Девочкой лет девяти у меня появилось большое увлечение – я начала собирать открытки, но не любимых артистов, которые продавались в газетном киоске, а репродукции картин великих художников. Я покупала их в книжном магазине, единственном тогда в Колывани. Их продавали наборами и по отдельности, и стоили они тогда сущие копейки. Ради своей страсти я тратила те небольшие деньги, которые мне давал отец на завтрак в школе. Прежде чем купить, я долго стояла в магазине у витрины и рассматривала понравившиеся открытки.
Постепенно у меня появилось несколько наборов репродукций и много разных открыток по отдельности. Это были в основном шедевры Третьяковки – репродукции с картин Шишкина, Перова, Федотова, Васнецова, Маковского, Крамского, Саврасова, но особенно мне нравились картины Левитана. Чем они брали душу маленькой девочки? Ширью просторов, необъятностью Волги, золотом осени, родным небом и таинственным омутом.
Я могла подолгу перебирать и рассматривать свои сокровища. Иногда их похищали и прятали у себя мои сестренки, но я обязательно находила и возвращала мои сокровища на место - в большую коробку из - под обуви, где кроме открыток лежали тетради и карандаши – я очень любила рисовать в детстве.
И эта тяга к искусству не пропала и потом, когда я выросла. И сейчас, как в детстве и юности , меня волнует искусство великого художника – певца русской природы Исаака Ильича Левитана.
Будучи в Москве, я непременно ходила в Третьяковскую галерею и подолгу стояла перед картинами Левитана, начиная с его самой первой большой работы « Осенний день. Сокольники».
Картина написана в 1879 году, когда юному художнику было всего 19 лет. На ней изображен осенний день в парке, низкое серое небо, золото листьев и спешащая по пустынной, бесконечной аллее девушка в темной одежде. Кстати, фигуру девушки написал друг Левитана – Николай Чехов, брат знаменитого писателя. Исаак и Николай тогда вместе учились в Московском училище живописи, ваяния и зодчества– Мужвизе.
Эту картину увидел на ученической выставке Павел Михайлович Третьяков, и она привлекла его внимание. Он долго стоял возле картины, рассматривая пейзаж, а потом попросил представить ему юного художника. Худощавый высокий паренек в клетчатом пиджаке застенчиво протянул ему руку, и знакомство состоялось. Третьяков предложил:
- А вы не уступите мне вашу картину?
Голова Левитана кружилась, словно в тумане, он только смог пробормотать:
- Да-да, конечно, - даже не спрашивая о цене, какую назначил владелец прославленной галереи.
У юноши сердце билось в груди от счастья – его картине найдется место в галерее Третьякова! Левитан получил за нее сто рублей – ему показалась эта сумма сказочной.
Потом ему горячо жали руки друзья, они крепко обнялись с Николаем Чеховым. Все были счастливы, а сестра Левитана - Тереза плакала от радости.
Но нужда, которая обступила их со всех сторон, быстро поглотила эти деньги. Левитан был очень беден.
Он родился 18 августа в местечке Кибарты, недалеко от пограничной станции Вержболово на западной окраине России в бедной еврейской семье. Отец работал станционным служащим маленькой пограничной станции, и первыми впечатлениями будущего художника были поезда, которые проходили мимо, и свистки паровозов. И семья со всем скарбом постоянно переезжала с места на место в поисках лучшей жизни. В семье подрастали четверо детей, и денег постоянно не хватало. Отец решил сменить профессию и занялся изучением французского и немецкого языков.
И когда через несколько лет в местечке Ковно французская компания стала строить мост через реку Неман, отец устроился переводчиком, но денег все равно не хватало. Илья Левитан даже не мог отправить детей в школу и обучал их сам. А ему так хотелось дать детям хорошее образование! Мать Исаака была интеллигентной женщиной и очень любила своих детей, а еще она страстно любила читать, забывая иногда за чтением интересной книги посолить суп или подогреть его мужу после работы. Жить семье было все труднее, и родители Исаака решили переехать в Москву.
В Москве они сняли тесную маленькую квартиру на Солянке на четвертом этаже под самой крышей большого дома. Отец стал зарабатывать на жизнь частными уроками в богатых домах, преподавал французский и английский язык детям банкиров и лавочников. Он уходил из дома ранним утром в любую погоду – в мороз, дождь и слякоть и приходил домой поздно вечером, получая гроши. Мечты главы семьи о хорошей жизни в Москве рассыпались в первый же год.
Отец приходил усталый, но радовался, что дети тянутся к знаниям. А мальчики очень любили рисовать и подолгу сидели у окна, рассматривая крыши домов и закат пламенеющего солнца.
Старший брат Авель первым поступил в училище живописи и ваяния, а через два года туда же сдал испытания и был принят младший брат Исаак. Ему было тогда всего тринадцать лет, но вскоре он уже сделал первые успехи по художественным занятиям и принес домой увесистый ящик с красками и две дюжины кистей. Мать была счастлива за младшего сына и плакала от радости, а отец одобрительно хлопал его по плечу и приговаривал: « Молодец, сынок! Ты будешь настоящим художником».
