Случилось это в наши дни. Хотите верти, хотите, нет- а дело было так.
В одной деревеньке малой, да чуть живой, с домами частыми заброшенными, прозябал парень. И звали его Максимкой. Был он нрава доброго да ласкового, привычек вредных не имел, и от дел не отлынивал. Работы в той местности было не сыскать, колхозы развалились давно, а на смену им ни чего достойного так и не вылупилось. Вот и перебивались они, Максимка с мамкой, хозяйством своим
деревенским, выращивая картошечку, лучок, да свеколку с морковью. Огороднее, конечно, сажали: огурцы там, да капустку с лучком, зелень всякую. Как в деревне без этого? Своих курочек десяток держали, да коз четыре штуки. Молоко то Максимка в городок ближний на продажу возил, Козельском называемый. А когда еще яиц свойских мамка насобирает, капусты той же по сезону, картошки мешок продаст- все подспорье. Хоть на бензин для их старенького москвича, да крупы с постным маслицем купить, да на зерно курочкам: пенсия-то мамке его была маленькая положена, куда там до средней, по телевизору озвученной! И десяти тысяч не выходило. Едва хватало за свет да за газ заплатить, лекарства купить, да на хозяйственные нужды кой- какие оставалось. Одно радовало, что на ту пенсию мамка его успела выйти до реформы пенсионной последней, т.е., еще до 2019 года.
Вот так и жили они, на бытье свое не жаловались. А что? У них, в деревеньке все так живут, все концы с концами едва сводят. Вон, соседи с электриками, что проводку меняли, вообще, кроликами, битыми расплачивались, живой деньги не имея.
Ну скажите, куда работать мужик деревенский сорокалетний пойдет, когда последний колхоз развалился, а все поля борщевиком заросли? А молодые все поразъехались.
Для России это нормально: никогда крестьяне простые не жировали в нашей стороне, где постоянно что-то случается. Не война, так революция. Не революция, так реформа. Не реформа, так дефолт. А не дефолт, так закон новый придумается: у тех, кто на верху сидят, мозги-то дюже умные, а руки- длинные. А страна-то у нас, по бумагам богатая.
И хотя парнем Максимка был работящим, а все не получалось у них из нищеты выбиться. Деньги, они, то на инструмент были нужны, то на дрова. Да и те покупали не колотые, что б дешевле обходились. То на доски, а тут еще и крыша протекать начала, прохудилась. Только рубероидом и смог залатать дыры паренек: не нашлось денег железа купить да перекрыть заново. Уговорились с мамкой за зиму подкопить, на всем экономить, чтобы весной крышу отремонтировать. А подкопить как? Магазинных продуктов не покупать, а обходиться своими овощами да яйцами куриными. Грибочков насолили. Две банки меда на козленка выменяли. Яблок наготовили. Варенья мамка наварила. Сено, опять же свое накошено. Ни чего так, прожить можно.
А однажды… осенью как-то глубокой, в конце октября, когда деревья последние листья растеряли, и стояло все вокруг серое, мокрое да унылое, остановилось возле домика их авто иностранное. Дорогое да черное. Вышел из него гладкий гражданин с холеной личиной круглой, да животиком изрядным, над ремнем брюк узких нависающим. А глаза у самого черные, да взгляд пронзительный такой, что аж жуть берет.
Завидев незнакомца, вышла из домика Анна Ивановна, мамка Максима, накинув на плечи ватник старенький.
-Здравствуйте. Уж не за молочком ли вы пожаловали?
- Молочка? А чего ж не взять. Может, найду и еще чего прикупить. Сын то твой дома? - не ответил на приветствие гость не званный, а нахраписто перешел к делу.
-Да в сарайчике он, у коз вычищает. Позвать?
-Позови, хозяйка, а называть меня будешь Дмитрий Владимирович.
-Очень приятно. А меня звать…
-А это неважно, хозяйка. Сына зови, да банку с молоком приготавливай. Литр возьму.
-С банкой дороже будет, - предупредила Анна Ивановна, что обиделась на бесцеремонного покупателя, да виду не показала: у богатых свои причуды. Да и не в их положении обиды свои показывать, да покупателей решаться.
Вот позвала она сына, да пошла молочко утрешнее наливать. Сын поздоровался с приезжим, а тот и ему на приветствие не ответил, сразу к делу перешел.
- Я вижу, что не богато живешь? Деньги нужны? - а сам улыбается во все зубы. А зубы-то все ровные да белые: видно, что дорогие, не натуральные.
-Да кто ж от денег откажется, - отвечает Максимка.
-Сколько нужно?
- Дык не нищие мы. Подачки нам без надобности, - отвечал парень, - своими трудами живем. Честными.
-Так и я меценатством не страдаю, - ухмыльнулся гость, а черные глаза у самого так и загорелись, так и засверкали, - покупатель я. Ищу товар редкий, его и возьму, если в цене сойдемся.
-Да нет у нас ни серебра столового, ни вещей старинных, - пожал плечами Максим, - был самовар медный, дык и тот пришлось продать несколько лет назад. На колеса москвиченку едва хватило. А иконы, что от бабушки остались, мамка, ни за что их продавать не станет.
-Иконы? - покупателя аж передернуло, - не нужны мне ваши доски разрисованные! Я кое-что другое у тебя купить хочу.
