I
В новом деловом центре на Сибирском тракте Казани Акционерное общество «Руссо-Балт» всё ещё снимало два верхних этажа. В пригороде у компании второй год работала опытная фабрика с испытательным автодромом, а по соседству уже третий месяц как отстроили и оборудовали новёхонький роботизированный завод с удобным административным корпусом.
Однако переезд не впервой откладывался в связи с задержкой ввода зданий в эксплуатацию. Конечно, можно было закрыть на разрешения глаза и провести предстоящее заседание совета директоров на новом месте, но не хотелось попусту раздражать ни стройнадзор, ни недавно воссозданную Федеральную службу по финансовым рынкам.
В просторной переговорной с надписью «Правление» на двери Павел Соболев сидел пока в одиночестве. Окна были занавешены защищающими от прослушивания экранами, из-за чего пришлось включить свет. Единственный выход из переговорной был в приёмную, из которой дверь напротив вела в кабинет генерального директора, а другая выходила направо в коридор. И в приёмной, и в коридоре сегодня дежурили охранники. До начала заседания оставалось ещё почти полчаса, из которых пять минут отводились на регистрацию.
После победного шествия Яндекс-станции и популярности «Алисы» в стране появились и другие системы с уже настоящим искусственным интеллектом. У властей стало чуть ли не поветрием внедрять искусственный разум во многие сферы общественной жизни, и службу по финансовым рынкам сия чаша не миновала.
Прямо посреди переговорного стола лежала шкатулка-терминал вмиг ставшей знаменитой «Снежаны» – пока единственного сертифицированного искусственного интеллекта для ведения корпоративных дел. С сегодняшнего дня АО «Руссо-Балт» было обязано проводить собрания акционеров и заседания совета директоров только в присутствии «Снежаны». Сегодня всё было в новинку, и Павел Андреевич толком не мог себе представить, какие последствия вызовет опоздание на регистрацию и сдвиг заседания, чья-либо неявка или даже забывчивость с удостоверением. Как раньше, когда можно было открутить стрелки часов назад, уже вряд ли получится.
Павел Андреевич был не только одним из членов совета директоров «Руссо-Балта», но и её бессменным до сей поры генеральным директором, главой правления, с самого момента воссоздания компании чуть более пяти лет назад. По негласному соглашению учредителей должность гендиректора предполагала включение её в совет директоров, чтобы тот не только всегда был в курсе и под рукой, но и всякий раз самолично прикладывался ко всему, что придётся в дальнейшем исполнять.
К прочим членам совета директоров, в том числе и к председателю, Павел Андреевич относился наполовину как к коллегам, а наполовину как гостям. Или, скажем, как к р е д к и м коллегам. Потому к заседаниям совета директоров подходил с особой тщательностью.
Вот, и сейчас он устроился в углу переговорной у стихийной кухни, организованной из столиков и шкафчиков, холодильника, кофе-машины и даренного строителями самовара. Кипятил самовар, раскладывал в тарталетки паштет из куриной печени, малосольную икру кижуча и щуки, колол и насыпал на блюдечки пармезан, наконец-то полностью выведенный из-под контрсанкций.
До начала регистрации оставалось минут пятнадцать, когда явились Марина Рощина от ПАО «ОДК-Сатурн» и Женя Закутков из Внешэкономбанка. Павел встретил их, выйдя в приёмную. Положив телефоны в раскрытые охранником металлические ящички, в каких иногда перевозят выручку или патроны, бывшие одногруппники тепло обнялись, прошли в переговорную, уселись за кухонный стол и разговорились о новостях. Павел заварил пуэр.
Структура акционерного капитала АО «Руссо-Балт» была незамысловата. По 20% приходилось на итальянский автоконцерн «Фиат», производителя двигателей и турбин «Сатурн», госкорпорацию «Ростех» и Внешэкономбанк, а остальные 20% делили между собой миноритарии. Четверо гигантов были учредителями «Руссо-Балта», и ещё одна их договорённость заключалась в готовности избирать председателем совета директоров представителя миноритариев, полагаясь тем самым на его заведомую равноудалённость от сторон возможного конфликта.
Почти следом за Рощиной и Закутковым явился Роман Аркадьевич Охотин из «Ростеха», поздоровался с присутствующими и из принесённого Павлом разнообразия чаёв выбрал китайский Хунь Чжень Луо.
Ещё минуты через три вошла Франческа Альбертини – молодая лучезарная представительница «Фиата» – единственный новый член совета после недавнего годового собрания акционеров. Павел как раз удачно оказался в этот момент в приёмной, оттеснил приветливого охранника, сам принял её лёгкое пальтецо и проводил в переговорную.
– Присаживайтесь! – он махнул рукой в сторону кухонного столика. – Как раз закончил вкусняшки готовить. Вам чаю налить или кофе?
– Чаю, – ответила Франческа почти без акцента и не путая окончаний, – Только не такого чёрного, – кивнула она на чашки Жени и Марины.
Он насыпал в небольшой френч-пресс красный Дянь Хунь, налил в него остывающего кипятка из самовара, и поставил перед симпатяшкой вместе со стаканом в мельхиоровом подстаканнике и сахарницей.
– Франческа Джузепповна! – неуклюже обратился Павел Андреевич, увидев недоверие гостьи к последнему предмету сервировки. – Рекомендую всё же с сахаром, причём три, а лучше четыре кусочка. Это тот случай, когда можно и даже нужно. Тем более, кижучовая икра слегка с горчинкой…
Все, кроме председателя Крутикова, были в сборе, а до начала регистрации оставалось меньше десяти минут.
– А где шеф? – забеспокоился Евгений Владимирович.
Для всего остального, не собравшегося тут «Руссо-Балта» шефом называли самого Павла Андреевича. И только в совете директоров обращение закрепилось за Крутиковым. То ли за возрастное старшинство, то ли за председательский авторитет, то ли, вовсе, за старый фильм, где шефом тоже называли некоего Михаила Ивановича.
Павел пожал плечами.
– Задерживается, – увидев вопрошающий взгляд Франчески, пояснил ей он, – наверное, жену бьёт, вот и увлёкся.
Итальянка замерла, и Павел Андреевич пояснил:
– У нас традиция такая – бить по субботам жён.
Дождавшись, когда оцепенение в её глазах начало сменяться ужасом, он улыбнулся и добавил:
– А мужей во все остальные дни.
Франческа с облегчением рассмеялась.
– Я семь лет учила русский язык и вашу историю. А вы меня так…
– …Разыграл, – подсказал Павел.
– Провели, – удачно нашлась умница.
Тут в переговорную быстрым шагом вошёл Михаил Иванович, как обычно, с пакетом гостинцев для коллег. С пожеланиями доброго утра он пожал руки всем, включая Марину с Франческой. Затем отложил гостинцы, прошёл к переговорному столу и уселся во главе. С противоположного конца по обыкновению занял место Соболев. Между ними по одну сторону оказались Франческа с Охотиным, а по другую Закутков с Рощиной.
«Снежана» ожила и попросила всех зарегистрироваться. Сидящие по очереди подносили к коробочке свои личные карты, а «Снежана» благодарила и просила следующего. Когда удостоверение протянула Франческа, Павел удовлетворённо отметил, что личные карты иностранцев теперь оформляют в тех же цветах, что и удостоверения российских граждан.
– Предлагаю приступить, – взялся было Паша.
– Э, нет, Пал Андреич, – оборвал его Крутиков, это Вы у себя на Правлении председательствуйте, а тут, будьте любезны, моя хвалёнка! Прошу заседание считать открытым!
«Снежана», повинуясь приказу председателя, объявила состав присутствующих, атрибуты собрания и повестку дня.
Испросив разрешения Крутикова, Павел уточнил у «Снежаны», вольны ли они обсуждать вопросы повестки произвольным порядком, на что электронный страж корпоративных правил милостиво согласился.
– Очень хорошо, Павел Андреевич! Я как раз собирался начинать с вопросов, кажущихся второстепенными, – вступил Крутиков. – «Космонавты» тут всё в поиске «жучков» облазили, ширмы на окна накинули, «кочегары» дежурят в приёмной, в коридорах, этажом ниже и даже на крыше, но главное наше сомнение должно быть в ней. – Михаил Иванович указал на коробочку «Снежаны».
