Глава 17.
Выбор наследного принца.
Они вышли из дома и сели в машину. Ксения, поглощенная тревожными думами, не спросила почему вполне новая с виду «Вольво» безобразно исцарапана с одного бока чем-то острым. А Андрей не стал рассказывать историю своей поездки на забытую Богом улицу в отдаленном спальном районе города. Он был несказанно рад, что хоть и потрепанная, но машина его осталась живой после ночевки в Зазеркалье. Так и поехали в молчании на «смотрины» (как назвала эту встречу про себя Ксения). Андрей молчал, но всю дорогу держал свою возлюбленную за руку, не позволяя совсем упасть духом. А она опасалась, что они попадут в какую-нибудь аварию, потому что на руле полагается держать обе руки, а не одну. Вдруг он не справиться с управлением? А богатое воображение рисовало Ксении картины встречи с богатенькими родителями, одну страшней другой.
Знакомство с семьей Клементьевых сразу началось с обмана, обмана ожиданий. Сергей Константинович, вышедший встречать сына с девушкой к самым воротам, вовсе не был толстым, высокомерным и самовлюбленным, как нафантазировала себе Ксения. Он оказался высоким и стройным для своих шестидесяти с небольшим, с густой шевелюрой седых волос, как-то по-особенному оттеняющих темные умные глаза, и улыбался широко и искренне, целуя Ксении ручку без тени жеманства и кокетства.
Наталья Алексеевна тоже не соответствовала образу избалованной большими деньгами молодящейся дамочки за пятьдесят, несущей свой усовершенствованный руками пластических хирургов дорогостоящий образ как хрустальную вазу. Она действительно выглядела моложе своих лет, но не за счет силикона и подтяжек, а за счет по-молодому стройной фигуры и доброжелательной улыбки на ухоженном лице. И в волосах не было ни одной седой пряди, не то, что у мамы Ксении.
И дом старших Клементьевых не походил на кичливый особняк с нелепыми башенками и колоннадами, а оказался не очень большим, красивым, современным, двухэтажным коттеджем без излишеств. Во внутреннем убранстве не было ни лепнины с позолотой, ни хрустального блеска, ни дорогих ковров, ни антикварной мебели, все просто, элегантно и функционально. Зато везде, во всех комнатах на стенах висели картины Андрея. Семья явно гордилась своим сыном.
Наталья Алексеевна, сияя радушной улыбкой, оставила мужчин в гостиной за «умными разговорами», а сама повела гостью знакомить с садом, где росли какие-то необыкновенные цветы, а каждый уголок обладал неповторимой «изюминкой» ландшафтного дизайна.
Трава и листья после недавнего дождя были усыпаны бриллиантовыми россыпями искрящихся в лучах солнца капель. Но хозяйка с гостьей шли по аккуратным дорожкам, вымощенным тротуарными плитками, чтобы не промочить ноги, и любовались цветущими клумбами, альпийскими горками, маленькими прудиками, изящными фонтанчиками. Каждое растение, каждый предмет дизайнерского искусства нес на себе отпечаток любви и заботы хозяйки сада. И сад отвечал ей взаимностью, одаривая пряными ароматами цветов и умиротворяющим уютом, приглашая отдохнуть, расслабиться, оставив позади все тревоги и заботы суетливой городской жизни.
Ксения послушно шла следом за хозяйкой, почти не вслушиваясь в ее болтовню. Словосочетание «ландшафтный дизайн» то и дело мелькавшее в словах Натальи Алексеевны, для Ксении было таким же далеким и непонятным, как «марсианский пейзаж». Вдруг она спиной почувствовала недобрый взгляд, отчего вдоль позвоночника побежала зябкая волна мурашек. Девушка обернулась, но высокие светлые окна дома были пусты. Никто не подглядывал за ней из-за занавесок. Значит это сам дом, родовое гнездо семейства Клементьевых, с неприязнью вглядывался в незваную гостью?
