Ремейк повести сэра Артура Конан Дойла "Собака Баскервилей"
Аннотация
Тысяча восемьсот восемьдесят девятый год. Лондон. Отставной военный хирург Джон Ватсон и частный сыщик Шерлок Холмс в отличие от детектива полиции Лестрейда успешно разгадывают головоломки с помощью дедуктивного метода. Престарелый сэр Чарльз Баскервиль, владелец богатого поместья, боится огромной чёрной собаки. Холмс заключает, что причина видений – нервное истощение, и уважаемому сэру требуется не сыщик-консультант, а медик. Баскервиль гибнет в лондонском отеле, выбросившись из окна. Полиция подтверждает первоначальную версию Холмса, однако сам сыщик вдруг обнаруживает улики, свидетельствующие, что сэра Чарльза кто-то смертельно испугал, используя предание о семейном проклятии – Чёрной собаке. Холмс начинает расследование, однако все ниточки обрываются, тогда Ватсон сопровождает в Девоншир сэра Генри, молодого наследника, вступившего во владение Баскервиль-холлом после кончины сэра Чарльза. С одной стороны факты говорят, что некий таинственный злоумышленник намеревается уничтожить род Баскервилей, а с другой – налицо присутствие сверхъестественных сил. Холмс временно остаётся в Лондоне, занятый другими неотложными делами. Ватсон шлёт ему подробные отчёты из Баскервиль-холла, однако многочисленные страхи и приключения, которые он испытывает вместе с сэром Генри, кажется, лишь отдаляют от разгадки. Неожиданное появление Холмса спасает положение, он устанавливает личность злоумышленника, который, как полагает Холмс, использует крупного чёрного пса для того, чтобы запугать представителей рода Баскервилей до смерти, однако следопыты ещё не знают, какой ужасный сюрприз их ожидает, – убийца использует вовсе не собаку.
Отрывок
Мы дошли до места, где покрытая травой узкая тропа отделялась от дороги и, петляя, уходила вглубь болот. Какой-то крутой усеянный валунами холм высился справа, как видно, его довольно долго резали и дробили в прежние времена, используя в качестве каменоломни. Сторона, обращённая к нам, представляла собой совершенно отвесный тёмный утёс с нишами, заросшими папоротником и ежевикой, а над холмом поднималась вверх лёгкая серая струйка дыма.
– Там – Меррипит-хаус. Ах, какое изумительное место, – болота! – Степлтон вдруг с искренним чувством посмотрел вокруг на изгибающиеся низины, и вздымающиеся, словно в фантастическом море, длинные зелёные валы с гребнями из зазубренного гранита, его восхищение невольно передалось мне. – Они никогда не утомляют и скрывают секреты, о которых вы даже не подозреваете. Болото такое бескрайнее, пустынное и таинственное!
– Похоже, вы всё-таки знаете кое-какие его секреты.
– О, я здесь недавно, два года назад купил дом вскоре после того, как сэр Чарльз поселился в своём замке. Да, я облазил почти всё вокруг в поисках следов древней цивилизации, и, наверное, немногие знают эти места лучше, чем я.
– А легко ли познакомиться с ними?
– Едва ли, болота не прощают небрежности. Вот, к примеру, видите там, на севере, огромную равнину и холмы, которые там и сям как будто вырастают из неё?
– Прекрасное место для того, чтобы пустить лошадь в галоп.
– Многие так думают, и недавно несколько человек поплатились жизнью за свою легкомысленность. Вы, наверное, обратили внимание, что светло-зелёные пятна испещряют эту дивную равнину?
– Скорее всего, там растительность сочнее и обильнее.
Степлтон снова разразился громким смехом.
– Вот вы и попались! Это Великая Гримпенская трясина, а пятна – коварные боги.
– Боги?
– Бог – это глубокая болотная яма, замаскированная сочной растительностью светло-зелёного цвета. Один неосторожный шаг, и человек или зверь попадают в ледяные смертоносные объятия. Особенно опасны обширные низины, там торф находится в полужидком состоянии и жадно засасывает всё живое. Как огромное одеяло, топь раскинулась на сто квадратных миль вокруг. Глухое, страшное место!
