Имя взаймы.
Джеймс Барри.
1. София Бишоп в изумлении уставилась на тело, которое ей предстояло обмыть. На своём веку она видела немало удивительного, но такое...
Почтенная женщина, мать девятерых детей, с опытом обращения с покойниками, приглашённая к знаменитому хирургу для подготовки его в последний путь, за весь период своей деликатной деятельности с подобным не встречалась. Ей приходилось видеть этого господина живым, но могла ли она предположить... Да и кому в голову пришло бы... В недоумении она отошла к окну и, оттянув на себя уголок тяжёлой портьеры, глянула на улицу Лондона; изнывая от июльского солнца 1865 года по ней ползли переполненные омнибусы, и, лихо опережая их, проскакивали юркие кэбы. Внешняя жизнь протекала в привычном ритме, чего нельзя сказать о переживаниях пожилой женщины, лицо которой исказилось, сморщилось, и побледнело от внезапного потрясения.
Вернувшись к нарушителю душевного равновесия, она вгляделась в усопшего. Строгие при жизни черты смягчились, приняв умиротворённое выражение. Вдруг померещилось, что усмехаясь, он подморгнул ей левым глазом. Сбрасывая оцепенение и придя в себя, она тряхнула головой, что означало: будь что будет, и принялась за дело. У неё неопровержимый козырь при случае, если не расплатятся с ней должным образом...
2. Читатель повествования, конечно же, вправе знать больше о нашем герое, чем знала о нём София Бишоп во время исполнения своих обязанностей. Внешняя хрупкость и изящность изгибов фигурки юноши по имени Джеймс Барри не стали препятствием на пути к получению медицинского образования. В 1810 году он поступил в Эдинбургский университет с целью выучиться на хирурга. Исключительное трудолюбие дало свои плоды: в 22 года он вышел из стен Альма-матер с дипломом врача и, вернувшись в Лондон, сдал экзамены в Королевской коллегии хирургов и приступил к работе в рядах британских вооружённых сил. Его карьера летела в гору.
Преодолевая природную застенчивость и игнорируя насмешки по причине субтильной внешности, Джеймс Барри трудился не покладая рук. Не одна девушка засматривалась на него; он ухаживал за ними, прекрасно танцевал на балах, но всем радостям жизни предпочитал общество своих больных. С утра до ночи он проводил в клинике, а позже - в военных госпиталях. Присутствовать на его операциях считалось большой честью не только для студентов; коллеги не пропускали ни одного хирургического процесса с участием Барри. Его тонкие нежные пальцы проделывали поистине ювелирную работу, мастерски накладывая швы на рану.
- Ах, - хвастались солдаты, спасённые доктором от неминуемой смерти, - какое счастье попасть в руки этого хирурга, - демонстрируя швы как украшения на теле.
Куда только не забрасывала его служба! Начав с мыса Доброй Надежды, он занимался врачеванием во многих британских колониях - в Южной Африке, на Мальте, в Корфу, побывал в Крыму, в Греции и в конце жизни - в Канаде. На медицинском поприще он сделал блестящую карьеру, заслужив от правительства за сорокалетний труд высший генеральский чин.
Мой читатель вправе знать и о том, что человек этот был блестящим реформатором и гуманистом: равное отношение к пациентам всех социальных слоёв и улучшение больничных условий для них - немаловажная часть его деятельности. В Южной Африке он подарил Кейптауну систему водоснабжения, улучшил содержание людей в тюрьмах, в солдатских казармах и лепрозориях...
Всё же репутация о нём сложилась противоречивая: добрая и худая слава, в его случае, ходила рука об руку. Борясь за лучшую долю для пациентов, он прослыл скандалистом и весьма эксцентричным человеком. Всюду надо было выбивать, требовать, добиваться. Он дрался на дуэли, носил большую саблю и во время рабочего спора запросто мог запустить склянкой об стену. Темперамента ему было не занимать. Дамы влюблялись в него, очарованные силой притягательности, мужчины недолюбливали, но признавали его лучшим в медицине, хотя это не мешало некоторым едко подшучивать над ним...В 1857 году он вернулся в Лондон и спустя семь лет умер от дизентерии.
3.София Бишоп улыбалась. Справившись со своей работой, она бросила последний взгляд на генерала, облачённого в мундир, украшенный высокими воинскими наградами, подмигнула озорно и покинула комнату. Ей надо спешить. У неё в руках тайна равносильная бомбе. И эту бомбу она жаждала взорвать.
Или скандал, или деньги - решила Бишоп, и предстала с ультиматумом перед МакКиноном, сообщив, что Джеймс Барри - женщина. Лучшего друга эта новость ошеломила.
- Женщина! - Подскочил он в кресле. - Не может быть!
- Может. Как и неоспоримость того, что перед вами сейчас тоже женщина.
