Генеральская жена Елена овдовела в сорок шесть лет. Она потеряла мужа в тумане, когда на шоссе разбились друг о друга несколько машин, а он в одной из них возвращался с охоты. О трагедии на дороге Елена узнала вечером из теленовостей.
После того дня старый знакомый генерала по имени Алексей Петрович стал все чаще наведываться в дом Елены, спрашивал о возможности отсодействовать с похоронами и поминками. А сам думал иное, поскольку Елена давно порхала во всей своей мотыльковой изящности среди облаков его мечтаний. Такое на первый взгляд безобидное внимание постороннего друга вскоре озаботило Олега – сына Елены. Мать все еще привлекательна: моложава и сказочно богата. А этот Алексей Петрович прозаически беден, но хитер как тарантул, да избыточно настойчив в поисках выгоды. Наверняка он рассчитывает применить свои безотказные средства: обаяние, силу высокого духа, растяжимое терпение, чтобы добиться сердца матери, а после жениться на ней и с удовольствием пользоваться роскошным имуществом семьи.
«Как бы ни так, – заметил Олег вслух. – Даром тебе это не обломится. Себе на пользу обращу».
Олега раздражал этот упрямый сетеплет, и особенно вызывали отвращение его усы, торчащие метелками над приторной иронической улыбкой, его взгляд колючий, как лучики снежинок, его большие руки с длинными пальцами, тенями которых можно легко придушить спящего.
После похорон отца Олег, прежде всего, вознамерился защитить семью от притязаний Алексея Петровича, который подступал к гнезду желанной дамы, чтобы улучшить качество своей судьбы. А после решить еще одно лелеемое в мечтах дело. И в мыслях стали являться ему трепетные намеки на возможное счастье с той, которую он уже давно для себя приметил, и надо только правильно расставить акценты в обход замыслам Алексея Петровича.
И направился Олег за помощью к своему другу Мите.
– Мы поступим так, – говорил он решительно. – Чувствую, мать рано или поздно попадет под власть этого негодяя. Чего я допустить не могу… Но есть один способ. Предлагаю тебе жениться на ней.
– Жениться на твоей матери? – сильно удивился Митя.
Он был полноват, бледнокудрый, с зелеными глазами и узким как у шмеля носом. В ответ на эту новость он что-то прогудел неуверенное: «не шутка ли?» И почесал затылок.
– Ты станешь моим отчимом, – продолжил Олег. – А значит, наше имущество никогда не перейдет к Алексею Петровичу.
– Но ты старше меня почти на три года, – все еще сомневался Митя.
– Ты мой лучший друг. И я доверяю тебе. Уверен, моей матери эта идея тоже понравится.
Олег – высокий с огнисто-рыжей бородкой, как у майского жука, рано лысеющий аспирант-физик двадцати четырех лет, был настроен в эту минуту перебороть все Митины сомнения.
– Никогда не думал, что Елене Васильевне доведется стать моей женой.
– Она знает тебя с пеленок. Мы всегда хорошо ладили. Наши родители дружили. Мы с тобой вместе росли, играли и… Возраст не помеха. А главное, она тоже будет рада навсегда избавиться от докучливого Алексея Петровича.
– Странно все это, – задумчиво сказал Митя.
– В нашем варианте ты приобретатель выгоды, ты будешь богат, – заверил Олег.
По истечении сорока дней траура, Олег, дождавшись удобного случая, поделился своей замечательной идеей с мамой, когда она готовила борщ и помешивала в кастрюле на плите.
– Мам, что там Алексей Петрович? – поинтересовался он вначале.
Елена уронила на пол ложку.
– Этот проходимец так и вертится возле меня. Всякий раз, когда я выхожу на улицу, является, – с досадой пожаловалась она, подняла оброненную ложку, и переместилась к мойке, чтобы заняться грязной посудой. – Сил моих нет. Я не люблю его. Никогда не любила. Этого прохиндея интересуют наши особняки, золото, деньги. Крылья опускаются от его притязаний.
– Я тебя хорошо понимаю, мама, – обрадовался Олег ее настрою. – Не стоит подсаживаться перед ним. А то обнаглеет. Я хочу тебе помочь. У меня есть спасительный план.
– Какой еще план? – настороженно поинтересовалась мама.
– Это единственный надежный способ избавиться от Алексея Петровича навсегда, – уверенно продолжил Олег.
– Что ты такое придумал?
На свадьбу налетели родственники, друзья и близкие. Всего собралось персон тридцать шесть. Митины родители были счастливы выгодно породниться с богатой подругой и рассуетились для пользы дела – помогали от души. Не явился только Алексей Петрович. Он знал о намерении Елены отжениться на мальчишке, чтобы только он, друг детства ее упокоенного мужа, ни на что не претендовал, а поубрался бы лучше прочь. Но идею свою Алексей Петрович не отставил, а напротив, вознамерился изыскать обходные пути за поднявшимся перед ним, как стена, препятствием.
