фото: танкер "Чебоксары"
Глава 9. Снова капитан.
Созданное в 1964 году Управление нефтеналивного флота Черноморского пароходства (УНФ ЧМП), в январе 1967 года было преобразовано в Новороссийское морское пароходство.
После нескольких рейсов старпомом, в 1966 году, пройдя процедуру утверждения от Управления нефтеналивного флота Черноморского пароходства (УНФ ЧМП), через Краснодарский крайком КПСС и коллегию Министерства морского флота, я был восстановлен в должности капитана на судах загранплавания и в мае 1966 года назначен на танкер «Ашхабад», ожидающий погрузку в Одессе.
С этим была связана не очень приятная история. Пока я проходил все инстанции-службу мореплавания, партком, крайком, Алла была со мной в Новороссийске и Краснодаре. Мы удачно попадали на один из пассажирских судов ("Грузию"), совершающих круиз по Чёрному морю и следующий из Батуми в Одессу. Я оформил служебный билет, мне полагался каюта 2-го класса, а жене (члену семьи) 3-й класс. Я был обеспокоен этим, но капитаны, с которыми я проходил утверждение в крайкоме успокоили, что капитан судна пойдёт навстречу коллеге и уладит этот вопрос. Со мной на судно ехал вновь назначенный старший механик Малиновский Михаил Николаевич.
С приходом пассажирского судна мы поднялись на борт, и я, зарегистрировав билеты у пассажирского администратора, попросил разместить нас с женой в одной каюте. Администратор отказал, сказав, что он не имеет такой возможности, пассажирский план уже заполнен и что этот вопрос может решить только капитан.
Я решил подойти к капитану с этой просьбой. Постучал в дверь каюты капитана, услышал- «да» и вошёл. Капитан сидел за столом, около стола сидели два человека. Я представился, что я капитан танкера «Ашхабад» и следую в Одессу с женой. Изложил свою просьбу и неожиданно вдруг услышал выговор высокомерным тоном: -«Если вы капитан, то должны знать, что пароход государственный, а не частная лавочка, и раз вы не понимаете это, то и размещайтесь так как у вас указано в билетах. Все понятно?».
Я молча развернулся и вернулся к ожидающим меня жене и стармеху. Жене сказал: «собираем вещи и на выход, полетим самолётом». Алла, увидев, что я сильно разозлён, начала успокаивать, что одна ночь-перетерпим.
В это время ко мне обращаются: «Леонард Арсеньевич, здравствуйте. Вы с нами? Я поворачиваюсь, стоит парень в форме с тремя нашивками на погонах. «Не узнаете? Я Женя Балашов, был практикантом на танкере «Сталин», Вы были 2-м помощником. Я здесь старпом, чем то помочь?». Я отвечаю-нет, мы сходим. Малиновский объяснил проблему с каютами. Старпом подзывает матроса и говорит: Вещи капитана в каюту №. Женя проводил нас в каюту. Сейчас уже не помню № каюты, но оказалась приличная 2-х местная каюта. Женю я действительно вспомнил, высокий крепкий парень с постоянной доброй улыбкой, На танкере он стоял вахту со мной и был хорошим рулевым. Впоследствии мы встречались, когда он уже был капитаном на пассажирских судах.
История эта имела продолжение. В 1968 году, в Одесской филармонии был на гастролях дирижёр из Сараево, Югославия. Нас с Аллой познакомил с ним дирижёр Одесской филармонии Юра Алиев. С иностранным гостем у нас сложились хорошие отношения и он пригласил нас посетить его в Сараево, но поскольку он уже пригласил Алиевых, то официальное приглашение мы получили от его друга Славко Первана- хореографа и режиссера национального театра в Сараево.
Мы решили ехать морем на теплоходе «Аджария», с рейсом Одесса-_Риека-Одесса, с заходом в промежуточные порты. Для такой поездки с женой требовалось согласование с КГБ. В оформлении документов на поездку помог начальник пассажирского управления ЧМП капитан Борис Репкин, мой давний знакомый еще по практике на УПС "Товарищ". Капитаном на "Аджарии" был Саша Назаренко. На судне мы познакомились и подружились со Стеллой Антоновой. Она с дочерью и сыном ехала к мужу Юрию Антонову в Югославию, где он работал представителем ЧМП. Круиз для Аллы, да и для меня тоже был интересен: Одесса-Стамбул-Пирей-через Коринфский канал-Бари-Дуррес-Риека, на обратном пути -Дубровник. В Стамбуле, Пирее (с поездкой в Афины)и Бари на время стоянки судна для пассажиров были платные экскурсии. Мы с Аллой конечно использовали эту возможность и участвовали во всех экскурсиях.
В Риеке Антоновы сошли. Я договорился с капитаном чтобы сойти на обратном пути при заходе в Дубровник, где нас ждал наш друг. Целый день и вечер мы провели в Дубровнике, переночевали и утром на машине мы отправились в Сараево. В Сараево нас уже ждали Славко Перван и его очаровательная жена Дивна. Мы объездили всю Югославию, посмотрели все знаменитые места. 10 дней мы провели на острове Брач, где была их дача. Как говорил Славко-"мала кучица",которая оказалась одноэтажным строением, с большой гостиной и 6-тью спальнями.
