(Повесть "Шаг до трибунала"
Карта, висевшая на доске, была испещрена ровными полосами пунктирных линий. Офицеры, собравшиеся в кабинете начальника штаба полка, с интересом рассматривали ее. Регион, увеличенный на карте, многим не знаком, как и Федору. Судя по полукруглым кольцам, горный, с низменностью посередине, в которой расположился большой кишлак.
Москалев о нем наслышан, он считается опорным пунктом душман. В начале года проведенная в этом регион операция ожидаемых результатов не дала. Местного полевого командира кто-то своевременно предупредил, и он скрылся со своею бандой. По-другому его отряд и не назовешь, весь близлежащий район он держит под страхом. Только этой информацией владел Москалев.
Слушая стоявших с ним у карты двух майоров - командиров батальонов и старшего лейтенанта Анисимова, командира разведвзвода полка, понял, что и они не знакомы с этим участком.
- Товарищи офицеры! – громко скомандовал Анисимов.
Все офицеры вытянулись по стойке смирно, смотря на вошедших в кабинет старших офицеров - подполковника Саврасова и майора Скворцова, начальника штаба полка.
- Присаживайтесь, - распорядился начальник разведки и, подойдя к Москалеву, сжимая ему руку, несколько секунд прищурившись, смотрел ему в глаза. Но, потом, словно опомнившись, спросил. – Восстановился?
- Так точно! - кивнув головой, доложил Федор.
- Хорошо, потом поговорим, присаживайся, - и прошел к карте, взял поданную ему начальником штаба указку, и повернулся ко всем лицом.
- Ну что ж, товарищи офицеры, бандформирования отдохнуть нам, так и не дают. Как сообщает наша разведка, к Кабулу начинают стягиваться мощные силы душман. Афганские войска пытаются их не подпускать к Дехсабзу, Пагману, но силенок у них не хватает, и поэтому снова обращаются к нам, просят помощи. Вернее, к командующему армии.
Это говорит о том, что в скором времени будет готовиться армейская операция, в которой примем участие и мы. В каком составе, пока не знаю, но предполагаю, что силами одного или двух батальонов, включая разведку. Поэтому мы вас и пригласили сюда, чтобы поближе познакомиться с этим регионом, изучить его карту местности, фотоснимки, сделанные авиацией, - и, посмотрев на начальника штаба, передав ему указку, сказал, - Иван Сергеевич, докладывайте.
- Товарищи офицеры, - обтерев темно-синим платком пот со лба, и положив на стол свою фуражку с указкой, Скворцов взял серую папку, и вытащив из нее несколько листов с печатным текстом, начал их просматривать. – Так вот, товарищи офицеры, есть информация, что из Панджшера, через Чарикарскую долину к Пагману выдвигаются большие силы противника. Приблизительно около трехсот человек. Но это, повторюсь, не точные данные, они постоянно меняются. Выдвигаются они мелкими группами с караванами.
Час назад поступили данные, что душманы наращивают свои силы не только в Пагмане, а и в Дехсабзе. На данный момент перед вами провинция…
Федор, внимательно слушая слова майора, не сводил глаз с кончика указки, упершегося в очертания населенного пункта - кишлака, находившийся в широкой долине между гор.
- Здесь в течение прошедших суток душманы провели чистку, убив десять человек: представителей власти, афганской милиции, двух студенток Кабульского университета, и женщину, сын которой служит в Царандое.
Кишлак большой, его жители занимаются сельским хозяйством, выращиванием винограда, арбузов и так далее. Его окружают несколько горных высот, в которых сосредоточились несколько бандформирований, полевых командиров Бахтияра и Сарбуланды. Есть информация, что три дня назад к ним пришла группа иностранных наемников. Скорее всего, это инструктора…
У Федора зачесались руки. Хоть этот район ему еще и не был знаком, но он ни чем не отличался от таких же других в Дехсабзе. Горная часть «омывалась» степным морем с небольшими застывшими волнами – земляными неровностями. Поле было покрыто вперемешку глиняными и песчаными полосами, заросшими высокой травой. Но песок здесь не был основным грунтом, а всего-лишь его наносной частью. А источником их перемещений был ветер «афганец» и смерчи, которые здесь гуляли, когда захотят и двигались, куда захотят, собираясь в небольшие группы.
Федор в Дехсабзской долине однажды видел семь смерчей, гонявшихся друг за другом, как они - мальчишки и девчонки в детстве, играя в ловушки. Но раньше он видел чаще по три – четыре смерча, которые, бывало, поднимали на пятьдесят – сто метров не только сено, хворост, семена, песок, но и людскую одежду – обувь, шапки, играя ими, как баскетболисты в мяч.