На этом месте следует сделать довольно обстоятельное отступление. В современном «Руссо-Балте» с трудом уживались две службы безопасности. В Оперативную службу набирали уволенных в запас военнослужащих, бывших полицейских и отставников национальной гвардии. Служба внешних отношений рекрутировалась из ветеранов внешней разведки, федеральной службы безопасности и работников прокуратуры.
Первые полагались на разведку и спецмероприятия, наружку и прослушку, правила и контроль, режим и дисциплину, а при необходимости также и на старый добрый мордобой. Вторые были заняты связями с властями и правоохранителями, сбором материалов на всех и вся, интригами и провокациями, перлюстрацией почты и детектором лжи, навязывали работникам кураторство и вели с ними регулярные внешне задушевные беседы.
Первых возглавлял Котельников, за что их называли «кочегарами», вторых по фамилии их шефа Титова величали «космонавтами». Видимо, за это первые платили практичностью и немедленными результатами, а вторых отличала склонность к туманно связанной с реальностью «аналитике». «Кочегары» в глазах Павла Андреевича, да и, чего греха таить, всех прочих работников «Руссо-Балта», определённо выигрывали.
Но «космонавты» брали двумя вещами. Благодаря своим прошлым иностранным связям они помогали отбиваться от притязаний на бренд и наименование. Отстаивая свои права, АО «Руссо-Балт» нанял адвокатские конторы в Европе, Штатах, Британии, Китае и даже Бразилии, и основную деятельность по отражению притязаний вели, конечно же, они. Тем не менее, время от времени приходилось деятельно поддерживать их усилия, встречаться и переговариваться с пиратствующим элементом, доставать из его шкафа тот или иной завалявшийся скелет и надавливать на ту или иную больную мозоль.
А вторая причина, по которой с «космонавтами» приходилось считаться, заключалась в оттягивании момента, когда Федеральная служба безопасности России создаст к компании так называемый первый отдел. Связи «космонавтов» как в территориальном управлении, так и в центральном аппарате ФСБ позволяли отсрочить наступление данного события. Соболев как гендиректор был интересен «Руссо-Балту» только до выхода на проектную мощность заводов в Казани и Красноярске. Три месяца назад с ним заключили второй пятилетний контракт, который, если всё пойдёт по плану, станет последним. Казанский завод запустят с нового года, за три года он выведет его на проектную мощность. К тому времени будет запущен завод в Красноярске, а уже его раскачать будет делом техники: к тому времени сервисно-дилерская сеть «Руссо-Балта» развернётся по всему миру. А первый отдел? Пускай уж потом, без него, как сами знают.
Несмотря на старания «кочегаров» и «космонавтов» застолбить для себя специальный корпоративный документ, Павел Андреевич добился, чтобы положение о службе безопасности было единым и распространялось на оба подразделения. Это давало ему как гендиректору возможность в любой момент затеять организационно-штатные мероприятия, а там уж провести их на своё усмотрение. Такая бюрократическая «закладка» держала неугомонных безопасников в относительно жёсткой узде.
Потому недовольство Крутикова «Снежаной» имело своей причиной недовольство тратами на двойную службу безопасности, которые могли оказаться пустыми, если бы утечка произошла через свет-мой-зеркальце Федеральной службы по финансовому рынку. Удивительно, но электронная агентесса ФСФР это каким-то образом поняла.
– «Снежана» строго соблюдает государственную и коммерческую тайну, – называя себя в третьем лице, возразила Крутикову ставленница регулятора. – Доступ к содержанию обсуждаемых вопросов может быть предоставлен только по решению суда и только строго определённым этим судом лицам!
– Однако же, напомню, что электронный корпоративный секретарь у нас имеется в виде модуля к «Мире»! – не сдавался Крутиков.
Здесь следует сделать ещё одно отступление, чтобы читатель мог понять упорство Михаила Ивановича.
«Мира» или «МИР-1», т.е. «Модульный искусственный разум – один» был основным и до «Снежаны» единственным искусственным интеллектом в АО «Руссо-Балт». Отдельные его модули помогали решать разные задачи – конструкторские, дизайнерские, исследовательские, производственные. Задачи коммерческие и логистические пока отрабатывались профильными подразделениями вхолостую, в демо-версии. А вот конструкторы и учёные просто обожали проектировочные и имитационные блоки. «Мира» прямо в кадах быстро отрисовывала инженерам и дизайнерам любые хотелки – эскизы, чертежи, пространственные модели.
К «Мире» обращались не только конструкторы «Руссо-Балта», но и, пользуясь некоторой корпоративной родственностью, инженеры «Фиата», и даже дизайнерские ателье – подрядчики «Фиата». Впрочем, ответственным за дизайн всех трёх «Руссо-Балтовских» моделей был, по положению старшего брата, именно «Фиат». Потому Павел Андреевич до поры до времени закрывал на это глаза, зная, впрочем, что в будущем станет выставлять «Фиату» счёт. Как наставничал ему Михаил Иванович, «нет ничего приятнее, чем выставить счёт акционеру, да желательно побольше».
– «Снежана» единственный сертифицированный регулятором корпоративный электронный секретарь на сегодняшний день, – вновь говоря о себе в третьем лице, настаивал ИИ-агент Федеральной службы по финансовым рынкам.
– Ребята из Huawei, – упорствовал, обращаясь к присутствующим, Крутиков, – умеют развязывать им языки.
– Я им не по зубам! – смодулировала самоуверенность «Снежана».
– Ну, что, Павел Андреевич, – сдался председатель. - Потребуйте с разработчиков «Миры»… как их там?..
– АО «Мироздание», – подсказал Павел.
– Ну, так, обяжите это АО «Мироздание» вернуть деньги за ненужный блок. Раз уж не удосужились вовремя сертифицировать. Откажутся – тяните в арбитражный суд. Но ни в коем случае не слезайте с них!
А потом примирительно добавил, обращаясь к «Снежане»:
– Прошу внести в протокол: генеральному директору поручено – далее то, что было сказано.
– Сделано, – отозвалась электронная помощница.
– И ещё, Пал Андреич, что там о запуске завода и здания конторы в эксплуатацию? В двух словах: когда переезжаем?
– На неделе 38 разных актов подписал. Со всеми органами, кроме «Спортлото», – пошутил Соболев. –Обещают в течение месяца-полутора. Раньше отказываются, опасаются подозрений в коррупции.
– В коррупции! – усмехнувшись, промолвил Крутиков. - Сколько себя помню, всегда с ней боролись, даже когда слова такого в обиходе не было… Какая тут коррупция, всей Казани мы на руку. Да что там Казани – всей стране, и не только, кстати, нашей. Ну, дай бог, чтобы в сроки успели! И заранее всех нас оповестите о дате открытия: раз губернатор почтит присутствием, то и мы должны соответствовать.
Михаил Иванович не оговорился: почти год как завершилась реформа федеративного устройства, и даже вечно напыщенный Татарстан был теперь всего лишь Казанской губернией.
– Безусловно, Михаил Иванович, – заверил его Соболев, – всем сразу сообщу.
– Может, небольшой перерыв? – опоздавший на утренний перекус и проголодавшийся в борьбе со «Снежаной» Михаил Иванович встал из-за переговорного стола и направился к кухонному, явно намереваясь перекусить.
Павел вскочил и поспешил на помощь.
– Паша, ну, сиди спокойно, что я, чаю себе не наведу, что ли? Сударыни, судари, с вашего позволения… Я в три минутки… Ну, или присоединяйтесь!
Присутствующие повставали со своих мест и подошли к кухонному столу.
Крутиков повертел в руках пустую банку из-под паштета и прочитал вслух:
– «Паштет из куриной печени. Без свинины». Ну, надо же, из куриной печени и без свинины – до чего же техника дошла!
– Свинью не подложили, и то хорошо! – пошутил Охотин.
II
Уняв нахлынувший аппетит, участники заседания вернулись к переговорному столу.
– «Снежана», приступим к основным вопросам повестки, – важно заявил Крутиков.
– Пункт первый. «Об утверждении итогов государственной сертификации типов транспортного средства», – напомнила «Снежана».
– Да, мы все читать умеем, – прервал её Крутиков и затараторил по повестке дня, – «О предварительном утверждении бизнес-плана компании в новой редакции», «О предложениях по наименованию моделей», и так далее…
Крутиков прервался.
