***
Посвящается погибщим разведчиком 1-й роты 781 разведбата,
и моему другу, Мухитдинову Сауллу Джунайдовичу,
погибшему 30.10.84 г., Руха
Тельняшка разорвана, на лице щетина.
Нет здесь воды и душа,
Сплю на плащ-палатке на земле.
Тонка она и холодно мне,
И время считаю я по Медведице.
На этой афганской войне
Убит мой друг,
Нет еще звёзд на небе,
Шакалы воют вокруг.
Трассерами я тишину разрываю.
Тельняшка согревает меня,
Значит я не один на этой земле.
Игорь Черных
г. Баграм
1984 г.
Я – слева, Павлухин и Игорь
Прочёсываем кишлак ,Чарикарская «зелёнка». Бой. Рядом наша БМП бьёт из пушки по кишлаку. Огонь плотный. Я и Ивченков – впереди, Бажан и Кислый – справа, за дувалом виноградники. Пули как пчёлы – «жу-жу» – жужжат, ищут свою жертву. Я делаю шаг, а за дувалом кто-то делает шаг за мной. Кто? Выдергиваю чеку из гранаты Ф-1, показываю Валере и отправляю «за кордон». Взрыв, пыль вздымается вверх. Валера тоже бросает гранату – снова взрыв. Ворота добротные, крепкие. Калитка в дом закрыта. Стреляю по замку – пули искрят, бью ногой и калитка в воротах открыта. Смотрю на крышу дома. Ноги словно пружина – в любую минуту готов прижаться к земле. Смотрю на крышу и окна. На всякий случай даю очередь по тёмным окнам и куче мусора. Тихо. Прочёсываем дом. У окна много стрелянных гильз. «Духи» были – ушли. Прочёсываем с Валерой все комнаты и крышу. На первом этаже кяриз, и видно, к нему ведут следы. Делаю шаг назад и бросаю гранату в дырку кяриза. Столб дыма и гари поднялся к потолку. Запахло Афганской пылью и тротилом. Я сплюнул пылью. Надо идти вперёд. Ивча говорит: «Иди сюда, Чёрный». Я на улицу. Там, заваленный обломками дувала и пылью, лежит изувеченный душман, убитый нашими Ф-1. Значит один не ушёл. И в голове пронеслось – «не показалось». Просто иногда есть чувство. А если бы он кинул гранату... Война не выбирает, выживает умный и сильнейший.
Догоняем своих. Впереди кишлак, и «духи» плотно бьют по нам. Улица узкая, водитель БМП кричит «отойдите» и мы в сторону. Слева от дома дувал, высокий, метров шесть. Он, высунув голову из машины, тихонько втиснул её в эту узкую улицу. Левая гусеница плотно идет по дувалу. Остановился, прицельно бьют по дому. Механик решает еще протянуть машину. Вдруг, словно в замедленной съемке, я увидел, как стена дувала медленно накренилась, словно зависла в воздухе, и резко упала на БМП. «О Боже», – это все, что я успел сказать. Всё заволокло пылью. Машина проехала еще несколько метров, размазав голову водителя о падающий дувал. Пыль рассеялась, весь люк механика был в крови и мозгах. Он сидел в машине заваленной глиной, как всадник без головы. Водителя откопали, разбросав куски дувала, вытащили его и положили в задний отсек десанта. Машина БМП еле-еле выехала. Мы уходим вперед и занимаем дом. Техника уходит назад. Темнеет. Мы разговариваем об этом происшествии – как такое могло случиться? Даже сейчас я помню, даже сейчас, мне кажется, что я вскрикнул. Глупая смерть. Глиняная махина раздавила голову напрочь. А если бы он обладал интуицией – секунда и голову мог бы убрать.
