=============== Продолжение праздника
Надя держала в руках плоскую коробочку, перевязанную лентой, на которой написано: «С праздником!». Какой тут праздник, когда плакать хочется. Васька не позвал её с собой, уехал с Мариной. Надя глубоко подышала, чтобы не заплакать при всех. А кто все-то? Виталик и Гордеев.
В чёрных бархатных гнёздах блестели серебром вилочки для торта: зубчики прорезаны не до конца, полувилка-полуложка. На каждой стояла проба. Серебро. Царский подарок. Он что, ограбил банк? Такие подарки дарят, когда… Значит, она ошиблась, и с Мариной у него — ничего? А с Лосем уехал потому, что — не бросать же его одного, с этими тремя… проходимцами.
Надя осторожно вынула из мягкого гнезда красиво изогнутую вилочку с острыми зубчиками. Острое дарить нельзя, это к несчастью. Что ж ты наделал, Васька-гитлер? Испортил праздник. Гитлер ты и есть.
* * *
Гордеев отвернулся. Не хотел смотреть, как от него уходят те, в кого он верил, кого считал своими. Пришлых-то не жалко, пусть идут, скатертью дорожка. В груди что-то сжалось и застонало. Может, душа?
Сколько их ушло из группы — своих в доску, проверенных в походных нелёгких маршрутах. Галя Винник, Наталья Крупенова, милые девчонки-соболята, которых обидели, а он не заступился. И это исчадие ада Лера Голубева, капризная, несдержанная, взбалмошная, но всё равно своя.
А сегодня ушли Лось и Васька. Ну, с Васькой всё понятно, друга поддержал. А Диму он обидел ни за что, хотел пожурить, а сам налетел как коршун… Гордеев ругал себя по-чёрному, каялся и обещал исправиться. Перед Лосем он извинится и скажет, что был неправ. А Голубевой вечером позвонит, поздравит с праздником и скажет, что её ждёт подарок. И больше ничего, никаких расспросов и шуточек насчет того, что Лера пропускает «тренировки».
Она придёт в следующий поход, и Гордеев запретит трогать эту розу-мимозу: ходит с ними через раз, значит, не может по-другому, и никаких шуточек на эту тему. Виталик будет читать газету «Оракул», Лера будет фыркать и делать большие глаза, группа — мужественно сдерживать смех…
От покаянных мыслей и оттого, что он, как ему казалось, решил проблему, Гордееву полегчало. Виталик против обыкновения молчал и никак не комментировал происходящее. Надя разлила шампанское в три бумажных стаканчика и объявила:
— Песня «В старом саду», музыка Оскара Строка, слова Мануйлова и Степанова. Исполняет несостоявшаяся заслуженная артистка республики, лауреат будущих международных конкурсов Надежда Жемаева.
Надя пела артистично, грудным низким голосом, неожиданно сильным. Костёр потрескивал в такт, словно аккомпанемент. Тишина отступила, наполнилась музыкой, исполняемой без сопровождения, льющейся прямо в сердце.
«Сад наш залит луной, как он хорош весной,
В тёмной аллее, грёзы лелея, бродим как в сказке с тобой.
Где нам любовь найти, что будет век цвести?
Звёзды мерцают, нам обещают счастье в пути.
Ветер вальс нам принёс, был он соткан из звёзд,
И склонясь к плечу, я с тобой лечу
В вальсе чудном, в свете лунном…
Старый сад только знал, как меня целовал,
Как среди ветвей о любви своей ты мне шептал…»
Надя пела и вспоминала Ваську, который говорил, что она необыкновенная и ему с ней счастье. Вот прямо так и говорил. А сегодня уехал от неё, и счастье забрал с собой. Ничего у них не будет… Маринку она ему не простит.
Губы у Нади задрожали, а когда Гордеев с Виталиком вручили ей подарок в большом красивом пакете, Надя не выдержала и заплакала. В пакете оказался плюшевый мишка в забавной вязаной шапочке и в шарфике с бобошками. У неё был когда-то такой же, Надя его очень любила, а потом он потерялся при переезде. А теперь вернулся… Вернулся из детства, чтобы её утешить.
Обратно она ехала с медведем, притороченным к рюкзаку, и все двенадцать километров мишка задевал за ветки, сползал, и приходилось останавливаться и снова его привязывать. «Не бойся, доедем» — шепнула Надя мишке, и не отдала Гордею, который предложил донести подарок до станции.
В электричке Надя нечаянно придавила плюшевый медвежий живот, и мишка возмутился: «Э-ээ?». Виталик изрёк: «Праздник удался», и все трое долго смеялись. На них смотрели и завидовали: умеют люди веселиться...
* * *
Повздорив с Гордеевым, который при всех отчитал его, в общем, ни за что, Лось решил устроить «своим» праздничный поход, и не придумал ничего лучшего, как отвести их к Ивану и Марите. Васька догнал их минут через пять, и был согласен с Лосем. У них и подарок есть, Голубевой купили, а она не пришла. Подарят Марите, а Лере купят другой.
Шли ходко: успели отдохнуть на привале, и поесть успели, и с собой Гордеев дал, с барского стола. А чай попьют у Мунтяну.