Почему вспомнил о смерчах? Ах, да-да. Этот случай и научил Федора со своей группой быстро прятаться в поле, вооружившись саперными лопатками, и засыпая с помощью их друг друга землей. Именно это несколько раз спасало их, делая его людей незаметными для проходивших мимо караванов. А черный перец отпугивал сопровождающих их собак, которые чихая и лая во все горло, отбегали подальше от места, где прятались бойцы Москалева. А караванщики, думая, что в этом месте находится захоронение животных или людей, прибавляли ход. Это и позволяло разведчикам быть незаметными.
А по-другому в поле и не спрятаться. Так что если его группе и придется выдвигаться туда, к этому кишлаку, то лучше всего это делать ночью по степи. Идти через горы опасно, там в любом месте могут находиться сторожевые посты душман, а вот в степи они навряд-ли их будут создавать, так как эти места хорошо просматриваются с гор и с воздуха.
- Так что вам дается пять - десять дней, за которые вы должны обучить своих бойцов, как работе в горной местности, так и в степной. В поле, при поддержке боевой техники, при проведении предварительного плотного артобстрела, может вам показаться воевать легче, чем в «зеленке» и в горной местности. Но это далеко не так. Старший лейтенант Москалев?
Федор вскочил со своего места:
- Я!
- Поделитесь своей точкой зрения по этому вопросу. А вас, товарищи комбаты, прошу внимания, вы знаете, кто он такой.
- Конечно, знаем, - с улыбкой посмотрели на него сидящие рядом с Москалевым офицеры.
- Во-первых, это минные поля, - не спуская взгляда с карты, начал говорить Федор.
– Они их могут установить за ночь, до того, как мы начнем выдвигаться к месту операции. То есть, информаторы, если таковые будут у нас или в афганской армии, об этом нас предостеречь уже не смогут.
Второе, кяризы, подземные проходы между кишлаками и полем. Они многоходовые, дают возможность душманам создавать в различных местах огневые точки. Кстати, с использованием не только крупнокалиберных пулеметов, но и невидимых групп истребителей.
- Как это понять? – поинтересовался один из офицеров.
- Из кяризов могут появляться как минеры, так и гранатометчики, пулеметчики, незаметно передвигающиеся в траве или виноградниках. То есть, могут появиться неожиданно в самых уязвимых для нас местах. И с фронта, и с тылу, и так же незаметно исчезнуть, как и появились.
Третье, поджог травы, если ветер идет в вашу сторону. А он будет всегда дуть в вашу сторону: или сзади, или справа, или слева, или в лицо.
Четвертое…
- Спасибо, товарищ старший лейтенант, - остановил Москалева начальник штаба. – То есть, товарищи офицеры, вы поняли, как важно с разведкой обсудить все интересующие вас вопросы по обучению солдат. И, прошу вас, это сделать сегодня же до ужина. Так как у разведки графика отдыха нет, в любую минуту могут получить задачу и выдвинуться к ее месту выполнения.
Выйдя из кабинета, Москалев пожимая руки проходящим мимо него офицерам, ждал начальника разведки дивизии. Он, расставшись со Скворцовым у входа в кабинет, направился к Федору.
- Ну, как у тебя дела со здоровьем? – спросил, крепко пожимая Федору руку.
- Спасибо, восстановился. Вроде и контузия так себе, а так долго продержали.
- Это тебе так кажется, что контузия была так себе. Увидел бы ты себя после возвращения с Чарикарской дороги, то так бы не говорил. Весь черный от копоти, одни глаза блымкают. И какие? С мой кулак. И кричишь: «Прапор, ё… кот, ты почему духов держал у себя и не грохнул их. Какая ты сволочь, да я тебя сейчас».
Еле удержали тебя твои бойцы. И если бы не они, то ты бы Виденеева пристрелил. Хорошо, что в автомате патронов не было.
- Не помню.
- Не помнишь? Так ты и на меня с кулаками бросался.
- За что, товарищ подполковник? Вас же там не было.
- А кто ж знает, что появилось у тебя в твоем воспаленном мозгу. Да, ты на всех бросался, словно дьявол в тебя вселился. Вспомнишь зачем, расскажешь.
Второе, - отведя старшего лейтенанта к окну с открытой форточкой и, осмотревшись по сторонам, подполковник продолжил:
- То, что сейчас временно исполняет обязанности командира роты старший прапорщик Виденеев, прими как необходимость.
Москалев, услышав это предупреждения, расправил плечи и вытянулся, смотря в глаза старшего офицера стоявшего перед ним.
- И смотри мне, без вывертов!
- Я военный.
