Набираю домашний номер.
Гудки. Долгие. Затяжные. Привычные. Кажется, вот-вот хозяин поднимет трубку, и я услышу знакомое:
- Я слушаю.
- Здравстуйте, Мансур муаллим. Я так соскучилась! Это Сабина. Сабина из Гянджи. Как ваши дела?
- Какая Сабина?
- Саалеск.
- Ах, Саалеск! Так бы сразу и сказала! Как ты там? Продолжение пишешь?
...Но трубку никто не поднимет. И я уже не услышу ваше привычное: "Я слушаю."...
Продолжение я все же написала. Как вы того и хотели. И эту работу я посвящаю вам.
Запоздалая благодарность. Так уж устроены мы, люди.
* * *
Лесик не знала, что думать. Третий день телефон был отключен. Он обещал встретить в аэропорту, но в ответ были гудки.
- Расим, привет.
-Привет, Лесик. Как дела?
- Вроде бы неплохо.
- Ты приехала в столицу?
- Утром поезд будет.
- Есть кому встретить?
Она замешкалась.
- Если честно, нет.
- Хочешь я встречу.
- Ты же работаешь допоздна.
- Не проблема. Встречу тебя, а потом отосплюсь.
- Спасибо, Расим.
- Буду на вокзале.
"Абонент недоступен. Телефон либо отключен, либо вне зоны доступа."Лесик возненавидела голос оператора. За окном мелькали нефтяные вышки – поезд подъезжал к Баку.
"И что теперь?" – спрашивала она у себя, но не находила ответа.
Как бы она была счастлива, если бы на пероне ее встречал любимый мужчина, но встретил друг.
- Как доехала? – поспешил на встречу Расим.
- Ничего, так себе.
- Выглядишь уставшей.
- Ну, да. Путь был долгий.
"Длиною в год" – добавила Лесик про себя.
- Давай помогу с чемоданами. Где остановишься?
- Я наняла комнату в Ичери-Шехер.
- Сейчас шесть утра и такси не найти, придется идти на своих. Осилишь? – спросил парень, окинув подозрительным взглядом хрупкую невысокую девушку.
- Думаю, справлюсь.
- Ну, тогда пошли.
Друг благородно взял чемодан, что побольше и чуть не выронил его из рук.
- Ты случаем не кирпичи туда понапихала?
- Почему кирпичи? – удивилась Лесик.
- Не знаю, может решила построить тут дом.
- Все шутишь. – улыбнулась она.
- Ну, да. Пытаюсь.
- Книги там.
Город только просыпался. Пассажиры спешили кто куда. Одних встречали, других провожали.
И только Лесик делала шаги в неизвестность.
* * *
Как бы она была счастлива, если бы на пероне ее встречал любимый мужчина, но встретил ее друг.
- Как доехала? – поспешил на встречу Расим.
- Ничего, так себе.
- Выглядишь уставшей.
- Ну, да. Путь был долгий.
“Длиною в год” – добавила Лесик про себя.
- Давай помогу с чемоданами. Где остановишься?
- Я наняла комнату в Ичери-Шехер.
- Сейчас шесть утра и такси не найти, придется идти на своих. Осилишь? – спросил парень, окинув подозрительным взглядом хрупкую невысокую девушку.
- Думаю, справлюсь.
- Ну, тогда пошли.
Друг благородно взял чемодан, что побольше и чуть не выронил его из рук.
- Ты случаем не кирпичи туда понапихала?
- Почему кирпичи? – удивилась Лесик.
- Не знаю, может решила построить тут дом.
- Все шутишь. – улыбнулась она.
- Ну, да. Пытаюсь.
- Книги там.
Город только просыпался. Пассажиры спешили кто куда. Одних встречали, других провожали. И только Лесик делала шаги в неизвестность.
-Вот, возьмите. Семьдесят манатов, как и договаривались. Это за первый месяц.
Старушка дрожащими руками несколько раз пересчитала деньги, довольно улыбнувшись, поспешно сунула в карман цветастого халата.
- Будешь тут, как в раю. Но ты ведь нашла уже работу?