– Что я предлагаю… Мы все читали Проект решения, поскольку все так или иначе его писали, потому давайте сосредоточимся на вопросах, которые спорные меж нами самими. – Вы, «Снежана», способны к такой работе? Чтобы мы вольно обсуждали отдельные детали, а Вы вносили изменения в окончательный текст Решения? – тут Крутиков улыбнулся с надеждой на капитуляцию.
– Вполне! – удивила присутствующих «Снежана».
– Хорошо, – продолжил Крутиков. – На сегодняшний день нам не удалось достичь согласия по нескольким вопросам. Наиболее принципиальные из них касаются продуктовой стратегии: быть ли гибридам, а также наименования моделей. Есть ещё что-то столь же важное?
– Операционные системы бортового компьютера, – добавил Павел Андреевич.
– Тогда остановимся сначала на данном вопросе, – согласился председатель, – он всё-таки не вполне результат нашего с вами выбора. Что там за претензия от Microsoft, что Вы нам всем пересылали, не напомните?
– Требуют возможности установки на бортовые компьютеры «Руссо-Балтов» Windows в качестве альтернативы Siberia и Ural. Это первое. А второе – создать приложение «Руссо-Балтов» для Windows Marketplace.
– Ну, раз, есть для «Росы», «Авроры», Android и iOS, то почему бы не сделать и для Windows Mobile? – зашёл, как обычно, с конца Михаил Иванович.
– На неделе сделали, отослали им на тестирование, – ответил Соболев. – Теперь всё от них зависит.
– А по первой части лучше или не отвечать, или ответить, чтобы отстали, – предложил Женя.
– Не, Евгений Владимирович, – не согласился Крутиков. – Когда меня назначат министром иностранных дел, я выхлопочу Вам место посланника в Вашингтоне, и мы будем с Вами решать дела так брутально, насколько позволит Родина. А сейчас мы делаем автомобили, потому жесткость не наш подход.
Крутиков в отношении всех присутствующих, в том числе и Павла, вёл себя наставнически, но Закутков пользовался какими-то особыми его симпатиями. Может, потому, что в своё время именно Женя перетянул его в совет директоров «Руссо-Балта», но скорее всего по какой-то иной, более давней и не известной Павлу Андреевичу причине.
Крутиков-Закутков, Закутков-Крутиков. Вроде, и не рифмуется, и смыслами не сочетается, а поди ж ты – почему-то мыслится как единое целое. Словно есть какая-то незримая между ними связь.
– Может, – предложил Михаил Иванович. – в ответе сошлёмся на требование поставщиков бортовых компьютеров для наших машинок? Раз «Эльбрус» и «Казбек» гарантировали работу только с OS Siberia и OS Ural. У нас же есть такие бумаги?
– Определённо! – отозвался Павел Андреевич. – Причина в особенностях архитектуры наших процессоров.
– Тогда согласуйте ответ с «Эльбрусом» и «Казбеком», и приложите копии этих оговорок. Все согласны?
Обведя взглядом поднятые руки присутствующих, Крутиков поднял также свою и резюмировал:
– Единогласно! «Снежана» – в протокол!
– Внесено! – откликнулась «Снежана».
– Ну, что, больше важных вопросов, кроме наименований и типов авто в ассортименте нет? Я серьёзно намерен отработать завтрак.
Павел вздрогнул. Укол был не по адресу. Размер вознаграждения членам совета директоров устанавливался акционерами. Но он всё же сделал себе пометку на листочке для записей и перевернул его лицом вниз.
Между тем все согласились, что неразрешённых вопросов подобной важности в повестке дня не имеется.
– Тогда предлагаю начать с наименований. Что предлагают новые маркетологи?
– Заменить название всей линейки: Oleg, Olga и Malysh на Milan, Zlata и Kroha, – ответил Павел.
«Олегом», «Ольгой» и «Малышом» по-рабочему назывались автомобили завода – седана, кроссовера и малоразмерного хатчбека.
– Милан, – делая ударение на первый слог, повторил Михаил Иванович для Франчески, – это в данном случае славянское имя, а не название города в Италии.
– Да, я уже знаю, – ответила Франка. – как следует из отчёта, кроме «Милана» и «Златы» предлагаются пары «Азов»-«Ладога» и «Каспий»-«Онега».
– Я бы их исключил из рассмотрения, – пожал плечами Крутиков. – Так у нас процессоры называются: «Азов» и «Каспий» для мобильных и планшетов, а «Онега» и «Ладога» для сетевых устройств: маршрутизаторов, коммутаторов и всякого такого хозяйства.
Возражающих не было.
– Ну, будем голосовать за вариант Milan-Zlata-Kroha? – спросил Крутиков. – Хотя, «Кроха», на мой взгляд, не то слово, каким хотелось бы называть новую «копейку». Надо бы поискать что попроникновеннее, что ли…
– Михаил Иванович, уже год эту воду в ступе месим, три маркетинговых агентства сменили, а воз и ныне там, – возразил Павел Андреевич.
– Как лодку назовёшь, так она и поплывёт. – Крутиков ответил в тон поговоркой. – А ещё говорят, семь раз отмерь…
– … Всё равно длиннее не станет, – дерзко парировал Соболев и осёкся, вспомнив о Франческе.
Но она то ли не поняла, то ли не подала виду.
– И всё же с наименованиями предлагаю ещё раз проработать, – не унимался Крутиков. – В них особая коммерческая сила. Согласны?
Паша отступил.
– Итак, с «малышом» нашим никакой ясности нет, – продолжил Михаил Иванович, – все эти «зайчики» и «крохи» мне лично не по душе. Тем более, передок у него явно от «копейки», от ВАЗ-2101.
Крутиков задумался.
– «Мира», включай миелофон, – сострил Соболев.
Пока Охотин объяснял Франческе смысл остроты, Паша перевернул листок с замечанием и передал его Жене с Мариной. Те прочитали, переглянулись и закивали.
– Франческа, скажите, пожалуйста, – промолвил, наконец, Крутиков. – Как по-итальянски будет «копейка»?
– Наверное, Centesimo, – пожав плечами, ответила итальянка.
– «Чен-те-зи-мо», – протянул Крутиков и добавил: – А ведь звучит! Итальянские и италоподобные названия у нас в ходу. Вон, и АвтоВАЗ «Ниву» прозвал Bronto. Чем для нас не вариант?
Заскучавшие было заседатели, переглянулись.
– «Чентезимо», – крикнул Крутиков. – Чентезимо! Чентезимо! Чентезимо! Неплохо, а?
– Я бы даже сказал, прекрасно! – подтвердил Женя.
– Очень по-нашему, – пошутила Марина.
– Великолепно! – сознался Павел Андреевич.
Роман Аркадьевич оценивающе кивнул, а Франческа не без удовольствия покраснела от своего удачного участия.
– В общем, так, Павел Андреевич! Давайте нашим подряженным маркетологам задание проверить Centesimo на благозвучность в других языках, на лаконичность, графичность и…. – тут Крутиков прервался. – И ничего им больше не поручайте. Остальное наша с акционерами тема. Сколько им понадобится? Трёх недель хватит? Чтобы они поработали с этими самыми фокусами-покусами…
– Фокус-группами, – поправил Павел Андреевич. – Примерно столько как раз.
– Но с малышом «Чентезимо» ещё не всё, – продолжил Михаил Иванович. – За внешнее сходство с «копейкой» они могут на нас ополчиться. А значение «Чентезимо» и вовсе сочтут издевательским.
– Михаил Иванович, «Фиат» наш акционер, а ВАЗ-2101 это изначально Fiat-124, – взял слово Охотин. – Может, Франческа Джузепповна могла бы испросить дозволения на частичное использование облика напрямую у «Фиата»?
– Да, я смогу, – без тени сомнений кивнула Франческа.
Павел невольно залюбовался этой мягкой и спокойной уверенностью молодой женщины с возбуждающей воображение фигурой, приветливым личиком и роскошными бронзовыми волосами, которым в этой комнате не хватало солнечного света – чёрт бы побрал эти защитные экраны на окнах. Он чуть вскинул голову, вспоминая сведения из досье «космонавтов».
«Франческа Альбертини. Появилась на свет в Рапалло, домашние роды. Училась в школе Анны Марии… или Марии Анны? Затем в университете Генуи, сразу на двух факультетах – инженерном и иностранных языков. Кроме итальянского и русского свободно владеет испанским и английским. Увлечения – техника трёх карандашей, верховая езда, яхтинг».