Но недолго радовалось сердце матери за любимого сына. Измученная постоянной нуждой, она тихо угасла, когда младшему сыну исполнилось пятнадцать лет. Горе охватило душу юноши. Казалось, печаль застыла на его лице. Для него наступила пора тяжелых испытаний. Но несчастья семьи не кончились. Через два года во время эпидемии брюшного тифа болезнь свалила отца и Исаака. Их лечили в разных больницах. Молодой организм сына оказался крепче, и юноша выздоровел, а отца не стало…
Семья осталась без средств к существованию и распалась. Дети разбрелись, кто куда. Старшая сестра Тереза вышла замуж за неудачника- коммерсанта. В семье появились дети, и помочь братьям она не могла. Нищета преследовала будущего художника, часто приходилось голодать и ходить в лохмотьях.
Но, несмотря на крайнюю нужду, Исаак продолжал учиться в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Порой ему некуда было идти, и он прятался в классе за штору или мольберты, чтобы переночевать в тепле, но сторож, обнаружив подростка, выгонял его на улицу, и тогда паренек бродил по ночной Москве до утра или мерз на лавочке. Однажды в класс вошел инспектор и объявил, Левитан должен покинуть училище, так он не внес плату. С пылающим от стыда лицом юноша поднялся, собрал краски, кисти и ушел, захлопнув дверь…
Но товарищи поняли, что произошло, зашумели, заволновались и решили помочь – каждый дал денег, сколько мог, и к концу урока одноклассники внесли в канцелярию нужную сумму для платы за обучение, а потом нашли Исаака и сказали, что он может вновь приступить к занятиям. Левитан благодарил товарищей, а слова застревали в горле, и выступали предательские слезы…
С большим усердием он принялся за учебу, а учился Левитан в натурном классе знаменитого художника-передвижника Перова защитника обездоленных. Это он написал всем известную картину «Тройка», на которой изобразил детей, везущих большую обледеневшую бочку с водой. По его ходатайству попечительский совет освободил Левитана от платы за обучение на три года. И юный художник с самозабвением предавался искусству живописи, а для пропитания искал любой заработок, но все эти труды оплачивались мизерно. По вечерам товарищи расходились домой, а Левитану идти было некуда. Он осторожно пробирался на верхний этаж и устраивался спать на груде пыльных холстов. Пыльно, зато тепло. Но так хотелось есть после целого дня занятий! А еще очень одиноко одному в темном пустом помещении…
Сердце трепетало от страха перед строгим ночным сторожем, которого ученики прозвали «Нечистая сила». Но вот неосторожно в кромешной темноте Левитан задевает ногой подрамник, тот падает, и раздается гулкий шум, сюда идет Нечистая сила и выдворяет бедного юношу на улицу.
Но иногда сторож пожалеет сироту, оставит ночевать в сторожке и напоит горячим чаем.
Утром появляются его однокурсники, сытые и веселые, с румяными лицами от мороза, а Левитан, отряхнув пыль с помятой старой одежды, голодный садится за мольберт и раскладывает краски и кисти. В обед приходит буфетчик Моисеич с булками, жареной колбасой, сосисками и теплым молоком. У Левитана сосет под ложечкой от голода, но просить он стесняется – и так должен буфетчику. Часто выручал его товарищ по классу - Пичугин, добрый, отзывчивый юноша приглашал обоих братьев к себе домой и поил чаем с вкусными калачами.
Во время занятий в класс профессора Перова частенько заходил его друг художник – пейзажист Саврасов, тот самый, который написал известную всем картину «Грачи прилетели».
Огромный, с пышной гривой волос и большой темной бородой, художник проходил по рядам и внимательно рассматривал рисунки учеников. Не раз он приглядывался к работе Левитана. В это время у юноши горело лицо и бешено колотилось сердце от волнения. И о, чудо! Маститый художник выбрал его одного и договорился о переводе в свой класс. И Левитан попал в совершенно новый мир.
Саврасов работал совсем по-другому - сам за мольбертом и внимательно следил за работой учеников. И почти сразу новый преподаватель разрешил Левитану писать картины и готовиться к выставке. Увлеченный работой, юноша забывал о нищете и прохудившихся ботинках. И первые работы Исаака взяли на выставку. Юноша радовался, как ребенок.
Но жизнь преподнесла молодому художнику неожиданный удар. В 1879 году после покушения на Александра Второго в Москве запретили жить евреям. И Левитану пришлось уехать в Подмосковье в деревню Салтыковку, там же поселились сестра и брат Авель, который теперь взял имя Адольф. Брат делал зарисовки для журналов за мизерную плату, сестра тоже бедствовала. А еще братьям приходилось ездить в училище поездом и тратить последние деньги на дорогу. Исаак ездил на занятия в заплатанном клетчатом пиджаке, старых штанах, из которых уже вырос, и изношенных ботинках, которые надевал на босу ногу. В таком виде он стеснялся показываться на улицах.
А в дачном поселке кипела жизнь отдыхающих московских чиновников. Вечерами дачники гуляли по платформе. Левитан проскальзывал мимо гуляющих с ящиком красок, стараясь скрыть свои лохмотья. По вечерам он писал этюды и твердил себе мысленно, что обязательно станет настоящим художником – он верил в свой талант.
Постепенно была написана картина, которую он смог продать старому антиквару на Покровке за сорок рублей. Для молодого художника это была огромная сумма! Прежде всего, он купил на эти деньги приличный костюм и обувь, часть денег отдал сестре Терезе, затем снял меблированную комнату в Москве на Лубянке. Саврасов похлопотал за своего любимого ученика, и тот получил разрешение жить в Москве.
