Арина Родионовна

1 глава

  Живет в нашем Ругачёво красавица Арина Родионовна. Настоящая красавица, а не такая, как в модных журналах: вобла сушёная, вместо лица – один ботокс да татуаж пластиковой наклейкой на силиконовой улыбке красуется. Не такая, а дивная красавица; очаровательная толстушка двадцати лет, с голубыми глазами-незабудками и миловидным курносым личиком, украшенным россыпью веснушек. Уважительное и полное её имя; Арина Родионовна, поэтому её еще в школе шутливо прозвали: Радио, Радионовна или Арина Радионовна. Но осталась позади школа, а вместе с нею и прозвища и детские годы. И стала наша Аринушка Ариной, а иной раз и официально - Ариной Родионовной.  Но главное, что выросла наша Аринушка такая рукодельница! Чуть свободный вечерок – не скучает, строчит на машинке, делает свой авторский пэчворк, как стало модно называть в последнее время наше исконное лоскутное шитьё. Арина и дом украсила лоскутным шитьем, и, фантазируя, создавала из него смелые модели одежды, которые сама и носила, вместо магазинной, покупной. И это всегда выделяло её из повседневного облика жителей Ругачёво.
И сама нафантазирует иной раз обнову, но, конечно порой и журналами, и моделями в интернете вдохновляется, сама и сошьёт. Так и в этот вечер – вертелась перед зеркалом, примеряя и критически осматривая и себя, и своё шитье. Закалывала, где нужно исправить. Опять строчила. А ведь уже поздно. За окном темно. Утро следующего дня будний день в Ругачёво. Но успела засветло дошить, как задумала. И поэтому утром Арина пошла на работу в достроченной накануне ею разноцветной, но изысканной, артистично выполненной, на тему русского ватника куртке, дополнив её в фольклорном стиле длинной, несколько хиппарской, но с фольклорным оттенком юбкой. Которую, конечно, так же сама придумала и сшила.
 Встреченные ею у дома бабки, баба Надя и баба Люба, заохали от восхищения.
И Арина, довольная тем, что, судя по тому, как бабульки осматривают её обнову, Арина поняла, что вещь удалась, и она приветливо поздоровалась с ними:
 ; Здрасьте, бабули! Как здоровье, баба Люба? Как спалось, баба Надя?
Словоохотливые бабульки, весело и приветливо кивая в ответ, поздоровались с нею:
 ; Спасибо! Всё слава Богу! И тебе не хворать, Аринушка! Ну ты рукодельница! Опять обнова! Ну, ты прям цветок! Но разве ж нынче этим мужиков залавливают? Эх! Так и прострочишь на бабкином «Зингере» всю свою молодость! Таперячи на ДискотЭку ходить нужно! Там как раз потёмки. Ну, чё смеёшься-то? Чё смеёшься? Думаешь, если у бабы Любы зубов нет, то и мозги тоже выпали? Умная ты, да только глупая! Жалею я тебя!
Арина только рассмеялась в ответ:
 ; Ой! Баба Люба! Уж ты присоветуешь! Мужики не караси, чего ж их ловить-то! А мне и без дискотек не скучно! На работе целый день танцую по столовке. До смены нужно успеть рабочим завтрак на пятьдесят персон сделать. Ну, я побежала! 
  Когда Арина вошла в столовую, её напарница Мария Ивановна, женщина сорока лет, уже хлопотала, приготавливая столовую к приходу посетителей. Арина переоделась в белый халат и поварской колпак. С удовольствием разглаживая свой новый наряд, уже наброшенный на вешалку, повертела перед собой, полюбовалась и повесила в шкафчик в подсобку, достав оттуда отложенные накануне вырезки новых рецептов блюд. Ведь кроме рукоделия она и кулинарией увлекалась. Она была поварихой в столовой частной фирмы, в которой работали строители. Она собирала рецепты, и готовила по ним порой изысканные блюда. На удивление своей напарницы, Марии Ивановны, не уносила ничего домой, а готовила с фантазией. Арина относилась к продуктам, как художник к краскам. Второй повар на этой кухне, её помощница Мария Ивановна, пришла раньше Арины.  Арина вошла, поздоровалась и достала ещё не испробованные ею рецепты. Разложила их на столе, явно затевая что-то новенькое.
Мария Ивановна, протирая тряпкой столы, это сразу приметила. И, видя, как внимательно Арина изучает новый рецепт, что-то съязвила, но все равно было видно, что Арина ей по сердцу:
 ; Арина Родионовна пожаловала! Ну, опять какое-нибудь «Блян Манжэ»
запузыришь? И меня к глупостям приучаешь! Ой! Арина! Выдумщица ты! А по мне так омлет на завтрак, в обед компот — вот и все кружева! Мужиков тоже, знаешь, баловать не рекомендуется. Младенчиков ; и тех закаливают. А уж с этими точно построже надо бы! А ты всё витаешь, какого-то своего Пушкина поджидаешь!
Но у Арины на эти слова было своё мнение:
 ; Мария Ивановна! Но ведь мы весь день на работе! Время и так, и так пройдет,
так лучше, чтобы было интересно, творчески. Хозяин фирмы деньги на продукты отпускает, можно выбрать, с чем работать.
Но Мария Ивановна к вопросу продуктов относилась очень строго:
  ; Вот именно! С умом средства выделяет! Чтоб мы и себя в ущерб столовой не обидели! А ты то «Ужин Клеопатры» затеваешь для рабочих, то вместо харчо суп «версало» какое варишь!
  ; Да не «версало», а «супэ дё ла Версаль»! – опять поправила её Арина.
Но Мария Ивановна возразила:
  ; Да один хрен, Аринушка! Мужику нужно, чтоб сытно было, и баста! Они ж копают весь день! Кирпичи ворочают! А ты всё выдрючиваешься! – по-простецки обобщила Мария Ивановна, чем уже не на шутку задела Арину.
  ; Не выдрючиваюсь я! Просто для меня продукты как краски и палитра для художника. Я хочу с ними работать, изучать новые рецепты и придумывать свои.
И с этими словами Арина достала папку с вырезками из разных журналов с уже воплощенными ею рецептами, собранных ею кулинарных изысков, и ещё не испробованные.  Положила туда новые рецепты и выбрала рецепт на этот день. Но, судя по тому, как низко склонилась она над своей папкой, Мария Ивановна поняла, что напрасно она так перебрала с утра пораньше с критикой. И поэтому она обратилась к Арине:
 ; Понятно! «Сенька-поп, зачем пришел? За краской!» Ну да! У тебя ж не семеро по лавкам! Молодая ты! Тут перекусила – и порядок! Ну, чего на сегодня затеяла? Какие нынче извращения мариновать будем? – закончила она примирительно, чтобы не портить рабочий день.
И вот спелая кустодиевская пышногрудая красавица лет двадцати и её помощница Мария Ивановна принялись колдовать у плиты. А за окном так по-весеннему разгалделись вороны. И таяли сугробы, словно забытое мороженое на празднике с зажигательными танцами. Весенний джаз капели по крыше и по навесу над входом радовал приближением ранней в том году весны.
Работа ещё не началась. Но кухня уже кипела, шипела и пылала.  И Арина, обрадованная тем, что минутка препирательств завершена, торжественно объявила:
; Сегодня готовим «Рев дю сюльтан».
; Арина! Да это ж как есть-то, если и не выговорить?! – возмутилась Мария Ивановна, но уже без былого напора, потому что пора было расставлять хлебницы с нарезанным хлебом. И обе поварихи  начали расставлять на столах хлебницы с хлебом, после этого Арина прикрепила на стену выбранный рецепт, и стала читать его вслух:
 ; Это французское название, а по-русски ; «Мечта султана», берём десяток яиц и…
Тут её опять перебила Мария Ивановна, прыская от смеха:
 ; Ну, это ясно-понятно с чего султан начинается, то есть его мечта. Ну, ладно тебе, Арина, уж и пошутить нельзя!
И, несмотря на препирательства, работа всё же началась. Зашумели плиты столовой для сезонных рабочих. И обе стали готовить завтрак для рабочих и задуманный Ариной изыск к обеду.
 Тут первым в столовую пришёл Толик, как обычно с гитарой на плече. Достаточно было беглого взгляда, чтобы догадаться, что Толик явился после бурно проведенной ночи. Он оглянулся и, быстро достав носки из кармана, воровато надел их, пока не видели дамы, колдующие у плит. Потом крикнул им из зала столовой:
; С добрым утром, милые дамы! Как вкусно у вас всегда пахнет!
Арина, видя его, вспыхнула румянцем на щеках и загорелась от нахлынувшей нежности к этому красавцу ; Казанове местного значения. Она была тайно влюблена в Толика, прораба одной из бригад сезонный рабочих, красавца и сердцееда тридцати лет. Но ничего, кроме страданий, эта влюбленность ей не принесла.  И её напарница, Мария Ивановна, вынесла ему стандартный завтрак на подносе, потом продолжила раскладывать хлебницы с хлебом, стаканы с бумажными салфетками ; готовить столовую к завтраку строителей. Обе заметно оживились, увидев обаятельного и бесшабашного Толика.
; Аринушка, душа моя! Арина Родионовна! Дай кофейку! И покрепче! Отчего я не Пушкин?! Все беды на земле оттого, что не на тех женятся! Вот если бы Пушкин женился на Арине Родионовне! – притворно трагически восклицал Толик, пока Арина готовила ему хороший, крепкий кофе. Но и Мария Ивановна «вставила свои пять копеек» в общую топку разговора:
 ; Вот именно, Толик! До сих пор бы тот Пушкин огурчиком бегал бы! И до сих пор песни бы пел!
Толик, вдыхая аромат кофе, полностью согласился с нею:
; Точно! Все мы мужики такие… даже, если и Пушкины! А, кстати, и я вам своё новенькое спою, – сказал Толик и одновременно на салфетках что-то увлеченно стал писать. Дописал. Перечитал, явно довольный результатом. Взял гитару, стал подбирать аккорды, пробуя петь только, что сочинённую им песню «Треугольники Любви». Тут в зал столовой вошла Арина с горячим кофе, который так обрадовал Толика, но сначала он решил спеть своим первым слушательницам. Мария Ивановна сьязвила:
; Ой! Ой! Ранний ты наш! Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела!
Но Толик запел, и неплохо запел, несмотря ни на какие препятствия:

Треугольники любви Бермудскими бывают.
Пропадаем мы в них, словно в вечность канув.

Треугольники любви Лабиринтом Кносским.
Бродим в них до зари в бессонницы обносках.
Треугольники любви жаждут биссектрисы.
Разделите же их!
Да не делится искренность!
Треугольники любви ; ветви древа.
Что в Эдеме проросло, яблоком созрело.

  Толик пел, а дамы заслушались, забыв о своей работе. Но вдруг Мария Ивановна взглянула на Арину ; и даже расстроилась, видя, какими влюбленными глазами та смотрела на шалопута и разгильдяя Толика. Тут уж Мария Ивановна, едва дождавшись, когда Толик закончит свое выступление, тотчас – руки в боки и ну возмущаться, выразительно покачивая большим столовским половником:
; Толик! Треугольный ты наш! Что ж это ты такое поёшь! Ты о единственной и неповторимой любви девушкам-то пел бы! Треугольники? Хм… Я б тебя за все твои треугольники так отделала!
   Но негодование Марии Ивановны нисколько не помешало Толику с наслаждением допить прекрасный кофе, украшенный премудростями кулинарных фантазий Арины.
А потом Толик в ответ Марии Ивановне, перебирая струны гитары, примирительно выдал Окуджаву, кивая на её половник:
; Вот, Мария Ивановна, если б не это: «Мы были б счастливы! Куда же гонишь ты своих коней?!» Подумайте, Мария Ивановна! Вы слишком строги! – высказался он, подчеркнув свое мнение бравурным аккордом, и, изображая театрально нарочитый испуг, убежал из зала столовой, подмигнув Арине на прощанье.
Конечно, Марии Ивановне он тоже был симпатичен, но она почти по-матерински жалела Арину, безответно влюбленную в Толика. В сердцах она пробормотала себе под нос, потому и сердилась на шалопута Толика: «Бывают люди, а бывают на блюде!»
  А прораб Толик уже работал, отчитывал рабочих, распределял работу между ними. А из окна кухни любовалась Толиком Арина. Там она кашеварила, крутилась с большущим половником, что-то помешивая им в огромных котлах. В одном бурлил борщ, в другом таинственная « Мечта султана».
  Арина опустила половник в борщ и опять взглянула в окно. Тут она увидела, что Толик, выразительно погладив усики, игриво подмигнул ей. Она, всплеснув от смущения руками, машинально выдернула из котла с борщом и половник. Засмотревшись на сердцееда Толика, не отрываясь, зарделась и обомлела от радости, выразительно прижав к груди половник. От борща, оставшегося в половнике, на её белом халате проступило пятно цвета бордо в форме сердца. Она замерла и не заметила, что все котлы, кастрюльки и алюминиевые чайники ; все разом закипели. Сковородки подгорели. Подбежала ей на помощь Мария Ивановна и, спасая завтрак, от души обругала её, остолбеневшую с блаженной улыбкой на губах. Потом, конечно, как и раньше, начала жалеть Аринку:
  ; Толик только голову тебе, девке, дурит, а тебе замуж пора!
  ; Cо всех сторон твердят: «Замуж пора! Замуж!» ; словно я сама, без «замуж», недочеловек какой-то! А вы, Мария Ивановна, сколько раз замужем были?
  ; Ну, знаешь, мужья не деньги, что их считать? Да я смотреть не могу на твои мученья! Слушай, есть тут одна бабулька, ну, знаешь, как знахарка. Ну ведунья она. Что-то такое знает и ведает и потому может сделать так, что и не такие с букетами являлись. И на коленках вокруг дома ползали. И женились как миленькие. Она может тебе помочь! Ну, чтобы очаровать и женить. А я знаю, как к ней пройти! К этой к ведунье-вещунье, чтобы та поворожила какими-то только ей ведомыми способами, которые обладают чудодейственной силой исполнения желаний.
  Обе, посмотрев на высоко висящие настенные часы, прикинув, что еще минут двадцать на этот важный разговор у них есть. Они, не сговариваясь, заперли дверь столовой. Выдрали пустые листы из «Книги жалоб» ругачёвской столовой «МЕЧТА». И Марья Ивановна принялась старательно чертить на нескольких листах план, как пройти через лес к той ведунье. Сколько-то елок пройти, через какой именно пень березовый перепрыгнуть, какой-то ручей задом наперед вброд перейти. Потом ; сколько раз налево, сколько направо повернуть. И, всякое такое прочее. План вскоре был выложен вдоль всей столовой. Пока Мария Ивановна чертила, она рассказывала, поясняя все трудности пути к счастью:
  ; Но сколько ей, ведунье, лет, никто не знает, а живёт она в том потаённом месте так давно, что еще моей прабабке Марье Ивановне приворожить помогла. Так давным-давно живет, что памятью слаба стала, да и глуха как пень, но дело её верное! Уж коль взялась за дело ; всё получится! Но для памяти нужно ей что-нибудь подарить. Она те подарки берёт и тогда уж точно не забудет поворожить для того, кто ей это подарил.
В двери столовой все настойчивее и сильнее стучались голодные рабочие, но Арина и Мария Ивановна не сдавались, потому что никак не могли бросить свой план действий. Взятые штурмом двери столовой не выдержали. И распахнулись, отбросив в сторону засов. Но тут рабочие обомлели и замерли в дверях, увидев престранную картину. На полу сидели Арина и Мария Ивановна, и, как безумный пасьянс, раскладывали между столов испещренные загадочными чертежами и планами страницы, вырванные из «Жалобной книги» столовой «МЕЧТА». Оторванная обложка «Жалобной книги» валялась в стороне. А в воздухе витал запах подгоревших котлет.