По прошествии времени, уже в Одессе, Стелла пригласила Аллу на свой день рождения. Алла была без меня, я был в рейсе. Начали знакомить гостей и Юра Антонов представляет, это жена капитана Позолотина, а это капитан пассажирского судна «……» и называет имя. И вдруг Алла говорит: «Я не буду пожимать руку и находиться в присутствии человека, который оскорбил моего мужа - своего коллегу капитана». На все уговоры Алла не поддалась, извинилась перед хозяевами, оделась и ушла. На следующий день она позвонила Антоновым, объяснила свой поступок, рассказала о посадке на пассажирское судно, Стелла и Юра сказали, что этот капитан конечно был неправ, но в общем неплохой человек и что напрасно Алла это сделала, Юра Антонов потом рассказал мне об этом случае.
В мае 1966 года я принял командование танкером «Ашхабад», временно подменив капитана, уходящего в отпуск на три месяца. Уходя, капитан перевёл 4-го помощника Карла Артёмовича Какулия 3-м помощником. В первом же рейсе заболел 2-й помощник и был положен в Туапсе на операцию по удалению аппендицита. В ответ на мой запрос о направлении ему замены отдел кадров ответил, что в связи с летней кампанией отпусков нет никакой возможности — это выполнить, и предложили сделать передвижку по должности, указав, что на судне есть матросы с рабочим дипломом штурмана. Так Какулия становится 2-м помощником. Ещё один рейс на Европу, и опять в Туапсе срочно сходит с судна старпом, в связи с болезнью жены. На мой запрос о замене старпому, отдел кадров НМП дал уже конкретное распоряжение о передвижке по должности, в связи с тем, что судно становится в ремонт. Я запросил службу безопасности мореплавания, и они подтвердили передвижку, дав указание произвести проверку знаний и протокол проверки направить в службу. Судно стало на ремонт в Туапсе со старшим помощником капитана Какулия К. А., с карьерой в три месяца.
Старпомом Какулия оказался отличным. Внимательно, требовательно относился ко всем ремонтным работам. Сумел наладить хорошие деловые отношения с заводом, на всех уровнях.
В конце августа 1966 г. посыльный из агентства «Трансфлот» принёс мне срочную телеграмму из пароходства- распоряжение начальника отдела кадров НМП, о моем выезде в Батуми, для подмены заболевшего капитана танкера «Каховка» Ткаченко Р. И., и передаче командования судном старшему помощнику, и о назначении его временно исполняющим обязанности капитана. Какулия был в шоке при этом известии. Карьера от 4-го до капитана за 3,5 месяца могла ошеломить любого.
Мы составили акт передачи, и я выехал поездом в Батуми на замену капитану Ткаченко Рионгесу Ивановичу, с которым мы были давно знакомы. Несмотря на «заболевание» Рионгес чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы пригласить нас с Аллой на ужин в гостинице «Интурист».
Как я потом узнал, вернувшемуся из отпуска капитану т/х «Ашхабад» пришлось принимать дело у своего бывшего 4-го помощника. Приняв дела, он тут же приказом понизил Какулия обратно до 3-го помощники. Карл Артёмович в ответ на это подал заявление об увольнении из пароходства, но его сразу же призвали на военную службу-военно морской флот. Как он потом рассказал, он попал на Дальний восток, там внимательно ознакомились с его личным делом и прочтя последнюю запись — капитан танкера, назначили командиром небольшого военного танкера на Камчатке, и повысили в звании. Там на Камчатке он и прослужил три года. После демобилизации, к этому времени окончив заочно юридический институт, уже в звании капитан-лейтенанта он вернулся к себе на родину в Гагры.
Через несколько лет наши друзья в Тбилиси устроили нам «блатные» путевки в санаторий «Интурист» в Гаграх. Гостями санатория были туристы из Чехословакии и восточной Германии. Из граждан СССР только три семьи, мы с Аллой, москвич- переводчик из отдела русского перевода в ООН с женой и дочерью-девочкой 12-ти лет, молодая пара тоже из Москвы, он врач, она редактор какого-то журнала с пятилетним сыном Максимкой. Их тоже устроили в санаторий через Тбилиси. Максим был любимцем всего санатория. Очаровательная мордашка с копной кучерявых волос, огромные черные глаза, общительный характер никого не оставлял равнодушным. Уходя днем на пляж, москвичи укладывали Максима спать, и иногда возвращаясь мы видели его сидящим посредине мраморной лестницы с заспанным личиком. Иностранные туристы, иногда проходя мимо него спрашивали: «Максим, хочешь жвачку?», в ответ Максим поднимал два пальца и изрекал-«две».
Санаторий был закрытого типа, недоступен для местных, вход только при наличии пропуска, который нам выдали при поселении. На территории санатория небольшой парк, в котором размещалось уютное кафе мест на 30. Мы подружились с москвичами, вместе проводили время на пляже, и зачастую в кафе до полуночи. В кафе не было кухни, только холодные закуски и большой выбор напитков, естественно чешского пива, и что нас удивило, что кроме водки, грузинских и абхазских вин можно было заказать виски, джин, ром.