В «Фиате» Франческа уже пять лет – столько, сколько Павел в «Руссо-Балте». В совет директоров «Руссо-Балта» проведена на последнем годовом собрании акционеров. Как хорошо, что её прислали вместо вечно страдающего кричащим бездельем генуэзца Серджо! Стоп, стоп, стоп! Оба из Генуэзского университета, Серджо родом из Генуи, Франческа из Рапалло, а оба города лигурийские. Может, в «Фиате» это место за коренной Лигурией закреплено? Кто знает эти старые европейские аристократии. Говорят, что списки фамилий крупнейших налогоплательщиков в старых итальянских городах не менялись века с XV-го.
– Ну, что, утверждаем Milan-Zlata-Centesimo, при условии, что маркетологи его одобрят? – с новой силой навалился на повестку дня Михаил Иванович.
Все, включая него самого, подняли руки.
– Единогласно! – не скрывая радости, рявкнул Крутиков.
– Внесено в протокол, – подала голос «Снежана».
– Ну, что, – довольно потирая руки, продолжил Крутиков, – переходим к силовой установке? Точнее, к типам наших машинок? Позвольте маленький экскурс для Франчески Джузепповны. Да, и нам всем вспомнить не помешает.
Присутствующие, довольные тем, как легко и ко всеобщему удовольствию разрешилась многолетняя канитель с названиями моделей, расслаблено слушали председателя.
– Итак, почти шесть лет назад трое из здесь присутствующих на малой встрече выпускников экономического факультета МГУ в шутку разговорились о том, что вполне способны создать компанию по производству электрических автомобилей и пойти гораздо дальше «Теслы», уже тогда балансирующей на грани банкротства. Павел Андреевич, Евгений Владимирович, Марина Владимировна! Я ничего не путаю?
– Ничего! – мотнул головой Паша.
– Так и есть! – подтвердил Женя.
– Всё, прямо как вчера, – откликнулась Марина.
– Этим нашим отцам-основателям, – Михаил Иванович картинно кивнул Павлу и Евгению, – и матери-основательнице, – Крутиков с демонстративным уважением поклонился Марине, – мы обязаны тем, что собрались здесь все вместе. И за нашу компанию, и за воскрешённый бренд, и за все возможности, которые сейчас перед нами открылись.
Охотин привстал и, нарочито улыбаясь, что случалось с ним нечасто, перегибаясь через стол, пожал руки всем троим.
– Хорошо, – продолжил Михаил Иванович, обращаясь главным образом к Франческе. – Среди крестных отцов компании была Марина Владимировна, уже тогда работающая в «ОДК-Сатурн». Франческа Джузепповна, Вы же по образованию инженер?
– Да, – подтвердила Франка.
– Ну, вот, – продолжил Крутиков. – Как раз в то время «Сатурн» разработал небольшой газотурбинный двигатель для генераторов яхт и катеров, которые должны были питать электродвигатели и аккумуляторы этих лодок.
– Точно так и в наших гибридах сейчас, – поддержала Франческа.
– Верно, наши гибриды по сути такие же электрические автомобили, как любые другие, но только ещё с собственной электростанцией в виде генератора и турбинки на нём. А как инженер Вы прекрасно понимаете преимущество в такой схеме турбины перед бензиновым или дизельным двигателем: и заряжает быстрее, и топлива потребляет меньше. Причём разного топлива – хочешь бензин лей, хочешь керосин, хочешь соляру, да хоть печное! Ну, или любой газ заправляй – турбина «Сатурна» всеядна!
– Это преимущество… – Франческа замялась, подбирая слова, – синификативо…
– «Значительное» – догадался Соболев. – Франческа Джузепповна, позвольте не согласиться! Оно избыточное! Лишнее!
– Коллеги, позвольте закончить, – настаивал Крутиков. – Итак, троица наших основателей с самого начала задумала, что каждая модель в ассортименте «Руссо-Балта» будет представлена в двух вариантах – электрическом и гибридном. Но сейчас некоторые основатели считают гибрид тупиковым видом. Так, Павел Андреевич?
– Именно! – подтвердил Павел. – С гибридами до нас уже многие провалились. Пускай, у нас и более совершенные гибриды, но турбина с генератором это не просто ненужные дополнительные траты, это пятое колесо во всей телеге. Сейчас розетки повсюду.
– Так уж и повсюду? Во-первых, розеток недостаточно. Энергетических мощностей, чтобы развернуть сети станций подзарядки, недостаточно даже у нас, не говоря об остальном мире.
– Мы и не переживаем за мир и даже за других производителей, – возразил Павел Андреевич. – Нашей продукции места хватит. Электродвигатели и батареи от «Ростеха», дизайн от «Фиата» и «Альфа Ромео», отечественная сталь для кузова – что может быть лучше? И, да, насчёт нагрузки на электросети при подзарядке… Подзаряжают в основном ночью, когда нагрузка на сети падает.
– Ну, хорошо, – сказал Михаил Иванович. – Давайте голосовать за «Руссо-Балт»! Об исключении гибридных автомобилей из модельного ряда.
– В повестке заседания данный вопрос отсутствует! – вмешалась «Снежана».
– Ну, уж нет, – возразил Крутиков, – в повестке имеются вопросы продуктовой стратегии и бизнес-плану в новой редакции. Потому мы голосуем за сокращение ассортимента и отправляем бизнес-план на доработку с учётом данного обстоятельства.
«Снежана» промолчала.
– Итак, кто за исключение из ассортимента гибридов и доработку в связи с этим бизнес-плана?
Соболев, Закутков и Охотин проголосовали «за».
– Кто против?
Подняли руки Марина с Франческой.
Михаил Иванович понимал, что если поднимет руку он, то возобладает его позиция, поскольку при равенстве голосов принятым считается то решение, за которое он голосует как председатель.
– Даже наше полушуточное голосование по данному вопросу мне бы не хотелось решать силою авторитета. – заявил Крутиков. – Если честно, я бы и собранию акционеров не особо его доверил. Считаю, что выбор должен делать покупатель.
– Хотел бы сделать заявление, – вмешался Охотин. – Пока я не могу раскрывать информацию. Но, думаю, к нашему следующему заседанию у меня будет официальное сообщение от «Ростеха», которое разрулит данный вопрос само собой.
Очень Павел Андреевич не любил эту скрытность Романа Аркадьевича.
– Уж не атомную ли батарейку вы там создали? – спросил он Охотина и обратился к Франческе. – Так один из наших писателей-современников прозвал аккумуляторную батарею с огромным зарядом.
– Не вправе комментировать, – ответил Роман.
– Вернёмся к вопросу, – сказал Крутиков. – Повторяю, что не хочу решать его властью. Потому предлагаю снять с голосования и поэкспериментировать. Мы с Вами, Павел Андреевич, сами проедем по России-матушке и испробуем электрический и гибридный варианты. «Мира», дай, пожалуйста, карту России!
«Мира» включила монитор на стене и вывела на него карту России.
– Предлагаю по Сибири, – Михаил Иванович подошёл к экрану. – Наш филиал в Красноярске конечная точка. Вы стартуете из Новосибирска на электромобиле, я из Иркутска на гибриде, ехать нам примерно одинаково, около полусуток. Вы в дороге подзаряжаетесь, я заправляюсь.
– Можно, – согласился Павел Андреевич.
– Или лучше не так! – изменил условие Крутиков. – Евгений Владимирович, сможете взять пару-тройку дней на отгулы взять? Предлагаю нам с Вами проехать посменно за рулём из Читы в Красноярск. Павел Андреевич выйдет из Новосибирска через 12-14 часов после нашего старта, там согласуемся. От Новосибирска и Зимы где-то одинаковое расстояние до Красноярска. Встретимся примерно в одно время.
– Только выжившие, – пошутил Женя и добавил, – с Вами, Михаил Иванович, хоть на край света!
– Какую модель выбираете, Павел Андреевич?
– Седан максимальной мощности, электромобиль. – ответил Соболев. – Стало быть, Milan 500E, то есть «500 киловатт» и «электромобиль».
– Пятьсот киловатт это семьсот лошадок, – быстро пересчитал Крутиков. – Ну, а нам с Закутковым самого мощного гибридного «Чентезимо».
– По нашей линейке выходит Centesimo 250H, что значит «250 киловатт» и «гибрид», – пояснил Павел и напомнил. – у малыша электродвигатель только на задней оси, а у седана на обеих.
– Почти 350 лошадиных сил, – подытожил Михаил Иванович, – впятеро больше, чем было у «копейки».
