«Ты, что, Настя, так странно смотришь в след мужикам, али Максим приглянулся? Мужик он видный, да только женатый и тебя помладше, чай годков на десять, а может больше»,
«Сама не пойму, словно вспышка ВОЛНОЙ тока прошла. Такого со мной никогда не было!»
«Не дури, подружка. Ребята они молодые, а мы давно пенсионеры! Видно, и у нас, женщин, бывает. Седина в голову, бес в ребро!».
Софья, полноватая женщина, небольшого роста, миловидная, черноволосая, с сочувствием смотрела на подругу.
«Что ты, Софья, просто смотрю, раньше я его с твоим братом не видела».
Пенсионерка смутилась, отвела взгляд, щёки загорелись румянцем. Настя и Софья дружили давно, женщины сошлись характером и добротой души. Вместе работали, вместе ушли на пенсию. Дениса, старшего брата Софьи, Настя знала с детства Высокий, тёмноволосый весельчак, с большими, карими глазами, был душой любой компании. Она знала и его друзей, а вот Максима видела впервые. Под два метра высоты, статный, красивый, он сразу обращал на себя внимание, выделялся речью, интеллектом, никогда не ругался матом при женщинах, был галантен, обходителен. В его открытом лице светилась неуловимая, загадочная живая харизма, пленяющая обаянием доверия. Однако, серые, стального цвета глаза, настораживали внутренней жесткостью. Вытирая мытую, ОТ ПОМЫВКИ, посуду после гостей, Софья тоже глянула в окно:
«Ребята, хоть на выставку, хороши оба. Денис не хуже друга смотрится Дашка, смотри, как глазки Максиму строит, вот стерва, ведь с Денисом живёт! Красивая, модно одетая баба, но уж слишком доступная»
«Они расписались?»
«Ещё чего? Она и так у него в постели. И приголубит, и покормит, постирает, уберёт. Зачем ему жениться? Всё у него под рукой, всё доступно.»
«А если ребёнок будет?»
«Тогда и разговор иной будет. Только, Денис такой хомут, едва ли на себя оденет. Деньги на аборт даст и от обоих избавится!»
«Жестоко это, Софья»
«Согласна. Однако, мне будет жаль зачатие, а не Дашку. Сама в постель мужику легла, силой никто не толкал. Знала, на что шла. Не уважаю таких!».
В голосе подруги прозвучали стальные нотки.
«Не стоит судить, Соня. Сейчас молодёжь не нашего поколения. У них всё проще»
«Безответственнее, бессовестнее, скажи! Мораль не признаётся, развратились. У нас ведь девственность залог семейной любви была. Знали, верили, коль девственницей замуж выходишь, муж до гроба верен тебе станет, не изменит, не бросит, любить навечно будет! Семейный кодекс строго соблюдался».
«Ой, ли, Софьюшка! Ты вот счастливо прожила, да рано овдовела, а у меня жизнь кувырком, не сложилась. Признаюсь, завидую тебе, как ты о первой брачной ночи рассказываешь, до сих пор этим воспоминанием живёшь! Теплом греешься».
Софья заметно оживилась, глаза заблестели, на губах заиграла улыбка.
«Я ж тогда, в первую ночь, его так укусила, он этот укус до смерти не забывал и никогда мне не изменял, любил, больше жизни!»
«А мой, на свадьбе, вдрызг пьяным напился, никакой был, только утром спросил:
Кровь -то откуда? Потом очухался, не приласкал толком. Сухарь он был, на чувства пустой, зато мстителен до безумия. Когда ушла от него, мстил гадко, мерзко, подло, чуть не убил. Ты про секс с мужем, как сказку, с упоением вспоминаешь, а мне противно. Вот и живу тридцать лет одна, от зарплаты до зарплаты, сейчас. От пенсии до пенсии. Один день на другой похож, как две капли воды!».
Софья подошла, обняла подругу за плечи.
«Судьбой ты выброшена на обочину. Мужиков на дух не выносишь! Только пожалеть тебя стоит!...Перестань на Максима в окно косить. Кроме горя и страданий, другого тебе этот мужик не даст. Видела я, он тебя приметил, глаза. тайком, на тебе оставлял. Видно, мужик битый, с бабами обращаться умеет. Юбки не пропустит.. Уймись, Настя. Ты, хоть и в возрасте, но сохранилась достойно. На лице ни морщинки. Кожа белая, тело ядрёное. Выглядишь моложе лет на десять с гаком, но берегись! Любовь для тебя, ловушка смертельная. Почувствует такой Максим твою тягу к себе, не пропустит. Поиграет, поматросит и бросит. Сгоришь дотла от горя, тоски, скорби неуёмной. Не губи себя, подружка!».
«Максим часто к вам заходит?»
