(Повесть "Шаг до трибунала")
«Разбор полетов» после вылазки разведроты проводился с командирами групп индивидуально, в присутствии командира роты, начальника разведки и главного особиста части. Так что все разузнать до тонкостей, как справились со своей задачей группы Иванько и Виденеева, Федору было неизвестно, да и сами они не стремились об этом друг другу рассказывать. Видно тоже немало возникло у них своих несуразностей, о которых говорить, чтобы не унизить себя, не хотелось. Как и их солдатам в своем кругу.
Похоже, они тоже переболели тем же, что и Федор, желанием уничтожить местного командира бандформирования, или взять в плен моджахедов и иностранных боевиков. Но, как говорится, отложили это до следующего раза.
Москалев для подведения итогов работы своей группы был вызван последним. Почему? Этим вопросом не задавался. Глупо, так как мысли, бывает, ведут себя хуже лошадиного табуна, бегущего, куда глаза глядят, без управления вожаком. Да и легче так, если сам не суешь себе палки в спицы колес. Например, не пытаешься думать о своем статусе в командирской иерархии разведроты.
Что ни говори, а старший прапорщик Виденеев ему, Москалеву, не конкурент в карьерном росте, так как у него звание не офицерское, и поэтому его никто не назначит заместителем командира роты, если в этом подразделении есть другой офицер, и не менее достойный продвижения вверх. До этого, несколько месяцев назад, заместителем командира роты был командир второго взвода старший лейтенант Игорь Кивлин. И так как он имел больше опыта, чем Федор, прослужив в этой роте на полгода больше Москалева, то и вопросов не было.
Но, после тяжелого ранения Кивлина, его взвод временно возглавил старший прапорщик. Временно! И нужно сказать, командир он толковый, есть у него и Федору, чему поучиться. Только единственное, что в их отношениях с ним ему бывает очень некомфортно, когда тот поучает старшего лейтенанта, как непослушного ученика, даже, несмотря на то, что рядом с Москалевым стоят его подчиненные. И это еще, к сожалению не все.
…Большая карта была прикреплена к доске, упершейся на стенки двух стульев. Старшие офицеры, перед которыми он должен был отчитаться, сидели напротив, спиной к окну.
- Федор Иванович, вот здесь вы сосредоточились в начале операции, - командир роты, указав карандашом в одну из точек серого листа, испещренного множеством дугообразных линий с еле видными цифрами, указывающими высоту гор, сел на стул. – Не торопитесь, присмотритесь, у вас время есть, и рассказывайте.
Москалев, извинившись перед старшими офицерами, стал к ним спиной, внимательно рассматривая топографическую карту местности. Потом, через несколько минут, взяв мел, на доске сделал несколько косых линий, соединив их с широкими полосами.
Потом, левее от них провел пунктирную полосу, поставив на краю их несколько крестиков, небольших полукруглых линий с упирающимися в них коротких строчек. Их назначение военным были хорошо знакомы – огневые точки, места нахождения личного состава.
- Извините, - полуобернулся к офицерам Москалев, - это пещера, в которой я находился со своей группой. Через минуту я все разъясню.
- Хорошо, - кивнул ему в ответ начальник разведки.
- Все, готов, - положив мел на стул, Федор повернулся лицом к слушающим его офицерам.
- Только рассказывайте все подробно, - попросил начальник разведки Максим Максимович Саврасов.
- Есть! – и, вздохнув, посмотрев на карту и ткнув указкой во вход в ущелье, старший лейтенант Москалев начал свой доклад. – Наши группы прибыли сюда в семь тридцать пять. Склоны гор на этом участке вертикальные, и поэтому, чтобы войти в горы, это легче сделать с входа в ущелье. Группы старшего прапорщика Виденеева и сержанта Иванько расположились с его левой стороны, а моя группа - с правой.
Вместе с этим у меня было преимущество перед ними, так как, когда мы выдвигались к этому месту, у меня была возможность осмотреть свой участок. Как, сейчас доложу.
Заинтересовала трещина в скале, расположенная в метрах ста пятидесяти от ущелья на высоте около тридцати – сорока метров. К ней было можно добраться без труда, скальная стена неровная, из обломков горных пород. И я, оставив старшим в группе сержанта Скриталева, приказав им занять круговую оборону, а с рядовым Кофуром Ниязовым стал подниматься вверх, к трещине.