После экскурсии по саду сели за стол, и Наталья Алексеевна со щедростью гостеприимной хозяйки потчевала гостей необыкновенно вкусными блюдами. Хозяева рассказывали о своем доме, о том, как росли сыновья. Гостья с удивлением слушала о том, что Костя до шестого класса плохо учился и маме приходилось каждый день делать с ним уроки, а потом вдруг взялся за ум и закончил школу почти на отлично. Долго и беззлобно смеялись над маленьким Андрейкой, который рисовал на всем, что попадалось под руку: на только что поклеенных обоях, на капоте новенького соседского автомобиля, на обратной стороне договора с иностранными инвесторами, который оставил на столе юрист фирмы, заехав за подписью начальника к нему домой. Андрей слегка краснел и улыбался. И так все было спокойно и хорошо, так гладко, так открыто и искренне, что в душе у Ксении зрело ощущение пресыщения, будто ее перекормили сладким. Выходило, что дети в этой семье не были послушными и правильными, они капризничали и хулиганили, они совершали ошибки и проступки, они не пытались угодить родителям и завоевать их любовь, но их все равно любили не смотря ни на что. Разве так бывает?
Так не бывает!
Она невольно сравнивала родителей Андрея со своей семьей. И толстый, ленивый, вечно пьяный отчим Аркадий Петрович не шел ни в какое сравнение с Сергеем Константиновичем, а мама, любимая мама, с ее пережженной пергидролем паклей на голове безбожно проигрывала ухоженной красавице Наталье Алексеевне. Все то у них хорошо, думала Ксения с завистью и обидой. В эти светлые уютные комнаты никогда не заглядывала нужда. Здесь никогда не звучали пьяные крики, не дрожали стекла от семейных ссор и скандалов. Здесь с нетерпением ждали каждого из сыновей и гордились их успехами, и не требовали от них ничего сверхъестественного, но поддерживали во всех их планах и устремлениях. Здесь даже сам воздух был пропитан любовью к ближним. Но ведь в жизни так не бывает?!
Так не бывает!
Ксению покоробило от невинного материнского жеста, когда Наталья Алексеевна, проходя мимо сына, ласково взъерошила ему волосы. В этом было столько любви и нежности! И смотрела она на него так, как никогда не смотрела на свою старшую дочь Лариса Сергеевна. С Андреем не сюсюкались, как с Никой, его просто любили и не скрывали этого, им гордились и принимали таким, как есть. Мысль о том, что и Нику мама не любила, а любила в ней свою мечту об идеальной дочери, ошеломила Ксению. Мама видела не реальную хитренькую и льстивую Нику, а то, какой она хотела видеть дочь – умную, красивую, с высшим образованием, с перспективной карьерой и богатым выбором женихов, такую, какой так и не удалось стать самой Ларисе Сергеевне.
В семье Клементьевых не надо было претворяться или из кожи вон лезть, чтобы получить одобрение родителей. Ксения почувствовала укол ревности в самое сердце. «Ну, конечно, - думала она с раздражением, -беспроблемная семейка, не знающая нужды, болезней близких, не сталкивавшаяся ни с какими трудностями. Благополучные до противности. Идеальные до отвращения!» Какая же она все-таки дура, если поверила, хоть на мгновение поверила, что ее могут принять в этот дом-мечту, в эту сахарную семейку, где все друг друга любят и понимают? Даже если она решит связать свою жизнь с этим влюбленным мальчиком, то ее не примут, никогда не примут, потому что она «захудалая принцесса из погорелого королевства». Не только люди, сам дом не примет ее. И она навсегда останется здесь инородным телом.
Почему в жизни все так несправедливо? Почему кому-то достается папа – удачливый бизнесмен, а кому-то – опустившейся алкоголик? Почему у кого-то брат с красным дипломом заканчивает Финансово-экономическую академию и у него в любой момент можно стрельнуть денег до зарплаты, а кому-то достается брат – инвалид с ДЦП, требующий постоянного лечения? Почему в этой семейке никому и в голову не приходит нарушать закон, а она, Ксения, вынуждена вытаскивать свою безалаберную сестричку с кичи?
Нет, не может быть все так идеально, все так правильно и красиво, словно в романе, вышедшем из-под пера романтической писательницы!
