Василий Петренко
ПОПУТНЫЕ КУРЬЁЗЫ ПАМИР И ПАРАЗИТЫ************************** .
Было мне, наверно, лет семь. Шёл я с удочками на Грязнушку (речка такая в трёх километрах от моего села Бурёнино). Когда спускался с пригорка, дорогу мне перебежал волк. На плечах он нёс маенького барашка. Метрах в тридцати от просёлка были заросли чилиги. Волк зашёл в те заросли , сбросил со спины барашка и лёг перекусить. Ох, как у меня дрожали колени, когда я проходил мимо!
. Так что я ни каким героем, как видите, не был. Упрямство, это да! Упрямым я ещё в детстве был. И только за счёт упрямства мне удавалось достигать желанной цели. Но в жизни бывают обстоятельства с которыми в одиночку, уповая только на свой характер, ни как не справиться. Но об этом по порядку..
. В 1956 году я заканчивал обучение в Ташкентском ремесленном училище электромонтажников. Предэкзаменационную практику проходить нашу группу послали в самое пекло ада –в САКСАУЛЬСК. (бригадная станция ж/д, на пятьдесят километров севернее Аральского моря.)
В Саксаульской народу проживало тысяч пять. Вокруг посёлка ровная, как стол, такырная степь. Ни одного колодца, ни одного другого какого водоёма в пределах 20 километров там не было. Воду в посёлок завозили в железнодорожных цистернах, сливали в, бетонированную яму. Два раза в день около ямы выстраивалась очередь: топтались в очереди на водопой верблюды, фыркали лошади, скандалили между собой Наверное, можно было бы пробурить артезианские скважины, но в Саксаульской не было достаточно мощного источника электроэнергии. Вот потому-то нас туда и забросили-строить высоковольтную ЛЭП.
Строительство начинала бригада профессиональных электромонтажников, но не выдержав суровых условий работы, профессионалы сбежали. Остался только их бригадир, который должен был руководить нами, но и он через неделю «чухнул», слинял в свою Кызыл-орду. С нами остался только Анатолий Иванович, наш мастер производственного обучения.
Для не сведующих: такыр это не земля и не камень. Ты его бьёшь ломом-лом отскакивает. От материковой породы не комья отваливаются, а отколупываются тонкие, толщиной в тетрадный лист, пластинки. Под жгучими лучами солнца, опаляемые горячими ветрами, должны мы были в такыре выдалбливать ямы-для установки в них деревянных опор ЛЕП. . . . Брёвна, свежепропитанные антисептиком, разбросали по трассе наши предшественники. Горячие лучи казахстанского солнца выдавливали из брёвен антисептик, капли креозота стекали на землю. Креозот, по-видимому изготовляется из сока того самого дерева, к которому и «птица не летит и тигр не идёт». Всё светлое время суток над брёвнами стояло марево зловонных испарений. Если даже не подходить к источнику того исчадия ближе трёх метров, то и тогда испарения, в буквальном смысле, снимут с твоего лица кожу. А нам-то надо было пилить, сверлить, рубить топором, носить на своих плечах те чёрные вонючие брёвна..
Через неделю верхнего слоя кожи (эпителия- так, кажется, его называют) мы лишились. Кисти рук, лицо и шея, не защищённые одеждой, горели, будто бы ошпаренные кипятком. И распухли. Стали розовыми, как у новорожденных младенцев. Ко всем этим мытарствам мы относились спокойно.. Таковы были издержки нашей профессии. Как говорится: взялся за гуж, не говори, что не дюж. Не ной! Да и заговорил я на эту тему только потому, что к слову пришлось.
Бороться нам пришлось с другим более грозным напастием, чреватым болезнею двадцатых годов прошлого века-тифом.
