Знаменательный день путешествия за сокровищами обещал быть ясным и солнечным. Проснувшись, Уш выглянул в иллюминатор. Светило солнышко, вокруг летали чайки, вода красиво золотилась в лучах солнца, на фоне яркой островной зелени очень эффектно смотрелись черный парус и черный флаг.
«Что?! — Уш даже подпрыгнул. — Откуда здесь взялся пиратский корабль?»
Взъерошенный после сна, со встопорщенными усами, он помчался на палубу, по пути поднимая команду писком: «Пираты, пираты!»
Из кают выглядывали заспанные мордочки матросов, Глада, Свина, Пища, госпожи Кани и Тыковки. Команда удивленно переглядывалась и переуркивалась, Глад подкручивал усы, Свин и Пищ, сцепившись лапками, дрожали, госпожа Каня, испуская презрение, ушла к себе, а Тыковка жалась к Гладу, фитькала и уркала.
Через некоторое время все, включая даже госпожу Каню, собрались на совет в кают-компании.
«Что же будем делать?» — вопросил Уш.
У уставшей от насыщенных дней команды не было никаких сил на такой же отважный бой, как в самом начале их путешествия.
«Прятаться!» — предложил робевший Свин.
Госпожа Каня поморщилась.
«Трусы вы, что ли? — она ощетинила усы. — Прятаться — недостойное решение!»
Большинство команды тут же признали, что прятаться — совсем не выход. Среди солидарных с госпожой Каней оказались матросы, Уш, Пищ, который не отваживался спорить с женой, и Глад, который уважал госпожу Каню как будущую тещу и просто как умную крысу.
Свин, разумеется, тоже боялся госпожу Каню, и не меньше, чем пиратов, но был упрям и, дрожа от волнения, все же продолжил отстаивать свое мнение. Он уже очень пожалел о том, что раньше не выбрал какой-нибудь другой вариант действий, с которым была бы согласна госпожа Каня, но теперь уже отступать было поздно. Однако получалось у него плохо, поскольку Свин от волнения все время заикался и уркал.
На помощь другу пришел Глад, избавив Свина от необходимости говорить дальше.
«Свин, ты неправ», — заявил он. Свин тут же радостно это признал: уступать другу было не так стыдно, как крысе, да еще и женщине.
«Почему мы должны прятаться от пиратов? — продолжал Глад. — Они же тоже звери, с ними можно договориться, в конце концов! Я предлагаю вступить с ними в контакт. Давайте будем вежливыми. Мы же джентльсвины, а не несвини какие-то!»
«А если пираты обнаружили пропажу половинки карты и решили нам отомстить?» — содрогнувшись, спросил Апериа.
«Не обнаружили, за это можешь быть спокоен, — уверил товарища Пищ. — За все то время, что я плавал с ними, они ни разу не проверили тайник с картой — может быть, они вообще про него забыли».
Тогда было совместно принято решение, что команда корабля — ни в коем случае не несвини, поэтому и правда следует отправиться на крысиный корабль и попробовать договориться. Для этого Глад и Уш, выбранные парламентерами, захватили из трюма ящик с укропвухой, несколько связок бананов, морковку, кукурузу, огурцы и еще что-то по мелочи — и белый флаг, обозначавший, что свинки идут с миром. Госпожа Каня вызвалась сопровождать их в случае необходимости перевода.
Тыковка со слезами, которые путались в ее мягкой шкурке, прощалась с Гладом: ей со свойственной многим самочкам мнительностью казалось, что Глад или погибнет в морской пучине, или его растерзают пираты, или ему больше понравится пиратская жизнь и он останется с ними — короче говоря, она прощалась с любимым навсегда.
Глад с Ушем и госпожой Каней погрузились в шлюпку, по-крысячьи залихватски закрутили усы — и отправились объясняться с пиратами.