Потому что в реальной жизни так не бывает!
Наверняка, у каждого в этой семейке есть свои скелеты в шкафу. Просто о них никто не знает. Вероятней всего успешный бизнесмен господин Клементьев – обыкновенный вор и пройдоха, а его супруга тайком встречается с молодым любовником. И деткам своим папа с мамой просто купили дипломы престижных вузов. Вот и вся правда! И под безобидной болтовней, сдобренной веселыми шутками и смехом, под радушными улыбками скрываются хитрые, лживые, пронырливые люди, по-тихому приглядывающиеся к ней, Ксении, оценивающие ее и готовящие какую-нибудь гадость и подлость.
Наталья Алексеевна суетилась, готовя кофе после сытного обеда, а Сергей Константинович предложил Ксении показать картины Андрейки, и повел гостью на второй этаж. Девушка окинула взглядом уютную гостиную с мягкими креслами и удобным диваном. Все в этой комнате – мебель, стены, паркет, шторы на окнах, - было в нежных пастельных тонах. Краски этого дома успокаивали, снимали нервное напряжение, расслабляли, но только не ее. Ксения чувствовала себя в этих стенах неуютно, как лишняя деталь, чужеродный элемент.
- Сергей Константинович, а чем занимается ваша фирма? – поинтересовалась Ксения скорее из вежливости, чем из любопытства, поднимаясь по ступенькам и держась за перила изящной ажурной лестницы.
- Фармацевтикой. Двадцать пять лет назад я создал небольшую фирму, торгующую лекарствами. А недавно построил заводик по производству лекарств. Мы с партнерами теперь даже немного вкладываемся в научные исследования и создание новых отечественных препаратов.
- Надо же, как мир тесен! Моя мама тоже мечтала стать фармацевтом и даже училась в фармацевтическом институте.
- Действительно мир тесен, – улыбнулся Сергей Константинович, бросив взгляд на девушку. - Я когда-то давно, еще в Советском Союзе тоже окончил этот институт, потом занимался наукой, писал там диссертацию и даже немного преподавал. Так что, вполне возможно, у меня училась ваша мама.
- А почему вы не заставили Андрея пойти по вашим стопам?
- А почему я должен заставлять кого-то, тем более собственного сына? У каждого свой путь. Андрейка с детства любил рисовать. Он выбрал путь художника и уверенно идет по нему.
- Хм, Андрейка… Какое смешное детское имечко. – Ксения хмыкнула, постаравшись скрыть сквозившее в голосе презрение. От этого имечка, как от кислятины, сводило скулы.
- Да, так их в детстве называли - Костик и Андрейка. И не заметили, как выросли, вымахали в здоровых мужиков, которых иначе как Константином и Андреем не назовешь. – В глазах хозяина дома светилась гордость за сыновей. – Того и гляди, по имени-отчеству скоро величать будут. Быстро летит время!
- Вам повезло, что старший сын пошел в бизнес. А что бы вы делали, если бы и Костя решил стать каким-нибудь музыкантом или актером?
- Порадовался бы за него.
- А фирму тогда на кого бы оставили?
- Я бы до конца занимался бизнесом сам, а потом продал бы тому, кто его не разрушит, не пустит по ветру. А дети пусть занимаются тем, чем им нравится. Ведь успешным человек может стать только тогда, когда занимается любимым делом. Пойдемте, Ксения, я вам кое-что покажу.
Сергей Константинович открыл дверь в хозяйскую спальню, уютную, обставленную изящной современной мебелью, где на стенах в рамках висели детские рисунки. Яркие краски, неуверенные линии, трогательные огуречки-человечки с торчащими в разные стороны ручками – палочками.
- Этот портрет мамы Андрей нарисовал года в четыре, – Сергей Константинович указал на смешной неуклюжий детский рисунок, а по губам его бродила такая восторженная улыбка, будто это был шедевр кисти великого художника, который он приобрел на аукционе за бешенные деньги. - А вот вся наша семья, - на альбомном листе были изображены четыре человечка, держащихся за руки, два побольше, а два других поменьше.