«Редко. За компьютером пропадает. Что муж, что жена, одна сатана. Он с бабами знакомится, флирт крутит, она с мужиками. Потом оба смеются над теми, с кем женихались, перед знакомыми хвалятся, порой и ревнуют друг друга, но они никогда не расстанутся. Стиль жизни у них такой!».
Настя отстранилась от подруги:
«Ну, и характеристика. Правду говоришь или в сердцах наговариваешь?»
«Правду, тебя жалею, оберегаю, говорю, что знаю… Давай лучше от тоски споём, печаль во ветру развеется!»
Не дожидаясь ответа, Софья затянула:
«Парней так много молодых, а я люблю женатого…»
Настя перебила песню своим мотивом:
«А кавалеров мне вполне хватает, но нет любви хорошей у меня!»
Софья доверительно рассмеялась и подтянула напев подруги. Подруги помогали друг другу заглушить внутреннее сокрушение щемящего одиночества.
За окном мужчины дружески расставались, пожимая друг другу руки, похлопывая по плечам. Метнув многозначительный, пламенный взгляд на Максима, Дарья взяла Дениса под руку, как свою собственность, и молодые люди разошлись в разные стороны.
Настя долго не могла заснуть, вспоминая, как её глаз ловил мельком, тайком бросаемый на неё стальной серый блеск огоньков красивых очей, поразившего, потрясшего её мужчины. Непроизвольно, внутренне трепетала, чувствуя приятное тепло набегающей, поднимающейся волны сильного, не преодолимого чувства влечения к Максиму. Откуда пришла эта страстная тяга, совсем ей ранее не знакомая, не познанная. Она душила, будоражила, не давала заснуть. По телу пробегала мелкая дрожь, перехватывая дыхание. Такого она не испытывала никогда.
«Успокойся,-
Говорила она сама себе,-
Слова имеют свою энергетику воздействия реальную и виртуальную, это мысленное, виртуальное, возможно, мистическое воздействие. Ты сама себе придумываешь, ощущаешь то, что хочешь в реальности».
Вкрадчивый холодок страха от гнетущих чувств, пробивался сквозь обуревающие мечтания. Бороться с наваждением, не было сил. Это была не юношеская влюблённость, а что-то большое, сильное, захватывающее, пылающее, поглощающее её целиком. Настя подошла к окну, распахнула, жадно глотая прохладный, ночной воздух Тёмное небо усыпано звёздами, мерцающими в таки биения её сердца, словно сияющий свет синхронно, отражался ритмом беспокойного сердца. Вкралась предательская мысль: «Не к добру!»
Настя прошлась по комнате, успокаивая себя:
«всё это ты придумала себе от одиночества. Никакого взгляда не было, просто посмотрел и всё, как на кого-то присутствующего на кухне, кроме сестры его друга!»
Однако, зовущий, стальной блеск, манил, притягивал, подавал надежду.
Внезапно, в голову вонзилась идея:
«Войди с Максимом в переписку по интернету, назовись Ксенией, предложи дружбу».
Выход из положения пришёлся по душе. Женщина заснула, как исплакавшийся ребёнок, глубоким, но тревожным сном. Её тёмно-каштановые волосы, разметались по подушке, лёгкое одеяло очерчивало стройную фигуру. Едва ли какой мужчина мог остаться равнодушным, глядя на неё. Однако, видела эту женскую красоту, только тёмная ночь из окна.
К радости Насти, Максим легко согласился на переписку, даже написал незнакомой Ксюше, несколько приятных фраз, сразу называя ласкательным именем, а сам представился «Максом».часто употреблял иностранные слова, в частности «О’кей», вместо русского «хорошо». Настя ликовала. Она, под вымышленным именем, могла не скрывать своих чувств и наслаждаться ответными. Макс стал для неё отдушиной, где можно было выплакаться, высказаться, успокоиться перекликаться израненным сердцем. человеческим пониманием, перекликаться израненным сердцем. Ей в голову не приходило, что обратная, опытная в обольщении и обращении с женщинами, сторона, играет с ней, подбирая и подтасовывая ответы, ближе и ближе подходя к задуманной, конечной цели полного обладания доверчивой душой. Не знала Настя, Макс переписывается со многими женщинами, действуя по одной и той же схеме. Моральные терзания неудачной судьбы, казалось, находили сочувствующий отклик.. Макс писал ей стихи, посылал музыкальные ролики проникновенных, потрясающих чувствами, песен. Он сам хорошо играл на гитаре, душевно пел, исполняя лирические песни в записи своих собственных роликов.
День за днём их переписка становилась более притягательной, приобретала интимный характер. О своей тайне, Настя не сказала даже Софье.
Максим стал чаше заходить к Денису, стараясь встретиться с Настей. Он открыто заинтересовался ею, разница в возрасте его не смущала. Опытный в общении с женщинами, он быстро почувствовал влечение к нему пенсионерки, играл с ней «В кошки-мышки». Софья выговаривала Денису:
«Что Максиму от Насти надо? Женщина и так натерпелась в жизни, нечего ей голову морочить. Вон Дашка твоя, за ней пригляди. Сдаётся мне, она уже в его постели!»