2 глава

  Глубокая ночь настала и звёзды сверкали так ярко, словно хотели нашептать, что-то невероятное, но очень ясное и важное. И звали, звали в неведомое и таинственное. Так, что не уснуть было Арине. И она подошла к окну. Откинув занавеску, Арина посмотрела на улочку за её окнами, по которой ей предстояло всего через несколько часов пойти к ведунье в надежде, что перевернется вся её хоть и хорошая, но скучноватая жизнь и наполнится счастьем, любовью, страстью. И поэтому нужно спать, просто спать, чтобы утром встать полной сил, чтобы всё задуманное состоялось. И с этими мыслями Арина вздохнула, и опять легла в постель, натянув на себя одеяло, укрывшись с головой. Вытянув руку из-под одеяла, она погасила торшер, стоявший рядом с её кроватью. Но вскоре, отбросив одеяло, опять включила торшер, встала и подошла к столу. Вздохнула, посмотрев в угол рядом с дверью, на стоящие там рыбацкие резиновые сапоги её деда, чудом уцелевшие, которые специально для этого случая она раскопала в чулане. Достала из шкафа рюкзак и повесила на спинку стула. И опять легла, чтобы досыпать те оставшиеся до утра несколько часов. И действительно, сны ей снились какие-то быстрые, как в ускоренной съёмке, словно пытались уместить всё отпущенные ей в эту ночь сны в оставшиеся до утра часы, но из-за потраченного времени ночи на сомнения и сборы часов этих осталось так немного. И уж теперь Арина заснула крепко. Так что до рассвета и не шевельнулась. Но с первыми лучами рассвета Арина проснулась. Встала с кровати и подошла к столу. Внимательно посмотрела на нарисованный план дороги к ведунье. Она была в смятении и полна сомнений. Вздохнула и, словно приняв окончательное решение, стала собираться в путь.
 Испекла большую кулебяку, дразнящим запахом которой наполнился дом Арины. Запах детства, семейного праздника, тех лет, когда все еще были живы. И на душе Арины стало тепло и спокойно. И она собирала гостинцы, провизию в душевном спокойствии. Достала из буфета шкатулку. Открыла. И, перебирая свои побрякушки, выбрала мамину брошь с ярко сверкающими камушками. Всё это: корзину, полную снеди, вместе с планом дороги, лоскутное покрывало в подарок ведунье и брошку она собрала и уложила в дорогу. С этим и пошла вперёд к новому будущему – к ведунье.
Путь был трудный. То она отсчитывала сколько-то берез от тропинки. То у какого-то пня поворот. Выбившись из сил, Арина достала из-за пазухи своего красочного, состеганного ею ватника планы пути к ведунье. Стала читать сама себе вслух, перебирая разрозненные листки, чтобы лучше запомнить:
; А теперь нужно вброд, пройти не оборачиваясь, задом наперед. А это зачем? Ох! Но раз надо, так надо! – прочитав, изумилась Арина, и покорно повернулась, и пошла задом наперед, как было написано на разрозненных листах «Жалобной книги» столовой, продолжая читать вслух самой себе инструкцию:
; Дальше ; читать вслух: «Лягу я помолясь! Встану я благословясь. Пойду из ворот в ворота. Встану я, раба Божья Арина, в чистом поле, чтоб ни жить, ни быть без меня не мог раб Божий Анатолий, чтоб соль ему была не солона, чтоб вода не мокра, чтоб день не в радость, чтоб ночь не в сладость. Крепкое слово, как камень горюч, сколько его ни крючь!» – преодолевая все кочки, буреломы, завалы сломанных веток, заросли крапивы, Арина твердила, это как заученный урок.
  Но чуда не произошло. И Арина еще долго бродила и плутала по лесу, повторяя это заклинание. Её голос осип, повторяя эти старинные слова магического заклинания: то запыхавшись, то с усталостью и досадой, но она повторяла. Но сторожку всё не находила, хотя всё уже тонуло в красных, сиреневых и оранжевых красках заката. Арина раздвигала ветви еловых лап, уже не пугаясь исцарапать лицо, всё уже сплошь покрытое свежими царапинами от ветвей ёлок и елей в непроходимых чащобах на её пути. Произносила тот заговор в полном изнеможении, со сбитым дыханием. И в этот момент, когда уже стало быстро темнеть, она наконец нашла ведунью, произнося:
; «Чтоб день не в радость, чтоб ночь не в сладость! Крепкое слово, как камень горюч, сколько его ни крючь!», когда с этими словами Арина раздвинула ветви и увидела сказочной ветхости избушку. Арина поднялась по скрипучей лесенке и постучала в грубо сколоченную из необструганных досок дверь. И, проскрипев, дверь открылась. И Арина увидела, что за дверью, за порогом сторожки, словно ожидая её, стоит старушка. Она приветливо улыбалась Арине. У её ног вился и ластился чёрный кот. Эта махонькая, улыбчивая сухонькая старушка показалась Арине такой светлой и милой, что трудно было предположить в ней что-то колдовское-мистическое. Ничего инфернального. Это так удивило Арину, что она замерла в растерянности. А старушка ласково приветствовала Арину, почти оглохшую от силы сердцебиения ее взволнованного сердца:
  ; Заходи, Аринушка! Отдохни с дороги, девонька! – пригласила её в дом старушка. Внутри избушки оказалось неожиданно уютно. Это была явно не баба Яга. Всё в жилище было украшено рукоделием, кругом красовались вязаные салфеточки, на столе скатерть, на полу ; домотканые пестрые дорожки. На стене лубки. И фото кинозвезд. Даже фото Софии Лорен, Мерлин Монро, Клаудии Шифер с благодарными надписями ведунье по-английски. Перед лубком с красавицей восемнадцатого века Арина замерла. Залюбовалась. Она присмотрелась и поняла, что это большого размера игральная карта, дама пик, вставленная в старинную рамку. Старушка тотчас протерла рамку и пояснила Арине:
; Не узнала? Так это ж я в молодости. Проходи! Присядь, девонька! Посиди, отдохни, ; сказала старушка с керосиновой лампой в руке, освещая жилище.
Арина присела на скамью. Раздалось многозначительное покашливание. Арина смутилась, оглянулась и увидела, что на скамейке у стены напротив сидели еще двое посетителей, несколько смущаясь друг друга. Они были смущены тем, что их тут видят. Глядя на них, сразу становилось понятно, что каждый из них сам по себе и, что она, Арина, не первая. На скамейке в избушке сидел молодой панк с разноцветным ирокезом на голове и гитарой. Рядом с ним на самоструганой скамейке сидела солидная бизнес-вумэн, с презрением поглядывающая на всех. Они уже подарили что-то «для памяти» ведунье и, видимо, уже изложили свои пожелания Их памятки-подарки лежали на подоконнике. Горстка перстней с черепами, крупные цепи белого метала ; очевидно это была памятка от парня с электрогитарой. А рядом красовалась толстая пачка долларов от бизнес-вумэн. Арина отстегнула брошь от куртки. И стыдливо положила рядом с уже лежащими памятками. Отдала старушке всё для неё припасенное: и приготовленную еду, и красивое, яркое, достроченное накануне лоскутное покрывало. А, протягивая старушке брошь, сказала:
; А это вам, бабушка. Бабушка! Пусть Толик мне предложение сделает! «Сможете?» —с надеждой в голосе спросила Арина.
И старушка, щуря подслеповатые глаза, приветливо ответила ей:
; Конечно, милая! Сделает как миленький! Придёт и сделает тебе предложение!
Да, куда ж он денется от такой-то красавицы и рукодельницы?! – ответила старушка, расстилая подарок Арины, её новое лоскутное покрывало, состроченное ею перед походом к старушке. Постелила его на широкую скамью, разглаживая его своими сухонькими, но натруженными ручонками. Немного помолчав, глядя на покрывало, вдруг зашептала какое-то заклинание. А потом вдруг схватила покрывало и, высоко подняв его над головой, словно экран перед Ариной, сказала старушка ей с хитренькой, но ласковой улыбкой:
; Сама-то Аринушка, глянь, посмотри повнимательнее – быть может, что-то интересное для себя и увидишь.
   И вдруг лоскуты на её же покрывале точно ожили. И лоскут с незабудками зашевелился от ветерка, одни цветочки распускались, другие увядали. Лоскут в горошек превратился в слова, а потом в строчки превращался. А потом и вовсе закрутились все лоскутки разом, словно невидимая рука замесила их в общий пестрый лоскутный хоровод. На одном ярко-зеленом лоскуте проступила надпись: «Made in Italy». А еще через мгновение лоскут этот стал огромным, во всё лоскутное покрывало, но теперь уже прозрачное, словно окно в другой мир.
   И увидела Аринушка лето, да не наше это было лето. А в далекой Италии. Словно ожили страницы учебника по географии или глянцевых журналов. Замелькала перед её глазами Италия. Панорама Рима. Мелькали площадь Испании, фонтан Треви, промелькнули милые, старинные итальянские улочки. На одной из улочек Арина увидела, что из здания выходят незнакомые ей люди. Это были теперь уже бывшие муж и жена после развода. Впереди шёл раздражённый Томазо. Это был ; Томазо Дантеццо, преуспевающий итальянский бизнесмен, элегантный мужчина, лет под сорок. Он выходил из здания суда.  А следом, за его спиной ; тоже взвинченная событием состоявшегося бракоразводного процесса, но теперь уже бывшая, его жена.   Настоящая итальянка с орлиным профилем и густыми черными волосами. К ней подбежал её любовник с роскошным букетом и успокаивал её. Томазо оглянулся и, видя эту сцену, сделал выразительный жест типа: «А! Ну и черт с вами!»
Каждый, не прощаясь, уселся в свою машину. Разъехались в разные стороны. Томазо сорвал галстук и швыряет его на заднее сиденье. Мчится и выезжает за город, не останавливаясь, срывает обручальное кольцо. И, открыв окно машины, вышвырнул кольцо как можно дальше от себя. И кольцо резво покатилось вдаль. И катилось оно всё дальше и дальше, подскакивая на неровностях. Оно миновало солнечную летнюю Италию, промелькнули достопримечательности; Ватикан, Собор Петра… Потом кольцо, брошенное Томазо Дантеццо, и дальше проскакало по сугробам, минуя Москву, Красную площадь, промелькнули и многие другие достопримечательности России. Взвивались космические ракеты, на сцене Большого театра блистало и звучало «Лебединое озеро» ; промелькнул и танец маленьких лебедей, а кольцо всё мчалось и мчалось всё дальше и дальше. Катилось оно по трассе, обгоняя фуры, пока со звоном не налетело на дорожный указатель с надписью «Ругачёво». Покрутилось на месте и отлетело в сторону. Мелькнула панорама этого провинциального городка под Москвой. Кольцо прикатилось сначала к стройке, а потом закатилось под окно дома, где живет сама Арина Родионовна. Но тут вдруг услыхала Арина голос старушки:
  ; Ах, какая ты умелица – так вкусно пахнет! Ну, гости дорогие – присаживайтесь к столу! Арина нынче нас угощает!
  И вправду, ароматом пирогов и кулебяки наполнилась вся сторожка.
Арина поняла, что она заснула, присев на скамью, на которой старушка расстелила её подарок – лоскутное покрывало. Она в изумлении потёрла глаза, мысленно перебирая тот ясный, отчётливый, но очень странный сон.
  Пирогами Арины и кулебякой с удовольствием угостились и старушка, и её гости вместе с Ариной, что ведунью очень обрадовало. Потому что понимала, что обратный путь её гостям предстоит нелёгкий. Гости попили чай, и вскоре все трое отправились обратно.
  А старушке-ведунье ещё предстояла работа. Но её рабочее время ; глубокая полночь. Поэтому, проводив гостей, старушка легка спать, набираться сил. Ночь была душной, жаркой. Поэтому окошки старушка распахнула перед сном пошире. И заснула jyf легко и крепко, так что и разгалдевшиеся посреди ночи сороки ничуть её не побеспокоили.  Одна из сорок так расхрабрилась, что села на подоконник сторожки. И стала с любопытством рассматривать, что да как в домике старушки. Её внимание, как на грех, привлекла брошь, которую принесла «для памяти» Арина. И блестящие камушки, украшавшие её, так поблескивали в лунном свете полнолуния, что сорока не смогла отказать себе в удовольствии стащить эту памятку Арины. Не зря же говорят ; сорока-воровка. И, ловко подцепив брошь клювом, сорока улетела с брошью, чтобы украсить свое гнездо в ветвях дерева, стоящего рядом с домом старушки.
А спать старушке предстояло до самого позднего вечера следующего дня.
  Уж вечерело, когда старушка проснулась. Красный закат окрашивал всё вокруг. Подошла к окну ведунья. И собрала памятки-подарки. А то, что броши нет, этого старушка и не заметила. Чистой водицы попила и отправилась в путь с этими вещами, уложив их на дно большой потрепанной корзины. Опираясь на клюку, она уходила вглубь леса шаткой старушечьей походкой все дальше и дальше. Впереди шёл её чёрный кот, глаза которого горели зелёными и жёлтыми огнями, как прожекторы, освещающие ей путь. Вышла на полянку, за которой притаился обрыв. Кряхтя и по-стариковски причитая, она спустилась на дно обрыва. И, оказавшись на самом дне обрыва, немного отдышавшись, вдруг ударила клюкой о землю трижды с силищей бог весть откуда в ней пробудившейся. И из того самого места, куда она трижды ударила клюкой, начал бить родник. Да так, что обрыв молниеносно заполнился водой. Вскоре здесь образовалось озерцо. Старушка бросила клюку и ловко вспрыгнула на неё, как на плот. И на его узкой поверхности, как на сцене танцпола, в центре которого взметнулась мощная струя воды из родника, старушка как заплясала вокруг этого «фонтана», бьющего разноцветными струями воды. На своей подвластной каждому её движению клюке она отплясывала, разбрасывая памятки-подарки своих недавних гостей. Это были более чем неожиданные в её возрасте танцы-пляски; то это был брейк-данс, то старушка ходила вперед и назад вдоль клюки, лежащей на воде, вокруг фонтана, как топ-модель по подиуму, кокетливо запахивая и распахивая свой потертый ватник, как роскошное манто.
   Она ловко «заплетала» походку, как заправская манекенщица, хотя и обута была в старые валенки. Но вдруг нечаянно наступила на своего кота, не заметив, что он подплыл к своей хозяйке и тоже взгромоздился на клюку. Он с визгом отпрыгнул в сторону и плюхнулся в воду. И тотчас фонтанчик еще выше взметнулся к небесам. Потом опустился. И старушка бросила в него оставшиеся побрякушки того рок-музыканта. Струя фонтана, словно играючи, жонглировала, подбрасывая перстни и цепи, разные побрякушки того паренька. А потом фонтанчик, словно жертвоприношение, «проглотил» это подношение-памятку. И, что удивительно, именно в это время тот самый музыкант выступал в каком-то ночном клубе со своей музыкой. Но вечер совершенно не клеился, и публика была вялой, неотзывчивой, словно ленивой массой, и он сам был какой-то скованный, зажатый и даже унылый. А как только «съел» фонтанчик его дары, так сразу же зал взревел от восторга, да и он сам ощутил, что силы какие-то неведомые в него влились. Вечер наполнился энергией и творческим драйвом.
 То же произошло с купюрами бизнес-леди, оставленными ею старушке «для памяти». Их «фонтанчик» жевал с особым аппетитом, долго чавкая и урча от удовольствия.
И вскоре и бизнес-вумен на центральной улице Москвы руководила рабочими, монтировавшими неоновую вывеску модного бутика «L`escalie en ciel», громко выкрикивая команды:
   ; Чуть левее. Да, левее же говорю!!! Так! – кричала она, стоявшему на верхней ступеньке высокой лестницы. Он монтировал вывеску нового бутика, который предстояло открыть через пару дней. Другие рабочие поднимали вывеску, помогая собрату. А тот вдруг возразил, поймав вывеску обеими руками:
   ; Так тут же не по-нашему написано. Что, потом другую вывеску тоже вешать будем?
Задрав голову, бизнес-вумен возразила ему:
   ; Нет. Всё нормально! Так оставим. По-русски это означает: «Лестница в небо». Меховой бутик. Знающий покупатель поймет. А для случайных прохожих мы вывески не делаем. Для своего покупателя работаем.
  Улочка в центре Москвы, на которой располагался магазин бизнес-вумен, была односторонней, но это не помешало появлению на ней белому Кадиллаку, остановившемуся рядом с этими ударниками капиталистического труда.  Когда Кадиллак остановился, из него вышел тот самый панк с разноцветным ирокезом и неизменной спутницей ; электрогитарой. Он решительно шёл по улочке, обсуждая, что-то со своим продюссером. Бизнес-вумен была так занята установкой вывески, и потому она не увидела музыканта. А за ним тем временем толпой бежали восторженные поклонницы. И эта толпа его поклонниц всё увеличивалась – росла на глазах. Бизнес-вумен обернулась на шум. И увидела, что панк раздавал автографы. Тут она сразу узнала его. Подошла к нему, окруженному поклонницами. И он, поприветствовав её кивком головы, поздоровался с нею, и сказал ей, продолжая раздавать автографы:
  ; Заехал посмотреть, как у вас дела устроились. И рад, что и у вас всё благополучно! Убедился, что старушка-ведунья поработала на славу. Всё удалось! И у вас! И у меня! Значит, все наши перемены – не случайность! И, перекрикивая толпу поклонников и поклонниц, он рассказал ей о том, что он успешен и востребован, что старушка-ведунья совершила настоящее чудо. Что он благодарен судьбе за то, что он смог найти дорожку к старушке-ведунье.

3 глава

  А вот у Аринки всё было по-прежнему. В тот день она с поникшей головой уныло что-то помешивала в большом столовском чане с надписью «Компот», когда в столовую, как обычно, забегал Толик. Он балагурил, привычно пил по утрам кофе. Морочил ей голову своими многообещающими шутками-прибаутками. Иногда пел им с Марией Ивановной свои песенки, развлекая их. Словом, всё как и раньше. А Аринка, хоть и радовалась его появлению, но словно угасала вся на глазах в напрасных ожиданиях и в надеждах на чудо, которого ждала от старушки-ведуньи, когда Толик уходил, возвращался в свою жизнь. Поникшая Арина смотрела вслед Толику. И Мария Ивановна не выдержала и, жалея Аринку, выплеснула накопившуюся досаду:
 ; Ага! А ты плачь, поплачь над супами-то! Что зря слезы изводить! На соли сэкономим! Извелась ты совсем, девка! Уже и лето почти пролетело, скоро макушка лета. Так и осень вот-вот наступит. Прочитала в какой-то умной книжке: «Чем шире распахнута душа, тем глубже плевок падения!» — вот ведь правильно сказано.
  ; Похоже – это из учебника физики! – отшутилась Арина.
  ; Ну да, а то я учебник от книжки не отличу. Я вот что думаю, а не случилось ли со старушкой ведуньей беды какой-нибудь? Всё же и годы и помочь ей некому, случись что! Ведь уж к ней-то за помощью сходить, так это дело верное. Что там с ней приключилось?
  ; А ведь правда! А вдруг что-то со старушкой случилось?! Заболела? Завтра возьму отгул и пойду к ней. Подмените меня? – искренно встревожилась Арина.
  ; Ну, ясно-понятно! – согласилась Мария Ивановна и вовремя повернулась к чану с компотом, который явно уже перекипел, потому что поверхность компота резко закрутилась бурным затягивающим водоворотом.
 

    Томазо Дантеццо вернулся в опустевший дом родителей в Вероне. В тот вечер он сидел, как обычно со времени своего развода в баре и пил с друзьями. Он был уже сильно пьян. Жаловался приятелям, что все ему осточертело. Что он готов уехать куда угодно, что он хочет изменить свою жизнь. Друзья, изрядно утомленные однообразием его настроения, отвечали ему:
; Да радоваться нужно, что избавился от этой своей… Нам она всегда не нравилась! Да, что ты киснешь, Томазо?
; Осточертело! Всё осточертело! Хочу перемен! Уеду! – завопил Томазо.
; А куда? – спросили друзья, чтобы отвлечь друга и дать ему выговориться.
По телевизору в баре в этот момент шла передача «Дискавери», тема ; «Охота в России». Томазо ткнул пальцем в сторону экрана и решительно заявил, что ему теперь только в Россию:
; А вот туда. В Россию!!! Буду пить водку с белыми медведями в пабе у стен Кремля! И любить самых красивых женщин ; русских женщин!
Томазо встал и шаткой походкой направился к телевизору. И даже попытался чокнуться с медведем, появившимся в кадре, ударяя стаканом об экран плазменного телевизора, чтобы выпить и с медведем, и с охотником, у которого брали интервью о том, как проходит охота в России. Друзья, достаточно утомлённые его затянувшимся постразводным синдромом, обиделись, почему он пьёт не с ними, а с телевизором:
 ; Эй! Ты ещё не в России! И вокруг не белые медведи! Вернись! Иди к нам, а то телевизор разобьешь!
; К чёрту формальности! Я уже там! Эй! Отпустите меня! – буянил Томазо, неуклюже задевая стаканы и опрокидывая стулья. Все смешалось в баре, а на экране телевизора возникла заставка – русское лоскутное покрывало во весь экран. Но это оказалось частью снов, угомонившегося Томазо. И синий в крапинку и в полоску лоскут превратился в звездное небо над головой сильно пьяного Томазо, проснувшегося на брусчатке узкой улочки родного городка. Первой его мыслью стало:
  ; «Нет, так больше пить нельзя! До чего же я докатился! С этой минуты я должен всё изменить в своей жизни!»
И с этим решением в него словно новые силы влились.

    Арина решилась во второй раз отправиться к ведунье-вещунье, чтобы проведать старушку, не случилась ли с нею беда. Узнать, что же помешало старушке выполнить заветное желание Арины, ради которого и пробиралась она сквозь чащу. Поэтому наступил день, когда в субботу утром, встав пораньше, Арина оказалась в густом лесу, Она пробиралась в самую глубь леса, чтобы навестить ведунью, ещё раз повторяя поход к старушке ведунье, как в первый раз, со всеми трудностями, по тем же путеводным разрозненным листам из «Жалобной книги» столовой. Но, несмотря на то, что шла она во второй раз, она не узнавала места, словно кто-то переставил декорации. Не с той стороны росли сосны вековые, где были они в прошлый раз. То елок-ориентиров оказывалось не столько, сколько указано на плане, то овраг располагался совсем в другом месте. Заплутала Арина. Стало на душе тревожно, и она старалась отогнать подступающий страх, читая, вернее бормоча то самое заклинание, что и когда шла к ведунье впервые. Но то ли от усталости, то ли от подступающего страха, слова путались, забывались. Словом, всё шло не так, как ожидала Арина. Да и темнеть в лесу стало на глазах. Чтобы оглядеться, она решила выйти на поляну и стала с шумом пробираться сквозь плотной и колючей стеной разросшийся кустарник и крапиву. Но оказалось, что не она одна пробиралась через опушку леса на поляну. Не увидела Арина мощного лося, затаившегося среди деревьев. Не увидела, но хруст веток под его копытами совсем рядом с нею, сильно испугал Арину.
  Оказалось, что Аринка и лось ; еще немного и столкнулись бы. Она, увидев притаившегося лося, в страхе шарахнулась в сторону от него. И тут вдруг раздался выстрел. Один! Другой! Словно ножом полоснуло по её нарядному, цветастому ватнику, задев плечо. Она с криком упала, а совсем рядом из-за густо разросшихся деревьев выпрыгнул здоровый лось, развернулся и помчался вглубь леса.
«Вот моя погибель!» – промелькнуло в голове Ариши, осознающей, что из последних сил нужно выбраться из кустов на поляну и звонить по сотовому в МЧС. Но она смогла только преодолеть кусты, выбраться на поляну и достать сотовый, как вдруг у неё закружилась голова, и она рухнула без сознания.
  Но, к счастью, неожиданно оказалось, что к Арине продирается сквозь чащобу Томазо. Он подбежал к Арине и склонился над нею, пытаясь понять, что с ней, как она.
   Он совсем обжился здесь в России, стал фермером. Вёл свое хозяйство и сильно увлекся охотой. Поэтому и бродил в тот день по лесу совершенно один. Охранники остались на опушке леса. Они балагурили, пока сторожили джип. Но, услыхав выстрелы и крики Томазо, помчались на его крик.
 Томазо, выслеживал кабана, но не заметил среди разнотравья и разноцветия летнего леса ни Аринку, ни лося. И полагал, что это хруст веток от кабана, пробирающегося по лесу. Он охотник, и он выстрелил туда, откуда доносился хруст веток. Увидев упавшую Аринку, он очень испугался, опасаясь, что случайным выстрелом, он убил девушку. Томазо Дантеццо пытался ей помочь, но она лишилась чувств. Расстегнул её блузку в поисках раны. И, конечно, не мог не заметить, что она красавица. Быстро застегнул её блузку, убедился, что, к счастью, девушка не сильно ранена.
Он с трудом поднял эту увесистую красавицу. Понёс её и позвал охранников. Те прибежали на помощь. Её уложили в машину Томазо. И сразу же увезли в особняк Томазо. Там он сразу же вызвал в особняк и Скорую помощь, и полицию, ведь, как ни крути, пулевое ранение.

   В особняке Томазо Арину быстро привели в чувство. Хлопотал вызванный врач Скорой помощи. Полицейские составили протокол, в котором было зафиксировано, что нахождение Арины в особняке Томазо добровольное, не похищение, не насильственное удержание потерпевшей в его доме, что претензий к хозяину дома она не имеет. Все было запротоколировано, ранка на её плече обработана и надежно защищена бинтами. К счастью, оказалось, что Аринку лишь едва задело. Она была в полном порядке, но очень смущена и растеряна. Её сбивчивый рассказ о том, как она оказалась одна в густом лесу вдали от жилья, в сумерках, когда грибы собирать уже было явно поздновато, удивил полицейского. Но о том, что ни с Томазо, ни с охранниками его она совершенно незнакома, что никаких насильственных действий в отношении неё совершено не было, что её нахождение в особняке совершенно добровольно, и похищением считать нельзя, что никаких чувств личной неприязни у неё к человеку, нанесшему ей увечье, нет. Все это было запротоколировано полицейским и подписано Ариной. И полицейскими, и врачом Скорой помощи Арине было предложено увезти её из особняка Томазо. Но Томазо, как хозяин дома, уговаривал их оставить девушку, чтобы она могла спокойно отдохнуть в доме виноватого хозяина, благо, что условия в доме отличные. А утром он доставит девушку домой, о чём отчитается перед полицией, а пока пусть она отдохнет спокойно, если её никто не ждёт дома. И Арина согласилась. После всего пережитого потрясения она буквально провалилась в сон.