Ксения усмехнулась, а в памяти всплыла ее собственная детсадовская поделка, выполненная с любовью и старанием к 8 Марта. Неуверенной детской рукой к листу цветного картона были приклеены вырезанные из красной папиросной бумаги лепестки, складывающиеся в пышный цветок. И подпись неровными корявыми буквами: «Маме». Маленькая Ксюша всем сердцем надеялась, что подарок маме понравился, что она гордится своей дочкой, и пребывала в приподнятом настроении до самого вечера, пока не пошла выбрасывать фантик от конфеты и не обнаружила в мусорном ведре смятый и разорванный на кусочки ее подарок…
– Это уже в шесть лет. А вот эти академические работы – натюрморт и композиция – сделаны, когда Андрей учился в художественной школе, классе в седьмом. Он ведь художник до мозга костей. Он мир видит по-другому, – продолжал экскурсию хозяин дома. – У него, если можно так выразиться, обостренное восприятие красоты.
Все-таки это странно – хранить всю жизнь детские работы своего ребенка, как-то даже ненормально. Ведь они не имеют никакой материальной ценности. В ее семье такой хлам долго не хранили. Другое дело картины взрослого сына, состоявшегося, хоть еще не слишком известного художника. Может быть спустя несколько лет им цены не будет?
Повосхищавшись для приличия, покивав головой, Ксения вышла из спальни-музея следом за своим провожатым и задала интересовавший ее вопрос:
- А вас не пугало, что путь, который выбрал младший сын, отличается финансовой нестабильностью? Хотя, вы то всегда можете подставить ему плечо, помочь деньгами, купить квартиру, машину, например.
- Андрей взрослый и самостоятельный мужчина, Ксения. Он не нуждается в моей помощи и финансовой поддержке. На первых порах да, я помогал ему, оплатил учебу в Италии. Но он там именно учился, а не проматывал отцовские деньги по барам и ночным клубам. С тех пор, как он встал на ноги, денег у меня не просит, а я не предлагаю. Квартиру свою он взял в ипотеку и сам выплачивает кредит уже несколько лет. Машину мы ему всей семьей подарили на тридцатилетие. К тому моменту его старенький «Ситроен» пришел в полную негодность, не вылезал из автосервиса. Я считаю своим долгом сделать все, чтобы дети мои были счастливы. Разве вы со мной не согласны?
- Можно только порадоваться, что для этого у вас есть все возможности.
Они вернулись в гостиную, но в душе Ксении после общения с Сергеем Константиновичем только укрепилось недоверие к этому сильному, уверенному в себе человеку. Не бывает людей без червоточинки! Не бывает! А папа Андрея был слишком правильным, слишком идеальным, настолько слишком, что верить в это было трудно.
К кофе были поданы маленькие заварные пирожные, испеченные руками хозяйки, очень вкусные и легкие. За десертом Наталья Алексеевна решила продолжить разговор.
- Ксюша, мы вам рассказали все о себе. Может быть теперь вы расскажете о своей семье? Кто ваши родители, где работают?
Ксения отставила от себя пустую чашку и откинулась на спинку кресла. Соврать или сказать правду? Она не доверяла этим людям, так разительно отличающимся от ее привычного окружения. Идея связать свою жизнь с их избалованным сынком теперь казалась глупой и заранее обреченной на неудачу. «Мы из разных миров» - думала Ксения, чувствуя, как в душе невольная горечь смешивается с раздражением.
- Вы хотите знать о моей семье? – И посмотрела в глаза каждому из присутствующих за столом, будто проверяя искренность их намерений. – Ну, что ж… Отца я своего не знаю и никогда не видела, даже не знаю, как его звали. Мама о нем никогда не рассказывала. Исходя из того, что родилась я на третьем курсе института, можно предположить, что это был студенческий роман. Побочным продуктом этого романа и стала я. После моего рождения мама была вынуждена бросить институт. Нам никто не помогал кроме бабушки. Но какая помощь от пожилой больной женщины? Перебивались кое-как. Я сидела с бабушкой, а мама много работала. Но без толкового образования все ее работы были низкоквалифицированными и, соответственно, малооплачиваемыми. Короче говоря, жили мы в нищете.
