На третий день пребывания у нас в гостях теща решилась выйти на балкон. Прожив всю жизнь в селе, твердо ступая по земле-кормилице она боялась взглянуть на нее с высоты четырнадцатого этажа.
- Это Днепр? - спросила она, показав рукой на сверкающую перед нами реку.
Я кивнул.
Со стороны реки налетел порыв свежего ветра. Теща вдохнула полной грудью.
- Дышишь и дышать хочется, - смущаясь призналась она.
Помолчав, добавила:
- Красиво у вас здесь, как во сне...
- А вы не просыпайтесь, - приветливо сказал я.
Теща непонимающе посмотрела на меня.
- Оставайтесь жить у нас, - пояснил я.
- Как жить? - переспросила теща.
- Очень просто — как все горожане...
Теща с недоумением уставилась на меня.
- А хозяйство? Корова, кабанчик, - будто вспоминая, начала перечислять она, - куры, утки...Хата, как-никак, хозяином построенная, царство ему небесное...
- Пора уже и о себе подумать, а не только о хозяйстве, - заботливо перебил я ее. - Продайте все и переезжайте к нам...мама.
Услышав впервые от меня это обращение, теща обессилено шагнула вперед и ухватилась руками за перила балкона.
… Через месяц теща жила у нас. За деньги, которые она отдала жене мы купили мне - старенький «Запорожец», жене — заячью шубу, теще — раскладушку.
Первое время холодильник и морозильная камера были забиты привезенными тещей продуктами: свининой, курами и утками, маслом, творогом, яйцами и салом с прожилками мяса. В кладовке стояли несколько мешков картошки, свеклы, моркови. Стены кухни были увешаны связками лука, чеснока и красного перца...Его стручки были настолько душисты, что ночевавшая в кухне на раскладушке теща ночью чихала по несколько раз подряд. Ее раскладушка стояла рядом с дверью, поэтому я часто спотыкался о ноги тещи.
По мере того, как уменьшался запас продуктов я натыкался на конечности родственницы все чаще.
- Вы еще мечтаете окунуть ноги в Днепре? - спросил я как-то у сидевшей на балконе тещи.
Теща кивнула.
- В субботу окунете, - пообещал я.
...Теща стояла по колено в воде, поддерживая рукой подол платья. Она восторженно оглядывалась по сторонам, призывая людей в свидетели своего счастья. Но вокруг никого кроме нас с женой и «Запорожца» не было.
Около получаса мы не могли оторвать тещу от ее мокрой мечты. Только когда жена сказала, что пора завтракать теща, с явным сожалением, вышла на берег.
Я встретил ее канистрой с водой, жена — пачкой стирального порошка отечественного производства.
- Обмывайтесь, - сказал я поднимая канистру, чтобы полить ей воду на ладони.
- Зачем это? - теща смотрела на канистру. - Вон сколько воды...
Она показала рукой на Днепр.
- Затем, что в этом районе Днепра обнаружена дизентерийная палочка, - пояснил я. - Поэтому вам нужно руки и ноги обработать стиральным порошком и смыть кипяченой водой...
Приготовления к завтраку отбили у тещи аппетит. К еде она не притронулась. В конце завтрака попросила переехать в другое место.
Километрах в пятнадцати мы нашли прекрасный песчаный плес. Зачарованная красотой теща, как лунатик, вошла в воду и застыла. Вышла она из воды лишь после того, как жена сказала, что пора обедать.
Я встретил ее канистрой с кипяченой водой, жена — стиральным порошком.
- Что и здесь дизентерия? - встревожилась теща.
- Нет, - успокоила ее жена. - Здесь ботулизм...
Третье место, пожалуй, было самым красивым. Но теща заходить в воду уже не решалась. Она села рядом с машиной и долго смотрела на зараженных чаек, круживших над водой.
- Неужели и здесь какая-нибудь хворь плавает? - задумчиво спросила родственница.
- Холера, - удовлетворил я тещино любопытство.
… Как-то утром, споткнувшись о ноги тещи, я позвал в кухню жену.
- Меня удивляет твое спокойствие, - тихо сказал я.
- Только без угроз, - жена погрозила мне зубной щеткой.
- Что это такое? - показал я взглядом на торчащие из-под моего старого пальто ступни тещи.
И для уточнения ткнул пальцем в темный ноготь тещи на большом пальце ноги. Жена перевела взгляд с ногтя на голову матери. Теща приподнялась и глянула на свою правую ногу.
- Это я на ногу еще в селе казанок обронила, - виновато сказала теща, подтягивая ноги под пальто.
Жена заботливо поправила пальто на ногах матери.
- Если бы ты была заботливой дочерью, - сказал я жене, - то заметила, что мама приехала к нам с черным ногтем, а теперь он желтый.
Жена приподняла пальто и уставилась на материнский ноготь, теща испуганно смотрела на дочь.
- Пожелтение ногтя — это реакция организма на нашу городскую экологию... Сигнал о нехватке в организме пигментов, которых в селе было в изобилии...
Я прошел в ванную мимо жены, застывшей с зубной щеткой в руке.
- Что ты предлагаешь? - впервые за последние десять лет поинтересовалась жена моим мнением.
- Я не предлагаю, а констатирую, - ответил я забытым голосом главы семьи. - Маме жить у нас опасно для ее здоровья...
- За что ты так не любишь мою мать? Чем она тебе мешает? - спросила жена. - Она сама давно бы ушла от нас, да уйти-то ей некуда...
- Как это некуда? - удивился я. - А ее давняя подруга, которая живет во Львове...
Жена изменилась в лице. Видно было, что и она вспомнила о подруге матери, которая давно уже живет во Львове и работает в пансионате Министерства обороны Украины.
… Через неделю теща уехала во Львов.
Я вынес из кухни на балкон ненавистную раскладушку.
Прошел месяц.
Как-то вечером в дверь позвонили. Я открыл дверь. На пороге стояла помолодевшая теща. Рядом — седовласый мужчина не утративший военной выправки.
- Знакомьтесь, - волнуясь, сказала зашедшая за ним теща, - Тарас Козьмич — мой муж...
- Слава Украини!- гаркнул мне в ухо седовласый...
На следующий день мы купили вторую раскладушку — жене.
На первой, принесенной с балкона, сплю теперь я.