Какая это была радость для Левитана! У него, хотя бы ненадолго, была теперь крыша над головой…
А осенью совет попечителей зачислил талантливого ученика на стипендию имени князя Долгорукова. И хотя стипендия не решала всех проблем, но это была победа. И юный художник продолжил трудиться с новыми силами.
И следующей победой была покупка Павлом Михайловичем Третьяковым картины Левитана «Осенний день. Сокольники». Юного живописца узнали маститые художники, а он без устали трудился – писал этюд за этюдом. И снова награда – серебряная медаль за пейзаж в училище, а весной 1880 года он получил деньги для творческой поездки на Волгу. Он так мечтал об этой поездке! Но тут внезапно тяжело заболела Тереза, и юноша отдал все деньги на лечение сестры, которая жила очень бедно. Тереза постепенно поправилась, а Исаак писал пейзажи родного ему Подмосковья.
Целых пять лет Левитан занимался в мастерской Саврасова. Старый художник за эти годы стал ему близким и родным. Всё свое умение и любовь к природе передал он любимому ученику. Но последнее время Саврасов предавался страшному недугу – периодическим запоям. Неделями профессор не появлялся в мастерской, а когда входил, закутанный пледом с оплывшим лицом, Левитану становилось очень жаль учителя, который погибал на его глазах….
А он ничем не мог ему помочь. Иногда Левитан находил его в кабаке, с опущенной взлохмаченной головой перед штофом вина. Тогда юноша брал его под руку и уводил домой. Потом Саврасова уволили из училища, и ученики приуныли. А вскоре умер и любимый всеми Перов. Но через месяц в училище живописи и ваяния появился новый преподаватель – известный художник Поленов и раскрыл для Левитана новый мир красок, внеся в него гармонию и колорит. За два года обучения у Поленова юноша многому у него научился.
Но случился казус - дипломную картину у Левитана не приняли, а на предложение написать новую, молодой художник запальчиво отказался, и получил лишь диплом внеклассного художника - это давало возможность лишь стать учителем рисования.
В отчаянии Левитан уехал из Москвы и по совету Константина Коровина поселился в Саввинской слободе под Звенигородом. Это была типичная бедная деревня, но места здесь были живописные. На высокой горе стоял старинный монастырь, а на равнине разметалась слободка. Художники часто бывали тут. Вот и Левитан снял комнату с художником Переплетчиковым у одной доброй женщины, которая за небольшую плату вкусно их кормила. Ранним утром товарищи отправлялись на этюды, а по вечерам спорили об искусстве, читали Толстого, Тургенева, Пушкина. Художники не теряли времени даром, жили весело, дружно и много работали, и вскоре этюды заполнили стены, стояли на полу, лежали на столе и стульях.
Лето прошло быстро, наступила осень, похолодало, потом выпал снег. Левитан вернулся в Москву и привез кроме этюдов две картины - прекрасные пейзажи о Саввинской слободе. На них он изобразил неказистые домики слободки, тонкие березки вдали, обнаженные деревья, в ожидании тепла и весны, узкую речку и перекинутый через неё дощатый мостик, серое небо с белыми кучевыми облаками, кур, роящихся в первой зеленой травке.
Простые сельские пейзажи, но как трогают они душу своей поэтичностью!
В это время Левитан сближается с братьями Чеховыми и знакомится с их сестрой Машей. Скромная милая девушка в простом белом платье, Маша была похожа на брата Антона и очень любила его. Антон тогда был молодым писателем, работал в юмористических журналах и кормил всю большую семью. На лето Чеховы поселились в подмосковном селе Бабкино, чуть позже к ним приехал и Левитан. Художник поселился во флигеле. Днем все вместе ходили за грибами, ловили вершами рыбу, купались. В лунные теплые летние ночи всей гурьбой уходили в парк, смеялись, подшучивали друг над другом, устраивали веселые розыгрыши. Иногда эти шутки больно задевали самолюбие Левитана, и он в разгар веселья уходил и запирался у себя во флигеле.
В это самое время в душе молодого художника просыпается любовь к Марии Чеховой, и он неожиданно в лесу, во время прогулки признается ей в любви, стоя на коленях…
Девушка смутилась, закрыла лицо руками, а Левитан говорил ей: « Милая Маша, каждая точка на твоем лице мне дорога…»
Маша не нашла, что ответить и убежала домой. Целый день она сидела расстроенная одна в своей комнате и плакала, даже не вышла к обеду. Обеспокоенный её отсутствием, Антон Павлович пошел к сестре и спросил:
- Чего ты ревешь?
Она рассказала ему о признании Левитана, а брат, зная нестабильное материальное положение Левитана, отговорил сестру от этого брака…
У Исаака началась депрессия. Он любил Машу всем сердцем, а ему отказали…
Художник сильно страдал и чуть не покончил с собой…
Потом он долго болел и лишь весной 1886 года, получив деньги за роспись декораций тетра известного фабриканта и мецената Мамонтова, едет в Крым. Больше двух месяцев провел там Левитан. За это время окреп от болезни, загорел, ходил в горы и писал пейзажи чудесной южной природы, бедные сакли, цветущий миндаль в горах и синее море. Исаак поразил друзей - привез оттуда 50 пейзажей и представил их в Москве на выставках. И столько света и солнца было в этих пейзажах, что они почти сразу были раскуплены! А две картины, в том числе «Сакля в Алупке» купил Павел Михайлович Третьяков для своей галереи.