Рядовой Ниязов таджик, вырос в горной местности, пас со своим отцом отары овец, то есть хорошо знает горы, очень внимателен и так далее. Поэтому я его и выбрал.
Когда мы взбирались до расщелины, на высоте около тридцати метров обнаружили пещеру, шириною около метра, глубиной - около сорока метров. Она имеет три рукава. Два из них выходит на сторону скалы, с которой хорошо просматриваются окраины Кабула. В ту, что залезали, обнаружили спрятанный в тайнике, вырубленном в скале, крупнокалиберный пулемет – ДШК.
Этот тайник был закрыт деревянным щитом. Второй тайник нашел у другого сквозного выхода из пещеры. Я его не стал вскрывать из-за опасности, что он заминирован. Третий рукав пещеры, выходил во внутреннюю часть скалы.
Эта пещера не искусственная, а природная, сделана протоками воды, текущей со скалы. Водопад небольшой, вода падала на скальную поверхность, которая, скорее всего со временем и пробила эту пещеру. Но, потом, по какой-то причине, может даже людьми, та часть плато, на которую он падал, была разрушена и вода пошла не в пещеру, а скатывалась в ущелье, а дальше по арыку, идущему по ущелью.
Да, еще забыл, - поднял указательный палец вверх Москалев. - Когда, в начале прибытия мы попытались войти в ущелье, мой снайпер увидел в нем, в ста метрах от нас несколько моджахедов, которые что-то укладывали в камнях у арыка. Как позже выяснилось, когда мы возвращались назад, это были растяжки с гранатами Ф-1. Это говорило о том, товарищи офицеры, что душманы находятся у входа в ущелье и охраняют его.
Исходя из этого, я пришел к выводу, что нужно договориться с соседней группой, расположившейся на той стороне, чтобы они, после того, как я войду со своей группой в пещеру, открыли по тем душманам беспорядочный неприцельный огонь, вызвав на себя ответный. Это и позволит нам выяснить есть ли здесь еще душманы.
Саврасов, внимательно слушавший Москалева, несколько раз кивнул головой.
- Я спустился, ближе всех была группа прапорщика, то есть, извините, старшего прапорщика Виденеева. Мы с ним посоветовались, и он поддержал мое предложение. Когда наша группа вошла в пещеру, я дал свой позывной, после которого, через двадцать минут, они должны были открыть огонь по моджахедам. Так все, как планировали, и получилось.
Душманы в количестве двенадцати человек, выдвинулись к краю скалы и из двух ДШК открыли огонь по ущелью, а также с винтовок и автоматов. Трое из них еще устанавливали миномет, - Федор замолк, и, набрав в рот воздуха, посмотрел на слушающих его офицеров.
- Ну, дальше, дальше, - подал голос начальник особого отдела майор Звягин. – Продолжайте, товарищ старший лейтенант.
Федор посмотрел на него, и невольно приметил, что у этого полнолицего человека, с красными глазами и повисшими под ними большими карманами, скорее всего от недосыпания, последние дни были нелегкими. Обычно Иван Иванович был поджарым человеком, в движениях беспокойным… А здесь он выглядел, как тюфяк: оплывший, уставший, смотрит на тебя из-под лба, еле-еле удерживая его своими веками.
- Да, да, сейчас, - и, собравшись с мыслями, Федор продолжил. - Ну, мы подобрались поближе к ним. А потом, с помощью гранат, стрельбы, всех душман уничтожили. С тылу, ну, то есть сзади, по нам огонь никто не открыл, значит, весь отряд моджахедов, охранявших этот участок, нами был уничтожен.
Мы сняли с убитых одежду, надели их халаты на себя, и по расщелине, прикрываясь водопадом, поднялись на скалу и пошли дальше…
- 2 –
Когда Москалев ответил на последний вопрос, начальник разведки Саврасов, первым пожал ему руку:
- Хорошо сработали.
- Да, да, - все еще рассматривая свои пометки в тетради, согласился с ним начальник особого отдела майор Звягин.
