушать Его. Но они и с Богом готовы были воевать, пока не придет Мессия по их воле, то есть по воле противника Божьего – сатаны.
   Слепорожденный юноша:
   И пока старейшины народные составляли план, как бы Христа убить, грянула весть по Иерусалиму о том, что Он открыл очи одному слепорожденному юноше (Ин. 9; 1-7).
   - Как открылись у тебя глаза? - спрашивали фарисея счастливого юношу. И этот вопрос повторяли многократно, не радуясь тому, что он прозрел, а выясняя нечто, что могло бы стать обвинением против Лекаря. Может быть, случайно Лекарь совершил исцеление в субботу? В таком случае Его следует казнить смертной казнью как злодея первого ранга. Ведь для всех субботоманьяков было только одно важно, а это убить Христа.
   А Христос спросил у счастливого юноши:
   - Веруешь ли?
   - Верую, Господи! - и поклонился Ему.
   Этим цель была достигнута. Христос сотворил это чудо, как и все остальные, чтобы побудить людей верить в Него, а не в сатану, в Бога Человеколюбца, а не в дьявола «убийцу человеческого от сотворения мира».
   Важно отметить здесь, что Господь не даровал зрение юноше силой одного Своего слова «прозри», как это было со слепым Вартимеем, но при том употребил и материальные предметы: слюну, пыль и воду. Чтобы тем придать цену и самым ничтожным элементам, которые через Него стали существовать, и чтобы показать, что все служит Его целям. Так же как позднее он воздал высокую честь хлебу и вину, чтобы освященными представляли Его тело и кровь. Без всякого сомнения, это чудо пробудило не только прозревшего юношу, но многий народ, так что люди поверили в Иисуса как Господа и Мессию.
   Воскрешение Лазаря:
   Перед последней Пасхой на земле воскресил Господь Иисус Лазаря из гроба. Новое чудо и новая радость за народ. Новый гром для сребролюбивых старейшин в Храме и в Синедрионе. Знали они, что Христос воскресил умершую дочь Иаира и сына вдовы из Наина. Хоть и воскресил их до погребения, все равно чудеса были устрашающими и поразительными для старательных собирателей «шекелей» в Храме. И тот проклятый «шекель» ценили они выше Иеговы и Моисея, и души своей. Но воскрешение Лазаря, одного четверодневного мертвеца, который уже смердил в гробнице, было для них громовым ударом, который лишил их сознания. Ведь это неслыханно от сотворения мира и даже на ум людям не приходило. Но вопреки истерии и гнева старейшины храма «тогда многие из Иудеев, пришедших к Марии и видевших, что сотворил Иисус, уверовали в Него» (Ин. 11; 45). Для этого Господь и воскресил Лазаря – чтобы уверовали в Него. Предназначение чуда было полностью исполнено.
   И смоковница высохла:
   Это единственное отрицательное чудо Иисусово за всю Его земную жизнь. Проклял безплодную смоковницу, говоря: «Да не будет же впредь от тебя плода вовек. И смоковница тотчас засохла». (В той безплодной и высохшей смоковнице символизируется судьба одного христоборного народа. Но то негативное чудо Христово имело позитивный результат). Ведь «увидев это, ученики удивились и говорили: как это тотчас засохла смоковница?» (Мф. 21; 19-20). И вера в Иисусову силу судить и казнить увеличилась.
   Попадали на землю:
   Когда Иуда предатель пришел со стражниками Храма в Гефсиманский сад схватить Иисуса, всезнающий Иисус, спросил: «Кого ищите?» Они сказали: «Иисуса Назарянина». И ответил Иисус: «Это Я». Когда Он это произнес, «они отступили назад и пали на землю». Пали замертво, по традиционному толкованию старых христианских Церквей. И это, без сомнения, точное толкование. Ведь когда от слова  апостола Христова Петра замертво пали Ананий и Сапфира, тем более от слова Христа живые умирают, так же как и мертвые воскресают. Слова «Это Я!» должны были громоподобно разнестись по ночной тишине, так же как раньше прозвучали слова Иеговы: «Я Тот, Который есть!» Тот, который безплодную смоковницу одним словом высушил на вершине Елеонской горы, одним словом умертвил и Своих неприятелей у подножия этой горы. Только на мгновение, чтобы ничтожные кузнечики человеческие ощутили, что подняли немощные руки на Всемогущего. Повторением слов «Это Я!» Он оживил их, и они встали.
   Одноухий Малх:
   При взятии Иисуса ревностный Петр выхватил меч и отсек ухо Малху, следовавшему за Иудой. Христос вернул ухо на место и вылечил его, после чего произнес знаменитые слова: «Все, взявшие меч, мечом погибнут» (Мф. 26; 52). Как воскрешение Лазаря утвердило веру многих в силу Христову оживлять; и как высохшая смоковница утвердила веру апостолов в силу Христову умертвлять, так исцелением Малхового отсеченного уха утвердило веру некоторых в силу Христа исцелять.

   
   ЧАСТЬ 7: Чудеса, связанные со Христом.
               
    «Много сотворил Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не писано в книге сей. Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его». (Ин. 20, 30-31).