Ксения с каким-то странным удовольствием наблюдала, как вытягиваются лица слушателей, как бледнеют. Что, не похожа на сказку такая правда жизни? А ведь это только начало.
- Но спустя несколько лет мама встретила человека и вышла за него замуж. Мой отчим оказался хроническим алкоголиком. Он пропивал практически все, что зарабатывал. А работал он мало и не часто, потому что запойных алкоголиков на любой работе не любят и безжалостно увольняют при первой возможности. Маме опять приходилось много работать, чтобы прокормить увеличившуюся семью. Когда мне исполнилось восемь лет родилась сестра. В перерывах между занятиями в школе и домашними заданиями я работала нянькой. К тому времени бабушка была уже очень больна и помощи от нее ждать не приходилось. У мамы не было денег, чтобы оплачивать мне всякие кружки и секции, да и времени на это не было. Поэтому я никогда не ходила в музыкальную школу, на бальные танцы или в секцию художественной гимнастики. Я сидела дома и стирала грязные пеленки младшей сестры. Потом родился брат с диагнозом «детский церебральный паралич». Он с трудом может передвигаться на костылях или в инвалидной коляске. Но с головой у него все нормально, он очень даже умненький мальчик, вполне может учиться. Вот только смысла в этом не видит. Кому нынче нужен образованный умный инвалид-колясочник, когда в современном мире здоровые глотки друг другу рвут за теплое место под солнцем? Вот он и сидит целыми днями, уткнувшись в старенький компьютер, который я притащила ему с работы.
Рассказывая, Ксения чувствовала, как горький комок подкатывает к горлу, и распалялась от собственных слов. С нарастающей злостью и отчаянием она рассказывала все о своей жизни, словно срывала с себя одежду, и стояла теперь перед чужими людьми совершенно голая. «Нате, смотрите!» - кричала ее душа. Что отводите глаза, интеллигентишки паршивые? Не удобно вам? Не привычно? Привыкли сказки читать, да романтические бредни по телевизору смотреть! Привыкли к теплу и уюту в своем заколдованном замке за высоким забором! А вы на голую правду посмотрите. Не нравится? Не красиво, стыдно? Это вам должно быть стыдно и неудобно! Это вы во всем виноваты!
- Я, в отличие от Андрюши, не могла пойти учиться в литературный институт, чего мне очень хотелось. Пришлось пойти в медучилище, потому что требовалось ухаживать за больными бабушкой и братом. Бабушка вскоре умерла. А я работаю медсестрой в больнице на кардиологическом отделении. Обычной, ничем не выдающейся медсестрой! Ночами во время спокойного дежурства сочиняю свои романы, которые печатают в издательстве «Арена», где работает ваш сын. Через это издательство мы и познакомились. Живу я в маленькой тесной квартирке вместе с родителями и братом с сестрой. И нищета прописалась у нас в этой самой квартирке. Мама мучается, но не разводится с отчимом, потому что больше всего на свете боится остаться в одиночестве на старости лет. А тут хоть плохонький мужичок, да свой. Сестра учится в университете, но без особого желания, скорей, чтобы немного оттянуть время и иметь отмазку, чтобы не работать. Ведь самостоятельность – это ответственность. А зачем ей такая ноша? Ну, удовлетворила я ваше любопытство? – спросила Ксения с сарказмом. – Как видите, происхождения я самого благородного, просто настоящая принцесса, да и приданому моему можно позавидовать! Неплохой выбор сделал ваш сынок? Повезло наследному принцу Андрейке?!
Она обвела торжествующим взглядом притихших, потрясенных слушателей. Андрей растерянно хлопал глазами. Сергей Константинович задумчиво тер лоб. Наталья Алексеевна теребила в руках мятую салфетку. И никто не решался поднять на нее взгляд. Получили? Вот теперь расхлебывайте! В комнате повисло напряженное молчание. Первым опомнился Андрей.
