Жил на свете человек. Не очень красивый, не очень смелый, не очень инициативный, не очень…
Да, что я пересказываю «не очень, не очень». Серый был человек. Там, где он появлялся, ничего не менялось. Солнышко ярче не светило, в комнате теплее не становилось. Его мало, что интересовало. Его не радовала чья-то любовь, так как он и сам любить не мог. Его не возмущала ненависть, он обходил это чувство и всегда говорил «моя хата с краю, я ничего не знаю». Он был равнодушный человек.
Поэтому его сердце не билось сильнее, когда он видел красивую женщину, у него, никогда не стучало в висках от негодования, когда видел что-то грубое и жестокое.
- Моя хата с краю, я ничего не знаю, - говорил он. И тогда все понимали, что от него помощи ждать не надо.
Он не помогал друзьям, оставлял один на один с бедой соседа. Этого невозможно было не заметить. Однажды, он не помог другу хотя мог. Он просто стоял и ждал, когда все решится само собой и тогда силы небесные превратили его в стрелки для часов и посадили на циферблат. Стали стрелки свысока смотреть на людей. Казалось им, что это они отбивают время. Только от них зависит, кому любить, кому родиться, кому умирать. Часы только показывали на ход времени, а им казалось, что они управляют временем.
- Тик-так, тик-так, - говорили часы и днем и ночью. Они никуда не торопились и ни во что не вмешивались.
Они не торопились, когда видели, как человеку тяжело. Как бы хотел этот человек поторопить время, и эта неприятность ушла бы в прошлое, но стрелки монотонно бежали по циферблату, они не торопились. Да и не могли они это уже сделать, они стали частью хорошо отрегулированной работы.
- Тик-так, тик- так, - говорили часы. Они и не торопились и не отставали. Они ровно отбивали срок времени, давая человеку самому разобраться со своими неприятностями.
Они не замедляли свой ход, когда присутствовали при расставании. Именно теперь они больше всего хотели, чтобы влюбленные могли замедлить движение стрелок, они хотели бы продлить минуты, когда они вместе. Но время безжалостно отбивало:
- Тик- так, тик-так.
Стали люди украшать часы. Они считали, что их можно задобрить, можно разбудить какое-то чувство: чувство любви, ненависти, терпения или негодования. Их делали из золота, украшали драгоценными камнями. Но что бы, человек не предпринимал, они ровно стучали свое «тик-так, тик-так».
Они не обращали внимания ни на позолоту, ни на драгоценные камни. Им было все равно, ты любишь или ненавидишь, ты торопишься или нет. Они ровно отбивали «тик-так, тик-так».
Теперь человек мог точно знать, сколько он может времени потратить на то или на другое дело. Они будут ровно стучать свое «тик-так». Человек не мог рассчитывать на помощь времени, но знал, что они не будут спешить или отставать и, что если он все правильно рассчитает, то он успеет сделать все, что запланировал. Ведь ни что не заставит время идти быстрее или медленнее.
Зато теперь можно точно сказать, сколько времени осталось до прихода поезда, до встречи с любимой. Теперь люди назначали свидания под часами. Стрелки смотрели на них и стучали свое ровное «тик-так, тик-так». Как хотелось стрелкам замереть, остановиться, продлить мгновение встречи. Они жалеют, что не могут обнять плечи любимой и задохнуться в аромате ее волос.
Но так положено, упущено свое время и ему остается только отбивать время, а не управлять им. Теперь он может только двигаться по кругу, быть свидетелем крепких поцелуев, расставаний и встреч. Он ничего не может изменить.
Теперь часы являются свидетелями всех событий происходящих в мире, но от них ничего не зависит. Они могут только отсчитывать время, а человек расставляет все в определенном порядке. И этот порядок заключается в его «тик-так, тик-так». Он отсчитывает время, но он им не управляет.