Я спросил ее:
– Чего ты ждешь?
Она ответила:
– Я хочу умереть.
– Ты такая красивая, – сказал я, совершенно ошеломленный, – зачем тебе умирать?
Мне редко доводилось разговаривать с кошками. По правде говоря, это был первый раз.
Она едва повела головой. Весь ее облик пронизывала такая безнадега, что по по спине заструился холодок.
Это какой-то бред. Вечерняя духота, плотная и липкая, вымотала меня основательно, и когда я пробежал мимо кошки, сидящей посреди широкого дорожного полотна, то не придал этому никакого значения. Подумаешь, кошка сидит на дороге...
Ноги по инерции двигались еще метров десять или пятнадцать, прежде чем озарение развернуло меня на сто восемьдесят градусов. Будто в затылок ударил яркий сноп света и с треском взорвался в голове миллионом ослепительных искр. Я остановился как вкопанный и обернулся.
Ничего похожего со мной никогда не случалось, даже проскочила мысль, что какой-то безумный гонщик-велосипедист, каких слишком много появляется ближе к лету, не заметил меня, и...
Она сидела посреди дороги. Это был не обман зрения и не мираж.
Как неудачная, совершенно лишняя деталь на картине бесталанного художника. Искаженное мировосприятие, незнание законов композиции, перспективы, противоречие здравому смыслу, в конце концов – вот на что это было похоже.
И среди привычного, унылого однообразного пейзажа она не могла не притянуть мое внимание.
– Кис-кис, – позвал я.
Выражение ее мордочки, полное тоскливого презрения, сказало мне, что кис-кис я могу адресовать кому угодно, только не ей.
– Ты правда умеешь говорить? – спросил я.
– Нет, – ответила она. – Это ты умеешь слышать.
На ее шее звякнул маленький колокольчик, который я сразу не заметил. Маленький серебристый колокольчик. Его звук, легкий, невесомый, ласкал слух и одновременно тревожил.
Со стороны рок-клуба, что располагался вниз по горке раздавался громкий смех. Музыка барабанила наливающееся чернилами небо, отчего звездочки, кажется, подпрыгивали там, в вышине.
– Можно я тебя сфотографирую?
– Ты дурак? – спросила она.
Тут уже я засомневался, ведь она права, получается. Я спрашиваю разрешение у кошки, будто бы принятый недавно закон о защите персональных данных (куда относится фотографирование незнакомцев и незнакомок на улице) распространяется на животных. Кошек в данном случае.
– Иначе мне не поверят... – пробормотал я, словно оправдываясь.
– Ты из общества защиты животных? – спросила она. Или не спросила? Только уши чуть повернулись. – Беги своей дорогой. Странно, что вообще меня заметил.
– Но... ты сидишь тут... Тебя собьет первая встречная машина, ведь они думают, что ты убежишь. Они уверены в этом… чего ты ждешь?
Я мог поклясться, что она не сдвинется с места. Холодная решимость наполняла ее мнимую расслабленную позу. Кажется, тронь и взорвется. Ощетинится. Ощерится. Зашипит. Так бывает с женщинами на грани. Вселенная в тротиловом эквиваленте.
– Я хочу умереть.
– Ты такая… красивая, зачем тебе умирать?
Весь наш разговор напоминал обрывок тяжелого сна в душную летнюю ночь. Я судорожно пытался вспомнить хоть один способ проверить, во сне я сейчас или наяву.
И еще этот колокольчик.
Когда она говорила, или, правильнее сказать, когда я слышал ее, колокольчик нежно позвякивал. Знакомый, до боли знакомый звук.
Осознанные сновидения, да, – кажется, там было что-то про это. Ущипнуть себя? Смешно. Ущипнул. Не сработало. Больно. Но сплю я или бодрствую? Разве боль не может присниться? Или боль это свойство реальности? Можно ли испытывать боль во сне? А если вся жизнь как сон, что тогда? А что, если это и не боль, а проекция боли, фантом, всего лишь ее видимость? Тогда и жизнь – вовсе не жизнь, а только ее тень… Господи…
Иногда полезно прочитывать книжки дальше предисловия, даже если они кажутся совершенно бестолковыми.