4 глава

В спальне в особняке Томазо Арина проспала до самого утра следующего дня. Её грязные резиновые сапоги на пушистом белом коврике у кровати выглядели вызывающе. Это было первое, что пришло ей в голову, когда, едва открыв глаза, она осмотрелась вокруг, залюбовавшись прекрасной, современно обставленной спальней.
  Арина стала поспешно одеваться. В этот время раздался стук в дверь. Она ответила:
; Войдите!
Вошел Томазо с подносом в руках. На подносе две чашки кофе и к кофе бутерброды.
; Доброе утро! Я так испугался! Но теперь счастлив! Вы в порядке! О! То есть ; вы в порядке? ; переспросил он участливо, и, увидев в ответ её улыбку, продолжил:
; Вот завтрак. Это у вас от эмоций. Как это по-русски ; шок! Вам нужны покой и забота! – сказал, улыбаясь Арине хозяин дома.
; Да я в порядке. А ваш кофе так вкусно пахнет! С удовольствием перекушу!
Но мне неудобно, здесь в спальне....
Тут и Томазо понял, что выглядит нелепо в спальне с подносом, перед девушкой, одетой в какой-то причудливый ватник для дальнего похода. И предложил пойти в столовую, нормально позавтракать вместе.
  Лестница в столовую поразила Арину смелым современным дизайном. Они спустились в столовую, и Арина отметила про себя, что всё это великолепие находилось в недостроенном и одновременно в захламлённом виде.
; Вы заботливый и гостеприимный хозяин. А вот подавать завтрак, обед и ужин – это моя профессия! Давайте я отнесу поднос! – смеясь, сказала Арина.
; Не можно! Вы же гость! Или ; гостьша? Или гостька? Да и рука у вас ещё, наверное, болит? - возразил. Томазо.
 ; Гостья!
 ; Гость-Я? Гость ; ты? А я гость, я? Тонко. Хм. Русский язык – всё подтекст! Гость ; ты! И я буду ухаживать, потому что я хозяин, но очень виноватый хозяин! Я вспоминаю ; ужас! Чуть не убил красоту!
Они сели за стол. Неуют и беспорядок, царящие в доме бросались в глаза. Он перехватил её взгляд, пока они пили кофе, и прокомментировал:
; О! Не смотрите! Да, ужасный бардак! Не везёт! Не могу найти хозяйку! Приглашал прислугу, но, как бы деликатно объяснить? Они неправильно понимали область своих задач! Прислуга приходит и уходит. А бардак остается. И вот, беспорядок остается на том же месте!
; Смешно!
; Первое время и мне было смешно! Но как-то хочется нормальности в жизни. И это уже не смешно! Пытаюсь справляться сам.
; А чем вы занимаетесь? – спросила его Арина.
; Я фермер, но я странный фермер. Правда, у нас в Италии это очень нормальный бизнес, а тут в России – это экзотика.
; А… догадалась. Страусов разводите? У нас это последнее время стало модно!
; Нет, мои зверюшки очень тихие. И всегда ждут меня молча на своем месте. Прибыльное дело! Ну, угадайте?
; Молча ждут… и всегда на месте… Догадалась! Это клады! Вы ищете старинные клады! Я это видела: бродят с металлоискателем по полям. Достают карты с пометками, где были старинные усадьбы! Там и ищут! Монеты старые, крестики, потом в антикварном продают! Сейчас все мальчишки этим увлекаются! – допивая чай, делилась догадками Арина.
; Увы! Я не мальчишка! Но это колоссальный бизнес-план! Я об этом подумаю!
Завтра же куплю миноискатель и пойдём с вами, Арина, искать клады? Вы будете со мной искать клады? Но мне кажется, что я уже нашёл! – неожиданно серьёзно сказал Томазо.
; Я… нет. Мне пора. Я и так загостилась у вас. А ведь мне на работу пора. Работа! ; объяснила Арина.
;  А кем вы работаете? Академиком? Профессором? Космонавтом? – иронично спросил Томазо.
; Нет! Я повар и официантка в столовой! – честно ответила Арина.
Услыхав это признание, Томазо чуть не взвыл от восторга, с воодушевлением выкрикнув:
; Повар!!! О!!! Я мечтаю пригласить повара на работу сюда! Я погибаю от голода и бардака. Спасите, я тону! Спасите голодающего и тонущего в беспорядке
совершенно одинокого фермера! Вы добрая! Я вижу! Вы не дадите мне погибнуть! Умоляю, оставайтесь работать у меня! – торжественно произнёс Томазо.
И оба они от души рассмеялись над пафосом его предложения.
А уже на другой день особняк Томазо стал преображаться буквально на глазах.
И так день за днём. За окном колосилось поле и росла липовая аллея, состоящая из старых деревьев, уцелевших, в отличие от особняка Томазо практически заново выстроенного на месте, где в старину находилась помещичья усадьба. Золотая осень вкрадчиво, первыми робкими мазками-листками вступала и теснила лето. На окне стояла ваза с осенними листьями клена. А за нею вдалеке в окне видны были Томазо и Арина. Они с миноискателем искали клад, и Томазо решил, что пора более подробно представиться красавице:
; Я простой итальянский фермер! И потому я приехал здесь белый пьемонтский трюфель разводить. Трюфель ; самый дорогой продукт, дороже черной икры. Кстати, у вас по России трюфеля немерено. Есть в Московской, Нижегородской, Самарской губерниях. У нас есть и белый, я сам находил, и чёрный. Очень вкусный! Так что меня, итальянца, в России привлек трюфель.
; Томазо, а откуда у вас там в Италии известно, где у нас в России трюфели водятся, если мы, местные, и сами этого не знаем? ; удивилась Арина.
; О! Эта секретная информация ; моя фамильная драгоценность! Мой прадед, Джованни Дантеццо, жил и работал здесь, в России. Он владел рестораном в Москве, занимался разведением и поставкой трюфелей в разные рестораны. Было так много, что он поставлял и в другие. Вот и я занимаюсь тем же. Собрал материалы, карты, оставленные дедом, и приехал сюда. Разводить трюфели. Но наступил 1917 год! – сказал Томазо и многозначительно замолчал, чтобы увидеть отношение Арины к этому вопросу. И продолжил рассказывать:
  ; Да! И мой прадед всё бросил, только главную драгоценность, что заработал здесь, взял с собой в Италию. Это карты районов России, где и какие разновидности трюфелей растут. И вот с этими секретными материалами я здесь! Приветливый у вас народ! Люблю с вашими общаться ; интересный живой народ, прямо как мы, итальянцы! В трюфельной теме много интересного. До революции Москва была трюфельной столицей мира. Возили возами. И Европе доставалось этого российского богатства. Мой прадед держал ресторан в Москве. И я решил пойти по его стопам. Искали трюфелей, в том числе дрессированными медведями, которым удаляли зубы. Чтоб медведь сам не слопал. До сих пор иногда трюфель встречается и в самой Москве, в Битцевском, Лосиноостровском и в других парках. Но этот прибыльный бизнес уничтожила война. Было не до трюфелей.
; Так вот почему, Томазо, вы тогда, так забавно говорили о загадочном бизнесе: «Нет, мои зверюшки очень тихие. И всегда ждут меня молча на своем месте. Прибыльное дело!» Так это грибы трюфели! В жизни не догадалась бы!
; Материала на эту тему достаточно много. По золоту ходим. Наш чёрный превосходен и конкурирует с черным перигорским, или, как у вас тут называют – французским. И белый трюфель здесь есть. Он попадается в здешнем сосняке. Я на свой страх и риск ел его сырым, жив, однако. Вот пьемонтский белый ; это чудо! Но, полагаю, это другая разновидность. – делился Томазо с Ариной своими секретами.
  Вскоре эта столовая, как и весь дом Томазо, обрели чистоту и домашний уют. Из окон той же столовой был виден осенний сад. Белая скатерть, отороченная шитьём и вязанными кружевами Арины, лежала на столе и прекрасный осенний букет в вазе украшал столовую. На стене висели разные фото ; Арина и Дантеццо на Красной площади, Арина и Дантеццо у арки на ВДНХ, у Останкинской телебашни. Вся счастливая хроника знакомства Томазо и Арины. Все детали интерьера в доме Томазо красноречиво свидетельствовали о том, что в доме Томазо появилась заботливая хозяюшка. И что вместе с хозяюшкой переехали в его дом и рукоделие, и пристрастие Арины к кулинарии, потому что запахи пирогов и разной вкуснятина совершенно вытеснили холостяцкий дух из этого дома.
И, конечно, все эти преображения в доме Томазо осуществила Арина. В углу одной из комнат, которую Томазо сразу назвал «мастерская художника», стоял всё тот же «Зингер», а рядом плетёный сундук с лоскутами и неоконченное новое её творение. В корзине рядом тоже – лоскуты, лоскуты, лоскуты.
А из окна были видны ушедшие далеко в поле, бродящие с металлоискателем по полю, смеющиеся и обнимающиеся Арина и Томазо Дантеццо.
; О! Сигнал! Будем копать! – обрадовались оба, услыхав сигналы миноискателя.
Арина и Томазо копали землю в том месте, где взвыл миноискатель, и вдруг нашли кольцо.
; Кольцо! А я уж не верил, что что-то можно найти… ; изумился Томазо
; Старинное!; восхитилась Арина.
; Я пока возьму его себе. Захвачу в Москву, когда буду там по делам.
Зайду к ювелиру, кольцо нужно почистить, починить, а лишь потом дарить прекрасной синьоре. Это просто чудо! Самому не верится!
; Такое красивое! – залюбовалась Арина.
А Томазо, любуясь Ариной, сказал:
; Оно вам нравится? Я рад! Мы с вами, Арина ещё не раз за трюфелями в лес
 ходить будем?
; Я на это очень надеюсь, ; тихо ответила, взволнованная Арина.

  Вечером того же дня Арина улучила минутку, когда осталась без Томазо, одна в спальне и позвонила Марии Ивановне, чтобы сообщить ей о чудесных переменах в её жизни. Сначала, конечно, извинилась за то, что так неожиданно и для себя самой исчезла. И после сетований и причитаний Марии Ивановны по поводу тех переживаний и беспокойств, которые Арина доставила ей своим исчезновением, и, конечно, о том, что теперь придется ей, её сменщице, работать с кем-то из новых сотрудниц, Арина смогла вкратце рассказать о том, что случилось. И о том, что и сама она пока не знает и не планирует возвращаться в Ругачёво, о том, как сладостно текут здесь её деньки в особняке Томазо, где удивительно пригодились её навыки и в создании  «Блянманже» и «супе дё Версаль», украшающие их обеды и ужины, так органично вписавшись в их с Томазо повседневность.  Да и уезжать из особняка Томазо Арине совсем не хотелось, тем более что и Томазо умолял её серьёзно подумать о дальнейшей совместной жизни. Поэтому, лучше не ждать ее возвращения, а взять на работу совсем другую повариху и официантку.
   Мария Ивановна всплакнула по-бабьи, сетуя на то, как скучно ей теперь будет работать без Арининых разных «блянманжэ», но искренно и душевно и порадовалась за Арину, неожиданному и чудесному перевороту в ее судьбе. Обсудили они и то, что нужно будет все же навестить старушку, отнести ей гостинцы. И неважно, что не исполнилось то заветное желание, которое теперь казалось Арине совершенно нелепым и даже смешным.
  Утром на столе в столовой особняка Томазо остались две чашки с недопитым утренним кофе, не убранная после завтрака посуда, потому что Арина и Томазо так спешили опробовать купленный накануне вечером миноискатель здесь же на приусадебном участке. На столе стоял свежий букет недавно срезанных гладиолусов ; цветов приближающейся осени. И потому цветов и прекрасных, и немного печальных одновременно. Осенний ветерок, несущий прохладу, дунул так, что занавеска отлетела в сторону и через окно стало видно, что Арина и Томазо с миноискателем замерли в долгом и счастливом поцелуе.
 Лес, поля – всё было тронуто первыми красками осени, еще яркой и сочной, живописной палитрой золотой осени. В такой красивый и теплый день Томазо решил показать Арине свою ферму как будущей хозяйке дома и своей судьбы. Что для Томазо было очень важно, как маленький экзамен для любимой, сможет ли она целиком принять тот образ жизни, который выстраивал Томазо в России, потому что у него были большие планы. И не только трюфелеводство, но и сыроварение по привезенным им из родной Италии рецептам. Они с Ариной вошли в коровник.
         Он, как примерный хозяин фермерского хозяйства, с гордостью показывал Арине современное оборудование коровника. И то, каких коллекционных красавиц, рыжих и блондинок голландок с томными глазами, поселил он здесь. И Арине это всё было по-настоящему интересно. Томазо налюбоваться не мог тому, как откликались на ласку тёплых и добрых рук Арины его коровы, как протяжно-душевно мычали они, протягивая поближе к ней свои морды и мокрые носы. И самому ему стало смешно, когда он поймал себя на том, что и сам смотрит на Арину тем же взглядом, полным нежности и телячьим восторга. Они долго были в коровнике. Томазо, словно знакомя Арину с самими близкими родственниками или друзьями, называл по именам и коров, и телят. Широко распахнута была дверь коровника. Золотая осень в этот тёплый день как в живой раме сияла красотой ранней осени.
; Какая разная ваша русская осень! И такая тёплая, золотая! И суровая с дождями и первым снегом – это все одним словом: осень. А где же богатство русского языка? Где разнообразие? – спросил Томазо у Арины.
; А у нас разные названия для таких разных времён осени. «Золотая осень», когда желтеет листва. Эти теплые осенние дни с высоким небом называются «бабье лето».
; Обожаю это «бабье лето», но почему такое странное название?
Аринке показалось скучноватым обьяснение того, что это название нескольких вернувшихся осенью по-летнему теплых и солнечных дней. И, зардевшись, пояснила ему, что:
; Это название такое, «бабье лето», означает, что в такие дни русские бабы что хотят, то и творят. И всё сами решают! Что пожелают с мужиками сотворить, то и сделают! А мужики все их желания исполняют!
; А, понял! И поэтому это время ещё называется «золотая осень». Потому что за все их желания очень дорого платить! Золото дарят? О! Я хочу всё по-русски! – крикнул Томазо на весь коровник, обнимая Аринку. А Аринка смеялась и радовалась в ответ нахлынувшему счастью. Она, одетая в свой стеганый узорчатый ватник, обутая в резиновые сапоги с носками-самовязами, а на голове красовался яркий «павловский» расписной платок, рада была полному взаимопониманию между ними и тому, что именно такая она действительно нужна Томазо. И она может быть сама собой. И такое отчаянное озорство напало на неё, что она стала весело отплясывать какой-то бесшабашный и несколько пародийный танец, на грани зажигательного стриптиза под звучащую в коровнике музыку. Оказалось, что Томазо давно заметил, что автодойка под музыку проходит гораздо успешнее. Поэтому у него в коровнике была припасена целая дискотека. Он был в восторге от этой озорной и откровенной пляски в его коровнике. Разудалый танец в его коровнике на фоне сытых тучных коров, которых в это время доит автодоилка под музыку «Вернись в Соренто» или под «Ямайку» в исполнении Робертино Лоретти, сильно раззадорила и саму, обычно скромницу Арину. Но в этом её танце было что-то язычески восторженное, похожее на воздаяние благодарности судьбе за выпавшее счастье. И коровы, как «подтанцовка», двигались в такт её танцу и выразительно мотали мордами и топали копытами, как коровий кордебалет, что было неожиданно и для Арины, и для Томазо. Причем Томазо вдруг заметил, что удои от этого шоу не только резко возросли, а просто зашкаливали. Вдруг неожиданно для самой себя, срывая с себя в танце и размахивая над головой то ватником, то платком, озорница Арина, стянула с себя и свой сапог. И так же превратив его в весёлый пропеллер над своей головой и с разметавшимися волосами, с размаху забросила его в распашные ворота коровника.
  Вдруг Томазо сорвался и побежал в открытые в золотую осень ворота коровника, словно подчиняясь вектору полета сапога Арины, словно ее летящий сапог был указующим перстом судьбы, устремлениям в красоту этой золотой осени. А вернулся с пышным букетом пестрых листьев клена, воткнутым, как букет в вазу, в сапог Арины, замершей, как Аистёнок на одной ноге, обвив руками столб коровника, вокруг которого она только что так зажигательно отплясывала. Преклонив колено, он протянул ей сапог с букетом осени внутри и восторженно закричал:
; Арина Родионовна! Я твой Пушкин! Выходи за меня замуж!
Арина и Томазо были так счастливы вместе, что не расставались целыми днями – всегда рядышком, что досуг, что работа – всё-то им в радость, лишь бы быть вместе. Ферма Томазо процветала, а уж как от счастья Арина расцвела в любви, и говорить не приходится. Цветёт как маков цвет ; глаз не оторвать. А уж как охоч стал Томазо до русской бани с Аринушкой, ну, тут только промолчать да покраснеть. Иногда выезжали в город на машине Томазо, чтобы развлечь себя и побаловать шопингом, прошвырнуться по бутикам столичным, приодеть Арину, которой жаль было хоть на денёк возвращаться в Ругачёво, вернее – расстаться со ставшей привычной жизнью в особняке Томазо. И потому из прежней жизни у неё остались только сапоги, ватник-самострок и павловский платок с пылающими розами. Наряжать Арину Томазо доставляло большое удовольствие.
  Даже на охоту Арина пристрастилась ходить вместе с Томазо. Но, конечно, памятуя о том, как познакомились они на охоте в миллиметре от трагедии, обернувшейся их счастьем. Поэтому рядом с Ариной постоянно находились охранники. Да и какая уж там охотница из Арины, выходящей на охоту в немыслимых и сногсшибательных меховых шляпах с залихватскими полями и кожаными бантами, со стразами, в меховом манто и пышном песцовом, огненно-красном горжете «для тепла» поверх манто и с двустволкой на её красивом, полноватом плече.
  Поэтому неудивительно, что Арина воспринимала всё происходящее как один счастливый день в её жизни, как тягуче-радостно тянущийся счастливый сон. И бабье лето, и золотая осень промелькнули, сменившись первым снегом и морозцами. И тем интереснее стало ездить по бутикам и ресторанам предновогодней Москвы, заранее красочно и сказочно украшенными для удовольствия и увеселения посетителей. Как-то раз, посещая Москву, заглянула Арина и в модный меховой бутик «L`escalie en sciel». Здесь они купили самую дорогую и роскошную шубу, из выставленной в зале новой меховой коллекции. Продавщица, намётанным глазом сразу приметила про себя, что это «клиентура штучная», и, видя, что пришел особый «клиент», забежала в кабинет хозяйки салона. Той самой бизнес-вумен, с которой Арина столкнулась у старушки-ведуньи.
  Пока хозяйка мехового бутика шла в зал, Арина примеряла перед зеркалом дивное манто. И когда хозяйка вошла в зал, сразу же узнала Арину. Вспомнила о том, как тогда встретила её в сторожке старушки-ведуньи. И распорядилась, чтобы Арину и Томазо внимательно обслужили. А сама удалилась, чтобы не смущать Арину лишними, слишком личными воспоминаниями. На лице её отразилось что-то типа: «Вот это да!» – и, достав органайзер, быстро внесла запись, присвистнув, и пробормотав про себя:
; Пожалуй, пора мне ещё раз навестить старушку, там в лесах под Ругачёво! Какие красавцы подвластны её чарам! Вот так старушки! Да! Есть «старушки в русских селеньях»! Всего-то заштатное Ругачёво, а какими делами ворочают тамошние старушки. Первая часть удалась отлично: старушка не подвела и сработала великолепно. Я довольна тем, какой бутик получился благодаря её молениям. А теперь можно и о себе любимой позаботиться! А не пора ли и мне замуж? Вот только кого выбрать, Ди Каприо? Или Киану Ривза?Бреда Пита? Или олигарха какого-нибудь присмотреть? Стоит повнимательнее полистать «Форбс».
Бизнес-вумен полистала органайзер в своем айфоне, просмотрела даты в своём бизнес-плане. Она стала очень серьёзна:
; Но за кого? К следующим выходным нужно бы определиться! Что у меня там было намечено? Ах да ; Майями! Хм… Нет. Следующий же уикенд к бабульке на болота поеду. Брак ; дело серьёзное! А Майями подождёт!
    Пока она размышляла, Арина и Томазо выбрали самую роскошную шубу из новой коллекции. Томазо сам был рад как ребенок, что купил Арине такую роскошную шубу. Потом они пошли в ювелирный магазин, где он буквально увешивал её драгоценностями. И там же в ювелирной мастерской он заказал надпись внутри найденного тогда в поле старинного кольца: «Арине Родионовне с любовью! Твой Пушкин!»
   И подарил ей это обручальное кольцо в дорогом ресторане, куда он заодно выгрузил, как обычно, сотрудничая с этим рестораном, коробки со своими фирменными трюфелями. В зале ресторана, сидя за столиком, он и сделал ей предложение. Весело, невольно коверкая слова из-за своего далёкого от совершенства своего русского языка, произнёс:
;   Випьем, старья подьрюшька! Где же крушька! Серцю стане виселэ!
Внесли шампанское и оркестр заиграл свадебный марш. Потом они танцевали вальс. Весь ресторан аплодировал этой красивой и явно счастливой паре. Сияющая от счастья Арина, вся как новогодняя елка была увешена украшениями, диадема сверкала в её пышных русых волосах, перстни на пальцах, колье, браслеты.
Последними Арина и Томазо покинули зал ресторана в тот незабываемый день. Томазо накинул на неё пышное, искрящееся новым мехом манто, Арина надела на голову любимую шляпу с полями, и, стараясь не рассыпать огромный букет, они с Томазо уселись в машину, в которой в тот вечер, а вернее уже ночь было тесновато от обилия покупок после удачного шопинга в столице. Охранник и водитель на сиденье впереди даже не стали оглядываться. Чтобы не смущать этих счастливчиков, и чтобы заглушить звуки их воркования и поцелуев, охранник включил радио. По радио как раз в этот момент передавали сводку погоды и предупреждение об оранжевом уровне опасности в Москве и Подмосковье этой ночью – ожидался ураган, ледяной дождь. Но они все же двинулись в путь обратно, несмотря ни на что, по шоссе осторожно полз джип Томазо, в то время, когда они проезжали Ругачёво, поднялся сильный ветер, который стремительно перерастал в ураган.
   Начался и ледяной дождь, сгибавший придорожные деревья, обволакивая их прозрачным льдом, превращая их в невероятной красоты сказочные декорации этой судьбоносной для обоих ночи. Но красота эта была зловещей. И опасной для жизни.
   Некоторые деревья внезапно с треском начали падать прямо на дорогу. И водителю пришлось нелегко, лавируя между обрушившихся на дорогу деревьев, молясь, чтобы не проломило машину, покалечив их всех, находящихся в машине. А очаровательно пьяным и счастливым Арине и Томазо было все нипочем. Они так же беззаботно продолжали целоваться в машине.
  Несмотря на все пережитые водителем и охранником страхи, видимо настолько горячи были их мольбы о спасении, что они все же добрались до особняка Томазо.
Но Арине и Томазо было не до чего. Они были счастливы и очаровательно пьяны. Целовались в машине на заднем сиденье, как очумевшие от первой влюбленности школьники. Прибыв на место, Томазо буквально не раздеваясь свалился на кровать и заснул. А Арина была так очарована новой шубой, что, раздевшись, укрылась ею, в полусне поглаживая мягкий, но упругий мех. Снять украшения у неё уже не было сил. Так она и уснула рядом с Томазо ; обнаженная, укрытая шубой и унизанная ювелирными украшениями в сверкающей диадеме, запутавшейся в ее густых волосах. Её сон ничуть не спугнул бушевавший за окном ураган, с шумом и треском валивший деревья за окном.