   Нам невозможно пересказать все те чудесные дела Христовы, которые упомянуты в Евангельских книгах, а тем более те, которые не написаны. Упомянуто, например, одним словом о массовых исцелениях в неком селе или городе без именования лиц. Так много раз говорится, что Иисус на одном месте «исцелил многих» и как выздоровели все, кто дотронулся до Его одежды. Одному Богу известны имена и число всех больных и страждущих, бесомучеников и прокаженных, глухонемых, увечных, скрюченных, парализованных, гнойных, прогнивших, обезоб-раженных, нервных, слабоумных, запуганных, больных от обезвоживания или от водянки, от наружных язв и внутренних опухолей, от жара или безсонницы, и от всех остальных телесных мук и недугов. Еще менее мы можем знать о том, какие таинственные чудеса совершил Господь над природой, заповедуя стихиям и элементам, меняя атмосферу Своим только присутствием; как влиял на перемену мыслей в людях Своей чистотой, Своим взглядом, каждым Своим движением; скольких Он привлек к Себе издалека, скольких исцелил на расстоянии!
  Апостолы, как очевидцы, знали несравненно больше, чем записали, а записали по Божьему промыслу довольно, чтобы утвердить нашу веру в Господа Иисуса Христа как настоящего Мессию, Сына Всевышнего и Спасителя.
   В Евангелии описаны двоякие Чудеса Христовы: одни через Христа, а другие, связанные со Христом. И те, которые через Христа, одни до Воскресения Его, а другие после Воскресения. До сих пор мы говорили о чудесах совершенных до Воскресения Христова. А теперь поговорим и о всех других чудесах.
   Ради Христа много раз являлись ангелы небесные. Можно верить в то, что определенные ангелы не отходили от Него с начала и до конца Его земного пути. Стояли на службе у Него как своему Царю и Господу.
   Архангел Гавриил, объявил Захарии о рождении Иоанна Предтечи.
   Тот же Архангел явился Пречистой Деве Марии в Назарете и сообщил Ей, что по воле Божьей наитием Духа Святаго от Нее родится Иисус, Сын Всевышнего, Царь, Чьему Царству не будет предела.
   Праведному Иосифу явился ангел во сне и освободил его от всякого сомнения по поводу девического зачатия его Обручницы Марии.
   Ангел Господень объявил пастырям Вифлеемским о рождении Господа Иисуса. Потом явилось множество ангелов, которые прославляли Бога за рождение Иисуса песней: «Слава в Вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение».
   Ради Христа появилась на небе необычная звезда, которая привела трех восточных царей из далеких земель в Вифлеем на поклонение их Царю.
   Опять ангел Божий явился во сне тем восточным царям и повелел им, вернуться не через Иерусалим, но идти другим путем в свои земли. Так мудрецы и поступили, что разгневало Ирода и он в ярости погубил в пределах Вифлеема тысячи младенцев.
   Ради Христа явился ангел Иосифу и повелел взять Дитя с Матерью и бежать в Мисир от кровавого Ирода. А после смерти Ирода, опять явился ангел в Мисире, объявляя о том, что Дитя и Мария могут вернуться в свою землю.
   После Крещения удалился Иисус в пустыню, где Его искушал дух злобы в течение сорока дней. На то время светлые ангелы, которые находились на службе у Него, оставили Его в одиночестве, чтобы Он как человек победил сатану. А когда побежденный сатана убежал от Него, «и се, Ангелы приступили и служили Ему» (Мф. 4; 11).
   Христос знал ангелов небесных как своих домочадцев. Он знал их всех по имени, знал природу каждого, знал, что они «ни женятся, ни замуж не выходят». Это жнецы Его всемирной жатвы. Это слуги и воины Его. Они постоянно видят лицо Отца небесного. Они любят людей и радуются, когда хоть один грешник покается. Они берут души праведников и относят их в Рай. Он, Сын Человеческий, придет со всеми святыми ангелами своими в конце времен. И Он устыдит перед ангелами своими тех людей, которые постыдились Его на земле, отречется от тех, которые от Него отреклись в этом веке перед сим родом грешным и прелюбодейным.
   Ангелы не видимы, но действительны и сильны как войско Сына Божьего. Когда Петр пытался мечом защитить своего Учителя от Иудиных полицейских, запретил ему Иисус, говоря: «Думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов?» (Мф. 26; 53).
   А когда перед тем был на молитве и пот кровавый капал с Его мученического чела на землю, «явился Ему Ангел с небес и укреплял Его» (Лк. 22, 43).
   Ангелы Его, белые как снег и сияющие как молния, объявили о Его победоносном Воскресении.
   Ангелы явились ученикам на Елеонской Горе во время Христова Вознесения, с такими пророческими словами: «Мужи Галилейские! Что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо»  (Деян. 1; 11).
   Все появления ангелов, описанные в Евангелии, произошли ради Христа, а сколько их осталось незаписанными!
   Ради Христа два раза слышался голос Отца Небесного, первый раз на Иордане при Крещении: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мф. 3; 17); в следующий раз на Фаворе в момент Преображения: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в котором Мое благоволение; Его слушайте» (Мф. 17; 5).
   Ради Христа в третий раз прозвучал голос Отца Небесного. Это во время Его молитвы Отцу: «Отче! Прославь имя Твое, Тогда пришел с неба глас: И прославил и еще прославлю» (Ин. 12; 28).
   Дух Святой сошел на Христа в виде голубя при Крещении на Иордане, а пророки Моисей и Илия явились при Его Преображении на Фаворе.
   Когда Он висел на Кресте, ради Него потемнело небо по всей земле от часа шестого до часа девятого.
   Когда Он испустил дух на Кресте, завеса на Храме разодралась сверху донизу, гробы распались и многие встали из гробов своих. Такие страшные вещи происходили, что капетан римской стражи на Голгофе воскликнул в ужасе: «Воистину Он был Сын Божий» (Мф. 27; 51-54).
   И когда Иисус Воскрес, «сделалось великое землетрясение» (Мф. 28; 1).
   Все, о чем мы теперь рассказали и многое скрытое от нас, произошло ради Христа. Теми чудесами небо свидетельствовало о Посланнике своем, а  людям это было нужно, чтобы верить Ему и в Него.


   ЧАСТЬ 8: Чудеса после Воскресения.
               
   Прежде всего надо сказать о превеликом чуде схождения Христа в ад и освобождения Адама и Евы, и всех умерших праведников из-под власти тьмы. В описание этого чуда не станем углубляться. О том достаточно говорится в Предании Святой Православной Церкви. При самом своем Воскресении Господь явил Свою силу тем, что встал из гроба и явился живым вне гроба без передвижения   гробового камня. Камень отодвинул ангел Господень не ради Христа, а ради жен Мироносиц и Апостолов. Чтобы все воочию убедились, что гроб пуст. Ведь так же как Иисус чудесно родился от Пречистой Девы, нисколько не изменивши девического тела, также и воскрес без передвижения гробового камня.
   Это подобно третьему чуду воскресшего Господа, когда Он явился ученикам в горнице с запертыми дверями. Дважды Он входил через запертые двери. Однажды в отсутствие Фомы, а другой раз, когда Фома был со всеми вместе. Оба раза Господь приветствовал учеников словами: «Мир вам! Ученики сильно испугались, думая, что видят дух Иисусов. Но Он, который читал все мысли, сказал им: «Что смущаетесь, и для чего такие мысли входят в сердца ваши? Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня. И, сказав это, показал им руки и ноги. Когда же они от радости еще не верили и дивились, Он сказал им: есть ли у вас здесь какая пища? Они подали Ему часть печеной рыбы и сотового меда» (Лк. 24; 36-43).
   Сделать Себя невидимым тоже чудо, что-то надприродное. Господь Иисус сделался невидимым в Эммаусе во время ужина с Клеопой и другим учеником. «Когда Он возлежал с ними, то, взяв хлеб, благословил, преломил и подал им. Тогда открылись у них глаза, и они узнали Его. Но Он стал невидим для них» (Лк. 24; 13-31).
   Два чуда сотворил воскресший Господь перед учениками своими на озере в Галилее. Однажды они ловили целую ночь рыбу напрасно. На утро встал Иисус на берегу; они видели Его, но не узнали. Тогда Он обратился к ним: «Дети! Есть ли у вас какая пища? Они отвечали Ему: нет. Он же сказал им: закиньте сеть по правую сторону лодки, и поймаете. Они закинули, и уже не могли вытащить сети от множества рыбы». Тогда Иоанн узнал Господа, а Петр бросился к Нему вплавь. Когда посчитали рыбу, оказалось 153 (Ин. 21; 1-11).
 И другое чудо удивительно и необычно. Когда ученики вышли на сушу, увидели перед Иисусом разложенный огонь и на нём лежащую рыбу и хлеб. Откуда это?
 И это, и всё остальное, было от Всемогущего Господа Иисуса после Воскресения, как свидетельство того, что Ему дана всякая сила и на небе, и на земле.
   Столько записано чудес. А святой Лука пишет в Деяниях Апостолов, что Господь Иисус сотворил и много других чудес после Своего крестного страдания и воскресения. Христос явил Себя Апостолам «живым, по страдании Своем, со многими верными доказательствами, в продолжении сорока дней являясь им и говоря о Царствии Божием» (Деян. 1; 3).
 