– А правда, что пони могут жить на болоте?
– Правда, причём весьма редкие особи. В прошлом году больная кобыла пони привела на ферму только что родившегося жеребёнка. Он был совсем маленький и мог питаться исключительно её молоком. Она, судя по всему, предчувствовала свою кончину и понимала, что без неё отпрыск погибнет, поэтому несколько дней мужественно вела своего сына сквозь топи к человеческому жилью. Как только ей удалось добраться до ближайшей фермы, она тихо скончалась, а жеребёнка выходила дочь фермера Майлона Фулмайер. Замечательная девушка! Пронырливые газетчики распознали об этом, история получила известность, даже королевскую почтовую открытку выпустили с каким-то комичным изображением, может быть, вы видели у почтмейстера.
– Откуда здесь пони?
– Они тысячу лет пасутся на болотах в полудиком состоянии.
– Если пони преодолевают топь, то человек, наверное, тоже может?
– Я один раз пересёк, однако никому не советую повторять, шансы вернуться живым минимальны!
– Нелегко пришлось?
– Не то слово.
– А зачем вы пошли?
– Видите ли, доктор, болото здесь было не всегда. В период каменного века на этих возвышенностях, которые называются мурами, шумел высокий строевой лес, и кипела жизнь. Здесь обитали не только звери, но и люди, причём, как я, кажется, говорил, они неплохо жили. Представлять их безобразно заросшими нечесаными дикарями в необработанных шкурах – дремучее невежество! Я хочу узнать об этих загадочных людях как можно больше. Ага, вот и наш Менгир.
С этими словами Степлтон указал на крутую возвышенность, на самой вершине которой вздымался, словно причудливый шпиль, высокий остроконечный зазубренный камень, он напоминал клинок ножа, всаженный основанием в землю и упирающийся острием в небо, и светился золотом в лучах солнца, клонящегося к закату.
– О! – громко сказал я. – Что это?
Протяжный низкий рокот вдруг донесло ветром до моих ушей. Кажется, он мгновенно заполнил собой весь воздух, и всё же было совершенно невозможно определить, откуда он исходил. Печальное бормотание неожиданно перешло в жуткий стон, а затем глухой угрожающий рёв, от которого у меня мурашки побежали по телу.
Степлтон с любопытством следил за моей реакцией.
– Весёленькое местечко, не правда ли?
– Что это было?
– Местные пастухи с фермы говорят, что это – Рык болот. Они убеждены, что так Собака Баскервилей напоминает о себе. Прежде пару раз ветер с болот доносил до моих ушей этот звук, однако, сегодня он, кажется, был намного более отчётливым.
Сердце в груди неприятно ёкнуло, и я невольно оглянулся, словно, в самом деле, Собака Баскервилей стояла у меня за спиной, однако ничего, кроме бескрайней зыбкой пустыни, не увидел. Ничто не мешало покою обширного безжизненного пространства, лишь за нашей спиной два ворона громко граяли, сидя на высоком наполовину расколотом торе.
– Неужели вы верите в подобную чепуху? – сказал я. – Что вы сами думаете, какова истинная причина этого странного звука?
– Боги, о которых я вам говорил, иногда издают что-то подобное, когда свежая вода поступает в них и поднимает грязь со дна.
– Нет, нет, это был голос живого существа!
– Может быть, это крик болотной птицы, а ветер и каменистая местность исказили его? Вы должны понять, доктор, эти топи ещё до конца не изучены, здесь всё возможно.
– Это самый таинственный, самый загадочный звук из всех звуков, которые мне довелось слышать в моей жизни.
– Да, это во многих отношениях таинственное место. Посмотрите на склон холма. Как вы думаете, что это?
Крутой склон был сплошь покрыт серыми кольцами строгой цилиндрической формы, они были сложены из валунов, тщательно подогнанных друг к другу так, что вряд ли можно было просунуть даже лезвие ножа в щель между ними. Странных каменных цилиндров было не менее двух десятков.
– Не знаю, а что это? Загоны для овец?
– Нет, это жилища наших достойных предков. Смотрите, как подогнаны камни, в отличие от египетских пирамид они уложены без раствора! Разве современные строители смогут такое построить, не испортив материал?
