Я на проческе
***
Посвящается механику-пулемётчику Жваку, Кучеренко Александру
таджикам переводчикам: Шарифу, Собзаеву С.,
и Александрову А.А., погибшему 30.10.84 г., Руха
Бьет по врагам КПВТ.
В ущелье «духи».
Идет неравный бой.
Патрон в патроннике заклинило.
Жвак! Кричат разведчики наперебой.
Лишь БМП в трясучке вся
Слилась в единое со мной,
И гильзы, о броню звеня,
И в бой неравный
Зовут вперед, зовут меня.
И бой мы этот принимаем,
В замену мертвых мы идём.
Ура! И оборону прорываем,
Мы в бой плечо к плечу идём.
Игорь Черных
Идешь по «зелёнке». Ночь. Я здесь немножко повторюсь. Стараешься идти след в след, и, вдруг именно ты наступаешь краешком ноги на ветку. В голове уже пробежало, что сейчас она хрустнет. И нога осталась стоять на пятке. Ты берешь ветку и аккуратно откладываешь её в сторону, если есть такая возможность, или взглядом, или рукой со знаком показываешь сзади идущему товарищу. Если, идя по кустам, ты натянул ветку, чтобы она не ударила твоего товарища по лицу, он плавно перехватывает ветку и передает следующему товарищу, так как сломать ветку нельзя, чтобы не раскрыть себя, след в след мы учились ходить, чтобы незаметно было сколько прошло людей. А порой ветками заметали следы, чтобы спутать противника. Бывало, снимешь обувь и босиком перейдешь на другую тропинку, там наденешь кроссовки, пройдешь 50-100 метров и возвращаешься обратно, тоже босиком. В общем мудрили. Или по неглубокому ручью – арыку – мы шли, чтобы запутать следы и быть для противника не замеченными. Где против нас воевали иранские наёмники, арабские, китайские мусульмане, американские и пакистанские наёмники, и мы, восемнадцатилетние пацаны, им противостояли.
Ночью, проходим через кишлак. Дождь льёт, как в тропиках, мы все мокрые. Идем, прижимаясь к стене дувала, сливаясь с ним, что даже когда освещает молния, тебе кажется, что ты одно целое с дувалом. Ты чавкаешь по этой грязи, ноги расползаются в стороны, но ты стараешься идти след в след. И если впереди сел разведчик, то и ты сядешь в эту грязь, и будешь сидеть, пока впереди дозорный не встанет. Иду я в дозоре первый, незнакомая «зелёнка», за мной идёт Валера Ивченков, за ним Бажан. Только я увидел что-то подозрительное, глазами нашёл место, где могу присесть, или выемку, так, чтобы хоть мозги не сразу выбили. Хотя, если бой начнётся, пуля летит быстрей, чем до тебя доходят мысли. Я сел и не успел еще подать знак, как все уже одновременно сели за мной, как единый механизм (внимательность спасла меня у моста). Пока я прицеливаюсь в это подозрительное место или объект, другие разведчики по моей команде обходят слева и справа, занимая боевые позиции. Мы медленно приближаемся к объекту и видим, что это всего лишь часть упавшего дувала, и я по цепи передаю знак, что опасность миновала.
Мы отдыхали, чистили оружие. Кто-то подшивал лифчик, в котором на груди хранятся магазины для автомата. У меня было четыре магазина, у кого-то в два раза больше. Я всегда экономил патроны, всегда стрелял короткой очередью или одиночными. В РД мы носили 300 и более патронов. Меняли патроны, рассыпанные пачки убираешь в сторону, чтобы не было деформированных патронов, или высыпали в корзину и брали все новые. Говорим в палатке о насущных делах. Какие новости пишут из России. Письма шли долго. Маме своей я не говорил, что я воюю. Она просила меня писать правду, интуитивно чувствуя, что я ей что-то не договариваю. Она просила меня писать хотя бы две строчки. И я писал: «Мам, привет, у меня все хорошо. Целую». За что она была мне благодарна.
Панджшер. Гибель 1-й разведроты
Душманы в горах Панджшера
***
Посвящается разведчику Вьюнову Сергею,
всем десантникам 3-й роты 781 отд. Разв. батальона
и Гореликову Ю.А., погибшему 03.02.86 г., канал Чарикарка
Как фаланга?