   ЧАСТЬ 9: Письмо гостям.
               
   Дорогой г. Паттерсон!
   Исполнили то, что обещали. Трое наших богомольцев, которых Вы с доктором Карингтоном видели на соборе в Дивостине три месяца назад, переписали чудеса Господа нашего Иисуса Христа и объяснили их простым способом. Вот посылаю Вам их труд. Позвольте добавить к сему несколько своих слов, но знайте, вера наших крестьян, ничем не отличается от веры нашего клира; одна и та же Православная вера.
   Господь творил чудеса для того, чтобы людям легче было укрепиться в вере. Сам Он говорил бедным людям: если не видите знамений, то вы не веруете.
   Евреям говорил: «Если Мне не веруете, то верьте делам моим». Ведь знал Господь, а это знание передалось Его апостолу, что евреи ищут знамений, а эллины мудрость. История греков есть история философствования, а история евреев есть история чудес.
   Когда Его спрашивали: Что надо делать, чтобы волю Божию исполнить? - Он отвечал: Вот дело Божие: верить в Того, Кого Он послал.
  Это основное и неминуемое условие человеческого спасения; верить во Христа; верить в Него как в обещанного Богом и предреченного Пророками Мессию, Сына Божьего и Сына Человеческого и Искупителя, Переродителя, Обновителя, Очистителя, Осветителя, Примирителя, Исцелителя, Воскресителя и Судию. Это главное дело Божие – да веруем в Него – а все другое, что касается нас, происходит из этого, так же как зелень и цветы растут от дождя и солнечного тепла. Чтобы ту веру утвердили в людях, для того и творились чудеса Христом. Этого мы придерживаемся. Этому следовали ваши шотландские и английские предки на протяжении тысячи лет. Но протестанты в наше время многие, если не все, перестали верить в чудеса Христовы. Соблазнили их чудеса философии и науки, две хиленькие веточки, от которых ни тепла быть не может, ни плода. Отсюда и современные вопли Запада, что, мол, евангельские чудеса ведут в царство басен и легенд, а Христа ставят в ряд гуманистов и моралистов. Между тем, такого Христа никогда не было. Такой Христос, гуманист, моралист и краснобай (некое подобие Сократа) не нужен был больному, умирающему и мертвому человечеству.
  Человечеству был нужен только такой Христос, Какой был явлен миру, то есть Бог воплотившийся в Человека, Христос Чудотворец, «сильный в деле и слове».
   Желаю Вам всего хорошего и остаюсь искренним вашим собеседником –
               
   иеромонах Иован Рапаич.

 
   ЧАСТЬ 10: Первое письмо издалека.
               
   Дорогой Отец Рапаич!
   Получил Ваше письмо на нашем святом острове Айони, удаленным не только от Сербии, но и от моей родины Шотландии.
   Искал одиночества и мира. И это в полной мере обрел здесь на руинах старых шотландских монастырей и святынь. Говорю «святой остров», хоть мы, шотландцы, по исторической судьбе стали протестантами, все-таки говорим об Айони искренне  как о святом месте на нашей земле. На этом острове в старые времена множество монахов славило Христа Бога так же, как Он славится по сей день на Востоке. Теперь Айона – это святая пыль и святое воспоминание. Она наша и не наша: физически Айона принадлежит протестантской Шотландии, но духовно, как монастырь, святая Айона принадлежит Православию. В те времена – самое северное монашеское поселение Православия. Она есть колыбель шотландских Святых. Мы гордимся ими, но больше не придерживаемся их учений. Мы пафосно произносим их имена: святой Брайд, святой Коломбо, святой Колумбиан; хвалимся Айонскими постниками и чудотворцами, но сами вычеркнули пост из нашего календаря и прогнали чудеса из нашей жизни. Величаемся ими, но за ними не идем, а идем за Лютером и Кальвином. Имеем веру, но веру без поста и подвига, без святых и чудес. Когда это было? Уверен, что Айонские святители ближе сербским святителям, чем мы шотландским докторам теологии.
   Целое тысячелетие моя Шотландия была Православной землей. И теперь, если бы, скажем, она вернулась в Православие,  то к своим предкам и традициям старой Православной Шотландии, к вере Айонских подвижников и великих духовных силачей. Так было бы оправдано наше национальное самолюбие в полной мере. Вот на какие размышления навело меня Ваше письмо и сообщение Ваших сербских богомольцев о чудесах Христовых. Здесь в стенах нашего духовного прошлого, я ощутил и понял, что только Христос Чудотворец настоящий Христос. Только Христос мог произвести ту основательную, небывалую и неслучайную перемену в мире. Только один Всемогущий Чудотворец, Господин природы и Победитель пекла мог быть правым Мессией. Против этого Божественного Христа, героический Христос нашего Карлайла и сентиментальный Христос французского распопренесанса в действительности являются только комичной карикатурой.
   Как только вернусь из Айоны в Единбург, я пойду к моему приятелю пречестному Карингтону. Расскажу ему о своих чувствах и мыслях, относительно Вашего письма и послушаю его. Он сейчас на каком-то курорте. Писал мне, что болен и что доктора советовали ему отдых. После разлуки с Вами в Дивостине, я несколько раз видел его и мы по-приятельски говорили вдосталь. Как только вижу его мрачным и озабоченным, кричу ему: «Дивостин!», - и он сразу смеётся.
   Примите от нас вместе с братией сердечный привет и великую благодарность.
   Всегда преданный Вам –
   Джон Патерсон.


   ЧАСТЬ 11: В монастыре Жича.
               