-Так нет у меня ни чего стоящего, - вновь пожал плечами Максимка, - не козлят же молодых торговать будете? Не курочки же наши вам нужны?
-Да уж не козлят, - заулыбался покупатель, придвигаясь к Максимке поближе, и зашептал на ухо доверительно, - а вещь вовсе не материальную, и совсем даже для тебя, парень, никчемную.
-Уж не душу ли? - смекнул Максим, да опасливо отодвинулся от странного покупателя подальше.
-Гы-гы, нет! - в голос, как застоявшийся жеребец, заржал странный покупатель, - не нужна мне твоя жалкая человеческая душонка! Небось, за самого Сатану меня принял? Нет, я промышляю товаром иного рода. Более простым да более редким.
-Это чем же? - удивился паренек.
-А продай мне свою доброту. Хорошую цену положу, не сомневайся.
-Доброту? Да разве так можно, доброту свою продать? - удивился Максимка.
-Возможно. Ну так как? Согласен? - хитро так прищурился покупатель, да и бумажник достал пухлый, раскрыл, а там… сплошь пятитысячные купюры! Стопка толстая, едва в лопатник дорогой кожаный помещается.
За всю свою жизнь паренек таких денег даже не видел, а тем паче в руках, если и держал, то одну сотую за раз из той суммы! Это, когда пенсию мамка получала в две бумажки таких.
-Ну как? Хороша цена? Согласен? - а черные глаза у самого так и горят, так и светятся изнутри.
-Да, - только и смог выдохнуть парень, зачарованный видом больших денег. А сам прикидывает: да на эту сумму и крышу перекрыть можно, и окна новые поставить, деревянные, и на доски сосновые хорошие останется, чтобы полы прогнившие на кухне, перестелить.
-По рукам? - а сам протягивает свою ладонь холеную да мягкую, как у кота домашнего, без мозолей и трещин. Даже ногти длинные да острые, что-то сходство усиливают.
-По рукам, - протянул Максим навстречу своею руку, твердую да шершавую от трудов деревенских праведных, - а подписывать что-то нужно будет?
-Да ты, парень, сказок начитался, - а сам вновь заржал, передавая стопку банкнот в дрогнувшие пальцы парня, - держи плату за особый товар. А рассказать о нашей сделке никому ты не сможешь. И слова не скажешь. А, вон и молоко принесли!
Сцапал странный покупатель банку с молоком, повернулся, да и сел в свой транспорт не попрощавшись. Завелась сразу дорогущая машина заморская, мощно рванула с места, оставив за собой запах бензина да ароматов сладких. Да запомнились номера московские, с тремя шестерками на конце.
-Что это, сынок? - только сейчас заметила в руках сына деньги Анна Ивановна, - откель столько-то?
Хотел объяснить матушке сын все, как было, да вместо слов ласковых, получился рык злобный да громкий:
-Чем недовольна, старая? Дом теперь отремонтируешь!
Отшатнулась Анна Ивановна, покачала головой, повернулась, да ушла в избу молча.
А с тех пор изменился Максимка, да не в лучшую сторону.
Не принесли те деньги им радости: словно пустота образовалась внутри у парня сосущая, тоска несусветная. Стал парень угрюмым, улыбаться разучился, на всех рычит, словно пес цепной голодный. Не приносила теперь работа ему радости: даже козы с курами стали от него шарахаться. Они-то, животные, все чувствуют. А уж злого человека сразу определяют.
Вот они с мамкой, и железо купили, и крышу до первых морозов перекрыть успели: благо, рабочих рук свободных в их деревеньке достаточно. Соседские мужички, те, кто спиться от безысходности не успел, за деньгу живую готовы расшибиться. Помогают- стараются. А Максим все не доволен. Все, что не сделают- все плохо для него, все рыком своим испакостит. Вот соседские мужички работу доделали, деньги взяли, плюнули, да и ушли.
Стало вовсе на душе парня муторно- он-то, хотел помощников отблагодарить по-доброму, ан не получается! Не выходит, как раньше, по- старому. А тут и мамка то упрекать, то обижаться на слово грубое, а то и слезы лить возьмется с причитанием.
Измучился Максим вовсе, похудел, и задумал себя жизни решить. Попарился с вечера в баньке, одел одежу чистую, набросил на плечи ватник - и пошел в хлев с ведрами воды, сказал, что коз поить. Поставил им ведра те, а сам перекинул веревку шелковую через балку высокую, набросил на шею петельку, чурбачок под ноги подставил- да и оттолкнул его. Удавился…
А когда открыл глаза, смотрит, на полу земляном лежит, а вокруг тот же хлев знакомый. В загоне козы глаза таращат, блеют.
«Что за диво, - думает парень, - видно, тот свет –то, от нашего ничем ни отличается»
И тут увидел Максим рядом как бы и себя, только с лицом тонким и более красивым. В одеждах белых длинных, да с крыльями огромными, сложенными за спиной, концы которых до самого пола доставали.
-Кто ты? - спрашивает.
-Стало быть, видишь меня? Слышишь? Это хорошо. Я твой ангел- хранитель.
-Так что ж ты раньше не приходил?