Несмотря на отказ Маши выйти за него замуж, Левитан продолжал бывать в гостях у Чеховых, дружить с братьями, особенно с Николаем и Антоном. С Антоном у него было много общего.
После поездки в Крым материальное положение Левитана улучшилось. Он оделся по своему вкусу, стал по- особенному, красивым бантом завязывать шелковый галстук, купил пальто, костюм, тонкие сорочки, шляпу и стал выглядеть элегантно. Левитан был высок, строен и красив от природы. Яркий брюнет с большими выразительными глазами стал нравиться женщинам.
Одной из них стала Софья Петровна Кувшинникова. Она была женой врача, Дмитрия Павловича, который служил при полиции. Жили они неподалеку от знаменитого Хитрова рынка в доме под пожарной каланчой, как смеялась Софья – у черта на куличках. Свою скромную квартиру она превратила в уютное и оригинальное жилье. Столовая была в русском стиле - там были лавки, рушники, солоницы. Комната мужа была устроена по-спартански - в ней не было ничего лишнего. Свою комнату хозяйка разделила на две, но не по вдоль, а поперек. Нижняя, увешенная восточными тканями, с огромной тахтой, напоминала шатер, в котором было уютно сидеть, а верхняя была спальней Софьи Петровны. В просторной гостиной стояли диваны и простые лавки, покрытые коврами. Там собирались музыканты, артисты, художники писатели. Здесь бывали великая Ермолова и Донской – тенор Большого театра, ездили сюда и братья Чеховы. Все любили приезжать к Софье Петровне. Она была душой общества. Пока гости музицировали, пели, читали стихи и флиртовали, хозяин с другом сидел в своей комнате и играл в шахматы. Вечером подавали скромный, но всегда вкусный ужин, и Софья Петровна хвалила мужа и говорила, что хозяйка здесь он, а не она.
Сама она происходила из хорошей богатой семьи. Отец был страстным охотником, Соню он тоже рано приучил ходить на охоту, ездить на лошади. Она была разносторонне талантлива – прекрасно играла на фортепиано, особенно любила исполнять сонаты Бетховена, легко читала ноты с листа и часто блистательно играла с виолончелистом и скрипачом. А еще Софья Петровна увлекалась живописью и брала уроки живописи у художников. Она часто устраивала званые вечера в своем доме и приглашала известных людей. Они часто собирались в ее уютной гостиной. Во время приема гостей Дмитрия Павловича часто вызывали в участок к очередному порезанному во время драки. Контингент его больных был особенный - воры, гулящие женщины и даже бандиты после кровавых разборок. И когда муж после зрелища зверских лиц и вида крови заходил в гостиную и слушал игру жены, сердце его таяло от нежности к ней. Он любил свою Соню, которая была моложе мужа на двадцать лет, и все прощал ей. Дмитрий Павлович был на редкость добр и великодушен.
Софья Петровна была душой этого салона. Она не была красавицей, но обладала великолепной фигурой и женским обаянием, к тому же умела отлично вести хозяйство, шить, вышивать.
Как-то братья Чеховы привели сюда и Левитана. И с первого взгляда между хозяйкой дома и художником пробежала искра. Софья Петровна влюбилась в молодого художника без памяти и трогательно заботилась о нем. Она окружила его теплом и вниманием, которого Левитану так не хватало в жизни. Ей было тогда около сорока сорока, ему двадцать семь лет. Но разница в возрасте нисколько не мешала им. Художник полюбил эту незаурядную женщину с золотым сердцем. У них было много общих интересов: музыка, литература, живопись, охота.
Они вместе ходили в театры, посещали художественные выставки, а потом Софья Петровна попросила Левитана поучить ее живописи, она давно мечтала об этом. Левитан посмотрел ее этюды и сказал: « Неплохие работы. У вас есть дарование. Пожалуй, я дам вам несколько уроков».
И уже осенью Софья поехала с Левитаном и другом семьи художником Степановым в Саввинскую слободу на этюды. А три лета они провели на Волге в небольшом городке Плесе, который вольно раскинулся на берегу и откуда открывались такие виды, что захватывало дух от красоты. Приезд художников в Плес стал целым событием для жителей этого заштатного города. Они резко выделялись на фоне жителей - смуглый чернобородый Левитан со связкой холстов, этюдником и мольбертом и изящная Софья Петровна в шляпе с широкими полями. Художники поселились в красном кирпичном доме купца Солодовникова. Из окон был чудесный вид: в окно одной комнаты глядела Волга с лесистым берегом, а из окна другой комнаты виднелась зеленая гора и на ней небольшая деревянная Петропавловская церковь.