- Иван Иванович, извините, товарищ майор, очень хотелось взять того англичанина…
- Ну, то, что это был англичанин, трудно сказать, и вам не советую делать скорые выводы. Он может быть и американец, а может даже француз или даже итальянец, вплоть до иранца, пакистанца. Вы же его не привели к нам в качестве языка, чтобы мы удостоверились в его национальности. Так? А перед вами такой задачи и не ставилось. Если бы вы так сделали, то отправились бы под трибунал, как предатель!
– и снова его глаза впились в Федора, ожидая ответа.
- Так точно!
- Во-вторых, вы не смогли рассмотреть оружие, пользоваться которым обучал моджахедов тот инструктор.
- Так точно!
- Вот и в дальнейшем не торопитесь с выводами, если есть сомнения. Понятно?
- Так точно! – вытянулся Федор.
- Расслабьтесь, товарищ старший лейтенант. Я вижу, что ваши оценки в дипломе вполне соответствуют вашей подготовке и недавней награде, в повышении вам звания досрочно. Вы думающий, инициативный офицер, и, что очень важно, стремитесь принимать обдуманные решения. Правда, в последнее время много рискуете. Не забывайте, что рискуя своей жизнью, вы, в первую очередь, рискуете жизнями своих подчиненных. Прошу это не забывать, - и крепко пожимая младшему офицеру руку, удержал его, ожидая, когда все остальные покинут помещение. Это поняли Саврасов и Фадеин, и, не задерживаясь, вышли из кабинета.
- Я рассматриваю вашу кандидатуру в нашем управлении. Да, да, и не перечьте мне! – поставил точку Иван Иванович. – Соберите мне карту, и вытрите доску. Да, чуть не забыл, уже половина первого ночи. Вы перед нами отчитывались пять с половиной часов, это говорит о том, что вам не довели пароля по части. Цифра семь. Да, и еще раз напоминаю, - майор остановился у двери и посмотрел на Москалева, - хорошенько задумайтесь над моим предложением. Я скоро к нему вернусь, - и вышел.
Оставшись один в кабинете, Федор про себя сплюнул. Нет, ему очень не хотелось служить в особом отделе, так как считал, что эта работа для спокойных людей, любящих больше копаться в бумагах, чем «остановить коня на бегу» или «войти в горящую избу». А Федор был, как раз тем, кто готов был, и скакать на коне день и ночь, или пробежать без передышки сотню километров к своей цели, или…
- Товарищ старший лейтенант, - прервал его размышления рядовой Шершнев. – Вас вызывает к себе командир роты.
- 3 –
Леонид Иванович был страстным любителем черного чая. Пил его с различными добавками трав. Но не афганских, так как здесь их собирать времени не было, как и их знатоков. Выручали друзья, передавая ему из Союза десятки посылочек весом сто – двести грамм. А как они эти чаи пахли! Мятой, смородиной, душицей, земляникой, чабрецом.
Поэтому, когда заходишь в его кабинет, Федор всегда с удовольствием принюхивался и пытался угадать, каким чаем командир угостит.
- Ну что, в клещи попал? – прищурившись, Фадеин смотрел на него.
- Так точно, - вздохнув, Москалев присел рядом с ним за длинный стол, за которым командир роты проводил совещания. – Сказал, что я должен работать в их системе.
- А желание есть?
- У-у, - помотал головой Федор.
- Сейчас, - капитан встал из-за стола и с тумбочки принес две чайные чашки с блюдечками. – Чай с кружки пить, это все равно, что коньяк заедать соленым огурцом, - сказал он свою любимую фразу. – Но к этому будь готов! – и посмотрел в глаза Москалева.
- А майор какую-то роль играл в досрочном присвоении мне звания старший лейтенант?
- Нет, - покачал головой капитан. – Но если послушать его, то он все знал, знает и будет знать, а также везде и во всем принимает участие. Только о чем-то шепни ему, и он тут же выдумает целую историю с роман Толстого «Войну и мир». Такой у него характер. Делает разборки с тобой командир полка, а он кивает головой и брешет, строго смотря на тебя, мол, а он мне об этом напоминал, говорил, и так далее. И хоть… Короче, придумывай себе какую-то легенду, чтобы отделаться от него. Другого выхода не вижу.
Налив чаю в чашку, Фадеин передал ее Федору:
- Пробуй. Он с шиповником. Только пей без сахара, а то его вкуса не поймешь.