-Как не приходил? Все время рядом находился, и подсказывал, и молился. Да только вы, люди, часто не видите и не слышите своих ангелов, пока на краю жизни не побываете.
-Стало быть, жив я? - спросил парень, а сам на веревку, оборвавшуюся смотрит: видно, китайская попалась, фуфловая, потому и не выдержала веса его.
-Стало быть, да, - отвечает ангел, - снимай скорей удавку с шеи: не ровен час, матушку свою до смерти перепугаешь.
Едва успел парень обрывок веревки спрятать, как дверь в хлев скрипнула, мамка его подбежала, склонилась над парнем, лежащим:
-Что с тобой, сынок?
-Повторяй: споткнулся я, упал, - подсказывает ангел.
-Повторяй, споткнулся я, упал, - послушно забубнил Максим.
-Да ты, видно, головой ударился, - сплеснула руками старушка, да лоб сына гладит.
-Повторяй: нет, матушка, не ударился. Вылечился.
- Повторяй: нет, матушка, не ударился. Вылечился, - послушно отвечал парень.
Покачала головой Анна Ивановна.
-Повторяй, прости меня, матушка за слова грубые. Да не повторяй: повторяй.
-Повторяй, да не повторяй: повторяй…, ох, запутался, - честно признался Максимка, что не пришел еще в себя, от всего произошедшего.
Встал он, да пошли они с матушкой в избу. Анна Ивановна и валокордину сыну накапала, и стопочку предложила. Да он от стопочки отказался, а молочка козьего попросил, как обычно. И перед матушкой своей повинился за поведение свое безобразное, как только мозги чуток на место встали.
-Деньги те нечистые, вернуть их надобно тому приезжему, - подумав, решил Максимка.
-Правильно, - одобрил его ангел-хранитель.
-Да как же мы вернем –то их, сынок? Половину, почитай, потратили, - ахнула старушка, - уж не кредит ли вздумал брать?
-Кредит не бери- не расплатишься. В кабалу на всю жизнь подпишешься, - советует ангел.
-Да кредит та же петля на шею, - кивнул, соглашаясь, Максимка, - пойду по соседям, тем, что крышу крыть помогали. Авось, и удастся упросить их вернуть деньги.
-Ну ты и придумал! Кто ж тебе денег-то вернет? - покачал головой ангел.
-Даже не думай сынок, не вернут, - подтвердила слова ангела матушка, - но раз такое дело, возьми икону прабабушкину, в окладе серебряном…
-Икону не бери- отнимут, - советует ангел.
-Икону не возьму: отнимут, - повторил за ним Максимка, - да где ж денег-то взять?
-А ты собирайся в дорогу дальнюю, с утра отправимся. А там, с божьей помощью, все и образуется, - вновь советует ангел.
-Кредит не вздумай брать, - вновь повторила маменька.
- Неужто образуется? Как-то боязно мне…
Посидели они еще за столом, покумекали. обговорили, что в дорогу взять. Приготовился Максимка, да и спать лег, а мамка его, Анна Гавриловна, села кармашек денежный к подкладке пришивать, куда деньги спрятала. На дорогу только оставила. Да еще потайной карман внутренний для документов- в больших городах ведь не то, что в деревне ихней, там воров на каждом шагу хватает.
Утром затемно встали, посидели на дорожку, благословила его матушка иконой, и отправился наш Максимка на автобусную остановку. А там и стоять долго не пришлось- подошла маршрутка вовремя. Сел Максимка, расплатился за проезд, а ангел рядом стоит.
-Ты садись, в ногах правды нет: вон сколько мест свободных, - обращается к ангелу парень.
-Мне этого не нужно. Я и ночью не сплю.
-Вот здорово! Мне бы так! - восхищается парень.
-Да тише ты: вон, пассажиры уже оглядываются, - предостерег Максимку ангел.
Посмотрел он: и правда, смотрят люди на парня странного, что сам с собой разговаривает. Смотрят да перешептываются.
Доехал без приключений наш путешественник до Козельска, а там и билет на вокзале до Москвы взял. А как в автобус садиться стал, видит: молодая женщина с двумя детьми, да сумками большими мается. Так он те сумки ей поднести помог, да в багажное отделение пихнул.
-Молодец! - хвалит его ангел хранитель.
-Спасибо, молодой человек, - поблагодарила его женщина, - далеко едешь?
-Да в саму Москву, - отвечает ей Максимка.
-На заработки, наверное?
-Кабы так, - вздыхает парень, - не могу ответить, зачем еду, не спрашивайте- не отвечу. А врать не приучен.
-Скажи, что не за злым делом, а то подумает еще чего, - учит его ангел.
- Скажу, что не за злым делом, - добавил парень.
-Ангела-хранителя тебе, - напутствует его женщина, садясь в автобус.
-Так со мной он, - кивнул парень, тыча пальцем на своего ангела.
-Тише. Не указывай на меня, - ангел приложил палец к губам.
-Ты же говорил, что не видят да не слышат тебя люди? - простодушно удивился Максимка.
-Да тише ты! Вон, опять привлек к себе внимание: люди оборачиваются. А про невидимость мою- так многие, даже с душой не чистою, чувствовать способны присутствие ангела. А взгляды их, злобные да завистливые, неприятны мне, а иногда- и вовсе вредны.