— Я сориентировался и тортик взял, вафельный, с орешками, — похвастал Васька.
— Зачем? Нам же Гордеев дал торт, а ты второй забрал! — возмутилась Марина. — У них же не осталось ничего, всё нам отдали: и икру, и колбасу, и торт.
— Ну, не осталось так не осталось, чай будут пить с карамельками. Зато обратно налегке пойдут, — нагло заявил Васька, и Марина надулась. Надя бы не стала дуться, она бы его поняла. А торт прихватил не думая: не видел, что Гордей мальчишкам дал. Ну и что? Умрут они, что ли, без торта?
Васька так и сказал. Лось хмыкнул. Лёша с Костей радостно заржали: фашист Гордеев получил свою гранату. А Маринка разошлась пуще прежнего и читала Ваське мораль. Дура. Шуток не понимает.
Брат и сестра Мунтяну оба оказались дома, обрадовались «своим», гостей принимали радушно, расспрашивали о группе. Лось, не вдаваясь в подробности, просто сказал, что вот — пригласил друзей покататься, ехали мимо и заглянули по старой памяти, поздравить с праздником.
В «ехали мимо» Марита с Иваном не поверили, лагерь далеко от дорог, на отшибе, за ручьём, который не замерзает, за оврагом, в котором и лыжи, и ноги переломаешь… За рощей, которая на взгорке, пока поднимешься, умаешься. Но возражать не стали. Марита примерила подарок — брендовую лыжную шапочку от Ziener. Лере к лицу белый цвет, а Марите не очень.
Марита так не считала и крутилась перед зеркалом: подходила поближе, отступала подальше, поворачивалась так и эдак. И привалившись боком к столу, ловко смахнула в кармашек фартука Костин телефон, который тот выложил на стол, когда вынимал из рюкзака всё, что им дал с собой Гордеев.
— Да тут на целый полк хватит… И икра! Я икру смерть как люблю! Сейчас, только чайник поставлю, — Марита ухватила бутерброд и скрылась за полосатой занавеской.
Их пятеро. Слишком много. А за телефоном приедет один.
* * *
Из похода Лось вернулся с ощущением, что сделал что-то не то. Не надо было им уходить, мало ли что Гордей в сердцах наговорит.
Васька позвонил Наде, как только вошёл в квартиру, не снял даже ботинки.
Лёша с Мариной пришли к общему выводу, что Лосев тот ещё фрукт, а Васька хам, больше они с ними не поедут.
Марита угадала верно: пропажу Костя обнаружил только утром. На привале смартфон был, он помнил точно. А рюкзак открывал только у Мунтяну, значит, там его и оставил. Ничего, у Лёшки навигатор, по навигатору доедут, заберут.
Лёшка, выслушав друга (какой он ему друг? И с Маринкой ведёт себя неспортивно, как сказал Дима Лосев), сказал, что волноваться не о чем. Лосев к дурным людям в гости не пойдёт, смартфон они отдадут, без вопросов. А навигатор — возьми, конечно. Я бы с тобой поехал, но Маринка после вчерашнего лежит с температурой, так что придётся тебе одному…
Про температуру — это он здорово придумал. На фига ему тащиться в такую даль по навигатору? Если Косте надо, пусть едет, а ему не надо. И Маринке.
Марина обиделась, что ей ничего не подарили на 8 марта, Лёшкины конфеты не в счёт. В группе никто не знал, что она придёт, а Костя о подарке забыл, носится со своим смартфоном, как кенгуриха с кенгурёнком. Ну и не надо. Номер она заблокирует, и пусть набирает сколько хочет.
О том, что Костя ей так и не позвонил, Марина не узнала.
=================== Из дневника Нади Рыбальченко
10 марта 2019. «Голубева даже на 8 марта не пришла. Гордею нахамила по телефону, а он её поздравить хотел. Сказал, что она неблагодарная свинья. А больше она телефон никому не давала. Обиделась, наверное, что мы смеялись. А как не смеяться, если с ней вечно что-нибудь случается? Однажды миску в котелок с супом уронила и полезла доставать, и если бы Лось её не остановил, руку бы сунула в кипяток, обожгла. А осенью штаны распорола о сук сверху донизу, и всю дорогу ругалась, шёпотом. Такими словами! Меня бы дома убили бы.
А ещё она свалилась в речку, мы её переходили по бобровой плотине, никто не упал, а Лера упала, барахтается и орёт. А чего орать, там мелко. Дно глинистое, вытащили её всю в грязи. И стояли из-за неё, полчаса отмывалась, а водичка-то октябрьская. На привале уселась чуть не в костёр, сушиться. Гордей её трогать запретил, мы обед сами готовили, без неё.
Она такая зараза, иногда просто невозможная,а в группе без неё как-то не так. Никогда бы не подумала, что мне будет её не хватать. А ещё к нам трое новеньких пришли, Лёша с Мариной и Костя, их Лось привёл. И с Гордеем из-за них поссорился. Лось поступил неспортивно, увёл половину группы, и Васька с ними ушёл. А мы втроём остались. Вот тебе и праздник. Я подарки домой еле дотащила».
ПРОДОЛЖЕНИЕ http://www.proza.ru/2019/06/17/1260