Я вспомнил, что мой бывший помощник с головокружительной карьерой, был из Гагр, и решил поинтересоваться его судьбой. Спросил у капитанов прогулочных катаров, не знают ли они Карло Какулия. Оказывается, он работает заместителем начальника вневедомственной охраны города, в звании капитана милиции. Ему передали, что его разыскивают, и в тот же день он появился в санатории на милицейском газике. Последующие несколько дней в Гаграх были полностью заняты им. Он пригласил нас домой на обед, рассказал о своей службе на Дальнем востоке и что благодаря мне он там три года служил командиром военного танкера и дослужился до капитан-лейтенанта.
Через несколько дней он организовал поездку на озеро Рица и высоко в горы к источникам нарзана. Эта поездка в горы к минеральным источникам самое запоминающее. Ехали на милицейском уазике с живым барашком в багажнике (для шашлыка), который «воздуха не озонировал».
От Гагры до озера Рица около 60 километров. Дорога к озеру проходит по серпантину, с одной стороны дороги — высокие скалы, а с другой глубокое ущелье (обрыв), в отдельных местах очень узкая, скалы с обеих сторон дороги практически смыкаются. На озере Рица остановились на короткое время. Нам показали дачу Сталина, и мы продолжили путь выше в горы.
После озера Рица поднимались к минеральным источникам Аудхары. Сделав небольшую остановку у источника, опробовав минеральную воду и немного отдохнув после испытания горной дорогой, продолжили путь к озеру Мзы. Озеро - расположено выше минеральных источников Ауадхара, на высоте 2000 метров над уровнем моря, посреди каменной чаши с отколотыми краями. Выше уже расположены вечные льды. Озеро небольшое с очень темной водой.
Здесь устроили привал, принеся в жертву горным духам, привезенного барана. Горное ледниковое озеро, шашлыки, домашнее вино — время в воспоминаниях пробежало быстро. Шашлык на фоне озера и окружающего леса, с потрясающим домашним вином запомнился надолго.
Карло постоянно заботился о нас. Были поездки на ловлю форели (цоцхали) на горную реку Бзыбь, куда он также пригласил наших друзей по санаторию. Выловленная форель тут же готовилась и съедалась в небольшой пацхе (абхазском кафе) под домашнее вино.
После «Ашхабада» было ещё несколько судов, где я работал на подмене штатных капитанов, уходящих в отпуск.
Танкер «Советский пограничник» Одесса-Владивосток.
В августе 1967 года дома раздался телефонный звонок и представитель Новороссийского пароходства в Одессе, сообщил, что по распоряжению отдела кадров я срочно отзываюсь из отпуска и должен явиться по адресу Приморская, 37. На следующий день я нашёл этот адрес, оказывается, там расположен морской отряд погранвойск. Дежурный проводил меня к командиру части, капитану 2-го ранга Наумову. Там мне вручили выписку из приказа начальника НМП о моем назначении капитаном-наставником на переход танкера «Советский пограничник» Одесса — Владивосток. Танкер принадлежал погранвойскам КГБ СССР (погранвойска входили в состав Комитета госбезопасности), и предназначался для обслуживания пограничных застав на Дальнем востоке.
Я поинтересовался, что это за судно и где оно сейчас. Мне ответили, что это новый танкер, построенный на заводе «Залив» в Керчи, грузоподъёмностью около полутора тысяч тонн, длиной около ста метров. Корабль сейчас на отработке боевой задачи и через неделю будет в порту, но с сегодняшнего дня я считаюсь на службе. Через неделю появилось судно, я познакомился с командиром — капитаном 2-го ранга Александром Николаевичем Бояркиным. Бояркин до этого командовал сторожевыми пограничными кораблями на Дальнем востоке.
Я попросил познакомить меня с планом перехода. Рейс планировался без прохода Суэцкого канала, вокруг Африки по маршруту: Одесса — Касабланка (Марокко) — Порт-Элизабет (ЮАР) — Маврикий — Джакарта (Индонезия) — Владивосток. В каждом порту захода планировалась стоянка трое суток для проведения планово-предупредительного ремонта. Начало перехода намечалось на середину августа. Пользуясь знакомствами в ЧМП, я проконсультировался по этому переходу. Друзья дали справочную литературу, и дома я просчитал рейс, сравнил стоимость портовых сборов и решил предложить свой вариант перехода: взять попутный груз с затем заходы — Гибралтар —Кейптаун — Сингапур, выгрузка в Японии и Владивосток.
Я созвонился с друзьями в Союзнефтеэкспорте, и они нашли в Батуми небольшую партию бензина около 1500 тонн. Такую маленькую партию никто не хотел брать, и мой запрос оказался, кстати.
Поскольку величина портовых сборов в предложенных мною портах была значительно ниже первоначально запланированных, общая стоимость перехода оказалась намного меньше предполагаемой, а фрахт покрывал все расходы. Кроме того, я предложил включить в экипаж радиста с судов пароходства, так как военные радисты не были знакомы с правилами международной радиосвязи и не смогли бы обеспечить связь с иностранными портами захода. Я изложил это все на бумаге, передал начальнику морского погранотряда Наумову. Он переслал мой план в Москву. Через две недели прибыла московская комиссия погранвойск, в состав которой входил вице-адмирал и два капитана 2-го ранга. Они должны были принять готовность корабля к переходу. Адмирал пригласил меня и сказал, что в Москве рассмотрели мои доводы и «что, хотя они и не купцы», согласились с ними и приняли мой план перехода. Из Одессы мы снялись на Батуми и после погрузки полутора тысяч тонн бензина вышли по назначению на Японию. Командиру отдельно я рассказал, почему эти порты выгоднее для моряков. Это помогло ему в рейсе собрать большую коллекцию сувениров на подарки для Владивостока.