Вечером Левитан поднялся с этюдником на гору к старой церквушке и вдруг замер от красоты заката. Казалось, что над церковью поднялось пламя и заметалось в маленьких окнах и на верхушке креста. Художник, позабыв обо всем на свете, лихорадочно стал делать набросок. И только, когда багровые краски погасли, он отложил кисть и увидел, что его обступили мальчишки и с большим любопытством смотрят на холст. И вдруг, где-то неподалеку грянула песня « Вечерний звон», и художник заслушался. Удивительное это было место…
Софье Петровне тоже понравилась маленькая церквушка, и она уговорила Левитана посмотреть службу в ней. Церквей в городе было несколько, а в этой давно уже службы не проводили. Художники долго просили старого священника, он не соглашался, боясь, что ветхие стены могут не выдержать, но после долгих уговоров провел обедню в старом храме
Удивительная эта была служба! Аромат ладана смешался с запахом сырости, огненные блики мелькали на образах иконостаса. Вверху на крыше ворковали голуби, а в церкви молились древние старухи в черных платках и старинных сарафанах. Они низко кланялись и крестились двумя перстами. Левитан волнуясь, попросил Кувшинникову показать, куда ставить свечи и стал ставить их ко всем иконам. Взволнованный, он стоял возле старых образов, а после службы ему захотелось написать церковь изнутри. Софья Петровна тоже стала писать этюд церкви. И работа удалась им обоим. Оба этюда купил Павел Михайлович Третьяков.
В Плесе Левитан и Софья Петровна работали неподалеку, раскрыв большие голубоватые зонты от солнца или дождя. Софья была хорошей ученицей и делала успехи в живописи, старательно постигая стиль Левитана. А еще они вместе ходили на охоту и приходили всегда с полным ягдташем дичи. У хозяина дома Солодовникова имелось пианино, и Софья Петровна по вечерам играла на нем, а Левитан, слушая сонаты Бетховена, писал волжские этюды, а за окном в саду пели соловьи.
В Плесе влюбленные были по-настоящему счастливы, и это плодотворно сказывалось на творчестве Левитана. Левитан открыл Плес, а Плес открыл Левитана.
В Плесе были художником задуманы и начаты многие знаменитые картины. Несколько больших работ он посвятил этому небольшому волжскому городку. Картину « Вечер. Золотой Плес» художник писал с Петропавловской горы. На картине мы видим, что солнце уже закатилось за зелеными холмами, и Волга окутана золотисто-розовым туманом. Вдали у излучины реки видна церковь с голубовато-белой колокольней и дом с красной крышей, где жили Левитан с Кувшинниковой. Вся природа на картине дышит умиротворенностью, тишиной и счастьем – все наполнено гармонией и покоем, как было тогда в жизни Левитана. В Плесе он написал портрет Софьи, которую изобразил в длинном белом платье, стройную по девичьи, с тонкой талией и темными задумчивыми глазами. На портрете она выглядит молодой, словно девушка. Чувства обоих в это время были очень горячи…
Художник вдохновенно писал виды Волги в разную погоду. На картине «После дождя. Плес» тоже изображена великая река. Свежий ветер гонит по ней серебристую рябь. Блестят, омытые дождем, камни и влажная трава. Хмурится серое небо с рваными облаками. У берега рыбацкие лодки и суда, а вдали по берегу реки рассыпались дома, окруженными зелеными садами.
Но самый задушевный волжский пейзаж, на мой взгляд – это картина «Вечерний звон».
Солнце посылает на землю последние лучи, и небо становится золотистым с легкими бледно-лиловыми облаками. Река, церковь и осенний лес - всё на картине в эти предзакатные минуты кажется нежно-золотым. Тишина разлита вокруг. Не шелохнется ни один кустик, ни травинка. Река, словно спит. Вода, как в зеркале отражает монастырь с куполами, темную громаду леса и даже эти легкие облака. По реке плывет лодка с отдыхающими. На противоположном берегу старая пристань и лодки с перевозчиком. И по всей реке разливается малиновый звон колоколов, собирающий людей на вечернюю службу.
Как близка русскому сердцу эта картина! Как много дум наводит она, и сразу вспоминается песня «Вечерний звон», которую очень любил Левитан и часто напевал ее.
Как тонко он постиг красоту русской природы!
Удивителен и пейзаж Левитана «Тихая обитель». Художник писал эскизы картины под благовест колоколов монастыря. Он писал картину с необыкновенным упорством и упоением. Картина нравилась ему самому. На ней изображена река с зеркально-тихой водой, старый деревянный мостик, а на противоположном берегу тропинка ведет к монастырю, скрытому в густом заволжском лесу. Купола церквей сияют, отражаясь в прозрачной воде, и тянутся ввысь, в вечернее золотисто- голубое небо, и хочется войти, помолиться и очистить душу в этой тихой обители, затерянной в широких волжских просторах.
Картина произвела фурор на Передвижной выставке весной 1891 года, перед ней в восхищении стояли зрители и много писали в газетах журналисты.
В это время расцвета его творчества произошла ссора с Чеховым. А произошло это так: Чехову не нравились его отношения с Кувшинниковой. Софью Петровну он называл знакомым стареющей Сафо и сделал ее главной героиней нового рассказа « Попрыгунья», а прототипом любовника героини - художника Рябовского стал Левитан. Рассказ был напечатан в журнале «Север» в январе 1892 года и написан настолько замечательно, что скоро о нем узнала вся читающая Москва, и многие узнали в нем Левитана и Кувшинникову. Реакция общества была разная – одни, хорошо зная Софью Петровну, возмущались прозрачностью намеков писателя, другие злорадствовали. Софья Петровна негодовала. Отношения накалились. Левитан написал Чехову возмущенное письмо. Ссора друзей затянулась. Целых три года они не общались. А трудно друг без друга было обоим …
В 1892 году Левитан закончил картину « Владимирка», которая имела особый гражданский смысл. На картине под серым необъятным небом с грозовыми тучами бесконечная дорога, с вытоптанной множеством ног травой. По этой дороге в Сибирь гнали на каторгу тысячи измученных арестантов, закованных в кандалы. Бесконечная эта дорога звалась Владимирской. А вокруг тянутся пустынные просторы с верстовыми столбами – голубцами, да редкими нищими деревеньками. На дороге никого нет, кроме странницы в черном. Печальное чувство вызывает эта дорога народного горя. И как талантливо передал Левитан это горе в цвете, бесконечном пути и мрачном, словно давящем небе…
Кажется, что именно об этой дороге написал стихи Алексей Константинович Толстой:
Спускается солнце за степи,
Вдали колосится ковыль, -
Колодников звонкие цепи взметают дорожную пыль…
Софья Петровна натолкнула Левитана на мысль написать эту картину. Владимирскую дорогу он увидели во время своих путешествий, и она поразила их.