   Не прошло много времени, как приехало в святую Жичу трое братьев со следующим своим сообщением.
   Их  труд можно воспринимать как прилежное исследование Деяний Святых Апостолов, в чем наш читатель с легкостью убедится.
   Первым чудом после Вознесения Господнего в Деяниях упоминается смерть Иуды предателя. В отчаянии он пошел и повесился. «И когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его» (Деян. 1;18). И был погребен в месте, названном «земля крови». И все стало так, как было о Нем пророчено.
   И еще было предсказано: «Достоинство его да примет другой», - и действительно другой принял. Апостолы поставили двоих, Варсаву и Матфия, помолились, бросили жребий, и выбор пал на Матфия. Позднее жизнь и труд этого Апостола показали, что выбор состоялся по Божьему промыслу.
   Схождение Святого Духа на Апостолов – единственное чудо в истории рода людского. Это чудо произошло на десятый день после Вознесения Господа и в пятидесятый после Воскресения. В тот исторический день, когда все Апостолы были собраны единодушно: «Внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святого, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать» (Иоиль  2; 28, Лк. 24; 49, Деян. 2; 3).
   Так исполнилось старое пророчество и обещание Христово, много раз повторенное.
   Схождением Духа Святого Апостолы были уполномочены на выполнение своего высокого призвания и вселенскую службу. От Духа Святого с неба, а не от людей, безграмотные рыбаки приняли мудрость и знание, силу и крепость, храбрость и красноречие, воодушевление и неустрашимость и кроме всего этого ещё и силу чудотворений.
   Видя это чудо на Апостолах, и выслушав объяснение Петрово, крестилось в тот день около трех тысяч душ.
    Появление ангелов в жизни святых апостолов были довольно частыми. Так, когда завистливый первосвященник бросил Апостолов в темницу, «Ангел Господень ночью отворил двери темницы и, выведя их, сказал: «Идите и, став в храме, говорите народу все сии слова жизни» (Деян 5; 19-20). Когда апостол Филипп проповедал Евангелие в Самарии, явился Ангел и открыл ему тайну об одном путнике по дороге в Газу, сказав: «Встань и иди на полдень, на дорогу, идущую из Иерусалима в Газу, на ту, которая пуста. Он встал и пошел. И вот, муж Ефиоплянин, евнух, вельможа Кандакии, царицы Эфиопской, хранитель всех сокровищ ее, приезжавший в Иерусалим для поклонения, возвращался и, сидя на колеснице своей, читал пророка Исаию». Филипп вступил с ним в разговор и крестил его. «Когда же они вышли из воды, Дух Святой сошел на евнуха, а Филиппа восхитил Ангел Господень, и евнух уже не видел его, и продолжал путь, радуясь. А Филипп оказался в Азоте…» (Деян. 8; 26-40). Так чудесным образом был обращен в веру Христову первый Эфиоплянин, который потом успешно трудился над распространением Евангелия у себя на родине. Ангел Господень явился и Корнилию, сотнику римского войска в Кесари. Хоть и язычник, Корнилий был человеком богомольным и милостивым, «творящий много милостыни народу и всегда молившийся Богу». Явился ему ангел и сказал, что его молитвы и милостыни дошли до Бога, и Бог пожелал спасения ему и его дому. И направил его Ангел к апостолу Петру в Иопу, который даст наставление о спасении ( Деян. 10; 1-6). В то время в Иопе Петру было необычное небесное явление, в котором Бог показал ему, что желает  спасения и язычникам, которых не следует гнушаться, как нечистых. И  послышался голос с неба: «Встань, сойди и иди с ними, нимало не сомневаясь; ибо Я послал их». Три раза было ему явление, во имя Святой Троицы, чтобы Петр утвердился в мысли, что повеление от Господа. И послушал Петр голос Божий и пошел, и научил Корнилия всему, что нужно для спасения. «Когда Петр еще продолжал эту речь, Дух Святой сошел на всех, слушавших слово» (Деян. 10; 44).

    Перевод с сербского Екатерины Василевич.

      +  +  +


   Свт. Николай Сербский

   «СОН О ВЕРЕ СЛАВЯНСКОЙ»