С погодой нам повезло, на всём переходе не было ни одного сильного шторма. Во всех портах захода судно становилось на якорь на рейде, к причалу не становились. В каждом порту захода командир организовывал увольнение для экипажа, позволяя тратить на сувениры копейки, которые они получали.
Первый заход в порт был Гибралтар. Своё название полуостров и скала получили от искажённого арабского названия Джебель аль-Тарик (что в переводе с означает "гора Тарика"), которое было дано этому месту в VI веке н.э., когда мавры под предводительством Тарика ибн Сеида захватили полуостров и назвали его в честь своего предводителя. Сами же жители называют его просто - Скала.
Гибралтарская скала ( Джебель аль-Тарик) и Джебель-Муса расположенная на другой стороне пролива, известны как Геркулесовы столбы, хотя некоторые южным столбом называют гору Ачо в Сеуте
Это действительно скала, возвышающаяся над уровнем моря на 425 метров. На вершину Скалы, из центра города идёт фуникулёрная линия с остановками (станциями), заканчивающаяся на Верхнюю станцию, откуда открывается прекрасная панорама на город и бухту, видны холмы Испании на севере и африканское побережье на юге.
Я уговорил Бояркина подняться на Верхнюю станцию. Одна из станций фуникулёра расположена в так называемом заповеднике Ape's Den (Логово обезьян). Это место, где обитают знаменитые Гибралтарские обезьяны единственные свободно живущие обезьяны в Европе.В Гибралтаре существует своя легенда: пока здесь будут жить эти животные, Гибралтар не перейдёт в руки Испании. Обезьяны ведут себя свободно и нахально. Одна из них прыгнула на плечи Бояркина и сорвала с него солнцезащитные очки. На одной из остановок фуникулёра мы смогли осмотреть старые орудия батарей береговой обороны. Наверху Скалы расположены смотровая площадка, лавка с сувенирами и кафе. Бояркин захотел выпить пива, но взамен я предложил ему попробовать джин-тоник. Этот коктейль со льдом настолько понравилось ему, что в последующих портах захода, при первой возможности он заказывал джин-тоник.
Но одной из главных достопримечательностей города-крепости является, пещера святого Майкла с подземным озером и просторными естественными залами (вход в пещеру по билетам фуникулёра). Лежащая в 300 метрах над уровнем воды, она является частью сложной естественной системы связанных пустот в скале. Именно этот пещерный комплекс, как считается, и дал Гибралтару его древнее имя - Монс-Кальпе (Полая гора).
Следующий порт захода — Кейптаун. Кейптаун знаменит своей гаванью и известными достопримечательностями, как Столовая гора (Южная Африка), мыс Доброй Надежды.
В Кейптауне нас сопровождал представитель агентирующей фирмы Головнин Василий Иванович. Человек с интересной биографией, рождённый в Югославии в семье офицера бывшей царской (белой) армии. Жизнь его бросала по всему миру. По паспорту он уругваец, женат на француженке, живёт постоянно в Кейптауне. Он повозил нас по городу, показал Замок Доброй Надежды (Castle of Good Hope) —самое старое здание в Кейптауне другие достопримечательности города. В городе почти не было видно черных. Как нам рассказали, днем они работают в порту, на предприятиях, слугами в семьях, но на ночь автобусами они вывозятся в специально отведённый район в пригороде (гетто). Но несмотря на это, многие белые в «бардачке» машины возят с собой пистолет.
Нас пригласил в гости бывший капитан-китобоец, хозяин шипчандлерской фирмы, у которой мы закупали снабжение и продукты. Его дом располагался по дороге к мысу Доброй надежды, но, к сожалению, сам мыс нам не удалось посетить. Было уже поздно, и мы должны были возвращаться на судно.
Мыс Доброй надежды мы обогнули благополучно и, пройдя траверс мыса Игольный, вышли в Индийский океан.
Район мыса Игольный известен волнами-убийцами, которые были причинами гибели судов. Эти волны называют кейпроллер (англ. cape roller — вал у мыса).
Нам повезло, и прошли эти воды без встречи с этими волнами. Обычно волны-убийцы возникают во время шторма. Это тот самый «девятый вал», которого так страшатся моряки, — но столкнуться с ним, к счастью, случается не всем.
Если высота обычных штормовых гребней в среднем составляет 4–6 метров (10–15 при урагане), то внезапно возникающая среди них волна может достигать высоты 20-25 метров. По внешнему виду волны-убийцы делятся на три основных типа: «белая стена», «три сестры» (группа из трёх волн), одиночная волна («одиночная башня»).
Хорошим тому примером служат воды у мыса Игольного, самой южной точки африканского континента. Там стыкуются Атлантический и Индийский океаны. Суда, огибающие мыс, встречают огромные волны, которые образуются в результате столкновения быстрого течения Агульяс и встречных ветров. Движение воды замедляется, а волны начинают громоздиться друг на друга, образуя гигантские валы. Именно там порою возникают т. н. «три сестры» — следующие одна за другой три гигантские волны, поднявшись на которые, переламываются под собственным весом крупные балкеры и супертанкеры. Однако более редкие и гораздо более опасные волны-убийцы появляются при довольно спокойной погоде.
