В 1985 году мне, учителю Троицкой 8-летней школы, удалось победить в областном конкурсе литературного краеведения, и вскоре Курский облоно направил меня на Всероссийский литературный фестиваль в Рязань. Там я должен был читать доклад о своей новаторской работе со школьниками и ее практических результатах. Разумеется, доклад прошел серьёзную проверку в методическом кабинете, в него внесли коррективы, указывающие на бесценную роль районных методистов в моей подготовке, добавлены цитаты из газет и партийных документов.
В Рязани царил дух литературы и искусства, который нельзя было вытравить никакой схоластикой и казенщиной. Передовых мужчин-литераторов по всей России набралось всего трое: Олег Парамонов из Брянска (впоследствии победитель конкурса «Учитель года» в России, хороший поэт), парень со сложным именем из Закавказья и я. Нас поселили в каком-то интернате. В первый день участники литературного фестиваля наслаждались видами Рязани, съездили на родину Сергея Есенина в Константиново, смотрели в ТЮЗе «Анну Снегину». На второй день – торжественное открытие, пленарное заседание, которое вела заместитель Министра просвещения РСФСР Л.К.Балясная, а после обеда – посещение Рязанской Картинной галереи.
Впечатление от галереи было потрясающее: там есть прекрасные работы Саврасова, Венецианова, Поленова, других великих художников, и, на наше счастье, прибыла из Бельгии передвижка с шедеврами Рубенса! Всё это запомнилось на всю жизнь. Но была и ложка дегтя…
Когда экскурсовод галереи, импозантная девушка, узнала, что перед ней лучшие учителя литературы со всей России, ее грудь поднялась от волнения, глаза загорелись. Она так вдохновенно рассказывала о художниках и картинах! И вдруг, когда со слезами на глазах она поведала нам о судьбе Саврасова, представила нам великие пейзажи мастера, одна из участниц фестиваля, эдакая тумбочка с химической завивкой, глубокомысленно произнесла: «Картинка, может, и хорошая, но почему же рамочка поганая?»
Ах, бедная девушка-экскурсовод! Она мгновенно «сдулась», как воздушный шарик, и, прошептав: «Перейдите, пожалуйста, в зал декоративно-прикладного искусства, там красивая посуда», - куда-то исчезла. Помню, мы потом с Олегом Парамоновым целый день применяли слова «А рамочка – поганая!» и к фасадам, и к задворкам Рязани, и всего нашего мероприятия.
В третий, заключительный день форума, я должен был зачитать свой доклад. Никаких волнений по этому поводу не испытывал. Дикция у меня хорошая, язык подвешен, текст проштудирован.
Зал откровенно скучал: все выступления напоминали самоотчеты. Мой доклад вряд ли бы внес оживление. Но именно перед моим выходом на трибуне Балясная возьми и призови:
- Товарищи! Давайте прекратим казенные речи. Отложите в сторону доклады и начните своими словами рассказывать о том, что мешает вашей работе. Мы ведь собрались здесь, чтобы передать опыт и помочь друг другу. Вот и начнем с молодого человека, который идет к трибуне. Согласны, Геннадий Николаевич?
Я, помню, сбился на полушаге, потому что телекамеры и микрофоны журналистов все обратились в мою сторону.
- Конечно… - произнес я пересохшим языком, отложил в сторону многострадальный доклад и начал рассказ о своей Троицкой школе. О том, что это холодное здание – бывшая конюшня с тонкими стенами в полбревна и зимой в ней выше пяти градусов тепла не бывает. После снегопадов в углах сугробы. Печи не тянут, штукатурка сыреет, сыпется. Книги в шкафах индевеют, да и фонд школьной библиотеки давно не пополняется…
Зал затих. Президиум растерялся. И вдруг, когда я с пафосом рассказывал, как мы в Троицком, преодолевая невзгоды, всё же занимаемся литературным краеведением, из первых рядов поднялась та самая «поганая» тумбочка с химической завивкой и выкрикнула:
- Товарищи! Не слушайте его! Это провокация! Не может быть таких условий в советской школе!
- Почему же? – возразила Балясная. – Кое-где еще есть неполадки, но в ближайшие годы их устранят. Спасибо докладчику, что он поднял проблему по своей деревенской школе. Я доложу министру, разберемся. Только вы, товарищ Александров, меня не совсем правильно поняли. Надо было сделать акцент на творческих, поисковых проблемах…
Как положено, коллеги горячо пожимали мне руку, когда не видело начальство, шептали слова о геройстве. Только «поганая» тумбочка, подняв палец-шпикачку, произнесла:
- Я бы, например, как первый заместитель облоно, не пропустила вас на этот праздник!
- Я бы, я бы, ямы, ямбы… - продекламировал, глядя в её казенные глазки, Олег Парамонов, и тумбочка быстро ретировалась.
Я возвратился в своё Железногорье с мрачным предчувствием, что моё рязанское «слово», ох, как отзовется. И вот перед августовской учительской конференцией, где мне полагалась какая-то награда, заведующий райотделом образования Илья Захарович Крештопов подозвал меня и сказал:
- Звонили из Москвы, от Балясной. Сказали, чтобы мы больше таких дураков, как ты, на крупные форумы не присылали. Ты что там натворил?
Я рассказал о своем «докладе».
- Ну, и что? Высказался – и молодец, - поддержал меня Илья Захарович. – Им бы, в столицах, наши проблемы.
Награду мою в тот раз отложили. Зато на следующий год в Троицкое стали завозить стройматериалы для возведения нового, кирпичного, здания школы. И сегодня она – одна из лучших в Железногорье!