   Раскинулся широкий океан, у которого есть прилив и нет отлива. Это Славянская земля. Вашего прилива боится мир, Славяне. Боитесь ли вы его?
Обычно, прилив служит океану для того, чтобы расшириться, и отлив, чтобы углубиться. Боитесь ли вы своего разлива без углубления? Не боитесь ли вы того, что ваш океан, расширившись столь пространно, может стать мелководным, подобно луже. Вы говорите, что ваша душа широка. Да, широка, и все дальше расширяется. Ваша душа стремится к берегам, которых еще не видать. Но, когда же ваша душа начнет стремиться вглубь?
   Вот, широкая степь, на которой пасется белое стадо, она привлекательна своим простором.
   Вот студёный колодец в пустыне, к которому стремится усталый караван, он привлекателен своей глубиной.
   Но ведь Небо привлекательнее и степи, и колодца, оно обладает и шириной, и глубиной.
   Славяне, не будьте же только широки, подобно зеленой степи, и не будьте просто глубоки, подобно колодцу в пустыне. Будьте же и широки, и глубоки, словно Небо. Углубляйте свое дно, углубляйте его ревностно, ведь без глубины в разливе вы обмельчаете и пересохнете.
   То, что углубляет жизнь, - это Вера.
   Не наука, но Вера. Наука – это светильник, который освещает путь. – Не будьте же подобны юродивым девам, забывшим свои светильники. Вера – это светлость, сияющая внутри вас, осветляющая и обогревающая вашу душу. Если будет сиять свет внутри души вашей, все просияет вокруг вас, и светильник науки, горящий перед вами, станет светлее вдвойне.
   Не искусство, но Вера. Ведь Вера есть почтительное преклонение перед Вселенским творчеством, связывающее светлыми родственными связями людей, как малых творцов, и Бога, Несравненного и Непостижимого Творца. Когда искусство несет в себе молчаливое перерождение личности, тогда оно приближается к религии. Когда Вера дарит вдохновение к творчеству, тогда человек обретает большие прозрачные крылья. Вера открывает духовные очи, в то время как искусство часто их затмевает. Искусство либо служит в качестве вероисповедания, либо превращается в сатиру.
   Не экономика, но Вера. Ведь экономика может напитать и одеть тело, а не душу. Человек тогда живет только хлебом земным и становится несчастным. Хлеб без Веры безвкусен и застревает в горле.
   Что толку одевать холодное тело, которое душа не греет. Или что толку от теплого тела, в котором душа замерзла?
   Вера делает нищету богатой, а богатство ничтожным. Экономика есть обладание природой. Хорошая экономика глубоко вспахивает землю. Вера – вспахивает душу. Очень многие имеют мелкую экономику и слабую веру. Но где же те, которые вспахивают глубоко?
   Это вам предстоит сделать.
   Вера – это глубокое орало. Именно таким плугом следует вам вспахивать свою душу и душу всего мира во вселенной. Без такого плуга вы поверхностны и мелко пашете, как и многие до вас и вокруг вас. Ваша Вера должна иметь три знака, по которым вы будете узнаваемы: светлость, соборность и апостольство.
   Светлость. Возведите очи свои ночью к небу и пересчитайте все возожжённые лампады, которые сияют и трепещут перед лицом Вышнего. И ощутите глубокое молчание, которым исполнен весь тот безкрайний алтарь. Молчаливый ветер вокруг молчаливых пламенных языков.  И священная дрожь охватит вас, оттого, что осознаете то, что сокрыто в дневной суете, это редко доходит до сознания – то, что вселенная пребывает в нимбе Святыни. Ежедневные мелкие события кажутся вам примитивными, но как только Святыня войдет в вашу душу, те мелкие события встают под этот святой нимб великой вселенской Святыни. Все события, мелкие и великие, проникаются приятельской творческой силой. Бог прикасается своим взором ко всякой твари и всякая тварь трепещет и светится, словно провод, передающий электричество. Вечно молчаливый Чудотворец прикасается к небытию, и из того небытия являются дела. Все, что не тронуто Богом, ничтожно. И все, что находится далеко от Бога, ничтожно.
   Наука далеко находится от Бога, она подобна кладбищенскому музею, наполненному мертвецкими костями, связанными и прошитыми золотыми нитями.
   Искусство далеко от Бога, оно подобно невежливому гостю, который повернулся спиной к Хозяину вселенной. А Хозяин терпеливо наблюдает за ним и удерживает.
   Экономика далека от Бога, она занята наполнением головы, и утробы одной и той же пищей. Все ничтожно, что удалено от Бога.
   Возведите очи к небу, и когда вы ощутите свою собственную душу отчужденной от собственного тела, или, когда далекие светила покажутся близкими вашей душе, тогда опустите очи свои вниз и посмотрите на землю, и на все, что находится на земле. Видите ли, как свята земля! И все, что на земле, так же свято. И грязь свята. Это ведь прах, из которого Бог сотворил Своих слуг! Свят человек, ведь человек есть наивысший священник Божий на земле. Святы животные, ведь они приносятся в жертву Богу. Свят и камень, ведь он служит жертвенником Богу Великому. Свят и воздух, ведь он проводит молитвы от земли к Небу. Свято и рождение, и венчание, и умирание. Солнце непрестанно горит как жертвенник перед Господом. Посмотрите, и земля горит непрестанно. Все на земле горит и согревает. Все, что живет и что мертво значит единое горение, точнее со-горение. Поэтому и Земля есть огненный жертвенник перед Богом, как и Солнце.
   Это сознание всеобщей святости зажжет в ваших сердцах всеобщую любовь. Внешняя любовь быстро проходит, а любовь внутренняя остается. Внутренняя глубинная любовь обращена к Богу во всяком предмете своей любви.
   О любви много мир говорит, и под любовью чего только люди не подразумевают. О любви священной, основанной на светлости, меньше всего мир говорит. Вы исповедуете миру эту любовь. Вы научите мир иному языку любви, потому что научите иначе видеть вещи.
   На видении всеобщей святости вещей вы обоснуете всеобщую любовь свою. Вы станете созерцателями вселенского алтаря Божьего. Сущность вещей свята. Вы станете созерцателями духовной сущности вещей, и вы станете пронизаны этой духовной силой, так что будете видеть Наивысшего. И сила Наивысшего осенит вас, и Дух Святой сойдет на вас, и поэтому все, что от вас родится или произойдет – будет свято.
   Светлость – это первый знак, по которому будет узнаваться ваша Вера.
   Соборность – второй знак.
   До каких пор будет делиться Святая Вера в Бога на секты?
   До каких пор люди будут разорять духовное строение Божие и тем самым унижать род человеческий? До тех пор, пока вы не исповедуете миру Святую Веру. До каких пор будет человек избегать человека во имя Божие?
   До каких пор малое творение – человек – будет плевать на святыню брата своего?
   До каких пор ненависть одного алтаря к другому алтарю будет считаться службой Богу?
   До каких пор храмы Божии будут исполнены холодными словами и холодными сердцами?
   До каких пор люди не без сердца и не без ума будут спасаться от сектантского раздора по поводу Бога на острове под названием «Атеизм».
   До тех пор, пока вы не придете и не провозгласите Соборную Церковь, которая соберет и объединит народы, обращая полу-людей в боголюдей.
   Люди шепотом говорят о соборности Веры. А во весь голос препираются о сектах. Люди не ведут речь о Боге, но спорят о рукавицах Божиих. Людей разделяет не вера в Бога, но вера в колдунов. Гордость, приходящая от воображаемого всезнания, разорвала и раздробила Великую Церковь Божию.
   Вы придете и утвердите среди людей и народов Соборную Церковь, единственно спасительную. Вас только ждет мир. Все взоры направлены на вас.
   Вы утвердите то, что самое главное. И в том самом главном люди придут к согласию. А ведь спасает только то, что главное. То, что главное, стоит над грехом и смертью.
   Вы покажете сектантам далекие горизонты света, и они ощутят озон, без которого они задыхаются в своих тесных клетушках. Вы соберете разъединенных братьев своею соборною верою. Вы сотрете границы между людьми, народами и расами, между религиями и философиями. Каждая религия услышит животворящий тон в вашей арфе, всякое верование откликнется на тот единственный звучный глубокий тон. Ваша вера должна стать палатой, в которой найдет прибежище и богатый, и убогий, и философ, и простец. Ваша Вера должна быть широкой, так чтобы все племена земные могли найти в ней духовное добро, и должна быть глубокой, чтобы могла напоить жаждущие души и не пересохнуть. Соберите все лучшее в философиях, и все философы последуют за вашей Верой.
   Соберите в науках все самое истинное, и ученые будут ценить вашу Веру. Соберите всю правду в смысле распределения земных богатств между братьями, и вы соберете всех голодных и жаждущих. Соберите всех тех, которые расходились с вами в мелочах, но были согласны в главном, и вы соберете всех блуждающих в разных сектах.
   Соберите всех тех, которые имели ложное учение и которые по тем ложным знаниям впали в ненависть, научите их лучшему знанию и совершенной любви. Соберите все народы и скажите им, что их патриотизм должен хранить границы земель, но не ограничивать человеческую любовь и правду.
   Ваше призвание в том, чтобы собирать, а не расточать. До сих пор люди и народы создавали культуры. Теперь наступает эпоха, в которой целый род человеческий должен творить соборно. Теперь должно стать лучше, чем прежде. Вы призваны творить лучшее. Культура, которая будет создана под вашей звездой, будет вершиной мощи и ума человеческого. Вы создадите лучший из миров, когда-либо созданных людьми.
   Светлость – первый знак вашей Веры.
   Соборность – второй знак.
   Апостольство – третий.
   Апостольство – это убеждение и самопожертвование. Апостольство пришло с Востока. Европа не знала об апостольстве. И сегодня всякое апостольство ищет светлости и теплоты на Востоке.
   Посмотрите, от чего больше всего страдает мир? От холодных огней. От огней, красивых для ока, но никчемных для озябшей души, они будто нарисованные и ничего в них нет, кроме огненного цвета. Холодные огни символизируют многих, очень многих учителей Веры, призывающих народ к очагу, у которого они сами не способны обогреться. Апостольство пришло с Востока. Сегодня Запад господствует в мире. Но, хватит уже нам жить в западном холоде. Сегодня и сам Запад ожидает нового апостольства с Востока. А вы и есть с Востока. Солнце всегда заходило на Западе. Все их убеждения лопнули, и воля к самопожертвованию иссохла. Все ждут вас, чтобы вы сказали новое слово. То новое слово должно быть словом Веры. Не надейтесь на победу мечом, ведь тот, кто мечом побеждает, мечом может и погибнуть. Не надейтесь на победу политикой, ведь то, что для стариков считалось политикой, для молодых становится неприемлемым. Надейтесь только на победу Верой. Такая победа долговечна.  Ведь это победа не над телами, а над сердцами. Отяжелели сердца у людей, прижались к земле, у простых людей от незнания, у людей ученых – от излишнего знания. Вы должны воскликнуть: воздвигните сердца к небу!
   Заплесневели души от пессимизма, вы должны прийти со свежим крепким оптимизмом. Философии отправились в архивы, и люди смотрят на них с болью и презрением, как на тысячелетнюю напрасную муку. Вы должны прийти с философией, основанной на Вере, что послужит оплотом для единой всечеловечной культуры.
   Искусство стало чудовищным. Болезненная тяга к гипериндивидуализму и гипероригинальности произвела уникальное уродство, якобы предназначенное для прославления красоты в современном вкусе. Вы призваны возродить красоту и вылечить болезненный вкус людей. Вера творческого человека, соединенная с Богом, людьми и природой, может послужить единственным лекарство.
   Экономика стала чудовищной. Один человек имеет еды больше, чем миллион его ближних. И пока один ест пищу миллиона других, тот миллион делит обед одного человека. Как один человек может съесть пищу, приготовленную Отцом Небесным для миллиона сынов его? И как миллион голодных может насытиться обедом, предназначенным одному человеку? Вы должны прийти с единой лучшей экономической правдой. Царство земное принадлежит Царству Небесному, и отделить одно от другого невозможно. В Царстве земном должна господствовать наряду с Земной Небесная правда, как то, что и в Небесном Царстве не презираются земные мерила ценностей. Небесная правда есть любовь. Вы воздвигните эту небесную правду над людьми и станете чудотворцами, сможете пятью хлебами накормить пять тысяч голодных. Ведь пять хлебов и любовь делают больше нежели пять тысяч хлебов и ненависть.
   Только с помощью Веры вы сможете обогреть охладевшие сердца любовью. Верой – ведь любовь составляет ее три четверти.
   Чудовищным стал и брак. Посмотрите, как чудовищна стала эта самая тесная связь между смертными. По первобытной заповеди Божьей человек воистину оставляет отца своего и мать свою, и прикрепляется к жене своей, и становятся двое одним телом. Но люди односторонне поняли Заповедь Господню! Господь мыслит ведь не только о единстве тел, но и душ. Об этом люди забыли, что и стало великим несчастьем мира. Два теплых тела с холодными душами также легко отталкиваются, как и привлекаются, потому что быстро разжигаются и быстро остывают.
   Брак стал досадной обязанностью. Две пары глаз, которые прежде горели страстью при встрече, время спустя лениво закрываются при встрече, выражая тем самым досаду и презрение.
   Брак стал неморальной вещью. При наличии университетской кафедры, с которой излагается по параграфам философия брака, при наличии консисторий, стерегущих неразрывность брачных уз, при церковных обрядах, которые освещают брак, брак перестал быть святым. Человек без детей ненавидит безплодную жену. Человек со множеством детей ненавидит жену за многоплодие. Жена, способная рожать, избегая муки рождения, презирает мужа, убивает плод свой в утробе своей. Жена в суетливой гордыне уничтожает в себе целое поколение человеческое, чтобы только сохранить форму своего тела. Жена, связанная обязанностью с одним мужем, стремится быть с другим, только бы не со своим.
   Зло есть ненавидеть жену безплодную. Зло есть ненавидеть жену многоплодную. Зло есть убивать плод свой в утробе своей. Зло есть травить в себе человеческое существо ради удовлетворения своего тщеславия. А ложь и сплетни есть вероломное влечение к другим, вне брачной ограды, и модный маскарад ради других.
   Разве брак не стал злодеянием? Злодеяние, ложь, гнездо сплетен, источник лжи и досады, и самой глубокой отвратности тела от тела. Все это взрывоопасно для канонистов и стражников в консисториях, так же, как и для освящения брака в Церкви.
   Заповедано: рождайтесь и размножайтесь, наполняйте землю и владейте ею. Человеческий род умножился и земля наполнена людьми. Нужно ли прекратить рождение и умножение? Нет. Ведь человек еще не овладел землею. Еще природа в человеке и вокруг него сильнее самого человека. Культурой осваивается и облагораживается природа и так материальный мир воздвигается в мир духовный. Культура вкладывает душу в каждую вещь и взращивает душу в каждом человеке. Культуре требуется безчисленное количество слуг и работников, требуется перенаселенность и стесненность.
   Поэтому еще требуется соединение тел, но соединение тел без соединения душ является самым отвратительным и презренным делом. Вы придете и освятите всю жизнь; вы освятите связь, от которой рождаются люди. Над каждым таким союзом бдит целый свод небесный, чтобы изречь свой приговор в вечности и безконечности. Великая душа всего мира присутствует на событии – ведь начало одного нового человека для вселенной значит начало нового события, новой драмы, - как же души тех тел, которые соединяются, могут отсутствовать при этом. Вы придете и дадите новый истинный смысл браку, единственное точное определение. Могут ли и души венчаться? Могут ли и души воплощаться? Вы ответите на эти вопросы.
   Чудовищным стало воспитание. Целокупное сегодняшнее воспитание молодежи основывается на мысли: человек живет ради хлеба земного. Три ядовитых растения созревают на такой основе:
   - Эгоизм
   - Обжорство
   - Пессимизм
   Первое, подобно маку, под красивым внешним видом, скрывает убийственную отраву.
   Второе, подобно плющу, обвившему дуб, непрестанно высасывает из мощного ствола сок.
   Третье, подобно грибку плесени, разрастается в потемках и отравляет жизнь.