У меня зачесался живот. Заглянув в трусы я увидел там гадину- упитанную, готовую брызнуть соком, вошь. Но был я человеком чрезмерно стыдливым, поэтому ни с кем «радостным» открытьем делиться не стал. Володя Пенкин -парень без предрассудков- жеманиться не стал- о своём открытии прокричал, будто голой пяткой на гвоздь наступил. . И тут оказалось , что паразиты поселились не только в нашей с Володькой одежде. Заглянули в недра постельных принадлежностей, а там!...А там вошь ходит отарами. До нас в этом общежитии жили студенты из Алма-Аты. Это на их кровях вошь стала такой ядреной.
Утром на работу не пошли. Все двадцать пять человек, обнажив свои гениталии, расположились по периметру комнаты. Наше временное жилище наполнилось звуками схожими со звуками лопающихся воздушных шариков.
Пришёл Анатолий Иванович. (он жил в гостинице) -Почему не на трассе? –Да вот воюем с аборигенами здешних мест:-ответил Пенкин. Анатолий Иванович, не сказав ни слова, исчез. Через двадцать минут прибыли работники санэпидстанции и погнали нас в баню. Сами остались добивать остатки банд охочих до человеческой крови.
После сдачи госов, в числе других моих однокашников, я был направлен, как говорится, «из огня да в полымя». На Ударную комсомольскую стройку - переносить шахтёрский город Ангрен на новое место.
Ангрен является центром угледобывающей промышленности Узбекистана. Расположен он у самого подножья хребтов Памира. В недрах тех хребтов были обнаружены залежи, очень нужной стране, руды-урана. К месторождениям требовалось, через хребты, ущелья и скалы, протянуть высоковольтные воздушные линии электропередач. В Саксаульске были такырные степи, здесь склоны гор под 45-60 градусов. Карабкаться по ним с пятидесяти килограммовыми ящиком железяк на плечах это тебе не вошь ногтем давить. Особенно трудно было подниматься по склонам покрытым щебёнкой. Ты делаешь один шаг вверх, а тебя на два относит к низу. Через недплю таких подъёмо-спусков твоя рабочая обувь превращается пучок ленточек. Как-то, наступив на объёмистый валун, я оказался сидящим на нём верхом. Валун, скользя по россыпи щебня, поплыл вниз. Путь наш лежал в промежуток между двух гранитных глыб. Ноги у меня длинные, расставив их в разные стороны, я упёрся башмаками в те глыбы. Дальше, кувыркаясь и подпрыгивая, валун понёсся без меня. Если бы он это сделал раньше, превратился бы я в камбалу с пучками кожаных лент на конечностях вместо плавников. Но такие приключения давали нам пуовод лишний раз посмеяться. Были у нас и другие обстоятельства, не то что смех, но и лёгкой улыбки не вызывающие.
Вот ты, обливаясь солёным потом, добрался до места назначения, тебя мучает жажда. В низу у подножья хребта бурлит поток студеной воды скатившейся с заснеженных вершин, но спуститься туда, желающих нет. Бережём силы. Однажды эти силы, сбережённые днём, пригодились ночью.
В начале трассы доживало свой век строение. В этом строении мы и жили. Вернее, приходили туда ночевать. В бараке было две комнаты и коридор между ними. Первое время вся наша бригада располагалась в одной комнате. Вторая комната пустовала. У меня был двоюродный брат Виктор. С ним мы ни когда не расставались. « Зачем нам всем тесниться в одной комнате», -сказал Виктор. Ну и перебрались, мы с ним в свободную.
Ночью кто-то стал щипать меня за ягодицу. Я встал и зажёг свет. Приключения, пережитые в Саксаульске, из памяти ещё не стёрлись. Приподнял уголок своего матраца. На этот раз я увидел там клопов. Этих созданий было столько, что до утра они выпили бы всю кровь из меня и моего брата. Взяли, мы с Виктором, по галоше в руки и стали ту тварь истреблять. Шлёпаем-шлёпаем , а они всё лезут. Обратили мы своё внимание на стены. Клопы по стенам, будто овцы по горным тропам, шли на наш запах отарами.. От шлепков по стене, штукатурка отваливалась, и нашему взору являлось целое семейство этих, по моему не божьих, созданий, голодных и бледных. Спать в ту ночь нам не пришлось. Но всех кровопийцев мы уничтожили. На этот раз битву с насекомыми выиграли уже без посторонней помощи.
