На сон грядущий Слово о сербе Николе

ГЛАВА ПЕРВАЯ   
       
ВОЗЗВАНИЕ К СЛАВЯНАМ



Апрель 1941 года. Нью – Йорк  Отель. 33 этаж.
Номер, в котором жил гений электротехники Никола Тесла.

Чуть хрипя на весь номер приёмник
Сообщил старцу сербу о том,
Что сим днём
Гитлер, словно бандит-уголовник,
Вторгся к сербам в балканский их дом.

Как могло это горе случиться
В этот яркий апрельский рассвет?
Горек хлеб
Для него теперь будет с водицей
Здесь, в Нью-Йорке, вдали от родимых тенет.

Братья, сербы, я с вами как было,
В этот грозный, нерадостный час!
Сколько раз
К нам на горы беда приходила,
Столько раз мы встречали её, не боясь.


Этот гений с фамилией Тесла
После слов своих, в утро окно распахнув,
И вздохнув,
Запустив как обычно в отель к себе с ветром
Всех друзей-голубей к угощенью-зерну.

С добрым утром, пернатая стая!
Нет мне ближе, чем вы - сизари и дороже
В день погожий
И в день, когда  рать голубей в небеса не летает,
Коли вниз моросит, шелестя, тихо дождик.

Сели птицы привычно на место
И, не мешкая, принялись зёрна  клевать
Кабы знать,
Что достанется досыта всем им, до веса,
Можно было бы здесь не спеша пировать.

- Ну, орлы, мне пора за работу. -
И хозяин, покинув их, сел за свой стол,
Где нашёл
Свою думу - воззвание к сербскому Роду,
Кто здесь стал в США эмигрантом как он.

Верил он, Силы Правды и Света
Драться с этим врагом как герои пойдут -
Верх возьмут!
Я бы сам к ним пристал новобранцем-поэтом,
Да куда мне? Я стар и стрелять не могу.


- Что ж вы, сербы, боснийцы, хорваты?
Нету ладу меж нами. И мир нам руки не даёт.
Бог зовёт
Нас сплотиться, забыв свои распри-разлады,
Сообща отстояв мирозданье своё.

Черногорцы, словенцы, болгары!
Кто мог ждать, что захватчик в коварстве своём
К нам войдёт?
Из Болгарии в Сербию! Плачьте гитары.
Наливайся, печаль, к нам в сердца до краёв.

Гибнет в распрях моё Королевство,
Где схватились вдруг все против всех.
Как на грех
В час сей грозный Хорватия заняла место
Посреди сателлитов германского Рейха.

Кто пытался врагу дать отпор?
Только четники да партизанское мужество.
Сколько сдалось
Им в плен на всеобщий укор и позор?
Триста сорок четыре аж тысячи молодцев.

Нет, то так размышлял только гений,
Но писать… Он напишет другие хулы и слова.
Голова
Его скорбно склонилась к коленям;
Здесь и он виноват, а не только война.


Нас, славян, замесил наш Создатель
Из Добра и ведёрка солёного пота вкрутую,
И простую,
Без хитрости Душу вложил в эту пастель,
Но рубашку на это Добро изготовил стальную.

Оттого-то мы так и мягки, и наивны.
Любим правду и верим в бесспорность чудес
Своих звезд,
Что до поту двадцатого жнём свои нивы,
Чтоб потом потерять его весь…

От меня семь чудес ждали все югославы.
Что нам Гитлер? У нас ему плёточка есть!
И ремень!
Это Тесла! Нет в мире его чудо-молниям равных.
Если кто-то посмеет на наши Балканы полезть!

Как наивны мы были, беспечны!
Полагая, что Тесла спасёт свой народ от войны.
От беды;
Или Гитлеру молнию пустит с грозою навстречу,
Иль хотя бы Белград защитит мановеньем одним.

Но увы. Чуда в том не случилось.
На Белград налетела стервятников свора
И упорно
Бомбила его до тех пор, пока солнце светило,
Пока солнце не скрылось в дыму серо-чёрном.


Танки Клейста вломились в Белград
На двенадцатый день от начала жестокой войны
Той весны,
И режим королевский, пытаясь отсрочить свой крах,
Был вынужден сдаться  на милость фашистской орде.

На всю мощность включил Тесла громкость,
Полулёжа встречая печальную новость по радио, -
- Безобразие!
Где же наша славянская воля и гордость?
Теперь долго не будет у нас своих праздников.

Да, я серб, но родился в Хорватии.
Воеводина, сербский ты край наш! История!
Дай опомниться!
Были мы под пятой столько лет ига Австрии,
А теперь под фашистским ярмом будем горбиться.

В тот же день он отправил депешу
Принцу Павлу, за сдачу страны его в ней осудив,
Но в груди
У себя он лелеял мечту как большую надежду,
Что Советский Союз быстро сможет врага осадить.

- Но на сливе не вырасти яблоку. -
Вдруг пришла ему старая притча на ум.
- Только глупому
Иль несмышленому птенчику-зяблику
Может яблоко сниться на старом сливовом колу.


Чтоб пришла на Балканы свобода,
Есть один только выход у нас на этом пути.
Не уйти!
Не бежать от врага, бросив дом свой на Бога,
А его самого в бегство с нашей земли обратить.

Подчинив Рейху враз всю Европу,
Что в раздорах  и ссорах жила и не ведала Уз
На роду,
Гитлер тут же, не видя в братаньи с ней проку,
Вероломно и подло напал на Советский Союз.

Вот где судьбы народов решались!
Там, в России, «гостей» повстречали Москва,
Ленинград,
Сталинград, где фашисты на Силу нарвались,
На великую Волю и Силу, на русский кулак.

Там морозы на реках наводят мосты.
Там народов без счёту. Сплотившись, как братья
В геройские рати,
Отступая сначала полгода до сердца России - Москвы,
В декабре сорок первого немцев смели эти рати.

Нет, Россию спасли не морозы.
Как потом будут миру «историки» лживые лгать
И слагать
Небылицы, что немцев разбили не мы, а морозы,
Что они помогали советским бойцам воевать.

Да, в том есть только толика правды -
Так уж, право, у нас на Руси с давних пор повелось -
Прижилось. -
В час смертельный навстречу врагу и неправде
Вместе с русскими в бой и Природа сражаться идёт.

Все мужчины Союза на фронте.
И какой ещё может как добрый российский солдат -
Замерзать,
В лёд окопный врастая на страшном морозе,
Но с окопа и с фронта в тылы не бежать.

А их жёны в тылу, поднимаясь до свету,
На полях хлеб растят. Варят сталь и чугун.
Звоны  струн
Балалайки, как и рокот гармони, сулил им победу,
Не давая упасть на дрожащий от выстрелов грунт.
               
На сон грядущий. Диалог с  голосом свыше.

Ещё с вечерним Солнцем Будапешта
К нему на сон грядущий голос свыше
Являться стал. И с ним пришла надежда,
Что не один он. Есть звезда над крышей,
Которая как мать, над ним склонившись, дышит.

Кто ты? Мой Род, Судьба иль Рок?
- Я коллективный Разум Мирозданья.
Я первопредок твой. Я назван вами Бог.
Что есть Земля? И в чём её призванье?
И Душ людских, зачем твоё созданье?


Земля есть детский садик братства.
Созвездия Кассиопеи, где Души Годные
Растят для семимерного пространства.
Когда от плоти станешь ты свободен,
Душа твоя в тот мир пойдёт народный.



               
ГЛАВА  ВТОРАЯ

СТЫЛО СЕРДЦЕ -
СЛУЧИТСЯ ЛИ КРАХ В ДЕКАБРЕ? 

Кто из нас, граждан старой Европы,
Может так свою землю беречь и любить,
И дарить
Ей себя, удивляя  той жертвой другие народы,
Так, как русы легко отдают за неё свою жизнь.

Даже дети у них не в сторонке
От отцов и железных своих матерей -
Всё умеют!
В поле рожь убирать и стоять у станков на бочонке
По три смены подряд, чтоб победа пришла поскорей.

В октябре сорок первого года
Он посланье в Москву для «Известий» послал,
Где писал.
- Восхищён я борьбой и солдат, и народа.
Вы - герои. Народ ваш Москву не отдаст!

Да, не всё шло легко под Москвою.
Стыло сердце - случится ли крах в декабре?
Но в огне
Этой битвы  не выдержал Гитлер. Зимою
Отступил он назад от Москвы в декабре.

Мир следил за той битвой внимательно;
Неужели настал, наконец, на войне перелом?
Грянул гром!
А казалось с Советами всё уже кончено,
Но там немцев ждал полный военный разгром.

Значит, будет ещё цвести вишня,
Раз ух сокол советский стал фрицев клевать.
С неба гнать.
Значит, будет ещё Сталин, трубку повыше
Подняв, спичкой ломкой её на весу разжигать.

Значит выйдет на берег Катюша
И споёт над великою Волгою русской рекой -
Ой, ой, ой,
Расцветали в саду нашем яблони, братцы, и груши
И туманы ещё поплывут над моею Москвою-рекой.

- А раз так, - размышлял дальше Тесла, -
Эта сила и к нам на наши Балканы с победой придёт
И спасёт
Югославию от этих захватчиков - извергов немцев!
Но не будем спешить, забегая без меры вперёд.

Кто знать мог, как там небо землян нас рассудит?
Но я верю в Советы. Россия, бесспорно, изгонит врага!
Навсегда.
И Европе свободу и солнце, что мы потеряли, добудет,
Очистив от зверя-фашиста её городки-города.


А в Советском огромном Союзе
Гром гремел, погибали полками на фронте солдаты,
Сестры, братья.
И, сплотившись, стояли там насмерть советские люди,
Плакал даже металл от великой беды, но не эти ребята.

Голод, холод в блокадном косили людей в Ленинграде,
Не пускавшем фашистов в кольцо своё - бронь.
Он герой!
И летала голубка на встречи с любимым в том граде,
Опираясь крылом серебристым на зарева, дым и огонь.

Смерть людей не брала  в Сталинграде.
Не брала она  их и на огненной Курской кровавой дуге,
Танки где;
Две лавины столкнулись не хлеба ж ради -
Ради жизни достойной на этой прекрасной земле!

Ищет серб на вопросы ответы
Жизнь не молния. Век её мрачен и много длинней..
- Эй, Антей,
Подскажи, почему так живучи Советские эти Советы?
В чём причина их этих великих трудов и побед?

Может быть, это Ленин и Сталин
Голытьбу за собой от сохи к звёздам ясным ведут?
Или тут
Роль играют безбрежные русские царства и дали,
По которым молочные реки в рассол океанов текут?


Может быть, это Равенство с Братством,
Что они у себя соблюдают и с трепетом чтут
И блюдут,
Не давая расти непомерно ни нужде, ни богатству,
Утверждая Любовь, Справедливость и Труд?

Что так чуждо и дико в Европе,
Там в России своё божество - Коммунизм.
Атавизм?
Рудимент, пережиток, забытый когда – то в народе
И опять Революцией призванный в новую жизнь

Я же гений и Молний, и Света
И открытий моих столько, что их и на пальцах не счесть.
Только здесь
Я теряюсь в догадках и жажду простого ответа-
Почему нас, славян, невозможно наживой завлечь.

Время шагом не шло, а летело
Серебристой голубкой, увы, не из рая земного 
К жизни новой.
И души убитых его догоняли, избавясь от тела,
Надеясь на мир и покой, и весну в жизни новой.

Гений сербский и сам был не против
Улететь с ним от ветхих иллюзий, запретов и лжи.
Но, увы,
Его молнии ждали с тайной в плазменной плоти
И наказ своей матушки - только науке служить.


Номер Теслы в отеле Нью-Йоркер.
Интерьера палитра - кофе - цвет с молоком
Его дом.
Тесла на большой кровати. За окном декабрь. Вечер
Теслу лечит от болезни в том году, сорок втором.