5 глава

    А вот старушке-ведунье впервые за много лет стало не на шутку страшно. Потому что домик её, ветхая сторожка, от ветра ходуном ходил. Хлопали окна, зловеще скрипела крыша. Ведунья и её чёрный кот слезли с печки. У бабки была завязана поясница, которая немилосердно болела накануне в предчувствии этого светопреставления. Она кряхтела и, прихрамывая, стала собирать в узел, что было ценного на тот случай, если ураган разметёт сторожку или обледеневшие деревья рухнут на крышу её сторожки, чтобы вовремя выбежать и спастись вместе с Мурзиком. А ураган лютовал и валил деревья вокруг её домика. Упала и берёза прямо на порог её дома, та самая в ветвях которой проворная сорока-воровка когда-то свила гнездо, а потом украсила его украденной у старушки с подоконника Аришкиной брошью. Из опустевшего гнезда, когда-то свитого в ветвях упавшего дерева, выпала та самая Аринкина брошь. Старушка-ведунья, с трудом орудуя топором, буквально прорубала выход из дома, пытаясь рано утром после ночного урагана выбираться наружу. Всё вокруг было завалено попадавшими деревьями. Чёрный кот Мурзик играл на верхней ступеньке её домика лапкой, подбрасывая блестящую брошь. Тут её и заметила ведунья. До слёз огорчённая старушка, причитала в сердцах и горестно сокрушалось:
; Ах ты ж Леший-лесник! Лихоманка тя задери! Совсем… ну, совсем моя память угасла! Не помогла я вовремя девушке. Опозорились мы с тобой, Мурзик! Как же так затерялась брошь той милой девушки?
И, несмотря на бурелом после чудовищного урагана и холодное зимнее утро, забыв о болящей пояснице, ведунья, прижимая к сердцу брошь Арины, отправилась в лес. Мурзик сразу посерьезнел и отправился следом за своей хозяйкой.
    Полусогнутая, тяжело опираясь на клюку шла она той же дорогой. Мурзик обогнал её и гордо шёл впереди. Его глаза горели зелёным огнем, который, как два фонарика, освещал ей дорогу в зимней предрассветной мгле. Там те же происходили превращения с ведуньей, что и в прошлый раз. Старушка с размаху воткнула корявую клюку в дно оврага. И появилась поверхность озера-танцпола, но мгновенно обледеневшей.. И тотчас она схватилась за поясницу, взвыв от боли. Но в это же время её клюка стала шестом для стриптиза. А бабка, повторяя движения Аринкиного стриптиза в коровнике у Томазо, отплясывая прямо на поверхности обледеневшего озерца, срывала с себя много разных самосвязанных жилеточек, кофточек «для тепла», оренбургских платков, обвязанных вокруг поясницы. Поэтому до раздевания дело так и не дошло. В кота полетел её валенок, так же, как когда-то Аринкин сапог над головой Томазо тогда в коровнике золотой осенью. Но кот ловко отпрыгнул в сторону, и валенок пролетел мимо.
   Кот смотрел на неё с изумлением, такой неистовой он свою хозяйку никогда раньше не видал. Из его глаз вырывались разноцветные лучи, как из прожектора, как на дискотеке. Старушка как молодая и задорная, отплясывала на поверхности озера под откуда-то зазвучавшую «Ямайку», купаясь в разноцветных огнях. И вдруг замерла с воздетыми к небу в мольбе руками и бросила ту брошь в фонтан. Фонтан с чавканьем поглотил брошь. Но старушка устала как никогда раньше за всю свою долгую жизнь. Побрела к «берегу», с кряхтением собирая старушечьи шмотки, разбросанные на льду. Оглянулась на исчезающий фонтан-источник и произнесла, махнув рукой:
   ; Ну! Мурзик! На сегодня хватит! Не та силушка стала! Не та, но, надеюсь, что мечту той девушки я исполнила. Таинственное озеро горячо забурлило подо льдом и, растаяв, пошло волнами, бьющимися и разбивающимися о берег со звоном сверкающих брызг, в сопровождении  звуков спускаемого унитаза. И вода, как в унитазе, вдруг закружившись с бешеной скоростью, всосалась вглубь. Вокруг всё потемнело, сливаясь с не проглядной чёрнотой беззвездного неба.
   И то кольцо обручальное от первого брака Томазо, что когда-то Томазо вышвырнул в окошко сразу после развода с женой, быстро закрутилось и покатилось обратно. Обратно в Италию, преодолевая границы без всякого Шенгена, смело проскальзывая между ботинок пограничников, минуя очереди в таможнях, и паспортный контроль, набирая все более и более крутую скорость. Пока не прикатилось прямо в Италию. И с разбега наскочило, то есть само навертелось-наделось на палец руки Томазо, свисающей с кровати.  Томазо спал крепко, хотя за окном уже рассвело. И становилось всё светлее. Усталое и сонное лицо Томазо, красноречиво говорило, что оно явно «после вчерашнего». Он был сильно помят и зарос щетиной. Выглядел очень плохо. Пошлая икота с перепоя мучала его и мешала спать. Повернулся и с изумлением посмотрел на лежащую рядом женщину. Реакция отвращения тотчас на его лице проявилась по-итальянски очень бурно. Протянул руку, чтобы взять уже открытую бутылку и выпил из горла. Только теперь он полностью открыл глаза. Оглянулся в отчаянии. Оказалось, что он в своей спальне в Италии. Накануне пришел пьяный и завалился обутый и одетый рядом со своей женой-итальянкой. То, что он завалился в таком виде, было ясно из их скандала. Она кричала та него, повернувшись к нему лицом сплошь в маске из фруктов и густого слоя крема:
  ; Пьёшь, как русский медведь! Ты стал пить совсем как русский. Посмотрел бы на себя, урод!
  А в это время в далекой России и Арина спала в своем прежнем пол-дома в Ругачёво, с теми же соседками за стеной, у которых, как всегда по утрам, включено радио, чтобы с утра встретить день с багажом всех новостей. Арина спала, уткнувшись в подушку. Потом повернулась, потягиваясь в неге. Счастливое лицо Аринки, поворачивающейся спросонок, расцветало улыбкой радости, приветствующей наступление нового дня, наполненного только удовольствиями. Потянулась в той же шубе и драгоценностях. Больше на ней ничего не было. Она лежала на сшитом ею когда-то лоскутном покрывале. Предрассветное освещение проявило все убожество её добрачного жилища. Всё не просто бедно, а ещё и заброшенно, буквально всё было запорошено пылью и затянуто паутиной. Это жилище производило самое жалкое впечатление. Календарь с датой седьмого июля, который она перевернула накануне, уходя в лес, чтобы проведать старушку, так и красовался на стене, весь оплетенный густой паутиной. Но она пока этого не знала, с закрытыми глазами она, улыбаясь, потягивалась раскинув руки и сладко зевала. Томно потянулась в ту сторону широкой постели, где рядом прошлой ночью заснул Томазо, вытянув губы для поцелуя. Но свалилась с узенькой деревенской железной кровати с шишечками и с продавленным панцирным матрасом. Очутившись на полу свой девичьей комнаты, открыв глаза, Арина замерла от ужаса. В комнате было душно, жарко, уныло-сладковато пахло застарелой пылью и плесенью давно не убранного и не проветренного помещения. За окном – летная зелень роскошной листвы деревьев, её любимые желтые и оранжевые лилейники в палисаднике пышно цвели. Все говорило о том, что на дворе лето, тот самый следующий день, когда она должна была вернуться от старушки-ведуньи – седьмое июля. Нет, не зима, а почти макушка лета. Жаркий солнечный июль. Значит, она каким-то чудом выпала из сказочной предновогодней зимы своего счастья. И она оказалась в своем прежнем девичьем обиталище. От этого осознания её точно ледяной водой из ведра окатило. И она машинально натянула на себя дивное манто, о котором прежняя Арина и мечтать-то не смела, и немного согрелась.
   В довершении этого бреда Аринка увидела Толика, стоящего в дверях и рассматривающего её и беспорядок в доме с не меньшим изумлением. Под его глазом красовался внушительный синяк. Струны на его гитаре были порваны. Толик спросил Арину:
   ; А почему ты летом в шубе? Болеешь? И бряцкалок-то на тебе сколько. Сверкаешь как новогодняя ёлка. Только красной звезды на макушке не хватает. Э, да это дорогие украшения! Да откуда всё это у тебя?
  ; А тебе какое дело! Чего пришёл? Тебя звали? Почему без стука вошел? – сквозь слезы возмутилась Аринка.
  ; Да я того... Ну и неряха же ты оказывается, Радионовна! Не ожидал! Но всё равно! Так и быть, ладно! Женюсь я на тебе! Пушкин я твой! Поняла? Я теперь твое ВСЁ! На! Бери меня! – выпалил Толик, чем окончательно вывел Арину из себя.
И она возмущённо закричала на него:
  ; Если ты мой Пушкин, то я твой Дантес, понял?! И, что же это такое? Без букета пришёл к женщине? И ещё предложение делаешь? Наглец! Нахал! Пошёл вон! – закричала в отчаянии Арина, выталкивая Толика из комнаты. К чему он явно не был готов.
Оставшись одна, Арина еще некоторое время нервно вышагивала по комнате, пытаясь понять, что к чему. Потом полезла в карманы манто и, сияя от счастья, достала оттуда новенький сверкающий айфон. Быстро позвонила Томазо. Но механический голос оператора сотового сообщил ей, что номер не существует. И опять она осталась одна со своей бедой. Совсем одна. Потом выбежала из комнаты. И какая есть, в драгоценностях, в шубе, побежала на улицу, словно пытаясь догнать невероятное прошлое. Но вдруг, словно очнулась, и немного подумав, направилась к своей подруге Татьяне.

6 глава
 
К счастью, Татьяна оказалась дома и тотчас открыла дверь Арине. Когда Арина вошла в комнату подруги Татьяны, то она увидела, что у той дом вверх дном – на ночь глядя Татьяна устроила генеральную уборку. И заодно перебирала одежду, и наводила порядок в шкафу. Едва взглянув на подругу, Татьяна – ужаснулась тому, как выглядела заплаканная Арина в роскошной шубе жарким июньским днем. Да и рассказ Аринки был сбивчив, и не понятен. Понять ее было невозможно. И, перебив подругу, Татьяна спросила ее:
 –  Аринка! Да, ты куда пропала? Я же к тебе забегала! Никак тебя застать не могу, а у меня тут такое...Что с тобой? А чего ты такая? А шуба откуда летом? Болеешь? Какая-то ты не такая.
  – Знаешь, у меня все в жизни перевернулось. Я и сама ничего не понимаю! Вот смотри! Здесь - внутри кольцанаписано:»Арине Родионовне от Пушкина». Ну, то есть Пушкин, это не Пушкин! Это шутка Томазо. Понимаешь? Томазо это...- торопливо объясняя Татьяне, что же случилось в ее жизни.   Но, понимая, что трудно всё сразу объяснить, она показала подруге драгоценности, украшавшие её. Показала кольцо с надписью «Арине Радионовне от Пушкина».
   Но и это не помогло прояснить происходящее. И озадаченная Татьяна, переворачивая стулья, сняла их со стола и поставив их на место, стала усаживать возбужденную Арину, пытаясь помочь ей найти более ясную нить повествования. Печально вздохнув, попросила Арину:
 –   Да, уж давай-ка лучше про Томазо! А то про Пушкина мы еще в школе уже всё выучили. Кто такой и почему не знаю? Впрочем, Аринка!  Ты у нас такая красавица, что, глядя на тебя, любой Пушкиным станет! Откуда   такие вещи? Ведь это же не бижутерия!!! А шуба-то дорогущая!  –  с изумлением произнесла Татьяна, внимательно рассматривая Арину, уверявшую Татьяну, что это кольцо, шуба, драгоценности и есть доказательство, что  Томазо был в реальности! Но все и он сам он развеялось и куда-то делось. Но все исчезло!
   –  Может быть ведунья мне Томазо наворожила? Тань! Да ты, что подумала-то?!!! Да я ж, даже мясо никогда из столовки домой! И это при моей зарплате!!! Ни-ни! Да! Что б я чужое! Танька! Ты ж меня знаешь! –  в ответ Татьяна обняла подругу и, пытаясь ее успокоить, прошептала:
 –  Это верно! Успокойся! Да и на такую красотищу из твоей столовки хоть сто лет – таскай – не натаскаешься. Ничего такого я не подозреваю! Но откуда же это?
  –  Да, говорю же тебе –Томазо подарил!
  – Слушай, а может быть у тебя, как модно в сериалах, потеря памяти? Амнезия?! Во всех фильмах, как какая непонятка и, когда никто не женится – так: хлоп! И тотчас –амнезия! И всё тут! А что? Не хуже, чем в кино! Ты вспомни: с чего все началось? С начала, что было?
 –   Нет, легче поверить, что это «чудное мгновение». А, вспоминаю, что началось все с похода к ведунье. Да! Я её просила, чтобы Толик мне сделал предложение!
Но продолжить откровение Арине не удалось, потому что подруга подняла её на смех, но  пояснила:
  – Ну, Аришка, не ожидала от тебя такой глупости. Это ж надо! А? К знахарке ради Толика поперлась! Ха-ха! Да у меня самой в роду эти, ну, как их? Еще название моей старой стиралки «Фрея» – как-то похоже называется! А! Вспомнила – фея! У меня же бабка из Польши, ну, ты ж знаешь! А там все эти – Феи! Ну и у меня, какая-то тоже пра-пра-пра-пра-пра-пра по той линии. Дела очень старинные-стародавние. Но в голову не пришло бы за помощью к фее какой-нибудь обращаться.
  И подруга рассказала Аринке историю своей семьи. О тех старинных временах, которые мы воображаем лишь при свете мерцающих свеч, в пенных и туманных кружевах под звуки арфы, лютни или неги менуэта. Но история с родственницей-феей из глубин старины матушки действительно была в семье Татьяны. И происходило это в Польше и  во времена изысканного Модерна в старинном особняке, который всего три века тому назад был фамильной гордостью её семьи Татьяны, о чём с удовольствием упомянула Татьяна рассказывая  Арине о былом:
  –    Моя пра-пра и еще сколько-то пра-пра, в общем давно это было! И так моя дальняя и давняя родственница Аделина была модисткой в Варшаве. Но кое- кто из её близких знал её, как фею. У неё было ателье в центре Варшавы на первом этаже её особняка. А у её кузины дочка была на выданье – невеста. Но найти ей жениха было очень трудно, потому что все знали, как это не легко. Потому что эта девица была очень глупа и бестактна. Уж очень была прославлена та девица хамством и глупостью в тех местах. Поэтому её мать отправилась к своей родственнице фее Аделине за помощью. Та ей подарила для девицы удивительную шляпку. Каждая, надевшая эту шляпку, становилась очень умной. А поскольку речь шла о будущей свадьбе, от себя она добавила и свадебный подарок ; чудесное свадебное платье, которое с тех пор передавалось в нашем роду невестам. Это платье любой было в пору и к лицу. Осталось только подобрать жениха. Пока все любовались платьем на невесте, и восхищались незаурядным умом девушки в шляпке, проводящей шахматные турниры одновременной игры, девушка стала в «умной шляпке» так умна, что уже даже стала выступать с лекциями по философии и новомодной психологии! Разумеется, не снимая той «умной шляпки».Правда, на удивление всей Варшаве, строя при этом весьма игриво глазки своим слушателям. А жениха можно найти в любой момент, так же, как и потерять! Но пока стояла задача только найти жениха.
   Эта невеста, бывшая глупышка, занималась, не снимая «умную» шляпку, в химической лаборатории, на стене которой висел портрет Марии Складовской Кюри. Кстати, тоже – всегда в шляпке- и эту тему нужно бы еще исследовать, не родственники ли мы. Но не о том разговор. Однажды глупышка в «умной» шляпке отправилась в путешествие.   И она как-то раз парила на воздушном шаре над Парижем, ведь раз уж искать жениха, то везде. В небе, под землей, в морских и океанских просторах. Она стала идеальным образом девушки своего времени. Толпы поклонников восхищались ею и сопровождали её повсюду. Географическое общество тоже охвачено ею. Все были в восторге от неё.
  А в это время в другой семье тоже назрела необходимость бракосочетания, а у них – сын. Его тоже трудно было женить. Потому, что он был чудовищный вертопрах, шалопай и легкомысленный бездельник, но симпатяга. Поэтому родители решили, что брак это единственный способ образумить сына.
   А женить его нужно на самой умной девушке, чтобы ума на обоих хватило! Поэтому мать этого молодого человека тоже собралась силами и духом и отправилась к пани модистке Аделине, которой она всегда заказывала шляпки, что бы та помогла, чем сможет. Ведь и эта несчастная мать была её дальней родственницей. Фея Аделина работала модисткой, и слух об этом давно бродил по всей Польше и за ее пределами.
  Как обычная заказчица, в поиске новой шляпки, заглянула в ателье феи Аделины и мать вертопраха. Но фею не проведешь, и она сразу догадалась, что это не простая заказчица, а человек нуждающийся в помощи, причем – и феерической, и судьбоносной одновременно. Внимательно выслушав исповедь обеспокоенной судьбой сына матери, Аделина приняла решение подарить матери вертопраха свою карету. И вовсе не потому, что в моду уже вошли первые авто, и кареты устарели. А потому что это была волшебная карета. А как и чем сможет помочь эта чудесная карета, Аделина подробно объяснила матери вертопраха.
   Эта старинная история, так увлекла девушек, что они забыли о царящем в комнате Татьяны беспорядке. Но вдруг они спохватились и, продолжая рассказывать свою семейную историю, Татьяна продолжила, уборку в комнате, а Арина, завороженная этой историей, удивительно похожей на невероятную сказку, стала ей помогать.  Арина подметала, слушая Татьяну, затаив дыхание. И Татьяна, раскладывая вещи, вынутые из шкафа, в каком-то только ей ведомом порядке, продолжила свою историю:
   –   А на бракосочетание нужно было ехать и возвращаться только в этой карете. Потому что Аделина объяснила, что только тогда брак будет счастливым и продолжительным. Но сначала нужно, чтобы невеста посидела с ним в карете, и тогда он будет до конца своих дней любоваться только ею. Мать решила, что дело это такой важности, что и сама поехала по городу в этой карете с сыном. Чтобы приглядывать, зная своего сыночка. А день был очень жарким. И в этот раскалённый летний полдень они тряслись по улочкам Варшавы начала прошлого века, обгоняемые модными авто, которые подгоняли их или требовали уступить дорогу резкими, визгливым звуками клаксонов. Мать вертопраха разморило от жары. И утратив бдительность, она уснула в тряской карете, как младенчик в колыбели. И как на зло, сон её оказался особенно крепок именно в тот момент, когда их карета проезжала мимо  одного из самых модных в то время варшавских варьете. И, несмотря на все предупреждения и запреты матери посещать карьере, прошептав спящей мамуле: «Я ненадолго, мамочка!», сын, не смотря на запреты матери, всё же выскочил и побежал в варьете. Он там всегда был завсегдатай и любимец артисток. Мать, проснулась. И, обнаружив, что карета остановилась как раз напротив варьете, горестно сокрушалась, что видно выдохлись чары старинной кареты, вернее все чары от времени её покинули. И с этими горестными мыслями сидела мать вертопраха и утирала слезы кружевным платочком с вышитым шелком фамильным гербом, обмахиваясь веером. Тут вдруг совсем близко, где-то над самой каретой, раздался страшный грохот и треск. И с неба прямо на мостовую перед каретой упала наша прелестная и даже прекрасная «умница», вместе с воздушным шаром, на котором она летала над летней Варшавой. Она грациозно вылезла из корзины Воздушного шара.  Стояла ужасная жара и она развязала ленты своей шляпки. И сняв свою умную шляпку, обмахивалась ею, как веером, отчего   личико её тотчас очаровательно поглупело. И та искренно произнесла, прочитав по слогам «Варьете»:
  –   Какая жара! Как хочется пить!  О! Это то, что мне нужно!
И зашла в варьете. А там красавец и жених – тот самых вертопрах. Он лихо отплясывал прямо на сцене бурный канкан с танцовщицами и, явно его, веселыми подружками. Едва взглянув на этого веселого шалопая без своей «умной шляпки», ей ничто не помешало тотчас влюбиться в этого вертопраха. И он, тоже сразу увидел эту прелестницу в новомодном костюме первых воздухоплавателей со шляпкой в руке, украшенной лентами, пеной кружев и цветами. Проворно спрыгнув со сцены, тотчас предложил  проводить её, вернее  ;  подвезти в этой очаровательно старомодной карете, поскольку её воздушный шар был  уже ни на что не годен.
  И волшебная карета продолжила свой путь по улочкам старинного города дальше. Наверху кареты взгромоздились остатки её воздушного шара. А внутри сидели ; Вертопрах, его матушка и прелестная невеста, смущенно теребившая свою «умную шляпку».
    Пока Татьяна всё это рассказывала, подруги в две руки почти всё убрали в комнате. Татьяна, опираясь на швабру, заканчивала старинную семейную историю:
 –   И вот, как только они оказались в карете - словом: Он и Она, оказались вместе в чудесной карете, как и было предсказано феей Аделиной. И налюбоваться друга на друга не могли. Словом, любовь с первого взгляда, да ещё и взаимная! Его мать замерла и умиляясь, смотрела на этих влюбленных голубков.
  –   Да! Бразильский сериал отдыхает!  –   сорвалось с губ Арины, изумлённой этой историей.
  –   Вот-вот! Поэтому у нас в семействе был строжайший запрет на ту историю: «Из дома не выносить!»  –   пояснила Татьяна.
  –   Извини! После того, что со мной  случилось, я понимаю, как это обидно, когда тебе не верят!  –  с пониманием ответила Арина подруге.
  –   А каково мне было хранить такой секрет, теперь понимаешь?
  –  Ещё бы! Ведь всю школу молчала об этом! Ну, ты – кремень!  –  искренно восхитилась Аринка выдержкой подружки. Справившись с наплывом чувств, Арина спросила у подруги, увидев изумительно красивое белое платье:
  –  Боже! Что это? Какая красота! Да, это же свадебное платье! Старинное! А какие кружева прекрасные!   –  восхитилась Аринка, удивляясь тому, что подруга никогда раньше его не показывала.
 –   А это чудом уцелевшее то самое свадебное платье – подарок феи Аделины. Мне запрещали и мама, и бабушка показывать это платье. А тем более рассказывать о фее Аделине, чтобы не подумали, что наша семейка «ку-ку». Да! Это то самое платье-подарок Аделины. А вот шляпка, где-то затерялась. И приходится своим умом жить. Но теперь ты, Аришка, меня поймешь. Это в поисках этого платья я тут всё вверх дном перевернула, чтобы поскорее найти его и привести в порядок. Потому что я узнала по «сарафанному радио», что у Толика большие перемены! Вернее, его измены выплыли наружу. Ленка застукала его с Наташкой. А Катька об этом узнала! Представляешь! – раскраснелась Татьяна, рассказывая об этих новостях в родном их Ругачёво, показывая это платье.
 –  И Катька тоже? - переспросила Аринка с грустью в голосе, подходя к зеркалу, чтобы рассмотреть это чудесное старинное платье.  Татьяна только кивнула в ответ головой в ответ, встретившись взглядом с подругой в отражении в зеркале. Но, вздохнув, все же продолжила пояснять подруге причину многих перемен, произошедших в Рогачёво:
  –  Ага! И Катька...ну, вот они собрались и поговорили с голубчиком.
Арина вздохнула в ответ:
 –   Да я уж видела тот фингал. Так вот почему он свататься прибежал.
 –   Ой! Ты прости меня, подружка! Лишнего я наболтала. Дура я! Совсем, как та моя прабабка в шляпке! Вернее, без шляпки! Прости. А я- то подумала, что Толька к тебе сейчас направиться. Он с ребятами об этом болтал. А у меня это платье, которое всем всегда впору и к лицу. Чтоб время не тянуть. Чтоб поскорее вам поженится, я и хотела платье для тебя приготовить. Только Толик явится делать предложение, а у нас и платье свадебное готово! Но, Ты прости! А тут ты, и про какого-то Томазо лепишь! Ой! Опять я не то…, прости! Ну, полезла платье достать, заодно и в шкафу стала порядок наводить. Одно за другое тянет, и вот такой бардак получился. Смешно. А давай посмотрим, как на тебе платье смотреться будет. Но Аринка  в ответ искренно рассмеялась, прикладывая к себе платье, ответила Татьяне, что оно на ней будет, как чулок:
  ; Не налезет! Не может быть! Знаешь, в растрепанных чувствах выскочила к тебе, как была в шубе и побрякушках, не до чего было. Лишь бы от Толика сбежать! Посижу у тебя пока стемнеет. Чтоб народ не пугать. А?
  ;  Да сиди, конечно, Аринка! Я только рада! Но платье, все-таки, давай примерим! Давай, в том-то его волшебство и есть, что оно всем всегда впору!
И Арина, поддавшись уговорам подруги всё же попробовала примерить это изящное и невероятно красивое платье. А пока переодевалась, ее подруга Татьяна тоже переоделась в невероятный байкеровский прикид. Когда Арина оглянулась, чтобы показаться во всей красе, обе были потрясены. И тому, как прекрасно выглядела Арина в идеально сидящем на ней свадебном платье, и тому, как неожиданно смело и здорово выглядела Татьяна в байкеровском прикиде и с яркой агрессивной косметикой на лице, что оказалось было ей чертовски к лицу. Подруг эти преображения так развеселили, что они стали отплясывать, дурачась и подражая топ моделям. Потом отправились пить чай, аккуратно, как музейный экспонат разложив платье на постели Татьяны. За чаепитием Татьяна Рассказала Арине, как на днях познакомилась с байкером, который заглянул в кафешку, где она работает официанткой. Там они и познакомились.  Сама, не зная почему, она рассказала ему   ; Эдику Огинскому эту историю про платье и карету. А он внимательно слушал ее и что-то всё уточнял, переспрашивал.  А вчера Эдик Огинский опять заглянул к Татьяне в кафе и сказал, что скоро заедет за нею. И так серьезно сказал.  Поэтому Татьяна и нашла для себя наряд в байкеровском стиле, чтобы понять, как будет выглядеть на будущем свидании. Словом, отнеслась очень серьезно к будущему свиданию. Потом подруги стали листать новый журнал мод, кстати оказавшийся у Татьяны дома, обсуждая фотомоделей: 
   ;   Таня! Ну, полюбуйся! Только худых показывают. Только ими восхищаются и фотографируют. Размерный расизм! А прически красивые! - вздохнула Арина.
  ;  Ага… и безразмерные! Давай тебе такую сделаю! - воодушевилась Татьяна. И подруги стали друг другу делать прически и макияж, подражая фотомоделям, напевая со школьных времен любимую песенку:

 Лодочка-скорлупка!
Удержи двоихна волнах ошибок и больших обид!
Лодочка-скорлупка!
Скачет по волнам, целый век закончился ; не расстаться нам!
Лодочка-скорлупка!
Счастье как в кино! А любовь растаяла, словно эскимо.