   Да, природа лучше заботиться о своих детях, чем люди. Природа устремляет растения расти одной частью в землю, а другой к солнцу. Люди сегодня устремляют своих детей расти только в землю. Поэтому темные и землевидные нынче многие дети. Мало детей Солнца. Вы придете и сделаете всех детьми Солнца. Вы устроите воспитание нового человечества на мысли, что человек живет не только от хлеба и ради хлеба. Вы направите новое человечество расти к светлости, к Богу.
   Вы поставите перед воспитанием не цели самовыживания и борьбы за существование, не сии цели, из мира животных, но героизм. Самовыживание и борьбу за существование пропагандируют тупые и трусливые вожди, которые сами не решаются продвинуться ни на шаг вперед. Самовыживание и борьба за существование – это отправная точка. Героизм – это крайняя точка. К крайней точке надо стремиться, а не стоять на месте в начале.
   Эгоизм – мать страха. Вы же воспитаете безстрашное поколение, для которого свобода станет атмосферой цельной души.
   Прожорливость – мать болезни. Долго уже земля была больницей. Вы принесете здоровье. Вы уничтожите причину болезни и больных не станет. С вами придет здоровое человечество, чтобы стать слугою Бога, только Бога, и через Бога чтобы господствовать на земле.
   Пессимизм – это не доведенное до конца самоубийство. Тысячи голов человеческих ежедневно заняты таким решением исхода из жизни. Вы придете как спасители тех, которые стоят на грани, и как непреодолимая преграда тем, которые направились к этой грани.
   И культ стал чудовищным. Теперь это гардероб, который заслоняет Господина. Культ – это призма, через которую следовало бы видеть Бога, но которая теперь потускнела, так что слабые очи человеческие не могут видеть через нее, и взирают на призму как на Божество. Некий кусочек металла или кусочек ткани ценится выше, чем Бог. Священнический обряд зачастую не воспринимается как установление новой связи с Богом, новая обязанность перед Богом, но как одолжение Богу, акт неотвратимого долга. Когда сущность Веры утопает в культе, так что Вера перестает быть очевидной, тогда ликуют суеверные и неверные. Суеверные радуются тому, что не нужно им биться над поиском сущности за внешними путями, а неверные радуются тому, что им становится легче критиковать веру Божию и глумиться над непонятными действиями. Культ удивительная вещь. Целая культура в итоге есть культ Богу. Тот культ создают и совершают те, которые верят – сознательно или несознательно, вольно или невольно. Целая человеческая культура есть культ Богу, дивный и особенный, творчески устремленный и сознательно объявленный церемониальный культ, - только, когда в нем есть смысл, он истинен и наполнен душевной теплотой, когда возвышен и сияет благолепием.
   Вы принесете новый культ миру. Ваша культура станет единым культом Богу. Вы принесете культ искренний, как наука, прекрасный, как искусство, возвышенный, как Бог, и пространный как душа всех сынов Небесного Отца.
   Распростерся широкий океан, у которого есть только прилив и нет отлива. Это земля Славянская. Вы, Славяне, пока еще подобны сфинксу по сравнению с другими народами. Вы еще не проговорили ясно и разборчиво. Когда вы начинали говорить через своих наилучших сынов, вы приходили в исступление и становились непонятными миру, и заливались слезами об униженных и оскорбленных в этом мире, наименьших и незначительных, о бедных Божиих людях. Ваши самые гениальные слова завершались плачем и всхлипами.
   - Кто вы? - спрашивает вас мир.
   Одни боятся вас, другие вас презирают, а третьи находятся в недоумении, не зная бояться ли вас или презирать.
   Вы младший брат европейских рас. А некоторые добавляют: и самый безумный. Но этому «безумному» сыну дал Отец в наследство самую огромную землю. Потому ли, что он безумный, или потому, что Отец имеет особое упование на него?
   Вы только появляетесь из-за горы. Вы все еще подобны заре. Какой же день вы несете? Довольно имели мы уже хмурых и мрачных времен. Принесите же нам бодрость и тепло! Пусть же все очи, взирающие на вас, будут светлы, а лица украшены улыбкой. Пусть же Бог идет впереди вас, а Сын Божий над вами в сиянии и славе!
   Бога желает мир! Если Бога желает, то значит, вам есть, что принести миру, и есть ради чего выходить перед историческим взором.
   - Кто же вы? - спрашивает вас мир.
Ответьте прежде всего самим себе. Не будьте же сфинксом. Углубитесь внутрь себя внимательным взором. И не отвечайте до тех пор, пока не ощутите себя преисполненными Верой. Если вам нужно подождать и тысячу лет – не отвечайте. А когда ощутите себя преисполненными Богом, когда пламенный дух Веры охватит ваше сердце и мозг, тогда ответьте и себе, и другим, пламенным языком.
   - Мы самые младшие и самые недостойные слуги Божии, которых Бог послал в мир ради спасения всех людей.