А в тот момент заминка при посадке вышла. Что-то с билетами кассир напутал, вот и стоят пассажиры остальные возле автобуса.
-Вон, видишь, молодка насторожилась, в черный цвет крашеная, носом водит да глазищами зыркает, - продолжал разговор ангел, - таким взглядом, коли вопьется, и ожечь может. Ведьма она.
-Вот та? - шёпотом переспросил парень.
-Та, та, не смотри на нее. Отведи взор-то свой. Да молитву прочти.
-Угу, - кивнул парень, послушно угибаясь, но молитву читать не стал.
А девица крашеная что-то заметила, к нему подваливает. Улыбается во всю пасть зубастую, глазками посверкивает.
-Молодой человек, вы, я слышала, до Москвы едите? Так может, вместе сядем?
-Отказывайся! Скажи, что не можешь! - забеспокоился ангел.
-Не! Не могу я, - замотал головой Максимка.
-Почему это? - сощурила глазищи злые девка, -ай не понравилась я?
-Девушка, не приставайте к моему супругу, - строго сказала женщина, та самая, которой он с сумками помог.
-Так бы и сказал, что не один, - фыркнула девица, отходя от Максимки.
-Благодари попутчицу, - советует ангел, - благое дело она сделала.
-Спасибо, - еле слышно прошептал парень.
А тут и с билетами разобрались, и остальные пассажиры сели. И хотя места у Максимки и той женщины рядом оказались, девка та всю дорогу крутилась, да на парня оборачивалась.
А по дороге разговорились парень с женщиной, познакомились и поведала Светлана, что держат путь в больницу. И узнал Максимка, что везет она детей своих на операцию сложную в клинику известную. Выбили квоту ей бесплатную, а там, кто знает, сколько денег на лекарства да питание понадобиться? Москва- дорогущий город. Вдруг, да не хватит того, что они с родителями собрали. Родственники помогли. А муж бывший, так тот бросил их, как только о болезни детей узнал. Да и алименты платит копеечные.
-Не врет она. Истину молвила, - кивнул ангел, что на спинке кресла устроился.
-Что делать-то подскажешь? Жалко детишек. - прошептал парень.
-Сам думай, что для тебя дороже, - отвечал ангел, - своя доброта, или здоровье деток малых.
Всю дорогу обдумывал ситуацию эту Максимка, и так, и эдак прикидывал. Аж голова с непривычки разболелась: он-то завсегда больше руками работать привык. И принял для себя решение парень. А как доехали до Теплого Стана, как вышли из автобуса, выгрузились, рванул он подкладку пришитую, да протянул женщине деньги. Все, что имел с собою.
-Возьми, Светлана. Вот, тебе эти деньги больше нужны.
-Нет. Не могу я их принять, - отступилась женщина.
-Бери, говорю. Не тебе даю, на лечение детям.
-Дай свой адрес, да номер телефона, Максим. Верну я эти деньги тебе, как только соберём.
Пожал парень плечами, да продиктовал номер своего сотового:
-А в Новоселках меня спросите- там все знают. Укажут наш дом.
Попрощались они, проводил он до метро женщину, и растерялся. Что теперь делать? Куда идти? Как найти того господина гладкого?
-Что делать-то теперь станешь? - спрашивает его ангел.
-И это ты у меня спрашиваешь? Это я у тебя спросить должен, что мне теперь делать, - вздохнул парень, оглядываясь.
А поглядеть было на что. Народу- пропасть. Бегут все вокруг, торопятся, суетятся да толкаются. Куда бегут? Кругом дома- высотки, машины сплошным потоком движутся. Шум, гам, суета…
Растерялся с непривычки парень, стоит, рот разинув. И тут видит: прижали к стенке мальчика невысокого. В плечах узкого, да в очках к тому же, два детины здоровенные, да хотят из рук его сумку вырвать.
-Не порядок, - решил Максимка, да сам к тем детинам подходит, да спрашивает, -Вы почто к ребятёнку пристаете?
-А тебе что, деревенщина? Вали отсюда!
-А то, что это- брат мой! - соврал Максимка, да плечи расправил: у самого косая сажень в плечах, ростом тем двоим не уступит, а уж силой-то и подавно не обижен.
-Осторожнее! - предупреждает ангел, - у того ножик в кармане, а у этого- пистолет.
-Только попробуй достать нож, а ты- пистолет! Заломлю!
-Шухер! - крикнул тут детина, и этих двоих как ветром сдуло.
Оглянулся Максимка, и увидел, что идут к ним два полицейских, дубинками помахивают.
В это время схватил его мальчик за рукав, и потащил прочь. Нырнули они в жадную пасть метро, сели в вагончик, а потом вышли на следующей станции.
Торопится мальчуган, почти бегом бежит. Как и все тут. И не поговоришь на ходу.
Шумно и людно вокруг. Максимка только на ангела своего оглядывается: не отстал бы в толчее. А тому что? Поднялся от земли повыше, что б сквозь себя людской поток не пропускать, да летит над ними, не отстает.
Вот поднялись они по эскалатору, вышли в город, и завел отрок Максимку в подвальчик уютный, где на удивление, и тихо было, и народу немного.
-Есть хочешь? - спрашивает.