ПРАВО НА ПОСЛЕДНИЙ ВЫСТРЕЛ. .. (Ванькина хохма)
"Могущество России будет прирастать Сибирью"-говорил Ломоносов. Но и он, я думаю, не имел полного представления о богатствах земли Сибирской., каких сокровищ нет в недрах нашей Сибири. Но освоить их ни во времена Ломоносова, ни позже, во времена паровой техники , взять их из недр земли Сибирской было не возможно.. Скажем, извлечения алюминия из бакситных глин возможно только при наличии больших мощностей электрической энергии.
В начале 50х годов была объявлена Всесоюзная ударная стройка на Ангаре. Главными объектоми строительства, конечно, являлось строительство платины и электростанции. Одновременно строились город Братск и высоковольтные линии электропередач (ЛЭПы). В строительстве одной такой ЛЭП принимал участие и я.
Жили мы в палатках прямо на трассе. От деревьев трасса была расчищена ещё в прошлом году нашими предшественниками. Они же и фундаменты для опор залили. От них нам достался сколоченный из горбыля сарай. В нём мы хранили инструменты, мелкие детали опор, блоки, тросы и сварочное оборудование. В том же сарае мы отвели и место для стойла имевшейся у нас лошади. Лошадь нужна нам была для доставки на места производства работ различной мелочи, вроде инструмента, блоков, болтов и гаек. Был у нас и трактор, но трактор гонять через пни деревьев- нерационально. Его мы использовали для установки опор на фундамент.
Лошадь, по кличке Белокунка, тоже досталась нам от наших предшественников. Срамное место нашей помошницы было белым, будто бы его когда-то ошпарили кипятком. От того и прозвище такое неблаговидное получила. . И тоща Белокунка была, как затасканная шлюха, и масти была неприглядной, бурой.
Да хай бы с ней с её невзрачной внешностью, если бы характером была покладиста. а то ведь была и своенравна, и капризна, и ленива.
При первой возможности сбегала в лес, ныкаясь* от работы. Однажды нам пришлось всей бригадой гоняться за ней по тайге, на три дня забросив работу. Тогда наш бригадир Мустафа Зарипов сказал в сердцах: «Щюрт бы с ней с этой шалавой. Пускай бы её медведь задрал, да у неё веть есть нумер. Осенью завхос спросит куда этот нумер делся» У Белокунки на крупе было выжжено калёным железом тавро. Из-за этого тавра мы и берегли её от зубов хищников.
Если кто-то хотел влезть ей на спину, Белокунка пыталась ударить его копытом или ухватить зубами за ляжку.
Только ко мне да Ивану Кнышу она относилась более-менее лояльно. Видимо учитывала наше не давнее колхозное прошлое. Мы-то знали, как с ней ладить: Сахарком или горбушкой хлеба, иногда, угощали.
По воскресным дням бригада отдыхала. Но было заведено- если предстояла работа на другом фундаменте, то всякую мелочёвку-инструмент, метизы всякие- мы туда забрасывали накануне.
Кныш прикинулся больным. Все другие общаться с Белокункой не умели. Пришлось ехать мне.
Закия-наша повариха и по совместительству жена Мустафы- попросила меня, на обратном пути, набрать ей костяники. Костяника это низкорослое травянистое растение. Его ягодки, яркого рубинового цвета, возбуждают аппетит не только у людей, но и у зверей тоже.
На обратном пути, не доезжая несколько сот метров до нашего лагеря, я остановился, привязал лошадь к молодому деревцу и вошёл в лес. Костяника не растёт сплошным ковром, как скажем земляника, её кустики там и сям разбросаны между деревьев. (это я для жителей степной зоны, не видевших леса и его фауны).
