- А ты покайся!
В смешливом тоне Норы он понял, что это не серьёзно, это просто игра от нечего делать. Но Роберту захотелось серьёзного разговора, потому что его мучила уже сама мысль, что надо признаваться, а не суть этого покаяния. Так преступник часто чувствует потребность раскрыться перед следователем в содеянном. В том случае грозит лишение свободы и более широкое участие других людей в его судьбе. А здесь Нора. Умная, правда до язвительности в оценках, но добрая и всепрощающая.
Откуда в нас эта достоевщина? Что за сладость в терзаниях измученной совести? Или то, что от неё осталось.
Роберт взглянул на жену так, что та поняла: ему не до шуток!
- Нелегко говорить о себе, как о гадком и подлом человеке, я понимаю. Но как молчать? Помнишь, я вернулся домой в третьем часу? А подписал журнал в первом часу.
- Это понятно, пока сдавал номер печатникам, пока собирался, будил шофёра…
- Пока, пока, - передразнил Роберт жену. – Попросила меня Верка корректор довезти по пути. Какой там по пути! Одним словом, потащился я за ней. А она живёт у чёрта на куличках, в районе ватной фабрики. Остановились, Верка выскочила, помахала было рукой, но снова нырнула в машину. Недалеко показалась группа парней. Они были под градусом, шумного говорили, пели дурацкую песню про камыш. Но к нам не стали подходить, хватило ума понять, что номер Уазика государственный. Или не до нас было. Но мне пришлось выйти и пойти провожать девушку по узкой улочке этих кармышей. Верка обо что-то споткнулась, вцепилась в меня, прижалась…
- Избавь меня от подробностей! Ты её трахнул?
- Как это?
- Ты меня спрашиваешь?
- Ну, прямо стоя.
- Понравилось?
- Да ну тебя! Скажешь… Ну да, что-то на меня нашло.
- Кабель тебя нашёл! И ты из-за этого мучаешься?
- А тебе, что, всё равно?
- Это я на тебя наслала наваждение, у нас три месяца ничего не было. Я лечилась, а ты даже прижаться ко мне в кровати боялся. Ну я и подумала, чтобы ты разрядился на какой-нибудь дурочке вроде Верки. Ей раздвинуть ноги, как исправить ошибку в полосе.
Нора смотрела на мужа без гнева, без признаков ревности или чего-то ещё, что сопутствует женщинам в таких ситуациях. В её глазах стояла элементарная жалость.
Роберт вздохнул.
- Но это ещё не всё.
- Как, ты перетрахал всю корректорскую во главе с Таисией Петровной? Тогда я пересмотрю мои познания о тебе, как об умеренном самце и переведу тебя в группу Альфа!
- Да ну что ты! Дело в другом. Я стал преследовать девушку…
- Домогаться?
- Придираться. То не так исправила, то проглядела… Да мало ли за что можно к человеку прицепиться!
- Ну, Викторович, ты меня убил! Стыдно стало перед подчинённой, которую сам и развратил?
- Что-то в этом роде. Дискомфорт. Я считал себя порядочным и принципиальным, а здесь дал слабину!
- Ну ты как мужик дал слабину. А она, что, просила уволить Таисию Петровну и поставить её старшим корректором?
- Нет. Но как зайдёт и с улыбкой, мол, знаю я вас, Роберт Валерьевич, протягивает гранки на подпись. Да ещё походочкой в вразвалочку! Тьфу!
- Ух, какие мы праведные! За свой грех девчонку решил извести! Завтра же премию дай!
- Да как же это так? Это, значит, расплатиться?
- Показать, что ты умеешь руководить и прощать. Её надо простить, что оступилась! Да искупить свои придирки!
- Она, наверное, всему цеху уже всё рассказала!
- Чтобы не гадать, вызови и поговори. Вера Степановна очень порядочная, как человек. Я это знаю, когда она приходила на осмотр. Просто одинокая. А то, что случилось, твоя вина и… немного моя. Мы могли бы и не ждать три месяца, но я перестраховалась. Но одно я поняла, нельзя тебя отпускать в длительные командировки, уважаемый Роберт! Ладно, иди ко мне, я осмотрю тебя, как врач.