- Пока ищу, но вы не беспокойтесь проблем с оплатой не будет.
- Я очень надеюсь на это, дочка. Очень надеюсь. А то знаешь, сколько было желающих занять эту комнату? Но я всем отказала и предпочла тебя - ты похожа на умную девушку.
- Я не люблю доставлять неудобства другим.
Лесик отвела взгляд.
- Я вот подумала, дочка, мы тут с дочкой могли бы из комнаты вынести всю нашу мебель и утварь, которую используем, если ты не хочешь, чтобы сюда входили, но понимаешь в чем дело... Слишком много всего придется выносить. И как бы это сказать.
- Ваша мебель мне не мешает. Пусть остается. И вы можете заходить, если вам что-то понадобится.
- Вот это другое дело! Я тоже подумала: зачем выносить, тем более, что мебель тебе мешать не будет.
- Хорошо. Теперь можно я отдохну? Вы ведь знаете я с дороги, а в 15:00 у меня собеседование.
- Да, конечно, отдыхай.
И уже выходя, добавила:
- Я буду для тебя свекровью.
Лесику показалось, что она ослышалась.
- Свекровью? Вы шутите?
- Ну, конечно же, шучу.
Через пару минут хозяйка снова вернулась.
- Да, и еще забыла сказать. Ты пожалуйста, не используй туалет, смежный с этой комнатой – он для нас.
- Не поняла?
- Ты можешь использовать туалет, что во дворе. Он для чужих – им пользуется только старик и посторонние. И купаться ты можешь раз в неделю. Только заранее определись в какой день, чтобы мы знали.
- Разрешите мне поспать – я очень устала.
Старый каменный туалет. Купаться раз в неделю. Жизнь обещала стать малиной уже в ближайшее время.
Все еще находясь под впечатлением от разговора, Лесик присела на край железной кровати – она заскрипела. Беспомощно оглядела комнату.
Это была маленькая, совсем крохотная комната. Из тех многокомнатных жэковских построек, что былые времена замещали коммуналки.
Комнату хозяйка использовала в качестве второй кухни – немыслимая роскошь в центре города.
Второй этаж с верандой занимала дочь с подростковыми детьми.
На первом этаже жила старуха и старик.
У окна стоял старый стол, с клеенкой советской эпохи. Такая же старая табуретка. В углу газовая плита пятидесятилетней давности, но хорошо сохранившаяся. Над нею – плафон, придававший какое-то подобие уюта в вечерние часы.
Рядом с плитой – старинный комод со стеклянной утварью. Платяной шкаф, дверцы которого хозяйка в первые месяцы тщательно запирала на ключ. А потом перестала. И та самая железная кровать у стенки. На ней не было даже матраса. Не было одеяла. Возле кровати небольшой платяной шкаф, который старушка щедро отдала в распоряжение квартирантки.
Лесик захотела пить. Но чай налить так и не смогла – она и не заметила, как хозяйка, выходя, незаметно прихватила старый чайник.
В горле еще больше пересохло. Нестерпимо. Лесик вспомнила слова: “Я стану для тебя секровью!”
- Ничего. На чужих не обижаются.
Свернувшись калачиком, она заснула, заранее настроив будильник на 14:00.
* * *
- Вы понимаете в чем дело. Как бы вам это сказать? Дело в том, что Баку – это не Стамбул. И опыт работы там еще не говорит, что вы можете справиться здесь.
- Не уверена, что понимаю, что вы хотите сказать.
- Вот видите.
-Да, конечно же, вы правы.
- Я рад, что вы меня поняли. Но если что, мы свяжемся с вами лично.
- Заранее благодарю.
* * *
- Дочка, я вот, что хотела тебе сказать.
- Да, Минневар хала?
- Ты используешь фен.
- Да, и я вам об этом говорила.
- Но ты не сказала, что будешь его использовать каждый день.
- Не понимаю.
- Мы одни со стариком и денег нам ждать неоткуда. Дочь зарабатывает и за детьми смотрит.
- Какое это имеет отношение к фену? Если это вас так сильно беспокоит, в конце месяца покажете мне чек на электричество, и я оплачу вам разницу.