-Да хочу, только денег…
-Да это и без слов понятно, - хмыкнул мальчик, заказал чего-то там, расплатился, и сели они с тарелками в уголок дальний, возле стеночки.
-Давай знакомится. Меня Дэн зовут.
-А меня Максимкой кличут, - протянул ладонь парень.
-Спасибо тебе. Если б не те, те двое бы мой ноут отжали. А там у меня вся жизнь, - а сам достает из сумки ноутбук, на стол ставит, да крышку ласково поглаживает. Как щенка любимого.
-Так к нам же милиция, т. е. полиция шла...
-Эх, ты, провинция! В одной связки они работают! Да ты ешь давай, не стесняйся: я для тебя двойную порцию взял. В Москву на заработки приехал?
-Не-а, - мотнул головой Максимка, но ответить с набитым ртом постеснялся, прожевал и сказал правду, - мне одного человека найти нужно. Машина у него такая черная, большая.
-Номер знаешь? - оживился отрок, включая ноутбук.
-А как же, - кивнул парень, и назвал номер с тремя шестерками, - мне бы адресок его.
-Сделаем. Сейчас базу взломаю, и вытащу на него все данные. У меня там знаешь какие программы стоят? - похвастался паренек.
-Какие? - полюбопытствовал наш герой, а сам на экран ноутбука покосился, где все жизнь мальчика заключается: почему-то Кощей Бессмертный вспомнился из сказок. Тот, у которого, смерть в яйце.
-Не заморачивайся. Жуй, - мотнул головой мальчик, и его пальцы так и запорхали над клавишами. И глазом не уследишь.
Тарелки перед Максимкой не успели опустеть и наполовину, когда Дэн выдал:
-Крутой чел этот твой шестерочник! И инфы про него немного, но адресок выцепил, - а сам взял салфетку со стола и что-то там карандашом царапает, - мой совет тебе, не суйся к нему.
- Не могу. Надо идти. А отчего понял, что не друг он мне? - взял салфетку с адресом Максимка.
-У таких как он, друзей не бывает. Мы для них- быдло, - усмехнулся отрок, очки поправляя, - а пока ты тут жевал, я базу взломал, да тому челу счета заблокировал.
-Зачем? - удивился Максимка.
-А что б небожителями себя не считали, а нас- грязью! - вновь усмехнулся мальчик, - О! Засекли! Пора мне менять место дислокации! Прощай.
После этих слов, выключил свое техническое устройство отрок, быстренько собрался, но сказал на прощание:
-Не ходил бы ты к нему, Максимка.
-Не могу. Надо идти, - ответил парень. А кому ответил? Отрока в очках и след простыл: одел капюшон, вышел за дверь- и слился с толпой. Стал малой каплей в людском потоке. Сколько их таких, пареньков в капюшонах да джинсах, с плоскими сумками для ноутбука в руках?
-Что теперь делать? - спрашивает парень у ангела.
-Не передумал, может вернешься?
-Не-а.
-Тогда спрашивай, как проехать, - вздохнул ангел.
Вздохнул и парень, спросил у официантки, как добраться по адресу, что на салфетке написана. Та подивилась крутому местожительству, но объяснила все подробно. Даже маршрут в телефоне своем пробила- проверила. Поблагодарил ее сердечно Максимка, и дальше в путь отправился. На метро да с пересадками. Где не знает- остановит кого-нибудь, да спросит. Кто мимо пробежит, торопится- отмахнется, а кто и остановится, объяснит парню. Не зря говорится в пословице, что язык, он до Киева доведет. А тут куда как ближе украинской столицы.
Долго ли коротко, а к самому вечеру, добрался наш парень до указанного адреса владельца той машины черной. Вернее, еще не до самого адресата, а до его района жительства. Район тот был для богатых: сплошняком крутые трехэтажные особняки стояли стройными рядами, даже дворцы попадались, дорожки ухоженные, клумбы, заснеженным лапником укрытые. Максимке никогда бы и не пройти на охраняемую территорию, да случай помог: возле забора подбежала к ним пушистая собачонка рыжая, на лисенка похожая. В ноги кинулась, поскуливая, на задние лапки встала, да с надеждой глядит своими глазами –бусинками. А у самой из глаз слезы катятся.
Пожалел ее Максимка, взял на руки, глядит- а у нее ошейник, изукрашенный на шее одет, а на том ошейнике, кроме камешков, сверкающих и клички собачьей, адресок отписан.
-Надо хозяевам вернуть, - решил Максимка.
-На ошейнике камни настоящие, - ахнул ангел, - драгоценные!
-О до чего люди дошли: собака на себе целое состояние носит! – подивился парень, - надо ее до дома отнесть. А то ненароком, позарится кто- ни будь, снимет ошейник дорогой, а саму выбросит. А то и прибьет.
-Отнеси, - согласился ангел, а сам на небо поглядывает: темнеет уже, стылой сыростью потянуло: ноябрьские ночи длинные, беспросветные, да холодные. Как ночевать станут? Где на ночлег пристроятся? И ему-то зябко после райской благодати, а уж его подопечный и вовсе замерзнуть может до смерти.
А Максимка о ночлеге и не помышляет. Выспросил направление у охранника, да и пошел с той собачонкой на руках, как с пропуском. А идти пришлось не долго: вырос слева особнячок аккуратненький, за аллеей тисовой. Подошли они, позвонили в дверь, ответили на вопрос зачем пожаловали. Им и открыли.