Поздние раскаянья покаянных слез:
Лодочка-скорлупка тонет среди грёз.

   Подруги закончили уборку. Расстелили для Арины раскладушку в комнате Татьяны у окна. И улеглись спать. Татьяна заснула легко и безмятежно. А Арине, хоть и полегчало на душе от общения с подругой, но заснуть не удавалось. Нахлынули размышления о недавних крутых и непостижимых поворотах её судьбы. И ей захотелось побыть совсем одной наедине со своими мыслями и чувствами. Поэтому она, стараясь не шуметь, опять накинув шубу, с которой не хотелось расставаться, потому что это был подарок Томазо, и вышла из дома Татьяны. Нырнула в ночь тихого, спящего Ругачево.

7 глава

  Арина тихонько побрела по опустевшим улочкам засыпающего города, тихо плача, уткнувшись в воротник манто. Спотыкаясь о разбитую за лето дорогу. Один раз даже упала, но опять пошла, словно на что-то еще надеялась. Арина спешила туда, где была ферма Томазо. Но, оказавшись там, увидела лишь руины времён перестройки на том же месте – на заброшенном пустыре.
; Действительно! Как же я забыла, что с девяностых тут как все растащили, так тут пустырь, заброшенный с тех пор! Что ж это со мной?! Неужели я «куку»? ; в отчаянии воскликнула Арина, окаменевшая от полной растерянности, одна посреди пустыря, кутающаяся среди лета в роскошное манто в ледяном лунном свете – зловещая ночь пролегла границей, поглотившей всё прошлое, совсем недавнего её счастья. Ночь, пустырь, руины заброшенной фермы времён перестройки. Арину испугало её собственное предположение, она плакала, выла от безысходности на безучастную луну, размазывая по лицу косметику, которую так старательно до того наносили подружки перед зеркалом и пели.  Арина решила возвратиться в свой дом, к себе, в надежде там за резными-узорчатыми наличниками спрятаться от настигшего её кошмара. И она пошла домой, но, едва приблизилась, увидела, что у дома её караулит Толик. Она его видела со спины, но вдруг он повернулся на звук её шагов. И лицо его пронзительно ясно осветил уличный фонарь. И Арина отчётливо увидела, что его лицо было «украшено» теперь уже двумя фингалами под каждым глазом. Но теперь было видно, что он явился с «серьёзными намерениями» ; с букетом ромашек. Он не увидел Арину, и к счастью, увильнуть ей, удалось.
 ; Господи! Толик! Только этого не хватало… - шепотом вырвалось у неё, и Арина, увидев его, буквально отскочила назад, и вовремя спряталась за старым деревом. Он не увидел её. Только собаки с разных сторон сильно залаяли. Толик попытался залезть в окошко Арины. Но провинциальная жизнь – это чудище стоглазое, всегда начеку и все бдит, и зрит. Нет тайн в провинциальной жизни. И эту попытку Толика проникнуть в дом Арины, конечно, тоже приметили и обсуждали меж собой старушки-вострушки, соседки Арины:
 ; Гляди-ка! Вона, какой домовой! Да это ж Толик- шалопут! Тоже в домовые подался,   - прошептала баба Надя, стоя у окна босиком в ночной рубашке, отодвинув занавеску с вышивкой ришелье, сшитую и вышитую ею ещё в молодости, а значит – давным-давно.
  Пользуясь тем, что Толик занят преодолением забора, огородившего палисадник с любимыми Ариной по весне -тюльпанами, а в конце лета ; мальвой, Арина бежала подальше от своего дома не разбирая дороги, потому что слёзы застилали глаза.   Вытирая ладонью слёзы с щек, плакала, вспоминая былое счастье с Томазо. Она очнулась, пытаясь отдышаться. Уткнулась Арина, словно в плечо лучшей подруги, в широкий и могучий ствол старой ивы, склонившейся над рекой. И только теперь смогла отдышаться после побега от своего дома. Пробираясь через осоку, спустилась к реке, стараясь никому не попадаться на глаза... Запахнула шубу. Решительно пошла к реке. Плакала и размазывала косметику, которую старательно до того нанесли с Татьяной. И в полном отчаянии и удушающей тоске решила, что лучше прямо сейчас утопиться, только бы не возвращаться к прежней жизни без любви, без Томазо, без его милых шуток и такой чудесной улыбки. Она хотела сбросить шубу на берегу реки, но решила войти в воду в шубе, рассуждая, что именно шуба как нельзя кстати:
; Намокнет, станет тяжёлой, вместо камня на шее. Быстрей отмучаюсь! Ведь ну как мне теперь жить?! Томазо, где же ты? А был ли ты? Может быть, я просто рехнулась?
   Камень у реки ; большой валун, точь-в-точь, как тот, на котором уже лет двести печалится васнецовская Алёнушка в Третьяковке.  И Арина присела на него в глубокой задумчивости. Плакала, снимая тапочки, и аккуратно поставив их на валуне, сама соскользнула в тёплую летнюю реку. И решительно пошла на середину реки, где было поглубже. Река была не глубокая. Арина дошла почти до середины, глубоко вдохнула, подняв в отчаянии к Луне свои белые, стройные руки, но замерла, обратив внимание на странные щелчки, раздающиеся у неё за спиной, словно, кто-то стрелял из игрушечного пистолета. Этот звук отвлёк её.
Она оглянулась, всматриваясь в противоположный берег. Оказалось, что в этот момент Арину с упоением фотографировал какой-то засевший в кустах фотограф. 
   А это был фотограф, работающий с самыми знаменитыми топ-моделями для известных журналов мод и гламурно-светской хроники. Он как раз искал новый образ. Ему нужно было отснять коллекцию моделей для полных. Но найти для этого никого не смог. А тут вдруг среди ночи Ивана Купала ; кустодиевская красавица Арина. Фотографии обнаженной в роскошном манто летним вечером в реке ; это так ярко и экстравагантно, роскошно и так бесшабашно-отчаянно, по-русски абсурдно, что он был по-настоящему счастлив, что встретил её. Она услыхала его восхищённый возглас и тотчас оказалась буквально ослеплена яркой вспышкой:
  ; Потрясающе! Какая тема!!! Обнажённая, летом в воде! Боже! Как вы прекрасны! Входящая в воду в ночь Ивана Купала! В воде, в дорогой шубе, в элитарной ювелирке! И рыдает! Креативно!!! А как живописно размазана косметика! Никакой визажист так не смог бы! Ну-ка, еще... левее! Застыла, О! Класс ; этот образ абсолютной изнеженности, шарма, парадокса творчества. То что я искал! Какой импрессионизм! – произнёс незнакомец с искренним восторгом. И тотчас яркая вспышка выхватила роскошную обнажённую беломраморную языческую богиню, бредущую по ночной чёрной реке глубоко погруженная в свои мысли. Не позирующая, а истинно прекрасная. Щёлкнула его фотокамера, еще несколько раз. Арина была потрясена таким вмешательством в такой момент. И она с возмущением ответила незнакомцу, пытаясь запахнуть мокрое и тяжёлое манто:
  ; Какой это я вам тут сионизм?! Я ; местная! И в общем, так, гражданин! Я тут топиться собралась, а вы мешаете! Идите отсюда и фоткайте в другом месте! Вы отвлекаете, мешаете, а я… так… замерзла! – откровенно объяснила происходящее Арина. Но ответ этого странного фотографа ошеломил её своей циничностью:
 ; Ничего! Вы же всё равно топитесь, так, что простыть вам не опасно! А вы, девушка, продолжайте, не отвлекайтесь, вы своё дело делаете, а я своё. Не отвлекайтесь на меня, топитесь, только, пожалуйста, исполните это, как-нибудь красиво! Я, между прочим, работаю. Делом занимаюсь. Ну, а вы, пока не утопились, ещё попозируйте мне, пожалуйста. Ну что вам стоит? Для искусства, пожертвуйте последние мгновения своей молодой жизни, восхитительной красавицы – произнес он, явно ёрничая, словно малыш, клянчащий конфету:
; Ну что вам, жалко, что ли? Мне бы хотелось ещё больше экспрессии. Покричите громко, всё, что наболело, имя обидчика, обругайте его. И позлее!
Арина, сама удивилась тому, как неожиданно легко она подчинилась и легко выполняла пожелания странного незнакомца. И она громко закричала, вскинув руки над головой:
 ; Все мужики... Пушкины!!!
Фотограф был так потрясён этим откровением, что даже перестал фотографировать, и его руки с камерой опустились. В замешательстве и растерянности спросил у неё:
; Ну, знаете ли! А чем мы с Александром Сергеевичем вас разобидели? Вылезайте, расскажите. Ну, что задумались? Топиться я вам, девушка, всё равно мешаю, к тому же, насколько я разбираюсь, ваша шуба из последней коллекции Ирэны Крутовой, а это вещь ; почти артефакт. Этот замечательный модельер, ещё в советское время в Общесоюзном Доме Моделей одежды «Кузнецкий Мост» блистали и производили фурор её модели. Авторская вещь! Странно увидеть её манто посреди лета в речке, на обнажённой красавице в мистическую ночь на Ивана Купала.
; Нет! Это вещь импортная, – возразила Арина, припомнив, как Томазо покупал это манто в «L escalie dans le siel!
 ; Посмотрите этикетку. Подойдите ко мне поближе ; сказал фотограф, включая сотовый как фонарик, чтобы рассмотреть этикетку на утопленном в ночной реке манто. И Арина подошла к берегу, к самой кромке воды. Фотограф достал сотовый, включил его и, пользуясь сотовым, как фонариком, протянул его Арине. Арина приподняла полу, на которой была с внутренней стороны пришита этикетка этого манто, ставшего тяжёлым от воды. А фотограф невозмутимо прочитал, к своему удовольствию, данные на лейбле:
 ; «Ирэна Крутова» ; написано на латинице! Вот – я же сразу узнал это манто. Недавно фотографировал его на просмотре, готовил каталог последней коллекции Ирэны, – сказал он, и, резко вытянув её из воды, стал уговаривать её выйти и переодеться. Но Арина пыталась вернуться обратно, но доводы фотографа были очаровательно трогательны и наивны:
; Ну вот, я же говорил, что ; это манто Ирэны Крутовой. Девушка! Да, ладно! Утопиться всегда успеете! Но вы странная, не хотите посмотреть, как получилось? А я, между прочим, топ-моделей мировой величины обычно фотографирую. Вам приходилось смотреть журналы «Вог», «Элль»? Я для них работаю. А вы всё топиться и топиться. Обидно! Успеете утопиться! Я очень вам благодарен! Это такая свежая тема! Студийные и постановочные работы так надоели! Ломал голову, и вдруг такой подарок судьбы! У меня в машине есть женская одежда – вам переодеться нужно.
Арина пыталась сопротивляться, но фотограф продолжал говорить без умолку:
 ; А манто жаль, но оно пропало! А это модель замечательного модельера! – сказал он, вытаскивая её из воды на берег. Наконец он вытащил её из реки , так и не дав ей  утопиться. Он расспросил её, кто она? Почему так жаждет утопиться? Арина возмущалась, а он неожиданно попросил её работать с ним:
; Только что вы одарили меня феноменальной концепцией, я увидел совершенно новый способ подачи фото для рекламы ювелирных украшений. Это полное освобождение темы. Ночные съемки особенно эффектны, ведь одежда быстро устаревает, манекенщиц нужно фотографировать обнажёнными в воде, так ювелирные украшения будут острее восприниматься. Кстати, позвольте представиться! В мире фото и видео арта я ; Пушкин! Я ; Николай Пушкин. Фотограф-дизайнер. Работаю для лучших и всемирно известных журналов моды. Делаю вам совершенно официальное и деловое предложение – продолжить нашу фотосессию в рабочей обстановке. Я, знаете ли, не просто фотографирую дивных прелестниц эпохи. Я создаю новый образ женщины своего времени. Есть в вашем облике что-то такое, в чём я вижу новые возможности осознания современниками и современницами, новый манящий образ, имидж. Короче, отличную фотосессию можно будет сделать. А там заодно вы мне расскажете про злодеев-Пушкиных, которые так обижают юных дев.
  Тогда Аринка объяснила ему, Николаю Алексеевичу Пушкину, что она ; Арина Родионовна.
 ; Вы – Пушкин? А я ; Арина Родионовна, поэтому пушкинская тематика преследует меня с детства.
Пушкин, внимательно глядя на неё, сделал ей деловое предложение, которое заключалось в том, что:
; Несколькими модельерами была разработана линия моделей для полных, в которой я хочу вас фотографировать. Мы с вами создадим новый образ современной женщины, своенравной, смелой, которой не навязать чужое мнение, которую не подчинить капризам моды. Она сама, её поступки, воля, желания и страсть лепят её судьбу.
  Арина была насторожена, но почему, к своему удивлению, чувствовала, что подчиняется этому незнакомцу. Они подошли к машине. Пушкин, доставал коробки с одеждой из багажа, на которых красовались этикетки «Kustodieff – styl» и «Rubens styl». Отвернулся, поясняя Арине, что здесь последняя коллекция новых моделей одежды для полных.
В это время Арина рылась в коробках с женскими вещами, это были вещи из коллекции прэт-а-портэ, и все как раз большого размера. Арину это насторожило:
;  А почему у вас есть женская одежда? Вы маньяк? А вы? Хм. Или? Да вы из этих? ; спросила Арина.
; Вы правильно поняли, я ; «из этих»  Хм… У вас, наверное, есть подружка. Как её зовут?
 Аринка ответила в полном замешательстве:
; Танька, то есть Татьяна.
; Вот видите, как грубо ; «Танька», или слишком строго – «Татьяна». А я ; Таню-ю-юша. Будем подрюжками! ; произнёс он, игриво виляя бёдрами и произнося все это сюсюкая: «Эти мюзики такие хааамы протиииивные! А мы будем подрюшками-веселушками!» Потом отвернулся, а  Арина стала переодеваться, потому что действительно промерзла. Он ещё раз расспросил её, что она имеет против Пушкина и всех Пушкиных. Она рассказала, что-то о случившемся с нею. Но Николай пристально глядя на неё, вдруг выхватил из машины косметичку. И ловко стал гримировать её лицо. Красил её губы, мешая ей рассказывать. Ловко поправил её волосы, организуя её причёску, находящуюся в художественном беспорядке. И вдохновенно фотографировал её в этой одежде, просил переодеться в другие модели и делал другие фото. Он был увлечён работой.  Он был так великолепен, в состоянии творческого порыва, что эта увлечённость передалась и Арине. Она тоже увлеклась работой. Позировала, с удовольствием проигрывая задаваемые стилем одежды образы.
; А ведь это гениальная идея! Тема серии «Ночь на Ивана Купала»! Отлично можно подать ювелирку. Да и причёски. А впрочем, лучше – мокрые волосы, чтобы не завязываться на модею Все так быстро устаревает, выходит из моды. Именно не завязывать с одеждой, модой, сезонностью тканей, а фотографировать именно купальщицу в украшениях. Абсолютная женственность и чувственность вне времени, моды. Умоляю! У меня заказ! Нужно сделать каталог для ювелирного магазина. Ломал голову, как подать. И тут такая подсказка!!! Вы в воде! – восхищался фотограф.
; А как вы здесь оказались? Ночью? У реки? – спросила Арина.
; Просто проезжал мимо. А места не чужие ; в детстве у нас тут бабушкина дача была. Помнил, что здесь была река. Дай, думаю, купнусь. Спустился, а тут вы, Арина! Вот так! Посидите в машине, пожалуйста! Я немного поплаваю!
Пока он с удовольствием плескался в воде, Аринка, отогревалась после своего неудачного и затянувшегося утопления на заднем сидении, пока он не вернулся в машину, обрадованный неожиданно удачному купанию. За рулем Николай Алексеевич Пушкин выглядел серьезным человеком, лет под сорок. Явно горожанин. Аринка, вероятно оттого, что расслабилась, опять так расплакалась, что её просто трясло от всего пережитого. Пушкин достал из бардачка коньяк. Дал ей выпить. Она выпила, но все равно ; она буквально выла. Но он прекратил её вой. И потребовал, чтобы она серьёзно отнеслась к его предложению. Он остановил машину и произнёс:
 ; Арина! Я прошу вас серьезно отнестись к тому, что я вам сейчас скажу! Я делаю вам совершенно деловое предложение, которое заключается в том, что разработана линия моделей для полных, но показывать её совершенно не на ком. Те манекенщицы, с которыми я обычно работал, устроили бунт на корабле, полнеть даже для дела не хотят. Не чувствуют, что стиль изменился! Ох! «Минздрав предупреждает, что мужики не собаки! На кости не бросаются!» Так ещё новеньким «пышечкам» устроили такой бойкот, что те ушли и не стали работать. Сколько я уговаривал топ-моделей сесть на диету для полноты. Но... Работа срывается. У меня «горит» дорогой контракт с журналом мод. И вдруг встречаю вас, Арина Родионовна! А вы ; то, что нужно для этой темы. К тому же, уверяю вас, как профессионал, что вы одаренная и артистичная личность. У вас врождённый талант и чувство диалога с камерой. А это уникальный дар! Я вас прошу работать со мной. Подписываем договор! Условия, оплату обсуждаем! Так он просил её работать с ним. И вдруг она вспомнила, что Толик уже наверняка перелез через её забор и подстерегает её у дома. И она отчётливо прочувствовала, что не хочет возвращаться домой. Ей уже всё равно, она не может и не хочет возвращаться в свою прежнюю жизнь. И почему-то она, к собственному удивлению, легко согласилась и приняла его предложение. И его машина тронулась с места, и они помчались по ночному шоссе в Москву.
  На период их совместной работы Пушкин поселил Арину в своей студии. А сам после работы уезжал к себе домой, давая Арине возможность и отдохнуть после фотосессий, и просто привыкнуть к новой жизни. И Арина с женским любопытством бродила по этой удивительной мастерской и, рассматривая фотографии, плотно развешанные по стенам, словно знакомилась с его миром, с миром его интересов. Увидела огромную рекламу стиля «Kustodieff» с портретом обнаженной красавицы-купчихи и подписью «Kustodieff styl»  и поразилась своему сходству с этой красавицей. Ей всё это было интересно и нравилось ей. Она работала с удовольствием, с неосознанным раньше артистизмом, пробуждающим в ней особую пленительную женственность. Быть может оттого, что работа для Арины была так эмоционально насыщена, Пушкин смог создать успешную серию работ, изучая её и восхищаясь таким новым образом женщины-современницы, столь далёкой и чуждой навязанному в последнее время гламурному стереотипу. Во время работы как-то раз им обоим припомнилось то, как они познакомились. И как же они смеялись!   И тут вдруг Арина увидела забавное чёрно-белое фото на стене мастерской среди многих фотографий, на которой был сфотографирован белокурый испуганный малыш, явно случайно оказавшийся на подиуме среди манекенщиц. Ребенок лет пяти стоял растерянный среди их высоких стройных ног, демонстрирующих мини-моду конца семидесятых годов, а он был словно в лесу среди берез, заблудившийся на том подиуме среди красавиц тех лет.
Николай увидел, что теперь эта уже почти старинная фотография привлекла внимание Арины, и он пояснил:
; Это фото – конспект всей моей жизни. Когда я был маленьким, мама часто брала меня на работу, если в моем детском саду объявляли карантин или по другим разным причинам. И я тихонько рисовал или листал какую-нибудь детскую книжку в её отделе в ОДМО «КУЗНЕЦКИЙ МОСТ», не мешая ей работать. Моя мама – художник-модельер. А в тот раз она меня взяла на просмотр в «Зеленом зале», где красивейшие манекенщицы дефилировали по подиуму, или, как они называли – «по языку». Мама посадила меня в первый ряд зала и сказала, что мы в театре и я буду смотреть спектакль. Чтобы тихо-тихо, молча смотрел на то, как красивые тёти будут ходить туда-сюда и показывать разные красивые платья, костюмы и пальто, а главное – недавно созданные ею шляпы. А потом мама придёт за мной, и мы пойдём домой. Мама ушла за кулисы, где она, как обычно во время просмотров, помогала правильно в соответствии с создаваемым образом надеть головной убор каждой манекенщице. Она давала манекенщицам свои модели головных уборов, чтобы никто не перепутал, к какому платью или костюму предназначалась та или иная шляпа. И тут мне стало так страшно, что мама исчезла навсегда. Потому что манекенщицы проходили по подиуму и исчезали за кулисами, вскоре возвращались оттуда в других одеждах и шляпах. И я ждал, что и моя мама появится на подиуме в нарядном платье в какой-то потрясающей шляпе, а её всё не было. Зрители в зале аплодировали, как в театре, фотографы фотографировали, искусствовед с микрофоном вещал-просвещал, а главного ; появления нарядной мамы, так и не случилось. Моя мама не выходила из-за кулис. И тут я завопил: «Мама!» – и взбежал по ступенькам прямо на подиум. Тут меня и сфотографировал фотограф Дома Моделей. И я фотографирую топ-моделей, слово «манекенщицы» теперь устарело и исчезло из привычного лексикона. А я остался и стал фотографом, и жизнь подиума – и моя жизнь, – произнес и задумался он. – Экскурс в моё детство. Вспоминаю – как разрозненные фото рассыпаю и перебираю. Я вырос среди самых красивых женщин ; среди манекенщиц. Показ моделей в ОДМО «Кузнецкий Мост» было местом работы и общения моей мамы. И мне было с детства привычно то, что на нашей кухне пьют чай и болтают мама и её приятельницы, манекенщицы. Привык с детства к определенному типу женщин 90-60-90 и не ниже одного метра девяноста сантиметров с экстравагантными наклонностями, с которыми семейная жизнь, конечно, невозможна. В школьные годы ; учебники вперемежку с журналами мод, у включённого телевизора с советской программой «Время». Я не замечал, что среди одноклассниц-толстушек есть красавицы, так же, как потом не замечал прелестных толстушек-сокурсниц. Стал фотографом, снимающим просмотры в домах мод, для журналов, но личная жизнь не клеилась, потому что моя любовь направлена на таких женщин, которые совершенно не намерены растворяться в мире семьи и уюта. Наверное, поэтому и живу в квартире с мамой, а здесь в мастерской работаю. Но, кстати, что-то я совсем заболтался, а ведь меня мама ждет дома. Кстати, я вижу, что эта коллекция одежды для полных действительно очень хороша, она так идет вам, Арина. Так что привыкайте к ней. Завтра вернусь часов в десять утра и начнём работать. Чай-кофе на кухне. Вот комплект чистого постельного белья – удачно вчера прихватил из химчистки. Еда в холодильнике есть. Немного, но есть. Завтра пополним. Вот ключ! – сказал Николай, положив ключ на стол перед Ариной. Попрощался и ушёл.