«Милая моя, сестричка! У Насти твоей, своя голова есть, не для причёски дана, как говорят, не первый год замужем! Знаю о шашнях Дашки с Максимом. Максим у меня согласие спросил. Остаётся только уточнить, от кого Дарья забеременела.»
Софья так и села на ближайший стул:
«Вы чё, очумели? Дитё тут причём? А ты что за мужик, коль знаешь, что твоя баба с другим спит?»
«Морально-нравственная, моя сестрёночка! Не только с нами Дашка встречается. Я о ней всё знаю, она о нас ничего не знает. Думает, обоих за нос водит. Она девка доступная, красивая, зеленоглазая, телом роскошная, сексуальная. Нам, мужикам, что в руки даётся, того и надо. Не стану же я ревновать ко всем её клиентам! С Максимом уговор такой, застать обоих, что бы мне от неё отвязаться!»
«Жена Максима, почему его выходки терпит?»-
«Не знаю, может не знает об изменах мужа или привыкла. Не наше дело! Знаю точно, Максим её очень любит, сам никогда не бросит».
«С огнём играете. Вдруг Максим отцом станет!»
«Не станет, исключено его отцовство. Коль Дашка аборт не сделает, тест ДНК поставим. От своего ребёнка не откажусь. Алименты платить стану!»
«Ребёнку отец нужен, а не алименты!»
«Время другое, сестричка! Извини, мне идти надо!»
Чмокнув Дарью в щёчку, Денис спешно ушёл, чтобы не продолжать не приятный ему разговор.
Уже через час, Софья обо всём рассказала Насте, не подозревая, какую боль вонзает в сердце влюблённой подруге.
Не сразу Настя решилась написать Максиму, от имени неизвестной Ксюши. Как нашкодившая девчонка, с замиранием сердца ждала, ответит или нет. Максим ответил в заигрывающей, шутливой манере, даже вставил несколько слов, ласкающих женские уши. Насте понравилось, она ответила, более, сдержанно, но с намёком продолжить общение. Завязалась активная переписка. Настя увлекалась всё больше и больше. Максим становился настойчивее, склоняя её к интиму, не жалел ласковых слов. Слова утешали одинокое сердце, доставляли радость и наслаждение ощущением сильного, мужского плеча. Неожиданно, бравируя собой, он спросил, как она ведёт себя в сексе с мужчиной. Начтя растерялась. Таких вопросов ей никто в жизни, никогда не задавал. Щёки покрылись румянцем.
«Ну. И пусть!,-
решила она,-
«всё равно ведь он меня не знает и не узнает, кто я в действительности!», Женщина ответила уклончиво, пожурив
Максима. Тот извинился, но продолжал настаивать. Не знакомое чувство охватило женщину, её страстно потянуло к мужчине. Впервые, она начала понимать страсть Софьи к мужу и испугалась. От стыда спасало только инкогнито. Скомкав переписку, Настя решила поделиться чувствами с подругой. Глушить в себе просыпающийся вулкан, больше не было сил.
«Доигралась!»,
Упрекнула себя Настя, но на душе было светло и тепло. Как и откуда вырвалось неудержимое чувство любви к Максиму, она не могла понять, но уже не могла жить без этой переписки, только и думала о том, что и как напишет Максиму, что он ответит ей. Он отвечал ей с нескрываемой нежностью и постоянным зовом к себе таинственным, покоряющим тоном мужчины, понявшего глубину и искренность её чувств. Скрывать пылающую любовь было уже бесполезно. Максим позволял себя любить, подбрасывая нужные её сердцу фразы. Настя теряла голову, совсем позабыв о большой разнице в возрасте, начала строить планы на будущее. Взрослая женщина, словно школьница, тайком искала встреч мимолётных встреч с Максимом в доме Софьи. Её сердце замирало, трепетало и гулко билось, встречая мимолётный, зовущий, играющий серыми искрами, взгляд любимого. Она, искренне, любила, надеясь на взаимность. Софья приметила частые посещения подруги, поняла их причину, однако, не подавала вида. Да и Максим стал чаще наведываться к другу, стараясь встретиться с Настей. Он пристально, присматривался к ней, словно, кот к добыче. Красивая, молодо выглядевшая Настя, явно его заинтересовала. Однажды, Максим схватил Настю в коридоре дома Софьи, сильно притянул к себе и поцеловал в губы затяжным, долгим поцелуем, прошептал жарко в ушко:
«Зря ты думаешь, Настя-Ксюша, что я тебя не вычислил. У тебя чувство мощно, глубоко, или так, поверхностно?».
Женщина обомлела, обмякла в исступлении. Потолок коридора поплыл вниз, ноги подкосились. Она чуть не лишилась сознания.
