Одиночество - тяжёлая патология и я, по ходу, ей дичайше болен. Иначе почему они чураются меня как прокажённого? Почему избегают встречи, будто я носитель страшной инфекции? Может быть, стесняются находится рядом из-за пятен на куртке? Позволь оправдаться, пожалуйста: я просто спешу сорваться из дома на любой призыв, просто спешу к человеку как пёс, почуявший ласку. Потому и забываю порой свой внешний вид. Потому, бывает, видишь мои неумытые ладони и испачканную обувь. Или может дело в словах, что говорю в порыве чувств? Пойми, я веду себя с ними иногда как играющийся ребёнок с пластилином: я пытаюсь вылепить новые фигуры из лексического сырья, и от этого порой получается нечто несусветное. Ты лучше снисходительно посмейся, чем навсегда закрой от меня своё сердце.
Или, может быть, ты думаешь я настолько немощен и слаб, что не смогу постоять за нас с тобой? Пусть эталоном поведения для себя считаю беззлобных детей - за твоё счастье прыгну с голыми кулаками на самого раскормленного буйвола, как в беспамятстве прыгает малец на громилу, защищая мать от обиды. Ты думаешь - слабо сдюжить материальные вызовы, что диктует нам жизнь? Я прошу Всевышнего: "Благослови!", и который год иду "на пальцах" объяснять миру, что сделан не из пластмассы.
Мне достаточно будет твоего смеха рядом. Мне хватит полуслова, произнесённого с сотой долей нежности. Только приходи меня лечить, я неимоверно устал от тоски. Приходи и узнаешь, как умеет любить русский пацан. Приходи и дружба моя будет подобна братолюбию, что упоминает Апостол Павел в своих посланиях. Приходи, и на твою искренность я отвечу взаимностью.
Ведь бывает, что смысл жизни мой сводится к тому только, чтобы добежать до людей спросонья, пока отчаяние в очередной раз твердит о суициде. Не пожелаю врагу быть преданным в руки одиночества будто злым роком жертве на забавы изуверу. Я бегу, валясь с ног в сугробах до живой души, чтобы сбросить с ума власть уныния. Я спасусь любой фразой, сказанной мне незнакомцем, от чёрной хандры, от распинающей меня меланхолии. Я стремлюсь на сияющие маяки избавления впереди - улыбки людей, и рукопожатием словно причаливаю из бури к пристани.
Если бы я знал, откуда является эта всепоглощающая грусть. За что, судьба, заносишь над затылком оружие казни - печаль - подобно палачу? Может быть, за эгоизм и отрешенность от ближних? За безразличие к родным и отчуждение от мира во имя "познания закоулков души", которым занимался длительный срок? Если так, то услышь меня - каюсь. Я признаю неисчислимое количество преград, воздвигнутых мной перед общением с людьми. Смотри, я разрушаю их сейчас написанным.
Я пишу, чтоб ты знал, как тяжело мне снова продраться к людям. Пишу, чтобы вновь подобрать ключи к тому, кто рядом. Потому что тоска снова проникнет под рёбра, снова вопьётся в артерии, а я как суеверный снова стану нашептывать заговор для рассудка: "Спаси и сохрани".
Я устал следовать деструктивной повестке, делая из себя анахорета и выбираю жизнь. Я выбираю людей и прекрасный окружающий мир. Только приходи наконец, я исправляюсь.
Приходи и никогда больше не покидай.