– Я сплю? – Странность ситуации парализовала логическое мышление, которым я и в обычных-то, житейских случаях зачастую пренебрегаю, действуя спонтанно, доверяя больше интуиции и эмоциям, что приносит в конечном итоге одни огорчения. Вот я, например, всегда влюбляюсь и только потом думаю: что это было и как такое со мной могло приключиться?
Тут бы нажать кнопку видеозаписи, на худой конец, включить диктофон, но мне и в голову такое не пришло. Впрочем, пару кадров я все же сделал, на это смелости хватило.
– Всех моих детей убили. Нет смысла дальше жить. – Она сказала это обыденным, вполне спокойным голосом. – Кто-то забил котят насмерть, пока я искала еду…
Повернув голову с черным пятном между ушами, она взглянула на мрачный массив гаражей позади нас.
Я вздрогнул. Посмотрел на нее так, будто она… поймала меня на месте преступления.
Мне захотелось протянуть руку и погладить ее. Утешить. Я не знаю, что нужно делать в таких ситуациях. В школе такому не учат, в институте тоже.
Она зашипела.
– Даже не думай.
– Мне… очень жаль. Я… я не знаю, что могу сделать для тебя. Я никого не видел. Если бы…
Мимо пронесся мотоцикл с просверленным глушителем, на миг у меня заложило уши. Даже потемнело в глазах, настолько резким и болезненным был звук выхлопной трубы.
Она не пошевелилась. Только короткая шерстка чуть затрепетала, едва заметно дернулся загривок и зазвенел колокольчик. Прямо у меня в ушах. Я проверил, может быть забыл вытащить свои Airpods. Нет, я был без наушников.
– Может... вызвать полицию...
– Почему ты мне веришь? Ведь я всего лишь кошка, которая забыла, что она кошка, а не человек.
Что я мог ей ответить? Почему я не поверил своей сестре, когда она сказала, что устала от жизни? Я посмеялся, сказал, пора заканчивать с этими муторными книжками, которые она прятала от всех.
Как можно устать, когда все впереди? Этого я не понимал.
Некоторые люди устают еще не родившись. Таких в последнее время все больше и больше, может быть так влияет озоновая дыра или активность на солнце, я не знаю. Но их кислые лица повсюду.
– Просто верю. Кажется, ты не из тех, кто шутит.
Позади меня послышался шум двигателя. Дорога там делала поворот и машины выскакивали на пригорок практически не притормаживая, второстепенная трасса позади гаражей не требовала особой внимательности.
Она напряглась. Когда до автомобиля оставалось метров пять, кошка бросилась ему наперерез. Просчитала, что я загораживал видимость водителю и тот просто не успел бы среагировать.
Вот же дрянь, – подумал я. Слишком поздно я понял, что она меня провела. Хитрая бестия. Красивая хитрая бестия.
Неистово зазвенел колокольчик. Он-то и вывел меня из оцепенения.
О чем я думал, когда взмахнул руками и бросился за ней? Может быть вспомнил, как в исступлении бил палкой кошек на мусорке позади гаражей, когда был совсем дурной и глупый? Это было в детском саду. Дети очень очень жестоки. Неужели это был я? Что мною тогда двигало? Какая страшная сила выворачивала наизнанку мое сознание? Страшный демон, встречи с которым я боюсь, до сих пор сидит где-то там.
Засвистели тормоза. Рев сигнала вспорол тихие задворки. Машина пошла боком. На удивление я оказался проворнее кошки, На мгновение почудилось, что я сам превратился в кошку – так быстро я двигался. Левое крыло синего драндулета коснулось моей ноги и замерло.
– Тебе что, жить надоело? – заорал из окна водитель. – Напьются и лезут под колеса! Урод!
Он покосился на кошку, до которой оставалось метра полтора. Она смотрела на меня и, кажется, улыбалась. Или шипела. Чаще всего у них это одно и тоже. Потом она словно что-то вспомнила и как ни в чем ни бывало пошла прочь, к гаражам, ступая с поразительной грацией.