«Идём со мной! Я же знаю, ты этого хочешь!»
Он начал целовать женщину в губы, шею, спустились до груди, шальные руки блуждали по телу. Сопротивляться, у Насти не было сил. Настя чувствовала, Максим был на взводе, как бушующий монстр.
«Ты что делаешь?»,-
Раздался гневный голос Софьи. Максим отпрянул. Грозная Софья стояла со скалкой в руке, запачканной в муке. Сконфуженная Настя чуть не села на пол.
«Что тебя, сестричка, принесло, в самый неподходящий момент!,- Денис выхватил скалку из рук сестры.,-
Не дети, сами разберутся! Лучше иди, лепи вареники! Ты обещала нас с Максимом, его любимыми варениками угостить, да и со сметаной домашней!».
Смеясь, Денис увёл Максима. Неожиданно, из дверей вынырнула Дашка. Едко, с сарказмом бросила:
«Ничего себе, старая, чего захотела! Губу раскатала на такого парня! Вон, бездомного Петровича подбери, отмой, накорми, ещё такой мужик получится». Под уничтожающим взглядом Дениса, Даша повела бёдрами, повернулась на каблуках и юркнула в комнату.
Софья с размаху, дважды ударила Настю по щекам:
«Очнись, дурра! Ты что? Дашка прожжённая, что ли? У той неуживчивый, скверный характер, со злости и зависти шлёпает, что попало на язык, вокруг себя всё выжигает! Возьми себя в руки!»
И Настя очнулась. Горькие слёзы потоком хлынули из глаз, омывая любовную печаль. Она зарыдала на груди подруги. Успокаивая Настю, Софья, по матерински, говорила, ласково поглаживая голову подруги:
«В голове твоей, глупенькая, одиночества туман крутится. Ничего у тебя с ним не получится! Пойми, доверчивая страдалица, развлекается мужик! Ты против него уже старая! Он жену любит, Ты просто для него азартный интерес и не больше. Успокойся, ты же сильная. Не любовь это, а наваждение. Может и месть за прошлую, неразделённую любовь. Такое тоже бывает, запаздывает возмездие, приходит, когда не ждёшь! Давай в церковь походим вместе, молитвой очистишься. Борись с судьбой, иначе с ума сойти можешь или погибнуть. Ты нужна только сама себе. Посмотри на себя, на кого ты похожа!».
Как малый ребёнок, Настя внимала словам и понимала их правдивую основу, только внутри горело и жгло, словно бушевал невидимый огонь. Огонь надо было тушить, пока он не испепелил душу. Не знала она, угостив гостей варениками с творогом, Софья заперлась в своей комнате. Там, отбросив самообладание, которым умело скрывала своё внутреннее состояние на людях, прижав к груди фотографию мужа, сама заливаясь слезами, шептала:
«Как мне плохо без тебя, родной мой, вернулся бы Ты домой, хоть без рук и ног, я бы тебя, сокол мой, крепко любила, берегла и холила. Жду тебя, может ты в плен попал и вернёшься. От одиночества с ума бабы сходят. Под жернова уродливой любви, порой, и хорошие бабы попадают! Сколько бы сейчас ребятишек росло, бегало, если бы вас в Чечне на смертный одр не кинули. И у нас бы детишки были, озорничали, бегали. И после вас опять молодъ на войнах ненужных сгубили, что в живых остались наркотиками потравили, сколько судеб искалеченных, изувеченных осталось! Вымирает потихоньку народ без мужского семени!»
Софья, плакала навзрыд, жалуясь суженому на горькую, вдовью судьбу, но не сказала в тяжком исповедании, что в сердце её, как заноза, застрял образ Максима. Каялась перед погибшим мужем, не называя имени другого замутившего её душу.
Дома Настя прочла послание от Максима:
«Ты добрый, солнечный, чудный человек! Я не хочу с тобой расставаться, ласточка моя, затаённая, радость, не знакомая!».
«Спасибо за щедрость ласковых слов, но наша переписка лишь мысленное, виртуальное воображение, иллюзорный мир и не больше», -
сдерживая волнение отвечала Настя.
«Давай доверимся реальности, а не виртуальности иллюзорного мира. Платонические чувства - детское воображение. Мы же взрослые люди и давай общаться по взрослому. Я вижу, ты не порочная женщина, но всё-таки женщина, из того же теста, что и я. Согласись и я стану учителем в твоей новой жизни наслаждения и радости. Я хороший учитель, оставляю о себе добрую память! Познаем любовь реальную, а не виртуальную! Ну, что замолчала? Мои слова тебя обидели?»
Зависло тревожное молчание. Женщина улавливала лёгкое, игривой состояние парня, представляла перед собой его искрящиеся, серые глаза. Победила сила воли сдерживать себя.
«Я никому не навязываю своё мнение, я просто с ним живу!»
«Предлагаю, пересмотреть это мнение вместе!»