– Сомневаюсь.
– Как диким и необразованным людям каменного века удалось это?
– Понятия не имею.
– А нам говорят, что египетские пирамиды – загадка, хотя ничего загадочного в них, на самом деле, нет. Эти древние дома на этих склонах – вот настоящая загадка! Наша достопочтенная аристократия вместе с бородатой наукой пытаются убедить, что мы прогрессируем. Смешно! Кто-то вытеснил этот загадочный народ отсюда, поскольку у него не было орудий, специально придуманных для убийства людей, а затем вырубил все леса, местность стала заболачиваться, и с тех пор здесь никто не жил. Хижины были настолько добротными, что алчные завоеватели не смогли разрушить их, и они спокойно простояли до наших дней со всеми своими приспособлениями и маленькими хитростями. Крыши у многих домов провалились, в остальном они по-прежнему вполне пригодны для жилья. Если вы полюбопытствуете и зайдёте внутрь, то своими глазами увидите добротный очаг, аккуратно выложенный из камня, и просторное каменное ложе.
– Здесь целый посёлок! Каменный век? А точнее?
– Точную дату вам никто не назовёт.
– Чем они занимались?
– Пасли крупный рогатый скот на склонах и охотились в лесу, а завоеватели стали рыть склоны холмов, чтобы найти олово, поскольку бронзовый меч пришёл на смену каменному топору. Посмотрите, вон там, на противоположной стороне, у вершины, можно различить котлован, – это тоже осталось с тех времён. Итак, вы познакомились с кое-какими достопримечательностями на болотах, доктор Ватсон, и нам пора отдохнуть за обеденным столом.
– Ого, действительно подошло время обеда. Как незаметно наступил вечер!
– Если мы пойдём немного быстрее, то буквально через пять минут будем дома.
В самом деле, ускоренная прогулка довольно скоро привела нас к унылому строению на болоте, которое в былые дни, как видно, было фермой скотовода, а теперь после недавно проведённого ремонта превратилось в современное жилище. Серое здание окружал сад, однако деревья, как это обычно бывает на болотах, выглядели чахлыми и неразвитыми. В целом, место производило тягостное впечатление и навевало тоску и меланхолию.
В доме нас встретил чудаковатого вида сморщенный старик-слуга в выцветшем от времени платье, который, казалось, вполне соответствовал окружающей обстановке.
Внутри, однако, вопреки моим ожиданиям, комнаты были меблированы с элегантностью, в которой чувствовался вкус художника. Когда же в окнах мне снова бросилось в глаза бескрайнее болото с гранитными вкраплениями, непрерывно простирающееся до самого горизонта, я снова не испытал ничего, кроме недоумения. Было совершенно непонятно, зачем этот интересный в разговоре, эрудированный и образованный человек, который, наверняка, мог бы блистать в светском обществе, добровольно запер себя в таком унылом месте.
– Светское общество было, доктор, были деньги и слава, всё было, – сказал Степлтон за моей спиной, и я невольно вздрогнул от того, что он, даже не видя моё лицо, прочитал мои мысли. – Об этом вы подумали, глядя в окно, не так ли? Я проводил раскопки под Мадридом, когда моя ненаглядная Эл-Эл, моя умница, внезапно заболела и скончалась. Я продал всё и уехал сюда, чтобы с головой погрузиться в работу и пережить горькую утрату.
– Вы говорите о своей покойной жене?
– Да, пойдёмте наверх, я вам кое-что покажу. Антонио тем временем приготовит нам что-нибудь перекусить.
На стене у простенькой лестницы, которая вела наверх, светился золотистым цветом примечательный гобелен с сюжетом картины «Бахус и Ариадна», внизу крупными буквами была вышита какая-то фраза. Я напряг все свои познания в латыни, чтобы как можно точнее перевести текст, и вот что у меня получилось:
«Боюсь, боюсь сказать, что вы преступны, о, женщины, которые доступны, доступность женщин – сладость для одних, и горечь слёз для женщин остальных!
Гомер».