Отвела их прислуга в белом передничке в прихожую, а там и сама хозяйка белокурая выскочила, с лицом заплаканным. Увидала, схватила собачку, от радости повизгивающую, к себе прижала, целуются обе, плачут, да одинаково поскуливают.
-Доченька моя вернулась! Родная моя! - всхлипывает красивая дама, да так с пропажей вернувшейся, на руках и убежала куда-то.
Вышел и сам хозяин. Дородный, холеный, снисходительным взглядом свою супругу проводил, да обернулся к парню, что стоял, открыв рот, да за всем наблюдал.
Усмехнулся снисходительно да решил пояснить:
- Нет у нас детей, так для моей Яночки эта собачонка их заменила.
-Собака, конечно, зверушка хорошая. Да разве же она может за место деток быть? - подивился Максимка, от ангела отмахиваясь, что его толкал. Чтоб он молчал, значит.
А Максимка не смолчал, дальше продолжил:
-Вон в детских домах сколько сирот брошенных, а у вас достаток. Могли б и пригреть кого-нибудь. Все ребятенку у вас было б сытнее, чем в том заведении.
-Молчи, - шепчет ангел, - сейчас погонят нас с твоими советами.
Но их не погнали. Нахмурился поначалу хозяин дома, да в глаза парню глянул, почесал затылок, да и ответил:
-Да я уж думал об этом. Самому не хватает смеха детского. Привозят домой из офиса- а тут пустота в гулких коридорах. Ты сам-то откуда?
-Да из деревни я, из Козельского р-на Калужской области. Мне бы к соседу вашему попасть, в дом за номером 66. Разговор у меня к нему.
Хмыкнул хозяин неодобрительно, даже щекой дернул, как Максимка адрес назвал. Подумал чего-то и говорит:
-Нет его сейчас. Завтра утром он прилетит из Израиля, так что заходи, у меня переночуешь.
-Вот спасибо то, - обрадовался парень, - мне много не надо. На раскладушке постелите в коридорчике- и ладно будет.
Захохотал хозяин, по плечу парня стукнул, да несколько раз про раскладушку повторил.
А проводили парня в отдельную комнату, с телевизором на стене, ужином вкусном накормили, постель постелили на здоровой кровати- на такой втроем улечься можно. Подумалось парню, что не уснет на новом месте, да в преддверии событий будущих, но разморило после сытного ужина. Провалился в сон, как только голова на подушку легла. Ангел на спинке кровати пристроился по- птичьи, так и проспали до самого утра. Да что там говорить, проспали они ранний уезд хозяина, да и хозяйки. Ими после одна обслуга занималась. Завтрак накрыли, да перед уходом конвертик пухлый отдали.
-Что это? - спросил Максимка.
- Деньги там, я вижу. Бери, пригодятся, - шепчет ангел.
- Велено передать, - бесстрастно ответила женщина из обслуги, да тут смутилась, и шепнула от себя, - не ходи в тот дом, парень. Дела темные в том особняке творятся, много чего о нем рассказывают нехорошего.
-Надо идти, - вздохнул Максимка, да взял конверт не ломаясь, - за предупреждение спасибо, но идти надо. А на обратном пути я зайду, если можно.
-Конечно заходи, - растерялась женщина, проводила до двери, и долго стояла так, смотрела в след, пока ноги в легких туфельках совсем не застыли на пороге, холодным камнем выложенном.
От дома, где его приютили, до нужного адреса было совсем недалеко: всего три особняка прошли. Да там заминка вышла, пришлось адресата ждать, да прогуливаться: в ноябре на одном месте не постоишь.
Несколько раз проносились черные иномарки, да только рано радовался парень: не с теми номерами машины, да не туда сворачивали. Не зря говорится, что хуже нет ждать да догонять. Намаялся наш герой, устал от ожидания и холода, когда вырулил черный мерседес с тремя шестерками на номере. Тот самый.
Вышел из него господин темноглазый холеный, узнал нашего героя, усмехнулся зло, да говорит:
-Тебе чего нужно? Как нашел меня?
-День добрый вам. Насилу сыскал. А нужно мне то, что вы давеча купили, назад вернуть.
-Назад? Так я купил за деньги. Помнишь сумму ту? А меценатством я не страдаю!
-Так я назад и хочу выкупить, - ответил Максимка, -у меня и деньги есть.
-Ну пошли, - вкрадчиво так ответил господин, да насмешливо глянул на гостя. Насмешливо, да недобро, как сытый кот на мышь.
-Не заходи в дом, - шепчет ангел, - не вернешься живым! Убьет он тебя!
-А вот это еще посмотрим! – отвечает наш герой.
-Что ты сказал? - остановился хозяин, переспрашивает.
-Да это я так, - отвечает Максимка.
А ангел подлетел за ним к парадному подъезду особняка, да отшатнулся, и на знак какой-то над входом показывает.
-Не ходи! - кричит, - не ходи, Максим! Он самому Дьяволу служит! Ладно доброту, и душу у тебя сторгует!
-Посмотрим, - отвечает Максим, да безбоязненно под тот знак нырнул в дверь, вслед за хозяином.