– В настройках бортового компьютера можно выставить электронное ограничение на скорость и выдаваемую мощность электродвигателя, – вернул всех к обсуждению Павел Андреевич. – Это на случай, если движок покажется больно ретивым.
– Итак, решено, – стал подытоживать Крутиков. – Фрахтуем «чебурашку», грузим в него «Милана», «Чентезимо» и «Злату», пускай, тоже гибридную на 500 кВт. Прилетаем в читинский аэропорт Кадала, выгружаем «Чентезимо» и меня с Закутковым. Мы выезжаем в Красноярск, а Соболев летит в новосибирское Толмачёво. Там он выгружается с «Миланом», отправляет борт дальше в красноярское Емельяново. Ждёт в Новосибирске нашей с Закутковым отмашки из Зимы и тоже выезжает в Красноярск. Место встречи – наш красноярский филиал. Там забираем «Злату», точнее, Волокушина попросим встретить, чтобы быстрее борт отпустить и денежки за фрахт не капали. Затем катаемся на «Злате» по местным дорогам. Все три машинки в филиале и оставим. Когда сможем вылететь? Желательно не позже какого-нибудь вторника, чтобы успеть закончить со всем до пятничных пробок.
– «Чебурашка» это такой транспортный самолёт, – пояснил Павел Франческе. – Михаил Иванович, он три машины не поднимет. Нынче в моде Ил-276, туда они войдут. А насчёт времени… Предлагаю собрать новые экземпляры, испытать и обкатать на автодроме хотя бы по 1000 км. И на учёт в ГАИ поставить, и ОСАГО получить. Давайте, через десять дней. В последующий вторник. Постараемся успеть, в случае накладок продлим на неделю.
– Ну, хорошо! Там как раз зима начнётся. – согласился Крутиков и встал, направляясь к выходу. – Позвоним Волокушину?
Павел встал и вышел вслед за Михаилом Ивановичем в приёмную. Там попросил у охранника свой телефон и, набрав Волокушина, включил громкую.
– Привет, Пал Андреич, – раздался радостный голос Юры после нескольких гудков.
– Салют, Юрий Саныч, – отозвался Паша. – Уверен, что ты на рыбалке!
– Обижаешь, – пошутил Юра, – На рыбалке я с понедельника по пятницу, а сегодня у меня отдых с домочадцами.
– Мы тут с Михал Иванычем и Женей к Вам собрались дней через десять.
– О, так, милости просим!
– Будем машинки наши на родных просторах испытывать. Подробнее наберу.
– Хорошо, буду ждать! – отозвался Юра. – Да, Паша, пользуясь случаем, попрошу не забыть фирменный казанский чак-чак!
– Обижаешь, Юра! Как бы я мог?! – успокоил Паша – Приятного дня!
– И вам всем там счастливо! – попрощался Юра.
Когда они с Крутиковым вернулись в переговорную, Соболев увидел на столе бумажку для заметок, которую до того показывал Закуткову с Рощиной, и обратился к присутствующим:
– Коллеги, позвольте внести ещё один вопрос в повестку дня предстоящего внеочередного собрания акционеров. О троекратном повышении размера вознаграждения членов совета директоров с нового года.
– А основания? – спросил Крутиков.
– Внесение вопроса в повестку дня владельцами более чем 5% голосующих акций, – Павел жестами указал на себя и Марину с Женей.
Ни для кого в «Руссо-Балте» не было секретом, что двумя процентами владел Соболев и по полтора процента было у Рощиной, Закуткова и Волокушина.
– Тогда не смею возражать, – ответил Крутиков, который тоже владел двумя процентами, но прибегать к ним для увеличения собственного жалования не желал.
– Если других предложений нет, предлагаю на сегодня заседание закрыть, – закончил Михаил Иванович.
– Одну лишь минутку, коллеги! – попросил Соболев. – Не забудьте зарегистрироваться в новых приложениях «Миры» и «Руссо-Балта». Есть во всех магазинах: в Google Play для Android, AppStore для iOS, «Карусели» для «Росы» и в «Ярмарке» для «Авроры». И не забудьте авторизоваться как члены совета директоров – там соответствующий уровень доступа.
– Ещё, Михаил Иванович, Евгений Владимирович! Вы понадобитесь для отпечатков пальцев. Замки зажигания у нас всё-таки дактилоскопические.
III
Ровно через десять дней во вторник утром с погрузкой автомобилей и приготовлениями было покончено, и новёхонький Ил-276 вылетел из международного аэропорта Казани в читинский аэропорт Кадала.
К полёту и командировке подготовились основательно. В «Злату», которая летела до конечной точки в Красноярск, запихали рыбацких снастей, экипировки и походных принадлежностей. Крутиков в качестве извечных гостинцев от супруги имел огромный пакет пирожков с яйцом, рисом и зеленью, а также дорожные шахматы с шашками. Вместе с Закутковым они везли также автомобильные холодильник и морозильник – для пойманной и купленной рыбы. Женя, кроме того, не расставался с ноутбуком, намереваясь подготовить лекции для студентов. И лишь Соболев взял с собой что-то из Голдинга и три колоды игральных карт. И с последним угадал: пару раз за почти шестичасовой полёт расписали пулю.
– А вы знаете, откуда есть пошёл топоним «Чита», – спросил коллег Михаил Иванович и, насладившись вопросительностью взглядов, продолжал:
– Ехали как-то казаки по Транссибу, и решили сойти. Сами сошли и лошадей своих сгрузили, оседлали, забрались в сёдла и размышляют: чи та, чи не та!
Посмеялись, и Павел Андреевич сказал:
– Кстати, про коней. Юра ГАЗ-66 хочет, просит согласовать.
– Хочет? – переспросил Михаил Иванович. – А бабу голую на катере он не хочет? ГАЗ-66 это шишига, что ли? На кой ему этот раритет?
– Экземпляр почти новёхонький, восстановленный с консервации. С тёплым кунгом. Продают с комплектом запчастей.
– А зачем?
– Для рыбалок.
– Сейчас вездеходов и всяких снегоболотоходов хоть отбавляй.
– Китайских товарищей на охоту-рыбалку катать, им нравится. Любят они такую старину. А ведь Китай главный рынок для будущего завода в Красноярске. Юра кого попало катать не будет, но тех, от кого зависит приоткрыть для нас Китай, непременно сыщет. Некоторых уже нашёл.
– А не пора ли вместо филиала дочернее общество создать? – предложил Крутиков. – Какой-нибудь «Руссо-Балт-Красноярск»?
– Рано пока, – ответил Соболев. – Когда строительство начнётся, тогда и запустим. А сейчас можно внести изменения в устав «Руссо-Балта» и положение о красноярском филиале. Расширить Волокушину полномочия, не то на каждый чих не наздравствуешься.
– Верно, – согласился Крутиков. – Готовьте внесение в повестку дня к предстоящему собранию акционеров. Не думаю, что кто-то помешает.
После второй пули все замолчали, Михаил Иванович проспал весь остаток полёта, Женя верстал лекционные материалы, а Паша читал Голдинга, а после тоже заснул.
Когда приземлились, в читинском аэропорту уже стемнело, а Крутиков самолично съехал на «Чентезимо» по рампе, Соболев вышел попрощаться с товарищами. Точнее, экипаж выгнал его на время дозаправки.
– Помните, Павел Андреевич, – на прощание сказал Крутиков. – Вы поедете по более обжитой части станы, где всего больше – и людей, и домов, и заправок, и розеток, и даже придорожных кафе. В этом смысле мы даём Вам фору. По нашему же маршруту всего меньше, и по нему проще ехать на гибриде, на электроходе не всё было бы так легко, как на Вашем пути.
– Вас понял, Михаил Иванович!
– Ну, что ж, Павел Андреевич, тогда до встречи! Кстати, в Новосибирске новый ледовый дворец отстроили. Сходите на хоккей или фигурное катание.
Крутиков с Закутковым уже выехали за КПП аэропорта Кадала или, как пошутил Михаил Иванович, растаможились, а самолёт с Соболевым всё ещё не вылетел. То долго ждали топливозаправщик, то экипажу не удавалось согласовать план полёта, то мешало что-то ещё.