Переход Кейптаун-Сингапур прошёл благополучно при хорошей погоде. В Сингапуре судно встало на рейде, пополнили запасы топлива, воды, заказали свежие фрукты. При увольнении на берег, по моему совету посетили знаменитый Малай-базар, где Бояркин набрал сувениры для Владивостока. Я купил подарок для Олега, сына Нели Харченко-подруги жены, детский ковбойский набор- пояс с двумя кольтами в кобурах и ковбойскую шляпу. Олегу в мае исполнилось 6 лет.
Южно-китайское море также не доставило нам неприятностей. В середине октября мы уже были в Японии, в порту Ниигата. Иммиграционные власти в порту тщательно рассматривали документы Бояркина и интересовались его прежней службой, явно определив, кто он есть на самом деле. Как всегда, власти спросили о наличии оружия на борту. Не дожидаясь ответа Бояркина, сказал- да, у меня два кольта. Они попросили показать их, и я с удовольствием предъявил эти игрушки. Они внимательно их рассмотрели. Этот эпизод вызвал смех и закончив формальности власти открыв судну границу сошли на берег.
После благополучной выгрузки и стоянки судно снялось из Ниигаты, и в конце октября мы пришли во Владивосток, где была торжественная встреча. Весь рейс занял около 3 месяцев. Во Владивостоке Бояркина и меня вызвал с докладом о переходе командующий Тихоокеанским пограничным округом. За обеспечение перехода корабля Бояркин был награждён орденом Красной звезды и ему было присвоено звание капитана 1-го ранга. Мне была вручена почётная грамота.
Через три дня я вылетел в Москву, где на совещании у командующего морскими погранвойсками КГБ мне пришлось подробно доложить о переходе. После доклада адмирал спросил, есть ли у меня какие-либо просьбы. Я сказал, что мне нужно ехать в Новороссийск, но я хотел бы задержаться в Москве на несколько дней. Адмирал вызвал адъютанта и приказал соединить его с начальником Новороссийского пароходства. Далее разговор звучал так: «Орест Александрович! Это адмирал Сорокин, Комитет госбезопасности, Москва. У меня тут ваш капитан Позолотин. Мы его задержим здесь на несколько дней для разбора перехода танкера. Ну, а Вам спасибо за помощь». Обращаясь ко мне, сказал: «Гуляй, капитан, неделю, тебе продлят командировку, потом отпуск».
В Москве меня ждала Алла, чтобы мы могли продлить прерванный отпуск. Как раз в это время в Москве на гастролях находился театр Ла-Скала. Нам удалось достать билеты на два представления, на спектакль «Норма» и концерт ведущих солистов Ла Скала. Там мы с женой впервые услышали и увидели звезд мировой оперы Лучано Паваротти и Монтсеррат Кабалье.
В Москве с нами связалась близкая подруга Аллы, Тамара Кушелевская (Куша) — актриса театра Райкина, с которой Алла подружилась при гастролях театра в Одессе. Куша пригласила нас приехать в Кисловодск, где в это время театр работал. Побыв несколько дней в Москве, мы полетели в Кисловодск. В Кисловодске нас встретила Тамара и повела устраиваться в гостиницу, где они жили. Как обычно, мест не было. В это время подошёл директор театра, Ян Борисович, с которым мы были знакомы, и Куша попросила его помочь. Тот заявил администратору, что это автор и что он пишет для Аркадия Исааковича Райкина. Администратор спросила, согласен ли я взять номер-люкс. Конечно, ответил я. Взяв паспорт моряка, она в недоумении сказала — он же моряк, он плавает, на что директор ответил: - «да, он пишет и плавает, плавает и пишет». Проблема была снята, и мы великолепно устроились. В Кисловодске мы пробыли с друзьями неделю. Потом такие встречи с театром были в Ленинграде и в Москве.
До июля 1968 года я командовал различными танкерами типа «Казбек». Это были танкера «Сумы», «Изяслав», «Владимир» и другие.
Как правило рейсы были из Вентспилса или Клайпеды, с грузом дизтоплива, на порты Западной Европы-Гамбург, Бремен, Амстердам, Роттердам.
В Бремене, танкер стоял недалеко от центра города. Представитель грузополучателя организовал экскурсию по старому городу с посещением Рыночной площади. На площади расположена бременская ратуша, кафедральный Собор св. Петра. У стены ратуши один из символов Бремена- скульптура Бременские музыканты. Там же на площади статуя Бременский Роланд - символ прав и свобод Бремена. Старый квартал (Schnoorviertel) расположен недалеко от центральной площади - старинные дома 15-16 веков, узкие мощёные улочки. Экскурсия закончилась в подвале ратуши Бремена, где с 1405 года располагается винный погреб, там же часть подвала занимает ресторан, где нас угостили знаменитым рейнским вином.
В Гамбурге, я попросил агента показать достопримечательности города, и конечно знаменитую улицу Рипербан. Название Рипербан от немецкого Reeperbahn –улица мастерских по изготовлению канатов-(нем.Reep веревка, канат, Bahn –дорога). Ее также называют die sindigste Meile (самая греховная миля). Это улица длиной около километра в квартале Св. Паули, который является ночной жизнью города и «кварталом красный фонарей», поскольку именно на ней сосредоточено большинство стриптиз-шоу и борделей города. Нечто подобное мы увидели в Амстердаме.