Настя откинулась головой о спинку компьютерного кресла, заплакала, не сдерживая слёз. Она понимала безрассудность своего влечения, но ничего не могла поделать с собой. Что-то подсказывало ей, для Максима, она очередная интрижка мужского развлечения, однако, разум отступал под напором не растраченных чувств, жаждущих нежность любви и силу надёжного, мужского плеча.
Софья допоздна засиделась в своей комнате, пошла на кухню пить чай, невольно услышала разговор Брата с Максимом, который уже собрался уходить домой, и уже на выходе, продолжал разговор с Денисом. Интригующая тональность голосов, заставила сестру прислушаться.
«Я её вычислил, нравится мне эта женщина. Таких у меня ещё не было! Весело с ней, гнётся, а не ломается!»
«Ты ж долго с бабами не играешь и Настю бросишь, а она мне нравится. Давно её знаю. Душа непорочная, притягательная! Убедительная во всём. Я бы женился на ней, плевать на возраст, но ты с ней!»
«Да, брось! У меня просто мышиные игры!
На ней стоит жениться, она какая-то особая, хорошая, наивная, душевная, редкостная, красивая очень, Только я долго с нею тоже не бужу, брошу, как своего добьюсь. Хочешь её, забирай, только после меня, идёт!»
«Если бы Ты не был мне другом, дал бы в морду сейчас!»
«Друзей на баб не меняют. Я первый с ней завязался. Давно её знаешь, что тянул, с Дашкой связался? Сам знаешь, уступать я не привык!»
«С Дашкой надо разобраться, прилипла, как банный лист, не оторвёшь. Цепкая, бестия, хваткая, неистовая, а душой пустышка. Пригрозил ей, аборт не сделаешь, встречаться не стану. Хорошие деньги заплатил, вроде согласилась!»
«От алиментов избавляешься?»
«Кто знает? Может тебя от алиментов спасаю!»
«Ладно, отблагодарю. Знаю один адресок. Девчонки там класс! Секс ударный будет!»
«Старухи поди!»
«Нет, они до двадцати лет, как раз двое, пошли?»
В карих глазах Дениса, вспыхнули огоньки:
«А пошли, ночь летняя, чудная, гульнём!»
Софья спряталась за дверь кухни. Смеясь и шутя, ребята прошли мимо к выходу. Софья тяжело вздохнула. Что она могла поделать? От неё ничего не зависит. Жизнь есть жизнь.
Прошла неделя. Настя не отвечала Максиму в переписке. Муторное состояние бередило душу. Правду говорят, никто не знает, где душа находится, но все знают, как она болит, взахлёб, сердце обжигает. Говорили же ей, учись жить сейчас, а то не успеешь. Право ли изречение? Сделав аборт, Даша порвала с Денисом. Озлобленная, взбудораженная, с искажённым лицом, Даша, с мукой и болью в сердце, в запале, ледяным, змеиным шипением дерзко процедила любовнику, уходя из дома Софьи:
«Когда не могут переплюнуть тебя, стараются оплевать!»
В душевном выплеске слов сквозила глубоко затаённая месть. Аборт девушки не остался без последствий, в углах губ, до подбородка, залегла тяжёлая, горькая складка печали.
Денис промолчал.
С уходом Даши, груз свалился с его плеч. Радость обретения собственного своеволия, полная свободы действий, одурманивала. Он и не пытался вернуть подругу, та занялась самовосстановлением обманутых, утраченных надежд. Вскоре Даша вышла замуж за пенсионера, старше её на тридцать лет, но имевшего солидный капитал. Настя выдерживала характер, решив:
«Лучше остаться не познанной, желанной, чем оставить о себе гадкое разочарование».
Софья, как могла, утешала подругу:
«Не сиди дома, ищи мужа, иначе Максима не забудешь. Клин клином вышибают. Вон какая ты стройная, тонкая, хрупкая, как девушка. Больше тридцати пяти лет не дашь. А я женщина Рембрантовского стиля. Гений художника рисовал женщин с животиком, в теле. Смотреть любо-дорого, беленькие, гладенькие красавицы. До сих пор на них любуются. Нынешние, как ты, худобы скуластые, в чём только душа держится. У меня, глянь, запасик на чёрный день, жировой поясок по всему желудку!»
Обе смеялись. Настя знала, что Софья переживает за свою полноту. С горькой иронией не раз гнобила себя:
«Живот, как у беременной, а муж животик любил. Голову на него положит и восхищается:
«Хорошо-то как, такое наслаждение, тепло, мягко, чисто,
уютно»,
При этом часто умывалась солёными слезами. Тогда Настя жалела, успокаивала подругу, предлагала диеты для похудения, Софья парировала:
«Я и без диеты в еде себе отказываю, Модную одежду покупаю, почти всю зарплату на неё трачу. Что я ем, никто не видит, а в чём одета, все видят! Только толку мало, в одном теле держусь, как заговорённая!»