Мы разведка лезем в гору!
И грянул гром.
Вперед, десант! Не быть позору,
Даём мы «духам» бой!
Жестокий бой!
Шестерых они теряют.
Быстрей! Уходим все за мной.
Кислый нам кричит:
«Идем мы по тропинке за тобой».
Опять ущелья, опять идти нам в гору,
Нас «духи» окружить хотят.
Не обмануть им нас.
Мы окружаем их, как маленьких ребят.
Свистят над нами пули
И в небо трассера летят.
Не знали тогда еще «духи»
Девятнадцатилетних крутых десантников солдат!
Игорь Черных
Заходит ротный и говорит: «Сегодня у нас операция в Панджшере, на одну ночь. Операция быстрая, к утру будем дома». Ничего лишнего не брать, теплые спальники не брать, только боеприпасы и паёк на одни сутки. Воды много не брать, чтобы не было лишнего груза. Взять только плащ-палатки, через 30 минут строится на плацу». Мы одеваемся, проверяем оружие, чтобы ничего не звенело – прыгаем. Выходим на плац. Уже был вечер. В каждой роте три боевых взвода, я в первом взводе. Все построились. Подходит ротный, я – зам. командира взвода, докладываю, что взвод построен. – «Больных нет, пачки промедола я получил». На взвод – две пачки обезболивающих. На плац выходит комбат в афганской кепке с козырьком, форма песочка. Ноги кривенькие, перекатывается с ноги на ногу. Небольшого роста, с усами, крепкий мужичок, по фамилии Сулаберидзе. Хороший боевой мужик. Мы равняемся на комбата, каждый ротный докладывает о роте, что больных нет, готовы к операции. Дают команду «вольно». И командир батальона ставит нам задачу. «Разведчики, сегодня мы улетаем в Панджшер, операция секретная, чрезвычайно опасная. Если все пройдет нормально, то к утру будем дома». Разбился вертолёт в Панджшерском ущелье, где проходят бандитские тропы в логово Ахмада Шах Масуда, где у нас стоит пехотный пост № 26, в начале ущелья Руха. И что разведчики с этого поста видели, как сбили вертолет МИ-29-крокодил, и он упал в ущелье Руха. И видели, как оттуда после падения, пускали осветительные ракеты с периодичностью. Поэтому они доложили своему руководству, думая, что кто-то остался живой. И на этом вертолёте летели важные чины, с важными документами. Была поставлена задача живых или мертвых летчиков доставить домой. За нами прилетели вертолёты, один взвод за другим полетели в Руху, в бездну, в Панджшерское ущелье. Летим, настроение хорошее. У нас была своя пекарня, и у нас пекли вкусный хлеб. Мы на операцию старались брать по две буханки, хлеб был вкусный, пахучий и хрустящий. В Рухе интересно смотреть в иллюминатор, везде горы и ущелье. Два пилота с парашютами, а мы нет. Третий стрелок, дверь была открыта, пулемёт стоял на металлической станине. Длинные ленты были соединены между собой, и если что-то ему не нравилось, он нажимал на курок. Трассеры с земли летели к нам навстречу, с гор. В один момент мы услышали клацанье по днищу вертолёта. Увидев лишний бронежилет, я оторвал половину и сел на него, чтоб не отстрелили яйца. Мы так всегда делали. Мы заранее думали, что вечером или к утру будем дома. Мы, с большим сомнением понимали, что кто-то был живой. Разговаривали между собой. Разные были мнения, кто-то думал, если выжили, то их взяли в плен или они могли спрятаться в ущелье, ведь летчиков тоже учили выживать в экстремальных условиях.
Логово дьявола - Ахмада Шаха Масуда.
***
Командиру 3-й роты, старшему лейтенанту Мирошникову,
и Поваляеву А.В., умер 10.10.84 г.
Командир Мирошников,
Ущелье вспомни.
С тобой освобождали мы заложников.
Короткий бой,
Враг прячется средь скал,
Звериный вой.
Стрелять мой автомат устал.
Устал и я.
Быстрей уехать навсегда,
Где счастлив я, где родина моя.
Зовут её Россия.
Игорь Черных
1984 г.