- Показать тебе чек? Что ты! – возмутилась старуха.
- Тогда говорите прямо.
- Хорошо. Если ты будешь использовать фен, то плати и за свет тоже.
- Сколько?
- Десять манатов.
- Но у меня даже телевизора нет!
- Мне другого не остается.
- Хорошо, вы получите в следующий месяц не семьдесят, а восемьдесят манатов. А теперь оставьте меня – мне эта тема неприятна.
Хозяйка довольная вышла из комнаты.
Лесик обессиленно опустилась на табуретку. В отчаянии уткнулась лицом в коленки: остались последние десять манатов, а за комнату надо платить будет платить уже через де недели. Перспектива найти работу таяла день ото дня.
Только девять месяцев спустя Лесик узнает, что хозяйка за электричество всех квартиры платила всего два маната. Но это будет потом. Намного позже.
* * *
- Девушка, поймите меня правильно, но вам, с вашими данными, тут, в столице, делать нечего.
- Что вы хотите сказать?
- А то, что таким провинциалкам, как вы, без связей и знакомств здесь хорошую работу не найти. Вы и преподнести то себя не умеете.
- Не совсем уверена, что понимаю вас.
- В настоящее время берут девушек, не только по опыту и знанию дела, но и в качестве потенциальных любовниц. Неужели это так трудно понять! Это сейчас модно. А вы – типичная провинциалка.
Лесик молчала.
- Возращайтесь лучше в Стамбул. Там у вас больше шансов найти стоящую работу. А не имея связей, и… - собеседник окинул девушку многозначительным взглядом, - ни потребного вида, вы тут ничего не добьетесь.
- До свидания.
Лесик словно во сне направилась к двери.
- Вы только не обижайтесь! Я из искренних побуждений вам все это сказал! – услышала она в ответ, но не повернулась.
Она закрыла за собой дверь. Конечно, из искренних. А как же иначе. Из тех же искренних побуждений два часа назад, приглашая по телефону ее на собеседование, этот человек недвусмысленно сказал: “Приходите на встречу так, как будто идете на свидание.” Теперь она понимала, что он имел ввиду.
* * *
Нет, не любишь ты меня, Хазар. Не полюбилась я тебе. Хотя, чего я ожидала? На что надеялась? Что приютишь и приласкаешь меня, провинциалку… Там, где живу я, там горы. А ты их не любишь. Они – твои соперники. Они прикасаются к небу, а для тебя небо так и остается миражом, несбыточной мечтой, растворяющейся за горизонтом.
В тебе есть сила и величие. Но тебе никогда не познать величие высоты и счастье полета! Тебе суждено отражать далекий свет звезд! Тогда, как только горы соприкасаются с ними.
* * *
- Лесик, ты пожалуйста, прибери в офисе. Полы помой.
- Да, конечно.
- Ты приболела?
- Немного.
- Выглядишь бледной.
- Немного температурю. Я хотела вас попросить…
- О чем?
- Cегодня - выходной. Я не знала, что будет много работы в офисе, а мне к утру статью в газету сдавать. Обещала редактору…
- Ах, да! Я забыл, что ты подрабатываешь в газете. Да, конечно, ты можешь сразу же уйти, как покончишь с делами тут.
- Спасибо.
Уйти с работы раньше одиннадцати вечера ей так и не удалось – в офисе был ремонт и пришлось перемывать полы несколько раз.
Она ехала в одиноком вагоне метро и ее знобило. Но она терпела – так надо было.
* * *
- Доченька, ты не должна приходить домой позже десяти вечера!
- А за что я плачу тогда?
- Здесь живут семейные люди!
- И что с того?
- А то, что раз ты тут живешь, за твои действия в ответе я.
- Извините, но вы для меня чужой человек и подобные замечания мне вправе делать только моя мать. Что вы будете делать, если я устроюсь работать в бар, в ночную смену?
- Тогда будешь днем сидеть дома!
- Вы не понимаете абсурдности того, о чем говорите. Не нравится – я могу съехать, но вмешиваться в мою личную жизнь посторонним не позволю!
