Дети растут быстро, детство протекает медленно. Не дождаться, когда закончится этот детский сад и начнутся уроки в школе!
Только вчера, казалось, Ромка допекал всех взрослых неожиданными вопросами, и вот уже начал спорить. Неверное у взрослых представление о жизни! Днём спать нельзя! А воспитательница заставляет. У школьников не бывает сонного часа, они спросонья уроки не смогут выучить.
И мама суп неправильно готовит. Вместо мяса нужно шоколад класть, он тоже коричневый. Картофель и овощи конфетами можно заменить, они слаще. Эх, мама!
Редко мы видимся с Ромкой. Дела, заботы не столь важные. Рутина жизни. «Где деда»? «На работе». Не дождался. А меня совесть замучила: кому ещё, кроме внука, я так необходим на склоне лет?
Ромка всегда забежит к бабушке бегом, первым из маминой машины выскочит:
-Ба-а! А где деда? Дед (с нескрываемой радостью)! Привет дед!
Ну, кто из взрослых так ярко выразит чувства? Только дети. Взрослые скрытничают, им пристойность нужна.
-Дед! Пошли домой!
Дом для нас – баня. Так Ромка решил.
-Сегодня не до бани, - я редко не соглашаюсь с затеями внука. – Надо картошку садить. Умеешь? Ты же у нас строитель, всё должен уметь.
Современные детки кем только не хотят быть: директорами магазинов, менеджерами, депутатами. Ромка – строитель. Не могу сказать, как ему в голову эта профессия взбрела. Наверно, с деда примером взял, довелось мне как-то в наше нестабильное время на стройке подрабатывать, где внук меня и встретил однажды. Необычно его решение, но радует. Хотеть не вредно, не довелось бы ему повторить мою созидательную жизнь, ущербную во многом.
-Могу! – Ромка никогда не признается в недееспособности. – Пошли деда, - тянет за руку деда-домоседа неусидчивый внук.
-Сейчас чаю попьём и пойдём. Успеем ещё наработаться.
-С конфетами!
-Конфеты у бабули. Она шоколадки для вас от меня прячет. Иди, проси. И обо мне не забудь. Поделишься с другом?
Посадка картофеля – дело непростое, как это может показаться вначале. Какой глубины ямку делать, как выложить в ней правильно рассаду, глазками вверх, придавить в меру, засыпать землёй нужным слоем. Целая наука!
Лопатки Ромке не нашлось. Мама не побеспокоилась о детском инструменте по недоумению. Маму другие вопросы интересуют, чисто женские. Хорошо, что у деда мастерок нашёлся – самый тот инструмент, строительный.
-Надо будет подписать нашу с тобой картошку, - предложил дед. – Вырастит, будем следить за ней, ухаживать. Потом выкопаем и испечём её на костре. Картошка, испечённая в золе – самое вкусное кушанье для настоящих пацанов! Измажемся, как индейцы, мама нам будет рада. Пошли листочки подписывать? Ты умеешь писать «Ромка»?
Ромка знает все буквы, только складывать их ещё не научился. Пришлось деду вспоминать свои школьные годы и составлять имя внука. Сложная задача! Дед на работе двадцать лет только росписи ставит в столовской ведомости, да и то крестиком. Имя своё Ромка записывал сам с дедовой шпаргалки, на всех десяти листках. Получилось красиво. У родных людей всё красивым получается.
-Садитесь обедать, работяги, - пригласила к столу бабуля. – Устали небось?
Как не устать? Десять картофелин высадили! По всем законам мичуринской науки.
-Не буду суп! – заартачился Ромка. – Дед, пойдём картошку сажать!
Ромка не устал, устал дед. Дед хитрый, говорит: картошка закончилась, приглашает внука «домой», в баню.
В бане не так жарко, как на улице. Сыро, не топлено, полутьма и тишина – самое место для сказок.
-В бане надо посидеть и поговорить, - Ромка знает, его папа уже водил в баню. Только вот о чём говорить?
-Что-то Федька Мохнатый к нам давно не заходит, - тоскливо вздыхает дед.
-Какой Федька? Мохнатый? А он где живёт?
-Ну, Федька, - банник. Мохнатый он с ног до головы. Один нос и глаза из-под бороды выглядывают. Здесь и живёт. Вон из той дырки в полу выглядывает, - указал дед на водослив. - В зиму он по баням разным разгуливает. Где топят, там и обитает. Холодно ему в нетопленной баньке в зиму. А тут и в теплую весну куда-то запропастился. Друга, видать, себе отыскал где-то.
-Обма-анываешь, дед, - заулыбался Ромка. – Федька Мохнатый – твои фантазии.
И откуда только у мальцов такие мысли реалистические появляются? Дед улыбнулся хитро внуку – умный парень растёт.
Картошку сажать скоро, если с толком, дружно – дед прикапывает, бабка рассаду закладывает. После такой работы и в баньку не грех сходить. Баня в тёплую погоду быстро греется. Закинул дровишек пару раз, вот и парком с каменки потянуло, можно заходить, потомиться малёхо.
Паром не только тело помыть, но и мысли очистить возможно. На полоке сочиняется хорошо. Не мешает никто, и открыт ты для фантазий во всей своей наготе. И стыд, и совесть из бани сбегают, ни к чему они здесь, пока ты один на один со своими мечтами-воспоминаниями.
Федька из своей дыры вылез, сверкает своими большими добрыми глазами в полутьме, в пару искажается невероятными контурами. Федька в бане не помеха. Это его территория. Он здесь хозяин, и хозяин знающий, что почём.
-И почему только мне не верят? – огорчается дед. – Плохо без веры. Не сделать ничего толкового, людям советы не дать. А ведь опыт накоплен, есть, что людям наказать. Не слушают, не ценят. Всё по-своему у людей, каждый сам себе судья.
-Ты сам-то себе веришь? – с пониманием откликается Федька. – Шутки в голове у тебя одни, ничего серьёзного. Чтоб слово твоё до людей дошло, оно душой осветиться должно. Слово, с языка слетевшее – пустое. Ни в слове дело, в доверии людском. А доверие это, ох, как трудно даётся. Это тебе не лопатой махать – правду свою людям нести.
Дед лежал на полоке и светло вспоминал те счастливые времена, когда люди ловили каждое его слово. Он помнил, с каким подъёмом он выдавал на суд друзей все свои озарения, с каким подъёмом высказывал своё мнение, и оно воспринималось соответственно – смехом, улыбкой, согласием. Теперь он успокоился, говорил неуверенно, пусто, и люди воспринимали его так же: «здравствуй-до свидания», не о чем говорить.
Всё ещё можно вернуть. Сохранилось то влечение, притяжение людское. Малое, в детской Ромкиной душонке, но сохранилось. Всё хорошее имеет свойство возрождаться и ширится. Если появился росток, разрастётся. Вернётся доверие с верой в себя. По-другому просто быть не может.