Руха. Мы десантируемся
Мы стали кружить над одним ущельем, пилот сказал приготовиться к десантированию. «Вот это и есть Руха», – подумал я. К гулу и тряске, к вибрации самолёта мы уже привыкли, сколько по времени летели, не могу точно сказать. Вертолёт наш завис не совсем удачно, площадка не ровная, крутой склон. Я прыгнул первый, высота была примерно два метра. Я шлёпнулся, и быстро сориентировался, отбежал от вертолёта. Меня встретил разведчик 26-го поста и показал куда идти. И мы, друг за другом, десантировались. У кого-то лопнул ремень РД под тяжестью. Если при десантировании что-то случалось, это считалось плохой приметой. Мы в приметы не верили, а зря. Вертолёт улетел, закидывая нас пылью и в рот, и в нос, и в уши, и во все части тела. И вот идём. Наши разведчики идут по вырытой траншее. Везде сделаны амбразуры, везде, досками от ящиков патрон и снарядов, выложены навесы из маскировочной сетки. Даже использованные гильзы от пушек они применяли для укрепления насыпи окопа. Пост находился на горе, в ущелье Руха, 3 тысячи метров. Когда мы шли по окопам на нас смотрели солдаты, как будто мы пришли из фильма. Чистенькие, в подшитых, хорошо сидевших на нас тельняшках, с маскхалатами, в кроссовках, в кепках, кто в душманских шапках. У этих солдат лица были черные от солнца и копоти. Грязные от пыли, брошенные далеко от наших частей, им доставляли продукты вертолётами и сбрасывали. Нашу роту привели в отдельный, просторный блиндаж и, как я понял, стали ждать ночи. К нам пришли разведчики с этого поста, мы стали расспрашивать друг друга, кто откуда. Земляков моих не было. Это тоже были лихие разведчики. Они знали эту местность очень хорошо. Они нам рассказывали, что жизнь здесь – не рай, на одном месте, как в тюрьме, а со всех сторон нападают душманы. Постоянно обстреливается пост из гранатомётов, работают снайперы. Мы поели тушёнки, поломали хлеб, обрадовались, что разведчики хорошо знают местность и быстро нас доведут, они пойдут первые, мы – за ними.
Валера мне сказал, что не завидует этим ребятам. Я покачал головой, да уж. Два года в пыли, в грязи, вокруг только 200 кв. метров. «ХэБэшки» уже затертые, выжженные на солнце, руки шершавые. Живут они в земле, в блиндажах, сделанных из камня, постоянная сырость и пыль. Болезни выводили наших ребят из строя. Наша жизнь в палатке показалась нам раем. Кто-то стал дремать, в том числе и я закрыл глаза. Сколько прошло времени я не знаю, ко мне подошел разведчик: «Брат, выходи строиться». Я пошел первый после разведчика, за мной Ивченков и все остальные. Уже было темно, звёзды на небе еще не вышли. Мы выстроились на тропинке, остановились и сели на корточки, за нами подтягивались вторая и первая роты. Командир батальона собрал командиров роты и взводов, и поставил задачу: вытащить живыми или мертвыми летчиков, если уцелели – карты и документы. Была ценная информация: важные документы, карты, схемы. Этот вертолёт перед какой-то намечающейся операцией прилетел подкорректировать что-то. в Панджшерском ущелье Впереди нас пошли разведчики поста и минёры. Минёры разминировали тропинку, чтобы мы прошли. Мы, третья рота, должны пойти за разведчиками. Но, командир скомандовал: «Третья рота стоять!». По рации ему передали, что пойдет вторая рота за разведчиками с 26 поста, а мы за ними. И опять Бог уберег меня. Мимо меня прошли дозорные второй роты, три человека, которых я знал лично, и мы дружили. Пожелали удачи им, они нам, похлопывая рука об руку. Держа расстояние между солдатами 6-7 метров, за второй ротой пошёл и я. Темнота была кромешная. Тропинка шла по хребту гор. И так мы шли в тишине, друг за другом, ни кашля, ни сопения, только где-то поскрипывало оружие. И в полной тишине. Когда среди этой тишины раздались взрывы и очереди выстрелов, мы, как по команде, кто куда, в укрытие. Свист пуль, пролетая над нами, заставлял прижиматься к земле. Мы, не дожидаясь команды, поняв, что что-то случилось у разведчиков, ползком стали пробираться вперед с правой стороны от тропинки, по ходу прижимаясь к земле, подбирая любое подходящее укрытие на местности.