    Перевод с сербского Екатерины Василевич.

    Полное собрание сочинений, том IX.

      

   ЗАКЛЮЧЕНИЕ:

   «НАРОД РУССКИЙ,  КАК НОСИТЕЛЬ БОГОСОЗНАНИЯ»

   Завершая разговор о богомольческом движении, о возрождении культуры, духовности и Русского Самодержавия, рассмотрев важнейшие их аспекты, тем не менее, приходится констатировать факт, что утверждением вышеуказанных направлений сейчас занимаются только единицы. Почему это происходит? Ответ может быть такой: «Потому что проповедь о необходимости возрождения этих направлений возможна только при наличии Богосознания». Того Богосознания, которое было ниспослано Святой Троицей на Апостолов в День Пятидесятницы. Ученики Христовы повели проповедь Благой Вести не от падшей человеческой природы, но по причине исполненности их Духом Святым. Поэтому, и проповедь богомольчества (а равно, культуры, духовности, державности) не может совершаться от падшего поврежденного естества, но – когда соборная воля и соборный разум людей достигнут того состояния, о котором сказано в Писании: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа» (Деян. 4;32).  Не будет преувеличением сказать, что проповедь богомольчества сейчас столь же важна, как и проповедь Евангелия Апостолами. И с этой точки зрения, свт. Николай Сербский, который это движение возглавлял, совершал ни много ни мало – равноапостольное служение. Потому что это служение, если рассматривать его в историческом ключе, касается не только отпавших от Церкви сербов, но имеет направленность к делу спасения всех христиан. С этой точки зрения, богомольчество, в отличие от крестных ходов, равносильно апостольскому служению. И точно также, как Апостолы создали своей проповедью новую цивилизацию и новое человечество, также и богомольчество создаст (причем без всякого преувеличения) новую христианскую самодержавную цивилизацию. Если же кто-то начнет возражать, что это дело в принципе невозможное, вспомним, что, не двенадцать ли (а с ними, еще семьдесят) сделали мир иным. Потому что «невозможное человеку, возможно Богу», и «сила Божья в немощи совершается». И если люди, даже если их двое или трое, являются носителями Богосознания, то никто не сможет им противостоять. Тем более, если таковым носителем является целый народ. Господь благословил Русский народ быть носителем такового сознания, а потому мы просто обязаны «возложив руки на рало», приступить к утверждению принципов богомольчества в нашей жизни.   