И в этот момент в каких-нибудь полутора миллионах километрах от Земли произошло невероятно случайное астрономическое событие. Два безымянных и ранее не известных людям астериода, каждый размером примерно в половину Апофиса, того самого, которым давно уже пугают землян, столкнулись друг с другом и разлетелись в разные стороны, да так, что один из них со скоростью 20 км в секунду устремился к Земле.
Первая часть автопробега, проходившая по дороге Р258 «Байкал», не была для Крутикова и Закуткова такой уж лёгкой, как им представлялось с самого начала, но всё же, сменяя друг друга и трижды ненадолго остановившись, они въехали в Иркутск в полдень следующего дня.
Остановившись в гостинице на пару часов для душа и обеда, они предупредили Павла Андреевича о необходимости быть на низком старте и продолжили свой путь в сторону Красноярска по дороге Р255 «Сибирь». Доехав до Зимы, они, как и было условлено, позвонили Соболеву.
– Павел Андреевич, здравствуйте! – Крутиков включил громкую, чтобы Закутков тоже мог поучаствовать в разговоре.
– Здрасьте, Михаил Иванович! Привет, Женя! – чувствовалось, что Паша был бодр и весел – хоккей или фигурное катание явно пошли ему на пользу.
– Привет, Паша! – порадовался за товарища Женя. – У нас тут тоже культурная программа. Например, нынче на обед был сиг.
– Павел Андреевич, не считайте нас бездушными, – успокоил Крутиков. – Мы тут не зря холодильник в багажник поставили, всем везём гостинцев. Всем достанется, только надо будет решить, как это богатство до Казани докатить. Наверное, будем просить дальнобойщиков.
– Уверен, Юра что-нибудь придумает, – закрыл тему Соболев.
– Паша, мы тут Зиму проезжаем. Теперь у нас с Вами почти одинаковое расстояние до Красноярского офиса.
– Готов стартовать, засиделся, – чувствовалось, что Соболеву не терпится вступить в поединок и выйти из него победителем.
– Тогда удачи, Павел Андреевич, и до встречи!
– И вам удачи! Михал Иваныч, Женя, на связи!
Уже стемнело, а Соболев выехал из Новосибирска, когда злополучный астероид заметили на Земле. Одновременно с Пулковской и Крымской обсерваторий. Позже об этом станут говорить как о невероятном событии, поскольку обнаружить тело с тех углов, под которым оно было видно из Крыма и Петербурга, в то самое время, когда Земля была повёрнута к нему американской стороной, почти невозможно. Астрономы двух независимых обсерваторий, быстро определившие, что астероид-убийца прилетит часов через десять в Сибирь, нашли в себе силы воздержаться от обнародования информации и исполнить свой долг, передав её в Генеральный штаб.
В Москве, как раз под конец рабочего дня среды, в ситуационном центре Третьего дома Министерства обороны срочно и тайно созвали Совет Безопасности. Буквально за какой-то час спешно, но верно были выработаны меры.
Впервые в истории Россия отключила внешний интернет и маршрутизацию международных вызовов. Ни за рубеж, ни из-за границы дозвониться было невозможно, каждый вызов сопровождался длинными гудками, словно бы на другой стороне не спешили взять трубку. Сообщения в мессенджерах и эсэмэски отображались как доставленные, но не прочитанные. Входящие письма не поступали, а исходящие только показывались как отправленные, но, конечно же, никуда не уходили.
Во все буквально мало-мальски значимые телестудии, радиостанции и интернет-издания под разными предлогами прибывали люди в штатском. И хотя печать контрразведывательных и антитеррористических подразделений чуть ли не сияла на их лицах, они представлялись соискателями, потенциальными партнёрами или спонсорами, или даже просто работающими по соседству.
Войска Центрального и Восточного военных округов были приведены в состояние военной опасности. На территории всей Южной Сибири вводился режим чрезвычайной ситуации, МЧС приступило к внеплановым учениям. Усиливались меры безопасности на объектах энергетики, транспорта и связи. Были временно закрыты для пролёта части Транссибирских и Кросс-полярных воздушных трасс и введены новые полётные планы для пролетающих воздушных судов. Транссиб, не дрогнувший ни в Порт-Артур, ни даже в Великую Отечественную войну, впервые за время своего существования был остановлен на двенадцать часов. Полиция с Росгвардией под видом учений старались перекрыть движение в сторону Красноярска, как с востока, так и с запада.
Здание Красноярского филиала «Руссо-Балта», снятое на совсем первое время, находилось в пригороде и представляло собой двухэтажную постройку из облегчённого бетона. На первом этаже располагался гараж на шесть машиномест, со смотровой ямой, подъёмником, инструментом, разным хламом и бочкой керосина. Второй этаж отводился под офис с выполненным на скорую руку ремонтом и наспех меблированным. Будущий комплекс из заводского и офисного здания только проектировался, и до окончания строительства было года три, потому Волокушин как директор дальновидный подбирал офис на эту среднесрочную эпоху безвременья вдумчиво и щепетильно. В конце концов, он с деликатными людьми работать должен: торговцы, предпринимательские палаты да экспортно-импортные чиновники.
Накануне с братом Костей, которого провести в замдиректора филиала Соболеву дорого стоило, они получили прибывшую в аэропорт Емельяново «Злату». Сегодня ни свет ни заря они вместе с ним же встречали своих коллег-экспериментаторов из казанского головного офиса. Первым ждали со стороны Новосибирска Соболева на мощном пижонистом «Милане». Но раньше приехали со стороны Иркутска Крутиков с Закутковым на небольшой машинке, носившей предварительное название «Чентезимо». Юра с Костей разложили завтрак: бутерброды и варёные яйца, наливали из термоса домашний сбитень. Путешественники делились впечатлениями.
– Юрий Александрович, – прожёвывал бутерброд Крутиков. – Сами убедитесь: рвёт с места как сивка-бурка. Карта проецируется прямо на лобовое, и туда же дополненная реальность: разрешённая скорость, ваша скорость, куда какой поворот или съезд, сколько там жителей, какие службы и достопримечательности, – словом, всё на свете!
– И автопилот зачётный, – вторил ему Женя. – С голосовым управлением!
– Пал Андреевич говорил, что мы вам все три образца тут оставим? Кстати, наберите его.
Но телефон Паши был недоступен.
Собеседники не могли видеть, что, когда зловещий астероид оказался менее чем в 10 000 километрах от Земли, в 80 километрах от них ожили позиции 188-го отдельного полка противоракетной обороны, дислоцированного тут несколько лет назад для защиты города Красноярска и 62-й Ужурской ракетной дивизии возмездия.
Две дальние противоракеты взлетели из шахт с пятисекундной задержкой. Сорок пять секунд спустя было выпущено восемь ближних противоракет. Меньше чем через семь минут первая дальняя противоракета десятимегатонным направленным термоядерным взрывом взбудоражила непрошенное небесное тело, а следом в него ударил лихо заверченный кинетический снаряд. Астероид, расколовшись на пять крупных, десятки средних и сотни мелких частей, продолжил неумолимо нестись к Земле.
В 100 километрах от поверхности Земли крупные куски были встречены ближними противоракетами, которые развалили их ещё на десятки средних и сотни мелких кусочков. Мелочь сгорела в плотных слоях метеорами. Средние, сильно выгорев, упали на землю небольшими метеоритами. Некоторые побольше, подобно Челябинскому астероиду, разрушились в стратосфере, остальные, как Сихотэалиньский метеорит, железным дождём обрушились на тайгу.
Катастрофа миновала, но астероидно-метеоритный рой пробил в атмосфере сито, через которое на Землю хлынул космический мороз. Температура быстро опустилась до минус 50 градусов по Цельсию, и продолжала падать. Незамерзающая полынья Енисея замёрзла. Несмотря на небольшую глубину промерзания, Красноярская ГЭС была во избежание аварии остановлена. Энергетики, срочно вызванные по местам ещё ночью, совершили манёвр мощностью и выдержали нагрузку, вызванную скачком потребления ошалевших от внезапных арктических морозов людей.
Волокушины, Крутиков и Закутков, ошеломлённые внезапным громом и невиданными космическими свечениями по всему предрассветному небу, подбежали к в момент заиндевевшим окнам.
– Чёрт возьми, где Паша? – заорал Крутиков.
А Юра уже открывал в планшете приложения «Руссо-Балта» и «Миры». От первого было немного толку, а «Миру», когда ввели код опасности для жизни, прорвало. На пашиных коллег обрушился поток видео о его последних полусутках, с охами и вздохами, который при иных обстоятельствах им было бы смотреть нежелательно.