8 глава

 Баба Надя и баба Люба и на следующий день не могли успокоиться, после того, как увидели их соседушку, милую Аринушку, поздним вечером идущую по  улочкам их летнего сонного городка в невероятно роскошной шубе и в тапочках. Народу не было никого вокруг. Только старушки припоминая детали этого чуда, судачили второй день между собой, ломая голову, как лучше поступить: помалкивать или прямо в милицию бежать, тем более что не вернулась Арина домой. И ни слуху ни духу, как говорится.
  ; Говорила я тебе! Чудная наша Аринка стала! Гляди-ка, летом в шубе по Ругачёво бегает! А ты мне не верила! – сетовала бабка Надя.
Пока они обсуждали это, к бабулькам подошла соседка, женщина под сорок, обратившись к ним:
  ; Слыхали? Что вчерась было? А?
  ; А чего слыхали? Что стряслось, соседушка? А ничего мы не слыхали!
А чё такое? – затараторили бабульки, думая, что услышат подробности об Аришке.
   ; Да домовой у меня завелся! Вчерась, ну всё что вверх дном в доме переворачивал! Уж так шубуршал! Жуть! Я думала, и вам спать не дает!
Бабульки облегченно вздохнули, хитренько переглянувшись между собой:
  ; Вот чудеса! Домовой завелся! И какой он из себя-то, домовой-то этот?
   ; Да такой! Росточка ; вот такого! Ну, или такого. Он всё время разный.
И светится, с искорками, – объясняла женщина, выразительно разводя руками для пояснения и уточная расчудесные детали:
 – По комнате так и летает! Так и летает! Ну прям ураган! Страшно было, когда явился. Как явился, так стулья сами собой двигаться стали. Туда-сюда, туда-сюда! Ну, меня бабы на работе научили, как с домовыми обращаться. Чтоб не приставал. Откупиться от него, значит. Нужно на подоконник чашку с чаем поставить, две конфеты положить. Чтоб переступить не мог, положить выкуп у домового. А главное  – церковные свечи границей выложить вдоль подоконника. Вот так, чтобы переступить не смог! Уж, нынче обязательно так сделаю!
Бабки, усиленно подавляя предательские улыбочки, нарочито горячо стали поддерживать соседку:
  ; Сделай, милая, сделай! От нечисти-напасти защищаться нужно!
Бабки хитро переглядывались между собой, хихикая вслед соседке, натерпевшейся от домового. Когда та уже вошла в дом, уже осмелев, разоткровенничались друг с другом:
  ; Ну ты подумай! Надежда! Они что все думают? Что мы родились старухами? Домовой в окошко залез?! К ней, молодой разведёнке, а к нам старухам – ни-ни! Очень нравный домовой у неё завелся! Окошки-то не где старухи, а где молодуха проживает выбрал!Ха-ха! – сказала бабка Люба, и бабка Надя согласилась с нею:
 ; Любовь, а Любовь! Удивительные пошли домовые! Прикинь! К нам, старухам, не заходят домовые! Очэннно разборчивые  домовые нынче! Ну, ничего себе! А ты-то, Любань, своего домового помнишь? – спросила баба Надя.
; Да, как забудешь своего-то домового! Ведь так же лапшу соседкам на уши вешали, когда он ко мне в окошко среди ночи залезал. Да уж, все рюмочки-стаканчики в буфете так и звонили-перезванивались. И у меня всё-то в комнатке ходуном ходило от этакого домового. Хороша молодость, да только коротка! – ответила подружка.
; Поминаешь своего домового в церкви-то? – участливо спросила её старушка-подружка.
; А как же иначе? Обязательно поминание пишу среди всех своих родных и близких.
; И я тоже – своему домовому за упокой всегда в церкви пишу, и могилку честь по чести посещаю, и яичко крашеное в Пасху как привет оставляю на бугорке. А как же иначе! Они ж наша жизнь и последние лучики молодости.

  Уж месяц прошел, как поселилась Арина в мастерской Николая, находившейся на первом этаже в старинном доме с лепниной, украшенном колоннами, Николай привёз Арину. Они вместе выгрузили из его машины объемные баулы с одеждой из какой-то модной коллекцией одежды, которую он должен был отснять. Здесь он и поселил её в своей мастерской. Но он истинный джентльмен. Николай понимал, что хоть ему и посчастливилось спасти девушку от отчаянного шага, который мог закончиться для неё трагически, но ещё нужно много времени, чтобы её душевные раны зажили. Он был очень деликатен и корректен с нею. Никаких приставаний с его стороны. Утром он приходил. И начиналась их совместная работа. Отработали, сняли фотосессию. И после этого он уходил к себе домой, где он жил с мамой. Это, конечно, помогло ей и отойти от пережитого потрясения, и расслабиться, что способствовало появлению доброго доверительного отношения между ними. Успех презентаций, на которые он приходил с Ариной, изменил Арину, она вошла во вкус этой совершенно новой и незнакомой для неё жизни. Благодаря Арине, её красоте и артистизму, Николай решился создать новый образ современницы. Ваял, как Пигмалион свою Галатею. Но Арина словно в лифте застряла между пространствами-этажами двух новых для неё реальностей. Эта возникшая в её душе растерянность мешала ей, не позволяя смело шагнуть, выбрать реальность, свою новую, поэтому Арина оказалась не готова отдаться ещё только возникающему чувству. Ей казалось, что страх, что всё то хорошее, что случилось с нею, может так же оказаться иллюзией и рассыпаться в прах, едва она сделает решительный шаг, – этот страх был все ещё сильнее её самой.
Обо всём этом Арина по-девичьи доверительно поведала своей подружке Татьяне, пока, оставаясь одна в мастерской Николая, болтала с нею по телефону, когда Арина звонила в родное Ругачёво.
  Как-то раз Арина с Николаем съездили в Ругачёво на денёк по совершенно неожиданной для Арины причине. Николай живо заинтересовался её лоскутным шитьём и моделированием одежды в стиле печворк. Он захотел посмотреть созданные Ариной вещи. Так в Ругачёво Арина познакомила Николая и с бабульками – Надеждой Александровной и Любовью Ивановной. С Татьяной и её женихом - Эдиком Огинским, конечно, тоже.
 Стёганые ватники Арины и головные уборы ; что-то среднее между стёгаными кокошниками и тюбетейками из шёлковых узорчатых платков, глубоко потрясли Николая своей самобытностью, восхитительны были и яркие, из павловских платков состёганные Ариной ушанки на зиму, и многое другое. Поэтому он отобрал несколько особо впечатливших его вещей. И они с Ариной вернулись в мастерскую, чтобы Николай мог создать новый проект «Русская женщина».
  Над этим проектом они работали особенно увлечённо. Арина глубоко понимала суть и задачи манекенщицы в процессе создания образа русской женщины, не просто красавицы, гламурной «вешалки», как это принято в наши дни. Она раскрывала сокровенную тему образа женщины-берегини, создательницы прекрасного мира, и она, современница, не просто надела на себя красивые вещицы в фольклорном стиле, она – русская женщина, наследница всей красоты, заключенной в творческом, духовном наследии России, она продолжательница, несущая в современность эту красоту, делая её фактом-стилем современности. Они оба работали творчески, увлечённо.
 Николай создал бесподобную серию рекламных постеров и фотографии для каталога модной и респектабельной ювелирной фирмы с Ариной, как и задумал. Не пропала и идея, так вдохновившая Николая в момент знакомства с Ариной. И они великолепно отсняли рекламу одной известной ювелирной фирмы, для которой красавица Арина, сверкая бриллиантами, позировала то обнажённая в реке, то в туманах рассвета, то в ослепительно сверкающих лучах летнего солнца, то это были потрясающие ночные сьемки звёздными ночами, когда блеск звёзд отражался на чёрной глади воды, и эта сказочно-чувственная стилистика подчёркивала красоту ювелирных украшений, которые и должен был представить публике Николай. Обнажённая Арина в реке среди кувшинок, лилий и ряски в самых респектабельных и престижных украшениях, была снята так, что река оказалась её вечерним платьем, облегающим и украшающим её. Это позволило не отвлекать взгляд зрителя на стили и типы одежды и обуви. Всё внимание было полностью сфокусировано на самих украшениях и подлинной, чуждой пошлой гламурности красоте Арины. В основном это были ночные съёмки, благо, что вода в реке в то лето до конца августа оставалась тёплой. Генеральный директор ювелирной фирмы был в восторге от этой смелой новаторской находки, что придало чувственности и остроты восприятия этим фотографиям. Каталог получился великолепный.
Николай возвратился в мастерскую окрылённый и счастливый, словно сессию сдал в студенческие годы.  Он сдал работу – и пьянящее ощущение счастья и свободы нахлынуло на него со всей бравадой бесшабашности! И он захотел отпраздновать ; устроить маленькую вечеринку для узкого круга друзей.
  Когда он вернулся в мастерскую, рассказал об этой творческой победе Арине. Они радовались и пили чай. Арина встала, чтобы разобрать листы, прежде чем убрать их в папку. Но ей и самой так нравились фотографии с её фото, на которых она позировала в красивых и остро-актуальных моделях для полных. Николай, залюбовавшись ею с фотографиями в руках, сказал:
   ; Я так рад этой теме «Иван Купала», да и с погодой повезло! Отлично мы с тобой отсняли эту тему! Я доволен. Пора мне расплатиться с тобой.
Вот, я приготовил. Пересчитай, пожалуйста. Ну не жеманься! Это твой гонорар, честно заработанный! – сказал он, положив на стол стопку купюр.
  ; Ну спасибо! Ого! Какая куча денег! Я тоже с удовольствием работала.
И накупалась! С детства столько на речке не была! А давай развесим фото по мастерской. Они такие красивые. Будут как картины во дворце. Я видела такое в музее Архангельское, в Кусково в Москве, на экскурсию ездила – нас со всем классом автобусом возили. Школа организовала с учительницей по русскому и литературе.
 ; Давай развесим! Мне и самому со стороны взглянуть не лишнее. Но я так доволен работой, словно на какой-то новый уровень вырулил. Чувствую приближение новых задач! Понимаешь, какой-то драйв, предчувствие новых тем и задач. Такое шампанское внутри, душу щекочет, – признался ей Николай. И немного подумав, предложил:
– А… хорошо! Хочу праздника! Так! Сейчас по сусекам поскребём! «Не буду дожидаться выплаты и публикации!» —сказал Пушкин, собирая по мастерской деньги, залезая в карманы висящих в коридоре своих курток, плащей и пальто. Все находки кучкой сгребал и ссыпал на стол. –
Придут друзья-художники, выпьем и закусим. А? Арина, а почему ты на меня
так смотришь? Хм… ты против друзей-художников?
В этот момент, вдруг Арина Родионовна отчётливо вспомнила, что он ; «Танюша».  Покраснев, Арина напомнила Пушкину об этом и он, разумеется, обиделся. Чтобы загладить неловкость, Арина, смеясь, напомнила ему:
 ; Ой! Обиделся. А ведь ты обещал, что мы будем подружками-веселушками!
Ведь ты – Танюююша!
И только теперь сообразив, что оказалось причиной такой настороженности Арины, Николай, смеясь, вспоминая свою придумку с «Танюшей» ради того, чтобы вытащить из воды эту без пяти минут утопленницу, напустив смешной и нарочитой мрачности, грозно пояснил Арине:
  ; Я такой же «Танюша», как ты ; «Пушкин!» А, так вот почему ты напряглась!
Ха-ха-ха! Успокойся! Среди друзей-художников предостаточно творцов женского пола. Вот и полюбуешься результатом «место женщины в искусстве»! Порой это не слабое зрелище. Но, ей-богу! Наши девчонки; художницы и поэтессы в трудную минуту настоящие Ш.П.! Как говорили у нас в «художке».
То есть в художественной школе! Да был у нас такой титул для наших прекрасных дам в школьных платьицах.
; Ш.П, – удивилась Арина, повторяя. - Что такое Ш.П.? Шипы? Розы ; шипы, наверное? – пыталась угадать Арина.
 ; Ну насмешила! Ш.П. ; значит «ШВОЙ ПАРЕНЬ»! Детское название, намек
на то, что так была титулована девочка с того возраста, когда молочные
зубы выпадают, шепелявое название. Вот ты, Арина, настоящая Ш.П., хотя и красавица. Ей-богу! Ведь не подвела в трудную минуту! Спасла, да что там ; подарила великолепную тему! Конечно, это нужно отпраздновать!
Арина, улыбнулась и с удовольствием отметила про себя, что Ш.П. – это лучший комплимент в её жизни. И она собралась и стал обсуждать с Николаем, что приготовить к приходу гостей:
 ; Я приготовлю кулебяку! Конечно, и салат оливье! Селедку под шубой и… Слушай! А ведь здесь на друзей-художников не хватит! Я добавлю!
Но Николая эта идея несколько покоробила, что он возразил:
; Да, брось! Нет! Ну не надо! – отказался Николай.
; Но ведь это наш общий успех! – возразила Арина, протягивая ему всю пачку денег. И, подумав, Николай согласился:
; Но только в долг! «Как художник у художника!» —сказал он, взяв пачку и вынул из неё несколько купюр. И предложил ей, учитывая, что в ближайшее время в мастерской появится большое число людей, с которыми он, возможно, даже незнаком, остальное убрать в сейф, который он обустроил в мастерской для фотосессий с драгоценностями, украшениями. Так они и сделали. Николай собрался идти в магазин, но увидел гитару. Плюхнулся в кресло и скорее забренчал под гитару, чем заиграл что-то внятное. Но вдруг спел какую-то забавную песенку:

Ах! Если б мне однажды вернули все долги!
Мне стали бы завидовали даже короли!
И в долг тогда охотно я дал бы всем деньжат!
Рокфеллеру и Ротшильду немного мелочёвки –
дворцы их содержать!
И братикам-пиратикам досталось бы на старость:
по сундуку богатства, бутылка портвеша.
Не нужно было б грабить
и в море хулиганить,
скитаясь по волнам!

Ах! Если б мне однажды
Вернули все долги,
Я сразу одолжил бы, поверьте мне все вы!
И к братикам-пиратикам ушел бы опять в море,
скитаться по волнам на радость должникам!

 Арина очень смеялась, слушая эту незатейливую песенку. Потом они продолжили обсуждать, чтобы эдакое приготовить для гостей, так, словно готовили для гостей увлекательную игру. Обсуждали, смеялись. Он, Николай, собирал рассованные по карманам деньги, собирал даже мелочь, чтобы купить еды к празднику. Арина в это время развешивала по мастерской наиболее удачные фотографии большого размера – её портреты, где она позировала и демонстрировала модели для полных. То есть декорировала мастерскую Пушкина его последней фотосессией. Чувствовалось, что ей и самой нравилась его работа. Да и в целом ощущалось, что совместная работа очень сблизила их, и между ними возникли очень тёплые и непринуждённо-уважительные отношения. Арина хотела всё для застолья приготовить сама и послала Николая за продуктами, за покупками. Пушкин достал большую спортивную сумку. Ушёл с нею к двери, помахав на прощанье Арине, потом захлопнул за собой дверь.

9 глава

  После ухода Николая Арина прибиралась в мастерской к приходу гостей. И только успела надеть нарядное платье из той самой коллекции «Rubens style» и распустить свои великолепные светло-русые волосы, как вдруг раздался звонок в дверь. Она открыла дверь, не спросив, кто там, подумав, что это вернулся Николай, что-то забыв. Но увидела, что на пороге возникла его мама, Марго. Сходство с Николаем не оставляло ни малейшего сомнения в том, что эта дама в годах – его мать. В прошлом она художник-модельер, а теперь – пенсионерка, но дама артистически респектабельная, элегантная, и несколько экзальтированная. Понятно, что это не тихая пенсионерка! Она пришла разведать и узнать: «кто это там поселился в мастерской её сына». Её сына, такого романтично-доверчивого, наивного и непрактичного, как считает большинство матерей. На протяжении всего следующего диалога она откровенно критически осматривала Арину, даже обошла её, как колонну или новогоднюю ёлку, рассматривая её, как предмет в интерьере. Болтая при этом, как пулеметная очередь, сбивая попытки Арины вставить хоть слово.
  ; Вижу! Вы ; Арина! Мой Николаша столько о вас рассказывал! Дайте-ка рассмотрю вас получше! Ведь мой Николашенька ; это настоящий Пигмалион, ваяющий своих Галатей. И всякий раз мой милый дурашка сам же влюбляется в них. Он действительно создает их, как режиссёр своих героинь. И ведь находит ничем не примечательных девиц, никаких и ниоткуда. Умеет же мой сынуля, что-то подчеркнуть, что-то усилить, а что-то и погасить в облике новой и пока таинственной незнакомки в мире искусства моды. А? Что же мы стоим в коридоре? Милочка! Чашечку чая вашей гостье! А впрочем, нет! Лучше кофе. Арина! Вы умеете молоть кофе? А готовить кофе вам приходилось? Но чтобы это был настоящий кофе, а не столовское кофЭ! Ну? Что же вы не предложите мне устроиться поудобнее? А, вижу, что вы растерялись! Смутились? Ха-ха! Понимаю! Вы, наверное, сразу не догадались, что я мама Николая Пушкина! Неудивительно, ведь я же выгляжу гораздо моложе своих лет! Да! Я ; Маргарита Андреевна! Или просто Марго! Меня все так зовут
И Николенькины друзья, и мои! Да! Быть женщиной это ; подлинное искусство! Это, ну, как бы вам это объяснить? Впрочем, это врожденное чутьё. Словами тут не поможешь! Да. Это или есть ; или нет. И никакие Николенькины ухищрения не помогут! Они помогают только на время создания фотосессии. А это так – короткая сказка. С не всегда счастливым концом. Бедный мой мальчик! Мой Коленька так доверчив!
  И пока Марго трамбовала Арину, параллельно с её монологом под окнами мастерской развивались бурные события. Здесь происходил сбор топ-моделей рядом с домом, где находится фотомастерская Николая разворачивалась другая баталия.
Манекенщицы, как пионеры, играющие в Зарницу, прятались за углом дома. И пристально следили за ним из своего укрытия. Они смотрели вслед Николаю, заглядывавшему в овощные палатки на улице. Он, выбирая, покупал овощи и фрукты и шёл дальше. Вскоре он скрылся из вида. Тогда манекенщицы вышли из укрытия, обсуждая свои дальнейшие действия.
  Монолог Марго отвлек внимание Арины. И Арина за это время ни разу не взглянула в распахнутое окно. Но теперь монолог Марго был окончен. И щебет манекенщиц, и их бурное обсуждение и споры-разговоры у подъезда дома, теперь были отлично слышны. Они обсуждали между собой слух о вечеринке, и о живущей в его мастерской никому неизвестной девушке, заменившей их всех разом в работе над новой коллекцией, в которой они отказались работать, о чем потом очень пожалели. Этот слух подогрел любопытство, его предыдущей пассии, так же топ-модели, которая и привела эту толпу красавиц в тихий московский дворик. Она собрала прежде работавших с Николаем Пушкиным манекенщиц. Тех самых, которые подняли «бунт на корабле», отказавшись работать с ним на проекте «Одежда « Рубенс стайл» для полных. Тех самых манекенщиц, которые до того чуть не сорвали работу. Они выследили, когда Николай ушел за покупками. И, убедившись, что его нет в мастерской, решили нагрянуть, и «познакомиться» с новой Галатеей Пигмалиона-Николая. Но Марго их опередила.
  Все манекенщицы вошли в подъезд дома, где находится мастерская Николая. И позвонили в дверь. Арина отправилась открыть дверь, мысленно порадовавшись, что у каждого человека обычно бывает только одна мать. Открыла и посторонилась в изумлении, увидев столько невероятных красавиц сразу. Каждая из пришедших манекенщиц была ярким явлением, каждая представляла различные направления моды.  И, хотя они и явились все вместе, но это была отнюдь не сплоченная стайка подруг. Яркая разномастность и внутренняя враждебность между ними ощущалась с первого взгляда. Арина ещё в себя не пришла от экзамена, устроенного его мамочкой, вполне обжившей его холостяцкую жизнь и явно не готовой «отдать сына без боя», а тут явно готовилась еще новая волна баталии за простое человеческое счастье. И было ясно, что без боя тут никто сдаваться не собирается. Модели рассматривали развешанные по мастерской всего полчаса тому назад фото Арины из последней фотосессии Николая. И они искренно сожалели, что не стали участвовать в его проекте.  Арине нелегко было в этой ситуации. Сначала наезд на неё Марго. А тут ещё агрессивный наезд от целой толпы топ-моделей. На неё смотрели крайне враждебно. Она предприняла последнюю попытку «вписаться», тем более что у неё как раз была готова кулебяка и пироги. Она, надела фартук поверх длинного, в пол, нарядного и довольно экстравагантного платья. И подала все приготовленное к столу. И накрыла к чаю, чай-кофе, не из любви к ближнему, а просто потому, что она и сама вдруг ощутила, что она и есть настоящая хозяйка в этом пространстве ; только она. Да и надо же чем-то занять этих мегер, как определила для себя с самого начала Арина, тем более что никто и не попытался ей помочь, все словно играли заученную роль посетительниц вернисажа с подачей напитков и закусок. Они рассматривали и обсуждали новую линию, то, как великолепно отразил Николай новые тенденции развития образа в своих талантливых и поразительно выразительных фотографиях. Сначала они мелко пикировались с Ариной по поводу её веса, потом началась откровенная драка между самими моделями за работу у Николая.
Одна из красавиц топ-моделей неожиданно для всех присутствующих оказалась на столе. Высоко подняв полный бокал шампанского, она обрела сходство со статуей Свободы в Америке. И, замерев в этой позе, она торжественно произнесла:
 ; А когда Николенька делал со мной фотосессию… ой, девочки! Это было незабываемо. Ведь я-то, всегда была как балеринка! Он так восхищался мною!
Марго, аплодируя ей, высоко задрав голову, выкрикнула:
; Да! Рада тебя видеть, дорогая! Ах! Девочки, милые! Какие вы красавицы!
Жаль, что у Николаши, что-то вдруг стряслось со вкусом! А ведь я его в детстве не роняла! Потянуло моего малыша на экзотику! – и с этими словами Марго опустилась в кресло, но там оказалась гитара, оставленная Николаем в кресле. От неожиданности Марго вскрикнула, но, повернувшись, тотчас улыбнулась, увидев, что это гитара помешала ей. И она, взяв в руки гитару, настраивая её, сказала:
 ; О, гитара! А знаете ли, ведь я неплохо пела когда-то!
Но её перебила одна из красавиц-манекенщиц, искренно заметившая:
 ; А фотосессия отличная! Зря отказались мы у него работать! Всё, я начинаю новую жизнь! И начну я её с этой кулебяки! И этих пирожков! Время собирать камни или разбрасывать, но главное, не опоздать, когда пора толстеть!
Быстро переместившаяся поближе к столу другая топ-модель, с ярко-красными волосами, воскликнула:
 ; Хорошее начало! Я толстушкой быть хочу! Пусть меня научат!
Довольные манекенщицы и Марго чокались «за новую жизнь толстушек», которыми они собираются стать в ближайшее время. Арина за столом не сидела вместе со всеми, а всё время подавала к столу, когда Марго разоткровенничалась:
; Моему третьему мужу, композитору, нравилось, как я пою. Он, когда уводил меня от предыдущего мужа, известного поэта, секретаря Союза Писателей,
хм… или наоборот? А, неважно! Так вот, он сочинил для меня забавный романс, – сказала Марго, у которой так назрело желание попеть, что терпеть она уж не могла, и она надеялась на возникновение паузы, тишины для её пения. Но одна из манекенщиц, не почувствовав, в чем суть этих воспоминаний, бестактно продолжила беседу:
; Марго! А сколько у вас было мужей?
; Детка! Мужья не деньги! Что ж их считать! – с интонацией легкого раздражения ответила Марго, и Арина, услыхав это высказывание, отметила про себя, что уже слышала эту шутку.
; А Николай? Он сын поэта, композитора или того знаменитого физика-лирика? – продолжала бестактности топ-модель.
; А мой Николенька ; чудо природы! Он сугубо мое дитя! – ответила Марго и, уж больше не дожидаясь долгожданно-почтительной паузы, резко начала петь:

Ваш взгляд говорил:
; Позвольте!
Позвольте, я стану
собакой, беззвучно ступающей рядом.
Вздыхающей тенью,
причудой и вашей ленью.

