По весне к вечеру на небе загораются яркие необъятные костры. Все те облачные слоны, тигры, буйволы, волки и жирафы, что видятся нам на ясном дневном небосводе, к закату собираются вместе, долго взбираются на вершины потемневших кучевых гор и там разжигают горючий огневец — прощаясь с днём прошедшим и навстречу дню будущему. Пламя занимается постепенно, тихонько, чтобы не потревожить раньше времени ослепительных жар-птиц, дремлющих в небесных пещерах. Облачные звери осторожно подкидывают в огонь сухой валежник и с замиранием сердца следят за тем, как пламя жадно впивается в ветки, разгорается, набирает мощь, — темные горные облака окунаются в багрянец, и бордовые потеки расплываются по их вершинам.
Разбуженные треском прогорающих валежин, обеспокоенные жар-птицы расправляют крылья — и по сине-красным грядам облаков разбегаются блестящие желтые искры. Чудо-птицы взлетают, расчерчивают небосвод жарким золотом, и в воздухе плывут, медленно опускаясь, несколько сверкающих перьев. Заворожённые облачные звери замерли, впитывая красоту момента. Слон расставил просвечивающие костром уши, задрал вверх могучий хобот, шея высоченного жирафа стала ещё длиннее, а на его макушке дрожит золотой отблеск, тигр припал на мягкие облачные лапы и следит за блестящим жар-птицыным пером.
Там, на небесах, горят высокие костры, там взмахивают переливчатыми крыльями жар-птицы и вздыхают большие синие дождевые слоны. А у нас, на земле, тихо и мирно. Люди неспешно возвращаются с работы, лениво перебирают ногами, прокручивают в голове домашние и рабочие дела, и все равно каждый задирает голову к небу и чувствует себя немного причастным к творящемуся на небесах чуду.
Моя дочка в смешной цыплячьей курточке топочет, бегает за толстым сизым голубем, обронившим перо, и с трогательным деловитым упорством пытается вернуть птице потерянное. Внезапно она тоже запрокидывает голову и, не умея выразить свой восторг, оглушительно визжит и хохочет.
Небесный костёр затухает, угли еле тлеют, звери сворачиваются в клубки в своих облачных гнёздах, и небосвод постепенно тонет в ароматном прозрачном полумраке. А завтра там опять будут жечь костры во славу жизни — и в нашем принарядившемся земном муравейнике тоже начинает хозяйничать весна...