Болен гений и стар для волнений.
Только думы о бренном, и те боятся являться к нему.
Поднимусь,
Я ещё поднимусь на своих ослабевших коленях
И сто десять лет точно на этой земле проживу.

В тот непрошенный год сорок первый
Я бы мог и не только родным югославам помочь.
Между прочим,
Коль наука не шла б за Энштейном, во-первых,
И мне дали бы денег, чтоб я мог закончить

Свой проект как проект упрежденья,
То война б прекратилась с вторжения в Польшу.
И не дольше.
Ультиматум. Сутки, не больше, на размышленье
Гитлеру. И хватило бы удара по Берлину,

Если б он ультиматум не принял.
Сколько жертв бы тогда удалось на земле избежать!
Эка жаль.
И моё бы осталось не проклятым доброе имя,
И земля бы не стала от взрывов стонать и дрожать.


А теперь под ярмом моя Родина,
И раздоры теперь на куски её бедную делят и рвут
Как быть тут?
И горькою стала всем сербам, как перец, смородина,
И не в радость им с потом солёным их труд.

Против немцев сражались две силы.
Королевские четники и армия партизан коммуниста
Броз Тито.
Первые помощь от Англии и США получили,
Но друг с другом не думают силами слиться,

Так как Тито поклонник Советов.
Он считал - в Югославии быть революции!
Революции
Как в России в семнадцатом. То неизбежность!
Кто не пашет - не ест! Тому хлеба ни унции.

А чем плох на гербе Серп и Молот?
И всеобщее право на Правду, Ученье и Труд?
Только плут
Против тут только лодырь в сообществе с вором. 
Те, кому эти Принципы руки мозолями жгут.

Только как эти нормы - законы
В быт и в Души людей наяву без кнута воплотить
И блюсти
Их рабочим с вождями во всём и всегда неуклонно?
Но в Советском Союзе смогли же по ним
и рождаться, и жить.

Как не просто всё в этой воронке -
Круговерти смертей, жизни и новых рождений,
Борений.
Даже мне с моим гением, с именем громким.
Так чего ж тогда спрашивать с тех, кто не гений?

Я взывал к моим «Братьям славянам»,
Только проку от этих воззваний, как вижу, немного.
Не могут
Партизаны Броз Тито и четников рать короля
Стать войском единым и бить супостата земного.

К несчастью, они как враги меж собою
Дошли уже там до прямых боевых столкновений -
Сражений.
И их не разлить ни смолой, ни слезой, ни водою,
Что горько нам всем югославам от этих явлений.

Стали четник вместе с врагами
Сообща воевать против братьев своих партизан.
Больно нам
Это слышать и видеть позор тот своими глазами.
Будь сейчас я моложе, то с ними бы встретился сам.

Но не всё там так плохо и скверно.
Средь народных частей, не дающих житья оккупантам,
Бьётся славно
Дивизия имени Теслы Николы в пылу беспримерном.
Поверьте, я знаю, не сбыться захватчиков планам!

Ждал Тесла, как ждут люди света,
Условленной встречи с прибывшим в Нью-Йорк
Королём,
Надеясь найти с ним нелёгких ответов
На горы вопросов, терзающих душу и сердце его.

На сон грядущий. Диалог с голосом свыше.

Теперь скажи, Создатель мой, утешь мя -
Что есть пространство мерой семимерной?
- Земля - трёхмерный мир, она не вечна.
Душа, покинув плоть, идёт в четырёхмерность,
Которая всегда сложиться с нашим может

С трёхмерным миром в добрую семёрку,
Ведь четырёхмерность складываться может
Как противоположные углы  квадрата в точку.
Четвёрку с тройкой в семимерность сложит
Моя цифирь. И пирамида в этом ей поможет!

Своим гранёным царством пирамида,
Есть  идеальное пространство перехода
Из мира вашего трёхмерного в мир вида
Четвёртого по счёту измеренья. Вот он,
Сложившись с третьим, стал семёркой.

Итак, моя четырёхмерность,
Сложившись, может распрямиться
И перенести корабль инопланетный
К любым мирам. И снова возвратиться
К себе домой он может вновь без риска.

Поэтому к вам в гости шлют гонцов
Часа в четыре, когда низка температура
На этих волнах миры со всех концов.
Мой Бог, с тобой сошлась моя натура!
Я понял тайну ту твою давным-давно.

Чтоб получить из тёмного эфира волны,
Его потребно охладить, но только в меру.
Здесь переборов быть совсем не должно.
Настанет час, поверь, и мы подобно ветру
К ним нанесём визит. Визит ответный!



ГЛАВА ТРЕТЬЯ

МЫСЛИ ВСЛУХ
 
               
Тесла жил в номерах: 3227.
Где он жил и искал тропы к ядрам Стихий
И стихи
Посвящал звёздам, павшей на землю росе.
А в другом - 3228, - в ядра этих Могучих стихий,

В благородных своих пробужденьях,
Одним махом пытался войти, вызнать тайну.
Тайну силы,
Которая движет Светила и держит в смиренье
Души в плоти живой, будто девицу красну

Держит злой повелитель в темнице.
Но в те ядра он хочет войти, но без молота.
Как психолог,
Чтобы там по любви в тайне той убедиться,
Как устроен их мир, что есть Огнь и Холод.

А потом в свою лучшую школу,
Пригласив на учёбу достойный к учёбе народ,
Скромный Род,
Дать те знанья, открыть их простому народу,
Чтобы жил он достойно среди дикарей и господ.


Путы сбросил страстей и невежеств,
Жил бы вольно в трудах и в любви сообща
И решать
Свои судьбы самим, как решали их прежде
Их Отцы с Матерями на этой Земле, народясь.

В это утро он сам ждал привета,
Сидя в кресле. Из радио сыпались звуки
Для науки,
Которую он представлял в этом гнёздышке Света
Как привет друга Фрэнка Синатры. Для науки:

Начни распространять новость,
Что я сегодня уезжаю.
Я хочу быть частью его.
Нью-Йорк, Нью-Йорк
Эти башмаки путешественника
Очень хотят затеряться
Прямо в самом центре его.
Нью-Йорк, Нью-Йорк.
Я хочу проснуться в городе,
Который не спит,
И увидеть, что я - вершина горы,
Первый из многих.
…
Я хочу проснуться в городе,
Который не спит,
И обнаружить, что я номер один
Во главе списка,
Царь горы номер один.

Когда Фрэнк свою песню закончил,
Физик, взбив на своей голове кипяток - серебро,
Вспомнил то,
Как он Гитлеру гибель на встрече пророчил
С королём югославским недавно, Петром.

Как тепло рушит лёд в реках горных,
Так и  он поразрушил до дна все надежды его
Берегов,
Что никто кроме русских, в геройстве упорных,
Не очистит Европу  от этих проклятых врагов.

Стало быть, и его Югославии милой.
И ему самому к ним в окопы туда, под Москву,
На войну
Нужно всем собираться и бить эту страшную силу,
И не дать ей сейчас уничтожить Советский Союз!

Опасно надеяться здесь на Америку.
Я этот давно уже факт для себя как закон уяснил.
Час пробил.
Нам, славяне, пора уж прибиться к единому берегу
И себя защищать, что есть Духа
и в теле физических сил.

Прими Правду мою, Высший Разум.
Дай мне, старость отсрочив, не хворым побыть.
Как мне быть,
Как на всех разделить одну общую Правду?
Ведь у каждого правда своя, коль её разделить.

Ведь насмерть стоят под Москвою,
В Ленинграде, в Воронеже, в Курске, в Орле.
Дай совет
Или весточку мне. Пошли птицу лесную
Сюда в город Нью-Йорк. Дай мне слово - совет.

Верю, будет за нами Победа,
Что Советский народ мир от рабского ига спасёт.
День придёт
Вместе с Солнцем. Изменит орбиту планета,
И несчастье с неё за высокие белые горы уйдёт.

Чем долги мне отдать за Победу?
Я привык отдавать все долги только в срок.
Чтобы впрок
Они были тому, кто спас нашу планиду - планету,
Преподав чёрным силам на память великий урок.

Ну, а вы, мои крестницы молнии,
Что я здесь в этом доме из мрака на свет порождал
И давал
Имена вам родни своей,
     чтобы вы их любили и помнили
Род мой сербский. Я вас, как и их, от Души уважал.

Что ж вы мне сейчас не поможете?
Иль напрасно я с вами беседы о жизни водил?
Не юлил.
И не корчил вам, сёстрам, весёлые рожи и рожицы,
Когда в слишком весёлом чудачестве поутру был.

Как мне с вами тут встретиться хочется.
Подвести свой научный и личный житейский итог.
Мне никто
Из друзей и поклонников век электротворчества
Правду-матку не скажет, не бросит родную в лицо.

Что я жил средь людей как отшельник,
Без жены, без детей. Без любви к доллару, к алкоголю,
К хлебу, к полю.
Не ходил по грибы в Богом брошенный ельник,
А связал с электричеством ум свой и сербскую долю.

Не стесняясь, ко мне на часок забегайте.
Я вам всё о себе, сняв покровы, за час расскажу.
Я дышу
Лишь наукой, не воздухом. Нет. Так и знайте.
И гулять по Нью-Йорку, лишь ради неё выхожу.

Жду я вас завтра рано поутру.
Чтобы солнце мне здесь не слепило лучами глаза.
И гроза.
Я ведь с детства на яркие блики смотреть не могу
И от каждого зайчика пячусь, как в детстве, назад.

Утро свежее пахнет тоскливой зимою.
Не забыл Тесла с молнией свой деловой уговор -
Договор.
Да, не скоро к нам время бежало на пару с войною
Из России на Запад в спокойный Нью-Йорк.


В нём не падали бомбы, и люди
Не искали спасенья в подвалах своих небоскрёбов.
Там с порога
Граждан сытых встречали рабочие долгие будни.
Там народ не стоял и не плакал по павшим у гроба.

О гостях и не думал великий учёный.
Ведь Светила восход, как всегда,
   был его первым гостем.
- Просим, просим, -
Открывал он ему свои окна, встречая поклоном.
Ну, а тот искры света в окошко бросал ему горсти.

Встретив Солнце, он замер надолго:
- Кто ты здесь, в этом мире на руку и совесть нечистом,
В стране эгоистов.
Первый в списке?  Вершина горы, брат Никола?
Здесь ли, Тесла, твоя лебединая пристань?

Ты в политику лезть и не думал.
Но ведь ты же не только гора! Ты ещё и Поэт!
Ты - сам Свет!
Потому-то народ твой и ждал с неба сербского чуда,
Полагая, что Тьму не подпустишь, к нему ты вовек.

Не ищи для себя оправданий.
«Сотня прибыли на каждый затраченный цент»
Сей процент -
Вот кто в мире давно уже судит и рядит, и правит,
Эта «сотня» процентов!
    И банкиров влиятельный центр.


Он и войны везде начинает,
Чтоб нажиться, ограбив и выбив, из ближних кого-то.
Сколь народов
Процент тот уже погубил? Кто считал, и кто знает?
Сколько с нас ещё снимут фашисты
                коронок из золота?

Профессор однажды мне подал урок,
Показав, что гипноз с простаком без вины вытворяет.
Он внушает
Мне, будто в стакане до самого верха налит кипяток
И этот стакан ко мне смело рукой на беду подвигает.

Своим пальцем его я коснулся
И руку отдёрнул. - Как он непомерно горяч!
Я, зрячий,
На фокусе этом как будто слепой обманулся.
А что уж тогда с несмышленого мальчика брать?

Так и Морган, как будто гипнозом,
Внушил всей Америке мысль простую о том,
Что оптом
Прогнозы мои и идеи по сути своей одиозны,
И их в жизнь претворить, ну, почти невозможно.

Да только чего взять с магната,
Который боится меня поддержать как банкир потому,
Что залью
Своим светом я эту Америку. И, притом, бесплатно,
Что будет сплошным разореньем магнату сему.

Он же помнит судьбу дилижансов,
Когда им на замену явились стальные пути,
Суди
Не суди. Но они принесли столько финансов,
Тем, кто строил их здесь и подряд получил.

