Тамарка

   

Как звали ее на самом деле, я так и не запомнил, да и немудрено.
Была она неопределенного возраста, эдакая матрешка, с голосом испорченного солдата- ефрейтора, как впрочем, и с тем же интеллектом.

Вот это ливень! Сплошная полоса дождя с градом. Судя по подсчетам разрывы молнии прямо над зданием. Жутковато! Градины с сантиметр! Будто десятки птиц долбят в стекло, стремясь скрыться от непогоды. Пять минут и все. Птичек надолго не хватило. Еще какие - то минуты... и только редкая капель по железному козырьку, да на память небольшая лужа на полу под подоконником.

Контингент в палатах известно какой. Многие засыпали с обезболивающим, кто - то с транквилизаторами. И вот утром, когда самый сон, а может, только в это время и сон- дурной глас:"Завтрак! Все на завтрак!" Да и не просто по коридору, а каждому лично в палату. Вскакиваешь и с тоской резко чувствуешь, что ты за ночь обезумел: понимаешь, что что - то надо делать, но вот что - недоступно! Одним словом, "бежит по полю санитарка, звать Тамарка, в больших кирзовых сапогах!"
Через пару часов новая экзекуция- мытье полов. Для начала изгнание всех еще передвигающихся по ровной местности с надменным "срачь развели!", затем сбор чего - то на полу, хотя пол специально до прибытия "санитарки - сан" осматривался.
И наконец, вершина всего чудодейства- непосредственное мытье пола. Ощущение было такое, что перед ней была палуба некого корабля, на которую какой - то идиот вдруг понаставил коек с одной лишь коварной целью, как бы это усложнить её и без того трудную задачу.
Но ничто не могло сломить свято верящего в верность выбранного пути санитара - героя. Он небрежно и яростно с полной амплитудой выбрасывал свое орудие, изредка подозрительно затихая в каких - то тайных и неподвластных нашим больным взорам углах, но неизменно возвращался к своей размашистой ударной работе. Ударной в полном смысле этого слова, ибо промахивался по ножкам коек крайне редко... 

Тяжело сделать переход...

Какое - то время спустя состояние мое ухудшилось, передвигаться приходилось на кресле-каталке. И однажды возникла нужда ехать к одному из специалистов в поликлинику, которая находилась при клинике.
Везла она меня туда молча, уверенно, старательно объезжая все выбоины, и как искусный водитель вписываясь ловко в повороты. Народу в поликлинике в тот день было много. И многие от томительного ожидания вытягивали ноги , читали газеты.
Вдруг за моей спиной раздался ее неожиданно негромкий, но властный голос:"Товарищи, освободите проход! Больной!.. Товарищи, освободите..."
Мы сравнительно быстро добрались до кабинета и стали ждать.
А через некоторое время то ли от духоты, шума или самого переезда мне стало дурно. Она, заметив это, слегка наклонила меня вперед, сказала: "Ты уж потерпи, сынок." И погладила по голове.
А я заплакал. Сорокалетний взрослый ребенок с желтыми впавшими глазами.


  1999г.