Наконец, «Мира» отыскала сигнал бедствия, подаваемый пашиным «Миланом» в нескольких километрах севернее трассы «Сибирь».
– Что он там делает? – ещё больше, чем ранее просмотренному видео, удивился Женя.
– Ох, ты, – осенило Юру. – Он ищет тепло! В этом месте опустевший посёлок, его под коттеджную застройку выкупили.
Юра ещё какое-то время смотрел на электронную карту, на которой пробки на выезде из города в сторону Новосибирска оценивались в 10 баллов и запирали выезд в западном направлении из пригорода, и принял решение:
– Костя! Сливай керосин из бочки в канистры. Нужно шесть канистр. Сливай топливо из «Златы» и тоже заполняй керосином. И ещё три паяльные лампы, чтобы полные, до горловины. У нас часа полтора, не больше.
А сам кинулся подбирать тёплые рыбацкие куртки и комбинезоны. Хорошо, что заранее к выезду на рыбалку готовился. Эх, только бы успеть!..
IV
По дороге своей победы Соболев мчался всю ночь. Как и Крутикову с Закутковым, ему чудом удалось избежать заслонов МЧС, выставляемых за его спиной всякий раз, когда он проезжал очередной опорный населённый пункт.
Подзарядить батарею удалось только раз где-то между Кемерово и границей Красноярского края. Почти всюду станции подзарядки либо отсутствовали вовсе, либо были не заземлены, отчего бортовой компьютер зарядку производить отказывался.
Но Паша не унывал, рассчитывая, что ёмкости как раз хватит до точки назначения. Во всяком случае, навигатор позволял на это надеяться. Тревожило лишь чувство одиночества: он мчался по дороге, не видя ни попутных машин, ни встречных. Ему доводилось встречать в интернете ролики о безлюдной трассе Р255, но все те случаи как правило вызывались непогодой. Сейчас же погоды стояли отличные, и отчётливое звёздное небо было приветливым.
Паша был уже в каких-то сорока с лишним километрах от цели, когда оно внезапно взбудоражилось громами и засверкало невиданными огнями и зарницами. От неожиданности Павел остановился. Становилось всё холоднее, и индикатор забортной температуры показывал минус 45 градусов и продолжал падать.
Вся влага в атмосфере выморозилась и выпала на дорогу и машину градом, снегом и инеем. Прямо на глазах стали замерзать стёкла. Паша включил климат-контроль на полную и усилил обогрев лобового стекла. Не понимая, что происходит, он защёлкал каналы радио, которое начало скупо сообщать о падении какого-то астероида.
Соболев схватился за телефон, но тот только мигнул напоследок земляничным листиком с капелькой росы – символом операционной системы ROSA. Оказывается, беспроводная станция, на которой он лежал, не работала. Потом, конечно, надо будет разобраться – от поставщика бракованная или так установили, но почему, чёрт возьми, не проверили?!
Сейчас в этих мыслях проку не было, и Паша тронул «Милана» с места. Индикатор заряда упал до красного, показывая, что хватит только на 10 км. Паша знал, что расчёт может быть оптимистичнее действительности.
– «Милан», покажи ближайший населённый пункт!
На проецируемой на лобовое стекло карте появились стрелочки дополненной реальности: «съезд через 1250 м, деревня Криволапово, 3 км». Паша, не раздумывая, ускорился. Съезд вывел его на эстакаду и погнал на север от трассы «Сибирь». Заряд всё падал, сокращая также индикатор числа оставшихся километров. Минуту назад их было семь, а теперь осталось всего пять.
Паша убавил мощь климат-контроля, заботясь теперь только о подогреве лобового стекла, затем выключил фары, страховочный автопилот и навигатор, и поехал в предрассветных сумерках потихоньку, чтобы растянуть заряд на подольше, а не тратить его на скорость. Хотя, похоже, у мороза на сей счёт были другие планы.
Наконец, Паша въехал в деревню и остановился от неожиданности. С обеих сторон дороги его встречали голые остовы домов давно брошенной деревни. Чёрт его дёрнул бросить курить! Вокруг холод адский, батареи на нуле, и даже спичек нету! Хотя какие спички при таком морозяке? Перед глазами Соболева возник образ начальника Оперативной службы «Руссо-Балта» Котельникова, который лично пытался положить багажник пашиного «Милана» что-то вроде тревожного чемоданчика, набора для выживания, в котором не только ветроустойчивые спички были, но и сигнальные патроны ПСНД, ночной стороной которых можно поджигать что угодно даже в минусинскую стужу. Но Паша сам попросил переложить поклажу в багажник «Златы»: мол, на рыбалку они поедут на ней.
Нет, это не те мысли, нужны другие. Что делать-то?! Как очнувшись, Павел ткнул в потолочную крышечку рядом с верхним плафоном, которая плавно открылась, обнажив ряд кнопок: «110», «112», «911», «SEA: DISTRESS», «SOS: ERA», – и нажал последнюю.
Подав сигнал бедствия через систему ЭРА-ГЛОНАСС, Соболев перевесился через спинку переднего сидения к задним, молниеносно откинул спинку заднего кресла, рванул из багажника брезентовый тент, затем также стремительно захлопнул спинку, всё же напустив в салон холода.
Климат-контроль всё ещё шумел, когда Павел Андреевич завернулся в брезент, подтянув колени к груди, а пятки к ягодицам. Не хотелось думать о том, что именно промерзает в стужу в первую очередь. Но дурная мысль привязчива, от неё почти невозможно уклониться, она как инопланетное чудовище из фильма ужасов: быстра, резка и на шаг впереди.
«Франческа… Франка… Чесси…». Мысль о ней согревала где-то в груди, но одновременно холодила спину. Подлое напоминание о том, что счастье скоротечно. А на что ты рассчитывал? Раз, и всё – чудес не бывает! Глупец, ну, кто ж тебе даст вовсю развернуться?
Климат-контроль сдох, и холод быстро остужал последнее пашино пристанище. Немой отчаянный вопль «Жить!» выскочил откуда-то из самого центра тела и тут же растворился в холодной пустоте. Последнее, что делает Соболев, вытягивая руку из-под брезента, – открывает центральный замок. Чтобы тем, кто обнаружит его тело, не пришлось разбивать стёкла или резать замки.
– Богородица, Дева, радуйся… – шепчет Паша замерзающими скулами, трёт их и замёрзший нос куском брезента.
И вдруг Паша перестаёт умирать. Он чувствует, что в салоне вновь стало тепло, что ни лицо, ни ноги, ни руки больше не мёрзнут, и начинает погружаться в дрёму. И мысли его возвращаются к Франческе. Вот, он раздевает её, целует лицо, шею, грудь, а заколка в её бронзовых волосах дребезжит. Она пожимает плечиками, мол, не знаю, что случилось, захотелось ей, вот и дребезжит. Они оба смеются, а заколка в ответ дребезжит всё сильнее, словно стремясь помешать их смеху. Они смеются ещё пуще, и заколка уже не только дребезжит, но и пофыркивает.
Водительская и пассажирская дверцы открылись почти одновременно.
– Тащите его! – скомандовал кто-то голосом Крутикова, и вот уже чьи-то руки подхватывают его и прямо в брезенте куда-то несут. Туда, где дребезжит ческина заколка.
Павла Андреевича внесли в десантное отделение тягача МТ-ЛБ, который в народе известен как «мотолыга», через задний люк, напустив при этом холода. Михаил Иванович, Юра и Женя тоже заскочили следом. Павел Андреевич ещё толком не пришёл в себя, а Юра с Женей раздели его и облачили в какой-то халат, похожий на больничный, и включили что-то на пульте.
– Это адаптивный согреватель, – прокричал ему в ухо Юра, – чтобы сосуды не повредить.
Паша вопросительно смотрит на Юру, показывая на кабину впереди.
– Там Костя, на рычагах, – успокаивает Юра, и Паша засыпает.
Через полчаса его будят, помогают одеться, и они все вместе бегом заскакивают в ожидающую их «Злату». Они на геологической базе, отколовшейся от какой-то из экспедиций. Деловитый Юра взялся за ней присмотреть, и Паше именно это спасло жизнь. За 20 минут на «Злате» друзья доехали от филиала до базы, за то же время заправили и паяльными лампами разогрели «мотолыгу», и ещё за столько же по старой лесовозной дороге добрались напрямки до пашиного «Милана».