Решили прочесать два соседних дома. Я захожу в дом – еще дымится костёр, на костре чайник. Уходили очень быстро. В хлеву, на первом этаже, бараны. Ура! Значит, будет плов с мясом, а не сухпай. Он нам так надоедал, что до сих пор желудки испорчены. Аккуратно, втроём – я, Ивча и Бажан – обходим дом. Дом богатый. Находим рис, лепешки, кувшин с кефиром, свернувшееся молоко. Взял в руки кувшин и стал пить. Сделал один глоток и сразу выплюнул, а вдруг отравлено? Берем одного барана и уходим в дом, где мы остановились. Я не любил готовить, сразу уходил на пост, на крышу дома. Я лучше рисковать своей жизнью буду, чем готовить. Ребята молодые готовят, таджики хорошо умеют делать плов. А у меня свой плов на крыше – грецкие орехи, хурма, изюм, правда, не мытый. Потом бегаешь по большому, то есть ползком, с пулемётом на шее. Сделаешь себе укрытие и в щёлку смотришь за зелёнкой и кишлаками. Тишина. Небо звёздное, как в сказке. Где-то то ишак – «иа-иа», то дворняжка загавкает. Ты на стрёме. Голову особо не высунешь, чувствую, за нами тоже наблюдают. Кто кого перехитрит. Время проходит быстро. Идёт замена – Кислый. Возвращаю ему его пулемёт, забираю свою СВД (тогда еще ходил со снайперской винтовкой). Не любил с ней ходить. Она требовала трепетного ухода, чтобы за ветки не цеплялась и за камни в горах. А так винтовка хорошая. Ухожу тихо, как в дозоре, вниз. Там моя доля плова, а я уже и есть не хочу – налупился орехов на крыше. Но плов вкусный, со свежей бараниной, пальчики оближешь. Распределяют посты до утра, кто кого меняет. А завтра опять прочёска, и что нас ждёт, никто тогда сказать не мог. Мы были во власти войны, на грани жизни и смерти. И чёрная смерть, со своей косой, ждала нас за каждой стеной, за каждым деревом и дувалом.
Утро! Ух ты, как здорово. Есть вода, можно умыться по-человечески. Завтракаем и уходим дальше, на «прочёску». Солнце жарит, температура 50 градусов. Мы выходим из Каримовской разбитой зелёнки в полный жизни квартал. Выходим на рынок, где кипит жизнь, где открыты дуканы. Таджик-переводчик подходит к дукану и спрашивает у хозяина, есть ли «духи». Хозяин с бешеной скоростью мотает головой – нет. Но таджик бача говорит, что он врёт. Я вижу ненавязчивый взгляд одного афганца. Только подумал «надо проверить его», как он исчез в толпе. Мы уходим вглубь кишлака. Останавливаемся, прислушиваемся. Погони нет. Впереди два афганца – «духа» идут по тропинке. Увидев нас, у одного из них даже челюсть отвисла от неожиданности. Похоже, даже в штаны наделал. Я: «Эн жибю бача» («Иди ко мне»). Он – бежать, у другого уже автомат в руке. Но не успел он и нескольких метров пройти, как я, Ивченков и Бажан уложили их. Мы подошли к убитым с осторожностью. Одного и другого добили, тело дернулось от удара пули. Пальцы «духа» мёртвой хваткой сжимали автомат. Только я подумал ножом разжать пальцы, как Капустин Коля отрубил кисть, отцепил пальцы от цевья, и автомат китайского производства оказался в руках Капустина. Обыскали убитых, заняв боевую обстановку, но ничего не нашли. Из соседнего дома по нам стали стрелять, похоже, снайпер. Пуля прошла рядом, над нами. Уходим. И мы скрылись в «зелёнке». Решаем сделать засаду. Очень удобное место, и «духи», если пойдут, их всех будет видно. Ждём. Не идут, чувствуют шакалы свою смерть. Уже темнеет. Решаем выйти на Баграмскую дорогу. Если идти назад, можно попасть в засаду. Бог милостив был к нам. Мы вышли к дороге, где нас уже ждала техника. Садимся на броню, наша техника набирает скорость. Я слева от «зелёнки», и вдруг, по нам очередь из трассеров. Мы, как по команде, в то место очередями. Сразу стало тихо. Мы едем домой. А что нас ждёт завтра, никто тогда сказать не мог.