Но мне не нужна собака!
И есть кому идти рядом!
Но опять прорастут летом,
неподвластные всем запретам,
О вашем печальном взгляде
мои воспоминания,
на задворках цветущего сада
буйным чертополохом!

Пока Марго пела, Арина в кухонном закутке с досадой чуть не начала, как в детстве, грызть ногти. Но вовремя одёрнула сама себя. Тихонько прошла по коридору и, не захлопнув дверь, чтобы не привлекать ничьего внимания, убежала из мастерской в «растрёпанных чувствах», как говаривали в старину.
  Арина, оскорблённая поведением Марго и топ-моделей, убежала из мастерской Николая Пушкина прямо в тапочках, в роскошном вечернем платье с фартуком поверх этого великолепия. Не захватив ничего, не взяв гонорар, она решила вернуться в родное Ругачёво. Перебирая досадные и обидные эпизоды этого злополучного дня, она успокоилась только в электричке. Она опустила голову, почувствовав, что предательские слезы полились по щекам, и тут она увидела, на своих ногах смешные тапочки с улыбающимся мышиными мордочками. И нечто весьма экзотическое что-то из последней коллекции для полных, наспех перевязанное простым кухонным фартуком. И тут она почувствовала, что уже не в силах сдерживать слёзы.
 А в это время в мастерскую вернулся Николай с цветами, и вместе с водителем притащил продукты. Он пытался расспросить мать о том, куда исчезла Арина. Мать, всё переворачивая, не дала ясного ответа. Тогда Николай позвонил по сотовому Арине, но громкой веселой мелодией ответил сотовый Арины, лежащий на кухонном столе, забытый ею в суматохе вихря событий. Тем более трудно было разобраться Николаю во всем произошедшем, потому что одновременно ему приходилось отбиваться от оголтелых манекенщиц, которые в знак запоздалого согласия, как голодная саранча, поедали все принесенное им. Тут ещё появились и приглашенные им ранее гости, которых ждало изумление при виде того, что все съедено, кругом остались одни объедки. Кто-то швырнул кожуру от банана, кто-то уронил бутерброд с красной икрой, и следа не осталось от той кулебяки, вкусить которую их пригласил Николай, описывая то, какая красавица приготовит её специально для их встречи. Николай, извиняясь перед гостями, рвался догонять Арину, отбиваясь от манекенщиц, но упал, взвыв от боли. Но преодолевая боль, встал хромая, но опять поскользнулся на брошенном на пол недоеденном бутерброде с красной икрой. Упал. Над ним склонились и стали хлопотать мать и манекенщицы. В это время в мастерскую вошли и другие его гости. Это несколько человек: экзальтированные художники и поэтически мрачные и драматически восторженные художницы, поэты и композиторы. Кто-то под мышкой непринужденно нёс мольберт с приколоченным к нему зимним пейзажем и цветущей яблоней на первом плане недописанной картины, кто-то с палитрой и кистями и прочими специфическими странностями в облике. Два поэта, каждый не слушая другого, читал вслух стихи, стараясь перекричать собеседника. При этом ещё и перебивали друг друга нахлынувшей критикой. Время от времени один всё же слушал другого. Но тогда делал замечания:
; Мало! Мало экспрессии, брат! – сморщившись, покритиковал друга-поэта брат-поэт. Но потерпевший от натиска критики возразил ему:
 ; И мне в твоей последней поэме не хватает… знаешь, пота и крови!
Сочной плоти искусства! Не хватает! За душу не хватает! Брат! Да! Нужно работать! Пойдем выпьем! Надо же и отдохнуть, не всё же работать!
И все одновременно, стихийно направились к столу в поисках остатков как питья, так и закуски. Тем более, что манекенщицы, вполне насытившись диетой для полных, уже танцевали, соревнуясь между собой в красоте грации и пластики. И, если не быть в курсе любовных перипетий хозяина мастерской, то можно было решить, что эта частная вечеринка удалась на все сто!
Почётный гость в этой процессии, маленького роста, сухонький, но резвый итальянец Томазини, типа ; Тото. Он смотрел на всё это с искренним восхищением и восклицал, искрометно жестикулируя:
 ; Инсталляция! Хеппиниг! Перфоманс! Наконец я увидел настоящую богему!
Ради этого я приехал в Россию!
  А в это время Арина ехала в электричке в родное Ругачёво. Ловила взгляды пассажиров на себе. И понимала, что такие мягкие и уютно-забавные тапочки на заплаканной пассажирке в электричке ; это странно. Арина сняла фартук и подогнула ноги поглубже под скамейку, чтобы не видели её тапочек-зверюшек. Только теперь она поняла, что едет без билета. А на ней совершенно не знакомая ей одежда без карманов, и у неё нет ни копейки денег, то есть она мечтала о том, чтобы только бы контролёры не появились в вагоне. Тем более что и сотового телефона, чтобы попросить её выручить, – тоже нет. И позвонить она никому не сможет. Но контролёра, к счастью, пока нет. Тут, после того,как по вагону прошлась целая галерея образов, то призывающих на что-то жертвовать, то купить талисманы с гарантией, что принесут счастье и здоровье, что-то с вечным сроком пользования, ей пришла в голову отчаянная, но вынужденная мысль. И, проходя по вагону, она запела их с Танюшкой любимую песенку, тем более что её длинное платье напоминало нарядное концертное:

Отчего это у любви
исполнения сроки так коротки?
Что коришь по утру, иль осудишь в миру,
уже к вечеру тем же окована.
Потому, опасаюсь бранить
я гуляку шального беспутного,
Чтоб не мёрзнуть потом
под дырявым до звёзд потолком,
чтобы слезы не лить потоком.
Чур меня! Чур: позорить бездельника!
Жить и маяться с ним,
ожидать всю жизнь понедельника!
И только последняя дура
решится бранить балагура!
Станешь шутками мерить дни,
каламбуром платить за чаи,
за хлеб и свет, за покой,
которого ждёшь порой,
Не стыжу я скрягу унылого,
что бы чёрствым куском
не стал мой дом!
Не позорю бродягу,
что б не жить с ним потом под кустом.
Чур меня! Чур! От рабства отчаянья,
от любовной горячки маятной.
Чур! меня! Чур!

Сердобольные пассажиры, растроганные жалостливой песенкой о несчастной любви, охотно жертвовали ей на штраф в случае появления контролера. Но, к счастью, контролер так и не появился. И, увидев станцию Ругачёво за окнами вагона, обрадованная Арина буквально выпрыгнула на платформу, едва открылись двери вагона на её станции. Арина пошла к себя домой.  Вскоре она, достав из-под коврика ключ, открыла свою дверь и вошла в дом. Выдвинула ящики буфета. Высыпала «заработанную» мелочь. Но, глядя на этот «заработок» Арина поняла, что денег у нее нет.  Немного отдохнув, попив чаю, Арина отправилась на прежнее место работы. Но там Арина узнала, что её рабочее место уже занято. Арина вернулась домой и почувствовала, что пора принять жизнь такой, какова она есть. Просто любить свой дом, мир ее тихой провинциальной повседневности, словно не было невероятного вихря событий, и всё в её жизни по-прежнему. Вечер этого странного дня наступил. Она открыла книгу «Домоводство» и достала из книги маленькую заначку. Потом достала свои лоскутные одежды. Прикладывала к себе и, критически рассматривала, что-то откладывала в сторону, что-то отправила в стирку. А утром следующего дня с сожалением уложила постиранное в сумку. И пошла на Ругачёвский рынок. Она встала у входа, чтобы продать на рынке свои лоскутные одежды. Но... Никто не подходил. Не покупали ничего. Потеряв день, она пошла успокоиться к подруге, к Татьяне. Постучала в дверь комнаты Татьяны. Татьяна оказалась дома, она распахнула дверь. И Арина произнесла:
   ; Привет! Можно к тебе? Знаешь, кругом невезуха. У меня всё как-то не так. На душе муторно. Не хочу сейчас быть одна, – коротко, как можно только с близкими друзьями, объяснила Арина. И Татьяна, ни о чём не расспрашивая, пригласила её вовнутрь:
; Конечно, Аришка! Заходи! А что это с вещами? Может, от Толика прячешься?
; Да нет! И думать о нём забыла. Вот вещи хотела свои продать. Знаешь, совсем на мели. Ничего не продалось. Ходила в столовую, а место уже занято.
Ладно, «будем живы ; не помрём!» Найду что-нибудь!
 ; Конечно, найдем! Не печалься! Я как раз картошку сварила, котлеты вчера делала! Поужинаем!
; Спасибо тебе, Тань! А то у меня совсем небо с овчинку. Понимаешь…
; Да уж, хотя я мысли на расстоянии не читаю, но понимаю и вижу, что твои дела «не фонтан»!
 ; «Не фонтан»! Это точно! – уныло отшутилась Арина.
 ; Ты у меня заночуй, не сиди дома одна! А у меня новости!
Сейчас расскажу… ; заговорщически произнесла Татьяна, доставая раскладушку для подруги. Поставили её параллельно кровати Татьяны, так что между подругами стол у окна и стулья. И подруги обменивались своими новостями, пока Татьяну не сморила усталость.
  10 глава 
Татьяна заснула быстро и безмятежно, а Арина, стараясь не скрипеть старенькой раскладушкой, некоторое время лежала с закрытыми глазами, ожидая сна. И вскоре обе заснули, но, раздавшийся гул, цокот копыт, повизгивающий скрежет колёс и странный скрип разбудил обеих подруг одновременно. Эти внезапно возникшие под окнами Татьяны шум, грохот и скоро, заставил обеих подруг вскочить и подбежать к окну. И то, что они увидели глубоко потрясло обеих, на мгновение заставив поверить, что увидели одновременно общий для обеих девушек сон. Настолько невероятно было всё увиденное на улочке спящего Ругачёво. К бревенчатому провинциальному, одноэтажному домику, украшенному резным наличником, подъехала самая настоящая карета. Старинная, прекрасная, запряжённая двумя байкерами, вернее байками, которыми управляли Эдик Огинский и его друг. А к их байкам была прикреплена эта чудесная карета.
   ; Эдик!!! Вот уж приехал, так уж приехал! – прошептала в растерянности и заметалась у окна Татьяна. Арина высказала вслух первое, что пришло ей в голову:
Танюха! А как хорошо, что ты то старинное свадебное платье своей пра-пра-пра-тётушки-феи Аделины вовремя достала. Похоже, скоро тебе самой то волшебное платье окажется очень кстати, - заметила с улыбкой Арина, радуясь за подругу. Но больше отвлекать ее не стала, видя то, как торопливо одевалась и причесывалась Татьяна. А когда оделась, уже у порога оглянулась и спросила у Аринки:
; Ну как я? А? И Арина искренно и радостно ответила:
   ; Танюшка! Глаз не отвести – уж такая ты у нас красавица! Ну, беги!
И Татьяна исчезла за дверью. Но через несколько минут Татьяна вернулась и объяснила, что Эдик Огинский и его друг приглашают её и подругу, узнав, что она гостит у Татьяны, вместе с ними отправиться на рок-фестиваль, который как раз сейчас в самом разгаре. Просто провести время. Подруги уселись в карету, а байкеры ударили по газам.   И вечер удался на славу, оставил незабываемое впечатление не только от музыкальных выступлений рок-музыкантов, в числе которых Арина сразу же узнала и того паренька, которого видела в сторожке ведуньи, но и от той поразительной семейной историей, которой поделился с ними Эдик Огинский. И история эта совпала с историей из семейных архивов Татьяны о волшебной карете жениха-вертопраха, и более того – это и была та самая карета! О ней рассказал Эдик Огинский, что в начале революции его прадед отдал эту прекрасную карету в краеведческий музей, как чудесный экспонат народных ремесел и творчества. Но, будучи лично знаком с Анатолием Луначарским, смог получить разрешение для своих предков по мужской линии на то, чтобы дважды в жизни они могли воспользоваться этой чудо-каретой, получив её: в первый раз для помолвки, а второй раз для бракосочетания.
    ; Вот так я впервые в жизни получил эту карету, о которой столько слышал с самого детства. И только сегодня узнал, что это не сказка, а просто жизнь, семейное предание, которое так тесно связано с сегодняшним днём! - сказал Эдик Огинский. И, немного призадумавшись о чем-то своём, пристально глядя в глаза смущенной Татьяны, Эдик произнёс:
    ; Таня! Я бы хотел бы просто немного просто посидеть с Вами в этой старинной карете. Посмотрите, судя по убранству, она оказалась той самой, нашей общей каретой из прошлого наших далеких предков. Рискнём? Проверим, сохранились ли чары этой старинной кареты?
    ; Рискнём! – неожиданно задорно ответила ему Татьяна. Несмотря на то, что отчётливо чувствовала то, что их взаимное притяжение ничуть не нуждается в чарах старинной кареты. Но Эдик так галантно протянул ей руку, как чуткий рыцарь. И Татьяна поднялась по кружевно-узорчатым, литым ступенькам кареты. Следом за нею по ступенькам поднялся и Эдик Огинский. Каждый в этот момент мысленно порадовался тому, что хоть и имели они общих дальних предков; фею Аделину, жениха-вертопраха и глупышку-невесту, родство их столько отдаленное, что ни Татьяна, ни Эдик Огинский не унаследовали напрямую их черты. А вот их духовное родство было очевидно им обоим.
 К чему гадать, что именно было причиной, захлестнувшего обоих чувства ослепительной нежности, отчего они взаимно налюбоваться друг другом не могли – чары кареты или просто любовь с первого взгляда, настигшая их обоих одновременно. Но то, что они предназначены судьбой друг для друга, стало совершенно очевидно и Татьяне, и Эдику, когда они, молча, любуясь друг другом, сидели в карете.
Аринка и друг Эдика отправились на дискотеку, устроенную на том фестивале.
Все друзья, возвращаясь, безошибочно ощутили случившиеся изменения с Эдиком и Татьяной. И Эдик был очень признателен Арине за то, что она предложила оседлать его байк, чтобы дать им с Татьяной возможность провести побольше времени в их фамильной карете. Тем более что знали, что завтра утром, к открытию краеведческого музея, карету нужно будет вернуть, согласно почти столетнему договору прадеда Эдика Огинского и музея.

11 глава

  А в это время на машине друга-скульптора Васи Николай Пушкин приехал в Ругачёво, опираясь на костыли с гипсом, наложенным на его повреждённую ногу. Он приехал в Ругачёво на поиски Арины. Нога его была травмирована. Николай с трудом передвигался. Не застав Арину дома, конечно, Пушкин был раздосадован. Машина скульптора Васи с прицепом, в который погружены амуры-фонтаны, которые он развозил по магазинам, оставили у дома Арины. Такая инсталляция из белых одинаковых амуров, не могла не привлечь внимание наблюдательных ругачёвцев и бабок: Нади и Любы, из-за кружевных занавесок пристально наблюдавших за всем происходящим, рассматривая белеющих амуров в ржавом облупившемся прицепе у забора их любимицы, соседки Арины. Сам его друг, скульптор Вася, уехал по делам. А Николай, не поддавшись на уговоры Васи уехать домой, остался, чтобы ждать возвращения Арины. Он заночевал, свернувшись калачиком прямо на пороге у Арины. Несколько раз перезванивал его друг и хотел забрать его в Москву. Но Пушкин отказывался категорически. Он надеялся дождаться Арину. Cвернулся на её пороге калачиком и лежал, пытаясь заснуть. Соседские собаки лаяли неистово. На лай вышли соседки Арины, бабульки ; Любовь Ивановна и Надежда Александровна. Поскольку дом разделён на две части, посередине дома перпендикулярно располагался забор, огораживающий палисадник с густыми зарослями. Бабульки с изумлением смотрели на задремавшего на пороге Арины Николая Пушкина.
; Смотри-ка, Люба! Еще один домовой у Аринки завелся! Молодец-девка!
Лет двадцать тому назад у меня бы такой красавец на крылечке не завалялся бы! – прошептала баба Надя, подошедшей ей в помощь из своего дома бабе Любе.  И баба Люба, кутаясь в теплую шаль, прошептала в ответ:
  ; Молодец Аринка! Я в неё верила! Ну, а ты уж раскокетничалась, старая!
  ; Не раскокетничалась, а размечталась! – возразила подружка.
  ; Какие двадцать лет?! Со счету сбилась! Пятьдесят лет назад! Точно! Тогда бы на крылечке домовой не завалялся бы. Ух! Огневая ты у нас была!
Рассматривая Николая, баба Люба заметила:
; Не, ты погоди! Это не домовой! Это совсем какой-то другой леший! Видишь, какой скромный! Свернулся калачиком и спит. В окошко не ломится. Смотри, а? Приличный человек валяется!
; Да! Сразу видно ; весь из себя уважительный! И негоже, ой, негоже ему тут валяться! Не ровён час, с Толиком столкнуться может. Он тут всё рыщет. Не вышло бы беды, господи! Да, он же на костылях. И нога-то у него в гипсе. Батюшки! – запричитала баба Люба. И баба Люба, жившая в другой половине дома Арины, согласилась с бабой Надей:
; И то верно! Давай-ка его ко мне заберем. А сами пока Аринку разыщем!
Тут от их активного шепота проснулся Николай. Приподнявшись, он поприветствовал старушек:
 ; Бабушки! Добрый вечер! А ведь мы с вами старые приятели! Я так понял, что вы Арину хорошо знаете?
 ; Ой! Николаша! Да, что же ты тут валяешься, как не родной? А как же, милок! Всю жизнь соседствуем. Мы её бабушки Веры с детства подружками.
; А где она? Вот приехал, а её нет! – спросил Николай.
; Так ты к ней?! Хорошо-то как! Ты нам сразу понравился. Она чегой-то в Москве застряла. Что за дела у неё там, не знаем. Но утром будем искать.
Что ж ты, приличный человек, а на крылечке дворняжкой разлёгся?
Иди к нам, милок! У нас и перинки пуховые! И в тепле, и с полным почтением!
А утром по сарафанному радио найдём тебе Аринку! ; радостно загалдели старушки, обрадованные и за Аринку, и появлению новостей в их повседневности.
Николай с трудом встал. Подбежавшие старушки помогли ему одолеть костыли. Он, опираясь на костыли, сильно хромал, но всё же хромал в сторону второго входа в этот старинный, украшенный кружевной резьбой наличниками, к порогу бабы Нади. Но, уже у самой двери, всё же уточнил:
 ; Бабушки, значит, приютите на ночь? Да, вот ищу её! Я ещё, как на грех
ногу повредил, ; признался, с трудом опираясь на костыли, Николай.
; Да у тебя что с ногой-то? ; спросили бабульки, сочувственно качая головами и подбегая к нему, чтобы помочь.
; Так побежал, за нашей королевишной, но упал. Больно так упал. Был вывих. Теперь вот ; сильное растяжение.
 ; Мы тебя вылечим! Сначала ледком, потом легонько тебя попарим! Не сильно! Так, банька! Первое дело! Мы тебя попарим! Как рукой снимет! Давай сюда к нам. А, погоди, калитку откроем! – сказали бабульки, открывая калитку между их палисадами.
И бегом к Николаю. Поддерживали его с двух сторон. Повели к себе. И вот немного усилий по преодолению трёх ступеней лестницы, ведущей в дом соседки Арины, и Николай вошел, и он в доме сестер-старушек.
А вскоре Николай в их доме сидел за столом с мокрыми волосами в невероятно цветастом байковом халате. Кругом кружевные салфеточки. Коты-копилки. На стенах ковры-гобелены с оленями на водопое и с прочими Васнецовыми. Комната- бонбоньерка – всё это так понравилось Николаю, что этот мир показался ему очаровательным. Он с удовольствием всё разглядывал, сидя за круглым столом за чаем. С двух сторон, как ангелы-хранители, хлопотали и ухаживали за ним наши бабки.
 Они учили его прилично пить чай из блюдечка, не проливая чай на накрахмаленную скатерть, когда наливаешь из чашки. И одновременно втроем дули, остужая. У каждого через левое плечо был перекинут рушник. Одновременно утирали им пот со лба. Этот чайный кордебалет выглядел достаточно комично и потому так веселил Николая, потому что бабки угощали и поясняли наперебой:
 ; Попробуй моё вареньице. У меня вишнёвое.
 ; А моё малиновое! Нога-то твоя до свадьбы заживёт! А уж ты смотри! С этим делом не затягивай! Уж такая она добрая, рукодельница, славная у нас, чистая ; Аринушка наша! А готовит-то как – чудо! Мы и деточек ваших нянчить ; за милую душу! Мы мигом! Только позови! У нас вся надежда на Аринушку. А то другая-то соседка у нас ; уж зрелая разведёнка, всё с домовыми да с домовыми. А от этих шалопутов ну какие детки? ; разоткровенничалась баба Люба, но её одёрнула бабка Надя:
 ; Ну, ты язык-то  прикусила бы, верещалка старая! Так и от домовых тоже рОдятся! Всяко бывает. Ты, Николаша, её не слушай!
; Как это не слушай? Самое интересное. А из зала кричат: «Гони подробности!» - возразил он:
Так интересно же. Что, правда, что домовые тут у вас водятся?
Бабка Надя хитренько улыбнулась и, подмигнув Николаю, пояснила:
; Молодой ты ещё, Николенька! Не понимаешь, что когда бабий век на закате,
не то что домовой в полночь в закрытое окошко залезет, а и НЛО окаянные окружать начинают, так и подкатываются, бесстыжие, но, конечно, к нестарым разведёнкам, и тарелки залётные с зелёными недомерками прилетают ; всяко у живых людей бывает!
И вместо колыбельной на сон грядущий они спели Николаше свою частушечно-задушевную.

