-Дедушка Касым! Дедушка Касым! К вам тётенька из Перелюбской газеты, - кричал маленький Борис, внучатый племянник старого Касыма.
- Бориска, чего это там? Ты толком расскажи,кого это там ко мне принесло? - Тётенька из газеты «Целинник». Она с мамкой у нас чай пьют, сейчас к тебе придут.
Мамка просила, чтоб ты нарядился,пиджак надел.
Касым вышел из дому на улицу и присел на завалинке. Чего мне наряжаться, жених что ли, я и так во всей красе. Странное известие всколыхнуло,какую–то потаённую струну в часто угасавшей памяти пожилого человека.
Ему вдруг почему то увиделись родные, бескрайние, заволжские степи, его Родина. Никто толком не знал, каким образом занесло сюда с незапамятных времён, несколько башкирских поселений.
Отчего-то вспомнился молодым красавцем его старший брат Карим.
Когда он вернувшийся с гражданской войны, с ещё незажившим ранением и парой медалей за храбрость,ещё из первой империалистической. Как вживую побежала в памяти страшная картина, когда к ним, около делянки посева подъехал казачий разъезд белых и грубо отнял лошадь.
Карим попытался выхватить винтовку из -под сена лежащего на телеге, видимо хотел застрелить казаков, но ещё совсем юный Касым вцепился в брата и горьким плачем успокоил его.
Он плакал и умолял. Карим, не стреляй, они убьют нас, ведь с нами дети. (Уральские казаки в ту пору, славились небывалой жестокостью) А самое удивительное, произошло через несколько дней, их лошадь как ни в чём не бывало стояла во дворе, а винтовка куда-то исчезла со стены на которой висела.
Лишь через несколько лет Карим проговорился, что он где-то нашёл и застрелил, тех казаков забрав назад свою лошадь. Потом в памяти пробежала картинка весёлой свадьбы Карима.
Он радостно по-детски завидовал старшему брату, часто заглядываясь на его юную красавицу жену.
Вспомнилось, как однажды уже после коллективизации жгуче разъярённый Карим отстегал кнутом председателя сельсовета, за какую-то очень обидную несправедливость.
Надо же вот тебе на, и вспомнить не могу, за какую.
После этой драмы председателя из деревни убрали, а Карима сначала увезли в Перелюб, а потом посадили в тюрьму на целых три года, несмотря на его заслуги перед большевиками в гражданской войне. Вспомнилось самое незабываемое, грозное начало Отечественной войны.
Касыма и ещё двух парней одними из первых забрали из села, а Карима, как неблагонадёжного, да и уже старого по возрасту, призвали в трудовую армию.
Сам Карим с первых дней рвался на фронт.
Он частенько говорил, что у него кровный должок к немцам остался, надо бы возвернуть.
-Здравствуйте. Картины памяти мигом удалились из головы. Перед старым Касымом стояли две женщины, его племянница- мать маленького Бориса, и миловидная русская дама лет сорока. - Здравствуйте,-опять проговорила гостья. - Здравствуйте, здравствуйте,-вставая перед пришедшими проговорил старый Касым. - Касым Яфарович, я к вам от редактора газеты по неотложному делу. - И какое же неотложное дело,привело вас ко мне?
Зачем это я вам понадобился, озадаченно спросил старый мужчина.
Да пойдёмте в дом, дела на улице не решаются, неудобно как-то, бабка моя нас чаем напоит. -Касым Яфарович у нас произошло что-то очень непонятное.
С Украины, из Кировоградской области, нам прислали фотографию братской могилы с памятником.(она достала фотографию памятника)
Там на памятнике значится погибшим Юсупов Касым Яфарович уроженец Саратовской области с вашим годом рождения.
Казус произошедшего в том, что мы хотели сообщить родственникам, про место гибели и захоронения героя, а вы оказывается живой. Что вы можете пояснить нам по этому поводу. -Да что тут сказать,-проговорил старый Касым и надолго замолчал. Видно это мой старший брат, Карим Яфарович.