Уже в машине Паша, зажатый на заднем сидении между Юрой и Женей, пришёл в себя. Костя и тут был за рулём.
– Ну, Пал Андреич, – тараторил с переднего пассажирского сидения обрадованный счастливым исходом Крутиков, – каков Юрий наш Александрович? И тягач Вам подогнал, и телогрейку электрическую, экспериментальную, между прочим. Иначе нам с ним пришлось бы Вас по старинке отогревать, зажав с двух сторон, как курёнка в хлебах сэндвича. Кстати, Ваша Франческа оборвала мне телефон, очень перепугалась за Вас. Но я, пока Вы спали, перезвонил и сказал, что Вы вне опасности.
Переход от телогрейства к Франке и «Ваша» очень не понравились Павлу Андреевичу.
Он вопросительно уставился на Крутикова, и тот поспешил объясниться.
– Тут, Павел Андреевич, небольшой конфуз вышел… Мы не могли Вас отыскать и ввели «Мире» код опасности для Вашей жизни. И она, без разбору, слила и полезную информацию, и совершенно не нужную посторонним.
«Вот чертовка!» – подумал Павел Андреевич, а вслух промолвил:
– Но как?!
– Через приложения «Миры» – оно и в ваших телефонах, и здесь, в машине. К микрофонам и камерам у неё доступ. Я уже позвонил в это самое АО «Мироздание» и потребовал всё заблокировать. По приезду будем с ними разбираться. Так что, простите великодушно, но у нас в компании вы с Франческой теперь пара номер один.
– Паша, – Юра протянул термос, явно желая, перевести разговор на другую тему, – тут твой сбитень остался, мы уже свой выпили. Даша специально сварила.
– И ещё, Паш, – вспомнил Юра. – Вчера из Минпромторга звонили, тебя искали, ты был недоступен. Кто-то из автостроительного управления. Пришлось соврать, что ты в Казани.
– А они что?
– Переспросили, «в каком-таком казане».
– Для некоторых чиновников, – усмехнулся Женя, – география до сих пор наука извозчиков.
А Павел Андреевич пил вкусный, но остывший сбитень, приготовленный заботливой юриной женой.
V
Министр обороны и начальник Генерального штаба, уже имеющие звёзды героев, были представлены к ордену Святого апостола Андрея Первозванного. Главком Воздушно-космических сил и Командующий войск космической обороны получили звание Героя России. Командир полка, безнадёжно ходивший в вечных подполковниках, получил, наконец, долгожданную папаху. Двое из четырёх командиров дивизионов, стрелявших по астероиду, были переведены с повышением, двое других получили направление в Академию Можайского. Офицерскому составу стрелявших расчётов «закрыли» военную ипотеку. Сержанты и рядовые получили внеочередной отпуск и ценные подарки.
Но ещё больше было «гертруд». И в ЦНПО «Вымпел», производителе противоракет, и в закрытых КБ, где разработали прицельно-навигационный комплекс, двигатели и оба типа боевых частей – кинетическую и направленного термоядерного взрыва.
Сотрудники отдела небесной механики и астрометрии НИИ ПММ совместно с коллегами из СПбГУ, Исследовательского центра им. Келдыша и НИИ «Сириус», ранее первыми освоившие противоастероидную тематику, получили долгосрочные заказы военного министерства. Пулковской и Крымской обсерваториям удвоили программу капитального строительства.
Президент, немолодой, но любящий популярность человек, купался в лучах славы, в который раз прокручивая полному журналистов залу компьютерные мультики и комментируя «как это было».
Представитель России в ООН созвал Совет Безопасности и поставил в известность о случае вынужденного применения термоядерного оружия в космосе.
В Акционерном обществе «Руссо-Балт» подходило к концу заседание совета директоров – последнее в съёмном помещении на Сибирском тракте: накануне новые здания компании в пригороде ввели, наконец, в эксплуатацию.
Гибриды в ассортименте продукции решено было сохранить и даже снабдить предпусковым обогревателем. Полностью электрические модели решили дополнить аварийным воздушным отопителем с десятилитровым бачком на сутки его работы. Охотин раскрыл, наконец, секрет «Ростеха»: там разработали суперконденсаторный блок размером чуть больше привычного автомобильного аккумулятора, но с ёмкостью 3000 киловатт-часов, что означало примерно полугодовой пробег для «Чентезимо» и не меньше чем трёхмесячный для «Милана» или «Златы». Совет директоров так и не пришёл к единому мнению, каким индексом обозначить этот вариант автомобиля: SE от «сверхэлектрический» или W от известного американского восклицания.
– Павел Андреевич, где Ваш приказ по убытию в отпуск? – Крутиков, наконец, подошёл к завершающей фазе.
Соболев протянул Михаил Ивановичу бумаги. На душе было прекрасно. Отступных от АО «Мироздание» за ошибку «Миры» им с Франческой хватило не только на домик на севере Тенерифе, но и на незабываемое свадебное путешествие.
– А почему так долго?
– Три дня по пути туда остановка в Японии, – в который раз принялся объяснять Павел Андреевич, – Три недели в Полинезии, а на обратном пути двухнедельная остановка в Лос-Анджелесе.
Конечно, никто не собирался торчать в Калифорнии: Соболев давно мечтал поездить по Глубокому Югу, а у Чески там даже жили какие-то дальние родственники.
– Значит, на весь срок Волокушина? У нас же тут Казань, подсидим!
– Он теперь сибиряк, так что не станет, – отшутился Павел Андреевич.
– Ну, что ж, счастливого пути! И, главное, по приезду как-то отметить бы не мешало?
– Ну, там, крабы, икра, шампанское, – поддержал Женя.
– Евгений Владимирович, шампанское пускай пьют на «АвтоВАЗе», – не согласился Крутиков. – У нас на пятую часть итальянская компания – у нас пьют «просекко»! Ну, или мартини…
Крутиков официально закончил заседание, и «Снежана» тактично отключилась. Все повставали с мест, но не расходились. Михаил Иванович рассматривал стоявшие по центру переговорного стола модели их автомобилей – «Милана», «Златы» и «Чентезимо».
– Двести пятьдесят киловатт это почти триста пятьдесят лошадей! Впятеро больше, чем было у исторической «копейки», – проговорил он.
– Пять копеек, – пошутила Марина.
– Смех-смехом, – возбуждённо оторвался от калькулятора Охотин, – но если бы чентезимо дожил до обмена лир на евро, то по кросс-курсу к рублю он стоил бы 5 копеек!
– Всё в руку, – усмехнулся Женя.
Пришли охранники, сняли с окон защитный экран, и Франческа с Мариной подошли к одному из них поприветствовать зимнее солнце, а мужчины сгрудились в другой части переговорной вокруг Павла Андреевича, демонстрирующего новую разработку – ручку переключения скоростей и педаль сцепления для имитации механической коробки передач.
– И нагрузки точь-в-точь передаёт, и фурчит при недожатой педали, и даже дёргает, если не перегазовать на пониженную, – уверял он. – И можем «Фиату» продавать: ведь всегда приятно продать что-нибудь акционеру, особенно подороже. Ведь так, Михаил Иванович?
– Почему Вы решили, что это будет пользоваться спросом? – вопросом на вопрос ответил Крутиков.
– Ну, наши маркетологи опрос провели.
– Опрос! – воскликнул Крутиков. – Паша, тебе пора привыкать к итальянским анекдотам.
Михаил Иванович обернулся и, убедившись, что Франка с Мариной увлечены своей беседой, продолжил:
– Знаете, почему у мужчин Вилларибо на десять сантиметров длиннее, чем у мужчин Виллабаджо?
– И почему же?
– Потому что в Виллабаджо делают замеры, а в Вилларибо проводят опрос! – вовремя закончил Крутиков, потому что женщины вернулись к общей компании.
– И всё же, – не мог сдержать вдохновения Крутиков, – каких-то несколько лет без налога на добавленную стоимость и руководящей роли центрального банка, а какие результаты! Что за «копейка»! Чудо, а не «копейка»! Пятикратная мощность, газотурбинная электростанция или батарея на полсезона, автопилот, проекционный навигатор с дополненной реальностью, голосовое управление, дактилоскопический замок, предпусковой обогреватель, аварийный воздушный отопитель, глонасс-бейдоу-джипиэс и пять систем спасения!
– Не «копейка», – улыбнулась Франческа. – «Чентезимо»!