Художник проявил большое гражданское мужество, написав эту картину в годы реакции и террора. Это был протест против деспотизма самодержавия. Левитан показал Владимирку на Передвижной выставке. Но отзывы были очень осторожные. Вникать в подтекст картины было небезопасно. А зрители подолгу стояли возле картины, и как много говорил им этот пейзаж! Картину эту не купил Третьяков, человек умеренных либеральных взглядов. И тогда художник отдал Владимирку в дар галерее Третьякова. Левитан так писал Павлу Михайловичу 11 марта 1894 года: « Владимирка» вернется на днях с выставки, и возьмите её себе и успокойте меня и её».
Переполненный впечатлениями и новыми замыслами Левитан возвращался в Москву в свою удобную мастерскую, которую подарил ему известный промышленник и меценат Савва Тимофеевич Морозов, но в Москве его ждал новый тяжелый удар. По приказу царя Александра Третьего все евреи должны были оставить Москву к 14 июля. К этому временем Левитан был известным художником, но и на него распространялся этот царский приказ. Талант не служил ему защитой. И Левитану пришлось покинуть Москву, свою мастерскую и увозить картины из мастерской в Болдино. Какое это было несчастье для художника, так беззаветно любившего родину!
А с московского вокзала уезжали целые еврейские семьи, не зная, где придется им приклонить голову - уезжали скитаться по городам, отнесенным к черте оседлости. Максим Горький писал с гневом об этом надругательстве: « Черта оседлости – это такой несмываемый позор для нас ».
Выселение Левитана из Москвы тяжелым камнем легло на сердце художника. Эти месяцы унижения он не смог забыть никогда.
Под давлением общественности и друзей власти разрешили знаменитому художнику остаться в Москве, и Софья Петровна устроила для него веселый вечер.
В 1893 году Левитан начал работать над картиной, которую задумал еще в Плесе, а продолжил писать на озере Удомля Тверской губернии. Недалеко от этого озера они с Кувшинниковой сняли старую барскую усадьбу, утопающую в кустах цветущей сирени. Сирень была разных оттенков : от белой до голубой, и Левитан упивался ее ароматом. Он отдыхал от перенесенных страданий и унижения, и писал этюды с цветущей сиренью. Они с Софьей плавали в чистых водах чудесного озера, ловили рыбу, охотились в этих сказочно красивых местах. А вечером сидели рядышком и глядели на бесконечное звездное небо. Счастливая это была пора! По вечерам Левитан просил Софью играть. Она часами играла этюды Шопена, Баха, Бетховена. А Исаак Ильич писал наброски новой картины « Над вечным покоем». Картина была написана в 1894 году.
Это огромное полотно поражает своим размахом и необычным небом. Пейзаж словно написан с птичьего полета. Перед нами огромный простор реки под свинцово-лиловыми , рваными, грозовыми тучами, которые опустились почти до самого горизонта. А на переднем плане зелёный клочок земли, берег реки, на котором погост с покосившимися крестами и небольшой кучкой деревьев, склонившихся от ветра над маленькой деревянной церквушкой. Кругом ни души и только тусклый свет в окне церкви говорит о присутствии здесь человека. Картина впечатляет и наводит размышления о бренности человеческой жизни. Кажется, что жизнь остановилась здесь под этим бесконечным небом, и над вечным этим покоем вечно летят и плывут облака.
Картину купил Третьяков, и Левитан был очень рад. Он писал ему об этой картине: «В ней я весь, со всей своей психикой, со всем моим содержанием».
А после продажи картины Левитана вдруг потянуло в другие страны. Он очень устал от работы и спешил уехать в дальние края. Побывал в Швейцарии, Вене, Париже, Ницце. В путешествии художник пробыл два месяца, за это время укрепил здоровье, хорошо отдохнул, но сильно скучал по родине и стремился домой. Из-за границы он писал художнику Васнецову: «Воображаю, какая прелесть сейчас у нас на Руси - реки разлились, оживает все. Нет лучше страны, чем Россия!» И в июне Левитан вернулся домой бодрый, веселый, а потом снова собрался на озера в имение Ушаковых. Туда же приехала и Софья Петровна, и всё пошло у них по-старому, но вскоре произошла драма…
Недалеко от их имения за густым бором располагалось на холме имение Турчаниновых - Горка. Хозяйкой была Анна Николаевна - жена крупного петербургского чиновника, которая была намного моложе мужа и любила пофлиртовать. Муж отпускал ее на отдых одну, боясь сплетен и скандала. У Турчаниновых было три дочери - Варенька, Соня и Аня, которую все нежно звали Люлю.