На сон грядущий Диалог с голосом свыше.

- Скажи мне, все ль народы пред тобою
Равны? И нет ли пасынков или любимцев
Средь них или отвергнутых совсем тобою?
У нас немало расовых теорий наплодилось.
Один считает себя львом, а кто-то сфинксом.

Я создал всех вас равными пред Небом.
И объявлять кого-то низшей расой,
Есть преступленье, кто бы это ни был!
Иль того хуже - объявлять всегласно
Себя избранником моим весьма опасно!

Есть у меня Доктрина Сердца и Любви.
Доктрина Разума и непреклонной Воли.
Извольте жить по ним, а не судить
Род Человеческий и не губить своею болью.

Ведь прежде чем войти в Трёхмерность,
Ваш предок  Олномерность - линию освоил!
А уж потом я дал ему войти в Двухмерность.
Пустил его на плоскость, там позволив
На ней найти приют и испытать неволю.

- Долго ж полз ты наверх, Человече,
Из миров этих низших к высоким софитам,
К семимерным мирам, добывать себе вечность.
Потому и Вселенная ваша по форме - улитка.
Нет случайных идей в моих планах и свитках.



               
ГЛАВА  ЧЕТВЁРТАЯ
               
Я НЕ ЗНАЛ, ЧТО ТАКОЕ УСТАЛОСТЬ
 
Город лето в рубашки одело.
И Никола покров свой сменил с ним на пару.
В солидарность.
Было лето в сорочку льняную и шорты одето,
И Учёный, любивший порядок, надел ту же пару.

Подозвал он то лето к окошку,
Распахнув его настежь: - Входи. Я пишу Дневники.
Загляни в них.
Возьми что-нибудь ты из них в облака на дорожку,
А не хочешь читать, просто так, как друзья, посидим.

Как не просто родиться новатором
И пытаться собой осветить этот город и мир.
Я кумир
Лишь для тех, кто сам светит, сгорая, и падает
В центр стихий, чтобы там превратиться в эфир.

Мои лампы Нью-Йорк освещают
И меня называет Кумиром не только одна беднота.
Лепота!
Так по-русски слепящий своей красотою
объект называют,
Когда свет семи спектров тебе
закрывает невольно глаза.

Весь мир знает и ценит мою лепоту.
И не нужно мне славы, чинов, злата, званий.
Только знаний
Я жажду. И в недра проникнуть стихий я хочу,
Чтобы тайны постичь всех миров мирозданья.

Для чего и зачем мне всё это?
Нет, ты прямо. С интереса задай мне вопрос.
Он не прост.
Я отвечу: - Хочу, чтобы жизнь на земле человека
Не в неволе прошла; чтоб свободным родился и рос.

Да не так рассуждают магнаты.
Давай на Восток теперь взгляд свой направим.
Где Ленин
И Сталин задумали Запад догнать наш богатый,
Лет за десять. По мускулам, технике, злату и стали.

И, представь себе, таки догнали!
И я с ними, не мерою, делился наукой лет двадцать.
Старался.
Однако ответа мне так и не дали ни Ленин, ни Сталин.
За что? Почему? Не могу до сих пор догадаться.

О причинах могу я сказать лишь одно.
Дело в том, что в нелёгком двадцатом, когда-то году,
Признаюсь,
Я не верил, что сбудется ленинский план ГОЭЛРО,
По которому Ленин задумал построить в аду,


После трёх революций в России,
Где на карте лежит в два шага  полстраны в пепелище,
Вдруг задышит,
Тридцать ГЭС величайших! Каких мало в мире.   
За две пятилетки! Магнаты и боссы, вы слышите!
 
И не верил Уэлс в то ни крошки. 
А ныне их немцы с крестами на крыльях бомбят…
Плотины горят.
И те, кто вложил капиталы свои в те бомбёжки,
Прозрели - и их скоро также они разбомбят.

И просил я прощенья у Сталина,
Передав ему лично со Свирским депешу-письмо.
Вот и всё,
Сообщив, что главнейшим итогом моих изысканий,
Есть оружие адовой мощности.
И сделать его я бы смог.

И опять мне на то нет ответа.
В этот миг, оборвав его, в номер влетела голубка.
Её шубка
Грудь и спинка - одно серебро. Вздрогнув, лето
Впервые свой голос подало - А вот и подружка.

- Я из советской России добралась к тебе.
К тебе, маг-кудесник. Пусти из колчана ты стрелы
Перуниц,
И с ними на пару тебе данным даром
яви гром на небе,
И с русскими бей, не жалей оккупантов
до самой победы!

Тут дело доходит до атомной бомбы.
Советский Союз к ней пути тоже яростно ищет.
И сыщет!
Ударили шибко тут летние страшные громы..
И с ними к ним огненный шар, с ликом Вышня
Под высок потолок закатился.

Скажи, бело лето, твой этот уместный вопрос -
Ужели допрос?
Кому? Тому, кто сюда с неба шаром спустился,
Что России с Америкой помощь от неба принёс?

Его миссия - это знаменье!
Тех, кто высшею расой себя на Земле называет,
Заявляю:
- Есть безумцы. Да вот, что ещё на земле пострашнее
Они ядра стихий на войну для того призывают,
Чтобы власть на земле захватить,
     смерть с разрухою сея.

«Будь смиренным. Ты слеплен из грязи».
Их пословица сербов пытается всех, вразумив,
Отрезвить.
Но, увы, они так в этой грязи глубоко погрязли,
Что теперь ум им только железный кулак возвратит.

Потому и пришёл сюда гений
В век, когда вместо лекарей Зло развелось.
Ремесло
Его страшно. Оно ставит Добро на колени,
Заставляя его признавать себя истинным злом.


Вот для мира чем зло это страшно.
В Америке буду я или в Советском Союзе
У русских
Над атомной бомбой работать, неважно.
Важнее то зло обезвредить в картузе.

- Соглашусь с тобой полностью, Тесла.
И лету, что ныне в сорочку и шорты одето
Не бедно,
Прибавило свету, с советом не ссориться с прессой
И миру поведать о привычках своих - трафаретах.

Прими к сердцу голубку вот эту.
Нет чудес! Чудеса для слепцов, дураков и невежд.
Свет Надежд
Её гнал из Сибири к анклаву Нью-Йорка
Не за тем, чтобы свидеться с Теслой и хлеба поесть.

Она твой проводник в междумирье.
Для души, для страстей, не для плотного тела.
Она к нам прилетела
Не к Перуну, не к Индре из далёкой Сибири.
Ты ведь с ними сравнил свою душу и тело.

Обуздать свои страсти – привычки,
Даже избранным Волей небес не так простою.
Звёзды - просо,
На небе мерцая, манят простаков как обычно.
И тебя вновь к себе позовёт этот Космос.


Полетишь ты туда не на праздник
И не в рай, как мечтает о том люд безгрешный
Иль потешный.
Тебе там надо выбрать из чад самых разных
На Земле одного. И вселиться по-новой как прежде.

Вот где страсти тебе помешают
Сделать правильный выбор судьбины своей.
Там тебе
Эта смелая птица с серебряной грудкой и спинкой,
И покажет то чадо, в кого ты войдёшь как Орфей.

И забудь про трёхфазные токи,
Про оружие, равных которому нет на земле.
Мир тебе!
Ты не смог расколоть то ядро здесь, в Нью-Йорке
Потому, что не силой дробить его надобно
          было тебе.

В недрах атомов кроется слово.
И в начале начал оно было душою всегда.
И всегда
Та душа под своим семислойным покровом
Недоступна ни мыслям людей, ни их оку-очам.

Ты к стихам ведь душою навеки привязан,
Как и весь твой былинный славянский народ.
Видит Род!
Был ты сербом хорватским рождён черноглазым.
Кто ж тебе голубые глаза вместо чёрных зажёг?


А Никола пожал лишь плечами.
- Только Свет мог решить это с помощью генов.
Постепенно!
Свет же есть порожденье вибраций Сознанья.
Ну, а Тьма нашу Землю вращает, кружа постепенно.

Хорошо, что ты, став легендарным,
И гордыне своей не даёшь, как цветку расцвести.
Себя береги.
Тем народам в душе за судьбу свою будь благодарным,
Что и сербам не дали с планеты навеки уйти.

Ты понял и сам уже, что говорить,
Чем выше идея полётом и больше масштабом.
Оглядом,
Тем в большем народе её легче в жизнь претворить.
Подумай, где лучше тебе объявиться бы надо,

Чтоб талантам найти свой приют,
Для того чтобы ядра стихий приручил ты, Никола,
Любовно.
А не взрывом, которым гранитные крепости рвут,
А вещим, могучим, как космос, глаголом.

Нету страсти сильнее глагола!
Его ласки душевной, неслыханной сказки -
Рассказки.
Чем пленяют сердца и встречают румяное Коло,
Покоряют весёлые, грустные, гордые глазки?


Сколько раз на Россию ходили
Чужеземцы, пытаясь, её на куски раздробив,
Покорить.
Для того, чтоб отняв и присвоив себе её Силы,
Сильным стать, на её небесах себе счастье добыв.

Только знай, мой учёный посредник,
Твёрдо верю, что встреча пойдёт тебе впрок.
Голубок,
Когда хор пропоёт, под луной тебя встретит
И подскажет, как сделать всё точно и в срок.

Ну так слушай меня, день последний,
Уходящего лета в отчаянье брошенный крик.
- Что, старик?
Завтра осень…Ты готов пережить те мгновенья,
За которыми тело лишится бесполой Души?

- Не страшны мне ни годы, ни старость.
Мне важней, что оставлю потомкам как Серб,
Как пример!
Подвожу я черту, не узнав, что такое усталость,
Но в главе сей сменю стихотворный размер.

На сон грядущий. Диалог с голосом свыше.

- Но насколько я знаю, мой Отче,
Из всех твоих духовных царств на небесах,
Сильнее нет того, что разместил ты в рощах
Пространства семимерного? Я прав или не прав?
- Да, это так. В том царстве высший и нрав.

У всех людей на языке в ходу два слова:
Господь и Бог! В чём смысл их или зерно?
Бон - Звукоряд. - Творец зерна Живого,
Которым я планеты засеваю и заодно
Всю плоть живых существ в саду своём.

Бог - зёрна разума! Бог - сто больших томов
Вселенских знаний о сотворенье Духа и материи.
Ведь все обряды почитания Богов шли у костров,
Иль при свечах непросто, как и все мистерии.
Звук - он разумен и на огненной материи

Свой отпечаток чёткий оставляет
Того, что происходит здесь вокруг него.
И я его мгновенно, тут же светом получаю
И звук, и образы, и действа. Как вы в кино.
И на воле он, как и на огне, хранит зерно.

Со словом, Господи, всё тоже просто.
Вода, копируя, хранит в себе события.
И предок ваш Водою-Матерью создан.
Гоу - Читай выходящий. Из воды - с поли.
И человека предок из вод на землю выброшен.

Из тысяч обитателей морских,
На берегах земных прижился лишь один,
Как господин, что после испытаний тяжких,
Стал человеком - мой самый умный друг и сын!
И этим Господином на планете стал Дельфин!

 
ГЛАВА ПЯТАЯ

У КАЖДОГО ГРЕХА ЕСТЬ СВОЙ ГЕРОЙ

Я слышал как в Нью-Йорк входила осень.
Ещё чуть-чуть: Она откроет дверь,
Войдя в отель, и на пол листья бросит,
И скажет властно: - Тесла, где ты, где?

Пора тебе, плоды от урожая
Собрав в одно, свои итоги подвести.
Даю тебе, нисколь не угрожая,
Немного время - только до зимы.

И тут же следом выскочила прочь.
Но влетела серебристая голубка
И с нею молния до Теслы в час урочный,
В час, вдохновлённый тишиною хрупкой.

Учёный взгляд свой к молнии направил,
А мой итог - две небольшие строчки.
- Судьба моя не в русле общих правил
Меня вела вперёд и днём и ночью.