Первая брачная ночь для смущенного Мити оказалась волнительной. Он знал Елену Васильевну как приятную женщину, которая прежде любила его, будто он тоже был ее сын. А теперь в его юной голове должно было что-то переключиться. В такую важную ночь он не знал, как все это теперь должно произойти в постели. Потому, чтобы приглушить Митино беспокойство, Елене пришлось вначале завести его вручную, когда он распластавшийся перед ней, чего-то ждал в невинной своей наготе. Потом села на его естество, восставшее, как египетский обелиск, и поездила на нем вверх-вниз с громким стенаньем. Наконец Митя безудержно распалился, уверенно перевернул жену на спину и, задыхаясь от возбуждения, завершил дело как голодный самец с таким рвением, точно хотел поймать ускользающее время.
После свадьбы молодожены провели романтический месяц на Лазурном Берегу в роскошной вилле, которую много лет назад приобрел бывший муж Елены, чтобы на пенсии запивать там свое счастье французскими винами.
Замужем Елена вновь почувствовала себя застрахованной от возможных несчастий. Душа ее по-новому сверчком запела. Как все мило сложилось в этом мире большом…
Между тем Алексей Петрович надежду в грудной клетке своей не томил. С мечтанием хищника он запродолжил терпеливо накручивать ажурные сети. И вот всколыхнуло его новое озарение. Оно было такое яркое, что верно отъобещало победу. Как бывший военный надумал Алексей Петрович запустить на передовую единственную свою дочь Настю, которую он отвоспитал без матери, овдовев много лет назад: приманка из нее надежная: известна была Настёна как самая красивая студентка на факультете международных отношений: стройная, с большими темными глазами, белоснежными зубами и удивительной осиной талией.
У Насти был парень. Но парень этот вдруг женился на какой-то женщине старше его на двадцать с лишним лет. Так внезапно тот парень переметнулся в чужие объятия, что Настя и опомниться не успела. Затаив обиду на Митю, она осознала, что стала свободной и может гулять сама по себе, где и с кем заблагорассудится.
Тогда-то Алексей Петрович и подсоветовал дочери посетить Музей изобразительных искусств, где как раз демонстрировалась выставка русских живописцев XVII – XX веков под названием «Роль женщины в российской истории».
По тайному замыслу отца Настя встретила в музее Олега, который подрабатывал охранником, чтобы скопить денег на тайное ухаживание за бывшей Митиной подружкой Настей. И вот они перезнакомились заново. Начали общение с Олегова улыбчивого замечания, наспех придуманного им с нежданной оказией: «Рюкзачок тоже следует сдать в гардероб». И в тот же час договорились встретиться вечером в кафе «Причал» на берегу озера. Насте мигом понравился этот парень. И она расцвела. К тому времени, когда, спустя многие месяцы их дружбы, нужно было представить свою обоюдную любовь родителям, они уже и мысли не допускали, что смогли бы когда-нибудь расстаться.
Алексей Петрович, отслеживая продвижение многообещающей связи детей, самодовольно перетирал руки, словно паук – лапки, прежде тем, как скакнуть, прыгнуть на жертву и впиться, впиться, впиться в ее сочное тело.
На свадебном пиру Алексей Петрович скромно посиживал во главе стола рядом с дочерью, а Елена – рядом с сыном и украдкой поглядывала на свата с надменным пренебрежением.
Хмельной, безропотно на все согласный Митя, между делом прогнав вялой рукой одурь, словно муху от глаз подальше, напомнил Олегу скептически:
– А ведь на твоем месте у нее мог быть я. Но я не завидую. Нет. Не сожалею, что не я, а ты сегодня ночью в нее впихнешься.
– Не горюй, дружище, ты тоже сыграл отличную партию, – живо заверил его Олег. – Тебе не о чем беспокоиться. И добавил для надежности: – А я, если кого полюбил – то это намертво.
На другое утро молодожены улетели жить в особняк, что отец-генерал незадолго до своей гибели купил на такой случай в сосновых холмах под Римом.
Алексей Петрович, отпраздновав личную победу так весело, словно отхватил себе полмира, воротился после свадебного торжества в свою холостяцкую квартиру и начал с удовлетворением поджидать счастливого разрешения любовной истории: когда сок жизни от Олега втечет в Настю, чтобы случилось зачатие долгожданного внука.
Петенька родился уже через месяц. Явился родителям с маленькими белесыми усиками, такими тонкими и едва заметными над губой, что никого не смутила их преждевременность, напротив, вызвала чувство умиления. Олег любил свое усатое дите глубоко и трепетно.
А дело продвигалось. Нажива благосостояния требует жертв, и первая гибнет совесть, – так размышлял Алексей Петрович. Следовательно, чтобы достичь успеха, запридется содеять жертвоприношение. Алексею Петровичу нашло в голову собрать ненужных больше родственников в доме. Собрать всех и сжечь. Сжечь. Сжечь дотла. Надумав это, он внезапно чихнул как бы в подтверждение замысла. На какой праздник всех зазвать? С этим вопросом Алексей Петрович обратился к полке с книгами, взял том «Традиционного русского календаря», открыл и забегал глазами по строчкам. Ближайшим поводом оказалась следующая древняя традиция: в Семенов день на Руси принято хоронить мух, тараканов и блох, чтобы защитить семью от зла на целый год. И Алексей Петрович нашел в этом хороший предлог. В конце августа, когда комары, предчувствуя скорую погибель от холода, стали враждебнее, он предъявился Елене в саду, где застал ее на карачках, удаляющую мрачные сорняки, которые зло торчали среди астр, гладиолусов и прочих цветущих прекрасностей. Он приблизился к ней и отрапортовал следующее:
– Потому что не мы выбираем болезни, а получаем их свыше.
