Ты веришь в любовь, читатель? В чистую, всепоглощающую, сметающую всех, кто осмелится противостоять ей. В такую любовь, что возносит на вершину мира, ослепляя сиянием тысячи солнц, а после швыряет вниз обезумевшим камнем, успевая подхватить у самой земли…, чтобы вознести вновь. Так птицы учат летать молодняк, чтобы те однажды самостоятельно расправили крылья навстречу ветру. Ты веришь в такую любовь? Я не ручаюсь, что имею достаточно мастерства - рассказать о ней словами. Но не будь ко мне слишком снисходителен за эту слабость, мой читатель. Я попробую.
Их встреча была предопределена: высшими силами, звездами, стечением обстоятельств, одним словом, они не могли не встретиться. Так две вселенные космический замысел сталкивает друг с другом, чтобы сотворить взрыв и породить нечто совершенно новое. Но прежде, чем начать сближаться, двое конечно же должны страстно желать этого. А значит, должно произойти в жизни хотя бы одного событие, которое толкнет его на путь, ведущий к другому.
Матвей был писателем. Писателем, поглощенным своей работой столь сильно, что сутками пропадал в кабинете, утонув в захватившей его идее. Ни одного бестселлера, тем не менее, романы выходили из-под его руки пачками и неплохо продавались. Стабильный доход, любимое дело, обширные связи, знакомства. Он был счастлив? Ни одного дня. Возникало ощущение, похожее на нечто, что Матвей мог бы назвать «счастьем» в тот момент, когда он оканчивал очередной роман. Но то «счастье» длилось не долго, и, уже к концу следующего дня бесследно растворялось в небытие. Тогда Матвей садился и начинал писать заново. И вот однажды идеи кончились.
Это произошло в середине осени. В то время, когда природа уже собирается засыпать, но в полудреме лениво потягивается, и прежде чем укрыться снежным одеялом с головой, одаривает теплой усталой улыбкой. Со вкусом обставленная уютная квартира вдруг стала тесной. Матвею начало казаться, что он безвозвратно упускает нечто неуловимое, о чем будет сожалеть всю жизнь. А еще эти сны… Каждую ночь ему снилась она – девушка, лица которой он не видел. В этих снах Матвей чувствовал, что непременно знает ее, ведь невозможно, чтобы так хорошо было рядом с незнакомым человеком. Но личность гостьи из снов оставалась тайной. Они беседовали о чем-то, она смеялась столь серебристым смехом, что грудь Матвея сжимало от необъяснимого блаженства.
Их разлучал рассвет. Матвей каждый раз просыпался с первыми лучами солнца и больше уже не мог заснуть. И не думать о девушке больше не мог тоже. Незнакомка захватила все его мысли, заставляя искать покоя в течении дня, и находить его только в объятьях сна. Она стала его одержимостью, его болезнью, и однажды по пробуждению Матвей внезапно понял, что попросту сойдет с ума, если…не напишет о ней.
Первая строчка появилась словно только и ждала этого, а после целые предложения полились стремительным потоком, унося воображение писателя в мир, из которого он больше не хотел возвращаться. Матвей не выдумал ни слова, пальцы перебирали по клавиатуре, ведомые тайной силой. И незнакомка, которую он так и не смог разглядеть во сне, обретала реальные черты. Она возникала перед ним, отбросив наконец с лица размытую вуаль и улыбалась бесконечно счастливою улыбкой, которую он желал видеть ежедневно. А еще она могла улыбаться одним лишь взглядом. И когда ее карие глаза полные медовых искр, отливающие изумрудом, стоило пасть на них свету, встречались с его глазами, сердце Матвея совершало рывок, а затем замирало, мечтая задержать момент как можно дольше. Он желал коснуться ее, но такая близкая, девушка оставалась бесконечно далека. И Матвей продолжал писать.
Тем ни менее, роман был не о ней. Незнакомка сама была романом, строчки в котором были струнами ее души, омутом голоса, шелестом шагов по усыпанному мелкими ракушками пляжу. Она рассказывала ему о себе, то и дело заправляя за ухо непослушную чернильную прядь, ежилась от холодного осеннего ветра и хмурила чуть вздернутый маленький носик. Матвей мысленно укрывал ее пледом, заваривал горячий ромашковый чай и беседа продолжалась.
Он не осмелился узнать ее имени, это было уже не важно, словно они знали друг друга давно и, спроси он ее имя сейчас, это выглядело бы так, будто он забыл его. Матвей слушал ее голос, завороженный его звучанием, боясь прервать рассказ незнакомки. А еще мужчина вдруг понял, что всю жизнь желал именно эту девушку. Безумец, влюбившейся в создание собственного воображения.
И все же, где же раньше он видел ее, откуда знает? Едва ли образ незнакомки был собирательным. Она пришла в его сны из глубин памяти, словно из далекой прошлой жизни напомнила о себе и больше не хотела оставлять. Они вместе прошли через десятки тех историй, что теперь переносились на страницы романа и, если он не найдет ее на самом деле, девушка исчезнет из его жизни, как только роман подойдет к концу.
- Что будет, когда я напишу последнюю строчку? – однажды спросил писатель.
Смутившись, она опустила голову, и шелковые волны волос соскользнули с плеча ей на грудь, поднявшуюся и опустившуюся в печальном вздохе.
- Не покидай меня, - почти в мольбе произнес Матвей.
- Ведь ты вспомнил обо мне. Значит, я тебя не покину, - ответила незнакомка.