В рейсе на Роттердам, на судне был редактор газеты «Черноморец» Новороссийского пароходства. Я хотел показать ему город и попросил агента организовать машину для экскурсии. Утром агент пришёл на судно, поднялся ко мне в каюту и говорит- пожалуйста капитан, вот ключи, машина у трапа. Я объяснил ему, что имел ввиду организацию экскурсии. Он сказал- Капитан у Вас есть driver's license? Я ответил, что есть, но наши советские, на что он заявил- поехали, сейчас получите местные (голландские). На его машине приехали в отделение полиции, он представил меня начальнику и объяснил ситуацию. Офицер полиции рассмотрел мои водительские права и предложил спуститься во двор полиции. Там открыл свою машину и показал мне сесть за руль, сам сел рядом и предложил сделать круг по двору, затем выехать на улицу. Мы объехали пару кварталов, вернулись обратно во двор полиции. Он попросил припарковаться задом, и на этом проверка закончилась. Фотографию там же на месте скопировали с моего паспорта моряка. Он сказал, что через два часа мой driver's license будет готов. Я пригласил агента и его на ужин на судне. Вернувшись на судно, предупредил старпома о гостях и подготовке ужина в русском стиле. Вечером гости с жёнами были на судне. Мне торжественно вручили driver's license (действующий год)и обмыли шампанским. Гостей проводили с подарками- в пакете: коробка конфет, бутылка Советское шампанское, бутылка водки "Столичная", баночка черной икры.
В Одессе я проверил действие driver's license, у гаишника. Он внимательно осмотрел документ и предупредил, что я обязан поменять его на советские права, а потом он спросила- где здесь колоть?
В июле 1968 года я был назначен капитаном танкера «Чебоксары», на котором я проработал до 1976 года. Это было моё «штатное» судно с постоянным, очень дружным экипажем. Экипаж практически не изменялся в течение 8 лет. Учитывая, что моряк находился в отпуске на берегу только 3-4 месяца, остальное время на судне, каждый старался благоустроить свою каюту. Эта каюта на судне была его вторым домом.
Моряки дружили семьями, помогали друг другу и всегда возвращались на «Чебоксары», отказываясь идти на другое судно, хотя рейсы были не из лёгких. В отделе кадров пароходства шутили — «с «Чебоксар» уходят или в армию, или в тюрьму». В тюрьму, потому что за 8 лет экипаж сам обнаружил двух воришек и одного контрабандиста, которых судили и приговорили к нескольким годам заключения. Отслужившие после армии просили их направить на «Чебоксары».
Судьбы моряков разделяли их жены, встречавшие мужей по всем портам Советского союза, нужно было успеть приехать встретить мужа, побыть с ним во время стоянки судна под грузовыми операциями. Неофициальным организатором поездок была жена капитана. На «Чебоксарах» — моя Алиса. Жены звонили ей, договаривались о поездке, билетах. Жены вспоминали, как спешили из Одессы в Новороссийск, чтобы успеть, стоянки длились сутки, иногда чуть более. Добирались на «перекладных», а оказывалось, что судно снялось на Туапсе, называлось это переадресовкой. Нанимали вскладчину автобус. Если судно стояло на рейде, выбивали катер или буксир для доставки на судно в любую погоду. Если уж догоняли, то команда выдумывала всякие авральные работы-предлоги, чтобы продлить стоянку на несколько часов. Жены, иногда с маленькими детьми, прилетали во все порты Советского союза, куда заходило судно, чтобы хоть немного побыть с мужем. Мурманск, Клайпеда, Вентспилс, Батуми, Новороссийск, Туапсе, Феодосия, Владивосток, Находка — вот география этих путешествий.
Зарплата моряков была ненамного выше, чем на берегу, но основное пополнение к бюджету было от продажи вещей, купленных за границей. Вещи сдавали в комиссионные магазины, продавали знакомым. У моряков это называлась «товары для школы».
Для моряков загранплавания, в 1925 году были введены арматурные книжки, где указывались нормы ввоза предметов, ввозимых из-заграницы. В арматурную книжку моряк загранплавания должен был заносить все предметы, купленные им заграницей.
Арматурные книжки были отменены в 60-х, вместо них появились таможенные декларации.
В послевоенные годы громадным дефицитом в СССР были школьные принадлежности-тетради, карандаши, подростковая одежда.
Иногда количество этих предметов превышало нормы указанные в арматурной книжке, тогда моряки оправдывались, говоря, что это все для школьников, для школы. Отсюда - «школьный товар», «школьный рейс», «школьный порт».
С годами ассортимент «школы» изменился. Моряки покупали одежду, обувь, ковры. Ковры были с изображением животных или с жанровыми сценками, ткань с люрексом, дублёнки, джинсы, обувь, трикотаж, электронику — все, что в СССР было в дефиците.
По Правилам морской радиосвязи, капитан обязан контролировать всю исходящую и входящую радио-переписку. Обычно начальник радиостанции приносил пачку радиограмм на подпись и обращал моё внимание на необычные тексты. В связи с этим были забавные случаи. Моторист получает радиограмму от жены: «Коля, зверей не бери, не идут, бери людей».
Было и такое, начальник рации спрашивает, можно ли передавать радиограмму, которую посылает помполит — «Дорогая моя! Поздравляю тебя с днем восьмого марта и мать твою также! Целую… подпись».