Софья кокетливо вертелась у зеркала платяного шкафа, примеряя очередное, модное платье, всмотрелась в лицо:
«Морщинки гусиной лапкой в углах глаз появились. Вот денег подкоплю, сделаю пластику, подтяжку лица. Модно нынче так омолаживаться! Повезёт, у чужого, мужского тепла погреюсь! Не зыркай на меня глазищами! Шучу, хотеть не значит получать!»
«Ты зря на себя наговариваешь. В нашем возрасте эти морщинки почти у всех женщин!»
«У тебя же нет гусиных лапок. Тело старится, а душа молодая, жить хочется, любовь, мужа, семью, детей, а невозможно. Осталось одно, смотреть, как стареешь! Сделаю пластику лица»
«Лицо изменить скальпелем можно, только душу не изменишь никакой пластикой- операцией!»
«Что-то мы с тобой, Настя, недопонимаем в жизни, потому и несчастны, одиноки былинкой в поле. Хвалимся своей свободой, да какая это свобода, когда на душе пусто, тоска, как змея подколодная. На днях, Дашку, бестию, встретила в супермаркете. Разодетая, расфуфыренная, важная стала, прямо светская дама, а глаза пустые, потерянные, куда только их весёлый блеск делся? Однако, как всегда, полное совершенство. Одежда неестественно чёрного цвета. Брошь бриллиантовая, серьги, кольца, ожерелье лучами переливаются, одно слово – ювелирная роскошь. Рядом муж её стоит, в рот ей заглядывает, чего купить, спрашивает. Плюгавенький такой, но надменный, безликий, хмуроватый, маленький, туловище квадратное, ручки, ножки маленькие, как она с ним в постель ложится? С Денисом близко не сравнить. Поздоровалась, правда. Спрашиваю, счастлива мол? Отвечает, да, по душевному зову замуж вышла. Муж щедрый, ни в чём не отказывает, любит, балует. Говорю ей, лох что ли? Она в ответ, с нескрываемой ненавистью такой в ярких глазах, обрубила,- лох и что? Бабе без лоха и жизнь плоха. Что мне мог дать Денис? В доме вашем живёт, своего жилья не имеет. Мужа берегу, знаю, на чужое счастье всегда найдётся запястье…… Чувствую, Дениса унизить, уколоть хочет, а глаза выдают, болью кипят, Видно, стонет внутри неё любовь к Денису, а виду не показывает. Деньги горе скрашивают»
«Какая кошка между ними пробежала? Я думала, они поженятся»
«Жизнь лёгкую она искала. С Денисом жила, а на сторону бегала. Слишком много в ней сексуальной энергии. Денис её застал в постели с другим. Не сдержался, наговорил злых слов!»
«Побил?»
«Что ты. Брат на женщину руки не подымет. Словами, в насмешливой форме, побить можно сильнее, чем кулаками!»
«Как знать, может мужу она и изменять не станет, всего достаток!»
«Не тот у неё характер. Сколько верблюда не корми, всё равно плюнет! Загонит, Дашка, своего лоха в Дом Вечности, наследство получит, станет мужиков по вызову приглашать. Упущенное догонять!»
«Ой, Соня, не станем судить, да не судимы будем. Жить с не любимым старцем, хуже пытки. День и ночь смотри на то, что душе несносно!
Тебе такая жизнь нужна?»
«Упаси, Бог!»
«Вот и разница между нынешними девчатами и нами!»
«Потому мы и одиноки, несчастны!»
«Ты что говоришь? Это она несчастна, а не мы. С присущей ей страстью, положит она в гроб старикашку, получит состояние, кроме денег, никакой у неё радости. Тосковать по мужу, как ты, не станет. Вспомнить в замужестве нечего, кроме погубленной молодости!»
«У них тоже отдушина есть - мужики на дом по вызову, сама сказала».
«Ты б свою любовь к мужу, на дому, платными часами близостями, заменила бы?»
Софью передёрнуло:
«С ума сошла, что ли?»
В глазах подруги засветился не поддельный ужас и омерзение.
«Вот то-то и оно! Любовь нас и сохраняет такими, долго не старимся!»
Софья снова всмотрелась в зеркало:
«В модном платье, я и впрямь, ничего!».
«Ты прекрасно выглядишь, Соня, живот не большой, очень даже сексуальный. Бёдра полукругом! Класс, а не фигура!»
«Но у тебя-то лучше! Давай поменяемся!», Шутки веселили и отвлекали от скорби одиночества.