Пометался, пометался вокруг ангел, да делать нечего, втянулся вслед за своим человеком, прямо сквозь стену. Только застонал от боли, да еще тоньше и прозрачнее внутри дома стал.
А в особняке том слуги молчаливые с лицами закрытыми да телами голыми, портфельчик из хозяйских рук приняли. Пальто с него сняли, да отступили неслышно по коврам мягким. Кругом полумрак, свечи черные горят да почти света не дают. Чадят палочки ароматные. Воздух густой и тяжелый. Как туман. И как испарения над болотом, такой же дурманящий. А из марева того туманного спиралями завихрения образуются, да связываются то в чью-то личину рогатую, то в пасть открытую зубастую, а то и просто в злой глаз кошачий со зрачком вертикальным.
Жутковато нашему герою, а ничего. Идет вслед за спиной хозяйской, что в полумраке впереди маячит.
Провел его хозяин по коридору темному, поднялись по лестнице крутой на второй этаж, да зашли в кабинет.
Развалился на кожаном кресле хозяин, ногу за ногу закинул, усмехнулся самодовольно.
-Не боишься меня? – говорит, - это кресло человеческой кожей обтянуто.
-А китайцы еще и не такое напишут, что б продать, - отмахнулся парень, стараясь страха своего не показывать.
-Китайцы? - усмехнулся хозяин, - нет. Это кресло мне на заказ делали! Из кожи моих недругов!
-Вот нашел чем хвалиться, - отвечал наш герой, - я-то своего врага сам прошлой зимой закопал.
Сказал так парень, пожав плечами, и уточнять не стал, что похоронили они на местном кладбище мужичонку никчемного пьющего, что с чужих огородов воровал. А в метель принял лишку, да и замерз под забором.
-Вот даже как? Рассказывай давай! - потребовал, оживившись господин гладкий.
-Ты мне по делу давай, доброту мою продай обратно.
-Доброту? А денег хватит, чтобы выкупить?
-Так думаю, что за ту же цену…
-Как бы не так! Цены на все растут! Доброта знаешь, во сколько раз с тех пор подорожала! 50 штук евро давай!
-Ишь ты! Купил у меня за наши деревянные, а теперь получить валютой заморской хочешь? Давай почести разочтемся! - предложил парень.
-По чести? А где ж ты видел у кого в наше время ту честь? Продали все! И честь, и доброту, и душонки свои мелкие пакостные заложили! В церквях и то моему хозяину службы идут!
-Неправда! - простонал ангел.
-Правда- правда, - оскалился хозяин, - в месте где к деньгам прикасаются и торговлю ведут – нет святости! Почти весь мир моему господину служит! Что молчишь, не согласен?
-Неправда! – вновь простонал ангел.
-Да я не спорить пришел. Я свою доброту пришел выкупить. Вот, - выложил на стол перед хозяином парень конвертик с деньгами. Тот самый, который ему добрые люди за спасение их хвостатой «доченьки» передали. Раскрылся конверт, высунулись из него банкноты валюты иностранной.
Максимка глазом не успел моргнуть, как мигом сцапал хрустящие бумажки хозяин. Завладел, гладит их любовно, а сам приговаривает:
- Новенькие все. Одна в одну. Я люблю такие. Да все одного достоинства. Где только взял вас этот деревенщина.
-Так значит, состоялась-то сделка? – напомнил о себе наш герой, подивившись любви хозяина.
А сам про себя подумал, что все они в этой Москве «немного не того»: у одного жизнь вся в электронном гаджете, у вторых, заместо ребенка, собачка малая, а третий и вовсе, от одного вида денег сомлел да растаял, как мороженое жарким днем летним.
Смахнул денежки хозяин в стол движением отработанным: видно на работе своей так же привык те денежки быстро прибирать. А хозяин поднял голову, смотрит глазами своими бесстыжими, да усмехается в лицо парню:
-Какие такие деньги? Где ты их тут видишь? Да и откуда у тебя сумма, требуемая взяться может?
-Как какие? Ты же только что взял! – возмутился Максимка.
-Взял? Да кто видел? Чем докажешь?- говорит хозяин. А сам на спинку кресла откинулся, да нагло усмехается.
- Верно. Доказать мне нечем, кроме слова честного, - сник наш герой, - а для тебя, я так думаю, оно ни чего и стоить не будет.
-А раз думаешь, то и иди из моего дома, пока охрану не позвал! Вон! - крикнул так, а сам крутанулся вместе с креслом, да в ящичек стола за чем-то полез.
Смотрит Максимка на его затылок жирный, с тремя складочками на шее, словно специально ему подставленный, смотрит и думает, что такого удобного случая-то уже и не представится! Вон схватить статуэтку бронзовую, да хватить бы по тому затылку! Да не поднялась рука у парня даже на такого представителя рода…. да человеческого ли?
-Чего ждешь? Действуй! - шепчет ангел за его спиной.
-Не-е, - отвечает наш герой, - я на убийство человека не подписывался!
-Так не человек он!
-Да кто ж его знает? Пущай живет гнида.
-Как? Ты меня стукнуть даже не попытаешься? – обернулся, удивившийся и разозлившийся почему-то хозяин, - деревенский дурак Иван!