Удивленная внезапным появлением алчущего родственника Елена тяжело выпрямилась, бросила пучок сорняков на тропинку и воззрилась на Алексея Петровича бегающими глазами.
– Отчего вы это сказали? – спросила она холодно.
Алексей Петрович ждал подобного вопроса, словно уже отвидал его во сне.
– А потому, Елена Васильевна, сказал, что с добрым предложением к вам подступил. Заслушайте следующее. Чтобы избавить Петрушу от кори, вас, дорогая, от суставной хвори, Олега от измены, а Настеньку мою от экземы, следует устроить нам похороны мух.
Елена как раз накануне вечером мазала колени мазью с пчелиным ядом, но облегчения не почувствовала, и потому боль снова мешала ей получать удовольствие от ухода за любимыми цветами на клумбах.
– Почему бы и нет, – неосторожно согласилась она. – Хороша была традиция.
В первый сентябрьский день члены семьи собрались на лужайке возле дома.
Пока женщины занимались мифическими похоронами, мужчины, сидя в шезлонгах перед жаровней, где ароматно готовились охотничьи колбаски, мирно беседовали о политике: мы все копошимся на теле земном, как голодные вши, а западные и отечественные власти тем временем все чего-то делят, требуют, воюют, – как бы не доигрались со своими амбициями до вселенской катастрофы; затем хохотали над Митиными анекдотами про китайцев; а после Алексей Петрович, провернув колбаски на другой бок, отыграл на губной своей гармошке изысканно спелую мелодию «Прибалтийские грозы». И все было так, будто между родственниками никогда не было каких-либо противоречий.
Тем временем из сада доносились женские голоса: говор Елены назидательно-баюкающий и вздорный щебет Насти с подвизгом, доносившимся время от времени, когда какой-нибудь удачливой мухе получалось вырваться на свободу. Разрезав огурец вдоль, Елена удаляла в нем середину, где семена, и передавала его Насте, которая закрывала в этом сочном зеленом гробу пойманных мух и заматывала бечевкой. Один за другим получилось пять гробиков. После этого женщины закапывали их под яблонями с притворным оплакиванием и пели над могилками специально разученное:
Муравьи по углам возились,
Мухи все лето роились,
Пришла осень с холодами,
Муравьи мух погребали:
«Помяни нашу рабу
Серу муху во гробу».
По завершении потешных похорон за обеденным столом семья пировала в мире, счастье и радости.
А тем временем по водянистому небу взбитыми сливками неслись угрюмые облака и темнели. Солнце все еще ласково грело, будто хотело утешить землю и все что на ней водится, с материнской любовью и состраданием. Вдруг с неба упала резвая ласточка, примкнула к стайке подруг, и гурьбой с истошным щебетом они принялись нарезать карусельные круги среди крыш домов и деревьев. Потом солнечный свет поугас, помрачнело, и Алексей Петрович, с удовольствием поглядывая на грозовое небо, надвигающееся с запада, начал отстраивать планы на генеральскую виллу в Буэнос-Айресе, куда они сбегут с Настёной, Петрушей и материальными ценностями невредимыми. Громоотвод он удалил с крыши незаметно и заблаговременно. И все, по его мнению, марширует хорошо, так хорошо, как не было хорошо прежде.
Вскоре ветер начал упражняться в порывах. Наступила пора отправлять мать и дите по месту жительства. А то гроза обещалась свирепая. Алексей Петрович сопроводил их на такси. Остальные ушли от хлынувшего дождя в дом.
Тем же вечером не менее счастливый подвыпивший Олег, вдыхая у раскрытого настежь окна молодую осень, тихонько думал о будущем: «Однажды, несколько лет назад, я задумал женить мою мать на друге, чтобы обзавестись красивой женой. Никто не догадывается о моем хитром плане. И Алексей Петрович мне невольно подсобил. А думает, что обхитрил всех нас, но это самообман. Все ради тебя, мой Петруша. Расти, сынёнок, я научу тебя, как надо жить в своих интересах...»
Между тем хмельной Митя, сидя за покинутым всеми столом, рассуждал себе под нос расплывчато, как ему хорошо теперь, как удачно подмахнул этакому простачку Олегу с невестой, чтобы жениться на богатом наследстве, как всех одурачил… И налил еще вина. Но едва Митя поднес бокал к губам, чтобы запить благость своих дерзких мечтаний, как в тот же миг широко расплодившуюся по всему свету жизнь внезапно и неотвратимо накрыла большая пыльная волна.