Женщины отлично понимали друг друга. Настя старалась не вспоминать о Максиме, однако, чувство к нему не иссякало. Выстраданное, проверенное, пропущенное через сердце и душу, оно щемило, ныло не заживающей раной. Случайные встречи сыпали соль на кровоточивые раны, но Настя держалась независимо. Гордо избегала встречного взгляда. Сухо здороваясь, проходила мимо. Только случилось то, чего Настя боялась, чего избегала всей своей сутью. Максим настойчиво писал:
«Что ты молчишь? Не стоит избегать меня. Прошу прощения за тот скверный случай, но я был искренен. Ты, Ксюша-Настя, солнышко, радость моя, ты мне нравишься, становишься всё дороже и дороже. Я приду к тебе сам... Опять молчишь!.. молчание знак согласия. Зачем нам мучить друг друга! Жди! Твой адрес дал Денис!»
Настя выключила компьютер, подошла к окну. Духота летнего, знойного дня, прошла, но в комнате всё ещё было жарко. Настя разделась, накинула на себя лёгкую, кружевную, спальную сорочку, в ней было свободно и не жарко. Спускающийся вечер приносил с собой прохладу. Солнце пряталось в красное зарево, темнеющее небо готовилось к звёздной россыпи. Маленький домик утопал в зелени и цветах. Аромат вечернего воздуха зачаровывал, будоражил душу слабым, песенным звуком перекликающихся в саду птиц, навевал лирическое настроение,
Очаровывал красотой пейзажа. Смотреть телевизор женщине не хотелось, к компьютеру подойти боялась. Прислушиваясь к себе, ночным шорохам и звукам, она села в кресло-качалку, закрыла глаза, раскачиваясь в такт своим мыслям. Полусонное забытьё замедляло время. На журнальном столике, перед ней, лежало в тарелочке, сочное яблочко. Разрезав маленьким ножичком на дольки фрукт, она так и не притронулась к нарезанным долькам Над головой кукушка старинных часов, прокуковала девять вечера, разбудив, задремавшую хозяйку. За открытым окном густая тёмная пелена окутала сад. Лёгкий ветерок парусил штору открытого окна.
«Какая ты красивая сейчас, разреши смотреть на тебя всю ночь!»,
Мягкий, ласковый голос Максима прозвучал над самым ухом, заставил вздрогнуть всем телом. Он стоял рядом, жадно и восхищённо смотрел на сияющую белизну её кожи. Лёгкая, кружевная сорочка облегала стройное тело, изящно подчёркивало безупречные, женские формы. В душе её всё вспыхнуло. Предательская дрожь рассыпалась по телу. Он стоял совсем рядом, высокий, статный, сильный, такой красивый и желанный, протяни только руку, но руку протянул Максим, что бы помочь встать ей с кресла. Она поняла, он хочет перенести её на кровать. Настю, с кресла, словно, ветром снесло. Она бросилась к открытому окну, остановилась у косяка:
«Уходи, немедленно уходи!»,-
Выдохнула она, глядя на любимого мужчину широко открытыми глазами, веки её чуть вздрагивали, густые ресницы взлетали к бровям. Незаметное появление Максима, вызвало мимолётный шок.
«Чего ты меня испугалась?,-
Ошеломленный парень искренно удивился,-
Я же знаю, ты ждала меня и хочешь того же. Ты же открыла окно. Иди ко мне. Силой я тебя брать не стану!»
Максим сделал попытку приблизиться, но осёкся, опустил протянутые руки. Бледное лицо женщины покрылось розовыми пятнами. Она схватила ножичек, коим резала яблоко, поднесла к горлу:
«Ещё шаг и я омоюсь кровью!»
Растерянный Максим смотрел в горящие, лихорадочные, с синевой, голубые глаза. В них было столько страдания, любви и муки, что он невольно отпрянул. Такого отпора он в жизни не встречал. Он бросал женщин, но от него ни одна не отказывалась. Максим действовал по обычному своему сценарию, уверенный в себе, не знавший отказа. Такой непредвиденный облом! Ему казалось, он хорошо знал женщин, но таких, как Настя. Он ещё не встречал. Протрезвевший мозг оценил ситуацию:
«Дура!»,-
выкрикнул он, легко перепрыгнул через окно и скрылся в темноте. Настя, следом, захлопнула окно. Ноги подкосились, она забилась в истерике, захлёбываясь рыданием. Грудь жгло и давило невидимым прессом. Женщина успокоилась не сразу, сердечные капли помогали плохо. Однако, лекарство и лунная дорожка за окном, подействовали успокаивающе, погрузили мысли в спасительную тишину. Полная, роскошная Луна застыла на сером небосклоне, как в сверкающем звёздами, неподвижном, тёмно-сером озере, сияя светлым ореолом, посылала к её окну ярко серебристую полосу. Тончайшее кружево светло-голубых, блестящих кристаллов Разбивалось на стекле, звёздным узором. Ослепляющая, таинственная, загадочная магия ночного неба, словно, предвещала несбыточное. Женщине не хватало воздуха. Несмотря на духоту, окно Настя больше не открывала.