Первый год я покупал для Аллы дорогие вещи из фирменных магазинов, плащи, платья, свитера, сумки, хорошие очки и всякое другое, на что уходила вся валюта за рейс. После бесед с другими жёнами Алла решила поступать как они, то есть перейти на «школу». И теперь, когда жена, встречая меня, видела в каюте пакет с надписью «для мастера», она понимала, что в пакете опять ширпотреб для комиссионки.
Для «школы» у меня было доверенное лицо — боцман, которому я говорил: «покупай то, что берёшь для себя». Это его устраивало, так как он мог рассчитывать на скидку, покупая больше вещей. Такое положение устраивало и меня, так как я мог ещё больше уделить времени судовым делам и собственному отдыху в порту, не бегая по магазинам за покупками.
В иностранных портах для экипажа судна организовывались экскурсии, для этого пароходством выделялись специальные деньги, так называемый "культфонд". Я при возможности старался посетить достопримечательности которые меня особо привлекали музеи, церкви, мечети и храмы других религий, кладбища. Кладбища с потрясающими памятниками, скульптурами смотрелись как музеи под открытым небом. Особенно интересны были кладбища в Италии, Испании и Португалии. Одно из крупнейших и красивейших в Европе — Кампо-Санто ди Стальено (Cimitero Monumentale di Staglieno) в Генуе с потрясающе красивыми памятниками- надгробиями, известно на весь мир. Это настоящий музей под открытым небом – статуи из каррарского мрамора поражают воображение своей печальной красотой, и заставляют задуматься о бренности человеческой жизни. Это кладбище можно было посещать как музей много раз, всегда открывая что-то новое.
Там установлен памятник Фёдору Полетаеву, национальному герою Италии, сражавшемуся в партизанском отряде в Италии. Его именем был назван танкер Новороссийского пароходства. Моряки обычно возлагают цветы к памятнику герою.
В Италии мне довелось посетить порты Генуя, Венеция (порт Маргера), Неаполь, Ливорно, Анкона, Чивитта-Веккия, Специя, Бари, Торонто.
Из Чивитта-Веккья поездки в Рим. В экскурсии по Риму, нам показали весь центр города с его достопримечательностями: Площадь Венеции с грандиозным памятником Единству Италии, Колизей, Римский Форум, Пантеон, Базилику Святого Петра, Замок Святых ангелов, площадь Испании с удивительной лестницей, площадь ди Треви с фонтаном Треви, площадь Новона с фонтанами Мавра и Нептуна В центре площади — фонтан четырёх рек в окружении статуй, символизирующих главные реки четырёх частей мира — Нил, Ганг, Дунай и Ла-Плату.
Все это за один день экскурсии. Я был очень благодарен Лиде Черепановой- жене
представителя Минморфлота СССР, которая организовала эту экскурсию для экипажа
Многочисленные заходы в порты Италии заставили выучить несколько сот слов итальянского языка, что давало возможность, объяснятся на простейшие темы. Впоследствии при стоянке на ремонте в Неаполе словарный запас слов и выражений пополнился.
В одном из рейсов, после выгрузки в Италии, мы получили указание следовать в Туапсе под погрузку дизельного топлива с последующей выгрузкой в Севастополе. Убедившись, что у меня нет советских карт Севастополя и в каталоге ГУНиО (Главное Управление навигации и океанографии СССР) они не указаны (порт закрыт для посещения иностранных судов), я заказал агенту английские карты подхода к Севастополю и план порта. В тот же день агент доставил заказ. На детальном плане порта были указаны основные здания города, в том числе и Главный штаб Черноморского флота.
В Севастополе груз предназначался для Черноморского военно-морского флота. В Туапсе грузовые документы были оформлены на получателя – в/ч №- воинская часть с указанием ее номера. Вход в бухту Севастополя с моря перекрывался боновыми противолодочными сетями до дна с небольшими воротами, которые открывал и закрывал дежурный буксир. Проводку и постановку к причалу обеспечивал, прибывший лоцман. После швартовки на борт прибыли два капитана 3-го ранга, которые занимались приёмкой груза. Я посетовал, что не было советских карт подхода к Севастополю и показал английские карты Севастополя. На следующий день на судно явился капитан 2-го ранга и отрекомендовался заместителем начальника особого отдела флота. Попросил показать карты, сказал, что они строго секретны и он должен их изъять, а я должен дать объяснение где и когда они были приобретены для судна. Я не стал возражать, но потребовал расписку с указанием документа, на основания которого карты были забраны с судна. Расписку я передал в навигационную камеру ЧМП, как основание для списания карт с баланса судна.
До болезни Аллы мы много ездили по Союзу. Мы были молоды, детей не было, нас ничто не удерживало дома. Время и бюджет позволяли эти расходы. Моряки имели время отдыха до 3-х месяцев. Во времена СССР работа на судне от отпуска до отпуска - 9 месяцев, Ежегодный отпуск- 24 дня, к этому приплюсовывались неиспользованные выходные дни на судне (суббота и воскресенье). Билет на самолет в Москву стоил 26 рублей, в Прибалтику до 40 рублей.