Хозяйка поняла, что сказала много лишнего и промолчала. После этого она в дела квартирантки не вмешивалась. По крайней мере до тех, пор пока та исправно платит. А потом будет видно.
* * *
- Лесик, угощайтесь.
- Спасибо, Вадим, но не надо. Я пообедала.
- Ну, пообедайте еще. Не станете же вы мне отказывать в столь маленькой просьбе.
- Ну, хорошо. Только при условии, что составите мне компанию и попьете со мной чаю.
- Договорились.
Мир не без добрых людей. Вадим чувствовал, как трудно девушке. Будучи системным администратором, мужчина часто встречался с нею в офисе. Она вечно куда-то спешила или делала вид, что спешит. Лесик была благодарна за чуткость и внимание Вадима, и даже понимала, что это неспроста. Может поэтому избегала оставаться с ним наедине.
* * *
- Отличная статья получилась, Лесик.
- Я рада, что понравилось.
- Нужно еще две статьи в завтрашний номер. Только придумай другие инициалы.
- Зачем?
- Ну не будет же в одном номере выходить две статьи одного автора. Пойми, так надо.
- А, хорошо. Сделаю.
- Завтра с утра на конференцию, чтобы в статья была готова не позже одиннадцати.
- Сделаю.
- На той недели зайди за гонораром.
- Спасибо.
Работа в офисе, какой бы не была тяжелой, так как девушке приходилось разрываться между домом шефом и офисом – все же финансово позволяла оплачивать аренду комнаты. Работа в офисе и вечно ломающиеся настройки домашнего компьютера босса, помогали девушке отвлечься от грустных мыслей.
Сто долларов в месяц, работа без выходных. Приходилось подрабатывать в газетах. Мчаться с конференции на выставки. А иногда писать статьи общественной тематики. Однажды ее даже показали в вечерних новостях, когда на конференции она задала очень щепетильный вопрос одной даме. Ей даже звонили знакомые и радостно говорили, что видели ее в новостях и что она молодец, что смело задала такой вопрос. Она в ответ отрешенно улыбалась и кивала головой, как будто по ту сторону трубки это могли заметить. Журналистика – не было ее целью. Не этого она хотела.
Между тем дополнительный доход давал возможность сводить концы с концами. Со временем все стало входить в колею.
* * *
Мне приснился сон.
Небольшой уютный дом, и в нем я совсем одна.
Внезапно появился ты. Рука твоя зажата в кулак, и ты протянул его мне.
Помню тепло твоей ладони, накрывшей мою. Я понимала, что это не просто так и завороженно ждала.
Почувствовала легкий трепет чего-то очень хрупкого и нежного. Ладонь ты не отводил. Я свою убирать не спешила. А там, в небольшом мирке, дышал и трепетал нежный мотылек.
- Он для тебя.
Ты отвел ладонь. Мотылек вспорхнул и долго кружил возле нас, не спеша оставлять нас наедине. Так ты подарил мне любовь.
Еще бы немного и я почувствовала бы тепло твоих губ, но в этот миг меня разбудил сигнал сообщения. Он был, конечно же, от тебя: “Ты спишь?"
* * *
- Ты прости, я тогда не смог.
- Ты отключил телефон на три дня.
- Я не мог иначе – дядю сбила машина и он был в тяжелом состоянии.
- Сочувствую – прониклась Лесик, - но мог бы хотя бы оставить сообщение. Или потом позвонить. Прошел почти месяц.
Молчание. Она так долго молчала все это время, что чувствовала необходимость выговориться.
- Я говорила, что приехала ради нас с тобой. Ради наших отношений. Тебе - тридцать пять, мне – двадцать семь. Я не ставлю тебе условий, не собираюсь зажимать в тисках ограничений – не такого склада я человек. Не собираюсь стать еще одной проблемой в твоей жизни – их у тебя, наверное, и без меня хватает. Не хочу, чтобы мысли обо мне утомляли тебя. Лучше думай обо мне тепло. Если я буду рядом, то только для того, чтобы облегчить твою жизнь. А изменишься или нет…Я считаю, если я тебе по-настоящему дорога, ты сам изменишься. Мне много не надо – немного внимания.