Наш век грозы и электричества,
Его престиж - есть ламп моих свеченье!
И весь тот век, его величество,
Основан на моих изобретеньях.


Я серб, а сербу чужды враки,
И похвальба, мне, сербу, ни к чему.
Я свет зажёг для всех, кто жил во мраке,
Взывая к Солнцу, кланяясь ему.

Кто знает, как я шёл к изобретениям,
И как рождался свет идей моих.
Здесь мало только одного хотенья
И недостаточно труда и жертв своих.

Как много дел мне кровь и Душу греет;
Катушки, трансформаторы и лампы!
Электродвигатель, который петь умеет.
И генератор мой даёт вам ток желанный.

И как мне в голову могло прийти такое?
Как Свет хранить? И отправлять за море
Его просителям быстрее молний.
Я - электричество, которое поёт в моторе.

Люблю я гром и говорю с грозою.
Как мне нужна для глаз огня стихия,
Чтобы понять её и дать ей жить на пользу,
Земле. И славное своё присвоить Имя.

- Я видел, как в отель влетела молния,
И знал, что Тесла Имя ей своё присвоил,
Когда тому лет пять создал в лаборатории.
Он породил огонь и Имя дал ему мужское.

Был в Сербии славянский древний князь,
За славу названный народом - Вышеслав.
В восьмом то веке было, говорят.
И Тесла именем тем молнию назвал.

Но мог ли он тогда себе представить
О том, что в дом к нему дитя вернётся,
Начнёт родителю о том вопросы ставить,
Кто крылья дал отцу летать за Солнцем.

Дитя ж нашло вопрос к отцу Николе:
- Кто ж крылья дал тебе летать, отец?
Чтобы летать быстрее деток-молний
И догонять умом премудрый белый Свет.

Ведь все мы, дети, алчны и порочны,
И мрак иллюзий нам туманит мозг.
Ты, что с рожденья был Душою прочным,
Что обуздать пороки свои мог.

Поднялась серебристая голубка
И села к Богу молний на плечо.
Ей предстоит его вести с Нью-Йорка
Туда, где Душам тело нипочём.

А гений электричества, безмолвно
Голубку на колени посадив,
И синий взор свой вперив в молнию,
Как на духу, всю правду изложил.

Мне от отца достались Ум и Честность!
От матери одно - Изобретательность!
И мне казалось, что я весь из теста,
В котором одна праведность и честность.

В учении я был развит не по летам.
Мой ум, как мог, с расчетами работал,
Без всяких сбоев, не быстрее ветра…
И был я средь балбесов как ворона.

Не беспокоясь о грядущих днях-рассветах
В высшей техшколе в Граце,
Я, вдруг, затравленный толпой студентов,
К ученью охладев, я пристрастился к картам.

А к картам тем тут бес в подмогу
С бокалом хрупким, полным зелья:
- Давай, Никола, празднуй смолоду,
Что может быть важней веселья

- В моём родном и праведном углу.
В Смилянах, у подножья Велибат,
Считали, что хороший конь свой путь
Найдёт и в темноте, коль нет преград.

Конём я оказался нехорошим;
Не взял преград. Был и бильярд, и карты.
И был отчислен из техшколы
Как выпивоха и игрок азартный.

Пришлось уехать в Магдебург,
Где был помощником у инженера.
Но и оттуда я, беспутный, скоро
Был выслан как игрок и выпивоха
Домой, под полицейским протоколом.

Родная мать меня от этих карт спасала,
Мои долги по картам оплатив
(А там прилично было долларов),
Мне к картам прикасаться, запретив.
- Давай, играй на всё моё имущество!
Какой позор! Смотрите, люди!…
От этих слов тогда обрушился
В моей душе игрок беспутный.

Нет, так, Никола, не годится.
Ты пал в навоз как медный грош,
Раз у сестры родной, у Марицы,
Украл для карт серьгу и брошь -
Её приданное, что прятали в шкатулке.

Отец мне память дал и жажду знаний.
- Иди, сынок, борись за Свет и Правду.
И в этот мир, погрязший в море лжи,
Огнём войди. Нас с матерью порадуй.
И людям свою мудрость покажи.

Пришёл я сам к подножью Велибата.
Никто меня туда, слепца, не звал.
Пришла пора надеть мундир солдата
И Австро-Венгрии свой долг отдать.


Что делать мне, изгнаннику в сём мире?
Кто мне подскажет, кто подаст совет?
Не вижу я себя стрельцом в мундире,
И я от армии решил уйти в побег.

Как на беду отец внезапно помер
И здесь у Велибатских гор лежит.
Нет у меня защиты в жизни, кроме
Небесных молний и моей семьи.

В такой беде для серба лучше песни,
Народом сложенной, нет в мире ничего.
И вот она, на этом самом месте
Сама меня нашла у этих гор:
«Вера вечна, вера славна.
Вера наша Православна…»

Я тут же замер. За спиною горы.
Слова  до Солнца эхом поднимались. –
Так вот кто мне унять поможет горе,
И даст пройти все мировые дали.

О, песня сербов, глас многострадальный!
Дай крылья мне подняться к Солнцу!
Кто движет им? Не Бог ли тайно?
Как Свет и Тьма мир делят поровну?

Я отыщу на этих крыльях предков,
Тех, кто нам, сербам, Свет зажёг!
Кто дал нам, сербам, три суровых ветра
И с ними вместе дал любимых жён.

Не вы ль нам дали ум природный,
Мужскую доблесть, гордый нрав?
Пришёл и мой черёд народный
Всё это получить и сильным стать!

На сон грядущий. Диалог с голосом свыше.

- Скажи мне, Отче, грешнику, по правде.
Я смолоду, взяв карты в руки, пропал
И выпивохой стал беспутным рано,
Но, поняв пагубность вина и карт,
Их бросил. И был не по-детски рад.

Тогда и понял, коль греха не избежать,
Входи в него, пойми его всю пагубность
И волю всю собрав в кулак, его прогнать.
Если бежать от всех пороков надобно?

Да нет. От них в избе курной не згинешь..
Останешься слепцом без опыта и воли.
И Господином можно стать. Когда их скинешь
С себя, как воин побеждает напасть в поле.

    Душа – власть тела.
      Над нею – Воля.
Над Волей – Совесть!

У каждого греха есть свой боец-герой.
У каждого героя был когда-то свой горе -
Грех, для того и создан в мире плоти мной,
Как испытание слабым и объект героям,
Чтоб утвердить себя в борьбе с собою!


ГЛАВА ШЕСТАЯ

ОЗАРЕНИЕ

Таким путём, избавясь от пороков,
Прославлю делом сербский я народ.
Нет, нет, Отцы, не стану я пророком.
Меня Свет Божий на пороге ждёт.

Я послужу простому человеку,
Создав машины. Рабский труд его
Ненужным станет. Был он век из веку
Здесь, на Земле, властителем всего.

Вот так, с тех пор во мне навеки умер
Азарт картёжный и питейный дар.
И я с тех пор предался одной Думе,
Как осчастливить лучше этот шар.

И вот я оказался в Будапеште,
Куда меня те крылья принесли.
Остались дома три холодных ветра.
И мать, и брат, и две родных сестры.

Тогда уже в Америку с Европой
Входил светилом постоянный ток.
Он разбудил талант в народах,
Уснувший в них с древнейших пор.


Те крылья в Будапеште скоро
Меня, подняв, погнали на заход
Вечернего, седого Солнца - Коло,
Чтоб я открыл вам переменный ток.

Я бросил взгляд на заходящий диск;
Рукой своей чертила Солнца Воля
На весь свой круглый белый лист
Картину: там вращалось поле.

Я понял, Солнце есть поля вращенья,
Полей электро. И полей магнитных.
Я видел, как легко, легко его движенье.
Вот значит чья рука моей планиды.

Как крепко мир наш связан нитью мысли!
Ведь я пред тем цитировал из Гёте,
В поэты ведь и я себя зачислил,
Поэмы «Фауст» ослепительные строчки:
«Взгляни, уж Солнце стало озарять
Сады и хижины прощальными лучами.
……………………………………………
«О, дайте крылья мне, чтоб улететь с Земли
И мчаться вслед за ним, в пути не уставая».

Впервые я узнал про озаренье.
Оно вошло в меня! Я развязал язык.
- О поле, ты, смирясь с моим желаньем,
В другую сторону начнёшь себя кружить.


Песок внизу. И трость всегда при мне.
И стал я ей чертить на нём чертёж
Машины тока переменного.
Как он блистательно реален и хорош!

- Я вижу, ты открыл поля вращения
Магнитного потока. Там, в Светиле
Из них пришло твоё изобретение? -
Спросил Николу Вышеслав о вихре - Силе.

Момент. Мгновение. И Истина Открыта!
Вот что такое твой народ и Сила предков!
- Да, да. В сих силах таинство сокрыто. -
Ответил Тесла Вышеславу метко.

Голубка тут с колен взметнулась вверх
И там на весь Нью-Йорк, пропела смело:
- Я знаю, Тесла, что пройдёт шесть лет
И ты откроешь тайну инженерам.

Скажу вам, те поля – поля вращенья,
Что ты увидел в небе Будапешта,
Есть мысли величайшее творенье.
И именно оно как вестник Света

Изменит Мир, открыв немалый счёт
Твоим идеям, опытам, открытиям.
Прости, что я ушла сейчас вперёд,
Чтоб ты готов был к будущим событиям.


- Поклон тебе. Мой друг - душеприказчик
За соль Земли, за сахар истин неба.
Я погасил в себе соблазны, бури, страсти,
Чтобы пойти туда, где род учёных не был.

Я стану другом тока переменного.
Не прямо ходит он. По синусоиде.
Но я же серб. Возьму его, согбенного,
Да и прерву на пике бега. Вскорости

Я сотворю скачкам его загон – разрядник.
Вы скажете: - К чему тебе сия морока?
- Чтоб, заманив его туда на этот пряник,
Менять, как галстуки, в нём фазу тока.

И тем же пряником понять его энергию
На выходе с обмоточки катушки.
Я приручу его. И свято в это верую.
Вот так-то, земляки мои - братушки.

Закончив фразу, встал на ноги Тесла
И робким шагом подошёл к окну.
- Эх, осень, осень. Старости невеста,
Осталась ночь. Ты будешь здесь к утру.

«Как сух Нью-Йорк и деловит,
Париж немного безрассуден»
И тут, сойдя почти на шёпот,
Закончил прозой мысль свою:
- Будапешт. Будапешт не злопамятен…

И так стоял потом он долго-долго,
Пока молчанье не нарушил дальний гром,
Который всем своим баском-осколком,
Напомнил о моменте этим днём.

Не скрою, я от вас, младые гости, други,
Сегодня ждал расспроса – спроса об одном.
- Вот если б жизнь ты начал в новом круге,
Чего бы ты не повторил там вновь?

Отвечу вам, друзья, легко и прямо.
Во-первых. Я б женился непременно,
И наплодил бы я себе детей порядком.
Сколь сладким было раньше одиночество,
Столь горьким стало к старости оно…
Я б правильно делил время меж творчеством
И между своей собственной семьёй.

Изобретательство не есть, друзья, профессии.
«Это огонь, который жжёт вас изнутри».
Он жжёт и побуждает думать весело,
С надеждой лучший мир изобрести.

- А во вторых, - услышал гений тут же,
Одаривая взглядом Вышеслава.
- Нет, нет, Америка, ты - выбор мой не лучший,
Твоя в моих глазах померкла слава.

Я плыл к тебе, чтоб звёздным стать, из Гавра.
Там простаков, как я, не ждёт удача.
Плыл пароход. Налево океан. И он же справа.
Голод, усталость, обида и качка.

Но там жил Эдисон. Кумир мой. Как же!
Радетель тока постоянного!
Империи своей огромной практик.
Меня несло к нему, как к стопке пьяного.

Я серб. Поверив ему на слово,
Сумел спасти его - дельца от разорения.
Когда же я пришёл к нему за кучей долларов,
Он ждал: – «Я пошутил про деньги те».