- Военный, в этом прокуратура и разберется. И с прапором не вздумай сейчас объясняться по этому поводу, почему он, ожидая тебя, принял твоих бойцов за душман. Это и ежу понятно, почему он так поступил, так как группа моджахедов находилась рядом с ними, в винограднике, и когда вы оказались между его группой и ними, и произошла эта стычка. Душманы, увидев вас, приняли вас как свою подмогу в виде моджахедов, накурившихся анаши, или чего там. Короче, своих соплеменников, которым, как говорится, после этого и море по колено. И они, открыв огонь, пошли в наступление на группу Виденева, а он открыл по вам ответный огонь. Спасибо, что вы не растерялись и уничтожили их. Но в этот момент, граната, выпущенная в вас или в них, попала в бочку с бензином и произошел взрыв. Тебя откинуло к Виденевцам.
Вот все, пока, что мне известно. К бойцам не приставай с расспросами. Они были от всего произошедшего просто психически ошарашены. Они видели, как на тебя с кулаками бросился старший прапорщик, он до сих пор считает, что ты виновен в гибели его двух бойцов.
- Как так? – удивился Москалев.
- А вот во всем этом сейчас и разбирается прокуратура. Допрошены по несколько раз все.
- И я в том числе. Товарищ подполковник, но, когда я по рации ему передал, что выдвигаюсь, он мне ответил, что уже все спокойно.
- Стоп! – Максим Максимович отдернул Федора за локоть, требуя замолчать, и только после того, как прошел мимо них незнакомый Федору прапорщик, прошептал, - не торопись с выводами. Твои бойцы также доложили, а радист Виденеева молчит.
- Так он и не участвовал в наших переговорах.
- Но был-то рядом!
- Тоже верно, - опустил глаза Федор. – Значит, уважает своего командира, что тоже очень важно.
- Ты прав, Федор Иванович, но прокурорам от этого не легче.
Оба замолчали, рассматривая моль, бьющуюся об оконное стекло.
Федор ее подхватил ладонью, и, поднеся к отрытой форточке, раскрыл пальцы. Моль, бегая по ладони и, поняв, что свободна, раскрыв крылышки, вылетела на улицу.
- Короче, вы все поняли, Федор Иванович. Да, еще. Вчера нас собирал по этому же поводу командир дивизии. Выслушав меня, сказал, что бы я за тобой присматривал. В последнее время, судя по отчетам о твоей деятельности, он видит, что уже очень много происходило ситуаций, когда ты думал только о себе, забывая о безопасности своих бойцов. Он боится, как бы тебя не захватила наполеоновская болезнь победителя.
- Не понял, - глотнув слюну, прошептал Федор.
- Когда оставлял бойцов и сам лез в разведку.
- Так другого выхода не было, товарищ подполковник.
- Вот в следующий раз и думай над этим тоже.
Прикусив губу, Москалев посмотрел в глаза Саврасову.
- Так может мне рапорт написать и перейти в пехотный взвод?
- Ты только мне еще нюни не распускай здесь, как Виденеев! – повысил голос подполковник. – И веди себя, как командир взвода, и подчиняйся ему, как командиру роты. Я понятно говорю, товарищ старший лейтенант?
- Так точно! – вытянулся перед начальником разведки Москалев.
- Я в тебя верю. И думаю, что прокуратура разберется и ни ты, ни Виденеев виновными не будут в смерти двоих его ребят. Как он тебя встретил?
- Да нормально, руку пожал, сказал, что на реабилитацию мою пока времени нет. Но вчера больше не трогал, а моих солдат держал подальше от меня. Сегодня отпустил.
- В смысле? – не понял Саврасов.
- Ой, - стушевался Федор, - извините товарищ подполковник. Я имел ввиду, что с утреннего подъема я стал выполнять свои обязанности командира взвода, как обычно. Кстати тройку пробежал нормально, голова не кружилась. Подтянулся на перекладине четырнадцать раз, сделал несколько упражнений на турнике: подъем переворотом, солнышко. Тоже голова не кружилась, а мышцы радовались.
- Это хорошо. Ладно, Федор Иванович, возвращайтесь в роту, и не забудь, что в час построение на плацу, прощаемся с вашими ребятами. Отправляем их тела домой, - и, похлопав по плечу Москалева, пошел к выходу из модуля.
- 2 -
Горячий ветер, обдувающий лицо, не выжигал бегущие по лицу старшего лейтенанта Москалева слезинки. Он смотрел, не моргая на три ящика, стоявших на середине плаца на табуретках. Подполковник что-то говорил о храбрости сержанта Ивлева и рядового Стадиникова. О том, что они если бы остались живыми, то продолжали бы ходить на боевые операции и в октябре, то есть всего лишь через три с половиной месяца, демобилизовавшись, отправились бы домой. Но теперь этого не произойдет.
Они прибудут домой раньше и не живыми.
А старший прапорщик, так и не смог сказать ни одного слова на прощание с ними. Прикрыв ладонью лицо, рыдал, не стесняясь ни подполковника, ни солдат, своих подчиненных. Глядя на него, плакал и Федор Иванович Москалев, бубня про себя одну и ту же фразу: «Я не виноват, ребята, в вашей смерти! Я не виват!».