Зажглись фонари. Кошачья тень скользила, не касаясь земли. Кажется она летела, поднимаясь все выше и выше, по ржавым гаражным воротам, оцинкованным трубам вентиляции, шелестящим деревьям, фасадам домов… выше, выше, выше…
Мы провожали ее взглядом.
– Держи своих зверей на привязи, – процедил водитель. – В следующий раз по асфальту размажу.
На его месте я бы вылез из машины и пришиб нас обоих, но он лишь смачно плюнул в окно, прибавил на полную звук радио (знакомая мелодия и голос с хрипотцой заполнили пустырь: «Non! Rien de rien... Non! Je ne regrette rien...» По моей спине и ногам поползли мурашки. Через секунду он скрылся за поворотом, оставив дрожащее в пустоте эхо.
Я был один.
Ниже по пригорку, со стороны бара раздался вой сирены, не то милиции, не то скорой помощи. Кто-то допрыгался, подумал я, развернулся и зашагал в обратную сторону, домой.
Я думал о кошке. Я думал о серебристом колокольчике на ее шее. Я думал о песне. О сожалении. Я сожалел, что все так вышло. И одновременно радовался, что уберег ее.
Нет, ни о чем… я не жалею ни о чем. Так поется в песне. Да.
***
– Артс, ты видел запись? – охранник автосервиса ткнул пальцем в монитор.
– Нет, – ответил заступающий на смену рыжий парень в униформе. – Я же только что пришел. А что там? Что-то случилось?
– Вчера вечером возле бара кого-то зарезали насмерть. Утром опера изъяли видео с камер, но у нас все в облаке дублируется. Иди глянь.
Артс подошел к столу с двумя мониторами. Один работал на воспроизведение.
– Смотри. Бежит какой-то парень. Пробегает мимо камеры. Потом почему-то тормозит. Он возвращается, смотри.
– Вижу. И что?
– Ты дальше смотри. Дальше.
– Что? Куда смотреть?
– Да на него смотри...
– Он с кем-то что... разговаривает? Что там, я не вижу.
– Ничего. Но он… как будто с кем-то говорит. Даже фотографирует.
– Может майского жука?
В один миг оба отпрянули от экрана.
– Э-э!!! Вот черт!!! Он что, совсем с ума сошел? Бросился под машину, или не заметил? Самоубийца? Давно переход надо сделать, они там никогда не тормозят на повороте.
– М-да... хватает шизиков. Пару сантиметров и конец. Я такого еще не видел. Может на ютуб отправим?
– Я бы на месте водилы ему башку открутил. Точно. Как минимум башку. Или руку сломал. Идиот… А куда это они смотрят?
– Понятия не имею. Хотя… дай увеличу. Какая-то… что ли тень… что это?
– Говно это. Камеру надо менять. Давно шефу говорю – чуть сумерки, ни хрена не видно. Китайское говно.
– Посмотри же, вон! Похоже на…
– Слушай, ставь подпись и проваливай. Мне смену принимать надо.
– Ага. Кстати, ты время заметил?
– Какое время?
– Того прохожего возле бара зарезали в 22:31. Опер сказал.
– И что?
– Если бы бегун не дернулся, не остановился, ровно в 22:31 он пробежал бы возле бара.
Артс покосился на второго охранника.
– Ты хочешь сказать, ему повезло?
– Судя по всему, дважды. Ладно, держи журнал. Пойду домой, всю ночь какая-то дрянь снилась, котов за сараями мочил. Представляешь? Одна дикая кошка там была… черно-белая, с колокольчиком на шее… как хватанула меня, так я ее и пришиб насмерть. – Он потер руку под рукавом. – К чему такое снится?
Артс покачал головой.
– В отпуск тебе надо. А что с рукой-то?
Напарник снова потер больное место.
– За гвоздь где-то зацепился. Чертова халупа. Менять надо работу. Иначе точно с ума сойдешь.
© 2019 Сергей Милушкин
***
Роман Сергея Милушкина «Заражение» скачать 1-й том бесплатно:
https://www.litres.ru/sergey-milushkin/zarazhenie-tom-1/