Товарищи, а чья это бабуся?

               
Солнце бежало, бежало по небу, да и провалилось в тучи, чтобы уже из них поплакаться холодным сентябрьским дождиком, который заставил людей внизу, спешить кто куда и открывать зонты у кого они есть.
Рабочий день, заканчивался, и трудовой народ, маляры, дворники, слесаря, группками и по одному, «слетались», как промокшие скворцы в свой скворечник, в двухэтажное здание ЖКО. С красным флагом на крыше, который, как и полагалось в СССР, вывесили на прошлогодние ноябрьские праздники, да и забыли снять.
Местные слесаря, скрипя старыми деревянными ступенями, при этом негромко переговариваясь и невольно толкаясь, протопали, и прошаркали, к себе на второй этаж, где и присели, на лавки, стулья, табуреты, и даже встали вдоль стен, кому не хватило места.
Начальство в кабинете, где собирались сантехники, задерживалось и между мужиками сам собой завёлся разговор. И в помещении поначалу, слышался просто гул, когда говорят все и сразу, но как - то вдруг появилась общая тема и разговор стал более предметным.
Один рыжий слесарь, с картофельным носом, на лице с веснушками, громко говорил соседу по скамье, (был он глуховат, и думал, что все тоже плохо слышат).
- Макариха, ну Вы же знаете её, ну! – обратился он к остальным. Снова котов кормит, так не жалко, но зачем мешками рыбу в подвал валить, запах идёт будь здоров какой.
Подал голос другой слесарь, в мятой кепке, сдвинутой на затылок – Да почитай в каждом дворе, «кормильцы» есть. Вот у нас дед Федул, голубей кормит и по именам их величает, как с роднёй с ними разговаривает. – Ага, ага- повторял он при этом кивая для убедительности головой и смотрел налево и направо, словно искал поддержки.
- Да слабоумие это, болезнь такая у стариков- деменция называется, «вставил» свои пять копеек, худющий слесарь в очках и старой видавшей виды тюбетейке.  -  Они и чудят поэтому, из дома могут уйти, а дороги назад не найдут.

Семён Макарыч Карасёв, смуглый мужчина чуть выше среднего роста, с едва ещё заметной сединой в чёрных, как смоль, волосах, это знал не понаслышке, но разговаривать на эту тему он не желал.
Это сейчас ему за сорок, и слегка сутулится, а когда – то был деревенским пацаном, и была у него бабушка – по материнской линии, Фёкла Филипповна.
Так вот после восьмидесяти лет, она стала терять память, и чтобы показать всем домочадцам, что всё с ней хорошо, выходила каждый час в комнату с будильником в руках, и тыча скривлённым пальцем в циферблат, говорила.
- Сейчас восемь часов, скоро будет девять. Все домашние, что находились в этот момент дома, говорили – Хорошо, спасибо - и кивали согласно головой, кивал и Семён, затем бабушка уходила к себе в спальню.
Через час всё повторялось снова, только менялось время на часах.
Кстати, надо сказать, что Семён первый среди деревенских, ребятишек научился понимать сколько сейчас времени.
- Однажды отец Семёна, Макар Степаныч, обеспокоенный поведением тёщи, шурша газетой, "Знамя труда" которую перечитывал по несколько раз - велел всем взрослым присматривать за старухой.
- Возраст у неё, может она заблудиться, уйдёт и не вернётся. Пояснил он свою просьбу. Так и случилось.
Нашли бабушку в соседнем селе, откуда её девицей увёз дедушка, после свадьбы. Она сидела у чужой избы на лавочке, и со стороны казалось, что старый человек устал и спит. Так и умерла на своей родине. Воспоминания унесли Семёна в уже далёкое детство.

Появившийся в дверях мастер участка, вернул его в реальность, да и народ, как – то сразу примолк и утихомирился.  Выслушав начальство, которое произвело «разбор полётов», люди потянулся к выходу. Встал со скамьи и Карасёв. Уже у двери он бросил взгляд на стену, где висел график выходных, на одна тысяча девятьсот семьдесят третий год. Следующая суббота, была «красной»- выходной, что не могло не радовать.
В субботу он планировал сходить в зоопарк, просто так, захотелось.
Рабочие, хлопая дверями «конторы», расходились по домам, пошёл своей дорогой и Семён. Особенно спешить ему было незачем, семьи у него не было, так уж вышло. Но с недавних пор он не проходил мимо магазина самообслуживания «стекляшки», даже, если не было в том острой нужды, и на то была причина.

Магазинчик находился на пути к пятиэтажке, где он и жил в служебной квартире, что предоставило ему, как своему работнику ЖКО. Но не это было главным, главное заключалось в женщине, что при встрече слегка кивала головой, и прятала улыбку в уголках губ. Возможно, он видел её и раньше, но пересеклись с ней  взглядами они совсем недавно, и с тех пор он искал с ней встреч, пусть случайных, пусть мимолётных.
Впервые женщина вызывала у него мысли о создании семьи, не подружить, погулять, а именно быть вместе сколько Бог отмерит.

И ещё он был почему - то уверен, что она вдова. В деревне после войны много было вдов, и он узнавал их по взгляду, как – то поверх головы мужчин они смотрели и одновременно внутрь.
И становилось понятно, что просто не получится, надо жениться.

Вот и сегодня он увидел её первый, и кивнул головой, она тоже заметила его и даже слегка пошевелила пальцами на согнутой в локте руке. Потом они стояли плечо к плечу под навесом магазина, пережидая собравшийся с силами дождь. И так им было хорошо стоять, что Семён был согласен стоять рядом  сколько угодно.

Но тут его взгляд привлекла не понять от куда возникшая старуха, она стояла в тапочках  в небольшой ещё лужице, на полном теле был цветастый халат, застёгнутый не на те пуговицы и  чулок на её правой ноге сполз почти до щиколотки.  Её всколоченные волосы Семёну вдруг захотелось пригладить, чтобы она не выглядела так неопрятно, как сейчас.  Но бабка, обшаривая всё вокруг толстенными линзами очков и не узнавая тут ничего, вдруг взвыла от ужаса, скривив рот. Она осознала, что потерялась, и растопырив руки перед собой, сначала пошла, а потом и побежала вперёд, не известно зачем, непонятно куда.
Семён намотал сетку на руку, что бы она не болталась, и выскочил под дождик. Глядя на тающий силуэт, он растерянно спросил.
- Граждане,… товарищи, а чья это бабуся? Народ, стоящий под навесом, пожимал плечами, и отворачивался.
Семён, глядя на свою симпатию, голосом полным сострадания, спросил. – Что же вы? Пойдёмте догоним! Но она приподняла две авоськи и извинительным тоном сказала. – Дети дома ждут, и добавила - двое у меня.
- А меня никто не ждёт. – зачем - то доложил Карасёв. Махнув рукой, выдохнул - Эээх, и поспешил вслед за убегающей от него старостью.

Женщина тоже вышла под дождь, снова посмотрела на авоськи, и сдув упавшую чёлку с глаз. Подумала про себя. – Надо брать. - мудро рассудив, что мужик стоящий, раз старуху пожалел, а уж ребятишек точно убережёт, и решительно отправилась следом. А уж если вдовы, выбирают, то выбирают навсегда.