И я тогда стал жителем ночлежек.
Был землекопом. Год. Потом второй.
Носил с плеча старьевщика одежды.
И десять центов стоил стол дневной.

Да ладно. Я породой не злопамятен.
Важнее то, что Эдисон понять не смог,
Что постоянный ток судьбой не станет.
Что будущее - это переменный ток.

Понять, что Эдисоном правил доллар
И вместе с ним, дельцом - сухой расчёт,
Не трудно было. Он танцует с вором.
Не так ли вся Америка живёт?

Так стала для меня ты вдруг, Америка,
Страною золотых грехов и обещаний.
И потому, когда стою я, одинок, у берега,
Смотрю туда, где горизонт сверкает.


Ведь лампы Эдисона - свет Нью-Йорка,
Которые я сам своим умом изобретал,
От постоянного горели  только тока.
Катод. Анод. Уголья. Не металл.

Я написал вам «Сказку об электричестве» -
Историю земной Электротехники.
Там и о русских есть делах практических.
Они от нас не отставали в технике.

Вот Яблочков! С Москвы привёз в Париж
Свечу с дугой для света бело-голубого,
И заменил в Европе наши дуговые фонари,
Громоздкие и стоящие слишком дорого.

В свече его не нужен регулятор:
Два стержня, зажаты раздельно по клеммам.
Меж ними лежит каолин - изолятор. 
По-русски легка и проста эта схема.

Он ручку крутнёт у динамо-машины,
Над стержнями вспыхнет разряд дуговой.
И пламя дуги постепенно сжигает и угли,
И сам изолятор своею могучей искрой.

Я был тогда молод. Мне двадцать…
Газеты тогда восторгались - Фурор!
Да, да. Я учился тогда в Карловацах.
На сон грядущий. Диалог с голосом свыше.


Вот снова я к тебе на сон грядущий
Стучусь, сомнением гонимый крепко
В том, что все прогнозы, к нам идущие
На будущее, данные даже вчера, не верны
Уже сегодня. И им нельзя, конечно, верить.

То, что пророк о чём-то нам пророчит,
Верно на день его пророчества всего лишь!
Мир твой на месте не стоит. Он ждать не хочет.
Ведь мысль его никто остановить не может.
И то, что было истиной вчера, сегодня ложно.

Ты прав, что мир мой, каждую секунду
Меняясь разумом своим, душой и бытием,
Становиться другим и образом своим и сутью.
И тот, кто вам морочит голову своим враньём,
Из тех пророков, теченьем лет осмеяны будут.



               

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
               
ТЕСЛА И КАЙЗЕР

Свет русский пришёл европейцам в дома.
Цена той свечи была двадцать копеек,
А время горенья. Не помню. Часа полтора!
И стало в Европе теплей и светлее.
 
Но тут же им новые лампы явились на смену
В них был регулятор двойного сближения
Для углей, сгорающих неравномерно.
У ламп постоянного тока горенья.

У ламп же первых тока постоянного
Анод сгорал в два раза катода быстрей.
И нужно их было менять постоянно.
И срок их работы - не более нескольких дней.

Чем важен нам род переменного тока?
А тем, что анод превращает в катод,
И тут же катод снова станет анодом.
И оба горят равномерно. И в срок.

Бульвары Парижа они освещают до утра.
На Темзе английской они же ночами горят.
Горят они также на всех площадях Петербурга.
И даже Камбодже свой свет азиатам дарят.


Но мысль людей не любит прерывания.
Прошло эн …лет. В Париже снова гром.
Народ к нему под ночь бежал, как к покаянью,
Так лампочку накаливания город тот зажёг.

Гореть как день на восемьсот часов.
И люди, подняв голову и руки,
Кричали грому: - Слава тебе, Гром!
Спасибо, гром, тебе за свет могучий!

Открыл, я также свет флюоресцентный.
Природа-Мать она всем нам дала начало.
Она пригожа ликом, опытом бесценным,
Она меня со светом белым и венчала.

Она, себя храня, раскроет не любому,
И тайн своих случайному сверчку не даст.
Влечёт растение к садовнику такому,
Который сам ему своё тепло отдаст.

Немало я провёл с цветами опытов.
Они свой свет, свою родную ауру,
Покажут непременно с тихим ропотом,
Когда грозы разряд нацелен в их же сторону.

Эффект свеченья растений и цветов,
Разбуженных или напуганных разрядом,
И есть их ауры волшебный лепесток.
К нему я прикоснусь и глаже его взглядом.

- Ты  мудр, отец, и бодр по-детски,
Перед тобой светлеет мир земной.
Но почему, скажи мне, край твой сербский,
Томиться под австрийскою пятой?

Я знаю, что ты, даже с сатаною,
Готов союз и лад один держать,
Чтоб Воеводину, чтоб родину святую,
Свободной и цветущей увидать.

- О, Вышеслав, то цель моя и клятва.
Да видно звёздам время не пришло,
Помочь славянам с шей славянских
Сорвать своих поработителей ярмо.

Но как мне рабство это с шеи скинуть
Пока силён австро-венгерский трон?
Он может только с гор Балканских сгинуть,
Коль вместе с сатаной не нанесть ему урон.

- И как же ты с тем Сатаной связался? -
Услышал он голубки воркованье.
- Он сам нашёл меня. Я занимался
Тогда турбинами со всем стараньем.

В тринадцатом году. За год до Бойни,
В которой пострадает Род Земной,
Ко мне сюда майор явился. Воин
Немецкий. Званием он был майор.

Я немцев уважал и как учёных,
И как народ, на все дела способный.
Но их политикам, в набегах умудрённых,
Не мог доверить свой талант и опыт.

Они толкают свой народ преступно
Поднять страну за счёт народов мирных.
Край Сербский! За твоё свободы Утро
Готов я даже с сатаной быть в мире.

Я долго немцам в просьбах их отказывал,
Давая от ворот им поворот свой.
Но ведь они психологи прекрасные,
Нашли ко мне на этот раз подход.

Вот с чего начал Шейдеман майор.
- В Берлине знают. Вы к деньгам не падки.
Меня послал министр военмор
Фон Тирпиц от кайзера с визитом кратким.

За труд на нас вам, кроме крупных выплат,
Подарок он готовит вашей Родине.
- Какой? Как велика его к тому попытка,
Чтоб дать свободу Сербской Воеводине?

- У кайзера есть шанс и императора
Для этих дел немедленно склонить.
Ведь Франц Иосиф ждёт такого фактора,
Чтоб бойню на Балканах прекратить.

- А, что взамен от Теслы хочет кайзер? -
Я тут же немца, охладил тирадой.
- А что, для вас проблемой будет разве
Подлодки кайзера турбинами оснастить?

Но мне ли, сербу с плоскогорья Лики,
Не знать как мой народ страдает?
Но я обманут столько раз был в жизни,
Что слово – воробей. Оно летает.

Так и скажите кайзеру, посредник,
Когда услышу я от Австрии решенье,
Что Воеводине пришло такое время,
Иметь от нас навек освобожденье!

Однако дело вскоре затянулось.
Балканская закончилась война,
И началась война вторая мировая,
Свобода сербов так и не коснулась,

Своим крылом. Она в умах витает.
Меня в Берлин два раза приглашали.
Но нити путь туда мне Бог не дал.
Ведь немцы так легко идут на крайность,

Пример тому - судьба Рудольфа Дизеля
И русского судьба учёного Филиппова.
Рудольф поплыл в США и больше его не видели.
Трагична и судьба Филиппова Великого.

О русский ум! Он прост и не коварен,
Не то, что ум порочный – брат наживы.
Он ясен, чист, здоров и этим гениален!
И будет он светить, пока славяне живы.

Филиппов. Я был знаком с ним лично.
Он верен был отцов своих приметам;
Семь раз отмерь, тогда и режь прилично
Своим, а не чужим всё измеряя метром.

И он как я, мечтал покончить с войнами,
И написал мне, что закончил труд,
Который позволяет взрывы с волнами
Электромагнитными послать врагу.

Электросигнал несёт разруху взрыва
Волной, от тверди отражённой,
И потому мощней самого взрыва
Во много раз. И враг лежит, сражённый.

Разведка немцев про тот труд узнала
И предложила ей продать его.
Но свой секрет Филиппов не продал им,
И странно умер в тот же самый год.

Вот потому себя корю на слове я,
Что не попал в Советскую Россию,
Где для учёных созданы условия
На благо всех работать в полную силу.

Я принял революцию русскую
За её справедливые принципы,
Я её к сердцу принял и чувствую,
Что она своей правдою близка мне.

Да, газеты льют грязь на Союз
Как содружество братских республик.
Я не верю им всем. И их лжи не боюсь.
Этот строй миру вехою, будущим будет!

Там умы и вождей, и трудяг, и  учёных
От житейских свободны проблем и забот.
И счастливых людей там сейчас миллионы,
Потому что магнатов там нет с этих пор.

Там не попрана честность и правда,
Как в Европе и здесь у меня, в США.
Труд даёт там народу свободу и радость,
И духовных садов обживать города.

Как русским в этой жизни повезло.
У них есть социальный мир и Сталин!
И жаль других, кому не довелось
Иметь таких вождей из прочной стали.

А наш же мир холоден и бесчестен.
В нём в смокинге гуляет только доллар.
Он Змаю был достаточно известен,
И он писал о нём язвительно и остро:

- Чести золото не купит,
Честный чести не уступит,
Честь нужна ему как свет.
Рад продать её бесчестный,
Но как всякому известно,
У бесчестных чести нет.

На сон грядущий. Диалог с голосом свыше.

- Седьмую ночь, мой звёздный Разум,
Я с голосом твоим легко общаюсь.
И в эту ночь как ты мою оценишь фразу,
О том, что мысль – молния. Я так считаю!
И как её растил ты, мне кажется, я знаю.

Изволь мне пояснить, мой друг Никола.
Раз молнии тебе как дети, значит, знаешь -
Твой одномерный мир и есть та школа,
Твой первый класс, где мысль созидает
Одни прямые линии! Заходим далее

Мы в класс второго рода измеренья.
Вот там она уже из линий тех прямых
Верстает плоскость. Плод творения
Её в трёхмерном мире - из плоскостей своих
Сложить объёмы. Ну и вращать их, и крутить.

Попробуй, разбери теперь, кто лучше?
Человек с мышлением прямолинейным,
С плоскопараллельным скучным,
С объёмным, или с крученым - перекрученным?
И в классах тех росли с мышлением наши души.



ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ПРИРОДА ТЬМЫ, ПРИРОДА СВЕТА

- Отец, скажи мне, - молвил Вышеслав. -
Тьма родилась из тайных недр Света,
Иль Свет природный породила Тьма?
А хочешь, я и сам тебе скажу про это.

- Ну что сказать… - Возьмись, попробуй.
Я буду рад тебя о том послушать.
Найди себе и к грозной Тьме дорогу,
И к Свету белому зайди на поздний ужин.

- Попробую, коль ты того так хочешь.
Я был рождён из вихря твоей мысли,
А мысль твоя, что егоза стрекочет
Туда - сюда! На Марс. В Париж.

С Парижа прыг и скок: к Юпитеру.
А там - рукой махни и ты уже на Нави.
У предков. И тут же объявился в Питере.
И так по всей Вселенной ты витаешь,

Всё видишь, слышишь и запоминаешь.
И я, похоже, тайны те прибрал к себе.
Подсматривать противно, понимаешь,
Чуть масло у меня не закипело в голове.

- Кончай кипеть! Пора вернуться к делу.
Короче. Семя то и есть тот белый спектр.
А Тьма - его покрытие от сглазу недругов.
Оно, что у людей, что у лимона светло.

Одно и то же. - Бог, Творец и Семя!
Живое Семя и живой дворец его,
В котором жизнь рождает Время.
Для Семени то Время это Бог его.