Анна Николаевна была образованной, светской женщиной, обаятельной и красивой. Она была одного возраста с Софьей Петровной, но более женственной и привлекательной. И внезапно Левитан влюбился в эту даму. Любовь оказалась взаимной. И теперь Левитан на несколько дней уходил из дома с собакой Вестой и ружьем – якобы на охоту, а сам уплывал на лодке к Турчаниновым.
Софья Петровна по возвращении Левитана устраивала сцены ревности, плакала, они ссорились, а свидетелями этой драмы были гости - молодые девушки, которые здесь отдыхали. Не выдержав измены любимого, Софья Петровна пыталась отравиться серой со спичек, но к счастью, поблизости оказался доктор, и Софью Петровну спасли. Левитан проводил ее в Москву, а сам перебрался в Горку к Турчаниновым и перевез туда холсты и, придя в себя после разрыва отношений с Кувшинниковой, опять стал много работать и, наконец, помирился с Чеховым.
До глубокой осени Левитан жил в имении Турчаниновых, а потом вернулся в Москву и привез целую серию чудесных осенних пейзажей, в том числе и знаменитую картину « Золотая осень», которую написал по плесскому этюду и волжским впечатлениям.
Зимой Левитан упорно, неутомимо работал и еще не успел растаять снег, как он приехал к Турчаниновым и поселился на берегу озера в новом доме.
- Барынина кровинка приехал, - шептались слуги. А Левитан не обращал внимания на эти пересуды и писал первые проблески весны – рыхлый синеватый снег, хозяйскую лошадь Дианку, прозрачное синее небо, голые стволы деревьев и всю эту мартовскую голубизну. Он так надеялся, что здесь, хотя бы на время, обретет счастье и покой, но этого не случилось. Произошло неожиданное: старшая дочь Турчаниновой Варя без памяти влюбилась в Левитана и даже однажды предложила ему тайно уехать с ней куда-нибудь…
Двадцатилетняя Варенька ревновала Левитана к матери, к ее моложавому красивому лицу, говорила колкости. Анна Николаевна отвечала дочери резкими, грубыми словами, и все перепалки слышал Левитан. Жизнь в этом доме стала для художника невыносимой. В приступе отчаяния он выстрелил себе в голову. Кровь потекла из раны, и Левитан упал…
К счастью, рана оказалась неопасной. Вызвали врача, тот делал перевязки, а Турчанинова заботливо ухаживала за Левитаном. Варя уехала в Петербург, а к больному попросили приехать Чехова.
Дружеская поддержка Чехова помогла Левитану выйти из депрессии. Писатель гулял с другом по его любимым местам, ловил рыбу в холодном большом озере и покорил всех домашних своим умением располагать к себе людей.
Для Левитана это лето оказалось тяжелым, но он продолжал неустанно работать. От продажи его картин зависела и жизнь сестры Терезы с детьми.
С годами мастерство художника крепло, а здоровье ухудшалось. На следующее лето в Горку он больше не поехал. С Анной Николаевной они виделись теперь редко, зато часто обменивались письмами. Изредка Левитан приезжал в Петербург, иногда Турчанинова приезжала к нему в Трехсвятительский переулок, и тогда художник превращал свою мастерскую в оранжерею, покупая множество цветов для любимой женщины и устраивая ей праздник. Скоро она уезжала домой, и художник опять оставался в одиночестве. И когда одиночество становилось невыносимым, он приходил к знакомому доктору Трояновскому, который лечил его больное сердце.
У Трояновского была хорошая дружная семья, и Левитан оттаивал душой, подолгу молча сидел в удобном кресле и глядел, как резвятся дети или наблюдал, как хозяйка варит в большом тазу варенье. Ему нравилось бывать в этой счастливой семье, где его хорошо понимали.
Иногда он приезжал к Чеховым на праздники, где собирались самые близкие друзья, в том числе Лидия Стахиевна Мизинова, которую в доме Чеховых прозвали Ликой. Это была очень красивая и образованная девушка, знакомые называли ее Царевна-Лебедь. С роскошной косой, огромными глазами и прекрасной фигурой она обращала на себя внимание мужчин, но Лика любила Чехова, а он осторожничал, отшучивался и не торопился с женитьбой.
Лика была сиротой и выросла в семье родственников Панафидиных. В конце концов, у Лики случился роман с писателем Прокопенко, который был женат и не собирался бросать семью. У Лики родилась от него девочка, которая умерла в младенчестве. Чехов в знаменитой пьесе «Чайка» в образе Нины Заречной рассказал о судьбе Лики, которая тоже одно время была артисткой.
А болезнь Левитана всё ухудшалась. Его мучила одышка, порой совсем нечем было дышать, но только болезнь отпускала, как он снова садился за мольберт.
Как-то его сердце стетоскопом прослушал Чехов и определил, что у Левитана расширение аорты. Доктор Чехов понимал, что при этом заболевании художник долго не проживет. У самого Чехова тоже был уже тяжелый недуг – чахотка, туберкулез, который тогда лечить еще не умели. И Чехов знал об этом…
Левитан тоже догадывался о болезни друга – частые покашливания Чехова не давали забыть о его болезни.