Наверху, в мезонине, мне открылся удивительный мир различных экспонатов, здесь была разнообразная утварь из кости и камня, а на стенах висели величественные маски известных диких зверей, – лис, оленей, медведей, – а также загадочных и жутких чудовищ. Они были так искусно сработаны и впечатляли настолько, что казалось, сейчас зашевелятся.
– О, интересно, откуда они?
– Моя собственная реконструкция по древним наскальным рисункам. Жена помогала мне, она была этнографом.
– Потрясающе! Они кажутся настоящими животными и реальными чудовищами.
– Я знаю кое-какие секреты их изготовления.
– Вы – настоящий мастер! Как вы их делаете?
– Шкура натягивается на глину. Глаза – крашеные кристаллы. Зрачки – агаты, а остальное – моя тайна. В общем, кропотливый и титанический труд.
– Ещё бы!
Степлтон подвёл меня к огромной маске горного козла с довольно впечатляющими саблевидными рогами, которые едва не упирались в потолок. Длинные седые волосы, густо облепившие губы и клином свисавшие под челюстью, были очень похожи на человеческую бороду.
– Красавец, правда?
– Горный козёл?
– Точнее, козерог. Это любимая маска моей дорогой жены. Ох, как мне её не хватает! Когда солнце вступало в созвездие Козерога, люди каменного века праздновали Новый год, надевая для ритуальных танцев такие маски, она очень любила это время года.
Возле окна стоял рабочий стол, на котором я заметил фотографию в рамке на подставке. Может быть, я не обратил бы на неё никого внимания, однако запечатлённая на фотографии молодая огненная брюнетка в шикарном чёрном платье показалась мне не только необычайно привлекательной, но и знакомой. Наверное, под впечатлением утренней встречи на почте я подумал, не заезжая ли это художница, однако, присмотревшись, понял, что ошибся. Рядом с ней сидел аккуратно причёсанный худенький белобрысый мальчик лет шести с необычайно твёрдым для своего возраста взглядом красивых глаз.
Что-то необъяснимое потянуло моё внимание к мальчику, однако отвлекла надпись внизу у самого края рамки – «Миссис Кейт Кейт-Вилсон», а в следующий миг Степлтон толкнул меня локтем в плечо и показал рукой в оконный проём.
– Смотрите-ка, кто это?
Я посмотрел в указанном направлении и отчётливо увидел, хоть и на расстоянии, знакомую возвышенность, увенчанную Менгиром, а рядом с ним – изящную фигурку женщины, она крепила мольберт на треногу, как видно, собираясь рисовать пейзаж.
– О, я её знаю, это Берилл Силва, заезжая художница, она приехала, кажется, из Португалии. Сегодня я видел, как она получала посылку на почте, очень красивая девушка!
– В самом деле? Она вам понравилась?
– Такие женщины нравятся всем.
– Я впервые вижу её здесь.
– Говорят, она остановилась в Гримпене и часто ходит на болота, чтобы рисовать акварели.
– Да, места здесь действительно живописные, хотя иногда навевают скуку. Всё зависит от погоды. Сегодня солнце, и сразу веселее. Пойдёмте обедать!
Я показал рукой на небольшую вещицу из красного дерева, которая лежала на подоконнике и была похожа на мордочку со смешно приплюснутым носом и небольшой прорезью для рта.
– А это что такое?
– Ещё одна моя реконструкция, – маска, которая надевалась на лицо мальчика в тот день, когда он начинал ходить, так люди каменного века благодарили духов.
Несмотря на сумерки, незаметно опустившиеся на болота, обратно я возвращался с лёгким сердцем. Были ли тому виной знакомство с новым интересным человеком, прекрасный обед, обилие впечатлений или то, что в момент, когда я проходил мимо Менгира, мисс Силва, по-прежнему стоявшая у мольберта, приветливо улыбнулась мне сверху и махнула рукой, как старому знакомому, не знаю. Скорее всего, всё перечисленное, взятое вместе, немного развеяли мои переживания по поводу той ответственной миссии, которую возложил на меня Холмс...
Конец отрывка
С полной версией книги Владилена Елеонского "Проклятие Баскервилей: первоначальная рукопись сэра Артура Конан Дойла" вы можете ознакомиться на интернет-порталах Ридеро или Литрес.