- Приметил я давно уже, мой Родич,
Что умный скажет - «Время» и добавит, -
Время жизни идей и твоей плоти.
Раз в корень зришь, так уж тремя глазами!

О, знал бы твой завистник Эдисон,
Когда он нанимал тебе, отец, убийцу,
Чтобы тебя убить. Да, знал бы он,
Что молнии быстрее пуль окажутся
И не дадут им времени убить тебя.
Но это всё лишь до поры, до старости,
Пока я, Мысль твоя, быстра как молния.

Здесь всё устроено Природою так свыше,
У старости нет скорости у мыслей – стрел.
И только сын иль дочь тебе в затылок дышат
И силой молодой тебя хранят от бед.

А ты один. И стар. И мы уже не скоры.
Попомни это! И возьми свой щит.
А я на тему Тьмы продолжу разговоры,
Чтоб стал светлей её рубашки вид. 

Всё, что я вижу, слышу, знаю,
Есть мой пожизненный багаж.
И он меня в пути сопровождает
Как искра Света, как цветной мираж.

А что есть Свет природный, самый первый?
Быть может, ты и эту тайну вызнал?
- А как же! Был я там у Староверов,
В глухой тайге. И кое-что там слышал.

Инглин. У них он этим словом назван.
Мудрёно. Да. Но я у нас приметил,
Что секс у нас в общенье праздном,
Интимом назван! Вот так вести.

Как ни крути, верти - Интим, Инглин?
Одно и то же, в общем, означает.
Кто их покрыл покровом Тьмы,
Чтоб скрыть их образ изначальный.

Я всех сынов своих благодарю
И дочерей, в уме как молнии рождённых,
Храните всё: Свет облака, росу, зарю
И ночь, и Тьму, в Природу сотворённых.

У Тьмы есть тоже подвиги и тайны.
Она воистину - лицо дневного Света.
И свет она от наших глаз скрывает.
Все шесть моих чувств человека

Заполнены до дна субстанциею Света:
Я вижу, слышу, чувствую и ощущаю.
Я прикасаюсь, думаю своим умом поэта!
Что ум - моё шестое чувство, тоже знаю.

Довольна Тьма, что там, в её покрове,
Живёт одна, одна частичка Тьмы.
Ей нет подобной и по духу, и по крови.
Я шесть энергий смог у ней найти!

Начну с энергии заглавной, световой.
Затем энергии второй - температурной.
И механической, и ядерной, химической,
И, наконец, последней - неопознанной!

И все шесть в сборе - добрая семья,
Из хлада Тьмы на свет спеша, наружу,
Во всех мирах имеет своё собственное Я
И как все люди - свою собственную Душу.

Я - Тесла, говорю вам честно, люди,
Вот потому-то Тьма и правом обладает
Вращать планету. И, поверьте, будет
Кружить её. Сил у неё для этого хватает.

Прошу простить меня, что не был краток.
Я вам спешу открыть свои труды,
Чтоб вырвать вас из плена суеверий.
Я не мечом пришёл добыть вам радость,
Но с добрым сердцем утренней звезды.

Свобода даст вам Сил и Вдохновенья,
Творя добро, лишать Свободы Зло.
И есть четыре принципа Творения.
Их надо знать. Войдём в то ремесло!

Вот первый вам закон иль постулат:
Непостижимость Тьмы, ей не до плана.
Того, что не достанет ваш пытливый взгляд.
Так Ум на то нам дан! Он смотрит прямо.

И третий глаз духовного Лица-пророка,
Чтоб видеть то, что глазу недоступно.
Второй закон - закон распространенья рока
Тьмы в пределах всей Вселенной, её ока.

А третий же закон  обязывает Свет -
Ты должен стать, творя, материею Света.
Ты должен на пути своём, Творец,
Живою стать Материей и семицветной!

Ну и в четвёртых: - Нет ни в чём конца!
Как и ни в чём нет в жизни дна с началом.
Нет в жизни ни начала, ни конца.
И Смерти нет! Есть переход к астралу.

Пространство Свет и Тьма не искривляют.
Его пытается свернуть в баранку Ум
Испорченный. И Свет об этом знает
И знает Тьма, про тот напрасный труд.

И Свет, и Тьма расписаны по нотам.
Ведь цифры тоже с музыкой в фаворе.
Эх, знал бы Сатана про его частоты,
То не писал бы он тогда своих теорий!

Вот Ньютон – этот знал об этом.
Знал, что Симметрия есть песня звонкая.
А искривление - хаос и какофония.
От них один разор и беды громкие.

Ну, что, друзья? Нам не пора вернуться
К чреде моих плодов, идей, открытий
Да и поставить не на этой ноте точку?
Вот Вестингауз - бизнесмен великий, -
Воздушный тормоз создал в одиночку.

Одних моих патентов, сколько? – Сорок,
Я помню, приобрёл в году… Далёком.
Сотрудничали. Разошлись не скоро…
Как нелегко мне говорить о прошлом.

Ну, всё. Теперь пора сказать о главном.
Я изобрёл ещё и плазменную лампу.
И в опытах стал получать исправно
Таинственную в своём роде плазму.

Но приручить её не смог никак.
О, если б не инвестор Пирпонт Морган,
И башня Мировой системы в строй вошла,
То, возбудив стоячую волну над городом,

Используя природные частоты, смог бы я
В любую часть Земли отправить текст,
Изображенья, голосовые сообщенья.
И посылал, и принимал быстрее всех.

Но Морган перестал платить мне деньги,
И башню Вандерклиф мою взорвали.
Магнаты испугались разоренья,
Что нефть дешевле киловатта станет.

Коснусь теперь я здесь проекта «Радуга».
Масштаб и суть его не каждому доступны.
Шесть лет я возглавлял его. До сего дня.
И вышел из него. Проект преступный.   

Пока он будет для людей опасен.
С 36 года по год 42
Без всяких шуток, выдумок и басен
Мы здесь в Америке открыли способ

За много сотен вёрст и километров
От веса малого до корабля стального
Перемещали грузы, живность, человеков
Не без потерь и жертв числа большого.

Всё отправлялось в потаенный пункт.
Но мышки гибли в этом пункте сразу,
Кролики? Те жили пять минут,
Собака - больше двух часов ни разу.

Был я против таких диких опытов.
И когда поступил от военных заказ:
Испытать на людях все эти сцены,
Отказался я выполнить этот приказ.

- Будут только преступники и добровольцы. -
Убеждали меня. - Но я бросил проект.
Захотелось мне к дому попасть на околицу
И начать всё сначала. С младенческих лет.

Вот ко мне позже вести дошедшие:
Что из первых семи добровольцев
Было выживших – трое. Но все сумасшедшие…
Остальные погибли из тех семиборцев.

Я б из «Радуги» вышел на травы родные,
К песням сербским, к трём северным ветрам.
К Солнцу руки воздев: - Эй, лучи золотые!
Был я молод и дерзок. Стал стар.

Хорватам и сербам спасибо за крылья.
Я молнией стал не без помощи их.
Летал так высоко, был в Небыли, Были
И землю славянской душой не губил.

Пусть помнят о том племена и народы.
И бережно Солнце, как Бога, хранят,
Которое всходит и ходит над сводом,
Затем, чтобы Землю и нас согревать.

Не Тьма нас так дробит, Славяне,
Пытаясь и Кров наш, и Память отнять,
А чёрные души, обгоревшие в пламени
Своих же пороков, пришедшие к власти.

Сойдитесь же разом и Духом, и Телом
В один сокровенный и праведный Луч,
И дайте отпор им предерзко и смело,
Врагу показав, как он Чист и Могуч!
На сон грядущий. Диалог с голосом свыше.

- Теперь хочу узнать о том, Создатель,
Какое преступленье здесь, в Трёхмирье,
Считаешь ты для падших обывателей
Одним из самых подлых, самым сильным.

Ведь нет в Судьбе заданий непосильных
Когда умышленно срывают мои планы.
Когда законы мои, грубо попирая,
И от Судьбы своей бегут, и болей разных
Спасти себя в саду придуманного рая.
Неси свой крест, упав в пути и поднимаясь.

Да, нелегка и непокорна Духу плоть
И неспроста посажен ты в темницу эту;
Добыть свой хлеб, продлить свой Род,
Набраться опыта, ума и выйти к свету,
Тьме настрадавшись, может только свет.

Нет выхода - смирись. Таков порядок.
Или в трудах и испытаниях огнём гори,
Иль сгинь во Тьме, без имени с ней рядом.
И тот, кто светом стал, меня за то благодарит.

Вот ты горишь! И Тьма тебя благодарит!
А сколь бежало от судьбы народов,
От Солнца скрыться во тьме заката
Да от Судьбы не скроешься надолго.
Она найдёт тебя и завернёт обратно
На новый круг дерзаний многократных.

К какой свободе гнал их нрав горячий,
Со мной играя, как детишки, в прятки
Всех этих, якобы, и страждущих, и зрячих
Он гнал их от моих земных порядков
К свободе вседозволенности разной.

Туда, где правит миром только сила,
Где ложь приятна, правда не в почёте.
Улучшить быт и секс взамен Любви.
Нажива. Золото. Куда же вы идёте?
Назад! К животным вы вернётесь.


               
 
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

НЕЗВАННЫЕ ГОСТИ

Нью-Йорк. Отель. Номер Теслы.
5 января 1943 год.  21.02.2019. Среда.

Вечер робко стучит к нему в окна:
- Эй, хозяин! Запри свои двери прочней
От гостей,
Что несут тебе смерть. Она здесь недалёко.
Или чёрный костюм на себя приодень.

- Я прожить, тьма-зима, собираюсь сто десять.
Мне четырнадцать лет ещё Солнце встречать.
Я не спать
Собираюсь. Мне звёзды дорогу осветят,
Если ночью пойду я к ним мудрость искать.

Входи ко мне, ночь. Залетай и голубка.
Но только меня ни прохладой, ни тьмой не пугай.
Лучше дай
Мне голубку в серебряной с перьями шубке
К разговору о вечном впустить как родную сюда.

Знаю, Тесла, что ты мне здесь расскажешь.
Что ты стар. Что тебя уж и хворь не берёт.
Не берёт!
Что ты крыльями, будто кадилами машешь,
Над моей головой смерти гнёздышко вьёшь.

- Будь, что будет. Коль жить, так без страха.
Пусть идут. У меня есть на сей негатив -
Детектив!
И я их не боюсь. И за мной стоит Правда,
Вот и весь мой железный и верный мотив.

Пусть идут. А я сяду за стол свой рабочий.
Ты, голубка, присядь на колени ко мне.
Веры нет
Никому в этом мире, к наживе охочем,
Где нет чести и нет состраданья нигде.

Здесь беда в двери к вам не стучится.
И не скажет вам: - Мистер, позвольте войти.
Ни, ни, ни.
Вот и тут, дверь открыв, вошли трое:
Мистер Тесла! Мы вас не хотели будить.

О, да вы ещё спать, на беду, не ложились!
Плотно двери закрыв, разошлись по углам.
- Вон отсюда. Покиньте мой номер.
Вон, сказал я. Немедленно выйдите вон.
- Что за тон?
Мистер Тесла! Мы к вам на минуту. Всё в норме.
Мы попали к одной из славянских икон…

Так позвольте же вам дань поклоном,
Самым низким и долгим за Труд ваш воздав,
Сделать вам
Предложение стать сразу молнией, громом.
Богом для простаков, если проще сказать.

Наши деньги, а ваши труды и идеи…
Только золота звон садит Правду на трон.
Что потом?
Мы оружием вашим, сработанным на наши деньги,
Весь способный народ у бездушных дельцов
      отберем.

Стоп, мотор. Не спешите с ответом.
И устроим тем людям работу и долгую жизнь.
И платить
Будем им, но не так как им платят в Советах.
А сполна, что б хватало плодиться и кушать, и пить.

- Хватит басен. Я вызвал прислугу.
Кто вы есть? ФБР? Частник? Или Гестапо?
Странно.
Но, похоже, сам фюрер сюда дотянул свою руку…
Стало быть, на Блицкриг ему нужен мой лапоть.