- Ты чего, Ксюш? – Пробормотал он сдавленным голосом и уставился на нее круглыми от недоумения глазами.
- Я чего? А ты не понимаешь, Андрюша? - Ксения резким движением поднялась из уютного кресла и встала за спинами родителей. – Да, я из другого мира, жестокого, грязного, бесчеловечного. Я сделана из другого теста. И твои родители, Андрюшенька, никогда не примут меня в свой мир! Разве ты этого еще не понял? Ведь наследным принцам полагаются принцессы, а не нищие золушки. Будь у меня папа бизнесмен или, на худой конец, профессор в университете, тогда бы у меня был шанс. А так… - Она с язвительной улыбкой развела руки в стороны.
- Ну, зачем же вы так, Ксения? - Почти шепотом произнесла Наталья Алексеевна. – Почему вы решили, что для нас важно ваше происхождение? Разве мы дали понять?..
Она не успела договорить.
- Дали! – выкрикнула Ксения со злостью. – Все эти ваши льстивые улыбочки, лживые слова, ваше дутое гостеприимство не могут меня обмануть. Я вас насквозь вижу! Как бы мы не любили друг друга с Андреем, вы же костьми ляжете, чтобы разрушить наши отношения. Потому что вы – высшая каста, а я – нищебродка!
- Что за глупости? – поднял глаза на Ксению Сергей Константинович. – Что вы себе напридумывали, Ксения?
Она фыркнула презрительно и кивнула в сторону Андрея.
- Отвези меня домой, пожалуйста. А если хочешь остаться в родительском доме, то вызови мне такси. Я ухожу!
Андрей кинулся следом, пытаясь отговорить, остановить.
- Ксюша, ну какая муха тебя укусила? Ведь все было так хорошо.
- Такси мне вызови! – В голосе девушки звенел металл.
Андрей тяжело вздохнул, вдруг поняв, что остановить ее невозможно, и смирился.
- Хорошо. Поехали.
- Спасибо за обед! – бросила Ксения хозяевам уже из прихожей. – Все было очень вкусно!
Но слова ее прозвучали, как издевательство и никто ей не ответил. Она быстро вышла на улицу, чтобы не слышать, как Андрей оправдывается перед родителями, что-то путанно объясняет, извиняется за нее и за себя. Черт с ним, с этим принцем!
Всю дорогу до города они молчали. Но когда за окнами замелькали городские окраины, Андрей заговорил мягким, успокаивающим голосом:
- Ксюша, хорошая моя, ты переволновалась, испугалась моих родителей. На самом деле они добрые люди, их вовсе не стоит бояться. Вот увидишь, все будет хорошо! Ведь самое главное, что мы с тобой любим друг друга.
У Ксении на глаза навернулись слезы. Какой же он наивный и глупый влюбленный в нее мальчик! Но ведь влюбленный! Никто никогда не называл ее Ксюшей, никто не говорил «хорошая моя». Ей безумно захотелось уткнуться лицом в его плечо и разреветься в голос от безысходности. Вместо этого она отвернулась к окну и сухо спросила:
- Андрей, ты можешь дать мне два миллиона рублей?
Он метнул в ее сторону изумленный взгляд.
- Зачем тебе такие деньги?
- Какая разница? Если ты меня действительно любишь, то должен доверять без лишних вопросов. Я, может быть, хочу квартиру себе купить отдельную.
- Так у меня же есть квартира. Переезжай ко мне. Все проблемы с жильем будут решены.
- Значит не дашь? – И посмотрела на него испытующе, сузив серые глаза. Андрей пожал плечами.
- У меня нет такой суммы. Правильно отец говорит, что пора уже хоть что-то откладывать про запас. А у меня все заработки уходят, как песок сквозь пальцы. Но если тебе так уж нужны эти деньги, я могу попросить у отца.
За окном машины замелькали блочные дома, тротуары, остановки общественного транспорта. «Вольво» затормозила, попав в автомобильный затор перед перекрестком.