Сделав небольшой глоток, Федор задержал чай во рту, и с причмокиванием пробуя его, покачал головой: «Обалдеть!», - и еще сделал глоток, но теперь, чуть побольше.
- Сахар можешь вприкуску с чаем, - и пододвинул к нему блюдце с кубиками сахара.
Но Федор отказался.
- Ладно, вернемся к служебным делам, - отставив в сторону блюдце с чаем Фадеин посмотрел на Москалева. – У Кивлева дела не очень, завтра его отправляют в Ташкентский госпиталь, потом в Ленинградскую академию нейрохирургии. Спасли бы…
Сделав большой глоток чаю, Москалев посмотрел на Фадеина.
- Леонид Иванович, ну вот послушали нас. А почему в раздельности.
- Не догадался? – на лице капитана было удивление.
- Нет.
- Вы работали на разных участках. Видно в этом регионе будет проводиться операция. Как слышал, не вы первые там работали. Армейская разведка до нас изучала ту часть местности.
- А наша перестрелка с душманами была ошибкой? Мы же показали себя там, значит – свою заинтересованность этим районом.
- Это не наша с тобою головная боль. Саврасов как нужно, так и доложит вверху, надеюсь, и майор в этом будет заинтересован, они между собой решат, как поступить. А я считаю, что поступили вы правильно, дав бой, хотя с другой стороны. Ну, я там не был. И так в прошлой операции наша часть потеряла двадцать одного человека, и около шестидесяти раненых, из них двадцать пять тяжело.
По последней информации, трое из них умерли, пятеро остались без ног, - и, сдавив губы, капитан посмотрел на Москалева, продолжил. – На подведении итогов полковник очень круто разобрался с двумя комбатами. Считает, что эти потери их ошибка. Сказал, если у кого-то будут в дальнейшем такие потери, с ними будет разбираться военная прокуратура. И меня предупредил об этом, как и других командиров специальных подразделений. Так что я считаю, все вы сделали там правильно: семь раз отмерь, один раз отрежь.
- Да, да, - глубоко вздохнув, Федор развел руками.
- А за твое самовольство на Гардезской вылазке мне хорошенько досталось.
- Старший прапорщик накляузничал? – привстал Москалев.
- Отставить! – легонько стукнул по столу Фадеин. – Виденеев нормальный мужик, своих он никогда не заложит, а то, что он просил меня, тебя за эту проведенную тобою искусную операцию наградить, было! Просто, кто-то из солдат, видно, похвастался в своем кругу, какие они умники. А тот донес это вышестоящему руководству со своими добавками, прибавками. В итоге, вызвали меня, отчитали, а потом, отведя в сторону, сказали, наградить тебя.
Рапорт я подал, вернули. Сказали, что это можно сделать после следующей армейской операции, если, конечно, там себя проявишь. Так что, - командир роты встал из-за стола и, пожав руку Федору, сказал, - а теперь на отдых. Что-то неспокойно мне, боюсь, и выспаться не дадут.
- Вы что-то не договариваете, товарищ капитан, - мельком глянул на своего командира Федор. – Как помню, полгода назад, когда у старшего прапорщика заканчивался договор, он повел себя по-другому, подставил командира взвода старшего лейтенанта Кивлина. Игорь Сергеевич, - Москалев, поставив ударение на последнем слоге и глядя в глаза капитана, продолжил, - мне несколько раз подробно рассказывал о последнем бое, когда прапорщик командовал второй группой его взвода. Он испугался и открыл фланг, через который и подошли душманы вплотную к его группе и расстреляли их почти в упор.
- Старший лейтенант! – повысил голос капитан. - Запомните одно, кода у человека есть ошибки в работе, он всегда может их прикрыть, выставляя себе в помощь ту информацию, которая поможет ему это сделать. Так что, каждый из них мог найти крайнего, в том числе и Кивлин.
- А я о чем вам говорю, товарищ капитан.
- Я еще раз повторяю, каждый. Субъективное мнение было и у Кивлина, и у старшего прапорщика, а расследование провести, как все было на самом деле невозможно.
- Я больше верю Кивлину.
- Вера, Федор Иванович, это единственное, что у меня осталось к обоим им, и к вам в том числе. Идите…