Но в ее ответе было столько печальной нежности, что сердце Матвея сжалось от необъяснимой тоски. Нет, она конечно же уйдет и все, что останется ему на прощанье – триста с лишним страниц романа, единственного, который нравился ему самому. Он будет перечитывать его снова и снова, пока засаленные станицы не пожелтеют и не станут столь ветхими, что начнут рваться в его руках. Она, конечно же, исчезнет, как и любой из героев, история которого окончена.
Шли месяцы, заканчивалась зима, и снежное покрывало превратилось в стремительные потоки, умывающие отходящую ото сна землю. Погруженный в работу с головой, Матвей не заметил, как роман, увы, начал подходить к концу. И образ девушки, все это время бывший перед ним таким реальным, начал тускнеть. Она выцветала, как картина под прямыми солнечными лучами, продолжая улыбаться ему, только уже какой-то растерянной улыбкой, словно извиняясь за то, что все же покидает его. Но не писать Матвей не мог - наитие вело его руку вопреки желанию, приближая момент расставания.
- Прощай, - в пустоту произнес он, поставив финальную точку. «Прощай» - коротко и безвозвратно. И впервые оконченный роман не принес своему создателю ощущение счастья.
Этот роман был лучшим из всех, что написал Матвей. И, пожалуй, последним. История, отпущенная в мир, больше не принадлежала одному лишь писателю, она покинула его, как и незнакомка, имени которой он так и не узнал за много месяцев совместной беседы. Роман принес с собой славу, но забрал сердце. Девушка не приходила к Матвею и во снах. Более того, сны оставили его вовсе, они превратились в тьму, заглатывающую его в конце одного дня и тут же выплевывающую в начало другого.
- Ты молоток Митя, не знаю, кем была твоя муза, но за такой результат я бы носил ее на руках, - однажды хлопнул по плечу Артур – литературный агент Матвея. Окончившаяся только что встреча с читателями потрясла даже самого писателя – столько народу он не видел давно.
- Следующий раз найди мне двойника и научи подписывать за меня книги, - устало ответил Матвей.
- Если бы ты не высматривал кого-то в зале, дело бы пошло быстрее, - упрекнул его Артур. – Ждал особую поклонницу?
- Рассчитывал длину очереди за автографом, - натянуто улыбнулся писатель.
- Ну, ну, - скептическую ухмылку агента Матвей проигнорировал. - Говорят ты теперь не пропускаешь ни одной бурной тусовки. Кажется, количество твоих книг поубавится? – Артур потянул за ворот рубашки, от духоты наступающего лета не спасал даже кондиционер. – Если ты будешь писать мало, но тааак, новое положение вещей устроит всех.
- Эта книга была последней, - резюмировал Матвей, посматривая на выход. Жутко хотелось скорее окончить разговор. Он не пропускает ни одного «сборища», потому что ищет среди сотен лиц ту, которую надеялся найти, выпустив роман в свет. Но поиски оказались тщетны. Ее нет рядом с ним, потому что та девушка - фантазия, посетившая его в минуту отчаяния.
- Шутишь, надеюсь? - удивленно вскинул брови Артур.
- Не шучу, - ответил писатель и решительно направился к двери.
Артур кричал ему еще что-то вслед, но Матвей не слышал, погруженный в свои мысли.
Он шагнул в разлитый по улице солнечный зной, махнул рукой на припаркованную рядом машину (садиться за руль не хотелось). Решил, что вернется за ней завтра, а сегодня пройдется пешком, приведет мысли в порядок. В конце концов, не заканчивается же жизнь на одной несбывшейся мечте. Перекинул через плечо пиджак и неспешно шагая, свернул в парк.
Здесь, под сенью высоких крон, было свежо и тихо. Будто отделившись от городской суеты живым забором, парк змеился перед Матвеем мощенными дорожками, заманивая в сердце, где шумел высокий двухуровневый фонтан. И Матвей шел, поддавшись этому гипнотическому звуку, стараясь не думать ни о чем определенном. Но память возвращала к ней – образу, уже не казавшемуся таким реальным, но от которого перехватывало дыхание, а душа начинала выть от мучительной раны, на месте половины, отданной незнакомке из сна. Матвей силился выкинуть эту часть своей жизни, забыть о ней, но разве можно забыть о той, кто сама стала жизнью?! Он помнил о ней, отныне она его не покинет – чертова память – жесточайший из палачей.
Матвей шел по парку потерянный, бесконечно одинокий, несчастнейший из людей. Он уже не смотрел ни на кого в надежде найти свою незнакомку, зная, что в этих улыбающихся, смеющихся лицах ему не встретить понимания.
И вдруг замерло и перестало биться сердце. Смазался и растворился парк, исчезли люди, только мощеная дорожка и одна единственная скамейка остались перед Матвеем. На скамейке сидела девушка, поглощенная чтением его последнего романа. Она встрепенулась, словно вынырнув из забытья, и, поддавшись беззвучному зову его души, подняла на Матвея карие глаза, полные янтарных искр, чуть зеленоватые в свете солнца. Она улыбнулась ему одним лишь взглядом, еще не осознавая, что это обрадовалась встрече ее душа, наконец встретив того, кого ждала столь долго. Девушка впервые видела Матвея, как и он ее, но чувство, будто всю жизнь до этой минуты они знали друг друга, незримой нитью связало обоих. Он опустился рядом пораженный, прикованный к ней навсегда.
- Скажите мне Ваше имя, - только и смог спросить Матвей.
- Анна, - улыбнулась девушка, разглядывая его черты, словно пытаясь вспомнить.
- Простите, Вы ждете здесь кого-то? – с надеждой спросил он.
- Думаю, что Вас, - неожиданно для самой себя ответила Анна.