- Нет уж, спасибо, у папы брать точно не надо! – произнесла Ксения и обернулась, доставая свою сумку с заднего сидения. – Останови здесь. Я выйду.
- Ты чего, Ксюш? Я думал мы ко мне едем. – Андрей был так растерян, что голос его дрожал.
- Останови здесь, пожалуйста! – Ксения, не глядя на Андрея, открыла дверь и выскочила наружу.
- Ксюш, ну почему ты опять убегаешь? – Донеслось следом. – Давай поговорим спокойно.
Она остановилась, склонилась к окошку и, немного смягчившись, пообещала: - Я тебе позвоню.
Он сидел, вцепившись в руль с такой силой, что побелели суставы, и смотрел, как лавирует между машинами ее тонкая гибкая фигурка, пока сзади не загудел нетерпеливо клаксон. Поток автомобилей тронулся вперед, пересекая перекресток.
Он доехал до Петроградской стороны, бросил машину в каком-то дворе, и пешком дошел до набережной. Ветер гнал по небу серые лохматые облака, задевавшие своими боками золотого ангела на шпиле Петропавловского собора. Взъерошенная Нева сердито перекатывала отливавшие сталью волны и плескала в гранитные бока набережной. Андрей, ежась от пронизывающего ветра, остановился и облокотился о холодные перила. Он подставил лицо летящим с воды мелким брызгам, не заботясь о том, что ветер бесцеремонно распахнул его куртку, стараясь добраться до самого сердца. Ему хотелось, чтобы этот ветер выдул из его души мутный, ненужный осадок от разговора с Ксенией и родителями, избавил от ощущения неправильности, и восстановил гармонию тихого счастья в душе. Боги, вечные и прекрасные как сама Любовь, иногда спускаются на землю, чтобы одарить своей божественной красотой простых смертных. Вот только простым смертным трудно бывает понять капризных богов…
***
Наталья Алексеевна складывала посуду в посудомоечную машину. Руки у нее так дрожали, что одна из фарфоровых чашек выскользнула и разбилась, стукнувшись о кафельный пол.
- Черт побери! – в отчаянии воскликнула Наталья Алексеевна и всхлипнула. По щекам тут же потекли горячие капли слез. Она наклонилась, пытаясь собрать осколки, но перед глазами плыл туман, и она порезала палец о битое стекло и тихо вскрикнула, отдернув руку.
- Тише, тише, родная! – Сергей Константинович вытащил из ее рук осколок и с усилием поднял жену на ноги. – Успокойся, Наташенька, любимая моя!
Он прижал плачущую жену к груди, одновременно пытаясь губами остановить сочащуюся из пореза кровь. Во рту сразу стало солоно, а сердце сжалось от боли.
- Надо перевязать или заклеить пластырем.
- Почему она с нами так, Сережа? – всхлипывала Наталья Алексеевна. – Разве мы сделали ей что-то плохое?
- Мы – нет. Но жизнь поступила с ней жестоко и несправедливо. Она просто ищет виноватых вокруг. Так ведь легче жить.
Он достал из ящика кухонного стола пластырь и стал осторожно заклеивать ранку, стараясь не доставить жене лишней боли.
- Не переживай, душа моя, все образуется, обязательно образуется.
- Сережа, но ведь она его не любит, совсем не любит. Ты заметил? – Наталья Алексеевна подняла на мужа полные слез глаза.
- Заметил. Трудно было не заметить. Если бы любила, не устроила бы такую сцену перед любимым человеком, пожалела бы его.
- Что же делать, Сережа?..
- А что тут можно сделать? – Сергей Константинович убрал пластырь и ножницы обратно и с нежностью поцеловал заклеенный палец супруги. – Ему же сейчас ничего и сказать то нельзя. Он слеп и глух от своей любви. Если скажу, он меня врагом своим считать будет. А я не враг своему сыну.
Наталья Алексеевна прижала мокрое от слез лицо к груди мужа, а он ласково, утешительно гладил ее по сгорбленным плечам.
- Бедный мальчик, - вздыхала Наталья Алексеевна, - бедный мой мальчик…
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/06/11/1153