- Да, ты знаешь, в чем дело? Как назло, я сейчас перегружен! Съемки и вечные разъезды! Я – режиссер. Мотаюсь везде!
- Понимаю, конечно, понимаю.
Лесик смотрела на огни Сахиля сквозь лобовое стекло.
Вспомнился кадр с образом ранимого и чувствительного Манафова из фильма “Чертик на лобовом стекле”. Она подумала, что Манафову почему-то очень хорошо удаются роли разочарованных романтиков.
- Конечно, я все понимаю. Как всегда.
* * *
- Извините, это приемная Н.М.?
- Да. Я секретарша.
- Н.М. – член союза писателей Азербайджана. Мои повести и рассказы издаются в государственном журнале. И я бы хотела оставить свою работу на отзыв. Для меня это очень важно.
- Хорошо, оставьте, я ему передам.
- А ответ? Когда я смогу получить ответ?
- Оставьте номер телефона – мы с вами свяжемся.
* * *
- Только не надо лжи. Прошу тебя. Все, что угодно, только хватит лгать.
- Я вру? Ты хочешь сказать, что я вру?
- Прошу тебя хватит, К. Ты говоришь неправду. Ты исчезаешь также внезапно, как и появляешься.
- Я завален проектами. У меня перегруженный график. И ты это знаешь.
Ей хотелось прокричать и сказать, что ничего она не знает. И что чертовски устала от этой непонятной связи. Но промолчала – слишком устала, чтобы спорить и доказывать что-то ему.
В Хазаре плескались отражения тусклых звезд.
- Неужели настолько, что ты справляешься об мне лишь раз в две недели? Ты звонишь мне, когда скучаешь, когда вспоминаешь, что я есть. Хоть раз за три месяца я обратилась к тебе за помощью? А ты ни разу обо мне толком не справился. Где я..что я…как я…За три месяца мы виделись с тобой лишь три раза. Да ладно, Бог с тобой! Но не надо меня травмировать! Либо будь в моей жизни, либо уйди навсегда. Чтобы я определилась и знала, что мне делать и как быть!
- Постой! Ты куда, Лесик? Садись обратно в машину – я довезу!
- Не надо. Сама дойду.
* * *
Как у тебя дела?
Пишу тебе из далекой осени, из нашего Вчера. Не удивляйся, что письмо запаздало, если на дворе уже весна. Этот лист чинары летел к тебе очень долго. Аж с той осени.
Возможно, когда ты будешь читать это письмо, ты будешь мною позабыт, а я – тобой. И будет наше общее счастье пылиться где-то в темном уголке памяти.
Однажды, быть может посреди весны или лета, привычно проходя вдоль аллеи чинар, ты почувствуешь прохладное дыхание осени. Остановишься. Попытаешься вспомнить и понять. В этот миг заметишь пожухлый лист у ног и не сможешь пройти мимо.
Поднимешь лист. Вглядишься в прожилки. Подивишься таинствам природы и спрячешь его у сердца, на груди. И только дома, в уединении, ты вспомнишь о нем.
Припомнишь нашу с тобой осень. Отмахиваясь от воспоминаний, отложишь лист. Но не торопись! Прошу тебя! Помедли. Вглядись в прожилки, чтобы разглядеть строки письма. Но прежде потуши свет и поднеси письмо к пламени свечи.
Письмо писала я слезами.
Так как у тебя дела? С кем ты? Как ты? Счастлив ли?
У меня почти все по-прежнему.
Одним словом – жизнь, с одной разницей – без тебя. С тобой часы казались мгновением, без тебя минута – вечность. А день, когда я по настоящему позабуду тебя, кажется мне сейчас недосягаемым. Но это лишь пока. Всего лишь пока. Пока есть слезы для этого письма.
Последняя слеза. Я сохраню ее для дня, когда буду счастлива без тебя.
Так как ты?
Будь счастлив рядом с другими и…без меня.
продолжение следует...