   Всякий раз, когда мы начинаем разговор о богомольческом и крестоходном движениях, то должны отмечать, что, несмотря на некоторое их сходство, по ряду аспектов они отличаются друг от друга. Каковы же эти аспекты? Первое, на что нужно указать, это  опасность возникновения в крестоходном движении такого явления как папизм. Когда руководитель (руководители) восхищают на себя всю власть, как то происходит в современных монастырях. С первого дня декларируется положение, что крестный ход живет и действует по монастырскому уставу, а в монастыре принцип послушания («выше поста и молитвы») является первоосновным. Вне всякого сомнения, уставы надо исполнять, и если устав крестного хода будет соборно принят, то, никаких возражений не должно быть. Речь же идет о другом. О том, что парадигма об абсолютности послушания никак не проходит ни через Евангелие, ни через святых отцев. Другой вопрос, что и Евангелие и Отцы говорят о необходимости послушания, но никогда не абсолютизируют его. Парадигма абсолютности послушания была принята впервые еретиками монофизитами в Египте и в Синайских монастырях. Затем, эта же парадигма перешла и в латинские монастыри, и стала главенствующей на христианском Западе. И уже оттуда, в начале XVI  столетия перешла в Россию и стала утверждаться в монастырях русских.
   Крестный ход, таким образом, превращается в подобие тоталитарной организации, потому что всякий, кто пытается возражать против жесткости руководителя, подлежит оперативному удалению. Разумеется, что долго (под одним началом) такие крестные ходы существовать не могут. Люди ищут на крестных ходах как раз иного – духа свободы, послушания в духе Истины, и духа братской любви. Именно поэтому, некоторые инициативы, хорошо начавшись, и даже превратившись в традицию, приказывают долго жить.
   Опасна в крестных ходах и другая практика, а именно – духовного либерализма, где нет строгой организации, и такие крестные ходы тоже прекращают свое существование. Причина состоит в том, что в обоих случаях на таких крестных ходах нарушается принцип богодарованной свободы, основа которой состоит в жертвенном служении.
   Крестоходное движение и богомольчество, это не пешее паломничество по святым местам, и тем более, не Православный туризм, и не кампания по катехизации населения. Потому что, богомольчество, по своей сути, есть школа христоподражательного подвига. Богомольчество должно учить, самим образом жизни и деятельности, именно христоподражательности. А потому, если мы желаем, чтобы у нас родились новый народ и новое общество, то принцип христоподражательности должен стать главенствующим в этом деле.
   Папизмом же руководит как раз дух законничества, принцип которого – запрет на всякое свободное действие. В противность ему, либерализм (или – рациональный морализм) впадает в другую крайность, где установление: «разрешено всё, что не запрещено!» - является первоосновным. Но, при этом, и там и здесь отсутствует дух богодарованной свободы, основанный на жертвенном служении. Соборность же зиждется на том, что каждый член общины или сообщества готов положить душу свою за всякого члена этого сообщества. Именно здесь заключена причина, отчего крестоходное движение сейчас в целом угасло, и хуже того, перешло в стадию реликта. Потому что, там, где нет жертвенности, нет стремления к высоким идеалам, нет духа соборности, подобный итог закономерен. Что же нужно делать?
   Разумеется, выход здесь не в том, чтобы реанимировать угасающее движение и нашивать на нем заплаты, а в том, чтобы облечься в новые одежды и, чтобы насадить доброе семя на доброй почве. Известно, что в лесах, где растут сильные породы деревьев, такие как кедр, сосна, береза, дуб – сорные растения не произрастают. Если богомольческое движение уподобится им, то тогда будут онтологически вытеснены и папизм и либерализм, сначала из крестных ходов, а потом из церковной и общественной жизни. В этом случае богомольческое движение должно стать школой соборности. Такой школой она станет только тогда, когда руководитель перестанет быть маленьким папой, но будет душей крестоходного сообщества. В свою очередь и участники крестных ходов должны перестать быть нерассуждающими исполнителями. Главные вопросы богомольческого движения должны обсуждаться соборно. То есть, и организатору и участникам надо идти по пути отвержения от установочной и мировоззренческой религиозности. Потому что мировоззренчеством и установочностью грешит как раз папизм и либерализм. Всем крестоходцам надо идти по пути обретения Богосознания. Богомольчество должно преследовать именно такую цель. Без стремления к таковой цели, оно быстро выродится и превратится в собственную противоположность.
   Если исследовать опыт сербского богомольческого движения, то увидим, что главной его идеей являлось свидетельство отпавшему от Истины миру ценностей христианства. Катехизаторская работа являлась на этом поприще основной. Но, сейчас надо идти дальше тех задач, которые существовали в сербском богомольчестве. Богомольчество, с точки зрения современных задач, должно заниматься уже не только просветительством, или катехизацией, но вести проповедь Богосознания. Потому что, если говорить о современном мире, богомольчество является тем делом, которое обязано, как и призывал к тому свт. Николай Сербский, внести свою лепту в дело возрождения соборности, а следовательно – воскресения Святой Руси. Вот, та великая цель и данное всем нам Божье задание, благодаря которому это воскресение начнется. Оно начнется, когда народ русский, не на словах, а на деле вновь станет носителем Богосознания.
   И, как Византия на закате своей истории сказала слово о Фаворском свете, о духовном преображении – и, без этого слова ее история была бы ущербной – так и Россия на закате истории человечества должна сказать слово о Богосознании. Россия должна вести проповедь ноотеизма, на деле утверждать его принципы. Потому что, без такого утверждения нет смысла продлевать историю человечества, и нет смысла возрождать Самодержавие.
   Размышляя о будущем России, мы должны быть предельно трезвы, когда говорим о проблемах современности. Речь идет о неосужденных доныне ересях собороборчества, имяборчества, и цареборчества. На страницах сей книги показана связь означенных ересей с древней ересью монофелитства. Ибо, точно также, как монофелитство древнее отрицало личностное начало в Богочеловеке, так и последующие его аналоги отрицают таковое начало в созданиях Божьих. Для монофелитов и для имяборцев Христос не личность (как бы ни уверяли они об обратном), а значит, не-личность и Его создание – человек. В этом плане, особо сильный удар по личностному началу нанес Петровский абсолютизм. И если он не убил до конца совестной души народа, то в значительной степени ее повредил. Поэтому, надо уже сейчас ратовать за то, чтобы на Грядущем Поместном Соборе были осуждены проявления, как церковного папоцезаристского абсолютизма, так и монархического цезарепапистского. В противном случае, сторонники абсолютизма, ибо они всегда обладали б;льшей способностью к консолидации (давайте учиться у истории), займут ведущие позиции, как это было уже не раз.
   Русский историк и богослов Михаил Новоселов, вместе с философами Иваном Ильиным, Иваном Солоневичем, Сергием Фуделем, напряженно размышлял об исторических судьбах России и Церкви. Согласно его учению, Церковь является соборным организмом. Экстраполируя эту мысль на Православное Царство, можно сказать, что оно тоже является соборным организмом. Но, к возрождению соборности здесь нужно приступить вовсе не ради этой цели, но потому что Дух Святой действует как в Церкви, так и в обществе, когда они живут по принципу соборности. В мертвом тоталитарном государстве Дух Святой не действует. Тоталитарное государство управляется иным духом. Именно с этой точки зрения важнее всех задач является необходимость возрождения соборности.
   Проповедь возрождения утраченной соборности является первоочередной для нас всех. И проповедь эта должна совершаться не только словом, но и всем образом жизни. Потому что благодаря такой проповеди, мы, простые миряне сможем реально внести свежее дуновение в современную, зараженную папизмом и либерализмом церковность. И не надо бояться, что нас мало, потому что, почувствовав свежее дуновение Небес, к богомольчеству – «яко елень на источники водные» (Пс. 41; 2), во множестве потянется народ. Дух соборности и дух Богосознания неизбежно привлечет его. Потому что, именно Богосознание, и устроенная на его принципах соборность, будет подобна тем кедровым и березовым рощам, которые неизбежно вытеснят из нашей жизни худые породы, как законнического папизма, так и либерального экуменизма.
   Истинная соборность рождается всегда в недрах Богосознания, когда сакральное: «Изволися Духу Святому и нам!», становится фактом и реальностью нашей жизни.

   
      Ноябрь 2014 – январь 2017 гг.