-Как это Ваш старший брат? Так ваш старший брат был старше вас на десять лет и погиб совсем не на фронте, а в трудовой армии, в городе Челябинске. Там случился страшный пожар на одном из предприятий и согласно архивным документам, погибло несколько рабочих, так вот Ваш брат был одним из этих самых погибших. Касым усмехнулся про себя и опять долго помолчав, словно не решаясь рассказать когда–то их страшную тайну.
-Очень многое стёрлось в моей памяти, а эту историю, я как сейчас помню,-начал повествование своего рассказа старый Касым.
Я воевал под Сталинградом,затем в самом городе,пришлось вот, побывал в самом пекле великого сражения.
А после того, когда уже закончилась Сталинградская битва, мы наступали, и где-то в начале апреля сорок третьего, меня сильно ранило осколком в голову и плечо. Очнулся в Энгельсе в госпитале, а уж оттуда, отправили меня лечиться на Урал в Челябинск.
Что-то с головой моей после ранения не в порядке было,как сейчас говорят крыша немного поехала.
Боли адские, криком кричал, зачастую совсем не мог уснуть, а вот как женщин наших моих односельчанок встретил на станции, так в башке, что-то щёлкнуло и боли утихать стали, а уж опосля в Челябинске профессор подлечил и боли уже совсем прекратились. Так и ехал я из Энгельса мимо своей Родины за Урал. Как сейчас помню станцию Семиглавый Мар Западно-казахстанской железной дороги.
Вот она степь наша, в ту пору ярко-цветущая степными тюльпанами, а я еду мимо и не смей, не моги, до дома выбраться, хотя и всего-то до дома один день пешком если. Выпрыгнул я из вагона, нарвал тюльпанов, хотел медсестричке подарить, а тут вдруг слышу речь башкирская, я так и охнул от удивления.
Землячка моя Альфия, соседка почти, и ещё несколько деревенских женщин, на быках зерно на станцию привезли. Они как только из-под повязки на голове признали меня, так я и задохнулся у них в объятиях.
Потом они рассказали, что отец мой Яфар сильно прибаливает, очень старый он уже был в ту пору. Побежал я к начальнику госпиталя, отпусти мол, а он ни в какую. Душевный надо сказать человек был. Достал из своего стола банок пять тушенки, взял у хлебореза три буханки хлеба. Вот тебе говорит Касым, передай отцу в деревню, а отпустить прости, не могу, даже не думай, война.
Притащил я нашим бабам тушёнку в гостинец отцу, а тут поезд тронулся, так я и проехал мимо дома, горько конечно было, но тогда строго всё было,не забалуешь.
Уже в Челябинском госпитале отыскал меня старший брат Карим, кто-то из наших родственников написал ему мой адрес.
Раза два, три приходил ко мне, работали они там день и ночь, снаряды для фронта делали, некогда по гостям ходить было. Всё говорил, что на фронт ему надо.
А когда меня выписали, я и отдал ему свои собственные документы и отпускное свидетельство, десять дней по ранению. Очень крепко отец мой любил своего старшего сына, не мог я тогда по другому поступить.Отдал ему галифе с гимнастёркой, мешок свой с кое–какими подарками и проводил на поезд, на котором сам домой собирался. А потом в комендатуру, так мол и так, виноват, документы украли.
В госпитале подтвердили кто я такой, и вместе с новой пехотной дивизией отправили на фронт. За то что документы утерял меня и отпуска по ранению лишили и на гауптвахте пять суток вкалывал. Расстрелять всё грозились, да только не за что меня расстреливать было. А Карим и побыл-то дома всего четыре ночи, и с моими документами на фронт подался. Хотя в ту пору ему гораздо больше пятидесяти было.
Видно сама смерть его позвала.
Хотя судя по дате на памятнике,ещё целый год воевал. Наверное, все долги немцам возвернул, однако.
Дерзкий был мужчина, правильный, герой да и только. Вот вам и вся история.
Женщина прекратила писать и с уважением смотрела на совсем пожилого человека
И только в конце восьмидесятых годов, пришло сообщение в райком партии, что коммунист Касым Яфарович Юсупов погибший в Кировоградской области, был посмертно награждён орденом Славы.