Однажды Левитан из заснеженной Москвы в конце декабря отправился к Чехову в Ялту. Здесь в это время зеленели стройные кипарисы, было тепло. Чехов жил уже в новом доме, где еще пахло краской. Друзья сидели на веранде, пили чай с невероятно вкусными ватрушками Евгении Яковлевны и посмеивались друг над другом. А Ялта с высоты была видна вся. Левитан выглядел неважно, хотя и бодрился перед Марией Павловной. Она так и не вышла замуж, жизнь посвятив любимому брату и помогая матери.
Один раз Левитан попросил ее подняться с ним в горы. Это было для него нелегко. Поднимались вместе, Левитан тяжело дышал, опираясь на палку, а Мария Павловна помогала ему. Когда поднялись высоко, открылся чудесный вид на море и синее чистое небо. Левитан в порыве откровения признался: « Мари! Как не хочется умирать! Как страшно, и как болит сердце…»
Долго они стояли там, любуясь синевой небес и моря, разглядывая с высоты веселую Ялту, утопающую в садах. Потом осторожно, держась за палку, спустились. Дома в своем кабинете скучал у камина Чехов. Левитан попросил :
- Мари, не могли бы вы принести картон?
- Одну минуту. Я сейчас, - ответила она и пошла в соседнюю комнату. Левитан пристроил картон у камина и стал быстро размашисто писать, а когда отошел, то в комнате словно повеяло запахом свежей травы и душистого сена. На картоне был родной до боли пейзаж – луна в окружении облаков, вечернее розоватое небо и стога с еще зеленой травой…
Картина очень понравилась Чехову. Левитан уехал на пароходе после Нового года, а Чехов долго глядел ему вслед…
Левитан еще работает, едет на выставку передвижников, занимается с учениками в Московском училище живописи и ваяния и превращает класс то в лес, то в оранжерею. Ученики любят его и ловят каждое слово. Теперь он академик. Но работать становится все труднее, а весной он простудился , навещая своих учеников в подмосковных Химках, куда они выезжали на этюды.
Чехов приезжает навестить больного друга, потом пишет письма Ольге Леонардовне Книппер: « Меня ужасно мучает неизвестность. Как Левитан? Напишите, пожалуйста».
А Левитан мечется в жару, изношенное сердце не может справиться с болезнью…
Врачи борются за жизнь художника, из Петербурга приезжает Турчанинова, проводит возле него бессонные ночи, но температура у больного каждый день поднимается до сорока градусов…
Когда жар отступил, художник позвал брата Адольфа и показал ему записку, в которой было всего несколько слов: «Письма все сжечь, не читая по моей смерти. ЛЕВИТАН».
Брат не стал возражать, и пачки писем полетели в огонь. Это были письма от друзей, изящные, пахнущие духами, конверты от поклонниц и любимых женщин, деловые записки от Третьякова. Все полетело в огонь. Больше всего было писем от Чехова…
Огонь лизал страницы писем, а Левитан смотрел и словно видел тех, кто писал ему эти строки. В письмах была его жизнь, которая подошла к концу. Художника подняли с постели, и посадили к окну. А в саду зацвела сирень. Она цвела уже второй раз в это теплое лето. Это было удивительно. Аромат любимых цветов врывался в комнату больного, как бы посылая художнику последний привет от природы…
Сердце Левитана остановилось 4 августа 1900 года. Он рано умер. Исааку Ильичу не было еще и сорока лет, но великий свой труд он подарил нам. И мы можем любоваться его шедеврами бесконечно. На них родная наша русская природа, воспетая им так сильно, как никем другим.
Как сложилась жизнь близких ему людей в дальнейшем?
Чехов пережил друга на четыре года и скончался от чахотки в немецком городе Баденвайлере в 1904 году.
Кувшинникова Софья Петровна после разрыва отношений с Левитаном больше не общалась с ним. Она еще два раза без него уезжала в Плес, вернулась к мужу, но как-то потихоньку угасла. Умерла она в 1907 году, ухаживая за одинокой знакомой и заразившись от неё брюшным тифом. Ей было тогда около пятидесяти лет. Проводить ее в последний путь пришли друзья и положили на могилу много венков. Она вела дневник и оставила теплые воспоминания о Левитане.
Турчанинова в 1922 году уехала во Францию к дочерям и перед отъездом передала художнику Смелову по его просьбе письма от Левитана, их было много, но они затерялись во время переездов художника. Анна Николаевна пережила своих старших дочерей. Она умерла в 1930 году в Париже. А младшая дочь Аня, которую звали ласково Люлю, вернулась в Ленинград и работала учительницей.
Мария Павловна Чехова жизнь посвятила брату Антону и матери. Она так и не вышла замуж, хотя в юности была прехорошенькая и неоднократно ей делали предложения. Прожила Мария Павловна долгую жизнь и умерла в Ялте в возрасте 94 лет.
Лика Мизинова в 1902 году вышла замуж за актера и режиссера МХАТА Санина и жила с ним счастливо, хотя у них не было детей. В двадцатые годы они эмигрировали во Францию. Умерла Лика в 1939 году от туберкулеза и покоится на кладбище Сент- Женевьев- де Буа, где много могил русских эмигрантов.
Брат Левитана Адольф на тридцать три года пережил младшего брата и умер в Ялте. Он не оставил никаких воспоминаний о великом брате. Потомков сестер Левитана судьба разбросала по свету.