- Не-е, меня Максимом зовут. А чего стучать-то? Коли б это тебе совести прибавило, так и можно бы было. А так. Чего зря руки –то марать? Раз уж так вышло, то дарю я тебе свою доброту.
Еще договорить наш герой не успел, как увидел перемены в облике хозяина. Затрясся тот весь, как студень под острым ножом, да стал расползаться на отдельные части, что тут же быстро исчезали в воздухе. Словно кожу змея сбрасывает! Да только под той кожей и нет ничего. Весь истаял, только костюмчик, перепачканный на пол сполз, да запах неприятный серный в воздухе витал. Вместе с тенью темною. Но и те скоро развеялись.
-Перекрести! Перекрести это! - советует ангел, а у самого от волнения голос сел.
-Не. Не буду. Ему и так сейчас несладко: гляди, как тень перекосило, - ответил Максимка, - пущай себе возвращается, откуда пришел. Мне бы доброту свою теперь найти.
-Там, - подсказывает ангел, - в соседней комнате, я чувствую.
Весна наступила ранняя да дружная. Только успевай крутиться, поспевать за ней с делами деревенскими. Тут и обрезка кустов, и копка, и посадка. У нас-то теперь как: дождей мало, вот и торопятся, стараются все посадки пораньше провести, что бы растения хоть какую-то влагу в земле застали. Воды-то на весь огород после не наносишься!
А в конце мая приехала Светлана с детьми в гости. Привезла долг денежный, да так на лето и остались. Уговорили ее, что б детки на свежем молоке да на воздухе быстрее поправились. А там, как знать, может и вовсе супругой Максиму сделается. Дело молодое. Нрава молодая женщина оказалась доброго, голову имела светлую, а руки- работящие. Очень она Анне Ивановне по нраву пришлась.
Вот как-то раз тогда, когда девчонки Светланки играли в саду под яблоней, а сама она помогала Анне Ивановне на кухне, остановилась возле крыльца машина дорогая иностранная, с номерами московскими. Вышла из дома хозяйка, и видит, что вылез из машины господин уставший холеный, да рядом с ним женщина тоненькая до прозрачности, с собачкой пушистой на руках, да девочкой лет пяти. Стоят, оглядываются с любопытством.
-Здравствуй хозяюшка, - поприветствовал Анну Ивановну господин, - нам бы Максима увидеть.
-В поле он, - отвечает его мамка, сначала насторожившись, а потом в глаза гостю глянула, и успокоилась, - скоро будет. Да вы проходите. Отдохнете. Чайку попьем. У нас и оладушки готовы.
-Да и мы не с пустыми руками! - хохотнул господин, доставая из машины тяжелые пакеты, и представился, -меня Александром зовут, а это- моя супруга, Яночка. А это наша дочка Илона. Мы, когда к нам тогда сын ваш вернулся, обрадовались, обещали, он позвонил, вот и…
-Ой, да мне про вас сын рассказывал, - всплеснула руками старушка, - проходите- проходите, гости дорогие.
-Да удобно ли? Ой! - это произнесла Яна, переступая с ноги на ногу, да каблуками в землю проваливаясь.
-А чего неудобно? За нашим столом всем места хватит.
А что же произошло тогда серым ноябрьским днем в доме хозяина черного? А произошло вот что.
Вошли они в ту комнату, а там сейф не сейф, а здоровенный шкаф железный во всю стену стоит, а дверцы на задвижку заперты. Недолго думая, распахнул дверцы парень,
А оттуда выпорхнули бабочки светящиеся полупрозрачные. Да не одна, не две, тысячи! Закружились хороводом, словно листва осенняя, вокруг своего избавителя, осветили его бликами разноцветными. Вмиг на душе у Максима стало тепло и так радостно, как, наверное, только в детстве бывает. Целый долгий миг счастья подарили эти бабочки, покружились да пропали: к своим хозяевам отправились. Лишь одна из них осталась: села на ладонь, протянутую доверчиво, прильнула, и стало понятно парню, что это и есть его собственная доброта.
Да только, как принимать-то доброту свою?
Пытался Максимка и проглотить эту свою бывшую доброту, и к сердцу в кармашек рубашки пристроить- а все равно просачивалась разноцветная субстанция сквозь тело и одежку, да вновь принималась парить в воздухе на вроде бабочки. Только почти на одном месте. Трепещет крылышками прозрачными, в руки дается, теплом согревает- да и только.
-А зачем тебе еще одна доброта? – спрашивает тут ангел.
-Да как это зачем? Мое ведь, кровное, ну или какое там, духовное. Вот мне и нужно.
-А разве ты не понял? Пока мы сюда добирались, у тебя доброта снова отросла.
-Да разве такое может быть?
-Значит, может, - отвечает ангел.
-Выходит, уже есть у меня?
-Выходит. И не напрасно мы весь этот путь проделали, раз выпустили в мир доброту. Вернется она теперь к своим хозяевам прежним, а может, и новых себе найдет. А вот что ты со своей прежней будешь делать- решай сам: две доброты тебе не нужно. Да и никому не нужно.
Максимка и не задумывался долго. Почесал затылок, да и выдал:
-А я знаю, куда ее отправить нужно. Я ее в Кремль правительству отправлю по почте: может, и сможет она нам помочь, чтобы правительство чуть добрее к своему народу стало.