Первая наша совместная поездка с Аллой состоялась в августе 1964 году в Киев, где жил Олег Шмыгалев, с которым мы вместе пережили аварию на танкере «Нефтегорск». Олег женился и работал на заводе «Ленинская кузница». Жена Ира, очень красивая, приветливая украинская дивчина, они сразу нашли общий язык с Аллой и подружились. Ребята на время уступили нам свою квартиру, недалеко от оперного театра. За 10 дней в Киеве, Олег показал многие достопримечательности этого древнего, очень красивого города. На речном трамвайчике съездили на пляж Десны. Чистая вода, чистейший песок и вокруг почти никого. В дальнейшем, по работе в Департаменте морского и речного флота Украины, мне приходилось еще не раз бывать в Киеве.
После Киева мы направились в Вильнюс, к моей племяннице Ноне, дочери Ремса. Нона вышла замуж за Аудрюса Завадскис и стала Еленой-Ноной Завадскиене. Кроме работы на Вильнюсской киностудии она начала рисовать портреты актеров. Ее работы пользовались успехом. После детального знакомства с достопримечательностями (а также с кафе и ресторанами) Вильнюса, мы по совету Ноны съездили в Палангу, музей янтаря, расположенного в роскошном парке-Ботаническом саду. В последующие приезды, к Ноне, в Литве мы посетили древний Тракайский замок на острове, в Каунасе музей Чюрлениса- художника и композитора. Клайпеду я знал по многим заходам судна в этот порт.
В Прибалтике мы с Аллой были несколько раз. В Латвии это Рига, Юрмала, в Эстонии- Таллин, Пярну. Эти города не один раз описаны многими, но у каждого своя Прибалтика. Из других поездок по Союзу, каждый отпуск, особо — это Москва, Ленинград и конечно Грузия. Везде мы задерживались по неделе, иногда по две. Наши загранпоездки — это отдых в Болгарии и Румынии, гостевые-Польша, Югославия, Израиль.
Мой отпуск, после домашней одесской кухни, путешествий, особенно в Грузию, обычно заканчивался тем, что я набирал излишний вес. При росте метр шестьдесят пять, в конце отпуска мой вес иногда достигал 80 кг , появлялся довольно приличный животик, одышка, проблемы со здоровьем, одеждой. Это было неприятно во всех отношениях.
Приятельница Аллы, врач Алла Теркулова, посоветовала познакомиться с голоданием и дала мне книгу Перельмана- «Голодание», изданную в 1957 году и книгу Брегга «Чудо голодания». Книга была «самиздат» но вполне читаемой. Еще в 1958 году я прочитал книгу «За бортом по своей воле» французского врача Алена Бомбара, где он рассказывал о возможностях человеческого организма. Брегг рекомендовал, что во время "постов», нужно пить много воды. Кроме того, Брегг рекомендовал на период голодания лучше уединиться на природе. Брегг выделял девять факторов, влияющих на здоровье человека, которые он называл докторами. Это Доктор Солнечный Свет, Доктор Свежий Воздух, Доктор Чистая Вода, Доктор Здоровое Естественное Питание, Доктор Пост (польза от голодания),Доктор Физическая Активность, Доктор Человеческий Дух и Доктор Отдых.
Все прочитанное подтолкнуло меня к решению попробовать это на себе. Находясь на судне в достаточно длинном рейсе с океанским переходом, все это, было возможно. Переход из Новороссийска на Кубу занимал 20-22 дня, из них 15 суток переход океаном. По выходу из Новороссийска, я начал постепенно ограничивать себя в еде. После Дарданелл перешел только на воду. Экипаж знал о моем эксперименте, и я представлял, как все изощрялись в шутках за моей спиной. В кают-компании, на завтрак, обед и ужин, буфетчица ставила передо мной стакан кипяченой теплой воды, что сначала вызывало улыбки, а затем вопросы. В воде я себя не ограничивал. Первые 3-4 дня остро ощущал запахи пищи, но действительно, как описывалось в книгах, чувство голода прошло, и я чувствовал себя прекрасно. Погода на всем протяжении рейса была отличной, и ничто не мешало мне провести этот опыт.
Голодание длилось две недели, и никак не сказывалось на повседневной работе. Как обычно, в шесть утра я поднимался на мостик, но вместо традиционной чашки кофе, старпом предлагал стакан теплой воды. В течение дня обязательный обход по судну, иногда приглашая с собой помполита.(Конвенция о помещениях для экипажа на борту судов Международной организации труда (МОТ) требует такую инспекцию «не реже чем один раз в неделю»).
За несколько дней перед Кубой, в соответствии с рекомендациями Брегга, начал постепенно выходит из этого режим, переходя на соки. Результаты эксперимента были успешными, перед входом в Черное море мой вес был в норме (68 кг). В дальнейшем, такой двухнедельный опыт голодания, я повторил еще два раза, но уже по выходу из Гаваны, возвращаясь на Черное море.
Работа на «Казбеках» — это типичный «трамп» (tramp –морской бродяга- грузовое судно, не работающее на определённых рейсах) рейсы на различные порты Европы, Азии, Южной Америки, обеспечение соединений кораблей ВМФ, рейсы Северным морским путём, плавание в Антарктику — снабжение китобойных флотилий, бункеровка рыбаков по всему Атлантическому океану, рейсы в Исландию. На «Казбеках» я побывал во многих портах мира, куда позволяла зайти осадка судна, иногда даже с не полным грузом.
далее: http://proza.ru/2019/06/12/1271