Однако нам, читатель, как и Софии в своё время, придётся признать тот досадный, но очевидный факт, что и в викторианскую эпоху лучшие друзья не спешили заботиться о добром имени своего ближнего, тем более покинувшего сей бренный мир. Надежда на получение денежного вознаграждения не оправдалась: МакКинон оказался скрягой. Отказ платить, а ещё больше клеймо, бросающее тень на прославленного доктора порочным, коробящим и её достоинство, именем "гермафродит", которое, несомненно, прибавило бы злорадства его недоброжелателям, разозлило почтенную Софию Бишоп и развязало ей язык.
- Не был он гема...герма-фро-ди-том! - ломая язык о стыдное слово, - с пеной у рта доказывала она охотникам до сенсаций... Была женщиной, с грудью и женскими гениталиями, причём родившей, так как вот этими глазами видела растяжки внизу живота, характерные для рожениц...
И, в знак правдивости своих слов, крестилась.
Вскоре весь Лондон только и говорил о тайне, открывшейся Софии. Свою долю славы она получила.
Два имени - её и знаменитого хирурга передавались из уст в уста.
Военное начальство, оберегая честь мундира, предпочло скорее замять странную историю, чем признать то, что целых полвека его водили за нос. Наложив на досье Барри гриф "совершенно секретно" сроком на сто лет, оно спокойно выдохнуло. Доктора похоронили под его мужским именем.
4. Исследователям второй половины двадцатого века, заинтересованным пикантностью молвы, бродившей по Британии долгие годы, всё-таки удалось пролить свет на биографию Барри. Нашлась переписка самого прославленного в этой стране хирурга, среди прочих заслуг снискавшего славу врача, впервые осуществившего операцию по кесареву сечению. В архиве художника Барри обнаружились письма женщины Маргарет Энн Балкли и хирурга Джеймса Барри. Экспертиза установила, что они были написаны одним человеком - Маргарет Энн Балкли, которая являлась дочерью сестры художника. Именно он одолжил своё имя племяннице. Зачем? С какой целью?
Маргарет родилась в семье зажиточного ирландского лавочника. Впоследствии семья разорилась. Надо было добывать хлеб насущный. Бесприданница Маргарет могла стать гувернанткой или компаньонкой. Но этим не заработаешь... Составился маленький заговор, в котором приняли участие мать Маргарет и её брат художник, одолживший племяннице имя, чтобы она могла учиться на врача.
Женщинам в викторианскую эпоху дорога в образование, особенно в медицину, была закрыта.Таким образом, сменив одежду, "родился" Джеймс Барри, и девушка бесповоротно и окончательно ушла в мир мужчин не оборачиваясь, чтобы ни о чём не сожалеть.
Но, дорогой читатель, что-то мне подсказывает, что не могла девушка без особых на то причин переодеться в мужчину на всю жизнь. Тем более, что медициной она не бредила, к тому же запрещённой для женщин...Как же так получилось? И что за история с растяжками на животе...
София Бишоп, единственная, кто видел обнажённого Барри, клялась и божилась, что растяжки внизу живота покойной - неопровержимое доказательство того, что она рожала.Что что, а уж в этом она не сомневается. Исследователи - неутомимый народ, Если есть зацепка, они идут до конца. Не знаю, кого они расспрашивали, какие документы изучали, но выяснилось, что в возрасте четырнадцати лет Маргарет была изнасилована. Над телом юной девушки надругались!
Проходят годы, многое стирается в памяти, но ни одна женщина, раз подвергнувшаяся гнусному действу, не забудет о мерзком, отвратительном, страшном, выпавшем на её долю. Мир меняется для неё навсегда. Чистота, трепет сердца, девичьи грёзы о любви оказываются похороненными под пластом горькой обиды и горечи. Перерождается сама женская сущность...
Как нужно было возненавидеть мужскую половину человечества, чтобы рискнуть пробраться в их стан и до конца жизни действовать ровным счётом наоборот - добром платить за зло, причинённое её телу и духу. Был ли этот шаг осознанным решением оскорблённой и поруганной молодости - больше никогда не подвергаться насилию со стороны мужчин, перейдя, благодаря собственной смекалке, в их гендерную группу... Или жаждой яростной мести... Может быть, импульсом явилось второе, которое со временем трансформировалось в первое. Месть? Допускаю эту версию, хотя ни в одном документе, связанной с этой историей, о подобной мести я не читала. Но чем больше о ней думаю, тем больше склоняюсь к тому, что могла она зародиться в головке униженной девочки. Весь последующий путь нашей героини свидетельствует о её внутренней силе и неординарности, следовательно, и месть могла стать побудительной причиной, со временем преобразованной высокой миссией медицины в благородное служение ей и в ней нуждающихся, как сама понимала и осуществляла своё предназначение доктор Барри.
Отказавшись от дочери, зачатой в надругательстве над телом, она отказалась и от своего женского тела, облачившись в мужское одеяние. То есть отказалась от себя, первозданной.
Согласиться или нет с моей версией, ставшей причиной её преображения в мужчину - дело твоё, дорогой читатель. Но одно неоспоримо - феноменальный доктор Барри - первая женщина-хирург в Британии, преодолела предрассудки и посвятила себя служению медицине. Несмотря на личную боль...
Джулиана Балкли была воспитана бабушкой, и так никогда не узнала, кем была её настоящая мать.