Побродил я между сосен, но ягод на кустах не было. Везде были отпечатки больших когтистых лап. Встреча с хозяином тайги меня ни чем не прельщала. Кобылы моей на месте не оказалось. Деревце , к которому я её привязывал было сломано. Памятуя, о том, что « Бережёного Бог бережёт» я поспешил из опасного места убраться заблаговременно.
Братва, пока я шастал по лесу, наигравшись в волейбол, пряталась теперь от назойливых комаров в палатках. «Почему пешком и где лошадь?»-спросил меня Мустафа.------------------------------------
-«Куда она денется!. Утром приведу»- ответил я бригадиру.------------------- --"Утром Белокунка будет уже за тридевять земель от сюда.-резонно заметил Кныш.- её надо брать сейчас. Она, скорее всего, ночевать будет на своём излюбленном месте – около Верблюд-Камня".
Верблюд-Камень-это глыба песчаника, над котором талантливо потрудилась мать-прирсссода. Изваяние корабля пустыни у неё получилось отлично: ноги , горб, маленькая головка на длинной шее-всё как у настоящего верблюда. Даже нижняя губа обозначена. Создаётся впечатление- будто бы верблюд приготовился плюнуть. Вот пявится какая тучка и плюнет.
Место это я хорошо знал. Там было небольшое озерцо. В дни, когда мошкара была не особенно назойлива, мы ходили туда купаться.
Доводы Ивана были убедительны и я, захватив с собой краюху чёрствого хлеба, отправился к Верблюд- Камню. Ванька меня напутствовал:------------------------- --"Смотри не спугни, ни то придётся искать ветра в поле".
Около Верблюд-Камня стояла сосна. На её коре я обнаружил бурую шерсть. Похоже на то, что кто-то о ствол тёрся. --Молодец Ванька,- мысленно похвалил я Ивана- и как это он умудряется видеть всё вокруг себя и всё примечать.?!
Сосны. вырастающие на отшибе от леса, большими не бывают. Крона у них раскидистая, ветки располагаются не высоко над землёй. Влез я на нижнею ветку и стал ждать.Смеркалось, сквозь дремоту, слышу, кто-то сопит и трётся о дерево. Выждав, когда пришелец отвалится от ствола, я спрыгнул с ветки и удачно попал на,... почему-то мягкую и толстую, спину. Спина резко рванулась в сторону и издала рёв, от которого моя душа оборвалась в пятки."Медведь же!"- шарахнулась мысль в моей голове, Что потом быыло! Медведь с трубным рёвом мчится между стволов деревьев. Я от страха визжу так, что с сосен шишки сыплются. Филин хохочет.Тут меня чем-то в лоб садануло. Да так садануло, что перелетев через кургузый Мишкин зад, сделав кульбит в воздухе, плюхнув задом на мягкую торфянистую подстилку, я отключился.
Бригада нашла меня утром. Сидел я, с зелёной шишкой на лбу, под молодыми ёлочками. В моих ладонях зажаты были пучки бурой медвежьей шерсти.
По стёжке жидких экстрементов, нашли и Патапыча. Лежал дядя Миша в полусотне шагов от того места, где мы с ним расстались. Сердце хозяина тайги перегрузок не вынесло-лопнуло от избытка отрицательных эмоций.
Белокунку я нашёл в её стойле. Дремала она стоя над охапкой свежесорванной травы.
«Ну, погоди Ванька!- подумал я.-Погоди Кныш! Посмотрим , чей смех будет громче».
И стал я готовить Ваньке встречу с лешим.
Однако осуществить замысел мне не удалось . Вскоре меня, назначив бригадиром, перевели на другой участок.
Но положительный эффект от Ванькиной хохмы был: я тогда понял, что большая масса тела ещё не гарант того, что в нем есть большой геройский дух и стал после этого, распоясавшихся на танцплощадках исполинов, брать на испуг. Ну а Ваньке сказал по рации, что право на последний выстрел я оставляю за собой. И не смотря на то, что он теперь житель Украины, когда-нибудь я это право использую.