Сбивчиво и скорбно, Настя, глотая слёзы, рассказала о случившемся Софье. Та выслушала, не перебивая, дала выплакаться подруге, потом, с холодком. Оборвала:
«Ну, хватит солёным истекать, хоть слёзы вымывают внутреннюю боль. Толку от них мало, не помогают, хоть залейся. Что делать думаешь?»
Тон Софьи, её отрешённый взгляд, натолкнул, впервые на мысль, а не завидует ли ей подруга? Неужели и в её сердце тоже Максим? Настя резко отбросила вкравшуюся мысль. Женская ревность способна к безумию.
«Здесь не останусь, продам дом и уеду куда глаза глядят!»
«И куда они у тебя глядят?»
«Родственники у моря живут, пока туда. Оформлюсь с жильём, там видно будет»
«Не советую тебе, из-за мужика, насиженное место терять, пенсию переводить, заново, могут начислить меньше и так бывает! Плюнь на всё и живи спокойно!»
«Спокойно не получится. Дальше от Максима уехать надо, не видеть, не встречаться!»
«От любви не убежишь, жечь всю жизнь будет! Чему суждено отмереть, то отомрёт. А мужики везде одинаковые. Любить, как женщины, они не могут. Природа их другими создала. Люди и самцы в животном мире, гарем самок имеют, так уж устроен мир».
«Я не гаремная самка!»
«Слишком ты, Настя, заносчива, горда. Потому и пару себе не находишь!»
«А ты?»
«Я всё ещё мужа жду, вдруг вернётся. Без вести пропавший, не убитый. Может в плен попал, вернётся. Надеюсь! Чужбина, не отчий дом. Не дури, нынче переезд дорого стоит, не скоро оправишься! Включи мозг! Очень тяжело будет, возраст у нас уже не для путешествия!»
Однако Настя уехала, обосновалась у моря. Главный вдохновитель- «время лечит», давало надежду к началу нового цикла жизни. С Софьей они разговаривали по Скайпу почти каждый день. Новых подруг Настя не завела. Острая боль утихла, но не проходила. Снова тянулись дни, похожие один на один. Так прошёл, пролетел год. Жизнь проверяла её любовь на прочность.
Мысли о Максиме не покидали, превратились в некую, виртуальную беседу друг с другом. Настя оправдывала себя за тот вечер. Он принимал оправдания, признаваясь, что просто развлекался, что любит только свою жену, которую никогда не бросит. У женщины проявилась странность, которой не было . Она смотрела на молодых женщин, легкой походкой проходящих мимо и отвечала на зависть в душе:
«Ты тоже была такой же лёгкой и быстрой. Кто знает, какой станет эта женщина в её годы?»
Она смотрела часто на молодые, статные фигуры женщин и мужчин, просто любовалась их изяществом, понимала, тяга к прекрасному в человеке, заложена самой природой.
Думая о прошлом, Настя медленно шла по дорожке к новому своему дому, как, вдруг, неожиданно, для себя, остановилась. К ней подходил Максим, приблизился вплотную. На лице не играла прежняя, харизма очарования, а лежала печать пережитого потрясения.
В стальных, серых глазах искрилась только любовь и нежность. Настя замерла, изменившись в лице. Не эмоции чувства, а невесомость подвешенного состояния, не сразу определилась в реальность исполнения несбыточной мечты. Мираж или живая правда? Максим ласково обнял её плечи, заглянул в голубые, с синевой, большие глаза, такие же чистые, как южное небо над их головами. Настя не сопротивлялась. Неведомая сила тянула их друг к другу, как две половинки одного целого. Она снова задрожала, но не отстранялась, не скрывала обуревавших её чувств, он их чувствовал и принимал сердцем, сказал обыденно просто:
«Меня бросила жена. Познакомилась перепиской с офицером и уехала к нему,-
Оцепеневшая Настя, шевельнула губами, Максим тут же прервал её,-
Только, не говори, что ты замужем. Знаю, Денис сватался, ты отказала, ссылаясь на возраст. Не прячься за возраст. Ты мне дороже всех молодых! Выходи за меня замуж. Я приехал за тобой!»
Настя молча кивнула, положила свою измученную голову на его сильную грудь, поближе к мужскому плечу, на которое ей сейчас можно было опереться. Безмерное счастье не описать. Она всю жизнь ждала мужчину, которого примет её душа и сердце. Максим был первым, единственным, истинно-любимым, страстно желанным и последним мужчиной в её жизни. В самое ухо нежно проникли тихие слова:
«Паспорт с собой?»
Она снова кивнула, не отрываясь от любимого.
« Вначале идём в ЗАГС, а потом домой».
Счастливые дни супружества закончились в глубокой старости. До конца дней, они берегли Дашину кружевную, лёгкую ночную сорочку, в память о незабываемой ночи. Настя умерла на руках Максима. Максим ненадолго пережил её, его похоронили рядом с женой. Обе могилы, очень скоро, словно, слились в единое целое.