Прилетят НЛО, уберут всю картошку,
и бобла насыпят, сколько пожелай!
И тоску развеют; всей деревней будем
на тарелках ихних в небесах летать,
и частушки громко с матом распевать.
Матерку научим! Это мы могём.
Самогон заправим в звёздные леталки,
станет: ХхоРроШшо!
И тоска осенняя зазвенит весною!
Пусть потом родится малышня зеленая,
А то врут вокруг; что пухлые, зелёные-
все мы от питья!

Мы тут всех научим верить в чудеса!!!


12 глава

  Чуть проснувшись, без завтрака, бабка Надя суетливо засеменила по утреннему Ругачёво в поисках Арины в одну сторону, а Арина в это время спешила с тюками в обеих руках в другую сторону ; к рынку. Опять встала Арина на то же место и стала торговать. В этот раз торговля пошла значительно лучше. Подходили покупательницы. И даже торговались с Ариной. И Арина уступала цену, чтобы собрать хоть какие-нибудь деньги на жизнь, вернее, чтобы начать новую жизнь, пока найдётся какая-нибудь новая подходящая работа.  А в это время, так и не найдя Арину, бабка Надя вернулась в дом, где её поджидала сестра, бабка Люба. Бабка Надя прошептала ей на ухо по секрету:
; Ой! Любань! А ни Аринки, ни подружки её, Танюшки дома-то и нету. Я-то думала, там Аринка. Уж у меня сердце не на месте! Куда Аринка делась?
; Ой! Тихо! Николаша-то услышит… – ответила ей тоже шепотом баба Люба.
Утром у старушек в доме пахло пирогами, и чаем с чабрецом.
Николай проснулся на железной кровати с шишечками. На пододеяльнике и наволочками, украшенными вязанными крючком ручными кружевами. На стене висело лоскутное покрывало вместо ковра, едва взглянув на который, Николай сразу узнал руку Арины, догадавшись, что это, наверное, её подарок бабулям.
Герани на окошке пышно цвели: и красные, и нежно-розовые. Николай рассматривал всё это с удовольствием. Привычно для себя кадрировал руками всё увиденное. Видно было, что ему это всё нравилось. Чувствовалось, что его будоражили идеи. Он с приятным удивлением принюхивался. И понял, что:
; Ой! Пирогами пахнет! Доброе утро! ; восхитился Николай, но больше ничего сказать не успел, потому что в его рюкзаке зазвонил телефон. 
Это звонил его друг. Николай объяснил, как проехать за ним в Ругачёво. Встал. И, одетый, вышел к явно наряженным по случаю гостя в доме старушкам, ласково поздоровался с ними, и все трое чинно уселись за накрытый к завтраку стол. Когда подъехал к дому его друг, скульптор Вася, уже многое успели о своем житье-бытье рассказать ему старушки, и не по одной чашке чая в ярких чашках дулёвского фарфора успели они выпить. Подъехал скульптор на своей машине с прицепом, он заехал за ним на обратном пути, с нераскупленными амурами в прицепе. Он был в хорошем настроении и дружелюбно поздоровался со спасительницами Николая:
 ; Здравствуйте! Девчатки! Как живется-можется, красавицы мои? Э! Да у вас, резвушки мои, и чаёк ещё тепленький. И пироги! Ну, что? Признавайтесь! Где свою Аринку от жениха прячете?
Обе подружки-вострушки замахали руками, отнекиваясь от такой напраслины:
; Не... мы не прячем! Сами диву даёмся, куда ж она делась.
Глядя на Николая, вставшего из-за стола, скульптор Вася, обрадовался:
; Э! Да ты, Николай, как я вижу, уже почти нормально ходишь. Нога больше не болит?
; Так... вот мои спасительницы. Вылечили. Так что можно пускаться в поиски.
; Тогда – «по коням»! - бросил боевой клич скульптор Вася.
И оба друга с благодарностью простились с приветливыми бабульками, обещая не забывать и навещать их.
  Осмотревшись на улочках городка Ругачёво, оба решили сначала заехать на рынок. По дороге они с удивлением встречали то старушку, то женщину с невероятной красоты лоскутными фуфайками, сумками и прочими аксессуарами из лоскутов. Они возвращались с рынка с полными авоськами со снедью. Пушкин был потрясён красотой этих вещей. Всё увиденное купил. Узнал, что «этого» сколько хочешь на рынке, и сегодня всё дешево!
Николай, увидев прекрасный печворк, спросил у прохожей с яркой лоскутной обновой:
; Простите! Откуда такие вещи?
; Так «этого» сегодня сколько хочешь на рынке, и всё дешево! Вот туда, за теми деревьями, видите? Там рынок наш местный. Там девушка торгует. Не всё ещё распродала. Еще успеете! – ответила словоохотливая женщина.
; А позвольте, я у вас это куплю? Вы сколько заплатили?
; Ну шутник! А… За тыщу возьмёшь?
; А! Возьму! – азартно включился, как в забавную игру, Николай.
; Ладно! Тогда за две! – деловито, радостно согласилась та женщина.
Но Николай, вкусивший прелести местного колорита и стиля в общении, ловко подыграл, не уступая своей позиции:
; Договорились! За полторы!
И женщина, отшутившись:
; Эх! Люблю шутливых-кучерявых! Ну, бери! ; согласилась и уступила вещь.
И Николай сразу же посреди улицы расплатился и забрал у женщины великолепно орнаментально отстёганный Ариной лоскутный ватник. Но пока он расплачивался с этой женщиной, он увидел, что мимо идут ругачёвцы с другими вещами ; у кого юбка, у кого шапочка по мотивам кокошника, у кого сумка-торба. Он только успевал выкупать вещи Арины.
Его друг тоже помогал ему – оплачивать и выкупать, словно какой-то странный контролер на выходе с рынка. Оба они были как торговый шлюз. И так он раскупил у встреченных эти произведения Арины. Пришли с ворохом лоскутной одежды на рынок, и увидели Арину, стоящую на местном рынке, чтобы по дешёвке распродать свои работы. Арина была удивлена, увидев, что её вещи у него. Она спросила Пушкина:
; Что же, ты всех моих сегодняшних покупателей грабил? – спросила Арина, смущённая, но обрадованная появлением Николая, здесь, на ругачёвском рынке, где Арина никак не предполагала его увидеть.
; Да, вот ещё надушегубствовал! Вот! А то ты сбежала, всё оставила. К гонорару без всякого почтения относишься. Наверное, ты от меня скрыла, что ты тайная миллиардерша. Но вот – привез твой гонорар. Полностью, вместе с тем моим должком. Слушай! А красивые какие вещи! Это же готовая коллекция новой моды, тема «Русский ватник», – восхитился Николай, потрясённый её талантом. Рассматривая её вещи, он вдруг словно очнулся. Потому что понял, что больше не может допустить ошибки, словом, тут же на рынке, к счастью уже опустевшем во второй половине дня, он и объяснился в любви Арине:
; Послушай, Арина! Ты настоящий художник-модельер! Эта потрясающая тема, совершенно для меня новая! И сделать её можно только с тобой! И жизнь, и прожить эту жизнь хочу только с тобой! Потому что ну всё вокруг без тебя не жизнь! Возвращайся ко мне! Всё хорошо у нас будет!
; Спасибо тебе, Коленька за все твои слова, такие хорошие! Но…
Николай был опечален услышанным от Арины. А она объяснила:
; Я просто не вписываюсь в твой круг жизни. Я буду чужая среди всех этих манекенщиц, топ-моделей, богемы. А главное, и твоей маме я не нравлюсь. Всё это будет ломать наши отношения.
; Вместе нас ничто не сломает! А мама… когда-то придётся и ей привыкнуть к моей жене. Ну, хорошо, может быть ты в чем-то и права. Но так позорно бежать при первом же шорохе, тоже, знаешь ли! Что ж ты всю жизнь всё так легко отступать будешь и упиваться легкостью проигрыша? Бред какой-то!
Ну, ладно! Пока давай закроем тему! Но, ты не бросай меня на полпути
с темой лоскутного шитья! А то, кстати, зря переживаешь, что не вписываешься. Ведешь себя не хуже заправской топ-модели. Капризничаешь! Дверью хлопнула и исчезла. Ты считаешь, что не вписываешься в мою жизнь. Но я умоляю тебя не поступать так же, как те манекенщицы, не срывать работу, тем более что, увидев твои работы, я увидел такие варианты. Вот я тебя как уговариваю! Хочешь ; на колени встану? Вернись со мной в мастерскую, пусть даже только по-дружески, – просил её Николай. Но тут в их разговор вмешался скульптор Вася:
; Ребят, ну я прошу! Мне же в Москву нужно! Вы уж в темпе разбирайтесь!
; Хорошо едем, работать! Тем более что почти все мои лоскуты ; вот они!
И собираться не нужно!

13 глава

  Там в мастерской он сделал замечательную фотосессию с работами, выполненными Ариной в стиле лоскутного шитья, для неожиданно поступившего ему заказа фото серии для будущего календаря в фольклорном стиле. Поскольку Арина шила эти вещи для себя, то и чувствовала она себя, позируя в них, великолепно. Да и она демонстрировала их не равнодушно, как некую красивую коллекцию модной одежды, а как художник свои произведения, пристально вглядывающийся в объектив, словно в глаза современника в поисках ответа и в надежде на взаимопонимание. Их рабочий день начинался утром и продолжался до поздней ночи. Арина не просто позировала, а с увлечением работала, создавая новый образ современницы, но не гламурно-пошлую куклу, безликую под маской косметики, татуажа, ботокса и силикона. И не образ образованной, развитой и успешной укротительницы действительности, бизнес-леди, не это волновало её, как актрису, нет! Её волновала тема воплощения некого нового идеала женщины, отражающего современность. Арина всем сердцем ощущала, что есть иной путь развития жизни сегодняшней женщины. Арину волновал такой образ женщины, помнящей о своих корнях, сердце которой наполнено любовью и почитанием извечных нравственных ценностей, вне религиозной принадлежности и стилистики. Свободной, живущей по вечным законам нравственности. Её работа над лепкой пластики и образности этой новой россиянки была очень интересна и Николаю. Он работал с большим воодушевлением. Их рабочий день был очень насыщенным и напряжённым. Во время последней ночной съемки, видя, что Арина устала, Николай, фотографируя её, стал напевать:

Иные дамы весят килограммы, а некоторые легче ветерка!
Очаровательным толстушкам легко парить над суетой
привычка милая дана!
А изнуренные диетой, в плену у всяческих диет,
гремя изысканным скелетом, судьбу-злодейку
они ругают злобно и клянут!
На них не клюнет ни один поэт!

  Арина смеялась, слушая эту песенку, что помогло создать великолепный образ счастливой ночной купальщицы, главным украшением которой были ювелирные украшения, магия теплой подмосковной ночи, заросшие берега речки в густых зарослях плакучей ивы и дар природы ; красота Арины. Они вернулись в полночь. Усталые, но как дети счастливые, только присели попить чай, как раздался звонок в дверь. Николай открыл и увидел на пороге неожиданно появившуюся его маму Марго с тем самым итальянцем, что приходил вместе с его гостями, приглашёнными Николаем «на кулебяку».
Оказалось, что, несмотря на всю ту суматоху, Маргарита с итальянским гостем, Данте Томазини познакомились. И за это время у них случился бурный роман.
И настал момент отношений, когда юные или просто молодые знакомят с родителями друг друга. Но, если молодые весьма в годах, то знакомят со взрослыми детьми, что ничуть не менее ответственно для обеих сторон. Этим и был вызван возврат синьора Томазини в мастерскую Николая.
; Николаша! Познакомься с синьором Томазини. Ещё раз! ; торжественно объявила Марго, не оставляя никаких сомнений в том, насколько серьёзен этот момент в их судьбе.
; Здравствуйте! Очень рад! А это моя Арина, познакомьтесь! И хочу представить серию её последних работ, – не менее торжественно ответил Николай, показывая им лоскутное шитье и модели Арины. И сам, залюбовавшийся этими моделями, воскликнул:
; Потрясающе, правда? Лично я в восторге!
Синьор Томазини стал с любопытством рассматривать эти модели, явно увлечённо, а не из вежливости:
; О! Я тоже потрясён красотой лоскутных вещей Арины. Какие ассоциации рождает любование этой красотой! О! Домино, Коломбина! Карневалэ Венетто! Предлагаю вам, Арина поработать на тему: «Венеция», для моего дома моды в Венеции.
Тут и Марго присоединилась к внимательному просмотру этих работ Арины, и у неё вырвалось совершенно искреннее восхищение:
; Действительно! Очень интересные работы. Какой колорит! Какое остроумие!
И строчка! Хм! Великолепная! Эти стёганные лоскутные ватники так изысканы и по цвету, и по строчке! Такая гармония между сказочностью и функциональностью в этих работах!
Николай, очень довольный тем, как они рассматривают работы Арины, обнял её и произнёс:
; Я приглашаю за стол. Аринушка чудесная хозяюшка. Как раз напекла пироги!
Как только все четверо уселись за стол, синьор Томазини произнёс:
; Николай! Я прошу руки вашей матери. Я понимаю, что, увы, я разлучаю вас. Но уж так сложилось, но жить мы будем в Италии.
; Но об этом я ещё должна подумать, где именно мы будем жить! Николаша, синьор Томазини – владелец модного дома Моды в Венеции, - пояснила Марго.
; Умоляю тебя, Маргарита, уехать со мной в Италию!
 - Я сейчас, ненадолго, – прервала его Марго, удалившись в кухню.
Следом за нею поднялся и Николай, поняв по её поведению, что мать хочет сказать ему что-то важное. И он не ошибся, как только они оказались на кухне вдвоём, Марго полушёпотом призналась ему, что все новости резко изменили её отношение к Арине. Ведь ей придется оставить любимого сына. Она понимает, что «Арина то, что надо» в жизни.
; Николенька! Мальчик мой! Ты видишь, как всё складывается. Я чувствую себя виноватой… За то, что сразу не разглядела Арину. И её достоинства. Она очень интересный человек. И я всегда тебе говорила, что…
И далее оба произнесли вместе с Николаем, как давно заученный урок:
; «В МОЛОДОСТИ НУЖНО ЖЕНИТЬСЯ НА ТЕХ, КОГО ЛЮБИШЬ ТЫ,
А В СТАРОСТИ НА ТЕХ, КТО ЛЮБИТ ТЕБЯ».
– Мамочка, я заучил этот урок наизусть! – успокоил её Николай.
А Марго ответила ему:
; И мне кажется, что эта девушка тебе очень подходит! Я вижу, что она тебя очень любит!
; Мамочка! Ты хочешь сказать, что я ; старик? Ну, ну, не обижайся! Поезжай спокойно в свою Италию! Твой Томазини симпатяга! Он мне сразу понравился!
А насчет: кто кого – то, у нас два в одном. Я её тоже люблю!
Они вернулись в мастерскую, и каждый держал в руках большие тарелки с угощением. Арина показывала последнюю фотосессию Николая Пушкина. Томазини потрясён его работами. Это явно льстило его матери. Она комментировала его работу:
; Николай Пушкин знаменит не только своими замечательными фотографиями, но тем, что открывает и создаёт новый образ и стиль в мире современной моды.  Вот здесь его каталоги для разных домов моды. Посмотри, Данте. Но Арина так неразрывно связана с создаваемыми ею моделями. Её фото так органично сочетаются с её образом, великолепная фотосессия, Арина. Вы так чувствуете камеру!
; Просто такой меня видит фотограф! – ответила Арина, с улыбкой повернувшись к Николаю.
Но, несмотря на позднее время, в этот момент опять раздался звонок в дверь. Николай открыл. На пороге стояли Татьяна и Огинский, они такие счастливые, с шампанским и прекрасным букетом в руках Татьяны.
Татьяна пояснила:
; А мы проезжали мимо, увидели, что у вас окна светятся – свет во всех окошках сияет. А мы рядом были! И подумали, а вдруг обрадуетесь гостям! Вот и заглянули!
; Да, что же вы, ребята, на пороге стоите! Очень рады, заходите! Очень рады!
Что-то в вас обоих сегодня этакое, праздничное. А? Вижу, как вы сияете оба. Чувствую, что хотите разделить с нами, со мной и Аришей свою радость.
Огинский, входя в мастерскую, сразу же поделился новостью:
; Мы с Танюшей подали заявление! Хотелось отметить с самыми близкими.
Танюша сказала, что в такой день она должна поделиться радостью с близкой подругой! Поэтому поспешила к Арине, хотя поздно уже. Я уговаривал Танюшу, куда там, рвалась сюда.
Проходя в комнату Огинский и Татьяна увидели Марго с Томазини. И, пока Татьяна обнималась с Ариной и принимала её поздравления, Николай пояснил:
; И у нас сегодня волшебный день, вернее ночь. Это моя мама Маргарита Андреевна и её жених синьор Томазини! Усаживайтесь. Знакомьтесь!
Татьяна, подруга Арины, Эдуард Огинский. Ребята! Великолепно!
Какая идея! И у меня тоже колоссальная идея! Послушайте! Нет!
Сначала ; шампанское!
; Так, у всех налито? Отлично! И какая же идея у тебя, Николай?
; Предлагаю тост за любовь, за нашу, вернее наши любови! За то, что судьба соединила нас всех! Вы с Танюшей сделали первый решительный шаг!
И мы не должны отставать! Предлагаю сыграть тройную свадьбу!
И все три пары в эту летнюю ночь приняли решение сыграть тройную свадьбу. Всем вместе.
; Все вместе! Ур-р-ра! – воскликнули все разом с искренним воодушевлением.
Все были счастливы и бросились, обнимая поздравлять друг друга с близкой свадьбой. Потом дамы-невесты сели, а их кавалеры встали позади. Кроме Николая. Он возился с фотоаппаратом, установленным на штативе. Потом быстро отбежал и успел встать позади Арины. Все фотографировались на память.
   В назначенный день на улице, где была мастерская Николая, появилась карета. Конечно, та самая карета, и после того, как в неё уселись все три пары, она двинулась по улицам города. Карета, запряженная тремя белыми холёными рысаками, поехала к улице, на которой находился дворец бракосочетания. Все три пары на фоне той самой кареты сфотографировались. И вот они сели в карету, запряжённую мотоциклами с байкерами ; друзьями Огинского. Тройная свадьба. Все в чудесной карете ехали сочетаться браком. Татьяна в счастливом платье. Арина в своем прекрасном платье из лоскутов. Маргарита в подвенечном платье. Три прекрасные невесты на одной стороне, а три сказочных принца-жениха визави. Сидя в этой старинной карете, три прекрасные пары чокались, выпивая шампанское, произнося веселые свадебные тосты, поздравляя друг друга. А сразу после свадьбы,
Пушкин, целуя Арину Родионовну, сказал:
; Арина, у меня сюрприз. В свадебное путешествие мы отправляемся по всей Европе. Но только оно – наше свадебное путешествие будет «рабочим». Арина, ты будешь демонстрировать свою серию печворк, заказанную Данте и с сегодняшнего дня супругом мамы! Мамочка! Поздравляю! А потом заедем в Италию познакомиться с семьей Данте Томазини. Но и для тебя, Татьяна! И тебе работа найдётся! Я помню, как потряс меня твой макияж! На Аринкином лице в ночь Ивана Купалы. Предлагаю тебе быть ассистентом! Будем путешествовать по всей Европе все вместе.
В ответ Эдик Огинский рассмеялся:
; Николай! Я тоже хотел сказать, что свадебное путешествие продолжается. Великолепно! Жаль только, что ты меня опередил. У меня тоже новость! Как раз примерно на месяц. И у меня срочные дела в
Мелькали в их общем свадебном путешествии города Европы, на фоне которых Арина демонстрировала свои модели. Приехали в Италию. И тут Маргарита особенно прочувствованно начинала понимать Арину. Там большой праздник родного городка Дантэ Томазини. Соревновались улицы в умении приготовить угощение на всю Виаляджия на длинный стол на улице. Маргарита в шоке. Теперь она оказалась в роли невестки. И Марго сквозь слёзы пожаловалась Арине:
; Что же мне делать? Я же всю жизнь готовила Николашеньке только
яичницу и два бутербродика к утреннему кофе! А тут целая Виалярджиа, стол длиною в улицу.
Но Арина, с улыбкой успокоила её:
; Маргарита Андреевна! Не волнуйтесь! Я же привыкла накрывать стол к завтраку на сто пятьдесят мужиков! То есть персон, конечно.
; Что?! – в ужасе воскликнула Маргарита, с изумлением глядя на Арину.
Но тут вошёл Пушкин. Он засмеялся, услыхав их разговор. Он успокоил свою маму Маргариту:
; Мамочка! Не волнуйся! Ты что, забыла, что Арина Родионовна ; профессиональный повар?
Большая старинная кухня на итальянской вилле поджидала Арину и Марго. И Арина умело и привычно взялась за дело, готовить на большую артель – это её прошлая профессия, неожиданно оказалась спасением для Маргариты.
Арина метала на стол блюдо за блюдом. Это было как бы допразднование бракосочетания Маргариты и Томазини в Италии и вхождение в итальянскую семью – шумную, многочисленную. Множество итальянских детишек, мал мала меньше верещали и мелькали между гостями.
    Арина и Пушкин приехали в Рим. Арина позировала там и на улицах Рима, и в интерьерах старинных палаццо в своих платьях и костюмах, стиль «богатая русская путешественница». В сочетании с темой «роскошь Венецианского карнавала».
Пушкин увлеченно фотографировал Арину в восхитительном платье в стиле барокко. И в этот момент она увидела, что мимо шёл, увешанный покупками, Томазо. Он покорно брел за своей женой, ворчащей и бранящей его, весьма экзальтированной особой. Тут вдруг он увидел Арину, позирующую для Николая. Он замер, ослеплённый её красотой, восхищённый и очарованный Ариной, но он никак не мог вспомнить, где он мог видеть эту дивную красавицу. Он, словно впал в оцепенение, из которого его вывел резкий громкий крик жены:
; Томазо!
На её пронзительный крик оглянулись Арина и толпа на улице. Теперь и Арина заметила его. Татьяна подошла к Арине, чтобы поправить её грим, но она всё поняла, едва, взглянув на Арину. И тихо, чтобы слышала только подруга, прошептала:
;Так это он? Томазо?! Так это всё было? Всё это было правдой?
; Да... Это Томазо. Вернее, то, что от него осталось.
; Как это всё произошло?
; Может быть, это был странный сон. Наверное, это никто никогда не поймёт!
– произнесла Арина и, несмотря ни на что, она всё же, прощаясь, помахала рукой, остолбеневшему Томазо, пристально смотрящему на Арину.
Тут Арину и Татьяну окликнул Пушкин, недоумевая, почему они прервали работу:
; Девочки! В чём дело?! Почему вы остановились? Что-то случилось?
Арина повернулась к Николаю Пушкину, и, взметнув руки высоко над головой громко, искренно крикнула ему:
; Пушкин!!! Я люблю тебя! – Она выкрикнула это та радостно, словно скинув с себя тяжесть прошлого и всё тяжкое разом. Пушкин «поймал» этот момент. И получился феноменально красивый портрет счастливой Арины. А по возвращении в Россию из этого фото получилось удачное фото на обложку с названием «MODE».