В сапогах от Москвы тяжело ему драпать.
Если он вас направил к Нью-Йорку за лаптем
К братьям
Сербам обувку сменить у зверей, не солдат,
То ответа ему я не дам. Не хочу. Так и знайте.

- О, давайте не будем о фюрере, немцах.
Мы есть сила от доброго бога свободных небес.
Он не бес.
Нам ведь, Тесла, о вас всё почти что известно…
Этой кнопкой вы звали подмогу? А где она есть?


На помощь никто не пришёл  к вам,
Поэтому лучше решать дело общее мирно,
Без срывов.
- Нет, не быть по сему, господа. А пока,
Позвольте мне этой голубке дать ветру-зефиру.

И Тесла направился было с голубкой
К ночному, закрытому плотно самим же окну.
- Одну
Лишь минуту. Вы что, захотели исчезнуть отсюда? -
И самый высокий ему преградил собой путь.

Но голубка, взлетев, опустилась на шкаф.
Высокий сурово вернул его силой на место.
- Нам известно, -
Сказал он, поправив под кожанкой шарф,
Чем вы заняты в данный момент, гений Тесла.

Вы шесть лет возглавляете новый проект.
Здесь он, кажется, ходит под именем «Радуга».
А у друга,
У вашего Сталина? С каким именем этот секрет?

Медный слиток - да, да, фунтов сорок!
Вы магнитной волной переправили точно туда,
Куда
Надо отправить по вашим расчётам со скоростью?
С какой же? Скажите, коль вам не составит труда.

- Я отвечу вам прямо, составит.
Не за вами. За Сталиным будет победа.
Да, победа!
И никто меня, Теслу, не сможет заставить
Дать трудов своих соль проходимцу отведать.

Вот и кайзер хотел в своё время,
Лет так тридцать иль больше немного тому,
Обманув
Меня, серба, добыть для себя моих опытов семя.
Но не дал получить на войну соли той я ему.

- Верю, верю. Ему ничего вы не дали.
Дали Сталину. Позже досталось то семя и янкам.
А янками
Нас, из гостей, почему до сих пор не назвали?
Ведь вы же сотрудничать с ними уже перестали,

Покинув проект свой же, Тесла, так быстро. 
Куда вы хотите отправить военное судно?
Вам трудно
Открыть свой секрет - В Сан-Франциско
Из Бостона. Доверьте же нам своё чудо.
Доверьте же нам свои мысли и жизнь.
Мы знаем, что дать вам, Творец-Супермен,
Взамен.

Если кайзер вам только головку вскружил,
То мы обещаем всем сербам таких перемен,
Каких вы, поверьте, не ждали.

- Чем больше посулы, тем ниже их шансы!
Посланцы
Какой вы страны? Или бедной державы?
А зачем вам трудов моих Смерч, иностранцы? -

Тесла встал и, грозя им ладонью,
К их детине без всякой опаски и страха  шагнул.
Тот кивнул
Одному из своих подчинённых. - Спокойно,
Сам навстречу учёному выставил стул.

- Вот, пожалуйста, мистер, садитесь.
Нам в помощники гром канонады и ночь.
Страхи прочь.
Вы же сам и мудрец неземной и небесный воитель
Ну, так что? Вы хотите нам, Тесла, помочь?

Мы сейчас же подпишем ряд пунктов.
О, мы знаем, что вас подкупить невозможно.
Брошен
Туз. И вы продаёте нам всё своё самое крупное
Из открытий по части оружия мощностью грозного.

Перенос волны взрыва до цели
Электромагнитной, невидимой глазу волной.
И свой
Проект переноса предметов и биоматерии,
Творцом наделённой, как люди, душою живой.

А мы, повелитель прирученных молний,
Вам платим валютой. А также собрать мы поможем
Под началом
У сербов, балканских славян и болгар. Уже вскоре
Мы к вашим ногам это царство готовым положим.

Будет, будет держава славян
Хлеб растить и детишек на поле в том хлебе рожать
Будем ждать
Ту державу славян от гуцульских Карпат до Балкан.

Что вы можете, Тесла, на это сказать?
Белых, рыжих, серебряных, русых.
Хоть соломенных! С карими, синими глазками -
Ласками,
Но только без этих героев - корчагинцев русских,
Которые в быль превратили дремучие сказки.

- Браво, мистер спаситель. Никто! -
Грустно Тесла ему в этот раз улыбнулся.
Я проснулся.
Завтра эти Корчагины – русские, кто там ещё,
В центре вашей Европы свой красный флагшток

Установят под песню родную «Катюша»
И славян заберут под крыло своих уз.
В свой Союз.
Так что, гости, бегите, плывите, летите отсюда.
Только, Богом прошу - не в Советский Союз.

Ваша щедрость меня не прельстила.
А коварство не в силах меня донага обокрасть.
Надо врать
И по уму, по чинам и по собственным силам,
Чтоб осталась хоть капля на будущий раз.

Ветра доброго с розгой вам в спину.
Знаю, скроет вас надолго зыбкая ночь.
Я не прочь,
Чтобы род ваш с Земли этой намертво сгинул,
Да не в силах моих эту тяжесть пока превозмочь.

А теперь, гость незваный, прошу вас,
В сей момент и без шума покинуть больного меня.
Обвиня….
Тут учёный схватился за сердце. Я напрас...
И, добравшись к постели, упал, телефоном звеня.

- Сейф, - отрывисто бросил высокий.
Два помощника быстро нашли  и открыли его. –
Ничего!
Дневники. Две тетради. Там мелкие строчки.
Ещё годик  назад нужно было проверить его.

И высокий, склонившись над сербом,
Взяв за плечи его, на кровать, как дитя, посадил
И спросил:
- Тесла, где трудов твоих спрятано главное сердце?
Где проект, что ты янкам и Сталину так подарил? -

Став трясти «великана» за плечи,
Он, забыв осторожность, со злобой хрипел,
Озверев, -
- Мы тебя, даже дряхлого, скоро от хворей излечим,
Жизнь подарим, хоть ты стал как простыня бел.

И Тесла, ожив по велению рока,   
И грозно привстав, от себя чужака оттолкнул.
- Нет, врагу
Не отдам. Они тамо... Далёко...  Далёко... Далёко…
И их не достанет и сам главный чёрт Вельзевул.

И тут гром как в литавры ударил.
И молния вслед в строчку буковки – звуки сложила.
- Тесла жив!
Тесла вечен! И молод! И время его не состарит!
Его молния спать до утра крепким сном уложила.

Горе-гости метались по номеру.
- Мы уходим. Костюм на него, на царя, надевайте.
Поспевайте.
Чёрный. Чтоб пошёл он в нём завтра же по миру.
Убегайте быстрей. Убегайте быстрей. Убегайте.

Но ещё билось в такт его сердце
С центром Жизни бессмертной Вселенской Души.
Ещё жив
Его ум. Ещё лучики глаз непокорного Серба
Из Нью-Йорских бетонных трущоб не ушли.

- Эй, судьба, подними мою руку
И на книгу, что рядом со мною лежит, положи.
И храни
Её. Это Вук наш Караджич. Песни сербского Духа.
С ними я, на земле этой с болью родился и жил.

На сон грядущий. Диалог с голосом свыше.

- Нет, нет! Мне скорее приснилось асё это.
Я жив! Ум работает мой. И... Всё видят глаза.
Гроза
Разбудила, от сна оторвав. Моя песня не спета!
- Ну что крепко держит серебряной нитью Земля?

Вдруг голос знакомый оттуда раздался.
- Да я пока, вроде бы, Бог мой, и вправду живой.
Живой!
И как хорошо, что ты на мой сон отозвался.
Вопрос я тебе приготовил совсем не простой

Я к цифири твоей, не шутя подбирался,
Догадавшись, что это не просто углы.
Но, увы,
Дальше я не пошёл. До их тайн не дознался.
Почему эту тайну ты прочным покровом укрыл?

Даже ангелам я не доверил её.
Ибо Души, к премудростям цифр не готовые
И бедовые
Столько бед натворят в Мирозданьи моём,
Что страдать будет всякая живность его.

В сказках Пушкина что говорится,
Про Салтана царя, где из недр-пучин Окияна-
Буяна
Вышли на берег общим числом тридцать три
Богатыря в золотой чешуе окаянной.

Вывел их всех Дядька Черномор!
Тому виной Века и пересказчики -
Рассказчики,
Что исказили смысл её прежних сцен и слов.
Не Дядька изначально было в этой Сказке,

А Десятка цифр на Свет, на Сушу
Выводит там 33 буквы со штырём,
Остриём!
Одна восьмая, четвёртая, вторая и целая цифрушка.
А Черномор - цифр по номерам Десятка.

И тот, кто знает цифр этих код,
Решит вопрос всех внеземных перемещений
И движений
В моих мирах: Огне, Эфире, Вакууме и Водах,
Вот Цифр и Букв моих великое творенье.

Вот потому земные все расчеты,
Прогнозы, даты в пучине той потеряны.
Не верны!
Как технократии губительны просчёты
На бездуховном поприще раздора и войны! 



ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
               
ЛЕТЕЛ КЛИН ЖУРАВЛИННЫЙ      
               
 
Только вдруг через дольку-секунду,
Глаза не успев тайной смерти надолго зашторить
От горя,
И тут уже глазами увидел пустынную тундру,
Где он на кровати лежит. Он один на просторе.

Бьют крылами звонко над ним журавли.
Высоко, высоко крик их скорбный
над тундрой витает,
Рыдая.
Что я? Где я? Уйди от меня, смерть, уйди…
Так кричат по покойнику птицы, протяжно рыдая.

Не забыть мне про то, что здесь было!
Журавли, надрываясь, кричат: - Всё забудь.
Не вернуть
Ничего из того, что тебе так любилось.
Пришло время тебе в небесах отдохнуть.

Добрых дел твоих немало:
Сотню, две - не сосчитать, -
Людям на Земле осталось, -
Журавли ему кричат.

- Ты, кудесник, серб Никола!
Звёзды мог рукой достать!
И тебя считают Соколом
Сербы все, отец и мать.

Так что смерти ты не бойся.
Выше голову, наш Кормчий!
Там на небе всё устроится
Ещё лучше, чем в Нью-Йорке.

Всё забудь про то, что было.
Но сюда опять вернись.
С новым именем, с посылом,
Чтобы тьму укоротить.

Больно скоро вершится здесь суд!
Счётчик включен. Минуты всего полторы…
Вот смотри -
Как ты жизнь был обязан прожить тут свою. -
Как в кино, показав ему, как он здесь её прожил.

А потом в те же самые сроки,
Показали, как он должен был её здесь же прожить.
Положи
Теперь то и другое на чащу весов. И пороки, и
Дурные уроки, и благие труды на весы положи.

Суд судом. А кто грозные судьи? -
Из его же знакомых, включая родимую мать.
Кабы знать,
Что она сыну строгим судьёй в этой Небыли будет,
Где нельзя ничего скрыть от судей, особенно врать.

Он ядром стал в семи оболочках.
И пока его нить с телом мёртвым сближала
И держала
На привязи, вверх не давая подняться клубочку.
Эта нить, от натуги дрожа, серебром отливала.

Судьи суд свой творили недолго.
Но сурово, и правда здесь выше эмоций была.
Родила
Меня мать, чтобы стал я умом ярче молний
И быстрее их мог для народа тепло добывать.

На весах груз добра перевесил намного
То, что он на земле ещё в годы млады совершил.
Суд решил -
Совершил в этой жизни великого ты очень много,
Но ещё круг последний тебя, Тесла, ждёт впереди.

Сорок дней ты, привязанный к плоти,
Будешь здесь оставаться пока в атмосфере Земли.
Приземлись.
Приглядись, предварительно выбрав, в кого ты
В новом круге хотел бы для праведной жизни войти.

Для тебя это, Тесла, забота особенна,
Коль ты жаждешь с успехом закончить свой путь,
Нужно тут
Под конец себе выбрать такого ребёнка духовного,
Чтобы ты мог вселиться в него без раздумий.


Выбирая его, вспоминай одну притчу:
Тот великим творцом на Земле может стать
И дерзать,
Кто в великом народе способен на свет появиться
И, раскрыв его силы, с ним вместе творить и страдать.

Впереди у тебя вереница событий.
А пока, куда сердце зовёт, свой полёт поверни.
Помяни
Путь свой жизненный, полный и слёз, и открытий,
И родных, и чужих добрым словом своим помяни.

Где ты, Сербия, горы Балканы.
Я спешу к вам впервые покинувшей тело душой.
Я живой!
Я не умер. Я вами любимый всегда был и званый.
Только вот цепь моя не даёт мне вернуться домой.

Что же вы не поёте мне дедовых песен?
Почему струны ваших сердец над Землёй не звучат?
Мне б внучат
Голоса своих милых послушать в долинах окрестных.
Но их нет у меня. Я состарился в тяжких трудах.

Но вот с тихой, нехоженой горки,
Что молчала, изрытая долгой, жестокой войной,
Молодой
Женский тенор запел о судьбе серба горькой,
Что с далёкой чужбины к себе не вернулся домой.

Песня эта всем сербам известна.
А певица стать матерью сербского сына мечтает.
Мать родная,
Вот моё и пристанище, и подходящее новое место.
Ну, а притча пускай в этом круге к другому пристанет.

Сорок дней на серебряном жгуте.
Хочешь выше – клубочек распустится,
Или скрутится.
Если к телу поближе зовёт интерес тебя жгучий.
Но не выше луны. И не ниже ты можешь спуститься

Высоты два и семь над могилою метра.
- Почему? - Задавал себе Тесла вопросы, вникая,
Удивляясь.
Жгут, как я полагаю, связь рода с генетикой.
Дух там, что ли, как ток по волокнам летает?

Да как мало, пока, нам открыто.
По миру летая, живущих людей в нём встречая,
Я мысли читаю!
Как много пока от меня тайн тут скрыто?
Хранит меня Бог. И в тайны свои поглощает!

Дождался я! День номер Сорок!
И жгут, что вязал меня с собственным телом,
Сгорел он!
Каким-то неведомым огненно-ласковым холодом.
И я, потеряв узы с смрадною плотью, взлетел.

А вот и голубка, мой друг-поводырь.
- О, Тесла! Летим к журавлиному клину.
Покинем
Земную обитель, где раньше отшельником жил.
Где белое люди в глаза говорили, а чёрное в спину.
 
Покинем на время земную Отчизну. -
И вскоре они к журавлям поднялись в облака.
- Ну, пока! -
Услышал он там. Проводница нырнула в пучину.
Клин выше и выше взлетал и под Солнцем пропал.

Он будто своей головою  коснулся
Упругой не плёнки, не сетки, не тонкой материи…
Где ж двери?
Но вот она рвётся. Откуда рассвет? Проснулся
Я, что ли? А свет наполнял его Душу спасением.

Был тот свет сине-белым сияньем.
Всё пространство его заполняли субстанции тех,
Людей,
Кто недавно покинул тела своего обитанья
В ожидании решенья, куда же их деть…

Это ж конус луны затенённый!
Здесь проходят проверку все Души планеты
На соответствие
Закону Подобия! Чтоб выявить помыслы скрытые
У падших людей, себя выдающих за честных.

Нет важнее, чем эта проверка на честность.
Трепещите, кто прятал себя под обманной личиной!
Или чином!
Тридцать лет будет длиться над вами проверка.
Но не дольше. Пока не найдётся двуличья причина.

Ты хоть раем чистилище то назови.
В царство к Свету оттуда идут на Рассвет единицы.
А в темницы,
На Заход много больше, чем входит в объятья Зари.
Тесла ж там получил как награду Зарницу.

Есть двойник у Земли - Соуэлла.
И ему там позволили краткое время пожить.
Небожителем
Став, он узнал, что из сотни там - семьдесят смело
Можно наших землян на земле Соуэллы найти.

Жизнь там больно похожа на нашу:
Полевая сочетается сущностью с формою плотской.
Местный
Транспорт не ходит по их городам. Как по нашим.
Три туда, три обратно бежут транспортёра по плоской.

Транспортёр изнутри самый быстрый.
Пассажиры заходят на первый. Ведь он тихоход.
Переходят
С него на других два с сиденьями и скоростных.
Всё в стекле и под крышей. На станциях выход и вход.


 
ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ

ТАМО ДАЛЁКО

Вот что серба там просто сразило
Это школа, где он побывал своей сутью незримо.
Мимо
Школы пройти он не мог. Там урок проводила
Николаева Надя. Надежда, всей школой любима.

Вот вопрос она ставит для класса:
- Кто мне скажет, как Духа частица
работает с Геном?
Солнцев Гена.
Краткость - ясности родина. Помни этот наказ.
Гена встал и стал отвечать вдохновенно.

- Частица Духа кратно меньше Гена.
Она, входя в контакт с ним, станет непременно,
Обыкновенно
Строить астральное тело расчётливо и вдохновенно.
А сами же гены белок создают неизменно.

Астральное ж тело по сути своей
И есть то, что мы понимаем под словом Сознанье.
Создание,
Которое правит всей низменной плотью моей.
А проще - Душа, рассчитанная на Созиданье.

А теперь вспомним сказку, ребята.
Про сестрицу Алёнушку и её братишку
Иванушку.
Почему нельзя пить было в прошлом, когда-то
Воду с неба из следа копыт малым детушкам?

Из копыт лошадей и коров, и козлят.
Кто мне скрытый секрет русской сказки откроет?
Я открою,
Надежда Ивановна. Детям водицу ту пить не велят
Или, верней, не давали, что связано было с Землёю.

Вода, как известно уже даже в школе,
С копыта, как с матрицы, может скопировать
И тиражировать
Сущность, того, кто оставил сей след на дороге.
И, попав внутрь мальца, начать плоть переделывать.

В данном случае в образ козлёнка.
Но было то всё на Земле. То было давно.
Ещё
На заре человечества, у предков далёких
Моих не возник ещё иммунитет от того.

Побывав в двух небесных созвездьях,
Под названьем «Согласие» и «Совершенство»,
Сербский
Теслы Дух призван был вновь к Земле песней
Тамо далёко, чтоб воплотиться там временно.

Под грядой облаков серебристых
Ждал его звонким клёкотом клин журавлей.
- Поскорей,
Торопись. Тебе нужно в кого-то опять воплотиться.
Или ты позабыл про готовых к рожденью детей?

Суть его полонило сомненье.
Где же мне приземлиться, в какую материю?
Доверю
Кому я? России иль Сербии, Страсти с Сознанием?
Куда торопиться. Послушаю сербскую песню.

Клин тот вольный сменила голубка.
Ты горькую песню надумал в горах своих слушать.
Не скучно
Тебе скоро будет, Светлейший ты друг мой.
Сюрприз я тебе для ума приготовила звучный.

В день будущий, Тесла, тебя увлекаю.
На сорок три года от нашего года умчимся вперёд.
Народ
Твой не песней тебя у огня своего ожидает.
Запомни. Тысяча девятьсот девяносто шестой год.

Видеть очи его не этот год не желали.
- Кто бомбить мою Родину так бессердечно посмел
В день
Рождения Ленина? Томагавки в Белграде
    взрывались,
А лётчики жвачку жевали, ведя свой жестокий
    обстрел.


Я герой твой, ты вспомни, Америка.
Я тебя процветающей сделал и пупом Земли.
Поселил
В твоих хижинах солнце от центра до берега.
И оставил здесь лучшие годы и думы свои.

Ты поставила мне, сербу, здесь памятник.
Так чего ж ты его, как Белград, не бомбишь?
Не громишь?
Да, пока! Ну, голубка, теперь меня проведи
В тот предел, где я должен начать свою новую жизнь.

Далеко они вместе на пару летели.
Над Россией великой, которой не видно конца.
Два гонца.
Через воды, тайгу, жар, снега и живые метели,
Пока крик не раздался с резного крыльца.

То кричал мальчуган синеглазый,
О как он похож, на того, кого видел я там,
Где бывал.
На Уроке. Ответ его был мне так светл и приятным.
Вот мать его рядом и семь дочерей - мал-мала.

Сходит мать к ним с крутого крыльца.
И река свои волны к крыльцу не спеша подгоняет.
Она знает,
Что в семье ждут девятого мальчика - мальца.
А лукошко зачем мальчуган над собой поднимает?

И зовёт уж не нас ли малец так истошно:
- Э-э-й, голубка, напомни там серым друзьям
Журавлям.
Чтобы братика мне принесли вот под это окошко,
Вот в это лукошко для помощи маме и нам.

Не смогу я один семь сестёр
Прокормить и ума им всем дать. Выдать замуж.
Семь их Душ!
Чтоб к труду он был гож и собой не хитёр.
Вот как я! И на матушку с папою ликом похож.

- Моя радость, как глуп ты, сынок.
Ох, кричи, не кричи. Нет от нас, видно, проку
Роду - Богу.
Пойди лучше выучи Надежды Иванны урок
Да дров наколи для печи обязательно к сроку.

И тут мать вдруг громко запела.
И песню её подхватили и дети, и речка,
                и лес вековой:
С сосной,
С дубом, с ёлками, берёза, шатаясь от устали, пела.
Аж Дух захватило у Теслы от песни той хоровой.

По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащился с сумой на плечах.

Бежал из тюрьмы тёмной ночью.
В тюрьме он за правду страдал.
Идти уже дальше нет мочи,
Пред ним расстилался Байкал.

Бродяга к Байкалу подходит.
Рыбацкую лодку берёт
И грустную песню заводит,
Про Родину что-то поёт.

Вот и всё. До свиданья, подруга.
Здесь отныне мой будет и дым, и семья, и приют,
Где поют.
Мне, сербу, не трудно стать русским, голубка,
Раз Бог подарил мне такую большую семью.

Вот и пробил твой час роковой, -
Его глас знакомый на своде, по песне нашёл. -
Пошёл!
На круг свой последний во плоть череды родовой.
Цель твоя - исцелить этот мир
     своей доброй Душой,

Возродив Справедливость и счастье.
Не должно быть в нём здесь не войны, не оков,
Ни рабов,
Люди созданы мною как сёстры родные и братья,
Сбрось с людей цепи ложных иллюзий и снов.


Слово - дело и крест у Творца.
Вот он, с песнею этой Душою сроднился
И влился,
Вселившись в темницу таинственной плоти отца.
И начал с того, что допев эту песню, смирился.

Он родился с восторженным воплем!
Над ним наклонились и мать его Вера, и брат.
- Я рад!
Ну, теперь мы сестёр с тобой вскормим, вспоим
И горы свернём, чтобы каждому радости дать!

Бродяга Байкал переехал.
Навстречу родимая мать.
Ах, здравствуй, ах, здравствуй, родная,
Здоров ли отец мой и брат?




 


 
   







Оглавление

Глава 1
Воззвание к славянам . . . . . . 5
Глава 2
Стыло сердце - случится ли крах в декабре? 13
Глава 3
Мысли вслух . . . . . . . 22
Глава 4
Я не знал, что такое усталость . . . . .       31
Глава 5
У каждого греха есть свой герой . . . .       .       40
Глава 6
Озарение . . . . . . . 47
Глава 7
Тесла и кайзер . . . . . . . 55
Глава 8
Природа тьмы, природа света . . . . .       63
Глава 9
Незванные гости . . . . . . . 73
Глава 10
Летел клин журавлинный . . . . . .       84
Глава 11
Тамо далёко . . . . . . . 91






Владимир Уразовский
На сон грядущий
Слово о сербе Николе

Отпечатано в ООО фирма “АЛЕВ”
Зак. 497 Тир 150 экз.
Формат 60х84/16  Объем 6,25 усл. печ. листов
Бумага офсетная  Печать трафаретная
Гарнитура Arial